Повесть

"Не собирайте себе сокровищ на земле,

где моль и ржа истребляют и где воры

подкапывают и крадут;

Но собирайте себе сокровища на небе,

где ни моль, ни ржа не истребляют и

где воры не подкапывают и не крадут;

Ибо, где сокровище ваше, там будет

и сердце ваше".

Евангелие от Матфея Гл. 6, Ст. 19,20,21.

Велвор XXVIII-ой, Великий Вор, Единоличный И Полный Владетель Канализации, а также Подземелий И Всего Прочего Что Прилегает, Свободный Принц Ночи, Мастер Золотой Берущей Руки, Композитор Фомки, Поэт Золотых Ключей, Певец Замочных Скважин, Страж Большой Бриллиантовой Отмычки, Честный Хранитель Воровской Сокровищницы, Предстоятель Матери Луны, Мастер Священного Воровского Клинка и прочая, и прочая, и прочая, уже давно не ходил на дело сам, этим занимались его многочисленные подданные. Он мог бы до сих пор воровать и сам, и все его подданные знали, что Велвор XXVIII-ой может украсть все, что пожелает, стоит ему только этого захотеть, ведь он был признанным Великим Мастером в своем ремесле, которое уже сейчас многие обитатели Канализации начинали именовать не ремеслом, а искусством. Да он и сам иногда был не прочь выйти на настоящее дело, но не позволял статус.

Статус Велвора ХХVIII-ого не позволял ему воровать лично, теперь он мог только распоряжаться своей огромной воровской армией и сидя на Троне Воров в самом сухом, чистом и просторном зале Канализации оценивать, делить и распределять то, что приносили ему другие воры, а это было довольно скучное занятие.

Воры Подземелий сейчас делились на множество категорий, самые низшие, совсем еще юные и неопытные (безыскусные ученики) назывались "воришками", потом шли более опытные "ворики" (подмастерья), потом - просто "воры" (самая большая категория - воровские рабочие лошадки), затем "умелые воры" (адепты), за ними шли "мастера" (или учителя), за ними - Великие Мастера и так далее, до самой воровской верхушки, на которой и находился теперь он - Волвер ХХVIII-ой, прозванный за свои прошлые воровские дела и заслуги перед воровским сообществом "Великим Счастливым Велвором" или "Велвором XXVIII-ым Счастливчиком", вместе с четырьмя Главными Ворами, так называемыми "Столпами Канализации" или "Столповой Воровской Квадригой", которых официально именовали сейчас Консортами.

Среди четырех Консортов находился сейчас его будущий наследник, приемник всех его титулов и воровских полномочий - Велвор XXIX-ый Безымянный или Аноним (это только пока его не нарекли и не проименовали за его дела простые воры и пока они не придумали для него подходящее прозвище). В целом иерархической устройство канализационной воровской империи сейчас напоминала пирамиду. Основанием ее и первой, самой широкой ступенью были многочисленные воришки, второй, гораздо более высокой, но вместе с тем и гораздо более узкой ступенью были ворики и дальше по сужающейся прогрессии, вплоть до самой вершины, которой сейчас и был он - Велвор XXVIII-ой, один из общепризнанных Мастеров, равный среди равных, великий и непревзойденный. Бесподобный.

Вообще-то настоящих заслуженных Мастеров в истории Канализации было не так уж и много, всего несколько десятков или около того, но каждый из нынешних Консортов по мастерству не уступал правящему Велвору, а потому и имел полное право считаться его наследником. Ну, может быть, нынешние Консорты на самом деле и уступали в технике воровства ему лично, но совсем чуть-чуть, самую капельку, и уж точно они никак не превосходили его в воровском мастерстве, хотя у каждого из них и были свои достижения на воровском поприще.

По древнему Правилу Канализации, сразу после смерти очередного Великого Вора между Консортами происходила ожесточенная схватка на ножах - древнейшем оружии всех воров в результате которой выживал только один из них, самый ловкий, умный и сильный, он же и становился следующим Велвором, и совсем недаром этот ожесточенный поединок называли Решающей Поножовщиной. Остальные претенденты должны были погибнуть в этой схватке, им предстояло безвозвратно угаснуть на ноже более ловкого и сильного духом претендента на древний Трон Воров, и после этого пропасть из Анналов Канализации и бесследно сгинуть навеки. Таково было Древнее Правило Канализации - неписанный свод древних воровских законов, который согласно воровскому преданию, был дарован ворам в изначальные времена их верховным божеством - Великой Матерью Луною. Согласно одной из древнейших легенд, для того, чтобы даровать ворам Древнее Правило, Мать Луна обернулась прекрасной девушкой и некоторое время жила среди них и проповедовала им свои законы, а потом, когда она убедилась, что воры крепко-накрепко затвердили и запомнили их Мать Луна вернулась на небо. И после этого она постоянно наблюдала за ворами, следила оттуда за неукоснительным соблюдением данных Ею законов, и щедро вознаграждала воров за их исполнение, или жестоко карала за пренебрежение ими. Одним из таких законов и было правило о Решающей Поножовщине, оно входило в свод законов о воровском престолонаследовании и правилах передачи воровской власти.

Случалось, правда, что Консорты помогали Великому Вору умереть раньше естественного срока, а потом они сговаривались между собою и управляли Подземельями совместно, такой как бы правящей воровской квадригой. Однако длилось это недолго, всех их в итоге находило лезвие воровского ножа, или удавка, или острый топорик, или же их тела, со сломанными шейными позвонками и безобразно вывернутой шеей, поглощала вязкая вонючая жижа одного из многочисленных подземных потоков Канализации, потому, что в глазах все остальных воров они были проклятыми отступниками от Древнего Правила, а значит узурпаторами, похитителями воровской свободы и благодати.

Таких отступников воровская среда не терпела и исторгала из себя всевозможными способами, поэтому история Канализации насчитывала совсем немного правящих воровских квадриг - три или четыре из ныне известных, а если их и было больше, то об этом история Канализации умалчивала. Все воровские правящие квадриги считались в воровской среде проклятыми, и после их упоминания в разговоре между собой у воров было принято плевать себе под ноги ровно пять раз, а потом тщательно растирать наплеванное подошвами мягких воровских сапогов.

По воровским законам Великим Вором мог стать только тот, кто уважал священные воровские законы и честно побеждал претендентов на древний Трон Воров в Решающей Поножовщине. Так считали все воры, и таково было древнее Правило Канализации. Свободными ворами мог управлять только достойный этого и уважаемый вор. Вор с большой буквы и притом ставящий превыше всего Древнее Правило Канализации - Извечный Закон Всех Ворующих Свободных В Ночи.

В свое время нынешний Велвор тоже состоял в Консортах при предыдущем Велворе и ему тоже пришлось в свое время убить трех остальных Консортов в ожесточенной ножевой схватке не на жизнь, а на смерть. И это при том, что троих из них он уважал за мастерство и даже любил их как братьев. Четвертого Консорта он не любил за его низкую душу и поэтому он зарезал его первым, быстро, без сожаления, а вот трех остальных любил, и убивая их он плакал над ними, почти рыдал, а сейчас они являлись ему в снах и утром он просыпался весь в поту, и Подруге-воровке, которая возлежала с ним на его воровском ложе, приходилось успокаивать его часами, поить его дорогим вином, петь ему заунывные и красивые воровские песни.

Все это происходило с ним в последнее время все чаще и чаще, зарезанные когда-то Консорты являлись ему в снах чуть ли не каждую ночь, и не потому, что Велвор был сентиментальным или слабым человеком. Все дело было в том, что он просидел на Троне Воров уже достаточно долго, и сейчас чувствовал, что постепенно слабеет, что он уже не тот, что Воровка-Старость уже взбирается к нему на грудь, прижимает его к земле своими костлявыми ногами и машет над его головой своею толстою шелковою удавкой, а за нею уже скачет на черном коне и сама Воровка-Смерть со своим ужасным серпом в крепких костлявых пальцах. Этот ужасный серп, словно зазубренный с двух сторон колесующий меч переливался в ее костлявой руке, играл разноцветными бликами и слепил его в снах, и Велвор отчетливо различал этот свет в своих ночных кошмарах и страшился его.

Он страшился этого света всею душою и ненавидел, но ничего не мог с этим поделать, воровское мастерство здесь было ему не в помощь. А это означало, что уже близок его час, и что Консорты уже ловят своими внимательными глазами каждое его неверное движение, каждое его невпопад сказанное слово, пристально всматриваются в его седеющие усы-шнурочки, в его дрожащие пальцы, в его неверную походку, в его верную и прекрасную, но тоже уже далеко не первой молодости Подругу-воровку.

Конечно, никто не станет долго терпеть на Воровском Троне дряхлого старца и многие предыдущие Велворы покинули этот мир задолго до своего естественного часа и, как правило, в результате заговора Консортов.

Нет, стареющего Великого Вора никогда не убивали ловким и быстрым ударом ножа в спину или шею, и не душили шнуром, сделанным из крепчайшего шелка, на такое низкое деяние по отношению к своему собрату по воровству не был способен ни один свободный вор Канализации. Консорты просто умело создавали хитрую ситуацию, в которой дряхлость воровского правителя проявлялась со всей очевидностью и, как правило, оканчивалась его же смертью.

Предыдущему Велвору, например, как бы в шутку предложили лично отнести в Сокровищницу чудовищный, украденный накануне золотой кубок, до краев наполненный к тому же золотыми цепочками, браслетами и кольцами. И тот тут же и с наигранной радостью согласился, хотя и понимал, что это - конец. Он умер на пороге сокровищницы от сердечного приступа, рухнув всем телом на роковой золотой кубок, и испустил дух на руках Консортов с улыбкой на губах. А потом началась решающая дело о воровском престолонаследии поножовщина, в результате которой на Воровской Трон сел новый Великий Вор, и этим новым, молодым, ловким и сильным правителем стал тогда он - Велвор XXVIII-ый.

Размышляя обо всем этом, Велвор грустно улыбнулся в тонкие седые усы-шнурочки. Нет, он не будет осуждать Консортов, когда придет его час и когда ему поднесут его золотой кубок. Так уж устроен этот воровской мир - ему нужны сильные и ловкие правители. Но так ли уж он стар и беспомощен? Нет, его ум по-прежнему светел и остр, и ловки его быстрые пальцы, и все еще кричит по ночам, заходясь в любовном экстазе его дорогая Подруга-воровка. Нет, нет, нет. Ему еще рано думать о главном. Пусть его Консорты подождут еще немного, их час еще не пробил, их время еще не пришло.

