Ланиус Андрей Валерьевич : другие произведения.

Проводница

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Одинокая женщина доверяет людям, сама никого никогда не предавала.Но кто-то начинает преследовать ее, кажется, в это вовлечен даже очень влиятельный человек. А может, просто маньяк? Но откуда ему известны такие подробности из ее жизни, о которых она никому не рассказывает. Ну, почти никому.

  
   1.
   Кухонный топорик возник из клубящейся тьмы. Небольшой, но массивный, с отполированной металлической поверхностью, с вычурным, хорошо заточенным лезвием-полумесяцем и короткой кривой рукояткой, он летел прямо на нее.
   Летел странно, как в замедленной киносъемке, грозно кувыркаясь и петляя, и Шура чувствовала, что ей ни уклониться, ни убежать от этого жуткого орудия неправедной мести.
   Но еще ужаснее ее жалило злобное шипение, доносившееся оттуда же, из тьмы: "Ш-шалиш-ш-шь, Ш-шурёныш-ш-ш"...
   Шура тряхнула головой, и прилипчивое наваждение, изводившее ее в последние дни, рассеялось в единый миг.
  
   2.
   Она по-прежнему сидела в плетеном кресле, за накрытым для легкой трапезы столом, в лоджии богатой квартиры своей лучшей подруги Томилы, дожидаясь минуты, когда придется в очередной раз исполнить свою необременительную миссию.
   Застекленная лоджия своими размерами могла бы соперничать с иным залом.
   Плотные шторы, сомкнутые с особым тщанием, защищали ее от неистовых солнечных лучей, но, впрочем, не только от них.
   Лоджия была обставлена с изысканной функциональностью, как и все другие помещения этого элитного жилища.
   В дальнем конце имелся даже спортивный уголок с тренажерами, на которых глава семейства Трифон Христофорович в редкие свободные минуты пытался сбросить лишний жирок.
   В ближнем от Шуры углу, сбоку от дверного проема, ведущего в кухню, прямо перед глазами гостьи, высился холодильник непривычной треугольной формы, а рядом, на торцевой стене, красовалась коллекционная кухонная утварь, среди которой выделялся бразильский топорик для разделки мяса.
   Над коллекцией висел выполненный под старину большой гобелен, изображавший сцену королевской охоты на оленя, уже раненого стрелой.
   Так вот в чем дело, выговорила себе Шура, машинально прикоснувшись к широкому розоватому шраму на левом плече, шраму, скрытому лямкой летнего платья.
   Она засмотрелась на топорик и на охотников, преисполненных азарта погони, готовых добить загнанную жертву, и потому ей снова привиделось это!
   Надо было сесть туда спиной, вот и всё решение проблемы!
   Досадуя, она поднялась и устроилась в другом таком же легком кресле у противоположной стороны стола.
   Придвинула к себе свой столовый прибор.
   "А сердчишко-то всё прыгает, как зайчик! Ладно, хватит об этом! Не сахарная, не растаешь"...
   Она налила себе красного вина и вдруг опрокинула бокал.
   Схватила салфетки и принялась торопливо промокать лужицу, злясь на себя, что пальцы все равно дрожат.
   Вот все знакомые твердят, что время лечит, стирает страшные воспоминания, а с ней почему-то происходит наоборот: тот кошмар рисуется в воображении всё ярче. Может, это оттого, что она не сопротивляется наплыву тревожных видений, сама вызывает их невольно из потаенных глубин памяти? Да еще в такие минуты, когда все идет хорошо, когда надо просто радоваться жизни...
   "Закрой глаза, досчитай до десяти и успокойся! - уже решительнее приказала она себе. - Сегодня ты у Томилы, подруга. А такие дни для тебя всегда были праздником!"
  
   3.
   В глубине квартиры коротко хлопнула дверь, послышались быстрые легкие шаги, приглушаемые ворсистой дорожкой, и вот в лоджию вышла Томила в простыне, повязанной на голое тело выше груди и подчеркивавшей линию ее красивых плеч, на которые ниспадали вьющиеся локоны густых рыжеватых волос.
   Простыня свисала до полу; зная, что ее ноги, в отличие от торса, не отличаются безупречными формами, Томила даже в домашней обстановке предпочитала облачаться в длинные одеяния, оригинально сочетавшиеся с ее вызывающими декольте.
   Что ж, настоящая, избранная женщина, а Томила, по мнению Шуры, была именно из этой породы,
   умеет пикантно оттенить даже собственные недостатки...
   - Ах, как хочется курить! - хозяйка квартиры выхватила из лежавшей на столе пачки сигарету и щелкнула зажигалкой, затем, выпустив струйку дыма, опустилась в кресло, заученным движением поправив прическу.
   Края простыни при этом разошлись, обнажив полоску ее налитых полушарий, в ложбинке между которыми матово поблескивал золотой кулон.
   Томила, надо полагать, ощущала, что ее "тога" держится на честном слове, но даже не попыталась поправить узел, ничуть не стесняясь присутствия своей верной подруги, которая смотрела на нее восхищенными глазами.
   - Как хорошо! - выдохнула Томила, наблюдая за облачком дыма, и Шура вдруг поняла, что ее давнюю приятельницу тоже донимает какая-то тайная тревога.
   Никогда еще после любовного свидания Томила не выглядела такой озабоченной.
   В коридоре снова послышались шаги, на сей раз тяжелые и размеренные, и в лоджию вышел герой-любовник Шумайлов в домашнем халате, купленном специально для него, но как бы в подарок для Трифона Христофоровича.
   - Ну-с! - он подошел к столу и налил всем вина. - За прекрасных дам и благородных кавалеров!
   Выпив, отставил бокал и обвел рассеянным взглядом сплошную завесу штор.
   - Какое нынче лето выдалось! - покачал головой. - Подумать только, в наших северных широтах солнце печет, как в какой-нибудь Экваториальной Африке! Сейчас бы развалиться вон на том диванчике, да позагорать! Слушай, Том, а может, старую ведьму сморил сон? Или же у нее сейчас сиеста?
   - Даже не надейся, котик! - певучим контральто отозвалась та. - Баба Катя всегда на посту, всегда бдит, изучая из-за своей занавески доступные ей окна, притом, вооруженным глазом!
   - Ты имеешь в виду ее пенсне?
   - Не пенсне и не очки, а настоящий морской бинокль!
   - Откуда у малоимущей пенсионерки ценная оптика? - продолжал расспрашивать Шумайлов, с присущей ему странной настойчивостью.
   Томила пригубила вино, затем поправила все же узел на груди, пристроив сигарету в выемке пепельницы, снова выпустила струйку дыма и только после этого пустилась в пояснения:
   - Лет пять или шесть назад наш двор еще не охраняли, и войти в него с улицы мог кто угодно, любой уголовник. Однажды в дальнем углу, там, где глухая стена, появилась будка сапожника. Ну, в ту пору это было в порядке вещей. Уже позднее открылось, что хозяйничал в ней никакой не сапожник, а бандитский лазутчик. Целый месяц он тайно наблюдал из своего скворечника за нашим крылом, зная, что здесь живут приличные, состоятельные люди. Задание, которое ему поручила его шайка, в том и состояло, чтобы в точности выяснить, какие из квартир пустуют в дневное время. Но, на свою беду, наблюдатель понятия не имел о существовании бабы Кати.
   - Мораль: на всякого наблюдателя может найтись своя наблюдательница - беспокойная старушка со стажем! - не удержался от реплики Шумайлов.
   - Слушай дальше. Бинокля у нее тогда еще не было, но она все видела отлично и через свои надтреснутые очки. И вот, когда воры приступили к делу, а собирались они обчистить три квартиры сразу, то баба Катя спокойно позвонила по 02, и всю шайку взяли с поличным.
   - Ого, да она - героическая бабка!
   - Все жильцы спасенных ею квартир сделали ей подарки. Хозяином одной из них был старенький адмирал, он недавно умер. Вот он-то и подарил ей настоящий морской бинокль!
   - Потрясающая история! - ухмыльнулся Шумайлов - Из моих очей вот-вот брызнут слезы!
   - Именно тогда жильцы, я имею в виду, естественно, только наше крыло, решили организовать круглосуточную охрану всего двора. А еще установить видеокамеры и прочую сигнализацию.
   - Теперь никакой сапожник к вам и на танке не подъедет! - продолжал иронизировать Шумайлов. - Но что же баба Катя? Как я понимаю, она переквалифицировалась, и наблюдает сейчас за неверными женами?
   - Котик! Фи! "Неверные жены" - ну, что за жаргон!
   - Ох, извини! Я хотел сказать: за женами, склонными к поиску эротических приключений.
   - Почему только - женами? - рассмеялась Томила. - Разве некоторые мужья не склонны к такому же поиску?
   - Намек понял! - кивнул Шумайлов. - Значит, она наблюдает и за теми, и за другими?
   - Все, чьи окна выходят во двор, помнят о бабе Кате и держат свои шторы плотно закрытыми, если, конечно, на то есть причина.
   - Вот выйду во двор, специально пересчитаю, сколько лоджий плотно задернуты шторами, ха-ха! - Он сощурился: - Но задернутые шторы, с точки зрения бабы Кати, тоже улика, пускай и косвенная, ведь так?
   - А не пойман - не вор!
   - Между прочим, я где-то читал, что существуют бинокли, которые видят сквозь стену. Про шторы я уж промолчу. А что, если у вашей бабы Кати именно такой? Притом, что ее окна находятся как раз напротив твоей лоджии, мое сокровище.
   - А что, если баба Катя - это никакая не старушка, а человекоподобный робот, созданный в секретном институте в рамках программы по укреплению семьи и нравственности?! - в тон ему язвительно заметила Томила. - Вот ты стоишь сейчас перед ней во весь рост, а у нее уже и компромат готов, и твой адресок зафиксирован, и номер мобильника твоей жены-стервы пробит...
   На какой-то миг на холеном лице Шумайлова промелькнуло выражение озабоченности.
   Он машинально перевел вопрошающий взгляд на Шуру.
   - Правда-правда! - пропела та, подыгрывая подруге.
   Тут узел на груди Томилы разъехался окончательно, и ниспавшая на подлокотники кресла простыня обнажила ее пышный бюст.
   - Вот, зараза! - ничуть не тушуясь, она неторопливо принялась приводить в порядок свою "тогу".
   В настроении красавицы произошла вдруг какая-то быстрая и резкая перемена.
   - Хватит уже об этом! - отрезала она, адресуя свое раздражение любовнику: - Тошнит от твоих комплексов, котик! Не слышал разве, что чрезмерное волнение ведет к ранней импотенции? А чего тебе волноваться?! У меня, да еще под опекой нашей драгоценной Шурочки, ты в полной безопасности. Здесь никакая баба Катя тебе не страшна. Да и твоя милая мамочка не прорвется сюда даже на пару с твоей чудной женушкой! Этот дом - настоящая крепость, и я здесь комендант! Так что не трусь, милый, пока я с тобой!
   - Ну, девчонки, с вами не соскучишься! - Шумайлов налил полный стакан вина, теперь уже одному себе, выпил, не отрываясь, и обратился к Шуре: - Ну, что, проводница? Через четверть часа выходим, готовься! А я пока - в душ, - и, напевая что-то себе под нос, он покинул лоджию.
  
   4.
   Женщины, оставшись вдвоем, какое-то время молчали.
   Но вот Томила кивнула подруге:
   - Как там у тебя с твоим Варенухиным?
   - Уже никак, - пожала плечами Шура.
   - Так быстро?! - удивленно вскинула тонко очерченные брови Томила. - Да ведь еще и недели не прошло, как у вас с ним началось!
   - Как началось, так и закончилось, - вздохнула Шура. - Я тебе все расскажу, но не сейчас, ладно? Ты уж извини. Не хочу сейчас ворошить, самой стыдно. Как можно было так ошибиться в человеке!
   Томила выпустила в сторону от некурящей подруги струйку дыма и сочувственно отозвалась:
   - Понимаю, милая... Мужчины - народ обманчивый. Ты влюбляешься в него всем сердцем, а тебя ждет впереди банальное разочарование... - Она покосилась на открытую дверь и проговорила, не понижая голоса: - Вот и мой Шумайлов. С виду Аполлон, по манерам - джентльмен отечественного розлива, в постели - отменный жеребец, а по натуре - безвольный маменькин сынок! Его мамаша - вроде бы крутая акула в гостиничном бизнесе, воспитывала его в ежовых рукавицах, и он до сих пор цепенеет от одного ее имени, хотя ему уже тридцать пять! И супружницы своей боится до смерти, подкаблучник! Солнечные ванны... А сам-то перетрусил, как зайчишка, когда я рассказала пару страшилок про бабу Катю, заметила?! - Она вздохнула: - Нет, боюсь, что с Шумайловым у меня ненадолго. И если только я встречу настоящего мужчину...
   - А как же Георгий Эдуардович? - на правах старинной подруги поинтересовалась Шура.
   - Ну, что Георгий Эдуардович? - слегка нахмурилась Томила. - Ему только еще через месяц гипс снимут. А там еще реабилитация... Прикажешь хранить верность старому любовнику? Чего ради?! Жить надо легко и красиво, Шурочка! - Тут ее ухоженное лицо прояснилось: - Ладно, подруга! Довольно о мужиках! Они не стоят нашего внимания! А я ведь тебе сюрприз приготовила. Пойдём!
  
   5.
   По широкому коленчатому коридору, устланному ковровой дорожкой, Томила провела подругу в дальний конец квартиры, где размещалась спальня Калановых.
   Эта комната, тоже весьма просторная, выходила окнами на другую, теневую сторону дома, в парк, будучи явно недоступной для любителей подсматривать.
   Очевидно, по этой причине штор здесь не было вовсе, а имелись только легкие элегантные жалюзи, поднятые сейчас до самого верха.
   Естественно, в обстановке доминировала кровать - широкая, с высокими фигурными спинками под антиквариат и резными ножками в виде могучих львиных лап.
   Смятая постель носила следы недавней любовной схватки.
   Даже высокий торшер, верхняя часть которого напоминала бутон некоего фантастического цветка, был опрокинут на ковер.
   На торцевой стене, противоположной изголовью кровати, висел портрет Томилы, написанный, как подчеркивала сама хозяйка, лучшим художником города, известным даже в Европе. Томила называла и фамилию живописца, уверяя, что он не выходит из моды, и что очередь на заказы к нему расписана на несколько лет вперед.
   Фамилию художника Шура запамятовала, но на портрет подруги всегда смотрела с восхищением.
   Томила была изображена по пояс, в ярком малиновом платье, цвет которого так удачно гармонировал с ее рыжеватыми волосами и ниткой жемчуга в них. Платье, специально пошитое для позирования, имело глубокое декольте, открывавшее плечи и едва ли не весь бюст Томилы. Белоснежность кожи прекрасно оттеняли драгоценности - золотое колье и бриллиантовые сережки с подвесками.
   Но главное, художнику удалось передать не только внешний облик элегантной, далекой от житейских забот женщины, но и ее загадочно-притягательную ауру.
   Вся эта красота обрамлялась массивной золоченой рамой под старину.
   Правда, в период написания картины Томила была на пять лет моложе, но за это время она мало изменилась.
   Да, портрет, безусловно, восхищал, вот только...
   - Всё хочу спросить тебя, подруга... - нерешительно произнесла Шура.
   - Да? - отозвалась Томила, возвращая торшеру вертикальное положение.
   - Тебе не кажется, что твой портрет висит чуточку низковато и вообще, как бы, не на месте? Не хотелось его перевесить?
   Томила улыбнулась:
   - Он висит именно там, где надо. Просто тут есть один маленький секрет. А может, и не один. Так и быть, раз уж ты спросила, то я тебе сейчас покажу...
   Она подошла к стене:
   - Вообще-то, портрет этот Триша заказал не мне в подарок, а для себя. Он так и объяснил, что хочет любоваться моим изображением в те редкие минуты, когда он находится дома, а я по какой-то причине отсутствую. Кто бы спорил! Однако надо знать моего драгоценного супруга! Это уникальная личность, поистине человек долга! Даже свой фетиш он готов приспособить к делам службы. Вот, полюбуйся!
   Коснувшись рамы, она произвела некую манипуляцию, суть которой ускользнула от внимания Шуры, и портрет вдруг сам по себе повернулся, как обложка книги, обнажив дверцу сейфа, углубленного в боковую стену.
   Томила подмигнула подруге с видом заговорщицы:
   - Здесь мой Триша хранит свои важные тайны. Как видишь, портрет очень даже на месте!
   Шура молитвенно сложила перед собой ладони:
   - Ой, и зачем я только спросила?! Вот, дура!
   - Не волнуйся, там нет ни денег, ни бриллиантов, только какие-то скучные бумаги. В кожаных папках. Он каждый вечер достает и просматривает их. Иногда вкладывает внутрь свежие листочки, иногда что-то перекладывает в свой портфель. Однажды, уже давно, когда он открывал сейф, я подошла ближе: просто из любопытства. Тут он ка-ак зыркнет на меня! Ты же знаешь, Триша у меня ручной. Но в тот момент у него был такой взгляд, что я чуть не описалась на месте, так-то, подруга! А Триша взял меня за руку, крепко так взял, усадил на постель и объяснил, что в сейфе нет ничего привлекательного для женских интересов. Только, мол, служебные бумаги, которые он не рискует оставлять на работе. И еще предупредил, что сейф этот - на особой сигнализации. Если кто-нибудь чужой начнет набирать шифр, то где-то там прозвучит сигнал тревоги, и уже через минуту здесь будут бравые ребята в камуфляже и масках. Окна в спальне, сказал он, тоже с секретом. Если вор попытается выдавить или вырезать стекло, то охрана тоже примчится через минуту. И вообще наша спальня, - она обвела взглядом помещение, - чуть ли не самое защищенное место в городе, вот так-то!
   - Боже мой! - взмолилась Шура. - Но если Трифон Христофорович так бережет свои тайны, то зачем ты всем об этом рассказываешь?!
   Томила гневно нахмурилась:
   - Ну-ка, взгляни на меня, подруга!
   - Чего ты, Том?
   - Нет, ты взгляни! Я что, похожа на базарную тетку, страдающую недержанием речи?! Ты знаешь меня столько лет, еще с той поры, когда я считала копейки до зарплаты. Я когда-нибудь говорила лишнее? Молола языком всякий вздор?! Даже обидно слышать такие наставления от лучшей подруги!
   - Извини меня, Тома! Я совсем не это имела в виду.
   - Шурка, я же - только тебе! Потому что ты - могила! Разве не так?
   - Да, я - "могила", но всё равно не хочу знать о таких вещах!
   - А если у меня появилась потребность поделиться с лучшей подругой домашними секретами?
   - Шумайлову, как я понимаю, ты этот секрет не показала?
   - Ни Шумайлову, ни даже Георгию Эдуардовичу! Никому, кроме тебя!
   - И мне тоже не надо было об этом говорить! - упрямо повторила Шура.
   Томила пожала плечами:
   - Ладно, что сделано, то сделано. А вообще-то, я тебя не для этого позвала...
   Она прошла к высокому шкафу-купе, занимавшему часть той стены, что разграничивала комнату с коридором.
   - Шурочка, раздевайся!
   - Что такое, Том?
   Хозяйка, между тем, катнула дверцу, взяла со средней полки некий пакет и повернулась к Шуре:
   - Ездила недавно со своим Тришей за покупками, смотрю: кремовая юбка! Ну, думаю, это же нарочно на Шурочку сшито! Взяла. А теперь хочу убедиться, что не ошиблась. Ну-ка, примерь! Только выйди на открытое место, чтобы я видела.
   - Тома, ты уж слишком... - Шура опасливо покосилась на дверь, но все же подчинилась настойчивым требованиям подруги.
   - Ты все еще носишь простое белье? - констатировала Томила. - Ладно, теперь я знаю, чем порадовать тебя в следующий раз. Ну, надевай же скорее! Вот так... - Она сощурилась, на лбу пролегли складки. - Нет, замечательно! Прелесть, что за юбка! А глаз у меня верный!
   Шура повертелась перед зеркалом.
   Юбка и впрямь была чудесной.
   - Сколько я тебе должна, Томила? Если дорого, то я не смогу.
   - Ничего ты не должна! Это подарок.
   - Нет-нет, я не могу принять!
   - Ой, перестань! Может, мне приятно делать тебе подарки! Знаешь, ты уж не переодевайся. Так в ней и иди. И вот что еще: возьми там себе на кухне фруктов, сколько хочешь.
   - А это и вовсе ни к чему. Мальчики сейчас у мамы в деревне, а у меня еще с прошлого раза осталось.
   - Не возникай, Шурка! Ладно, я тебе сама заверну, скромница ты моя. Запечатлей в подсознании: мой Триша их не покупает. Ему привозят. Так что пользуйся и не комплексуй.
   - Ну, спасибо тебе, милая!
   - Ой, да все это мелочи быта! - отмахнулась Томила, поглощенная какой-то неотвязной мыслью. Наконец, сделав над собой усилие, она сказала: - Надо бы нам с тобой встретиться, подруга, на нейтральной территории, и кое-что серьезно обсудить.
   - Что-то случилось, да, Тома?
   - Пока не знаю, но мне кажется, мой Триша готовит какую-то ловушку.
   - Ох!
   - Вот только не надо вздыхать, как на похоронах! Триша - не мальчик, он давно уж догадывается о моих романах, но смотрит на это сквозь пальцы. Так уж я себя поставила с самого начала. Я сумела приручить этого дикого вепря и выдрессировать его. Я знаю, что ради меня он готов расшибиться в лепешку! И всё же есть в его душе особая зона, куда он не допустил меня ни разу. И не допустит никогда. Долгое время я тоже смотрела на это сквозь пальцы. Но что-то изменилось в последние дни, Шура. Что-то темное и тяжелое стронулось с места. Я уже несколько раз ловила на себе его какой-то странный, изучающий взгляд. Сначала это было вроде случайно, а затем я специально садилась так, чтобы видеть его отражение в зеркале. Он смотрел на меня, ну, не знаю даже, вроде как с угрозой. У него определенно что-то есть на уме, но что?! И, ты знаешь, я начинаю его бояться. Ведь дрессированные хищники иногда нападают на своего укротителя, да? Однако сама понимаешь, Шурка, это не пятиминутный разговор. Так что, быть может, я навещу тебя завтра в офисе? Уединимся в какой-нибудь кафешке, там и потолкуем спокойно.
   Шура внезапно решилась:
   - Приходи, Тома! Я тебе тоже хочу рассказать кое-что странное.
   - Тук-тук! - в дверном проеме обрисовалась статная фигура Шумайлова в летнем светлом костюме, модной цветастой рубашке, плетеных коричневых туфлях из тонкой кожи.
   Весь его облик как бы кричал: перед вами мужчина в полном соку, умеющий брать от жизни и не упускающий ни единой приятной возможности!
   - Ну, что, Шура-проводница? - кивнул он. - Пора в путь-дорогу?
  
   6.
   Выйдя из подъезда, Шумайлов действительно остановился и обвел взглядом элитное крыло дома, будто в попытке пересчитать зашторенные лоджии и окна.
   - Нет! - покачал головой. - Эти солнечные блики, играющие на стеклах, так слепят глаза, что ничего рассмотреть невозможно. Даже имея морской бинокль! Полагаю, старая ведьма осталась сегодня без очередной порции впечатлений. Как считаешь, а, Шурка?
   - Я уже говорила вам, что баба Катя, по моему мнению, никакая не ведьма, - сдержанно отозвалась Шура. - Просто она больная, одинокая, несчастная женщина. У нее нет своей интересной жизни, вот она и наблюдает за другими людьми. Я считаю, что подглядывать - некрасиво, но ведь и ее можно понять.
   - А-а, так ты из породы сочувствующих! - съязвил Шумайлов и огляделся.
   Двор представлял собой почти полностью заасфальтированный, замкнутый со всех сторон стенами разноэтажной застройки прямоугольник, в пределах которого не росло ни единого дерева. Лишь вдоль элитных подъездов зеленели разбитые недавно газоны.
   Семиэтажный парадный угол, выходивший двумя своими крыльями на оживленный городской проспект и примыкавший к нему парк, даже со своей тыльной, "дворовой", стороны смотрелся весьма респектабельно.
   Напротив главного парадного крыла тянулась невзрачная, с облупившейся штукатуркой, пятиэтажка, невесть когда и по какой причине втесавшаяся в этот оазис благополучия.
   Даже по внешнему виду ее окон и занавесок нетрудно было заключить, что в этом строении обитают люди малоимущие, неудачливые, смирившиеся со своей участью.
   Именно здесь, в среднем подъезде, на третьем этаже проживала пресловутая баба Катя.
   Четвертую сторону каре образовывала высокая глухая стена, под которой располагался въезд в подземный паркинг.
   В обоих парадных крыльях имелись высокие арки, обрамленные в нижней части каменными плитами с рваной поверхностью.
   Со стороны двора въезд под арки перегораживали короткие красно-белые шлагбаумы, а выезд - кованые металлические ворота, с калитками в них.
   Возле каждой из арок дежурил добрый молодец в камуфляже, вооруженный электрошокером.
   Еще один охранник - старший дежурный сидел в будке, оборудованной пультом наблюдения и расположенной у въезда в паркинг.
   - Вот уж, действительно, на танке не подъедешь! - снова констатировал Шумайлов.
   Вдвоем с Шурой они прошли к меньшей арке, что выводила на тихую улочку, огибающую парк.
   Охранник, белобрысый крепыш средних лет, с косым шрамом через всю щеку, благожелательно кивнул Шуре, затем скользнул профессиональным взглядом по фигуре Шумайлова.
   Нажатие кнопки - и калитка в воротах открылась.
   - Ты знакома с этим верзилой? - поинтересовался Шумайлов, когда они оказались на тротуаре. - Обычно охранники, эти злобные церберы, редко приветствуют посторонних визитеров.
   - Я дружу с Томой много лет, часто бываю у нее, значит, не такая уж и посторонняя, - дипломатично ответила Шура, явно не горя желанием переходить со своим спутником на доверительный тон. - Что касается Романа, этого охранника, то свой шрам, как мне кажется, он получил в какой-то горячей точке. Я мысленно сочувствую ему, он, видимо, ощущает это, вот и откликается добром.
   - Да ты, Шурка, еще и экстрасенс! - съязвил Шумайлов. - Тогда ответь мне вот на какой вопрос...
   Закончить фразу он не успел.
   Шедший им навстречу по узкому тротуару молодой человек - худенький, неказистый, в каких-то нелепых очках - вдруг как-то странно засеменил, затем, уступая им дорогу, сошел на мостовую и часто-часто закивал Шуре.
   - Здравствуйте, Яша! - кивнула она в ответ. - К бабушке в гости направляетесь?
   - Забрать надо кое-что, - ответил тот, смущаясь и краснея, как неловкий подросток, тут же заулыбался и протиснулся мимо них к воротам.
   Здесь он приложил к домофону ключ и вошел через открывшуюся калитку под арку.
   - Что это за чудик?! - сощурился Шумайлов.
   - Это Яша, внук бабы Кати, - пояснила она.
   - Внук старой лисы?!
   Шумайлов бросился к уже закрывшейся калитке, провожая взглядом тщедушную фигурку.
  
   7.
   - Значит, у нашей хитроумной наблюдательницы есть любимый внучок?! - вернувшись к Шуре, воскликнул Шумайлов с таким выражением, словно сделал некое важное для себя открытие. - И ты его хорошо знаешь, да, Шура-проводница?
   - Вы успокойтесь, Аркадий Валентинович, - ответила та, определенно пытаясь поставить собеседника в некие рамки. - Что удивительного в том, что я знаю, если не по именам, то в лицо, многих жильцов двора, как и тех, кто регулярно ходит к ним в гости? Я же объяснила: я бываю здесь часто. Очень часто.
   - Так-так-так... - продолжал Шумайлов, думая, однако, о чем-то своем. - Нет, давай разберемся. Это очень интересный поворот. Да, я понимаю, что история твоих отношений с Томилой куда более длительная, чем моя. Я-то был в этом доме всего четыре раза, и всегда в твоем сопровождении. Не сомневаюсь, что до меня ты водила к Томиле других ее любовников. Может, их было много. Меня все это не колышет. Я вообще не ревнивый. Я выспрашиваю тебя сейчас совсем по другой причине. Баба Катя - источник опасности для нас с Томилой, мы об этом говорили совсем недавно, когда пили вино на лоджии. И вдруг выясняется, что ты в прекрасных отношениях с внуком этой пронырливой старухи, каково!
   - Я, кажется, уже просила вас не оскорблять при мне старую, больную женщину, - с ледяной вежливостью отозвалась Шура. - Такому видному мужчине, как вы, это совсем не к лицу. Что касается Яши, то никаких особых отношений у меня с ним нет!
   - Но мы ведь не в деревне, где все встречные здороваются друг с другом!
   Шура остановилась на тротуаре и, откинув голову, смерила своего спутника не слишком добрым взглядом:
   - Послушайте, я не обязана отвечать на ваши вопросы! Да, я - ваша проводница, но вы мне - не друг и уж, тем более, не хозяин! Но все же я отвечу, чтобы раз и навсегда снять это недоразумение. Яша живет отдельно, не в этом доме, но периодически навещает бабу Катю. Очевидно, приносит ей продукты и помогает по хозяйству. Это очень стеснительный, даже робкий молодой человек, и вдобавок, похоже, одинокий. Он страдает, и мне захотелось ободрить его улыбкой. Я стала кивать ему при встречах, пару раз пыталась втянуть его в разговор, а его имя услышала случайно, когда при мне его окликнул кто-то из соседей. Несколько раз я видела его в форменной одежде, из чего заключила, то он служит в телефонной компании. Вот и вся история наших "отношений".
   - Так он служит в телефонной компании!
   - Я точно не знаю. Может, служит, может, служил когда-то. Я просто видела на нем форменный пиджак с эмблемой. Теперь о Томиле, чтобы расставить все точки над "и". Я согласилась быть вашей спутницей лишь по ее просьбе, о чем уже глубоко сожалею. Была ли я проводницей других ее мужчин - не ваше дело! Но я знаю точно: строить подобные предположения за спиной любимой женщины - низость! Не сомневайтесь, что наш разговор я обязательно передам Томиле. Вы удовлетворены? Допрос окончен? Тогда давайте расстанемся прямо здесь, я очень спешу!
   - Да не ерепенься ты, Шурка, не строй из себя девчонку-недотрогу! - Шумайлов определенно не желал воспринимать всерьез выпады своей спутницы. - Я же не просто так расспрашиваю. Не из праздного любопытства. И уж точно не для того, чтобы ущемить твою женскую гордость! Дело-то явно пахнет керосином. Я всего лишь хочу предупредить осложнения, которые могут коснуться всех нас, включая, между прочим, и тебя. Вот что, подруга: а давай-ка, мы с тобой заскочим сейчас в кафе-мороженое, и за порцией пломбира с коньяком обсудим одну версию, которая, признаться, не дает мне покоя.
   - Я же вам сказала, что спешу!
   - Не брыкайся! - приказным тоном оборвал он ее. - Есть конкретный разговор. Думаю, он и тебе будет интересен. Притом, что надолго я тебя не задержу, успеешь еще по своим женским делам.
   Поколебавшись немного, Шура пошла с ним рядом.
   Не оборачиваясь, Шумайлов сделал жест в сторону арки, под которой скрылся Яша:
   - А ведь я уже видел где-то этого парня с его змеиным взглядом... Но где?!
  
