Ламтюгов Андрей : другие произведения.

Полковник Мертвецов и его друзья

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Санберн и его воздушные наёмники наконец-то едут в Россию.

  Коммандер Санберн сидел на лёгком пластиковом стуле в пустом зале кафе гражданского аэропорта. На столе перед ним стоял работающий ноутбук. Ещё на столе лежала форменная полковничья фуражка. А напротив Санберна сидел и ее владелец, полковник ВВС Российской Федерации.
  
  Командир наемников и российский военный смотрели друг на друга и слегка улыбались. Потом полковник произнес:
  - Ты сказал, что не хотел за это браться, пока тебе не дали чемодан долларов?
  - Сейчас всё расскажу. Не хотел, конечно. Что ты. Сам посуди: тебя отрывают от всех дел и предлагают кучу денег. Действительно, кучу. За что именно, объясняют, но как-то очень уж... приблизительно. Ты бы согласился? И потом эта срочность, срочность. Я ещё толком не проснулся, а уже надо объяснять, что у меня же не только самолёты. У меня и техперсонал, и оборудование, и оружие с топливом тоже надо доставлять. А они в ответ: назовите вашу цену. Решили, я цену себе набиваю. Сообщаю им, что девять женщин не смогут родить ребёнка за один месяц. До них не доходит.
  Оба опять улыбнулись.
  - Но ты всё же согласился.
  - Пока они мне всё это говорили, я прикинул, что, как и куда доставлять и решил, что быстро провернуть такое дело действительно можно. Как ни смешно, а ведь получается. Потом я всё же сумел их немного разговорить. Кое-чего они и сами не знали. Но то, что рассказали, звучало вполне правдоподобно. Стало яснее: ситуация у вас довольно безрадостная, но деньги ещё есть. Я всё равно соглашаться не хотел, но тут они назвали мне имя человека, которому я доверяю. И чисто случайно знаю, как с ним можно быстро связаться, чтобы все проверить.
  Но я по-прежнему ничего определенного не говорил. Вот тут-то они мне и показали чемодан с долларами.
  - Вот так прямо? Вы разве не по телефону говорили?
  - Нет, они ко мне примчались прямо в Стамбул. Тоже сильно невыспавшиеся. Кейс с пачками крупных купюр. В точности, как в кино.
  - И тогда ты согласился сразу же!
  - Ну, если серьёзно, я не принимаю такие решения единолично. Коммандер должен посовещаться со своим лейтенантом. Вот такие у нас порядки. Можно принять решение не советуясь, если счёт идёт совсем уж на секунды. Но только в этом случае. Иначе, знаешь ли, не поймут. Тут на секунды счёт не шел, Кондор прилёг поспать и я решил, что будить его не стану.
  Однако я им сказал, что вот теперь можно поговорить и предметно. Дело, повторюсь, было не в кейсе, а в тех трёх моментах, о которых я успел подумать. Но вышло смешно. Я уже понял, что такими делами ребята занимаются в первый раз. И они, похоже, решили, что чемодан наличности - это у нас такой обязательный ритуал.
  - Типа как демона вызывать.
  - Вот именно. Пока пентаграмму не нарисуешь, не явится. Ну... Это нам с тобой сейчас весело. А вот им было не до смеха.
  Полковник тут же перестал улыбаться:
  - Нам тут всем было не до смеха. Вообще, знаешь... вот за эти дня четыре... о многом я передумал. Прочувствовал фибрами души. Но смешно не было ни разу.
  - Мне тоже. Даже по нашим меркам всё очень быстро происходило.
  Быстро.
  
  Всего несколько дней назад, всё ещё слабо свистя двигателями, Мэри Джейн вместе с остальными заруливала на стоянку. Наконец, машина остановилась, фонарь поднялся. Санберн стащил шлем и спустился из кабины на бетон. Их встречали несколько русских офицеров. Вперёд вышел один с погонами полковника.
  - Приветствуем всех, - сказал ему Санберн. - В общем, мы прибыли. Нам надо разместиться, вы введёте нас в курс дела и поставите первую задачу. Вопросы об оплате пока не стоят, обо всем договорились. Что-то не так?
  - М-м, - ответил полковник. - Сорри. Бэд инглиш.
  И сделал неопределенный, но энергичный жест руками.
  - Думаю, это не проблема, - тут же ответил Санберн на русском языке. - Можете говорить со мной свободно, но мои люди по-русски не понимают. Я здесь главный, меня зовут коммандер Санберн, коммандер - это должность, а не звание. Званий у нас нет.
  
  - Вот тогда я тебя и зауважал в первый раз.
  - Да? И с чего такое?
  - Хорошо было заметно, что ты уже порядком охреневший. А когда я заговорил по-русски, ты просто распался на аминокислоты. Но так старался этого не показывать, что... прямо впечатляло. В самом деле, попробуй не охреней, при таких-то раскладах. А потом уже я охренел. Стою я перед тобой, а ты вдруг такой: 'А Я - ПОЛКОВНИК МЕРТВЕЦОВ!'. Гена, ну так же нельзя. Я чуть в обморок не грохнулся прямо на бетонке. Думаю, куда это мы прилетели? Что с нами будет?
  Наемник шутил не очень-то и смешно, но всё равно оба улыбнулись. И он сам, и полковник ВВС Российской Федерации Геннадий Мертвецов.
  
  Полковник тогда не то чтобы охренел. Он, скорее, запаниковал. Просил помощь? Получай. Какую? Интернациональную.
  Такому его не учил никто и никогда. А события развивались стремительно. Прибывают четыре ударных машины, количество транспортных уточняем... Гости уже в нашем воздушном пространстве. Нашли, где разместить? Так, скоро будут над Кольским полуостровом. Встречаешь лично, через полчаса. Проследи, чтоб им всё понравилось, они уже аванс получили, ты таких денег вообще никогда не видел.
  И вот они перед ним. Главный, ему около сорока лет. Глаза зеленоватые, спокойные, ничего-то в них не прочитаешь. Чуть позади, видимо, его помощник. Помоложе, всё разглядывает с интересом. Третий - совсем молодой парнишка. Ему, скорее, происходящее скорее смешно, чем интересно. И четвертый человек. Женщина. Блондинка, молодая и красивая, действительно красивая. У нее в глазах тоже любопытство, но холодное, как у ученого за микроскопом.
  И все они - профессионалы. Мы тоже? Нет, по сравнению с этими, мы любители. По крайней мере, все так говорят.
  Нет, он их не боялся, как могло показаться. Но как с ними обращаться?
  Тут их главный подошёл и спокойным тоном сказал несколько фраз по-английски. Мертвецов не понял ни слова и спокойно подумал: ну вот и приехали.
  Наёмник увидел, что его не поняли. И внезапно заговорил на чистейшем русском.
  Всё тут же стало ещё сложней и непонятней.
  
  Санберн тоже вспомнил этот момент. Да, теперь по крайней мере стало ясно: можно свободно разговаривать. Но загадок стало только больше. Перед ним стоял командир целого истребительного авиаполка. Зачем ему понадобились четверо 'независимых подрядчиков'?
  Иногда такое делается, если на горизонте маячит задание, грозящее серьезными потерями. За потери 'независимой стороны' не приходится отвечать. Но здесь такого просто не могло быть.
  Может, какое-то настолько грязное дело, что его никак нельзя поручать своим - кто-нибудь обязательно проболтается, потому что совесть замучит? Но, опять же, какое? Авиация в этом плане способна лишь на зверское массовое убийство мирных жителей. Но тут четырех самолётов явно недостаточно. Хотя... Может, им нужно, чтобы бы разбомбили какую-нибудь детскую больницу? Редко-редко, но бывает и такое.
  - Думал я, думал и решил: а, ладно. Сейчас мне полковник Мертвецов все объяснит. Ну, ты и объяснил.
  - Тут уже и ты охренел.
  - Не буду скрывать, я несколько удивился. Я не думал, что в России всё НАСТОЛЬКО плохо. Россия у нас считается, в общем-то, устойчивым местом.
  - 'Устойчивым'? Вы так говорите?
  - Да, 'устойчивым', 'стабильным', как-то так. Вполне надёжные заказчики. Вменяемая инфраструктура. Ну... вообще, цивилизация. Не Африка. Не джунгли Амазонки с дельтой Меконга пополам. Правда, про российскую авиацию, особенно военную, у нас в последнее время писали довольно мало. Теперь узнал, почему. Некислый у тебя, Гена, оказался истребительный авиаполк, прямо скажем. Четыре боеготовых машины из примерно пятидесяти положенных. И столько же лётчиков. Всё, как у меня. Мы, оказывается, равны по должности.
  - Ну, не совсем равны. Ты на тот момент оказался выше. У тебя действительно были машины и лётчики, а у меня-то не стало ничего.
  Постепенно коммандеру становилось яснее - и что тут было, и что стало. Несколько дней назад у полковника Мертвецова было четыре истребителя МиГ-29. А потом в одночасье не стало ни одного.
  Как ни странно, именно в России воздушным наёмникам работать приходилось довольно редко. Выполнять русские заказы по всему миру - это да, это пожалуйста. Но над самой страной - очень нечасто. Локальных конфликтов на территории России хватало, но русские почти всегда справлялись собственными силами. Ещё бы, вон сколько самолётов успели понастроить. Кстати, и в Северной Америке было примерно то же самое. Стоило завариться какой-нибудь каше, как неподалеку почти всегда находилась бывшая авиабаза бывших ВВС с вполне пригодными самолётами. А там и люди подтягивались, обзванивая друг друга по веерному принципу.
  Да, постепенно запасы техники и людские резервы сходили на нет. Да, иногда отмечалось, что 'иностранных специалистов' приглашают в Россию поучаствовать в очередном мероприятии всё чаще. А 'специалистов' и 'консультантов' из России по всему миру потихоньку становится больше - по всей видимости, дома им становится всё сложнее что-то пилотировать или обслуживать, да ещё и получать за это хоть какие-то деньги.
  Но уж очень плавно это всё происходило. И мало кого касалось.
  Здесь, на севере России, в дело вступал и ещё один фактор. И о нём Санберн знал, но тоже как об этаком забавном феномене, не имеющем большого практического значения. Фактор назывался 'Кольские Пустоши'.
  Когда-то давно (некоторые с иронией говорили 'Во Времена Древних') Кольский полуостров и Архангельская область были одним из самых вооруженных регионов Советского Союза. Здесь должен был пройти северный фланг прямого сухопутного столкновения с НАТО. Отсюда советский Северный флот должен был начать свой прорыв в Атлантику. Про самые разные воздушные операции нечего и говорить. Вероятно, по объектам Мурманской и Архангельской области одновременно постарались бы нанести удары самолёты сразу нескольких американских авианосных групп. Сухопутные авиабазы Норвегии в стороне тоже бы не стояли. Советский Союз, само собой, очень не захотел бы оставаться в долгу.
  А потом 'Времена Древних' закончились. Надо сказать, довольно неожиданно.
  И вот тогда все, кому было интересно, увидели перед собой просто-таки Эверест современного и вполне качественного оружия. Которое в обозримом будущем решительно никому не понадобится, ибо Север России оказался абсолютно спокойным местом. Уже очень много где тлело, или напрямую горело, но на Севере обстановка всегда была под стать климату.
  
