Как большевики захватили власть
(во сне и наяву)
- -- Ложный сон
"Что тебе снится, крейсер "Аврора", в час, когда утро встает над Невой?" Композитор Владимир Шаинский и поэт Михаил Матусовский правильно поставили вопрос, но повели пионеров по ложному следу. Ведь в это время уже никто не спал. Действительно, исторический выстрел, возвестивший победу большевиков, прогремел с "Авроры" в ночь с 25 на 26 октября по приказу Военно-революционного комитета и лично товарища Ленина. В 2 часа 04 минуты Зимний уже был взят и Временное правительство арестовано. К моменту, "когда утро встает над Невой", матросам с крейсера было не до сна. Штурмовавшие Зимний отряды красногвардейцев разбрелись в это время по залам царской резиденции, чтобы воплотить в жизнь лозунг: - "Искусство - народу!". Покончив с искусством, революционные массы отправились на винные склады. В общем, гуляли где-то неделю. Какой уж там мог быть сон, когда на глазах творилась история, а под ногами валялись канделябры и серебряные портсигары с монограммой. Но сон все-таки имел место быть. И даже не один. Вот как это было.
2. Ленин в Смольном
В истории русского коммунизма осталось еще много неразгаданных тайн. Однако сегодня это утверждение, как кажется на первый взгляд, менее всего можно отнести к истории октябрьского переворота. Во всяком случае ученые Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС задокументировали и расписали по минутам каждый шаг Владимира Ильича с того момента, как вождь мирового пролетариата, сбрив бородку и надев парик, сел в Выборге на паровоз N 293 и в сопровождении финского коммуниста Эйно Рахьи поехал в Петроград брать власть. План восстания в черновом варианте уже созрел в голове вождя. Осталось уломать колеблющихся товарищей из ЦК партии большевиков. Не доехав до Финляндского вокзала, Владимир Ильич спрыгнул с паровоза на станции Удельная. Жена Ленина, Надежда Константиновна Крупская, уже подготовила для мужа конспиративную квартиру, в которой жила член культурной комиссии районной думы Выборгской стороны Маргарита Фофанова. Квартира находилась на Сердобольской улице в десятке километров от Смольного института. Доподлинно известно, что до своего исторического перехода в Смольный Владимир Ильич лишь дважды покидал квартиру Фофановой: 10 октября, когда в доме N 32/1 на набережной реки Карповки прошло заседание ЦК, взявшее курс на вооруженное восстание, и 16 октября для участия в расширенном заседании ЦК, прошедшем на Болотной улице в доме N 13, где Ленин окончательно убедил товарищей в том, что рабочие массы пойдут за партией большевиков. В остальные дни Ильич бомбил штаб большевистской партии в Смольном письмами о том, что кризис назрел и промедление смерти подобно. Ученые-марксисты не оставили без внимания даже такой, казалось бы, малозначительный факт: заседание ЦК 10 октября закончилось поздно ночью, Ленин не рискнул возвращаться к Фофановой и, не желая стеснять хозяев, уснул на полу, подложив под голову книги (сон N 1).
Наконец 24 октября Владимир Ильич решил легализоваться. Впоследствии ленинский маршрут от Сердобольской улицы до Смольного института благородных девиц через Шпалерную улицу и Литейный проспект по своему всемирно-историческому значению был приравнен к первому кругосветному путешествию Фернандо Магеллана. Смольный в это время уже кишел матросами и красногвардейцами. Создатели фильмов "Ленин в Октябре" и "Человек с ружьем" довольно точно воспроизвели обстановку Смольного тех дней. Очевидец событий художник Юрий Анненков вспоминал: "На двери ленинского кабинета оставалась прибитой металлическая дощечка с надписью "Классная дама". Горластые рабочие и солдатские депутаты в засаленных тужурках и рваных солдатских шинелях с сорванными погонами не только топтали по всем этажам валенками и сапогами почерневший паркет, дымя махоркой и пачкая стены, но часто храпели на полу, зарывшись в тряпки своих одежд" (сон N 2). Первоисточники подтверждают, что в Смольном спали не только пролетарские массы. Но именно главный сон (N 3) и попытались вычеркнуть из истории ответственные лица из Института марксизма-ленинизма при ЦК КПСС.
