Авторское послесловие - вещь не новая. Бернард Шоу в послесловии к "Пигмалиону" пытается выкрутиться из той проблемной ситуации, в которую он загнал своих главных героев. Эпилог "Войны и мира" можно разделить на две части: первая половина - действительно эпилог, который осуждают все романтические дамы (дескать, как "приземлилась" Наташа!) и вторая половина, которую никто не имеет терпения дочитать и которая фактически является авторским послесловием с анализом исторических событий, затронутых в романе. У Толстого есть еще послесловие к "Крейцеровой сонате".
Проспер Мериме также даёт пространное послесловие к своей новелле "Кармен", посвящённое испанским цыганам.
Необходимость пояснять и добавлять что-либо к написанному произведению - факт обычно не украшающий его, произведение должно говорить само за себя. Однако в данном случае для этого есть некоторые основания. Поскольку "Бонташ" - биографический роман, в котором повествование ведётся в основном от лица главного героя, автор хочет подчеркнуть то, что находится как бы "вне героя" и должно быть видно со стороны.
Первый вопрос - насколько данное произведение соответствует действительным событиям и насколько оно, так сказать, "атобиографично"? Прямо ответить трудно. Дело в том, что реальная жизнь - это поток огромного числа событий, существенных и незначительных, переплетенных между собой или разрозненных, тесно или отдалённо относящихся к основной нити повествования. Автор выделяет из этого потока то, что соответствует его замыслу, и может, даже не отклоняясь существенно от фактов, скомпоновать совершенно различные произвеления, которые в большей степени будут отражать именно его видение и восприятие мира.
Это - как импрессионизм в живописи. Так что по определению не может быть художественной прозы полностью "правдивой", на то она и художественная проза, а не документалистика.
Но в любом случае автор не властен полностью над своим произведением. Созданные им образы с какого-то момента начинают жить собственной жизнью и поступать так, как они должны поступать в описываемых обстоятельствах. Если это нарушается - произведению грош цена. Это как если бы передвигать фигуры на шахматной доске не в соответствии с теми правилами, которые для них установлены.
Всё это относится к главным героям роомана, Эмилю Бонташу и Виктории Гильман. История их взаимоотношений, удачно ли получилось это в романе или нет, является основной линией произведения. Если изобразить её графически, то это будет медленно поднимающаяся линия, достигающая пика в их обмене длинными патетическими письмами и последующими попытками Эмиля изменить что-либо в возникшей ситуации, затем срыв и последующий меньший пик через двенадцать лет при их повторной серии встреч, затем последний слабый всплеск ещё через двадцать два года, при встрече Эмиля с Ильёй Сигаловым в Италии. Эта главная линия при внимательном чтении просматривается среди множества описаний, имеющих целью создать всесторонне показанный образ Эмиля, а также высветить ещё один безрадостный факт его жизненного пути - фактическое крушение его юношеских идеалов, связанных с выбранной профессией.
Но вернёмся к истории отношений Эмиля и Виты. Ко множеству странностей и даже нелепостей в поведении Эмиля и непонятных с первого взгляда поступков Виты. Можно ли всё это объяснить и как-то оценить? Могла ли вся эта история иметь другое развитие и кончание, соответствовало бы это логике созданных характеров?
Нельзя сказать, что Эмиль является образцом умудрённого жизнью, проницательного человека. Но у него есть две особенности: первая - преданность своим идеалам, разумным или неразумным, но усвоенным в семье, почерпнутым из литературы и выношенным в собственных раздумьях; вторая особенность - наличие сильной интуиции, заставляющей его поступать иногда по трудно обёяснимому наитию, даже вопреки собственным желаниям.
Именно эти два качетва сыграли с ним злую шутку, привязав его к Вите и усложнив до предела их отношения.
Не обделённый женским вниманием, Эмиль достаточно умён, чтобы сознавать свою привлекательность для девушек. В то же время он старается вести себя предельно честно и не согласен ни на кого, кроме будущей единственной. И обязательным условием, в силу его фанатического убеждения, является взаимность. Он вовсе не хочет быть завоевателем. Поэтому он уверен, что несчастливой любви у него быть не может. И поэтому, встретив Виту и покорившись её одухотворённому обаянию, он стремится сблизиться с ней не только для того, чтобы лучше узнать её, но и чтобы дать ей возможность узнать его самого, от чего всё будет зависеть. Во время всех дальнейших злоключений он сознательно или интуитивно старается "дать ей шанс", возможность раскрыться, а также самому получить возможность раскрыться перед ней.
