Аннотация: Обзор рассказов-победителей группового турнира
Для интересующихся этимологией слова "Кумшуц" - если кто еще не читал ранее записки кумшуциста - поясню. Если набрать слово "review", обзор, транслитом, прочтется конкретно оно.
Остальное пойдет проторенным путем. Кумшуцист будет злопыхательствовать в обзоре и вяло препираться с авторами или почитателями оных в прениях, а караван БД будет двигаться к логическому, извините, концу.
Поэтому кумшуцист запасся солидного размера танком стоического терпения.
В этот раз я постараюсь накатить удушливым шлейфом фактов и убийственным смогом сарказма на поулуфинальные рассказы, занявшие места повыше в группах. Это в какой-то мере даже нечестно: вцепиться вострыми зубами заядлого кумшуцееда... простите, кумшуцеведа - в расслабленное и оттого легкодоступное брюшко рассказа, прошедшего в полуфинал "на ура" арбитров и гирлянды "поздравлямс!" в коммах.
Но я все же приступлю.
Голдин Ина "Был я устал и одинок..."
Второй рассказ в полуфинале о беспомощном докторе. Эпидемия беспомощности? Почему доктор был одинок? Все его коллеги уже уплыли в Америку? И какой он доктор, если его познания о тифе сводятся к почти алхимическому "налейте страждущему куринаго буллиону?" Ладно, он не мог лечить, но уж по крайней мере должен был бы знать, что пересыпание трупов гашеной известью практиковалось при эпидемиях сотни лет до него. А вся его помощь - помимо стандартного "trust me, I'm a doctor" (верьте мне, я доктор) - заключалась в созерцании эпидемии и покровительственном констатировании факта "это не холера, а тиф"...
Перейду к деталям.
Наверное, все же О'Майли, не О'Мэлли.
Фенианы? Ведь оно, движение, началось в середине 19-го века в Штатах? Или доктор "наблюдает тиф" уже на переломе 19-20 веков? Но действие рассказа явно намекает на Ирландский Голодомор... Значит, меняются временные зарубки: Great Famine - 1840-е, фенианы - конец 1850-х, и таки да, среди выходцев из Ирландии, но в Штатах...
Слишком много костей и скелетов, но все в кокетливо-завуалированной форме, как то "ломкие скелеты трав", "кости со свисающей кожей", "под ногами закостенело" и т.п.
Заряд оптимизма создается сразу.
А в конце, когда Смерть берет доктора за руку и идет с ним "походить" - тут вообще укрепляется вера в светлое будуЮщее ирландского народа.
Проблема рассказа в том, что его можно подать практически на любой конкурс. Преимущество рассказа - в том, что он написан куда толковее, чем множество его конкурентов на БД-9. На более сильном конкурсе у вещи было бы куда больше проблем.
Много (подчас досадных) мелочей, которые отвлекают.
- "...потомок торопливого греха кого-то из норманских воинов" - звучит настолько же красиво, насколько неправдоподобно. Синие глаза - ОК, но чернявые волосы? Торопливо, пардон, спариться - грех для норманна? Да для них это было все равно что высморкаться... "Кого-то из" звучит так, как-будто их было десятка два. (Вы же знаете разницу между some - the few - the many, правда?) Почему не просто "отпрыск (семени) чужака-норманна"?
- "Одежду свою прокалил над огнем; и велел сжигать, что останется после мертвых" - неудачно по двум соображениям. Первое - см. ниже, а второе - сжигать что? То есть я понимаю, о чем идет речь, но пропущенное короткое "ту" после запятой делает предложение кособоким.
- "Закружилась голова, он ухватился за низкую притолоку, прислонился лбом" - это к притолоке? Ну-у-у...
- "Богородице деве" - это не по-католически. "Пресвятой деве Марии", или "матери божьей Мэри" - это да, а так выходит по-ортодоксальному. В эту же корзину относится и " всенощное бдение" (?!) - я, простите, не католик, но по-моему это из другой оперы. И вообще много русизмов, как вот тут: "На дороге по сторонам шибко не гляди, - учила бабка". Равно как и "чернявый", о котором уже говорилось выше. Или вот тут: "Аотец Карсон удрал. Сказали, холера идет." Автор знает четко - ТАМ так не скажут. "Священник пришли. А потом испугались и удрали".
- "Прокалил одежду на огне" - Хлопок от огня сразу же займется, разве что его одежда - из асбеста, или железная какая-то там.
