Аннотация: Фильм Top Gun принято считать туповатым боевичком. Здесь автор предлагает несколько альтернативную точку зрения.
Маленький дисклеймер. По ходу дела я буду пользоваться американской авиационной терминологией, поскольку, во-первых, знаю ее куда лучше, чем нашу, а во-вторых, наши тоже ей активно пользуются (близко к тексту: "одним из основных маневров американские истребители считают маневр "сизорс" - вот так, "сизорс", не "ножницы").
Начнем с начала. То есть, с фильма Sleep With Me, где Квентин Тарантино и выдает свой легендарный монолог о гомосексуальной подоплеке фильма Top Gun. Монолог придумал не Тарантино, а Роджер Эвери, что, впрочем не имеет ни малейшего значения.
Поскольку не все у нас говорят по-английски, я дал себе труд перевести монолог на русский. Оставив все маты, разумеется. Поступить как-то иначе было бы неуважением к Тарантино, и как к режиссеру, и как к актеру, и как к человеку. Итак, внимаем:
Сид: Ты хочешь подкопаться по-крупному. Знаешь, какой был один из самых заебательских сценариев в истории Голливуда? Top Gun.
Дюан: Ой, да ты вообще.
Сид: Top Gun охуителен. Это ведь что? Думаешь, это просто история кучи лётчиков-истребителей?
Дюан: Это про кучу чуваков, которые размахивают своими херами.
Сид: Это история борьбы человека со своей гомосексуальностью. Точно тебе говорю! Вот о чем Top Gun, чувак. Вот Мейверик, так? И он балансирует на грани. Прямо, бля, на краю стоит, понял? А вот Айсмен и вся его команда. Они голубые, они олицетворяют образ гея, так? И они говорят: иди, иди путем гея, иди путем гея. А он может пойти и так и эдак.
Дюан: А Келли Макджиллис тогда чего?
Сид: Келли Макджиллис - это гетеросексуальность. Она говорит: нет, нет, нет, нет, нет, нет, нет, не иди путем гея, иди нормальным путем. А они такие: нет, иди путем гея, будь геем, иди путём гея, ага. И вот так всё кино... Он едет к ней домой, так? И вот будто у них будет секс, ну понял, они сидят друг напротив друга, он принимает душ и все дела. А секса нет. Он садится на мотоцикл и уезжает. Она такая: что здесь вообще блядь за на хуй? А вот следующий, следующий кадр, она там в лифте и одета по-мужски. На ней кепи, очки авиатора и куртка такая же, как у Айсмена. И она такая: лады, вот как я мужика заполучу, он идёт по пути гея, я его вытащу, вытащу с гейского пути. Кривой дорогой. Буду одеваться как мужик, понял? Вот такой у неё подход. Так я чего скажу тебе, отвлекусь на пару секунд. Видел я эту Эми, она тут болтается и все такое. Только что развелась, ага? Лады, но ПО-НАСТОЯЩЕМУ кино кончается, когда они дерутся с МиГами, так? Потому что он перешёл эту грань гейского пути. И они теперь, блядь, гейская ударная сила, понял? И они громят русских, геи громят русских. А потом все заканчивается, они там садятся, бля, и Айсмен все пытался подкатиться к Мейверику всю дорогу, а в конце подкатился, ага? И какая, на хуй, у них была общая финальная реплика? Они там все обнимаются, целуются, все счастливы друг другом, и Айс подходит к Мейверику и говорит: 'Мужик, ты всегда можешь быть у меня на хвосте!'. А что говорит Мейверик? 'Можешь быть у меня!'. Хером об хер! Хером об хер! Пять баллов, блядь!
Примечания.
1. Душ он не принимает. Просто берет и уезжает, поняв, что сейчас ему не дадут.
2. К моменту съёмок сцены в лифте, Келли Макджиллис уже снималась в другой картине. Волосы у нее стали другого цвета и именно поэтому на нее пришлось нацепить шапку.
3. Обмен репликами был совсем не такой. Тарантино сказал 'You can ride my tail anytime' - 'всегда можешь быть у меня на хвосте', но в оригинале-то было 'You can be my wingman anytime' - 'всегда можешь быть моим ведомым', что, согласитесь, звучит уже несколько по-другому.
4. 'Хером об хер!' - это в оригинале было 'Swordfight!'. Как учит нас UrbanDictionary, это название гомосексуальных ласк, при которых партнеры трут свои члены друг о друга. Чего только не узнаешь, подавшись в переводчики и изучая авиацию.
Вот теперь перейдем к делу.