Завтра, в День Зимнего Луностояния, во время Праздника Длинной Воровской Ночи он покажет Консортам и всем остальным свободным ворам Канализации, что все еще достоин сидеть на древнем Троне Воров и называться Великим Вором, Велвором XXVIII-ым Счастливчиком, что он еще может предводительствовать ими и править Канализацией своей по-прежнему крепкой и ловкой рукою.

***

Утром Дня Зимнего Луностояния Велвора разбудили два ворика-прислужника из воровской охраны при его особе, они же принесли в его спальню праздничный воровской наряд - черный кургузый фрак с короткими рукавами, такие же угольно-черные короткие панталоны, черные шелковые чулки, черную шелковую рубашку, черную кожаную шляпу с высокой конической тульей, полумаску из черного бархата, черные мягкие туфли без пряжек и пару длинных черных перчаток из тончайшей кожи. Все это они аккуратно и бесшумно, как принято у вориков-прислужников, уложили прямо на огромную кровать у его ног, и у ног его Подруги-воровки, а рядом положили два черных футляра. В одном футляре лежала связка золотых и серебряных, усыпанных лучшими бриллиантами отмычек на массивном золотом кольце, а во втором - острый обоюдоострый нож из лунной стали с коротким, украшенным сложной воровской резьбой лезвием и с наборной костяной рукояткой.

По преданию этот нож был изготовлен в незапамятные времена из упавшего на землю небесного камня. Якобы этот камень был подарком самой Матери Луны и состоял из самого чистого лунного железа, а нож Великого Вора был выкован из него двенадцатью лучшими воровскими кузнецами, которые трудились над ним целых семь лет. И нож, и бриллиантовые отмычки были древними символами воровской власти над Подземельями и передавались от Велвора к Велвору уже несколько столетий. В воровских легендах говорилось о том, что этими отмычками можно было открыть любой, даже самый хитрый и сложный замок, а нож не только убивал противника, но и очищал его от любой скверны, и душа поверженного им отправлялась прямиком на вечный воровской пир в чертогах Матери Луны, минуя обязательные для всех нечистых душ нижние очистительные котлы.

- Милый,- грудным голосом проворковала Подруга-воровка, когда ворики бесшумно покинули спальню,- давай сбежим из Канализации и уедем далеко-далеко.

- Куда?

- Золота у нас много,- сразу же встрепенулась Подруга-воровка.- Говорят, что за горным перевалом есть чудесный город, и там почти нет воров, потому, что нет подземной канализации, а только акведуки, колодцы, выгребные ямы и воздушные трубы. Притворимся странствующими торговцами. Нас там никто не найдет.

- Воры найдут,- заметил Велвор, потянувшись к коробке с сигарами.- И потом, ты же знаешь, что в мире есть только воры и обворованные. Рано или поздно нас обворуют и мы станем обворованными. Ты хочешь жить обворованной?

- Нет,- Подруга-воровка надула полные губы.- Не хочу. Я свободная ночная воровка!

- Тогда не говори ерунды,- Велвор улыбнулся, потрепал ее по щеке и начал раскуривать сигару.

- Я за тебя боюсь,- Подруга-воровка перевернулась на бок и внимательно посмотрела в лицо Велвора.- Консорты что-то уже давно замышляют, я по глазам вижу. Я сердцем чувствую. Сердце воровки не обманешь.

Велвор улыбнулся еще раз (улыбка правителя - признак душевного спокойствия в любой ситуации, он знал эту простую истину) и выпустил большое кольцо дыма, а потом ловко прогнал через него сразу три кольца поменьше.

Он почему-то тогда подумал, что ему сильно повезло с Подругой-воровкой.

Великий Вор, следуя Правилу Канализации, не мог выбирать себе подругу по своему вкусу. Он был обязан сходиться и жить с предводительницей всех воровок Канализации, которая носила титул Гранд-Воровки и полностью его оправдывала всей своей жизнью и всеми своими воровскими делами. Только такую женщину воровское сообщество считало достойной возлечь на ложе рядом с Великим Вором, и только ее они готовы были принять в качестве некоронованной королевы Канализации, и величать ее самым завидным для всех свободных воровок титулом "Подруги-воровки".

Нынешняя Подруга была очень хороша собой и Велвор уже много лет делил с ней ложе не потому, что так предписывало Правило Канализации, а по собственному желанию, к тому же она была очень умна и могла дать дельный совет, причем не только касательно воровского ремесла, а вообще - всего, чего угодно. При всем при этом она, конечно же, оставалась настоящей свободной воровкой во всех смыслах этого слова - ловкой, себе на уме, коварной, двусмысленной, способной на любую подлость и предательство, жадной до золотых побрякушек и воровской славы, чуточку фальшиво томной в постели. Велвор все это отлично понимал про свою Подругу, но все же его тянуло к ней. "А может быть, что она меня и любит,- думал Велвор, попыхивая сигарой,- хотя в воровской среде и не принято никого любить, но вот же - этот разговор разве не доказательство?"

- О чем ты думаешь?- спросила Подруга-воровка, положив руку ему на грудь и поглаживая ее длинными ловкими и не по женски сильными пальцами.

- Я?

- Да.

- Я думаю о предстоящем Празднике Длинной Воровской Ночи и о начале нового воровского сезона. Кажется, воровская удача отворачивается от моих славных воров. С каждым годом воровские дела идут все хуже и хуже. Наверху брать уже практически нечего, а количество воров с каждым годом все возрастает и возрастает. Говорят, что наши маленькие воришки уже тайно голодают и скоро начнут голодать ворики, а потом дело дойдет и до воров...

- Воровать надо лучше и больше,- Подруга-воровка резко отстранилась от него, перевернулась на спину и закинула красивые руки за голову.- Тогда воры и не будут голодать. А воришки и ворики голодали всегда, даже в прежние тучные годы. Во всяком случае, ты здесь абсолютно ни при чем, дорогой. Все отлично знают - как сейчас обстоят дела у обворованных наверху.

- Но я Великий Вор и должен заботиться о благополучии всех воров канализации...- начал было Велвор, но так и не окончил фразы.

Да, он Великий Вор и должен заботится о всех ворах Канализации, всех без исключения, от самого маленького воришки вплоть до последнего Консорта, но как, тысяча дохлых крыс, он может о них позаботиться в сложившейся ситуации? Город наверху пришел в полный упадок. Обворованные сейчас живут в пустых и холодных домах, внутри которых нет не только золота и серебра, но даже мебели, а часто и одежды. Да какая там одежда? У обворованных сейчас не было даже еды, в их холодных жилищах были сейчас только голые стены, среди которых скитались они, прикрытые жалкими рваными дерюгами. Все, что удавалось добыть обворованному за день, он тут же прятал или съедал, потому, что знал - ночью к нему обязательно придут воры и отберут все, что попадется им на глаза. А если не отдашь, если воспротивишься, коротко сверкнут в темноте лезвия острых воровских ножей и все - прощайся обворованный не только с последней коркой хлеба, не только с тканью для воровских обмоток или с жалким медным колечком, но и с жизнью. Воры шутить не любят.

С другой стороны, Канализация сейчас была буквально забита всевозможным добром, с которым расстались верхние обворованные за долгие годы существования армии воров в ее недрах. Главная Воровская Сокровищница уже ломилась от золотых предметов, монет, инкрустированной каменьями дорогой посуды, драгоценных украшений и оружия, а все более-менее сухие участки канализации уже давным-давно превратились в места хранения не очень ценного награбленного наверху добра - мебели, картин, скульптур, и других предметов городского обихода. Вдоль каналов со зловонной жижей лежали вороха дорогой бархатной и полотняной одежды, кипы сапог и туфель, сорванных когда-то прямо с ног обворованных, тюки мужского и женского белья, горы одеял и подушек, фарфоровой и глиняной посуды, серебряных и бронзовых светильников, серебряные тазы для бритья и умывания, столовые ножи, вилки и ложки в кучах, высота которых доходила порою до сводчатых потолков канализационных коллекторов. В отдельные кучи были сложены дорогие дверные замки, ручки, наддверные молотки, рамы смотровых окошек, ржавые орудия труда и войны обворованных верхних - молотки, пилы, рубанки, сабли, алебарды, топоры, щиты, доспехи.

Все это добро лежало сейчас в канализации мертвым грузом и по нему бегали жирные зубастые крысы, иногда задерживаясь на кучах с кожаной обувью или валяясь на связках бархатных камзолов. Из-за чудовищных размеров украденного некоторые туннели стали полностью непроходимыми и даже старые воры не знали - что же в них сейчас хранится, а те, что знали уже давно умерли.

Велвор вздохнул. Да, жизнь наверху сейчас была непростой. Ну, если вдуматься, обворованные и сами были виноваты в этом, ведь все нижние воры происходили от них, кто в пятом, кто в четвертом, кто в третьем, а кто и в первом колене.

Он и сам происходил от обворованных верхних в первом колене. Как он оказался в Канализации? Как стал вором? Да очень просто - благодаря Правилу Канализации в котором имелся специальный так называемый "Акт о дарении младенцев".

Согласно этому акту любой не вор мог подарить ворам Канализации своего первенца. Для этого нужно было купить ребенку связку самых простых железных отмычек, обычный недорогой нож и, завернув его в пеленку из черного бархата, положить на ступенях центрального выхода-входа в Канализацию. "Акт о дарении младенцев" строжайше запрещал ворам отказываться от такого дара и если ребенка находили вовремя, его забирали с собой - вниз. После этого он воспитывался и выкармливался ворами, а достигнув определенного возраста, становился сначала воришкой, потом вориком, ну а дальше как повезет.

Велвору вот повезло взобраться на самую вершину воровской пирамиды и он ни о чем сейчас не жалел. Своих верхних родителей он не помнил совсем, а воровку, которая кормила его, пока он не достиг возраста начала воровства и не сделался воришкой, помнил смутно.

Зная жизнь обворованных верхних Велвор был уверен, что его настоящие родители вынуждены были в свое время подарить его ворам из-за ужасной нужды. Скорее всего, они на последние деньги купили ему связку железных отмычек и его первый нож, а потом завернули в черный бархат и принесли на ступени Канализации.

"Да, так и было,- думал Велвор, рассматривая поднимающиеся к потолку синие кольца сигарного дыма.- Наверное, они были славными людьми, но ужасная нужда заставила их сделать это. Может быть, они спасали меня от голодной смерти, сами при этом умирая от голода. Или от холода. Голодая и замерзая, они вынуждены были подарить меня ворам. Но я не жалею об этом. Нет. Сейчас я рад, что меня подарили ворам. И благодарен своим настоящим родителям за все, что они для меня сделали. Можно только надеяться, что они купили отмычки и нож не на последние свои деньги, и не умерли сразу после этого от голода и холода..."