   8.
   Несмотря на неброскую вывеску, это было дорогое кафе - с мягкими диванами, кондиционерами и соблазнительной витриной, где стояли вазочки с лакомствами, ценники на которых вмиг отпугивали обладателей тощих кошельков.
   Шура бывала здесь несколько раз вместе с Томилой, всегда по ее приглашению, разумеется.
   Сама она по доброй воле ни за что не зашла бы сюда.
   А вот Шумайлова проблема дороговизны, похоже, не волновала.
   Он заказал две порции мороженого и две рюмки коньяка, даже не заглянув в меню.
   Ну, да, он ведь тоже, как и Томила, принадлежал другому миру, где счет деньгам велся совсем по другим правилам...
   - Итак, я снова возвращаюсь к личности бабы Кати, - заговорил он, когда они расположились за столиком. - Меня, госпожа Шура, весьма интересует вопрос следующего свойства. Как эта вредная старушенция, видишь, идя тебе навстречу, я уже не называю ее ведьмой, поступает с разоблаченными ею изменщиками и изменщицами? Выжигает им лилию на правом плече? Мажет дверь дегтем? Обсуждает их поведение в кругу других таких же бабуль? Или же распахивает настежь окно и с высоты своего третьего этажа бичует грешников суровой проповедью? Ведь за столько лет наблюдений она, наверняка, подсмотрела чертову уйму адюльтеров. Ты, как регулярная посетительница двора, должна ведь знать хоть что-то по этому поводу?
   - Да не было никаких разоблачений и скандалов! Она просто смотрит.
   - А как же замечательная история с несостоявшимся ограблением богатеньких квартир?
   - Но это же совсем другое!
   - Не скажи! Вот, смотри, что получается. Объясняю на пальцах. Бабка, вооруженная сверхмощным биноклем, раскрывает некие семейные тайны. Как она распоряжается этой информацией? Записывает ее в тетрадь? Ведет этакий "Дневник старой девы"? Сомневаюсь! Мне кажется, наивная ты душа, что наша чудесная бабуля, не поднимая лишнего шума, шантажирует тех, кто попал ей на заметку. Приятный такой приварок к пенсии, а?
   - Как вам только такое в голову могло придти! - возмутилась Шура. - Полная ерунда! Она ведь из дому почти не выходит.
   - Шантажисту не обязательно выходить из дому, - усмехнулся Шумайлов. - Существуют телефоны, компьютеры, другие средства связи. А может, что, скорее всего, у нее есть надежный почтальон, так сказать, дипломатический представитель, который по ее указке улаживает все деликатные вопросы.
   - В любом случае, я не намерена обсуждать эти глупости! - отрезала Шура.
   К угощению она даже не притронулась.
   - Значит, я не задел тебя за живое, - сокрушенно вздохнул Шумайлов. - Ладно, попробую подойти с другой стороны. Следи за моей логикой, женщина! Как ты думаешь, если есть тайна, в которую посвящены трое, то где следует искать источник утечки информации?
   - Я что-то не пойму, почему вы все время говорите намеками?! - она выпрямилась в своем кресле.
   - Почему? - недобро усмехнулся он. - Да по той простой причине, что вчера днем мне позвонил по домашнему телефону какой-то тип и прошипел в трубку, как удав: "Гуляеш-ш-шь, Ш-ш-шумайлов? Ну, гуляй, пока не ш-ш-шарахнул ш-ш-тормяга"... И голос такой неприятный, шкворчащий, как прогорклое сало на сковороде...
   Вот на этот раз Шумайлов действительно обезоружил ее! Ошеломил, огорошил, вызвал секундный паралич дыхания.
   Перед внутренним взором Шуры опять промелькнуло жуткое видение: летящий топорик и злобное шипение из темноты: "Ш-ш-шурёныш-ш-ш"...
   - Господи! - она непроизвольно поднесла правую руку к груди: - Что же это такое?!
   - Как мне представляется, это и есть первая стадия шантажа, - уверенно заявил Шумайлов. - И занимается этим сообщник нашей наблюдательной старушки. Но кто он, этот сообщник? Сказать по правде, Шурка, поначалу я грешил на тебя...
   - На меня? - не сразу поняла она.
   - Ну, да. Нам с Томилой болтать нет никакого резона. У нее - важный муж, у меня - важная мама плюс жена-истеричка. Если хоть кто-то из них пронюхает про наш роман, быть большому скандалу. Очень большому! При этом я нахожусь в большей опасности, чем Тома. Ты же ее знаешь, она все равно обведет своего благоверного вокруг пальца! А вот моя милая мамочка с моей милой женушкой сожрут меня поедом и даже косточек не выплюнут! Но кто же в результате окажется в выигрыше? Согласись, дорогуша, у меня были основания считать, что это ты...
   - Что - я?
   - Ты - малообеспеченная женщина, одна растишь двух пацанов. У тебя масса бытовых проблем, а денег вечно не хватает, верно? И тут ты становишься обладательницей тайны двух состоятельных любовников. Так отчего бы тебе не шепнуть словечко старой карге, которая, по моему глубочайшему убеждению, давно делает гешефт на подобных интрижках?!
   Шура уже взяла себя в руки. Она поднялась, темные глаза метали молнии:
   - Довольно! Прощайте! Я больше не ваша проводница!
   Шумайлов ухватил ее за локоть и резким движением усадил в кресло:
   - Да погоди горячиться, дуреха! Дело серьезное! Извини, если я задел ненароком твое чертово самолюбие! У меня такая манера выражаться! Я все же считаю, что мы с тобой - ну, не друзья, но добрые приятели, а значит, имеем право резать друг другу в глаза правду-матку!
   - Знаете, что я вам скажу? Если уж вам был такой звонок, то для начала надо было отменить сегодняшнюю встречу! Почему вы этого не сделали?!
   - Рано еще ударяться в панику! - покачал головой Шумайлов. - И вообще, в нашем положении сейчас самое главное - вычислить почтальона. Ну, того, кто звонил! Конечно, можно было бы предположить, что меня пытается разыграть кто-то из моих приятелей. Но штука в том, что на этот раз я никого из них не посвящал в свою тайну. Даже не заикался о Томиле, клянусь! Затем я подумал о тебе. Но ты не вписываешься в эту схему, Шурка! Ты человек с принципами, и в этом твоя специфика. Так кто же звонил?! - На его лице появилась торжествующая улыбка. - Теперь, благодаря тебе, я понял, кто! Яша, это он, на все сто!
   - Яша?! - негодующе воскликнула Шура. - Да ведь это самый тихий, самый скромный в нашем городе молодой человек!
   - Именно такие застенчивые тихони, такие пай-мальчики и находят удовлетворение в разных забавах, вроде телефонного терроризма! Тем более что этому Яше, наверняка, известны все тайны телефонной связи, и он знает, как избежать ловушки.
   - Вы снова заблуждаетесь! Ну, какой же он террорист!
   - Ты, Шурка, просто слишком хорошо думаешь о людях. Но я-то сразу понял по его ужимкам, по его бегающим глазкам, что это за птица! А по дороге сюда вспомнил, что видел этого тихоню возле своего дома. Он следил за мной, уверяю тебя! Узнал адрес, фамилию, затем через компьютер вызнал номер телефона... Он и сегодня встретился нам вовсе не случайно! Ладно, я устрою ему маленькую проверку, и когда он попадется в ловушку, сама убедишься, что я был прав!
   - Я правильно поняла, что следующего свидания не будет? - спросила Шура.
   - Я позвоню тебе на мобильник, проводница!
   Шура поднялась (к коньяку и мороженому она так и не притронулась):
   - Спасибо за угощение. Всего доброго, мне и вправду надо идти...
   Игнорируя уже его возможные реплики, она выбралась из-за стола и направилась к выходу, стараясь не сбиваться с твердого шага.
  
   9.
   Как это ни удивительно, но разговор в кафе не только не встревожил, но, напротив, немного успокоил Шуру.
   Больше всего на свете она боялась, что бывший муж Анатолий сбежит из тюрьмы, выследит ее и в удобный момент исполнит свое страшное обещание.
   Когда начались эти звонки, она ведь так и подумала, что он затаился где-то рядом и приступил к исполнению некоего плана изощренной мести, придумать который времени у него было вдоволь.
   Да и что иное она могла вообразить, если ни один человек в мире не знал, что бывший муж, и только он один, наедине называл ее в иные минуты "Шурёнышем"?! Сначала это придуманное им имя звучало в его устах мягко, нежно и ласково, будто песня, словно любовный зов... И лишь позднее, по мере того, как он впадал в беспробудное безумие, это звукосочетание стало ассоциироваться со змеиным шипением, затаенной, а затем и прямой угрозой...
   Разумом Шура понимала, что, даже сбежав из далекой колонии, Анатолий вряд ли осмелился бы вернуться в город, тем более обосноваться где-то поблизости от нее.
   Но это телефонное шипение заставляло ее забыть обо всех доводах рассудка, оно проникало в самые глубинные уголки ее души, отзываясь там жутким эхом.
   Ведь никто же не знал!
   Кроме, может, Томилы. Но Томила, скорее всего, давным-давно забыла об этом странном прозвище.
   Томила живет другой жизнью. Она не копит воспоминания, называя их балластом, который мешает чувству полета.
   И вот вдруг выясняется, что по телефону запугивают, причем тем же самым приёмом, не только ее, Шуру, но и вальяжного, самовлюбленного Шумайлова, этого баловня судьбы!
   Напрашивается вывод, что это делает один и тот же человек!
   Но кто он?
   По крайней мере, теперь ясно хотя бы то, что телефонный маньяк-невидимка - это кто-то совсем другой, не Анатолий!
   Ведь ее бывший муж не имеет никакого представления о существовании Шумайлова.
   А уж грешить на Яшу и вовсе кощунственно!
   Даже вообразить невозможно, что Яша, этот тихий, робкий мужчина-ребенок способен на подобную подлость!
   Пусть Шумайлов пеняет лучше на собственный длинный язык!
   Такого болтуна, как он, еще поискать!
   Врёт, конечно, что не рассказывал в кругу приятелей о своем романе с Томилой.
   Еще как рассказывал, и наверняка, со всеми подробностями!
   Вот кто-то из них и решил его разыграть, а для пущего эффекта сначала начал звонить ей, Шуре. Ведь у обеих жертв в именах присутствует звук "Ш". Эти шутники-бездельники просто с жиру бесятся, всё, что угодно, готовы обхохотать! Недаром говорят: у богатых свои причуды.
   Так-то оно так, но откуда приятели Шумайлова могли вызнать про "Шуреныша"?
   Мозаика явно не складывалась, и все же Шуре стало чуточку спокойней.
   Ее мысли снова переключились на "подопечного".
   Еще с первой встречи она почуяла в Шумайлове какую-то червоточинку, но ради подруги гасила в себе приступы интуитивной неприязни к нему. А теперь тлевший огонек разгорелся и заполыхал в полную силу. Фальшивый он какой-то, этот "Аполлон", неискренний! Взял, и обвинил ее в предательстве, затем с такой же легкостью перекинулся на беднягу Яшу...
   Ой, да ну его куда подальше, Шумайлова! Еще переживать из-за его выходок! Вот уж кому-кому, а этому субъекту она сочувствовать не станет! Если он может позволить себе сделать заказ в дорогом кафе, даже не глядя на ценники, то уж выкрутится из неприятной ситуации как-нибудь сам. Но его "проводницей" она больше не будет никогда...
   Время было еще довольно раннее, но возвращаться на службу Шуру не собиралась; влиятельная подруга "освободила" ее на полный рабочий день.
   От троллейбусной остановки до дома, где жила Шура, было недалеко: метров триста по широкой и тихой в этот час улице.
   Одно неудобство: от самого начала улицы на добрую сотню метров тянулась стройка, огороженная вдоль тротуара забором, к которому примыкал деревянный проход с навесом.
   Уже года три, как стройку заморозили, за это время настил расшатался, доски так и гуляли под ногами. Того и гляди, каблук провалится в щель, и останешься без новых туфель, а то и ступню подвернешь.
   Проход захватывал не только всю фасадную длину заброшенной стройки, но и часть соседней, тянувшейся за ней площадки, где шумел небольшой межквартальный базарчик - десятка три маленьких магазинчиков и лавчонок.
   В летне-осенний сезон пригородные хозяйства устраивали здесь ярмарки. Цены были заметно ниже, чем в супермаркетах, и сюда повадились приезжать пенсионеры даже из других районов города.
   Ну, а Шуре, которая жила по соседству, сам бог велел заглядывать сюда при всяком удобном случае.
   Она и сегодня свернула бы к торговым палаткам, благо, что и время для этого имелось, но Томила нагрузила ее таким тяжелым пакетом с фруктами - килограммов пять, если не больше, спасибо ей, - что Шура решила прямиком следовать домой.
   Она вступила в теневую часть навеса, где даже в этот яркий летний день царил полумрак, и тут откуда-то со стороны, словно бы из-за забора, до нее донеслось угрожающее шипение: "Ш-ш-ш-шш..."
   Шура вздрогнула и ускорила шаг, ободряя себя: "Дурочка, тебе все это показалось; рабочие включили какую-то установку, а ты опять вообразила невесть что"...
   Наконец, это тягостное испытание в виде хождения по гуляющим доскам закончилось, и она ступила на нормальный тротуар, залитый солнцем.
   До ее дома было рукой подать.
   Скорее туда, в свою обитель!
   Сбросить туфли и одежду, закрыться на замки и цепочку и принять душ! А затем походить по пустой квартире обнаженной, чтобы кожа подышала воздухом.
   У себя дома она в полной безопасности, хотя там и нет такой хитрой сигнализации, как у Томилы.
  
   10.
   В прихожей она сбросила туфли, затем прошла в свою комнату.
   Сняла и теперь уже без спешки осмотрела со всех сторон подаренную юбку.
   Ну, с обновой тебя, Шура!
   Спасибо Томиле!
   Она аккуратно повесила юбку на держатель, затем сбросила с себя нижнее белье, раскритикованное подругой.
   Направилась было в ванную, но что-то удержало ее.
   Шура вернулась к шкафу и увидела свое отражение в зеркале - от колен и выше.
   Шагнула назад. Раз, и другой.
   Ну, вот теперь она вся в зеркале - от кончиков пальцев на ногах до макушки.
   Прищурившись, она внимательно изучала свое отражение. Будто оценивала другую женщину. Критически, но не впадая в крайности.
   Вот ты вся, как есть! В чем мать родила. Александра Михайловна Будилина, Шура, Шурка, Шурочка. Шура-проводница, 37-ми лет. "Шурёныш"... Невезучая в личной жизни. Не пользующаяся успехом у мужчин. Да что там успехом - даже их вниманием! Не удостаиваемая ими даже мимолетного взгляда!
   А почему, собственно? Ну, не уродина же она!
   Кожа у нее смуглая от природы и чистая.
   Лицо широковатое, но не лунообразное, за счет слегка выступающих скул.
   Глаза немного раскосые, степного типа, что придает лицу задорное выражение.
   Никаких горьких складок у губ! Напротив, в их изгибе таится улыбка, готовая расцвести в любой миг.
   Зубы ровные, один к одному, как зернышки в початке.
   Черные, жестковатые, слегка вьющиеся волосы лежат аккуратной шапкой.
   Вот шея, пожалуй, коротковата, да. Тут уж ничего не попишешь. Зато без единой морщинки!
   Груди средние, с темно-розовыми сосками, не висят и разделены очень даже приятной ложбинкой. Животика практически нет. Талия, конечно, не осиная. Крепкая, но не как у бегемотихи. Нормальная талия. А попа очень даже ничего. Круглая, тугая.
   И ноги ничего. Уж точно, стройнее, чем у Томилы.
   Фигура немного коренастая. Нет той изящной тонкости, что у современных манекенщиц.
   Зато в ней чувствуется сила, приправленная щедрой щепотью южной пылкости.
   Да, это фигура нормальной, здоровой женщины, родившей двух славных мальчуганов, умных и тоже здоровых.
   А этот розовый шрам на левом плече совсем ее не портит. Да и не увидишь его, пока не снимешь блузку. А второй шрам, у виска, легко скрыть прической или поворотом головы.
   Нет, не в шрамах причина ее одиночества.
   А в чем же?!
   Она прикоснулась руками к грудям, медленно провела ладонями по животу и соединила их на черном треугольнике внизу.
   Так в чем же причина? Почему все вокруг имеют близкого человека, а она всё одна и одна? Ей не нужен сказочный принц, не нужны никакие алые паруса. Просто, чтобы рядом был он, тот, который любил бы ее и имел бы нежные руки. Пускай он будет некрасивым, лысым, даже старше ее лет на пятнадцать, неважно! Лишь бы любил, и чтобы мог защитить ее в беде.
   А уж она бы его не обидела. Она не ханжа, она умеет ласкать, и ласкала бы его так, что он не стал бы бегать на сторону.
   Томила говорит, что не может выдержать без мужчины больше трех дней.
   А сколько терпит она, Шура?
   Муж сидит уже четвертый год, но разве у них была нормальная интимная жизнь до того кошмарного вечера? Последние два года он жил какой-то своей, пьяной жизнью, и к ней почти не прикасался. А ведь когда-то у них все было иначе...
   Ладно, не надо о нем думать, он сам выбрал свою дорожку, и пусть никто не говорит, что она не боролась за него. Но есть вещи, которые выше женских сил...
   Единственным мужчиной, который входил в нее за весь этот период, был Варенухин, и случилось это совсем недавно.
   Но даже вспоминать о нем уже не хочется! Просто мистика какая-то!
   А ведь, по первому впечатлению, он даже понравился. Казался таким скромным, но преисполненным внутреннего достоинства.
   Новый сотрудник соседнего отдела, он впервые вышел на работу как раз в день рождения Леночки Веретенниковой.
   Как было заведено у них в конторе, ближе к вечеру накрыли стол. Вино лилось рекой, такое вдруг у всех появилось игривое настроение. И этот Варенухин начал ухаживать за ней после третьей рюмки. Видимо, понял своей мужской интуицией, что из всех присутствовавших дам одинокая только она, Шура. Ухаживал он ненавязчиво, даже красиво. А потом пошел ее провожать. Она была не против. В смысле, не против продолжения. В холле, за колонной, он в первый раз ее поцеловал. И ей вдруг показалось, что это он, ее мужчина, с нежными руками. И она сразу же решила про себя, что сегодня не будет противиться и всему остальному. Пускай он ее возьмет. Хотя бы один-единственный раз. Ничего, что это после бурной вечеринки. Ну и пусть! Да неужели она не имеет права на любовное приключение? Разве она не из того же теста, что и Томила?! В тот момент в нее будто переселилась душа любвеобильной подруги.
   Она, Шура, добровольно встала на край пропасти, соглашаясь по его настоянию лететь вниз, в бездну!
   Только на одно она была не согласна - вести его домой, хотя дети уже уехали к бабушке.
   Нет, где угодно, только не дома!
   Однако и Варенухин не мог пригласить ее к себе - он был женат.
   Но ведь в летнюю пору несложно найти и другой вариант, верно?
   Недалеко от офиса шумел своей листвой обычно пустовавший по вечерам парк, в дальней части которого имелось немало укромных уголков.
   Шура знала об этом от молодых сотрудниц, которые безо всякого стеснения обсуждали между собой интимные похождения, собственные или общих знакомых.
   Она сама повела его вглубь зеленого массива, и вот они оказались за стеной густого кустарника, у какой-то одинокой скамейки.
   Она лишь укрепилась в своем желании плыть по волнам этого авантюрного приключения, следовать всему тому, что предложит ей ее спутник.
   Именно здесь, на этой скамейке, она впервые после длительного перерыва ощутила мужчину в себе.
   Она словно бы оказалась на высоком утесе, и огромный пенный вал катил в ее сторону, зовя погрузиться в его ласкающие глубины с головой. Давно забытая легкость охватила ее. Вот сейчас... сейчас будет желанный и неудержимый прыжок... Еще миг, и она сольется с этим океаном блаженства, а затем взлетит на высоком гребне туда, к звездам...
   Вал вдруг замер, как стеклянный, и с сухим шорохом откатил назад.
   Варенухин оторвался от нее и принялся приводить в порядок свою одежду.
   Какой-то секундочки, какого-то крохотного мгновения не хватило, чтобы она испытала чувство полета, в который успела поверить.
   Горячая кровь, тормозя свой бешеный бег по жилам, приливала к голове.
   И все равно в тот вечер она была благодарна своему нежданному партнеру.
   Но сейчас ей не хотелось думать ни о том вечере, ни о Варенухине.
   Ее рука все энергичнее скользила между бедер.
   Шура вдруг снова оказалась на том самом утесе и увидела накатывавший вал.
   Ладно, она сейчас взлетит, пусть даже так.
   Уж сейчас-то ей ничто не помешает!
   Трель телефонного звонка доказала ей, что она снова ошиблась.
   И пенистый вал, и утес сразу же перенеслись в какой-то другой мир.
   Шура бросилась в прихожую, схватила трубку.
   А вдруг, это ее мальчики звонят?!
   "Ш-шалиш-шь, Ш-шурёныш-ш"... - прошипел знакомый уже голос, прошипел с таким сарказмом, словно неизвестный абонент подсматривал со стороны, чем она сейчас занималась.
   Ей сделалось страшно и одновременно стыдно за то, что она сейчас голая.
   Швырнув трубку в гнездо, словно та была раскаленной, Шура метнулась в комнату, схватила с кресла свой домашний халат и торопливо надела его на себя.
   Ох, напрасно она успокоилась после признания Шумайлова!
   Быть может, подбираются и не к нему вовсе, а к ней, Шуре?! Но зачем, зачем, ведь у нее ничего нет, кроме ее деточек!
   Только не надо паниковать, не надо обмирать от ужаса!
   Держи себя в руках Шурка, Шура-Шурочка!
   Она громко включила музыку, бросилась за ведром и шваброй.
   Надо устроить в квартире капитальную уборку, навести идеальную чистоту и порядок, и тогда черные мысли сами собой отступят прочь.
  
   11.
   Впрочем, зачем бога гневить, разве не было в ее жизни светлых сторон?
   Взять хотя бы ее последнее место работы.
   В понимании Шуры, это была и не служба даже, а настоящая синекура.
   Офис назывался "Фонд технической мысли" и занимался, главным образом, тем, что плодил и перелопачивал груды всевозможных бумаг.
   Конкретной обязанностью Шуры было сканирование и копирование печатной продукции по заказам.
   Ей приносили технические газеты и журналы, брошюры, доклады и авторефераты, где другими сотрудниками были помечены звездочками абзацы, а то и целые статьи, которые требовалось сканировать, затем перевести в стандартный формат, после чего вывести на принтер и, наконец, подшить готовые листочки в отдельную папку.
   Ах, да, еще позвонить заказчику и сообщить, что работа выполнена, и за ней можно присылать курьера.
   При этом, за редчайшим исключением, никто, включая заказчиков, Шуру никогда не торопил.
   Работу можно было сделать сразу же, но не возбранялось отложить ее на завтра-послезавтра, а то и до конца недели.
   Вдобавок случались периоды, когда никаких заказов не было вообще, и уж тут в офисе начиналась вольная жизнь со всеми ее нюансами.
   По части дисциплины здесь тоже не донимали особыми строгостями.
   Правда, приходить на службу следовало вовремя, к половине десятого утра, да еще расписаться в журнале на вахте, а вот уйти по своим делам на три-четыре часа можно было в любое время, сославшись на "срочную встречу с заказчиком".
   Но главное, в офисе платили вполне прилично, да и премии давали регулярно.
   Не такие крутые, конечно, как в банковской системе, но и не по минимуму.
   Во всяком случае, Шура получала здесь раза в три больше, чем на прежней своей службе, вдобавок, забыла, что такое нервотрепка.
   В золоте не купалась, но на всё необходимое хватало вполне, да еще она умудрялась откладывать кое-что на "черный день".
   Для нее, матери-одиночки, воспитывавшей двух сыновей-школьников, которые быстро росли, и для которых почти каждый год приходилось полностью обновлять гардероб, это "теплое местечко" стало настоящим спасением.
   Разве не о такой работе мечтает всякая женщина, на которой лежит дом?!
   Но как Шуре удалось попасть сюда?
   Вы же понимаете, что чудес в этой сфере не бывает.
   Спасибо Томиле, это она всё устроила вскоре после того, как Анатолию вынесли приговор.
   Шура в тот период находилась в жутком стрессовом состоянии, и подруга, сама лишь недавно ставшая женой влиятельного человека, взяла ее под свою опеку, помогала и словом, и душевным участием, и деньгами. А затем поговорила со своим Калановым, тот позвонил кому-то, и вопрос об удобной работе для Шуры был решен в одну минуту.
   В офисе ходили слухи, что Каланов сам имел какое-то косвенное отношение к "Фонду технической мысли", хотя здесь он никогда не появлялся.
   Да и сама Шура уже с первых дней своей работы поняла, что одно лишь имя этого человека служит ей надежным щитом.
   Ирина Григорьевна Вайновская, начальница отдела, 45-летняя женщина-вулкан с расшатанной нервной системой, регулярно устраивала разносы своим подчиненным.
   Но только не Шуре, по отношению к которой демонстрировала подчеркнутую уважительность.
   Впрочем, и Шура, со своей стороны, надо отдать должное, никогда не подавала той повода для раздражительности, в отличие от некоторых своих коллег.
   Вообще, в их чисто женском отделе замужем была только одна сотрудница - молчаливая толстушка Виолетта, которая держалась особняком от коллектива.
   Настроение же в отделе задавала группа из четырех молодых, до тридцати лет, особ, красавиц, как на подбор, причем разного типа.
   Вот они-то, все без исключения, злоупотребляли возможностью надолго отлучаться с работы, даже не пытаясь придерживаться хоть какой-то очередности.
   У каждой из них не было отбоя от кавалеров, менявшихся с неотвратимой регулярностью.
   Все перипетии своих интимных переживаний дамы активно обсуждали вслух, притом в полный голос, порой на трагической ноте, со слезинками на глазах, но чаще, отпуская язвительные шпильки не только по адресу неверных партнеров, но и в сторону друг друга.
   (Именно из их словесных дуэлей Шура узнала об уединенности дальнего уголка парка, куда и повела в тот вечер Варенухина.)
   Иногда выяснения позиций перехлестывали через край, и тогда Ирина Григорьевна требовала прекратить истерику и немедленно вернуться к исполнению служебных обязанностей.
   Но порой ядовитые стрелы летели и в ее сторону. И тогда Ирина Григорьевна, чьи отчаянные попытки удержать уходившую свежесть ни для кого не являлись секретом, тоже срывалась на крик, теряла над собой контроль.
   Роль миротворца, в конечном счете, доставалась Шуре, и она вела ее столь искусно, что буря постепенно затихала, на лицах появлялись виноватые улыбки, после чего следовала прочувственная процедура взаимного прощения обид.
   Когда мир устанавливался окончательно, Ирина Григорьевна обычно восклицала: "Шурочка, какой же вы счастливый человек, с вашим здравомыслием и уравновешенностью! Что бы мы все делали без вас?!"
   И Шура, подыгрывая ей, принимала театральную позу и задорно отвечала в тон: "Кто хотел увидеть счастливого человека?! Посмотрите же на меня, это я!"
   И все опять улыбались ей, вполне искренне соглашаясь с прозвучавшей оценкой.
   Кстати говоря, все эти дамы тоже устроились сюда по протекции.
   Включая Ирину Григорьевну, которая, по слухам, когда-то пережила бурный роман с важной шишкой из городской администрации.
   Однако ни одна из них, даже начальница, не была ограждена от служебных невзгод так надежно, как Шура.
   Ее защищало не только грозное имя Каланова, о котором в точности никто ничего не знал, но теперь уже и положение Томилы, слухи о влиянии которой на супруга, как и о ее давней дружбе с Шурой, каким-то загадочным образом просочились в среду сотрудников "Фонда".
   Так или иначе, но когда у Томилы возникало желание пообщаться с подругой в будний день, она звонила Ирине Григорьевне, и та послушно отпускала Шурочку с работы, не задавая никаких вопросов.
   Ну, чем не синекура?!
   Положа руку на сердце, разве у Шуры совсем уж не было оснований называть себя "счастливым человеком"?
   Со своим одиночеством она уже смирилась, давно научившись подавлять мечты о нежной мужской руке.
   Да и разве это классическое одиночество, если у нее подрастали два чудных мальчика, которым она не могла нарадоваться!
   Она уже договорилась с собой, что посвятит оставшуюся ей жизнь тому, что поставит их на ноги, даст им приличное образование.
   Вот в этом-то и есть ее подлинное счастье!
   И все было бы просто замечательно, если бы не эти необъяснимые звонки, которые, начавшись на прошлой неделе, терзали ей душу.
  
   12.
   Шура поднималась по лестнице на свой второй офисный этаж.
   В руке у нее был чайник, который она только что вскипятила в бытовке внизу.
   Едва она миновала лестничную площадку, где обычно царил легкий сумрак, как за спиной послышались быстрые, хотя и осторожные шаги, и в следующую секунду преследователь ущипнул ее за правую ягодицу.
   Шура гневно обернулась: так и есть, Варенухин, и опять уже подшофе с утра!
   - Леонид Васильевич, я, кажется, просила вас избавить меня от ваших любезностей!
   - Да брось ты, Шурка! - в развязной манере, свойственной ему после принятия "на грудь", начал он. - Давай спокойно поговорим! Какая муха вдруг тебя укусила?! В парке ты не очень-то ломалась...
   Шура окинула его взглядом, в котором смешались брезгливость и жалость:
   - В последний раз предупреждаю вас, Леонид Васильевич: забудьте о том, что было в парке! Считайте, что это вам приснилось!
   Варенухин, однако, был настроен по-боевому под влиянием винных паров:
   - Да что ты строишь из себя недотрогу?! Тоже мне, цаца выискалась! Я всё про тебя знаю, Шурка, всё!
   - Что такого вы можете знать про меня?! - нахмурилась она, крепче сжимая пальцы.
   - Знаю, что никого у тебя нет, Шурка! Никому ты не нужна! Так и состаришься одна в холодной постели! А я - вот он! Ну же! - он сделал попытку заключить ее в объятья.
   Она выставила вперед левую ладонь, а правой рукой подняла чайник выше.
   - Здесь у меня кипяток, понял?! Крутой! Еще один шаг, и все это польется тебе прямо в штаны, даже не сомневайся! - нежданно для себя она плеснула кипятком на ступеньку перед ним, при этом несколько капель все же попали ему на брюки.
   - Шурка!
   - Уйди, говорю! Сказано: конец той истории!
   Варенухин, что-то бормоча, ретировался.
   А вдруг это он шипел в трубку, мелькнуло у Шуры? Да нет же! Откуда ему знать про "Шурёныша"?! И о Шумайлове он тоже понятия не имеет... К тому же, Варенухин - человек слабый, безвольный, вялый. Одно слово - горький пьяница. Ах, как же она ошиблась в нем! Теперь вот пристает, будто репейник. Но на телефонные угрозы духу у него не хватило бы. Звонивший незнакомец обладал энергией, пускай недоброй и подлой, но энергией, она сразу почувствовала это по его голосу. Потому-то и натерпелась страху.
   Нет, Варенухина тоже можно исключить из списка.
   Но кто же тогда остается в этом списке, кто?!
   Дверь отдела открылась, из кабинета выглянула Лена Веретенникова, крашеная блондинка:
   - Ой, Шура! Тебя к телефону!
   - Кто спрашивает?
   - Какой-то мужчина, но он не представился. - Она хихикнула: - Похоже, что из крутых. Слышала бы ты его голос!
   По спине Шуры пробежал холодок: а вдруг это он, ее безжалостный преследователь-невидимка?!
   Вот сейчас прошипит снова в трубку, а у нее на целый день будет испорчено настроение.
   - Ну, что же ты медлишь? - удивилась Леночка.
   - Да-да, я сейчас...
   Поставив чайник на столик для полдников, она прошла к аппарату.
   - "Фонд технической мысли", слушаю, Будилина! - в привычной манере произнесла она, несмотря на волнение.
   - Александра Михайловна? - густым басом уточнил абонент.
   Нет, он не шипел, но уже в следующую секунду Шурочка, узнав его по голосу, едва удержалась на ногах.
   Ибо человек, находившийся на другом конце провода, был ни кто иной, как Каланов.
   Никогда прежде, ни разу за весь период замужества Томилы, он не звонил Шуре и даже не обращался к ней напрямую с каким-либо вопросом в тех редких случаях, когда они пересекались в домашней обстановке.
   Она не успела еще осмыслить ситуацию, как первая же фраза Каланова окончательно сбила ее с толку.
   - Вы уже обедали, Александра Михайловна?
   Ух, ты! Он обращался к ней на "вы", да еще по имени-отчеству!
   - Да... нет... собираемся с девочками... - растерянно пробормотала она.
   - Давай-ка пообедаем вместе, не возражаете? Я вас приглашаю. Через полчаса буду ждать в машине в конце квартала, за углом. Не надо, чтобы ваши коллеги видели нас вместе, согласны?
   - Да-да, конечно, я понимаю...
   Но она ничего не понимала. Она пребывала в полном смятении.
   - О нашем разговоре никому ни слова, особенно Томиле. Ну, до встречи!
   Господи, что же означает это приглашение?!
  
   13.
   Везет же ей в последнее время на званые обеды с людьми из другого мира!
   Сначала Шумайлов, теперь вот Каланов.
   Но зачем ее зовет этот загадочный человек?
   А вдруг он что-то узнал?
   Вдруг начнет расспрашивать про любовные тайны Томилы?!
   Чуточку успокаивало лишь то, что в медном басе Каланова она не уловила агрессивных ноток.
   Но разве угадаешь, что на уме у столь властной персоны?!
   Томила не раз повторяла, что она из своего Триши веревки вьет.
   Может, и так.
   Но Шуре он внушал один лишь священный ужас.
   В этом чувстве, как ни странно, отсутствовала неприязнь, напротив, Каланов был даже по-своему симпатичен ей своей основательностью, монументальностью, всем своим суровым обликом, который ассоциировался с представлениями о порядке.
   Всё же должны были существовать в неприкаянном обществе люди, при одном взгляде на которых рядовой человек преисполнялся серьезности, вспоминал вдруг, что делу - время, а потехе - только час, и этот час давно прошел.
   Каланов, несомненно, был каким-то очень крупным начальником, точнее, боссом, организатором и руководителем мощной государственной корпорации, но какие именно рычаги он держит в руках, не знала даже Томила, как она ни подбивала клинья.
   Дома он никогда не говорил о делах, и очень твердо поставил себя так, что Томила не задавала лишних вопросов, точно так же, как он не допытывался относительно ее романов.
   По ее словам, у мужа было три сотовых телефона, но сама Томила знала номер только одного из них.
   Если ему звонил кто-нибудь по одной из "секретных" трубок, то он, прежде чем ответить, всегда выходил в другую комнату.
   Наголо бритый, плотный, высокий, крепкий, хотя и несколько косолапый, со жгучими черными бровями на гладком, смуглом лице, он производил впечатление человека, не имевшего возраста.
   Когда Томила сказала, что муж старше ее на восемнадцать лет, то Шурочка удивилась не больше, как если бы разница составила и восемь, и двадцать восемь лет.
   Иногда в текучке дня Шура вдруг ни с того, ни с сего вспоминала об этом человеке. Он неизменно представлялся ей неким вершителем чужих судеб; персоной из высших слоев той, другой жизни; влиятельной фигурой, для которой не существует невыполнимых желаний.
   Неужели Томила действительно вьет из него веревки?
   Ой, вряд ли! Попробуй из такого вить, все ладошки обдерешь...
   Уж сама она предпочитала держаться от него подальше.
   И вот он пригласил ее на обед. Сам!
   Господи, ну что же ему потребовалось от нее, Шуры?!
   Она ведь даже не знает, о чем с ним говорить, как себя держать...
  
