Ланская Евгения : другие произведения.

Сплетая судьбы

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Еще несколько месяцев назад жизнь Ее Высочества Рикайо была близка к идеальной: статус наследницы одной из Четырех Великих Империй обитаемого мира, любящая и любимая семья и, конечно, взаимная любовь. Казалось бы, что еще нужно для счастья в семнадцать лет? Однако судьба любит позабавиться за чужой счет. И вот уже вчерашняя наследница становится всего лишь старшей принцессой, стоящей на пути новорожденного наследника, ее мать мертва, а сама девушка оказывается женой чужого мужчины, обладающего страшным даром власти над мёртвыми. Как сложится жизнь Рикайо на другом конце света, в государстве, так сильно отличающемся от ее Родины? Сможет ли она снова обрести себя и найти свое место на чужбине? И кем станет для нее нелюбимый муж? Другом, спасением, врагом или настоящей любовью?
  Пролог
  
   - Войдите, - коротко дозволил негромкий мужской голос с отчетливыми металлическими нотками, свидетельствующими о привычке его хозяина не просить, но приказывать.
   Немолодой полноватый мужчина суетливо отдернул руку от украшенной резьбой двери, машинально пригладил растрепанные седые волосы и, глубоко вздохнув, все же повернул золоченую ручку. Тяжелая дверь отворилась совершенно бесшумно, открывая взгляду робеющего посетителя роскошно убранную комнату, большую часть которой занимали высокие шкафы темного дерева, заставленные томами и томиками бессчетных книг, написанных на многочисленных языках, живых и мертвых.
   - Мой повелитель... - посетитель, не решаясь перешагнуть через порог, согнулся в низком поклоне.
   - Говори. - Хозяин кабинета не соизволил обернуться, продолжая вглядываться в многочисленные струи дождя, разбивающиеся о тонкую поверхность окна сотнями прозрачных капель.
   - Великий господин, - голос седовласого дрогнул, рука машинально потянулась к волосам, и тут же бессильно поникла, - я сделал все, что было в моих силах, но...
   - Но? - с холодной угрозой повторил повелитель, поправляя занавеску тяжелого бархата, что мешала ему в полной мере наслаждаться буйством стихии.
   - Ваша жена, солнцеподобная Адэлайни.... Скончалась. - Сказав, наконец, то, что наполняло его душу таким мучительным страхом, лекарь снова склонился в почтительном поклоне, не обращая внимание на то, что стоящий к нему спиной господин и не думает смотреть в его сторону. Казалось, этого сухощавого человека ни капли не интересовало то поистине печальное известие, что сообщил ему доверенный целитель его собственной - ныне покойной и по слухам горячо любимой - супруги. Он продолжал все с тем же нечеловеческим спокойствием созерцать хмурое небо, изредка расчерчиваемое вспышками молний, - при каждой из них бедный старик невольно вздрагивал, а его обычно добродушное лицо испуганно морщилось - да тугие струи дождя, продолжающие заливать роскошный парк за окном.
   - Вот как? - все тем же ровным тоном поинтересовался мужчина, и только судорожно стиснутые пальцы побелевших рук выдавали его истинное состояние. - И вы, Ютэнго, лучший лекарь Южных Пределов, ничего не смогли поделать? Не смогли сохранить драгоценную жизнь моей супруги?
   - Мой повелитель! - названный Ютэнго судорожно сглотнул, вскидывая голову, в его голосе причудливо переплелись страстная мольба, и искренняя горечь, - я действительно сделал все от меня зависящее, однако...я не всесилен. - Последние слова он практически прошептал, перед его глазами снова и снова вставало когда-то прекрасное лицо солнцеподобной госпожи, искаженное предсмертной агонией, скривившей тонкие черты и затянувшей мутной пеленой всегда такие ясные глаза...
   - Действительно. Вы не всесильны, - машинально повторил тот, к кому был обращен этот призыв-оправдание. - А что же, ребенок? - в размеренном тоне лишь самый искушенный слушатель заметил бы едва слышную заминку, словно скорбящий супруг еще не принял решение о том, как относиться к существу, ставшему невольным виновником смерти его жены, такой прекрасной, обожаемой им и половиной всего остального населения Южных пределов...
   - Ребенок? - растерянно повторил Ютэнго, мысленно в который раз переживающий последние минуты такой короткой жизни великолепной Адэлайни и судорожно пытаясь найти способ, который помог бы сохранить ее жизнь. Ища и не находя. Страшась и радуясь в то же время. Он действительно сделал все, что смог. Повелителю не в чем упрекнуть его. - Ваш сын полностью здоров и готов, самое большее через несколько часов, быть представленным вашим подданным в качестве наследника Южных Пределов. - По мере того, как старый лекарь произносил эти слова, в черных глазах его повелителя, разгорался едва заметный огонь, а тонкие четко очерченные губы кривила странная усмешка - в равной степени отражающая горечь и благодарность, злость и радость.
   - Даже сейчас, в свои последние минуты, ты умудрилась одарить меня тем, чего я больше всего желал... - неслышно произнес он, обращаясь к единственной женщине, что на протяжении последних двадцати лет была его опорой и поддержкой, той, что ценила не его положение и титул, а его самого. Не Великого повелителя Южных Пределов, Амилькаро Солинти из рода Черных Кошек, но просто Амиля, безмерно любимого и любящего супруга. - Но какой ценой, Лини... какой ценой, - все так же безмолвно продолжил он, на мгновение прикрывая усталые глаза воспаленными веками.
   - Благодарю вас за все, что вы сделали для рода Черных Кошек, Ютэнго, - произнес он вслух, про себя ужасаясь цинизму слов, что так легко слетали с его губ в то время, как сердце, этот вечный противник и нередко победитель разума, кричало от боли. - Известие о появление наследника, что принесли вы, поистине достойно награды, - с этими словами повелитель Южных Пределов, одной из четырёх великих империй обитаемого мира, Амилькаро Солинти из рода Черных Кошек, повернулся, наконец, лицом к своему собеседнику и, стянув с мизинца левой руки тяжелый серебряный перстень с редчайшим черным бриллиантом, протянул его целителю Ютэнго. Тому, кто не смог спасти его супругу, но в то же время и тому, кто был причастен к появлению в его роду долгожданного наследника.
   А последнее - к тайной горечи Амилькаро - на весах большой политики, в которую неизменно оказывается втянуто сколько бы то ни было влиятельное государство, несоизмеримо перевешивало гибель супруги главы государства. В конце концов, сколько их может быть у нестарого еще человека, этих молодых и прекрасных бабочек с идеальной внешностью, древней родословной и впечатляющим приданым? А вот первый ребенок мужского пола после четырех подряд дочерей, (старшую из которых шесть лет назад он приказал начать обучать не обычным для принцесс-южанок благородным искусствам, а полному курсу наук, необходимых наследнице великой державы) был как это ни прискорбно необходим, необходим, как живительные струи дождя иссушенному палящим солнцем крестьянскому полю. И в сложившейся ситуации, смертью его матери, достойно исполнившей свой долг перед родом своего царственного супруга, вполне можно было пренебречь.
   Вот только сердце - как оказалось, такое ранимое сердце повелителя продолжало болезненно ныть и дурно влиять на обычно ясный его разум - раз за разом подсовывая воспоминания о счастливых годах, озарённых присутствием Лини, его драгоценной, белокурой Лини, чей истинный цвет волос столь редкий среди южан был предметом зависти всех без исключения придворных дам-брюнеток и восхищения мужчин.
   Занятый своими мыслями, Амилькаро, лишь краем глаза заметил, как почтительно кланяющийся Ютэнго, сжимая во вспотевшей руке бесценный перстень, покинул убежище своего повелителя. Оставшись в одиночестве, он сделал несколько нетвердых шагов и без сил опустился в мягкое кресло, притаившееся между двумя книжными шкафами, сжимая голову руками и с трудом сдерживая горестный крик.
   Мужчина не знал, сколько времени, он просидел вот так, без движения. Давно перестал лить дождь за окном, и вспышки молний больше не освещали уже не голубое, но чернильно-черное небо, и только в сердце его, как и прежде, кровоточила невидимая рана, перед глазами стояло любимое лицо, а где-то в глубине измученного разума зарождалась полная тайного страха мысль о том, что его дети должны узнать о гибели матери от него самого. Лишь он один имеет право сообщить эту весть своим дочерям, и он сделает это.
   Ради Лини.
   Ради девочек.
   Ради себя.
   Однако повелитель не может позволить себе предаваться скорби слишком долго, слишком много дел, слишком много обязанностей лежит на нем, и оставить их пусть на самых верных помощников и близких друзей даже на самый короткий срок решительно невозможно. Именно поэтому, Амилькаро, проведя рукой по своим типично черным для южан волосам, поднялся с кресла и уже собирался было покинуть кабинет, в котором ему пришлось услышать принёсшую столько горя весть, когда его внимание привлек бело-голубой объемный конверт, лежащий на самом краю необъятного стола, столешница которого была почти не различима под скоплением бумаг. Чуть поколебавшись, он вскрыл печать в виде головы оскалившегося белого волка и углубился в чтение изящно начертанных на плотной матовой бумаге строк.
   Закончив, мужчина аккуратно свернул довольно пространное послание, весьма неожиданное по содержанию и еще несколько часов назад абсолютно неприемлемое, адресованное ему Северным Князем и, задумчиво качнув головой, все же не убрал его обратно в конверт, что свидетельствовало бы о немедленном отказе в ответ на содержащиеся в нем предложение, а положил поверх всех остальных бумаг, явно решив, вернуться к нему после.
   Тремя неделями позже
   - Вы звали меня отец? - невысокая стройная девушка в свободном платье черного шелка склонилась в глубоком поклоне. Толстые косы тяжелых черных волос, перевитые нитями крупного жемчуга, скользнули по тонкой спине и бесшумно упали на пол.
   - Да, дочь моя. - Пристально глядя на замершую в изящном поклоне фигурку, медленно проговорил повелитель, - поднимись, нас ждет тяжелый разговор.
   По смуглому лицу его юной собеседницы пробежала едва уловимая тень, однако девушка быстро справилась с собой и, грациозно выпрямившись, одним плавным и в то же время быстрым движением скользнула в то самое кресло, что недавно принимало в своих мягких объятьях ее опечаленного отца.
   Повелитель не торопился начинать беседу, продолжая пристально вглядываться в лицо дочери, словно пытаясь отыскать в темных удлиненных глазах и изгибе пухлых губ что-то, что позволило бы ему начать трудный разговор. Однако юное лицо, еще не лишившееся детской округлости, было столь же невозмутимо, как и его собственное, чьим почти полным отражением - за исключением доставшихся от матери губ - оно и являлось.
   - Рикайо, - наконец начал он, задумчиво поглаживая кончиками тонких пальцев шелковистую поверхность бело-голубого конверта, содержимое которого он так часто обдумывал последнее время, - как ты наверняка могла заметить, - на этих словах едва заметно улыбка скривила мужские губы, - ты кардинально отличаешься от своих сестер не только и не столько внешностью, но и...
   - Прошу простить меня, отец, - лицо Рикайо побледнело от собственной дерзости, однако, решившись перебить отца, что стоило ей немалого мужества, она уже не могла замолчать, - я понимаю, о чем вы говорите. Шесть лет назад вы отдали приказ, согласно которому мое обучение было полностью идентично стандартному курсу воспитания наследника мужского пола. И эти шесть лет я являлась не просто принцессой, но вашей прямой и единственной наследницей. Наследницей, полностью осознающей свое положение и готовой принять на себя бремя короны. Однако, с появлением на свет истинного наследника, потребность во мне исчезла. Более того, я превратилась в прямую угрозу продолжения династии по мужской линии, угрозу, которая вполне может воспользоваться своими знаниями и попытаться вернуть свой прежний статус. И сейчас, Вы, исполняя свой долг повелителя, должны убрать с дороги моего брата эту самую угрозу, которую сами же и создали, - спокойно проговорила она, не отваживаясь, однако глядеть в глаза своему повелителю.
   На мгновение в кабинете повисла тишина. Не ошеломленная, но, определенно, удивленная. Амилькаро Солинти, едва заметно приподнял бровь, с новым выражением царственного лицо разглядывая Рикайо Солинти, свою старшую дочь, отважившуюся высказать вслух то, что он сам предпочел бы похоронить в глубинах своего разума.
   Да, правда была такова, что правитель Южных Пределов, шесть лет назад, отчаявшись получить отпрыска мужского пола, решил, во что бы то ни стало не допустить смены династии. И приказал превратить совсем еще юную тогда Рикайо в достойную наследницу своих великих предков, наследницу, способную удержать престол практически в любой ситуации, умную, жесткую, когда надо жестокую, практически лишенную присущих женщинам слабостей и больше доверяющую разуму, чем сердцу.
   Теперь же Амилькаро почти с ужасом разглядывал расслабленно сидящую напротив него хрупкую девушку, обещающую в скором времени стать редкостной красавицей. Вот только в глазах ее, прекрасных темных глазах с тяжелыми веками, не было ничего присущего будущей покорительнице мужских сердец. В них светился лишь ясный и холодный, почти мужской ум той, которую готовили править, а не подчиняться. В это мгновение Амилькаро окончательно понял, сколь страшную ошибку он допустил, пойдя против природы и почти сломав все то, что изначально составляло характер его дочери.
   Что же я натворил, - бились в его голове почти панические мысли. Во что я ее превратил? И... что с ней сейчас делать?
   Но вместе с этим с каждой минутой мужчина убеждался в том, что принятое им решение является единственно верным в сложившейся ситуации. И Рикайо примет его. Не может не принять. Она слишком хорошо знает об ответственности перед своей страной и народом, чтобы в угоду собственному честолюбию обречь их на неминуемую гибель.
   Рикайо же, не подозревала о мыслях отца, точнее не желала о них подозревать, ибо несмотря на приложенные отцом и множеством наставников усилия, может быть, благодаря мягкости и любви матери, все же не была окончательно лишена человеческих чувств, любила свою семью и не собиралась вставать на пути новорождённого брата. В данный же момент, она пыталась выбрать наиболее успешное для исполнения ее собственного замысла направление разговора. Нет, она понимала, что отец несоизмеримо опытней ее и легко просчитает, к чему она ведет. Однако... его может вполне устроить исход, так желанный самой Рикайо. И, судя по его довольно продолжительному молчанию, сейчас самое время для ее следующей реплики.
   Но прежде чем юная принцесса успела возобновить разговор, ее отец, у которого имелись свои вполне осуществляемые планы в отношении дочери, вкрадчиво заговорил.
   - Дочь моя, Рикайо, ты действительно была достойной наследницей, обладающей всеми качествами, присущими успешному правителю и, смею надеяться, не успела позабыть наши уроки. - По едва уловимому смятению в черных глазах Амилькаро понял, что девушка не понимает, к чему ведет столь неожиданное вступление. Это внезапно придало ему сил, и он продолжил, откинувшись на мягкую спинку кресла, - ты знаешь, в какой непростой ситуации мы находимся, Запад объединился с Востоком, их давно манят богатства Юга, и совместная коалиция этих варваров вполне может получить их силой. Однако, - мужчина чуть заметно повысил голос, заметив, что его собеседница хочет что-то сказать, - как ты можешь помнить, двадцать один день назад прибыл посол Северного Княжества и, помимо, заключения всем известных торговых договоров, он был уполномочен своим Князем передать мне это письмо, - протягивая дочери исписанный лист, ровно закончил он.
   Тонкие смуглые пальцы южанки, унизанные многочисленными перстнями, уверенно взяли послание, и девушка углубилась в чтение витиеватых строк. Равнодушно скользя взглядом по многочисленным строкам, занятым перечислением титулов и регалий ее вне всякого сомнения достойного отца, она наконец дошла до того, что было истинной причиной визита Северного посла.
   Взгляд выхватывал отдельные фразы, и тренированному уму понадобилось не меньше минуты, чтобы понять их смысл, навсегда разрушивший ее собственные робкие надежды на исход этого разговора.
   '... старшая дочь, прекрасная Рикайо Солинти из рода Черных Кошек сочетается браком с младшим не наследным княжичем... рода Снежных волков...'
   - Что же вы скажете, дочь моя? - поинтересовался повелитель, демонстративно не глядя в сторону, поглощенной чтением дочери. Он знал, он был почти уверен, что Рикайо согласится, она как никто другой осведомлена о напряженных отношениях между Югом и Западом с примкнувшим к нему Востоком последние несколько лет и знает, что угроза войны между ними практически неизбежна. Так же ей прекрасно известно о силе Северного Княжества, единственного из четырех Великих Империй, могущего позволить себе не ввязываться в свары между остальными тремя государствами. Запад, даже будучи в коалиции с Востоком, уже триста лет ни рисковал нападать на владения Снежных Волков, правящих Северным княжеством со дня его основания. Слишком жесток был тот урок, что преподали им северяне во время последней войны. Слишком позорным поражение и слишком великими жертвы.
   И вот, впервые Князь принял решение женить одного из членов правящего рода, пусть и не сына, на девушке, не принадлежащей Северу.
   Это был шанс. Реальный шанс. Ибо все знают, что для северян родство священно. И Юг, связанный с Северными владыками браком, будет неприкосновенен как минимум до смерти одного из супругов, связавших два государства.
   И Амилькаро от всей души надеялся, что Рикайо понимает это. Как и то, что, став женой северного княжича, она перестанет быть угрозой для своего брата.
   Он должен был пожертвовать своей старшей дочерью ради государства, и он был почти уверен, что дочь, так похожая на него самого, принесет себя в жертву.
   - Вы совершенно правы, отец мой. Подобным шансом нельзя пренебрегать. - Судя по тому спокойствию, с которым Рикайо дала ответ, мысли, пришедшие ей в голову, после прочтения письма, были идентичны соображениям ее отца.
   - Я рад, что вы понимаете это, дочь моя. И я горжусь вами. Вы поистине достойны своих Великих Предков, - кто знает, чего стоили Амилькаро Солинти из Рода Черных Кошек эти слова? Кто знает, о чем думает любящий отец, практически продавая свою дочь ради устранения военной угрозы государству. Больше всего на свете ему хотелось вскочить, обнять эту совсем еще юную девочку, глаза которой под искусным макияжем все еще оставались припухшими от слез по обожаемой матери, сказать, как ему не хочется лишать ее будущего рядом с семьей, но... Он прекрасно понимал, что никогда не отважится так обнажить собственные чувства и что сама Рикайо не примет его слабости. Не поймет и не захочет понять.
   Она приняла его решение, ее разум полностью разделяет мнение отца, но вместе с тем она отчетливо понимает, что в данную минуту она не Рикайо, не дочь своего отца. О нет, сейчас она принцесса, этот извечный живой товар, которым тысячелетия скрепляли дипломатические и военные отношения между державами.
   Нелегко чувствовать себя товаром в семнадцать лет, особенно той, что за годы привыкла к своему более чем привилегированному положению...
   Какая ирония, мрачно думалось девушке, которая еще несколько недель назад была так счастлива, я, принцесса, чувствую себя не лучше последней невольницы, проданной за несколько медных монет. И то, что монеты, за которые продали меня, спасут огромное количества людей, и мою семью в том числе, нисколько не утешает.
   - Я могу идти, отец? - не позволяя и тени тех дум, что скользкими змеями извивались внутри хорошенькой головки, отразиться на ясном лице, мелодично поинтересовалась Рикайо, зная, что отец, чувствующий себя виноватым и правым в одно и то же время, мечтает остаться наедине с собой, как, впрочем, и она сама.
   Все-таки они были очень похожи. И воспитание принцессы, больше подобающее полноправному наследнику мужского пола, пусть и не завершенное, сделало это сходство еще более явным.
   - Разве ты не хочешь узнать об условиях обручения и своем женихе? - с легким удивлением, смешанным с облегчением, глянул на гаранта безопасности своей страны в течение следующих нескольких лет Повелитель.
   - Если это возможно, я предпочту ознакомиться этими, безусловно, необходимыми сведениями, чуть позже. К тому же, я не думаю, что наша служба безопасности располагает исчерпывающем сведениями о княжиче, а анализировать слухи, сплетни и случайно оказавшиеся между ними крупицы правды, не имеет смысла, слишком уж итог моих рассуждений может расходиться с реальностью. Но, если вы позволите, отец мой, я с удовольствием проведу некоторое время в компании Северного посла, который наверняка знаком с княжичем Яромиром лично.
   - Как всегда, рациональный подход, - одобрительно усмехнулся Амилькаро, - вы правы, наша служба безопасности, действительно, мало, что знает о княжиче Яромире, кроме, пожалуй, того, что он в полной мере обладает родовой магией Снежных Волков и чрезвычайно дружен с наследным княжичем Ярославом.
   - Немного, - Рикайо позволила себе слегка нахмуриться, показывая тем самым, что нехватка сведений о будущем муже является существенным недостатком для выработки стратегии построения хотя бы не враждебных отношений между молодоженами.
   - Но вы в любое время можете пополнить запас столь нужной вам информации в беседе с многоуважаемым Пелегрином, имеющим честь представлять интересы наших будущих родственников.
   - Благодарю за позволение, отец, - принцесса легко поднялась на ноги, склонилась в низком поклоне почтительной дочери и, получив милостивый кивок, неслышно удалилась, оставив отца наедине с не оставляющими его в последнее время и еще более усилившимися после разговора с дочерью, мрачными мыслями.
  Глава 1
   - Я благодарю вас за давшую мне столь много поводов для размышлений беседу, многоуважаемый Пелегрин, - я легко улыбнулась, искренне благодарная северному вельможе за уделенное внимание и непредвзятое отношение. К тому же сведения, что мне удалось получить, действительно оказались многократно полезнее хранящихся в недрах службы безопасности крох информации. Они не то, что бы сильно прояснили ситуацию и успокоили, но дали определенную надежду на то, что при благоприятном развитии событий мы с будущими мужем вполне сможем удерживать нейтралитет.
   Конечно, остается определённая вероятность того, что Пелегрин несколько исказил факты, однако он сам твердо верит в то, чем поделился со мной, а учитывая, что видел он княжича не далее, чем месяц назад, не думаю, что Яромир успел сильно измениться.
   - Не стоит, ваше высочество, ознакомить вас хотя бы столь бегло и заочно с будущим мужем - мой долг и прямая обязанность. - Ответил на мою улыбку мужчина, отчего вокруг его больших и светлых, как у всех северян глаз, разбежались морщинки-лучики, и при взгляде на разом ставшее добродушно-приветливым лицо мне захотелось отбросить условности и улыбнуться ему от всей души.
   Однако я привычно подавила этот порыв, ограничившись еще одной легкой улыбкой и, склонив голову, покинула его покои, успев уловить в зеркальных панелях, предусмотрительно расположенных по обе стороны дверных створок, едва заметное покачивание головой и чуть скривленные губы.
   Заняятно.
   В течение более, чем двухчасового разговора, начавшегося традиционным распитием фруктового чая - компромисса между привычными северянам чаями и нашими фруктовыми напитками - и поеданием сладостей, больше похожих на произведения искусства, чем на пищу, я ни разу не смогла уловить за официально-приветливым видом боярина его личного отношения к предстоящему торжеству. Он был приветлив со мной, более, чем вежлив и предупредителен, но едва я пыталась прощупать его собственные чувства как каждый раз натыкалась словно на глухую стену. Ни разу он не дал мне понять, ненавистен, радостен или безразличен ему этот брак.
   Что это? Многолетняя выучка дипломата или за этим кроется нечто большее? Продолжая занимать себя этими невинными мыслями я, машинально отвечая на приветствия многочисленных придворных и едва кивая слугам, шла по широким светлым коридорам отцовского замка, который в скором времени мне предстояло покинуть, чтобы отправиться в неведомый край, о котором мне не было известно практически ничего, кроме мрачных слухов о вечном холоде, бродящих по улицам голодных медведях и еще более мрачных и зловещих сплетен о страшном даре правителей этого мрачного места. О даре рода Снежных Волков, к которому имеет честь относиться мой жених, рода потомственных некромантов, одаренных (или проклятых) самой богиней зимы и смерти Мораной.
   Я мрачно усмехнулась, осознав, что как бы я ни старалась не думать о мягко говоря настораживающем меня даре мужа, ничего не выходит.
   Что ж, такова моя судьба. Спасти свой народ, принеся себя в жертву ужасному некроманту, распивающему по утрам младенческую кровь, а на ужин приканчивающему по парочке непорочных дев. Я непроизвольно хихикнула, понимая, что если оставшиеся дни потрачу на серьезные размышления, неминуемо сойду с ума от страха или сбегу, несмотря на то, что прекрасно осознаю, что одна жизнь, которая скорее всего будет сохранена, ничто в сравнении с ужасами войны моей Родины и варварского союза Запада и Востока.
   Вздохнув, я, осмотрела коридор, ведущий к принадлежащей мне части дворца, и, убедившись, что он пуст, подхватив юбки, бросилась к знакомой двери. Сократив таким нехитрым образом свой путь с пяти минут неспешного шага, подобающего принцессе, до минуты противоречащего всем законам этикета бега, я оказалась в собственной спальне и, заперев дверь, принялась, не дожидаясь сонма вечно щебечущих различную чепуху служанок, положенных принцессе, торопливо переодеваться.
   С трудом справившись без посторонней помощи, торопливо стащила узкое черно-красное платье, благо оно было снабжено длинными разрезами на подоле, оставшись в легких кремовых шароварах и такой же рубашке с длинным рукавом. Избавилась от золотистых туфелек на высоком каблуке и накинула длинную, расшитую серебром и жемчугом безрукавку. Глянула в зеркало и, тихо застонав вслух, бросившись к роскошному туалетному столику, инкрустированному все тем же жемчугом и сапфирами, принялась торопливо смывать обильный слой макияжа, по всеобщему мнению, украшавший мое лицо. Время от времени, я бросала нетерпеливый взгляд на изящные часики, украшавшие мое запястье и бывшие подарком отца на пятнадцатилетие.
   К моему большому сожалению, служанки, каждое утро тратящие по часу времени и по нескольку десятков косметических средств на роспись моего драгоценного лица, постарались на славу. Их работа оказалась крайне стойкой и смывалась с большой неохотой. Наконец, я признала уже свою работу по уничтожению чужого труда более-менее удовлетворительной и, полюбовавшись на свое разом ставшее еще более юным лицо, стянула перевивающие косы жемчужные нити, отворила окно и, в который раз вознеся хвалу богам за то, что мои покои расположены на первом этаже, спрыгнула на мягкую траву.
   На миг замерла, позволяя себе осознать, что творю, грустно улыбнулась и, держась в тени цветущих яблонь, направилась в глубь давно заброшенного сада, под звонкий щебет птах и шелест листвы.