Карьера Велвора развивалась стремительно. В воришках он проходил всего два года. Сначала, как и все начинающие воришки, Велвор воровал еду. В то время с едой уже начинались проблемы - во время выходов в верхний город воры уносили с рынков все подчистую, и обворованные старались съедать ее прямо у прилавков. Купив какой-нибудь фрукт или овощ, они тут же запихивали его в рот и быстро съедали. То же происходило и с курятиной, и с жареной рыбой, и с телятиной, которую сметливые рыночные торговки продавали уже слегка вываренной в соленой воде. В те времена самым юным воришкам не оставалось ничего иного, как только работать по торговкам едой с городского рынка.

Торговки едой с городского рынка были все как одна здоровенными дебелыми тетками с сильными толстыми руками, с расплывшимися рыхлыми лицами, с испорченными табаком носами, а начинающие воришки тогда работали парами. Они тихонько подбирались к торговым местам под прилавками, а потом разыгрывали небольшую постановочную сценку. Обычно, младший воришка хватал какую-нибудь еду и бежал прочь, а когда торговка отвлекалась на него, второй, более опытный воровал с прилавка уже по-настоящему. Иногда первого воришку успевала схватить ловкая молодая торговка, но так было даже лучше. Пока озверевшая торговка избивала первого воришку, второй мог брать не только еду из ящика под прилавком, но и в случае удачи залезть в специальный денежный карман кожаного фартука увлеченной избиением торговки, и забрать оттуда вырученные ею за день монеты. Трюк с избиением пойманного воришки был очень древним, но все торговки почему-то на него постоянно покупались.

Однажды Велвор, тогда еще совсем юный воришка, со своим напарником отправились на рынок. Велвор был отвлекающим, а его напарник был основным вором. Во время маневра отвлечения он попался и когда огромная молодая и сильная торговка начала его избивать, напарник очень ловко залез в денежный карман ее фартука и выудил оттуда все деньги. Голова Велвора тогда моталась под мощными ударами дебелой воровки, его распухший рот кровоточил, глаза заплывали, но он следил краем глаза за ловкими действиями своего напарника и ухмылялся - день выдавался удачным, а побоев настоящие воры не боятся.

Однако тогда все прошло не совсем хорошо - напарник Велвора как раз вынимал из кожаного фартука последнюю монету, но тут торговка его заметила и поймала за руку. Тогда они и стояли так, втроем, в самом центре рынка - орущая торговка и два воришки, которых она поймала и крепко держала теперь за руки, словно бы некую драгоценность или самых близких ей людей, дорогих ей, но слишком дальних родственников. Торговка громко крича то ли от счастья, то ли от боли, которую будто бы доставила ей эта нежданная встреча, так, во всяком случае, это должно было выглядеть со стороны.

Торговка кричала как ненормальная, но никто не пришел ей на помощь, потому, что воришки уже работали по всему рынку и почти у всех торговок были заняты руки - одни избивали пойманных отвлекающих воришек, другие гнались за основными, третьи прикрывали дебелыми телами свой товар.

В конце концов, напарник Велвора извернулся и свободной рукою выхватил нож, а потом уколол орущую торговку ножом в икру и она его выпустила, а когда попыталась схватить опять, вырвался уже он - Велвор, тем дело тогда и кончилось.

Да, славно они тогда поработали и повеселились - почти вся выручка осталась в тот день у них, да еще половина вареной курицы, да два яблока, да груша, да целый кочан капусты. А еще Велвору каким-то образом (он и сам до сих пор не мог понять - как) удалось сорвать с воровки шелковые кружевные панталончики. Над этим делом целую неделю смеялась тогда вся Канализация и Велвор в один миг сделался настоящей воровской знаменитостью. Об этом деле вскоре узнал тогдашний Великий Вор и, буквально давясь от смеха, досрочно перевел его в ворики, а кружевные панталончики торговки забрала себе тогдашняя Подруга-воровка. Именно после этого дела он получил прозвище Счастливчика, и так его называли до сих пор не только приближенные к его особе знатные, но и все простые воры и под этим именем ему предстояло войти в воровские летописи. Да, вот с чего началась его настоящая карьера - с шелковых кружевных панталончиков.

Много после этого было у Велвора великих и славных воровских дел, и много разного добра прошло через его ловкие руки. Было там и золото, и серебро, и дорогое оружие, и кожаные мешочки с золотыми монетами, и даже золотая челюсть предыдущего Градоначальника обворованных верхних, но про те свои первые панталончики он не забывал никогда, потому что именно с них началось его восхождение к вершинам воровского мастерства и могущества.

***

Велвор уже повязывал черный шелковый галстук, когда из боковой двери показалась празднично одетая Подруга-воровка. Облегающее шелковое платье насыщенного черного цвета с двумя глубокими боковыми разрезами шло ей необычайно. Кроме платья на Подруге-воровке был сложный кожаный пояс и бархатная жилетка-безрукавка со множеством карманчиков, все того же насыщенного черного цвета. Волосы Подруги были распущены по плечам, как это принято у всех свободных воровок Канализации.

Велвор улыбнулся, он знал, что праздник там или не праздник, а его дорогая Подруга всегда одевается с большим вкусом и пониманием, а в ее поясе и кармашках жилетки всегда припрятано то, что может понадобиться свободной воровке в любой момент - несколько крепчайших удавок, крошечный флакончик с ядом, универсальная стальная отмычка и пяток метательных ножичков с отравленными лезвиями.

Вообще-то даже статус воровки не давал права на ношение ножа, пусть даже и метательного, но свободные воровки Канализации плевали на этот древний запрет и все поголовно ходили с такими ножами. Это право они завоевали еще в глубокой древности и в упорной борьбе со слишком щепетильными воровскими законниками, и сейчас воры-мужчины смотрели на ножи свободных воровок сквозь пальцы (а многие и с нескрываемым одобрением). И действительно - что делать свободной воровке, если на нее набросится какой-нибудь неуравновешенный обворованный? А если при этом он будет вооружен топором, вилами, косой или еще каким-нибудь орудием своего нелегкого труда? Раньше таких обворованных почти не было, но сейчас их становилось все больше и больше. Метательный нож с отравленным лезвием хотя бы уравновешивал шансы свободной воровки и неуравновешенного обворованного с топором на победу в их поединке. Это было совершенно понятно всем ворам.

Велвор никогда не возражал против ношения воровками отравленных метательных ножей. Только бы они были как следует упрятаны в их кожаных поясах или бархатных безрукавках и только бы их рукоятки не выпирали наружу. А так - пусть носят, свободные воровские подруги этого достойны.

- Дорогой, ты уже приготовил куклу?- спросила Подруга-воровка с лукавой улыбкой, прихорашиваясь перед огромным зеркалом.

- Еще нет, дорогая,- ответил Велвор, заканчивая с галстуком и одергивая лацканы кургузого черного фрака.

- А что это будет?

- Я еще не придумал.

- Какой ты легкомысленный,- сказала Подруга изменившимся голосом, резко оборачиваясь к нему от зеркала.- Никогда бы не подумала, что Принц Ночи может быть настолько легкомысленным.

- Ах оставь это, дорогая, прямо сейчас заглянем в сокровищницу и все устроим. С выбором кукол у меня никогда не было проблем, ты же знаешь.

- Тогда давай поторопимся,- озабоченно сказала Подруга-воровка.- В День Зимнего Луностояния нельзя опаздывать к праздничному Приношению.

- Хорошо. Пойдем в сокровищницу прямо сейчас.

Велвор предложил Подруге-воровке руку, и они вышли из спальни в низкий сухой туннель, где их уже ожидал эскорт вориков-охранников с зажженными факелами.

На самом деле о кукле Велвор должен был позаботиться заранее ведь в День Зимнего Луностояния это был самый важный предмет в жизни Канализации.

Дело в том, что в самом начале праздника, ровно в полночь, каждый Великий Вор должен был лично совершить ритуальное воровство в верхнем городе. Это ритуальное действо и начинало мистериальный Праздник Длинной Воровской Ночи и как бы открывало собою следующий воровской сезон.

Причем украденный предмет должен был быть достаточно ценным в глазах простых воров, ведь его ценность как бы говорила о том, каким будет предстоящий воровской сезон - удачным и счастливым, не очень удачным, или совсем неудачным, провальным. В древние времена все это действительно имело некоторый мистериальный смысл, но сейчас, когда у верхних обворованных за душой не было не то что каких-то там ценных предметов, а вообще ничего, все мистериальные смыслы были утрачены. Смыслы были утрачены, да, но ритуал остался и повторялся из года в год, и чтобы авторитет Великого Вора не упал в глазах простых воров, во время совершения праздничного мистериального воровства уже достаточно давно использовались ценные предметы из Главной Воровской Сокровищницы, благо там было из чего выбирать. Такие предметы и назывались "куклами" в узком кругу посвященных, а простые воры до сих пор ни о чем не подозревали, так как они были честными и прямодушными созданиями, и безоговорочно доверяли своим предводителям.

В самом начале использования кукол Великие Воры предъявляли простым ворам очень ценные и массивные предметы - золотые статуэтки, обернутые в роскошные ковры драгоценные вазы, чудовищных размеров золотые чаши, украшенные бриллиантами одежды и прочее. Кукла заранее пряталась в определенном месте специальной воровской командой за день или два до начала праздника, а Великий Вор, как бы используя свою мудрость и все свое мастерство находил ее, затем он как бы совершал ритуальную кражу и тут же предъявлял украденное простым ворам. Таким образом, воровство и вправду выходило символическим во всех смыслах, но простым ворам этого было вполне достаточно.

Считалось, что в тайну куклы был посвящен только ближайший круг - Консорты, главы воровских корпораций, несколько приближенных Мастеров из специальной воровской команды, Подруга-воровка и еще кое-кто из самых близких сподвижников, но Велвор был уверен, что круг этот гораздо шире. Не все же воры были круглыми идиотами в самом деле? Иногда, впрочем, в Канализации то там, то здесь, появлялись воры-правдоискатели, которые на всех подземных перекрестках начинали громко трезвонить о том, о чем трезвонить им было не надо бы. Правда, трезвонили они недолго, и их мертвые тела вскоре находили в полусухих канализационных коллекторах, причем с начисто отрезанными головами, а сами головы находили чуть позже и в других коллекторах, и что характерно - с усеченными под самый корень языками.

В общем, с первым ритуальным воровством года и с куклами дела сейчас обстояли непросто. Дело здесь было даже не в самой кукле, а в ее ценности, так сказать. Простым ворам следовало предъявить предмет, ценность которого не вызвала бы у них подозрений, нужно было сделать так, чтобы этот предмет вписывался бы в представления простых воров о состоянии дел у верхних обворованных. Ведь простые воры каждый день выходили на дело и своими глазами видели - в какой ужасной нищете сейчас прозябает население верхнего города.