Гомоэротические аспекты современного ближнего воздушного боя, часть 1
Чтобы выяснить, что в воздушном бою такого гомоэротического, нужно понять из чего этот бой состоит. В частности, какую роль в нем играет пара истребителей, каковая, собственно, и является главным и единственным источником всей этой гомоэротики.
Действия пары определяются тем, что называется "тактическая доктрина". В своей отличной книжке Роберт Шоу описывает три таких доктрины, оговорившись, что существует еще и масса вариаций, и рассмотреть их все нет никакой возможности. Я постараюсь очень коротко передать суть каждой из трех на примере "двое наших на одного врага" - так, как это делает и Шоу.
1. "Жесткая пара" (fighting wing, welded wing). Про нее знают, наверное, все; летчики додумались до такого еще в Первую мировую войну, и довольно быстро. Есть ведущий и ведомый. Ведущий вовсю смотрит за противником и немного приглядывает за ведомым. Ведомый вовсю приглядывает за ведущим и изредка посматривает на противника. В идеале ведомый за весь вылет откроет огонь только в том случае, если ведущему будет угрожать опасность (хотя тут, конечно, возможны всякие нюансы). Самолеты маневрируют в одном строю - куда ведущий, туда и ведомый. Ну, сами хорошо знаете. Как именно будет выглядеть этот строй, какова дистанция окажется между истребителями - зависит уже от конкретной ситуации. Заметим лишь, что со временем, по мере увеличения скоростей, дальнобойности оружия и размеров самолетов дистанция между машинами в паре постоянно увеличивается.
Мощный плюс "жесткой пары" в том, что она предъявляет самые низкие требования к уровню подготовки летчиков ("просто лети за ведущим и все будет хорошо" - на деле все сложнее, но принцип примерно такой). Опытных летчиков на войне вечно не хватает. Главные же минусы в том, что, во-первых, два самолета, действующие как один, будут маневрировать куда более неуклюже, а во-вторых, "жесткая пара" фактически уполовинивает ударную мощь ваших истребителей - атаковать-то будет только каждый второй. Тем не менее, эта доктрина применяется до сих пор, по всему миру - как раз из-за своей нетребовательности.
2. "Двойная атака" (double attack). Эта доктрина начала зарождаться в ходе Второй мировой войны. Самолеты больше не держатся в одном строю и ведомый не повторяет маневры ведущего. Более того, четкого разграничения понятий "ведущий" и "ведомый" тоже нет! Противника атакует тот, кто находится в более выгодном положении, автоматически принимая на себя роль ведущего. А второй его прикрывает, так же автоматически став ведомым. Если ситуация изменится, оба самолета с такой же легкостью поменяются ролями. Допустим, ведущий в ходе атаки потерял энергию или проскочил вперед цели - и тогда он прерывает атаку, а за дело берется ведомый, который держался неподалеку (но не в одном строю, повторяя маневры, а потому вперед не проскочил и ничего не потерял).
Такое гибкое распределение ролей, ясное дело, резко увеличивает эффективность пары. Хорошие летчики, пользуясь этим методом, накрошат за единицу времени куда больше врагов. Но. "Двойная атака" требует куда более серьезной координации действий, большей слетанности, лучшего знания своего напарника. "Жесткое звено" было изобретено еще на заре истребительной авиации. "Двойная атака" была невозможна до повсеместного внедрения радиосвязи. Без радио там делать нечего. Но даже этого истребителям показалось недостаточно. Появилась доктрина "Луз дьюс".
3. "Луз дьюс" (loose deuce). Это термин американских морских летчиков; летчики-истребители ВВС называют ее "Тактический порядок" (tactical formation). Эта доктрина зародилась относительно недавно, в ходе воздушных боев во Вьетнаме. Фактически, она является вариацией "двойной атаки", но с интересным вывертом. Атакующий истребитель не столько атакует, сколько "давит" на цель, применяя менее агрессивные маневры чем те, что нужны для настоящей атаки. Его задача, в общих чертах - сделать противника предсказуемым, добиться того, чтобы он повел себя так, как от него ждут. Когда это происходит, второй истребитель наносит удар. (Напомню, что рассматривается ситуация "двое на одного"; варианты "двое на двое", особенно, если противник тоже воюет как-то продвинуто, становятся слишком сложными и в качестве иллюстрации уже никак не катят).
Враг уничтожается еще быстрее, хотя это и происходит за счет значительного снижения оборонительного потенциала пары - атакуют оба, за общей обстановкой не следит никто. Но такая хореография, как вы понимаете, требует еще более высокого уровня слетанности. Тут даже надежной радиосвязи может оказаться недостаточно.
