Сразу оговорюсь - эти заметки были написаны давно. Поэтому ссылки на журнальные и газетные публикации не блещут новизной. За истекшее время существенно изменился и читательский спрос. Детективами публика стала интересоваться значительно меньше. Женские романы пылятся на полках. Зато литература non/fiction пользуется небывалым спросом - реальная жизнь оказалась интереснее писательских придумок.
Старая гвардия читателей вымирает. В прямом и в переносном смысле. А новой взяться неоткуда. Тинэйджеры сидят за компьютерами и довольствуются электронным общением. Бумажная книга переходит из разряда товара повседневного потребления в вычурный дорогой подарок.
1. За что нам это наказание.
Как сказал классик: писать начинают по трем причинам. Первое, для того, чтобы заработать деньги. Второе, если вам есть что сказать людям. Третье, вам нечем заняться долгими зимними вечерами.
Лично я начал писать по третьей причине. От нечего делать. Потому что зарабатывал я тогда вполне прилично по своей технической специальности. И мне казалось, все главное уже сказано предыдущими писателями, начиная от мастеров наносить клинопись на глиняные таблички и заканчивая Хемингуэем, Бёлем и Аксеновым, которыми в моей молодости увлекались повально.
Однажды долгим зимним вечером я написал рассказ и не знал, что с ним делать дальше. В то время я еще не слышал высказывания Иосифа Бродского, а, если быть точнее, тогда оно еще не было произнесено. Вот что говорил Бродский в одном из своих интервью: "Я, например, занялся изящной словесностью по одной простой причине - она сообщает тебе чрезвычайное ускорение. Когда сочиняешь стишок, в голову приходят такие вещи, которые тебе в принципе приходить не должны были. Вот почему и надо заниматься литературой. Почему в идеале все должны заниматься литературой. Это необходимость видовая, биологическая. Долг индивидуума перед самим собой, перед своей ДНК".
Мне подсказали, и я тиснул рассказик в газету. В ту пору в газетах существовали литературные странички. Даже в нашей "Славе Севастополя" такая страничка появлялась пару раз в месяц. Рассказ напечатали. Это меня и сгубило. Потому что с этого момента литература стала занимать непозволительно высокое место в моей жизни.
Хочу отметить на своем примере одну особенность, характерную для многих новичков, воспылавших любовью к литературе, любовью, чаще всего безответной.
Специальной подготовки и ярко выраженных способностей для занятий литературой у меня не было. Более того, я вряд ли бы тогда ответил, как зовут братьев Карамазовых и трех сестер из пьесы Чехова, кто по профессии был Ионыч и с какого царя начинается династия Романовых. Ко всем прочему, именно в те далекие времена начала выстраиваться моя производственная карьера, я стал подниматься по служебной лестнице. Времени для занятия литературой практически не оставалось. Но вирус уже сидел в крови.
Читал я довольно много, но круг чтения был совершенно бестолковый. Если занимал сюжет, я летел через четыре страницы и схватывал только конструкцию событий. Если нравился метод, стиль, язык автора, я выхватывал глав произвольно, а потом забрасывал книгу. Случалось, что увлекал характер персонажа, тогда я прочитывал книгу последовательно, до конца. Это происходило довольно редко. На этом основании сделал вывод, что самая большая удача писателя - создать привлекательного героя или блистательный персонаж.
2. Послужной список.
Самому написать удавалось мало. В литературных журналах "Дальний Восток", "Звезда", "Нева", "Роман-газета" стали появляться мои рассказы. А повесть "Командировка за свой счет" принесла гонорар, за который в 1984 году я смог купить однокомнатную кооперативную квартиру на улице Колобова. Благо, тогда первый взнос был чуть боле двух тысяч рублей на те еще деньги.
В 90-е годы написал штук десять пьес. Одна шла в областном драмтеатре на протяжении шести лет. За другую пьеску, детскую, я получил премию на конкурсе "Евразия", но зато ее нигде не поставили. Как, впрочем, и остальные пьесы.
Вот такой послужной список сложился у меня к моменту завершения производственной карьеры. Ни особенного успеха, ни имени, ни приличных денег литература мне не принесла.
3. Третий возраст.
И вот я превратился в пенсионера. Огляделся вокруг и что увидел?
Совсем недавно, когда работал, мог причислить себя к среднему классу. Понятие это условное, но по некоторым критериям (образовательный уровень, какое-никакое участие в интеллектуальных процессах, относительное материальное благополучие, обладание частной собственностью - приватизированная квартира) я вполне попадал в миддл-класс. Но вот в чем штука. В странах с развитым средним классом процесс выхода на пенсию, или как там принято называть переход в "третий возраст", не влияет на статусные позиции, а меняет только образ жизни. Например, учитель или инженер, выйдя на пенсию, путешествуют, разводят цветочки и участвуют в общественных мероприятиях. У нас, будь ты известным ученым-гидробиологом или заслуженным учителем, ты окажешься перед угрозой откровенной нищеты.