- " Она шла, глядя себе под ноги; ставя их, чуть выворачивая ступни. Подойдя уже совсем близко..." - криво-косо, особенно связка "ставя-выворачивая"
- "Свечки давно уже съели - только торф неясно дымится в углу" - или слишком специфично (во "всенощное бдение" съедать свечки), или... ??? Совсем не понял.
- "чудный дождь, который делает землю сладко-черной и плодородной" - извините, это не дождь, а торф делает землю сладкой и плодородной.
- "Выпростав откуда-то из карманов фартука яблоко" - опять же, чисто "ирландский" слэнг. "Она выпростала из многочисленных карманов фартука вертлявого лепрекона".
- "Тифа здесь не было, но этим и без того хватит." А тем - без этого. Конечно.
Вещь здорово смахивает на "зарисовку на заданную тему" на лит-курсах. Если посмотреть под таким углом, у меня к ней особых претензий нет.
Есть мающийся от бессонницы и беспомощности доктор. (но сколько таких уже было?)
Есть страдающие от неизлечимой болезни и голода люди. (Но сколько об этом уже читалось?)
Есть обескураживающий сплав ирландского фолка с русской терминологией. (но даже на этом конкурсе есть японистские посылы аналогичного качества, а уж в "кельтском пруду рассказок" такой рыбы вообще немеряно)
Есть много чего в рассказе, на заданную педагогом тему. И слово - славно, и тема - благородна.
Но БД - конкурс фантастического рассказа.
А фантастики тут - только девочка-Смэрць с разными глазами и дядько Вiтер из белорусско-украинского сказочного фольклора, тот, что мельницы разрушал.
Остальное - экзерсисы "на тему". И изначальный лево-кумшуцистский наезд на "доктора" (см. выше) подтверждает его двумерность. Не спасает даже просчитываемая самоотверженность доктора в конце: "Мне надо".
Походить, не помогая? Остраненно пострадать?
Мало веры.
Вот поэтому вещь и не оставляет должного впечатления. Автор-то все же сильный. А по мне, и претензии к сильным должны быть соответствующими.
Кабанова К.В. "Второй язык любви"
Гладкий, как сырная голова, рассказ. Грамотная речь, неплохой язык, но нарочитая вычурность подводит. Об этом дальше, на конкретных примерах.
Вот что в рассказе совсем плохо, однако.
Вопрос первый: что ощущают люди, у которых героиня и Славик тырят время?
Сама героиня дает Славику время в долг во сне, причем оптом, а не в розницу. Положим, "бомжик" не заметит пропажи пары минут, как "отряд не заметил потери бойца" (кстати, никогда не задумывались, с какого бодуна вдруг отряд не обратит внимания на то, что один из его, пардон, членов вдруг погиб?! Нехило так себе учет поставлен в отряде, а?). Но Славику она ссужает часы во сне, а минуты ворует у ничего не подозревающих бодрствующих людей - как это увязывается? И что вышло бы, если героиня не отключалась, отдавая свое время - считая секунды и не впадая (очевидно) в транс/каталепсию/кому?
Вопрос второй: героиня одалживает Славику время с учетом возврата, ну, по крайней мере, теоретически. То есть одолжила шесть часов - потом получила назад те же шесть часов. А как быть с тем временем, которое своровано? Нарушается ли тут материальный баланс? Какие последствия это повлечет - если вообще, согласно поставленной задаче, влечет? И отсюда сразу же вытекает
Вопрос третий: какова чисто техническая подоплека передачи/перехода времени? Давайте не будем заклёвывать кумшуциста, пыша праведным гневом. Он с трудом представляет физмат-компоненту подобного процесса. Если оставить в стороне характерное рюшечно-кружавчатое описание и прелесть общеизвестных прописных истин типа "с милым рай и в шалаше" (читай: время - деньги), "тридцать минут смеха продляют жизнь на пол-часа", "Когда мы сидим рядом и разговариваем двадцать минут, мы дарим друг другу двадцать минут жизни" и пр., то в континууме вокруг героев повисает унылое впечатление малопродуманной матчасти.