Какая же нужна связь? Телепатическая. Нужно уметь читать мысли напарника. Желательно еще до того, как эти мысли придут ему в голову. Мозги обоих пилотов должны работать на одной волне. Просто хорошего знания человека недостаточно.
Если бы меня заставили писать сценарий фильма про суперистребителей, я бы сделал главными героями братьев-близнецов. Близнецы-протагонисты - ход, конечно, избитый, никто не спорит. Но это действительно были бы суперистребители. Диалоги с ними шли бы так: когда им задают вопрос, то один начинает отвечать, а второй продолжает. Этакое двойное существо с единым сознанием.
Шоу пишет (цитирую дословно, перевод опять же мой):
'Для доктрины 'луз дьюс' от обоих пилотов требуется особенно высокий уровень ответственности, мастерства и здравого смысла. Чтобы достичь наибольшей эффективности, члены пары должны постоянно тренироваться, общаться, принимать пищу и спать вместе. Каждый член команды должен знать, что думает напарник, как он поведет себя в разных ситуациях, какие у него сильные и слабые стороны. Такие близкие отношения также помогают снизить требования к радиосвязи в бою.
Остается лишь надеяться, что под 'спать вместе' (ага, sleep together) он понимал не то, о чем вы все, мерзавцы, сейчас подумали. В противном случае становится слишком уж страшно жить - ну ее в баню, такую истребительную авиацию.
Роджер Эвери, автор вышеупомянутого гениального монолога и Квентин Тарантино, который этот монолог у Эвери, так сказать, позаимствовал, были явно не в курсе того, о чем я писал выше. Но они моментально почувствовали, что речь идет о чем-то значительно большем, чем просто деловые, рабочие отношения двух мужчин. И тогда Эвери сделал самое простое и логичное предположение: ДА У НИХ ЖЕ, БЛИН, РОМАН!
Трудно сказать, в какой мере сам Тони Скотт, снимая свое кино про летчиков чувствовал этот момент и пытался его передать. Возможно, ему и самому казалось, что есть во всем этом деле легкий налет голубизны - взять хотя бы сцену с волейболом под песню Playing with the Boys.
Но, граждане, это был не роман. Все было значительно хуже.
Фильм не отвечает на очень интересный вопрос: какому начальнику пришла в голову мысль сформировать пару из летчиков, которые:
а) В принципе очень разные люди - по характеру, темпераменту и прочим вещам;
б) Напрочь не воспринимают друг друга как партнеров - исключительно, ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО как соперников;
в) Чисто по-человечески друг друга не любят.
Идея, как вы понимаете, была гениальная. Последствия не заставили себя долго ждать.
Следующая часть, в которой про гомосятину будет очень и очень мало, так что можете расслабиться.
Здесь мы сначала остановимся на пункте "б" из предыдущей части. В фильме неоднократно демонстрируется "Приз Top Gun" - этакая деревянная доска, к которой присобачена то ли модель F-14, то ли его плоское металлическое изображение, не разглядишь. В реальной жизни этой хреновины не существует - именно затем, чтобы летчики за ней не гонялись. Будет также уместно припомнить слова лучшего японского аса Сабуро Сакаи, сказанные им в ходе одного из интервью. Его спрашивают: чьи летчики были лучше -- американские или японские? Если один на один, отвечал Сабуро, то японские, пожалуй, получше. Но в групповых боях американцы почти всегда одерживали верх. Это потому, наверное, размышлял Сабуро, что у американских детей много всяких коллективных игр. Бейсбол, скажем.
Короче, в слове "команда" нет буквы "я" -- и именно этот пункт был фундаментальным образом нарушен. Сейчас мы перейдем к портретам героев -- Мейверику и Айсмену, и к их инструкторам -- Вайперу (он старший) и Джестеру, но до этого сделаем еще одно лирическое отступление. (Предупреждаю сразу, дальше я буду сильно упрощать).
Дело в том, что у истребителя F-14 была очень узкая специализация. Не вдаваясь в детали, скажем, что он не совсем предназначался для воздушного боя с такими машинами, как МиГ-19 и МиГ-21 (о следующих поколениях советских машин речь не идет вообще). Но успешно вести этот бой все же мог, при условии, что летчики получат особую подготовку и хорошую практическую тренировку в учебных боях с машинами, которые ближе всего к МиГ-21 (тогда для этого использовались в основном F-5E "Тайгер"). Собственно, в этом и была цель Navy Fighter Weapons School, более известной, как Top Gun -- научить летчиков бить МиГи на машинах, которые слабо для этого годятся.