Достойно ушел с работы, а у тебя ни достатка, ни социального положения, вообще, ни черта.
И тогда я подумал: если в моих руках теперь никто не нуждается, то не найдется ли у меня другого выхода, кроме того, чтобы просиживать ночи напролет в качестве, допустим, сторожа со свистком в зубах? Не обратиться ли мне к литературе полным, так сказать, фасадом. Или последний поезд ушел?
4. Круговой обзор.
Я посмотрел в словаре, что такое "успех литературный". Оказывается, это высшая степень признания, достигнутая автором (или его произведением) в условиях литературного рынка. Наследуя такому архаическому понятию, как "слава", совпадая с ней по ряду признаков, "успех литературный" обладает собственным содержанием. Слава может быть и посмертной, тогда как успех всегда и исключительно бывает только прижизненным. Чаще всего "успех литературный" обеспечивает интерес неквалифицированного читательского большинства к конкретному литературному произведению. Неквалифицированное читательское большинство голосует за книгу своим рублем.
Такое объяснение меня полностью устраивало. Теперь оставалось с холодной головой разобраться, на каком участке литературного поля я смогу посадить ведро картошки, чтобы потом собрать мешок.
Толстые литературные журналы?
Ну, во-первых, в последние годы они заметно похудели. Вместо бывших 25-ти тысяч печ. листов съежились до 15-ти тысяч, тиражи с 60-ти тысяч экземпляров упали до 1,5 тысяч. В то же время их редакционные портфели переполнены. Они готовы лопнуть от высококачественной литературы. Уже написанных романов и стихов хватит на десятки лет вперед. Но у меня нет возможности - ждать 10 лет. Кроме того, в толстых журналах сложились свои авторские обоймы. Постоянные авторы стоят плотно, как корабли у причальной стенки, между ними не пролезет даже шестивесельный ял. Справедливости ради надо отметить, что многие журналы отдают молодым авторам по целому номеру один раз в году. Однако слова "молодой автор" определяют не только начинающего писателя, но подспудно держат на прицеле физический возраст литератора. Поэтому не стоит рассчитывать на успех, если у вас в кармане лежит пенсионная книжка.
Может быть - литературные конкурсы? Одно их перечисление займет пару страниц. Но вот я беру журнал и читаю статью критика Натальи Ивановой. Вот что она пишет: "Одним из общих раздражителей является система премиальная. Она растет не как дерево, а как куст - ризома: одновременно во все стороны. Но на все премии не хватает произведений, отмеченных хотя бы качеством и хотя бы минимальной известностью авторов. Количество соискателей невероятное. При ограниченном составе жюри. Вопрос, как выбирать, из кого, становится более чем проблематичным".
Так стоит ли участвовать в этой давке?
5. Немного статистики.
Проходим дальше по литературному полю. Между делом заглянем в чужие кошельки, хотя между нами, девочками, это весьма неприлично. Но такая информация выложена на страницах "Комсомольской правды".
Впереди всех, Дарья Донцова - 2,5 млн. дол. Далее, Борис Акунин (Чхарташвили) - ровно 2. Маринина - тоже 2 млн. дол. Цифры впечатляют. Теперь посмотрим, что это за литература такая, на которой так замолачивают.
Открываем статистику. Борис Дубин, статья "Читатель в обществе зрителей" (журнал "Знамя"). Всего из опрошенных оказывается постоянно читают только 26 % россиян.
Наибольшее количество читателей проживает в Москве - 44 %.
Кроме того, среди постоянно читающих 52 % люди с высшим образованием.
Идем дальше. Надо же, в конце концов, разобраться, где находится тот крохотный незанятый кусочек делянки, где можно расположиться мне с моими весьма скромными возможностями и амбициями. Надо определиться, для кого писать и что писать для достижения литературного успеха. А с вопросом - как писать - это не ко мне, а в литературный институт имени Горького.
6. Гамбургский счет.
Смотрим дальше статью того же Дубинина. "Сравнительно образованные жители, живущие в средних и особенно - в крупных городах, имеющие устойчивую привычку к чтению журналов и книг, в целом незначительно изменили частоту чтения..." Что ж, одно то, что люди продолжают читать, уже хорошо... "Но что трансформировалось куда более серьезно, так это жанрово-тематическая структура читаемого. Читатели из интеллигенции, особенно - инженерно-технической, а также из близких к ней или ориентировавшихся на нее прежде кругов, во многом переключились на чтение жанровой и серийной литературы". И далее, спустя два абзаца... "Стоит особенно подчеркнуть, что в переходе читателей на жанровое, остросюжетное, сенсационно-развлекательное чтение лидировали как раз бывшие интеллигенты, люди с высшим образованием. Именно они с толстых журналов и проблемной литературы переключились на развлекательно-массовые жанры словесности..."