  Удивительный волшебный колодец, который никогда не иссякнет. Всевозможные предприниматели, открывшие для себя это райское местечко, даже не слишком грызлись друг с другом: да ладно, хватит на всех.
  И когда оно взяло и кончилось, процесс какое-то время шёл по инерции: что значит 'больше нет?'. Значит, плохо искали. Ищите лучше.
  Ещё немного времени искали лучше и находили, но потом выскребли всё. Кое-где оставались ещё склады с оружием пехоты. Бронетехника на глубокой консервации. Артиллерия. Боеприпасы. Всё? Всё.
  Что исчезло полностью - так это наземная ПВО. На всех уровнях. Начиная с тяжёлых ракетных комплексов ПВО страны, продолжая более легкими ракетными комплексами войсковой ПВО и заканчивая всем, что хоть как-то может стрелять по воздушным целям. Исчезли даже 'Шилки'. Ну, а ПЗРК просто расползлись как тараканы. По всему миру. И очень быстро.
  Здоровенную территорию, абсолютно не прикрытую никакой ПВО (ЗУ-23 на пикапах не в счёт) назвали Кольскими Пустошами и почти сразу про неё забыли. Уж очень тихое местечко. Там нечего делать.
  Всё это Санберн знал. Постольку-поскольку, как и остальные. И по той же причине: псу войны в эдаких пасторалях нечем заняться. Есть куда более интересные места.
  - Потом начался этот дурдом с архангелами, - продолжал полковник Мертвецов. - Вы знаете, наверное.
  Про дурдом с архангелами коммандер тоже знал не слишком много. Писали что-то там. Ну да, самопровозглашенная Архангельская Республика. Почему вдруг оказалось, что столько народу вдруг возненавидело проклятую московскую империю и захотело полной независимости - да кому какое дело? Откуда взялся 'президент Сосновский', про которого тоже не было известно вообще ничего? Опять же, без разницы.
  Санберн всё же полагал, что причина в старой доброй универсальной ценности. В деньгах. Но откуда вдруг взялись деньги в вечной мерзлоте? Этот-то вопрос он немедленно и задал Мертвецову.
  - Копали здесь и раньше, - ответил полковник. - И накапывали довольно много. Но всё это было мало кому интересно. Практически везде находилось что-то похожее, но по тем же деньгам и с меньшим риском. А потом и здесь ситуация стала меняться.
  Во всем мире прииски чего угодно стали потихоньку обрастать сначала колючей проволокой с пулеметами, потом минными полями, дальше в ход пошла бронетехника - сначала легкая, потом и тяжелая, ну а потом вспомнили об авиации и управляемых ракетах. Мирная добыча полезных ископаемых всё больше осложнялась.
  Вот тут-то и стали всё чаще вспоминать о жирненьких и безоружненьких Кольских Пустошах. В Пустошах, надо сказать, было много всякого ископаемого. А уж самой заметной и при том вовсе не ископаемой вещью был один из очень немногих на планете ещё работающих космодромов - Плесецк.
  Собственно, Плесецк и был главным призом любому, кто захотел бы оттяпать его у России (ну, понятно, что 'оттяпать' - это не с куском земли. Знаете, вооруженное международное присутствие, особые приоритеты в очереди запусков, такие вот вещи). Но в прессе чаще всего почему-то упоминалась 'Трубка 'Ломоносов' - крупнейшее месторождение алмазов в Европе.
  С этого момента обстановка начала теплеть в самом плохом смысле слова. Появились страстные желающие полной политической независимости региона. Лидеры тоже нашлись. Ещё более страстные. Потихоньку начали стрелять. Российская Федерация принялась, как уже бывало, восстанавливать конституционный порядок. И делать это невероятно вяло. По-настоящему серьёзные бои произошли лишь к северу от того самого Плесецка: если бы 'архангелы' захватили космодром, Российская Федерация могла бы не получить деньги сразу за несколько коммерческих запусков, а договоры-то уже заключили. Иметь спутниковую связь, навигацию и прочие интернеты хочется всем.
  В общем, Плесецк им не отдали, на чём дело почти заглохло. Похоже, кому-то было выгодно, чтобы всё так и оставалось.
  Такой сценарий развития конфликтов был довольно широко распространен. Коммандер вспомнил Оруэлла. Как мы знаем, самым важным предвидением антиутопии '1984' стало указание на широкое применение ударных вертолётов в будущем - и это было предсказано во времена, когда любые вертолёты ещё еле-еле летали. Но насчёт того, что война - это мир, старичок тоже неплохо подметил.
  Потом к делу, чисто для порядка, подтянули 'истребительный полк' Мертвецова. Четыре МиГ-29 время от времени пролетали над позициями 'архангелов', изредка сбрасывая бомбы свободного падения (МиГ-29 вполне такое может, хотя и не очень точно). В общем, жизнь продолжалась.
  А потом разразилась катастрофа.
  
  В российской внутренней политике коммандер не разбирался вообще. Полковник Мертвецов понял, что иностранного гостя придется ввести в курс дела и здесь.
  Единственное, что знал Санберн о нынешнем российском президенте Фёдоре Раскатове - в мире его не очень-то уважают. А на карикатурах чаще всего изображают с церковным православным куполом вместо головы. И с православными же крестами вместо рук. А иногда - и не рук.
  В России его, оказывается, тоже не особо жалуют. Почему? Да потому что не может вот такой блаженненький управлять страной. Значит, кто-то это делает за него. Кто? Понятно, что враги.
  В общем, как с такими правителями и бывает, его терпели, и терпели бы ещё долго. Но тут он в очередной раз чего-то как отмочит!
  И это оказалось последней каплей для капитана ВВС Российской Федерации Павла Гремилина. Впрочем, человек-купол и впрямь выдал что-то совсем уж несусветное.
  В общем, капитан накатал здоровую простыню текста. И о России, идущей к катастрофе, и о том, что каждому Распутину - по хорошей проруби, и о долге офицера и патриота в смутные времена. И о том, что надежда у нашей великой страны всё же есть и сердце этой надежды бьётся в Архангельске (ну да, на самом деле он высказался несколько более коряво, таким вещам его не учили).
  А наутро, сев в свой МиГ-29, он полетел не бомбить архангелов. А сменил курс и привел свой истребитель на аэродром Васьково, в тридцати километрах от Архангельска. И что, собственно, самое гнусное - за ним последовали трое его подчинённых, старшие лейтенанты. Все четыре МиГа вот так взяли и перелетели к противнику. Ну, то есть, Российская Федерация полностью лишилась своих ВВС в регионе. А вот Архангельская Республика их приобрела. Аэродром Васьково не был заброшен полностью; четыре истребителя смогли бы сделать с него по крайней мере, несколько вылетов. Наземный персонал? В минимальном количестве, но найдётся, если у нас есть хотя бы несколько суток.
  Для полковника Мертвецова катастрофа приняла бы вполне личный характер. На него повесили бы всё. Начиная с общей непопулярности российского руководства и заканчивая его фамилией. Вон из Вооруженных Сил - это как минимум.
  Сейчас-то всё кончилось, конечно. Разрешилось наилучшим образом. А вот тогда ситуация представилась Мертвецову просто какой-то черной пустотой, без верха и низа.
  
  - Вот тогда, Гена, ты и решил позвонить Владику?
  - Сразу же, мгновенно. Сам понимаешь, у меня просто не оставалось вариантов. Я с Владиком вообще стараюсь не общаться, это он меня периодически навещает. Но тут уже выбирать не приходилось. Ну и позвонил. Действовать он начал с ураганной скоростью. Ну, ты сам уже знаешь, как он умеет. Россия встала на дыбы. Впрочем, вы тоже сработали быстро.
  - Владик, Владик, Владик. Повезло тебе с ним, - сказал коммандер задумчиво.
  А полковник вспомнил их первую деловую встречу: вот это самое кафе, наёмник уже не в летной форме и внимательно читает записку Гремилина - два листа не самым крупным шрифтом. Мертвецов уже знал: его визави побывал на многих гражданских войнах, перелёты летчиков туда-сюда делом для него были не новым. Санберн читал записку спокойно, лишь время от времени чуть кивая: ну да, ну да, всё-то у них как обычно, ничего нового придумать не могут, да и без надобности это. Полковник молча смотрел на него, а в голове время от времени всплывала дурацкая мысль: если я вдруг по ошибке назову его не 'коммандер', а 'командир', он обидится?
  Коммандер, наконец, дочитал, отодвинул листы по столу Мертвецову и сказал:
  - Вроде всё ясно, господин полковник. Наверное, мы уже оба знаем, что делать дальше.
  - Силами звена, бомбы свободного падения?
  - Ну да. Чего огород городить?
  Всё действительно было просто. Задание, которое получила группа 'Паладинс' было довольно очевидным: уничтожить эти четыре МиГ-29 до того, как они начнут активнейшим образом создавать Российской Федерации черный пиар. Президента и так никто не любит, его окружение просто ненавидят, а тут до чего дошло - открытый переход военных на сторону противника. Причем перебежали офицеры, причем элита - лётчики-истребители. Пример до безобразия дурной и до ужаса заразительный.
  Просто? Не совсем. Даже тут возникает масса вопросов.
  Самый первый вопрос: ну хорошо, у авиаполка оставались всего четыре машины. Но ведь это не последние истребители в России? От страны оставалось ещё довольно много, и если поскрести по этим сусекам, то может, ещё найдутся боеготовые машины, оружие и лётчики? Ну, хотя бы несколько? А то ведь приглашать на войну вооруженных иностранных гостей - ход очень скользкий. Возможны всякие нежелательные последствия.
  Сейчас, когда всё уже закончилось, Санберн вспомнил об этом ещё раз. То есть, тогда он тоже поинтересовался, но на тот момент Гена был ещё не Гена, а 'господин полковник Мертвецов, Военно-Воздушные силы Российской Федерации'. Господин полковник тогда пробормотал что-то насчёт того, что, мол, нет такой возможности.
  
  Но вот сейчас, когда пришла пора эпилогов, Гена был куда более обстоятелен:
  - Правильно, - сказал Мертвецов. - Это первое, что я сказал Владику. Впутывать иностранцев совершенно не хотелось. А он и говорит: ты про броненосец 'Потёмкин' слышал? Когда против него вывели царскую эскадру, эскадра отказалась в него стрелять. А один миноносец и вовсе перешёл на его сторону. Тебе это надо? Мне - нет. Так что только иностранные специалисты, только за хорошие деньги. Верность стране - это сейчас непонятно что значит. Они вон тоже верны стране. Они так думают. Думали.
  - Очень знакомое дело. В таких ситуациях во всех странах кадровые военные жуть, как мучаются. А Владик на нас очень быстро вышел. Именно на нас, на 'Паладинс'. Обычно с нами связаться сложнее.
  - У вас нашёлся общий знакомый. Ну, сам знаешь, кто. Кстати, это правда, что вы вдвоем спасли югославского президента?
  - Врут, конечно. Во-первых, тогда он ещё не был президентом. Во-вторых, спасли его врачи. Мы так - я рядом летал на самолёте, Миша катался на танке. Мы, собственно, и познакомились-то уже после того, как всё закончилось. Он удержал позицию, я доставил врачей. Было весело, ага. С танками он определенно умеет обращаться. И со своими, и с чужими.
  - Вот он сказал то же самое про тебя и самолёты. Тут получилось как? Архангелы решили захватить Плесецк. В Плесецк их пускать было никак уже нельзя. Космодром, не хрен собачий. Но спланировали они всё очень хорошо и сил у них на тот момент хватало.
  - Та самая история с Плесецком? А я помню, у нас про это даже писали. Битва эпических масштабов по нынешним временам, но при полнейшем отсутствии авиации. Говорили даже, что мы вступаем в новую эру: горючего хватит на то, чтобы ползать, но не на то, чтобы летать.
  - Это у вас на Западе такое предполагают. Тут всё было куда хитрее. Многое решалось в Москве. У архангелов авиации нет в принципе. Несколько человек позаботились, чтобы на тот момент её не было и у нас. Тут я уже не в курсе. Не моего ума это дело.
  В общем, архангелы ВНЕЗАПНО решили повоевать всерьёз. Мы к такому готовы не были. Какое-то время всё висело на волоске. И вот тут твой Миша со своим танковым батальоном отжег. Как он умеет. И наступление архангелам сорвал, и потерь не понес, красавец, короче. Я опять же, деталей не знаю. Сам не танкист.
  И Владик решил сделать из Миши, майора Михаила Капустникова то есть, национального героя. Ну ты видел, как он это умеет. Вот тут его и ждал жестокий облом. Оказалось, что после этих югославских дел Капустников совершенно сдвинулся на православии.
  - Странно. Я же с ним общался. Вроде, ничего такого. Совершенно нормальный мужик.
  - Наверное, потом уже прорезалось. Но как раз в Югославии Богородица впервые осияла его танковый батальон. Потому и выстояли. Он так рассказывает. Выяснилось, короче, что национального героя из него не получится. Фотографироваться и сниматься он желает только на фоне икон. Чтобы Бог был с ним всегда. В нашем президенте он ценит больше всего богобоязненность. И общую религиозность. Ну, то есть, как раз то, что на всех карикатурах рисуют. А интервью даёт такие, что сразу ясно: это в эфир пускать нельзя. Вообще. Никак.
  Владика постигла неудача, но контакты Капустникова у него остались. И он запомнил, что в прошлом, в Югославии майор спас будущего югославского президента как раз с помощью каких-то воздушных наемников. И очень хорошо получилось. Когда наемники понадобились самому, мгновенно связался с Капустниковым, тот назвал тебя, а когда тебя уговаривали, то назвали майорское имя: вот кто вас рекомендовал.
  - Да, вот будешь смеяться, но после этого я уже окончательно решил согласиться. Богородица. Вот кто нас свёл. Надо же. Чего только не бывает.
  Но тогда они лишь присматривались друг к другу. Полковник российских ВВС и главарь международных бандитов. Одна профессия. Почти один возраст. Даже чем-то похожи внешне. Теперь им предстояло работать вместе.
  Работа представлялась коммандеру несложной. На какой аэродром, вы говорите, они перелетели? Васьково? Правильно, это один из двух аэродромов Архангельска. Стоянка: либо открытая, либо лёгкий ангар. Никаких серьезных укрытий.
  И никакой ПВО, заслуживающей не то что опасения, а хотя бы внимания.
  Ну и всё. Удар наносится всеми четырьмя самолётами, оружие - свободнопадающие бомбы калибра 500 фунтов, Mk.82 то есть. Открыто стоящей авиатехнике больше и не надо, не требуется даже прямых попаданий. Не требуется и полного уничтожения, достаточно серьёзных повреждений, исправлять их все равно нечем. Начать лучше немедленно, так они не успеют узнать о нашем прибытии. Получаем гонорар и расходимся, как в море корабли. Ну что, собираемся?
  Нет.
  