Подруга-воровка была как всегда права - о подходящей кукле ему нужно было позаботиться заранее. В прошлом году, предъявляя простым ворам не очень крупное золотое ожерелье с совсем простыми камушками, Велвор заметил лукавые усмешки на губах у нескольких именитых воров. Но это было бы еще ничего, гримасы недоверия на лицах некоторых вориков и широко распахнутые глаза юных воришек тревожили его гораздо сильнее лукавых улыбок мастеров, а их он тогда заметил тоже немало.

Шагая по низкому сухому коридору в сторону сокровищницы, Велвор рассматривал в зыбком свете факелов древние сводчатые потолки и думал о выборе правильной куклы для предстоящего ритуального воровства. Конечно, о кукле ему следовало подумать заранее. Подруга-воровка права (они всегда правы, с раздражением подумал Велвор, неужели нельзя было напомнить о кукле вчера, а лучше дня за два, или дня за три до начала праздника?), это был его промах, причем промах серьезный. "Интересно, заметили этот промах Консорты?- думал Велвор, шагая по туннелю и нашептывая на ухо Подруги-воровки смешные комплименты.- Конечно заметили. Не нужно себя обманывать, да еще в светлый праздничный день, накануне темной праздничной ночи. Консорты - опытные матерые воры, и это событие от их внимания, конечно же, не ускользнуло. Ах, милая-милая Подруга, ночная воровка, свободная воровка, как ты любишь все время подчеркивать свой ум, как ты любишь выставлять напоказ свою воровскую проницательность, но где же ты была вчера? И позавчера? И третьего дня? Почему ты тогда не вспомнила об этой проклятой кукле? А где был я сам вчера и позавчера? А я пил все это время - и вчера, и позавчера, и третьего дня я, как последний обворованный верхний, лакал вино. Потому, что третьего дня на Приношении один из старых мастеров преподнес мне бочонок замечательного старого вина. Давно я не видел такого замечательного вина, да и никто уже давно не видел такого вина. И вот я не удержался и выпил по бокалу с тем славным мастером, а потом к нам присоединились Консорты и пошло-поехало. Мы пили это вино, пока чудесный бочонок не опустел, а опустел он только к полудню вчерашнего дня. Я даже не помню, как принимал все это время Приношение от моих славных воров. Да ведь и ты была там, моя дорогая Подруга. И ты, и еще какие-то воровки, кажется из твоей свиты, или из свиты Консортов? Проклятье! Не помню, ничего не помню. Вот, что значит - хорошее старое вино. Стоп. А что если это заговор? Ведь прошлую куклу я выбирал вместе с тобой, дорогая. И Консорты там тоже присутствовали. И все вы дружно советовали мне это проклятое ожерелье. А потом, уже наверху я увидел эти гримасы недоверия на лицах простых вориков. Но широко распахнутые глаза воришек, конечно, страшнее этих гримас. Страшнее распахнутых доверчивых глаз простых воришек нет ничего на этом темном воровском свете. Сразу за распахнутыми наивными глазами обычно следуют острейшие ножи, которые вонзаются под твои ребра. Вот что бывает, когда вокруг много добрых советчиков, а Воровка-Старость уже давит коленом на твою грудь и разматывает перед твоими глазами свою удавку. А сделаю-ка я всем им небольшой сюрприз..."

- Ну вот мы и пришли, дорогая,- Велвор остановился перед тяжелой кованой дверью Главной Воровской Сокровищницы и начал быстро перебирать золотые отмычки.

Замок двери был настолько сложным, что его нельзя было открыть ни одним ключом, таких ключей просто не существовало в природе. Замок был изготовлен под специальную отмычку, которая называлась "Бриллиантовой", но не потому, что ее украшали камнями. Дело было в том, что она служила мистическим ключом к Главной Воровской Сокровищнице, но не сама по себе, а вместе с последовательностью очень сложных движений, которые выполнялись как повороты тела отмычки вдоль граней аллегорического бриллианта сложной огранки. Такие манипуляции мог проделать только очень умелый мастер отмычки. Ошибись он хоть на четверть градуса во время поворота отмычки и ее наконечник ломался, так как специально был изготовлен из очень хрупкого материала. Со всем этим мог справиться только настоящий Мастер Отмычки. Великий Мастер.

Таким образом, Главная Воровская Сокровищница была надежно защищена от проникновения в нее воров рангом пониже, с напрочь утраченной воровской честью, напрочь лишенных воровской совести, а таких в Подземельях, к сожалению, обитало тоже немало. Безыскусные же воры или воры с недостаточной подготовкой не смогли бы вскрыть дверь с таким сложным замком ни при каких обстоятельствах. Велвор совершил несколько поворотов бриллиантовой отмычкой и вдруг с ужасом понял, что ее наконечник уперся в какое-то препятствие и не может сдвинуться с места. Он замер в напряженной позе и начал мысленно перебирать в голове последовательность поворотов. Последовательность была верной, так почему же тогда заклинило наконечник, и почему он до сих пор не сломался? Легонько потряхивая ручкой отмычки, Велвор извлек наконечник из замочной скважины и принялся его пристально рассматривать в неверном свете факелов. Почти сразу же он понял, что выбрал не ту отмычку и облегченно вздохнул. "Проклятое вино,- подумал Велвор.- Уж не поили ли меня эти три дня специально?"

- Послать за Консортами?- быстро спросила Подруга-Воровка.

- Не стоит,- Велвор уже нашел нужную отмычку и вставил ее в замочную скважину.- Не будем отвлекать наших дорогих Консортов по пустякам. Стоять!

Ворик-охранник, метнувшийся было в сторону Залы Приема Приношения замер на месте и побледнел, что было заметно даже в неверном свете факелов.

- Как скажешь, дорогой,- Подруга-воровка опустила глаза и присела в быстром полупоклоне.

- Да,- сказал Велвор, налегая на отмычку.

Раздался тихий щелчок, и он толкнул тяжелую дверь рукой.

- Зажгите все настенные светильники!- громко скомандовал Велвор, проходя в сокровищницу.- Я хочу видеть руки всех присутствующих!

***

Золотые развалы тускло блестели в свете настенных светильников, которые один за другим загорались от факелов охраны. Как только Велвор переступил порог сокровищницы, его ноги погрузились в россыпь золотых монет и ушли в них по самую щиколотку. Он пропустил вперед вориков из охраны, закрыл дверь и, утопая по колено в золотых монетах, побрел к центру сокровищницы.

По преданию, до того как воры превратили это место в склад драгоценностей, здесь располагалась главная городская темница, в которой когда-то томились воры древности. Сейчас главный зал был забит золотом, а в боковых камерах, там, где раньше сидели узники, лежали драгоценные камни, изделия из сандалового дерева, тюки с благовониями и одежды из драгоценных мехов. Поговаривали, что в этих камерах до сих пор обитают души прежних постояльцев, что они скитаются здесь по ночам, громко воют, звенят монетами и шуршат мехами, но Велвор в это не верил. Все это были сказки для простых воров, которые все как один были очень суеверными и верили в существование призраков Подземелий. Скорее всего, эти легенды были придуманы еще в глубокой древности первыми Велворами, чтобы запереть Сокровищницу на еще один - мистический, потусторонний замок. По традиции все Велворы поддерживали эти слухи и даже добавляли в них свои страшные истории, а ворики из охраны были обучены правильным разговорам на эту тему и тоже принимали участие в постановке.

Велвор забрался на гору из золотых монет в самом центре сокровищницы и осмотрелся. Внизу стояли восемь вориков охраны, Подруга-воровка, начальник охраны (так называемый "капитано") и два старых мастера-советника из его личной свиты. Итого двенадцать человек, двенадцать проверенных отборных воров. Вместе с ним - тринадцать. Если заговор существует, всем им теперь нельзя доверять. Теперь с них нельзя спускать глаз, нужно постоянно, до самого акта ритуального воровства держать их при себе и контролировать каждый их шаг. Легко сказать - контролировать. Контролировать двенадцать воров, среди которых два мастера воровского дела. И еще - Подруга-воровка, или Гранд-воровка, которая тоже, безусловно, мастер своего дела. И какой мастер, подумалось Велвору, особенно в определенных делах деликатного свойства, что делает ее особенно опасной в случае, если она тоже вовлечена в заговор. В общем, с этой минуты ей доверять нельзя. Это если заговор действительно существует. А впрочем, какая разница? Великий Вор должен вести себя так, как будто он постоянно находится в самом центре очередного заговора. Только тогда у него появляется шанс править остальными ворами более-менее долго и более-менее успешно. Решено, с этой минуты он не доверяет никому из этих двенадцати.

"А вот интересно,- думал Велвор, всматриваясь в золотые развалы и выискивая глазами подходящую куклу для предстоящего ритуального воровства,- а себе? Себе я могу доверять, постоянно находясь в центре заговора против себя же? Интересный вопрос. Доверял ли я себе, когда вместе с другими Консортами составлял заговор против предыдущего Велвора? Доверял ли я себе, когда мой нож кромсал глотки моих бывших сподвижников? Когда я, в пятнах их засохшей крови взбирался по ступеням Залы Приношения? Когда я усаживался на древний Трон Воров? Ведь я уважал и любил несчастного Велвора XXVII-ого почти как родного отца и благодетеля, и не мудрено, ведь он сделал мне столько добра. И трех убитых мною Консортов я тоже любил как братьев, ведь вместе с ними мы участвовали в стольких воровских делах, среди которых были очень опасные, а парочка была и вовсе смертельно опасных, безнадежных до тошнотворности, и они прикрывали мою спину тогда, и в результате я не только выжил, но и украл все, что мне было нужно украсть, все, что мне было предписано украсть моею судьбою. И даже немного больше этого. А сколько отличнейшего вина мы с ними выпили вместе? Во скольких разгульных оргиях мы с ними участвовали? Всего сейчас и не вспомнить. Но я убил их. Убил хладнокровно, зарезал как собак, как приуготовленных для заклания свиней. Со спокойным сердцем я умертвил их верной, ни разу недрогнувшей рукой. Четвертого я, правда, никогда не любил, он был мерзавцем, мелкой душонкой и все тогда считали, что ему удалось подняться до Консорта при помощи грязных и темных интриг. И трюк с последним золотым кубком Велвора XXVII-ого тоже придумал этот подонок. Сейчас меня даже радует, что я заколол его первым и таким образом, хотя бы отчасти отомстил негодяю за смерть своего названного отца и благодетеля. Но ведь и с ним я тоже пил вино, ходил на дело и кувыркался с очаровательными воровками в сухой темноте воровских притонов и темных уголках дальних теплых туннелей. И вот теперь все они мертвы, а я сижу на Троне Воров. Нет, себе доверять нужно, просто необходимо, даже несмотря на все свои прошлые дела. Где бы я сейчас был, если бы не доверял самому себе? А вот всем остальным я с этой минуты доверять не буду. Будем считать, что они только что утратили мое доверие. Будем считать, что все они с этой минуты проклятые интриганы!"

