Ландер Анна Евгеньевна : другие произведения.

Глава 3

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Ее лицо искажается. - Той девочки больше нет! Ее душа...не смогла выжить. Он смотрит в глаза почти не мигая. Только бы она не отвела взгляд - пока их контакт держится, еще есть надежда. Спокойно, это последний шанс. Он коротко вздыхает, этот вздох болью прокатывается по всему телу. Ее душа...не смогла, а он сможет выжить?
  Он стоит в круге света - руки бессильно повисли вдоль тела, опущенная голова, опущенные плечи, взгляд упирается в пол. Она несколько секунд наслаждается невероятно сладостным чувством победы. И его позой. Мой гордый ангел. Я знаю, тебе было нелегко. Ты долго сопротивлялся. Сколько мог. Язвил, иронизировал, пытался найти мои слабые стороны. Выпад, удар, отступление, снова выпад. Ты - достойный противник. И почти победил. Я признаю это. Но тело предало тебя. Сколько боли может выдержать человек? Ты когда -нибудь задавал себе вопрос? В любом случае теперь ты знаешь ответ. Ты проиграл. Проиграл собственному телу, не желающему больше испытывать такие муки. Кивнул головой в знак согласия, потому что в тот момент голос отказывался тебе повиноваться.
  Теперь ты ждешь моего первого приказа. Уже подозреваешь, каким он будет. И знаешь, что тебе придется его выполнить. Мой поверженный ангел. Гордость очень идет тебе, Марко. Но покорность идет тебе еще больше.
  Она отходит к столу, садится верхом на стул, кладет подбородок на сплетеные на спинке руки. Так удобнее всего наслаждаться спектаклем.
  - Я хочу чтобы ты разделся. Полностью и медленно. Чтобы я видела каждое твое движение.
  Она слышит его едва заметный судорожный вздох. Страшная пытка. Еще страшнее всего того, что она сделала с ним до этого. Она знает, не может понять почему. Какая в сущности разница. Может быть когда-нибудь он расскажет ей. Впочем это неважно. Знает или она причину или нет - от этого ее наслаждение не станет менее острым.
  Он медлит.
  - Неужели раздеться перед женщиной кажется тебе столь страшной просьбой? - не удерживается она от ехидного вопроса.
  Он награждает ее коротким, полным ненависти взглядом. И не удоставивает ответа.
  Она не настаивает. Потому что знает ответ. Или догадывается.
  Догадывается о том жгучем чувстве стыда и несоответствия, что вызывает в нем это простое действие. Раздеться перед кем бы то ни было и выставить на показ свое тело, которое втайне от всех он так и не смог принять, и которое мечтал изменить если бы это было только возможно. Он всегда раздевался в темноте, даже если оставался наедине с женщиной, и после всегда старался поскорее одеться вновь, или хотя бы прикрыться. Комплекс. Паранойя. Фобия. Так много определений. Он отдавал себе в этом отчет, но ничего не мог с собой поделать. Пару раз он даже был готов обратиться к психиатру, но всякий раз то же самое чувство стыда удерживало его.
  - Итак?
  Темные ресницы отбрасывают тени. Это - всего лишь роль. Очередная роль. Ромео в школьном спектакле, рокер на сцене, Моцарт в мюзикле - ты успел сыграть много ролей. Эта - не очень удобная и совсем неприятная, но тебе хватит опыта и сил. Ты ведь актер. И привык скрываться за маской. Вот так - побольше отстраненности и равнодушия, Прикрываешь глаза, чтобы я не смогла увидеть в них зарождающийся стыд. И дрожащие в уголках слезы поражения. Главное для тебя - не думать о том, что это ты раздеваешься. Не думать о себе, о своем теле.
  Он пытается завести руки за голову, и тут же слабо охает от ожившей боли в едва не вывихнутых плечах. Проклятье! Как же он сможет раздеться, если руки словно неживые, и каждый миллиметр измученных мышц протестует и вопит о покое? Проклятая садистка! Даже и не подумает остановить эту пытку. Он сжимает зубы, выдыхает и снова медленно заводит руки за голову.
  Тянет через голову спортивную куртку, кожаные браслеты застревают в манжетах. Слишком узких. Он мешкает, пытается продеть их, в конце концов в раздражении дергает, выворачивая рукава. Нарочно тянет время, аккуратно складывает куртку, ищет глазами, куда бы положить. В этом проклятом подвале нет даже мебели - один стол. Но к нему он не подойдет. Сворачивает и кладет куртку прямо на пол. Еще один вдох, еще одно усилие, стоившие ему нового витка боли. Он тянет через голову черную футболку, стараясь на этот раз, чтобы кожаные браслеты не запутались в рукавах. Так же аккуратно складывает ее, кладя поверх куртки. Едва заметно ежится, когда влажный и прохладный воздух подвала касается его кожи. Почему-то неодолимо тянет сплести руки на груди, чтобы хочь немного избавиться от накатывающегося чувства незащищенности. Это похоже на то, как снимать с себя защиту. Слой за слоем.
  Она не торопит его. Почти задерживает дыхание, следя за каждым его движением, предвкушая момент, когда последняя часть гардероба упадет на пол. В будущем ему не раз придется раздеваться перед ней, он сможет привыкнуть, и будет делать это с изрядной долей равнодушия. Но сейчас он раздевается перед ней в первый раз, медленно, преодолевая себя, преодолевая свой стыд - и ее васильковые глаза светятся от наслаждения, которое она даже не пытается скрыть.
  Слегка ссутулые плечи, грудь в черных завитках волос, пара черных ремешков с металлическими украшениями на шее - она делает глубокий вдох. Многие из моих знакомых даже не посмотрели бы в твою сторону. Глупые. Мне не нужны модели. Ты нравишься мне таким. Обычным, живым и несовершенным. Хочется дотронутся до тебя - пальцам, ладонью, губами. Нет. Надо подождать. Спектакль еще не закончен.
  Он медлит.
  - Твоя застенчивость очаровательна, но уже не вполне неуместна. - замечает она, сопровождая слова лукавой улыбкой. - Впрочем...если ты попросишь меня...я, возможно, соглашусь тебе помочь.
  Она знает, что он скорее снова предпочтет оказаться на дыбе, чем просить ее о чем либо. Фраза брошена нарочно. И короткий, полный ненависти взгляд, убеждает ее в этом.
  - Тогда продолжай сам.
  Он изо всех сил сжимает зубы, так, что на лице начинают ходить желваки, потом медленно опускается на колено, развязывает шнурки на кроссовках, снимает их и ставит рядом с брошенной на полу футболкой. Снова поднимается, стягивает носки... один, потом другой...едва заметно вздрагивает, когда босые ноги касаются холодной каменно поверхности. Потом пытается расстегнуть пряжку на ремене - пальцы подрагивают и слушаются плохо. Он чертыхается про себя, нажимает сильнее, слегка царапает ладонь. Наконец пряжка поддается, он расстегивет пугавицу на поясе, потом молнию, помогает джинсам упасть на пол.
  Она сидит, чуть подавшись вперед, буквально вбирая в себя взглядом его обнаженную фигуру. Он стоит, не шелохнувшись, низко опустив голову и по привычке чуть повернув ее к плечу и почти физически ощущает ее скользящий по нему взгляд. Стыд - мучительный и всепоглощающий - пригвождает к полу и замораживает его тело. Надо сдвинутся, что-то сказать, послать к черту - но он не может. Стоит, замерев, и позволяя себя рассматривать как музейный экземпляр, и кажется, что его постепенно опутывает липкой паутиной. Хочется стряхнуть ее с себя, принять ванну и смыть с себя ее назойливое внимание. Сейчас, в этот момент хочется не быть . Просто не быть и не существовать никогда в этом мире.
  Она не спешит. Сидит, все также положив руки на подбородок и смотрит на него. Сколько раз мужчины раздевались перед ней - кто спокойно, кто гордо, кто старался прикрыть застенчивость скабрезными шутками. Он делает это молча, всеми фибрами души и тела источая отвращение, ненависть и всепоглощающий стыд. И эта взрывная смесь сводит ее с ума и пьянит не хуже игристого шампанского. Теплая волна возбуждения пробегает по ее телу.