   14.
   К месту встречи она подошла, конечно же, без опоздания, но он уже ждал в своем большом черном автомобиле с водителем.
   Задняя дверца предупредительно распахнулась перед ней, и вот Шура оказалась рядом с человеком, само присутствие которого заставляло учащённо биться ее пульс, вызывало головокружение, и она ничего не могла с собой поделать.
   Она почувствовала, с каким вниманием он изучает ее из-под своих кустистых бровей.
   "Он знает!" - промелькнуло вдруг у нее.
   Ну и пусть! Она все равно не выдаст подругу. Скажет, что Шумайлов - ее, Шуры, добрый знакомый, и что он учит их искать в Интернете товары со скидкой. Собственно, так ведь они и договаривались, "на всякий пожарный случай". И вот случай, похоже, настал...
   Между тем, после довольно продолжительной паузы Каланов вежливо поприветствовал ее, затем осведомился:
   - Забыл уточнить у вас, Александра Михайловна, вы ничего не имеете против бельгийской кухни?
   Она снова растерялась:
   - Я? Да-да... То есть, нет, конечно, не имею.
   - Они подают к мясу сладкий соус, - пояснил Каланов. - Мне сначала не понравилось, а затем, знаете ли, вошел во вкус. Думаю, и вам понравится.
   - Да-да, спасибо... - напряглась она, ожидая, когда же начнется главное.
   Но Каланов определенно не торопил события, быть может, умышленно, испытывая ее нервы.
   Короткая поездка по лабиринту боковых улочек, и вот их лимузин остановился перед респектабельным кафе, широкие окна которого были частично задернуты изнутри тяжелыми светло-коричневыми шторами.
   Уж не намёк ли это?!
   Шура снова перенеслась на время в другой мир.
   Неброский, но стильный интерьер зала, оригинальная сервировка стола, бесшумно двигавшиеся официантки в чепчиках, буфетная стойка у дальней стены с рядами коллекционных бутылок, - ясно, что это заведение для избранной публики, для людей с тугим кошельком.
   Принесли мясо, отдельно соусницу, горячие булочки, усыпанные зернышками.
   Наверное, все это было очень вкусно, но у Шуры пропал всякий аппетит.
   А Каланов никак не начинал разговор по существу, продолжая посвящать ее в тонкости бельгийской кухни.
   Шура вдруг поняла, что он растерян. Этот железобетонный человек определенно не знал, как подступиться к теме! Этому монолиту, этому сгустку всесокрушающей энергии тоже были свойственны человеческие слабости!
   А что, если его слегка подтолкнуть?
   - Трифон Христофорович, могу я высказать одно пожелание?
   - Сколько угодно!
   - Вы не могли бы называть меня не по имени-отчеству, а просто Шурой, как делают все мои друзья и знакомые? Мне так привычнее.
   - Шурой? - повторил он, выказывая некоторое удивление по поводу прозвучавшей реплики. - Хорошо, пусть будет Шура.
   Этот короткий диалог и вправду помог ему что-то преодолеть в себе, и вот он начал:
   - Послушайте, Шура! Я знаю, что вы дружите с Томилой давно, что вы никогда не ссорились, и что между вами царят доверительные отношения. Томила много рассказывала мне о вас, и всегда только в позитивном смысле. Да я и сам понял с первой нашей встречи, что вы исключительно порядочный и достойный человек.
   - Ой! - вспыхнула Шура. - Вы меня перехвалили!
   - Ничуть! Это не комплименты с моей стороны, но констатация реального положения вещей. Однако позвольте мне продолжить. Так вот... Я понимаю, что до встречи со мной у Томилочки была своя личная жизнь, были какие-то женские тайны. Я никогда не предпринимал попыток вызнать ее прошлое, и почти ничего не знаю о нем. Кроме тех эпизодов, о которых она сочла нужным рассказать мне сама, по собственной воле. - Он взглянул на собеседницу как-то по-особенному: - Понимаете, Шура, эта женщина очень дорога мне. Я готов закрывать глаза на многие ее капризы, готов потакать ее желаниям, порой весьма странным, но все же есть вещи, требующие ясности. Хотя бы для того, чтобы избежать крупных недоразумений в будущем.
   "Ну, вот, началось!"
   - Надеюсь, Шура, вы понимаете мою мысль? - сощурился он.
   - Да-да, конечно! - закивала она, лихорадочно соображая, куда же он сейчас повернет.
   - Я перейду непосредственно к делу, из-за которого, собственно, и решился потревожить вас. Так вот. Два дня назад вместе с обычной служебной почтой мне передали заклеенный конверт, на котором крупными буквами было набрано - "Каланову Т.Х. (весьма личное)". Каким образом это анонимное письмо оказалось в офисе, куда и муха без пропуска не залетит, выяснить так и не удалось. Впрочем, сейчас это неважно. В конверте находился листок бумаги с коротким компьютерным текстом. Смысл его заключался в том, что у моей жены якобы есть дочь подросткового возраста, которую Томила тщательно скрывает не только от меня, но даже от своих близких. Дочь эта живет в небольшом провинциальном городке у одной из дальних родственниц. Томила навещает ее, по меньшей мере, дважды в год под видом туристических поездок. Аноним допускает, что я не поверю его информации, и советует мне для разрешения всех сомнений нанять хорошего детектива. - Он вздохнул: - Ну, что скажете на это, Шура?
   А та уже забыла и про Шумайлова, и про свои недавние страхи. Меньше всего она ожидала услышать то, что сказал ей сейчас Каланов.
   - Трифон Христофорович! - твердым голоском выговорила она. - По-моему, это какая-то провокация. Понимаете, есть вещи, которые даже самая искушенная женщина не смогла бы скрыть от своей лучшей подруги. Да и зачем ей было бы скрывать, будь это так?! Нет-нет, никогда, ни словом, ни намеком, ни интонацией, ни взглядом... Ну, как мне вам, мужчине, такое объяснить!
   - Значит, вы считаете эту информацию ложной? - настойчиво допытывался он.
   Она скрестила руки на груди:
   - Детьми клянусь, что слышу об этом впервые!
   Он задумался.
   - Знаете, Шура, я тоже не склонен верить такого рода сообщениям. На девяносто девять процентов. Но один-то процент остается! Не в моих правилах оставлять вопрос без исчерпывающего ответа. Что, если всё так? Что, если у Томилы есть причины скрывать свою дочь?
   - Что же это за причины?
   - Мало ли. Может, с девочкой что-то неладно. Может, она калека. Может, страдает какой-то редкой болезнью.
   Шура нежданно для себя наклонилась к собеседнику над столом:
   - Трифон Христофорович, а вы у нее у самой спросите!
   - Это не лучший вариант, - вздохнул он. - Понимаете, Шура, иногда рядом с Томилой я ощущаю себя вроде слона в лавке, наполненной драгоценным, тонким хрусталем. Одно неверное движение, и можно разбить нечто очень хрупкое, чему уже не найти замены, а я этого опасаюсь. Но и чужому человеку, детективу, как советует аноним, довериться не могу. Да и не хочу! Это было бы низостью! - Он устремил на нее свой гипнотический взгляд: - Шура, я хочу просить о помощи вас.
   - Меня?! - она едва не подпрыгнула на диванчике. - Вы хотите, чтобы я шпионила за Томилой?!
   Он побарабанил своими короткими волосатыми пальцами по краю столешницы:
   - Кажется, я зашел не с того конца... Шура, суть ситуации в том, что я не собираюсь в чем-либо уличать свою супругу. Главное в другом. Если у нее действительно есть дочь, то я охотно признаю ее и возьму в наш дом. Если необходимо, подключу к делу лучших специалистов, найду самых чудодейственных врачей. Возможно, Томила попросту опасается сказать мне правду? Я стремлюсь помочь ей, хочу, чтобы между нами было полное взаимное доверие. Не надо шпионить за Томилой, но надо найти способ намекнуть ей, что у нее нет никаких оснований для тревоги.
   - То есть, вы предлагаете мне поговорить с ней от вашего имени?
   - Нет! - он с досадой рубанул воздух рукой. - Ни в коем случае! Ни про письмо, ни про нашу с вами встречу ей ничего знать не нужно! Смотрите же, Шура, это наш с вами секрет! Найдите какой-нибудь чисто женский повод, чтобы вызвать ее на откровенность, а там посмотрим...
   Он улыбнулся, и Шура вдруг поняла, что впервые в жизни видит, как улыбается этот человек.
   - Сказать по-честному, Шура, мне очень хотелось бы, чтобы автор письма оказался прав. Если у моей Томилы действительно есть дочь, я буду просто счастлив! Вы поможете мне в этой, как мне кажется, благородной акции?
   - Можно, я немного подумаю?
   Он помолчал немного, затем взял салфетку и написал на ней ряд цифр.
   - Шура, это номер моего особого служебного телефона, для самого узкого круга лиц. Позвоните мне по нему, как только узнаете что-нибудь, ладно? Вам ответит оператор, но как только вы назовете себя, он тут же соединит вас со мной. Буду с нетерпением ждать весточки от вас. Надеюсь, что вы примете моё предложение. А если в нем есть что-то такое, что кажется вам двусмысленным, то говорите прямо сейчас.
   - Нет-нет, я понимаю вашу озабоченность, но всё это так неожиданно...
   - У вас будет время обдумать мои слова в спокойной обстановке. А пока отведайте этого вина, - он кивнул на бокал.
   К ней вернулся аппетит.
   Индейка, фаршированная фисташками, со сладким соусом, была превосходна, как и кофе с пирожными на десерт.
   Каланов снова заговорил о бельгийской кухне.
   К загадочному письму они более не возвращались.
   Затем Каланов отвез ее до того места, где они встретились.
   - Вам, Шура, лучше выйти здесь, чтобы не подвергаться перекрестному допросу со стороны ваших коллег.
   - Я и сама хотела прогуляться немного, - она выпорхнула из машины.
   Что за удивительное вино было на столе?! Она и выпила-то всего два бокала, а в голове - необыкновенная легкость и хоровод приятных мыслей.
   Господи, Томила прячет ото всех свою почти взрослую дочь! Что за анекдот!
   Перед тем, как захлопнуть дверцу, Шура осведомилась:
   - А как мне следует представиться вашему оператору? По фамилии, по имени-отчеству или просто сказать, что звонит Шура?
   Она уже выпрямилась, и сейчас дверцу держал Каланов.
   Он бросил на нее снизу вверх свой грозный взгляд и ответил:
   - Можете назваться, как угодно, мой оператор будет в курсе всех возможных вариантов. Но, полагаю, предпочтительнее, если вы отрекомендуетесь как... Шурёныш. Ну, всех вам благ!
   Он помахал ей рукой и захлопнул дверцу.
   Автомобиль тронулся с места и вскоре скрылся за углом.
   А Шура по-прежнему недвижно стояла на тротуаре, словно окаменевшая.
  
   15.
   Лишь через минуту она двинулась в сторону своего офиса, ничего не замечая вокруг, а в висках стучали молоточки: "Он.. Это он звонил!.. Шурёныш... Но откуда он знает?! Зачем это ему, зачем?!"
   А ведь она почти поверила его откровениям, его сетованиям на свою роль "слона в посудной лавке", его готовности окружить заботой гипотетического ребенка. Ей даже показалось, что в его глазах стояли слезы, когда он говорил о своей привязанности к жене.
   Так значит, он притворялся?! И все эти уверения было ложью, игрой, психологическим приёмом?!
   Но зачем, зачем?!
   Между тем, паника понемногу улеглась, и Шура попыталась сложить некую картину из обрывков своих мыслей и эмоций.
   Нет, главное не в том, что он знает про "Шурёныша", а в том, то он демонстративно обнаружил перед ней это своё знание. Ясно, одним-единственным словом, он дал понять, что в курсе всех ее тайн, а значит, и томилиных тоже.
   Весь этот разговор в кафе бельгийской кухни был с его стороны фальшивым от начала до конца.
   Этот человек, называвший ее сначала по имени-отчеству, затем, по ее просьбе "Шурой", но без тени фамильярности, вдруг употребил ее интимное прозвище, что в любом случае трактовалось двусмысленно, и он вполне осознавал это.
   Знал он, очевидно, и то, что это слово в его устах приведет ее в ужас.
   Значит, именно этого он и добивался?
   Это был сигнал! Да, сигнал. Мол, меня не проведешь, я всё про вас знаю!
   Надо бы быстрее предупредить Томилу!
   А шипел по телефону, конечно же, не он, не Каланов. Он говорит глухо, отрывисто, да и тембр голоса у него другой. А тот, кто звонил, вытягивал шипящие звуки точь-в-точь, как ее муж. То есть, бывший муж. Потому-то она так и перепугалась в первый раз. У Анатолия была особая манера произносить ее имя. Поначалу, когда они жили дружно, ее это даже забавляло.
   Ладно, в сторону воспоминания.
   Ясно, что пугал ее в трубку не Каланов. Этот всесильный человек не стал бы запугивать ее по телефону лично. Не по чину ему это. Но он мог дать распоряжение кому-то другому. Хотя бы тому, кого назвал оператором...
   Но что же делать?
   А вот что: надо немедленно вызвать на встречу Томилу!
   В этот момент Шура вдруг обнаружила, что ноги сами привели ее к офису.
   Оставалось лишь перейти дорогу, но для пешеходов как раз загорелся красный.
   Шура машинально окинула взглядом фасадную плоскость здания своей замечательной конторы и даже вздрогнула от неожиданности.
   На втором этаже, в холле, у широкого окна стояла Томила.
   Она нервно курила и смотрела на улицу, но, похоже, не замечала своей лучшей подруги.
   Вчера она обещала зайти для какого-то важного разговора, но сообщила об этом спокойно, добавив, что предупредит о своем визите звонком. Нужна была какая-то очень веская причина, чтобы Томила вот так, наугад, отправилась бы на рандеву. Да еще стояла бы и ждала. Это уж точно не в ее стиле.
   "У нее какие-то новые неприятности, - догадалась Шура. - Как и у меня".
   Зажегся зеленый, и она торопливо направилась к подъезду.
  
   16.
   Лицо у Томилы было какое-то чужое: неулыбчивое, сосредоточенное и даже, не приведи бог, состарившееся. Всегда уверенную в себе львицу определенно донимали какие-то тревожные мысли.
   Тем неожиданней прозвучал ее вопрос:
   - Что случилось, Шурочка? У тебя такой вид, словно ты едва не попала под танк!
   - А я решила, что это у тебя что-то случилось, - парировала Шура. - Ты ведь даже не позвонила, что придешь. Вот я и забеспокоилась.
   - Мне с утра позвонил мой трусоватый любовник и дрожащим голосом сообщил, что, по его сведениям, внук бабы Кати - Яша прослушивает наши телефонные разговоры, и что надо, мол, их свернуть на время.
   - Он и меня пытался припугнуть вчера тайными происками Яши, - кивнула Шура.
   - Я в курсе. Если честно, то поначалу я просто посмеялась над его страхами, и вообще испытала сильное желание послать его куда подальше раз и навсегда. Но минут через десять раздался второй звонок, и уж тут мне стало не до смеха. Какой-то тип, чей голос мне совершенно не знаком, сказал в трубку: "У вашего мужа уже полгода, как есть молодая любовница. Он хочет развестись с вами, но так, чтобы вина за разрыв падала исключительно на вас. Он ведет какую-то многоходовую игру. Будьте осторожны, я ваш тайный друг, и не хочу, чтобы у вас были неприятности. Постарайтесь не давать ему повода для обвинений. Ждать развязки осталось совсем недолго". И отключил связь. Номер его мобильника высветился, конечно, но что из этого? Судя по голосу, звонил человек серьезный. Вполне реально, что это прелюдия к шантажу. Но ведь нельзя исключить и того, что это правда. Так или иначе, Шурочка ты моя дорогая, я встревожилась не на шутку. Всякие посторонние мысли полезли в голову.
   - Мне всегда казалось, что Трифон Христофорович любит только тебя! Не могу представить, чтобы он променял тебя на другую.
   - Я тоже думала, что любит. Да и сейчас так думаю. Но эти мужчины... Я тебе говорила вчера, что в последние дни он стал поглядывать на меня как-то странно. А вдруг и вправду его окрутила какая-нибудь молоденькая вертихвостка?! А вдруг он ищет предлог для развода?! Вдруг по его поручению кто-то слушает наши телефонные разговоры? Организовать прослушку - для моего мужа проще пареной репы. Поэтому звонить тебе я не стала, а решила нагрянуть без предупреждения. Ведь ты, Шурка, моя единственная подруга, которой я доверяю, как себе! Только на тебя и могу рассчитывать. Только одна ты можешь понять и успокоить меня. Надо разобраться.
   - Знаешь, что я тебе скажу, Тома? Только ты не обижайся. Если бы твой Трифон Христофорович действительно искал повод для развода, он нашел бы его давным-давно!
   Томила внимательно посмотрела на собеседницу, затем снова отвернулась к окну и выпустила струйку дыма:
   - Что ж, в определенном смысле ты права. Триша догадывался о моих мужчинах, он же не дурак! Но к моим романам он всегда относился, скажем так, со снисходительной мягкостью. Конечно, ему может не понравиться, если только он узнает, что Шумайлова я принимала дома. Но я нашла бы способ умилостивить его, и он простил бы свою женушку с большой охотой. В наших с ним отношениях это настолько общее место, что не может быть предлогом для разрыва, постарайся понять это, подруга! Нет, тут должна быть мотивация совсем другого рода. И я вовсе не исключаю, что он ищет ее. У меня появилось ощущение, что вокруг происходит нечто странное, непонятное, неосязаемое. А как противостоять тому, чего не понимаешь? Вот это меня беспокоит больше всего, Шурочка. Поэтому я пришла так неожиданно. Мне сказали, что ты ушла на обед, вот я и поднялась в холл. Надеюсь, пообедала ты нормально? А вот у меня аппетит совсем пропал.
   Шура все-таки решилась. Будь что будет, но она поступит так, как подсказывает ей сердце.
   - Держись крепче на ногах, подруга! Сейчас я сообщу тебе новость, от которой у тебя точно закружится голова. Я действительно возвращаюсь с обеда, на который меня приглашал твой Каланов!
   Ноги у Томилы, конечно, не подкосились, но изумление было неподдельным:
   - Триша?! Приглашал тебя на обед?
   - Да, и я дала ему слово хранить тайну нашей встречи. Поклянись, что не выдашь меня! Тебе ли не знать, как я боюсь твоего мужа! Точь-в-точь, как бедный кролик удава!
   - Клянусь тебе благосклонностью своей фортуны! Мы же знакомы не первый день, подруга! Я не бросаю слов на ветер и умею хранить чужие секреты, как свои собственные. Ну, рассказывай уже! Я просто сгораю от нетерпения...
   - Даже не знаю, как начать. Всё так нелепо, и так страшно...
   - Ну-ка, подруга, давай, выкладывай всё без утайки!
   - Сейчас расскажу, раз уж объявила. Но сначала, Тома, мне надо задать тебе один вопрос...
   - Ну???
   - Только не удивляйся. Ты помнишь то особое имя, которое придумал для меня Анатолий?
   - Если скажу, что не забыла, ты сама-то сильно удивишься? Шурёныш, верно? Как такое можно забыть после всего, что случилось!
   - Тогда еще вопрос: ты своему мужу называла когда-нибудь это имя?
   - А вот этого точно не припомню, хоть убей! Но даже если и обмолвилась случайно, то, во-первых, это было давно, разве что в первый год нашего брака, а, во-вторых, он точно забыл. На всё, что касается бытовых и семейных историй, у Триши память дырявая. Да зачем это тебе?!
   - Скоро узнаешь. Но сначала послушай о том, как протекала наша встреча.
   Сжато, но, не упуская ни одной важной подробности, Шура рассказала о его звонке, о "конспиративной" встрече на улице, о беседе, которая велась за столом кафе бельгийской кухни.
   Умолчала пока о последнем, ключевом эпизоде.
   Томила слушала внимательно, реагируя на повороты сюжета лишь мимикой.
   - Что за бред! - с возмущением воскликнула, наконец. - Взрослая дочь! Да будь у меня взрослая дочь, как бы я могла это скрывать на протяжении многих лет?! Да и зачем, если он сам мечтает о детях, пусть даже приемных! Нет, ни за что не поверю, что мой Триша принял эту ахинею всерьез!
   - Знаешь, Тома, пока мы сидели за столом, мне казалось, что он говорит искренне, и что он страдает. Но потом я поняла, что он попросту играл со мной, как матерый кот с глупой мышкой. Потому что произошло еще кое-что.
   - Еще кое-что? - сощурилась Томила - Что именно?
   - Когда мы прощались после обеда, Трифон Христофорович назвал меня Шурёнышем, вот что!
   Томила пожала плечами:
   - Странно, конечно, что он запомнил, но я не вижу здесь ничего ужасного.
   - Тогда послушай меня еще немного. С неделю назад, поздно вечером, около десяти, в моей квартире зазвонил городской телефон. Снимаю трубку. Сначала тишина, а затем шипение: "Спиш-ш-шь, Ш-ш-шурёныш-ш-ш"... Я так испугалась, даже трубку выронила. По голосу - вылитый Анатолий! Я так и решила, что он сбежал из колонии, чтобы расправиться со мной. До утра глаз не сомкнула.
   - Господи! - Томила прижала ее к себе, поцеловала. - Бедная моя, Шурочка! Представляю, что тебе пришлось пережить!
   - А потом было еще несколько звонков. Один домой и два на работу. И еще один звонок на мой мобильник, когда я находилась у тебя в гостях и была в лоджии одна. Всё то же самое. Специально подобранные слова с буквой "ш". Шипение, которое сводит с ума.
   - Что же ты мне сразу не сказала?!
   - Извини, но у тебя новый друг, праздник жизни, чувство полёта, что же я буду портить тебе настроение своими комплексами?
   - Не смей даже думать так, подруга! - строго заметила Томила. - Ты же знаешь, я, в отличие от тебя, редко паникую и умею взвешивать ситуацию. Давай разберемся в твоем случае прямо сейчас. Ты думаешь на Анатолия. Сколько ему еще сидеть? Лет пять?
   - Около шести. А вдруг амнистия?! Я всякий раз, когда слышу про амнистию, чуть в обморок не падаю.
   - По его статье не амнистируют, это я тебе точно говорю!
   - А вдруг он сбежит?
   - Ох, подруга, с тобой не соскучишься! Да ты хоть детективы по ящику смотришь? За беглецами сразу бросается погоня, а полиция первым делом берет под наблюдение дома их родственников. Если бы он сбежал, ты узнала бы об этом через несколько часов. - Томила задумалась ненадолго, затем улыбнулась и захлопала в ладоши. - Я, кажется, всё поняла! Как следует из тех же сериалов, у заключенных существуют свои порядки. Когда, к примеру, из колонии освобождается один из них, то его сокамерники просят исполнить на воле разные поручения. Скорее всего, твой Анатолий попросил кого-то из тех, чей срок истекал, немного припугнуть тебя, дал ему номер твоего телефона, ну и проинструктировал должным образом.
   - Только припугнуть? А вдруг еще и убить?
   - Ой, перестань! О таких вещах не просят. Это преступление, за которое опять придется сидеть. А телефонные угрозы рядовым гражданам практически ненаказуемы. Это для бывшего зэка вроде невинной шутки. Но ты вот что сделай, Шурочка. Когда он позвонит еще раз, ты не пугайся, а твердо скажи: я, мол, точно знаю, что ты сидел с моим мужем! Вот обращусь, куда следует, и там быстро вычислят, кто ты такой. Твой голос, мол, я записала на диктофон, не отвертишься! Говори с ним жестко! И ты убедишься, дорогая, что эти загадочные звонки тут же прекратятся!
   - И вправду, всё объяснилось так просто, - улыбнулась теперь и Шура. - Какая ты умница, Томочка! Я бы ни за что до этого не додумалась! Вот спасибо тебе! Даже на душе стало как-то светлее... - Она задумалась, и улыбка исчезла с ее лица. - Но, знаешь, Тома, Шумайлова тоже кто-то пугал таким же шипением... Ведь его фамилия, как и мое имя, тоже начинается на "Ш". Странно, но и подбор слов похожий, и в голосе есть что-то общее. Получается, что и мне, и ему звонит один и тот же человек.
   - Шумайлов рассказал тебе это во время ваших вчерашних посиделок за мороженым? - сощурилась Томила.
   - Ну, да. Твой Шумайлов считает, что это Яша. Но если нам обоим звонил один и тот же человек, то Яша никак не мог им быть, поскольку не знает редкого варианта моего имени. - Она подумала немного и добавила: - А если это звонил бывший зэк, то он ведь ничего не знает про Шумайлова. Значит, этот вариант тоже отпадает. И тогда получается, что звонил какой-то неизвестный, кто-то третий.
   Она не стала говорить, что этим третьим мог быть Каланов, точнее, кто-то из его доверенных лиц.
   Но Томила, видимо, и вправду умела читать ее мысли.
   - Вот теперь, подруга, я, наконец-то, поняла смысл твоих намеков! Ты считаешь, что эти звонки - дело рук моего Триши, да? Он единственный, кто знает про "Шурёныша", не могу только понять, как он вспомнил это. И он же, по крайней мере, теоретически может знать про Шумайлова. В чем, если честно, я сильно сомневаюсь.
   - Если ты сомневаешься, то не будем об этом говорить, Тома, - примирительно отозвалась Шура. - И вообще, мне кажется, что скоро всё прояснится. Надо просто немного подождать. Знаешь, я, вроде бы, успокоилась. Немного.
   - Ладно, будь по-твоему, раз уж ты успокоилась. Эх, кто бы меня успокоил?!
   - Ты такая удивительная женщина, я восхищаюсь тобой! - воскликнул Шура. - Нет, никогда не поверю, что Трифон Христофорович способен оставить тебя ради другой! Всё, что угодно, только не это!
   - Ты тоже удивительная женщина, - улыбнулась Томила - Вот вроде не сказала ничего такого, что выходило бы за рамки банальности, а мне тоже стало чуть легче. Хорошо мы поговорили с тобой, милая! А давай уединимся на полчасика в кафе, выпьем кофе с коньячком, я угощаю.
   - Нет-нет, Тома, мне пора работать.
   - Ладно, проводи хотя бы до выхода.
   Они спускались по лестнице, когда Шура, к своей досаде, увидела в вестибюле Варенухина, который, очевидно, возвращался с обеда и, похоже, успел пропустить еще стаканчик-другой.
   Меньше всего ей хотелось, чтобы он заговорил сейчас с ней.
   Но тот, не замечая подруг, свернул в коридор, и Шуре уже показалось, что всё обойдется.
   Внезапно открылась дверь канцелярии, и выглянувшая оттуда Оленька Баранова громко позвала:
   - Варенухин, вы-то мне и нужны! Срочно зайдите за новым пропуском!
   Он с демонстративной услужливостью прошагал через вестибюль, сопровождаемый зорким взглядом Томилы.
   - Так это и есть твой Варенухин? - в ее вопросе прозвучали легкие нотки иронии.
   - Он не мой, Тома, я же тебе говорила! - Шуре так и не удалось скрыть своей досады.
   - Ну, не сердись на меня за мою бестактность, хорошо? - Томила остановилась, обняла подругу и поцеловала ее в щеку: - Всё, мир? До встречи, моя дорогая! Если будешь мне звонить, не говори ничего лишнего. И вообще, нам с тобой нужно придумать особый код. Давай договоримся: если опять произойдет что-нибудь странное, добавляй в каждую фразу слово "очень". "Очень жарко на улице", "очень жмут туфли", ну и так далее. А если уж стрясется что-то чрезвычайное, то говори: "очень-очень". Видишь, как всё просто!
   - Очень-очень тебя люблю! - улыбнулась Шура.
   - И я тебя тоже, подруга, ты же знаешь. Однако, шутки в сторону! После твоего звонка с кодовым словом я сразу же отпрошу тебя у твоей начальницы. Придумаю, конечно, какую-нибудь чисто житейскую причину. Ты придешь ко мне, и мы обсудим ситуацию. А про Шумайлова забудь. Это был самый короткий роман в моей жизни, но он уже подошел к финалу. Теперь ты просто моя подруга, а никакая не Шура-проводница.
  
   17.
   Расставшись с Томилой, Шура снова поднялась на второй этаж, но прошла не к своему отделу, а вглубь холла, к тому же широкому окну с видом на улицу.
   Ну, вот, по крайней мере, один камешек свалился с сердца. Теперь понятно, что в этих звонках нет ничего мистического. Томила права. При известной доле воображения можно допустить, что ей, Шуре, звонил, по просьбе Анатолия, его бывший сокамерник, освободившийся недавно. Версия, конечно, притянута за уши, но, по крайней мере, концы сходятся с концами.
   Ну, и что, дышать стало легче?
   Или все-таки что-то не так?
   Она постояла еще немного, и тревога, вроде бы отступившая куда-то далеко, снова овладела ею.
   Ладно, допустим, что звонил лагерный приятель Анатолия, обязанный ему за какую-то важную услугу. А кто звонил Шумайлову? Кто звонил Томиле? Кто перед этим подбросил Каланову письмо в его офис, куда, как он уверяет, даже муха не попадет без пропуска?
   Может, это всё совпадения. А вдруг звенья одной цепочки? Но кто дергает за кончик? Уж точно не Анатолий. Но кто, кто?!
   Каланов? После его "Шурёныша" такой ответ напрашивается сам собой. Вот только не стал бы Каланов интриговать против собственной жены подобными методами. Он не игрок на этом поле, и сам понимает это. В свои отношения с женой он даже на йоту не допустил бы никого постороннего, хотя бы из числа самых преданных ему людей. Дочь, которую Томила якобы прячет от всех неведомо где долгие годы! Нет уж, Каланов придумал бы что-нибудь совсем другое. Куда более страшное, ужасное, но из другого ряда...
   Тут Шура отвлеклась от своих мыслей, потому что на той стороне улицы, у светофора перед пешеходным переходом увидела Яшу.
   Сутулясь по привычке, тот не поднимал глаз и не мог заметить женщину, наблюдавшую за ним.
   Зато сам он был перед ней, как на ладони.
   Видел ли он Томилу, промелькнуло у Шуры? Ведь подруга покинула здание всего несколько минут назад. Неужели он следил за ней?!
   Зажегся зеленый, но Яша продолжал стоять на месте.
   Зато со стороны офиса через дорогу двинулся Варенухин, фигура которого до последнего момента была скрыта козырьком над крыльцом.
   Вот он подошел к Яше и что-то сказал ему.
   Тот произнес несколько слов в ответ, затем оба направились к парку и вскоре скрылись, заслоненные густой листвой высоких деревьев.
   Еще какую-то минуту назад Шура менее всего готова была допустить, что два этих человека чем-то связаны между собой.
  
   18.
   Навязчивые мысли о Яше не давали ей покоя даже по дороге домой. Неужели за кулисами загадочных событий действительно стоит этот тихий, неприметный, скромный человек с его обезоруживающей улыбкой? А помогает ему горький пьяница Варенухин... Всё как в кино. Там ведь тоже выясняется в самом конце, что главный злодей - это тот, на кого никто и не подумал бы по ходу развития интриги. Неужели и в жизни происходит точно так же?
   Но какие мотивы могли быть у этих двоих?
   Или же "мотивы" давно уже отошли в прошлое, и злодеяния в наши дни нередко совершаются по принципу компьютерных игр?
   Просто так, не для развлечения даже, а от скуки?
   Между прочим, и Яша, и Варенухин ведут образ жизни, весьма небогатый на яркие события.
   Не на этой ли почве они сблизились?
   Однако же ни один из них не мог даже догадываться, что она - не только "Шура", но еще и "Шурёныш".
   Именно этот редкий вариант ее имени - тот кончик ниточки, на другом конце которой таятся все ответы...
   Впереди шла невысокая грузная тетка с двумя большими сумками, переваливаясь с боку на бок, как утка, и блокируя своим колыханием всю ширину прохода. На ее ногах были дешевые широкие и плоские шлепанцы, и Шура еще подумала, что именно в такой обувке только и можно передвигаться по этим гуляющим доскам.
   А все-таки не стоило ей сейчас отвлекаться на посторонние мысли, ступая в туфельках на высоком каблуке по расшатанному настилу!
   Быть может, всё и закончилось бы благополучно.
   Но Шуре вздумалось вдруг заглянуть в широкую горизонтальную щель ограждения, тянувшуюся как раз на уровне ее глаз и открывавшую вид на базарный пятачок, чьи ворота находились сразу же за проходом.
   Сейчас, когда народ возвращался с работы, там было многолюдно.
   Внезапно Шуре показалось, что в толпе мелькнула сутуловатая фигура Яши.
   Господи, почему же он здесь?! Никогда прежде Шура не видела его в своем районе. Неужели он следит за ней и даже забежал вперед, зная ее обычный маршрут?!
   Но он ли это?! Или же виртуальное видение, плод ее растревоженного воображения?!
   Мысли Шуры перенеслись куда-то далеко, она отвлеклась от окружающей обстановки, и тут случилось то, чего она давно так опасалась.
   Правый каблук глубоко провалился в щель между разъезжавшимися досками настила, а левую ногу по инерции резко выбросило вперед.
   Она ощутила, что неудержимо падает, опрокидываясь на спину всем своим телом, и что сейчас ей будет очень больно.
   Нет, ей никак не успеть ухватиться за перила! Бедные ее косточки! Допрыгалась ты, Шурка!
   "Ой, мамочка!" - только и успела вскрикнуть она.
   А тетка впереди топала не оглядываясь.
   И вдруг случилось чудо!
   Чьи-то сильные руки бережно подхватили Шуру у самого настила. Ах, если б чуточку раньше! Она ощутила резкую боль в правой лодыжке.
   Еще не оглядываясь, глубоко выдохнула, пытаясь понять, что у нее с ногой. Ступня так и горела огнем.
   - Вы можете встать? - спросил откуда-то сверху приятный баритон, принадлежавший, вне всяких сомнений, ее спасителю.
   Только сейчас она взглянула на этого человека, который всё еще поддерживал ее за спину и правый локоть.
   Мужчина ее возраста. А может, и чуть моложе. Или даже чуть старше, просто выглядит моложаво. Статный, светловолосый. Одет скромно, но аккуратно. Лицо чистое, выбритое, глаза серые, внимательные. Явно трезвый, может, даже непьющий. И сильный. Она ощутила это, когда он твердой рукой перехватил ее в воздухе. Вот повезло какой-то с мужиком!
   - Не знаю, - жалобно ответила она.
   - Попробуйте встать на обе ноги. Здесь, у перил, чтобы освободить проход.
   И в самом деле, с полдюжины прохожих, шедших следом, образовали пробку, глухим ворчанием выражая недовольство возникшей заминкой.
   Она перенесла тяжесть на пострадавшую ступню.
   - Ой! - если честно, боль была не такой сильной, но Шуре не хотелось, чтобы ее ангел-спаситель вот так сразу ушел бы по своим делам.
   - Обопритесь на мою руку, - вежливо, не выказывая и тени досады, сказал он. - Вернемся назад. Там, с другой стороны дороги, есть дворик со скамейками. Вы присядете, а я попробую вправить ваш вывих. Не волнуйтесь, я кое-что смыслю в этом.
  