Ай, да интеллигенты! Выходит, литература, изваянная по Гамбургскому счету, уже не интересует наших главных массовых читателей? А, кстати, давайте посмотрим, что же такое Гамбургский счет.
Берем эссе Сергея Чуприна: "Выражение, давшее название статье Виктора Шкловского (1928г.), которая так хороша стилистически и так часто перевирается, что имеет смысл привести ее полностью:
"Гамбургский счет - чрезвычайно важное понятие.
Все борцы, когда борются, жулят и ложатся на лопатки по приказанию антрепренера.
Раз в году в гамбургском трактире собираются борцы.
Они борются при закрытых дверях и занавешенных окнах.
Долго, некрасиво и тяжело.
Здесь устанавливаются истинные классы борцов,- чтобы не исхалтуриться.
Гамбургский счет необходим в литературе.
По гамбургскому счету - Серафимовича и Вересаева нет.
Они не доезжают до города.
В Гамбурге - Булгаков у ковра.
Бабель - легковес.
Горький - сомнителен (часто не в форме).
Хлебников был чемпион".
Хорошо сказано. Однако тут же возникает вопрос: а, каким, собственно, методом выставляются оценки по гамбургскому счету и кто правомочен их выставлять?
7. Чего изволите, господа читатели?
Но вернемся к нашим массовым читателям, инженерно-техническим интеллигентам, у них теперь свой счет к литературе, им подавай занимательность, интересность и увлекательность.
Поглядим в словарик, что такое занимательность, интересность и увлекательность?
Читаем: "Аристотель такой эстетической категории не предусматривал". И зря, так как по утверждению психологов, из всех фундаментальных эмоций на первом месте стоит интерес, заинтересованность. А читатели основывают выбор книги как раз на том, интересно ли с нею знакомиться, интересно ли следовать за мыслью автора и приключениями героев.
Дальше: "За понятием занимательности закрепилась ее связь с яркими, неординарными героями, нетривиальными обстоятельствами времени и места действия, острыми сюжетами - словом, со всем тем, дефицит чего так болезненно переживают в последнее десятилетие качественная литература и ее верные читатели".
"Большинство публикуемых текстов элементарно скучны...", - говорит критик, он же прозаик, Дмитрий Бавильский. И заявляет, что занимательность - это вежливость литератора.
Вот что думает писатель Борис Хазанов: "Мы живем в эпоху, когда читать художественную литературу слишком часто бывает куда скучнее, чем читать о литературе".
В поисках интересного и увлекательного неквалифицированное большинство читателей уходит к развлекающим литературным поделкам. А современная офис-интеллигенция, сменившая на исторической сцене былых гуманитариев и инженерно-технических работников, тянется к миддл-литературе, ибо эта литература по определению стремится стать лекарством от скуки.
"Простец, как правило, не мазохист. Никакой теоретик не заставит простого человека полюбить скуку". Это уже говорит критик Ольга Седакова.
8. Поиск собственной ниши.
Как обозначить геометрически литературное поле? Проще всего представить его в виде круга. Внутри, в самом центре - литература, которая уже есть классика или ей предстоит стать таковой. Это высоколобая, сверхкачественная литература, образец, на который следует равняться, но трудно, почти невозможно достичь. По краю, приближаясь к самой окружности, проходят детективы, триллеры, женская любовная проза, и все то, из чего изготавливают сериалы и "мыльные оперы". За этой полосой, за пределами круга, литература как таковая заканчивается. Все что "за пределами" - это уже не литература, это называется как-то по-другому. А между центром круга и детективно-триллерной полосой лежит миддл-литература. Определить четко ее границы невозможно. Они размыты, и время от времени меняются, потому что у миддл-литературы нет четких критериев. Она разная. Такая же разная, как ее читатели.
9. Расслабься и получи удовольствие.
Прочитал недавно интервью с одним известным нашим писателем. Он говорит, что своим проектом, связанным с приключениями..., не буду говорить, кого персонажа, сумел осуществить русскую мечту. Устроился в жизни Обломовым. Лежал себе на диване, мечтал и записывал мечты. И ему еще за это платили.
Шутит великий. Но кроме шуток, как это здорово - зарабатывать на жизнь комфортно, занимаясь любимым делом. Когда сам процесс работы приносит радость. Вы получаете удовольствие от сбора материала, от разработки стратегии романа, от диалогов ваших героев, от описания грозы, бушующей над любимым городом. Вас за уши не оторвать от компьютера.
Может и мне, пенсионеру, не следует пыжиться и вымучивать высокую литературу, а следовать совету Бродского - в меру отпущенных способностей писать рассказы и повести, потому что само занятие литературой - это биологическая необходимость человека, это долг перед собой, перед своей ДНК.
А успех? Можно ли его достичь в литературе сегодня?