  - Осталось последнее... - наконец замечает она.
  - Пошла ты...! - огрызается он. Все равно - пусть делает что хочет - зовет охрану, избивает его - снять последний предмет своего гардероба добровольно - это выше его сил.
  Она еще секунду смотрит на него - видит его непреклонную решимость отказаться, слегка вздыхает. Жаль. Ладно - даже так этот спектакль был...великолепен.
  - Я помогу тебе, так и быть , - мурлыкает она и поднимается.
  Нарочито медленно подходит к нему вплотную, кладет ладонь ему на грудь, ощущает тепло его тела...Как электрический разряд...Невероятное ощущение... Наклоняется и легко касается губами его ключицы, вдыхает аромат его кожи. Еще поцелуй. Еще один. И еще. Его мягкие волоски на груди щекочут ноздри, она довольно улыбается. Он стоит - напряженный, замерший, похожий на статую...Ну! Неужели это так неприятно - когда женщина целует тебя. Глупый - твое тело предаст тебя еще раз, как сделало это совсем недавно. Немного терпения...Она тихонько смеется и, продолжая целовать, заходит ему за спину.
  Проводит пальцем по небольшому едва заметному старому шраму. Медленно и нежно. Едва касаясь. Рубцы. Они украшают мужчину, и совсем не идут женщине...Женщине...она уже где-то слышала эти слова. Это не она произносит их. Почему ее голос стал таким низким? Мужским? И почему...почему у стоящего Марко так изменилась фигура. Она проводит рукой по плечу. Женскому плечу, убирает со спины длинные (ну почему длинные) пряди...Откуда у Марко длинные пряди? И почему медного цвета? Боже.... Ей хочется вдохнуть, но воздух отказывается проходить в легкие. Она смотрит на свою руку и не узнает ее - широкая массивная ладонь, толстые пальцы, ногти подрезаны коротко и неровно. Пальцы медленно касаются женской груди, ласкают ее, играют с соском. Девушка вся сжимается от ласки, хочет отстранится, но не смеет. Ждет... Пальцы медленно соскальзывают вниз, проводят длинную линию вдоль живота, спускаются к лобку...ниже...еще ниже...если бы только удалось вдохнуть, но воздуха не хватает...она открывает рот...пытается кричать...крика нет...и воздуха нет..Нет!!!...
  Мия вскакивает на кровати едва не уронив на пол лежащий на коленях ноутбук. Сон. Это был только сон. Сердце бьется где-то в висках, горло пересохло. Она делает несколько судорожных вдохов. Воздух, ей не хватает воздуха. Надо раскрыть окно...Она ставит компьютер на стол, подходит к окну, распахивает его, подставляя лицо прохладному воздуху, напоенному лесной хвоей. Делает глубокий вдох...
  Это только сон.... Призраки прошлого...Его нет...Оно навсегда похоронено...И ее прежней нет - нет и не вернется. Никогда...
  Она подходит к столику, наливает стакан воды. Надо успокоится. Нет, вода не годится. Открывает панель встроенного бара - виски, водка, мартини, ликеры...Берет бокал и наливает себе немного мартини. Делает несколько шагов и опусткается на диван... Выпивает глоток...Надо взять себя в руки. Это был только сон... Ее взгляд падает на экран монитора - ее пленник по-прежнему висит в камере. И это тоже был только сон. Она вздыхает. Почему именно он? Почему из всех, кто искал ее покровительства, она выбрала именно его? Первая мысль - показался ей легкой "добычей"? Само собой. Но если бы только это... А если копнуть поглубже? Память услужливо предлагает ей картинку - искренняя улыбка, от которой в уголках глаз появляются морщинки, прямой открытый взгляд, заразительный смех, поворот головы. Но ведь он далеко не модель. Тогда что? Энергия, открытость, искренность , которые уже давно не встречались ей в ее почти насквозь "прогнившем" мире. Но ведь он не единственный... Вокруг много похожих - молодых, талантливых, амбициозных, энергичных. Почему он? И почему именно ему после стольких лет удалось всколыхнуть замершие воды памяти?
  Она смотрит на его изображение на мониторе...Почему ты не согласился? Отказался от поцелуя, отказался от контракта...Не испугался угроз..Думаешь я шутила? Не принял меня всерьез? Если так, тебя ждет сюрприз...
  
  * * *
  
  Проклятый шелет двери бьет по нервам. Мия. Снова она здесь...
  Не говоря ни слова она кладет руку в карман, достает из него плоский предмет. Щелчок - свет отражается от стального лезвия. Оживает страх и змейкой проползает по позвоночнику.
  - Зачем он тебе? - его голос слегка дрожит.
  Она молча качает головой, кривит губы в иронической усмешке. Медленно заходит ему за спину, запускает руку под футболку. Марко вздрагивает, чувствуя как касается кожи холодный метал.
  - Это и есть твое "приминение силы"? Вся твоя сила в оружии?
  - Ты предпочел бы другой способ? Назови - я тут же удовлетворю твое желание.
  Плоская сторона лезвия скользит по спине, доходит до пояса. Вслед за ним по спине катится капля холодного пота. Страшно. Но она не станет его убивать. В этом нет смысла.
  - Ты не ответила на мой вопрос.
  Она слегка задирает ему футболку. На секунду замирает - хочется не пытать, а целовать. Погладить рукой, дотронутся губами, Вдохнуть аромат его кожи, почувствовать ее тепло и мягкость. Желание прижаться к нему почти непреодолимо. Ее губы кривятся в горькой усмешке - не поймет. Оттолкнет. Нет, оттолкнуть не сможет, он же связан. Скорее, посмеется. Снова начнет язвить и насмехаться. А еще хуже - почувствует ее слабость. И свое превосходство. К дьяволу! Она не позволит. Никому больше этого не позволит.
  Она поворачивает нож острым концом, снова ведет им по спине. Кончик слегка царапает кожу.
  - Ты когда-нибудь замечал, как совершенна сталь клинка - холодна, прозрачна, чиста? - Мия нарочито растягивает слова, будто размышляя, - Она очищает нас от всего лживого и наносного...
  Это - только игра. Пока только игра.
  -Как высокопарно и патетично. Я аплодирую. Значит, твоя сила только в оружии. У тебя у самой ничего нет. Ты - пустышка. У тебя самой нет ни силы, ни воли, ни чувств. Ты хотела подчинить меня? Смешно. Ведь подчиняться нечему...
  - Зато ты полон положительных качеств . Благороден, бескорыстен, честен, талантлив, - срывается она на его же тон, - Рыцарь без страха и упрека. Ни капли сомнения, ни единого пятнышка в биографии, ни единой порочной мысли. А если копнуть поглубже?
   Кончик ножа снова упирается в лопатку. Он инстинктивно выгибает спину, морщится от ноющей боли в плечах.
  - Ты только этим и занимаешься - рассказываешь обо мне, копаешься в моей жизни. То, что ты еще достанешь из корзины с грязным бельем не изменит твоей сути. Ты выглядишь жалкой с этим ножом.
  - Прям -таки и жалкой? Давай посмотрим как будешь выглядеть ты? Тебе нравится рисовать цветы, Марко? На твои автографах всегда нарисовано два-три цветка. Очень мило и девочки так от них без ума...Мне тоже очень хочет оставить тебе что-то на память. Ты не против? Не отвечай. Я нарисую тебе звездочку - цветы получаются у меня не очень хорошо.
  Она надавливает сильнее, проводит острием ножа короткую линию наискосок. Он чувствует, как по спине начинают медленно сползать капли крови.
  Это почти не больно. Боль придет чуть позже. Пока есть время. Совсем мало времени. Еще секунда. Он почти до крови закусывает губу. О боже...
  - Тебе нравится то, что ты делаешь? - надо продолжать говорить, чтобы отвлечься...и отвлечь ее...
  - Ты про узор? Первая линия получилась неплохо. Нужно добавить вторую.
  Кончик ножа прочерчивает короткую линию в другом направлении.
