Аннотация: Санберн и его воздушные наёмники наконец-то едут в Россию.
Коммандер Санберн сидел на лёгком пластиковом стуле в пустом зале кафе гражданского аэропорта. На столе перед ним стоял работающий ноутбук. Ещё на столе лежала форменная полковничья фуражка. А напротив Санберна сидел и ее владелец, полковник ВВС Российской Федерации.
Командир наемников и российский военный смотрели друг на друга и слегка улыбались. Потом полковник произнес:
- Ты сказал, что не хотел за это браться, пока тебе не дали чемодан долларов?
- Сейчас всё расскажу. Не хотел, конечно. Что ты. Сам посуди: тебя отрывают от всех дел и предлагают кучу денег. Действительно, кучу. За что именно, объясняют, но как-то очень уж... приблизительно. Ты бы согласился? И потом эта срочность, срочность. Я ещё толком не проснулся, а уже надо объяснять, что у меня же не только самолёты. У меня и техперсонал, и оборудование, и оружие с топливом тоже надо доставлять. А они в ответ: назовите вашу цену. Решили, я цену себе набиваю. Сообщаю им, что девять женщин не смогут родить ребёнка за один месяц. До них не доходит.
Оба опять улыбнулись.
- Но ты всё же согласился.
- Пока они мне всё это говорили, я прикинул, что, как и куда доставлять и решил, что быстро провернуть такое дело действительно можно. Как ни смешно, а ведь получается. Потом я всё же сумел их немного разговорить. Кое-чего они и сами не знали. Но то, что рассказали, звучало вполне правдоподобно. Стало яснее: ситуация у вас довольно безрадостная, но деньги ещё есть. Я всё равно соглашаться не хотел, но тут они назвали мне имя человека, которому я доверяю. И чисто случайно знаю, как с ним можно быстро связаться, чтобы все проверить.
Но я по-прежнему ничего определенного не говорил. Вот тут-то они мне и показали чемодан с долларами.
- Вот так прямо? Вы разве не по телефону говорили?
- Нет, они ко мне примчались прямо в Стамбул. Тоже сильно невыспавшиеся. Кейс с пачками крупных купюр. В точности, как в кино.
- И тогда ты согласился сразу же!
- Ну, если серьёзно, я не принимаю такие решения единолично. Коммандер должен посовещаться со своим лейтенантом. Вот такие у нас порядки. Можно принять решение не советуясь, если счёт идёт совсем уж на секунды. Но только в этом случае. Иначе, знаешь ли, не поймут. Тут на секунды счёт не шел, Кондор прилёг поспать и я решил, что будить его не стану.
Однако я им сказал, что вот теперь можно поговорить и предметно. Дело, повторюсь, было не в кейсе, а в тех трёх моментах, о которых я успел подумать. Но вышло смешно. Я уже понял, что такими делами ребята занимаются в первый раз. И они, похоже, решили, что чемодан наличности - это у нас такой обязательный ритуал.
- Типа как демона вызывать.
- Вот именно. Пока пентаграмму не нарисуешь, не явится. Ну... Это нам с тобой сейчас весело. А вот им было не до смеха.
Полковник тут же перестал улыбаться:
- Нам тут всем было не до смеха. Вообще, знаешь... вот за эти дня четыре... о многом я передумал. Прочувствовал фибрами души. Но смешно не было ни разу.
- Мне тоже. Даже по нашим меркам всё очень быстро происходило.
Быстро.
Всего несколько дней назад, всё ещё слабо свистя двигателями, Мэри Джейн вместе с остальными заруливала на стоянку. Наконец, машина остановилась, фонарь поднялся. Санберн стащил шлем и спустился из кабины на бетон. Их встречали несколько русских офицеров. Вперёд вышел один с погонами полковника.
- Приветствуем всех, - сказал ему Санберн. - В общем, мы прибыли. Нам надо разместиться, вы введёте нас в курс дела и поставите первую задачу. Вопросы об оплате пока не стоят, обо всем договорились. Что-то не так?
- М-м, - ответил полковник. - Сорри. Бэд инглиш.
И сделал неопределенный, но энергичный жест руками.
- Думаю, это не проблема, - тут же ответил Санберн на русском языке. - Можете говорить со мной свободно, но мои люди по-русски не понимают. Я здесь главный, меня зовут коммандер Санберн, коммандер - это должность, а не звание. Званий у нас нет.
- Вот тогда я тебя и зауважал в первый раз.
- Да? И с чего такое?
- Хорошо было заметно, что ты уже порядком охреневший. А когда я заговорил по-русски, ты просто распался на аминокислоты. Но так старался этого не показывать, что... прямо впечатляло. В самом деле, попробуй не охреней, при таких-то раскладах. А потом уже я охренел. Стою я перед тобой, а ты вдруг такой: 'А Я - ПОЛКОВНИК МЕРТВЕЦОВ!'. Гена, ну так же нельзя. Я чуть в обморок не грохнулся прямо на бетонке. Думаю, куда это мы прилетели? Что с нами будет?
Наемник шутил не очень-то и смешно, но всё равно оба улыбнулись. И он сам, и полковник ВВС Российской Федерации Геннадий Мертвецов.
Полковник тогда не то чтобы охренел. Он, скорее, запаниковал. Просил помощь? Получай. Какую? Интернациональную.
Такому его не учил никто и никогда. А события развивались стремительно. Прибывают четыре ударных машины, количество транспортных уточняем... Гости уже в нашем воздушном пространстве. Нашли, где разместить? Так, скоро будут над Кольским полуостровом. Встречаешь лично, через полчаса. Проследи, чтоб им всё понравилось, они уже аванс получили, ты таких денег вообще никогда не видел.
И вот они перед ним. Главный, ему около сорока лет. Глаза зеленоватые, спокойные, ничего-то в них не прочитаешь. Чуть позади, видимо, его помощник. Помоложе, всё разглядывает с интересом. Третий - совсем молодой парнишка. Ему, скорее, происходящее скорее смешно, чем интересно. И четвертый человек. Женщина. Блондинка, молодая и красивая, действительно красивая. У нее в глазах тоже любопытство, но холодное, как у ученого за микроскопом.