На вершине соседней золотой горки стоял раскрытый золотой сундук, доверху набитый сверкающими драгоценностями и Велвор по колено в золотых монетах побрел к нему, а потом запустил руку внутрь и начал ворошить содержимое. Крупные бриллианты просыпались через его пальцы, тяжелые ожерелья перекатывались через них, скользили по ладони, с глухим стуком возвращались обратно в сундук. Рядом с сундуком из россыпи выглядывали две статуэтки изображавшие каких-то крылатых и рогатых женщин в неглиже. Велвор выдернул одну статуэтку из золотой россыпи, подержал, взвешивая, а потом бросил её обратно. Все это было слишком дорого, через чур драгоценно, вызывающе роскошно. С жалкими рубищами обворованных верхних такая роскошь не вязалась уже никак. Даже самый глупый или безумный простой вор понял бы это с первого взгляда. Но где же ему найти более-менее скромный, но вместе с тем и приличный предмет из обихода нынешних обворованных верхних? Где ему взять такую куклу, которая смогла бы символизировать в глазах простых воров не роскошный воровской сезон, нет, а хотя бы просто удачный, или скорее даже не совсем провальный. Такой предмет, который бы символизировал собой скромный, но достойный воровской достаток?

Можно, конечно, не мудрствовать лукаво, а просто взять на дело пару золотых монет, а потом предъявить их простым ворам в качестве доказательства - что вот, мол, есть еще кое-что у обворованных верхних, ребята. Нужно только стараться, воровать как следует, и все будет в порядке, и будет у вас в руках блестеть и золотишко, и камушки, и еще кое-что в придачу. Главное не падать духом и стараться, воровать лучше, как любит говорить его Подруга-воровка. Конечно, можно предъявить простым ворам и пару золотых монет. Наверное, никто его не осудит за это, ведь все воры понимают - как сейчас тяжело живется обворованным наверху. Но какая же это мерзость, какой позор - предъявлять своим соратникам в праздничную ночь эти жалкие монетки. Непереносимый позор!

- Дорогой, а может быть это подойдет?

Велвор обернулся и посмотрел на свою Подругу-воровку. Она стояла рядом и протягивала к нему руку с изящным женским украшением. Тоненькие висюльки с продолговатыми розовыми бриллиантами свисали между длинных и сильных пальцев, словно подкрашенные кровью крупные капли воды сверкали и переливались разноцветными бликами в неверных лучах настенных светильников.

"Ах, дорогая-дорогая,- думал Велвор, щурясь от этого блеска.- Дорогая моя. Ты только что окончательно утратила мое доверие".

- Нет,- сказал он вслух.- Это не подойдет. Уж очень сильно блестит.

Подруга пристально взглянула в глаза Велвора и молча бросила украшение себе под ноги.

После этого он начал бродить по сокровищнице, тяжело переставляя ноги в мягких туфлях со слишком тонкой подошвой и утопая в золоте почти по колено. Иногда он переворачивал рукой небольшие шкатулки, ударом ноги опрокидывал тяжелые вазы и пристально всматривался в их содержимое. Ничего подходящего не находилось, все было вызывающе роскошным и эта роскошь никак не вязалась с ужасающей нищетой обворованных верхних.

Велвор уже хотел остановиться на двух позорных монетках. Он даже поднял их - две легонькие золотые монетки, и не глядя сунул их в кармашек жилетки, как вдруг его взгляд упал на тяжелый золотой кубок.

При взгляде на этот кубок у него сначала быстро-быстро забилось сердце, а потом его словно бы крепко зажали в тисках для изготовления воровских отмычек, и лоб покрылся крупными каплями пота. Да, сомнений быть не могло - это был именно тот кубок, над которым умер Велвор XXVII-ой, его предшественник, его благодетель, его названный воровской отец. Он узнал этот кубок по особому типу сложной резьбы на ручках и по изогнутой особым образом тяжелой ножке.

Всматриваясь сейчас в эту резьбу и в эту, так причудливо изогнутую неизвестным золотых дел мастером ножку кубка, Велвор вдруг очень отчетливо и во всех подробностях вспомнил ночь накануне гибели Велвора XXVII-ого. Этой ночью он вместе с другими Консортами обсуждал план заговора в одном из самых мрачных и дальних притонов Канализации. Они обсуждали детали заговора и пили вино, а на столе перед ними стоял вот этот самый кубок на своей тяжелой причудливо изогнутой ножке. Обсуждая детали, они по очереди приподымали кубок, пробовали его на вес. Кубок был тяжелым, и в самом начале обсуждения, когда вина была выпито еще слишком мало, этот кубок казался им достаточно тяжелым, чтобы убить старого Велвора. Но когда вина было выпито уже достаточно, он показался им слишком легким, и тогда тот - мерзавец, который и придумал весь этот заговор, предложил наполнить его золотом, чтобы добавить кубку убийственного веса. И они начали вынимать из своих бесчисленных карманов, кармашков и карманчиков различные золотые предметы и бросать их в темный зев кубка. Велвор отлично помнил, что сам он бросил тогда в этот ненасытный зев две пригоршни золотых монет, три тяжелых ожерелья и золотые карманные часы.

Часы.

Когда Велвор вспомнил эти часы, тиски для изготовления воровских отмычек разжались, их холодные стальные губки разошлись в стороны и его сердце сразу забилось в нормальном ритме. Он внезапно, неожиданно для себя самого и совершенно ясно понял - какая кукла идеально подойдет для сегодняшней праздничной ночи. Небольшие, но изящные золотые часы с откидной крышечкой, с не очень длинной и толстой золотой цепочкой, ручным подзаводом пружины сразу на четверо суток и семью мелодиями внутри. Да, он вспомнил сейчас - те часы имели ровно семь замечательных мелодий. У них внутри словно бы имелись крошечные золотые молоточки, которые эти мелодии отбивали - очень мелодично и трогательно. Но главное было даже не в этих семи мелодиях, а в том, что среди них имелась одна особенная - "Серенада Ночи". Эту мелодию знали и любили все воры Канализации, и во все времена она была для них неофициальным гимном. Редко какой вор или воровка, отправляясь на дело, ее не насвистывал, потому, что считалось - "Серенада Ночи" приносит ворам удачу, а все жители Канализации были ужасно суеверны.

Вспомнив все это, Велвор внутренне возликовал, он сразу понял - только что он нашел замечательную, идеальную куклу для сегодняшнего ритуального воровства. Даже если кому-нибудь из воров золотые часы и покажутся слишком роскошной вещицей, то когда они заиграют "Серенаду Ночи" это точно решит все дело. Такое удачное ритуальное воровство и такая замечательная мелодия склонят чашу весов в его пользу, ведь простые воры не только страшно суеверны, но и ужасно сентиментальны.

Оставался единственный важный вопрос - мог ли сегодня кто-нибудь из обворованных верхних иметь такие часы? А почему бы, в самом деле, и нет? Почему бы кому-нибудь из нынешних обворованных и не иметь таких часов? Ведь их так легко прятать. Размер вполне подходящий. Такие часы можно, например, прятать во рту, прямо за щекой, или под мышками, или еще где-нибудь. В таком месте, куда не полезет ни один вор (кроме Великого, конечно, кроме Великого, с мрачной усмешкой подумал Велвор). Одним словом, часы такого размера было очень легко спрятать во многих местах прямо на теле обворованного верхнего. Только бы эти замечательные часы до сих пор лежали там - в кубке.

Велвор очнулся от своих размышлений и, быстро переставляя ноги, начал взбираться на развал золотых монет - счастливый кубок стоял на самой его вершине. Взбираясь на вершину, он несколько раз оступился и один раз был вынужден опуститься на правое колено, потому, что золотая гора была слишком высокой и золотые монеты осыпались, оплывали ему навстречу, как осыпи мелких камней и уже приближаясь к кубку, он был вынужден помогать себе руками. Но, вот он, наконец, кубок стоит как ни в чем ни бывало - такой же как и в ту проклятую ночь заговора, массивный, с горой набитый украшениями и монетами, проклятый, но и желанный, и в нем, возможно, находится решение его сегодняшних проблем - небольшие золотые часы, чудесные часики, миленькие часишки с музыкальным секретом внутри.

Велвор опустился перед кубком на колени и осторожно опрокинул его прямо на себя. По коленям рассыпались золотые монеты и украшения, те самые, что с пьяным хохотом бросал он вместе с другими Консортами в его жадный зев когда-то. Но где же часы? Их не было видно среди содержимого кубка. Велвор начал дрожащими пальцами перебирать украшения. Он погружал руки в золото, зачерпывал его ладонями, просеивал сквозь пальцы, подносил к глазам, опять зачерпывал и подносил, но все было напрасно - часов нигде не было.

- Проклятье!- сдавленным голосом воскликнул Велвор.- Проклятье!

Он с силой ударил по выпуклому боку кубка кулаком и тут же из его нутра вывалился какой-то мелкий предмет и, перекатившись по золотой осыпи, уперся в его правое колено. Велвор схватил этот предмет и еще не успев рассмотреть его как следует, а только ощупав понял - это они! Часы! Слава Луне-Покровительнице! Вот оно - решение его проблем, вот оно - его спасение! Теперь его проблемы с мистериальной кражей решены, а значит, он сможет спокойно править ворами еще целый год, до следующего Дня Зимнего Луностояния, а потом он придумает еще что-нибудь и будет править ими дальше, ведь он - Великий Вор, Единоличный И Полный Властитель Канализации, Подземелий И Всего Прочего Что Прилегает, Принц Ночи, Мастер Золотой Берущей Руки, Композитор Фомки, Поэт Золотых Ключей, Певец Замочных Скважин, Страж Большой Бриллиантовой Отмычки, Хранитель Воровской Сокровищницы и прочая, и прочая, и прочая, и он будет достоин своего правления еще на один долгий год. А потом он придумает еще что-нибудь, не будь он Великим Вором.

Велвор согнулся так, чтобы те двенадцать не могли рассмотреть, что он держит сейчас в руках, что он так пристально сейчас рассматривает. Часы были те самые, в этом у него не было никаких сомнений. Правда, они стояли, но это он сейчас поправит.