   Чем ближе я оказывалась к цели своего почти преступного пути, тем сильнее билось сердце. Спустя несколько минут, мне уже казалось, что оно покинуло свое обычное место и стучит прямо в горле, затрудняя дыхание.
   Понимала ли я тогда, что делаю? Конечно. Отец и наставники позаботились о том, чтобы я в любой ситуации четко осознавала свои действия и их последствия. Они же научили меня эти самые последствия просчитывать и отступать перед непреодолимыми препятствиями.
   Именно таким препятствием для моих планов оказалась свадьба с княжичем. Непреодолимым. Неодолимым. Тем, которое невозможно ни обойти, ни разрушить. Его можно лишь принять. И постараться сделать это с достоинством, подобающем наследнице пусть уже не Пределов, но рода Черных Кошек, сотен мужчин и женщин, взирающих на меня с небес и наверняка не одобряющих того, что я делаю сейчас.
   Да что там. Я и сама не одобряю. И даже не совсем понимаю. Но не могу уйти просто так. Не могу заставить его страдать. Я должна попрощаться.
   Я должна оставить свою любовь, чтобы исполнить долг перед семьей и страной. Я умею принимать поражения с высоко поднятой головой, как подобает принцессе. И я сделаю это.
   Я продолжала убеждать себя в этом, но каждый шаг давался мне тяжелее предыдущего, я хотела развернуться и убежать, а в глубине души боялась, что, увидев его, приму очередное сумасбродное предложение и... сбегу.
   Горькая улыбка искривила мои губы. Кого я обманываю? Я никуда не уйду. Я не оставлю свою семью и свой народ, которым мне уже не доведется править, на пороге войны. Слишком сильны во мне воспитание и голос крови.
   - Кайо! Ты пришла! - я невольно рассмеялась, ощутив, как сильные руки обхватили талию, а их хозяин закружил меня в воздухе. И снова, как и десятки раз до этого, почувствовала, как в этих надежных объятьях меня охватывает какое-то странное чувство умиротворения, заставляющее забыть обо всем на свете, кроме того, кто дарил мне эти восхитительные ощущения.
   - Как я могла не прийти? - чувствуя, как на глаза наворачиваются неожиданные слезы, проговорила я, оказавшись на земле и уже сама обнимая его стройное тело, пряча лицо в мягкой ткани рубашки.
   - Что-то... что-то случилось, Кайо? - мягко поглаживая мои волосы, осторожно спросил сын одного из лучших друзей моего отца, второго лица в государстве. - Тебе не удалось убедить отца? Но ты ведь больше не наследница, - эти слова резанули по сердцу болью, в очередной раз напомнив о смерти мамы.
   - Да, я больше не наследница... - а значит, я больше не нужна здесь. Эти слова я оставила непроизнесенными. Не нужно ему об этом знать. Лик, как и большинство творческих людей, даже будучи на три года старше меня, сумел сохранить какую-то детскую наивность и веру в лучшее в то время, как из меня эти качества безжалостно выкорчевывались в течение шести лет, единогласно признанные не только абсолютно бесполезными, но даже опасными для характера будущей повелительницы. Его обрекать на подобное я не хочу.
   Наверное, я так сильно любила Лика именно за то, что он сумел сохранить отобранное у меня.
   - И твой отец... ты говорила с ним? О нас? - голос Лика прозвучал глухо - по своей излюбленной привычке он уткнулся лицом в мои волосы.
   Я на мгновение зажмурила глаза, по-детски надеясь, что, открыв их, обнаружу, что последнего месяца просто не существовало. Еще жива мама, а надо мной не висит мрачная тень жениха-некроманта. Но я слишком хорошо знала, что чудес не бывает. Существует магия, но не чудеса.
   Иначе Ютэнго сумел бы спасти мою мать.
   Мы с Ликом могли бы пожениться, и я не угрожала бы будущей власти брата.
   А Запад и Восток... настолько сошли с ума, что напали бы на Север. И перестали существовать.
   - Мой отец, - я вздохнула, отстранилась от его теплого тела и, глядя в тревожные глаза, твердо проговорила, - мой отец принял решение о династическом браке, долженствующем скрепить дружеские отношения между Севером и Югом.
   Лик продолжал смотреть на меня все с тем же тревожным ожиданием, он явно не понял, что означали только что сказанные мною слова.
   Я нежно улыбнулась и, усилием воли подавив порыв погладить его по мягким кудрям, негромко и ласково заговорила, чувствуя, как внутри меня рвется что-то, очень долгое время бывшее частью меня. Рвется медленно и мучительно. Настолько, что я чувствую почти физическую боль, от которой прерывается дыхание, а красивое лицо Лика расплывается перед глазами.
   - Лик, - мой голос подвел меня, пожалуй, впервые в жизни. Он жалко задрожал и прервался, - Лик. Это значит, что о свадьбе между нами не может быть и речи. Мой многоуважаемый отец ответил согласием на предложение Великого Князя о браке между мною, его старшей дочерью, и племянником самого Князя, княжичем Яромиром.
   - Что? - хрипло выдавил тот, кого я любила, - что ты сказала, Кайо? - лицо его исказила странная гримаса, а глаза заблестели от непролитых слез; протянув руки, он обхватил мои плечи и встряхнул, словно надеясь таким нехитрым образом заставить меня прийти в себе и взять страшные слова обратно.
   - Я сказала, что через три месяца в Княжеском Тереме состоится свадьба ненаследного княжича Яромира и старшей принцессы Южных Пределов, - едва ворочая языком, покорно повторила я, позволяя встряхивать себя, словно куклу. Мои ноги подламывались, хотелось уступить охватившей тело слабости, сползти на мягкую траву и замереть. Слушая лишь свое судорожное дыхание да шелест ветра в кронах цветущих яблонь и вишен. Ощущая пряный запах разогретой солнцем травы и сладкий аромат роз.
   - И ты... ты так просто говоришь об этом? - окидывая меня диким взглядом, гневно вопросил он.
   - А что я могу? - устало поинтересовалась я, запрокидывая голову и жадно вглядываясь в любимые черты.
   - Что ты можешь? Что ты можешь сделать для нашей любви? Да что угодно! Мы можем вместе пойти к твоему отцу и умолять его позволить нам пожениться, мы можем, если он откажет, сбежать, - умоляюще глядя на меня, лихорадочно зашептал парень, на его гладких щеках выступил нервный румянец, кажущийся почти бордовым на темной коже истинного южанина.
   - Лик, послушай, - таким же умоляющим шепотом заговорила я, обхватив его лицо ладонями и осторожно поглаживая широкие скулы, - ты не воин и не политик, милый, ты художник, очень талантливый художник, но ты не видишь и не знаешь, того что видят и знают другие. Это свадьба необходима Пределам. Необходима как воздух, как вода, как солнце! Только Север может помочь нам не допустить противостояния с Западом. И если я могу стать мостом между нашими государствами, я им стану. Несмотря ни на что!
   - Что ты говоришь? Кайо! Опомнись, ты готова пожертвовать нашим счастьем, нашей любовью ради политики! Ради того, что ты сама всегда называла искусством грязи и подлости!
   - Нет, это ты опомнись, Лик! Если я не пожертвую собой и нами ради этого искусства грязи и подлости, в наши дома придет война. В мой. Твой. В дома твоих друзей и родственников! Ты знаешь, сколько погибнет людей? Сколько стариков, женщин и детей станут жертвами западного десанта? А знаешь, что случится с моей семьей? Они не пощадят никого. Убьют всех. Ты понимаешь, всех?! До седьмого колена, Лик! Они уничтожат все, что сможет напомнить о существовании рода Черных Кошек, - в моем голосе слышались страх и слезы. Я действительно верила в это, так как знала силу армий Запада и Востока, так же, как и знала их почти звериную жестокость к побежденным.
   - Ну надо же, - он едва заметно скривил губы, безуспешно пытаясь улыбнуться, - как ты веришь в нашу армию.
   - Дело не в том, во что я верю, а во что не верю. Я знаю, Лик. Также как это знают наши отцы. Мы - не воины. Мы торговцы, дельцы, искусные мастера. Кто угодно, но не воины. Они же, учатся убивать с детства. В их знатных домах не найдешь ни одного мальчишки старше десяти лет не умеющего сражаться. Это их традиция и образ жизни. Они живут, сражаясь со всем миром, и умирают так же. - С каждым словом голос мой звучал все тише и тише, я слабо понимала, зачем я говорю все это, ведь он не поверит. Не поймет. Просто не захочет, его светлая душа художника не сможет осознать и принять существование подобной жестокости.
   А значит все мои страстные слова и разъяснения являются для него всего лишь оправданием. И оправданием не самым достойным. Лику кажется, что я предаю его и нашу любовь, предаю из-за неоправданного страха.
   А еще он знает, что я не отступлю от своего слова и что уговаривать меня передумать бесполезно.
   - Лик, - вложив в голос всю свою любовь, нежность и горечь, я протянула к нему руки, надеясь в последний раз ощутить тепло его объятий, но он медленно покачал головой, глядя на меня расширившимися зрачками и постепенно отступая.
   Я опустила руки и глазами, полными слез, могла лишь наблюдать, как, кинув на меня последний взгляд, моя первая любовь исчезает в тени густого кустарника.
   Я еще долго смотрела на переплетение зеленых ветвей, кое-где украшенных алыми гроздьями крупных ягод, слушая и не слыша пения птиц, ощущая, как ласковые лучи солнца гладят мое лицо, как под их осторожными прикосновениями высыхают горькие слезы... Я стояла посреди заброшенного сада, принцесса, у которой за последний месяц небеса отобрали все. Положение наследницы - хотя оно и не было мне нужно и принесло одни несчастья, любимую и любящую мать, родной дом и любовь. Я стояла посреди заброшенного сада и понимала, что эти минуты останутся со мной навсегда. Какое бы счастье ни было мне предназначено в будущем, эти мгновения наедине с собой, мгновения, полные боли, я буду помнить всю свою жизнь. Помнить, как стучало в груди сердце, причиняя боль каждым ударом, помнить последний взгляд Лика, которого я так сильно любила и которого ни разу не целовала, Лика, который не сумел понять меня и который вряд ли сумеет простить.
   Что ж, говорят, в путь нужно отправляться налегке. Я избавилась от всего, что привязывало меня к дому. Подруг у меня никогда не водилось - слишком сильная нагрузка и слишком мало свободного времени, сестер я любила и они, я уверена, любили меня, но последние годы сделали нас почти чужими, а брата я и вовсе не знала и лишь несколько раз держала на руках, ощущая странную щемящую нежность, прикасаясь к последнему подарку матери. Отец же... мы были слишком похожи, чтобы испытывать по отношению друг к другу пылкую привязанность, я бесконечно его уважала и любила почтительной дочерней любовью, я приняла его решение, разделила его и не смела винить в сложившейся ситуации никого кроме себя, но, не скрою, меня не огорчала предстоящая разлука с ним. Пока не огорчала.
   Прикрыв глаза, я тщетно пыталась прийти в свое обычное равнодушно-отстранённое состояние хотя бы внешне. Вернуть душевное равновесие я даже не пыталась, только не сейчас, когда перед внутренним взглядом стоят гневные глаза Лика, а в ушах звучит его обвиняющий голос.
   Неужели первое расставание всегда дается так тяжело?
   - Кайо! Хватит спать, - звонкий голосок, казалось, раздавался прямо в ухе. Поморщившись, я повернулась на другой бок и, натянув легкое одеяло на голову, попыталась вернуть утраченный сон.
   - Ну Кайо же, - продолжал канючить тот же голос, - так, девчонки, отбирайте у нее одеяло, а я возьму подушки, помните же, как она ими кидается?
   Над моей несчастной головой послышался звонкий детский смех, и я ощутила, как одеяло начало выскальзывать из моих слабых после сна пальцев.
   - Мы все равно не дадим тебе спать!
   - Да!
   - Не дадим.
   Так, судя по разным голосам, два из которых ужасно похожи, ко мне решили заглянуть сестры.
   - Вита, Иля, Ника, уйдите... куда-нибудь, - с трудом сдержав одно из многочисленных малокультурных словечек, случайно услышанных (точнее подслушанных) от обучающих меня самозащите воинов, сонно пробормотала я, сворачиваясь клубком и, пытаясь таким нехитрым образом удержать остатки накопленного за ночь и стремительно улетучивающегося тепла.
   - Смотрите-ка, узнала, - звонко рассмеялась Ника, на правах старшей выхватывая из-под моей головы подушку.
   Поняв, что поспать не удастся, я перевернулась на спину и душераздирающе вздохнула, пытаясь пробудить в этих мелких бестиях хоть каплю сочувствия к бедной старшей сестре, весь вечер проведшей в изучениях правил этикета, с коими будет сопряжена жизнь жены княжича Яромира. Надо сказать, что правила хорошего тона, принятые в Княжестве, существенно отличались от наших, так что уставала я непритворно.
   Но я была рада этой усталости, она не давала мне думать о маме и Лике, все мои дни были буквально расписаны по минутам и, добираясь за полночь, до кровати, я нередко не могла даже раздеться без посторонней помощи, не говоря уже о том, чтобы со вкусом поплакать в подушку.
   - Не вздыхай, все равно не пожалеем!
   - Откуда столько жестокости? - отбрасывая с лица спутанные пряди, и прикрывая зевок ладонью, пробормотала я.
   Нахалки и не подумали ответить на мой вопрос, лишь переглянулись и рассмеялись, да так заразительно, что я невольно засмеялась вместе с ними.
   - Так, я пошла в ванную, а вы, если хотите, можете подождать тут, - успокоившись, скомандовала я и, нехотя поднявшись, неторопливо зашагала к видневшейся в противоположном конце комнаты двери. За спиной слышались какая-то возня, приглушенный смех, и обрывки фраз, к которым я, будучи всецело поглощенной желанием умыться, не считала нужным прислушиваться.
   Умывшись, я попыталась было разодрать спутанные волосы, но, сломав пару зубцов старинного гребня, принадлежащего еще моей бабке, поспешно спрятала его в деревянный шкафчик, висящий над раковиной, и поторопилась вернуться в комнату.
   - Что здесь происходит? - ошеломленно выдохнула, глядя на сотрясающуюся кровать с опущенным балдахином, из-под которого доносились пронзительный визг и смех.
   Мой вполне справедливый вопрос был полностью проигнорирован, так что я решила лично разобраться в творящемся безобразии и, проскользнув под тяжелую ткань балдахина, оказалась стоящей на собственной кровати, за какие-то десять минут моего отсутствия превращенную в чудовищное развлечение.
   Роскошный матрас, доставленный во дворец не-знаю-сколько-лет-назад и увитый заклинаниями, как парадная жилетка моего отца золотыми нитями, жалобно вздрагивал под прыжками трех юных принцесс. Можно подумать, у них своих таких же нет! Или они решили, что, раз через несколько дней я покину эту комнату, скорее всего навсегда, ее мебель уже никому не пригодится?
   Целых полминуты я честно собиралась с силами для грозного крика, прекратившего бы это бесчинство, но вспомнив, что, во-первых, мне не тридцать, а семнадцать, а во-вторых, я скоро уезжаю и, возможно, никогда больше не увижу сестер, присоединилась к ним, искренне надеясь, что старичок-матрас сумеет выдержать тяжесть четвертой принцессы и не развалиться.
   Ника приветствовала меня сияющей улыбкой и торжествующим возгласом, близняшки Вита и Иля удивленными взглядами карих глаз, которые, однако, быстро сменились веселыми улыбками и восторженными хлопками в ладоши.
   Я же...я не понимала, зачем я это делаю, да и, если быть до конца честно, не хотела понимать. Я просто взлетала к потолку, пружиня на мягком матрасе и на потеху сестрам кувыркаясь в воздухе - благо физическая форма вполне позволяла, смеялась вместе с ними и в первый раз за последние полтора месяца была счастлива, пусть так глупо и мимолетно, но в эти минуты я была свободна. И от осознания того, что совсем скоро все вернется на круги своя, эти детски-беззаботные мгновения казались мне еще более сладкими. И я от всей души была благодарна сестренкам, сумевшим ненадолго вернуть меня в пору кажущегося сейчас таким далеким детства!
   Напрыгавшись вдоволь, мы с хохотом повалились на кровать, причём Иля почему-то выбрала в качестве места своего приземления мой живот.
   А потом мы долго лежали, раскинув руки и ноги, и девочки рассказывали мне о своей жизни, просили советов и жаловались на строгих учителей. А я с ужасом и стыдом понимала, как они, несмотря на обилие нянек и гувернанток, одиноки. И как сильно по ним, таким юным, ударила смерть мамы, ведь Нике едва исполнилось одиннадцать, а близняшкам еще нет и семи!
   Я прикрыла глаза, пытаясь удержать слезы, но не смогла. Несмотря на все усилия, прозрачные капли вскоре покатились по лицу.
   - Кайо! - три встревоженных возгласа слились в одни. - Что с тобой, Кайо?
   - Не плачь!
   -... пожалуйста, не плачь.
   - Я такая плохая сестра, - прошептала я, вглядываясь в их перепуганные мордашки, так похожие на мамины, - совсем вас позабыла. Как же вы... - я не смогла договорить.
   - Да все нормально, Кайо. Я за ними присматриваю, - пожала плечами Ника, глядя на меня не детски серьезными карими глазами, словно и не она несколько минут назад, счастливо улыбаясь, рассказывала мне о том, как она сбежала от учителей и спряталась в папином кабинете, а он, найдя ее, не прогнал и не выдал, а накормил конфетами и рассказал смешную историю.
   - А кто присмотрит за тобой? - тем же шепотом спросила я, садясь на кровати и притягивая ее к себе, Иля и Вита, слегка напуганные моей вспышкой, тут же прижались к ногам, уложив светловатые головки мне на колени и умиротворенно засопели, словно пригревшиеся котята. Я высвободила одну руку, другой продолжая крепко прижимать к себе Нику, и нежно погладила близняшек по волосам.
   Ни одна из девчонок не попыталась отодвинуться, наоборот, прижались теснее, вызвав новую порцию влаги на моих глазах. Я поняла, что в своем эгоизме наследницы и последующем упоении собственной значимостью - как же, спасительница целого государства! - совсем забыла об этих малышках, так остро нуждающихся в любви.
   А что было бы, если бы они не пришли ко мне? Я бы так и уехала, оставив их на попечение, пусть сколько угодно хороших, но чужих людей?
   Какая бы из меня вышла правительница, если я не могу позаботиться о собственных сестрах, а только и делаю, что лью слезы, столкнувшись с препятствиями?
   В этот момент я впервые задумалась, что быть может, мое расставание с Ликом совсем не означает конец жизни.
   Может, именно так взрослеют?
   Раньше, громкие слова об ответственности казались мне более чем абстрактными, даже несмотря на то, что меня готовили править государством, но сейчас я почувствовала, что за этих малышек я несу самую настоящую ответственность.
   Но ведь я совсем ничего не могу для них сделать. Разве что...
   - Будете мне писать?
   - Конечно, - удивленно ответила Ника, словно не могла понять, зачем мне нужен ответ на столь элементарный вопрос, а близняшки поддержали ее согласными кивками и робкими улыбками.
   И я в который раз ощутила себя последней сволочью и вместе с тем порадовалась тому, что не все мое во мне умерло. Или я не могу быть той, в которую меня превратили, только перед сёстрами и Ликом? Ведь со всеми остальными, я веду себя именно так, как от меня требуется. Я холодна, сдержанна и расчётлива. Но, выходит, это лишь притворство? И я настоящая - та, которая еще не разучилась плакать и может позволить себе прыгать на кровати - еще жива под нагромождением светских условностей и предельно рациональным мировоззрением будущего политика?
   Эта, в общем-то, несложная, но показавшаяся мне в тот момент поистине гениальной мысль, так обрадовала меня, что, не в силах сдержаться я вскочила с кровати и весело предложила:
   - Хотите попробовать меня расчесать? Но предупреждаю - это будет сложно.
   Сестренки ответили радостным согласием и, вооружившись расческами, принялись разбирать то воронье гнездо на моей голове, в которое превратились мои длинные - до колен - волосы после беспокойного сна и многочисленных акробатических упражнений.
   - Интересно, почему здесь еще нет ни одной моей служанки. А вас с воплями не ищут по дворцу? - я слегка поморщилась в ответ на очередной резкий рывок и успокаивающе улыбнулась не рассчитавшей силу Вите.
   - А, это просто, - рассмеялась Иля, - ведь еще очень-очень рано!
   Удовлетворившись подобным объяснением, я расслабилась, жадно вслушиваясь в веселую болтовню перебивающих друг друга малышек и пытаясь успеть узнать об их жизни как можно больше.
   ***
   Все последующие ночи - дни мои были заняты с раннего утра до позднего вечера - до моего отъезда мы провели все вместе в моей кровати, болтая, смеясь и засыпая лишь тогда, когда сквозь плотные шторы начинали пробиваться рассветные лучи. А утром я ревниво оберегала их сон и, не впуская служанок, медленно и бесшумно собиралась самостоятельно, то и дело, останавливаясь, чтобы полюбоваться на безмятежные личики.
   В последний наш совместный вечер сестренки подарили мне тоненькую золотую цепочку, переплавленную придворным ювелиром из их собственных браслетов. На нее тот же почтенный господин, с умилением выполняя просьбу юных принцесс, прикрепил кулоны в виде первых букв наших имен, включая отца, маму и Диамина, у колыбели которого они также бывали довольно часто.
   Я тут же надела подарок и поняла, что в какой бы наряд мне ни предстояло облачиться, эта тоненькая цепочка будет со мной всегда, если не на шее, то спрятанная где-нибудь под платьем, и что по своей воле я не сниму этот знак, напоминающий мне о сестрах, которые пусть не заставили меня забыть Лика и маму, но поддержали, сами того не зная, в это трудное время, лучше всяких успокоительных настоев и заклинаний.
   Уезжала из родного дома я порядком опечаленная видом трех зареванных мордашек, но успокоенная обещанием Ники присматривать за младшими и нежными взглядами отца, которые он время от времени бросал на девочек.
   Не знаю, было ли это правдой или же я выдала желаемое за действительное, но у самых дверей портального зала, из которого я должна была отправиться в свой новый дом, мне привиделся Лик - его высокая фигура, шапка темных кудрей и любимые глаза.
   Я не была уверена и все же. Шагая в рамку портала вслед за Пелегрином, я продолжала цепляться взглядом за его фигуру. Надеясь и страшась. Прощая и прощаясь.
   Глава 2
   Яркое пламя в темном зеве камина завораживало. Огненные языки изгибались в причудливом танце, освещая тонкую фигуру, удобно расположившегося на небрежно брошенной на узорчатый паркет шкуре светловолосого человека.
   Тонкие бледные пальцы лениво сжимали изящную ножку бокала, до половины наполненного густой жидкостью, в свете огня переливающуюся багровыми искрами.
   Их хозяин казался расслабленным и полностью довольным жизнью, однако даже беглого взгляда на узкое лицо было бы достаточно, чтобы развеять это заблуждение. Несмотря на подчеркнуто безмятежное выражение, большие темные глаза молодого человека были гневно прищурены, а пылающая в них хорошо контролируемая холодная злость обещала доставить много неприятных минут рискнувшему вызвать его неудовольствие.
   ..., впрочем, зарвавшийся боярин уже совсем скоро пожалеет о своем опрометчивом решении...
   Без сомнения, этот юноша, беззаботно развалившийся на полу, потягивая терпкое вино, был очень опасен. Опасен не столько своими боевыми навыками, в которые трудно было поверить, глядя на его хрупкую фигуру, сколько способностью жестко контролировать собственные чувства и эмоции, не становясь их рабом, но заставив их верно служить себе.
   - Яр! Я только что был у отца! - не утруждая себя стуком - что могли себе позволить очень немногие - в личные покои названного Яром ворвался очень похожий на него самого светловолосый парень, отличавшийся, однако, гораздо более внушительными габаритами.
   - Эта, без сомнения, выдающаяся новость должна меня обеспокоить? - хозяин комнаты, привычно подавив злость, лениво перевернулся на спину, с легким любопытством поглядывая на бесцеремонного гостя.
   - Должна! - решительно кивнув, тот уселся на край шкуры и, по-хозяйски приложившись к бокалу, одобрительно прищурился, - видимо, оценив качество вина, - отец решил тебя женить!
   - Надо же... а дядя не теряет времени даром, - усмехнулся новоиспеченный жених, не слишком, впрочем, обеспокоившись, - и кто же эта счастливица?
   - О, дай мне насладиться этим моментом - всеведущий Яромир чего-то не знает и вынужден обратиться за помощью к своему ничтожному брату, - издевательски протянул означенный брат, который всегда отличался головокружительно быстрой сменой настроения, весело разглядывая равнодушно-спокойное лицо 'всеведущего'.
   - Под ничтожным братом ты, если я правильно понял, подразумеваешь наследника сильнейшего государства мира, потомственного некроманта, прошедшего полное обучение, и одного из лучших воинов-мечников княжества? - синие глаза под светлой челкой откровенно смеялись.
   - И вот надо было тебе все испортить?
   - Должность обязывает, Слав. Так что там, с моей невестой? И вообще, - парень потянулся, словно сытый кот, и в очередной раз сменил позу, - ты уверен, что это правда? Дядя уже лет пять грозится меня женить, но, - тут он демонстративно покрутил запястьем, - брачного браслета до сих пор не наблюдается.
   - Уверен, - слово сопровождалось тяжёлым вздохом, - отец заявил, что пришло твое время отдать свой долг родному государству, - скривился Слав, - можно подумать, ты сейчас мало делаешь для княжества!
   На некоторое время в комнате повисла тишина, прерываемая лишь треском огня, да доносящимися через распахнутое окно неясными возгласами.
   - И все же, я не понимаю, каким образом твой брак, да еще с южанкой может послужить княжеству? - хмуро разглядывая висящую на стене коллекцию оружия, вслух задумался старший из братьев.
   - Южанка? - младший на мгновение прикрыл глаза, - неужели одна из дочерей Амилькаро?
   - Старшая, - подтвердил его догадку Слав.
   - Какая честь, - иронично пробормотал хозяин комнаты, мысленно сопоставляя только что полученную информацию с остальной, касающейся отношений между Югом и Севером, и с неудовлетворением вынужденный признать, что и он не находит достойной причины для этого брака. Нет, Пределам-то он был выгоден со всех сторон, но вот чем руководствовался Князь, принимая подобное более чем странное решение... особенно, если учесть, то немаловажное обстоятельство, что Север еще ни разу не роднился с остальными Империями.