И все они - профессионалы. Мы тоже? Нет, по сравнению с этими, мы любители. По крайней мере, все так говорят.
Нет, он их не боялся, как могло показаться. Но как с ними обращаться?
Тут их главный подошёл и спокойным тоном сказал несколько фраз по-английски. Мертвецов не понял ни слова и спокойно подумал: ну вот и приехали.
Наёмник увидел, что его не поняли. И внезапно заговорил на чистейшем русском.
Всё тут же стало ещё сложней и непонятней.
Санберн тоже вспомнил этот момент. Да, теперь по крайней мере стало ясно: можно свободно разговаривать. Но загадок стало только больше. Перед ним стоял командир целого истребительного авиаполка. Зачем ему понадобились четверо 'независимых подрядчиков'?
Иногда такое делается, если на горизонте маячит задание, грозящее серьезными потерями. За потери 'независимой стороны' не приходится отвечать. Но здесь такого просто не могло быть.
Может, какое-то настолько грязное дело, что его никак нельзя поручать своим - кто-нибудь обязательно проболтается, потому что совесть замучит? Но, опять же, какое? Авиация в этом плане способна лишь на зверское массовое убийство мирных жителей. Но тут четырех самолётов явно недостаточно. Хотя... Может, им нужно, чтобы бы разбомбили какую-нибудь детскую больницу? Редко-редко, но бывает и такое.
- Думал я, думал и решил: а, ладно. Сейчас мне полковник Мертвецов все объяснит. Ну, ты и объяснил.
- Тут уже и ты охренел.
- Не буду скрывать, я несколько удивился. Я не думал, что в России всё НАСТОЛЬКО плохо. Россия у нас считается, в общем-то, устойчивым местом.
- 'Устойчивым'? Вы так говорите?
- Да, 'устойчивым', 'стабильным', как-то так. Вполне надёжные заказчики. Вменяемая инфраструктура. Ну... вообще, цивилизация. Не Африка. Не джунгли Амазонки с дельтой Меконга пополам. Правда, про российскую авиацию, особенно военную, у нас в последнее время писали довольно мало. Теперь узнал, почему. Некислый у тебя, Гена, оказался истребительный авиаполк, прямо скажем. Четыре боеготовых машины из примерно пятидесяти положенных. И столько же лётчиков. Всё, как у меня. Мы, оказывается, равны по должности.
- Ну, не совсем равны. Ты на тот момент оказался выше. У тебя действительно были машины и лётчики, а у меня-то не стало ничего.
Постепенно коммандеру становилось яснее - и что тут было, и что стало. Несколько дней назад у полковника Мертвецова было четыре истребителя МиГ-29. А потом в одночасье не стало ни одного.
Как ни странно, именно в России воздушным наёмникам работать приходилось довольно редко. Выполнять русские заказы по всему миру - это да, это пожалуйста. Но над самой страной - очень нечасто. Локальных конфликтов на территории России хватало, но русские почти всегда справлялись собственными силами. Ещё бы, вон сколько самолётов успели понастроить. Кстати, и в Северной Америке было примерно то же самое. Стоило завариться какой-нибудь каше, как неподалеку почти всегда находилась бывшая авиабаза бывших ВВС с вполне пригодными самолётами. А там и люди подтягивались, обзванивая друг друга по веерному принципу.
Да, постепенно запасы техники и людские резервы сходили на нет. Да, иногда отмечалось, что 'иностранных специалистов' приглашают в Россию поучаствовать в очередном мероприятии всё чаще. А 'специалистов' и 'консультантов' из России по всему миру потихоньку становится больше - по всей видимости, дома им становится всё сложнее что-то пилотировать или обслуживать, да ещё и получать за это хоть какие-то деньги.
Но уж очень плавно это всё происходило. И мало кого касалось.
Здесь, на севере России, в дело вступал и ещё один фактор. И о нём Санберн знал, но тоже как об этаком забавном феномене, не имеющем большого практического значения. Фактор назывался 'Кольские Пустоши'.
Когда-то давно (некоторые с иронией говорили 'Во Времена Древних') Кольский полуостров и Архангельская область были одним из самых вооруженных регионов Советского Союза. Здесь должен был пройти северный фланг прямого сухопутного столкновения с НАТО. Отсюда советский Северный флот должен был начать свой прорыв в Атлантику. Про самые разные воздушные операции нечего и говорить. Вероятно, по объектам Мурманской и Архангельской области одновременно постарались бы нанести удары самолёты сразу нескольких американских авианосных групп. Сухопутные авиабазы Норвегии в стороне тоже бы не стояли. Советский Союз, само собой, очень не захотел бы оставаться в долгу.
А потом 'Времена Древних' закончились. Надо сказать, довольно неожиданно.
И вот тогда все, кому было интересно, увидели перед собой просто-таки Эверест современного и вполне качественного оружия. Которое в обозримом будущем решительно никому не понадобится, ибо Север России оказался абсолютно спокойным местом. Уже очень много где тлело, или напрямую горело, но на Севере обстановка всегда была под стать климату.
Удивительный волшебный колодец, который никогда не иссякнет. Всевозможные предприниматели, открывшие для себя это райское местечко, даже не слишком грызлись друг с другом: да ладно, хватит на всех.
И когда оно взяло и кончилось, процесс какое-то время шёл по инерции: что значит 'больше нет?'. Значит, плохо искали. Ищите лучше.
Ещё немного времени искали лучше и находили, но потом выскребли всё. Кое-где оставались ещё склады с оружием пехоты. Бронетехника на глубокой консервации. Артиллерия. Боеприпасы. Всё? Всё.
Что исчезло полностью - так это наземная ПВО. На всех уровнях. Начиная с тяжёлых ракетных комплексов ПВО страны, продолжая более легкими ракетными комплексами войсковой ПВО и заканчивая всем, что хоть как-то может стрелять по воздушным целям. Исчезли даже 'Шилки'. Ну, а ПЗРК просто расползлись как тараканы. По всему миру. И очень быстро.