Вопрос четвертый, краеугольный: время можно передавать, давать взаймы, воровать и т.п.. Но, в соответствии с назиданием рассказа, это происходит лишь благодаря тому, что "время - это второй язык любви", не так ли? (Ключевая фраза рассказа - "...мы дарим друг другу двадцать минут жизни. Этого времени не вернуть, значит, мы отдали друг другу частичку жизни. В этом проявляется любовь"). И тут же всплывает в голове грязный извращОнец, "пристроившийся оглаживать её по ягодицам" в утренней давке. Уж извращенец-то наверняка поделился с Алькой вторым языком любви, когда героиня стибрила у него пару-тройку минут. Прям по ягодицам прошелся, с любовью.
А еще она любви своей вечной, Славику, боли-печали-тоске своей ненаглядной, вполне по-деловому говорит: "К черту лирику. Сколько? (часов ему нужно - ML)"
Вдобавок высняется, что суженый героини "одалживается" не только у нее. А здесь как получается - он что, других тоже любит?
Убедительно в кавычках.
Идея в целом неплохая, но исполнение, в понятии кумшуциста, сильно хромает. Однако хромота неплохо скрыта - как у породистого скакуна - тренированными мускулами в рюшечках паточного домогенного слога. "Заговорил быт, завещал, как говорится, обиход".
Почему нам так потакает нарочитая обыденность, приземленность героев множества подобных рассказов на БД? Не потому ли, что с такими героями куда легче - и беспроблемнее - отождествлять самих себя? Не нужно напрягать извилины, правда? Вот живет себе простушка Алька, снится ей собственная свадьба (ну как же, как же!), она дудлит кофе ведрами (а кто ж его не пьет?), курит сигареты пачками (и мы - тоже), читает умные книжки, не убирает квартиру, носит джинсы и калякает по мобильнику (ну прям как я сам(а)...). У Альки, как у нас-всех, есть подружка Ленка, неизящно плюющая на чугунную оградку, и они обе работают в некоем непонятном учреждении, в котором есть премии, которые скащивают за опоздания (ну точ-в-точ как у нас!).
Так создана атмосфера привычной похожести. Тут бы самое время шарахнуть задремавшего в уюте читателя по башке бейсбольной битой нелепости-нескладушности, вымазать ему рожу каким-нибудь там кровавым месивом триллера, или затолкать за шиворот царапучую ледовую корку хоррора... Но нет. Через семь с половиной килобайтов все так же благостно сворачивается в заснувший привычный обиход, где "в тишине квартиры было слышно лишь их мерное дыхание да тиканье настенных часов".
И в человецех благоволение.
Ну и шо?! - спрашивает разобиженный кумшуцист. Поманили кофеткой и бросили. Оставили в темном лесу неведнеия вместе с тикающими часами смутно объясненного дара любви а-ля ключ "20х20", за двадцать минут любви = двадцать минут времени в подарок.
Концовка безжалостно отчекрыжена тупыми и равнодушными авторскими ножницами. А ведь всего-то 8 кб использовано.
Несмотря на кажущуюся гладкость языка, приторность отдельных моментов сводит челюсти кумшуцеведа. Начну с уже упоминавшегося, наиболее штампованного:
- "Пригляделась к влюблённой парочке, но махнула рукой - автобус подошёл почти сразу. В утренней давке попался грязный извращенец, пристроившийся оглаживать её по ягодицам."
Оставим в покое малопонятное желание героини приглядываться к влюбленной парочке. В конце концов, я не могу корить ее за нетрадиционные наклонности. Но вот сильно присыпанное нафталином выражение "грязный извращенец" (из анналов журнала "За передовую мораль") вкупе с "пристроившийся" и "оглаживать по ягодицам" убило кумшуцеведа наповал. Этот перл - ничуть не хуже классического "у нас в стране секса нет", честно.
- "мобильник было замолк, но тут же вновь забился в руках раненым птенцом" - угум, пошли рюшечки. А еще высыхающей без воды рыбкой, курочкой с перебитой ножкой и пр.
- "Алька зацепилась глазами за циферблат отцовских часов с выцветшими стрелками" - рюшечки постепенно махровеют. Почему не "посмотрела на часы"? Потому что обязательно нужно написать с вывертом? Почему часы - отцовские, а стрелки - выцветшие? Это такой милый посыл читателю, намек на приземленность героини?
- "Алька вытаскивала носки из-под кресла, поминая слова матери о том, что в этакий хлев..." - поминать можно, извините, мать, а слова вспоминают.
- "Сигаретный дым бессмысленно драл глотку" - опять рюшик... Разве бывает осмысленное драньё глотки сигаретным дымом?