  На всякий случай Мертвецов ещё раз позвонил Владику: у нас все готово, специалисты прибыли, план выработан, ждём отмашку. Владик задал несколько вопросов, после чего напрочь запретил операцию.
  Видите ли, вы, дамы и господа, вы - иностранные специалисты. И машины у вас иностранные. При ударе по аэродрому с малой высоты это будет очень заметно. Разных фото и видео появится море. А президент Российской Федерации Пётр Раскатов, как подлинный патриот прибегать к помощи иностранцев никак не может. Понятно, да?
  Чего уж тут непонятного. Другие варианты есть?
  Есть. Надо уничтожить четыре МиГ-29 в воздушном бою, да так, чтоб этого никто не видел. Причем долго гоняться за ними нельзя. Надо обнаружить их сразу, пока они не отбомбились по армии РФ. А оказаться они могут где угодно. И когда угодно. Радары показывают далеко не все, да и включать их раньше времени может быть опасно.
  Ну и как вы всё это себе представляете? Задача резко осложнилась.
  И ведь наценку уже не попросишь.
  
  Именно это коммандер и сказал полковнику. С такими дополнительными условиями миссия невыполнима, ничего не поделаешь. Невыполнима чисто технически. И вы, как военный летчик, понимаете это и сами. Или вы хотите меня чем-то удивить?
  И Мертвецов удивил. Он посмотрел на Санберна с Кондором очень внимательно; ему явно было интересно, как отреагируют наемники на его следующие слова. А потом спокойным тоном сказал:
  - Мы точно знаем, где и когда они будут наносить удар. Мы точно знаем, когда они будут взлетать из Васьково. Мы знаем, что взлетят они все четверо, а их боевая загрузка - по четыре бомбы ФАБ-500 на каждую машину плюс полный комплект снарядов для пушек. Это всё, больше у них ничего нет. Ещё мы знаем их радиочастоты.
  Некоторое время коммандер переглядывался со своим лейтенантом. Потом спросил:
  - Это что - какие-то чудеса разведки?
  - Нет, какие уж тут чудеса разведки, - полковник вздохнул. - Это не разведка, это пиар. Архангелы сами сообщили всем, кого, где и как будут бомбить. Разве что насчёт бомб-пятисоток не сообщали. Но у них просто больше ничего нет. Это мы уже знаем сами.
  А что, ведь разумно придумано. Мы в 'Кольских Пустошах', обстрелять что-то летающее с земли даже из ПЗРК не выйдет. Что значит 'сообщили всем'? Это значит, что бомбёжку снимать будут все. Вообще всё. Снимать на утюги и микроволновки, а потом выкладывать в интернет. Серьезный ущерб эти четыре МиГа не нанесут, конечно. Но бомбы калибром в 500 килограммов взрываться будут более чем эффектно, а им только того и надо. У Архангельской Республики есть ВВС, а у РФ её нет. Потому что Архангельская Республика - это настоящие патриоты России и ПРАВДА. А все, что есть у РФ - ненормальный президент, которым вертят всякие мерзавцы. ВВС у РФ нет точно.
  Прилетят, отбомбятся, снимут, покажут на весь мир. Это действительно важно. Вот почему нас позвали, уже неплохо заплатили и обещают заплатить ещё больше. И вот почему такая срочность.
  Значит, мы сумеем их встретить. И у них нет никаких ракет 'воздух-воздух'. Только пушки. Плюс они не подозревают о нашем присутствии. Плюс мы знаем, что каких-то других воздушных целей в районе не будет. Лупи со всей дури издалека, не бойся сбить какой-нибудь злополучный гражданский борт. Порядок, все преимущества на нашей стороне. Можно уверенно работать.
  - И когда же они пообещали к нам заявиться?
  - Ровно в полдень. Вот здесь. Цель - заводские корпуса. Они даже это сообщили.
  А что, опять же, умно. Работа по инфраструктуре психологически воспринимается как-то серьёзней, чем бомбёжки всяких там танков с пехотой на переднем крае. Кроме того, заводской корпус - цель крупная, в нее попадёт даже не очень опытный лётчик. Даже с прицельным комплексом МиГ-29, который для бомб не очень предназначен. Наконец, ближний тыл - это куда больше гражданских с телефончиками.
  
  Хоп - новый план возник ещё быстрее старого.
  Вооружение: полный комплект 'дальний плюс ближний', но ракеты с активным наведением не берём, не понадобятся. Взлетаем втроём, Скайларк остаётся, работа чисто по воздушным целям, ей там делать нечего. Вот здесь зависаем и ждём. Если их радары будут работать, мы обнаружим их излучение вот в этот момент. Если нет, то вот здесь включим свои. Если нас ни в чём не обманули, цели обозначатся сразу. Ну и всё, собственно. Дальше уже неинтересно. Контракт выполнен, забираем деньги, пакуем чемоданы.
  Работаем?
  Работаем. Только на всякий случай ещё раз Владику позвони. Вдруг его ещё чего не устроит.
  Новый разговор с Владиком длился чуть дольше: пришлось объяснять разные технические детали. Но на этот раз всё его полностью устроило и своё 'добро' он дал.
  
  Но зато происходящее начало всё меньше устраивать самого Санберна. Нет, это было не предчувствие беды, вот тот скверный холодок где-то в районе желудка. Не 'запах крысы' - 'нас хотят подставить, вот только ещё не знаю как'.
  Это были в чётком виде 'кошки на сердце'. Всё правильно, почти учебный перехват, деньги частично уже получены, даже и не ясно, что вообще может пойти не так.
  Что-то...
  Красные звёзды. Ну да. Они. Красные звёзды на Як-52, который Санберн когда-то самостоятельно поднял в воздух. Красные звёзды на L-39. И красные звёзды на плоскостях МиГ-29.
  Совершенно непрофессиональные мысли для наёмника. А ведь всё лезут и лезут. И знаете, что? А ведь наш план можно чуть-чуть изменить. Совсем чуть-чуть. С полной возможностью отыграть назад и вернуться к задуманному...
  
  - Я даже и не знал, что и думать, - говорил полковник Мертвецов. - Сначала я подумал, что это совсем уж какой-то сложный план, придуманный непонятно кем. Мировым правительством. Марсианами. Но потом я все же решил, что марсиан не бывает.
  Потом действительно подумал, что тебе не захотелось стрелять по красным звёздам. Но это совсем уж бред. В марсиан поверить проще. Опытные специалисты, приехали за деньгами, какие тут ещё звёзды. Ну ладно. В общем, очень сильно вы меня удивили.
  - Ха, надеюсь, что в хорошем смысле.
  - Вот даже и не знаю. Сам видишь, чем всё оборачивается. Так скажи: это было мгновенное решение?
  - Ну что ты, Гена. Я же летчик-истребитель. Я над решениями всегда размышляю, потому и живой. В общем, ещё тем вечером я вдруг подумал: а ведь можно такое попробовать, причем мы ведь совершенно ничем не рискуем.
  А вот им решение действительно предстоит серьёзное, поэтому времени на размышление понадобится очень много. Пусть будет пятнадцать секунд.
  Коммандер замолчал. Оба вновь начали вспоминать.
  
  Их очень выручило желание капитана Гремилина (и его новых начальников) подставиться максимуму объективов. В результате Санберн в каждый момент времени почти точно знал, где находятся эти четыре МиГ-29, торжественно летящие бомбить завод. Не включая радара.
  
  И вот настал момент, когда положение МиГов надо было узнать уже не почти, а совершенно точно. Пора переводить радары на излучение:
  - 'Паладинс', внимание. EMCON5.
  И четыре радара 'Паладинс' ударили лучами.
  - Я Паладин-2, понял вас. Четыре призрака, двенадцать часов, ангелы два-ноль.
  - Я Паладин-3, подтверждаю. Четыре призрака, двенадцать, ангелы два-ноль.
  Санберн видел их и сам. Всё точно. Четыре цели прямо по курсу. Цели небольшие, недалеко друг от друга, модуль NCTR уже предполагает, что это истребители. 'Ангелы два-ноль' - значит, идут невысоко, всего-то в полукилометре над землёй (ну правильно, чтоб всем видно было). Курс и скорость? Сейчас узнаем.
  Он перевел радар Мэри Джейн в режим сопровождения на проходе, одновременно сузив сектор обзора - всё, что нужно, обнаружено, широкий обзор больше не нужен. Порядок, именно так и ожидалось. Идут низко, не слишком торопятся. Пора ставить точку и быстро.
  Быстро, потому что сейчас в кабинах МиГов уже сработали 'Березы'.
  Вдруг на долю секунды Санберн вспомнил, как выглядит 'Береза'. Красные лампочки полукругом, силуэтик самолёта, напоминающий МиГ-21. Сейчас лампочки должны были засветиться, предупреждая пилота о неожиданном облучении. Но все пройдет быстро. Они не успеют среагировать. Да им и нечем.
  А вот сейчас мы попытаемся провернуть самое интересное, что только можно провернуть в такой ситуации. Начинаем.
  - 'Паладинс', на прямое сопровождение не переходить. Кондор, берешь призрак-один. Матадор, призрак-два. Пуск только по моей команде, повторяю, только по моей команде.
  Можно было и не повторять, в конце концов, они все вместе обсуждали этот план вчера вечером. Но уж очень ответственный момент. Они это понимают:
  - Я Паладин-2, принял первого, жду.
  - Я Паладин-3, принял второго, жду.
  Голоса напряжённые.
  - Пуск только по команде, - Санберн повторил даже в третий раз.
  Вот теперь совсем всё. Кстати, если у этих МиГов вдруг найдётся и что-то кроме бомб, мы об этом узнаем прямо сейчас. Ладно. Кульминация. Маски долой.
  - Внимание, группа воздушных судов Архангельской Республики. Вас вызывает авиагруппа 'Паладинс' Дипломатических Сил Турции. Немедленно сообщите, как слышите, иначе возможны серьёзные последствия.
  Дадим им пять секунд на то, чтоб просто среагировать. Пятьсот один, пятьсот два, пятьсот три...
  - Отвечайте. Больше не предупреждаем.
  Молчание. Ну что ж, не получилось. Но хотя бы попробовали.
  - 'Паладинс', мой позывной 'сто-семнадцатый'. Слышу вас хорошо.
  - 'Сто-семнадцатый', я Паладин-1. Мы предлагаем вам, не меняя высоты и скорости, лечь на курс два-девять-четыре. Повторяю, два-девять-четыре. Не включайте БРЛС. Не делайте резких маневров. Даём вам пятнадцать секунд, потом переходим к активным действиям. Сообщите, как поняли.
  На этот раз ответили сразу:
  - Слышу хорошо, вас понял.
  - Тринадцать секунд, - и Санберн замолчал.
  Зелёненькая линейка радара продолжала гулять по экрану влево-вправо. С целями ничего не менялось.
  Одно нажатие на кнопку - и радар перескочит в режим прямого сопровождения. В этот момент головки трёх ракет 'Спэрроу' под крыльями Мэри Джейн сами увидят цель. И дальше - уверенное нажатие на ещё одну кнопку, красную, на ручке управления, ту, что под большим пальцем.
  Неожиданно в памяти с потрясающей, абсолютной ясностью всплыла цитата: 'Летчик Алексей Мересьев попал в 'двойные клещи'. Это было самое скверное, что могло случиться в воздушном бою. Его, расстрелявшего все боеприпасы, фактически безоружного, обступили четыре немецких самолёта и, не давая ему ни вывернуться, ни уклониться с курса, повели на свой аэродром...'.
  Даже вспомнил, как он это читал. В постели, под одеялом, с высокой температурой - в школу завтра не идти, и послезавтра тоже. За окном зимний вечер, огни соседнего дома видно плохо - идёт снег.
  Воспоминание заняло совсем короткое мгновение, линейка даже не успела прокатиться по дисплею до конца. Шесть секунд, пять, четыре. Немецкие истребители, значит.
  - Группа 'Паладинс', я 'сто-семнадцатый'. Мы принимаем ваше предложение. Повторяем, мы согласны. Ложимся на курс два-девять-четыре, два-девять-четыре.
  Ещё пара секунд, и рисунок отметок на радаре начал меняться. Четыре МиГ-29 плавно поменяли курс с южного на восточный. Риски на указателях возможности пуска задвигались: теперь МиГи стали для ракет Мэри Джейн ещё более удобными целями. Санберн знал, что Кондор и Матадор видят у себя то же самое.
  - 'Сто-семнадцатый', я 'Паладин-1'. Спасибо за понимание. Не прекращайте связь. Сохраняйте курс, высоту и скорость. Мы будем сообщать вам о наших дальнейших требованиях.
  - Сто-семнадцатый. Понял.
  Тут нет ничего позорного. В такой ситуации четыре фугасные авиабомбы - это вообще не оружие. А пушки - что-то вроде перочинных ножиков. Если ты безоружен, а на тебя направляют пистолет, ты поднимаешь руки. Так делают даже герои кинобоевиков. Потом, правда, они обязательно придумывают что-нибудь этакое. Но это потом. И только в кинобоевиках.
  Санберн, Матадор и Кондор довели звено Гремилина прямо до Мурманска, точно до того аэродрома, откуда те поднялись в воздух, чтобы перелететь к 'архангелам'. Объяснять, что требуется, даже особо и не понадобилось.
  Финальный штрих особо не требовался, но все же Санберн его сделал. Они приблизились к аэродрому во время посадки МиГов настолько, что из кабины Мэри Джейн были даже видны яркие заплясавшие облачка тормозных парашютов. А потом, когда МиГи запугивали на стоянку, прошли над ними на малой высоте, четко держа строй: это были мы, посмотрите на нас.
  И после этого направились на юго-восток, к Хибинам. Задание выполнено, выполнено с исключительным изяществом, все условия соблюдены, потери нулевые и - вот уж что точно бывает не каждый день - расход боеприпасов тоже нулевой. Дождемся перечисления гонорара, и домой.
  На обратном пути никаких приключений не было. Скайларк встречала рулящие самолёты на земле и улыбнулась дважды. Первый раз, когда увидела все три машины, а второй - когда разглядела, что все ракеты на месте, не израсходована ни одна: всё прошло в точности по плану.
  И всё же у Санберна оставалось какое-то нехорошее чувство насчёт всего этого. Понять, в чём дело было невозможно. Всё провели идеально. Операция вышла бескровной, такое удается очень редко. Он ухитрился ни разу не выстрелить по соотечественникам. Бывшим соотечественникам? А, ладно, сложный вопрос, не будем углубляться.
  Только когда улёгся спать, понял: не давала покоя вот эта цитата из книжки. Это было очень странно, потому что ему приходилось принуждать чужие самолёты к посадке не раз и не два. А вот этот случай оказался каким-то особенным.
  Да не каким-то. Просто Россия.
  Он постепенно засыпал и цитата стиралась, расплывалась, пока от нее не остался лишь потрясающий по своей бредовости фрагмент: 'Его обступили четыре немецких самолёта'.
  Потом и вовсе осталось только слово 'обступили' и уже в полусне Санберн даже увидел эти самолёты. Немецкие, да. 'Худые'. Ещё старой модификации, 'Эмиль', вот с этими характерными радиаторами под крыльями. Но у этих истребителей почему-то были опухшие, небритые человеческие рожи с маленькими, тупыми злобными глазками. А в руках они держали заточки из отвёрток. Дело было не в воздухе, а на земле, в какой-то заснеженной степи. Свинцово-серое небо. И снег тоже какой-то сероватый.
  Так он и спал. Поспать ему дали несколько часов.
   А потом вся эта история, вместо того, чтобы чудеснейшим образом завершиться, получила неожиданное и не особо приятное развитие.
  