Здоровенную территорию, абсолютно не прикрытую никакой ПВО (ЗУ-23 на пикапах не в счёт) назвали Кольскими Пустошами и почти сразу про неё забыли. Уж очень тихое местечко. Там нечего делать.
Всё это Санберн знал. Постольку-поскольку, как и остальные. И по той же причине: псу войны в эдаких пасторалях нечем заняться. Есть куда более интересные места.
- Потом начался этот дурдом с архангелами, - продолжал полковник Мертвецов. - Вы знаете, наверное.
Про дурдом с архангелами коммандер тоже знал не слишком много. Писали что-то там. Ну да, самопровозглашенная Архангельская Республика. Почему вдруг оказалось, что столько народу вдруг возненавидело проклятую московскую империю и захотело полной независимости - да кому какое дело? Откуда взялся 'президент Сосновский', про которого тоже не было известно вообще ничего? Опять же, без разницы.
Санберн всё же полагал, что причина в старой доброй универсальной ценности. В деньгах. Но откуда вдруг взялись деньги в вечной мерзлоте? Этот-то вопрос он немедленно и задал Мертвецову.
- Копали здесь и раньше, - ответил полковник. - И накапывали довольно много. Но всё это было мало кому интересно. Практически везде находилось что-то похожее, но по тем же деньгам и с меньшим риском. А потом и здесь ситуация стала меняться.
Во всем мире прииски чего угодно стали потихоньку обрастать сначала колючей проволокой с пулеметами, потом минными полями, дальше в ход пошла бронетехника - сначала легкая, потом и тяжелая, ну а потом вспомнили об авиации и управляемых ракетах. Мирная добыча полезных ископаемых всё больше осложнялась.
Вот тут-то и стали всё чаще вспоминать о жирненьких и безоружненьких Кольских Пустошах. В Пустошах, надо сказать, было много всякого ископаемого. А уж самой заметной и при том вовсе не ископаемой вещью был один из очень немногих на планете ещё работающих космодромов - Плесецк.
Собственно, Плесецк и был главным призом любому, кто захотел бы оттяпать его у России (ну, понятно, что 'оттяпать' - это не с куском земли. Знаете, вооруженное международное присутствие, особые приоритеты в очереди запусков, такие вот вещи). Но в прессе чаще всего почему-то упоминалась 'Трубка 'Ломоносов' - крупнейшее месторождение алмазов в Европе.
С этого момента обстановка начала теплеть в самом плохом смысле слова. Появились страстные желающие полной политической независимости региона. Лидеры тоже нашлись. Ещё более страстные. Потихоньку начали стрелять. Российская Федерация принялась, как уже бывало, восстанавливать конституционный порядок. И делать это невероятно вяло. По-настоящему серьёзные бои произошли лишь к северу от того самого Плесецка: если бы 'архангелы' захватили космодром, Российская Федерация могла бы не получить деньги сразу за несколько коммерческих запусков, а договоры-то уже заключили. Иметь спутниковую связь, навигацию и прочие интернеты хочется всем.
В общем, Плесецк им не отдали, на чём дело почти заглохло. Похоже, кому-то было выгодно, чтобы всё так и оставалось.
Такой сценарий развития конфликтов был довольно широко распространен. Коммандер вспомнил Оруэлла. Как мы знаем, самым важным предвидением антиутопии '1984' стало указание на широкое применение ударных вертолётов в будущем - и это было предсказано во времена, когда любые вертолёты ещё еле-еле летали. Но насчёт того, что война - это мир, старичок тоже неплохо подметил.
Потом к делу, чисто для порядка, подтянули 'истребительный полк' Мертвецова. Четыре МиГ-29 время от времени пролетали над позициями 'архангелов', изредка сбрасывая бомбы свободного падения (МиГ-29 вполне такое может, хотя и не очень точно). В общем, жизнь продолжалась.
А потом разразилась катастрофа.
В российской внутренней политике коммандер не разбирался вообще. Полковник Мертвецов понял, что иностранного гостя придется ввести в курс дела и здесь.
Единственное, что знал Санберн о нынешнем российском президенте Фёдоре Раскатове - в мире его не очень-то уважают. А на карикатурах чаще всего изображают с церковным православным куполом вместо головы. И с православными же крестами вместо рук. А иногда - и не рук.
В России его, оказывается, тоже не особо жалуют. Почему? Да потому что не может вот такой блаженненький управлять страной. Значит, кто-то это делает за него. Кто? Понятно, что враги.
В общем, как с такими правителями и бывает, его терпели, и терпели бы ещё долго. Но тут он в очередной раз чего-то как отмочит!
И это оказалось последней каплей для капитана ВВС Российской Федерации Павла Гремилина. Впрочем, человек-купол и впрямь выдал что-то совсем уж несусветное.
В общем, капитан накатал здоровую простыню текста. И о России, идущей к катастрофе, и о том, что каждому Распутину - по хорошей проруби, и о долге офицера и патриота в смутные времена. И о том, что надежда у нашей великой страны всё же есть и сердце этой надежды бьётся в Архангельске (ну да, на самом деле он высказался несколько более коряво, таким вещам его не учили).
А наутро, сев в свой МиГ-29, он полетел не бомбить архангелов. А сменил курс и привел свой истребитель на аэродром Васьково, в тридцати километрах от Архангельска. И что, собственно, самое гнусное - за ним последовали трое его подчинённых, старшие лейтенанты. Все четыре МиГа вот так взяли и перелетели к противнику. Ну, то есть, Российская Федерация полностью лишилась своих ВВС в регионе. А вот Архангельская Республика их приобрела. Аэродром Васьково не был заброшен полностью; четыре истребителя смогли бы сделать с него по крайней мере, несколько вылетов. Наземный персонал? В минимальном количестве, но найдётся, если у нас есть хотя бы несколько суток.
Для полковника Мертвецова катастрофа приняла бы вполне личный характер. На него повесили бы всё. Начиная с общей непопулярности российского руководства и заканчивая его фамилией. Вон из Вооруженных Сил - это как минимум.