  Он пытается отстранится, и тут же слабо вскрикивает. Боль в плечах отодвигает боль от пореза. Сколько он может вытерпеть? Совсем немного. Сильнее всего хочется не освободится, не убежать, не подчиниться. Хочется потерять сознание, чтобы не видеть больше этих стен, не видеть ее фигуру. Чтобы больше ничего не чувствовать.
  - Значит тебе нравится, что ты делаешь? Что ты еще нарисуешь? И что это тебе даст? Хочешь, чтобы я испытал ту же боль, что и ты когда-то? - выдавливает он из себя.
  "Да" - хочется крикнуть ему в лицо. - Тысячу раз "да". Чтобы ты страдал также как я" Но она молчит.
  Кончик ножа снова царапает кожу на лопатке. Он зажмуривается, готовясь к новому витку боли. Но ее нет. Нож снова скользит плоской стороной вдоль позвоночника, останавливается на поясе. Она отпускает его футболку, которая тут же пропитывается кровью, потом медленно обходит его, ведя нож плоской стороной, замирает напротив него. Неторопливо поднимает вверх руку с зажатым в ней ножом.
  Как в замедленной съемке он видит, как окровавленный кончик ножа оказывается напротив его правого глаза. Ближе. Еще ближе. Слегка касается кожи под глазом. Пауза. Как будто кто-то нажал соответствующую клавишу в компьютерной игре. Две фигуры замирают одна напротив другой. Одно ее едва заметное усилие, одно ее неверное движение.
  Марко ловит ее взгляд и ему почему-то кажется, что он смотрит в детский калейдоскоп: взмах ресниц - наслаждение, еще взмах - горечь, и еще - мука, и еще - торжество. Клик. Клик. Клик.
  Психопатка. Господи, как можно предугадать действия сумасшедшей. Он устал уже бродить в этих потемках. Должно же быть у нее слабое место. Должно. Хочется отдернуть голову. Нет, он должен смотреть ей в глаза.
  - Нет. Ты ничего не можешь дать мне взамен. Ты уже пробовала купить, украсть, теперь хочешь уничтожить. Ты сказала, что знаешь многое о боли. Тогда ты должна знать, что не получишь то, чего добиваешься таким способом. Я устал от тебя, ты выглядишь просто нелепо.
  Он слишком устал, чтобы бояться. Слишком устал, чтобы продолжать эту борьбу. Уже все равно. Пусть делает, что хочет. Только пусть все это закончится.
  - Боль и страх - слова бессильны передать. Их можно только почувствовать...И только почувствовав понять... - шепчет Мия.
  Рука поворачивает лезвие плашмя, ведет вдоль щеки, подбородка, спускается вниз.
  - Понять что? - Марко неконтролируемым жестом облизывает губы, медленно выдыхает.
  - Понять другого. - нож останавливается в ложбинке, где бьется пульс.
  - С тобой когда-то сделали тоже самое?
  - Хуже...Намного.... Но этого тебе понять не дано.
  - Думаешь, я не способен?
  - Ты - мужчина. - в ее васильковых глазах мелькает неприкрытая горечь, - И я никогда не смогу заставить тебя почувствовать тоже, что чувствует женщина. Как бы мне этого не хотелось.
  - Тогда зачем ты так поступаешь со мной? Зачем принесла с собой нож? Зачем пытаешься спрятаться за ним? Мне надоели эти бессмысленные разговоры. И ты мне тоже надоела. У тебя нет ничего своего, все - чье-то. Даже эта жестокость. Маска - а за ней - пустота.
  Отчего вдруг подрагивает нож в руке? И его образ вдруг начинает размываться, оплывать, словно акварель случайно попавшая под дождь. Дождь...откуда дождь в подвале? И если это не дождь откуда эта капля, что катится сейчас по щеке?
  - Все отняли .. Вынули душу... Ничего больше не осталось... И ты...такой же...Не захотел понять... Одно желание - ударить побольней...
  Он не верит своим глазам. Неужели? Он все-таки пробил эту броню. А что за ней? Что? Что сказать, чтобы не навредить, ни себе, ни ей.
  - Когда и почему ты стала такой? Почему перестала бороться? Почему позволила тому, кто так поступил с тобой, одерживать новые победы?
  Она смахивает катящиеся по щекам слезы...
  - Я просто хотела выжить.
  - И стала такой же как он. Почему ты не можешь снова стать собой?
  - Собой?! - хочется рассмеяться, но вместо смеха получается какой-то полувсхлип - Это какой? Слабой и беззащитной? Девочкой, которая пряталась по углам и вздрагивала от каждого шороха? Сжималась от ударов и умоляла прекратить?
  Он непроизвольно подается к ней. Острая, резкая боль пронзает руки и плечи, он чувствует все порезы на спине. Перед глазами на несколько мгновений только спасительная темнота. Боль. Он прикусывает губу, подавляя стон. Но когда он говорит с ней, в его голосе почти нет прежнего сарказма - она послушное орудие другого маньяка. Ему почти жаль ее.
  - Да. Собой. Слабой, беззащитной, живой, настоящей, чувствующей, выжившей. Собой.
  Какие у него красивые глаза. Смотрят почти с пониманием. И нежностью. Почти. Так хочется поверить. Один раз - просто поверить. Ему. Его словам. И этому взгляду. Но поверить страшно. Стать самой собой, той прежней, слабой и беспомощной.... - никогда!
  Ее лицо искажается.
  - Той девочки больше нет! Ее душа...не смогла выжить.
  Он смотрит в глаза почти не мигая. Только бы она не отвела взгляд - пока их контакт держится, еще есть надежда. Спокойно, это последний шанс. Он коротко вздыхает, этот вздох болью прокатывается по всему телу. Ее душа...не смогла, а он сможет выжить?
  - Осталось воспоминание о ней. И о нем. Ты же помнишь? Не позволяй ему снова одержать верх. Хотя бы сейчас.
  Он ничем не может помочь ни себе, ни ей. Она должна решить сама - осталось ли в ней что-то человеческое, или ... или она сейчас замучает его. Накатывается усталость - он почти не спал. Пришедшее снова ощущение жажды мучительно. Он проводит языком по потрескавшимся губам. Нет! Сейчас нельзя поддаваться слабости. Это - верная смерть. Смотри мне в глаза... Не отводи взгляд...
  Удар сердца. И еще. Его взгляд гипнотизирует. Ощущение предела. Она знает его. Чувствует даже не шестым - десятым чувством, что он почти подошел к черте. Ждет ее решение. Всего-то "нажать" еще немного. У нее в руке по-прежнему зажат нож. Им можно еще воспользоваться...Он не сможет выдержать слишком долго - смирится. Сломается. Станет просить пощады.
  Как она когда-то. Потому что хочется жить. Быть в этом мире. И чувствовать. Несмотря ни на что. И никто не смеет упрекнуть, что она сдалась. И он не смеет, потому что тоже хочет существовать. Пальцы крепче сжимаются на рукоятке. Но хочется спросить...и хочется поверить....
  - Ты бы смог полюбить меня? Вот такую - жестокую, эгоистичную, извращенную? Смог бы подарить мне свою нежность?
  Ну вот и все. Он не сможет солгать ей, она поймет. Значит, только правда. А это значит, всё, он действительно подошел к черте.
  - Нет, такую - никогда, как можно любить мертвого монстра. Ту, которая была испуганной, но настоящей и живой - наверное. Я вовсе не собираюсь влюбляться в маньяка, который мучил тебя, а ты сейчас - только его отражение.
  Это действительно все. Никакой надежды. Она не может стать прежней. Слабой и уязвимой. Слишком много времени прошло с тех пор. Он прав - ее нельзя любить. Использовать - да. Тело, душу, деньги. А любить... Любят чистых и светлых. Таких как она - никогда.
  Она встряхивает головой - к дьяволу! Ей ничего не нужно. И любви глупой не нужно. Он в ее власти - так или иначе она возьмет то, что хочет. Вот только осталось избавится от этого странного чувства давящей безнадежности.
  Она натяжно смеется.
  - Как патетично! Остаешься актером даже балансируя на краю. Но даже актеры сгибаются перед болью. И хотят выжить как и все остальные. А ты...ты хочешь выжить, Марко?