  - Сан!
  Это Скайларк? Почему? Если что-то случилось, то будить старшего должен Кондор, он же лейтенант. И обратиться должен 'коммандер'.
  Поднялся. И тут же заметил, что Скайларк действовала не в спешке, как всегда бывает, когда надо будить начальство. Она о чём-то долго думала, потом решила: нет, всё-таки это важно и настолько срочно, что надо будить главного.
  Это насторожило Санберна даже больше, чем обычная тревога. Он молча уставился на Скайларк. Лицо у той было растерянное. Он вдруг подумал, что никогда не видел у нее в глазах неуверенности. Вот, значит, как ты выглядишь, милая, когда не знаешь, что делать.
  Впрочем, нет. Если разбудила, значит, уже знает.
  - Что стряслось? - коммандер прокашлялся, сонная хрипотца отступила.
  Несколько секунд Скайларк молчала, потом сказала:
  - Нужно, чтоб ты прочитал одно письмо. На моём ноутбуке. Я объясню, в чём дело. Да, всё вот настолько срочно.
  Ноутбук Скайларк мягко светился своим экраном на табуретке рядом с её раскладушкой. Постель была чуть примята; видимо, Скайларк присаживалась на неё, когда раздумывала.
  Санберн уселся за ноутбук. Секретов у них между собой не было, но письма и всякие сообщения друг друга они никогда не читали. Впрочем, Скайларк вообще получала письма очень редко. Она-то не командир.
  - Подожди секунду, - сказала она. - Ну, в общем... это мой бывший пишет. Он мне пишет иногда. Я не отвечаю.
  Хотела сказать что-то ещё, но ничего не сказала.
  Санберн на это отреагировал почти что спокойно. Ну почти. Бывший - значит, бывший. У всех есть свое прошлое. Было бы куда более странно, если бы его не было.
  Правда, не очень ясно, зачем ей в эти дела минувших дней тащить его? Зачем давать ему читать это письмо? Да ещё и будить ради этого?
  Коммандер глянул на Скайларк. Та смотрела куда-то в сторону. Не очень ей хотелось видеть, как он будет читать. Это уже становится интересным.
  Самые первые строки просто поразили его. Он перестал читать, откинувшись на спинку стула, потом вновь посмотрел на Скайларк:
  - Стой. Что за бред? Что это значит?
  'Вот уже четвертое письмо за этот месяц. Возможно, ты и не читаешь их, мой дорогой 'Алуэтт'. Но пусть Судьба распорядится так, что из всех писем ты прочитаешь хотя бы это.
  - Стоп. Какой ещё 'Алуэтт'? Каким боком здесь вертолеты? Или это шифр какой-то?
  - Это не шифр, Санберн. И не 'какой', а 'какая'. И не 'Алуэтт', а Алуэтт. Скайларк. Это он так обращался ко мне. По-французски. Он канадский француз.
  Доходило до Санберна довольно долго. Но дошло. Ну да. Скайларк - Алуэтт. Английский и французский.
  - Он знал твой позывной?
  - Мы вместе учились. В школе IRS. Я на штурмовика, а он на истребителя. Там и познакомились. Санберн, я все хотела спросить: а как это по-русски - 'Скайларк'?
  - 'Скайларк' по-русски? 'Жаворонок'.
  Русское слово было для Скайларк довольно сложным, она повторила его за Санберном несколько раз, запоминая, тренируясь в произношении. Наконец, Санберн кивнул: у тебя хорошо получается. Но Скайларк все же повторила слово 'жаворонок' ещё дважды и потом они долго смотрели друг на друга, молча улыбаясь.
  Но пора была возвращаться к делам.
  - 'Дорогая Алуэтт', значит, - и Санберн улыбаться тут же перестал.
  Скайларк хотела что-то сказать, но промолчала. Коммандер читал дальше.
  'Сейчас мы далеко друг от друга, но я все равно беспокоюсь о тебе. Я беспокоился всегда, ещё с тех пор как мы вместе с тобой осваивали наши первые боевые машины. Твой штурмовик, мой истребитель. Мы были вместе. И я представлял нас вместе и в воздухе...'
  Вот тут Санберну пришлось сделать паузу - очень уж неприятно стало. Он глянул на Скайларк:
  - Ты действительно считаешь, что мне надо всё это читать?
  - Да. Считаю, что надо. Сам увидишь.
  Что ж, придется читать.
  'Я всегда хотел защитить тебя, Алуэтт. Даже сам не знаю, от чего. От всего, наверное. Я думал о том, как учёба закончится, мы окажемся в одной паре, будем летать для IRS. Опасная работа, но тебе ничего не будет угрожать. Ведь я буду с тобой. Но ты решила по-иному.
  Буду с тобой откровенен: я никогда не понимал твоего решения. И меня огорчило, по-настоящему огорчило то, что ты решила работать не с кем-нибудь, а с 'Паладинс'. После твоего ухода мы как-то обсуждали их. Если уж смотреть правде в глаза - кто они? Еврейская команда неудачников'.
  'Чего только о себе не узнаешь', - подумал Санберн.
  'Мне трудно было представить тебя в этом обществе. Я боялся, что тебе придется тяжело. Боюсь и сейчас. До меня доходили какие-то слухи, что работаете вы относительно успешно, но не хочу думать, как тебе это достается. Особенно после того, как еврей погиб вроде бы в Африке, а русский стал коммандером. Самая бездарная нация на свете - и коммандер.
  Болтают и совсем скверные вещи. Не хочу об этом писать, но и перестать думать не могу. Будто бы ты сошлась с этим русским. Нет. Невозможно. Нет'.
  Санберн даже удивился, что не испытал вообще никаких эмоций. И не разозлился, и смешно не стало, и пожалеть дурака не захотелось. На мгновение налетела тень брезгливости: не должен мужчина так себя вести. Тем более, лётчик. Но лишь на мгновение.
  'Не будем об этом. К делу. Ты уже знаешь, что я теперь лейтенант истребительной группы 'Фокон'. Чаще всего мы работаем на бизнес Независимого Квебека. Мне есть что вспомнить. Но сейчас не это главное. Мы получили новый заказ. На севере России. И вот сегодня я узнаю, что вы уже там. Больше того, вы и есть наша главная цель. Как странно распоряжается судьба'.
  Да, к делу, думал коммандер. Ничего себе. Вообще, в мире частных войн случаются удивительные вещи. Бывает и такое, что хорошим знакомым приходится друг в друга стрелять. Санберн знал несколько таких случаев. Но тут получалось как-то совсем уж... художественно.
  Художественно - и это именно совпадение. Сознательно организовать такую провокацию невозможно. Чисто технически. Ее пришлось бы начать готовить несколько лет назад, когда Скайларк и этот её бывший учились в лётной школе IRS. Без машины времени не обойдешься.
  По крайней мере, теперь все понятно. Вот почему Скайларк дала ему это письмо. Хотя и без малейшего удовольствия. Ладно. Что он там написал дальше?
  
  'Мы вылетаем из Квебека через пять дней. Потом Исландия... может быть ты ещё помнишь Исландию. И нас. И Норвегия. Но тут дата уже может измениться. Наш конечный пункт назначения - Киркенес'.
  Логично, я бы и сам так сделал. Киркенес. Минимальная дистанция до целей. Если речь идёт о разовом ударе, тебе нужно минимальное подлетное время. Если же они собираются бомбить нас долго и упорно, то сойдёт любой аэродром. Цели каждый раз будут разными, да и маршруты нужно постоянно менять.
  Чёрт, противное какое чувство. Не хочу лезть в чужую личную жизнь. Тем более, в прошлое. Тем более, в прошлое Скайларк. А вот надо. Так, он упомянул Исландию. Это может быть только Кеблавик, остальное там в ещё более печальном состоянии, чем даже здесь. Когда-то военная база Кеблавик считалась важным форпостом НАТО, когда понадобится останавливать советский Северный флот, рвущийся в Атлантику. Так называемый 'Рубеж Гренландия - Исландия - Соединённое Королевство'. Сейчас всё это стало не нужно никому вообще. Там даже туристов почти не бывает; Северная Атлантика - это тебе не Мальдивы. Не позагораешь.
  Хорошо, но зачем он всё это рассказывает? К чему вообще это письмо?
  'Можешь мне поверить, такие решения даются нелегко. Но я не хочу, чтобы ты подвергалась опасности. И совсем не хочу в тебя стрелять. У нас есть пять суток. Ты вполне сможешь угнать свой А-10 ещё раз. Ему хватит топлива до Киркенеса, даже если не заправлять полностью. Когда ваши самолёты подготовят к очередному вылету, для тебя настанет время действовать. Я позабочусь, чтобы тебя там нормально встретили. И у меня есть определенные связи в правительстве Независимого Квебека. Думаю, я смогу сделать так, что без работы ты не останешься. Нет. Сделаю точно. Клянусь.
  Пять суток, Алуэтт.
  С любовью,
  лейтенант независимой истребительной авиагруппы 'Фокон',
  Тибо 'Терьер' Корриво.
  Санберн почему-то подумал: будь это обычное, а не электронное письмо, почерк, наверное, был бы неровным и многое оказалось бы зачеркнуто. Ровные же строки на экране не говорили ни о чём. А ведь этот Корриво волновался, наверное. Да ещё как.
  Скайларк продолжала сидеть в той же позе, глядя в окно. Кажется, пока коммандер читал письмо, она даже ни разу не пошевелилась.
  - Знаешь, - сказал ей Санберн, - я, пожалуй, пойду. Много о чём подумать надо. Я это письмо себе скопирую?
  Какое-то время ему казалось, что Скайларк не скажет ни слова. Но она ответила:
  - Копируй. Если что, задавай любые вопросы.
  Помолчала и повторила:
  - Любые.
  Он скопировал и пошел к себе, на свое командирское место.
  Думать было о чём, но мысли шли очень легко и спокойно.
  'Что же мы имеем, леди и джентльмены? Пять дней. Это если он не врёт, устраивая какую-то совсем хитрую провокацию. Что очень вряд ли.
  Пять дней. Но мы-то сваливаем отсюда максимум через пару суток. Значит, они об этом не знают и предполагают, что мы здесь зависнем надолго. А может, и наоборот: знают что-то такое, о чём не знаем мы'.
  Стоило ему об этом подумать, как тренькнул звуковой сигнал ноутбука. Обычное сообщение по электронной почте из банка. Состояние одного из ваших текущих счетов изменилось, чтобы ознакомиться с деталями, воспользуйтесь защищённой системой...
  Системой мы воспользуемся, но это даже необязательно. И так понятно, что это за изменения. В современной России наниматели работают честно. И очень быстро. А ещё, если верить некоторым, они быстро ездят, хотя и долго запрягают. Впрочем, в данном случае и запрягли с невероятной скоростью. Вообще, очень удачный контракт получился. Возможно, надо здесь бывать почаще.
  И знаете, какими будут наши дальнейшие действия? Да в точности теми же самыми. Мы улетаем. Они прилетают. Не застают нас и тоже улетают. А лейтенант Корриво продолжает погружаться в пучину страданий. Не придется ему повидаться с бывшей. И тем более, помочь ей устроиться в жизни. Ишь, чего захотел.
  И вдруг поползли холодные, по-настоящему противные мысли.
  Санберн вдруг представил, что Скайларк согласилась (да конечно полный бред, не может быть, потому что не может быть никогда, и влезет же такое в голову). Дальнейшая судьба у неё окажется весьма насыщенной. В ДСТ любая дорога ей будет, скорее всего, закрыта. В IRS, после всего, что они с Санберном успели натворить, ее если и захотят увидеть, то только по частям, традиционно разделенным ножовкой. Остаются только вот эти группы Независимого Квебека. Которых раз-два и обчелся. Собственно, вариантов-то и нет. Единственное, что сделает Корриво - это попытается уговорить своего коммандера оставить ее при группе 'Фокон'. Впрочем, нет. Не совсем единственное. В ходе всего этого приключения он постоянно будет лезть ей в джинсы своими канадско-французскими пальцами.
  А ведь ей и деваться будет некуда. То есть, совсем. Она умеет только одну вещь: очень хорошо обращаться со штурмовиком А-10А. Всё остальное - увы. Она даже готовит не очень-то здорово, хотя в принципе есть можно.
  Защищать он её будет. Любить. Ага.
  Мы ничего не будем делать? Ничего. Не надо принимать серьёзные решения под влиянием эмоций, а то, что со мной происходит - это уже чистейшей воды эмоциональный выплеск. Лётчик так себя вести не должен. Но одну вещь мы всё же сделаем. Нет, не мы. Я сделаю. Вещица совсем крохотная. Повлиять по-настоящему просто ни на что не может. Но настроение тебе, лейтенант Корриво, подпортит. И сильно. А может, и не только настроение. Будешь знать, как тянуть свои канадские лапы к чужим женщинам. Которые, к тому же, этого совершенно не желают.
  Тут Санберна уколол маленький мерзкий вопросик: а почему она вообще читала его письма, хоть и не отвечала? Почему просто не поставила на них спам-фильтр?
  От такой мысли сделать гадость захотелось сильнее раза в два.
  Взял и сделал, благо требовалось для этого очень немного времени и сил.
  Забегая вперёд, скажем: мелкая гадость привела к оглушительным последствиям и для бывшего Скайларк, и для нескольких крупных компаний по всему миру, и для Российской Федерации в целом.
  