Сейчас-то всё кончилось, конечно. Разрешилось наилучшим образом. А вот тогда ситуация представилась Мертвецову просто какой-то черной пустотой, без верха и низа.
- Вот тогда, Гена, ты и решил позвонить Владику?
- Сразу же, мгновенно. Сам понимаешь, у меня просто не оставалось вариантов. Я с Владиком вообще стараюсь не общаться, это он меня периодически навещает. Но тут уже выбирать не приходилось. Ну и позвонил. Действовать он начал с ураганной скоростью. Ну, ты сам уже знаешь, как он умеет. Россия встала на дыбы. Впрочем, вы тоже сработали быстро.
- Владик, Владик, Владик. Повезло тебе с ним, - сказал коммандер задумчиво.
А полковник вспомнил их первую деловую встречу: вот это самое кафе, наёмник уже не в летной форме и внимательно читает записку Гремилина - два листа не самым крупным шрифтом. Мертвецов уже знал: его визави побывал на многих гражданских войнах, перелёты летчиков туда-сюда делом для него были не новым. Санберн читал записку спокойно, лишь время от времени чуть кивая: ну да, ну да, всё-то у них как обычно, ничего нового придумать не могут, да и без надобности это. Полковник молча смотрел на него, а в голове время от времени всплывала дурацкая мысль: если я вдруг по ошибке назову его не 'коммандер', а 'командир', он обидится?
Коммандер, наконец, дочитал, отодвинул листы по столу Мертвецову и сказал:
- Вроде всё ясно, господин полковник. Наверное, мы уже оба знаем, что делать дальше.
- Силами звена, бомбы свободного падения?
- Ну да. Чего огород городить?
Всё действительно было просто. Задание, которое получила группа 'Паладинс' было довольно очевидным: уничтожить эти четыре МиГ-29 до того, как они начнут активнейшим образом создавать Российской Федерации черный пиар. Президента и так никто не любит, его окружение просто ненавидят, а тут до чего дошло - открытый переход военных на сторону противника. Причем перебежали офицеры, причем элита - лётчики-истребители. Пример до безобразия дурной и до ужаса заразительный.
Просто? Не совсем. Даже тут возникает масса вопросов.
Самый первый вопрос: ну хорошо, у авиаполка оставались всего четыре машины. Но ведь это не последние истребители в России? От страны оставалось ещё довольно много, и если поскрести по этим сусекам, то может, ещё найдутся боеготовые машины, оружие и лётчики? Ну, хотя бы несколько? А то ведь приглашать на войну вооруженных иностранных гостей - ход очень скользкий. Возможны всякие нежелательные последствия.
Сейчас, когда всё уже закончилось, Санберн вспомнил об этом ещё раз. То есть, тогда он тоже поинтересовался, но на тот момент Гена был ещё не Гена, а 'господин полковник Мертвецов, Военно-Воздушные силы Российской Федерации'. Господин полковник тогда пробормотал что-то насчёт того, что, мол, нет такой возможности.
Но вот сейчас, когда пришла пора эпилогов, Гена был куда более обстоятелен:
- Правильно, - сказал Мертвецов. - Это первое, что я сказал Владику. Впутывать иностранцев совершенно не хотелось. А он и говорит: ты про броненосец 'Потёмкин' слышал? Когда против него вывели царскую эскадру, эскадра отказалась в него стрелять. А один миноносец и вовсе перешёл на его сторону. Тебе это надо? Мне - нет. Так что только иностранные специалисты, только за хорошие деньги. Верность стране - это сейчас непонятно что значит. Они вон тоже верны стране. Они так думают. Думали.
- Очень знакомое дело. В таких ситуациях во всех странах кадровые военные жуть, как мучаются. А Владик на нас очень быстро вышел. Именно на нас, на 'Паладинс'. Обычно с нами связаться сложнее.
- У вас нашёлся общий знакомый. Ну, сам знаешь, кто. Кстати, это правда, что вы вдвоем спасли югославского президента?
- Врут, конечно. Во-первых, тогда он ещё не был президентом. Во-вторых, спасли его врачи. Мы так - я рядом летал на самолёте, Миша катался на танке. Мы, собственно, и познакомились-то уже после того, как всё закончилось. Он удержал позицию, я доставил врачей. Было весело, ага. С танками он определенно умеет обращаться. И со своими, и с чужими.
- Вот он сказал то же самое про тебя и самолёты. Тут получилось как? Архангелы решили захватить Плесецк. В Плесецк их пускать было никак уже нельзя. Космодром, не хрен собачий. Но спланировали они всё очень хорошо и сил у них на тот момент хватало.
- Та самая история с Плесецком? А я помню, у нас про это даже писали. Битва эпических масштабов по нынешним временам, но при полнейшем отсутствии авиации. Говорили даже, что мы вступаем в новую эру: горючего хватит на то, чтобы ползать, но не на то, чтобы летать.
- Это у вас на Западе такое предполагают. Тут всё было куда хитрее. Многое решалось в Москве. У архангелов авиации нет в принципе. Несколько человек позаботились, чтобы на тот момент её не было и у нас. Тут я уже не в курсе. Не моего ума это дело.
В общем, архангелы ВНЕЗАПНО решили повоевать всерьёз. Мы к такому готовы не были. Какое-то время всё висело на волоске. И вот тут твой Миша со своим танковым батальоном отжег. Как он умеет. И наступление архангелам сорвал, и потерь не понес, красавец, короче. Я опять же, деталей не знаю. Сам не танкист.
И Владик решил сделать из Миши, майора Михаила Капустникова то есть, национального героя. Ну ты видел, как он это умеет. Вот тут его и ждал жестокий облом. Оказалось, что после этих югославских дел Капустников совершенно сдвинулся на православии.
- Странно. Я же с ним общался. Вроде, ничего такого. Совершенно нормальный мужик.
- Наверное, потом уже прорезалось. Но как раз в Югославии Богородица впервые осияла его танковый батальон. Потому и выстояли. Он так рассказывает. Выяснилось, короче, что национального героя из него не получится. Фотографироваться и сниматься он желает только на фоне икон. Чтобы Бог был с ним всегда. В нашем президенте он ценит больше всего богобоязненность. И общую религиозность. Ну, то есть, как раз то, что на всех карикатурах рисуют. А интервью даёт такие, что сразу ясно: это в эфир пускать нельзя. Вообще. Никак.