  Он не отводит взгляд. Он смотрит в глаза. Больше ничего не остается. Пытается увидеть в них надежду. И будет продолжать пытаться. Она же была другой, только что, минуту назад. Или снова играла?
  - Хочу. Ты же знаешь. Хочу. Но я не соглашусь на твои условия по собственной воле. У меня совсем мало сил, это ты тоже знаешь. Но я никогда....Никогда.... Не захочу стать похожим на тебя такую. И на него... - того, которого я не знаю и знать не хочу. Ты можешь сломать меня сейчас. Я буду умолять, вздрагивать от любого шороха, ожидать удара, я подчинюсь. И ты увидишь во мне себя. Ты этого хочешь? Сломать себя еще раз? Что ты будешь чувствовать?
  - Наслаждение. Монстры не ломаются...Ты сам сказал - я всего лишь отражение. Больше ничего нет. Пустота и безнадежность. Осталось только наслаждение. Власть. И жажда обладания.... Надежды нет. Ты убил ее сам. Только что. Замкнулся в своей гордости и правильности. Ты прав - чудовищ любить нельзя. Можно только ненавидеть...или бояться.
  Значит все. Мышцы непроизвольно напрягаются в ожидании удара. Боль снова прокатывается по телу. Сколько у него есть времени? Минута, две? Может быть ему повезет, он потеряет сознание. Он и так держится из последних сил - на крупицах гордости и упрямства. Пожалуйста, пусть ему повезет. Марко закрывает глаза - не хочет видеть ее торжество.
  - Я никогда не буду принадлежать тебе, - шепчет он упрямо, - даже если ты заставишь меня сказать это. Я никогда не буду жалеть тебя - ты права. Я буду ненавидеть тебя. Я буду ненавидеть и себя, но тебя - больше.... Это не доставит тебе никакого наслаждения. То, что останется тебе... отвращение. Мне показалось, что я видел тебя - совсем недолго. Я почти поверил. Тогда я мог бы понять тебя..... Я ошибся, можешь записать это в свои победы - только это. Приступай. Чего ты ждешь?
  Где-то в другой комнате перед экраном мужчина тихо аплодирует. Замечательная партия. Чудесный спектакль. Молодей, Мия. Ты - способная ученица. Теперь добей его. Возьми то, что хочешь - его тело, душу. Наслаждайся. Ты выиграла - он твой. Твой заслуженный приз.
  Нож подрагивает в ее руке. "Только отражение..."...Для нее - ненависть и отвращение. Всегда... только это - и никогда любовь....Чувство безнадежности захлестывает, топит разум и душу. Отнимает последние остатки воли. Когда умирает надежда, человек перестает существовать. Она давно мертва. Только по нелепой случайности, прихоти монстра, может еще дышать. Это было его ошибкой. Или не ошибкой? Еще более изощренной пыткой - оставить в живых ее тело, чтобы она могла помнить. Вылепить ее по своему подобию, чтобы подтвердить свою победу. Его жертва. Его творение. Она так хотела жить. Вымолила, выпросила эту милость. Пошла на сделку с дьяволом. Продала ему душу за возможность существовать в этом мире. Ее время прошло.
  Ни говоря ни слова она подходит к рычагу, поворачивает его, стараясь избежать резких рывков, еще раз пока веревка полностью не соскальзывает на пол.
  Он падает на колени. Он даже не знает, что он чувствует сейчас. Что еще? Какая следующая пытка? Хотя... Он уже начинает чувствовать новые витки боли. Сейчас к рукам начнет возвращаться чувствительность и ему захочется завыть. Это - твой следующий шаг? Марко поднимает голову и оборачивается к ней.
  Два шага - и она оказывается у него за спиной, разъединяет браслеты. Я знаю.. Я все знаю. Сейчас придет боль, и судороги от ставших каменными мышц, тебе захочется согнутся и завыть. Но то все потом. У тебя еще будет время все пережить. У меня его почти не осталось.
  Он не может подняться на ноги, и она сама опускается перед ним на колени, берет в руки его ладонь, вкладывает в нее нож, сжимает на рукоятке его пальцы.
  - Пожалуйста...У меня больше ничего не осталось...Даже смелости все закончить.... Сделай это для меня. Я прошу. Это просто - всего один удар.
  Он смотрит на нож в своей руке, секунды тянутся невыносимо долго. Всего один удар. Конец... Для него, для нее. Сдаться? Ударить, значит сдаться. И он не сможет - никогда не сможет - даже перед страхом смерти. Или она снова играет, хочет проверить? Он не может даже пошевелиться, достаточно сделать малейшее движение, как сюда ворвется охрана. Она не хочет пачкаться и предоставит его в распоряжение своих охранников? А с этим ножом и повод будет? Или она искренне сейчас говорит? Он уже не может ей верить. Слишком много масок. Марко переводит взгляд на нее, пальцы медленно разжимаются, оружие падает на пол.
  - Нет. Это значит, и я стану таким же, как он. Я не хочу.
  Он смотрит на ее пальцы у него на руке. Его руки дрожат, судороги сводят мышцы, боль корежит тело. Если она не играет, то она должна принять решение. Сейчас. Сама.
  - Помоги... себе. Борись.
  - Больше нет смысла. Даже в самой борьбе, - в ее голосе звучит усталость. И апатия.
  Она отрешенно смотрит на корчащуюся фигуру. Пусто. И холодно. Как в могиле. Она осталась одна. Совсем одна. Всего лишь оболочка. Ее тоже не станет. Совсем скоро. Вот только...
  Она мертва, но он еще жив. Еще дышит, и страдает. Ему так больно и плохо сейчас. По ее вине. Все - сплошная ошибка. Вся жизнь - сплошная ошибка. Нет. Сейчас не время. Она поплачет над собой после. Сейчас надо помочь ему. Но как? Эту боль можно только перетерпеть. Можно помочь ему терпеть.
  Она снова с ним рядом, прижимает голову к своей груди, гладит по волосам.
  Он замирает, насколько это возможно, когда по телу время от времени пробегает дрожь от судорог. Он устал. Устал угадывать ее настроение, устал бояться, устал ждать удара, устал бродить в потемках. Он уже не знает, что ей нужно, что она хочет от него. Он ждет. Рука, поднявшаяся к ее плечу, медленно опускается на пол. Он закрывает глаза.
  Она не знает, сколько прошло времени. Минута? Две? Его голова по-прежнему покоится у нее на груди. Его тело то и дело сотрясает крупная дрожь, и тогда она сильнее прижимает его к себе, гладит по волосам, стараясь хоть чем-то облегчить страдания. Она знает. Слишком хорошо знает, как это больно. Если бы она могла хоть часть взять на себя! "Потерпи, совсем немного. Скоро будет легче" - шепчут почти беззвучно ее губы. Вот так. Хорошо. Она опускает руку ему на плечо, ведет вниз. Неожиданно рука соскальзывает, касается его спины.
  Он слишком устал, он не хочет думать ни о чем, он почти забыл, что эти руки, успокаивающе гладящие его по волосам, только что мучили и терзали его тело. Этот голос, шепчущий слова поддержки, совсем недавно указывал на его слабости, был холоден и жесток. Он хотел поверить, что нашел в ней что-то настоящее, живое. Ее рука опускается ему на плечи, спускается вниз. Боль от порезов пронзает спину, как будто она еще раз вонзила в него нож. Он прикусывет губу и дергается, отстраняясь от ее пальцев. Во рту появляется привкус крови, его крови - черт! все же прокусил себе губу. Он с коротким выдохом поднимает голову, боль возвращает его в этот подвал. Снова. Он все еще здесь. И пока не знает, что его ждет. Он уже ни в чем не уверен и не понимает, чего она хочет. Спина болит почти невыносимо, как будто иголками пронзают кожу, царапая и сдирая. Он отстраняется и смотрит ей в глаза. Что дальше? Что она говорила, что нет смысла... в борьбе?
  - Всегда остается надежда, за нее стОит бороться...