Соратник Ленина по руководству октябрьской революцией, председатель Петроградского Совета Лев Давидович Троцкий в книге воспоминаний "Моя жизнь" писал: "Поздно вечером (25 октября. - М. Л.), в ожидании открытия заседания съезда Советов, мы отдыхали с Лениным <...> в пустой комнате <...>. Кто-то постлал нам на полу одеяло, кто-то - кажется, сестра Ленина - достал нам подушки <...>. Мы лежали рядом, тело и душа отходили. Мы вполголоса беседовали. Он расспрашивал меня про выставленные везде смешанные пикеты из красногвардейцев, матросов и солдат. "Какая это великолепная картина: рабочий с ружьем рядом с солдатом у костра!" - повторял он с глубоким чувством. Свели, наконец, солдата с рабочим!" Затем он внезапно спохватывался: "А Зимний? Ведь до сих пор не взят? Не вышло бы чего?" Я привстал, чтобы справиться по телефону о ходе операции, но он меня удерживал: "Лежите, я сейчас кому-нибудь поручу". Но лежать долго не пришлось. По соседству в зале открылось заседание съезда Советов".
Еще находясь на нелегальном положении в Разливе, Владимир Ильич пришел к выводу, что восстание - это искусство. Причем основное правило этого искусства - умение сосредоточить все силы в нужное время в нужном месте. Пустая темная комната в Смольном и оказалась тем самым нужным местом, где в нужное время сошлись два лидера пролетарской революции. Картина действительно впечатляет. Революционные массы уже захватили Госбанк и центральный телеграф, развели мосты, окружили Зимний дворец и ждут приказа к штурму. А в это время два руководителя восстания лежат впритирку под одним одеялом; один толкает другого в бок и спрашивает: "А Зимний? Не вышло бы чего?".Другой порывается встать, чтобы справиться по телефону, но первый не хочет с ним расставаться, и только открытие экстренного заседания II съезда Советов заставляет руководителей октябрьского переворота покинуть общую постель. Если сюжет октябрьской революции оформить по схеме Аристотеля, то кульминация переворота, а, следовательно, и всего ХХ столетия переместится от выстрела "Авроры" к ленинскому вопросу: "А Зимний? Не вышло бы чего?"
Первоисточники также подтверждают, что историческую фразу - "Рабочая и крестьянская революция, о необходимости которой так долго говорили большевики, совершилась!" - Ленин произнес в Актовом зале Смольного, находясь в полусне. Жена Троцкого Наталья Седова вспоминала: "Ленин, Троцкий были окружены. Мне казалось, что распоряжения даются как во сне. Что-то было в движениях, в словах сомнабулическое, лунатическое, мне на минуту показалось, что все это я сама вижу не наяву и что революция может погибнуть, если они хорошенько не выспятся и не наденут чистых воротников". Сам Троцкий подвел под сомнабулическое состояние вождей в дни Октября серьезную теоретическую базу. Впоследствии он писал: "В те дни принимались решения и отдавались распоряжения, от которых зависела судьба народа на целую историческую эпоху. Эти решения, однако, почти не обсуждались... Они импровизировались... Марксизм считает себя сознательным выражением бессознательного исторического процесса. Но "бессознательный"... процесс совпадает со своим сознательным выражением только на самых высоких своих вершинах... Бессознательное поднимается из глубокого логова и подчиняет себе сознательную работу мысли, сливает ее с собой в каком-то высшем единстве... Такими днями были для "вождей" дни Октября".
3. Ленин и Троцкий - странная парочка
Победа Октября значительно укрепила слияние "бессознательного" двух вождей в высшем единстве. Недаром пролетарскую революцию прозвали в народе переворотом Ленина-Троцкого. На первом заседании ЦК, состоявшемся после совместного пребывания Владимира Ильича и Льва Давидовича в нужном месте в нужное время, Владимир Ильич заявил соратникам, что "нет лучшего большевика, чем Троцкий", и выставил его кандидатуру на пост председателя Совета Народных Комиссаров. Кандидатура не прошла. Выходка Ленина после всего случившегося в предыдущую ночь показалась соратникам несколько нескромной. В результате председателем Совнаркома был избран сам Ленин, а Троцкий возглавил Наркоминдел. Между тем по революционному Петрограду поползли грязные слухи. Владимир Ильич жаловался писателю Максиму Горькому: "Там что-то врут о моих отношениях с ним. Врут много, и, кажется, особенно много обо мне и Троцком". Чтобы спасти репутацию двух вождей революции от происков эсеров и меньшевиков, Совнарком переехал из Петрограда в Москву. В первопрестольной неформальные отношения Ленина и Троцкого не прервались. Вот какие поэтические воспоминания остались у Троцкого от первых дней жизни советского правительства в Кремле: "В моей комнате стояла мебель из карельской березы. Над камином часы под Амуром и Психеей отбивали серебряным голоском... Чуть ли не в первый день моего приезда из Питера мы разговаривали с Лениным, стоя среди карельской березы. Амур с Психеей прерывали нас певучим серебряным звоном. Мы взглянули друг на друга, как бы поймав себя на одном и том же чувстве: из угла нас подслушивало притаившееся прошлое... Мы искоса поглядывали на обстановку и про себя говорили иронически-поощрительно Амурам и Психеям: не ждали нас? ничего не поделаешь, привыкайте".