- Который час?!- крикнул Велвор не оборачиваясь.

- Без десяти десять!- крикнул снизу капитано вориков.- Пора проследовать в Зал Приемов Приношения, Ваше Величество!

- Хорошо!

Велвор быстро выставил время и начал вращать головку подзавода. Часы тут же откликнулись тихим тиканьем. Дорогие, милые часы, они лежали здесь все то время, пока он правил ворами, лежали и ждали, когда он снова возьмет их в руки и оживит их. Милые, милые часики, вот вы и дождались своего часа.

Велвор решил проверить работоспособность музыкального блока и нажал на вторую головку. Часы тут же откликнулись веселой мелодией. Так, что это? Кажется "Пьяная ночная стража". Не то. Дальше. "Веселый меняла". Тоже не то. Дальше. "Купец-обманщик". Не то. "Казнь назойливого вора", ну это уж точно не то. Вот она! "Серенада Ночи", все работает отлично! Вот какими замечательными вещицами владели обворованные во времена его молодости. У кого же он позаимствовал эти волшебные часы? Кажется у какого-то чиновника городской управы. Или у купца с городского рынка? Он уже не помнил. Впрочем, сейчас это было абсолютно не важно.

Велвор встал с колен и ловким движением сунул часы в кармашек жилетки, а потом отряхнул прилипшие к коленям золотые цепочки. Теперь он в полном порядке и во всеоружии. Теперь можно смело начинать праздничный день. Никакие заговоры теперь ему не страшны.

Велвор спустился с золотой горы, коротко скомандовал своей свите: "за мной" и направился к дверям сокровищницы. Больше здесь делать было нечего, да и в Зале Приема Приношения его, наверное, уже давно заждались его верные воры, ворики и воришки.

***

- Дорогой, ты нашел куклу?

Подруга слегка запыхалась, так как он шел по туннелю энергичным быстрым шагом, веселым шагом, а она надела черные бархатные туфельки на высоком каблуке и теперь за ним не поспевала.

- Да,- ответил Велвор, не оборачиваясь.- Я нашел куклу.

- А что это?

Велвор обернулся так резко, что Подруга буквально врезалась в него и даже уперлась в его грудь руками.

- Тебе интересно?- спросил он, всматриваясь в глаза воровки через прорези бархатной черной маски (какое все же замечательное изобретение - эти маски, они отлично драпируют мимику и делают подобные разговоры весьма двусмысленными и даже какими-то загадочными).

- Да,- с едва заметной тревогой сказала Подруга (только по голосу и можно определить что у них на уме, подумал Велвор, да и то весьма приблизительно).- А что такого? Я думаю, что это волнует всю твою свиту. Ведь мы так любим тебя, дорогой, и так за тебя тревожимся. А сегодня такой ответственный день.

"Ну конечно!- чуть не закричал Велвор.- Конечно тревожитесь! Еще бы!"

- Пусть это будет моим маленьким секретом на сегодня, дорогая,- сказал он вслух.- Пусть это будет моим сюрпризом для вас. Для всех вас. Впрочем, я тронут. Можешь передать эти слова Консортам.

Он развернулся и пошел по туннелю, но уже не так быстро. Они как раз приближались к тяжелым дверям главного входа в Залу Приема Приношения и сразу четыре ворика охраны обогнали его бегом, чтобы распахнуть тяжелые створки на стороны до того, как он окажется перед ними.

В обычные дни Велвор проходил в Залу Приема Приношения через другие двери - боковые и совсем крошечные, но сегодня ему следовало идти через главный вход, который еще почему-то называли парадным, хотя никаких парадов воры никогда никому не давали, этого не было в их традиции. Ворики подбежали к дверям и ухватились руками за специальные скобы, а потом с силой потянули их на себя. Двери парадного входа Залы Приема Приношения были очень тяжелыми, выкованными еще в древние времена из двух цельных кусков железа, а сейчас они сильно заржавели и тяжело осели на массивных петлях, и потому не поддались ворикам сразу. Ворики старались изо всех сил, под их фраками буграми вздулись мускулы, спины выгнулись, лица стали мокрыми от пота, глаза под масками вылезали из орбит, рукоятки ножей выбились наружу между короткими фалдами и сейчас дрожали как живые, но тяжелые створки все никак не хотели расходиться на стороны, они словно бы не хотели впускать Великого Вора и его свиту в Залу Приема.

"И так каждый раз,- с раздражением подумал Велвор.- Прямо что-то мистическое. Неужели нельзя смазывать эти проклятые петли? Хотя бы раз в году?"

- Капитано,- сказал Велвор, обернувшись назад.- Прикажите помочь.

- Есть! Эй вы! Да, вы четверо! Помогите своим слабосильным дружкам! Живо!

К дверям бросились еще четыре ворика и вскоре послышался тошнотворный, коробящий душу визг, а створки начали медленно расходится на стороны. Велвор взял под руку Подругу-воровку и подошел поближе к дверям. Тяжелые двери, цепляя за пол туннеля своими нижними частями, медленно раскрывались, а в щель между ними уже били мощные потоки света от светильников Залы, и еще стал слышен шум множества голосов - близкий и ближайший воровской круг уже с нетерпением ожидал прихода своего правителя.

Этот свет сначала ослепил Велвора и он потер глаза пальцами, привыкая к нему, а потом наклонил голову пониже, чтобы часть этого ослепляющего потока приняли на себя поля шляпы. Он растянул губы в фальшивой, но подобающей моменту улыбке, крепко прижал Подругу-воровку к своему боку и переступил порог Залы. Тут же заиграли трубы воровских трубачей. Трубачи сыграли короткую музыкальную фразу из "Серенады Ночи" и умолкли, а сразу после них раздались громкие аплодисменты и крики приветствий, кто-то прохрипел совсем рядом "Слава нашему Великому Вору!", кто-то громко закашлялся, вдали послышался металлический грохот падающего на каменные плиты тяжелого канделябра и веселый женский смех.

Глаза Велвора уже привыкли к слишком яркому свету множества светильников, канделябров и настенных факелов, поэтому он спокойно и уверенно шел по широкой ковровой дорожке, вероятно украденной когда-то прямо из главной городской управы, к возвышению на котором стоял древний Трон Воров. По дороге Велвор вежливо раскланивался со знакомыми и незнакомыми ворами и воровками.

В День Зимнего Луностояния в Зале Приема с самого утра собирался весь цвет Канализации - самые известные и заслуженные воры и воровки всех мастей и направлений воровского искусства - от искуснейших карманников до брутальных налетчиков. Специальный почетный сектор Залы занимали специалисты по замкам всех систем, рядом с ними стояли признанные мастера отмычки, прямо за ними адепты ножа и кастета, справа от них поэты фомок, слева - повелители форточек, сразу за ними - владыки подвалов. "Армия,- думал Велвор, продвигаясь через толпу своих подданных.- Настоящая армия. Завоевывать вот только ей больше нечего. Все уже завоевано, отвоевано и переотвоевано много-много раз. Но все равно - хороши. Хоть прямо сейчас на дело". Воровская толпа словно бы услышала его мысли и тут же ответила на них дружными аплодисментами и приветственными выкриками.

Велвор уже приблизился к Трону Воров, за высокой спинкой которого стояли четыре Вора-Консорта - Аливо, Хуго, Хег и Могро, все в парадных черных фраках. Сразу за спинами Консортов стояли двенадцать глав важнейших воровских корпораций в черных накидках с капюшонами - самый ближний круг, круг ближе которого уже не бывает. Все ближайшие сподвижники были в бархатных полумасках, через прорези которых на Велвора смотрели сейчас пары внимательных, умных, хитрых с лукавинкой глаз. Да ему уже давно было плевать на маски - всех этих людей он мог бы узнать по глазам даже в полумраке подземелий, или сквозь толщу грязной воды, или даже в кошмарном сне.

Велвор быстро сосчитал глаза и понял, что все его ближайшие сподвижники на месте, а значит с воровским миром все в порядке, он пребывает сейчас в относительном равновесии и находится под надежным контролем.

Считалось, что Консорты контролируют глав корпораций (каждый из них контролировал по три корпорации, но постоянно пытался залезть на территорию соседа и в этом состояла суть интриг на вершине воровской власти), а через них все воровское сообщество, а он контролирует их и таким образом правит Канализацией. Это было заблуждение и обманка для распоследних воровских дураков.

Ворами управлять нельзя, ведь недаром они называют себя "свободными", их можно только дурачить, обманом вдохновлять на дела, а самое главное - ставить перед ними задачи, давать им цель, придумывать для них новые смыслы воровского существования.

Вот в этом и состояла его главная задача. А контролировать? Нет, контролировать их невозможно. Разве только путем постановки цели и создания смыслов для их дальнейшего существования? Но разве можно назвать это настоящим контролем? В определенном смысле, наверное, да, можно, но только этим уже не обойдешься никак. Сейчас в Канализации сложилась такая ситуация, что кроме целей и смыслов правящему Велвору приходится пользоваться услугами и опытных соглядатаев, и ловких наушников, и опытных убийц. Такова оборотная сторона воровской власти и с этим ничего не поделаешь. Что, впрочем, никак не умаляет значения постановки перед ворами правильных целей и создания для них по-своему глубоких смыслов воровского существования.

На самом деле за каждым Консортом и за каждым главой корпорации стояла отдельная группировка воров, которые преследовали каждая свою цель и поэтому они часто вступали в конфликты между собой, и эти конфликты почти всегда заканчивались кровавой поножовщиной, а иногда и настоящими массовыми ножевыми побоищами. Умело играя на противоречиях между самыми крупными воровскими группировками Велвор и правил ими всеми. Ну и конечно, цели и смыслы, куда же ворам без них?

Велвор приложил два пальца к полям шляпы, а Консорты и главы корпораций поклонились ему в ответ легкими полупоклонами. Это было традиционное приветствие уже много лет принятое на самой верхушке воровского сообщества. Никаких ужимок, никакого подобострастия - легкий полупоклон и все. Потом, если возникнет нужда, каждый из них сможет подойти к нему сзади, приблизить свои губы к его уху и сказать все, что сочтет нужным сказать, а потом он неспеша все обдумает и решит - что делать дальше с этим сообщением, и стоит ли с ним что-нибудь делать вообще, или лучше пропустить его мимо своих ушей. Как-то так.

Велвор опустился на бархатные подушки Трона Воров, а Подруга-воровка опустилась у его ног на специальную бархатную подушечку. При этом она выставила напоказ свое безупречное левое бедро, которое как бы случайно показалось из глубокого бокового разреза ее великолепного шелкового платья. Это тоже была часть праздничного воровского ритуала. Пусть все простые воры полюбуются ее безупречными формами, пусть они оценят ее достоинства и поймут, что только она одна достойна сидеть у ног Великого Вора.