   19.
   Похоже, он был не только сильным, но и толковым мужчиной.
   Бережно ощупал больное место, а затем, без предупреждения, резким движением поставил сустав на место. Боль вспыхнула на какой-то миг, после чего сразу же стало легче.
   - Вам повезло, - заметил он. - Могло быть и хуже. Через два-три дня сможете танцевать. А пока надо поберечься. Советую дома наложить тугую повязку. Вам отсюда далеко добираться?
   - Нет, я живу рядом.
   - Тогда позвоните, чтобы подошел кто-нибудь из домашних.
   - Так я и сделаю, - кивнула она. Не объяснять же приятному незнакомцу, что она давно одинока! - Огромное вам спасибо за помощь! Мне уже гораздо легче, видимо, я просто испугалась.
   - Рад за вас. Ну, не буду вам мешать. Всего хорошего!
   - И вам всего хорошего! Не смею больше задерживать.
   Он кивнул и вскоре скрылся в проёме арки.
   Ей было и грустно, и светло. Всё же череда ее сегодняшних странных встреч завершилась на радужной ноте. О прикосновениях этого мужчины можно будет долго вспоминать с замиранием сердца. Да, именно о таком рыцаре она мечтала всегда. И вот он появился, сделал доброе дело и снова исчез. Навсегда. Ладно, спасибо судьбе и за этот нечаянный подарок. А сейчас пора домой. Ничего, как-нибудь доковыляет...
   Во двор въехал автомобиль и неожиданно остановился напротив нее. Старая темно-синяя "Нива" с чуточку помятым крылом.
   С водительского места выбрался он, ее ангел-спаситель.
   - Знаете, мне все-таки стало неловко. Не приучен бросать человека в беде. Вот что! Вы пока покараульте мою тачку, а я мигом слетаю на базарчик. А после довезу вас до вашего подъезда. Кстати, может, вам надо что-то купить?
   Вообще-то, Шура не планировала на сегодня покупки. Но как же было упустить предлог продлить очарованье!
   - Если вам нетрудно, возьмите пачку яичной лапши и полкило мармелада - лимонных долек. Вот деньги.
   - Хорошо, я принесу чек, - кивнул он.
   Пока его не было, Шура строила догадки, какое у него может быть имя. На то, что их случайное знакомство может иметь продолжение, нечего было и надеяться. Последней дурочке ясно, что у такого мужчины обязательно есть спутница жизни, притом любимая...
   Отсутствовал он с четверть часа.
   Пришел с двумя полными пакетами, очевидно, делал покупки для семьи. Показал ей отдельный пакет с ее заказом, внутрь которого был вложен чек, отсчитал сдачу до копейки.
   Затем помог расположиться в салоне.
   - Показывайте дорогу!
   Впервые она пожалела, что путь от базарчика до ее дома такой короткий.
   Он, как и обещал, доставил ее точно до подъезда.
   - Кто-нибудь из ваших домашних дома? Я могу позвонить.
   - Нет-нет, я сама...
   - И все же позвольте вам помочь.
   Интересно, как все-таки его зовут? Не покажется ли бестактным, если она спросит его об этом прямо сейчас? Неужели через какую-то минуту они расстанутся навсегда? Что бы такое придумать?! Пригласить его на чашку кофе? Да разве же он согласится?!
   Он немного поколебался:
   - Вы на каком этаже живете?
   - На четвертом. Лифта нет.
   - Тогда мой долг - сопроводить вас до вашей двери.
   Когда поднялись, она достала ключи и открыла замки.
   Рукой машинально потянулась к выключателю в прихожей, сама же повернулась к спутнику:
   - Может, хотите кофе? Или чайный гриб? Очень вкусный! А главное - полезный. И холодный...
   Ответить он не успел.
   Бац! Лампочка ярко вспыхнула и погасла. Шура даже вскрикнула от неожиданности.
   В прихожей царил полумрак, хотя на дворе еще светило солнце.
   - Похоже, пробку выбило, - сказал он. - Где у вас щиток?
   - Слева от двери.
   Он включил фонарик на своем мобильнике и немного повозился у щитка.
   - Хм! Дело не в пробке. Боюсь, где-то закоротило. И вообще, электрика у вас страшно разболтана.
   - Что же делать... - вздохнула она.
   Он выждал небольшую паузу и спросил:
   - В доме есть взрослый мужчина?
   - Я одна... - тихо призналась Шура.
   - Чем-то вы сегодня разгневали вашего небесного покровителя, - мягко пожурил он. - Вот он и напоминает о себе.
   - Да, наверное... Так вам налить чайный гриб?
   Он молчал, о чем-то размышляя. Затем вдруг спросил:
   - Как вас зовут?
   - Александра Михайловна.
   - То есть, Саша?
   - Нет, Шура. Все мои знакомые зовут меня Шурой.
   - Вообще-то, лично мне больше нравится Саша, - сказал он. - Но я понимаю. Привычка - великая сила. А я - Станислав. Коллеги и знакомые зовут меня Стасом, самые близкие друзья - Стасиком.
   "Самые близкие друзья, а еще - женщины", - мысленно продолжила она, вслух же поинтересовалась:
   - А по отчеству?
   - Отчество у меня простонародное - Тихонович. Так вот, Шура... Раз уж так получилось, то попробую вам помочь. Правда, мне надо срочно уладить одно маленькое дельце, но после я заскочу к вам, примерно через пару часиков, и налажу вам электричество. Тогда и ваш гриб попробую.
   - Вы точно придете?
   - Ну, я же сказал! - даже удивился он. - Коротать вечер в темноте вам не придется, обещаю. Кстати, стремянка в вашем хозяйстве найдется?
   - Да! - просияла она.
   - Вот и отлично.
   Когда он ушел, она, несмотря на чувствительную боль в ноге, поспешила на кухню. У нее есть два часа, и за это время надо всё успеть! Во-первых, приготовить что-нибудь вкусненькое. Не сардельками же угощать своего ангела-спасителя! Слава богу, в морозильнике лежит курица. А еще есть отборные фрукты, которыми вчера ее нагрузила Томила. Так, что еще? Кофе, десерт... Может, испечь пирог? Надо удивить его своими кулинарными талантами. Да и самой нужно принарядиться. Будь что будет, но пусть он увидит ее во всей красе!
   А ведь на самом деле то, что перегорело электричество, - огромная удача! Нет, вы уж извините, Станислав Тихонович, не прогневались на нее небеса, а совсем даже напротив! Впервые она радовалась маленькой бытовой аварии.
   Станислав Тихонович... Какое красивое имя! Так и веет от него, с одной стороны, воспитанностью, образованием, культурой, а с другой, основательностью, покоем, миром... Только бы он не обманул, только бы вернулся!
   Ой, а тапочки?! У нее в доме нет тапочек для мужчины!
  
   20.
   Он, как и обещал, пришел ровно через два часа.
   Чтобы ему было удобнее, Шура выставила на тумбочке в прихожей зажженную свечку в баночке из-под майонеза.
   Стас вручил ей скромный букетик цветов, повесил на крючок свою потертую черную сумку, с какими обычно ходят ремонтники.
   Поинтересовался ее самочувствием.
   Пока она уверяла, что болевых ощущений уже нет, он достал из сумки пакет с тапочками.
   Хозяйственный, подумал и об этом, приятно удивилась Шура.
   Тем временем, Стас выудил из той же сумки какой-то прибор со стрелками, отвертку-индикатор, а также маленький фонарик. Зажав его в кулаке, направил луч на розетку, воткнул в нее свободной рукой какие-то проводки, глянул на качнувшуюся стрелку прибора... Словом, занялся мужской домашней работой. По уверенным манерам, в нем чувствовался незаурядный мастер.
   - Ага, понятно...
   Взобрался на стремянку, вскрыл распределительную коробку под потолком, попросил принести тряпку.
   На коробке лежал густой слой пыли, и Шуре стало неловко.
   Он зацокал языком:
   - Провода спеклись. Изоляция уже вся потрескалась от старости. Так и до пожара недалеко...
   Она слушала его голос, как музыку небесных сфер, не придавая значения смыслу слов.
   Возился он совсем недолго: что-то прикрутил, где-то подтянул...
   И вот уже вспыхнул свет!
   Шура радостно зааплодировала.
   Пока он умывался, она закончила сервировку стола, водрузила на центр бутылку шампанского.
   Уж постаралась!
   Он вошел в комнату с пакетом, выставил на край стола бутылку хорошего десертного вина, выложил бананы и шоколад.
   Затем сказал просто:
   - Шура, мы с вами взрослые люди. Я за рулем. Но если вы разрешите мне остаться, то я выпью немного вина. Если нет, то ограничусь чайным грибом. И, разумеется, никаких обид.
   Она даже задохнулась на миг, потеряв дар связной речи.
   - Конечно, вы можете... но... неужели вас не ждут дома?
   - Я один.
   - Вы? Один?!
   - Почему вас это удивляет?
   - Но вы такой мужчина...
   - Какой - "такой"?
   - Ну, из тех, которые нравятся женщинам. Ни за что не поверю, что у вас никого нет!
   - А я и не утверждал, что ангел. Могу признаться, что в свое время немало покуролесил по женской части. А вот счастья так и не нашел.
   - А что же вы искали?
   - Сначала - удовольствия, то, что называется плотскими утехами, а потом, знаете, как-то всё это приелось. Какая-то бесконечная игра в любовь, вместо любви. Впрочем, всё это банальности. А вот в вас, Шура, есть стержень. У меня глаз наметанный. Вашу суть не сразу разглядишь. По виду - вы добропорядочная мать семейства, и это не маска. Но там, внутри, дремлет вулкан, переполненный раскаленной лавой, которая жаждет излиться. Того, кто сумеет разбудить этот вулкан, ждут фантастические сюрпризы...
   - Такого мне никто никогда не говорил, - призналась она. - А давайте выпьем на брудершафт! Прямо сейчас!
   - С удовольствием. И сразу перейдем на "ты".
   - Сначала полагается поцеловаться...
   - Я знаю ритуал.
   Оказывается, можно быть пьяной без вина. То есть, даже от глотка шампанского. И это так чудесно!
   Она снова увидела себя на утесе. Где-то внизу подкатывал неудержимый вал. И то же самое замирание внутри, но только без тревоги. Она знала, что сегодня не придется ловить драгоценную секунду. Всё придет само. И не раз.
   Ей хотелось парить, парить над землей и ощущать в себе что-то заветное, настоящее...
   Когда он спросил, откуда у нее этот шрам на плече, она ответила, что попала в небольшую аварию, уже давно.
   Муж, затаивший лютую ненависть, летящий топорик, ночные страхи - сейчас всё казалось мелким, незначительным.
   Она долго терпела, и вот судьба наградила ее по справедливости! Есть, есть там, наверху, кто-то, кто заметил ее страдания и послал ей утешение. Ох, как же угодил! Ведь он, Стас, Стасик, - ее вторая половинка. Такой родной, желанный, долгожданный! С ним ничего не страшно и ничего не стыдно...
   Она вжималась в его сильное тело и неслышно шептала: "Родной... Где же ты раньше был?"
   "Хотите посмотреть на счастливого человека? Это я!" - сейчас в этом утверждении отсутствовала даже толика иронии.
   Да, полное, безграничное, бурлящее через край счастье!
   Завидуйте!
  
   21.
   Она проснулась перед рассветом. За окнами еще не развиднелось, и лишь высоко над кронами деревьев дрожало узенькое пятнышко ослепительной синевы.
   Он спал у стены голым.
   И она, голая, лежала рядом.
   Он не храпел, лишь слегка посапывал во сне.
   Уже тысячу лет она была лишена этой естественной радости - лежать вот так рядом с желанным мужчиной!
   Хотя даже сейчас, когда его можно было потрогать и погладить, сама эта возможность казалась сном.
   Впрочем, что же это, если не сон? Ведь, проснувшись, он, скорее всего, уйдет навсегда. И нет у нее никаких особенных магнитов, чтобы удержать его.
   И все равно она была счастлива!
   Однако же, надо сделать пи-пи.
   Смешно! "Презренный быт" всегда рядом со сказкой. И никуда от этого не деться.
   Она нежно чмокнула Стасика в загорелое плечо, неслышно соскользнула с кровати и прошла на цыпочках по назначению. Нога совсем не болела.
   А теперь - под душ. Она должна быть свежей, когда он проснется. И благоуханной.
   Только бы его не разбудил шум воды!
   Она плотно закрыла дверь ванной, отрегулировала напор воды и какое-то время массировала свою разнежившуюся плоть тугими контрастными струями.
   Растерлась полотенцем, размышляя, не подать ли ему в постель кофе со сливками, как это расписано в репортажах из жизни звезд шоу-бизнеса.
   В прихожей раздалась трель телефонного звонка.
   "Деточки мои... - с улыбкой подумала она. - Они звонят. Ну, и ничего, что так рано. Знают, что их мамочка уже поднялась. Сейчас услышу их любимые голосочки!"
   Она выбежала неодетой, как и была, в прихожую, схватила трубку, одновременно другой рукой прикрыла дверь в комнату, чтобы не разбудить его, и лишь затем торопливо прошла на кухню.
   - Да-да, я слушаю!
   Сначала в трубке раздавались какие-то шорохи, затем что-то щелкнуло, и вот Шура услышала голос, но совсем не тот, который ожидала:
   "Ш-ш-шурёныш-ш... Опять ш-ш-шалиш-ш-шь, ш-ш-шлюш-ш-шка..."...
   Меньше всего она допускала то, что этот тип позвонит в такой ранний час, в минуту, когда она предавалась мечтам о своем нечаянном счастье.
   Словно разряд тока сотряс всё ее естество.
   Забыв обо всем на свете, она закричала во всю силу своих легких:
   - Урод! Что тебе нужно от меня?! Кто ты такой?! Назовись!
   В трубке уже раздавались гудки отбоя, а Шура, впав в некий транс, продолжала выкрикивать что-то бессвязное.
   Из комнаты выбежал встревоженный Стас, которого не могли не разбудить ее крики.
   Глаза у него всё еще были сонными.
   - Что случилось, Шурочка? Что-нибудь с детьми?
   - Нет-нет, Стасик, это так, пустяки, ошиблись номером... - Шура попыталась улыбнуться, но тут выдержка изменила ей, и она безудержно разрыдалась.
   Осторожно, но твердо он отобрал у нее телефон, затем усадил ее на табуретку, налил в кружку из банки, стоявшей на холодильнике, чайный гриб.
   - Выпей, Шура, и расскажи мне, что случилось. Не таи в себе. При стрессах, а у тебя именно стресс, психологи советуют выговориться. Кто знает, может, я сумею тебе помочь.
   Она залпом выпила полную кружку холодного, терпкого напитка.
   - Хорошо, я расскажу тебе всё-всё-всё!
   Она думала, что запутается в изложении событий, но слова находились сами, нужные, точные, ёмкие слова, и приходили они на язык в нужном порядке, без малейшего напряжения, выстраиваясь звено к звену, фраза к фразе.
   Шура рассказала о том, как дружно они жили с мужем в первые годы их брака, как воспитывали детей, строили планы на будущее, ездили на отдых всей семьей, и как в какой-то момент муж отдалился от нее, пристрастился к бутылке, сделался агрессивным. Как в доме начались шумные скандалы, о которых знал весь двор. Как она пыталась одолеть его болезненную тягу к спиртному...
   Рассказала о том ужасном вечере, когда он пришел домой пьяным и при этом взвинченным сверх всякой меры, а она как раз готовила ужин, и в руках у нее был кухонный топорик. Как слово за слово он разъярился еще пуще и бросился на нее.
   Защищаясь, она выставила вперед топорик.
   "Ты загубила мою жизнь! - закричал он, и в глазах у него светилось безумие. - А теперь собираешься убить меня?!"
   Бросившись вперед, он сбил ее с ног, принялся душить, а затем схватил выпавший из ее рук топорик и вдруг нанес удар.
   Каким-то чудом она увернулась.
   Кончик лезвия по касательной рассек кожу у виска, полилась кровь.
   Вырвавшись из-под него, она кинулась в прихожую, но он в два прыжка настиг ее и замахнулся для нового страшного удара. Он и раньше замахивался на нее, ломал вещи и даже разбил телевизор, но до рукоприкладства дело всё же не доходило. А тут просто затмение какое-то на него нашло.
   Ее спас старший сын, Серенький. Он смелый мальчик. Дима, тот умненький, но боязливый. А вот Сереженька отважный. Он прыгнул и вцепился отцу в руку. Тот всё же сбросил мальчика и снова устремился в погоню. К этому моменту она выбежала на лестницу и помчалась по ступенькам вниз. Анатолий в ярости швырнул ей вслед топорик. Она как раз перебегала к следующему лестничному маршу и находилась к мужу лицом. Она ясно видела топорик, летевший ей прямо в лицо, и уже распрощалась с жизнью. Но лезвие лишь рассекло ей кожу на плече. Сам же топорик выбил окно в подъезде и улетел во двор, ранив в мягкое место соседа, который ремонтировал свой автомобиль и находился в коленопреклоненной позиции.
   И надо же тому случиться, что именно в этот момент от верхних соседей спускался участковый. Они сдавали комнату гастарбайтерам, те сильно шумели по вечерам, вот кто-то и нажаловался. Участковый приходил с проверкой, и стал невольным свидетелем этой сцены. Тут всё и закрутилось.
   "Теперь ты понимаешь, откуда эти шрамы, Стасик"...
   Муж и под следствием вел себя агрессивно, угрожал ей расправой, твердил, что ненавидит, и что рано или поздно всё равно доберется до нее.
   Тем не менее, она не хотела ему зла, и была готова простить, при условии, что он уедет в другой город, и никогда не будет досаждать ни ей, ни детям.
   Но в этой ситуации не всё зависело от нее.
   Отдельное заявление подал сосед-автомобилист, ставший с тех пор заикой, участковый тоже был настроен решительно.
   Словом, посадили Анатолия по тяжелой статье.
   При этом сам подсудимый всю вину за произошедшее возложил на жену, твердо укрепившись в этой мысли.
   Потому-то она и не знает покоя, хотя прошло уже несколько лет.
   А когда начались эти звонки, она и вовсе запаниковала!
   С ума бы сошла, если бы не подруга Томила, в доме которой она, Шура, хотя бы на время забывает о своих страхах и даже позволяет себе слегка расслабиться.
   Да, но и вокруг Томилы в последнее время происходит что-то странное. Вокруг нее, вокруг ее важного мужа, вокруг ее нового кавалера Шумайлова... Впрочем, ему уже дана отставка. А есть еще старый кавалер, Георгий Эдуардович, но он лежит сейчас в гипсе. А есть еще баба Катя с ее каким-то особенным биноклем, есть ее внук Яша - скромный, застенчивый молодой человек, который, однако, вдруг начал попадаться ей, Шуре, в самых неожиданных местах. А Каланов, к ее изумлению, пригласил ее в кафе и за обедом рассказал невероятную историю. А затем оказалось, что он знает про "Шурёныша", хотя знать, вроде бы, не должен. Еще непонятнее, зачем он так демонстративно выдал свою осведомленность, словно посылал ей какой-то сигнал...
   Шура действительно выпалила всё-всё-всё, утаив лишь свою скоротечную связь с Варенухиным. Об этом она не рассказал бы Стасу даже под пыткой. Даже если бы точно знала, что они больше никогда не увидятся. Просто ей хотелось вытравить это постыдное воспоминание из собственной памяти...
   Стас слушал внимательно, не перебивая, несколько раз подходил с сигаретой к форточке.
   Когда она закончила свою исповедь, он погладил ее по голове, целомудренно поцеловал в висок:
   - Бедная моя Шурочка, сколько же тебе пришлось пережить!
   Затем задал несколько уточняющих вопросов о последних событиях, после чего надолго задумался.
   - Нет, - сказал, наконец. - Звонил, конечно же, не лагерный приятель твоего мужа. Эта публика в своей массе примитивная, неспособная на тонкую выдумку, привыкшая действовать грубо, напролом. А тут, насколько можно судить об этом по твоему рассказу, всё же чувствуется рука некоего искусного режиссера, стоящего над событиями...
   - Но кто же он, этот режиссер, кто?! Каланов?!
   - Каланова, конечно, тоже нельзя исключать. Как и Яшу, которого ты так отчаянно защищаешь. Но внешность, Шурочка, увы, часто бывает обманчивой. Яша, этот застенчивый мужчина-ребенок, как ты его охарактеризовала, возможно, сутками напролет не отрывается от компьютера, не выходит из виртуального пространства, где он вершит судьбы целых галактик и мнит себя героем-победителем. Мне, Шура, хорошо знаком этот тип людей. Свои компьютерные подвиги они порой стремятся воплотить в реальной жизни, и тогда совершают такие действия, от которых у нормального человека волосы на голове встали бы дыбом! И всё же я уверен, что не Яша кандидат номер один. Знаешь, почему? Режиссер этого спектакля должен знать не только про "Шурёныша", но и о том, что ты страшно боишься нежданного возвращения мужа. Но этого он знать не может. Ты ведь не кричишь о своих страхах на каждом углу?
   - Даже Томиле я рассказала об этом только вчера. Сегодня рассказала тебе. Больше об этом не знает ни одна живая душа, клянусь! Но кто же кандидат номер один?
   - Если судить по твоему рассказу, а другими фактами я пока не располагаю, то определенная версия лежит на поверхности. Напомни мне, как зовут прежнего любовника твоей очаровательной подруги?
   - Георгий Эдуардович, - ответила Шура и тут же воскликнула: - Да ты что, Стас! Он - хороший человек, культурный, вежливый, даже немного легкомысленный и уж точно не способный на подлость!
   - Послушай меня, Шурочка, - спокойно проговорил Стас. - Я уже приметил, что ты считаешь большинство людей добрыми и отзывчивыми существами. Мне нравится эта черта в тебе. Вообще, нравится эта твоя жизненная позиция. Но в реальности люди немного другие, как это ни печально. Поверь моему житейскому опыту, Шурочка! Пока у человека в жизни всё хорошо, пока всё ладится, он и ведет себя, как ангел. Но когда приходит беда, а за ней и другая, когда человек подвергается обидам, оскорблениям, унижениям, а то и угрозам, то его поведение может измениться до неузнаваемости. Скажи мне, пожалуйста, твоя подруга часто навещает этого самого Георгия Эдуардовича в больнице?
   - Ой, я даже не знаю! - растерялась Шура. - По-моему, давно уже не навещала. Она вообще не переносит больниц! Говорит, что один только больничный запах наводит на нее смертную тоску.
   - Ясно, - вздохнул Стас. - Но тогда поставь себя на место Георгия Эдуардовича. Только что жизнь дарила ему одни лишь радости. И вдруг он попадает на больничную койку. В гипс - на много недель или даже месяцев. Неподвижность, ощущение собственной беспомощности. Любовница сначала навестила его раз-другой, а затем стала ограничиваться редкими и торопливыми телефонными звонками.
   Шура покраснела:
   - Прости, Стас, я должна была подсказать ей, но из-за своих страхов совсем потеряла голову...
   - Ты здесь ни при чем, Шура, это ведь не твой друг. Однако вернемся к теме. Человеку на больничной койке часто лезут в голову посторонние, не слишком веселые мысли. Уверен, что этот Георгий Эдуардович тоже не исключение. Он, несомненно, догадывается, что пылкая любовница вряд ли будет хранить ему верность. Но как узнать, кто ее новый любовник? Да нет ничего проще! Надо просто проследить за Шурой, ведь она, наверняка, выполняет по этой части какие-либо поручения подруги.
   Шура спрятала лицо в ладонях:
   - Ой, как стыдно!
   - Шурочка, я не собираюсь читать тебе проповедь, - спокойным голосом продолжал Стас. - Ты сама очень доходчиво объяснила, почему исполняешь эту роль. И я тебя вполне понимаю. Но сейчас речь не об этом. Итак, ты стала объектом слежки. Но кто же он, таинственный сыщик-шпион? Ответ, опять же, лежит на поверхности. Ведь Георгий Эдуардович, давний друг Томилы, наслышан и про бабу Катю и про ее внука Яшу. Да, сам он прикован к постели, но руки-то у него свободны. И времени вдоволь. Он тщательно продумывает план. Затем по ноутбуку входит в базу данных и определяет домашний телефон бабы Кати. После этого звонит одинокой старушке, вступает с ней в душевную беседу и предлагает хорошие деньги за нужную ему информацию. Баба Катя принимает предложение. Не столько даже из материальных выгод, сколько по соображениям нравственности. Она продолжает свои наблюдения через окно, подключает к делу внучонка. И вот уже Яша-шпион, Яша-связник, худенький, невзрачный, неприметный, легко выслеживает Шумайлова, затем собирает сведения о его персоне. Вся информация стекается к Георгию Эдуардовичу. Постепенно он продумывает план утонченной мести. Однако наказать он намерен не одну лишь неверную любовницу, но и всех других персонажей этого романа! Полагаю, ему известны все подробности твоей драмы, как и то редкое имя, которым тебя называл муж. При этом Георгий Эдуардович, хорошо зная твой, Шура, характер, вполне может догадываться, что звонки "от мужа" потрясут твою психику. Попутно он пугает тем же приемом молодого любовника, вызнав предварительно его слабые точки. Вот и всё объяснение загадочным звонкам, Шурочка...
   - Значит, звонит Георгий Эдуардович?
   - Я не стал бы исключать этой версии. Через того же Яшу он мог заполучить мобильник, купленный с рук, и спокойно названивать своим жертвам, не вставая с хирургической кровати и пребывая в уверенности, что вычислить его невозможно.
   - Как ты всё понятно объяснил Стасик! - удивилась она. - Не то чтобы я стала подозревать теперь Георгия Эдуардовича, но мне просто делается спокойнее, когда вместо тумана появляются простые ответы, и всё сходится! Но что же будет дальше?!
   - Я не знаю этого Георгия Эдуардовича, поэтому не берусь судить о его дальнейших намерениях. Быть может, он удовлетворится тем, что запустил каждому из вас ежа под череп, заставил тревожиться, беспокоиться, страдать. Но может, у него есть какой-то более зловещий план, и всё это только начало.
   - Значит, сидеть и ждать развития событий?
   - Для начала, Шурочка, ты должна успокоиться. Осознать всем своим существом, что в этой истории нет никакой мистики, всё имеет свое простое объяснение. Однако кое-какие меры принять надо. Причем, безотлагательно. Давай договоримся так: я подключу твой аппарат к автоматическому определителю номеров - АОН. Не сомневаюсь, что звонки с шипением еще последуют. Но когда он позвонит в следующий раз, то номер его телефона будет зафиксирован, о чем он сам вряд ли догадается. Он-то знает, что у тебя АОН не было. По номеру мы попытаемся установить абонента, а также место, откуда он звонит, а дальше посмотрим по обстоятельствам.
   Она погладила его по руке:
   - Спасибо тебе, Стасик! Вот теперь у меня действительно отлегло на сердце. Можно я расскажу всё это Томе?
   - Не только можно, но и нужно. Убеди свою подругу, что ей следует быть осторожней. Кроме того, пусть она в ближайшие дни навестит больного, пусть проведет в палате не пять минут, а час или два, и пусть попытается вызвать его на откровенность. Только не надо забывать, что это всего лишь версия. Режиссером может быть другой человек. Каланов. Или Яша. Или кто-то третий. Кстати, посоветуй своей подруге, чтобы она аккуратно расспросила медперсонал, не навещал ли Георгия Эдуардовича человек, похожий на Яшу?
   - Стасик! - она прижалась к нему щекой. - Ты настоящий мужчина! За тобой, как за каменной стеной!
   - Ты меня переоцениваешь. Но всё равно, спасибо! Мне приятно.
   - Иди в постель, милый! Я сейчас принесу тебе кофе. Со сливками!
  
   22.
   Как они с Томилой и договаривались, Шура перед выходом из дома позвонила подруге, используя в разговоре кодовое слово "очень".
   Правда, получилось как-то "не очень".
   Шура сказала после обычных приветствий: "Томилочка, я подвернула лодыжку. Очень-очень болит".
   Томила, однако, поняла ее в буквальном смысле и обрушилась с расспросами.
   (Нога, между прочим, почти уже не болела.)
   Никакие намеки на "секретный код" не помогали, и Шуре пришлось разъяснять в открытом эфире, что она имела в виду вовсе не собственную лодыжку, хотя инцидент действительно имел место.
   Томила поняла, наконец, и рассмеялась по поводу этого маленького недоразумения.
   Но весь "секрет" пошел насмарку.
   Уже безо всяких "очень-очень" они договорились, что Шура отправится на встречу незамедлительно.
   По дороге Шура снова и снова вспоминала подробности утреннего разговора со Стасом.
   Ой, кажется, она не слишком убедительно объяснила ему свою собственную роль в этой истории.
   Почему она согласилась быть проводницей? Почему водит в чужой дом чужого любовника?
   Уж не подумает ли Стас, что она какая-нибудь сводня?
   Проводницей в этом, интимном, смысле она становилась лишь эпизодически, да и то, уступая настойчивым просьбам подруги.
   Томила и Георгий Эдуардович встречались, как правило, на нейтральной территории, в каком-нибудь загородном доме или хорошем мотеле, и Шура к течению их романа долгое время не имела никакого отношения. Хотя и знала о нем со слов Томилы, которая любила пооткровенничать на тему своих душевных переживаний.
   Лишь позднее, в те периоды, когда Трифон Христофорович находился в длительных зарубежных поездках, Шура начала приводить Георгия Эдуардовича к Томиле в дом.
   Так и познакомилась с этим приятным в обхождении, артистически изысканным, остроумным и неунывающим джентльменом, чьи виски уже посеребрило сединой.
   Совсем другая история произошла с Шумайловым.
   Тот заявил Томиле, что наотрез отказывается встречаться в каких-либо гостиницах и мотелях. Дескать, его мамаша контролирует гостиничный бизнес, повсюду имеет своих людей. И если ей шепнут, а ей обязательно шепнут, то ее сынка видели в номерах с чужой дамой, ой, что тогда будет!
   Один раз Шумайлов возил свою новую даму на загородную дачу приятеля-холостяка, но там оказалось настолько неуютно, что Томила решила, несмотря на известный риск, принимать любовника у себя дома дважды в неделю.
   Вот тут-то она и попросила подругу "прикрывать" их встречи, главным образом, от бдительного ока бабы Кати.
   Как было отказать!
   Впрочем, новый роман оказался скоротечным и длился менее месяца.
   Любовная лихорадка у Томилы прошла, и она всё с большим скепсисом взирала на своего самодовольного и, вместе с тем, трусоватого любовника.
   А тут нашелся и предлог для расставания.
   Теперь Шура освободилась от своей миссии проводницы, миссии, которая становилась для нее всё более обременительной из-за неодолимой неприязни к Шумайлову.
   Слава богу, что эта авантюра ушла в прошлое.
   Впрочем, Томила вряд ли будет пребывать в одиночестве долго.
   Через месяц, а то и раньше, у нее завяжется очередной роман, к которому, так или иначе, придется привыкать и Шуре.
   Но всё это будет потом.
   А пока надо разобраться в тех загадочных событиях, что происходят вокруг них.
   Но если говорить о ней, о Шуре, как о проводнице, то на самом деле всё обстоит гораздо сложнее.
   Вот именно это и нужно было объяснить Стасу.
   Хотя, как объяснить то, что невозможно выразить обычными словами?
   Есть мир простых людей, в нем обитает она сама, Александра Михайловна Будилина, Шура-Шурочка, "Шурёныш". К нему, этому миру, принадлежат все женщины и девчонки из ее офиса, а также баба Катя, Яша, Варенухин, Анатолий... И даже Стас. Все они разные, но каждый вынужден вести суровую борьбу за выживание. В этом нижнем мире человек опасается любой неожиданности. Страшно подвернуть ногу, страшно, когда ломается стиральная машина, страшно, если украдут кошелек с остатками зарплаты...
   О более серьезных тревогах даже говорить не хочется.
   Но они, эти тревоги, всё равно нависают над тобой, как скала, давят день и ночь, и, наверное, по этой причине у большинства обитателей нижнего мира на лицах проступает несмываемая печать вечной озабоченности.
   А есть и другой мир, тот, где живут особенные, обласканные судьбой люди: Томила, Трифон Христофорович, Георгий Эдуардович, даже Шумайлов...
   Их мир устроен совсем иначе. Там - вечный праздник, достаток с лихвой, гарантированное исполнение всех желаний, уверенность в завтрашнем и послезавтрашнем дне.
   Можно завидовать этим людям, можно их ненавидеть, можно называть их ворами и мошенниками, но, по большому счету, это ничего не меняет.
   Очевидно, так уж устроена жизнь, что в ней с самых давних времен параллельно сосуществуют два разных человеческих мира, еще более удаленные друг от друга, чем две планеты в космосе.
   Перейти из нижнего в верхний мир удается лишь немногим счастливчикам.
   У нее, Шуры, шансов на это нет вообще.
   Ну, не дал ей бог ни талантов, ни ослепительной красоты, ни деловой хватки, ни острых локтей.
   Но так уж случилось, что они с Томилой - подруги.
   Они сблизились еще в те времена, когда Томила тоже обитала в нижнем мире.
   Но, словно предчувствуя свою судьбу, она всегда вела себя как аристократка, не обращая внимания на выпады и насмешки тех, кто был обречен копошиться внизу до скончания веков.
   Бедная Тома, сколько несправедливых оскорблений ей пришлось вытерпеть!
   Одна лишь Шура защищала ее от нападок, и Томила была ей благодарна за это.
   Став женой могущественного человека, переселившись в верхний мир и заняв в нем прочное положение, Томила продолжала поддерживать с Шурой доверительные, равноправные отношения, и ввела ее саму в свою новую обитель.
   По большому счёту, Шура фактически стала проводницей между нижним и верхним мирами.
   Вот в чем глубинный смысл этой ее характеристики!
   Бывая в доме подруги, который двойным, даже тройным кольцом надежно ограждался от нижнего мира, с его грубостью, вульгарностью, низменными страстями, Шура хотя бы иногда окуналась в атмосферу возвышенной беззаботности, и это придавало ей силы в борьбе за выживание на своем нижнем этаже.
   Так могла ли она отказать подруге в ее маленькой просьбе?
   Ведь и сам верхний мир был устроен по другим законам, и в нем верховенствовали совсем иные критерии.
   То, что внизу считалось супружеской изменой, здесь уподоблялось волнующей, острой игре, бегству от скуки, которая считалась наверху худшей из бед.
   Вот и Томила, эта необыкновенная женщина, боролась с житейской скукой, подчиняясь зову своей природы.
   Она, Томила, не может быть другой.
   Надо или принимать ее такую, какова она есть, или разрывать с ней все отношения.
   Шура признала право подруги жить так, как той хочется, но это не значит, что она приняла эти же правила и для себя...
   Шура недовольно поморщилась.
   Ой, снова не то. Надо как-то иначе.
   Вроде бы, мысль верная, но надо изложить ее по-другому, без этих унизительных попыток самооправдания.
   Стас должен понять главное, самую суть.
   А суть заключается в том, что она, Шура, - верный человек, она никогда не изменит тому, кого полюбила, никогда не предаст того, кто стал для нее близким и родным.
   Собственно говоря, Томила тоже близкий и родной ей человек, вот поэтому она, Шура, согласилась ради нее на роль проводницы.
   Вот так, наверное, будет более правильно.
   В таком ключе Стас обязательно ее поймет.
   Шура вдруг ощутила, что и с ней самой происходит что-то странное.
   Ее больше не унижала мысль о принадлежности к нижнему миру.
   В ее жизнь вошло что-то новое, чистое, настоящее.
   Как хорошо она могла бы жить со Стасом, преодолевая все невзгоды!
   Он уже избавил ее от страха перед телефонными звонками.
   Даже сейчас, когда его не было рядом, она ощущала себя под его защитой.
   Верхний мир не имел такого качества.
   Пока она, Шура, находилась в доме Томилы, то действительно на душе царили мир и покой. Но стоило выйти за ворота, как страхи снова незаметно выползали из своих углов.
   Стас, Стасик...
   Он обещал снова придти, обещал помочь, разобраться с таинственными звонками до конца.
   Обещал, значит, придет, ведь он - человек слова.
   А от нее требуется обласкать его, побаловать, вкусно накормить.
   Правда, она ничегошеньки не знает о нем.
   Кто он, чем занимается, есть ли у него дети?
   По всему чувствуется, что в жизни ему пришлось повидать многое... До чего же здорово он разложил свою версию по полочкам, так что всё сошлось тютелька в тютельку! А может, он работал когда-то в милиции-полиции?
   Но с расспросами она к нему лезть не будет. Настоящим мужчинам это не нравится. Сам расскажет когда-нибудь. Если захочет. А он захочет. Обязательно захочет. Он поймет, что между ними должно быть полное доверие.
   Похоже, у него в жизни сейчас трудный период.
   Ну, ничего, она его отогреет.
   А пока нужно предупредить Томилу.
  