Лирическое отступление закончено и Мейверик делает свой первый вылет в компании с Джестером. Вот тут-то оба инструктора и поняли, что за подарочек свалился им на голову.
Безо всякой подготовки Мейверик уверенно загоняет Джестера в проигрышную позицию, да так, что Джестер нарушает одно из правил относительно минимальной высоты. Мейверик немедленно нарушает его тоже. А заканчивается это все воздушным хулиганством в чистейшем виде - облетом вышки на околозвуке.
В следующей сцене инструктора очень немногословны, но именно в этот момент они решают судьбу Мейверика. Летчик от Бога, да. Но с легкостью нарушил правила. Хулиганил. И это все в первый же день! Выпнуть бы его, откуда пришел? Или все же не выпнуть? Вайпер, лично знавший покойного отца Мейверика, решает не выпинывать - отец тоже был таким и летчик из него получился отличный.
А дальше Мейверика и Айсмена объединяют в пару -- и, собственно, вот с этого-то момента и начинается психологическая драма.
Собственно, Айсмен -- ничуть не худший пилот, чем Мейверик, да наверное, и лучший. Но он слишком зажат, консервативен, не любит импровизировать, а уж нарушение правил, любых правил, это для него о-о... Итак, вылет двое на двое - Мейверик с Айсменом против Вайпера с Джестером.
(Маленький дисклеймер: в таких фильмах все происходит очень замедленно, чтобы зритель успел все разглядеть. Реальный воздушный бой по сравнению с киношным -- это как поединок на мечах в "Звездных Войнах" по сравнению с поединком в "Затоичи").
Сначала все пошло идеально. То ли Джестер лопухнулся, то ли еще чего, но Айсмен оказался относительно него в хорошей выигрышной позиции. Условный пуск производить пока нельзя, но это вопрос нескольких десятков секунд, если не меньше. В общем, не вывернуться инструктору. Вот тут-то Мейверик и выкидывает свой знаменитый фокус:
- Я на Вайпера.
- Черт тебя возьми, Мейверик!
- Мейв, не бросай его.
Расчет Мейверика прост: сейчас Айсмен по-быстрому добьет Джестера, а потом свалит и Вайпера, который уже будет связан боем с Мейвериком и достойно ответить на новую угрозу не сможет. В реальном бою такие фокусы делать нельзя - они приводят к тому, что бой разваливается на отдельные поединки самолетов и его исход становится непредсказуемым, особенно в случае появления такой штучки, как wildcard - шального самолета любой из сторон, который просто пролетал мимо и решил принять посильное участие.
Но Мейверик-то знал, что никаких шальных самолетов над полигоном быть не может. Он другого не учел.
Как только Айсмен остался наедине с Джестером, пусть и в выигрышной позиции, его картина мира начала рушиться. А потом он просто запаниковал.
Следующий кадр фильма - Мейверик, уже зашедший в хвост Вайперу, абсолютно внезапно оказывается сбит Джестером, выскочившим буквально из ниоткуда. Фрейда с Юнгом Джестер явно не читал, но запах паники чувствовал за километры. Фильм не показывает, как Айсмен потерял контроль над ситуацией, как его выигрышная позиция внезапно стала полностью проигрышной и как это все завершилось условным пуском или пушечной очередью. Ну а потом Джестер разобрался и с Мейвериком, для которого такое развитие ситуации, повторимся, было как гром среди ясного неба.
А дальше идет самое интересное. Сцена в раздевалке. Заходит Джестер:
- Это был почти самый лучший пилотаж из всех, что я видел. Пока тебя не сбили.
В переводе на нормальный язык: ты все сделал совершенно правильно.
- Никогда, никогда не бросай ведомого.
Обратите внимание: говоря об Айсмене, Джестер употребил слово wingman -- "ведомый", хотя технически все было наоборот: атаковал Айсмен, следовательно, в данный момент ведомым был как раз Мейверик. Почему так? Потому что здесь речь идет уже не о тактике. В тактическом плане, как неоднократно и говорилось, истребители меняются ролями, как шариком от пинг-понга. Но здесь пошла уже чистая психология. Психологически Мейверик доминирует. (Подчеркнем, это ничуть не помешает ему в следующих боях с легкостью отдавать атаки и победы Айсмену). Но то, о чем идет идет речь, лежит уже за пределами неба: психологически из них двоих Мейверик главный. Основная мысль Джестера: среди напарников тебе будут попадаться и вот такие. И вот их действительно бросать нельзя никогда.