  Она еще секунду смотрит ему в глаза, не понимая смысла сказанных им слов. Надежда? На что? Ах да...на спасение. Он говорит о себе - для него еще остается надежда. Все правильно....Он еще здесь. В ее руках. И ждет ее решения. Мысли тяжело ворочаются в голове - не хочется ни принимать решения, ни делать выбора. Хочется уйти. Остаться одной. Сделать то, что должно было быть сделано много лет назад..... Как все нелепо. И ошибочно..... Но он смотрит на нее выжидающе. На лбу блестят бисеринки пота, на подбородке след от крови из прокушенной губы, лицо осунулось и бледность проступает даже сквозь двухдневную щетину. Печальное зрелище. Только глаза - яркие, живые, готовые в любой момент полыхнуть презрением или ненавистью. Надо решать...
  Она коротко вздыхает, встает, подходит к столу, наливает стакан воды, протягивает ему.
  - Выпей.
  Он тоже медленно поднимается на ноги. Болит все, все измученное за два дня тело, особенно, спина и плечи, мышцы сводит, и от этого порезы ноют нестерпимо, как будто кто-то снова и снова полосует кожу. Он жадно выпивает предложенную воду. Губы саднит, пальцы до сих пор дрожат и плохо слушаются. Наверное, он представляет собой жалкое зрелище. Все равно. Он смотрит на нее - сейчас она должна принять решение. Тихо спрашивает:
  - Что дальше?
  - Твоя спина... Нож не был стерилен. Если я не промою порезы, они могут воспалиться. Я сейчас - только возьму все необходимое. Да..стул.... может быть тебе будет легче если ты сядешь...
  Подвох? Он бросает на нее короткий взгляд - не понять. Ее лицо скрыто в полутьме и васильковые глаза непроницаемы. Пусть...не важно. Кровать была бы лучше, но пусть будет стул. Два шага, ноги подкашиваются - и он почти падает на него. Темная поверхность стола манит и приглашает опереться. Позволит? Ладно....если окрикнет, он поднимется. Марко опускает голову на сложенные руки, морщится от ожившей боли в порезах, закрывает глаза.
  Перед тем как выйти она бросает на него короткий взгляд. Надо спешить.
  - Я сейчас - повторяет она и выходит из камеры, оставив его одного.
  
  * * *
  
  Тихий шелест открывающейся двери. Он заходит внутрь, окидывает взглядом помещение. Вот этот щенок - сидит на стуле, положив голову на сложенные на столе руки. Спит? Мужчина дает знак охране оставаться у дверей, медленно подходит к пленнику. Может выбить из-под него стул - мелькает короткая мысль. Почему бы нет...хотя...успеется. На секунду задерживает на нем свой взгляд.
  Что она нашла в нем? Простой парень, каких много бродит по улицам. Невысокого роста, худой, бледный. Даром что музыкант. Коротко вздыхает - и разве можно понять этих женщин. Мию он понимал. Всегда. И понимает ее и сейчас. Мия...Ну что же...раз ты хочешь этого....
  Наклоняется над ним и тихо произносит у него над ухом
  - Отдых окончен. Поднимайся.
  Марко резко поднимает голову и встречается глазами с ледяным непроницаемым взглядом. Боль тысячей иголок пробегает по спине и рукам. Она прислала своего лакея? Кажется он уже был здесь, когда его избили, да, должно быть, это он... Ты думал, что все так просто закончится? Но зачем? Зачем нужен был этот спектакль? Он слишком быстро сдался? Или, наоборот, не сдался? Она решила его унизить не только физически. Он почти поверил ей, ее отчаянию, думал, что она была искренней. И ошибся. Она, наверное, веселилась, наблюдая за ним. Марко медленно поднимается со стула. Мышцы напрягаются в ожидании удара, руки, по прежнему, немеют, пальцы сводит судорогами. Да, наверное, этого было недостаточно. Видимо, этот господин пришел объяснить, что такое настоящая боль. Ну что ж.... Его сил не хватит надолго. Господи, пусть мне повезет и я потеряю сознание. Я больше не хочу... Я больше ничего не хочу. Пожалуйста, пожалуйста.... Но и она ничего не получит, он сжимает зубы, не получит. Господи, пожалуйста, я прошу...
  - Куртка и футболка... - коротко бросает ему мужчина, - Снимишь сам? Или тебе помочь?
  Он чувствует, как в нем начинает подниматься ярость. Вот уж что-что, а раздеваться перед этим холуем он точно не будет. Он и в обычных обстоятельствах... К черту. Он вспомнил про камеры. Наслаждаешься видом? Хотите получить удовольствие, помогите себе сами.
  - Помочь...
  - Как скажешь, - его голосе звучит холодно и безлико.
  Мужчина дает знак стоящим у двери охранникам.
  - Помогите ему.
  Все происходит быстро, но от того не менее мучительно. Один из охранников хватает его за шею, надавливает со всей силы, заставляя согнутся, в то время как другой бесцеремонно сдирает с него сначала матерчатую куртку, затем футболку, нисколько не заботясь о кровоточащих на спине ранах.
  Марко чувствует, как по спине ползут капли крови. Кровь и на губе, которую он снова задел. Руки ломит просто нещадно, спина и плечи, как в железных тисках, ощущение, что мышцы вот-вот порвутся, как лоскуты старой, истрепавшейся ткани. Он поднимает голову и пытается посмотреть на этого... этого... все очертания расплываются, дыхание с короткими хрипами вырывается через сжатые зубы. Ненавижу.
  - Спасибо... за помощь.... Что... дальше?
  Мужчина окидывает его оценивающим взглядом. Музыкант, артист - из тех, что так умело оперируют словами. А ведь я предупреждал ее - психологические игры до добра не доводят. А она мне "тебе бы только силой принуждать". Ну и вот результат...доигралась. И в чем только душа держится? И стоило Мии столько сил прикладывать ради того, чтобы увидеть столь удручающее зрелище. Он едва удерживается, чтобы не пожать плечами. Так или иначе, твое желание будет выполнено, моя королева. Ты останешься довольна...Как, впрочем, и я...Можно было сломать его не калеча, но на это нужно время. День, может два. Жаль - времени нет. Придется действовать грубо. Он заводит руку за пояс, и вытаскивает за ручку однохвостную черную плеть, снова проводит оценивающим взглядом по стоящему напротив него человеку. Сколько он сможет выдержать? 10? 15? Нет, пожалуй 15 не выдержит. Мия уже достаточно поиздевалась над ним - может хватить и 8 до того, как он отключится. Значит придется бить в полсилы - в полную будет достаточно всего двух - трех. Да, у него же спина изрезана. Нет, 8 будет многовато. Ладно, увидим.
  - Значит так. Я объясняю тебе правила. Они просты - достаточно сказать "согласен" - и все закончится. Ты можешь это сделать в любой момент - и все тут же прекратится. Даю слово. Если "согласен" покажется тебе слишком длинным - хватит и простого "да". Это понятно?
  Он смотрит на плеть. Чувствует, как внутри поднимается ужас. Страх борется с ненавистью и яростью. Скопище маньяков. Мало было вывернутых рук, мало исполосованной спины. Мало голода и жажды. Мало унижений. Мало боли. Мало. Решила добавить еще? Идиот! Ты считал, что смог увидеть ее настоящие чувства. Вот они... Перед ним... в лице этого гада с плетью. Он видит в его глазах презрение и превосходство силы. Пошли вы все! Сколько ударов он выдержит? Не больше пяти... Даже если тот будет бить вполсилы. Уже сейчас перед глазами все плывет. Надеюсь, ты этого не видишь, и я потеряю сознание быстрее, чем ты сможешь что-то услышать... Это последняя битва, и он знает, что проиграет ее. Но так хотя бы тебе меньше достанется. От меня уже ничего не останется. Ненавижу вас всех. Ненавижу! Ненависть топит страх. Что ты там оцениваешь и презрительно морщишься?! Думаешь, что сильнее? Ни черта подобного! Я уже видел такие взгляды, когда презрительно кривят губы и цедят сквозь зубы "вы нам не подходите". Только добавится немного боли. Это можно пережить. Недолго. Последняя битва. Тебе ничего не останется. Я уничтожу себя сам. Он медленно цедит сквозь зубы.
  - Это понятно.
  Мужчина кивает,
  - По хорошему, надо бы тебя подвесить за руки. Но ты только от одного от этого свалишься в обморок. - он дает знак ожидающим охранникам. - Поставьте его у стены и держите.