  Полковник Мертвецов сидел лицом к низкому полярному солнцу. Свет отражался в полковничьих глазах; они от этого казались желтыми.
  - Умеешь ты всё-таки меня пугать. Два раза подряд получилось.
  - Ты правда испугался? По голосу непохоже было.
  - Правда. Никому не признаюсь, а тебе скажу: страшно стало. На пару минут.
  Он сам удивлялся, насколько бодро и непринужденно говорил с Санберном. 'Вы, значит, улетаете, а они, значит, прилетают? В общем, смена международного караула, что-то типа того, да? Ну ладно, спасибо, что предупредили'.
  Положил трубку и похолодел.
  Они прилетят, убедятся, что 'Паладинс' здесь больше нет и улетят обратно? Нет, конечно. Сначала они попытаются разбомбить Хибины. А потом, вполне возможно, и сам Мурманск. Возможен и наихудший вариант: Сосновский заплатил им по полной программе и теперь они будут летать над нами регулярно.
  Но хуже всего не это. А то, что псы войны должны получить достойный отпор от Военно-воздушных Сил Российской Федерации.
  То есть, от четырех МиГ-29, которые плохо вооружены. А подготовку их экипажей лучше охарактеризовать не как нулевую, а как отрицательную. Лётчик с нулевой подготовкой просто ничего не умеет. С отрицательной - ещё и норовит при удобном случае перелететь к врагу. И это один раз уже было доказано.
  Да, конечно, виноватым назначат его, Мертвецова. Но даже не в этом дело. Полковника охватило ощущение, будто видишь какую-то страшную катастрофу. У тебя на глазах рушится небоскрёб. Или тонет огромный океанский лайнер. А ты не можешь сделать ничего. Совсем ничего.
  Но один вариант всё же оставался.
  Что нужно было сделать? Всего один телефонный звонок. Всё тому же человеку.
  Позвонил немедленно - похер на часовые пояса.
  
  - Да уж, - сказал Санберн. - Знаешь, к этому времени я уже начал привыкать, что этот твой Владик всё делает очень быстро. Но чтобы с такой скоростью... Хотя я всё же не совсем понимаю, зачем он решил прилететь сюда лично. Он же, вроде, всегда сам старается оставаться в тени? Ему не нужен пиар?
  - Я считаю так. Он решил, что вот здесь пиар может понадобиться. Если не сейчас, то потом. Можно сделать несколько видеозаписей - Иванов со мной, Иванов с Гремилиным, Иванов на фоне самолётов. И пусть лежат. До поры до времени.
  - Иванов - это кто?
  - Иванов - это Владик. Фамилия у него Иванов.
  - Да, пожалуй ты прав. Но впечатление он произвел на меня сразу. Никогда не видел, чтобы у бизнесмена, у политика, у кого угодно... было такое средство передвижения.
  
  Такое действительно забудешь не слишком скоро. Ночь, солнце стоит совсем низко. А на стоянке, рядом с четырьмя машинами 'Паладинс' появилась ещё одна. Серый МиГ-31. Никаких опознавательных знаков. Только на килях какие-то необычные логотипы. Что-то напоминающее найковский swoosh, но только из резких, прямых линий.
  Этот МиГ был единственным в своём роде. На нем не стояло ни ракет, ни радара. Зато задняя кабина была отделана красным деревом (там, где можно), а в бывшую приборную панель был вмонтирован мини-бар. Никакого двойного управления, конечно, не было.
  Владик Иванов прибыл непосредственно в аэропорт Хибины. Лично.
  
  - Ну чего, Гена. У тебя всё относительно в порядке. Рад. Что же касается вас...
  Коммандер смотрел на Иванова с интересом: вот, оказывается, как выглядят современные российские самодержцы. Лет сорока с небольшим, спортивный, очень жёсткое выражение лица... Кого-то Иванов Санберну напоминал. И очень сильно.
  Оказалось, что и сам Иванов прекрасно знает, кого. Он надел узкие темные очки с прямоугольными стёклами, чуть склонил голову набок, сцепил пальцы на столе и произнес сквозь зубы:
  - Как видите, какое-то время мы наблюдали за вами, мистер Санберн. Похоже, вы ведёте двойную жизнь. В одной жизни вы добропорядочный гражданин. Платите налоги и... даже помогаете своей хозяйке выносить мусор. В другой же жизни...
  Он замолчал и глянул на коммандера выжидательно. Вот тут Санберн растерялся прилично: такого начала беседы ожидать было просто невозможно. Всё же нашелся, хотя и с изрядным трудом:
  - Э-э... Ваши гестаповские штучки на меня не действуют. Никакого Морфея я не знаю. А сейчас я хочу позвонить своему адвокату. Да, можете не стараться: я очень даже могу говорить.
  Для полноты цитаты надо было, конечно, ещё и показать средний палец, но Санберн все же почел за лучшее этого не делать. Владик Иванов ухмыльнулся резкой, довольной ухмылкой: сработаемся.
  Потом он снял очки и откинулся на спинку стула. Посидев так несколько секунд, облокотился на стол и заговорил, глядя то на полковника, то на коммандера:
  - Значит так, господа авиаторы. Сам я в авиации не разбираюсь. Но понимаю, что задание хочу вам поручить очень сложное. Очень.
  Короче. Как вы мне сообщили, к нам летит банда канадцев. Кое-что об этом я знал и сам. Но теперь всё перешло к полной конкретике.
  Канадцев надо уничтожить. Очень быстро, очень эффективно... и чтобы красиво. Но это далеко не всё.
  Мы сейчас находимся в 'Северной Черной Дыре' - так вы её называете? Здесь нет ничего, что могло бы выстрелить с земли по самолёту. Вообще ничего. И ни у кого. То есть, сбивать канадцев придется в воздушном бою. И вот тут начинаются проблемы.
  Итак, Гена, как ты мне сказал, во всём полку у тебя осталось четыре летающих истребителя. И четыре летчика. Которые и сами по себе не очень, потому что летают мало. Да плюс ещё и норовят перелететь к врагам. Один раз уже было. И ты ещё говоришь, что у тебя какие-то ракеты все просроченные, стрелять ими опасно. А у противника столько же истребителей, вооружены они так, как надо и пилоты там - настоящие профи. Международные головорезы.
  Ты, Гена, не обижайся, Родину ты любишь, мы все знаем, но вас там просто сожрут. Это даже я понимаю. Хоть и не лётчик.
  Полковник Мертвецов не обиделся и лишь чуть опустил голову. Сожрут. Любовь к Родине не поможет.
  - Следующая проблема, - продолжал Владик. - Хотели бы мы просто подогнать вам сюда все наши ВВС. Просто всё, что летает. Тогда бы с четырьмя канадцами мы кое-как справились. Но тоже нельзя. Во-первых, от такой переброски может подняться столько шума, что они просто возьмут и всё отменят. Это нас не устраивает, мы упустим очень хорошую возможность. Во-вторых, и это главное, мы не должны давить массой, заваливать трупами, заплёвывать выбитыми зубами и всё такое прочее. Силы должны быть хотя бы примерно равны. Это обязательное условие.
  У вас так и так бы не получилось, подумал Санберн. В воздушном бою тактика 'живых волн' совершенно не работает. А уж сколько своих перестреляют друг друга, если подобным образом сбить их в одну кучу - это никаким канадцам не снилось. А наладить аэродромное обеспечение всей этой орды, да за пару суток... Стоп. Он хочет что-то сказать уже мне.
  - Теперь что касается вас, мистер Санберн, - продолжал Иванов. - Во-первых, ещё раз спасибо за работу. Я даже не знал, что на истребителе можно и так. Вы настоящий ас.
  - Спасибо. Я и сам не знал, - ответил Санберн вежливо.
  - Во-вторых. Я бы опять воспользовался вашими услугами, уж вы-то справились бы. Но вновь это проклятое 'но'. Канадцев должны уничтожить российские самолёты и российским оружием. Я навел справки, в вашей группе такой самолёт всего один. Тоже МиГ-29, если не ошибаюсь. В одиночку быстро и хорошо сделать четверых... наверное, даже у вашего специалиста это не получится. Да и не в одиночку.
  - А почему тогда вы решили задержать нас здесь? Я почти мгновенно получил письмо, что возможно продолжение контракта на исключительно выгодных условиях. И просьбу отложить вылет.
  - На крайний случай. На самый, самый крайний случай. Мы очень не хотим засвечивать присутствие иностранных специалистов. Но позволить канадским наёмникам здесь хозяйничать - это вообще уже ни в какие ворота.
  - Ну хорошо, - заговорил Мертвецов. - Так чего ты, Владик, вообще от нас хочешь? Наземной ПВО нет и в два дня ничего приличного мы не построим. Я сделать ничего не смогу - меня сожрут. Санберн, может, смог бы, но ему нельзя. Так что вообще можно?
  Вот она Россия, вот они, её ВВС, думал Санберн. Мы рождены, сказку - пылью. А по телевизору все вроде и ничего. К большому сожалению, мы всего лишь лётчики, не телевизионщики. Мы так не умеем.
  Или умеем? Если у самих телевизоры найдутся? Да помощнее?
  Санберн потом удивлялся, с какой скоростью всё это придумалось. Обычно план подобной сложности вырабатывается часами. Как минимум. А потом приходится искать в нем всякие огрехи, и их всегда находится много.
  А вот сейчас - как будто кусочки головоломки были намагничены и соединились сами, мгновенно. Со щелчком.
  - Знаете что, - коммандер говорил медленно, ещё раз прокручивая план в голове, выискивая возможные шероховатости (их почти не находилось). Товарищ полковник... Товарищ царь... э-э, товарищ император? По-моему, есть у меня одна мысль.
  Иванов не сказал ничего. Он только коротко глянул на Санберна и отвернулся; лицо его было совершенно безразличным. Мертвецов же хмуро посмотрел на коммандера исподлобья и довольно неприязненным тоном произнес:
  - Ну, рассказывай, чего ты придумал... товарищ наёмник. Послушаем.
  
  Полковник внимательно разглядывал Мэри Джейн и коммандер понял: российский офицер просто никогда не видел F/A-18 так близко. Потом Мертвецов спросил:
  - И на F-16 ты тоже летал?
  - Недолго. Там, наверху, не сразу определились, на что нас переучивать, на 'Фолкон' или 'Хорнет'. Потом все же решили, что на 'Хорнет'.
  - И как тебе F-16? Я слышал, что очень легко управляется.
  - Да как бы тебе сказать. Он действительно легко с тобой сливается. Американцы говорят: сидит на тебе, как перчатка. Это, наверное, от тензометрической РУС. Подумал о вираже, а он уже в нем. Легко, да. Но это пока дело не дойдет до посадки. Тут он внезапно может какой-нибудь фокус выкинуть; к этому надо быть готовым. Ну и потом, перчатка перчаткой, а ещё те же американцы говорят: оптимист - это пилот F-16, который рассчитывает умереть от рака.
  - Ничего себе.
  - Ну, не знаю. У меня вон в команде один F-16 есть, - Санберн кивнул в сторону машины Матадора, стоявшей неподалеку и тоже готовой к взлету. - И никаких с ним проблем. Хороший радар, плюс универсальность. Универсальность - это для нас важно.
  - Давно ты вообще в этом деле?
  Санберн помолчал, потом чуть усмехнулся и ответил:
  - Скажем так. Если бы я остался здесь... точнее, если бы меня оставили здесь, то, наверное, сейчас я тоже был бы полковником. На худой конец, подполковником. Но вот - успел дорасти только до старшего лейтенанта. Причем официально я до сих пор не уволен из рядов.
  - Да ты прямо человек-загадка какой-то. Как тебя вообще туда занесло? Или это секрет?
  - Нет, никакой не секрет, просто этим мало кто интересуется. Могу рассказать, если интересно.
  Он и рассказал бы, но тут раздалась музыка: Nightwish, Walking in the Air. Санберн достал мобильник прямо из набедренного кармана летного костюма:
  - Гриффон-6. Слышу хорошо. Понял. Понял: Оленегорск, четыре инверсионных следа, курс примерно юго-юго-восток. Понял вас. Конец связи.
  Он убрал мобильник обратно в карман и повернулся к Мертвецову. Лицо у того стало сухим, деловитым:
  - Они прошли, где надо? У холмов есть глаза?
  - Да. Всё в точности. Начинаем, - и коммандер двинулся к Мэри Джейн.
  - Ни пуха. Вернёшься - расскажешь, ладно?
  - К черту, - Санберн на секунду остановился, прежде чем начать подниматься в кабину. Мертвецов понял: сказав это 'к чёрту', коммандер на мгновение вспомнил, ощутил то время, когда и у него за спиной были крылья с красными звёздами.
  