   - Судя по твоему молчанию, ты понимаешь не больше моего, следовательно, мои самолюбие и гордость в очередной раз уцелели, - сделал верные выводы наследник Князя.
   - Если мы не можем увидеть истинную причину действий Князя, это вовсе не означает, что ее нет. Разве что, - молодой человек позволил себе издевательскую ухмылку, - твой отец не решил попробовать себя в амплуа альтруиста...
   Его фразу прервал не менее издевательский хохот брата, к которому не замедлил присоединиться и сам Яр.
   Они слишком хорошо знали своего отца и дядю и слишком давно сами - пусть и не столь явно - влияли на политику, проводимую Княжеством, чтобы верить в бескорыстие власть предержащих...
   - Надеюсь, я не отвлек тебя ни от чего важного?
   - И я желаю вам доброго здравия, дядя, - слова молодого человека могли бы показаться излишне нахальными и дерзкими, однако их смысл смягчала едва заметная улыбка и столь редкое для этого взгляда тепло искренней привязанности.
   - Как всегда верен себе, - широкоплечий мужчина в годах одобрительно рассмеялся, жестом приглашая племянника присесть, - что ж, здравствуй, Яр. Чаю?
   - Благодарю, нет, - качнул головой молодой человек, удобно устроившись на широком кресле синего бархата и спокойно глядя на своего вельможного опекуна, всем своим видом выказывая готовность к разговору.
   - Уверен, что благодаря моему старшему сыну, предмет нашей беседы тебе известен.
   - Ваша уверенность имеет под собой основания, - согласно склонилась светловолосая голова.
   - И ты согласен с моим решением относительно своей судьбы? - в умных серых глазах Великого Князя блестели смешинки.
   - Я не смею противиться вашей воле, дядя.
   - Яромир, тебе прекрасно известно, что я не жду от тебя слепого подчинения. И сегодняшний разговор в этом плане ничем не отличается от предыдущих.
   Молодой человек задумчиво разглядывал Князя, в который раз поражаясь его способности совмещать две, казалось бы, несочетающиеся стороны - дальновидного, но безжалостного политика и заботливого отца и дяди.
   - Я долго думал, - медленно заговорил он, как и прежде не отводя глаз, - но так и не смог понять, - несмотря на молодость, Яромир умел признавать свои ошибки и поражения, - какую выгоду принесет княжеству мой брак с Ее Высочеством Рикайо.
   По губам Князя скользнула мимолетная улыбка.
   - Выгода есть.
   - И в чем же она заключается? - видя, что его не торопятся просвещать, приподнял бровь княжич.
   - А вот об этом ты должен догадаться сам, - хитро подмигнул Его Княжеское Величество Святослав, поглаживая густую бороду.
   На мгновение он имел удовольствие наблюдать легкое удивление, отобразившееся на бледном лице племянника, что для обычного человека равнялось крайней степени ошеломления. Однако спустя всего пару ударов сердца, лицо Яромира приняло свое обычное безразличное выражение.
   - Толкаете меня на авантюру, дядюшка?
   - Пытаюсь, - честно признался Святослав и тут же с любопытством поинтересовался, - получается?
   - Еще не знаю. Позвольте для начала прояснить кое-что.
   - Позволяю.
   - Итак, вы утверждаете, что мой брак с принцессой южных Пределов принесет выгоду Северному Княжеству, но отказываетесь говорить мне, в чем именно она заключается. При этом никогда раньше род Снежных Волков не соединял своих сыновей брачными узами с представительницами чуждых государств, следовательно, сие событие вызовет невиданный резонанс в большой политике. Но, несмотря на все это сейчас вы ждете от меня согласия. Я верно обрисовал ситуацию?
   - Возможно, чуть сметил акценты. Но, в целом - да.
   - Если же я откажусь... - продолжал прощупывать почву молодой человек.
   - Мы все очень пожалеем.
   - Тогда... я согласен связать свою судьбу с судьбой ее высочества Рикайо Солинти, - торжественно-иронично объявил княжич, прекрасно знающий, что весь его опыт политических игр не идет ни в какое сравнение с дядиным и что бывают ситуации, когда нужно уметь доверять другим людям. Не слишком, впрочем, часто. Да внезапно и мелькнувшая в его голове мысль, вполне вписывающаяся в загадочные планы Князя, побуждала ответить согласием.
   - Отлично, мой мальчик, отлично, - в глазах Князя вспыхнуло чистейшее торжество, не укрывшееся от внимательного взора племянника.
   - Если мы все прояснили, я могу быть свободен? - поглядывая на массивные песочные часы, украшенные узорами из рубина и граната, осведомился молодой человек, невольно думая о том, что их короткий разговор, изменил судьбы не двух человек, о которых шла речь вслух, а нескольких могущественных государств - ведь смешно было бы думать, что столь тесное сближение Севера и Юга не отразится на Западе и Востоке.
   - Безусловно, если тебе больше нечего сообщить мне.
   - Нет, мой Князь, ничего достойного вашего внимания, - перебрав в уме события последних дней, качнул головой княжич, - разве что... ваше беспокойства по поводу боярина Твердича не имеет более смысла, - в синих глазах на мгновение мелькнула вспышка леденящей злости, но тут же угасла, сменившись привычным спокойствием.
   - Тогда не смею задерживать, - улыбнулся Князь, весьма довольный как итогом разговора, прошедшего куда менее напряженно, чем он ожидал, так и последним сообщением племянника. Конечно, придется перенести очередное собрание Думы1 - все же безвременная гибель одного из старейших ее членов является более, чем уважительной причиной для непродолжительно траура - но это небольшое неудобство с лихвой перекроется многочисленными плюсами разрешенной проблемы.
   Все же Яромир, несмотря на вопиющую молодость, действительно был мастером своего дела.
   Согласно древним традициям, невеста-южанка, во-первых, прибывает в дом будущего мужа в гордом одиночестве, подчеркивая тем самым свою готовность вступить в новую семью и оставить за спиной прошлое, а во-вторых, до свадьбы не имеет права видеть своего жениха. Считается что, время, проведённое порознь, позволяет молодым либо укрепиться в желании соединить судьбы, либо понять, что они не созданы друг друга и отменить предстоящее торжество. В данном случае подобный совершенно излишний пережиток прошлого меня все же скорее устраивал, чем нет - я, разумеется, прекрасно понимала, что неплохо было бы познакомиться с человеком, который совсем скоро станет неотъемлемой частью моей жизни и сделать это лучше всего до того, как наши судьбы сплетутся в одну, однако малодушно радовалась последней возможности оттянуть пугающее меня знакомство. Ведь изменить что-либо не в моей власти, так к чему расстраиваться раньше положенного?
   Размышляя подобным образом, я, привычно удерживая на лице равнодушно-приветливое выражение, сделала несколько текучих шагов по резному паркету, демонстрируя знаменитую ленивую грацию, отличающую лишь чистокровных южанок, и низко склонилась перед встречающей меня парой, в которой сразу узнала Княжескую чету.
   К моему безмерному удивлению - а также немалому облегчению - просторный портальный зал - вполне способный вместить в себя пару сотен придворных, за исключением уже означенных представителей здешней правящей семьи, оставался пустынным.
   - Я рад приветствовать тебя в своем доме, Рикайо, дочь Амилькаро, - голос Князя оказался довольно громким и звучным, и я с удовлетворением поняла, что заклинание изучения северного наречия сработало верно - я понимала все, что он говорил, и могла ответить.
   - Я рада видеть вас в добром здравии, Князь Святослав, - благодаря многочасовым мучениям, как моим, так и моих многоуважаемых наставников в непростой науке сокрытия истинных чувств, голос мой звучал легко и свободно, не отражая и тени эмоций, что бушевали внутри.
   Тем не менее, что говорить дальше я откровенно не знала, так как была уверена, что Пелегрин, шагнувший в арку вместе со мной окажется рядом и оттянет на себя часть великокняжеского влияния, однако, Князь, видимо, посчитал, присутствие четвертого лица при почти домашней встрече будущих родственников излишним. И я осталась наедине с пристальным вниманием княжеской четы, пребывая в глубокой растерянности и лихорадочно перебирая всевозможные варианты своих дальнейших действий. К сожалению, безуспешно: заговорить первой в присутствии Князя и его супруги - статной голубоглазой женщины с непривычно высокими скулами - казалось почти кощунственным, а молчать дальше - попросту нелепым. Третий же, идеальный вариант, отчего-то не спешил почтить мой разум своим присутствием.
   Будущие родственники также не спешила мне на помощь, предпочитая наблюдать.
   Тогда, пытаясь отвлечься, я невольно обратила внимание на убранство здешнего портального зала, в котором все, начиная от деревянных полов и стен до непривычно высоких и узких окон, столь разительно отличалось от дома, который я покинула пару минут назад, и на подчеркнуто простые одежды Северного правителя и его супруги, настолько же непохожие на мои собственные.
   - Позволь представить тебе, мою жену, Великую Княгиню Ольгу, - наконец неспешно проговорил Князь, видимо, удовлетворенный тщательным осмотром моей далеко не скромной персоны. Для первой встречи с будущими родственниками меня облачили в роскошное и очень тяжелое платье в родовых - черно-золотистых тонах - и множество украшений. А уж как расстарались служанки, уложив волосы в невероятное сооружение, усыпанное живыми цветами и расписав лицо так, что даже мой отец, привыкший к обильному макияжу, с трудом узнал свою бедную дочь!
   - Я бесконечно рада приветствовать вас, Княгиня, - я вновь склонилась в поклоне, от всей души надеясь, что сложная прическа не развалится в самый неподходящий момент.
   - Я также рада познакомиться с тобой, Рикайо. Надеюсь, ты разрешишь мне называть себя так? - мягко улыбнулась княгиня Ольга, чьи роскошные золотистые волосы были собраны в простую косу, свободно лежащую на сохранившей девичью тонкость спине.
   Несмотря на то, что я знала о гораздо более свободной манере общения среди северной аристократии, эта просьба на миг ошеломила меня, однако я тут же склонил голову, признавая право этой красивой женщины обращаться ко мне просто по имени - чего давно не делала даже моя собственная мать.
   - Что ж, раз вы нашли общий язык, - по-моему, утверждать подобное после пяти минут знакомства и обмена порой реплик более чем смело, но, возможно, Князь видит что-то, чего не замечаю я, - оставлю вас наедине. - Улыбнувшись нам, Его Княжеское Величество, которого, очевидно ждали неотложные дела, скрылся за одной из многочисленных дверей, притаившихся в стенах зала.
   - Твои вещи уже доставлены в комнату, - мягко сообщила мне Княгиня, как только мы остались вдвоем и неспешно направилась к выходу, не оставляя мне ничего другого, кроме как последовать за ней, с облегчением вспоминая, что свадебные подарки жениху и его семье были заблаговременно переданы отцом.
   - Думаю, тебе стоит хорошенько отдохнуть перед вечером.
   - Вечером? - озадачилась я уверенная, что оставшиеся до свадьбы дни наконец-то проведу в блаженном ничегонеделании, подобающем принцессе. И, судя по выражению лица Княгини, крупно ошибалась.
   - Сегодняшним вечером наша семья соберется за ужином, чтобы приветствовать невесту Яромира, - пояснила она.
   - Только самого Яромира на этом ужине не будет, - негромко проговорила я, осознавая, что все же переволновалась, ибо высказать подобную мысль вслух в присутствии Княгини, да еще столь ироничным тоном в нормальном состоянии я бы никогда не отважилась.
   - Не волнуйся, он не обидится, - рассмеялась моя собеседница, милостиво не обращая внимания на мою оплошность, и я заметила, что при улыбке на ее щеках возникают очаровательные ямочки, - а вот моим детям не терпится с тобой познакомиться, - заговорщически подмигнули мне.
   - Я слышала, что в ваших семьях принято иметь много детей. - Я поторопилась сменить тему, с ужасом понимая, насколько грубо это сделала. Интересно, что вообще такое со мной сегодня творится? И чего стоит все мое обучение, если при первой же сложной ситуации, я теряюсь и практически полностью забываю все, что так долго вкладывали в мою голову? Остается лишь надеяться, что это отнюдь не радующее меня явление, сугубо временно.
   - Точнее - чем больше, тем лучше, - с улыбкой поправила меня Княгиня, уверенно шагая по коридорам, стены которых занавешивали богато расшитые ковры, и связывающим их уютным залам. - В нашей семье, например, их семеро, но Мир и Влад сейчас в Академии, а Лина и Мила слишком малы, так что сегодня ты познакомишься лишь со Славом и Зоряной.
   - Но вы назвали всего шесть имен, - удивилась я, старательно запоминая дорогу и только что сообщенные мне сведения и сопоставляя их с теми, что были мне уже известны. Просто так, на всякий случай.
   - Седьмой - твой жених.
   Произнесено это было столь твердо, что я поняла, что ответа на вопрос о том, почему она называет племянника своего мужа собственным ребенком, от этой женщины я в ближайшее время точно не получу.
   Что ж, запомним этот момент и непременно постараемся прояснить его в ближайшем будущем, что-то мне подсказывает - быть может, пресловутая женская интуиция? - что ответ на данный вопрос таит в себе нечто более важное, чем может показаться на первый взгляд.
   - Вот и твоя комната, - подведя меня к ничем не отличающейся от множества тех, что я успела заметить ранее, двери, сообщила Ольга, - твоя помощница, - надо думать, служанка-соглядатай, - подойдет через некоторое время, и, если тебя что-то не устроит, можешь смело просить ее связаться со мной. Уверена, вместе, мы непременно сумеем разрешить все недоразумения.
   Моя благодарность была короткой, но очень искренней. Меня действительно поразило и порадовало то, как эта женщина отнеслась ко мне. Без какого-либо холода и пренебрежения, не прячась за церемонной вежливостью, она искренне улыбалась и, казалось, была рада видеть меня. Любопытно, это ее личная особенность или все здешние знатные женщины таковы? В любом случае, князю, судя по тому, что я успела увидеть, повезло с супругой. Интересно, смогу ли я стать такой для Яромира или для этого надо родиться северянкой? Удивившись странной, почти крамольной, мысли, наверняка вызванной очарованием Княгини, я поторопилась войти в покои, в которых мне предстояло прожить семь предсвадебных дней. Вроде бы немного, но и не настолько мало как может показаться, так что следует убедиться в их соответствии собственным немалым запросом. Хотя, в общем и целом, северный стиль - хотя и очень отличался от южного - мне скорее нравился, чем нет.
   Перешагнув через непривычно высокий порог, видимо, отличающий все здешние жилые комнаты, я окинула взглядом просторное помещение, обставленное в необычном, но радующем взгляд сочетании северных и южных стилей. Деревянные полы и стены соседствовали с привычными мне широкими окнами, наверняка расширенными магией, (сами северяне предпочитали небольшие узкие окошки, к тому же закрывающиеся на ночь деревянными створками, наподобие дверных) а помимо выложенного бело-голубой плиткой камина глаз радовало широкое низкое ложе под легким светлым балдахином, усыпанное множеством подушек и подушечек.
   На расположившемся у одного из окон изящном резном столике стояла ваза, наполненная фруктами - и я инстинктивно поняла, что это южное великолепие доставлено сюда специально для меня.
   Среди светлых деревянных панелей я не без труда обнаружила замаскированные двери, ведущие в ванную комнату - ею я также осталась вполне довольна - и гардеробную, в которой чья-то заботливая рука - и когда только успели - разложила и развесила мои вещи и расставила обувь. Несколько сундуков, судя по всему с моими личными вещами, деликатно оставили нетронутыми (хотя я более чем уверена, что все их тщательно рассмотрели, определили, как безопасные и лишь после этого аккуратно сложили обратно).
   Негромкий стук заставил меня вернуться в спальню. Оказалось, что мое уединение нарушила обещанная Княгиней помощница - молоденькая, лишь на пару лет старше меня, девушка с волосами не настолько светлыми, как у Князя и его жены, но и не такими темными как у меня. Кажется, именно этот цвет называют русым.
   - Ваше Высочество, - она не поклонилась, а вежливо склонила голову, приветствуя меня.
   - Здравствуй, - я скопировала ее жест, но сделала его не таким явным - лишь слегка наклонила голову и, судя по спокойствию в голубых глазах, поступила правильно.
   - Меня зовут, Вира, я буду вашей личной горничной сегодня и, если вас устроит мое общество, в дальнейшем. - Негромко, но достаточно уверенно сообщила девушка, с любопытством, которое она не сумела скрыть, разглядывая меня. Похоже, я первая южанка, которую она видит. Что, впрочем, неудивительно - мы плохо переносим холод и предпочитаем, без крайней необходимости не покидать родину.
   - Горничной? - беспомощно переспросила я, судорожно пытаясь понять, что она имеет в виду.
   - Вашей личной служанкой, Ваше Высочество, - на полных губах появилась легкая улыбка, но тут же исчезла, сменившись настороженным взглядом, похоже, девушка испугалась моей реакции на подобную непосредственность.
   - Благодарю за разъяснения, - кивнула я, подумав, что ставить ее на место - чего мне не особенно и хотелось делать - не только глупо, но и недальновидно. Я была уверена, что, покинув мои покои, Вира отправится прямиком к княгине. Но так как, во-первых, это вполне естественно, и на месте Ольги я поступила бы точно также, а во-вторых, девушка мне симпатична - не чувствуется в ней откровенной подлости, требовать ее замены бессмысленно, а значит пусть шпионит. В конце концов, мне скрывать нечего, и, если Великой Княгине так спокойнее... что ж, это ее дом и ее правила игры, а свой ход в этой партии я всегда успею сделать.
   - Ты поможешь мне переодеться? - кто ее знает, что входит в ее обязанности - еще заявит, что не служанка, а мне потом разбираться самостоятельно!
   - Конечно, ваше Высочество, - уже смелее улыбнулась Вира, чуть прояснив свой статус.
   - Что ж, это было непросто, - подытожила я, спустя какое-то время, стоя уже в гардеробной и с удовлетворением рассматривая свое отражение в свободных шароварах и рубашке, радующее глаз чистым лицом и распущенными, заботливо расчесанными не перестающей восторгаться гладкости и непривычному цвету длинных прядей Вирой волосами.
   - А к ужину вас нужно будет собрать также? - в глазах моей личной горничной отчетливо читалось легкое опасение, постепенно перерастающее в откровенный страх.
   - Нет, - я невольно улыбнулась столь явному выражению чувств, - я подберу что-нибудь полегче. - Судя по тому, как одеваются Князь и Княгиня, я вполне могу позволить себе чуть большую свободу в выборе наряда.
   - А прическа и макияж?
   Я задумалась, пытаясь понять, в каком виде хотела бы предстать перед будущими родственниками. Итогом моих оказавшихся гораздо более продолжительных, чем я предполагала, раздумий стала одна наиболее распространенных южных причесок и гораздо более легкий, чем обычно макияж.
   Вира лишь чуть подкрасила мои глаза и губы, отчего собственное лицо показалось мне удивительно непривычным - я, наверное, впервые в жизни выглядела соответственно своему истинному возрасту.
   - Какая вы хорошенькая! - с легкой завистью протянула горничная, при помощи магии 'красоты', которой как оказалось, она прекрасно владела, сплетая массу моих волос в сотни тоненьких косичек.
   Я удивленно глянула на свое отражение, пытаясь отыскать причину сего не самого достойного чувства. Да, у меня более, чем неплохие по меркам юга внешние данные, однако я не думала, что среди высоких, светловолосых и белокожих здешних жителей они придутся кому-либо по вкусу, слишком уж экзотично я смотрюсь рядом с ними. Но судя по реакции Виры я ошиблась, и темнокожая невысокая брюнетка вполне может пополнить список здешних красоток.
   - Благодарю, Вира, но разве тебе не кажется, что я выгляжу чересчур молодо? - все же поинтересовалась я, продолжая вглядываться в зеркало и пытаясь понять, нравится ли мне мое новое отражение.
   - Не настолько, чтобы скрывать свой настоящий возраст, прибавляя к нему по десятку лет, - недовольно отозвалась Вира, явно не оценившая старания моих служанок.
   - Что ж, может быть, ты и права... сколько времени осталось до ужина?
   - К сожалению, меньше, чем я думала, - озабоченно ответила девушка, кинув беглый взгляд на свои часы в виде медальона на длинной цепочке, - через час вы должны быть готовы к выходу, а ведь еще даже не выбран наряд!
   И мы приступили к выбору наряда, что, учитывая тот факт, что вкусы у нас, представительниц абсолютно разных культур были порой едва ли не диаметрально противоположными, оказалось гораздо более сложным делом, чем представлялось мне поначалу. Но ничего невозможного нет, и после долгих размышлений и десятка примерок я была облачена в темные шаровары и бело-золотую тунику длиной до колен.
   И вот тогда, глядя на себя в зеркало, я поняла, что этот наряд действительно не нуждается в дополнительной художественной росписи лица и прекрасно гармонирует с тем легким макияжем, что нанесла Вира.
   - Я же говорила, что вы хорошенькая, - торжествующе улыбнулась Вира, критически оглядывая меня и устраняя последние мелкие огрехи.
   - Спасибо, - моя улыбка выглядела чуть усталой - больше всего мне хотелось лечь и уснуть, ни о чем не думая, ничего не анализируя и не просчитывая. Но, увы, мне предстоял, как минимум двухчасовой ужин, в компании почти незнакомых - Князь и Княгиня - и совсем незнакомых - их дети - людей, на которых я должна была произвести наилучшее впечатление.
   Ну и ладно, в конце концов, и я не девочка с улицы, я Рикайо Солинти из рода Черных Кошек, старшая принцесса Южных Пределов! И рано или поздно, но мне придется найти с этими людьми общий язык. Так почему бы не начать сегодня?
   Тем более что мое трогательно-усталое почти детское лицо почти наверняка настроит их на мирный лад. Княгиню уж точно, а где она - там явно любящий ее муж. Остаются дети, причем, если Зоряна похожа свою мать, она также будет на моей стороне, а, следовательно, за столом будет присутствовать лишь одна неизвестная величина - ее брат, да и он, скорее всего, будет нейтрализован собственной семьей.
   Успокоенная подобными размышлениями, я твердо зашагала вслед за Вирой, морально готовая к встрече с будущими родственниками.
  Глава 3
   - Слав, прекрати хмуриться, - Великая Княгиня мягко улыбнулась своему старшему сыну, мрачно разглядывающему вышитые на тонкой ткани скатерти растительные узоры.
   - Я не хмурюсь.
   - Ну да, ты просто пытаешься прожечь в столе дырку, - светловолосая молоденькая девушка смешливо сморщила нос, ее явно развлекало недовольство брата, - интересно, что он тебе такого сделал?
   - Зоряна, не дразни брата, - Ольга давно привыкла к перепалкам своих детей, на которые те были горазды в кругу семьи, однако это вовсе не означало того, что за прошедшие годы они стали ей более приятны.
   - Олюшка, - вмешался Князь, - успокойся. Дети просто растеряны, а Слав к тому же еще и скучает по Яру, - пояснил он, насмешливо глядя на своего наследника.
   - Можно подумать, он один по нему скучает, - тут же насупилась юная княжна, как и все остальные члены рода Снежных Волков питающая стойкую привязанность к Яромиру. - Вот зачем ты его услал?
   - Затем, что перед свадьбой полезно побыть в одиночестве и поразмыслить о будущей жизни, - охотно пояснил Князь.
   Судя по легкой гримаске Зоряны и хмурому взгляды Слава подобное объяснение их не устроило.
   - Вам совсем не интересно увидеть его невесту? - зашел с другого бока Святослав, ласково поглаживая тонкую кисть сидящей на соседнем стуле жены.
   - Еще как интересно! - живо отозвалась его дочь, которую весьма интересовали дальние страны, а практически недоступный Юг удостаивался особого интереса.
   - Тогда, пожалуйста, перестаньте изображать недовольных подростков, и постарайтесь произвести на Ее Высочество благоприятное впечатление, - попросила Княгиня, - подумайте, как девочке сейчас тяжело - она совсем одна, вдали от родного дома и семьи...
   - И с Яром в качестве жениха, - заунывно продолжила список несчастий Ее Высочества Рикайо Зоряна, - пожалуй, ее действительно стоит пожалеть.
   - Зоряна!
   - А что такого? Нет, я, конечно, люблю Яра, но выйти за него замуж... для этого нужно иметь нервы даже не стальные, а алмазные!
   - Ваш брат, конечно, далеко не подарок, однако я не думаю, чтобы все было настолько плохо. Да и принцесса Рикайо, несмотря на свою крайнюю молодость, я уверен, будет ему достойной супругой.
   - Зачем ты вообще придумал этот брак? - безнадежно посмотрел на отца княжич, которую неделю ломающий голову над причиной, побудившей его отца заключить эту, кажется, выгодную одному лишь Югу помолвку.
   - Станешь Князем - расскажу, - хитро подмигнул Святослав, не считая нужным раньше времени просвещать сына.
   Молодой человек устало закатил глаза, молчаливо поражаясь способности отца к преображению - вот уж кто был бы замечательным актером! Порой ему казалось, что Великий Князь Святослав, который ради собственных целей не гнушается использовать самые грязные методы - и меньше всего при их выборе его волнуют нормы морали и гуманизма - и добродушно-насмешливый Святослав, любящий и любимый супруг и отец, это совершенно разные люди, никак не связанные между собой.
   Но, несмотря на подобную двойственность, именуемую некоторыми излишне храбрыми глупцами лицемерием, Ярослав и не думал осуждать отца. Нет, он любил его, восхищался им и мечтал быть на него похожим! К тому же, молодой человек прекрасно понимал, что остаться с чистыми руками глава государства может лишь в одном случае - если за него свои руки запачкает кто-то другой. Да, княжич все понимал, но иногда ему все же становилось не по себе в ситуациях, когда из двух абсолютно неприемлемых вариантов неизбежно приходилось выбирать тот, что вызывал чуть меньшее отторжение. В такие моменты Слав критично признавал, что до сих пор не избавился от некоторой доли юношеского максимализма и идеализма, а значит до отца с его здоровым цинизмом, расчетливостью и необходимой доли жестокости, он все же еще не дорос. Впрочем, молодой человек прекрасно осознавал и то, что уже через пару подобные колебания будут вызывать у него в лучшем случае ироничную усмешку.
   - Мам, а какая она? - звонкий голосок Зоряны разнесся по малой парадной столовой Княжеского Терема, завтракать, обедать и ужинать в которой по давно установившемуся порядку имели право лишь ближайшие члены семьи Великого Князя.
   - Красивая, - подумав, отозвалась Ольга, - и маленькая.