  Плеть со свистом разрезает воздух и опускается на беззащитную спину, оставляя на ней багровый след поверх порезов. Боль оказывается настолько ослепительной, что у него на мгновение перехватывает дыхание. Он непроизвольно изгибается и снова изо всех сил закусывает губу, не позволяя яростному крику вырватся наружу. Сквозь странный шум в ушах - словно кто-то надолжил в них ваты - слышит как плеть вновь рассекает воздух. Второй удар.
  Он уже не может сдержать короткого вскрика. По щекам катятся слезы. Боль заполняет собой все. Он уже не видит ничего. Только ослепительные выспышки боли, мечущиеся от спины к глазам. И слезы. Господи, за что? За что это всё? За то, что когда-то в детстве решил стать музыкантом? За то, что шел к этой цели? За то, что голодал? За то, что понадеялся, что ему улыбнулась удача? За то, что не был похож на других? За то, что был слишком открыт? За то, что случайно понравился садистке? За то, что хотел воплотить в жизнь свою мечту? За что?... Удар. Крик.... Он прижимается лбом к стене. Плечи содрогаются от боли и от слез. Господи, пожалуйста, пожалуйста. Почему ты никак не хочешь лишить сознания. За что? Я терплю это все не из-за уязвленного самолюбия, не из гордости. Я терплю, как когда-то, только ради мечты. Детской мечты. Почему люди так хотят уничтожить тех, кто не похож на них. Что тебе до моего согласия. Ведь это буду уже не я. Один из миллионов, похожих друг на друга.... Удар.... Он снова тонет в ослепляющей боли и захлебывается собственным криком. Почти виснет на руках охранников. Поздравляю, ты победила. Только тебе ничего не осталось. Я уничтожил себя сам. Я не смог защитить свою мечту. Удар. У него не осталось сил даже на крик. Он хрипит и пытается вжаться в стену. Все. Его больше нет.
  - Да, - хрипит он. - Я согласен....
  Плеть послушно опускается вдоль ноги. Вот и все. Никаких долгих разговоров, психологических атак, выпадов, отступлений, игр. Все просто - достаточно нескольких ударов. И подумать что он даже не бил в полную силу. Он дает охранникам знак отпустить пленника, который не в силах удержаться, сползает по стене, падает на колени и замирает, свернувшись и уткнувшись лицом в пол. Мужчина смотрит на него - спокойно и равнодушно, почти без эмоций. Современные парни - кожа да кости. Там где он жил когда-то его тоже били - он выдерживал и пятдесят ударов. И даже после всегда оставался на ногах. И смеялся в лицо тем, в чьих руках был кнут. Как когда-то учили его, как он сам учил Мию : "Никогда никому не показывай своей слабости. Слабым не место в этом мире. Нападай первой, чтобы не пришлось потом защищаться. Будь жестокой и безжалостной. Сама причиняй зло, чтобы остальные не смогли причинить его тебе. Побеждай и властвуй". Ему пришлось потрудиться, чтобы она усвоила его уроки. Чтобы признала его правоту. Раздавленный и полумертвый светлячок, который он подобрал когда-то в парке стала красивой и властной хищницей. Пантерой. Если бы не он, она закончила бы свои дни на улице на панели. Или в сумасшедшем доме. Он поднял ее со дна, вернул к жизни, научил создавать барьеры, построил защиту. Она обязана ему всем. Она принадлежит ему. Его создание. Его королева. Он еще раз бросил взгляд на жалкое окровавленное тело, скорчившиеся на полу. Он видел все и не позволит никому отнять то, что принадлежит ему по праву. Не позволит никому уничтожить ее еще раз.
  
  * * *
  
  Коридор. Еще коридор. Подняться по лестнице, повернуть направо. Вот и спальня. Она спотыкается о брошенную подушку, едва не падает, поддает ее ногой. Делает несколько неуверенных шагов и тут же останавливается посреди комнаты. Обводит взглядом мягкий ковер, низкий диван, столик, оствленную на нем связку ключей, вырванную страничку блокнота с номером, забытую цепочку с кулоном. Простые вещи - каждая имеет свой смысл, занимает свое место в ее жизни. Занимала. Когда-то она знала, какой. Но сейчас...Она хотела сделать что - то но не помнит что. Мысли тяжело ворочаются, словно каменные глыбы. Да...она ведь хотела исправить ошибку. Все правильно. Придумать способ. Нож, веревка, может быть яд... Все равно, сгодится любой. Только еще секунду.
  Она медленно опускается на колени на ковер, сгибается и обхватывается себя за плечи. Старый и давно забытый жест. Давно забытая поза. Колени мерзнут, все тело дрожит от холода. Она поднимает голову - почему...Спальни больше нет, исчез ковер, диван, брошенная на пол подушка. Голые каменные стены и каменный пол. Нет! Она сжимается еще сильнее. Он вернется. Совсем скоро. Приказал стоять на коленях до его прихода, прошло уже много времени. Она стояла сколько могла, но сил больше нет. Она знает - он видит все. Телекамеры повсюду. Она будет наказана. По щекам текут безмолвные слезы. Бесполезно просить пощады - наказание неминуемо. Отчаяние захлестывается - ну почему она такая слабая! Такая трусиха! Почему так боится смерти! Один миг невыносимой боли - в все закончится. Потом только мрак. Чернота. Она пытается представить - и древний, неконтролируемый ужас снова и снова захлестывает ее. Нет! Глупо. На что она надеется - ведь никто не придет, никто не спасет. Сирота, дитя улицы, до которой никому нет дела. Никто даже не заявит о ее пропаже в полицию. Ее не будут искать. Она одна. Всегда одна. Даже Господь оставил ее. Почему же с таким упрямством цепляется за жизнь, в которой нет и никогда не было смысла. Шаги. Она сильнее вжимается в пол - и тут же ощущает под пальцами длинный ворс ковра.
  Наваждение. Кошмар наяву. Ей показалось, что она снова оказалась в том подвале. Мия медленно распремляется, снова обводит взглядом уютную спальню. Пытается вздохнуть. Она долго обманывала саму себя. Она твердила себе, что смогла сбежать. Ложь. Она лгала себе все это время. Она не спаслась - навсегда осталась в том страшном подвале. Ее тело смогло выжить - ее душа навсегда осталась там. Здесь, сейчас - лишь оболочка. Внутри - пустота. Ей было легко усвоить уроки, легко причинять боль. Она пыталась заполнить пустоту иллюзией власти и наслаждением. Потому что ничем другим заполнить была не в состоянии. Не могла заполнить ее живыми чувствами. Она сказала ему правду - ее душа не выжила. Ее наставник - он подобрал ее в том темном парке, научил правилам борьбы, научил ее переплавлять боль в наслаждение, научил строить непроницаемую стену. Она приняла его видение жизни - ничего другого ей не оставалось. Жизнь не терпит пустоты. Душа не терпит пустоты. Она должна быть чем-то заполнена.
  Мия с усилием поднимается, идет в ванну, открывает воду - и ловит в зеркале свое отражение. Изящная линия губ, продолговатые василькового цвета глаза, тонкая линия бровей, высокие скулы - совершенная холодная красота. Оболочка, отражение. Взмах ресниц - и она смотрит в глаза тому другому...он никогда не позволял смотреть на себя, она почти не помнит его лица, память стерла подробности подобно дождю, стирающему узор, нарисованный мелом на асфальте. Но сейчас она видит свое отражение. Его отражение. Или свое. " Я вовсе не собираюсь влюбляться в маньяка, который мучил тебя, а ты сейчас - только его отражение" - слова неожиданно всплывают в памяти.