Хотя гражданская война надолго разлучила партнеров по Октябрю: Троцкий был назначен Главвоенмором и пропадал на фронтах, Гражданской войны, Ленин оставался в Кремле, грязные слухи не исчезли с горизонта. Но, несмотря на многочисленные объективные трудности, теплые отношения двух лидеров русской революции продолжались вплоть до последней болезни Ленина. Правда, некоторую тень на тесную дружбу бросает ленинское завещание. Однако сейчас уже не секрет, что знаменитое "письмо к съезду" Ленин писал будучи в угнетенном состоянии, когда все его чувства в значительной степени атрофировались. Между тем известие о смерти Владимира Ильича настолько потрясло Троцкого, что он не решился приехать на похороны, сохранив в своем сердце живой облик близкого человека. В конце концов, за теплые чувства к вождю мирового пролетариата Троцкий заплатил политической карьерой и самой жизнью. Объявив непримиримую войну троцкизму, Генеральный секретарь ЦК ВКП(б) Иосиф Сталин менее всего руководствовался соображениями идеологического характера. Скорее, он решил очистить партийные ряды от последствий предосудительного в народе порока. В 1929 году Троцкий был насильственно выслан из СССР, а через 11 лет - убит в Мексике ледорубом. Вероятно, сам того не подозревая, Сталин подложил бомбу под советский режим. Ведь если бы тело Троцкого оказалось в Мавзолее рядом с телом Ленина, то основное правило пролетарской революции как искусства - "в нужное время в нужном месте" - было бы увековечено. Тогда бы Советская власть устояла под ветром перемен.
4. Фрейдизм-ленинизм
Пересечения теоретического троцкизма с научным психоанализом не случайны. Молодой Лев Давидович, тогда еще Бронштейн, первый раз попал за решетку в девятнадцать лет. С этого момента, собственно, и началось его систематическое марксистское образование. Но проходил этот "учебный процесс" неординарно. До революции получить в России солидное марксистско-ленинское образование можно было только в тюрьме и ссылке, где находились лучшие научные кадры по этой специальности. Поскольку молодого Бронштейна посадили в одиночную камеру, он занимался по индивидуальной программе. Поначалу Лев Давидович увлекся русским фольклором: переделал народную песню "Дубинушка" в "Машинушку", перевел на пролетарский язык знаменитую народную песню "Камаринская". Быстро освоив фольклор, будущий Троцкий взялся за изучение религиозных сект. Позже Лев Давидович признался, что за месяц освоил все ереси и секты старого и нового времени. Пытливый ум молодого марксиста не обошел вниманием и различные научные исследования о бесах, их князьях, дьяволе и об их темном бесовском царстве, которые в избытке имелись в тюремной библиотеке. Нашпигованный разного рода потусторонней информацией, молодой марксист засел за православную периодику и натолкнулся на статью о франкмасонстве. Статья его чрезвычайно заинтриговала. В тюремной библиотеке по этой тематике нашлись и более специальные издания. Молодого Троцкого поразил тот факт, что к франкмасонам одновременно принадлежали Людовик XVI и доктор Жозеф Гильотен. Троцкий завел тетрадь в 1000 пронумерованных страниц и за год исписал ее мелким почерком. Исписанную тетрадь заверил и скрепил собственной подписью жандармский унтер-офицер Усов. По мнению Троцкого, эта тетрадь "стала настоящим кладезем исторической эрудиции и философской глубины". К сожалению, на этапе в ссылку конспект потерялся. Даже через 30 лет, уже будучи изгнанником на Принцевых островах, Троцкий писал в мемуарах: "Я многое сейчас дал бы, чтобы разыскать эту толстую тетрадь... Работа над франкмасонством явилась для меня проверкой собственных гипотез".
В годы первой эмиграции и революции 1905 года "нечистая сила" и масонство отошли в тень. После поражения первой русской революции Троцкий поселился в Вене. С местными социал-демократами у него отношения не сложились. В 1908 году он начал издавать газету "Правда", предназначенную для широких рабочих кругов. Главным сотрудником редакции был Адольф Иоффе (будущий глава советской делегации на переговорах с кайзровской Германией в Брест-Литовске в 1918 году). Иоффе страдал нервной болезнью и лечился у известного венского психоаналитика, ученика доктора Фрейда, Альфреда Адлера. Иоффе познакомил Троцкого со своим врачом. Позже Троцкий писал об этом периоде жизни: "Я познакомился с проблемами психоанализа, которые показались мне чрезвычайно увлекательными".
5. Эпилог
Михаил Ланцман