   - Какая? - рассмеялась княжна, которая в свои восемнадцать лишь немного уступала в росте старшему брату, считавшемуся довольно рослым молодым человеком.
   - Маленькая, - улыбаясь, повторила Княгиня. Сапфиры в ее ушах мягко переливались в свете многочисленных свечей.
   - Южане вообще отличаются более хрупким сложением, - поторопился внести ясность Князь, чья собственная, поистине богатырская стать служила предметом непреходящего восхищения собственных телохранителей.
   - Это ж какие у них дети будут... - между широкими бровями княжны образовалась озабоченная складка.
   Ее брат, решивший глотнуть любимого брусничного чая, что на богато сервированном столе соседствовал с южными легкими винами и фруктовыми напитками, поперхнулся очередным глотком и глухо закашлялся.
   - Какие дети?! - бархатистый голос, так нравящийся молоденьким боярышням, на этот раз прозвучал непривычно хрипло и сдавленно.
   - Боги, Слав, ты как маленький, что, по-твоему, бывает после женитьбы, если не дети? - голубые глаза княжны смотрели подчеркнуто невинно и лишь приподнятые уголки румяных губ выдавали ее истинное отношение к разговору. Ее, бесспорно, веселило двойственное отношение брата к свадьбе лучшего друга. И она не собиралась упускать столь удачный повод для шуток.
   Потерявший дар речи княжич бросил преувеличенно отчаянные взгляд на родителей, словно призывая их на помощь, однако его постигло жестокое разочарование: отец не слишком старательно прятал весёлую улыбку в густой бороде, а в глазах матери плясали насмешливые огоньки.
   - По-моему, это тебя пора выдавать замуж, а не Яра женить, - придя в себя, мстительно заявил княжич, - как думаешь, отец? Пора? - торжествующе улыбнулся он сестре, чье хорошенькое личико исказила гримаса непритворного ужаса.
   Негромкий стук прозвучал для не на шутку испугавшейся княжны - разговоры о ее замужестве ходили давно, несмотря на то, что никакого желания становиться чьей-то женой сама Зоряна не испытывала - настоящим спасанием, и мысленно она вознесла короткую молитву всем известным богам и горячо поблагодарила принцессу-южанку, выбравшую столь удачное время для своего появления.
   - Рикайо, добрый вечер! - на приветливую улыбку Княгини невозможно было не ответить и, мгновение поколебавшись, я не стала отказывать себе в этом вполне естественном желании.
   - Добрый вечер, Ваши Величества, Ваши Высочества, - я привычно поклонилась, с легким любопытством - которое, впрочем, не спешила проявлять внешне - разглядывая высокого молодого человека, очень похожего на Князя, вежливо поднявшегося при моем появлении, и почти такую же высокую девушку моих лет, чьи голубые - как у Княгини глаза - в отличие от моих собственных сверкали самым настоящим, ничем не сдерживаем любопытством.
   - Мой старший сын и наследник княжич Ярослав, моя старшая дочь, княжна Зоряна, - звучно представил своих детей Князь. Молодые люди улыбнулись, однако если княжна сделала это вполне искренне, став еще более похожей на свою мать, то в улыбке ее брата я не уловила ничего кроме холодной вежливости.
   - Я рада приветствовать Его Высочество Ярослава и Ее Высочество Зоряну.
   - Прошу, присаживайся, - радушно проговорил Князь, и я плавно опустилась на последний пустующий стул у круглого стола, накрытого белоснежной скатертью и сервированного с неброской роскошью.
   Среди множества блюд и напитков я с удовольствие увидела знакомые с детства кушанья и, заметив, что все остальные, не особенно чинясь, приступили к ужину, с удовольствием последовала их примеру.
   Полностью сосредоточившись на вкусовых ощущениях, я, тем не менее, чувствовала, что княжна и ее брат время от времени посматривают на меня. Нельзя сказать, что меня сильно смущали их взгляды, однако определение неудобство они все же доставляли.
   К тому же атмосфера, царящая за столом, разительно отличалась от привычных мне пиров, которые я вынуждена была посещать дома. Я еще днем обратила внимание на то, как сильно Князь и Княгиня отличаются от моих собственных родителей и их приближенных. Слишком уж свободно и как-то просто они себя держали. Привыкшей ко множеству запретов и строгих правил, мне с трудом удавалось сохранять лицо при виде дорогой, но скорее удобной, чем роскошной одежды северян, и не скованной множеством условностей манере поведения.
   Они же вели себя так, словно были обычной семьей, знакомящейся с невестой своего сына и брата, а не правящим родом могущественнейшей империи мира
   Вот только подобное поведение, наверняка призванное расслабить и успокоить меня, вызвало почти противоположный эффект. Слишком уж оно было для меня ново, настолько, что спустя некоторое время я уже с трудом могла скрывать внутреннее напряжение.
   - Как ты находишь наш терем? - несмотря на сосредоточенное ожидание, в котором я находилась с начала ужина, вопрос княжны прозвучал неожиданно, и я на мгновение замешкалась. Проклиная все на свете, преувеличенно медленно отложила приборы и словно со стороны услышала свой спокойный голос, в котором с удивлением обнаружила легкий акцент.
   - К сожалению, пока мне довелось увидеть столь малую его часть, что сложить полноценное впечатление не представляется возможным. Но, моя комната, хотя она и не является образцом чисто северного искусства, оставила меня в полнейшем восторге. Над ней, безусловно, поработал очень талантливый декоратор.
   К моему несказанному удивлению простой ответ вызвал неожиданно острую реакцию: Князь и Княгиня обменялись довольными взглядами, в глазах их сына мелькнуло странное, не поддающиеся расшифровке выражение, а на светлой коже княжны выступил нежный румянец.
   - Благодарю за высокую оценку моего скромного таланта, - опустив глаза, негромко проговорила она, и я с изумлением поняла, что именно под ее руководством была подготовлена моя комната. А еще то, что своим ответом, кажется, разом исполнила половину задуманного - расположила к себе не только юную княжну, но и укрепила в симпатии к собственной персоне Княгиню.
   Но почему-то сейчас эти вроде бы здравые мысли показались абсолютно лишними, почти опасными, и я, усилием воли, отогнала их прочь.
   - Поверьте, Ваше Высочество, я говорю совершенно искренне - быть может, вы не знаете, но в программу моего обучения входил курс под руководством придворного декоратора Пределов. К сожалению, я не была его любимой ученицей - все же к подобному делу необходим врожденный талант... Однако, ценить чужое мастерство я научилась, и, более чем уверена, что от вашего творения мастер Лиорам остался бы в полном восторге, - совершенно искренне проговорила я, - но, скажите, где вы так хорошо изучили традиции Юга?
   - Зоряна вообще очень интересуются обычаями и традициями других государств, а уж Югу отведена целая секция в ее личной библиотеке, - с едва уловимой материнской гордостью ответила вместо смутившейся дочери Княгиня.
   - А теперь, похоже, у нее помимо энциклопедий есть и еще и личный консультант, - на этот раз улыбка княжича читалась не только на его губах, но и таилась в светло-серых глазах, опушенных густыми светлыми ресницами.
   - Если Ее Высочество сочтет, что ей необходима моя помощь, я почту за честь поделиться с ней своими знаниями. - Я скромно опустила ресницы, не в силах притушить тлеющее в их глубине торжество. Похоже, Зоряна - любимица семьи и, понравившись ей, можно вполне завоевать расположение всей княжеской семьи.
   - Более чем необходима. - Благодарно улыбнулась мне девушка, - я как раз начала разрабатывать новый проект, и мне просто необходим взгляд человека, для которого Южная культура является родной.
   Я улыбнулась в ответ, молчаливо подтверждая данное прежде согласие, и беседа потекла своим чередом. Князь Святослав расспрашивал меня об экономике Пределов, и мне с большим трудом удалось не показать своих истинных знаний на этот счет с одной стороны и не выставить себя полной дурой с другой, слишком уж умный и опытный собеседник мне достался. Княгиня похвалила мой наряд и на пару с Зоряной завела легкий разговор о северной моде, ненавязчиво просвещая меня, но, не забывая при этом вежливо интересоваться последними тенденциями южной.
   Я, пользуясь случаем, сумела выяснить множество интересующих меня деталей, которые могли пригодиться в будущем. Например, убедилась в том, что приталенные, достаточно смело на мой взгляд декольтированные, платья из плотной однотонной ткани Княгини и ее дочери, снабженные длинными, чуть заметно расширяющимися к низу рукавами и богатой вышивкой на подоле, являются вполне стандартными их облачениями.
   И только молодой княжич практически не участвовал в разговоре, лишь изредка вставляя пару общих фраз да сверля меня внимательным взглядом серых глаз. Но и от него я не чувствовала откровенной враждебности, лишь какой-то задумчивый интерес, под конец вечера сменившийся лёгким, едва уловим одобрением с изрядной примесью любопытства. Я чувствовала, что его развлекает наблюдение за мной, в отличие от всех остальных, чувствующих себя довольно свободно, скованной тяжелой цепью многочисленных условностей, изъясняющейся с великосветской пышностью и тщательно отслеживающей реакцию своих собеседников на ту или иную реплику.
   А вообще, ужин, от которого я ожидала столь многого, оказался хотя и не совсем простым, но намного более приятным и продуктивным мероприятием, чем я ожидала.
   Единственным по-настоящему настораживающим моментом оказалась странная реакция великокняжеской семьи на упоминание моего жениха. Стоило мне хотя бы намекнуть на свое желание узнать о нем побольше, как разговор, прежде текший весьма оживленно, мгновенно сворачивал на другую тему. Проделывалось это, конечно, мастерски, и упрекнуть Князя и его родных в нежелании касаться в беседе Яромира не представлялось возможным, но... Отчетливое ощущение, что мой жених гораздо более загадочная персона, чем казалось мне по началу, становилось все более явственным.
   Интересно только, зачем разводить подобную таинственность, если совсем скоро мне предстоит лично познакомиться с княжичем? Или это всего лишь расшатанные последними тремя - весьма, надо сказать, богатыми на потрясения - месяцами нервы? Ответить на этот в высшей степени непростой вопрос в ближайшее время, к сожалению, не представлялось возможным. Сделав этот нехитрый вывод, я отбросила совершенно лишние в данный момент мысли и всецело вернулась к беседе, поддерживая заведенный Княгиней разговор об отличиях между северной и южной кухней и уговаривающей меня попробовать какой-то мудреный местный салат противоестественно розового цвета.
   - Благодарю за приятно проведенное время, - почувствовав неуловимое изменение атмосферы, свидетельствующее об окончании ужина, я поднялась из-за стола, внутренне радуясь окончанию этого кажущегося бесконечным дня. Ответные благодарности, комплименты Князя и его сына, просьба не забыть об обещании помочь от Зоряны и прощания проходили, казалось, уже без моего участия. Действуя совершенно машинально, я благодарила за комплименты, улыбалась Зоряне, что-то говорила Княгине, прощалась и желала спокойной ночи, думая лишь о том, с каким удовольствие улягусь, наконец, в постель и забудусь крепким сном, оставив этот богатый на впечатления день позади.
   - Спокойной ночи, Ваше Высочество.
   - Спокойной ночи, - с трудом подавляя зевок, отозвалась я, закутываясь в одеяло и привычно сворачиваясь клубком.
   Уже в полусне я услышала, как Вира короткой фразой погасила камин и, ступая совершенно бесшумно, покинула мою комнату.
   И в то самое мгновение, когда я, наконец, осталась в одиночестве, сон, о котором я так долго мечтала, меня покинул.
   Безуспешно прокрутившись на кровати некоторое - весьма продолжительное - время, я признала собственное поражение в этой неравной борьбе и решила заняться более полезным делом.
   Однако попытавшись, что называется, разложить по полочкам полученные сегодня данные, касающиеся как Княжеской семьи в целом, так и моего многоуважаемого жениха, в частности, я поняла, что дело это далеко не простое. По крайней мере, для уставшей семнадцатилетней принцессы, недавно пережившей смерть любимой матери, расставание с любимым человеком и дико боящейся предстоящей свадьбы и того, что последует за ней.
   Начинать следует с простых вопросов, постепенно подбираясь к более сложным, вспомнила я один из многочисленных советов отца и благоразумно ему последовала.
   Итак, что я знаю о княжиче Яромире из рода Снежных Волков? Задав себе этот вопрос, я вдруг замерла, глупо приоткрыв рот и от души радуясь собственному одиночеству и окружающей меня темноте.
   Снежные Волки!
   Все они, кроме Княгини, и Великий Князь Святослав, и галантный красавец Ярослав и даже милая Зоряна - урожденные Снежные волки! Некроманты, обладающие страшной властью над душами живых и телами мертвых! Те, для кого любое кладбище, если и не дом родной, то нечто весьма на него похожее. И я, та, которая так боялась этого дара будущего супруга, умудрилась позабыть о нем и вполне нормально реагировать на его родственников!
   Чувствуя, как по спине скатываются крупные ледяные капли, я дрожащими пальцами коснулась лба, с удивлением обнаружив, что он покрылся той же отвратительной жидкостью.
   Что же со мной происходит?! Почему я напрочь позабыла о страшном даре в присутствии Княжеской семьи, но настолько испугалась сейчас, когда, казалось бы, бояться уж точно нечего?
   Спокойно! Спокойно, главное, мыслить логично, - повторяла я про себя, глубоко вдыхая и медленно выдыхая, и чувствуя, как постепенно расслабляется закаменевшее в испуганном напряжении тело.
   Чего я так испугалась? Все то, что я знаю о некромантах, базируется лишь на детских страшилках и леденящих кровь байках, пересказываемых друг другу необразованными селянами. Ни одного документального подтверждения неоправданной жестокости и поголовной повёрнутой означенных магов на младенческой и девичьей крови, я не встречала, а значит, бояться почти нечего.
   В конце концов, их род правит Северным Княжеством с незапамятных времен и, насколько я знаю, народ ни разу не пытался свергнуть его свергнуть. Да и Княгиня отнюдь не выглядит несчастной жертвой жестокого некроманта.
   А я сама? Разве за проведенное в обществе Снежных Волков время я хоть раз ощущала опасность, связанную с их даром? Нет. Все мои неприятные ощущения были связаны исключительно с той ситуацией, в которой я оказалась без какого-либо магического дополнения.
   Следовательно, все мои будущие родственники, не исключая жениха, вполне нормальные люди, просто... немного своеобразные. Но ведь и я, возникни у меня таковое желание, вполне могу лишить человека жизни, как голыми руками или при помощи оружия, так и собственной магией (последнее, правда, станет возможным лишь по прошествии девяти месяцев). Однако никому и в голову не приходит шарахаться от меня.
   Значит, и я по мере возможностей, постараюсь составлять свое мнение о будущих родственниках, основываясь исключительно на их поведении и собственных ощущениях, без суеверного страха перед их магией. Однако совсем выбрасывать из головы это обстоятельство - как я сделала это сегодня - было бы слишком опрометчиво. Возможно, следует держать его в уголке разума, воспринимая как одну из неотъемлемых - не самую, впрочем, главную - особенностей Княжеской семьи?
   Да, именно так я и постараюсь сделать.
   А теперь осторожно перенесем эти пока абстрактные размышления на княжича Яромира и убедимся, что панически бояться его не стоит, хотя легкое опасение в общении - скорее профилактическое, чем необходимое - все же не помешает. Облегченно вздохнув, - принятое решение успокаивало - я перевернулась на бок и продолжила составлять из разрозненных кусочков информации единую картину.
   С тем, что мой жених и его семья могущественные некроманты, я пусть худо-бедно, но начинаю смиряться, однако я более чем уверена, что магическая составляющая это далеко не самое главная часть княжича. Интересно, чем он вообще занимается? Ни за что не поверю, что племянник такого человека, как Князь Святослав, ведет праздную жизнь богатого бездельника.
   К сожалению, это не тот вопрос, правильный ответ на который можно получить лишь ничем не подкрепленными размышлениями. И, кажется, у меня есть еще один подобного рода - почему Княгиня считает его своим сыном?
   Хотя, для меня это скорее хорошо, чем плохо, так как означает, что молодой княжич имеет весьма неплохие шансы быть похожим на своих 'родителей' и брата с сестрой, а если это так, то общий язык мы найдем. Быть может, не сразу, но точно найдем.
   Но ведь остается немалая вероятность того, что Яромир гораздо больше похож на своих биологических родителей - интересно кто они и где сейчас находятся? - особенно учитывая те сведения, что поведал мне Пелегрин. И если опираться на них, то выходит, что княжич очень отличается от своих родственников. Но, возможно, многоопытный дипломат был не совсем объективен? Я припомнила странное выражение Пелегрина, мельком замеченное мною в зеркале и сокрушенно покачала головой. Похоже, сегодня ни до чего умного и полезного я не додумаюсь. Слишком мало точных данных и слишком много вероятностей - из каждого моего относительно уверенного утверждения вытекает несколько равно вероятных, подчас противоречащих друг другу возможностей.
   Чувствуя, что совершенно запуталась, я не без труда переключилась на вечер, проведенный в компании Князя и его семьи, прошедший даже более эффективно, чем я надеялась. Но в этом скорее заслуга удачи, нежели моя собственная. Не угоди я Зоряне, разговор мог выстроиться далеко не так успешно...
   Хотя суметь воспользоваться предоставленным судьбой шансом, тоже нужно уметь. Удовлетворенно улыбнувшись, я, не без труда отогнав мельтешащие перед внутренним взором лица матери, отца, сестер и Лика, устало прикрыла глаза и незаметно для себя провалилась в глубокий сон без сновидений.
  Глава 4
   Я недоуменно смотрела на изящный ларец черненого золота, обнаруженный в одном из неразобранных Вирой сундуков и которого точно не было среди укладываемых под моим личным руководством вещей.
   Слегка нахмурившись, я в мельчайших подробностях припомнила процесс сборов, но этот небольшой экскурс в прошлое ничем не помог. Упрямая память продолжала настаивать на том, что ничего похожего на неожиданно найденный ларец на момент наполнения сундуков мною замечено не было.
   Пожав плечами, я хотела было отложить неожиданную находку, но вместо этого почему-то легонько провела пальцами по инкрустированной драгоценными камнями крышке.
   Внезапно раздался тихий щелчок, и я запоздало поняла, что скорее всего шкатулка была снабжена секретным механизмом, который я совершенно случайно привела в действие.
   Окончательно перестав что-либо понимать, я откинула тонкую крышку, и потрясенно замерла, расширившимися глазами глядя на обитый изнутри красным бархатом ларец и то, что он хранил в своих недрах.
   Дрожащими пальцами захлопнула крышку, и ощущая лихорадочное биение сердца, осторожно положив страшную находку на край деревянного столика, без сил опустилась на пол.
   Мое недоумение по поводу того, как шкатулка оказалось в моем сундуке, растаяло словно дым.
   Отец!
   Кроме него никто не мог подложить мне Ссои, Раш!2
   Но... зачем? Неужели ему недостаточно было моего согласия? Чувствуя, как из глубины души поднимается волна первозданного ужаса, я закрыла глаза, прижимая по-прежнему дрожащие пальцы к губам и с трудом сдерживаясь от крика.
   Как же больно!
   Больно ощущать себя даже не разменной монетой, но жалкой пешкой в шахматной партии, разыгрываемой собственным отцом! А ведь я была уверена, что он любит меня!
   Вздрогнув от последней мысли, словно от удара, я попыталась усмехнуться, и тут же ощутила, как моя усмешка превращается в жалкую гримасу несправедливо обиженного ребенка. Но разве не таким ребенком я себя чувствовала в тот момент? Ребенком, который с ужасом понял, что его отец - любимый папа, которому он привык доверять - хладнокровно распорядился не только его судьбой, с чем вполне можно было смириться, о нет, он пошел куда дальше! Он не просто выдал дочь замуж против ее желания! Он распорядился всем: ее жизнью, мыслями, чувствами, желаниями, мельчайшими движениями души...
   Я ведь даже заговорить против воли мужа теперь не смогу, обреченно поняла я, лежа на спине и слепо вглядываясь в потолок.
   Боги! За что?! За что?
   Я снова и снова повторяла этот вопрос, пытаясь понять, чем я заслужила подобную жестокость. Почему.... Почему он решил сделать из меня рабыню?
   Неужели... он пошел на это ради Диамина? Но... но я ведь тоже его дочь! Во мне течет столько же его крови, сколько и в брате? Так почему же?..
   Я понимала, что никогда не получу ответа эти вопросы, но тихая истерика, медленно захватывающая меня, заставляла снова и снова шептать их искусанными в кровь губами.
   Похоже, сохранить спокойствие, узнав подобное, просто невозможно, устало подумала я спустя некоторое время, ощущая полнейшую апатию и понимая, что весь мой самоконтроль помог мне разве что сдержать особенно громкие крики.
   На смену отчаянию постепенно пришло тупое равнодушие.
   Я продолжала лежать на полу, чувствуя, как постепенно высыхают слезы, не делая ни единой попытки принять более подобающее собственному статусу положение. Дойдя до этой мысли, я хрипло рассмеялась, понимая, что как раз моему нынешнему статусу подобная поза соответствует как нельзя лучше!
   Разве рабыня смеет занимать хозяйское место? Нет, ее место на полу, у ног господина!
   Пять дней. Мне осталось жить пять дней. А потом, сразу после свадьбы, Рикайо Солинти, старшая дочь Амилькаро Солинти, повелителя Южных Пределов, исчезнет навсегда. Оставив взамен себя похожую как две капли воды тень, все понимающую, но не смеющую и пальцем шевельнуть без высочайшего дозволения господина.
   После того, как рука Яромира Снежного Волка, сожмет фигурную рукоять Ссои, Раш, сломавшего столько судеб, а наточенное до бритвенной остроты лезвие коснётся моих волос, я навсегда превращусь в его верную тень, рабыню, готовую выполнить любое приказание и физически неспособную противиться его воле.
   Древнюю магию Ссои,Раш невозможно обойти, а значит изящному родовому кинжалу, не использовавшемуся по своему прямому назначению уже более пятисот лет, предстояло разрушить еще одну жизнь.
   Но ведь этот страшный обряд, давно считающийся пережитком жестокого прошлого, отменен официальным указом еще моего прадеда! Так почему же его внук, грубо нарушил волю деда в отношении своей собственной дочери?
   Думала я об этом скорее машинально, так как по-настоящему ответ на этот вопрос меня уже не интересовал. Апатия, пришедшая на смену истерике, убила самые зачатки любопытства.
   И даже тот ужасный факт, что рассказать Яромиру о власти, которую он приобретет надо мной после свадьбы, придется мне самой не вызывал ничего кроме легкой горечи с едва заметным оттенком иронии.
   Скрыть наличие Ссои,Раш от княжича, который наверняка понятия не имеет об этом варварском обряде, я и не подумала. Мой драгоценный отец, наверняка, не замедлит осведомиться об изменениях, коим подвергалась его дочь после свадьбы - а шпионская сеть в Пределах довольно развита - и в случае, если ответ его не устроит, не преминет побеседовать с моим на тот момент уже мужем. Да и полностью сбрасывать со счетов возможность того, что Яромиру известна суть Ссои,Раш не стоит...
   Нет, этот вариант абсолютно неприемлем.
   Что ж, похоже, остается лишь надеяться - впрочем, не особенно, ибо чем сильнее надежда, тем горче разочарование - что племянник Князя окажется не из породы тех мужчин, что приходят в извращенный восторг при виде полностью бесправной женщины и испытывают животное упоение от сознания собственной безграничной власти над живым существом.
   Но даже, если княжич окажется вполне неплохим, насколько это возможно при занимаемом им положении, молодым человеком, вряд ли моя участь окажется намного более счастливой. Полная зависимость от абсолютно незнакомого человека, по словам Пелегрина, отличающегося редким хладнокровием и расчетливостью, перспектива отнюдь не блестящая. Вряд ли я смогу выдержать подобное положение дел долго, однако после свадьбы обратного пути уже не будет. А потому, если я хочу что-то предпринять, то делать это нужно в ближайшее время.
   Несколько мгновений я вполне серьезно обдумывала перспективу расставания с жизнью, но вскоре вынуждена была с неудовлетворением признать, что этот путь мне точно не подходит.
   Все же я прибыла сюда в качестве гаранта безопасности собственной страны, и обречь ее на заранее проигранную войну я не могу. Не могу хладнокровно стать причиной смерти сестер и Лика! Даже ценой собственной свободы...
   А что если Яромир окажется более благородным человеком, чем я готова представить в самых смелых своих надеждах, и, выслушав меня, решит, что не может обречь живое существо на подобное существование? Вероятность, конечно, более чем призрачная, но даже такая, она вполне позволяет надеяться на благоприятный исход.
   Однако в следующее мгновение я вспомнила о нечеловеческой предусмотрительности собственного отца и кинула быстрый взгляд на изумрудный перстень, красующийся на среднем пальце моей правой руки.
   Магический индикатор светился едва уловимым желтым светом, свидетельствуя об активном заклятии безмолвия.
   И я обреченно поняла, что рассказать кому-либо о смысле обряда не смогу до тех пор, пока моих волос не коснется Ссои,Раш, сжимаемый рукой княжича.
   Кажется, это и называется, безвыходной ситуацией...
   Убить себя я не могу.
   Рассказать Яромиру или кому-нибудь из его родственников правду помешает отцовское заклинание. А снять его самостоятельно можно даже не пытаться. Доступ к родовой магии я получу лишь в день своего восемнадцатилетия.
   Похоже, остается лишь смириться. Отступившая было под бурным потоком мыслей о собственном спасении, апатия поспешила вернуться, как только я осознала бесполезность собственных лихорадочных размышлений.
   Надеюсь, он не собирается рассказывать о сути моих взаимоотношений с мужем всему Дворцу, устало подумала я, понимая, какую боль это известие доставит Лику.
   Видимо, правду говорят, что все познается в сравнении.
   Сначала мне казалось, что не может быть ничего хуже смерти мамы - ах, мамочка, если бы была жива, ты бы не допустила подобного, правда? А после расставания с Ликом и известии о собственном замужестве я была абсолютно уверена, что дальше не может последовать ничего более страшного.
   Как же я ошибалась!
   И даже то, что ужаснее теперешней ситуации быть ничего уже не может, совсем не утешало.
   Следующие несколько дней практически полностью выпали из моей памяти.
   Осознав ужасающую участь, уготованную мне собственным отцом, я будто выстроила прозрачную, но от того не менее прочную стену, отделяющую меня от всего остального мира.