  Боль настигает неожиданно, подобно невидимому удару. Она издает дикий, почти нечеловеческий крик, сгибается, обхватив руками живот, пытается вдохнуть, но воздух не проходит в легкие. Она не знала...не могла предполагать, что можно ударить и почти убить только одной фразой. Как ударить ножом. Почему...почему все так...неправильно...нелепо...Почему именно ему удалось то, что не удавалось больше никому - заставить ее вновь почувствовать боль. И раздирающее все внутренности чувство вины. Он...Неожиданно пришедшая в голову мысль ослепляет. Он все еще ждет ее. Там. В подвале. Вот что она хотела сделать - взять лекарства. Нужно залечить его порезы. Она распремляется, смахивает с глаз выступившие слезы, открывает аптечный шкафчик, хватает бутылочку с дезинфецирующей жидкостью, упаковку широкого пластыря, ваты. Закрывает дверцу, но тут же ей приходит в голову - обезболивающее. Надо захватить пару таблеток...
  Снова лестница. Коридор. Поворот. Еще коридор. Охрана? Почему ее нет на посту. Сердце сжимается от нехорошего предчувствия. Сколько она отсутвовала? 5 минут? 10? Нет...наверное больше. Но где же охрана?
  Она ускоряет шаг. Рука дрожит и никак не может найти кнопку. Вот она.
  Дверь с шелестом отползает в сторону. Она замирает. Время замирает. Мир замирает.
  Клик. Мозг неожиданно превращается в живую фотокамеру. Клик. Вспышка. Пустой стул, слегка повернутый и отставленный от стола. Клик. Вспышка. Высокая мужская фигура в кружке света. Ее наставник и любовник. Клик. Вспышка. Его рука сжимающая длинну кожанню рукоятку плети. Клик. Вспышка. Двое охранников, равнодушно стящих у противоположной стены. Клик. Вспышка. Скрючившееся тело, лежащее на полу. Клик. Вспышка. Окровавленная спина.... Марко...
  - Боже....Зачем? - ей кажется что она произносит эти слова вслух но из горла не вырывается ни звука. Только губы двигаются безмолвно. Ее лицо медленно превращается в белую маску ужаса.
  Мужчина оборачивается к ней. Его губы кривятся в почти сатанинской улыбке.
  Он слегка толкает ногой сжавшегося на полу человека.
  - Поднимись... И встань на колени...
  Марко открывает глаза и переводит взгляд дальше по полу, замечает пару туфель. Ах вот оно что... Пришла хозяйка. Ну что ж... Все для тебя, дорогая. Все, что попросишь. А еще больше, что прикажешь. Все... У него было время подумать, немного, но было. Надо же было хоть как-то отвлечься от невыносимой, жгучей, раздирающей боли в спине. Боль в плечах и руках, даже боль с прокушенной губе давно отошли на второй план. Ты думаешь, что получила меня? Что я сдался? Я пожалуй приготовлю тебе пару сюрпризов. Вроде того, что ты приподнесла мне, в виде визита этого бугая с плетью. Ты так хорошо залечила мои раны на спине. Тебе нравится? Он медленно приподнимается, облокачиваясь на дрожащие руки. Потом встает на колени. Он не отрываясь, смотрит ей в глаза. Смотри. Я - твоя добыча. Надеюсь, ты умеешь читать в глазах. Ненавижу тебя. Он никогда ни к кому не испытывал ненависти. Были люди, которые ему не нравились, вызывали отторжение, но никогда не было ненависти. Ему казалось, что в каждом человеке можно найти что-то хорошее. До сегодняшнего дня. Я ненавижу тебя.
  - Он - твой. Я выполнил твое желание. Я всегда умею их угадывать. Теперь он сделает все, что пожелаешь. Он - твое послушное орудие. Твой раб. Играй. Наслаждайся, моя королева. Это - мой тебе подарок. - он целует ее в мягкие неживые губы
  - Каким будет твой первый приказ? Хочешь он разденется перед тобой?
  Она смотрит на своего наставника, видит, как двигаются его губы, но не понимает смысла произнесенных им слов. Медленно переводит взгляд на стоящего перед ней на коленях человека. Как странно блестят в свете лампы бисеренки пота, стекающие по его виску. Натыкается на его полыхающей ненавистью взгляд.... - и осознание необратимости того, что только что здесь произошло, накрывает ее с головой.
  И видя, что она все еще медлит, приказывает сам.
  - Поднимайся на ноги и раздевайся. Полностью.
  Все равно. Ему почти все равно. От него прежнего мало, что осталось. Осталось... Но им он этого не покажет. Не сейчас. Пусть. Пусть считают его покорившимся, сломленным. Пусть. Только что же она молчит? Он недостоин уже даже слова? Или слова слишком опасны? Он опирается рукой о стену. Рука дрожит и не выдерживает его вес, он падает плечом к стене. Резкая боль полыхает по спине. Он на мгновение зажмуривается, потом снова облокачивается рукой. Надо встать. Ведь хозяин приказал. Его губы презрительно кривятся. Марко медленно поднимается. Он стоит, привалившись плечом к стене, потом разворачивается к ним лицом. От соприкосновения с бетонной поверхностью спина выгибается на несколько мгновений, он слегка морщится. Нельзя показывать свою боль. Он смотрит в ее глаза. Ненавижу. Как же сильно ненавижу. Может попробовать вбить клин между ними? Просто так. Что ему терять? Сделать "заметку" на будущее. Что у них за отношения? Этому уроду нравится смотреть, как его девка резвится с другими? Вряд ли... Можно попробовать...
  - Может быть, моя... хозяйка... сама скажет, что ей нужно. Я сказал "да" ей, а не тебе... Что ты молчишь? Ты хочешь, чтобы я разделся? Может быть что-то еще? Помнится, ты хотела бОльшего? Чего стесняться... Мы тут все стали так близки друг другу, так много пережили... вместе...
  Ей требуется еще несколько секунд, чтобы понять, что он такое говорит и стряхнуть, наконец, с себя оцепенение.
  - Ты бредишь. Не надо. Раздеваться не надо. И всего остального тоже, - ей так и не удается справится с дрожью в голосе.
  Боже...Надо остановить это безумие, этот спектакль. Попытаться взять себя в руки. В голове пойманной птицей бьется мысль "Все кончено. Уже ничего не исправить". Безумно хочется уйти, спрятаться в своей спальне, закрыть лицо руками и... и перестать быть. Просто перестать существовать. Забыть все. Прошлое. И безумное настоящее. Забыть тот подвал, и того, кто мучал ее много лет назад. Забыть того, кто стоит перед ней сейчас. Забыть его причиняющие боль слова, забыть его полный ненависти взгляд, который разъедает душу не хуже кислоты. Ничего не объяснить. Он не поверит. Больше никогда не поверит - от этой мысли хочется упасть на колени и завыть. Это потом...она сможет забыть все потом...Ее вина...Только ее вина...Она заплатит. Столько сколько нужно...Потом - сейчас его надо спасти...Любой ценой... Зла уже не исправить, но он еще дышит. И живет...Он должен жить...
  Первое - его нужно посадить. Положить - было бы идеально, но он расценит это как очередное унижение. Нет. Пусть сядет...
  Она делает знак одному из охранников.
  - Принеси стул. Быстро.
  Потом указывает на него Марко.
  - Ты должен сесть.
  Ах он должен. Ладно. Спасибо, что с раздеваниями пока не сложилось, хотя чему тут удивляться, у него сейчас, должно быть, совершенно не товарный вид. Его надо подлатать, привести в порядок. Чтоб вам всем гореть! Марко отстраненно удивлялся тому урагану, который бушует в душЕ. Он никогда даже не подозревал, что способен на такие чувства, что кто-то будет вызывать такую волну ненависти, что яд будет сочиться, кажется, изо всех пор его измученного тела. Он ненавидел не за избиения, не за попытки сломить силой, а за то, что он поверил. Он ведь ей верил. Он... Что там она говорила? Должен сесть. Он опускается на стул, продолжая смотреть на мужчину и женщину перед ним.
  "Слава Богу - он не стал язвить и геройствовать" - вздыхает она мысленно с облегчением.
  Мужчина проводит по ней внимательным взглядом. Как она красива! И в ее глазах... снова жизнь...и почти прежняя воля. Как же он испугался, когда встретил ее в коридоре. Ужаснулся пустоте, которая глянула на него из ее васильковых глаз. Как тогда...как в первый раз когда он ее увидел в том парке. Была бы его воля - забил бы этого гаденыша насмерть за то, что снова заставил ее почувствовать себя слабой и беззащитной. Ну что же своего он добился - смог вытащить ее из той пропасти отчаяния, в который она соскользнула по своей же вине. Неважно, какой ценой. Если для этого пришлось немного попортить ее игрушку. Не беда. Раны заживут, и он будет как новенький. Он улыбнулся про себя - отличный был ход - заставить того думать, что его бьют по ее приказу. Теперь он никогда не сможет ей поверить, никогда не простит. Наваждение разрушилось.