- "...завтрак по тарелкам раскидаешь, - выпалила она с порога, - я сейчас закончу..." - раскидать завтрак, оно конешно. А кто к кому там пришел в итоге, если она с порога кричит?
- "От паники в голове у Альки затикал счётчик, она рванулась к двери, забыв проверить свет" - ...и слить воду? А "затикал счетчик" - это как в такси?
- "Метро для Альки - вообще место, где каждый день встречается много людей, которым некуда и незачем спешить" - ну как же, конечно же, в метро все ходят только для того, чтобы чинно и неспешно прохаживаться по перрону... и еще позволять героине красть минуты.
- "Славик дремал, опустив голову на колени, нахохлившись замерзающим воробьём, но от её прикосновения проснулся сразу, всем телом, будто ждал его, чтобы резко подняться на ноги и идти" - простите, кого-кого он там ждал?! Понятно, что речь идет о прикосновении, но "всем телом" после него сбивает с толку, да и вообще делает все предложение двусмысленным. "Резко подняться на ноги и идти" - здоровски вышло, честно.
- "Ленка ... неизящно сплюнула на чугунную оградку" - ...а также неловко высморкалась в кулачок и неэстетично отрыгнула в ладошку. Послушайте, ну нельзя ж так, чес-слово! Наверное, только героине позволено красиво сплевывать?
- "Алька раскурила сигарету" - с дурью? Обиходное слово, сильно режет глаз.
- "Алька заглянула в комнату и нашла его спящим" - примерно как "она заглянула в комнату и нашла его трупом".
Добрых два-три десятка предложений начинаются непосредственно с имени персонажей. Ваялось наскоро, не было времени причесать?
Все числительные, стратегически расставленные по ходу рассказа, здорово напрягают - двадцать минут, тридцать четыре минуты, шесть минут, шесть часов, двадцать минут, восемь минут... в чем необходимость такого "счетчика"? Колотье читательского глаза Алькиным "минута час бережет"?
Итог: "Фантастика тут было", но слишком уж на кофейно-сигаретно-ягодичном уровне. Автор ведь честно признался: "первый опыт". Хотя народу странным образом понравилось. А мне - куда меньше, чем "про доктора" у Голдин. Но о вкусах не спорят.
Или...?
Фенек "Айяра"
Не говорите мне об "одёже-вю" (с).
Я читаю второй рассказ-победитель группы и снова вижу мужика с девочкой, уходящих захорызонт. Ну ладно, неважно. Не захорызонт, но уходящих. "Следущая остановка - Гурджанак".
Стоп. Hold on. До того, как девочка-огонь и мужик, который крест вместях с ней несет, уйдут, у кумшуциста таки есть несколько вопросов.
1. В персонаже Айяры и в авторском истолковании ее modus operandi есть пара существенных нескладушек. Автор представляет ее эдакой Агатой (помните, Minority Report с Томом Крузом?), которая не ведает, что творит, не знает, куда идет, и не узнаёт главгера. Но обладает силой. Не узнаёт, как понял кумшуцист, после "поганых" инцидентов, когда она там или село спалит, или ишо чо накурочит. А узнаёт и уважает после "толковых" инцидентов. То есть вот вылечила она ребёночка, и сразу Питера узнавать стала. Но в ключевой момент "измены", когда Питер проспал ее под шерстяным, бр-р-р-р, одеялом, она просто пощезла, испарилась, и не было у автора четкого посыла - например, в соседней деревне все свинкой заболели, или в колодцах вода в каберне превратилась, а селянки все поупивались и окочурились, и т.п. - не было посыла показать, что Луцынке больно было, и она (подотчетно, елы-палы...) снова горе напустила на кого-то и оттого Петера снова забыла.
Так было бы правильнЕе. Дарю идею.
1а. "Если сейчас уйти - она Петера уже не найдет, не вспомнит о нем, забудет" - ну совсем не в масть, а ведь это в самом начале рассказа. Судя по тому, что Айяра не ведется на "кофетки-бараночки", она Питера уже и так не помнит, не так ли?
2. В отношении поселян к Айяре есть четко просматриваемая брешь. Вот тут:
"У парома толпился народ. Перед ними расступались, косились. Людям есть чего бояться, мало ли - слишком огромная, слишком страшная сила, от которой без нужды лучше держаться подальше. ...Впрочем, места на пароме все равно не уступят..."
