В небольшом уютном здании на краю города, одном из тех, где обычно располагаются ночные клубы, тихо играла расслабляющая музыка. Что-то чарующе-инструментальное, с примесью флейты. Теплый приглушенный свет не мешал отдыхать солидным бизнесменам и "золотой молодежи", решившим отвлечься от забот и собственного окружения. Смотреть, как крутится вокруг шеста молодая блондиночка с пышными формами, едва прикрытыми жалким гипюровым кусочком ткани, или как худенькая брюнетка облизывает грудь своей подруги возле импровизированного бара.
В уютных комнатах на втором этаже всегда царит полумрак: окна задернуты тяжелыми бархатными портьерами, а стены не пропускают ни звука, кроме привычной мелодии, не раздражающей, как это бывает с фоновой музыкой, а наоборот, успокаивающей. И только двое да еще старый хозяин, который, поговаривают, еще держит фирму по дератизации, знают, что происходит за закрытой дверью.
За одной из таких дверей сейчас происходило то, что издавна правит миром наравне с деньгами.
На широкой кровати с балдахином сплетались два тела, пойманные страстью. Лысеющий мужчина с уже наметившимся пивным животиком яростно вбивался в податливое женское тело. Он натужно пыхтел от удовольствия, когда его плоть погружалась в жаркую глубину, чтобы снова податься назад, почти выскальзывая, и опять вперед, по извечной схеме. Его лицо раскраснелось, а лоб покрылся испариной. И он прикрывал глаза, ловя тихие сладкие стоны с искусанных коралловых губ. Девушка послушно выгибалась навстречу, сама подставляясь под жалящие поцелуи, расцвечивающие шею и грудь алыми пятнами. Сама шире разводила ноги, перехватывая их под коленями, почти складываясь пополам. Чтобы сильнее, больше, глубже! В ее глазах жила томная поволока, сводившая его с ума. Тонкие пальцы обхватывали предплечья, почти царапая ухоженными ноготками, почти оставляя следы своей страсти.
Почти. Большего не дозволено. Только движение навстречу. Вперед-назад. И рвущиеся всхлипами стоны, когда мужчина начал быстрее вколачиваться в нее, в рваном животном ритме, словно хотел проткнуть ее насквозь. Сдвигая по шелку простыней, раз за разом доставая до конца, чтобы с рыком излиться во внутрь и тяжело повалиться сверху, придавливая своим весом.
Отдышавшись, он скатился с хрупкого тела, приподнялся на постели, глядя как между ног, все еще раздвинутых, сочится его семя. Потянул девушку поближе, позволяя слизать их общие соки, и блаженно повалился на кровать.
Тихая мелодия заискрила переливами, позвала. Девушка тихонько собрала разбросанные вещи и мягко, на цыпочках, покинула комнату. В коридоре мелодия, едва слышимая в комнате, усилилась. Через несколько мгновений девушка уже не помнила ничего, что происходило в уютной комнатке с зашторенными окнами. Она, как и многие до и после нее, только шла туда, куда ее манила все ускоряющаяся мелодия с примесью флейты.
И лишь хозяин удовлетворенно усмехнулся, рассеянно поглаживая отполированную сотней прикосновений поверхность старой простенькой дудочки, принесшей ему власть.
Похоть и деньги правят миром, а, имея одно, обязательно получишь другое.