Вита же - фигура, играющая по другим правилам. Выросшая в семье без большого достатка (даже по советским нормам), знакомая с условиями постоянной борьбы за выживание, она сознательно или подсознательно понимает, что главное - это обеспечение благополучного будущего. И, в соответствии со своим прирождённым характером - именно своего личного будущего. Она спокойно и уверенно идёт в этом направлении. Окончание школы с золотой медалью позволило ей поступить на самый престижный факультет с перспективой дальнейшей научной карьеры, но что для женщины не менее важно - у неё уже есть надёжный, покладистый и тоже перспективный Боря Сигалов. Таким образом всё главное устроено, жизнь просматривается далеко вперёд.
И вдруг в эту жизнь начинает втираться постороннее обстоятельство, Эмиль Бонташ. Он совершенно не нужен, но затрагивает те струны, которые неожиданно обнаружились в её душе. Как она может на это среагировать? Только рассматривать это как тешащую самолюбие романтическую игру, которая не должна иметь никаких неприятных и неожиданных последствий.
Вита великолепно последовательна в своём поведении. Она никоим образом не проявляет инициативы к сближению, но и не делает ничего такого, что могло бы показать Эмилю тщетность его попыток и навсегда оттолкнуть его. Она не едет в Москву, где они могли бы внести ясность в их отношения. Она холодно-участливо реагирует на его отчаяние из-за крушения его харьковской жизни, именно тогда, когда он ждал от неё решающих слов. И она, всё понимая, сознательно умалчивает об истинном положении вещей, когда он по возвращении в Киев, спрашивая её о её будущем назначении на работу, косвенно задаёт ей ворос о её отношениях с Сигаловым.
Через пол-года заблуждения, в котором находился Эмиль, она открывает ему правду. Это не выношенное в муках решение, это просто опускается занавес после увлекательной пьесы.
Казалось бы, всё ясно обоим. Но это не всё. У достаточно тонко чувствующей Виты остаётся неприятное впечатление от собственной роли. И она прибегает к типично женскому средству - пишет большое художественное письмо. Пишет это письмо не Эмилю, она пишет его себе, расставляя всё по местам именно так, как ей это выгодно.
Но реакция Эмиля на это письмо соответствует его характеру. Понимая умом всю неприглядность поведения Виты, он ошибочно находит в её письме признание в скрывавшемся чувстве по отношению к нему. Он приходит к решению, которое у такого человека, как он, принимается только один раз. Ему нужна только она. Такая, как она есть.
А для Виты такого вопроса даже не стоит. Игра красиво закончена, надо переходить к очередным заботам.
И на этом всё кончается.
Но не для Эмиля.
Не поняв до конца всего механизма их взаимоотношений, он на многие годы остаётся подспудно в плену своего чувтва. И когда через двенадцать лет они начинают встречаться, он старается отбросить мысль о том, чем это может кончиться.
Для Виты теперь всё несколько иначе. Она достаточно раскована и естественна в своём поведении Она терпеливо ждёт инициативы от Эмиля и допускает любой вариант развития событий. Её чувства и её чувственность созрели, и она, вдобавок ко всему прочему, непрочь наградить себя таким приобретенем, как Эмиль.
У Эмиля же всё это не так, он по-прежнему остаётся идеалистом. Ему в первую очередь нужна её душа, он хочет знать правду о её теперешних и особенно прошлых чувствах по отношению к нему. И когда выясняется, что ничего не изменилось, что она считает правильным своё решение двенадцатилетней давности, что теперь ей нужна всего лишь новая игра - внутри у него что-то меняется. Он чувствует душевную усталость. Он принимает решение всё закончить.
И всё же здесь тоже не всё так просто. Он признаётся себе, что ещё и спасается бегством, потому что если будет продолжаться это опасное сближение, он может сорваться в свои прежние чувства и принести несчастье - нет, не ей, она неуязвима - а себе и своей семье.
И последнее их косвенное соприкосновение, через двадцать два года, как далёкая зарница на грозовом небе. Жизнь склоняется к закату, чётче проясняются истинные её ценности. И здесь он получает ещё одно свидетельство их различия, которое уточняет её образ в его глазах. Вита сама для себя есть мера всей жизни. И ни он, ни кто-либо другой, включая её семью, никогда не был какой-либо этой жизни частью. Всё было так, как единственно могло быть. Ничего нельзя было изменить и не о чём сожалеть. А единой всеобъемлющей правды не существует, у каждого своя правда, и каждый следует за своей звездой.
2008