Чево-о-о-о-о?! Это ж надо так - в двух предложениях кряду - два абсолютно взаимоисключающих стейтмента! Каким кандибобером им там места на пароме не уступят, если люди стоящие перед паромом, почтительно косятся-расступаются? Разве что те, кто на пароме, загнутся, но очереди за пивом по полтиннику не уступят. Там как-то по ходу было также о том, что ее боятся, но прикармливают конфетами - эт хорошо, эт здорово, так можно и в капкан кулечек подложить, правда? Но почему-то такая идея никому в голову не пришла...
Но это уже совсем другой канпот.
3. Вот не могу понять: как самоотверженный глыба-человечышше Питер, который всем пожертвовал ради Айяры и ушел с ней в "кобзари"-ходоки, сломался на таком тривиально-простом месте, как сооблазн переспать с, извините, дедушкой под шерстяным, бр-р-р-р, одеялом. Понимаю, что старикашка сильно сооблазнительно сети расставлял, гм. Но все же... Тем более, что Питер уже имел прецендент регенерирования конечностей, а значит, мог бы без опасений заснуть на морозе, и делу труба. Зачем ломаться на теплую избу, если последствия очевидны даже кумшуцисту и даже с первого прочтения - типо "не садись на пенек, не ешь пирожок" = не спи без Айяры, не нежься под шерстяным, бр-р-р-р, одеялом; проснешься - фьююютть, нету ее, куку-вася...
Где-то в коммах к рассказу нашел - автора хвалят за толковое отображение ответственности и выбора.
Ответственность и выбор?!
Выбор - чего?
Ответственность - за что?
Спалила деревню = надо других спасать, но получается у автора уже куда мельчее - лечение ребеночка в противовес сожженной деревне? Не слишком ли неадекватно? Или слишком мало времени оставалось до отправки?
Выбор? О каком выборе идет речь? О том, что Питер выбрал сомнительную сухую избушку в альтернативу вечной славе святого-мученика?
Об этой ответственности?
Не верю.
Есть и еще вопросы, но не имею времени, честно.
В плане стиля, грамотности больших претензий нет. Кумшуцист всегда рад коротким, рубленым предложениям: в их мозолистых ладонях трудно удержаться воде размытых описаловок, и плесень неточностей к ним не липнет.
Но даже и тут встречаются патологии:
"Петер упал лицом на дно лодки, инстинктивно прикрывая голову руками" - слуште, ну пусть он уж лучше лицо прикроет руками, право слово... так же и моск ушибить недолго. Сквозь лицо.
"Было холодно, и коченели пальцы, едва согретые дыханием." - читая это, понимаешь: или у главгера легкие находятся в ладонях, или пальцы растут на подбородке.
"...просто бредет куда-то, бесцельно, ведомая внутренним чутьем..." - вчитайтесь, а? Ведь она же ведома внутренним чутьем, значит, уже не бесцельно бредет... Не нужно гнаться за красивизмами, право слово.
"...где по улицам бродят шарманщики в пестрых колпаках..." - это юродивые или клоуны бродят в пестрых колпаках, а не шарманщики. Если не верите, справьтесь у папы Карло.
Ну и т.д.
Сдавать вещь на вычитку надо не друзьям, но преданным делу партии кумшуцеведам (с).
Итог - даже неплохо. Из трех первых мест - уверенное второе (с).
А кумшуцист отправится в охоту за четвертым первым местом, несмотря на то, что "...монотонные всплески завораживают. Дальше, на восток - Гурджанак..."
Пик Апачи "День последнего бога"
О хорошем Вам другие (уже) сказали и еще скажут.
Я же буду гадким и стану говорить о плохом, как уговаривались :). Если что-то из сказанного ниже учтется - буду рад. Заранее приношу извинения за чрезмерное использование вопросительного знака, но тут уж ничего не поделаешь.
Теперь о концепции, вернее, о том, как ее понял кумшуцист.
Слоярис. (с)(с)(с)
Ага. Я не опечатался.
Слоярис и есть. Несколько слоев рассказа начинаются ниоткуда и уходят в никуда, оставляя в недоумении.