А дальше -- хорошая игра Вэла Килмера, натурально, глотающего слезы:
- Мейверик... Это вообще не о том, как ты летаешь. Это всё твой подход. Враг опасен, но сейчас ты хуже врага. Ты опасен и глуп. Может быть, ты не любишь тех, с кем летаешь. Может, они не любят тебя. Но ты вообще на чьей стороне?
А слезы тут есть от чего глотать, есть. Психологи меня поправят, но на мой взгляд, здесь имеет место защитный механизм вымещения. Но обвинить Мейверика в случившемся у Айсмена как-то не очень получается. Слишком уж хорошо он понимает, кто здесь на самом деле лажанулся. И почему.
Вот тут-то Айсмен и решает никогда в жизни больше подобного не допустить. Решает с полной одержимостью.
Что будет дальше?
Правильно, катастрофа.
Часть третья, катастрофическая
Итак, намечается очередной учебный воздушный бой двое на двое -- и в голове у Айсмена, фамилию которого, как совершенно правильно отметил Олег Дивов, Мейверик произносит, как "Казанский" с отчетливым "й" на конце, творится хрен знает что.
Во-первых, в критический момент Айсмен запаниковал. Вероятно, многим из нас, мужчин, приходилось паниковать - именно до той степени, когда теряешь контроль над своими мыслями и поступками. Если же вам не приходилось, то поверьте на слово: ничего омерзительней воспоминаний о таком состоянии не существует. Ей-богу, лучше б в говно упал. Все усугубляется и тем, что паника Айсмена имела вполне конкретные и очень нехорошие последствия. Скажем, когда я запаниковал на вступительном по математике, этого даже никто и не заметил. Включая экзаменаторов -- судя по тому, что экзамен я сдал и в институт поступил. А здесь результат был, что говорится, на лице.
Пережитая паника вызывает чудовищное, жгучее, почти неуправляемое желание отыграться.
Ну и во-вторых. Именно Айсмен видел себя психологическим лидером (лишний раз подчеркну: психологическим, не тактическим, вне рамок воздушного боя). Однако весна беспощаднейшим образом показала, кто где срал: Мейверик не ставил Айсмену подножек, под руку не толкал, напротив, потребовал от него именно то, чему того и учили. И в этот момент Айсмен сам, своими руками определил себя в подмастерья. Причем в подмастерья хреновые.
Короче, решает Айсмен, ЭТОГО БОЛЬШЕ НЕ БУДЕТ.
Вылет начинается.
На этот раз условных противников трое (по крайней мере, столько показали). Ну что ж, правильно: арабы - они тупые как пробки, особенно те, кого рассовали по истребителям, но зато их много, так что учитесь, детки.
Свои mad skillz Мейверику даже применять не пришлось: пара F-14 вступает в бой с задней полусферы, имея преимущество по высоте и внезапности (противника они обнаружили первыми). Красота.
Мгновенно сменившаяся полной жопой. И у этой жопы есть имя. И личный позывной. Правильно, Айсмен.
Короче, Мейверик выбирает цель и атакует. Дистанция очень небольшая, ракеты не наведутся, нужна пушечная очередь, которая вот-вот последует (условно, разумеется). Цель (в данном случае, это "Скайхок", который в плане маневренности тоже кое-что умеет) ложится в вираж -- это вполне реальный шанс стряхнуть с хвоста тяжеленную тушу со слабой тяговооруженностью, каковой F-14, собственно, и является. Но какое там, поздно уже. Вляпался.
Вот в этот-то момент Айсмен и делает дикую вещь, идущую вразрез со всеми правилами вообще: он атакует ту же цель, на похожем (именно похожем) вираже, вклиниваясь между "Мейвериком" и искомым "Скайхоком". ПОТОМУ ЧТО ПОЗАРЕЗ ДОЛЖЕН ЕГО СБИТЬ.
Первая реакция Мейверика -- простое человеческое остолбенение: действия Айсмена противоречат не только всем правилам, но и обычному здравому смыслу.
- Да этот сукин сын меня отрезал!
Дальше имеет место быть один нюанс, в обсуждении которого моя компетентность заканчивается (в конце концов, я всего лишь журналист). И симуляторный опыт не помогает. Короче, как и было сказано, параметры виражей Мейверика и Айсмена почти одинаковые. ПОЧТИ. Но при этом Мейверик уже готов открыть огонь:
- Да ты глянь! Я уже хоть сейчас могу стрелять!