   23.
   Томила была в своем любимом домашнем наряде: яркой полупрозрачной блузке свободного покроя с глубоким вырезом и кремовых шортах ниже колен. Зная, что ее ножки, увы, не самые стройные и проигрывают против ее неотразимого бюста, она даже дома одевалась соответствующим образом.
   - Заходи, подруга! Будь, как дома! Раздевайся, хоть до исподнего. Триши сегодня не будет. Укатил в командировку на два дня. Так что нам с тобой никто не помешает.
   - В командировку, говоришь? На выходные дни?
   Томила призадумалась:
   - Он постоянно ездит в командировки на выходные, а иногда и на праздники. Интересы службы превыше всего! Нет, я, конечно, понимаю подтекст твоего вопроса и отвечу тебе так, подруга! По всем внешним приметам, а я все-таки женщина наблюдательная, никакой пылкой любовницы у него на данный момент нет! На этот счет я спокойна... - Она вздохнула и добавила: - Вот, правда, нельзя исключить вариант платонической любви. В его возрасте, с мужчинами его типа, это иногда случается. И уж тут я бессильна. Не мой конёк! Впрочем, теряться в догадках я не намерена. Как только он вернется, прижму его к стенке. Мягкой кошачьей лапкой. Тогда и поглядим... - Она взяла Шуру за руку: - Да, но ты хотела сообщить мне что-то важное? А впрочем, не будем торопиться. Передохни немного с дороги, милая.
   Она провела Шуру на лоджию, где уже был сервирован чайный столик.
   Шторы были задернуты, хотя и не столь тщательно.
   Даже оставаясь дома в одиночестве, хозяйка не забывала оградить себя от назойливого внимания со стороны бабы Кати.
   - А ты знаешь, - неожиданно сказала Томила, - наша бабка стала маскироваться гораздо лучше. Раньше я то и дело замечала в окне ее сморщенную физиономию. А в последние дни у нее даже занавески не шевелятся, хотя я кожей чую, что она по-прежнему стоит у окна. Но всё же в прошлый твой визит, когда ты увела Шумайлова, я засекла ее! Сначала увидела через щелочку, как через двор идет этот ее родственничек, Яша, что ли? Ну, не важно! И тут же занавески у нее зашевелились! Ясно, что старая ведьма дежурила у окна! - Она рассмеялась: - Только не думай, подруга, что я тоже записалась в секретные наблюдательницы! Еще чего не хватало! Это всего лишь игры случая. Хотя если так и дальше пойдет, придется мне поискать киллера для старушки. Шутка!
   - Да-да, я понимаю... А у тебя всё такой же порядок!
   Однако в привычном интерьере лоджии явно не хватало какой-то детали.
   Шура осмотрелась внимательней и, наконец, поняла.
   - А где бразильский топорик?
   - После нашего разговора в твоем офисе я велела его перевесить.
   - Куда?!
   - В такое место, где ты его точно не увидишь. Незачем тебе волноваться лишний раз, подруга! Притом, что этот топорик - просто декорация. У нас в доме им всё равно никогда не пользовались по назначению. Ладно, забыли о нём! Присаживайся к столу, Шурочка!
   Обе женщины расположились в удобных плетеных креслах.
   Гостеприимным жестом хозяйки Томила указала на лакомства:
   - Угощайся! Или сначала всё-таки обсудим ситуацию "очень-очень"?
   - Сначала - "очень-очень"! - кивнула Шура. - Скажи, Тома, ты давно навещала Георгия Эдуардовича?
   - Жору?! - изумилась Томила. - А почему ты спросила?!
   - Дело в том, что... - и Шура несколько путано, но не упуская ни одной важной позиции, изложила собеседнице версию Станислава, как свою собственную, ничем, даже намеком, не выдавая своего мужчину.
   Томила слушала внимательно, однако, с возрастающим недоумением.
   - Как тебе такое могло придти в голову?! - воскликнула она, когда Шура закончила свой монолог. - Ты же прекрасно знаешь Жору! Это плейбой, сибарит, любитель комфорта и беззаботной жизни. Помилуй бог, откуда в нем мексиканские страсти! Да и на роль страдальца он явно не тянет! Отдельная палата, питание из ресторана, чуткий уход. К нему там паломничество каждый день: жена, племянники, приятели, сослуживцы... А какие там медсестрички крутятся, ты бы видела! Думаю, он не скучает рядом с ними, несмотря даже на свой гипс!
   - Я ничего не утверждаю! - взмолилась Шура. - Я просто говорю, что у него было время обдумать подробный план. Если это он, то всё сходится, понимаешь!
   Какое-то время Томила сидела в задумчивости, затем вскинула на подругу свои прекрасные цыганские очи, словно гипнотизируя ту взглядом:
   - Послушай, Шурочка! - раздельно проговорила она. - Тебя я тоже хорошо знаю. Сама ты не могла бы выдумать всю эту историю, ни за какие коврижки! Кто-то тебя надоумил. Кто? Кому ты открыла свою женскую душу?! А ведь открыла, я это вижу ясно! Колись!
   Ох, не хотелось Шуре откровенничать насчет Стасика даже с лучшей подругой, то есть, в первую очередь, именно с ней, а куда деваться?!
   Под градом перекрестных вопросов она сценка за сценкой поведала Томиле всю историю своего нового романа, как не утаила и те обстоятельства, при которых рассказала Стасу о своих страхах.
   В глазах Томилы зажглись жадные огоньки:
   - Ты открыла случайному человеку, которого знаешь всего-то два дня, все свои тайны?! И не только свои, но и наши общие, мои?!
   - Но это такой человек, Томила, которому веришь с первого взгляда! У меня такое чувство, что я знаю его тысячу лет! Если б ты его сама увидела, то ощутила бы то же самое! - неосторожно воскликнул Шура.
   - Вот-вот! - кивнула Томила. - К тому я и клоню. Ты у нас все же натура впечатлительная, легковерная. Тебя нетрудно обмануть. А я, видя перед собой незнакомого человека, сразу распознаю, что он за фрукт! Уж точно, если б ты посоветовалась со мной насчет Варенухина, я бы сразу порекомендовала тебе держаться от этого типа подальше. Извини меня, конечно, за бестактность, но я ведь из самых лучших побуждений, на правах верной подруги.
   - Томочка, пощади... - слабо запротестовала Шура. - Вокруг тебя и так много мужчин. Оставь его мне.
   - Да ты что, паникерша! - даже рассердилась Томила. - О чем ты вообще говоришь?! Я просто хочу взглянуть на человека, который внушил тебе полное доверие! Взглянуть, ну и задать ему пару вопросов. Даже макияжа не буду делать, клянусь!
   - Хорошо, но только попозже, ладно? Дай мне хотя бы несколько дней...
   Томила сделала успокаивающий жест:
   - Ладно! Не переживай, девушка! Может, тебе и вправду выпала счастливая встреча. Но коли уж возник такой вариант, давай для начала закроем вопрос с Жорой. Чисто формально. Сейчас попробую его пробить...
   Она взяла свой мобильник и сделала вызов.
   Через секунду весь ее облик преобразился, а когда она заговорила, то и голос сделался тягуче-томным, капризным.
   - Котик, это ты? Извини меня, пожалуйста... Я - свинья! Нет-нет, не возражай! Натуральная свинья! Совсем забыла своего славного, пушистого котеночка, с его такими остренькими коготочками! Но я исправлюсь, обещаю! Жди в гости! Может, даже сегодня...
   Подмигнув Шуре, она вышла через кухню в коридор.
   Было слышно, как она ходит там, продолжая свой игривый разговор.
   Это тянулось четверть часа или около того.
   Наконец, Томила вернулась на лоджию, сообщив:
   - Даже намека на его обиду я не почувствовала! Притом, что притворяться Жора не умеет. Не могу поверить, что он способен плести против меня какие-то сложные интриги. Но всё-таки я с ним встречусь. Сегодня. Прямо сейчас и поеду. Выпотрошу его, как цыпленка. Тогда и с твоим Стасиком будет, о чем поговорить...
   По спине Шуры снова пробежал холодок.
   - Если будешь в больнице, то постарайся узнать, не навещал ли Георгия Эдуардовича Яша. Только расспрашивай так, чтобы сам больной об этом не узнал. - Смутившись, добавила: - Стас так посоветовал...
   - Зачем эти излишние хитрости! - пожала плечами Томила. - Я Жору прямо спрошу: зачем, мол, тебя навещал Яша, внук бабы Кати? И по его реакции сразу пойму, имеет ли он хоть малейшее отношение ко всей этой истории.
   - Но ты мне позвони после своего визита, ладно? А то я буду волноваться.
   - Позвонить-то я тебе позвоню, но давай всё же исходить из того, что какая-то сволочь слушает наши телефоны. А раз так, то нам, Шурка, надо использовать условные фразы. Если я увижу точно, что Жора тут не причем, то скажу тебе: "Наш котик вёл себя послушно". А если вдруг учую малейшую фальшь, тогда скажу: "Наш котик нахулиганил - разбил тарелку из моего любимого сервиза", и ты всё поймешь!
   - Хорошо, буду ждать твоего звонка, только сама ничего не перепутай на этот раз!
  
   24.
   Стас приехал в субботу, к обеду, как и обещал.
   Ожидая его, Шура немало поволновалась: а вдруг не придет?!
   Но когда раздался звонок в дверь, а затем ее любимый собственной персоной вошел в прихожую, то Шура мысленно упрекнула себя: почему позволила себе сомневаться, ведь этот мужчина всегда держит свое слово! Если обещал быть - значит, будет!
   Сегодня она решила удивить его своими талантами хозяйки.
   Приготовила пельмешки по высшему разряду: сама месила тесто, сама крутила фарш, лепила один к одному, с таким защипом, чтобы сок оставался внутри; а еще испекла сладкий пирог; выставила на стол бутылку хорошего коньяка и сладкое десертное вино.
   Он тоже явился не с пустыми руками. Правда, гостинец на этот раз был какой-то загадочный: нечто большое и округлое, завернутое в полотенце, а затем еще вставленное в полиэтиленовый пакет.
   - Шурочка, поставь это в холодильник, желательно, на верхнюю полку, - сказал он, поцеловав ее в ушко, и вручая свою ношу.
   Пакет был довольно увесистым.
   - А что внутри? - поинтересовалась она.
   - Сюрприз, к которому мы еще вернемся...
   Она тоже приготовила для него сюрприз: рассказ о вчерашнем визите к Томиле. Шурочке хотелось похвастаться, что она в точности выполнила совет Стаса - уговорила подругу навестить Георгия Эдуардовича. Всё просто замечательно: "наш котик вёл себя послушно", Яша в больнице не появлялся.
   Шура рассчитывала перейти к этому рассказу позже, когда Стас отведает угощение. Но, не утерпев, она выпалила ему всё это единым духом, еще до того, как они расположились за столом.
   Никак не комментируя ее монолог, он наполнил ее рюмку коньяком и отставил бутылку в сторону.
   - А себе?! - вскинулась Шура.
   - Рад бы, да не могу, мне через час-полтора предстоит ответственная поездка.
   - А я думала, мы весь вечер проведем вместе, - расстроилась Шура. - Может, даже сходим погулять в парк, посидим у воды...
   - Не беспокойся, дорогая, твои мечты абсолютно реальны. Весь сегодняшний вечер мы проведем у воды, среди деревьев, вдвоем. И ночь тоже.
   - Как интересно! Но сначала ты куда-то уедешь, да? Надолго?
   - Давай об этом поговорим чуть позже, ладно? Пельмени у тебя - просто объедение! А ты сама всё-таки выпей рюмочку-другую, тебе это не повредит. Вечером продолжим вдвоем.
   - Ну, тогда вечером я и выпью. Вместе с тобой.
   - Решай сама, ты - женщина независимая...
   Он ел ее пельмени, да нахваливал, но от добавки отказался.
   Лишь за чашкой кофе вернулся к той теме, с которой началась их сегодняшняя встреча.
   - Шурочка, если ты помнишь, то я ведь и не утверждал, что главный злодей в этой мистерии - Георгий Эдуардович, человек, которого я никогда в жизни в глаза не видел. Я просто выстроил логическую схему, исходя из тех фактов, в которые меня посвятила ты. Версия эта, как говорится, вполне житейская, и многое объясняет, но это не значит, что она - единственно верная. Если твоя проницательная подруга, которая знает этого человека не первый день, считает его непогрешимым, ну, и слава богу!
   - Но кто же тогда звонил, Стасик?
   - Надо прикинуть другие варианты. Дай мне немного времени. Я так чувствую, что в это дело вовлечено немало народу. Крутится в голове одна мыслишка, но пока не могу ее сформулировать.
   - А еще ты обещал поставить мне этот аппарат, ну, АОН! - напомнила Шура.
   - Поверь, дорогая, я не забыл. Впрочем, может случиться, что нужда в нем уже отпадет... - добавил он туманно.
   - А вдруг этот человек снова позвонит, когда ты уедешь по своим делам?
   - Если он даже позвонит, то отвечать будет некому.
   - То есть, мне не брать трубку? - не поняла Шура.
   - А тебя просто не будет дома, дорогая. Поскольку ты составишь мне компанию в намеченной поездке. Это и есть мой сюрприз.
   У Шуры от счастья слегка закружилась голова.
   - Куда же ты меня повезешь, дорогой?
   - Есть у меня за городом одно заветное местечко. Персональное лесное озеро. Крохотное по площади, но такое глубокое, чтобы можно смело нырять с головой. Берега и дно у него песчаные, а вода в нем чистая, как слеза. Поставим палатку, соорудим мангал... Как думаешь, что за предмет ты поставила в холодильник? Это кастрюлька с замаринованным мясом для шашлыка! Всё прочее, включая древесный уголь, у меня в машине. Проведем ночь под ласковый шорох хвойных лап и тихий шелест камыша. Там и отведаем коньячка. И уж там-то, ручаюсь, твой покой не нарушит ни один телефонный звонок. - Он взял ее за руку: - Тебе надо расслабиться, Шурочка. А лучший способ для этого - сменить обстановку, хотя бы ненадолго. Поэтому я и затеял это маленькое путешествие. Очень рассчитываю, что у тебя будет масса новых приятных впечатлений.
   - Господи, даже не верится, - она смахнула с ресницы непрошеную слезинку. - Ты же знаешь, я с радостью поеду с тобой хоть на край света! Лесное озеро... Для меня это звучит как сказка! Только скажи, что я должна взять с собой?
   - Купальник, полотенце, и всё такое прочее, что требуется женщине на природе. Остальное я уже приготовил. Сколько времени тебе нужно на сборы?
   - Сорок пять минут! Нет, полчаса!
   - Ладно, собирайся без спешки, а я пока съезжу на заправку. Надеюсь, за этот короткий отрезок времени не произойдет никаких ЧП...
  
   25.
   Приятные перспективы, глоток хорошего коньяка, близость любимого мужчины так разнежили Шурочку, что она даже не заметила, как задремала.
   Впрочем, ей самой представлялось, что она и не спит даже, а грезит наяву.
   Гул мотора, едва различимый голос радиодиктора, наплывавший и резко обрывавшийся рокот встречного транспорта, - всё это воспринималось, как прелюдия к некой симфонии, которая вот-вот должна была зазвучать в окружающем мире.
   Она потеряла всякое представление о времени, и, очнувшись в какой-то момент от своей сладостной дремы, с интересом огляделась по сторонам.
   Пейзаж уже ничуть не напоминал городской.
   По обе стороны шоссе тянулись бесконечные сосновые колоннады, перемежаемые то стайками белоствольных берез, то зарослями дикого шиповника, то кочковатым сонным болотцем.
   Вот промелькнула автозаправка с двумя-тремя фигурками сотрудников в броской униформе, и снова потянулись две сплошные стены леса.
   - Нам еще долго ехать? - спросила она просто для того, чтобы услышать в ответ тембр любимого голоса.
   - Очень своевременный вопрос, - ответил Стас. - Видишь, впереди рекламный щит? Сразу за ним свернем в лес, проедем еще пару-тройку километров, и на этом всё.
   - А где мы вообще находимся?
   - Это мурманское шоссе, разве я тебе не говорил? От Питера мы отъехали всего-то на сотню верст.
   - Никогда здесь не бывала, - призналась Шурочка.
   - В этих местах народу вообще негусто, - пояснил он. - Если увидишь грибника или ягодника, то знай, что он из местных. Здесь, Шурочка, даже в сравнении со знаменитыми пригородными парками, и воздух чище, и трава зеленее. Потому-то я и решил привезти тебя именно сюда...
   Пока они обменивались репликами, рекламный щит остался позади, и вот уже Стас свернул с шоссе.
   Вглубь зеленого массива убегала извилистая лесная дорога.
   Тонкие сосны вдоль нее образовывали некое редколесье. То тут, то там на свободных от деревьев пространствах лежали, освещенные солнечными квадратиками, целые островки высоченной травы. Но уже чуть дальше виднелись широкие, сливающиеся клинья высокого кустарника на фоне замшелых поваленных стволов, и это создавало впечатление, что настоящий лес не здесь, а впереди, и что в действительности он дремучий и непроходимый.
   - Обрати внимание, здесь практически незаметны следы пребывания туристов, - констатировал Стас. - Ни клочка мусора вдоль обочин!
   - И правда... А ты не заблудишься? - спросила она, всё еще не проснувшись окончательно.
   - Испугалась?
   - Вообще-то, я тебя совсем не знаю, - с ее стороны сейчас это было признанием того факта, что она ему доверяет.
   - А еще говорила, что я стал тебе родным, - шутливо упрекнул он. - Однако не волнуйся, мы почти на месте. Но вот что еще я хотел тебе сказать, Шурочка... Видишь ли, пока мы ехали по бетонке, у меня сложилась другая версия твоей истории.
   Стас достал сигарету и закурил, оторвавшись на несколько секунд от руля.
   Лицо у него было сосредоточенно-спокойное.
   Внезапно ее сон как рукой сняло. На душе вдруг сделалось тревожно. Шура незаметно огляделась по сторонам и поежилась, представив, что на целые километры вокруг нет ни живой души. Бесконечные сосновые стволы, низинки, поросшие кустарником, топкие болотца...
   И они здесь только вдвоем со Стасом.
   "С родным человеком", - мелькнула мысль.
   "О котором ты совсем ничего не знаешь, - отозвалось внутри. - Не надо было ехать"...
   - Но ты же сам говорил, что мы едем отдыхать, и советовал мне расслабиться, - вслух напомнила она.
   Словно почувствовав неуловимую перемену в ее настроении, он бережно погладил ее по плечу, привлек к себе.
   - Извини, дорогая! Забудь о скучных делах и серьезных разговорах! Не для этого мы отправились в далекое путешествие. Впереди у нас волшебная ночь...
   Она доверчиво прижалась к нему.
   - Милый, если бы ты знал, как я устала! Как мне хочется такого отдыха, чтобы не думать ни о чем...
   - Но вот и озеро! - объявил он через минуту.
   Вопреки ожиданиям Шуры, полагавшей, что они углубляются в некие заповедные дебри, деревья начали редеть, и вот уже открылся вид на обширную поляну овальной формы, лежавшей в самом сердце необозримого лесного массива.
   Поляну пересекали еще две-три лесные дороги, наводившие на мысль, что этот уголок отнюдь не является "необитаемым островом".
   Ближе к левому краю поляны лежало то самое озеро, окаймленное с трех сторон кустарником и полоской камыша.
   Оно действительно было небольшим, едва ли превышая размерами томилину лоджию, только имело форму подковы, а не прямоугольника.
   Мыс, являвшийся частью внутренней стороны этой подковы, был оборудован насыпным земляным трамплином для прыжков с покрытием из плотно пригнанных досок.
   - По моим наблюдениям, сюда регулярно наведываются несколько пар из соседнего поселка, - сообщил Стас. - Но сегодня, как видишь, мы в единственном числе. Иными словами, сегодня мы - первые. А посему поставим палатку на лучшем месте, вон под тем песчаным пригорком. Если даже кто-то нагрянет, не беда, места хватит всем. Однако внутреннее чувство подсказывает мне, что нынешнюю ночь мы проведем здесь вдвоем. Поэтому не будем терять драгоценного времени. Давай обустраивать наш общий дом, дорогая...
   Его задорное настроение передалось Шуре, которой и вправду удалось в какой-то момент забыть обо всех своих тревогах.
  
   26.
   Они уселись вдвоем на деревянном настиле-трамплине, свесив ноги вниз, туда, где метром ниже застыла темная сейчас вода. До рассвета оставались какие-то минуты. По счастью, другие любители природы на озере так и не объявились.
   "Господи, как хорошо! - наяву грезила Шура. - Какое это блаженство! И не надо ведь ехать за тридевять земель! Всего полтора-два часа езды от города, и ты уже в другом мире, в волшебном лесу. И твой принц совсем рядом! Его можно потрогать рукой, можно поцеловать, и он откликнется на нежный зов... Ну, разве это не сказка?!"
   - Так вот, для начала такой вопрос, - заговорил, между тем, Стас, глядя в темноту перед собой. - Этот Каланов, кто он по масти? Брюнет или блондин?
   Шурочка даже растерялась от резкого поворота темы.
   - Ой, я даже не знаю, он же бреет голову наголо, и она блестит у него, как полированный шар! Хотя... Брови ведь у него черные, даже жгучие! - вспомнила она. - Значит, брюнет. А зачем тебе, Стас?
   - Сейчас поймешь. А твоя подруга, эта Томила, она, если я правильно понял, тоже брюнетка?
   - Да, ярко выраженная брюнетка!
   - А этот ее молодой любовник, Шумайлов?
   - А вот он классический блондин!
   - Примерно так я и думал... - вздохнул Стас.
   - Ну, что такое, дорогой! - шаловливо толкнула его в бок Шура. - Ну, не томи уже меня! Говори!
   - Тогда слушай! - он отбросил сигарету. - Я думаю, что в центре всех этих загадочных событий находится фигура Каланова. Предположим, он нашел на своей подушке светлый волос и заподозрил, что супруга изменяет ему. Сам он бритый, жена - жгучая брюнетка, так что вывод напрашивается сам собой.
   - Томила любит повторять, что муж смотрит сквозь пальцы на ее интрижки... - слабо запротестовала Шура.
   - Мне знаком тип мужчин, вроде этого Каланова, - ответил Стас. - Железобетонная натура, монолит. Но ведь даже у металла есть предел прочности. До поры до времени, Каланов действительно мог смотреть сквозь пальцы на выходки своей шалуньи. Но однажды терпение лопнуло. Может, его возмутило, что она уложила нового любовника в супружескую постель, да еще предоставив тому его персональную подушку. А может, он пришел в бешенство оттого, что ее избранником оказалась совершенно ничтожная личность. Не будем сейчас гадать о мотивах. Это материя тонкая и загадочная. Суть, однако, в том, что Каланов, этот всемогущий господин, которого твоя подруга считает ручным домашним тигром, превратился в свирепого хищника и возжаждал крови! При этом его скрытая ярость направлена, скорее всего, вовсе не на жену-изменницу, а на тех близких ей людей, которые, по его убеждению, способствовали ее измене... А возможности у него немалые, сама говорила.
   - Каланов... - прошептала Шура, сразу же поверив, что да, за всем за этим стоит он, грозный хозяин жизни. - Ой, Стас, ты меня пугаешь! По-настоящему...
   - Нет, дорогая, я всего лишь пытаюсь обрисовать ситуацию. Скажу прямо, весьма неординарную ситуацию. Итак, заполучив чужой волос со своей подушки, Каланов под надуманным предлогом поручает кому-то из своих специалистов сделать анализ ДНК. А это уже ключик к сердечным тайнам его жены.
   У Шуры даже в ушах зазвенело от ужаса.
   - Но подозрение - это всего лишь подозрение, - продолжал Стас. - Он ведь знает, что у его изворотливой разумницы-жены всегда найдется подходящее объяснение. К примеру, она скажет, что у нее в гостях была Шурочка со своим другом-программистом. На какую-то минуту она оставила их вдвоем в спальне. Кто знает, чем они там занимались! Или еще что-нибудь в таком же роде. Нет, ему нужны неоспоримые факты. Но как их получить, да еще с тем условием, чтобы жена ничего не заподозрила?
   - Томила говорила, что у него есть какая-то служба безопасности, - с дрожью в голосе произнесла Шура.
   - Нет-нет, Шурочка, такие монстры, как этот Каланов, ни за что не станут привлекать к слежке за собственной женой свой же персонал. Он ведь понимает, что утечки информации вряд ли удастся избежать. А для него личный авторитет - превыше всего! Да и зачем рисковать, если существуют особые детективные агентства, специализирующиеся на деликатных заказах от состоятельных господ.
   - Ты хочешь сказать... - похолодела Шура.
   - Да, моя радость, - кивнул он. - Полагаю, что с недавних пор весьма профессиональные сыщики взяли под наблюдение все контакты твоей подруги, включая телефонные. Ну и, само собой, плотно пасут тебя и Шумайлова, как активных соучастников "семейного преступления". Полагаю, они собрали полную информацию о каждом из вас. В частности, раскопали, каким прозвищем наградил тебя муж.
   - Но откуда они могли узнать?!
   - Они же профессионалы, Шурочка. Профессионалы, которым очень хорошо платят, и которые, надо полагать, не ограничены в средствах. Для них не проблема получить доступ к уголовному делу из архива. Или же встретиться с твоим мужем в колонии и принудить его к откровенности.
   - Столько хлопот?! Зачем, не пойму!
   Стас долго молчал, затем разъяснил со вздохом:
   - Видишь ли, Шурочка... Такие типы, как этот Каланов, не мстят своим неверным женам напрямую. По той причине, что действительно любят их, как капризную, но поддающуюся исправлению игрушку, и никогда не причинят им физического зла, какие бы фокусы те ни отмачивали. Они, эти столпы вселенной, предпочтут преподать изменнице наглядный урок, дабы отвратить ее от шалостей в будущем. В данном случае речь может идти о том, чтобы отыграться на любовнике и... проводнице.
   - Проводница - это я?!
   - Ты, Шурочка, кто же еще? - подтвердил он.
   - О, господи, вот чувствовала же, что всё это закончится плохо! Ну, зачем соглашалась!
   - Погоди, милая, слезами горю не поможешь. Давай лучше подумаем, как избежать западни.
   - Да как же избежать, если он уже знает всё?!
   - Если бы он знал всё, то давно поставил бы последнюю точку, поверь мне. У него есть какой-то четкий план, но какой?
   - Я пропала... - прошептала Шура. - Этот человек не пощадит меня, я сразу поняла, еще там, в бельгийском кафе. Бедные мои деточки!
   - Погоди, Шура! - повторил он и погладил ее по плечу, словно пытаясь пробудить в ней мужество. - Давай будем рассуждать логически. Как я понимаю, Каланов еще не получил убедительных доказательств измены со стороны своей жены. Очевидно, Томила обмолвилась ему однажды, что ты иногда приходишь к ней со знакомым программистом, который открывает вам новые горизонты Интернета. Поэтому он всё же сомневается: а вдруг этот Шумайлов - именно твой друг, или даже близкий тебе человек, и никак не связан с Томой? Не исключен ведь и такой вариант. А Каланов привык оперировать точной информацией. Притом он, как человек старой формации, никак не может воспринять роль проводницы. В его понимании любовник должен приходить к женщине один. Он сомневается еще и поэтому. Казалось бы, нет ничего проще, чтобы разрешить эти сомнения. Достаточно установить в спальне скрытую видеокамеру. Но Каланов категорически против этого. Притом, что существуют другие средства для получения требуемых сведений.
   - Какие средства, Стасик! Я уже ничего не понимаю! - взмолилась она.
   Он прижал ее к себе крепко-крепко, как испуганного ребенка, и какое-то время просидел так, удерживая ее в объятьях.
   - Я сказал тебе почти всё. А теперь, Шура, приготовься услышать самую неожиданную новость. Быть может, поначалу тебе будет тяжело, но если ты справишься, а я уверен, что справишься, то дальше будет легче. Ты ведь у меня сильная!
   Осторожно отстранившись от нее, он снова закурил.
  