  - Ну что же. Я оставлю тебя наслаждаться. И после...жду тебя - он наклонился и поцеловала ее в шею, - Оставлю тебе плеть на случай, если он станет ..."проявлять характер". Ты знаешь как с ней обращаться.
  Бросил последний взгляд на сидящего пленника и нахмурился.
  - Пожалуй я оставлю тебе и одного из охраны...тоже на всякий случай.
  - Не надо охраны, - она резко разворачивается к нему - Принеси мне матрас, чистую простыню, одеяло и воды....И жаропонижающее.
  Он нехорошо прищурился.
  - Для этого что ли? Обойдется. Поспит на полу... Если представится возможность...
  На секунду она теряет возможность мыслить здраво от захлестывающего ее возмущения.
  - Негодяй! После того, что ты сделал с ним - матрас и одеяло - это минимум.
  - А что я сделал с ним?
  - Ты... ты же избил его. Он же полуживой! - ее голос дрожит..
  Он еще держит себя в руках... пока.
  - Я сломал его. Извини, если для этого пришлось его немного...подпортить. В конечно счете разве не этого ты хотела?
  - Нет! - ответ вырвался еще раньше чем она успела о нем подумать.
  - Нет?? - он изобразил притворное удивление - Мия, не надо кривить душой. Мы оба знаем правильный ответ на этот вопрос. Или тебе напомнить наш недавний разговор? "А если он не подпишет контракт?" - "Он сделает это, а если откажется...мне придется его сломать" - сказал он имитируя ее голос.
  Ей хочется вдохнуть, но в который раз за этот вечер ей кажется, что ее легкие отказываются наполняться воздухом.
  - Я...я не хотела... не так...
  - А как ты хотела? Уговорить? Убедить? Расставить психологическую ловушку? Ну и чего ты добилась? Дала ему повод и возможность пробить твою защиту. Снова почувствовать себя той прежней - слабой и беззащитной. Тебе хочется вернутся назад? Снова шарахаться от каждого громкого возгласа, забиваться в угол и заглядывать в глаза остальных, ежеминутно ожидая удара?
  Это было жестоко. Он знал... Но потерять все то, что было создано с таким трудом - невозможно. Ее надо вернуть. Ту Мию - сильную, уверенную в себе, безжалостную.
  - Он .... Он попытался понять...
  - Он попытался найти твое слабое место. Чтобы вернее нанести удар. Он просто хотел выжить - это же элементарно. Посмотри ему в глаза. Посмотри! - прикрикивает он. - Что ты видишь в них? Что?
  Она не в силах ослушаться его приказа. Медленно поворачивается и встречается взглядом с блистающими карими глазами.
  - Ненависть - шепчут ее губы
  - Он ударит тебя, как только ему представится такая возможность. Растопчет и уничтожит. Оставит корчится на полу в муках и уйдет с осознание своей победы.
  Она продолжает смотреть на сидящего на стуле человека.
  - Он не сделает этого....- шепчет почти беззвучно
  Или сделает? После всего что испытал? После тех мук, на которые она его обрекла? Может быть ее наставник прав? И это тоже было только игрой? Способом заставить ее отступить? Просто остаться в живых? А он...смог ему помешать ее добить?
  Какого черта здесь вообще происходит? Что им нужно-то всем? Он уже согласился... Что еще нужно? Он с трудом понимал о чем они говорят. Его тело отказывалось воспринимать действительность, перед глазами все плыло, первый приступ ярости и ненависти прошел, оставив после себя пустоту. Его била дрожь, мысли путались. Нужно собраться. Если хочешь выйти отсюда, ты должен собраться. Он перевел взгляд на нее. Мия всматривалась в него так, будто видела впервые. Что такое? Тебе не нравится? Это же все для тебя. Они говорили о нем, причем так, будто его и не было здесь, как будто, он неодушевленный предмет. Наверное, так и есть. А сейчас-то что? Она снова играет и пытается изобразить жертву? Чтобы потом нанести последний удар. Вот этого он уже не вынесет. Это точно. Если он еще раз поверит, и будет обманут, это уничтожит его. Не физически, наверное, нет. Но от него прежнего не останется ничего... Ничего. Как он устал. От этих игр, от этих масок, от всего этого. Он устал. Надо собраться. Может хватит обсуждать его? Он чувствовал себя рабом на невольничьем рынке, как и сказал этот бугай... "Твой раб"... Но он еще может говорить...
  - Я не бью женщин. Пусть даже они уже не очень похожи на женщин, а больше на монстров. Пусть даже они получают удовольствие от того, что рвут чье-то тело и душу, как звери. Пусть даже они умеют только ломать и уничтожать. Хотя... что это я говорю о них во множественном числе, я встретил только одну такую... женщину. Но я не буду походить на нее. Я не буду бить, терзать, топтать... Я уже говорил ей об этом...
  Он опускает голову. Уже не может справиться с судорогами и дрожью во всем теле. Да какая разница - пусть любуются.
  Она не отводит от него взгляда. Нужно поверить...нужно просто ему поверить... Так просто. И так сложно это сделать вновь. Даже если он лжет, играет как актер на сцене - она заслужила. Тысячу раз. Заслужила его ненависть, его презрение, его желание отомстить, которому, возможно, он никогда не даст выхода. Даже если даст - пусть. Пусть ударит. Может так стало бы легче - ей стало бы легче... Она прислушивается к себе... с удивлением понимает, что от него снесла бы все. Все, что угодно - пинки, удары, насмешки -но не равнодушное презрение. Он не станет... но даже если бы стал - снесла бы,
  - Как благородно - цедит сквозь зубы мужчина, - Ты прекрасно умеешь скрывать свои истинные чувства за словами...Поэт.... Хватит этих обсуждений и психологических расшаркиваний. Больше никаких лишних слов.
  Он подходит к Мии, сжимает ей предплечья, слегка встряхивает, - Ты хотела получить его в свое распоряжение - от твой. Приказывай - он сделает все, что захочешь. Не сделает - всегда есть способ его заставить. Без всяких лишних фраз. Приказ - действие. Все.
  Она не пытается освободиться. Приказ? Какой? О чем он?
  - Я не стану давать никаких приказов. Я хочу отпустить его.
  Э нет, кошечка. Так не получится. Не так просто...
  - Значит он не нужен тебе? Никаких проблем... достаточно одного твоего слова.
  Поднять с пола забытый ею нож, оказаться за спиной сидящего на стуле пленника, запрокинуть ему голову и приставить к напряженному горлу поблескивающее сталью лезвие было делом нескольких секунд.
  - Раз он не нужен тебе, мне-то он не нужен и подавно.
  - Нет! - Мия делает вперед два неверных шага - Пожалуйста...Ты не так понял...Он нужен мне.
  - Зачем? Чтобы подлечить его раны и выпустить? Он нужен тебе за этим? Стоит так напрягаться. И тратить время.
  - Нет. Он нужен мне... для наслаждения - выдыхает она
  "Прости...прости меня. Я не могла сказать иначе"...
  - Вот и чудесно...Твой приказ? Я хочу убедится, что он способен подарить тебе наслаждение.
  - Сейчас? Ты не в своем уме! Благодаря твоим...усилиям...он не способен даже пошевелить пальцем. Не то что даровать наслаждение...
  Она тоже возможно, смогла бы стать хорошей актрисой. Если бы еще не было так больно....- Пусть придет в себя...Немного, и там посмотрим...
  - Как скажешь... Тебе видней... Не забудь меня пригласить на спектакль, когда начнется...- мужчина убирает нож в карман, дает знак охране следовать за ним.
  У двери оборачивается
  - Он будет жить только до тех пор, пока доставляет тебе удовольствие. Как только он надоест тебе - его жизнь прервется.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"