Слой первый. Микронектон. Забудем на мгновение о том, что на нерест ходят рыбы. Повинуясь зову луны, разумный планктон... ладно, нектон молится и постигает перспективу - охватывать в полете мысли далекие планеты, научиться переселять вечные души в бессмертные тела. Только, на взгляд кумшуцеведа, посыл выражен здесь в карикатурной форме, в чем с сожалением убеждаешься при прочтении традиционно-римского "хлеба и зрелищ" по отношению к сонму разумных "рачковых малоогранизмов". Понимаю, что автор хотел сказать этой мощной штампиной нечто другое... но использование "х. и з." в ключевом моменте "первого слоя" начисто стирает благородный смысл, вложенный в абзац.
Слой второй. Ягуар и его бытиё. В этом слое смура еще больше. Вервольф наоборот? Изумрудный ягуар в полнолуние превращается в человека, а потом "взад"? Здорово сбивает с панталыку-толку фраза в начале рассказа о том, что рефлексы главгера не хуже, чем у изумрудного ягуара. Значит, речь идет не о верво-гуаре? Т.е. не о главгере? В целом понятно - он астральным телом упал на планету, ходил-бродил бесплотным-безбашенным по планете, пока его не впихнули в ягуара. Или он сам впихнулся. Вроде бы так. Потом ягуар, обливаясь слезьми, скушал Альку, и теперь мается голосами в голове. В чем ягуарова функция в рассказе, помимо угрызений совести ("Увязнув в темном омуте воспоминаний...") и туманно-возвышенных рассуждений о судьбище микронектона? По словам, Виктора, он - "первый и, может, единственный" (читай, последний); значит, он упал на планету (кустовой рояль?), а земляне его переселение изучили и потом начали разводить микронектон в надежде, что если все начать сначала, то потом его (нектон) можно будет распространить по вселенной астральным способом, а вместе с тем и религию DRAM?
Слой третий. Земляне. Тоже смур и технический туман. Алька, мальчик "из категории "Goodchild A-184". Он - киборг? Почему "белобрысый озорник" имеет такую странную задачу в рассказе - пытать главгера воспоминаниями? Почему в конце появляется совершенно не вяжущаяся с контекстом фраза: "Белобрысый озорник не успел толком узнать общество или провиниться перед ним"? О каком обществе идет речь? Об обществе нектона, ягуара, и еще двух землян? Или об обществе, из которого прилетели Виктор и Консуэла? Он что, там тоже пожил?
Виктор, бог-создатель, и тетушка Консуэла, дородная жрица, которая кусает губы и хрипло смеется. Они методично натаскивают потенциально-астральную биомассу религией DRAM для беспилотного (читай - без участия миссионеров-людей) распространения зёрен оной во Вселенной.
Вроде бы как и семья, но стерилизованная. Вроде бы и боги, а смертны. Как-то знакомо звучит, э?
Слой четвертый. Боги. Этого добра тут тоже хватает. Сначала Единый (и Неделимый, наверное :)). Потом Бог-Творец Виктор. Потом - главгер. А еще в рассказе подрастает амбициозное поколение религио-нектона, и я неуверен, что при заданных параметрах его существования в какой-то момент этот монстЕр не возомнит и не станет.
И еще. Удочерение и стерилизация как-то не вяжутся в отношении жрицы-Консуэлы. Обычно - повторюсь, обычно - женщины удочеряют в том самом плачевном варианте, когда стерилизация не нужна...
Есть еще пара других слоёв ("неукротимая" планета-джунгли с Озером, например), но уже времени нет развивать.
В принципе, если бы рассказ был написан более организованным языком, то воспринималось бы куда лучше, а может, и понималось бы больше. Стиль своеобразный, но странный, дерганый. Приведу типичный кусок для анализа.
"Тетушка Консуэла часто рассказывала, хрипло смеясь, что там, откуда они прилетели, им дали выбор между всего двумя скромными титулами: "заключенный" или "миссионер". Разумеется, они остановились на последнем. Хотя это и означало готовность следующие сорок лет играть в демиургов на забытой Богом и индустриальной революцией карликовой планете в отдаленном уголке Империи. "Нянчить, - женщина кривила покусанные губы, - каких-то слизистых недоумков"
1. Почему подруга/богиня/жрица Консуэла называется "тетушкой"?
2. Почему титулы "заключенный" и " миссионер" - скромные? 3. Почему им вообще предлагали опцию "заключенный"? 4. Зачем им в принципе нужно было выбирать "титул" для работы на забытой богом планете? 5.Зачем смешивать бога и индустриальную революцию в характеристике планеты? 6. О каких слизистых недоумках идет речь - о микронектоне? 7. Неплохая реакция для миссионера (презрительное высказывание о все тех же недоумках), согласившегося на сорок лет работы... простите, игры в демиургов.