  Они взлетели втроём: Кондор, Матадор и сам Санберн. Слишком Мертвый остался на аэродроме - для него работы не было. Привычно принимая ручку на себя лёгким движением, Санберн подумал, что Скайларк сейчас смотрит вслед его самолёту.
  
  Владик достал все, что от него потребовали. И в полностью рабочем состоянии, а это было тяжелее всего.
  Сейчас в холодном небе Кольского полуострова плавно кружил 'Новгород Великий'. А-50. Пять человек лётного экипажа. Десять операторов. И чудовищная тарелка радара над фюзеляжем. Самолёты дальнего радиолокационного обнаружения не спутаешь ни с какими другими.
  Таких машин построили в общей сложности 18 штук. Сейчас летала только одна из них. Именно 'Новгород Великий' показывали на всех московских парадах. Но парады проводят не только в Москве и не только для широкой публики. Некоторым гостям требовалось продемонстрировать, что 'Новгород' может не только летать, но и заниматься своим делом. Именно поэтому его начинка была исправной, а экипаж подготовленным.
  
  Сейчас радар А-50 молчал. Нельзя было обнаруживать себя раньше времени. Но это было ненадолго. 'Фокон' уже пересекли границу России; инверсионные следы отлично видно с земли безо всяких радаров. Осталось только дождаться, когда они окажутся в рассчитанной точке.
  Как раз об этом и думал капитан Гремилин в кабине своего МиГа; ещё три машины его звена были рядом. Четверка 'двадцать девятых' тоже нарезала круги - невдалеке от точки, над которой должна была пройти группа 'Фокон'.
  Капитан оглянулся, проверяя, на месте ли все. На месте. Под крыльями его истребителя висели три ракеты Р-27. Или, чтобы быть совсем точным, Р-27Т. Достать более продвинутые Р-27ЭТ не смог даже Владик. Да и эти Р-27 были небезупречны. Слишком старые. В прямом смысле слова. Слишком долго хранились. К счастью, совсем уж просроченными они не были. Просроченная ракета при попытке её запустить способна выдать фокусы настолько же удивительные, насколько и мерзкие.
  Пока все было тихо. Самое главное - молчала 'Береза', система предупреждения об облучении. Звено Гремилина никак не должно было попасть на экраны канадцев. Но похоже, этот наемник опять был прав: включать свои радары они не захотят. То, что наземной ПВО здесь нет, они знают. Наших истребителей не боятся - наоборот, знают, что это мы боимся их. И ведь не слишком ошибаются, сволочи.
  А вот своих коллег они побаиваются. Вот против них они будут играть в полную силу. Коллеги должны быть где-то недалеко. Своих радаров они пока тоже не включают.
  Да, недалеко. Три самолёта 'Паладинс' шли в строе фронта - Санберн по центру, Кондор слева, Матадор справа. Если всё пойдёт по плану, им вообще не придется вступать в дело, как и хотел Иванов. Но если план сорвётся, люди коммандера постараются вытащить звено Гремилина из передряги. Даже не очень удачная атака с неожиданного направления может спутать противнику карты.
  Впрочем, был возможен и другой вариант. Совсем нехороший. К нему тоже надо было быть готовым. Но не задумываться о нём раньше времени.
  Вот сейчас уже не слишком далеко, на высоте километров в шесть, может, меньше, мчатся четыре канадских 'Хорнета'. И рядом с машиной их коммандера летит CF-18 лейтенанта Корриво, который и сделал всё это возможным. Тот самый редкий случай, когда сведения, полученные всего из одного источника, можно считать достоверными.
  Так. Остаётся меньше минуты. Остаётся меньше сорока секунд.
  Да, лейтенант. Так своих бывших не возвращают. Сейчас ты заплатишь и за это, и за всё остальное, что успел настрочить в своём письмеце. Сученыш.
  - Гриффон, я Рубанок. У холмов есть глаза, у холмов есть глаза. Мончегорск, четыре следа, направление - юг. Высота средняя.
  - Рубанок, вас понял. Бриллиант, я Гриффон-1. Всё, можно. Давай свою цветомузыку!
  Даже по радио чувствовалось, что командир 'Новгорода Великого' немного волнуется. Это тебе не парады. И даже не учения.
  - Гриффон-1, я Бриллиант. Понял вас. З-зажигаем!
  И дальше события стали развиваться очень быстро.
  Сначала резко пискнула система предупреждения об облучении Мэри Джейн. Именно в этот момент огромный радар А-50 'засветился', его мощи хватало, чтобы обнаруживать почти любой летающий объект над всем Кольским полуостровом. Посыпались сообщения по радио:
  - Я Бриллиант, внимание, обнаружены четыре воздушные цели, высота шесть, скорость тысяча. Передача данных включена.
  - Я Барс-1, подтверждаю, сопряжение работает штатно. Берём курс на перехват. Работаем ОЛС.
  Санберн в своем истребителе не мог видеть, что там происходит, но знал это и так. Сейчас радар А-50 успешно засветил всю четвёрку 'Фокон'. Попробуй не засвети, с такой-то силищей. Но самое главное было даже не это. На момент, когда радар заработал, звено Гремилина оказалось в точности там, где надо - примерно на восемь часов от канадцев. И на нужной дистанции.
  Пилоты МиГов знали это в точности. Радары их машин по-прежнему ничего не излучали, но на дисплеях все равно красовались четыре маленьких треугольничка: канадцев продолжал засвечивать А-50 и все данные от него текли к истребителям по автоматическому каналу связи.
  'Барсы', четверка Гремилина, заложили плавный вираж, разворачиваясь в сторону целей. Радаров они по-прежнему не включали; включи - и мигом обнаружишь себя. Но под маленькими черными обтекателями рядом с фонарями кабин МиГов, уже заработали ОЛС, оптико-локационные станции. Излучение их лазеров обнаружить было невозможно.
  Всего чуть-чуть - и прицельные комплексы МиГов уже получили абсолютно точные данные о целях. Теперь в этой цепочке оставалось всего одно звено. Вот и оно.
  - Я Барс, всем. Цели распределены, имею сигнал ПР. Повторяю, имею сигнал ПР.
  От прицельных комплексов данные о целях пошли к главным и последним действующим лицам - к головкам самонаведения ракет. Гремилин уже взял свою цель, одну из четырех. Дистанция была более чем приемлемой и в прицеле перед капитаном ровно светилась метка 'ПР' - 'пуск разрешен'.
  Но старшим всё же был Санберн. И он отозвался почти мгновенно:
  - Барсы, пли!
  И сам потом удивлялся, что употребил это слово. Странное какое-то, совершенно не авиационное. Всё из-за этого разброда в мыслях. Даже в такой момент думается о совершенно лишних вещах. Скайларк, Скайларк...
   Так или иначе, поняли его совершенно правильно.
  - Я Барс-2, пуск! За Россию!
  - Я Барс-3, пуск! Мочи канадосов!
  Что-то командир запаздывает.
  - Я Барс-1, пуск, - ага, вот и он.
  - Я Барс-4. Пуск, - этот не волнуется, а скорее сомневается. В последнюю долю секунды проверяет, всё ли сделал правильно. Потому и выстрелил позже всех.
  Коммандер по-прежнему не видел ничего из происходящего. Но знал: вот сейчас, в последнее мгновение что-то и может пойти не так. Он даже знал, как это будет выглядеть: 'Цели резко маневрируют' - 'Я Барс, всем, меня облучают!'. Знал и свой собственный ответ: 'Я Гриффон, вас понял. Вступаю в бой'. Это значит, что филигранненько не вышло, все рассыпалось, настало время топорной работы.
  Но этого не произошло. Заговорил 'Новгород Великий':
  - Я Бриллиант, внимание всем. Цель номер один: резкое снижение. Цель номер два: разделение целей на две, цели резко снижаются. Цель номер три: потеряна. Цель номер четыре: разделение целей, резкое снижение.
  Какое-то время в эфире стояло молчание. Потом кто-то, не назвав своего позывного, странным тоном спросил:
  - Мы что же... вот так всех четверых?
  Вновь наступила тишина. Потом раздалось:
  - Я Бриллиант. Все цели потеряны. Повторяю, все цели потеряны, - и в голосе командира А-50 зазвучала этакая гусарская лихость. - Мужики, а ведь получилось!
  - Получилось, - опять отозвался кто-то неизвестный. Глуховато, немного сдавленно.
  Коммандер хорошо представил себе, как это выглядело.
  Наверное, лётчики 'Фокон' успели лишь удивиться, когда по их самолётам ударили импульсы радара А-50. Может, даже и не поверили, что у русских ещё остались такие машины. Потом решили, что такая тяжёлая артиллерия - вряд ли по их душу.
  Нажатие на кнопку, МиГ чуть покачивает, ракета рывком уходит к цели. Даже в герметичной кабине при этом слышно лёгкое шипение. Секунды через три, для верности, и ещё одна. Мгновенное замирание сердца: на складах лежали долго, ушли нормально, но что будет дальше?
  Они летят. Вот обрываются дымные шлейфы: топливо в двигателях выгорело полностью. Но оно уже и не нужно. Цели не маневрируют, атака идёт с хвоста, а значит, тепла излучается достаточно и захват прочный. Он становится все крепче и уже можно не бояться перезахвата, когда несколько ракет наведутся на одну цель, а соседняя останется невредимой.
  А потом ракета оказывается настолько близко, что цель попадает в веер невидимых лучей лазерного взрывателя.
  И всё происходит быстро, невероятно быстро. Сначала сигнал об облучении, ты вдруг видишь, что это радар не истребителя. Это русский 'Мэйнстей'. Не может быть, у них ещё такое есть? И оно летает? И даже способно что-то излучать?
  И ты пытаешься сообразить, что всё это может значить. Очень недолго.
  Резкая короткая вспышка на месте самолёта слева, тут же сменяющаяся клубом черного дыма. Успеваешь повернуть голову, чтобы увидеть такой же клуб вместо самолёта справа, но тут же на твой истребитель обрушивается адский удар, от которого ты бьешься головой в шлеме о прицел, а земля и небо начинают кувыркаться и всё, что ты можешь сделать - выдернуть две желто-черные скобы катапульты.
  Да, о катапультах и обломках. Пора поставить в этой истории финальную точку.
  - Я Гриффон, всем. Бой завершен. Противник уничтожен полностью. Повторяю, противник уничтожен полностью. Потерь не имеем. Все возвращаемся на базу.
  Возвращались они не на одну базу, а на две. 'Паладинс' летят уже в хорошо знакомые Хибины. Теперь там нечего опасаться, а посторонних глаз не будет. А вот 'Новгород' и Барсы направляются к Мурманску. Так захотел Владик и не стал объяснять, зачем. Коммандера это не слишком и интересовало: не так важно, куда возвращаешься, главное, что дело сделано безупречно.
  И наконец, прямо сейчас из Мурманска вылетали поисковые вертолеты; их было не менее трёх штук. Обязательно заснять ещё горящие обломки 'Хорнетов'. Красивая картинка со сбитым вражеским истребителем важнее самого сбитого вражеского истребителя. Иванов это хорошо понимал и собирался использовать по полной.
  Посадка Санберну не запомнилась. Всё прошло как обычно.
  И встреча со Скайларк тоже. Она его встретила на стоянке, он, выбравшись из самолёта, снял шлем, обнялись... Она волновалась, он устал, и оба много успели передумать о нехорошем. Санберн чувствовал, что между ними должен состояться ещё один разговор. Но это будет не сейчас. Не прямо сейчас. Прямо сейчас прилечь бы.
  Прилёг и вскоре даже заснул. Успел ещё подумать: а интересно, что будет, если хотя бы один из пилотов 'Фокон' остался в живых и попадётся поисковым группам? Судьба наёмника, попавшего в плен, может сложиться на удивление причудливо.
  Проснулся уже солнечной ночью, поднялся, глотнул воды. Долго смотрел на спящую Скайларк. Потом вновь улёгся сам и спал уже до утра.
  На следующий день всё и закончилось.
  