- а вот Айсмену все еще требуется доворот на цель. Насколько такое возможно в реальности, я не знаю. Для кино-то точно сойдет. Ну да ладно.
Айсмен... Вся его ненависть и презрение к себе, все его честолюбие, все его стремление быть лидером, первым, внезапно материализовались - эти эмоции весят тридцать три тонны и имеют форму и размеры палубного истребителя F-14, который всей своей тушей болтается в прицеле напарника, не давая тому открыть огонь.
И сам, главное, стрелять не может.
Здесь вызывают некоторый интерес оставшиеся два истребителя условного противника. Можно предположить, что пилотировавшие их инструктора настолько охренели от увиденного, что не стали ничего делать вообще. А вот в реальном бою надолго хренеть они бы не стали. Две машины в такой камасутре, кроме шуток, можно сбить одной ракетой (особенно, если ракета зенитная, там на массе БЧ не экономят, да и ракеты "воздух-воздух" попадаются упитанные такие).
Но даже без реального противника все происходящее было очень опасно само по себе. Мейверик и Айсмен одновременно атаковали одну и ту же цель, одним и тем же маневром и траектории их машин были безобразно близки. В этих условиях а) по какому-то поганому закону физики истребители стремятся занять одну и ту же точку в пространстве и б) внимание их пилотов в этот момент полностью сфокусировано на цели. Мы помним, что дело закончилось катастрофой, так вот, ребятам крупно повезло: вы уже и сами понимаете, что при таком раскладе разбитых самолетов могло быть больше вдвое, а трупов -- вчетверо.
Все это не могло длиться вечно. Маневр Айсмена был динамическим -- то есть, таким, в ходе которого самолет теряет кинетическую энергию быстрее, чем ее восполняют двигатели. Динамическое маневрирование - это тот рывок, который приводит тебя в атакующую позицию. Или выводит из-под удара. Именно при таком начинаются легендарные "блэк-ауты", а слишком резкий динамический маневр на истребителе эпохи Первой мировой запросто может привести к тому, что твое деревянно-полотняное сооруженьице рассыплется в воздухе, не выдержав нагрузок (особенно, если раньше было как следует изношено). Что будет, если на таком маневре ты израсходуешь слишком много энергии? Ну что будет, что будет - упадешь.
Хотя бы об этом Айсмен помнил:
- Вывожу. Блин.
Он и ушел, реверсировав вираж. Но дистанция между Айсменом и Мейвериком уже сократилась настолько, что двигатели Мейверика вместо нормального воздуха полной грудью хапнули его выхлопа...
А здесь мы сделаем лирическое отступление, настолько же занятное, насколько и познавательное.
Сценарий Top Gun, фактически, писался одновременно сценаристами и летчиками. Сначала-то он писался только сценаристами (как говорят летчики, очень странные вопросы ребята задавали), но потом было решено подтянуть авиаторов к более непосредственному участию. И вот в один прекрасный день приходят киношники к летчикам и говорят: нам нужна драма. Даже не так -- ДРАМА. Это как, интересуются те. А вот так, отвечают им. Нужно, чтоб у героя погиб лучший друг! И чтоб в полете!
Так как же он на хрен погибнет, если сидит себе в задней кабине и втыкает в радар (это и есть его основное занятие)? Не стреляться же ему там? Летчики принялись чесать коллективную репу.
Дело кончилось тем, что главный консультант, помянув весь кинематограф, начиная с братьев Люмьер, тихим незлым словом, отправился в архив и принялся перелопачивать ВСЕ отчеты о серьезных летных происшествиях с F-14. И, что самое странное, действительно нашел почти то, что нужно. Когда один из F-14 выполнял некий маневр, у него заглох один из двигателей. Маневр оказался таким, что возникший разнотяг почти мгновенно ввел машину в плоский штопор. Какое-то время летчики пытались бороться за самолет, но быстро стало ясно: все, приехали, EJECT-EJECT-EJECT.
Чтобы катапультироваться из F-14A и B (в фильме снимались они) нужно выдернуть специальные петли, располагающиеся у заголовника кресла. Выяснилось, что именно в плоском штопоре это весьма нетривиальная задача: довольно мощная центробежная сила отбрасывает тебя вперед, к приборной доске -- до заголовника хрен дотянешься (и этот момент в фильме показан очень хорошо). Но дотянулись.