   27.
   Сделав глубокую затяжку и выпустив струйку дыма, Стас проговорил:
   - Да, всё можно сделать гораздо проще. Так обычно и поступают, если потенциальный источник информации - одинокая женщина. Этот метод стар, как мир. Моделируется ситуация, итогом которой становится знакомство, якобы случайное, этой женщины с серьезным мужчиной привлекательного облика. Мужчина этот быстро входит к ней в доверие, и она сама, по доброй воле, раскрывает ему всё, до мельчайших подробностей.
   На какой-то миг Шура оцепенела.
   - Так вот оно что... - прошептала чуть слышно. - Слишком уж хорошо всё складывалось. А ведь так не бывает. Боже, какая я дура! - бледная, она повернулась к нему: - Но после того как ты всё узнал, зачем ты привез меня сюда, в этот глухой лес? Ты убьешь меня, да? Прямо здесь и сейчас? Сначала утопишь, а после закопаешь в песок?
   - Шурка! Для чего бы тогда я всё это тебе рассказывал?!
   - Чтобы поиграть напоследок, как кот с мышкой...
   - Посмотри на меня! Посмотри мне в глаза! Как ты могла вообразить такое?! Разве я похож на убийцу?
   - Зачем ты привез меня в лес? - повторила она.
   - Для серьезного разговора.
   - А разве нельзя было поговорить у меня дома или где-нибудь в парке, на скамеечке?
   - Нельзя! - отрезал он. - В нашей конторе принято контролировать работу сотрудников. Поскольку уже было несколько случаев, когда потенциальная жертва перекупала тех, кто ее пас. Эти, так называемые, предатели, затем исчезали навсегда... Вот тогда-то наш босс ввел систему тотальной проверки. Меня тоже могут прослушивать. Поэтому я и привез тебя сюда, где за нами точно не будет слежки.
   - О чем нам теперь говорить, Стас? Я открыла тебе всю душу, ты узнал всё, до самых последних мелочей. Те, кто тебя послал, будут, наверное, довольны. Но между нами всё кончено...
   - Не спеши с выводами, Шура! Всё, быть может, только начинается. Но на другом, честном уровне. Я не играл с тобой. Ну, почти не играл. То есть, поначалу, да, был момент спектакля, но я быстро понял, что ты за человек, и тогда...
   - Стас, ну, пожалуйста, не надо об этом, ладно! Как говорила моя мама: "разбитую посуду не склеишь". Тем более, если эта посуда разлетелась вдребезги, как только что.
   - Стоп-стоп, не гони лошадей, Шурка! Сначала выслушай меня до конца. Я долго думал, как мне повести этот разговор. Похоже, выбрал не самый лучший вариант. Испугал тебя! Вызвал реакцию отторжения! Надо было как-то иначе. Но, что сделано, то сделано. Суть ты теперь знаешь. А значит, и мне будет легче довести разговор до конца.
   - Тогда не надо ходить вокруг да около. Говори прямо, что хотел еще сказать!
   - Да, ты права. Надо переходить к главному. Слушай меня внимательно, Шура, и постарайся понять. Считай, что это моя исповедь. - Он задумался и продолжил после паузы: - Дело в том, что мне давно уже надоела эта охота на богатеньких распутниц по заказу их вельможных мужей. Ты даже не поверишь, насколько всё повторяется! Ладно, не буду больше касаться этой темы. Я держусь из последних сил, Шурочка. Моя мечта - жить нормальной человеческой жизнью, с ее будничными радостями и заботами. Я скопил кое-какую сумму, хочу открыть салон по ремонту бытовой аппаратуры, я ведь по этой части специалист высшей квалификации. Но в одиночку начать дело невозможно, Шурочка. Нет, я сейчас не про чиновников, не про "крышу", не про откаты. С этим-то как раз я знаю, как уладить. Главное в другом. Нужен надежный помощник. А еще лучше - помощница, которой можно доверить не только деньги, но и собственную жизнь. Постарайся понять меня, дорогая. Судьба почему-то сводила меня с людьми порочными - неискренними, лживыми, эгоистичными. Они умели прикидываться друзьями, а затем предавали в классических традициях жанра. Однажды у меня был очень тяжелый период - я всерьез размышлял о самоубийстве. В сущности, был близок к нему. Так близок, что оставалось лишь спустить взведенный курок. Но, должно быть, посланный свыше ангел остановил мою руку. Однако покой в мою душу так и не снизошел. И тогда я договорился сам с собой, что отложу решение этой проблемы на год. Ровно на один год! И вдруг, уже на одиннадцатом месяце этого срока, - встретил тебя! Да, это случилось в рамках очередного задания, не отрицаю. Но я сейчас не об этом. Я о том, что встретив тебя, я увидел Человека в тебе. Человека, которому можно верить на все сто. Я понял, что ты никогда не предашь и не обманешь. А еще я нашел в тебе пылкую женщину, с нерастраченными чувствами, всё еще ждущую своего счастливого часа...
   Шура и сама не понимала, почему вдруг снова придвинулась к нему, прильнула, и как это вообще произошло.
   А он продолжал:
   - Вот что я предлагаю, Шура, чтобы, по твоему выражению, не ходить вокруг да около. Я разрулю эту ситуацию в твою пользу. Отмажу твою подругу и ее любовника. Придется кое-чем рискнуть, но, я полагаю, всё получится. Они ведь не догадываются, что я возьму твою сторону. На этом и сыграем. Позже я объясню тебе детально, что именно надо делать, и передам инструкции для Томилы. С Шумайловым ей, конечно, придется порвать. Немедленно и бесповоротно! Да ведь она и сама не слишком его ценит, если я правильно тебя понял. Беседу с этим парнем я проведу сам. Ты говорила, он трусоват? Значит, не станет болтать лишнего. Словом, я тихо развалю это дело, и Каланову доложат, что его подозрения не подтвердились, чему, полагаю, он будет только рад. А когда всё уляжется, мы с тобою, Шурочка, займемся скромным, но достаточно прибыльным бизнесом. Да и мальчишек твоих я обучу полезному ремеслу. Вырастут нам помощниками! Не успеешь оглянуться, как твои страхи забудутся, словно дурной сон.
   - Ты мне правду говоришь, Стасик? Грешно шутить такими вещами...
   - А ты посмотри мне в глаза! Ты ведь умеешь заглядывать в душу!
   Некоторое время царило молчание.
   - Значит, я споткнулась не случайно? - тихо спросила она. - Там, в проходе, возле базарчика?
   - Да, милая... Я чуточку подсек твой каблук сзади.
   - А кто мне звонил от имени мужа?
   - Один мужичок из нашей конторы. Но ты не волнуйся, больше звонков не будет. Ведь наш босс знает, что я полностью вошел к тебе в доверие.
   - Откуда вы узнали, как меня называл муж?
   - От заказчика. А тот, очевидно, от твоей подруги.
   - По крайней мере, теперь всё разъяснилось, - прошептала она.
   Он взял ее руку в свои ладони:
   - Ничего не бойся, дорогая, я буду тебе надежной опорой.
   С минуту она сидела тихо, не шелохнувшись, затем как-то решительно, рывком, припала к нему.
   - Стасик, я так хочу тебе верить!
   - Вот и верь! - он пригладил ее локоны, нежно поцеловал в висок, за ушком, в шею: - Глупенькая... Ну, подумай сама: какие у меня могут быть мотивы вести с тобой нечестную игру, после того, как я признался тебе во всём!? Извини, но я ведь выполнил своё задание полностью. Мне оставалось лишь написать отчет для своего шефа, а затем исчезнуть из твоей жизни. Но я, как видишь, здесь, и уже не собираюсь разлучаться с тобой. Знаешь, а давай искупаемся при первых лучах солнца!
   - Я только схожу за купальником.
   - Не нужно никакого купальника. Ведь мы здесь одни...
  
   28.
   Как бы там ни было, но на обратном пути Стас казался Шуре еще более близким человеком, чем вчера, по дороге на озеро.
   Ведь вчера он был для нее лишь воплощением настоящего мужчины, отчасти, может, и придуманного.
   Но сегодня на рассвете, когда он открыл ей свою душу, когда обнажил свои незащищенные, ранимые, самые болевые точки, она почувствовала, что между ними возникла иная общность, которой не страшны никакие испытания.
   Сама она ощущала сейчас жгучий стыд за то, что под утро на какую-то минуту-другую усомнилась в нем.
   Теперь она ужасалась тем картинкам, которые в тот промежуток времени рисовало ее взбудораженное воображение: он погружает ее в озеро, топит на глубине, а затем зарывает еще теплое тело во влажный песок...
   Как такое вообще могло придти ей в голову!
   Чтобы его нежные, горячие руки сомкнулись на ее горле?!
   А ведь она уже учёная: проходила через похожий кошмар и должна была бы извлечь из него уроки.
   Нет, не сейчас, но чуточку позже, когда всё успокоится, когда завершится эта закулисная история, надо обязательно попросить у него прощение.
   Он простит, он ведь великодушный...
   Главное, чтобы между ними всё было чисто и честно.
   Половина ее сознания вновь и вновь возвращалась к этим переживаниям, а другая половина пыталась запомнить то, что Стас говорил ей сейчас:
   - В принципе, твоей подруге в определенной степени повезло. Обычно мужья, подозревающие обман, просят установить в спальне скрытую видеокамеру, и получают, что называется, полный пакет улик. Но Каланов, этот вельможный сановник, не вполне обычный клиент. Он решительно воспротивился идее установки видеокамеры. И не только из-за опаски, что неприличные кадры с участием его женушки увидят чужие люди. Мне кажется, он и сам не хотел видеть это. Он настаивал на косвенных доказательствах, которые пощадили бы его чувства. Честно говоря, с такими деликатными клиентами сталкиваешься редко. Я уважаю его за это. Но только за это. Ибо в других ситуациях, где не замешана его жена, он склонен проявлять чрезмерную жестокость. Этот человек не знает пощады.
   - Согласна с тобой, - кивнула Шура. - Меня всегда пугало в нем что-то, что ассоциировалось с жесткостью и неотвратимостью. И одновременно я испытывала к нему необъяснимое уважение.
   - Видишь, мы даже в этом сходимся, - улыбнулся Стас. - Тем не менее, слежка за вашей группой, извини уж за такое выражение, не позволила делать конкретные выводы. В конце концов, наш шеф уговорил Каланова, чтобы тот согласился на установку в квартире звукозаписывающего жучка. Но наш заказчик поставил жесткое условие: никто из сотрудников бюро не должен услышать эту запись, которая после снятия должна быть передана лично ему.
   - Жучок? - переспросила Шура. - В ее спальне спрятан жучок?
   - Думаю, да, но где именно, я не знаю, ведь его ставил другой наш специалист.
   - А может, его уже сняли? - похолодела Шура. - Может, Каланов уже прослушал его?
   - Нет! - решительно покачал головой Стас. - Ведь чтобы получить запись, Каланов должен привести к себе домой нашего человека. При этом Каланов категорически против того, чтобы Томила даже случайно оказалась бы свидетельницей этого визита. Он обязательно устроит так, чтобы в момент снятия жучка ее не было в квартире. Полагаю, чтобы гарантированно удалить ее из дома, он выделит ей приличную сумму на обновки. Скорее всего, это произойдет в понедельник.
   - Но понедельник - завтра! - встревожилась Шура. - Что же нам делать?!
   - Первым делом, не паниковать, - ответил он. - Сейчас мы с тобой разделимся. Я отвезу тебя домой, ты позвонишь Томиле и, ничего ей не объясняя, скажешь, что есть важный разговор, пусть она ждет. Ты, мол, подъедешь через два-три часа.
   - А ты?
   - А я отправлюсь в свою контору. Сегодня у нас объявлен общий сбор для уточнения последних деталей операции. Надеюсь, мне удастся раздобыть более конкретную информацию. Затем сразу же приеду к тебе. Запомни: в доме у тебя ни слова о деле. Я не исключаю, что они уже успели установить жучок и у тебя тоже. Но хитрить надо с умом, Шурочка. Впрочем, у тебя всё получится. Выпьем по чашке кофе, а затем я приглашу тебя на прогулку в парк. По дороге тоже будем вести свои роли. Это не перестраховка, я серьезно опасаюсь слежки. И только в парке, возле фонтанов, я сообщу тебе последние новости. Получив мои последние инструкции, ты отправишься к своей подруге. Выше голову, Шурочка! Я уверен, что у нас всё получится!
  
   29.
   Оказавшись дома, Шура, чтобы скоротать время, решила затеять уборку.
   Вооружилась шваброй, включила музыку...
   Но испытанный прием на сей раз не помог.
   Швабра выпадала из рук, любимая попса тревожила, даже раздражала.
   Какое-то время она крутилась на кухне, но и здесь не могла найти подходящего для себя занятия.
   Нервничая, сердясь невесть на кого или на что, она уселась на диван и высыпала на него содержимое своей сумочки.
   Давно уже пора навести в ней порядок!
   Так почему бы не сейчас?! Волей-неволей теперь всё равно придется это перебирать.
   В какой-то момент в руках у нее оказался сложенная вчетверо салфетка с маркой кафе бельгийской кухни. На узорчатой рифлёной бумаге выстроились в сбивчивый ряд несколько цифр.
   Да это же номер "секретного" телефона Каланова! Тот самый, что он сам записал ей на фирменной салфетке в кафе, предупредив, что его не знает даже Томила.
   А что, если позвонить ему прямо сейчас?
   Благо, повод у нее есть.
   С Томилой она поговорила по душам, та решительно отвергла существование мифической дочери, и это, скорее всего, правда.
   Взять, да и сообщить ему с невинным видом, что его просьбу она выполнила.
   Интересно, как он отреагирует?
   Ну же! - пыталась воодушевить себя Шура.
   Возьми трубку и позвони!
   Это же так просто! Ты ничем не рискуешь! Не трусь!
   А вдруг выяснится что-нибудь такое, что поможет тебе.
   И не только тебе, но и Томиле, и Стасу, и вообще всем-всем-всем.
   Она порывисто поднялась, ударившись бедром об угол стола.
   Не то чтобы слишком больно, но на какой-то миг в глазах потемнело...
   И вдруг Шура снова увидела топорик, летевший в нее из плотного мрака.
   Мгновенье, и всё пропало!
   Давненько не посещало ее это видение.
   А уж теперь-то, после откровений Стаса, когда прояснились почти все тайны, Шура была абсолютно уверена, что избавилась, наконец, от своих мистических страхов. По крайней мере, от них.
   И вдруг - ни с того, ни с сего - опять эта жуткая картинка!
   Именно вдруг, неожиданно, и в этом крылся весь ужас.
   Она снова опустилась на диван.
   Видение посетило ее именно в тот момент, когда она подумала о Каланове.
   Как будто судьба посылала ей некий тайный сигнал: мол, не тешь себя иллюзиями, не расслабляйся, еще не всё прояснилось в этой темной истории.
   Вероятно, Каланов дал ей "секретный" номер с каким-то дальним умыслом.
   Он ждет ее звонка.
   Быть может, для того, чтобы заманить ее в коварную ловушку?
   Ах, какая она всё-таки дура!
   Нельзя ему звонить! Нельзя!
   По крайней мере, до тех пор, пока она не посоветуется со Стасом.
   Надо обязательно показать Стасику эту салфетку! Давно надо было показать. Как же она забыла о такой важной детали?!
   Шура принялась лихорадочно собирать свою сумочку, бросая внутрь всё подряд и ощущая нарастающую в душе тревогу.
   Потом, потеряв представление о времени, металась по квартире, опять не находя себе ни места, ни занятия.
   Телефонный звонок прозвучал как гром с ясного неба.
   Шура замерла посреди комнаты.
   А вдруг это опять тот самый тип, что имитирует голос ее мужа? А может, за этими звонками стоит что-то другое, о чем даже Стас не знает?
   Телефон продолжал трезвонить.
   Наконец, она подошла и сорвала трубку, почти уверенная, что услышит сейчас пугающее шипение.
   Но страхи оказались напрасными, это был Стас.
   - Всё в порядке, Шурочка? - поинтересовался он и произнес условленную фразу: - Погода великолепная, приглашаю тебя на прогулку в парк, встретимся через полчаса у фонтанов.
   Только теперь ее отпустило.
   Мужественный голос любимого человека рассеял смутные тревоги.
   - С удовольствием, дорогой, - ответила она, как и договаривались. - Я постараюсь не опаздывать.
   Начались лихорадочные сборы.
   Вспомнив о "тайном" номере Каланова, она снова перерыла сумочку, но фирменная салфетка куда-то исчезла. Очевидно, Шура машинально сунула ее в какую-нибудь вазочку, но времени на поиски не оставалось. Ладно, найдется позже.
   Уже покидая квартиру, она вдруг замерла в прихожей у маленькой иконки, которую купила прошлой осенью на православной ярмарке.
   С минуту вглядывалась в божественный лик.
   Затем горячо прошептала:
   - Боже, сделай так, чтобы всё было хорошо...
   Сказала и тут же застыдилась: разве можно о таком просить у Бога?!
  
   30.
   Этот каскад фонтанов в створе главной аллеи парка открыли не так давно.
   Мощные струи били ввысь на добрый десяток метров, и мириады брызг, в зависимости от направления ветра, образовывали обширное влажное пятно на той или иной стороне асфальтового поля.
   Здесь всегда толпились люди, но надолго не задерживались - холодная водяная взвесь быстро вызывала озноб даже в жаркий день.
   Станислав ждал ее с наветренной стороны, куда брызги не долетали.
   Шура еще издали указала ему на свободную скамейку, но он жестом попросил ее подойти к нему.
   Вид у него был озабоченный.
   - Что-то случилось еще? - спросила она, приближаясь вплотную.
   Бьющая ввысь вода шумела так, что приходилось напрягать слух, чтобы расслышать собеседника.
   - Я уже предупреждал тебя, что у нас практикуется система слежки за сотрудниками, задействованными в серьезном деле, - прокричал он ей прямо в ухо. - Не факт, конечно, что за мной следят в данную минуту, но, как говорится, береженого бог бережет. Есть вероятность, что кто-нибудь из нашей конторы сидит сейчас в автомобиле, припаркованном к обочине, и слушает с помощью специального прибора наш с тобой разговор.
   - Ой, а что же делать?! - ужаснулась Шура.
   - Ну, во-первых, такая вероятность, сама по себе, не столь велика. Я просто подстраховываюсь по давней привычке. А во-вторых, я ведь не случайно назначил тебе встречу у фонтанов. Шум льющейся воды практически исключает внятную прослушку. Как и гул работающих лопастей вертолета. Как и звук включенной дрели. Правда, сейчас появилась новая аппаратура, которая позволяет подслушивать даже в условиях сильных фоновых шумов. Но в нашей конторе такой техники пока нет. Да и случай у нас другой. Поэтому здесь, у фонтанов, можно говорить без опаски. А поговорить есть о чем, новостей много. Слушай внимательно, Шура...
   Выпрямившись, он повел глазами по сторонам, глянул в маленькое зеркальце, спрятанное в ладони и создававшее обзор за спиной, и снова склонился к ее уху.
   Вероятно, со стороны могло показаться, что мужчина нашептывает своей спутнице нечто очень личное.
   - Мне удалось узнать, что жучок замаскирован в торшере, который стоит в спальне, - сообщил Стас.
   Шура тут же вспомнила этот торшер - изящное изделие в японском стиле, с двумя плафонами разных размеров. Одна из его чашечек-лотосов буквально нависала над изголовьем кровати. И раз уж там спрятан жучок, то он, наверняка, ловил каждое слово, каждый вздох любовников...
   А еще Шура вспомнила, что в "прощальный" день у нее с Томилой тоже состоялась доверительная беседа в той самой спальне. Тогда они основательно перемыли косточки бедного Трифона Христофоровича. Значит, ее слова тоже зафиксировал хитрый прибор? Если Каланов их услышит...
   Ой, как неловко!
   - Снять жучок собираются во вторник, - продолжал между тем Стас. - Как сообщил в последний момент клиент, именно по вторникам его жена посещает салон красоты, где проводит несколько часов. Еще ни разу она не отменяла своих визитов в это заведение. Таким образом, наличие "окна" гарантировано. Нам остается сыграть на опережение и провести свою операцию в понедельник, то есть, завтра.
   - Операцию? - удивилась Шура.
   - Назовем ее "Операция "Торшер", - ответил Стас. - Я уже всё продумал. Тебе остается лишь предупредить свою подругу.
   - О чем, Стасик?
   - Прежде всего, о наличии жучка.
   - Ты научишь меня, как его снять, да?
   - Нет, снимать его постороннему человеку нельзя. Притом, жучок замаскирован, и найти его может только специалист, и уж никак не женщина, которая не знает, как разобрать простой выключатель. Извини уж за такой пассаж. Необъяснимое исчезновение этого прибора сразу же наведет на конкретные подозрения, и тогда у меня могут возникнуть очень большие неприятности.
   - А что же нам делать?
   - Сейчас скажу. Но сначала выслушай легенду.
   - Какую легенду?
   - Не сказку, конечно. Легендой в нашем бюро называют правдоподобную версию, которая в нужном свете объясняет странное стечение обстоятельств. Представим дело так, будто Томила нечаянно опрокинула торшер, причем так неудачно, что плафоны разбились. Да и вообще, ей, мол, давно надоел этот торшер. И уж коли он пострадал, то она решила купить новый, а этот попросту выбросить из дома, как ненужный хлам. Ну, а поскольку сама она не очень-то любит заниматься хозяйственной рутиной, то попросила тебя помочь. То есть, позвонила с утра твоей начальнице и "отпросила" тебя до вечера. Ты, помниться, говорила, что слово Томилы для нее закон?
   - Это точно...
   - Ну, вот. Ты тут же примчалась к Томиле, и вы вместе нашли по компьютеру интернет-магазин, выбрали подходящий торшер и заказали его по телефону. Но, немного поразмыслив, твоя подруга объявила, что не хочет покупать "кота в мешке", и отправила тебя на склад магазина, чтобы ты на месте убедилась в качестве товара и доставила его к ней на квартиру вместе с мастером. Мастер приехал и установил новый торшер, а разбитый, по поручению хозяйки, вывез для утилизации. Всё! Торшер исчез в лабиринтах мегаполиса вместе с жучком, который в нем находился!
   - Значит, придется ехать на склад? - переспросил Шура. - А вдруг он где-то за городом? Ведь тогда "операция" затянется, да?
   - Всё не так! - ответил Стас. - Легенда на то и легенда, чтобы передавать ее исключительно на словах. Пускай Томила расскажет ее своему мужу! В действительности же мы поступим гораздо проще. Завтра утром ты будешь ждать меня здесь, только не у фонтанов, а на обочине, перед центральным входом в парк. Я подъеду на старом уазике. Возьму напрокат в одной ремонтной организации, которой владеет мой давний приятель. На мне будет синяя униформа коммерческой службы. Новый торшер в упаковке уже будет находиться в салоне. Мы приедем к твоей Томиле и заменим торшер, только и всего. Ну, для правдоподобия разобьем один плафон и оставим пару осколков где-нибудь на ковре. В качестве улики для мужа-заказчика. Обычное бытовое происшествие. Несмотря на некоторые странности, оно, скорее всего, не вызовет подозрений в нашем бюро, а только досаду. Притом, что я уже сообщил своему руководству, а позднее напишу в своем отчете: подозрения не подтвердились. Уверен, что заказчик в глубине души ждет именно такого вывода. На пути к всеобщему согласию стоит только жучок с разоблачительными записями, но завтра он исчезнет. Теперь ты поняла?
   Да, она поняла.
   Поняла еще и то, что если Стас увидит Томилу, а она - Стаса, то между ними может пробежать искорка, которая зажжет большой любовный пожар. И тогда - прощай, недолгое шуркино счастье!
   - А тебе обязательно подниматься в квартиру, да? - спросила он, не в силах придумать причину, чтобы отговорить его.
   - А как же, дорогая! - удивился он. - Раз уж я ввязался в игру на вашей стороне, то просто обязан предварительно извлечь жучок на глазах твоей подруги и подключить его к воспроизводящему устройству. Она должна убедиться лично, что опасность была, очень большая опасность, но больше ее нет. После этого я уничтожу жучок на ваших глазах. В буквальном смысле слова, сотру его в порошок. На этом моя миссия будет завершена. А дальше твоя Томила пусть живет своими мозгами. Для меня она - чужой человек. Но сейчас, благодаря тебе, мы союзники. Вот и давайте действовать так, чтобы не допустить никакой ошибки, не сделать опрометчивого шага. Ты всё запомнила? Ничего не напутаешь?
   - Нет-нет! - выпалила он, продолжая думать о том, что будет, когда они - Томила и Стас - увидят друг друга. Неужели без этого никак нельзя?
   Она расстроилась, всё смешалось в голове. Мелькнула мысль о "секретном" номере Каланова, о том, что надо бы сказать об этом Стасу, сказать сейчас, но от навязчивого шума воды у нее уже так стучало в висках, что находиться долее у фонтана она не могла. Да ведь и салфетку она умудрилась куда-то подевать.
   Ладно, вздохнула Шура, вечером надо поискать салфетку среди квитанций и прочих бумаг, а утром показать её Стасу. Пусть он сам решит, надо звонить Каланову или нет?
   Стас, похоже, истолковал бледность спутницы по-своему.
   - Не беспокойся, Шура, всё будет хорошо. Пойдем, я отвезу тебя к ее дому. Помни, о делах - в машине ни звука!
   - Вечером ты придешь?
   - Нет, сегодня не получится. Надо готовиться к нашей операции. Увидимся завтра в десять, как договорились.
  
   31.
   Томила встретила ее "домашней" улыбкой, означавшей, что всё идет, как по маслу.
   - Заходи, подруга! Ты как раз вовремя! У меня куча новостей!
   - А Трифон Христофорович дома? - осторожно осведомилась Шура.
   - Вообще-то был дома, но его срочно вызвали на работу, и он укатил полчаса назад. Ну, эти вызовы у него бывают постоянно, и почти всегда - до вечера. Так что мы с тобой в доме совершенно одни. Если хочешь, раздевайся до трусов.
   - Нет, Томила, я этого не люблю, ты же знаешь.
   - И то верно! - кивнула хозяйка. - А то эта старая ведьма баба Катя подумает еще, что мы - лесбиянки. Нет, достала она уже меня! Я еще понимаю, если бы у меня в гостях находился чужой мужик. Но зачем наблюдать, когда я в доме совершенно одна! Наблюдать часами подряд! Прячется за занавеской и думает, что я ни о чем не догадываюсь. Вот, пойдем!
   Томила чуть ли не силой протащила подругу под локоток в лоджию, и резким движением отдернула часть шторы.
   Вытянула руку, указывая на окно бабы Кати:
   - Видишь, занавеска снова шевельнулась?!
   Подалась вперед:
   - Смотри, подглядывай, старая карга, если у тебя нет другого занятия! Видишь, я со своей подругой, и мы собираемся пить кофе с пирожными! Тебе это интересно?! Ты именно это хочешь увидеть?! Так смотри же!
   - Томочка, успокойся, - мягко урезонила подругу Шура. - Это всего лишь пожилая, больная женщина, и у нее действительно нет возможности заняться чем-то другим. Не сердись на нее. Она ведь не сделала тебе ничего дурного. Давай лучше поговорим о наших делах. Притом, что у меня тоже есть важные новости. Но сначала расскажи о своих.
   - Добрая ты душа, Шурка! - вздохнула Томила, затем резким движением задернула штору. - Ладно, располагайся, где хочешь сама, угощайся тем, что видят глаза, а я введу тебя в курс дела...
   Шура уселась в ставшее привычным плетеное кресло.
   Томила, в ее легкой блузке и кремовых шортах, принялась расхаживать по ближнему пятачку лоджии взад-вперед.
   - Так вот... Ты, Шура, знаешь мой характер. Если возникает проблема, я предпочитаю решать ее напрямую, без хитрых ходов. Это лучший способ, чтобы не запутаться самой, уверяю тебя! Проверено на практике, неоднократно! Вот и на этот раз я решила, что нужно нападать первой. Сегодня утром мой Триша был со мной особенно ласков. Тут я и поняла: пора наносить удар! Выложила ему всё! Сказала, что мне известно о его тайных попытках выяснить за моей спиной страницы моего прошлого. Разыграла негодование: почему он не обратился лично ко мне, своей жене, если у него появились сомнения?! Видела бы ты, как он растерялся! Просто лишился дара речи! Лепетал что-то в свое оправдание, затем долго молил о прощении. Я, конечно, простила, но не сразу. Словом, проблема решена полностью! Что касается тебя, Шура, то ты его не бойся. Он на тебя не сердится ничуть. Я даже подозреваю, что он рассказал тебе про эту анонимку в надежде, что ты передашь о вашем разговоре мне. Так всё и произошло. Он, мой Триша, надо отдать должное, всё же умеет просчитывать варианты. Между прочим, я спросила его, почему он назвал тебя "Шурёнышем". Знаешь, что он мне ответил?
   - Откуда мне знать!
   - В анонимке, которую он получил, содержался совет обратиться за разъяснениями к тебе. А для лучшего налаживания контакта предлагалось назвать тебя "Шурёнышем", но уже в конце встречи. Дескать, тебе очень нравится такое обращение. По словам Триши, он просто последовал этому совету, показавшемуся ему разумным, только и всего.
   - Но кто же мог дать ему такой совет?!
   - Триша так и не сумел найти автора анонимки, и это при его-то возможностях! Ладно! Зато теперь в доме - мир и благодать. Эх, где бы мне найти хорошего любовника?! Жора встанет на ноги еще не скоро. Теперь самое удобное время, чтобы завязать новый роман!
   - Погоди, Тома, не всё так гладко, - покачала головой Шура. - Ответь, пожалуйста, на один вопрос: муж дал тебе денег на дорогие покупки?
   - Что-то я не поняла тебя, подруга... - нахмурилась Томила.
   - Просто ответь: да или нет?
   - Дал, конечно! Должен же он хоть как-то загладить свою вину! Однако ты никогда не задавала мне подобных вопросов, подруга. Что случилось, колись!
   - Я знаю, что твой Трифон Христофорович обратился в элитное детективное бюро. Они следили за Шумайловым и мной, а в твоей спальне установили жучок для записывания разговоров.
   Какое-то время Томила буквально просвечивала ее взглядом.
   - Всё это очень интересно, но тогда объясни мне, подруга, откуда у тебя, добрая ты душа, появилась такая информация? Кто тебе ее нашептал?!
   - Я скажу, Томила, но сначала поклянись, что никому не выдашь этого человека.
   - Считай, что поклялась!
   - Он работает в том самом бюро и участвует в слежке.
   - А с какого такого перепугу он доверился именно тебе?! Объясни мне, Шурка! Постой-ка, кажется, я поняла... - Томила хлопнула в ладоши. - Так это тот самый Стас, герой твоего романа!
   - Да... - к щекам Шуры прилила краска.
   - Так-так-так... - Томила, прищурившись, осмотрела подругу с головы до ног. - Мне следовало давно уже догадаться! То-то я вижу, что ты какая-то не такая. Глазки горят, грудь волнуется и даже осанка изменилась. Так у вас не курортный роман? Всё по серьезному? Ну, давай-давай, не прячься снова в свою раковину, я ведь всё равно тебя раскручу, ты же знаешь...
   Что ей оставалось?
   Поневоле Шура поведала подруге всю историю поездки на лесное озеро, скрыв лишь отдельные высказывания Стаса в адрес Трифона Христофоровича, да и самой Томилы.
   Томила слушала с живейшим интересом, глаза ее сверкали.
   - Ага, значит, мой драгоценный супруг вернул мне не весь должок, и с него причитается еще! Получается даже, что на этот раз мой Триша перехитрил меня? - На ее ухоженном лице появилась хищная улыбка. - Ну, это мы еще посмотрим, чья возьмет! - Она резко поднялась: - Пойдем, Шура!
   - Куда?
   - В спальню! Найдем этот жучок и вытащим его! А когда Триша вернется домой, я закачу ему такой скандал, что он запомнит надолго! Он еще пожалеет, что связался с какими-то продажными сыщиками!
   - Остынь, Томила! Этого нельзя делать! - взмолилась Шура. - Мы погубим Стаса!
   - Ничего не погубим! Я представлю дело так, будто наткнулась на этот жучок случайно!
   - Но мы даже не знаем, как он выглядит! Стас сказал, что найти его может только специалист!
   Боевой задор Томилы слегка улегся.
   - Ладно, - кивнула она, - потерплю немного. Но завтра твой Стас должен отдать этот жучок мне! А я уже разберусь с Тришей. За своего Стаса не волнуйся, он останется в стороне.
   - А вдруг Трифон Христофорович силой отнимет у тебя жучок, чтобы прослушать запись?
   - Он не посмеет!
   - Да мало ли что может случиться, Томила! Вдруг ты случайно уронишь его, а он схватит первым?!
   - Не уроню! Но если он даже прослушает запись, то никаких козырей всё равно не получит! Наши с Шумайловым постельные разговоры я интерпретирую так, что Триша не найдет в них ничего предосудительного, и ему самому станет стыдно за свою затею!
   Шура тоже поднялась, умоляюще простирая к подруге руки:
   - Том, успокойся, пожалуйста! Я, конечно, не знаю содержания ваших с Шумайловым бесед, но вспомни, что в тот день в твоей спальне между тобой и мной был серьезный разговор. Ты начала вдруг рассказывать мне про сейф в стене, замаскированный твоим портретом. И зачем только я согласилась слушать, дура! Помнишь, ты еще сказала, что Трифон Христофорович простит тебе что угодно, но только не вмешательство в его служебные дела, помнишь?!
   Томила прикусила губу и о чем-то задумалась.
   Лишь после долгой паузы поинтересовалась:
   - Шура, ты полностью доверяешь своему мужчине?
   - Как я могу ему не доверять, если он стал для меня родным!
   - Послушай, если твой Стас такой специалист, супер, то, быть может, он сумеет немного подчистить запись с жучка? Убрать с нее некоторые слова?
   - Это я могу узнать.
   - Ну, так узнай.
   - Хорошо, но... Томочка, зачем подчищать запись, если проще сделать так, чтобы она превратилась в порошок, растворилась, исчезла навсегда, будто ее и не было?!
   Какое-то время они смотрели друг другу в глаза.
   Первой нарушила молчание Шура:
   - Тома, очень тебя прошу, не пытайся отнять у меня Стаса.
   - Да ты что, подруга! - воскликнула та. - Я же клялась тебе: даже макияж не буду делать! Тебе этого мало?! Ладно! Обещаю надеть завтра свой самый задрипаный халат!
  