  До вечера Санберн сидел в интернете и просто поражался дикой энергии Иванова. Оказалось, что единственный в России летающий и работающий А-50 - это лишь верхушка айсберга. Главное достижение депутата было, конечно же, в другом.
  Прямо сейчас в Мурманске и его окрестностях работали две телевизионные съёмочные группы и не меньше десятка блогеров разной степени популярности. Самым поразительным было то, что Иванов как-то сумел затащить их на место событий ДО ТОГО, как события, собственно, произошли. И при этом ни словом не обмолвился о том, что тут вообще ожидается такого. По крайней мере, секретность оказалась не нарушена - иначе ничего бы и не получилось.
  В тот момент, когда ракеты МиГов Гремилина рвали на куски канадские самолёты, операторы уже готовили камеры, блогеры - свои ноутбуки и фотоаппараты, а три Ми-8 уже собирались взлетать. Коммандер подумал, что точно организовать все это, да ещё без утечек информации - ничуть не хуже, чем мгновенно свалить четыре вражеских истребителя.
  Показывать им всем было чего. Ещё как было.
  Начали, как и положено, с обломков 'Хорнетов'. Снимали на совесть. Было видно, что это именно 'Хорнеты' (куски плоскостей характерной формы говорили сами за себя; для совсем уж бестолковых зрителей подмонтировали пару обычных фотографий этих машин - смотрите, они это, они, только сильно попорченные). Съёмки велись сразу на всех местах падения, так, чтобы было видно: это четыре разных самолёта, а не один, снятый с нескольких ракурсов. В общем, как ни крути, но эти русские сволочи не врут. Правда сбили.
  Потом принялись показывать российские самолёты и лётчиков.
  Их явно инструктировали, и опять же, неплохо. Мертвецова показывали так, чтоб он казался чуть старше своих лет. Эффект вышел интересный полковник, с одной стороны, смотрелся этаким хитрым русским дедушкой из сказок, а с другой, было видно, что никакой он не дедушка - настоящий боевой лётчик, время над такими вообще не властно.
  Капитан Гремилин был просто героем дня. И интервью дал хорошо. Было почти что незаметно, что для него это первое интервью в жизни. Никаких улыбок а-ля Гагарин, мы тут всё-таки на войне. Но и излишней суровости не было. Некоторые телевизионщики и блогеры пытались его расспросить непосредственно о ходе боя. Разумеется, ничего конкретного он рассказывать не стал, но просто замечательно отшучивался. Конечно, на него работала и общая атмосфера - 'Мы победили - ура!'.
  Парадные строи прошли, на площадь вступила техника.
  МиГ-29 и по телевидению, и в интернете светился довольно часто, так что ничего нового тут особо и не покажешь. Но коммандер тут же подметил один интересный штрих. Истребители, разумеется, надо было показать при оружии, с ракетами. Так вот, кто-то (да Мертвецов, конечно, кто ещё) успел распорядиться, чтобы на них подвесили полный комплект Р-60. И только их. Все эти картинки и видео будет рассматривать не только широкая публика, но и профессионалы. И диванные, и вполне настоящие. Немного брожения умов нам никогда не помешает.
  Показали даже 'Новгород Великий', он как раз выруливал на взлет, чтобы отправиться домой. Чем конкретно он занимался, говорить, опять же, не стали (да широкая аудитория и не поняла бы). Но сказали, что в бою он сыграл одну из ключевых ролей. Ещё добавили, что эта машина, как видите, может не только выступать на парадах и сниматься в кино.
  Говорить, что самолёты А-50 не имеют аналогов в мире не стали. Опять же, умно.
  Но настоящий гвоздь программы был впереди. И тут оказался потрясен даже сам Санберн. Такое предвидеть было невозможно.
  В общем, все четверо пилотов 'Фокон' остались в живых и даже не слишком пострадали. Их нашли всего через несколько часов после боя и они почли за лучшее не сопротивляться. Иванову пришел удивительный козырь и он разыграл его по полной программе.
  Выглядели канадцы не очень. Да чего уж там 'не очень' - просто жалко. Катапультирование само по себе процесс весьма стрессовый и часто травмирующий. Да плюс ещё и внезапный, полный, стремительный разгром. Это всегда оглушает. И в довершение всего - плен. Тоже очень быстрый. Никакого тебе долгого выживания, когда в ход идёт твой аварийный запас воли и стойкости: я здорово влип, но обязательно выберусь. Если приземляешься чуть ли не прямо на дула вражеских автоматов, воля становится не нужна - всё, приехали, можно не стискивать зубы и вообще не трепыхаться.
  Канадцев называли только по именам. Вопросов им задавали довольно много, но довольно общего плана. Коммандер отметил общую нотку: что привело вас, представителей вселенского зла, в нашу страну и заставило сотрудничать с международными преступниками? Неужели деньги? Вы готовы на всё ради денег?
  Пилотам 'Фокон' приходилось уныло соглашаться, что ради денег они запросто продадут родную мать. Тут сказывался не только шок, но и общая неопытность по части интервью. Журналюг на них напустили действительно злобных и хитрых.
  Впрочем, двое пилотов - Жан-Луи Коте и Робер Монжо особого интереса не вызвали. Тем более, что Монжо действительно травмировался: сломал себе голень, неудачно приземлившись на каменную осыпь. Так что особо над ним не издевались, и даже наоборот: в деталях показали, как вокруг него суетится целая бригада врачей.
  А вот с командиром, Максансом Гроденом, получилось заметно интересней. Ну, разумеется, главарь, бандит, родную мать за деньги, но уже не просто как бандит, а как главарь бандитов. Но дальше вышло забавно. Этот Гроден, оказывается, вел блог. Блог нейтральный, почти что ни слова о работе. Но он много писал о своих родственниках, и в частности о своем дедушке. А дедушка-то был натуральным французом, а не канадцем. И во Вторую Мировую служил где? - в дивизии 'Шарлемань'. Во французской дивизии СС. Между прочим, оборонявшей в Берлине, в самые последние дни войны не что-нибудь, а саму рейхсканцелярию. От советских войск.
  Гроден почти ничего не писал о войне и совсем ничего - о нацизме и СС. Только про дедушку. Но пройти мимо такого факта родословной, конечно, было абсолютно немыслимо. А потому интервью с командиром перебивались кадрами не только с боевыми самолётами и горящими домами, но и старой кинохроникой с эсэсовцами.
  После эсэсовцев опять на секунду показали Монжо и русских врачей. Мы - не они.
  А потом приключился настоящий праздник. На сцену вышел Тибо Корриво, правая рука командира воздушной банды, которого эти крылатые мерзавцы называют 'лейтенантом'.
  Случившееся дальше Санберн назвал бы словом 'овершот'. Есть такой термин в маневренном воздушном бою. Овершот - это когда ты заходишь противнику в хвост, и вдруг, не рассчитав энергии и скорости, проскакиваешь мимо него вперёд, после чего красиво вписываешься в прицел своей несостоявшейся жертвы. Причины такой ошибки могут быть разные, но в любом случае, почти готовая победа превращается в поражение за секунды.
  Корриво знал о причинах случившегося куда больше, чем его командир. Молчать ему особой необходимости уже не было. А потому он мог бы этак спокойно, веско и убедительно заявить, что операция была рассекречена с самого начала, что их сдала компания 'Лариве-Тома', а в бою активно участвовали наемники Дипломатических Сил Турции, а именно группа 'Паладинс'... После такого ивановская пиар-акция могла рухнуть до нулевого уровня, а то и ушла бы в минус.
  Но этого не произошло. Внезапно Корриво понесло, да с такой силой, что переводчик за ним еле успевал.
  Начал канадец с того, что вовсе не считает себя наемником. А кем? Рыцарем западной цивилизации. Далее он пошел по всем пунктам, не пропуская ни одного. Сказал и об отсталости России, способной только копировать всё западное, хоть в технологиях, хоть в культуре. И о том, что Россия всегда была для Запада угрозой. Этого ему показалось мало, и он перешёл на русских - жадных, завистливых, тупых, злобных, ленивых и много ещё каких.
  И вот тут он действительно сказал, что не верит, будто его сбили русские. Они на такое не способны. Сбили его, конечно же, опытные наемники, нанятые Москвой за рубежом.
  Всерьёз эту заявку не принял уже вообще никто. Опытные наёмники? А чего сразу не марсиане? Но на всякий пожарный, в этот момент интервью на секундочку перебили повтором кадров с Гремилиным, Мертвецовым и МиГами. Славные ребята, которые очищают небо от всякой международной швали типа этого наёмника, русофоба, ну и нациста для полного комплекта.
  Потом опять принялись показывать Корриво. Что было хорошо заметно - никакого давления на него явно не оказывали. Он говорил всё быстрее, жестикулировал, повышал голос. Западная цивилизация перед лицом катастрофы, и лишь немногие...
  И даже это оказалось ещё не всё. На какое-то мгновение у Корриво наступило нечто вроде просветления и он высказался в том смысле, что не считает русских ублюдками совсем уж поголовно. Есть и хорошие русские. Живут они в Архангельской Республике и способны возродить мирную и процветающую Россию. Поскольку приняли западные духовные и культурные ценности.
  Он действительно вот такими словами это и сказал. Видимо, размышлял об этом и раньше и старался сформулировать поточнее. Прозвучало в точности как строчка из какого-то пропагандистского текста, который кто-то удачно вбил ему в голову.
  Такого подарка Иванов и его друзья и ожидать не могли.
  Но после этого разум оставил Корриво окончательно. Он вновь разошелся и добавил, что поддерживает архангельцев всем сердцем. А ещё он на стороне каждого, кто им помогает. И гордится тем, что в этой операции сотрудничал с компанией 'Лариве-Тома'.
  И опять же, было видно, что это он не по-написанному, а от души. Разве что без пены на губах.
  В имя нанимателя - 'Лариве-Тома' - телевизионщики вцепились моментально и мертвой хваткой. Вновь пошла перебивка. Очень коротко рассказали про всякие грязные делишки этой компании (но это ещё ладно, у кого таких нет). Дальше последовал сильный ход: показали кимберлитовую трубку 'Ломоносов', сообщили, что это крупнейшее месторождение алмазов в Европе и заметили, что вот эта трубка на русской земле и есть западная ценность. Культурная и духовная, поскольку на Западе алмазы, золото и, разумеется, нефть - это и есть их дух и их культура.
  А дальше пошла финальная фраза. Точнее, две. Сначала неожиданно спокойным тоном Корриво сказал: я ещё вернусь.
  Пожалуй, только Санберн и понял, что вот эта фраза обращена лично к нему. Мимо этой заявки телевизионщики тоже пройти не могли и вновь показали кадры с ещё дымящимися обломками самолётов. Вполне понятный месседж: давай-давай, уже ждём.
  А была ещё и вторая фраза. Корриво посмотрел прямо в камеру и сказал, что честь - она в верности.
  И Санберн опять-таки понял, к кому на этот раз обращался Корриво и о какой верности шла речь. Скайларк тоже поняла. Несколько секунд лицо её было окаменевшим, ничего не выражающим.
  И тут приключилась невероятная, немыслимая издёвка судьбы. Оказалось, что фраза 'Моя честь - верность' - это девиз той самой злополучной дивизии 'Шарлемань'. Санберн был уверен, что Корриво об этом и понятия не имел. Просто совпало. Но тут уже все сложилось воедино: в Россию вновь вторглись нацисты, направляемые западным капиталом.В честь такого дела опять показали несколько секунд кинохроники: горящие обломки немецких самолётов со свастикой на килях.
  Но там были ещё и блогеры, так? Коммандер быстро пробежался по некоторым очень популярным блогам, а заодно посмотрел комментарии на паре-тройке новостных сайтов.
  Блогеры были в шоке. Даже те, кто очень не любил президента Раскатова и его окружение. Некоторые отметили: то, что показали по телевидению - это ещё цветочки; канадцы там такого наговорили, что просто страшно.
  Комментарии? Натуральный рев толпы, готовой убивать. Убить всех канадцев. Убить всех архангельцев. Убить всех наемников. Рефрен: а наши-то молодцы и президент тоже, а уж военные! Как завершающий штрих шли комментарии канадцев, извинявшихся перед русскими за то, что встречаются в Канаде (и особенно, в Квебеке) и вот такие моральные уроды.
  