И, короче, уже при катапультировании эти ребята сумели врезаться друг в друга в воздухе. Правда, никто не погиб, все отделались переломами. Главный консультант взял это за основу, а Убийцей Лучшего Друга решил назначить отстреленный фонарь кабины. Вообще, фонарь F-14 при катапультировании улетает не вертикально вверх, а чуть назад, на тот случай, если самолет имеет нулевую скорость (если твоя машина, скажем, тонет в море или горит на палубе). Но в случае с плоским штопором -- ладно, эта зараза может кувыркаться над самолетом где угодно. Если Лучший Друг влетит в нее насмерть своей драматической башкой, мы не особо отступим от реализма. Для кино точно сойдет.
Ну, он и влетел.
С этого момента серьезные психологические проблемы начинаются уже у Мейверика.
Часть четвертая, заключительная
Итак, ситуация у Мейверика более чем сложная. Его самолет разбился. Погиб лучший друг. Роман, который уже потихоньку начал перерастать во что-то более серьезное (ну, или Мейверику так казалось) накрывается медным тазом -- если кто не помнит, подруга просто переезжает на новое место, а романы в письмах у морских авиаторов совершенно не котируются.
Ну и возникают абсолютно интернациональные вопросы: "кто виноват?" и "что делать?".
Ответы на них Мейверик дает самые сокрушительные, самые сложные для исполнения.
Во-первых, катапультирование - оно само по себе довольно травмирующий процесс. И физически, и психологически. Даже если кресло современное, все может пойти не слишком хорошо. Я уж не говорю про старые устройства, годов этак пятидесятых-шестидесятых, к которым летчики прибегали лишь в самых крайних случаях - катапультирование было жестом отчаяния. Тогдашние кресла назывались "баллистическими": грубо говоря, у тебя под жопой происходит взрыв порохового заряда, а дальше уж как повезет. Это сейчас микропроцессор командует кучей устройств, срабатывающих в строго заданной последовательности: правильно зафиксировать твою тушку, сбросить фонарь, аккуратно вынести кресло из кабины по правильной траектории (в зависимости от того, как падал самолет), стабилизировав его при этом, чтоб не кувыркалось, раскрыть парашют на правильной высоте, чтоб было чем дышать (на первых американских креслах парашют надо было раскрывать вручную -- очень мило, если учесть что летчик может быть ранен или на грани потери сознания). Ну и так далее, что-то я заговорился.
Итак, даже сейчас катапультирование даром не проходит. Валерий Меницкий, царствие ему небесное, в деталях описывал, как организм реагирует на такую встряску. По-хорошему, летчика надо бы отстранить от полетов на некоторое время, чтоб дать этому самому организму восстановиться. Но это уже входит в конфликт со сценарием фильма, поэтому Мейверика отправляют в воздух немедленно.
И вот тут начинается. Как мы помним, Мейверик начинает проигрывать учебные бои. Показан только один разговор то ли с его напарником, то ли с оператором, но можно предположить, что бои он проигрывает пачками, серийно, напрочь перестав использовать хорошие возможности для атак. А почему?
Можно предположить самый банальный вариант -- страх полета на почве стресса. У летчиков он тоже бывает, просто проявляется в гораздо более хитрых и завуалированных формах, чем, скажем, у среднего пассажира, у которого в салоне зуб начнет попадать на зуб только после усасывания в одну глотку не менее, чем полубутылки коньяку.
Интереснее думать, что Мейверик не начал избегать рискованных решений, которые раньше принимал не задумываясь. Просто он напрочь перестал доверять своему напарнику. Уж слишком жестокий урок получил - каким идиотом этот напарник может оказаться. При таком раскладе цепь поражений неизбежна: любая, даже самая примитивная тактическая доктрина строится на том, что истребители работают в паре. Разрыв пары с попыткой все сделать самому - верный проигрыш. Очень может быть, что именно это у него и пошло. Это ответ на вопрос "что делать?" -- то же самое, но не полагаться ни на кого. Ответ, ясное дело совершенно губительный.
Но можно копнуть и еще глубже. "Кто виноват?". Айсмен? Нет, что вы.
Речь идет о том же психологическом лидерстве в группе. Не тактическом (напомним, в десятый раз, что, в зависимости от конкретной ситуации истребители в паре пасуют друг другу роль ведущего, как мячик). Именно психологическом.
После нескольких групповых боев и разговоров и с Айсменом, и с обоими инструкторами, Мейверик, наконец, узнает себе цену. В этой паре психологический лидер как раз он, нравится ему это или нет. И его задача, как лидера, сделать так, чтобы даже из такого закомплексованного дурачка, как Айсмен (да-да, именно в таких выражениях, и Мейверик пилит себя за то, что не понял это чуть раньше) при работе в паре вышел бы хоть какой-нибудь толк. В конце концов, Айсмен - отличный летчик, этого не отнять.