   32.
   По дороге домой Шура думала о том, что всё идет хорошо, вот и Томилу удалось уговорить, но откуда же тогда это чувство затаившейся глубоко внутри тревоги?
   Да, конечно, у нее теперь появился повод беспокоиться и о том, как бы лучшая подруга не "положила глаз" на ее Стасика. Ох, опасным и непредсказуемым будет их завтрашнее знакомство, притом, что Томила уже мечтает о новом любовнике.
   И всё же та тревога, что никак не унималась в груди, была иного рода, проистекая из той истории, в которую все они оказались втянутыми силой обстоятельств.
   А этот виртуальный, летящий в нее топорик? Почему видение всё время возвращается, словно заколдованный бумеранг?
   Проходя по дощатому настилу, в котором ей была знакома каждая щелочка, Шура на какое-то время отвлеклась от тревожных мыслей, думая лишь о том, как бы снова не подвернуть ногу.
   Наконец, жутковатый проход, требовавший порой навыков эквилибристики, остался позади.
   Открылся вид на базарчик.
   Никаких покупок делать сейчас не требовалось: по дороге с озера Стас подрулил к супермаркету и набрал, невзирая на ее протесты, целую тележку продуктов.
   Хватит надолго, если только... если только всё закончится хорошо.
   И всё же, повинуясь давней привычке, она повернула голову в сторону торговых рядов.
   В этот вечерний час, перед новой рабочей неделей, здесь было весьма многолюдно.
   Вдруг Шуре показалось, что среди сновавших туда-сюда покупателей промелькнула сутуловатая фигура Яши в его сером пиджачке.
   Уже смеркалось, и она не была до конца уверена, действительно ли тот человек, что зашел в мини-гастроном, был Яшей.
   Но сама мысль, что Яша за эти дни уже в третий или четвертый раз пересекается с ней в самых неожиданных местах, вновь оживила все ее тревоги.
   Шура решительно свернула в распахнутые ворота и подошла к широкому окну гастронома.
   Да, это был он, застенчивый и неловкий молодой человек, который, по убеждению Шумайлова, вёл какую-то сложную игру против их компании.
   А что, если он, Яша, следил за ней, а затем просто забежал вперед, зная, что она всё равно не минует базарчика?
   Между тем, Яша уложил в свою потертую сумку какие-то покупки и направился к выходу.
   Шура приняла решение.
   Едва молодой человек спустился с невысокого крыльца, как она переступила ему дорогу.
   - Здравствуйте, Яша! Что это вас занесло в воскресный вечер в наши края?
   Нет, он не растерялся, как она предполагала, просто засмущался в своей обычной манере.
   - Да вот купил для бабушки Кати сок и лимонад, - с блуждающей улыбкой он раскрыл сумку и продемонстрировал Шуре несколько упаковок. - Она позвонила, что у нее закончились напитки, вот и пришлось идти за покупками вечером. А сейчас - я прямиком к ней!
   - Да, но почему вы делали свои покупки здесь? - настойчиво допытывалась Шура. - Ведь возле дома бабушки Кати гораздо больше магазинов, да и покупать там удобнее.
   - Извините, но бабушка уже вторую неделю не живет у себя, - вдруг огорошил ее Яша.
   - Не живет у себя? А где же она сейчас?
   - В клинике, на обследовании, - Яша махнул рукой в сторону улицы, на которой и точно, через три дома от шуриного двора располагалось некое частное медицинское учреждение.
   "А кто же тогда подсматривает из ее окна?!" - едва не вырвалось у Шуры, но она вовремя прикусила язык, догадавшись, что это может быть и сам Яша.
   Но тогда всё запутывалось еще больше.
   - С ней что-нибудь серьезное? - спросила Шура, собираясь с мыслями.
   - Нет, не считая, конечно, ее старых недугов. Просто пришли из собеса и предложили пройти обследование в хорошей клинике, совершенно бесплатно. Она сначала отказалась, потому что без присмотра остались бы цветы в горшочках, а главное ее кошка Маруся. На это они ответили, что для таких случаев у них есть специальные работники, которые на время отсутствия одиноких пенсионеров поддерживают порядок в их жилище. Тогда она согласилась, и не жалеет об этом. Обследование, и правда, очень качественное. Во вторник уже выписка. Там и кормят хорошо, а я просто ношу ей то, о чем она попросит.
   - Яша, но всего три-четыре дня назад я встретила вас во дворе бабушкиного дома, - напомнила Шура.
   Он снова заулыбался в своей манере:
   - Бабушка попросила меня принести ей бинокль, она без него не может. А заодно проверить, всё ли дома в порядке. И, знаете, я попал очень удачно, застал в квартире работника собеса. Цветы были политы, кошка сыта, запас корма для нее тоже имелся. Когда я рассказал об этом бабушке, она успокоилась окончательно.
   То, о чем поведал Яша, требовало, конечно, осмысления, но Шура поспешила задать собеседнику еще один вопрос:
   - Яша, скажите мне откровенно, что связывает вас с Варенухиным?
   - С Варенухиным? - удивился он. - А вы откуда его знаете?
   - Работаю с ним в одном коллективе. Несколько дней назад, по чистой случайности, наблюдала за вашей встречей под окнами нашего офиса.
   - Теперь понятно! - кивнул он. - Хорошо, что вы сказали об этом. Я просто и мысли не держал, что вы работаете вместе, а то предупредил бы вас раньше. Варенухин еще недавно работал в нашей телефонной компании. У этого человека скверная привычка - брать деньги в долг и не отдавать. Причем, занимает он у людей, которые по складу своего характера не будут громко скандалить, ну, вы меня понимаете?
   - У вас он тоже занимал, да, Яша?
   - Занимал, - кивнул тот. - Только я приходил к нему не за своими деньгами. Уже ясно, что свой долг он мне не отдаст. Но он взял взаймы у одной пожилой женщины, которая сама нуждается. Он ведь умеет вызывать доверие, пока его хорошо не узнаешь...
   "Это точно", - промелькнуло у Шуры.
   - Я пытался усовестить его, - продолжал Яша, - но лишь убедился еще раз, что у этого человека нет понятия о чести. Вы, Александра Михайловна, не давайте ему в долг и всех своих предупредите.
   - Спасибо за совет, Яша.
   - Ну, я побегу, ладно? Бабушка ждет.
   - Хоть я с ней и не знакома лично, но всё же передайте ей мои пожелания крепкого здоровья.
   - Обязательно... - Он церемонно поклонился собеседнице и поспешил к воротам.
   Итак, всё разъяснилось.
   Ой, а всё ли?
   В квартире бабы Кати, где по вечерам, как следует из рассказа Томилы, по-прежнему горит свет, вот уже вторую неделю находится какой-то человек, выдающий себя за сотрудника собеса. Вообще, очень странная история с бесплатным обследованием одинокой старушки.
   Шура много раз проходила мимо этой частной клиники, но ей и в голову не пришло бы обратиться туда за помощью, зная, что придется немало платить.
   А вот бабу Катю направили туда бесплатно. Неужели собес имеет неограниченные финансовые возможности?
   Нет, собес тут явно ни при чем.
   Просто кому-то понадобилось занять удобный наблюдательный пункт.
   Причем, именно в тот момент, когда детективное бюро получило заказ от Каланова.
   Стас ведь предупреждал, что не знает всех деталей ведущейся слежки.
   Что же тогда получается?
   Как только Стас покажется завтра во дворе, то человек за занавеской заметит и его, и новый торшер.
   Скорее всего, наблюдатель обо всем догадается и позвонит боссу этой таинственной конторы.
   И тогда Стас окажется в большой беде.
   Даже подумать боязно, что они могут с ним сделать!
   Он же сам намекал на то, как в этом страшноватом бюро расправляются с "предателями".
   Надо срочно что-то делать, надо спасать родного человека!
   Дрожащими пальцами она нашарила в сумочке мобильник и послала вызов, твердо помня, что нельзя говорить лишнего.
   Только бы он ответил!
   Он откликнулся почти сразу.
   - Мой дорогой! - воскликнула она, не оставляя ему времени на приветствие. - Я так соскучилась! Хочу увидеть тебя! Немедленно! Просто увидеть! Можешь считать это моим капризом, но иначе я просто сойду с ума!
   - Хорошо, - ответил он. - Встречаемся на том же месте. Двигайся туда прямо сейчас. Я буду ждать.
  
   33.
   Когда они встретились, в аллеях парка уже зажглись фонари. Горела подсветка фонтанов, и в ее лучах струи и летевшие от них брызги переливались всеми цветами радуги.
   - Полагаю, ты хочешь сообщить мне, что твоя подруга отказалась от нашего плана? - первым заговорил Станислав. - Я угадал?
   - Нет-нет-нет! - замотала головой Шура. - Она согласилась, хотя и не сразу. Но произошло кое-что еще, о чем ты должен узнать... - и она рассказала ему о своей случайной встрече с Яшей, связав ее с наблюдениями Томилы за окном бабы Кати. - В квартире старушки уже вторую неделю живет кто-то другой, - подытожила Шура. - И этот человек, прячась за занавесками, следит за окнами моей подруги и, наверное, за двором тоже.
   - Так-так... - нахмурился Стас. - Узнаю методику нашего драгоценного босса: никому не верить на слово, всех перепроверять. - Он привлек Шуру к себе и целомудренно поцеловал ее в лоб: - Ах, ты моя умница! В сущности, ты спасла нас всех, и себя тоже, от крупных неприятностей, мягко говоря. Там, за занавеской, прячется, несомненно, доверенный человек босса - контролер. И если бы он увидел завтра, как я заношу в подъезд твоей подруги торшер, то наша песенка была бы спета. Босс и без того поглядывает в мою сторону с прищуром.
   - Значит, всё пропало, да, Стас!? Завтрашняя поездка отменяется?
   - Ни в коем случае! - покачал он головой. - Операция "Торшер" должна пройти точно по плану.
   - Но тебя же узнают и схватят!
   - Не схватят, Шурочка! Ибо теперь, благодаря тебе, я предупреждён.
   - Да, но как же мы всё это проделаем, если томилин подъезд просматривается из того окна, как на ладони? - Она с надеждой ждала его ответа.
   - Альтернативного варианта у меня пока нет, - признался он. - Всё так неожиданно... Но я что-нибудь придумаю до утра. Обязательно! Ведь безвыходных положений не бывает, запомни эту банальную истину, Шурочка. Кстати, фамилия легендарной бабы Кати тебе не известна?
   - Я знаю, что Яша - Макаров. В их телефонной компании фамилии сотрудников вышиты синей ниткой на верхних карманах пиджаков. Я несколько раз видела его в форме, вот и запомнилось. Может, баба Катя - тоже Макарова?
   - Ладно, попробую пробить это по нашей базе данных. Заодно уточню, действительно ли она находится в клинике. Это, конечно, пустая формальность, но проверить надо. - Он вздохнул: - А теперь, дорогая, будем прощаться. В план надо внести коррективы, а это потребует времени. А ты не робей, Шурочка, выше голову! Мы утрём нос этим хитрецам, какие бы ловушки они нам ни устраивали! Вот увидишь!
   Он поцеловал ее, теперь уже крепко, в губы, и направился к своей "Ниве", что стояла у обочины.
   Шура с любовью и тревогой смотрела ему вслед.
  
   34.
   Она сновала, словно челнок, вдоль обочины, чуть в стороне от узловой остановки общественного транспорта, напряженно всматриваясь в автомобильный поток и стараясь самой оставаться на виду.
   Стас запаздывал.
   И хотя задержка составляла всего-то какую-то минуту, у Шуры от волнения уже стучало в висках.
   А вдруг они оказались хитрее?! Вдруг они подслушали их разговор, схватили Стаса, и пытают его сейчас в заброшенном глухом подвале, вроде тех, что показывают едва ли не в каждом телесериале!
   Прошла еще минута, за ней другая...
   Где же он, господи!
   Рядом остановилась подержанная маршрутка, из окошка по плечи высунулся водитель.
   Нет, это был не Стас, а какой-то небритый восточный гастарбайтер с крупным горбатым носом и развязными манерами.
   - Слюшай, девичка, - сказал он на ломаном русском языке, обращаясь к ней. - Чиво скучаишь тут одна? Хочишь, угощу тибя пирожным?
   - Езжайте своей дорогой, - сдержанно отозвалась она. - А то я могу употребить выражения, которые вам не очень понравятся.
   - Ладно, будем считать, что экзамен сдан, - ответил гастарбайтер знакомым голосом, но Шуре потребовалось еще какое-то время, чтобы осознать, кто именно сидит за рулем старенькой маршрутки.
   - Господи, Стасик! - воскликнула она, разом забывая все правила конспирации. - Я тебя даже сейчас не могу узнать!
   - Садись рядом со мной, - он распахнул перед ней дверцу.
   - Мой дорогой...
   - Я взял эту машину только сегодня утром в другом месте, не там, где рассчитывал сначала, - продолжал он, пока она устраивалась на переднем пассажирском сидении. - О ней в моей конторе не знают, поэтому никаких "жучков" внутри нет, так что мы можем говорить совершенно свободно. А это, - он очертил овальным движением свое лицо, - просто грим.
   - Ой, Стасик, да ты - настоящий артист! - воскликнула она, уже ничуть не тревожась.
   - Не перехвали, Шурочка, - ответил он. - Наложить такой грим, чтобы изменить лицо до неузнаваемости - дело нехитрое. Но стоит повернуться к противнику спиной, и тебя мгновенно узнают - по фигуре, по осанке, по походке... Перевоплотиться в другую личность - это целая наука.
   - Но у тебя же получилось, Стас! - искренне заверила она. - Я и сейчас в шоке!
   - Ладно, что получилось - то получилось. А теперь, Шурочка, слушай мой новый план и постарайся сразу запечатлеть его в сознании. Времени на тренировку нет. Итак, когда въедем во двор, я сначала подрулю к подъезду бабы Кати. Ты выйдешь из машины и войдешь в подъезд. Вот тебе магнитный ключ. Он универсальный, подходит ко всем домофонам. Конкретное расположение квартиры старушки тебе известно?
   - Откуда?! Я же никогда у нее не бывала!
   - Третий этаж, дверь справа. Я пробил это по Интернету. Психологически настрой себя на то, что ты идешь к старушке, дабы защитить от ее назойливого внимания свою подругу.
   - Стас, но ведь бабы Кати нет дома, и я об этом знаю.
   - А ты сделай вид, что не знаешь. Твоя задача другая - отвлечь наблюдателя от окна.
   - Ой, я всё поняла! - она даже захлопала в ладоши.
   - Ты ведь у меня умница! - он наклонился, намереваясь поцеловать ее.
   Оттого ли, что грим бы слишком натурален, она инстинктивно отшатнулась и тут же смутилась:
   - Извини, пожалуйста!
   - Не беспокойся, грим ведь не навечно. Через какое-то время я приму свой привычный вид. А пока слушай дальше. Ты позвонишь в дверь. Наблюдатель обязательно как-то отреагирует. Может даже слегка приоткроет створку. Но, скорее, будет разговаривать с тобой через закрытую дверь. Для нас это неважно. Но при любом раскладе ты должна пустыми разговорами продержать его у двери хотя бы пару минут, больше и не требуется. Мол, где баба Катя, когда она вернется, и всё такое прочее. За это время я вполне успеваю подъехать к подъезду Томилы и войти в него вместе с торшером. Магнитный ключ у меня тоже есть. Я поднимусь на лестничную площадку перед ее этажом, и там буду ждать тебя. Войдем к твоей подруге вместе. Ты всё поняла?
   - Да-да! - часто закивала она.
   - И последнее. Прежде чем звонить в дверь старушки, приготовь мобильник. Как только наблюдатель ответит тебе, тут же пошли мне вызов. Просто пошли вызов. Это будет сигналом, что пост у окна пустует, и путь для меня открыт.
   - Я всё сделаю, Стасик! Но что потом? Как нам выйти незамеченными из подъезда Томилы, когда ты всё сделаешь? Ведь если этот наблюдатель увидит нас вдвоем...
   - Об этом не беспокойся. На этот счет у меня есть отдельный план. Но я скажу о нем позже, чтобы в твоей очаровательной головке не возникло путаницы. Настройся сейчас только на то, чтобы отвлечь наблюдателя от окна. Всё остальное забудь. Ну, вперед!
   - Стасик, а где новый торшер?
   - За твоей спиной, в салоне. Пристегни ремень! Чему ты улыбаешься?
   - Ты такой смешной в этом гриме!
   - Что ж, значит, старался не зря.
   Она снова хихикнула.
   Нет, грим вовсе не делал Стаса смешным. Дело было совсем в другом. В воображении Шуры одна за другой рисовались картины знакомства Томилы с таким Стасом. Наверняка, в первую минуту девушка онемеет от изумления. Ну и поделом! Не зарься на чужих мужчин!
   На душе у Шуры стало светло и радостно.
   Именно сейчас она окончательно поверила, что сегодняшний день закончится благополучно.
   - Стасик, можно тебя спросить? Этой ночью я плохо спала, и мне в голову пришла одна мысль. Может, она глупая, но я всё равно спрошу.
   - Так спрашивай!
   - Я сначала думала, что никакого анонимного письма Каланов не получал, а выдумал эту историю, чтобы повести со мной какую-то свою игру. Но Трифон Христофорович признался Томиле, что письмо действительно было! И теперь я не понимаю, кто же мог его подбросить? Ваше бюро отпадает, раз он ваш заказчик. Но тогда получается, что в этой истории замешан кто-то еще, кто тоже знает всё! Разве я не права, Стасик?!
   Стас помолчал немного, затем ответил:
   - Никакой загадки тут нет. Ты, моя дорогая, просто не знаешь моего босса! Когда в его лапы попадает богатый клиент, он старается выжать из него как можно больше. Я не сомневаюсь, что босс поручил кому-то из наших состряпать это письмецо, якобы от имени доброжелателя, и эффектно подбросить его.
   - Но зачем?!
   - В расчете на то, что клиент обратиться к нам же за дополнительной помощью, которую оплатит отдельно. Но тут получилась промашка. Этот Каланов решил разобраться по анонимке лично, что вполне ему удалось. Не без твоего содействия, Шурочка! А мой босс остался с носом. Оттого-то он и ходит такой злой все последние дни.
   - Теперь я поняла, - кивнула Шура. - Это вроде того, когда тебе предлагают купить товар со скидкой, а в результате навязывают что-то еще, и ты платишь вдвойне!
   - Вот-вот...
  
   35.
   Насколько же точно Стас всё предусмотрел, восхищалась Шура!
   "Операция" проходила именно так, как он запланировал.
   Когда они остановились перед запертыми металлическими воротами, охранник Роман, тот самый, со шрамом, не слишком-то приветливого посмотрел на водителя, заросшего щетиной, но, заметив на пассажирском месте Шуру, улыбнулся ей, как доброй знакомой, и без лишних вопросов нажал кнопку:
   - Добрый день, Шура! Да-да, госпожа Каланова предупредила, что должны привезти покупку. Проезжайте!
   По намеченной схеме разыгрывалась и сценка на лестничной площадке, перед квартирой бабы Кати.
   Как и предполагал Стас, дверь на звонок не открылась, но всё же с той стороны прозвучал мужской голос. Стоявший за створкой человек в суховатой манере объяснил, что является дальним родственником хозяйки, и согласился, мол, присматривать за квартирой на время ее болезни. Тема собеса вообще не поднималась.
   Шура тут же припомнила, что никогда не слышала от Яши о существовании у бабы Кати каких-либо других родственников, да еще столь заботливых.
   Тем не менее, задачу, поставленную Стасом, она выполнила на пять, не коснувшись даже цели своего визита.
   Просто расспрашивала невидимого собеседника, а что, мол, случилось с бабой Катей, насколько серьезен ее недуг, когда бабулю выпишут...
   При этом внимательно поглядывала на свои часики, и как только секундная стрелка обежала второй круг, Шура пожелала бабе Кате быстрейшего выздоровления и двинулась в обратный путь.
   Стас ждал ее, как и условились, на нижней лестничной площадке. В одной руке у него был небольшой чемоданчик, точнее, металлический футляр, вроде тех, в которых обычно переносят измерительные приборы, в другой - ноутбук.
   Коротко сообщив, что всё в полном порядке, Шура повела своего спутника на третий этаж.
   Уже хотела позвонить, но вдруг заметила, что дверь в квартиру слегка приоткрыта.
   Очевидно, Томила увидела, как она шла через двор, и поспешила освободить гостям дорогу.
   Шура одну за другой распахнула обе двери - наружную и внутреннюю.
   В прихожей ярко горел свет, в центре - напротив высокого трюмо - подбоченившись, стояла Томила.
   Ну, как же ей было не стыдно лгать, давать клятвенное обещание, что она встретит гостей в старом домашнем халате!
   На Томиле было ярко-красное платье с черным узором по краю. Красное очень шло ей, как и вообще все яркие цвета. Длина платья скрывала недостаток ног, зато смелый вырез, чуть не до талии, обнажал прочие прелести. Пышная прическа, алая лента в волосах, модельные туфельки на высоком каблуке, модный поясок, косметические ухищрения, как и целая коллекция драгоценностей, которые она надела на себя, дополняли картину.
   Вот, бесстыжая!
   А впрочем...
   - Салом алейкум, хозяйка! - приветствовал ее Стас, продолжая играть роль гастарбайтера. - Слюшай, мало-мало привез тебе новый лампа!
   Тотальная растерянность, охватившая Томилу, лучше всяких слов говорила о том, что спектакль удался.
   "И поделом тебе!" - думала Шура, ликуя и наслаждаясь реакцией подруги.
   В эту минуту ее душа пела. Мысль о жучке в торшере ничуть ее не волновала, она твердо верила, что Стас справится с этим. Не беспокоилась она и относительно наблюдателя за занавеской в комнате бабы Кати - Стас, наверняка, продумал способ, как обвести того вокруг пальца.
   Начиная со вчерашнего вечера, все ее тревоги в итоге сводились к опасению, что при личной встрече между этой парой, Томилой и Стасом, может пробежать искорка. Любовь с первого взгляда - такое же неуправляемое явление, что и разгул природной стихии.
   Но, похоже, само небо пришло на помощь ей, Шуре.
   Случайная встреча с Яшей выявила новые обстоятельства, и в результате Стасу пришлось прибегнуть к гриму, преобразиться в малограмотного уроженца хлопкосеющей республики.
   И теперь Томила, в ее великосветском наряде, со всеми ее драгоценностями, выглядит просто глупо, и сама понимает это. Задуманный эффектный ход с треском провалился! Видно же, что она начинает закипать!
   Ура! Да здравствует грим! Кто бы мог подумать, что самый тонкий, самый чувствительный вопрос разрешится так легко!
   Между тем, Стас, словно подыгрывая настроению Шуры (а как же иначе, ведь он - родной человек, и понимает ее даже без слов!), продолжал умело вести свою линию:
   - Слюшай, хозяйка, я твой ванна войду, да?
   - Да, пожалуйста, - машинально кивнула та, всё еще пребывая в глубоком трансе.
   Стас-гастарбайтер удовлетворенно хмыкнул и скрылся за дверью с эмблемой, на которой был изображен маленький мальчик под душем.
   Едва они остались вдвоем, как Томила прошипела:
   - Кого ты привела?! Герой твоего романа - вот этот узбек?!
   - Он не узбек.
   - Ну, таджик!
   - Томочка! Какая тебе разница, кто он?! Его задача - снять жучок, только и всего! - на правах победительницы воскликнула Шура. И тут у нее вдруг вырвалось: - Он вообще-то русский, притом блондин. Но ему пришлось загримироваться, позднее расскажу, почему.
   (Ой, кажется, она ляпнула лишнее!)
   - Но ты могла бы предупредить! - возмутилась Томила.
   - А ты могла бы надеть старый халат, как обещала! - парировала Шурочка.
   - Не могу же я вырядиться, как чучело! - был ответ.
   Они пикировались еще какое-то время, как это изредка случалось между ними, но тут дверь ванной вновь открылась, и Стас предстал перед обеими женщинами во всей своей красе, без грима.
   Шурочка даже ахнула.
   Быть может, дело тут в богатом интерьере томилиной квартиры, но Шура увидела своего мужчину словно бы в новом свете.
   Прежде, в будничной суете, он казался ей, при всем его обаянии и хозяйственности, немного уставшим от жизни, нуждавшемся в том покое, который могла предложить ему только она, Шура.
   Но сейчас, вместе с гримом, он словно бы смыл с себя и сероватый налет ежедневных житейских хлопот.
   Шура вдруг поняла, что он из тех мужчин, которые всегда были во вкусе Томилы, этой хищницы, этой ненасытной тигрицы. А еще - Шура только сейчас поняла, что он на несколько лет моложе ее.
   Ее сердце тревожно защемило.
   Господи, ну, зачем он смыл грим, зачем?! Разве нельзя было найти этот чертов жучок, оставаясь в образе гастарбайтера?! Вся та эйфория, которая вот только что переполняла всё ее существо, испарилась в один миг!
   Нет, не зря она инстинктивно опасалась их встречи!
   Ну, конечно же, они - Томила и Стас - обменялись молниеносными взглядами, и без труда прочитали в глазах друг друга, что принадлежат к одной породе.
   Эх, Шурка, Шурка! Упускаешь ты своё последнее счастье!
   На ее глаза навернулись слезы.
   - Ой, а где же новый торшер?! - всполошилась она, чтобы скрыть истинную причину своего смятения.
   - Он внизу, под лестницей, - спокойным тоном разъяснил Стас. - Займемся им позднее. Сейчас важно выполнить ту задачу, ради которой все мы собрались здесь сегодня. Давайте присядем где-нибудь, дамы, чтобы я смог внятно проинструктировать вас.
   - Пойдемте в лоджию! - буквально пропела Томила, уже возносясь, похоже, в своих мечтах в некие хрустальные сферы. От ее недавнего раздражения не осталось и следа. - Там очень удобно! - с этими словами она взяла Стаса за руку и, что не укрылось от Шурочки, поощрительным движением сжала его ладонь.
   Так, рука к руке, они и направились в лоджию.
   Шурочке не оставалось ничего другого, как двинуться за ними следом.
  
   36.
   Да уж, старый халат...
   В лоджии уже и стол был накрыт - с коньяком и закусками.
   Эх, подруга...
   Однако надо отдать должное, Стас решительно отказался от застолья: мол, сначала дело.
   Он и сел чуть в сторонке от стола, как бы дистанцируясь от угощения, после чего приступил к тому, что сам же назвал инструктажем.
   Очевидно, по той причине, что всё, о чем он говорил, Шуре уже было известно, Стас обращался, в основном, к Томиле.
   По логике, это было, в общем-то, естественно. Но Шура не могла избавиться от мысли, что он пожирает Томилу глазами, а в ее, шурину, сторону, даже не смотрит.
   Томила, в свою очередь, похоже, даже не вслушивалась в смысл того, что говорил ей Стас.
   Она продолжала загадочно улыбаться даже тогда, когда он сообщил ей, что в квартире бабы Кати обитает другой человек, сыщик-профессионал, который следит за ее окнами.
   Но сегодня ее, кажется, это ничуть не волновало.
   Она вела свою женскую игру: эффектно наклонялась, чтобы края выреза провисали, открывая обзор еще глубже, поглаживала свои бедра маленькими холеными ручками, зазывно смотрела ему в глаза, ну, и всё такое прочее.
   Шура хорошо изучила свою подругу.
   Все эти приемы означали только одно: она не собиралась выпускать из своих коготков интересного мужчину, волей обстоятельств оказавшегося рядом.
   Томила неисправима...
   Да, но Стас!
   Зачем он смыл грим?!
   Он ведь вполне мог, оставаясь в гриме, объяснить Томиле, что это необходимо для маскировки, дабы уйти от возможной слежки. И даже свой инструктаж, который, похоже, уходил куда-то в песок, он вполне мог проводить, не выходя из образа азиата!
   Самое обидное - он ведь даже не предупредил ее, Шуру, что в квартире Томилы смоет с себя чужое лицо.
   А ведь им еще надо выбираться обратно из подъезда, затем выехать со двора! Притом что охранник Роман хорошо запомнил, кто именно находился за рулем маршрутки. Этот Роман - мужчина серьезный и неуступчивый. Как же Стас вывернется без своей маски?! Опять начнет гримироваться? Ой, вряд ли...
   Скорее всего, решение смыть грим он принял спонтанно, очарованный броской красотой богатой женщины.
   Иначе трудно объяснить, отчего он переменился в какую-то минуту!
   Она-то, Шура, уже считала его своим, родным человеком, а теперь от него так и веет ледяным холодом, отчужденностью.
   Он даже не смотрит в ее сторону, как будто ее, Шуры, здесь и вовсе нет.
   А как же тогда все эти откровения, признания, клятвы, планы на будущее?!
   Он почти открыто флиртует с Томилой, в ее, Шуры, присутствие!
   Вот такого предательства она не ожидала от него никак!
   Шура оперлась локтем о стол, прикрыв ладонью глаза.
   "Успокойся! - сказала она себе. - В тебе просто говорит ревность. Слепая ревность. Ты преувеличиваешь. Он всего лишь разъясняет ей ситуацию и пытается настроить ее на серьезный лад. А грим он смыл потому, что у него есть какой-то другой план, как покинуть двор, не вызывая подозрений наблюдателя и не опасаясь возможной реакции Романа. Может, он нацепит бороду и бакенбарды, которые лежат в его чемоданчике. Взял же он для чего-то с собой этот чемоданчик! И ноутбук тоже прихватил, по всей видимости, не случайно. Он ведь ясно сказал тебе, что после снятия жучка объяснит дальнейшие действия"...
   Но, как ни увещевала себя Шура, сердце продолжало ныть так тревожно, словно она стояла на краю пропасти.
   - Шурочка! - он прикоснулся к ее руке, и она от неожиданности вздрогнула, будто от удара током. - Что с тобой? - удивился он.
   - Извини, просто задумалась... - ответила она, не поднимая головы. Ей всё еще казалось, что в ее глазах стоят слезы.
   Ну, вот, он смотрит на нее так же, как тогда на озере. Или как-то по-другому?
   Ах, если бы он сейчас взглядом ли, мимикой, жестом послал бы ей сигнал, что понимает ее состояние, и что все ее переживания - надуманные фантазии, она была бы счастлива!
   Но он, кажется, был слишком занят собственными мыслями.
   - Сейчас вы, Томила, поведете меня в комнату, где стоит торшер, и я займусь обнаружением жучка, - сказал он. - Это займет минут двадцать или чуть больше. Необходимая аппаратура у меня с собой. А ты, Шурочка, возьми сейчас бинокль, найди какую-нибудь щелочку или дырочку в шторах и проследи за известным тебе окном. Но так, чтобы самой оставаться незамеченной. Заодно проследи за двором. Не появится ли там какой-нибудь подозрительный тип, не будет ли кто-нибудь крутиться возле машины. Ты всё поняла? Это очень важно.
   Да, важно, но почему же он ни разу не назвал ее "дорогая"? Вообще, разговаривал, как с чужой женщиной, как с сотрудницей. А может, ему неловко перед Томилой, что его избранница - такая невзрачная, серая мышка?
   От подступившей обиды у нее еще чувствительнее защемило в груди.
   - Шурочка... - окликнул он снова.
   - Да-да, не волнуйся, я сделаю всё, как надо! - из последних сил улыбнулась она.
   - Да уж, постарайся. Пойдемте, Томила! - он поднялся, даже не оглянувшись на Шуру.
   Поднялась и Томила.
   - Сейчас я покажу вам свою обитель!
   Томила двинулась вперед, зазывно покачивая бедрами.
   "Вот, шлюха! - с нежданной лютостью подумала о подруге Шура. - Всё у нее есть, и всё равно ей мало!"
   Между тем, уходившая пара миновала кухню и свернула в коридор, скрывшись с глаз.
   Стас так и не обернулся.
   Какое-то время из глубины коридора доносился серебристый смех Томилы, затем хлопнула дверь, и всё смолкло.
   Они закрылись, подумала Шура. А ведь могли бы оставить дверь в спальню открытой.
   И вот она опять - Шура-проводница. Исполнила свою всегдашнюю роль: привела к любвеобильной подруге нового любовника. И так же, как обычно, сидит в лоджии, за столом с пирожными и коньяком, и ждет, когда они там закончат.
   Да, Шура-мура, Шурка-проводница, видать, от судьбы не уйдешь. Что тебе написано на роду, того не миновать.
   Она еще какое-то время сидела за столом, опустив голову и уткнувшись невидящим взглядом в столешницу.
   Наконец, распрямилась в плетеном кресле.
   Ладно, деваться некуда; нужно посмотреть, что творится во дворе.
  