Перелом времен глаголов в первом же абзаце озадачивает. Это такой прием?
Стилевые накладки встречаются довольно часто. Примеры:
"По обычаю континент окунулся в зеленый полумрак сезона дождей ровно на месяц. Ни капли больше или меньше. " - Угум. Время измеряем количеством дождя. А можно наоборот. "Она собирала дождевую воду в корыто - целых два месяца набежало".
"Чуть сжимаю кулак, там слышится хруст" - где-где?
"Плотная сочная жижа пружинит под ногами" -. Какая бы ни была плотная, жижа по определению не выдержит веса ног вместе с главгером. Жижа - она жижа и есть.
"Светлый песок исчез под ковром гниющих организмов" - тут снова вроде бы все при деле, но вкупе не работает почему-то. Почему? Вот, к примеру: "Песок покрыл слой гниющих организмов, включая рыб, китов, черепах, акул, осьминогов и пр"...
"И треск Алькиных позвонков. С тех пор я никогда не пропускаю полнолуние..." - тут если и есть связь, то ну уж очень далекая. Долго думалЪ.
"На берегу застыла пара броненосцев, ползущих на водопой." - ???!!!!
"Когда я умел говорить, я мог часами катать эти чужие слова, как озерные камушки, на моем языке. В том же порядке три поросших ночными тюльпанами могильных холмика во внутреннем дворе. " - кумшуцевед ничего тут не убирал и не передергивал. В том же порядке. И в тех же словах. Так и сказано. Автором.
Часами катать на языке три поросших тюльпанами могильных холмика.
"Прошедшие стерилизацию мужчина и женщина творили жизнь единственным возможным для них способом - в лаборатории с широкими окнами, в которых каждое утро над Озером рождался рассвет." - Мне кажется, что-то тут не вяжется. Или пафос надо убрать, или жуткий практицизм о стерилизации.
"Он еще очень хрупок и наивен, этот первичный интеллект. Но он окрепнет, охватит в полете мысли далекие планеты, научится переселять вечные души в бессмертные тела. В кого или что будет верить он тогда?" - Айооо, как мучительно больно за нектон... Действительно, в кого или во что?
Может, вообще тогда не стоило огород городить? И с чего вдруг ягуар перешел с мучительных воспоминаний о хрустящих позвонках, тетушке и боге-Викторе, на благостныя мысли о великом будущем разумного нектона?
"...а нельзя ли завести хитрый механизм, способный в нужный момент самостоятельно выбрасывать в Озеро гормоны и витамины, регулировать течение, температуру и кислотность, стимулировать рост и социальные брожения?
Он почему-то смутился...
- Понимаешь, - ответил Виктор, подумав, - мы ведь растим новую цивилизацию. Это наш долг, наша ответственность, наше искупление грехов. А значит, любая машина здесь совсем не при чем.
Потом он долго лежал, бледный, сморщенный, какой-то совсем чужой. И смотрел, казалось, сквозь меня, одновременно растерянно и сурово, с глубоко затаенной болью в угасающем взгляде"
Очень слабое место.
Потому что нет директивной связи между механизированием процесса "выращивания новой цивилизации" и логической базой под необходимостью делать все вручную. И даже непонятное искупление грехов (? - каких грехов? Кто их видел? О чем речь вообще? Об их личных грехах или о грехах их цивилизации?) вместе с долгом и ответственностью не спасают. Ну, спустите контроль-подачу-подпитку-выброс-стимулирование и т.п. на роботов, а сами сидите и долго-долго мучайтесь под гнетом искупления грехов. В чем проблема?
И грандиозное "мы растим цивилизацию" звучит ну уж очень громко. Цивилизацию не вырастить за один присест одного Виктора, а?
Наконец, абзац про то, что Виктор лежал, сморщенный и суровый, с болью во взгляде (морщиться, наверное, было тяжело :)) - вообще абзац.
И этим заканчивается вещь.
Я говорю конкретно "этим", потому что последний пассаж про DRAM я не догнал ну никак. Непосвященный, наверное.
Только и осталось, что лежать бледно. И сморщившись. С "глубоко затаенной болью в угасающем взгляде".
Поймите меня правильно, в рассказе есть потенциал, и идея - хоть и благородно-запиленная - все равно трогает. Но исполнение хромает на все четыре.