   Я осознавала каждую минуту своей жизни, мой разум холодно фиксировал все происходящее, но это все уже не имело никакого значения. Все то, что заставляло меня жить раньше, казалось, разом потеряло значение.
   Я вставала по утрам, завтракала, не ощущая вкуса пищи, улыбалась Вире и навещающим меня Княгине и ее дочери и показывала им платье для свадебной церемонии, заботливо отобранное служанками еще дома, отвечала на многочисленные вопросы и что-то говорила сама, не чувствуя при этом ничего кроме равнодушия.
   Я даже умудрилась познакомиться с Мирославом и Владиславом - шестнадцатилетними сыновьями-двойняшками княжеской четы, для которых свадьба брата стала отличном поводом покинуть пусть и на весьма краткий промежуток времени Военную Академию, в которой они на тот момент обучались - и оставить о себе весьма благоприятное впечатление.
   Я до сих пор не понимаю, каким чудом мне удалось скрыть от прекрасно знающей человеческую натуру Ольги свое тогдашнее состояние. Хотя возможно, она списывала некоторые странности в моем поведении на обычную боязнь приближающийся свадьбы. А может, во мне разом заговорила кровь множества поколений царственных предков, каждый из которых был искусными лицемером.
   Как бы то ни было, внешне я продолжала оставаться той же самой принцессой-южанкой, что посетила княжескую семью во время достопамятного ужина, но вот моя внутренняя составляющая непоправимо изменилась.
   И пусть в тот приснопамятный вечер меня снедали волнения, переживания и тщательно скрываемые даже от себя самой дикая тоска по маме, Лику и сестрам, тогда я была... живой. О чем-то думающей, что-то просчитывающей и пытающийся заранее выстроить будущую жизнь наиболее успешным для себя образом.
   Время от времени сквозь пелену беспросветного равнодушия, окутавшего меня подобно облаку удушающего газа, пыталась пробиться мысль о ненормальности происходящего, но она, как правило, не вызывала никаких эмоций.
   Я понимала, что веду себя мягко говоря неправильно. Что нельзя сдаваться вот так сразу. Что нужно пытаться что-то сделать. Что я не должна покорно становиться рабыней незнакомого человека.
   Но я так устала!
   Устала притворяться, что все хорошо. Устала 'держать' лицо, жестко контролируя даже свои мысли. Устала делать вид, что меня не пугает предстоящая свадьба. Устала убеждать себя, что из отношений с Ликом все равно ничего бы не вышло. Устала просыпаться в слезах, после снов о маме.
   Я устала быть собой. Точнее тем, кем хотели меня видеть окружающие.
   И я предпочла отделить себя - настоящую себя - от Ее Высочества Рикайо. Предпочла спрятаться в глубине собственного разума, сделать беспристрастным наблюдателем, а не той, на чью долю выпало столько несчастий.
   А, может, я просто оказалась далеко не такой сильной, как думала, и с удовольствием воспользовалась представившейся возможностью пожалеть такую несчастную себя.
   Говорят, в семнадцать лет все несчастья воспринимаются куда более остро, чем следует. Но разве я не была действительно несчастна? Ведь я не имела власти не только над своей жизнью, с чем можно было смириться, но и совсем скоро должна была потерять и без того призрачную свободу. То единственное, что должно было навсегда остаться моим утешением...
   О том, что собирать невесту члена княжеского рода имеют право лишь принадлежащие ему женщины, меня предупредили с вечера. Поэтому я была готова к тому что вместо помощи почти привычной уже Виры в свадебное утро мне была оказана невиданная часть - моей подготовкой к торжеству занимались лично Княгиня Ольга и ее старшая дочь.
   Для начала они отвели полусонную меня в удивительное место, о котором раньше мне доводилось только слышать.
   Небольшое бревенчатое сооружение, температура воздуха в котором даже для меня, чистокровной жительницы юга, оказалась слишком высокой, называлось баней.
   В отличие от привычных мне мраморных ванн и бассейнов оно было оборудовано лишь несколькими деревянными лавками, деревянной же лоханью, полной холодной воды, тазами и пышущей жаром печью.
   С большим трудом выдержав процедуру омовения, сопровождаемую многочисленными инструкциями, о том, как вообще нужно вести себя в этом ужасном месте, я наконец оказалась за его дверьми, испытывая невероятное облегчение.
   Практически полностью закутав меня в мягчайший длинный халат и обвязав волосы огромным полотенцем, Ольга и Зоряна вернули меня в комнату, старательно следя за тем, чтобы никого не встретить на пути. Я не знала, было ли это связано с каким-то очередным местным обычаем или они просто стремились соблюсти приличия - все же принцесса, прогуливающаяся по терему в подобном виде, вызвала бы определенное недоумение - а спрашивать не хотелось по нескольким причинам.
   Во-первых, потому что меня просто не интересовал ответ, а во-вторых, после посещения бани я чувствовала себя совершенно разбитой, хотя северянки уверяли, что это место обладает поистине чудодейственной силой, позволяя едва ли не заново рождаться. Но, наверное, подобный эффект возникал лишь по прошествии некоторого времени, необходимого для привыкания к столь экстремальному способу очищения собственного тела.
   Оживленно переговариваясь, будущие родственницы в четыре руки освободили меня от полотенца и халата и, натерев тело какими-то незнакомо пахнущими маслами, облачили в длинное платье традиционного для невест-южанок красного цвета.
   В отличие от моих обычных нарядов, этот отличался подчеркнутой простой. Прямого покроя из гладкой однотонной ткани, скрывающий фигуру от шеи до кончиков пальцев рук и ног, он являлся стандартным подвенечным платьем южанки. Мои соотечественники, обычно склонные к пышности и неоправданной роскоши нарядов, считали, что в день свадьбы невеста должна быть одета как можно проще, дабы не вызвать зависть и неудовольствие богов. И этот обычай соблюдался всеми женщинами Юга: от селянок до принцесс.
   Следуя ему, я также отказалась от украшений - оставив лишь подаренную сестрами цепочку - и макияжа и настояла на том, чтобы мои длинные - пока еще - волосы оставили распущенными, позволив лишь тщательно расчесать их.
   К моему немалому облегчению и Княгиня и Зоряна без возражений приняли все мои условия, вполне удовлетворенные одной короткой фразой.
   - У нас так принято.
   И я была этому почти рада. Так как не чувствовала в себе ни сил, ни желания о чем-то спорить с ними и в чем-то убеждать.
   Вообще я с самого утра пребывала в каком-то странном состоянии - я понимала, что сейчас, идут последние мгновения моей относительно свободной жизни, но, по-прежнему, пребывала в состоянии полнейшего равнодушия к собственной судьбе.
   Более того, стараясь выглядеть как можно более естественно, я, сославшись на очередную южную традицию попросила Ольгу передать свадебный подарок жениху, вручив ларец с Ссои,Раш.
   Княгиня бросила на меня странный взгляд, однако покорно взяла протянутое, любезно пообещав передать племяннику лично.
   Вот и все.
   Я добровольно сделала тот последний шаг, что отделял меня фактически от рабства.
   Сердце слабо трепыхнулось, словно пытаясь заставить меня задуматься о том, что делаю, но тут же возвратило свой прежний ровный ритм.
   - Ну вот и все, - удовлетворенно объявила Ольга, бережно поправив мое единственное украшение на сегодня - ослепительно-белую розу в волосах.
   Стоя перед высоким, в свой рост зеркалом, я безразлично разглядывала отражающуюся в нем девушку. Ярко-красное платье скрывало еще не вполне сформировавшуюся фигурку, большие темные глаза, опушенный длинными ресницами, смотрели с равнодушным спокойствием и только в волосах, гладким потоком стекающих до колен, сияла белая роза невиданной красоты.
   - Красиво... Она настоящая? - приподняв руку, я легко коснулась бархатистых прохладных лепестков.
   - Не совсем, - с нескрываемым удовольствием поглядывая на дело рук своих, ответила Зоряна, - она живая, да. Но выращена была Яромиром. Это, если можно так выразиться, волшебная роза, она не завянет еще очень-очень долгое время.
   - Он сам вырастил ее? - на мгновение я как будто снова стала собой, настолько сильно было удивление.
   - Да, Рикайо, мой племянник создал этот цветок для тебя, - улыбнулась Ольга и, не дожидаясь вопросов, пояснила, - это уже наша традиция. Каждый мужчина из рода Снежных Волков, дарит невесте в день свадьбы собственноручно выращенный цветок.
   - Красивая традиция.
   - Спасибо, - ярко улыбнулась Зоряна, придирчиво разглядывая свое собственное отражение, - все-таки тебе легче, - вдруг вздохнула она, - церемония будет проводиться лишь в присутствии вас двоих, да и после вы не будете присутствовать на пиру, а мы... - она легко взмахнула рукой, выражая свое недовольство необходимостью весь вечер провести в компании представителей местной знати.
   Действительно, традиционная свадебная церемония Севера предполагала, что на пиру веселятся - а также всячески развлекают гостей - исключительно родственники будущих мужа и жены. Сами же молодожены в это время сначала проводят некоторое время в храме, где их судьбы торжественно соединяет в одну волхв, а затем оказываются полностью предоставленными самим себе.
   Я слегка качнула головой, избавляясь от мыслей от того, что неизбежно последует вслед за свадьбой, и легко улыбнулась недовольной девушке.
   - Когда-нибудь мы обязательно поменяемся местами.
   - Да не дайте Боги, - искренне ужаснулась Зоряна, машинально сотворяя отгоняющий неудачи жест.
   - Когда ты повзрослеешь? -вздохнула ее мать, незаметно подмигнув мне.
   - Это ведь был риторический вопрос? - хитро прищурилась княжна и, не давая матери ответить, торопливо проговорила, демонстративно хмуря широкие брови. - Но если мы сейчас же не выйдем, то непременно опоздаем. И я не думаю, что Яр будет очень доволен этим обстоятельством.
   - Не преувеличивай, - Княгиня охотно поддалась на простенькую уловку дочери, видимо она сама не хотела начинать давно приевшийся спор в это праздничное - не для всех, правда - утро. И озабоченно добавила, окидывая меня пристальным взглядом в поисках несуществующих изъянов, - но кажется, нам действительно следует поторопиться. Рикайо, дорогая, мы проведем тебя до дороги в храм, но войти в него ты должна будешь одна. Не волнуйся, там тебя уже будет ждать Яромир.
   Она в самом деле думала, что это меня утешит? Впрочем, неважно.
   - Ваше Величество, я все помню, - я заставила себя улыбнуться.
   - Да-да, конечно. Прости, милая. И да, я давно говорю тебе, чтобы ты называла меня просто Ольгой, - напомнила женщина, чуть нервным жестом поправляя и без того идеальную прическу.
   Надо сказать, что сами северянки еще не успели полностью привести себя в подобающий свадебному пиру вид и сейчас вид их парадных причесок из сложных переплетений кос различной толщины довольно сильно контрастировал с простыми платьями.
   - Прощу прощения, Ольга, - не без некоторого внутреннего сопротивления выдавила я, - мне сложно вот так перейти на столь свободный стиль общения с вами.
   - Она даже меня все еще иногда зовет Высочеством, - пожаловалась княжна, слегка обиженно глядя на меня. - а ведь сегодня мы станем сестрами!
   - Прощу прощения. Ва... - под грозным взглядом голубых глаз я вынуждена была замолчать, - Зоряна.
   - Так-то лучше, - удовлетворенно улыбнулась она, беря меня за руку и крепко сжимая прохладными пальцами мои.
   - Идемте, девочки. - Княгиня ободряюще коснулась моего плеча и легким шагом покинула комнату.
   Продолжающая держать меня за руку Зоряна на миг замешкались, но затем, бросив на меня сочувствующий взгляд, решительно зашагала вслед за матерью. Ощутив, как стиснувшие мою кисть тонкие пальцы сжались сильнее, я покорно последовала за ней.
   - Так и должно быть, - пояснила девушка спустя некоторое время, заметив, как я чуть заметно приподняла брови, внимательно оглядывая пустые коридоры. - Сегодня тебя не имеет права видеть никто кроме нас и Яромира.
   И действительно, на протяжении всего нашего не близкого пути мы не встретили ни единого человека. А единственным звуком, сопровождающим нас, был стук трех пар каблуков, эхо которого доносилось далеко вперед, постепенно затихая.
   - Рикайо, - шепотом позвала меня княжна, воспользовавшись тем, что Княгиня оказалась далеко впереди.
   - Что? - тем же шепотом откликнулась я.
   - Я хотела тебе сказать, - она глубоко и неровно вздохнула, - Яромир он... ты... В общем, не делай поспешных выводов, хорошо? Дай ему шанс.
   - Хорошо, - ровно отозвалась я, продолжая шагать вперед, - спасибо, - добавила я через какое-то время, понимая, что должна хоть как-то отблагодарить девушку. Похоже, ей было тяжело решиться высказать мне свою просьбу. Надо сказать, весьма и весьма необычную. Над этим определенно следовало бы поразмылить, но... сейчас это не имеет никакого значения.
   - Не за что, - радостно отозвалась она, крепче сжимая мои пальцы.
   - Вот мы и пришли, - стоило нам спуститься с широкой, покрытой плотным темно-красным ковром лестницы и остановиться перед высокими резными дверями, торжественно объявила Ольга.
   Свет, льющийся из узких окон, бил прямо в глаза, заставляя невольно зажмуриться.
   Похоже, сегодня хорошая погода.
   - Боги рады предстоящему торжеству, - словно подслушав мои мысли, проговорила Княгиня, с улыбкой глядя на кусочек ярко-голубого неба, отчетливо виднеющийся сквозь стекло, и, помолчав, негромко добавила, - тебе пора.
   - Да, - я решительно кивнула и, с трудом преодолевая внезапно появившуюся в ногах слабость, шагнула поближе к поражающи своими исполинскими размерами дверям.
   - Удачи девочка, удачи, - послышался за спиной едва слышный шепот, затем послышался звук закрывающихся створок и все стихло.
   Я оказалась стоящей на высоком крыльце, от нижней ступеньки которого начиналась выложенная плиткой тропинка, ведущая к небольшому деревянному сооружению, увенчанному тремя золотыми куполами.
   Похоже, именно оно и являлось конечным пунктом моего пути.
  Глава 5
   Я неторопливо шагала по дорожке, ощущая напоенный сладким ароматов незнакомых мне цветов, высаженных по ее краям, воздух.
   В прозрачно чистом голубом небе сверкало яркое солнце, сияющими отблесками отражающиеся в видневшемся за небольшой рощицей озере.
   Глубоко вдыхая, я медленно дошла до храма и замерла перед скромной дверью, за которой меня уже ждал жених, нелюбимый и нежеланный, но необходимый. Пусть не мне, но моей стране.
   Ну вот и все. Прощай старая жизнь и здравствуй новая. Совсем скоро ее Высочество Рикайо станет северной княжной, полностью зависящей от воли своего мужа.
   С этой мыслью я несмело коснулась резной ручки. К моему удивлению, дверь покорно поддалась и приветливо распахнулась, приглашая последовать в глубь храма.
   Сопротивляться подобному гостеприимству я не стала и смиренно шагнула вперед.
   Внутри небольшого помещения, как оказалось, царил полумрак, лишь в самом конце разгоняемый светом множества свеч.
   Щурясь, я осторожно зашагала по выложенному каменной - что уже было неожиданно - плиткой полу, приближаясь к ярко освященному алтарю, у которого постепенно вырисовывалась мужская фигура.
   А вот и жених.
   Сохраняя прежнюю скорость передвижения, я дошла до неподвижного княжича и встала рядом, тут же поняв, что в отличие от всех встречавшихся мне прежде северян, фигурой будущий муж скорее напоминает моего соотечественника. Невысокий, выше меня всего на голову и узкоплечий, облаченный в белоснежные штаны и такую же рубашку, он вообще больше напоминал выточенную изо льда статую, чем живого человека.
   Это впечатление усиливалось при взгляде на неподвижное узкое лицо с очень бледной - даже для северянина - кожей и большими синими глазами.
   Холодные пальцы уверенно сжали мои, и я с трудом заставила себя не вырывать руку - слишком уж внезапным было движение жениха.
   - Вы готовы, дети мои? - низкий мужской голос раздавался, казалось, со всех сторон сразу.
   - Да, - спокойно ответил Яромир.
   - Да, - эхом отозвалась я, глядя на приближающегося к нам с противоположной стороны уставленного свечами алтаря мужчину в длинном светло-зеленом одеянии, на котором ярко выделялась его длинная седая борода.
   - Признаете ли вы добровольность своего желания соединить две дотоле различные судьбы в одну? - начал волхв традиционный перечень вопросов, внимательно глядя на нас почти прозрачными от прожитых лет глазами.
   - Да.
   - Да.
   - Признаешь ли ты, младший ненаследный княжич Яромир Снежный Волк, сын Велемира Снежного Волка, своей женой старшую дочь Амилькаро Солинти, ненаследную принцессу Южных Пределов, Рикайо Солинти из рода Черных Кошек?
   - Да, - голос моего уже почти мужа звучал все так же невыразительно.
   - Признаешь ли ты, Рикайо Солинти из рода Черных Кошек, старшая дочь Амилькаро Солинти, ненаследная принцесса Южных пределов своим мужем младшего ненаследного княжича Яромира Снежного Волка, сына Велимира Снежного Волка?
   - Да.
   - Протяните свои руки, дети мои.
   Я покорно вытянула вперед левую руку, стараясь держать ее как можно выше над пламенем свечей. Рядом зависла бледная рука княжича.
   - Да будет ваш брак крепким и счастливым, - торжественно заговорил волхв, проворно застегивая на наших запястьях широкие серебряные браслеты с вычеканенными силуэтами волка и кошки, - боги милостивы, а жизнь долгой.
   Закончив, жрец местных богов бросил на нас последний взгляд мудрых глаз, в котором мелькнула непонятная мне насмешка, и скрылся также внезапно, как и появился.
   Моя свадьба окончилась, едва успев начаться.
   - Вы удивлены? - задумчиво касаясь пальцами левой руки браслета, осведомился мой уже муж, глядя на меня внимательными синими глазами.
   - Удивлена? - не совсем понимая, что он имеет в виду, отозвалась я, рассеянно разглядывая искусные фрески, покрывающие стены и куполообразный потолок храма.
   - Краткостью обряда, разумеется. Насколько я знаю, его южный аналог представляет собой куда более продолжительную церемонию.
   - Вы прекрасно осведомлены, господин супруг мой, - медленно проговорила я, отчего-то испытывая сильное желание покинуть храм чуждых для меня богов. К тому же от терпкого аромата неизвестных благовоний начинала кружиться голова, а перед глазами предупреждающе потемнело.
   Княжич, видимо, посчитав, что для первого раза подобного краткого обмена репликами более, чем достаточно, вновь взял меня руку и потянул к выходу, невольно исполняя мое желание.
   - Сегодняшнюю ночь мы должны провести в Тереме, таков обычай, но уже завтра вы сможете отправиться в мой городской дом, - сообщил он, ступая по светлым плитам той самой дорожки, по которой еще некоторое время назад я шла одна.
   - Похоже, вы не горите желанием находиться рядом со мной, - осознавая, что мое лицо в этот момент носит столь же равнодушное выражение, вслух подумала я.
   - А вы не глупы. Я рад, что сведения, сообщенные мне ранее, соответствуют истине, - оставив без внимания мою потрясающую бестактность, почти одобрительно проговорил княжич.
   - Жаль, что я не могу сказать того же о вас, - я и не подумала остановиться. Внутреннее напряжение, копившиеся долгих пять дней, требовало выхода. Я понимала, что не должна говорить подобных вещей, но осознание того, что случится совсем скоро, помноженное на недавно приобретенное безразличие, не оставляло выбора.
   - А вы пытались узнать обо мне?
   - Разумеется. - Но тот момент это еще имело какое-то значение...
   - Я польщен вашим внимание, дорогая супруга.
   - Не более, чем я вашим.
   - Пожалуй, наша совместная жизнь будет интереснее, чем я думал, - задумчиво взглянул на меня княжич.
   Ошибаетесь, супруг мой. Как же вы ошибаетесь. Эту мысль я благоразумно оставила по себе, послушно следуя вслед за мужем.
   - Надеюсь, вы не откажете мне в небольшой просьбе? - я заставила себя улыбнуться, проходя через анфиладу роскошно убранных комнат, имеющих честь быть местом обитания княжича. Точнее теперь уже нашего обитания.
   - Это зависит лишь от ее содержания, - уголки четко очерченных губ дрогнули в едва заметной улыбке.
   - Я просила Ее Величество передать вам кое-что. Она исполнила мою просьбу? - присаживаясь на галантно отодвинутый Яромиром стул перед сервированным на двоих столом, поинтересовалась я.
   - Да.
   - Тогда, - усилием воли я заставила голос не дрожать, - не могли бы вы принести эту вещь?
   - Конечно.
   - Благодарю вас, - через некоторое время принимая из рук мужа ларец, проговорила я, легко касаясь крышки. Дождавшись щелчка, я вручила открытую шкатулку княжичу, поднялась и, сделав пару шагов в его сторону, опустилась на колени.
   - И что я должен сделать? - в голосе молодого человека не слышалось ничего, кроме едва заметного интереса.
   - Отрезать мои волосы. - Я перекинула густую копну, почти полностью скрывшую фигуру на одно плечо и склонила голову.
   - Зачем?
   - Одна из традиций моего рода. Надеюсь, вы не откажете мне в помощи?
   - Разумеется, я исполню вашу волю. Но вы уверены в своем желании?
   - Уверена.
   - Хорошо. - Я ощутила, как сильные пальцы касаются густых прядей, а в следующее мгновение выгнулась дугой, не в силах сдержать крика, настолько сильна оказалась неожиданная боль. Она накатывала волнами, заставляя сжимать зубы в заранее обреченной на провал попытке сдержать мучительные стоны. От нее перехватывало дыхание, а сердце стучало в бешеном ритме. Мне казалось, что меня с головой окунули в кипящее масло, кожа горела, и я почти чувствовала, как она слой за слоем отходит, открывая постороннему взгляду весьма неаппетитное зрелище.
   Боль-но. Как же дико больно. Нестерпимо. Невыносимо.
   Кажется, я каталась по пулу, пытаясь хоть как-то притушить пылающий в груди пожар, что-то кричала, кого-то звала...
   Я не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я пришла в себя, оказавшись лежащей на том же полу, мышцы мучительно ныли, а собственное тело отказывалось повиноваться.
   Ощутив влажное прикосновение к лицу, я глухо застонала и попыталась отвернуться: от вроде бы легкого касания голова мгновенно налилась пульсирующей болью.
   - Потерпи. Сейчас будет легче, - на лоб легла прохладная ладонь, и я облегченно вздохнула, чувствуя, как боль покорно уходит, оставляя лишь противную слабость.
   - Спасибо, - прошептала, закрывая глаза.
   - Пожалуйста, - с легкой насмешкой отозвался неизвестный благодетель, в котором я, чуть посомневавшись, все же узнала собственного мужа. И в это же самое мгновение перед глазами промелькнули картинки последних пяти дней, начиная от страшной находки и заканчивая собственной, совершенно добровольной просьбой о свершении обряда Ссои,Раш.
   С почти слышным звоном лопнул стеклянный купол равнодушия, в который я заковала себя, и я ощутила, как из-под закрытых век хлынул поток слез.
   Дикое отчаяние и иступленная ярость на саму себя затопили с головой, и я с силой прикусила губу, пытаясь сдержать мучительный крик.
   Что же я наделала?! Что?
   И как я могла быть так спокойна, твердо шагая навстречу участи, что была во сто крат хуже физической гибели.
   Мне стыдно признаться, но тогда я не думала ни о ком - ни о сестрах, ни о Лике, не о народе, которой спасла моя жертва - в те страшные мгновения я была способна лишь на жалость к самой себе и дикий страх. Я снова и снова пыталась понять, что же теперь будет. Прокручивала в голове варианты собственного спасения, но, как и раньше, не находила ни одного.
   Похоже, ты победил, отец, с ненавистью подумала я, впиваясь длинными ногтями в ладони.
   - Пришла в себя? - послышался откуда-то издалека спокойный голос, вызвавший очередной приступ паники.
   - Нет, - поспешно ответила я, пытаясь оценить изменения в собственном разуме. К моему немалому удивлению, я сохранила способность здраво размышлять и испытывать эмоции, но, может быть, еще не все завершилось?
   - Вот и отлично, - с этими противоречащим логике выводом меня подхватили на руки, куда-то пронесли и опустили на кровать. Я поерзала, безуспешно пытаясь спрятаться от пронзительного взгляда мужа. - Не кажется ли вам, дорогая супруга, что я заслужил некоторые объяснения?
   - Вы хотите выслушать их прямо сейчас?
   - Да. Я хочу узнать, что произошло.
   - Хорошо, мой господин, - я вздохнула, ощущая сильнейшую усталость, навалившуюся на меня после вспышки эмоций и краем сознания понимая, что не могу сопротивляться прямо высказанному приказу.
   Но это ощущение было слабее, чем я предполагала. Я, безусловно, не могла проигнорировать княжича как не испытывала желания соврать ему, но каким-то новым чутьем безошибочно понимала, что его власть надо мной оказалась намного слабее той, что я ожидала.
   Но что я вообще знала о Ссои, Раш? Не так много, чтобы считать себя специалистом в этом вопросе, например, я не имела ни малейшего понятия о боли, сопровождающей обряд.
   - То, что вы сделали, действительно является одной из традиций моей Родины. Однако она относится к тем, что давно вышли из употребления в связи со своей излишней жестокостью.
   - Продолжайте.
   - Обряд носит название Ссои, Раш, назван он так в честь кинжала, коим вы имели удовольствие воспользоваться.
   - Поверьте, мое удовольствие было не большим, чем ваше.
   - Что? Вы тоже... испытали боль?
   - Мой болевой порог несколько выше вашего, - слабо улыбнулся молодой человек, машинально крутя в пальцах предмет нашей беседы.
   - Вообще, состриженные волосы - это знак принадлежности, - с трудом подавив изумление, вызванное неожиданным открытием, я вытянула одну из прядей - совсем не такую короткую, как ожидала увидеть, - и продемонстрировала мужу ее кончик, который теперь оказался одного цвета с его собственными коротко подстриженными волосами. - Но волосы, состриженные с помощью Ссои, Раш, означают полную покорность женщины. Такая женщина не может противиться приказам своего господина, она полностью подчинена его воле и, согласно нашим летописям, не может сопротивляться ему ни в чем, фактически она является его рабыней, - со спокойствием, удивившим меня саму, пояснила я, глядя прямо в задумчивые синие глаза.