   37.
   Отыскав подходящую щелочку на стыке двух штор, она приложила бинокль к глазам, навела резкость, но тут же опустила оптический прибор.
   Нет, она не может заниматься сейчас слежкой! Да и не хочет!
   Зачем, ну, зачем она привела Стаса в этот дом?!
   Почему она должна защищать подругу, которая так бесстыдно отнимает у нее ее последнее счастье?!
   Пускай бы отчитывалась за свои авантюры перед своим Тришей!
   До чего же всё глупо, вульгарно, омерзительно!
   Хватит с нее! Никогда более не станет она подтирать за другими! И никогда больше не будет проводницей! Достали!
   А ведь они в полной ее власти.
   Хорошо бы позвонить сейчас Каланову, по "секретному" номеру, и сообщить ему, что в его доме находится чужой человек.
   Сколько времени ему понадобится на дорогу, с его мигалкой?
   Минут десять-пятнадцать?
   А затем крикнуть им:
   - Хозяин вернулся! Уже понимается по лестнице!
   "Нет, так нельзя, остынь, Шурка! - сказала она себе. - Ты не предательница и никогда ей не будешь!"
   Некоторое время она рассматривала гобелен со сценой королевской охоты. Бедный олень! И чем только гордятся эти самодовольные, напыщенные преследователи! Что за подвиг такой - насмерть загнать целой сворой слабое, израненное существо!
   Бросив, почти швырнув бинокль на стол, она принялась нервно метаться по лоджии, вымеривая ее звонкими шагами из конца в конец, терзаемая изнутри внезапно пробудившейся агрессивностью. Даже не заметила, что пересекла спортивный пятачок с тренажерами, за который никогда прежде не заходила.
   Нет, роль плаксивой обиженной девочки не для нее! Молча страдать из-за измены любимого мужчины, она тоже не станет! Она заявит о своем праве на счастье так громко, то ее обязательно услышат! Надо что-то сделать, что-то предпринять, вот сейчас, немедленно! Но что, что?!
   Шура остановилась у дальней торцевой стены лоджии, прижавшись к ней спиной, словно надеясь обрести хоть какую-то опору.
   Повернула голову налево, разглядывая плотные секции штор, которые, собственно, и дали толчок всей этой истории.
   Отдернуть бы сейчас этот занавес и послать наблюдателю из квартиры бабы Кати ясный сигнал: мол, тебя провели, как мальчишку, не зевай, бди на посту, поставь в известность своего босса!
   Нет, это будет подло, гадко, низко!
   Она резко отвернула голову вправо.
   Там, между массивным буфетом и торцевой стеной, оставалась небольшая ниша, где на крючках висели различные хозяйственные атрибуты, которые обычно не выставляют напоказ: метёлки, щётки, какие-то ёршики...
   В их череде выделялся тот самый изящный бразильский топорик, который Томила, по ее выражению, убрала подальше от глаз. Так вот, значит, где она распорядилась его подвесить! Действительно, захочешь - не найдешь!
   Какое-то время Шура недвижно смотрела на тесак.
   Образ широкого сверкавшего лезвия давно уже вызывал у нее парализующий ужас, с той самой поры, когда Анатолий набросился на нее.
   Но сейчас она не испытывала страха, напротив, смотрела на топорик, как на нежданного тайного союзника.
   Затем сделала шаг и другой, и вот уже "взрывоопасная" кухонная принадлежность снята со своих креплений.
   Несмотря на тяжесть рабочей части, рукоятка была сбалансированной и удобной, как раз по ее руке.
   Шура снова взглянула на шторы.
   Помнится, Томила говорила, что все окна в квартире, как и входная дверь, - на какой-то особой сигнализации, причем сама квартира внесена в некий список объектов первоочередного реагирования. Если вдруг произойдет попытка несанкционированного проникновения, то сигнализация сработает мгновенно, и уже через какую-то минуту, а то и раньше, здесь появится спецназ.
   Что ж, значит, если ударить вот этим изящным топориком по стеклу, даже через штору, то где-то там, где дежурят, не смыкая глаз, бравые ребята-спецназовцы, сразу завоет сирена?
   И если Стас и Томила нежатся сейчас в постели (а разве не так!), то они даже одеться не успеют, и будут застигнуты в неприглядном виде на месте преступления, то есть супружеской измены со стороны Томилы.
   И тогда уже сам жучок потеряет свой сакральный смысл. Ведь появится куда более существенная улика - живые голые любовники в священной супружеской постели.
   Она же, Шурочка, вообще останется в стороне. Да и кому она будет интересна после такой катавасии, когда шум поднимется на весь двор, а, может, на весь город, а то и шире? А если вдруг и начнутся вопросы, то ведь она может сказать, что задела по стеклу топориком случайно, а сам топорик взяла в руки, чтобы лучше рассмотреть его, она, мол, хочет купить домой точно такой же.
   Ну, что, Шурёныш?! Один удар по стеклу, и ты отомстишь обоим за их предательство!
   Но как же хрупок этот мир, подумала она! Не прочнее вот этого стекла, что за занавеской. Стоит ей разбить его, и крепость падёт, в цитадель ворвутся чужие люди в масках, сметая всё на своем пути, несмотря даже на тройную защиту!
   В какой-то момент она была настолько близка к осуществлению нахлынувшего порыва, что удержалась от него лишь чудом.
   Тоненький голосок здравого смысла пискнул откуда-то изнутри: "А если ты всё это придумала? Томила - ладно, но, представь, что Стас не виноват, что в эту самую минуту он извлекает со всеми предосторожностями жучок из торшера. Кем ты будешь, Шурка, если подставишь его?"
   Да-да, сначала нужно убедиться, что именно происходит там, за закрытой дверью, между этими двумя.
   Но как это сделать?
   Да очень просто, вдруг догадалась она.
   Стас сам поручил ей следить за двором.
   Предположим, она приметила, что возле маршрутки обозначился некий подозрительный тип.
   Ее действия? Она должна предупредить Стасика, причем срочно! А как именно это сделать, она должна решить сама, он же не давал подробных инструкций на этот счет!
   Шура сбросила тапки и двинулась босиком по проходам огромной квартиры, неслышно ступая по циновкам, дорожкам и коврам.
   Вот и спальня!
   Внутренние двери у Калановых были тоже из цельного дерева, поэтому никаких звуков из закрытого помещения не доносилось.
   Однако дверь не имела запоров, и распахнуть ее настежь одним сильным толчком не составляло никакого труда.
   И все же Шура еще какое-то время простояла у порога, собираясь с духом.
   Вдруг она заметила, что по-прежнему сжимает топорик в руке, как бы сросшись с ним.
   Отнести его на место? Нет, уже не до этого!
   Она осторожно прижала растопыренную ладонь свободной руки к лакированной деревянной поверхности.
   Вот, сейчас...
   "Что бы там ты ни увидела, не натвори глупостей! - сказала она себе. - Не хватало еще, пойти по стопам Анатолия! Не забывай о своих деточках, им нужно, чтобы мама всегда была рядом!"
   Она вдохнула глубже и...
  
   38.
   Шура намеревалась устранить последнее препятствие резким движением, чтобы в первую же секунду получить представление о происходящем внутри.
   Но рука ее невольно дрогнула, и массивная дверь с непрозрачными витражами поплыла от нее с какой-то насмешливой медлительностью.
   Сначала в поле ее зрения появился торшер, что стоял на паласе, но не на привычном месте, а буквально перед входом.
   Очевидно, Томила выставила его для осмотра еще с утра, а может, и сама пыталась разыскать в его электрической начинке пресловутый жучок.
   Судя по внешнему виду осветительного прибора, Стас к своей работе еще не приступал.
   Между тем, дверь продолжала в своем движении постепенно расширять обозреваемую панораму.
   Вот в общей картине обрисовалась фигура Томилы. Та сидела в глубоком мягком кресле, едва не утопая в нем, по другую сторону семейного ложа, остававшегося не разобранным.
   Подруга выглядела какой-то подавленной и отрешенной, непривычно безвольной, она словно состарилась сразу на десять лет.
   На сердце у Шуры слегка отлегло: нет, жарких объятий по зову неодолимой пылкой страсти, кажется, не было.
   Заметив, в свою очередь, явление подруги, Томила вскинула на нее свои цыганские глаза, полные отчаяния и укора:
   - Кого ты привела в мой дом, милая?!
   Тут дверь распахнулась совсем, и Шура увидела, наконец, его, своего принца.
   Он стоял у дальней торцевой стены, напротив того самого места, на котором Шура, имевшая ясное представление об интерьере спальни, привыкла видеть великолепный портрет хозяйки.
   Но сейчас портрет был повернут на своей невидимой оси, а маскируемая им дверца сейфа - распахнута настежь. Того самого сейфа, шифра к которому не знала даже Томила, сейфа, при попытке взлома которого надлежало где-то там прозвучать сирене, призывая к немедленному действию недремлющий спецназ...
   К стене, прямо под сейф, была придвинута прикроватная тумбочка, на которой сейчас светился монитор ноутбука. Рядом стоял с отброшенной крышкой тот самый чемоданчик, или футляр. Внутри и точно находился какой-то прибор, его индикаторы моргали разноцветными огоньками.
   Что-то ослепительно прояснилось у Шуры в голове.
   Так он - вор! Он разыграл целый спектакль, чтобы с ее, Шуры-проводницы, помощью, спокойно войти в охраняемую тремя уровнями сигнализации квартиру и забрать из сейфа некие ценности! Недаром же она почуяла сердцем там, на лоджии, какую-то фальшь в сегодняшнем маскараде. Но как же он сумел обмануть бдительность двух далеко не простодушных женщин?! Как умудрился открыть недоступный ни для одного смертного сейф?!
   Стас, не обнаруживая и тени досады, как бы даже приветливо, словно сообщнице, кивнул ей:
   - Бьюсь об заклад, ты хочешь сказать, Шурочка, что возле нашей маршрутки крутится кто-то подозрительный?
   - Нет-нет! - она покачала головой, хотя шла сюда именно под этим предлогом.
   - Понимаю, - иронично улыбнулся он. - В тебе, мое сокровище, взыграла старая, как мир, ревность. В своем воображении ты, небось, уже представила безумную сцену страсти. Со срыванием одежд и пылкими, до крови, поцелуями. Для того и топорик прихватила, верно? Чтобы покарать друзей, надругавшихся над твоими праведными чувствами! Но, знаешь, любимая: индейца Джо из тебя, боюсь, не получится. Притом, ты же не можешь не видеть, что сценой очередной супружеской измены здесь и не пахнет. У нас с твоей подругой состоялся конкретный деловой разговор. Я сделал ей выгодное предложение, и она приняла все мои условия. Добровольно, без давления и угроз. В этом контексте твой топорик здесь абсолютно лишний. Да ты сама у нее спроси! А ты успокой подругу, госпожа Томила!
   Томила, однако, не проронила ни слова.
   Саму же Шуру колотила нервная дрожь.
   Непроизвольно она перехватила топорик удобнее.
   - Шурочка, ты бы не забавлялась с этой кухонной утварью, - не без сарказма заметил Стас. - А то, не дай бог, опять поранишься. Или натворишь глупостей, которые тебе же принесут вред.
   - Ты меня обманул! - выдохнула она, наконец, глядя за широкое окно, где зеленел старый парк. Но эти слова показались ей слишком мягкими, какими-то ватными, и она добавила: - Ты - вор! Нет, хуже, ты - предатель!
   - Твоя врожденная ограниченность, Шурка, мешает тебе всесторонне оценить ситуацию, - констатировал он в прежней манере. - В общем-то, ход твоих мыслей, свойственных рядовой особе, мне понятен. Увидев открытый сейф, ты тут же вообразила, что я - банальный квартирный чистильщик, позарившийся то ли на миллионы, то ли на миллиарды господина Каланова. Уверяю тебя, это совсем даже не так. Да тут, внутри, и денег нет! Нет и драгоценностей! Взгляни сама! Разве твоя подруга не говорила тебе того же? Притом, что лучшие из драгоценностей она нацепила на себя! Будь я вором, снял бы эти побрякушки с нее, как с елки, только и всего! Но я в этом доме даже спичечного коробка не возьму. Уйду, как пришел, с пустыми руками. Если не считать, конечно, моей аппаратуры. Но она-то действительно моя!
   - Кто же ты, если не вор?! - воскликнула она, ощутив, что ее нервная дрожь внезапно улеглась.
   - Эх, Шурка, не вовремя накатил на тебя приступ ревности! - рассмеялся он. - Я объяснил бы тебе всё, но немного позже, в более подходящий момент. Всего-то мне и понадобилось бы еще две-три минуты, чтобы завершить это дело. Однако твое незапланированное вторжение вынуждает меня повторно пройтись по отдельным пунктам моего плана. Хорошо, я посвящу тебя в свои секреты прямо сейчас, но потребую за это сурового обета молчания!
   - Тебе лично я не буду больше ничего обещать! - отрезала Шура и повернулась к Томиле: - Не бойся, подруга, мы выкрутимся!
   - Не выкрутимся, Шурочка, - покачала головой Томила. - Нужно сделать так, как он говорит. Мы в полной власти этого страшного человека.
   - Подруга дала тебе дельный совет, - кивнул Стас. - А теперь выслушай меня. Я не стану посвящать тебя во все детали этой отнюдь не простой истории, не то ты, Шурочка, чего доброго, еще заскучаешь. Расскажу о главном и в самых общих чертах. Итак, я не имею ни малейшего касательства к слежке за неверными супругами. Мне абсолютно всё равно, с кем спит твоя подруга, и как часто она меняет любовников. Сотрудник детективного бюро - это всего лишь одна из моих масок, которую я временно надел, дабы выполнить другой, куда более выгодный заказ. Моя цель - найти ключик к этому хитроумному сейфу и открыть его, но так, чтобы владелец не догадался о несанкционированном проникновении. Видишь ли, Шурочка, грозный супруг твоей подруги занимает весьма важный пост, регулируя финансовые потоки между казной, мощными корпорациями и банками, в том числе зарубежными. Причем господин Каланов поставил дело так, что истинной картины планируемого движения капиталов не знает в полной мере в его конторе никто, кроме него самого. Даже его замы контролируют лишь отдельные участки этих денежных рек, не располагая точной информацией о том, что происходит вне зоны их ответственности. Полная информация, кстати говоря, постоянно обновляющаяся, отражена в сводных таблицах, которые господин Каланов составляет сам, и которые он не доверяет даже своему рабочему сейфу. Он предпочитает хранить их дома, вот в этом замечательном тайнике, изготовленном по штучному заказу в одной из высокоразвитых стран. Здесь имеется несколько уровней защиты, и шансы преодолеть их наобум практически равны нулю даже для неординарного специалиста-медвежатника. Между тем, есть влиятельные персоны, готовые заплатить очень дорого за копии хранящихся здесь таблиц. Но даже они, эти прожженные "жирные коты", считают домашний тайник господина Каланова абсолютно недоступным. Мне стоило немалых трудов убедить одного из этих субъектов в реальности моего плана. И вот я здесь. Задачка, можно сказать, решена. Я еще не утомил тебя, Шурочка?
   Только сейчас она заметила тончайшие резиновые перчатки на его руках.
   - Пусть он расскажет, как узнал шифр, - безучастным голосом произнесла Томила.
   - Что ж, повторю с удовольствием, - не без гордости отозвался Стас. - Следуя методике господина Каланова, я собрал команду профессионалов, каждый из которых знал лишь узкий участок работы. Первый этап: сбор информации. Когда выяснилось, что госпожа Каланова изменяет мужу, почти не таясь, я понял, как действовать дальше. План операции детализировался сам собой. Старому любовнику нашей дамы мы устроили небольшое приключение, в результате которого он надолго загремел в больничную палату. Я знал, что хранить верность этому несчастному бонвивану наша дама не будет. По моим расчетам, она уже через неделю разогрелась бы до такой кондиции, что пустила бы в свою постель первого встречного. Что ж, этим человеком оказался красавец-блондин Шумайлов, мой агент. Романтическое знакомство было разыграно, как по нотам.
   - Какие же вы подлецы, оба! - бросила Томила, но Стас никак не отреагировал на эту реплику.
   - Шумайлов имел собственную легенду: он, дескать, не может встречаться на стороне, у него комплексы. В результате Томила с легкостью превратила свою квартиру в дом свиданий, благо, у нее имелась замечательная подруга, согласившаяся играть роль проводницы. Надо ли уточнять, что этой подругой была ты, Шурочка, - усмехнулся Стас. - Дальше совсем просто. Пока Томила бегала после любовных утех в душ, Шумайлов скрытно установил в спальне парочку мини-видеокамер. Таким образом, сначала я в точности узнал, где именно расположен волшебный сейф. После этого Шумайлов переставил камеры на более удобный ракурс, и они запечатлели поэтапно, как именно господин Каланов открывает свой тайник, какие действия производит для отключения сигнальных блоков и в какие конкретные дни его секретные таблицы обновляются.
   - Если ты всё узнал, то зачем нужно было устраивать весь этот издевательский спектакль?! - не сдержалась Шура.
   - Терпение! - воскликнул Стас. - Всё было расписано в силу производственной необходимости. Ваш общий друг Шумайлов так и думал, что в сейфе - бриллианты. Я поддерживал в нем эту веру, обещая наградить его за старание дюжиной отборных камешков. Бедняга! Легкий в общении человечек, но пустомеля и болтун. Ему нельзя было долго оставаться в игре. Какой-нибудь нелепой выходкой он мог поставить на грань провала всю операцию. Что ж, мавр сделал свое дело и уже ничего не скажет. Никому и никогда. Впрочем, я забегаю вперед. Следующий этап - страшилки для лиц, которые, не подозревая о том, стали участниками общего спектакля. Открою один секрет, девчонки: с людьми, пребывающими в состоянии глубокой внутренней тревоги, работается гораздо легче. Особенно, если эти люди связаны между собой и влияют своими затаенными страхами друг на друга. Господин Каланов получил анонимное письмо, где сообщалось о том, что у его жены есть взрослая дочь. Томиле шепнули по телефону, что ее муж обзавелся молоденькой любовницей. Ну, а тебя, Шура-проводница, весьма умело кошмарили "Шурёнышем".
   - Откуда ты узнал? - не глядя на него, спросила Шура.
   - Благодари свою подругу! Это она поведала Шумайлову твою печальную историю, упомянув мельком, что муж называл тебя именно так, и что это прозвище фигурировало в эпизоде с топориком. Не составляло труда догадаться, что эта фобия занозой застряла в твоих женских мозгах, дорогая...
   - Не называй меня "дорогая"! Это ты шипел по телефону?
   - Нет, это делал другой мой человек. Тот, что дежурит сейчас в квартире бабы Кати. Впрочем, один раз прошипел, как ты мило выразилась, и я тоже. У тебя в квартире. Помнишь, ты выходила ранним утром на кухню? Именно в тот момент я набрал номер твоего домашнего телефона, накрылся с головой одеялом и прошипел в трубку пару ласковых словечек. Это был незапланированный, спонтанный ход, но всё получилось чрезвычайно удачно! Во-первых, я отводил от себя малейшие подозрения, во-вторых, вызвал у тебя нервный срыв. Ты сразу же раскололась и открыла мне все закоулки своей трепетной души.
   - Знакомство тоже было подстроено...
   - Каюсь, но это я тебе уже говорил. Двигаясь за тобой следом, я слегка, самую чуточку подбил твой каблучок, направив его в щель между досками. Ну, а затем предстал перед тобой в роли настоящего мужчины из женской мечты о счастье. Согласись, вышло естественно. Между прочим, я же устроил так, чтобы в твоей квартире в нужный момент произошло короткое замыкание. Но вести с тобой примитивную игру "в чувство" было бы опасно. Ты, Шурка, соображаешь медленно, но интуиция у тебя развита, как у экстрасенса. Поэтому я пустил в ход беспроигрышную историю с саморазоблачением и покаянием. Это сработало, и в конечном итоге именно ты ввела меня в этот чудесный дом. Параллельно другой мой агент занимался бабой Катей. Под видом сотрудника собеса он втерся к ней в доверие и уговорил старуху лечь на бесплатное обследование в первоклассную клинику. Услугу оплатил заказчик, моя же команда получила идеальный наблюдательный пункт, позволивший нам отследить все передвижения господина Каланова из квартиры на службу и обратно.
   - Я думала, это любовь, а это, оказывается, всего лишь игра, - задумчиво произнесла Шура.
   - Бедная Шурочка! А разве ты не знала, что любовь это и есть игра?!
   Но она не слушала его. Было уже не важно, что скажет этот человек. По ее странному спокойствию чувствовалось, что она пришла к некоему решению, и сейчас взвешивает шансы на успех.
   Между тем, Стас явно не замечал перемен в ее настроении. А может, он считал, что у Шуры, в ее положении, вообще нет никакого выбора.
   - А еще я думала, что эта квартира, с ее могущественным хозяином, - особый мир, куда не может проникнуть никто посторонний, - Шура говорила как бы сама с собой.
   - И снова ошиблась! - кивнул Стас. - Ибо нет ничего более хрупкого, чем та защита, с помощью которой смертный, кем бы он ни был, рассчитывает уберечься от угроз внешнего мира. Вся эта система безопасности, Шурочка, тоже игра, только на другом поле. Большая игра в мыльные пузыри! Впрочем, довольно лирики! В курс дела я тебя ввел, Шурка, но это еще не всё. Как ты сама понимаешь, наша любовная лодка утонула безнадежно. Но прощаться нам еще рано. Всё, о чем я тебе только что поведал, было лишь прелюдией. Слушай теперь главное.
  
   39.
   - Так вот, - сказал он, вынимая из сейфа темно-коричневую кожаную папку и кладя ее рядом с ноутбуком. - Сейчас я должен просмотреть кое-какие бумаги и сделать копии с некоторых из них. Затем документы займут своё прежнее место, точно в таком же порядке, и сейф будет аккуратно закрыт, как будто ничего и не случилось. Господин Каланов ни о чем не догадается, а жена ему не скажет, правда, Томочка? Если бы моя задача ограничивалась исключительно этой акцией, то я, пожалуй, не стал бы так подробно вводить тебя, Шурочка, в курс общей операции, но...
   Он вздохнул, как бы глубоко сожалея о своей миссии, и продолжил:
   - Но есть тут своя изюминка. Процедуру просмотра бумаг из этого сейфа мне необходимо повторять и в обозримом будущем, примерно раз в две-три недели. Вот почему, девчонки, я ничуть не заинтересован в том, чтобы ссориться с вами. Напротив, именно теперь, когда мы всё узнали друг о дружке, я предлагаю вам свою чистую и отзывчивую дружбу. Наши отношения будут складываться следующим образом. В заранее обговоренный день ты, Шурочка, по-прежнему будешь выступать в роли проводницы, прикрывая мои визиты в этот замечательный дом. Визиты, которые, конечно же, будут предварительно согласованы с очаровательной Томилой. Мне точно так же понадобиться всего несколько минут на очередной просмотр бумаг и их копирование. Правда, уходить сразу после этого мы, Шурочка, не станем, ибо такого рода поспешность обязательно обратит на себя нездоровое внимание церберов у ворот. А нам это совсем ни к чему. Да еще притом, что речь идет о повторяющемся цикле. Поэтому часок-другой мы все вместе проведем за столом, за дружеской беседой, а хозяйка попотчует нас чем-нибудь вкусненьким.
   - Этого не будет! - отрезала Шура. - Делай сейчас своё чёрное дело и уходи! Я тебе больше не Шура-проводница!
   - Вот те раз! - удивился он. - Всё складывалось так благостно, и вдруг такой демарш! Может, я плохо объяснил? Тогда повторю: личное благосостояние господина Каланова, как и благополучие этого дома не пострадает даже на ноготь!
   - Я не буду этого делать! И Томила тоже! Даже не надейся!
   - Что ж, воспользуюсь аргументами другого рода. Вы, девчонки, обе, самым бессовестным образом обманывали господина Каланова и считали, что это в порядке вещей. Эта бойкая потаскушка, что сидит сейчас с унылым личиком в кресле, не видела ничего зазорного в том, чтобы укладывать на супружеское ложе любовника, которого ты, Шурка, мать семейства, забыв всякие приличия, приводила в ее дом. Разве тебя мучили угрызения совести? Разве ты думала о том, что наносишь, не в меньшей степени, чем твоя похотливая подружка, глубокую душевную рану государственному человеку?! Нет, вы обе находили тысячи оправданий для своего безнравственного поведения! Вы, девчонки, совершили непростительный грех, на фоне которого мое предложение - просто детская забава! Вот и отнеситесь к этому, как к игре! Притом, что за участие в ней я гарантирую вам приятный сюрприз от имени своего заказчика. Ты не отказалась бы от золотого колье или колечка с бриллиантом, а, Шурка? И для подружки подберем что-нибудь достойное ее прихотей, так ей и передай, когда к ней вернется способность соображать. Собственно говоря, девчонки, то, что происходит между нами в настоящую минуту, на профессиональном языке называется вербовкой. Так будем считать, что я вас завербовал, согласны?
   - Шуры-проводницы больше нет! Забудь о ней!
   - Не убедил, а жаль... - он с огорченным видом покачал головой. - Что ж, вы не оставили мне, девчонки, другого выбора, кроме как сменить милость на гнев, а пряник на кнут. Хоть и не в моих правилах угрожать женщинам, а придется. - Он достал из кармана какой-то миниатюрный предмет и подбросил его на ладони. - Знаете, что это за штука? Это мини-камера, которую замаскировал на ножке кровати Шумайлов во время последнего свидания, и которую я только что снял. Герой-любовник, выполняя данное ему поручение, попрактиковал с дамой ряд поз на паласе, периодически подставляя оную даму под беспристрастный зрачок объектива. Кадры получились весьма впечатляющие. Я уже продемонстрировал Томиле некоторые из них и, судя по ее реакции, она тоже поняла, что это круто! Так вот, эта запись - средство давления на тебя, куколка! Можешь квалифицировать его как шантаж, мне всё равно. Будь послушной девочкой, и позднее я отдам тебе эту пленку, обещаю! Ну, а начнешь фокусничать, то вся запись попадет в руки твоего благоверного. Полагаю, она доставит ему немало острых ощущений.
   - Негодяй... - тихо прошептала Томила. - Какой же ты низкий негодяй!
   - А ты, стало быть, великосветская дама образцового поведения? - сощурился он. - Невинная овечка? Столько лет наставляла рога своему занятому государственными делами супругу, смеялась ему в глаза! А сейчас чего раскисла? Обманом больше, обманом меньше, какая разница!
   - Не позволяй ему командовать, подруга! - звонко выкрикнула Шура. - Ну, и пускай он передаст пленку Трифону Христофоровичу! Что с того! Муж всё равно простит тебя! А еще лучше - признайся ему сама! Он простит, я знаю!
   - Святая простота! - всплеснул руками Стас. - Да разве главное в том, что на кадрах она забавляется с любовником?! Сударыни, вы бессовестно завышаете значение своих прелестей! Из кадров явно следует, что камера была установлена для того, чтобы раскрыть шифр сейфа! Господин Каланов может простить супружескую измену, но никогда не простит измены гражданскому долгу! Узнав, что шалости жены стали причиной проникновения в тайны, которые он был поставлен оберегать, господин Каланов испытает воздействие сильнейшего психологического цунами, и неизвестно еще, устоит ли он под его напором. Не исключаю, что он примет решение покончить с собой. Но сначала, конечно, он достойно покарает предательницу. Собственноручно! Он растопчет тебя, как слон, слышишь, кудрявая! Как африканский бегемот! Да, он толстокожий, но ведь и у бегемота есть нервы, хотя они и спрятаны глубоко. Но если их задеть, то его ярость будет неописуема!
   - Боже, я погибла! - прошептала Томила и спрятала лицо в ладонях.
   - А ты-то чего лезешь на рожон, Шурка? - повернулся к ней Стас. - Ты ведь при любом раскладе остаешься в выигрыше. Теперь ты знаешь еще одну тайну своей подруги, и имеешь моральное превосходство над ней. Сама можешь шантажировать ее, Каланов-то тебе доверяет. - Он сощурился: - Но смотри! Обет молчания ты должна соблюдать строго! У тебя ведь тоже есть слабое звено - твои мальчики. Вот и береги их! Не навреди!
   - Мальчики... - побледнела она. - Ты сказал - "мальчики"? Но меня это почему-то не удивляет. Еще тогда, на озере, когда я искренне любила тебя, передо мной мелькнуло, как молния, видение, что ты куда более страшный человек, чем мой несчастный муж. Я заставила себя забыть об этом. Но напрасно. Мои мальчики! И ты надеешься, что после твоей угрозы я стану помогать тебе?!
   Она сжала рукоятку топорика крепче.
  
   40.
   На какую-то секунду у нее потемнело в глазах.
   Всё окружающее потеряло вдруг свои очертания, сделалось зыбким и расплывчатым.
   Словно бы клубы какого-то пьянящего дыма наполнили комнату.
   И в этом колыхавшемся мареве она увидела то, что уже не раз представлялось ей в кошмарных видениях: летящий топорик, пущенный твердой рукой.
   Только теперь он летел почему-то не на нее, а в обратном направлении, куда-то сквозь этот дымящийся туман.
   И чей-то голос тихонько шепнул ей: "Да, Шурочка, именно так и надо. Только не промахнись, не дрогни в последний момент"...
  
   41.
   - Шурёныш, а ты всё-таки всерьез решила поиграть в индейцев, да? - донесся до нее насмешливый голос Стаса. - Не советую. Во-первых, для точного броска нужна сноровка, а у тебя ее нет. Во-вторых, если даже ты снесешь мне черепушку, то проблем у вас обеих только прибавиться. Ведь нужно будет либо незаметно избавиться от трупа, что, поверьте, совсем непросто, либо объяснять, откуда он взялся. Но главное, вы не сумеете закрыть сейф и отключить потайную сигнализацию. И тогда вам придется рассказать папочке Каланову всю подноготную. Боюсь только, что в сложившейся ситуации он вам не поверит и начнет свое дознание. Служебный долг для него - это святое. Так что не дури, Шурка, и оставь, наконец, этот тесак в покое!
   "Ну, надо сейчас! Именно сейчас, пока он расслаблен. Или нет, чуть позже, пусть он увязнет глубже", - мелькнуло у нее.
   - Ты дважды обманул меня одним и тем же приёмом, - сказала она, - но в третий раз у тебя этого не получится!
   - Шурочка, но именно сейчас я честен, как ангел.
   - И это тоже фальшь! Знаешь, какую ты сделал сегодня ошибку?
   - У меня нет ощущения, что я в чем-то ошибся. В целом, исключая нюансы, всё развивается точно по плану.
   - Ты смыл грим! - воскликнула она, словно вынося приговор.
   Он развеселился:
   - Ах, если ты об этом, то спешу тебя успокоить. Как только я закончу копирование и приведу тут всё в порядок, то спокойно пройду в квартиру бабы Кати, где дежурит мой человек. Именно он гримировал меня сегодня утром - ты ведь понимаешь, Шурочка, я был обязан как-то отреагировать на твою "разоблачительную" встречу с Яшей. Он же, этот агент, загримирует меня еще раз. Так что со двора я выеду без проблем, в прежнем обличье, не вызывая подозрений этого цербера со шрамом, притом что рядом со мной будешь ты, золотко. Тебе просто придется немного подождать. А смывать грим мне пришлось исключительно ради Томилы. Она должна была увидеть, то имеет дело с серьезным, разумным человеком, а не каким-то проплаченным гастарбайтером.
   - Ты ничего не понял! - торжествующе объявила Шура. - Ты смыл грим, и после этого всё закончилось! Это и есть твоя непоправимая ошибка! А за ошибки нужно расплачиваться, даже если это игра. - Вот и мне захотелось поиграть. Только по своим правилам...
   "А теперь - пора!"
   Она размахнулась и саданула топориком сразу по обоим плафонам торшера, что стоял чуть сбоку от нее.
   Розовато-золотистые осколки брызнули во все стороны.
   - Ах! - громко воскликнула Томила, словно пробуждаясь от тяжкого сна.
   Глаза Стаса округлились от удивления, однако в следующую секунду он уже всё понял и метнулся к Шуре, но на его пути громоздилась широкая двуспальная кровать.
   Он всё же предпринял отчаянный рывок, но опоздал.
   Шура снова замахнулась и швырнула топорик изо всех сил перед собой. Твердой рукой.
  
   42.
   Тесак, кувыркаясь, просвистел в воздухе, с треском выбил двойное стекло широкого окна, выходившего на парк, и, падая, скрылся из глаз.
   - Что ты наделала, Шурка! - ужаснулась Томила. - Включилась сигнализация! Через минуту-другую здесь будут люди в масках! Всё раскроется, мы погибли!
   Но Шура смотрела сейчас только на Стаса.
   Впервые за всё время их знакомства вид у того был растерянный, и она поняла, что не ошиблась.
   Он сделал порывистое движение к коридору.
   - Поздно, Стас, - выдохнула. - Пост охраны уже контролирует выход из подъезда, а еще через пару минут здесь действительно будут люди в масках. У нас ведь просто игра, да? Я свой ход сделала, следующий - за тобой. У тебя есть два варианта. Вот только времени очень мало, поэтому решать надо быстро. Либо всё остается, как есть, и тогда тебе, дружок, придется иметь дело с людьми Каланова, а затем и с самим Калановым. Да, нам с Томилой тоже придется держать ответ, но нас помилуют, хотя бы потому, что мы пресекли кражу какой-то там важной информации. А вот тебе доведется узнать на собственной шкуре, каково это, когда слон топчет своего врага!
   Вдруг в квартире разом затрезвонили все телефоны.
   Через разбитое окно снизу донесся голос охранника Романа:
   - Хозяйка! Что у вас стряслось?! Если этот водитель безобразничает, то передайте ему, что сейчас здесь будут крутые ребята!
   - Еще и крутые ребята будут, - улыбнулась Шура и продолжила: - Но есть и другой вариант. Утром Томила разбила по неосторожности плафоны на торшере, заказала в магазине новый комплект и попросила меня привезти ей заказ. В магазине ко мне подошел человек и предложил помочь с доставкой. Откуда мне было знать, что это вор, который под видом водителя-грузчика грабит квартиры доверившихся ему покупательниц! Словом, ты, Стас, заранее загримировался под азиата, а когда попал в очень богатый дом, в котором не было никого, кроме двух изнеженных женщин, то решил воспользоваться случаем. Подробности придумаешь сам, как и то, зачем смыл грим, фантазия у тебя богатая. А мы с Томилой будем тебе поддакивать. При условии, что ты немедленно отдашь Томиле пленку и приведешь в порядок сейф. Не надо огорчать Трифона Христофоровича! Конечно же, он не погладит тебя по головке. Но мы с Томилой подтвердим, что ты нас не обижал, и, думаю, ты отделаешься малой кровью. Крепко запомни: хочешь спасти голову, делай так, как я предлагаю! Выбирай! Только быстрее!
   Он стоял недвижно, еще не в силах осмыслить свой оглушительный провал.
   Раздалась трель входного звонка, затем в дверь громко забарабанили.
   - Сейчас начнут ломать двери! - констатировала Томила.
   - А ты чего расселась, подруга! - прикрикнула на нее Шура. - Хватит страдать, оторви свой зад от кресла и спрячь среди своих тряпок его ноутбук и чемоданчик! Незачем им оставаться на виду! Быстрее! Это будет нашей страховкой на случай, если он заупрямится!
   Она повернулась к Стасу:
   - Соображай же быстрее! Еще немного, и будет поздно!
   Он что-то пробурчал себе под нос, затем швырнул Томиле в руки миниатюрную видеокамеру и стремглав бросился закрывать сейф.
   А Шуру вдруг посетило новое видение.
   Мысленным взором она увидела, как машинально сует салфетку Каланова под скатерть на своем обеденном столе. Так вот куда она запропастилась! Мало того, Шура "увидела" внутренним зрением, ясно и отчетливо, все цифры записанные Калановым на салфетке.
   Прямо перед ней, на кровати, как по заказу, лежал сотовый телефон. То ли Стас во время оттаянного прыжка обронил свой, то ли это была одна из трубок Томилы.
   Неважно!
   Шура быстро подхватила аппарат и набрала номер:
   - Это Шурёныш!
   Раздался щелчок, следом послышался густой бас Каланова:
   - Слушаю вас!
   - Трифон Христофорович? Это Шура! - скороговоркой выпалила она. - Вам надо срочно ехать домой, произошло ЧП! Нет-нет, с Томилой всё в порядке, о ней не беспокойтесь! Да-да, я тоже с ней, здесь!
   Она вдруг ощутила, что более не боится этого грозного человека. В эту минуту она вообще никого не боялась - ни Каланова, ни Стаса, ни бывшего мужа с его глупыми угрозами...
   Смутные страхи, большие и малые, так долго изводившие ее, вдруг исчезли неведомо куда.
   Шуру охватило неизъяснимое, пьянящее чувство полной свободы.
   Между тем, из прихожей донесся громкий треск.
   Одновременно за разбитым стеклом появились три фигуры в камуфляже и масках, "слетевшие" с крыши на тросиках.
   Когда через секунду они запрыгнули в комнату, портрет Томилы уже занимал свое привычное место.
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"