Владика постигла неудача, но контакты Капустникова у него остались. И он запомнил, что в прошлом, в Югославии майор спас будущего югославского президента как раз с помощью каких-то воздушных наемников. И очень хорошо получилось. Когда наемники понадобились самому, мгновенно связался с Капустниковым, тот назвал тебя, а когда тебя уговаривали, то назвали майорское имя: вот кто вас рекомендовал.
- Да, вот будешь смеяться, но после этого я уже окончательно решил согласиться. Богородица. Вот кто нас свёл. Надо же. Чего только не бывает.
Но тогда они лишь присматривались друг к другу. Полковник российских ВВС и главарь международных бандитов. Одна профессия. Почти один возраст. Даже чем-то похожи внешне. Теперь им предстояло работать вместе.
Работа представлялась коммандеру несложной. На какой аэродром, вы говорите, они перелетели? Васьково? Правильно, это один из двух аэродромов Архангельска. Стоянка: либо открытая, либо лёгкий ангар. Никаких серьезных укрытий.
И никакой ПВО, заслуживающей не то что опасения, а хотя бы внимания.
Ну и всё. Удар наносится всеми четырьмя самолётами, оружие - свободнопадающие бомбы калибра 500 фунтов, Mk.82 то есть. Открыто стоящей авиатехнике больше и не надо, не требуется даже прямых попаданий. Не требуется и полного уничтожения, достаточно серьёзных повреждений, исправлять их все равно нечем. Начать лучше немедленно, так они не успеют узнать о нашем прибытии. Получаем гонорар и расходимся, как в море корабли. Ну что, собираемся?
Нет.
На всякий случай Мертвецов ещё раз позвонил Владику: у нас все готово, специалисты прибыли, план выработан, ждём отмашку. Владик задал несколько вопросов, после чего напрочь запретил операцию.
Видите ли, вы, дамы и господа, вы - иностранные специалисты. И машины у вас иностранные. При ударе по аэродрому с малой высоты это будет очень заметно. Разных фото и видео появится море. А президент Российской Федерации Пётр Раскатов, как подлинный патриот прибегать к помощи иностранцев никак не может. Понятно, да?
Чего уж тут непонятного. Другие варианты есть?
Есть. Надо уничтожить четыре МиГ-29 в воздушном бою, да так, чтоб этого никто не видел. Причем долго гоняться за ними нельзя. Надо обнаружить их сразу, пока они не отбомбились по армии РФ. А оказаться они могут где угодно. И когда угодно. Радары показывают далеко не все, да и включать их раньше времени может быть опасно.
Ну и как вы всё это себе представляете? Задача резко осложнилась.
И ведь наценку уже не попросишь.
Именно это коммандер и сказал полковнику. С такими дополнительными условиями миссия невыполнима, ничего не поделаешь. Невыполнима чисто технически. И вы, как военный летчик, понимаете это и сами. Или вы хотите меня чем-то удивить?
И Мертвецов удивил. Он посмотрел на Санберна с Кондором очень внимательно; ему явно было интересно, как отреагируют наемники на его следующие слова. А потом спокойным тоном сказал:
- Мы точно знаем, где и когда они будут наносить удар. Мы точно знаем, когда они будут взлетать из Васьково. Мы знаем, что взлетят они все четверо, а их боевая загрузка - по четыре бомбы ФАБ-500 на каждую машину плюс полный комплект снарядов для пушек. Это всё, больше у них ничего нет. Ещё мы знаем их радиочастоты.
Некоторое время коммандер переглядывался со своим лейтенантом. Потом спросил:
- Это что - какие-то чудеса разведки?
- Нет, какие уж тут чудеса разведки, - полковник вздохнул. - Это не разведка, это пиар. Архангелы сами сообщили всем, кого, где и как будут бомбить. Разве что насчёт бомб-пятисоток не сообщали. Но у них просто больше ничего нет. Это мы уже знаем сами.
А что, ведь разумно придумано. Мы в 'Кольских Пустошах', обстрелять что-то летающее с земли даже из ПЗРК не выйдет. Что значит 'сообщили всем'? Это значит, что бомбёжку снимать будут все. Вообще всё. Снимать на утюги и микроволновки, а потом выкладывать в интернет. Серьезный ущерб эти четыре МиГа не нанесут, конечно. Но бомбы калибром в 500 килограммов взрываться будут более чем эффектно, а им только того и надо. У Архангельской Республики есть ВВС, а у РФ её нет. Потому что Архангельская Республика - это настоящие патриоты России и ПРАВДА. А все, что есть у РФ - ненормальный президент, которым вертят всякие мерзавцы. ВВС у РФ нет точно.
Прилетят, отбомбятся, снимут, покажут на весь мир. Это действительно важно. Вот почему нас позвали, уже неплохо заплатили и обещают заплатить ещё больше. И вот почему такая срочность.
Значит, мы сумеем их встретить. И у них нет никаких ракет 'воздух-воздух'. Только пушки. Плюс они не подозревают о нашем присутствии. Плюс мы знаем, что каких-то других воздушных целей в районе не будет. Лупи со всей дури издалека, не бойся сбить какой-нибудь злополучный гражданский борт. Порядок, все преимущества на нашей стороне. Можно уверенно работать.
- И когда же они пообещали к нам заявиться?
- Ровно в полдень. Вот здесь. Цель - заводские корпуса. Они даже это сообщили.
А что, опять же, умно. Работа по инфраструктуре психологически воспринимается как-то серьёзней, чем бомбёжки всяких там танков с пехотой на переднем крае. Кроме того, заводской корпус - цель крупная, в нее попадёт даже не очень опытный лётчик. Даже с прицельным комплексом МиГ-29, который для бомб не очень предназначен. Наконец, ближний тыл - это куда больше гражданских с телефончиками.
Хоп - новый план возник ещё быстрее старого.