Конкретно в том случае Мейверику надо было немедленно прервать атаку и заняться чем-то еще. Возможно, бой был бы проигран, но по крайней мере, до катастрофы бы не дошло. Этакое военно-воздушное применение дорожного "правила трех Д".
Если коротко, Айсмен оказался не готов отдать роль лидера, а Мейверик - не готов ее взять. И сильно не готов. в последующих полетах желание "взять командование" трансформировалось в пагубное стремление "сделать все самому". Ну, провал, конечно.
Но вы все, дорогие друзья, вероятно ждете разбор финального боя, где-то над Средиземным морем, там, где ракеты летают уже по-настоящему. И вот здесь, как ни странно, сказать можно очень немного. Дело в том, что здесь реализм полностью отошел на второй план, уступив свое место всевозможным сценарным необходимостям.
Здесь, слегка отвлекшись от темы, я хотел бы сказать, что сценаристов за это строго судить нельзя. Вот здесь реализм жесточайшим образом конфликтует с твоими творческими намерениями. То есть, одно из двух: либо ты делаешь все реалистично, либо все же пытаешься донести до аудитории ту мысль, которую хотел бы донести (и есть масса других причин, по которым тебе это может не удаться).
Кратко происшедшее можно описать так:
1. Корабль связи "Лэйтон" (читай, радиоразведчик) потерял ход и отдрейфовал в чужие территориальные воды.
2. Присутствие F-14 необходимо, чтобы предотвратить вражеские пуски ракет "Экзосет" в исполнении "воздух-корабль".
3. Но при этом стрелять первым запрещено.
4. В воздух поднимается пара F-14, их наводят на пару вражеских самолетов, которые тоже там шарятся.
5. ВНЕЗАПНО вражеских самолетов оказывается не два, а пять и они тут же, не церемонясь, сбивают один F-14.
6. На помощь одиночке, оставшемуся против пяти, поднимается еще один F-14, который должен достигнуть места боя через десять минут.
7. Что он и делает. Дожидаясь его (и дождавшись), первый F-14 бодро уклоняется от ракет, получает пару пушечных очередей и бодро летает на одном двигателе (да-да, именно F-14 и именно что в маневренном бою).
8. Потом второй F-14 внезапно выходит из боя.
9. Первый F-14 продолжает жестоко страдать, но тут второй вновь вступает в бой.
10. Ну, а потом они вдвоем лихо раскидывают всех пятерых (двое, кажется, успели слинять). Красота.
Практически каждый пункт этого списка можно подвергнуть абсолютно уничтожающей критике с точки зрения реализма. Мы этого делать не станем; нас интересует другое.
Именно в этом бою окончательно завершилось распределение ролей. Слезы Мейверика перед взлетом и нехороший момент с пролетом через шлейф вражеского МиГа смущать нас не должны. (Кстати сказать, вот в этой ситуации попытка выйти из боя почти равнозначна попытке человека бежать от нападающей собаки. Или пехотинцу от кавалериста. То есть, почти без вариантов плохо кончится; stand and fight, мать твою).
Итак, маневры мы не анализируем, но вот что интересно. Практически всю дорогу Айсмен находится в строго оборонительной позиции, а Мейверик мочит тех, кто пытается атаковать Айсмена. Натуральные танк и дамагер. По ходу дела ракетами в Айсмена не попадают, но зато всаживают две полновесные пушечные очереди -- а ему ничего (подумаешь, один двигатель накрылся). Цементбомбер какой-то, ей-богу.
Но речь о том, что в этом бою и Мейверик, и Айсмен разом исправили все ошибки, сделанные ранее. С подачи Мейверика, разумеется -- ибо он здесь главный. К своим mad skillz Мейверик добавил еще одно: способность быть идеальным напарником. Ну, а Айсмен просто стал лучше понимать, что почем в жизни.
Собственно, Мейверик не просто улучшил свои mad skillz. Судя по тому, что он попросился в Top Gun инструктором, он понял что-то очень важное о человеческих отношениях вообще. Возможно, применительное не только к работе пары истребителей в маневренном бою. Настолько важное, что даже словами не выразить.
А как у нас называется большое понимание, для которого не придуманы слова? Правильно, дзен.
Вот так и бывает: взлетел обычным пилотом палубного истребителя, а вернулся мастером дзен. Ну, или не совсем мастером, но правильной дорожкой идет.