   - Согласно вашим летописям? - безошибочно определив слабое место моей тирады, поинтересовался княжич, с любопытством естествоиспытателя крутя в пальцах прядь моих волос.
   - Я не чувствую ничего подобного,- я беспомощно пожала плечами, - точнее я понимаю, что не могу противиться четко сформулированным приказам и просьбам, высказанным вами, но я ощущаю себя... собой. Я могу думать, чувствовать, могу разговаривать с вами практически на равных, до тех пор, пока вы этого хотите.
   - Пока для меня неясным остается лишь один момент. - Его казалось совсем не заинтересовало известие о внезапно приобретенной невольнице, - насколько я могу судить, вы не относитесь к тем представителям человеческого рода, что слепо подчиняются воле судьбы. Так почему вы же вы не сделали ничего, чтобы избежать ситуация, в которой мы оказались сейчас?
   Мы?! Он сказал мы? Не позволяя, внезапно вспыхнувшей надежде разгореться до состояния полноценного костра, я медленно проговорила, тщательно подбирая слова.
   - И вам и мне прекрасно известно в качестве кого я прибыла сюда. Я покинула свой дом и семью дабы защитить их и мой народ. Да, в тот момент, когда я принимала это решение, я еще не знала, что меня ждет не просто династический брак, а куда менее приятные для меня взаимоотношения. Однако, мой уважаемый отец, не оставил мне выбора. Заклинание безмолвия, которое он наложил на меня, не позволяло мне делиться с кем-либо истинным значением обряда до его свершения. Сама же я снять его не могла - моя родовая магия пробудится лишь в конце этого года.
   - Вы знаете, для чего ему это понадобилось?
   - Нет, - я медленно качнула головой, - у меня нет точного ответа на этот вопрос. Так, пара версий, не подкрепленных ничем кроме пустых размышлений, пусть и не лишённых некоторой логики.
   - И связаны они с Его юным Высочеством принцем Диамином, не так ли?
   - Вы очень догадливы, господин мой, - я не сдержала улыбки, понимая, что мои мысли скорее всего полностью совпали с размышлениями мужа.
   А ведь мы вполне могли бы найти общий язык, с тоской поняла я, жаль, что этому не суждено сбыться.
   - Как и вы, милая Рикайо, как и вы... Если вы не возражаете, я хотел бы задать вам еще один вопрос.
   - Вы еще не поняли? Я не могу возражать вам, господин мой, - проговорила я, не глядя на него.
   - Мой вопрос будет связан именно с этим вне всяких сомнений удручающим вас обстоятельством. Вы сказали, что не чувствуете себя столь... безвольной, как те, кто ранее подвергался подобному обряду. Есть ли у вас предположения, которые могли бы прояснить эту странность?
   - Как ни странно, есть. - Я провела рукой по непривычно коротким волосам - неровные пряди спадали лишь до уровня груди, - вы не южанин, господин мой, и вам был незнаком обряд, поэтому вы оставили мои волосы намного более длинными, чем следовало. Насколько я помню, все те, кто проводил обряд ранее, стригли волосы своих жен гораздо короче. Но я не уверена, что некоторая свобода, дарованная мне, связана именно с этим обстоятельством.
   - Насколько я могу судить, эта версия вполне жизнеспособна. Все древние магические обряды завязаны на определенном символизме. В данном случае, видимо, проведена аналогия между свободой и волей женщины и ее волосами. Соответственно, если она лишается другого, пропадает и другое.
   - А так как по своему незнанию, вы, господин мой, оставили мои волосы недостаточно короткими, я смогла сохранить некоторую часть внутренней свободы. - Подхватила я мысль Яромира.
   - Я не могу сказать, что жалею об этом, - отбрасывая со лба светлую челку, спокойно сообщил мне муж. - Так гораздо... интереснее.
   - А вы любите все интересное?
   - Как и все мы.
   - И как вы намерены распорядиться столь... интересным случаем? - не без опасения поинтересовалась я, старательно придавая собственному лицу нейтральное выражение.
   - Понятия не имею. Но я обязательно что-нибудь придумаю, - пообещал княжич, и пока потерявшая дар речи я пыталась собраться с мыслями и достойно ответить на это в высшей степени возмутительное заявление, продолжил, - а сейчас вам необходимо поспать. Вы слишком устали и не в состоянии продолжать беседу. - С этими словами, мой муж легко встал с кровати, на краю которой успел устроиться во время разговора и, не оглядываясь, вышел из комнаты.
   Я проводила его облегченным вздохом, который, судя по донесшемуся до меня легкому смешку, не остался без внимания.
   Ну, пока все складывается относительно неплохо, оптимистично заключила я.
   Так пугающий меня Ссои, Раш оказался гораздо менее страшным - хотя и куда более болезненным - мероприятием, чем я предполагала, супружеского долго прямо сейчас с меняя взимать не торопились, а муж оказался вполне терпимым молодым человеком, хотя и отличался некоторыми странностями.
   Я слегка поежилась, припомнив равнодушный взгляд и заставшее лицо княжича, по которым невозможно было догадаться о его истинных мыслях и чувствах. Железный самоконтроль и полное подчинение собственных эмоций, с легкой завистью поняла я, осознавая, что мне до подобных вершин в непростой науке сокрытия собственного состояния никогда не подняться.
   За все то время, что мы провели вместе, не было ни единого мгновения, когда Яромир обнаружил бы свои настоящие чувства. Он с одинаковым спокойствием женился на незнакомке и принял известие об обряде Ссои, Раш, почти не выказав своего отношения к произошедшему.
   Но, как ни странно, меня это не пугало. Я понимала, что такое поведение в столь молодом возрасте - насколько я знала, княжич несколько месяцев назад отпраздновал собственное двадцати двухлетие - по меньшей мере странно. Что оно, скорее всего свидетельствует о предпочтении конкретным человеком разума чувствам. Осознавала, что скорее всего при решении моей судьбы он будет руководствоваться именно мыслями рационалистического толка без всяких скидок на жалость, но... Это меня лишь успокаивало. Так как означало не в последнюю очередь и то, что мой супруг слишком рационален для того, чтобы просто наслаждаться своей - пусть и не совсем полной - властью надо мной.
   К тому же отбросив в сторону полнейшую непредсказуемость, связанную с эмоциями Яромира, я могла приблизительно понять ход его мыслей.
   Этот факт дарил так нужное мне ощущение собственной власти хоть над чем-то! Мне необходимы были подобные мысли. Они позволяли продолжать верить и надеяться вопреки всему. Пусть не в счастливую семейную жизнь - не настолько я была наивна - но хотя бы в относительно неплохое будущее.
   Вот только, несмотря ни на что, в глубине души продолжала жить тоска по Лику, моей солнечной любви. Вот уж кто совсем не умел скрывать свои чувства.
   Лик... моя темноглазое наслаждение, когда же мысли о тебе перестанут принять такую жгучую боль? И перестанут ли вообще?
   - Я вижу вы не последовали моему совету, - бесцеремонно выдернул меня из засасывающей тоски по прошлому холодный голос княжича.
   - Прощу простить меня, мой господин, - я виновато склонила голову, лихорадочно пытаясь понять, зачем он вернулся. Не за тем же в самом деле, чтобы проверить сплю ли я.
   - Почему-то я совсем не верю в ваше раскаяние, дорогая супруга.
   - Мой господин, вы ошибаетесь - живо возразила я, удобнее устраиваясь на мягких подушках.
   - И это вы называете полным подчинением моей воле?
   - Я не смею противиться лишь вашим приказам, - я не понимала, что со мной происходит, однако не могла прекратить этот странный разговор. - А вы хотели бы полного подчинения?
   - Я уже сказал, что нет. А свои решения я не меняю. Запомните это, дорогая супруга.
   - Я непременно последую вашему совету.
   - А вы упрямы. Это хорошо.
   - Почему?
   - И любопытны. Что ж, раз вы не хотите спать, то быть может, желаете разделить со мной праздничный ужин? Отметим наше бракосочетание. - Внезапно предложил муж.
   - Почему бы и нет? - прислушавшись к себе и, осознав, что вызванные обрядом усталость и мышечная боль, почти прошли, согласилась я.
   - Тогда идемте, - Яромир помог мне подняться с постели и повел к уже знакомому столу, - надеюсь больше у вас нет никаких просьб? Признаться, я не уверен в своей способности перенести подобное без последствий второй раз за день.
   - Больше никаких, - преувеличенно серьезно ответила я, осторожно присаживаясь на стул.
   - Вина? - галантно предложил супруг.
   - Пожалуй, воздержусь, - подумав, отказалась я.
   - Тогда сок. Как вы относитесь к апельсиновому?
   - Исключительно положительно.
   - За нас, - наполнив мой бокал соком и отсалютовав мне своим с вином, решил княжич.
   - За нас, - тихо повторила я.
   - Хотите что-нибудь спросить? - заметив мои несмелые взгляды, поинтересовался муж спустя некоторое время, заполненное лишь едва слышным стуком приборов.
   - Если можно, - я прикоснулась к губам льняной салфеткой.
   - Можно. Но не обещаю, что отвечу.
   - Благодарю. Вы ведь лечили меня? Снимали боль после обряда?
   - Да. Это все, что вы хотели узнать?
   - Нет, не все. Я хотела спросить, как вам удалось это сделать. Ведь вы, - я запнулась, схватила бокал и сделала нервный глоток, не в силах продолжить.
   - Некромант, вы хотели сказать? - с насмешливым интересом наблюдая за моими действиями, пришел на помощь племянник Князя.
   - Да, именно это я и хотела сказать, - подтвердила я, слегка задетая его тоном. Все же от природы я, как и все южане, довольно эмоциональна, а события последних дней почти полностью разрушили мой самоконтроль, оставив лишь то, что было дано мне природой.
   - Не стоит обижаться. Насколько я знаю, на Юге представителей школы смерти не жалуют. Поэтому нет ничего странного в вашем несколько пристрастном отношении. Но вообще-то некроманты властвуют как над смертью, так и над жизнью. Мы убиваем и подчиняем своей воле мертвые тела и души, но вместе с тем мы являемся лучшими целителями из известных человечеству. Да и создаем новое мы не так уж плохо, иначе где вы думаете я взял это? - наклонившись ко мне, молодой человек легко коснулся розы в моих волосах, которая каким-то чудом продолжала держаться в них.
   - Спасибо за ответ, - я слегка нервно улыбнулась, и поспешно отвернула голову, вызвав понимающую улыбку. - Простите...
   - Ничего страшного, Рикайо, вы еще успеете привыкнуть к моим прикосновениям. - Почему-то несмотря на подчеркнуто спокойное выражение лица и глаз княжича я четко понимала, что в глубине души он от души забавляется моей растерянностью и испугом. - но не сегодня, - успокоил меня он.
   - Простите, - повторила я, не понимая толком за что сама извиняясь. - И спасибо.
   - Не за что, Рикайо, абсолютно не за что. Вы еще не устали от моего общества?
   - Нет.
   - Тогда обсудим условия нашего дальнейшего существования?
   - Конечно, мой господин.
   - Сегодняшнюю ночь я в любом случае должен провести рядом с вами, однако уже завтра мы будем более свободны в своем выборе. Как я уже сказал, вы можете поселиться в моем городском доме, видеть вам меня все же придется, но далеко не так часто, как если бы вы продолжали жить в наших покоях в Тереме. Вы не обязаны отвечать немедленно, я вполне могу подождать до, скажем, завтрашнего вечера. Вас устраивает этот срок? - я кивнула, - тогда перейдем к следующему вопросу. Что делать с нашей, мягко говоря, необычной связью я еще не решил. Не скрою, мне на ум пришло несколько вариантов, однако боюсь, что для их успешного исполнения, ваша воля подавлена недостаточно сильно.
   Я с силой сжала тонкую ножку бокала, из которого намеревалась отпить. Ну он хотя бы честен со мной.
   - Следовательно, придется подобрать нечто другое, по возможности устраивающее как вас, так и меня. К сожалению, дело осложняется еще и тем, что мы практически не знаем друг друга. - Как ни в чем не бывало продолжил княжич, словно невзначай касаясь изящными бледными пальцами края свадебного браслета. - Пожалуй, сделаем так. И мне и вам несомненно требуется некоторое время для того чтобы привыкнуть к своему новому статусу, и я думаю, что мы вполне можем себе это позволить. Как вы смотрите на то, чтобы просто подождать?
   - Просто... подождать? - неверяще переспросила я.
   - Просто подождать, - спокойно кивнул мой собеседник. Я уверен, что вам необходимо некоторое время для того, чтобы прийти в себя и обдумать свое нынешнее положение.
   - Вы правы, - осторожно ставя бокал на стол, согласилась я.
   - Вот и хорошо. Я рад, что мы так быстро достигли согласия. Вы хорошо себя чувствуете?
   - Спасибо, да, - я легко улыбнулась заботливо-безразличному тону вопроса.
   - Тогда можете идти отдыхать.
   - А вы?
   - Я переночую в соседней спальне. Спокойной ночи, Рикайо, - чуть более настойчиво проговорил муж, и я поняла, что разговор окончен. Осторожно поднявшись и убедившись в том, что могу стоять без посторонней помощи, я низко поклонилась мужу и медленно двинулась в сторону спальни, в которой отлеживалась после обряда.
  Глава 6
   - Лик... - имя прозвучало коротким выдохом, - Лик!
   - Ну здравствуй, принцесса, - на его лице сияла широкая улыбка, а в карих глазах привычно светилась нежная теплота.
   - Это ведь ты, правда ты?!
   - А ты ждала кого-то другого? - от теплой насмешки в родном голосе захотелось рассмеяться.
   - Нет! Нет. - Я почему-то не смогла продолжить, просто замолчала, всеми силами пытаясь прогнать поселившееся где-то внутри странное ощущение неправильности, не дающее расслабиться и просто наслаждаться мгновениями рядом с любимым человеком.
   - Кайо, что-то не так? - он осторожно коснулся моих сжатых в кулаки пальцев и нежно погладил напряженные кисти.
   - Не знаю. - Я прикрыла глаза, наслаждаясь желанным прикосновением, и попыталась выразить словами то, что не давало покоя, - все хорошо, просто...
   - Просто все не так, верно? - любимый голос, так внезапно угадавший мои мысли, звучал все так же мягко, однако теперь под этой мягкостью в нем отчётливо слышались непривычные, странно зловещие, почти издевательские нотки.
   Но разве Лик - мой солнечный мальчик - может говорить так?!
   И почему я не могу открыть глаза? Почему не могу пошевелиться, завороженная становящимся все более яростным голосом и контрастирующими с ними нежными прикосновениями?
   - Все уже не так, любимая. И мы не можем быть вместе. А знаешь почему? Почему так случилось? Ты ведь знаешь, принцесса. Ты все знаешь! - голос внезапно опустился до шепота, а его губы оказались совсем рядом с моим ухом. - Не можешь не понимать, -прочертили обжигающую черту на моей щеке, оставляя за собой пылающий след. - Ну же, принцесса! Ответь мне. - Скользнули на подбородок и спустились вниз, терзая ставшую невероятно чувствительной шею.
   Я судорожно сглотнула, пытаясь прийти в себя и понять, что же Лик пытается узнать? И если пытается, то зачем... делает это, отвлекая и выбивая из моей головы даже то небольшое количество мыслей, что способно появиться в ней в такой момент?
   В отличие от головы мое тело, казалось прекрасно знало, что ему следует делать: оно послушно изгибалось и запрокидывало голову, таяло от неспешных поцелуев и явно жаждало оказаться как можно ближе к тому, кто дарил ему эти потрясающие ощущения.
   - Теперь ты понимаешь? - он медленно отстранился, и осторожно погладил мою щеку. - Понимаешь, от чего отказалась?
   Я недоуменно распахнула глаза, пытаясь понять, что он имеет виду. Однако подкашивающиеся ноги, бьющееся где-то в горле сердце и горящие щеки мало способствовали эффективному мыслительному процессу.
   - Что, - выдавить короткое слово удалось с трудом, горло пересохло и отказывалась выдавать какие бы то ни было членораздельные звуки. - Что? - вторая попытка оказалась ненамного успешнее первой.
   - Что я имею в виду? - догадался Лик, улыбаясь.
   Я слабо кивнула, изо всех сил стараясь понять, что происходит. Попыталась сосредоточиться на окружающей нас обстановке, надеясь, что это поможет мне понять хоть что-нибудь, но с удивлением поняла, что в окружающем нас, казалось бы, неплотном полумраке не могу разглядеть ничего, кроме фигуры замершего рядом со мной молодого человека. А еще осознала, что абсолютно и окончательно запуталась.
   - А ты все еще не поняла? Забавно, - тоном ученого, исследующего неизвестную миру аномалию, вдруг произнес Лик. - Я думал ты умнее.
   Холодное пренебрежение в голосе, совершенно ему несвойственное вызвало волну неверия-изумления, подобно цунами пронёсшуюся по моему телу и разом вернувшую мне способность здраво мыслить.
   Мама.
   Лик.
   Отец.
   Свадьба
   Яромир.
   Ссои,Раш.
   Воспоминания о произошедшем за последние два месяц вернулись разом, беспорядочным бурным потоком заливая мою голову, смешиваясь и лишая меня малейшей возможности разделить их и проанализировать свое отношение к происходящему в данный момент.
   - О, я вижу моя принцесса пришла в себя. Что ж я рад, - тот, кто стоял рядом со мной не замедлил прокомментировать вернувшееся ко мне здравомыслие. - Теперь ты все понимаешь не так ли? А раз так, то, - он насмешливо улыбнулся и, резко приблизившись, коснулся моих губ коротким собственнически-пренебрежительным поцелуем, - пора вставать, милая.
   Я не успела сказать и слова, перед глазами внезапно потемнело, а сама я провалилась в липкую темноту, окутавшую тело подобно пуховому одеялу. Она мягким пухом забивалась в рот и нос, не позволяя дышать, и стягивала руки и ноги, затрудняя движения. Я с силой задвигала руками, пытаясь вырваться, а в следующее мгновение осознала, что лежу в кровати, укутавшись одеялом с головой.
   Резким раздраженным движением отбросила постельную принадлежность прочь и, свернувшись клубком, прикрыла глаза.
   К сожалению, картины только что привидевшегося сна - кошмара? - не желали так просто покидать меня.
   Под сомкнутыми веками то и дело представало лицо Лика, а в ушах слышался его ядовитый шепот.
   Я отчетливо понимала, что сам Лик никоим образом не причастен к этому сну - магия сноходцев никогда не являлась даром южан - просто мое подсознание выбрало именно его, чтобы в очередной раз продемонстрировать мне во всей красе ту ситуацию, в которую я угодила.
   И контраст между настоящим Ликом и тем жестоким незнакомцем, который таким вот интересным образом упрекал меня за предательство, лишь еще сильнее подчеркивал не то, что чувствует ко мне сейчас настоящий Лик, но то, что ощущаю по отношению к себе я сама.
   Лик никогда не вел себя так. Ему не свойственно ничто из того, что продемонстрировало мне сегодня мое собственное подсознание. Лик - импульсивный и непосредственный, как и все южане, мог накричать на меня, мог облить презрением, развернуться и навсегда уйти из моей жизни - как он и поступил наяву. Но он бы никогда не стал вести себя так. Притворяясь что все в порядке, даря мне ощущение счастья, убеждая, что все в порядке, а затем бросая в ужасную реальность.
   Реальность, в которой я предала его. Как ни посмотри, как ни оправдывай мой поступок, но я предала его. Да, я подарила жизнь ему и множеству моих соотечественников, но это не снимает с меня вины. Как и то, что в сложившейся на тот момент ситуации просто не было иного - правильного - выхода.
   Сейчас осознание того, что по моей вине сейчас мучается другой, близкий мне человек, заставляло ненавидеть себя. Себя! Не Великого Князя и не собственного мужа, а саму себя. Слабую девчонку, посчитавшую себя умнее и удачливее других, не имея на то особых оснований. Ну и, конечно, отца. За то, что фактически приказал стать рабыней чужого мужчины, за то, что сделал наследницей, сломав сначала меня прошлую, маленькую мечтательную девочку, а после обретения истинного наследника и ту, что пришла ей на смену - отстранённую и холодно-разумную наследницу.
   Я понимала, что постепенно скатываюсь в пучину самоуничижения и разрушающий ненависти, но ничего не могла поделать. В те минуты я ненавидела и его и себя! Настолько сильно, что было почти физически плохо. Тоскливо и тошно.
   Но даже эта ненависть не приносила облегчения - и это отчетливо проиллюстрировал сегодняшний сон. В очередной раз напомнив мне о том, что я сделала. Предала.
   И вроде бы все просто - с одной стороны жизнь целого государства, а с другой счастье двух человек. Все очевидно, не так ли? Парадигма меньшего зла. Разве может наше счастье быть хотя бы отдаленно сопоставимо с будущим целой страны? Естественно, нет! И я сделала то, что должна была. Исполнила свой долг принцессы, руководствуясь логикой, расчетом и благом своей страны.
   Но одновременно с этим я разбила счастье того, кто бы мне так невероятно дорог. Ну зачем, зачем я полюбила его? Зачем искала с ним тайных встреч? Зачем?! Зачем я дарила ему надежду на то, что рано или поздно смогу убедить отца дать нам разрешение на свадьбу?
   О, я придумала десятки почти беспроигрышных вариантов. К сожалению, все они требовали, как минимум нескольких десятков сложных ходов и нескольких лет времени для своего успешного завершения. К трем из них я даже начала подготовку, но почему-то не предусмотрела того, что произошло. Почему? Почему я даже не подумала о таком вроде бы очевидном варианте как заключение династического брака с представителем правящего рода иного государства? Как я могла быть столь беспечна?
   Да, конечно, я понимала, что отец никогда не пойдёт на создание родственных отношений между Югом и Западом или между Югом и Востоком, Север сам не приемлет иностранок в своем правящем доме, а другие государства не являются достаточно могущественными для того, чтобы породниться с одной из Великих Империй. Кроме того, еще несколько неделю назад меня защищал мой статус наследницы, пусть и не официальной.
   Моя логика была вроде бы безупречной. Но разве наставники не говорили мне, что я должна учитывать любой, даже самый невероятный вариант развития события? Я же предпочла проигнорировать их советы, считая, что гораздо лучше разбираюсь в происходящем.
   Что это было? Неоправданное высокомерие или юношеская беспечность? А может, и то и другое вместе? Как бы то ни было, это что-то стоило мне многого. Мне и Лику.
   Мы стали необходимыми жертвами.
   Но если я сделала свой выбор более-менее осознанно, то Лик никогда бы не пошел на подобное добровольно. И в этой ситуации бессмысленно обвинять кого-то кроме себя. В том, что произошло с нами, с ним, виновата я одна. Если бы я только сумела удержать его на расстоянии, если бы сумела оставаться равнодушной хотя бы внешне! Возможно, сейчас мне бы было легче. И мою душу не разъедало дикое чувство вины.
   Говорят, что нельзя жалеть о прошлом, что нужно жить будущим, но что ждет меня там, в будущем?
   Меня предал отец, которому я безгранично доверяла. Я связана древним обрядом с человеком, который пусть и не наводит на меня жуть, но определенно таит в себе какую-то тайну. И хорошо, если одну. Ах да, он также является некромантом и моим мужем и рано или поздно, но нам обязательно придется сделать наш брак истинным.
   Интересно, что помешало княжичу Яромиру разделить со мной ложе в брачную ночь? Благородство? Нежелание пугать? Или что-то еще, непонятное мне?
   Как бы там ни было для меня это оказалось большой удачей.
   Тогда - как, впрочем, и сейчас - я была точно не готова делить постель с могущественным некромантом, обладающим надо мной более чем реальной властью. Хотя о том, что происходит между мужчиной и женщиной после свадьбы мне известно более чем достаточно. Всестороннее образование не обошло и этот аспект отношений. Вот только знакома с ним я была исключительно теоретически - да я с Ликом даже ни разу не целовалась! - все же невинность принцесс во всем времена ценилась едва ли не более самих венценосных особ. Это знание, как и множество других, я намертво усвоила во время обучения. И полностью соглашалась с тем, что физический аспект отношений между мужчиной и женщиной возможен лишь после свадьбы.
   Я нервно передернула плечами, не желая задумываться о своем неизбежном 'сближении' с княжичем. А вот не буду волноваться раньше времени. И о том, как боюсь любых его прикосновений уже сейчас я думать тоже не буду. Не буду!
   Как и о том, что происходило между мной и 'Ликом' во сне, о том, что взволновало какую-то часть меня настолько, что даже сейчас, стоило слегка сосредоточиться на воспоминаниях, щеки полыхали огнем, а сердце ускорило ритм...
   Еще и обряд. Яромир обещал разобраться с ним, но... Готова ли я слепо подчиняться его решениям? Особенно теперь, когда я знаю, что он подействовал намного слабее задуманного. А если нет, то что мне делать?
   Как жить дальше? Плести интриги, постепенно завоевывая власть? Но зачем? Какой в этом смысл? Да и не думаю, что у меня получиться обмануть кого бы то ни было в княжеской семье, за исключением, быть может, Зоряны. Но что-то мне подсказывает, что дочь Великого Князя не может быть настолько проста как кажется на первый взгляд. А значит, неудача ждет меня и там.
   Я вздохнула и, приподнявшись на кровати, протянула руку к стоящему на столике рядом с кроватью стакану с водой. Сделала большой глоток и рассеянно пробежала взглядом по своей спальне. Мои новые покои были оформлены исключительно в северном стиле, так же, как и все остальные комнаты в городском доме княжича Ярослава.
   Да, я все-таки приняла его предложение поселиться за пределами Терема. И не столько потому что таким образом существенно сокращается время, проводимое в обществе мужа, сколько потому что сейчас я просто не готова играть роль полноценной супруги племянника Великого князя.
   Я отчетливо понимаю, что несмотря на всю внешнюю демократичность высших кругов Севера я должна соответствовать статусу мужа и своему собственному, однако чувствую, что сейчас не могу этого сделать.
   Да, я осознаю, что подобная нерешительность отдает слабостью, а где-то даже трусостью, но сейчас меня это не останавливает. Мне нужно время. Да и княжичу Яромиру, я думаю, также необходимо привыкнуть к факту наличия у него жены. Так что я не собираюсь форсировать события, тем более, что времени впереди у меня предостаточно.