Вооружение: полный комплект 'дальний плюс ближний', но ракеты с активным наведением не берём, не понадобятся. Взлетаем втроём, Скайларк остаётся, работа чисто по воздушным целям, ей там делать нечего. Вот здесь зависаем и ждём. Если их радары будут работать, мы обнаружим их излучение вот в этот момент. Если нет, то вот здесь включим свои. Если нас ни в чём не обманули, цели обозначатся сразу. Ну и всё, собственно. Дальше уже неинтересно. Контракт выполнен, забираем деньги, пакуем чемоданы.
Работаем?
Работаем. Только на всякий случай ещё раз Владику позвони. Вдруг его ещё чего не устроит.
Новый разговор с Владиком длился чуть дольше: пришлось объяснять разные технические детали. Но на этот раз всё его полностью устроило и своё 'добро' он дал.
Но зато происходящее начало всё меньше устраивать самого Санберна. Нет, это было не предчувствие беды, вот тот скверный холодок где-то в районе желудка. Не 'запах крысы' - 'нас хотят подставить, вот только ещё не знаю как'.
Это были в чётком виде 'кошки на сердце'. Всё правильно, почти учебный перехват, деньги частично уже получены, даже и не ясно, что вообще может пойти не так.
Что-то...
Красные звёзды. Ну да. Они. Красные звёзды на Як-52, который Санберн когда-то самостоятельно поднял в воздух. Красные звёзды на L-39. И красные звёзды на плоскостях МиГ-29.
Совершенно непрофессиональные мысли для наёмника. А ведь всё лезут и лезут. И знаете, что? А ведь наш план можно чуть-чуть изменить. Совсем чуть-чуть. С полной возможностью отыграть назад и вернуться к задуманному...
- Я даже и не знал, что и думать, - говорил полковник Мертвецов. - Сначала я подумал, что это совсем уж какой-то сложный план, придуманный непонятно кем. Мировым правительством. Марсианами. Но потом я все же решил, что марсиан не бывает.
Потом действительно подумал, что тебе не захотелось стрелять по красным звёздам. Но это совсем уж бред. В марсиан поверить проще. Опытные специалисты, приехали за деньгами, какие тут ещё звёзды. Ну ладно. В общем, очень сильно вы меня удивили.
- Ха, надеюсь, что в хорошем смысле.
- Вот даже и не знаю. Сам видишь, чем всё оборачивается. Так скажи: это было мгновенное решение?
- Ну что ты, Гена. Я же летчик-истребитель. Я над решениями всегда размышляю, потому и живой. В общем, ещё тем вечером я вдруг подумал: а ведь можно такое попробовать, причем мы ведь совершенно ничем не рискуем.
А вот им решение действительно предстоит серьёзное, поэтому времени на размышление понадобится очень много. Пусть будет пятнадцать секунд.
Коммандер замолчал. Оба вновь начали вспоминать.
Их очень выручило желание капитана Гремилина (и его новых начальников) подставиться максимуму объективов. В результате Санберн в каждый момент времени почти точно знал, где находятся эти четыре МиГ-29, торжественно летящие бомбить завод. Не включая радара.
И вот настал момент, когда положение МиГов надо было узнать уже не почти, а совершенно точно. Пора переводить радары на излучение:
- 'Паладинс', внимание. EMCON5.
И четыре радара 'Паладинс' ударили лучами.
- Я Паладин-2, понял вас. Четыре призрака, двенадцать часов, ангелы два-ноль.
- Я Паладин-3, подтверждаю. Четыре призрака, двенадцать, ангелы два-ноль.
Санберн видел их и сам. Всё точно. Четыре цели прямо по курсу. Цели небольшие, недалеко друг от друга, модуль NCTR уже предполагает, что это истребители. 'Ангелы два-ноль' - значит, идут невысоко, всего-то в полукилометре над землёй (ну правильно, чтоб всем видно было). Курс и скорость? Сейчас узнаем.
Он перевел радар Мэри Джейн в режим сопровождения на проходе, одновременно сузив сектор обзора - всё, что нужно, обнаружено, широкий обзор больше не нужен. Порядок, именно так и ожидалось. Идут низко, не слишком торопятся. Пора ставить точку и быстро.
Быстро, потому что сейчас в кабинах МиГов уже сработали 'Березы'.
Вдруг на долю секунды Санберн вспомнил, как выглядит 'Береза'. Красные лампочки полукругом, силуэтик самолёта, напоминающий МиГ-21. Сейчас лампочки должны были засветиться, предупреждая пилота о неожиданном облучении. Но все пройдет быстро. Они не успеют среагировать. Да им и нечем.
А вот сейчас мы попытаемся провернуть самое интересное, что только можно провернуть в такой ситуации. Начинаем.
- 'Паладинс', на прямое сопровождение не переходить. Кондор, берешь призрак-один. Матадор, призрак-два. Пуск только по моей команде, повторяю, только по моей команде.
Можно было и не повторять, в конце концов, они все вместе обсуждали этот план вчера вечером. Но уж очень ответственный момент. Они это понимают:
- Я Паладин-2, принял первого, жду.
- Я Паладин-3, принял второго, жду.
Голоса напряжённые.
- Пуск только по команде, - Санберн повторил даже в третий раз.
Вот теперь совсем всё. Кстати, если у этих МиГов вдруг найдётся и что-то кроме бомб, мы об этом узнаем прямо сейчас. Ладно. Кульминация. Маски долой.
- Внимание, группа воздушных судов Архангельской Республики. Вас вызывает авиагруппа 'Паладинс' Дипломатических Сил Турции. Немедленно сообщите, как слышите, иначе возможны серьёзные последствия.
Дадим им пять секунд на то, чтоб просто среагировать. Пятьсот один, пятьсот два, пятьсот три...
- Отвечайте. Больше не предупреждаем.
Молчание. Ну что ж, не получилось. Но хотя бы попробовали.
- 'Сто-семнадцатый', я Паладин-1. Мы предлагаем вам, не меняя высоты и скорости, лечь на курс два-девять-четыре. Повторяю, два-девять-четыре. Не включайте БРЛС. Не делайте резких маневров. Даём вам пятнадцать секунд, потом переходим к активным действиям. Сообщите, как поняли.