Велвор поерзал на подушках, устраиваясь поудобнее и тут же к его уху приблизились губы Консорта Аливо.

- Приветствую, мастер.

Велвор чуть наклонил голову.

- Как дела с куклой?

- Все в порядке,- почти беззвучно ответил Велвор.- А в чем дело?

- Мы волнуемся.

- Не стоит.

- Можно узнать - что выбрал мастер?

- Нет.

- Почему? Специальная команда ждет. Нужно все подготовить.

- Не нужно. Сегодня я решил вспомнить о том, что мы настоящие воры. Сегодня ночью я совершу не фальшивую, а настоящую ритуальную кражу.

- Рискованная игра, мастер. Наверху сейчас не найти даже целой глиняной миски.

- Аливо, тебе никогда не приходило в голову, что это Мать Луна карает нас за нашу лицемерную фальшь? Может быть, она хочет от нас искренности древних воров? Может быть, если я пойду сегодня на риск настоящей кражи, она простит нам все эти годы лжи и обмана?

- Рискованная игра, мастер,- тихо повторил Аливо.

- Ты сказал,- почти не разжимая губ, произнес Велвор.

Губы Аливо отстранились от его уха, и тут же к трону подскочил вор-распорядитель. Он совершил традиционный полупоклон и спросил хорошо поставленным бархатным басом:

- Прикажете начинать, мастер?

Велвор величественно и скупо наклонил голову.

Распорядитель с воровским достоинством выпрямил спину, развернулся и пошел прямо на собравшихся у трона приближенных. Он помахивал перед собой ладонями, как бы раздвигая толпу и та действительно расступалась перед ним, образуя широкий и ровный живой коридор. Дойдя, таким образом, до парадного входа вор-распорядитель сделал замысловатый жест правой рукой и к нему подскочил здоровенный вор-лакей с тяжелым медным посохом в руках. Распорядитель принял у него посох, три раза ударил им в каменный пол и громко произнес.

- Приношение начинается!

Из разных концов Залы послышались одобрительные возгласы простых воров и ритмичное постукивание их каблуков о каменные плиты пола. Потом все смолкло и в Зале установилась гулкая тишина. Она была словно бы пропитана воровским вниманием и обильно сдобрена напряженным воровским любопытством.

Ритуал Приношения был заурядным ежедневным ритуалом и одновременно очень важной воровской традицией. Каждое утро специально отобранные воровскими старшинами и командирами воровских команд воры низших разрядов приносили в Залу Приема все то лучшее, что им удавалось добыть за предыдущий день. Добытое приносилось в дар лично ему, Велвору, как владыке Канализации и как единственному истинному Предстоятелю Матери Луны в этой части воровской ойкумены, поэтому ритуал Приношения имел также и глубокий сакральный смысл. Считалось, что воры должны были отдавать ему все самое лучшее, ибо только лучшее могло смягчить ледяное сердце Матери Луны, и когда она смягчала свое сердце при виде обильных даров, на воров подземелий проливались потоки ее материнской любви, а это было залогом удачи в их делах на весь предстоящий воровской сезон. Удача же была необходима ворам как воздух, потому, что мастерство мастерством, но без удачи оно ничто.

В древние времена, когда верхний мир еще не оскудел богатствами, ежедневные дары тогдашним Велворам были поистине роскошными. Для сбора приношений к началу церемонии специально обученные воры-лакеи выносили огромное круглое блюдо из чистого серебра, тяжелый, обитый золотыми пластинами сундук, да еще и огромный, сшитый из кожи какого-то неизвестного животного, прочный мешок с бархатными кисточками на концах завязок и сложным выдавленным на боках рисунком. На блюдо у воров было издавна принято складывать добытые наверху деликатесы, в сундук - драгоценные каменья, золото и серебро, а в мешок меха и дорогие одежды, которые назывались "мягким приношением". Если в числе приношений оказывались другие необычные и редкие предметы, воры-лакеи уносили их из залы на руках, или увозили на специальной, изготовленной из красного дерева, украшенной круглыми серебряными ликами Луны, тележке.

Дары древних воров были воистину роскошными - после приема Приношения четыре дюжих вора-лакея с трудом поднимали серебряный поднос с изысканными деликатесами, крышку сундука не могли закрыть из-за переполнявшего его золота, а забитый мехами и дорогими одеждами мешок часто увозили из Залы на тележке, таким он делался тяжелым. Но времена изменились. На нынешнее Приношение Велвор часто просто не мог смотреть без содрогания, а старые заслуженные воры - без слез.

Сейчас на зеркальную поверхность подноса частенько падали и крошечные жареные рыбешки, и куски жесткого, едва проваренного коровьего мяса, а в совсем неудачные дни случалось, что на него сыпались и сухари. Древний сундук уже давно был рад и простой меди, а мешок принимал в себя такие дары, о которых стыдно было даже упоминать в приличном воровском обществе. Такие наступили времена. Но один раз в году - на День Зимнего Луностояния воровские старшины стремились отобрать все самое лучшее, что только удавалось добыть их подчиненным за целый год, хотя Правило и запрещало подобные хитрости и все воры знали об этом. Поэтому-то праздничное Приношение и вызывало такой искренний интерес. Оценивая праздничные дары, все воры мысленно сравнивали нынешнее Приношение с предыдущим и пытались понять, куда сползает ситуация - в еще большую пропасть, или все же к робкому улучшению.

Воровская знать, конечно, отлично понимала истинное положение вещей и к содержанию Приношения относилась равнодушно, но вот простые воры всегда очень сильно волновались, и с каждым годом все сильнее и сильнее. А еще они простодушно верили в могущество Великого Вора и доверчиво надеялись на то, что он сможет переломить ситуацию к лучшему. Поговаривали даже, что самые простые и доверчивые воры тайком молились ему, Велвору. Это была объективно тошнотворная ситуация и "воровать лучше" было здесь абсолютно ни при чем. Просто во всех окрестных землях знали, что верхний город находится под полным контролем воров Канализации, а значит, вести с ним дела не имеет смысла - любой завезенный в город товар сразу же оказывался в воровской сокровищнице. По этой причине купцы из соседних земель обходили верхний город десятой дорогой, и поэтому, молись ты, вор-ворище, или не молись, твоему воровскому горю это не поможет никак.

- Крошка Цефильз!- громко провозгласил вор-распорядитель.- Воришка!

Десять воровских трубачей синхронно приложили к губам медные горны и протрубили последнюю музыкальную фразу из "Серенады Ночи". Вор- распорядитель три раза ударил посохом по каменным плитам и в Залу семенящими шажками вошел крошечный воришка, по виду совсем еще ребенок. Одновременно с ним, но из другого конца помещения к Трону Воров приблизились лакеи с древними артефактами - подносом, сундуком и мешком для мягких даров. Тележку в этот раз никто не выкатил. "Тележка нам больше не нужна,- с горечью подумал Велвор.- Но все же могли бы выкатить. Хотя бы для поднятия воровского духа. Нужно будет сделать выговор распорядителю". Он сплел пальцы в замок и принялся рассматривать крошку Цефильза.

Это был совсем еще зеленый юнец (лет девять-одиннадцать, сразу прикинул Велвор) одетый в довольно нелепый наряд - скроенный из какой-то серой дерюги фрачок с короткими фалдами и такими короткими рукавами, что его можно было спутать с какой-то странной фрачной безрукавкой. Короткие рукава воровских фраков и их короткие фалды это совсем не признак безвкусицы или недостаточного мастерства воровских портняжек, а продуманные элементы воровской спецодежды. Рукава воровской одежды не должны мешать вору работать с ключами, отмычками, ножами, удавками и прочими инструментами, поэтому они делаются очень короткими, а перчатки (которые применяются только ворами) шьются, наоборот, очень длинными, чтобы компенсировать длину рукавов и обтягивающими, чтобы не уменьшать чувствительности пальцев. Фалды воровского фрака делаются короткими тоже не просто так, ведь под ними у вора находится целый арсенал, а попробуйте быстро выхватить нож, который в специальных ножнах висит у вас на поясе сзади - прямо под фалдами. В фалдах запутаетесь, а на то, чтобы выхватить нож настоящий вор тратит долю секунды, иначе - конец, смерть. Это же относится и к прочему арсеналу - удавкам, отмычкам, тонким и прочным веревкам, щипцам, круглогубцам и прочему. Да собственно и к припрятанному под фраком украденному это относится тоже - каждый вор должен уметь быстро от него освободиться в случае необходимости. Часто этот навык оказывается даже важнее умения быстро выхватывать нож.

В общем, в покрое фрака крошки Цефильза не было ничего необычного, вот только материал. Из той же серой дерюжки была пошита и его маска, а на голове помещалось и вообще нечто невообразимое - такой как бы бесформенный колпак с козырьком, который, наверное, должен был имитировать воровскую остроконечную шляпу. "До чего дошла Канализация,- с грустью думал Велвор, разглядывая наряд крошки Цефильза.- До чего дошли все мы. Но разве это моя вина?"

Впрочем, от его внимательного взгляда не ускользнули и приятные детали - на поясе крошки висела связка стальных отмычек очень хорошего качества, а его башмачки были подбиты толстой и мягкой кожей, которая позволяла легкому и маленькому воришке передвигаться практически бесшумно. Это означало, что воровское ремесло в среде воришек Канализации по-прежнему находится на высоте. "И не их вина, что наша добыча в последнее время настолько скудна,- думал Велвор.- Учителя у нас прекрасные и они по-прежнему на высоте. Нужно будет пригласить к себе учителя этого воришки и поблагодарить его от всей души. Да, собственно, такой благодарности заслуживает не только учитель этого конкретного Цефильза, а абсолютно все наши воровские учителя. Нужно будет заняться этим".

Крошка Цефильз стоял перед Троном Воров и беззвучно переминался с ноги на ногу. По-видимому, это было его первое Приношение и он растерялся. В руках крошка сжимал небольшой сверток из белой и почти чистой материи, а его голубые глаза в прорезях дерюжной полумаски были широко распахнуты и обращены на оголенное бедро Подруги-воровки.

- Ну что же ты, малыш?- ласковым голосом спросила Подруга-воровка.- Растерялся? Не бойся, Великий Вор не ест маленьких мальчиков. По крайней мере, на завтрак.