   Вот только... впереди меня ждет лишь все та же неизвестность. И, как бы я ни оттягивала этот момент, но рано или поздно, мне придется сделать шаг вперед. Придется окончательно оставить за спиной прошлое и просто жить. Жить, наплевав на то, что являюсь нелюбимой женой нелюбимого мужа, жить, не обращая внимание на неудовольствие северных вельмож, коего наверняка будет немало, жить, каждый день чувствуя свою чуждость здешнему укладу жизни. Жить и бороться! И, может, назло всем и вся, попытаться стать если и не счастливой, то хотя бы не откровенно несчастной?
   И хотя бы ненадолго избавиться ото всех этих псевдоразумных мыслей. Попытаться хотя бы час просто пожить для себя. Не думая. Не рассчитывая. Не боясь. Не ненавидя и не сожалея.
   Забыть об отце, который - я точно знаю - безумно любил мать, сестер и брата, фактически убившего ее, но вся боль которого почему-то вылилась на меня. И я не хочу знать почему, не хочу об этом думать, но продолжаю придумывать веские причины, по которым он мог бы обречь меня на такую жизнь.
   Я предала того, кого любила, а тот, кто как я, думала любил тебя, предал меня.
   Круговорот предательств в политике могущественного государства.
   Смешно. И больно. Непонятно и нелогично. Просто неправильно.
   Но мир не изменить, по крайней мере, мне.
   Так значит, плыть по течению? Или бороться?
   Что же тебе делать, принцесса?
   Я тряхнула головой, распущенные и непривычно короткие волосы скользнули по плечам. С силой проведя рукой по лицу, словно пытаясь избавиться ото всех мыслей разом, я спустила ноги на пол, с удовольствием ощущая, как обнажённые ступни зарываются в мягкий ворс расстеленной у самой кровати шкуры неизвестного мне животного.
   По губам непроизвольно скользнула улыбка, все-таки в жизни есть место и приятным мелочам. Жаль только, что они как правило не перевешивают всех тех масштабных гадостей, на которые она горазда.
   Но почему-то эта именно мелочь сумела вывести меня из того меланхолично-мрачного настроения, в котором я изволила пребывать с самого момента пробуждения.
   Продолжая улыбаться, я встала с кровати и, наступая исключительно на многочисленные шкуры в довольно хаотичном порядке покрывающую деревянный пол, добралась до окна. Отдернув прозрачную занавесь, я, порадовалась тому, что слуги уже успели отворить открывающуюся исключительно снаружи ставни, и рассеянно коснулась рукой гладких лепестков почти сияющей в неярком свете восходящего солнца розы, которую, подчиняясь наитию, забрала из Терема и поставила в раздобытую Вирой изящную вазу светло-голубого стекла.
   Несмотря на то, что солнце едва коснулась краем неба, город кипел жизнью. По вымощенной брусчаткой улице, на которую и выходило мое окно, пробегали босоногие мальчишки, предлагая желающим свежие сплетни и услуги разносчиков, возле домов, отгороженных друг от друга деревянными заборами суетились слуги, кое-где фыркали лошади, а луковидные купола многочисленных церквушек и церквей блестели в свете поднимающегося солнца.
   Лёгкий порыв ветра взметнул вывешенное во дворе расположенного на другой стороне улицы дома свежевыстиранное белье и полная женщина с покрытыми ярким платком волосами, бросилась собирать упавшие на траву вещи.
   Я рассеянно улыбнулась, глядя как она, что-то сердито приговаривая, вручает растерянному подростку в серой рубахе гору одежды, мгновенно перекрывшую ему обзор и куда-то отсылает, сердито взмахивая руками. Спотыкаясь на каждом шагу, он медленно отправился в указанном направлении. Что ж, надеюсь, путь его увенчается успехом.
   Я еще немного полюбовалась на просыпающийся город, который, надо признать, был довольно красив, хотя и на свой, непривычный для меня манер. В нем не было ни огромных каменных зданий, поражающих роскошью отделки и мастерством резчиков по камню, ни просторных площадей, украшенных фонтанами и статуями, ни величественных зданий театров и академий. На пологих холмах, соединенных между собой перекинутыми через разделяющую их реку многочисленными мостами и мостиками, расположились деревянные аккуратные домики, каждый из которых был окружен подворьем, широкие улицы и узкие улочки причудливо извивались, опоясывая холмы и создавая несколько жилых уровней - от высоты этих самых уровней зависел статус проживающих, чем выше располагался дом, тем богаче и знатнее был его хозяин. Нетрудно догадаться, что на вершине Западного холма располагался непосредственно княжеский Терем - величественное деревянное зданий в три этажа вышиной, украшенное изящной резьбой и сдержанной росписью.
   Дом моего мужа, кстати, располагался всего лишь двумя уровнями ниже, что, впрочем, было совсем неудивительно.
   Поправив занавесь, я отошла от окна и в который раз оглядела свою новую - теперь уже не временную комнату. Не очень большая, вмещающая в себя по-северному высокую кровать, прикроватный столик, пару массивных кресел, расположенных у камина и небольшой обеденный столик, очень светлая и какая-то по-домашнему уютная, она очаровала меня с первого взгляда.
   Как оказалось, встала я очень рано. До прихода Виры оставалось еще более часа, а ждать ее в наряде для сна совершенно не хотелось. Что ж, не думаю, что не сумею собраться самостоятельно.
   Я споро умылась и облачилась в домашний наряд, состоящий из легкого приталенного платья, собрала волосы в простую косу, которую здесь, как выяснилось носят даже княгини, и замерла, задумчиво перебирая в пальцах ее кончик и бездумно глядя на светлые пряди, резко контрастирующие с основной массой иссиня черных волос. Выглядело со стороны это, конечно, более чем странно, однако одна единственная фраза - родовая традиция - как ножом отрезала любые вопросы и предположения.
   Тряхнув головой, я отбросила косу назад, не желая лишний раз видеть свидетельство свой неволи. Покинув гардеробную, вернулась в комнату и взяв недочитанную накануне книги, удобно устроилась в кресле, намереваясь на некоторое время исчезнуть из этого мира.
   К сожалению, 'Нравы и обычаи северных племен' отнюдь не поражали воображение живостью сюжета, однако несли в себе достаточное количество необходимой мне информации, позволяя лучше понять означенные в заглавии нравы и обычаи северян. К моему прискорбию жители Княжества жили более чем обособленно и, если между остальными государствами существовали достаточно развитые торговые и дипломатические отношения, несмотря на всю ту враждебность, которая существовала между ними, казалось, со времен основания, то северяне предпочитали 'вариться в собственном соку', если можно так выразиться. Нет, они пускали иноземных купцов на свою территорию (не слишком, впрочем, глубоко, оборудовав на западной границе целую группу поселений, предназначенных специально для торговли, преступать границы которых жителям иных государств строго запрещалось). Да и само княжество насколько я знаю, активно экспортировало редчайшие драгоценные камни, пушнину, древесину и некоторые виды рыбы и мяса, а вот в импортированных товарах практически не нуждалась, предпочитая, практическим полное самообеспечение.
   Интересно, чем их так привлекает подобный замкнутый образ жизни? И доброволен ли он? Может, Князь целенаправленно проводит подобную политику, запрещая ввоз иностранных товаров?
   К сожалению, несмотря на то, что я получила более чем неплохое образование, а за последнее время и вовсе усвоила всю информацию о Севере, которой располагали Пределы, о Княжестве мне было известно прискорбно мало. Да и как могли мы похвастаться обилием информации о северянах, если, их посол впервые появился в нашем дворце лишь затем, чтобы передать отцу предложение о нашей с Яромиром свадьбе, после чего благополучно ее покинул, оставив частью неподписанными торговые договоры, послужившие официальным предлогом его визита.
   Стоп. Вот оно. Еще одна странность, внезапно мною осознанная. Я азартно прищурилась - Князь отправил своего подданного в пределы, чтобы тот передал отцу матримониальное предложение, но позаботился о том, чтобы о цели его визита стало известно далеко не сразу. Что же это означает? Не верю, что это было сделано просто так. Великий Князь Святослав определенно преследует свои цели, да и, если подумать, я так и не услышала от отца всех условий состоявшейся сделки.
   Да, мы получили многое, но что отдали взамен? Я, конечно, себя очень люблю, ценю и уважаю, однако не верю в то, что все было затеяно лишь для того, чтобы получить мою персону в правящую семью Северного Княжества.
   Я слабо улыбнулась, понимая, что окружающие меня загадки, появившиеся в моей жизни с того самого дня, как я шагнула в рамку портала, перенесшего меня на другой конец света, множатся с пугающей быстротой. А вот разрешаться они отнюдь не спешат. Впрочем, справедливости ради следует заметить, что я не особенно стремилась их разгадать. Может быть, где-то в глубине души я боюсь того, что они могут открыть?
   Я со вздохом отложила книгу и потянулась, выгибая спину и вытягивая руки над головой.
   - Вы уже проснулись. Прекрасно. Окажите мне честь, разделите со мной завтрак. - Не дожидаясь ответа и, видимо, не считая нужным здороваться, мой муж, так внезапно появившийся на пороге комнаты, коротко кивнул мне, развернулся и удалился так же бесшумно и незаметно, как и вошел.
   Я вскочила с кресла - позабытая книга с негромким стуком упала на пол. Я глупо хлопнула глазами, пытаясь понять не привиделось ли мне явление княжича. Опомнившись, одернула платье, отбросила со лба выбившуюся из свободно заплетенной косы пряди и, придав лицу бесстрастное выражение, отправилась завтракать. Все же в моем положении подобное приглашение, больше напоминающее приказ, игнорировать не стоит. Также как и задумываться о причинах, подвигнувших его на сие действие. Уверена, муж вскоре развеет мое недоумение.
   - Княжна, доброе утро! - немногочисленные слуги и служанки уважительно наклоняли головы, приветствуя меня, и продолжали торопиться по своим, наверняка, важным делам.
   Я с легкой улыбкой и внутренним напряжением кивала им в ответ, все еще не привыкшая к той свободе, с которой держали себя местные. Причем это прослеживалось как среди высших слоев населения, так и среди слуг. Контраст с жестко иерархичным обществом Юга был поразителен и мне, признаться, было непросто перестроиться. Нет, я вовсе не чувствовал себя оскорблённой подобной вольностью со стороны слуг, но, была уверена в том, что моя реакция являлась более, чем нетипичной для истинной южанки. Любой из моих соотечественников, занимающий более-менее высокое положение, не постеснялся бы отхлестать зарвавшихся, по меркам Юга, прислужников по щекам. И не увидел бы в этом ничего особенного. Так, рутинный момент, воспитание отбившейся от рук рабов. А я, во-первых, просто не видела в этом смысла, а, во-вторых, прекрасно понимала, что, оказавшись в месте, так кардинально отличавшемся от Родины, следует соблюдать именно его обычаю и традиции, а не пытаться навязывать свои. Целее будешь.
   Остановившись у закругленной лестницы, ведущей вниз я на мгновение, замерла, зачем-то коснулась рукой резных перил, провела кончиками пальцев по теплому светлому дереву и лишь потом, придерживая подол платья рукой, медленно ступила на ступеньки.
   - Прошу, - Яромир галантно отодвинул массивный стул, и, подождав пока я устроюсь на нем, уселся сам и легким повелительным жестом отослал замерших в ожидании слуг.
   - Приятного аппетита, - он быстро наполнил мою тарелку несколькими видами салатов и порцией омлета с грибами и ветчиной и, не обращая более на меня внимания, слегка удивленную подобной заботой, принялся за насыщение собственного желудка.
   Что ж, теперь я точно знаю, что на Севере не принято совмещать разговоры и еду - здешние жители предпочитают разделять застолье и общение, исключение делается лишь для чаепитий.
   - Благодарю вас, господин мой, - необходимость оставаться с мужем наедине доставляла определённые неудобства - я испытывала странную раздражающую меня смесь опасения, зависти, волнения, ожидания какой бы то ни было гадости и, как бы странно это ни прозвучало, смущения.
   Меня смущало то, как близко он сидел, настолько, что, потянувшись за кусочком хлеба мы вполне могли соприкоснуться руками, смущал взгляд синих глаз, который пусть и не часто, но все же останавливался на моем лице, смущало само его присутствие. И в этом смущении не было ничего от того стеснения, что испытывают наедине с молодым красивым мужчиной юные девушки. Нет, это было то смущение, что испытывает мелкий хищник рядом с крупным. Некая смесь чувства собственной ущербности и страха перед сильнейшим.
   Мне все время казалось, что все мои так тщательно скрываемые за подчеркнуто безмятежным выражением лица и расслабленной позой мысли и чувства для сидящего напротив мужчины являются даже не открытой книгой, а сплошным потоком текста, непрерывной строкой бегущего по моему лбу.
   Вот уж у кого было бы неплохо поучиться так это у него самого! Идеальный контроль над телом. Спокойно-равнодушное лицо, безучастный взгляд, отточенные движения и необходимая доля непринужденности в манерах, как бы призывающая открыться и довериться.
   - Все в порядке?
   - Что? - я растерянно посмотрела на своего сотрапезника и, мысленно досадливо поморщившись, постаралась улыбнуться как можно более искренно.
   - Я спросил, все ли с вами в порядке? Вы уже довольно продолжительное время прожигаете меня взглядом, так что я предположил, что чем-то привлек ваше внимание.
   - Спасибо. Все в порядке. Я просто немного задумалась.
   - Неужели обо мне? - он слегка улыбнулся, покачивая в руке бокал и любуясь мягкими переливами вина в нем.
   - Да, мой господин, - я склонила голову и опустила глаза, пытаясь сосредоточиться и вспомнить все то, чему меня столько лет учили. Но почему-то рядом с этим мужчиной все мои многочисленные знания, как теоретические, так и практические превращались в бесполезный балласт, оставаясь где-то за пределами моего разума. Рядом с ним я превращалась просто в семнадцатилетнюю девчонку, практически полностью ему подчиняющуюся и не знающую, как ей себя вести. Это... раздражало. И вместе с тем заставляло собираться с силами, испытывая странную необходимость быть такой же невозмутимо уверенной в себе и своих силах.
   - Вы уверены?
   - Да, мой господин. - Я выпрямилась, твердо глядя в его глаза, - благодарю за беспокойство, но со мной, действительно все в порядке, - я чуть заметно выделила голосом три последних слова, акцентируя на них внимание.
   Пусть я и фактически превратилась в его рабыню, однако это не значит, что вместе с свободой я потеряла свое чувство собственного достоинство и гордость принцессы!
   - Я рад. Тогда я могу сообщить вам истинный повод своего визита. Как я говорил ранее, я полностью одобряю ваше решение, дорогая супруга, поселиться здесь. И я уверен, что вы не хуже меня знаете все те причины, по которым данный вариант является наиболее оптимальным в данной ситуации. Однако, - княжич сделал небольшой глоток и я, словно завороженная повторила его жест, приложившись к собственному стакану с - я, к сожалению, не учел некоторые обстоятельства, а потому вынужден сообщить вам, что через три дня состоится Малый княжеский прием, посвященный нашей помолвке. Как вы понимаете, мы не можем пропустить сие, безусловно важное мероприятие, а потому должны будем на нем присутствовать. Надеюсь, у вас нет возражений?
   - Нет, мой господин. Но, если вы позволите, я хотела бы задать вам вопрос... - получив милостивый кивок, я медленно проговорила, прикидывая, что понадобится мне для первого в княжестве выхода в свет, - насколько я знаю, подобные торжества требуют присутствия в нарядах родовых цветов, я должна использовать ваши или достаточно будет моих?
   - Первый вариант.
   - Тогда я должна буду сменить гардероб, так как моя собственная одежда не соответствует необходимой цветовой гамме, да и не думаю, что будет уместно эпатировать почтеннейшую публику облачением, подобающим южной принцессе.
   - Едва ли это будет уместно, - несмотря на серьезный тон и равное выражение лица я каким-то шестым чувством поняла, что в глубине души княжич если и не веселится, то уж усмехается точно. - Пригласить портных посетить вас сегодня или у вас уже есть планы?
   - Абсолютно никаких планов, мой господин.
   - Что? Вы даже не попытаетесь расспросить обо мне прислугу? Не потрудились выдумать несколько хитрых планов, позволивших бы вам незаметно получить нужную информацию?
   - Не стоит и пытаться, да? - я чуть заметно прищурилась и изобразила на лице маску разочарования. Притворяться, кстати, почти не пришлось. Нет, я понимала, что шансы на успех ничтожно малы, но они хотя бы были! До сегодняшнего утра. Обидно. Что ж, видимо, подготовку действий в этом направлении придется свернуть.
   - Почему же, знаете, как говорят у нас - попытка не пытка, - сообщив мне эту информацию, а также заверив, что портниха прибудет сразу после обеда, княжич церемонно попрощался и оставил меня в привычном уже одиночестве.
   - Значит, говорите, попытка не пытка... Интересно. - что бы это значило? Да или нет? Запрет или разрешение? Мой муж все-таки очень странный молодой человек, и, похоже, именно он и является ключом к большинству, если ни ко всем, загадкам, что окружают меня в последнее время. И сколько же мне потребуется времени, чтобы разгадать эту головоломку? И будет ли у меня такая возможность? К сожалению, в то мгновение у меня не возникло вполне логичной мысли - а нужно ли мне это?
   Одним глотком допив сок, я подхватила блюдечко с воздушным пирожным, украшенным клубникой и дольками лимона и, предвкушая с каким удовольствием, устроюсь в комнате с книгой, зашагала в направлении лестницы.
   - Ваше Высочество! - уже прибывшая Вира встречала меня на пороге. К моему удивлению, она никогда не оставалась ночевать в доме, каждый раз предпочитая покидать его затемно и приходить снова ранним утром.
   - Здравствуй, - я улыбнулась растерянной девушке.
   - Ваше Высочество, почему вы не дождались меня? Я же ваша личная горничная. Собирать вас и помогать во всем, в чем понадобится - моя обязанность.
   - Все в порядке, Вира, я рано проснулась и, как выяснилось, сделала это очень кстати.
   - Вы про визит княжича?
   - Да, - я устроилась в кресле и попыталась пристроить блюдце на его подлокотник - к сожалению, он не был приспособлен под подобные нужды и мне никак не удавалось пристроить блюдце так, чтобы оно держалось без посторонней помощи.
   - Ваше высочество, ну что же вы, - Вира в несколько шагов преодолела разделяющее нас расстояние, подхватила норовящее упасть лакомство и придвинула к креслу столик. - Так-то лучше, - удовлетворенно разглядывая натюрморт, проговорила она, - сейчас еще чай принесу, какой вы хотите?
   - Пожалуй, фруктовый, - сделала я свой выбор, пытаясь не вставая дотянуться до лежащей на полу книги. К моему несчастью, кресло было довольно высоким, и мои пальцы лишь бесполезно скользили по гладкому корешку книги.
   - Ваше Высочество, вы как дитя! - всплеснула руками горничная, проворно поднимая книгу и неодобрительно поглядывая на мое тонкое платье. - И замерзли ж наверняка. Сейчас, сейчас, - на миг скрывшись в гардеробной, она вернулась, неся в руках теплый плед потрясающего персикового оттенка. Укутав несопротивляющуюся меня, горничная отправилась за чаем, а, вернувшись и вручив мне кружку с дымящимся напитком, распространяющим пьянящий фруктовый аромат, принялась хлопотать у камина.
   Я с наслаждением отхлебнула обжигающий напиток и откусила кусочек пирожного, с восторгом ощущая, как во рту причудливо смешиваются вкусы лимона и клубники, дополняемые тончайшими оттенками фруктового чая.
   Отставив наполовину опустевшую кружку, я взялась за книгу.
   Было очень уютно сидеть вот так с книгой в руках, чувствуя на плечах тепло и мягкость пледа, время от времени отпивая глоток потрясающе вкусного чая, краем уха слыша уютное потрескивание поленьев в камине и ощущая тонкий смолистый аромат.
   Устроившаяся в соседнем кресле Вира что-то записывала в тонкую тетрадь, время от времени хмуря широкие брови, и ничуть не мешала мне наслаждаться моментом.
   Я мечтательно улыбнулась, на мгновение оторвавшись от книги и рассеянно скользя взглядом по комнате, которая с каждым прожитым днем нравилась мне все больше и больше.
   А снизошедшее на меня умиротворение не позволяло задумываться о каких бы то ни было серьезных вещах, окутывая дымкой расслабленности и даря почти забытое за последние месяцы ощущение спокойствия.
  Глава 7
   Легкий стук оторвал меня от чтения, а Виру от изучения загадочной тетради. Подняв головы, мы переглянулись, не понимая, кто и зачем мог потревожить меня - до прихода портнихи оставалось еще достаточно времени, а больше я вроде бы никому сегодня не могла понадобиться - и, северянка, отложив исписанные мелким почерком листы, неспешно направилась к двери.
   - Лина? - увидев на пороге одетую в форменное светло-голубое платье служанку, вроде бы одну из тех, что отвечали за уборку гостиных, удивилась моя горничная, - что случилось?
   - Ваше Высочество, - девушка почтительно склонила голову, -госпожа Вира. Ее Княжеское Высочество изволили навестить Их княжеские Высочества Мирослав и Владислав.
   С большим трудом удержав на лице ровное выражение я, изо всех сил пытаясь понять, зачем бы младшим княжичам желать общения со мной, учитывая, что до этого мы виделись всего раз, поблагодарила девушку и, сообщив, что скоро спущусь, отдала приказ накрыть чайный стол в малой столовой, той самой, где совсем недавно завтракала с мужем.
   - Вира, подай, пожалуйста, мне синее платье и помоги с волосами, - попросила - приказала я, вставая с кресла и с некоторой неохотой стягивая с плеч плед.
   - Да, Ваше высочество.
   Облачившись в более подходящее для принятия гостей платье, я внимательно рассмотрела свое отражение в большом зеркале и, найдя на скорую руку сотворенную Вирой прическу весьма подходящей сложившейся ситуации, разгладила несуществующие складки на подоле и, зачем-то поправив и без того идеально уложенные пряди, отправилась на встречу.
   Сколько бы я не раздумывала, я просто не могла найти объяснения этому странному визиту. Да, в прошлую нашу встречу, во время которой Зоряна и познакомила меня с братьями, мы вроде бы не вызвали друг в друге отвращения. Точнее я в своем тогдашнем состоянии в принципе не была способна объективно оценивать окружающих с позиции чувств и эмоций, а молодые княжичи, скорее всего, как и все остальные члены их семьи, остались удовлетворен моей тогдашней игрой в хорошую девочку, взволнованную предстоящей свадьбой.
   Поэтому сейчас я пребывала в опасной близости к растерянности. Что-то случилось? И если да, то что? Это явно должно быть что-то нетривиальное, если потребовало от княжичей встречи со мной, практически незнакомой женой их старшего брата...
   - Ваше Высочество! Добрый день, - при моем появлении молодые люди повскакивали со стульев, мгновенно окружив меня светловолосым заботливым вихрем. Мирослав, который был чуть выше брата и шире в плечах и обладал чуть более длинными волосами, галантно поцеловал мою руку, умудрившись одарить десятком комплиментов на трех языках, а Владислав аккуратно подхватил под локоть и, сияя мальчишеской улыбкой, усадил за стол.
   Едва дав мне поздороваться и высказать ответные любезности, молодые люди, продолжили атаковать меня своим обаянием - ухаживали за столом и продолжали осыпать комплиментами, удачными шутками и искренними улыбками.
   При этом в их поведении ни чувствовалось ни капли фальши и, казалось, они были искренне рады видеть меня, и даже шутливая борьба за моей внимание и обмен остроумными колкостями отлично вписывались в картину нашей встречи, талантливо созданную мальчиками.
   Да, несмотря на то что, Мир и Слав - не желая слышать никаких возражений, они категорически потребовали от меня обращаться к ним именно так, аргументировав это простым заявлением 'Теперь мы одна семья!' - были всего на год младше меня и по законам Княжества уже год как считались совершеннолетними, я почему-то воспринимала их исключительно в таком амплуа.
   Наверное, потому что оба они, насколько я успела понять, принадлежали к той потрясающей категории людей, что до самой старости умудряются сохранять в себе детскую восторженность этим большим и чудесным миром.
   Открытые лица, быстрые живые жесты, восемь на двоих точек-веснушек на щеках и тонких носах, яркие улыбки и бездна мальчишеского обаяния - так можно было описать младших сыновей Князя Святослава и Княгини Ольги.
   Некоторое время я еще пыталась сопротивляться, безуспешно пытаясь отыскать в их поведении какую-нибудь недоговорённость или ошибку, фальшивую ноту в этой безупречной симфонии убийственного очарования, а потом вдруг с восторженным ужасом поняла, что смеюсь над шутками и забавными историями, взахлеб рассказываемыми на два голоса, уже не из вежливости, а просто потому, что, слушая братьев-княжичей, невозможно было удержаться от смеха.
   Дальше - больше. Я практически не запомнила, как мы, отказавшись от помощи слуг, подхватили по подносу с чаем и огромным количеством сладостей и фруктов - меня от процесса переноски тяжести благородно освободили - и расположились в одной из множества уютных гостиных на втором этаже, удобно устроившись на мягком диване - я и не менее мягких креслах - парни и продолжая прерванный перемещением разговор.
   Время от времени я вспомнила о привычке 'держать лицо' и пыталась чуть дистанцироваться, однако молодые люди с завидным успехом отслеживали каждый такой момент и, обрушив на меня очередную порцию своего поистине безграничного обаяния, возвращали мне то беззаботно-веселое настроение, что прочно воцарилось в комнате.
   - Вы просто какое-то оружие массового поражения! - оправившись от очередного приступа смеха, с трудом выдавила я, благодарно кивая Миру, протянувшему мне кружку с теплым чаем.
   - Так и есть, - кивнул Влад, и Мир поддержал его согласным смешком, - наш ректор, знаешь, как избавляется от приставленных Думой педагогов, если официально не может отстранить их от преподавания или не находит подходящего предлога?
   - И как же? - уже догадываясь о верном ответе, я тем не менее покорно приняла предложенные правила игры, задав ожидаемый вопрос.
   - А он ему занятие с нашей группой устраивает! Ну и нам дает разрешение не сдерживать фантазию и, как он выражается, 'врождённую пакостливость', - забавно сморщил нос старший из братьев - к тому времени я уже знала, что счастливым обладателем этого почетного титула был Влад - явно передразнивая многоуважаемого главу любимого учебного заведения.
   - И что, вы каждый раз оправдываете его ожидания?
   - А то! - переглянувшись, парни обменялись насмешливыми улыбками, явно гордясь собой и друг другом.
   Я весело покачала головой, молчаливо поражаясь той свободе, с которой они себя держали.