  А ведь я тебе даже дорогу не перешёл, думал Санберн. Она от тебя просто ушла. Потому что ты придурок и позёр. И озлоблен на весь мир, уже даже в таком возрасте. Ты получил данные по своим каналам, что мы тоже отправляемся на Кольский полуостров. Что надо было делать дальше? Да бежать к командиру на полном форсаже: расстановка сил очень серьезно меняется. Почему ты не побежал?
  А потому что ваш коммандер в свете таких новостей мог и отказаться от операции. А ты ну очень хотел со мной встретиться. Тебя даже не особо напугала возможность, что мы с русскими можем накинуться на вас всемером. И это не потому что ты такой храбрый. Ревность может быть страшной штукой, сам знаю. Но допускать, чтобы мозги разжижались вот до такой степени, совершенно недопустимо.
  А дальше пошло не только разжижение мозгов, но и твоё самомнение. Ты всерьёз считал, что она спит и видит, как бы к тебе вернуться?
  Всерьёз.
  Ну вот и получи. Тут что ещё обидно. Может, эти Гроден и Коте - неплохие ребята, но ты всё равно создал им массу проблем. А переломы у Монжо сложные. Возможно, он больше не сможет летать. А вот как раз ты остался жив-здоров.
  Свою карьеру, правда, похерил напрочь. Как там говорилось в одном классическом кинофильме? 'До конца дней своих будешь возить на самолёте резиновое собачье дерьмо из Гонконга'? Так вот, я тебе даже этого гарантировать не могу. Таких не то что не любят у нас - таких не любят нигде.
  Самое интересное: что из этого получится дальше? Здорово оно забурлило.
  Ответ на свой вопрос коммандер получил ближе к вечеру. Это было очень короткое электронное письмо:
  'Быстро пакуйте чемоданы. Иванов'.
  И одновременно с этим тренькнул сигнал клиентской банковской программы. На счёт 'Паладинс' перечислили деньги. Много. Значительно больше, чем договаривались изначально. И просто невероятно много, если учесть, что за всю командировку 'Паладинс' не сделали ни единого выстрела. Очень редко, но бывает и так. Вот это вам бонус за сверхчистую работу, на радостях. Вот это - за молчание. А вот это - нечто вроде подарка от фирмы, лёгкой рекламы: не забывайте о нас, мы надёжные партнёры и у нас всегда есть деньги, большие деньги. Владик явно любил быть очень честным и очень щедрым.
  Что ж, всё ясно. Надо мотать и побыстрее. Иностранных военных специалистов, они же независимые подрядчики, в России разлюбили. Причем буквально за несколько часов. Так что - бежим отдавать распоряжения. Привезенные боеприпасы придется бросить, конечно. Запчасти и кое-какое наземное оборудование тоже. Маршрут понадобится другой, более длинный - подвесные баки, дозаправки, промежуточные посадки. К счастью, для ДСТ это легко организовать. Всё нормально, через несколько часов уже полетим.
  И как раз через несколько часов, когда почти всё уже было готово, в Хибины вдруг прилетел Мертвецов. Коммандер видел, как его Ми-8 заходит на посадку, немного встревожился - что ещё там могло случиться? - но все же решил, что ничего серьёзного не будет.
  - Рвёте когти? - полковник даже здороваться не стал.
  - Как видишь.
  - Да уж вижу. Кстати, шустро ваше наземное обслуживание работает. Быстро паковаться умеете, мы так разучились. Но времени вам должно хватить. Как раз. Теперь через Норвегию?
  - Сначала через Норвегию. Потом много через что. Я так понимаю, ты не просто так примчался?
  - Боялся вас уже не застать. Не поверишь - попрощаться хотел.
  Сначала Санберн действительно не поверил. Хотел уже засмеяться, но лицо у полковника было очень серьезным. Тогда коммандер показал рукой на пару стульев, стоявших у уже пустого стола.
  Уселись, но Мертвецов всё молчал, видимо, выбирая слова получше. Тогда начал коммандер:
  - Как там в Мурманске?
  - Дурдом, - ответил полковник флегматично. - Вот сейчас, поближе к вечеру, журналюг вроде поменьше стало, но всё равно много. В город не выйдешь, все хотят с тобой сфотографироваться.
  - Капитан-то, поди, вообще автографы раздает?
  Мертвецов усмехнулся. Кривая была усмешка. И усталая:
  - Капитан сейчас спит. А спит он потому что очень сильно пьяный.
  - Славы не выдержал?
  - Если бы. Славу он как раз выдержал. Расхаживает такой, улыбается, позирует. Интервью даёт. Ну, ты сам видел, - и полковник слегка кивнул на ноутбук коммандера, все ещё сиротливо стоявший на столе (коммандер заберёт его в последнюю очередь). - А потом этак мрачнеть начал, мрачнеть. С прессой разговаривать уже не хотел. Потом и вовсе исчез. Помчались искать, вдруг ещё кому понадобится. А он уже у себя и полностью готов. Пил чистый спирт.
  - Первый бой, все такое? - Санберн говорил с пониманием. На первый настоящий бой даже очень выдержанный человек может дать довольно сильную реакцию.
  - Нет, совсем не это. В общем, до него посреди праздника вдруг дошло, зачем вы на самом деле поднимались в воздух. До этого он всерьёз считал, что только для прикрытия. А тут вот осенило.
  Вздыхать было от чего. Всё прошло, как по маслу, но коммандеру с полковником тогда пришлось обсудить и самый поганый сценарий из возможных. Что будет, если хороший, но ещё не до конца определившийся в жизни человек, капитан Павел Гремилин вновь надумает перелететь к архангелам? На этот раз его могут захотеть и расстрелять. Просто чтобы мельтешить перестал. И чтобы купить себе жизнь, он, прежде чем перелететь, атакует исключительно важную цель. Такая есть. И это 'Новгород Великий', конечно.
  Тогда, вечером, когда обсуждались детали плана, коммандер с полковником подумали об этом сценарии одновременно. После чего долго смотрели друг на друга: допустить подобное было абсолютно невозможно.
  И вот поэтому зону патрулирования А-50 постарались оттянуть южнее, а зону Гремилина, напротив, наметили настолько севернее, насколько возможно. Чтобы, по крайней мере, сразу бабахнуть не смог. А неподалеку зависли Санберн и его друзья. В случае чего их 'Спэрроу' и Р-27 не заставят себя долго ждать. Прийти на помощь при необходимости - запросто. Но если тебе, капитан, что-то этакое стукнет в голову (или нам просто покажется, что стукнуло), то...
  - Это он сам тебе сказал? Типа, до него дошло?
  - Ну да. Сам сказал, хоть и с трудом, много было спирта. Потом начал плакать, говорил, что заградотряды иногда нужны, но заградотрядов из иностранных наёмников в России ещё никогда не было...
  - С ума сойти, - и Санберн вздохнул.
  Голос полковника становился всё более тусклым. Обычно о чьих-то пьяных похождениях рассказывают совсем не так.
  - Под конец заявил, что его надо расстрелять, потому что он предатель, причем дважды. А потом у нас на глазах чуть не застрелился. И где только пистолет достал. Еле успели отнять. Ну и заснул, наконец-то. Мы с ним одного человека оставили, на всякий пожарный. Мало ли, чего там у него ещё есть. Эх, блин. Национальный герой, называется.
  - Это у вас у всех, Гена, с непривычки. Не готовы вы к гражданским войнам. Не ко всяким контртеррористических операциям и восстановлениям конституционных порядков, а к нормальным гражданским войнам. А я вот довольно много таких видел. Могу сказать: для кадровых военных на гражданской войне ведёте вы себя совершенно нормально.
  - А самые последние новости ты видел?
  - Самые последние - нет. Был, так сказать, занят сборами.
  - Глянь прямо сейчас. Просто заголовки посмотри.
  Коммандер хмыкнул, включил ноутбук и открыл первый попавшийся новостной сайт.
  - Н-да, впечатляет, - сказал он, пару минут полистав заголовки. 'Массовые стихийные митинги в поддержку президента в Москве и Санкт-Петербурге' - ого, митинги ещё бывают стихийными... 'Кроши Архангельск!'. 'Смерть канадским оккупантам!'. 'Бог, Россия, Раскатов!'. Ух ты, а вот это сильно.
  И он указал на фото. Там стояла группа демонстрантов с маленькими, самодельными, наспех сработанными плакатами. Лозунг гласил: 'Мертвецова в президенты!'. Лица у людей были решительные и прямо-таки одухотворённые. До них явно не доходило, насколько зловеще выглядит общая картина.
  - Как тебе? - спросил полковник.
  - Ну чего - отлично, я бы сказал. Если понадобится толковый министр обороны, свистни. Я подумаю. А вообще, жуть, конечно. Вот не думал, что этот ваш Иванов так здорово умеет вертеть народным мнением. Даже с телевидением и интернетом. Меньше суток - и вся страна на ушах.
  - Ага. В школе ничего похожего он не выдавал.
  - В какой школе?
  - В обычной, средней. Десять лет за одной партой. Ну, а как бы мне с ним ещё познакомиться? Вот не похоже было, что он так любит людьми вертеть. И что у него может так здорово получаться. Хотя, понять, о чём он думает, было невозможно никогда. Ну, а потом я пошел в лётное училище, а он в МГИМО. Вот тогда в нем что-то изменилось. Сильно так. После одной истории. Ты обратил внимание, что в разговоре он всегда чуть-чуть держит голову набок?
  - Обратил. Я подумал, это у него просто привычка такая.
  - Это у него немножко повреждены шейные позвонки. Я к нему тогда зашёл очень вовремя. Хотел о какой-то мелочи попросить. Представляешь, вот сейчас не помню, о какой. А казалось, на всю жизнь запомню. В общем, как мне потом сказали, зайди я секунд на десять позже - и его бы уже не откачали. Вешался всерьёз, все детали продумал.
  Санберн ничего не сказал и слушал дальше.
  - Сам он ничего не говорил. А от меня долго не отставали. Считалось, что я его знаю лучше всех. Он мне только сказал: что я там понял - надо быть невидимым.
  - 'Там' - это... - коммандер сделал неопределенный жест рукой.
  - Ага. Там. Ну, отучились. Дальше все, как положено: я по гарнизонам, он по заграницам. Вверх он шел очень круто. Я думал, он в разведке, в СВР, но его с таким штрихом в биографии туда не взяли бы, конечно.
  Потом в загранкомандировки он ездить перестал. И я не знаю, чем он занимался. И занимается. Но он всегда точно знал, где я нахожусь, куда бы меня не перебросили. И приезжал в гости. Неожиданно так. Денег у него становилось всё больше. Выпивку он привозил с собой. Очень дорогую и много. Но сам почти не пил.
  Я насторожился, когда он рассказал, что побывал на Кавказе. А когда выпили, внезапно прочитал мне детальную лекцию, как вялить уши.
  - В смысле?
  - Ну, в смысле, человеческие. Отрезанные. Чтоб можно было связку носить на шее, на верёвочке. Чтоб не протухали. С такими подробностями, что вообще. Ну, я уже говорил, что понятия не имею, чем он занимается. Кстати, вот тогда он впервые прилетел ко мне не на чем-нибудь, а на собственном МиГ-31. Другие самолёты у него тоже есть, конечно.
  Вот тогда я начал его побаиваться. А офицеры в полку начали бояться меня. Потом он прилетел ко мне на своём VIP-МиГ-31. После этого меня стало бояться начальство. Я старался не пользоваться даже этим.
  - Да уж, интересные у тебя друзья. Слушай, но ведь с такими возможностями он мог бы тебя по дружбе сделать вообще кем угодно. Да хоть президентом. Я уже сам вижу, что смог бы. Ну, или сделал бы так, что ты с семьёй остаток жизни лежал бы под пальмами в тропиках пузом кверху... хотя нет, тут бы ты сам не согласился. Я уже тебя немного знаю.
  - Как-то раз он меня навестил... ещё не на МиГе. Пили мы тогда кашасу.
  - Это что такое? - Санберн по миру помотался прилично, но про кашасу не знал.
  - Бразильский самогон. Интересная вещь. Он как раз тогда в Бразилии был по делам, вот и взял довольно приличную партию полностью элитной кашасы, там такую делают для себя, не на продажу. Но мы отвлеклись. Выпили, и он сам об этом заговорил. И знаешь, что сказал?
  - Что?
  - Сказал, что мог бы меня назначить Президентом Земного Шара, но не сделает этого. Потому что, говорит, президента назначит, но потеряет друга. А друг у него всего один. И ещё сказал: у Гитлера и Сталина не было друзей, а у меня есть. И это очень важно.
  У Санберна тут же голова пошла кругом - столько логических противоречий заключало в себе это заявление.
  - Э-э... - сказал коммандер, наконец. - Наверное, мы чего-то не знаем.
  - Наверное. Я как начинаю думать, что может начаться вот сейчас - просто крыша отъезжает. Что он там мог задумать...
  Они долго молчали, потом коммандер сказал:
  - Гена, очень приятно было тебя видеть, но нам уже лететь совсем скоро.
  Полковник встал из-за стола:
  - Да я уже и сам собирался. Ну, обращайтесь, если что.
  - Ты тоже, - оба улыбнулись.
  Пожали руки, посмотрели друг другу в глаза.
  Так и закончилась эта история.
  
  Почти закончилась. Сейчас Санберн, как много раз до этого, сидел в кабине Мэри Джейн. Машина шла на автопилоте, метки на индикаторе лобового стекла стояли ровно. За фонарем уже чуть сгущались сумерки; скоро Мэри Джейн окажется там, где летними ночами бывает по-настоящему темно. Коммандер даже включил подсветку приборов, правда, выставив её яркость на самый минимум.
  Санберн встретился со Скайларк перед самым взлётом. У них это было уже традицией: слегка обняться, коротко глянуть друг другу в глаза - и по кабинам.
  Сейчас он хотел сказать ей что-то очень важное, мгновенно подвести черту под тем, что было. Но глянул в глаза и понял: уже не надо. Поэтому он просто сказал:
  - Домой.
  - На родину, - отозвалась Скайларк по-русски. В последнее время она с удовольствием заучивала русские слова.
  - Родина... - и Санберн надолго замолчал. Но потом улыбнулся и ещё раз посмотрел Скайларк в глаза. С Родиной всё сложно, это да. Но по крайней мере, рядом любимая женщина. Это тоже очень важно.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"