На этот раз ответили сразу:
- Слышу хорошо, вас понял.
- Тринадцать секунд, - и Санберн замолчал.
Зелёненькая линейка радара продолжала гулять по экрану влево-вправо. С целями ничего не менялось.
Одно нажатие на кнопку - и радар перескочит в режим прямого сопровождения. В этот момент головки трёх ракет 'Спэрроу' под крыльями Мэри Джейн сами увидят цель. И дальше - уверенное нажатие на ещё одну кнопку, красную, на ручке управления, ту, что под большим пальцем.
Неожиданно в памяти с потрясающей, абсолютной ясностью всплыла цитата: 'Летчик Алексей Мересьев попал в 'двойные клещи'. Это было самое скверное, что могло случиться в воздушном бою. Его, расстрелявшего все боеприпасы, фактически безоружного, обступили четыре немецких самолёта и, не давая ему ни вывернуться, ни уклониться с курса, повели на свой аэродром...'.
Даже вспомнил, как он это читал. В постели, под одеялом, с высокой температурой - в школу завтра не идти, и послезавтра тоже. За окном зимний вечер, огни соседнего дома видно плохо - идёт снег.
Воспоминание заняло совсем короткое мгновение, линейка даже не успела прокатиться по дисплею до конца. Шесть секунд, пять, четыре. Немецкие истребители, значит.
- Группа 'Паладинс', я 'сто-семнадцатый'. Мы принимаем ваше предложение. Повторяем, мы согласны. Ложимся на курс два-девять-четыре, два-девять-четыре.
Ещё пара секунд, и рисунок отметок на радаре начал меняться. Четыре МиГ-29 плавно поменяли курс с южного на восточный. Риски на указателях возможности пуска задвигались: теперь МиГи стали для ракет Мэри Джейн ещё более удобными целями. Санберн знал, что Кондор и Матадор видят у себя то же самое.
- 'Сто-семнадцатый', я 'Паладин-1'. Спасибо за понимание. Не прекращайте связь. Сохраняйте курс, высоту и скорость. Мы будем сообщать вам о наших дальнейших требованиях.
- Сто-семнадцатый. Понял.
Тут нет ничего позорного. В такой ситуации четыре фугасные авиабомбы - это вообще не оружие. А пушки - что-то вроде перочинных ножиков. Если ты безоружен, а на тебя направляют пистолет, ты поднимаешь руки. Так делают даже герои кинобоевиков. Потом, правда, они обязательно придумывают что-нибудь этакое. Но это потом. И только в кинобоевиках.
Санберн, Матадор и Кондор довели звено Гремилина прямо до Мурманска, точно до того аэродрома, откуда те поднялись в воздух, чтобы перелететь к 'архангелам'. Объяснять, что требуется, даже особо и не понадобилось.
Финальный штрих особо не требовался, но все же Санберн его сделал. Они приблизились к аэродрому во время посадки МиГов настолько, что из кабины Мэри Джейн были даже видны яркие заплясавшие облачка тормозных парашютов. А потом, когда МиГи запугивали на стоянку, прошли над ними на малой высоте, четко держа строй: это были мы, посмотрите на нас.
И после этого направились на юго-восток, к Хибинам. Задание выполнено, выполнено с исключительным изяществом, все условия соблюдены, потери нулевые и - вот уж что точно бывает не каждый день - расход боеприпасов тоже нулевой. Дождемся перечисления гонорара, и домой.
На обратном пути никаких приключений не было. Скайларк встречала рулящие самолёты на земле и улыбнулась дважды. Первый раз, когда увидела все три машины, а второй - когда разглядела, что все ракеты на месте, не израсходована ни одна: всё прошло в точности по плану.
И всё же у Санберна оставалось какое-то нехорошее чувство насчёт всего этого. Понять, в чём дело было невозможно. Всё провели идеально. Операция вышла бескровной, такое удается очень редко. Он ухитрился ни разу не выстрелить по соотечественникам. Бывшим соотечественникам? А, ладно, сложный вопрос, не будем углубляться.
Только когда улёгся спать, понял: не давала покоя вот эта цитата из книжки. Это было очень странно, потому что ему приходилось принуждать чужие самолёты к посадке не раз и не два. А вот этот случай оказался каким-то особенным.
Да не каким-то. Просто Россия.
Он постепенно засыпал и цитата стиралась, расплывалась, пока от нее не остался лишь потрясающий по своей бредовости фрагмент: 'Его обступили четыре немецких самолёта'.
Потом и вовсе осталось только слово 'обступили' и уже в полусне Санберн даже увидел эти самолёты. Немецкие, да. 'Худые'. Ещё старой модификации, 'Эмиль', вот с этими характерными радиаторами под крыльями. Но у этих истребителей почему-то были опухшие, небритые человеческие рожи с маленькими, тупыми злобными глазками. А в руках они держали заточки из отвёрток. Дело было не в воздухе, а на земле, в какой-то заснеженной степи. Свинцово-серое небо. И снег тоже какой-то сероватый.
Так он и спал. Поспать ему дали несколько часов.
А потом вся эта история, вместо того, чтобы чудеснейшим образом завершиться, получила неожиданное и не особо приятное развитие.
- Сан!
Это Скайларк? Почему? Если что-то случилось, то будить старшего должен Кондор, он же лейтенант. И обратиться должен 'коммандер'.
Поднялся. И тут же заметил, что Скайларк действовала не в спешке, как всегда бывает, когда надо будить начальство. Она о чём-то долго думала, потом решила: нет, всё-таки это важно и настолько срочно, что надо будить главного.
Это насторожило Санберна даже больше, чем обычная тревога. Он молча уставился на Скайларк. Лицо у той было растерянное. Он вдруг подумал, что никогда не видел у нее в глазах неуверенности. Вот, значит, как ты выглядишь, милая, когда не знаешь, что делать.
Впрочем, нет. Если разбудила, значит, уже знает.
- Что стряслось? - коммандер прокашлялся, сонная хрипотца отступила.