   - В прошлый раз вы были совсем другими, - пусть я и не совсем четко помнила те страшные пять дней в преддверии свадьбы, что провела, отгородившись от всего остального мира пеленой спасительного равнодушия, но была уверена, что подобное чудо - точнее, даже два чуда - я бы точно не смогла забыть. А значит, в нашу первую встречу, братья вели себя гораздо более церемонно.
   - А, - фыркнул Мир, вытягивая из-под спины подушку. Недоуменно покрутив ее в руках, он чуть заметно пожал плечами, сунул обратно, поправил и с ощутимым удовольствием откинулся на спинку кресла, - нас строго-настрого предупредили не пугать тебя, дабы ты раньше времени не испугалась своих будущих родственников и не сбежала, бросив Яра у алтаря, - легкомысленно пояснил он.
   Я скептически приподняла бровь, всем своим видом выражая сомнение - почему-то в компании этих двоих мне никак не удавалось сдерживать свои эмоции. Мои слабые попытки удержать маску невозмутимости больше всего напоминали песочную стену, с завидным постоянством разрушаемую приливной волной их искренности.
   - Значит, хочешь правду? - верно интерпретировал мои мимические упражнения Влад, - да просто все. Мы действительно не хотели тебя пугать. Тебе тогда и так было не по себе - волнение перед свадьбой, страх перед новой жизнью и тоска по родным - опасная смесь, - он чуть смущенно пожал плечами и, видимо, не выдержав серьезности своего тона, весело добавил, - да и тогда мы только из Академии приехали, а на последнем зачете мастер Воибор нам как по паре влепил. Ну а мы, естественно, ужасно расстроились, - парень картинно приложил к щеке ладонь. А его брат с усмешкой добавил.
   - В общем, нам самим тогда не до шуток было. Да и ты тогда была просто невестой Яра.
   - А теперь?
   - А теперь ты наша сестра.
   - И это значит, что тебе придется терпеть нас еще очень долго!
   - Мне уже страшно, - фыркнула я, подчиняясь легкомысленному тону беседы, и положила в рот кусочек апельсина, мысленно откладывая каждое сказанное парнями слово в один из уголков сознания, чтобы проанализировать позднее, оставшись в одиночестве. То, что они не назвали настоящую причину своего поведения, очевидно, как и то, что правды я сейчас точно не услышу. Значит, ридется вернуться к этому моменту позже.
   - А знаешь, ты сейчас тоже не такая как тогда, - внезапно сказал Мир, внимательно разглядывая меня.
   - Он прав. Ты очень изменилась, - поддержал его брат, в чьих серо-голубых глазах за пеленой смеха внезапно мелькнула задумчивая серьёзность. Мелькнула и тут же пропала, словно и не было ее никогда.
   - Как и вы сами и все остальные люди - я улыбнулась и процитировала я одного из древневосточных мудрецов, - 'все всегда меняются, и только это в нас и неизменно3'.
   - Ой, только не восточная философия, - в один голос застонали братья, - мы ее с третьего раза еле сдали и в тот же день благополучно о ней забыли.
   - Я смотрю, вы очень прилежные ученики, - продолжая улыбаться, иронично заметила я.
   - Чего нет, того нет, - развел руками старший.
   - Нам и так неплохо живется, - добавил младший, сосредоточенно разглядывая стоящие на столе подносы и пытаясь выбрать самый вкусный из представленного на них многообразия десертов. Определившись, он потянулся за последним шоколадным пирожным, сиротливо лежащем на белоснежном блюдце, однако за мгновение до того, как его пальцы сомкнулись на тонкой фарфоровой кромке, оно оказалось на противоположной стороне стола, а невозмутимый Влад неспешно нацеливался десертной ложкой на лакомство.
   Проследив за моим искрящимся смехом взглядом, Мир вслух возмутился коварству брата и резко шевельнул пальцами. Подчиняясь жесту, блюдце медленно заскользило в его сторону.
   - Куда? - прихлопнув ладонью обретшую самостоятельность посуду, Влад потянул ее к себе.
   - Вот так всегда, - на удивление быстро смирившись с проигрышем, пожаловался мне младший княжич, утешаясь кусочком яблока.
   Я сочувственно кивнула и протянула ему собственное пирожное, которое предусмотрительно придвинула поближе к себе с самого начала. Но после плотного завтрака и съеденного в комнате десерта места в желудке практически не осталось, и я решила проявить благородство.
   - Благодарю вас, Ваше Высочество, ваша доброта, как и ваши красота и ум, не знают границ! - оценил мой порыв Мир.
   - Комплимента банальней, я смотрю, ты не нашел! - не замедлил прокомментировать его реплику старший княжич, незаметно подмигивая мне.
   Как я успела заметить, парни вообще общались между собой, в основном пользуясь шутками-подначками и порой не совсем безобидными насмешками, но ни один из них и не думал обижаться другого. Похоже, братья давно привыкли к такой манере общения и сейчас с потрясающей легкостью поддерживали выбранный когда-то стиль общения.
   Вот только несмотря на потрясающую несерьёзность и внешнее легкомыслие, старательно демонстрируемые княжичами, я видела, как они двигаются - и в их движениях, вроде бы чересчур легких, резких и порывистых я тем не менее отчетливо замечала мастерство будущих воинов. Пусть не до конца освоенное, оно тем не менее уже сейчас делало из этих мальчишек довольно опасных противников (кстати, технику той же боевой школы, правда куда более совершенную, я уже имела честь наблюдать в движениях собственного мужа и наследного княжича Ярослава).
   Юные волчата определённо обещали со временем превратиться в матерых волков, став достойной сменой отцу и старшим братьям. И, видимо, помогают им в непростом деле освоения опасных навыков в той самой Академии, про которую, несмотря на множество забавных историй, связанных с ее преподавателями и студентами, поведанных мне, никаких реальных фактов - даже элементарных вроде месторасположения и сроков обучения - я так и не услышала.
   Может, попытаться восполнить пробел в рассказах мальчиков?
   - А в вашей Академии обучают воинов или магов? - словно невзначай поинтересовалась я.
   - У нас нет разделения, - беззаботно улыбаясь, ответил на мой вопрос Влад, но я заметила, как он с трудом подавил инстинктивное нежелание отвечать на вопрос, - Академия готовит боевых магов, которые смогут защитить свою Родину в случае военной или магической угрозы. А разве у вас не так? - не давая мне времени обдумать неожиданный ответ, поспешил в свою очередь поинтересоваться он.
   - Нет, - что ж, откровенность за откровенность. Все честно. - Наши школы в основном имеют четкое разделение на военные и магические и, как правило, обучение в военных проходят уже полностью сформировавшиеся как маги студенты.
   - Интересно, - Мир задумчиво прищурился, словно пытаясь оценить потенциал моей Родины в случае военной угрозы, -то есть боевые маги отсутствуют у вас как категория?
   - Нет. В нашем обществе, безусловно, существуют категория боевых магов, но они являются именно боевыми магами, а не магами-воинами. Они несут службу в городах и на границах, и в случае нападения, естественно, вливаются в состав общей армии, но ее основу составляют как раз те, кто прошел обучение, как в магических, так и в военных школах плюс ополчение под командованием опять же магов-воинов.
   - То есть чтобы стать воином-магом требуется сначала окончить просто магическую школу и стать боевым магом, я верно понял?
   - Да, Мир.
   - А ты? - внезапно заинтересовался Влад и даже поддался вперед, глядя на меня смеющимися глазами.
   - Что я?
   - Ты какую школу закончила? - пояснил его мысль Мир.
   - Никакую, - качнула я головой.
   - Тогда, домашнее обучение? - переглянувшись, предположил старший, а младший поддержал его согласным кивком.
   - Нет. Вы же наверняка знаете, что в нашем роду магия просыпается только после совершеннолетия, а мне еще нет восемнадцати, - прояснила я ситуацию.
   - Знаем. Поэтому и не удивляемся, - улыбнулся Мир.
   - Чему?
   - Тому что ты нас не боишься. Первый Князь установил на всей территории Княжества заклинание доверия и невнимания, благодаря которому те, кто не владеет магией, как и те, у кого она находится в спящем состоянии, практически в ста процентах случаев забывают о нашей природе, а по прошествии некоторого времени заклинание постепенно прекращает свое действие. Но к тому времени уже происходит естественное привыкание, и человек воспринимает наш дар как должное.
   - Зачем вы рассказываете про него мне? - так вот оно что! Вот почему я была так спокойна во время ужина с княжеской четой! Заклинание Первого Князя! Боги, как же просто. А я-то себе голову ломала... Но существование этого заклинания должно быть одной из наиболее тщательно оберегаемых тайн Княжества. Тогда почему парни решили поведать о его существовании мне?
   Но до чего же элегантное решение.
   За пределами Княжества о некромантах известно очень и очень мало, а то, что известно вызывает лишь ужас и отвращение, поэтому вполне естественно, что вновь прибывшие испытывают сильный страх перед Князем и его семьей. Да и самые первые подданные наверняка не были сильно рады власти Князя-некроманта. Потом, кончено, привыкли, но я уверена, что в первое время положение Олега было более чем шатким. И такая вот подстраховка была совсем не лишней. Как, впрочем, и сейчас.
   Некромантия как родовой дар правящей семьи - это отличный повод устроить смену династии, а заклинание Олега этот повод полностью нивелирует, не позволяя раздуть пожар народного негодования. Нет, если бы Снежные волки вели себя подобно героям страшных сказок о некромантах, лили кровь и поднимали кладбища направо-налево, их не спасло бы никакое заклинание. Но вот в сочетании с мудрой политикой Князя и, наверняка, идеальным с этой стороны поведением членов княжеского рода возникала мощная гарантия безопасности Князя и его семьи.
   - А ты все равно уже знаешь про нас, - уверенно ответил Мир. - Заклинание Олега, конечно, блокирует твой страх, но вот заставить забыть о наших способностях оно тебя уже не может. Да и про него, раз уж ты стала членом нашей семьи рано или поздно тебе пришлось бы узнать.
   - Почему? Разве такие сбои возможны? - я невольно заинтересовалась магическим феноменом. Ведь той ночью я каким-то образом действительно сумела сбросить с себя действие заклинания, причем сбросить самостоятельно, не имея ни капли активной магической силы.
   - Иногда случаются, - пожал плечами Влад, - чуть более сильная воля, чуть больше внимательности или волнений и заклинание не перестает работать, но начинает, как ты, верно заметила 'сбоить'. Но не съезжай с темы, Рикайо, - покачал он головой, - пусть тебя и не обучали магии, хотя уверен, теорию ты знаешь, как минимум не хуже нашего, сейчас мы говорили о другом.
   - О твоих боевых навыках, - подсказал Мир.
   - Притворяться что не понимаю, о чем идет речь, видимо, бесполезно, - вздохнула я.
   - Ты такая умная и догадливая, - умилился Мир,
   - Чудо, а не девушка.
   - Спасибо, - усмехнулась я, благодаря не столько за шутливые комплименты, сколько за разрядку ставшего чересчур серьезным разговора. - Да, вы правы. При необходимости я смогу защитить себя и без магии.
   - Проверим? - азартно сверкнули две пары серо-голубых глаз под золотистыми челками.
   - Да вы с ума сошли! - поняв, что они именно имеют виду, возмутилась я.
   - Ты так думаешь?
   - А вы серьезно думаете, что я сейчас пойду с вами драться? - я легко улыбнулась, давая понять, что совсем не считаю эту идею удачной.
   - А почему нет? - неожиданно серьезно спросил Влад. - Не торопись. - Поднял он руку, останавливая готовый сорваться с моих губ поток возражений, - у тебя есть серьезные аргументы против? То есть что-то кроме высказываний в стиле 'это неприлично и противоречит скольким-то там правилам'?
   Серьезных аргументов у меня не было. Конечно, я всей своей сущностью чувствовала, что сделать это было бы неправильно, но обосновать вслух свое несогласие не могла.
   В моей жизни было немного моментов, когда мне нечего было сказать, но в тот момент их количество определенно увеличилось.
   - Ну же, Рикайо, решайся. Ты ничего не теряешь. Мы просто немного потренируемся, - искушал меня Мир.
   Я до сих пор не знаю, почему ответила тогда согласием. Что побудило меня нарушить, как верно выразился Влад 'сколько-то там правил', которые я была приучена соблюдать с детства? Возможно, я стремилась подсознательно сделать что-то, чего бы точно не одобрил отец. А может быть, почувствовала, что хорошая тренировка - это именно то, чего мне сейчас не хватает.
   Мне и правда, тяжело приходилось без физических нагрузок. Привыкший за столько лет к практически ежедневным довольно напряженным тренировкам организм жаждал вновь приступить к ним. И, поняв, что до прихода портнихи еще достаточно времени, я почему-то отправилась переодеваться.
   При помощи Виры сменив платье на легкие штаны черного цвета и такую же рубашку со шнуровкой на груди, а изящную прическу на тугую косу, закреплённую на затылке, я, слегка удивленная отсутствием упреков и возражений со стороны горничной, явно понявшей, что я задумала, спустилась вслед за братьями в подвальное помещение.
   Как оказалось, я многого не знала о доме, в котором прожила целую неделю. По крайней мере, о существовании на подземном уровне просторного освещенного подвешенными к потолку магическими сферами, испускающими мягкий свет, зала, идеально приспособленного для тренировок именно в рукопашном бою - о чем не в последнюю очередь свидетельствовало мягкое напольное покрытие, чуть пружинящее под моими шагами - я точно не подозревала.
   Окинув помещение восхищенным взглядом, я дабы не мешать будущим противникам скользнула в один из углов, и перестала обращать на них какое-либо внимание, полностью погрузившись в подготовку своего тела к бою.
   Сделала обязательную разминку, с наслаждением чувствуя, как постепенно расслабляются застоявшиеся мышцы. Тщательно размявшись, приступила к растяжке, без которой для меня начинать бой было бы пустой тратой времени. Осознав, что за две недели тело не успело окончательно потерять вырабатываемые годами навыки, я от души порадовалась, одновременно понимая, что, если я продолжу и дальше игнорировать тренировки, то уже через месяц последствия подобного пренебрежения окажутся куда более печальными.
   - Ты готова? - ворвался в мои мысли голос одного из княжичей - в отличие от внешности их голоса оказались совершенно идентичными и, не видя парней, понять кто именно говорит было довольно затруднительно.
   Я легко кувыркнулась назад и столкнулась взглядом с двумя парами полных нетерпения глаз. Как оказалось, пока я разминалась, мальчишки успели стянуть парадные камзолы, оставшись в тонких рубашках.
   Две пары сапог стояли аккуратно стояли у двери, а сами княжичи могли похвастаться такими же как у меня самой босыми ногами.
   - Да. - Я поднялась на ноги одним гибким движением.
   - Тогда вперед! - Мир стремительно скользнул в мою сторону, в то время как Влад наоборот отошёл к дальней стене зала, не отрывая, однако, от нас взгляда внимательных глаз.
   От первого - пробного - удара ногой я уклонилась с большим трудом - лишь чудом заметив мелькнувшую справа размытую тень, в которую превратился атакующий меня Мир.
   Ничего такая у парня скорость!
   Максимально отклонившись назад, я не стала выпрямляться, а предпочла, сгруппировавшись, приземлиться на пол и подсечь ноги противника снизу. Мир легко подпрыгнул и разорвал дистанцию - а на его лице я заметила веселую улыбку.
   Я нанесла несколько скользящих ударов руками, не причинивших княжичу особого вреда. Усмехнувшись, добавила ногой. Не успела. И едва не пропустила уже сама. Метнувшись в сторону, прикусила губу - от первой атаки я ушла, а вот после второй ощутимо заныло плечо. И, судя по мгновенно вспыхнувшей боли, щадить меня никто не собирался.
   Что ж, тем лучше!
   Я легко уклонилась от серии быстрых ударов и разорвала дистанцию, решив, что информации для анализа накопилось достаточно. Судя по всему, северная техника боя предполагает в основном удары сверху, тогда как мой собственный стиль основан на атаках снизу. Интересное противостояние. Юг и север. Жар и Холод. Атаки снизу против атак сверху.
   Не сговариваясь, мы с Миром на некоторое время снизили темп, осторожно обходя друг друга по неправильной окружности, внимательно приглядываясь к каждому движению противника, пытаясь отыскать слабые стороны и готовясь отразить возможную атаку.
   Делая очередной скользящий шаг я будто бы споткнулась, покачнулась, взмахнув рукой и пытаясь сохранить равновесие, однако княжич не поддался на уловку, ответив мне лишь быстрой ухмылкой.
   Улыбнувшись ему в ответ, я рванула вперед, внезапно взрываясь серией вроде бы беспорядочных ударов и, дождавшись того-единственного короткого мига почти-растерянности, ударила ногой, метя в голову. Он почти успел уйти! Рванулся в сторону, так что моя стопа коснулась лишь плеча.
   От силы удара парня качнуло и, приблизившись, я ударила его кулаком в солнечное сплетение, сбивая дыхание, и одновременно с этим сама задохнулась от жгучий боли, резанувшей скулу.
   На пол рядом с нашими ногами упало несколько капель моей крови.
   Я снова ударила его ногой, мстя за удар, и промахнулась. В очередной раз разорвала дистанцию, успев напоследок мазнуть кулаком по чужому лицу - разбитые губы северянина окрасились кровью.
   Мы улыбнулись друг другу и снова рванули в атаку.
   Я чувствовала, что мой противник, как я сама наслаждается этой схваткой. Наслаждается каждым нанесенным и полученным ударом. И дело вовсе не в том, что нам нравилось бить других людей или самим получать довольно болезненные удары. Просто именно в такие моменты, когда кровь почти кипит, а в глазах сверкают искры азарта, ты ни на что более не обращаешь внимания. Думаешь лишь о том, что происходит в данный конкретный момент и полностью погружаешься в бой, забывая обо всем, кроме того, кто находится по ту сторону сражения.
   А я к тому же чувствовала, как с каждым нанесенным ударом я внутренне расслабляюсь, как мысли, так долго терзавшие меня постепенно теряют свою силу, а на душе становится пусть ненамного, но легче.
   К тому времени, как мы в очередной раз отскочили друг от друга и, переглянувшись, решили завершить схватку ничьей, на лице Мира помимо разбитой губы красовался наливающийся под левым глазом синяк, и еще не один наверняка скрывался под рубашкой. Все же по ребрам я его несколько раз достала вполне серьезно. Сама же я могла похвастаться разбитой в кровь скулой, и довольно сильными ушибами плеча и спины.
   - Неплохо. Но, - услышав равнодушно-спокойный голос я резко развернулась и натолкнулась на невыразительный взгляд собственного мужа и хмурый стоящего рядом с ним княжича Ярославом. Почему-то вдруг подумалось, что на его фоне Яромир кажется еще более хрупким, чем обычно. - Вы слишком увлеклись и не заметили нашего появления. В реальной боевой ситуации подобная невнимательность стоила бы вам обоим жизни. К сожалению, я не имею чести судить об уровне реальной боевой подготовки моей многоуважаемой супруги, но ты, Мирослав, обязан был почувствовать присутствие посторонних.
   - Да, брат, - согласно склонилась светловолосая голова. Ни Мир, ни его брат не выглядели особо испуганными, и я позволила себе слегка расслабиться. И, похоже, седлала это слишком рано.
   - Как вам вообще пришла в голову эта замечательная идея? - недобро усмехнулся Ярослав.
   - Какая именно? - вступил в беседу Влад.
   - Та, последствия которой сейчас виднеются на лице твоего брата и лице Ее Высочества.
   - Я уберу, - вызвался Мир, делая шаг в мою сторону.
   - Не стоит. - Качнул головой мой муж, - после твоей помощи мне скорее всего придется искать новую жену, а сделать это за три дня до приема будет непросто, - уголки его губ слегка приподнялись в намеке на улыбку.
   - Между прочим, у меня по целительству 'отлично', - обиженно фыркнул парень, вызвав у меня улыбку, отражение которой я к своему удивлению обнаружила на красивом лице наследного княжича. Похоже, настроение у наследника Княжества меняется довольно стремительно.
   - А у меня степень мастера, - невозмутимо отозвался Яромир, в несколько шагов оказываясь рядом со мной и легко касаясь прохладной ладонью моего подбородка. Пальцы другой еле ощутимо скользнули по пострадавшей скуле, вызвав стайку огненных мурашек, опаливших лицо.
   - Спасибо, - почувствовав исчезновение боли, я тут же неловко отклонила голову, уворачиваясь от его рук.
   - У нее еще на спине и на левом плече ушибы, - подсказал Мир, весело наблюдая за мной и братом.
   В глазах мужа мне почудилась легкая насмешка, словно бы вопрошающая - и что ты будешь делать?
   Двойняшки, переглянувшись, открыто фыркнули, а Ярослав ободряюще мне улыбнулся. Я не знала, чем вызвана подобная забота, но на всякий случай признательно кивнула.
   Незаметно вздохнула и, призвав на помощь всю свою выдержку, принялась расшнуровывать ворот рубашки. Освободив шнуровку, неловко потянула ткань в сторону, освобождая плечо - к моему сожалению целительская магия работала исключительно при соприкосновении с обнаженной кожей. Связано это было с тем, что любая, даже самая тонкая ткань, неизбежно препятствовала магическим лучам, нарушая их исцеляющую природу.
   - Мы, пожалуй, пойдем. Подождем вас в гостиной, - еще раз ободряюще кивнув мне, проявил подобающую его статусу деликатность Ярослав и первым покинул зал, оставив нас наедине.
   Я повернула голову, пытаясь рассмотреть степень повреждения, но едва успела заметить бордово-синюю припухлость, как ее аккуратно накрыли тонкие пальцы, кажущиеся особенно светлыми на фоне моей смуглой кожи. Я поспешно опустила глаза и замерла, чувствуя, как постепенно нагревается чужая ладонь на моем плече, словно сжигая поселившуюся в нем ноющую боль.
   - Уже все? - негромко спросила я, чувствуя растекающуюся по всему телу
   странную слабость, очагом которой была тонкая рука на моей обнажённой коже.
   - Почти. - Муж пробежал чуткими пальцами по плечу и, видимо, оставшись удовлетворенным результатом лечения, убрал руку окончательно. - Повернись спиной и подними рубашку, - по-прежнему не поднимая глаз, я послушно повернулась и, вцепившись в мягкую ткань, приподняла рубашку. Скользнув по спине она, видимо, задела ушиб, я передернула плечами и, пользуясь тем, что муж не видит моего лица, поморщилась от боли.
   - Сейчас пройдет, - пообещал мой целитель, касаясь обнаженной спины уже двумя ладонями - видимо, Мир хорошо меня приложил. С трудом вытерпев, процедуру лечения - не скажу, что мне были неприятны прикосновения мужа, скорее наоборот, и это заставляло испытывать еще большую неловкость - я поспешно одернула рубашку.
   - Спасибо.
   - Пожалуйста, - невозмутимо ответил княжич, обхватывая меня за плечи и поворачивая лицом к себе.
   - Простите, господин мой, - приподняв голову я заглянула в его глаза, как и прежде, не увидев никаких чувств, и тут же снова их опустила, признавая свою вину. Пусть я и не получала прямого запрета на тренировки, но почему-тио все равно чувствовала себя виноватой за то, что мы устроили.
   Чувствовала себя виноватой, но ни о чем не жалела. Мне действительно было необходимо отвлечься и выпустить давно копившееся внутри напряжение.
   - За что ты просишь прощения? За то, что устроила себе тренировку, не спросив моего согласия?
   - Да, мой господин.
   - Не стоит. Тебя ведь обучали рукопашному бою, Рикайо. - Прозвучало отнюдь не вопросом, но я все равно сочла нужным ответить.
   - Да, мой господин.
   - Я был уверен, что ты догадаешься воспользоваться этим залом доя своих нужд раньше, хотя и не подумал о спарринг-партнере для тебя.
   - Мой господин?
   - Давай решим так, до приема ты можешь использовать это помещение и беспрепятственно тренироваться столько, сколько тебе захочется. А потом я попробую найти тебе подходящего партнера для спарринга. - Он это серьезно?!
   - Спасибо!
   - Абсолютно не за что, я просто создаю для тебя привычные условия проживания. Обеспечить жену всем необходимым - мой долг. И если вместо платьев и драгоценностей ты предпочитаешь занятия рукопашным боем, я это переживу, - муж едва заметно усмехнулся, и на этот раз слабая усмешка отразилась в его глазах, на миг растопив царящий в них синий лед равнодушия.
   - Это ведь вы попросили Мирослава и Владислава спровоцировать тренировку? - уже когда мы поднимались на жилой уровень, спросила я.
   - Как ты догадалась?
   - Сегодня вы со мной уже виделись, сообщили о приеме, следовательно, Вам просто незачем было искать встречи со мной еще раз, да еще и в компании Его Высочества Ярослава. Вы хотели оценить мои навыки?
   - Ваша логика небезупречна, но она вполне имеет право на существование, - сказал муж, видимо, не желая давать прямого ответа. Но и так знала, что права.
   - Ну как, процесс лечения завершен успешно? - как только мы оказались в большой парадной гостиной, поинтересовался устроившийся в массивном кожаном кресле, Ярослав.
   - А ты сомневался?
   - Что ты, я в тебе вообще никогда не сомневаюсь, - преувеличенно серьезно ответил наследный княжич, улыбаясь мне.
   - Слушайте, если вы закончили свой несомненно содержательный диалог, то, может, Яр уже меня подлечит? А то мне вообще-то тоже на прием идти, - вмешался в разговор старших братьев Мир.
   - У тебя же пятерка по целительству, - удивился Яромир и, несмотря на его невозмутимое лицо и равнодушный взгляд, всем сразу стало понятно, что он явно развлекается за счет младшего брата.
   Скрыв улыбку - уж очень забавное лицо было в этот момент у моего недавнего соперника, я негромко спросила, разряжая обстановку.
   - Мой господин, я могу идти? - дождавшись согласного кивка, обратилась к наследному княжичу, - Ваше Высочество, я приношу свои глубочайшие извинения за неподобающий вид, в котором Вам пришлось меня лицезреть.
   - Все в порядке, Рикайо. Я рад был вновь увидеть Вас. И Вы можете называть меня просто по имени, ведь теперь мы одна семья.
   Я благодарно склонила голову.
   - Мирослав, Владислав, было очень приятно пообщаться. Надеюсь, это не последняя наша встреча.
   - Мы тоже, - ответил за обоих Влад и, пользуясь тем, что Ярослав и Яромир отвлеклись, о чем-то заговорив, одними губами прошептал - прости.
   Я кивнула - мне не за что было их прощать, как и некого было винить кроме самой себя, так легко поддавшейся на простенькую провокацию - и отправилась в свою комнату ожидать портниху.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"