Несколько секунд Скайларк молчала, потом сказала:
- Нужно, чтоб ты прочитал одно письмо. На моём ноутбуке. Я объясню, в чём дело. Да, всё вот настолько срочно.
Ноутбук Скайларк мягко светился своим экраном на табуретке рядом с её раскладушкой. Постель была чуть примята; видимо, Скайларк присаживалась на неё, когда раздумывала.
Санберн уселся за ноутбук. Секретов у них между собой не было, но письма и всякие сообщения друг друга они никогда не читали. Впрочем, Скайларк вообще получала письма очень редко. Она-то не командир.
- Подожди секунду, - сказала она. - Ну, в общем... это мой бывший пишет. Он мне пишет иногда. Я не отвечаю.
Хотела сказать что-то ещё, но ничего не сказала.
Санберн на это отреагировал почти что спокойно. Ну почти. Бывший - значит, бывший. У всех есть свое прошлое. Было бы куда более странно, если бы его не было.
Правда, не очень ясно, зачем ей в эти дела минувших дней тащить его? Зачем давать ему читать это письмо? Да ещё и будить ради этого?
Коммандер глянул на Скайларк. Та смотрела куда-то в сторону. Не очень ей хотелось видеть, как он будет читать. Это уже становится интересным.
Самые первые строки просто поразили его. Он перестал читать, откинувшись на спинку стула, потом вновь посмотрел на Скайларк:
- Стой. Что за бред? Что это значит?
'Вот уже четвертое письмо за этот месяц. Возможно, ты и не читаешь их, мой дорогой 'Алуэтт'. Но пусть Судьба распорядится так, что из всех писем ты прочитаешь хотя бы это.
- Стоп. Какой ещё 'Алуэтт'? Каким боком здесь вертолеты? Или это шифр какой-то?
- Это не шифр, Санберн. И не 'какой', а 'какая'. И не 'Алуэтт', а Алуэтт. Скайларк. Это он так обращался ко мне. По-французски. Он канадский француз.
Доходило до Санберна довольно долго. Но дошло. Ну да. Скайларк - Алуэтт. Английский и французский.
- Он знал твой позывной?
- Мы вместе учились. В школе IRS. Я на штурмовика, а он на истребителя. Там и познакомились. Санберн, я все хотела спросить: а как это по-русски - 'Скайларк'?
- 'Скайларк' по-русски? 'Жаворонок'.
Русское слово было для Скайларк довольно сложным, она повторила его за Санберном несколько раз, запоминая, тренируясь в произношении. Наконец, Санберн кивнул: у тебя хорошо получается. Но Скайларк все же повторила слово 'жаворонок' ещё дважды и потом они долго смотрели друг на друга, молча улыбаясь.
Но пора была возвращаться к делам.
- 'Дорогая Алуэтт', значит, - и Санберн улыбаться тут же перестал.
Скайларк хотела что-то сказать, но промолчала. Коммандер читал дальше.
'Сейчас мы далеко друг от друга, но я все равно беспокоюсь о тебе. Я беспокоился всегда, ещё с тех пор как мы вместе с тобой осваивали наши первые боевые машины. Твой штурмовик, мой истребитель. Мы были вместе. И я представлял нас вместе и в воздухе...'
Вот тут Санберну пришлось сделать паузу - очень уж неприятно стало. Он глянул на Скайларк:
- Ты действительно считаешь, что мне надо всё это читать?
- Да. Считаю, что надо. Сам увидишь.
Что ж, придется читать.
'Я всегда хотел защитить тебя, Алуэтт. Даже сам не знаю, от чего. От всего, наверное. Я думал о том, как учёба закончится, мы окажемся в одной паре, будем летать для IRS. Опасная работа, но тебе ничего не будет угрожать. Ведь я буду с тобой. Но ты решила по-иному.
Буду с тобой откровенен: я никогда не понимал твоего решения. И меня огорчило, по-настоящему огорчило то, что ты решила работать не с кем-нибудь, а с 'Паладинс'. После твоего ухода мы как-то обсуждали их. Если уж смотреть правде в глаза - кто они? Еврейская команда неудачников'.
'Чего только о себе не узнаешь', - подумал Санберн.
'Мне трудно было представить тебя в этом обществе. Я боялся, что тебе придется тяжело. Боюсь и сейчас. До меня доходили какие-то слухи, что работаете вы относительно успешно, но не хочу думать, как тебе это достается. Особенно после того, как еврей погиб вроде бы в Африке, а русский стал коммандером. Самая бездарная нация на свете - и коммандер.
Болтают и совсем скверные вещи. Не хочу об этом писать, но и перестать думать не могу. Будто бы ты сошлась с этим русским. Нет. Невозможно. Нет'.
Санберн даже удивился, что не испытал вообще никаких эмоций. И не разозлился, и смешно не стало, и пожалеть дурака не захотелось. На мгновение налетела тень брезгливости: не должен мужчина так себя вести. Тем более, лётчик. Но лишь на мгновение.
'Не будем об этом. К делу. Ты уже знаешь, что я теперь лейтенант истребительной группы 'Фокон'. Чаще всего мы работаем на бизнес Независимого Квебека. Мне есть что вспомнить. Но сейчас не это главное. Мы получили новый заказ. На севере России. И вот сегодня я узнаю, что вы уже там. Больше того, вы и есть наша главная цель. Как странно распоряжается судьба'.
Да, к делу, думал коммандер. Ничего себе. Вообще, в мире частных войн случаются удивительные вещи. Бывает и такое, что хорошим знакомым приходится друг в друга стрелять. Санберн знал несколько таких случаев. Но тут получалось как-то совсем уж... художественно.
Художественно - и это именно совпадение. Сознательно организовать такую провокацию невозможно. Чисто технически. Ее пришлось бы начать готовить несколько лет назад, когда Скайларк и этот её бывший учились в лётной школе IRS. Без машины времени не обойдешься.
По крайней мере, теперь все понятно. Вот почему Скайларк дала ему это письмо. Хотя и без малейшего удовольствия. Ладно. Что он там написал дальше?