За спинкой Трона Воров послышался дружный приглушенный хохот Консортов и глав воровских корпораций. Смеялись также и в зале, а кто-то даже захлопал в ладоши. Почти все воры заулыбались и только вор-распорядитель стоял на своем месте с каменным застывшим лицом. Велвор тоже улыбнулся. Он вспомнил себя в годы этого маленького воришки и словно бы поставил себя на его место. И еще он тут же вспомнил шелковые кружевные панталончики той незадачливой верхней торговки, и еще пару-тройку забавных и счастливых случаев из своей тогдашней жизни. В те времена он тоже носил забавный фрачок, но его фрачок был пошит из недорогой, но прочной темной материи, а не из серой дерюги и его воровская шляпка была настоящей, но в остальном все было таким же, как и сейчас.

- Простите меня, мадам!- звонким детским голосом воскликнул крошка Цефильз.- И пусть простит меня Его Величество! Пусть он сжалится надо мною и примет это скромное приношение!

После этого крошка совершил традиционный воровской полупоклон и начал торопливо разворачивать сверток. В зале установилась напряженная тишина. Первое праздничное приношение считалось у воров знаковым, в высшей степени сакральным, абсолютно мистическим, в каком-то особом смысле также предвещавшим воровскую удачу на весь следующий воровской сезон и все присутствующие замерли в тревожном ожидании. Впрочем, не все. Воровская верхушка уже давно не ожидала от этих приношений ничего хорошего, все это относилось только к простым ворам. Велвор тоже не ожидал от нынешнего первого приношения ничего хорошего, но в его душе все же теплилась надежда, что сегодня оно окажется очень удачным.

Кто его знает, что там у крошки Цефильза так тщательно завернуто в лоскут белой материи? А вдруг там скрывается какой-то настоящий деликатес? Размер свертка, правда, не предвещал ничего хорошего, ну а вдруг? Что если сверток скрывает серебряную коробку с засахаренными фруктами? Или большой кусок шоколада в красивой блестящей обертке? Или мешочек редких и ценных орехов? Да мало ли, что может поместиться в таком вот свертке? А может быть, там находится какой-нибудь невиданный доселе деликатес? О котором никто из старых и опытных воров до сих пор даже не слышал? Малыш видно не из робкого десятка, а значит, он вполне удачливый и ловкий воришка (да ведь других воровские старшины с праздничными приношениями и не присылают). Что если какой-нибудь невероятно умный и оборотистый обворованный верхний умудрился припрятать в где-нибудь в хитро устроеном тайнике редкий и невиданный доселе деликатес? А крошка Цефильз разгадал его хитрости и проник в этот тайник, выкрал невиданный доселе деликатес и принес его сюда - ему, Велвору XXVIII-ому в подарок ко Дню Зимнего Луностояния. Это было бы очень кстати сейчас, очень. Соверши крошка Цефильз такой подвиг, Велвор прямо здесь, не сходя с Трона Воров произвел бы его в ворики, даже несмотря на совсем нежный возраст и это жалкий наряд из серой дерюжки. Этот невиданный деликатес мог бы прямо сейчас изменить жизнь крошки Цефильза и проложить ему прямую широкую дорогу в светлое воровское завтра. Этот деликатес мог бы прямо здесь и сейчас сделаться для него счастливыми кружевными панталончиками - мистическим пропуском на самую вершину воровского могущества.

"Ну давай же крошка, давай,- думал Велвор, наблюдая за быстрыми детскими пальчиками, проворно и ловко разворачивающими сверток.- Покажи нам свое мастерство, и прямо здесь я открою для тебя дорогу на верх. Прямо здесь и сейчас, у всех на глазах родится новый Мастер или даже Великий Вор!"

Чуда, однако, не случилось. Когда крошка Цефильз размотал свой сверток до конца, у него в руках оказалось несколько жареных рыбешек совсем непрезентабельного вида. Мало того - две рыбешки были раздавлены, по-видимому крошка слишком сильно прижимал сверток к своему боку, когда нес его к Трону Воров. Зал гулко выдохнул и в этом выдохе было столько разочарования, столько несбывшихся ожиданий, столько рухнувших надежд, что Велвор невольно напрягся.

А чего вы все ждали, чуть не закричал он в прорези воровских масок, чего вы все ждали от этого маленького воришки, идиоты? Чуда? Чудес не бывает! Когда вы уже это поймете, жалкие суеверные дураки?

Появление этих раздавленных рыбешек совсем не удивило Велвора. Ему докладывали приближенные ворики, что воришки на самом деле уже давно ничего не могут украсть, так как у обворованных сейчас не было не то, что рыбы, а даже горький ржаной сухарь редко касался их губ и считался у них чуть ли не самым желанным деликатесом. Да даже если бы обворованному и удалось где-то раздобыть немного рыбы, то вряд ли бы он успел ее обжарить, скорее всего, ее отобрали бы задолго до этого.

Его верные ворики-соглядатаи на докладах разводили руки в стороны и говорили ему, что не понимают - чем же сейчас питаются обворованные верхние, и чем они живы до сих пор. Кроме того верные ворики докладывали ему, что воровские старшины еще два года назад организовали из воришек промысловые рыболовецкие артели, которые промышляют рыбу на ближайшей реке. Оттуда, надо полагать, и приплыли сюда эти жалкие рыбешки. Правда, размер рыбешек из нынешнего первого приношения говорил о том, что промышляют воришки из рук вон плохо. Ну это-то как раз понятно, они же все-таки воры, а не рыбаки. Хотя даже безыскусные рыбаки могли бы постараться ради праздника и выловить из реки что-нибудь получше. "Ловить нужно лучше,- подумал Велвор.- Воровать нужно лучше. Все нужно делать лучше. Его дорогая Подруга права. Ох, как же она права".

Вдруг Велвору подумалось, что ведь сегодняшнее первое приношение могло совсем не случайно оказаться настолько жалким, практически никчемным. А что если это часть заговора против него? Если он, этот заговор, существует, конечно. Слишком многое, однако, указывает на то, что он существует - и эта проклятая бочка великолепного вина, которая чуть не вывела его из строя накануне праздника, и насквозь фальшивая тревога его Подруги, и ее настырные вопросы, и липкий шепоток Консорта Аливо. А теперь еще и эти жалкие рыбешки. Что если заговорщики пытаются при помощи этого жалкого приношения подорвать его воровской авторитет в самом начале праздника? Что если они, таким вот образом, хотят вызвать взрыв недовольства в среде простых воров, которое и без того уже просто зашкаливает? Тонко, ничего не скажешь. И умно, очень умно. Наверное, в центре заговора стоит этот мерзавец Аливо, он самый умный среди Консортов. Но неужели и его дорогая Подруга тоже участвует в заговоре? Неужели она списала его со счетов и вошла в сговор с Аливо? Непонятно, правда, на что надеется этот мерзавец, ведь Консорт Могро гораздо более искусен в ножевом бою, недаром он контролирует корпорацию налетчиков. Или они договорились между собой и решили устроить правящую квадригу? Ну ничего, он еще с ними поборется, его песенка еще не спета, поторопились они устроить этот заговор. Залог успеха лежал сейчас в кармане его жилета. Перед таким замечательным предметом не устоит ни одно простое воровское сердце.

Аккуратные золотые часы, которые погубили когда-то Велвора XXVII-ого, сегодня спасут его, и обеспечат его правление еще на один год. Целый год будет у него в запасе, а там он еще что-нибудь придумает.

Углубившись в свои мысли Велвор совсем позабыл про крошку Цефильза и тот стоял сейчас внизу - у подножия Трона Воров, беззвучно переминаясь с ноги на ногу, и поглядывая большими голубыми глазами то на безупречное бедро Подруги-воровки, то на шляпу Велвора, то на кого-то невидимого, который стоял сейчас за высокой спинкой Трона Воров. В Зале снова установилась тревожная тишина.

- Мастер, нужно что-то решать,- послышался в правом ухе липкий шепоток Консорта Аливо.- Воры ждут.

Велвор тут же вынырнул из своих тревожных мыслей, растянул губы в приветливой улыбке и чуть наклонил остроконечную шляпу.

- Спасибо крошка Цефильз,- сказал он ласковым голосом.- Я принимаю твой дар, а тебе желаю успеха в предстоящем воровском сезоне. Следующий!

Один из воров-лакеев взял у Цефильза рыбу вместе с куском белой материи и бросил ее на серебряный поднос. Крошка тут же совершил быстрый полупоклон, а потом быстро развернулся и в беззвучную припрыжку побежал к выходу из Залы Приношений. Вид у него был такой, как будто Мать Луна только что наградила его огромным полосатым леденцом. В зале глухо зашумели простые воры.

- Крошка Фоль!- громко провозгласил вор-распорядитель, ударяя посохом по плитам пола.

Фоль был практически точной копией Цефильза, разве что он был чуть повыше и чуть постарше последнего и его сверток тоже был чуточку больше, но внутри него находилась все та же жареная рыбешка. Ритуал принятия приношения повторился а потом все пошло гораздо быстрее.

Воришки, ворики и воры один за другим подходили к Трону Воров, а на поднос, и в сундук непрерывным потоком сыпались праздничные дары. Только древний кожаный мешок все никак не мог дождаться своего мягкого дара.

Но Мать Луна, что это были за дары? Такой дряни Велвор не видел никогда раньше, и таких сложных, противоречивых чувств раньше он тоже никогда не испытывал. Поднос быстро наполнялся жареной рыбой самого жалкого вида, туда же летели какие-то заплесневелые хлебцы, темные сморщенные сухари, коричневая трава, грязные корни, перепончатые лапки каких-то мелких рептилий, подгнившие лесные ягоды, почерневшие от долгого пребывания в земле желуди. Был там даже слегка подкопченный змеиный хвост, при виде которого Велвора чуть не вырвало прямо на ступени Трона Воров. Впрочем, и в сундук падали не лучшие приношения - какие-то железные скобы, замки со сломанными дужками, ржавые гвозди, заготовки для подметок, треснувшие линзы для глаз и даже одна ржавая железная нога, которую дюжим ворам-лакеям пришлось согнуть, чтобы она поместилась внутри древнего сундука.

Наблюдая за этими дарами, воры сначала перешептывались, потом начали негромко переговариваться между собой, а потом из их толпы стали слышны отдельные возгласы в которых четко различались слова насмешки и даже отдельные крепкие ругательства. Напряжение постепенно нарастало, но согласно Правилу Канализации, Велвор не мог прервать ритуал приношения даров, пока в кожаный мешок не упадет хотя бы один предмет, а сегодня, как назло, в приношениях не было ни одного предмета одежды или куска ткани, или хотя бы крашеной под лисицу кошки, кролика или белки.

Глядя на всю эту мерзость, Велвор больше не сомневался - заговор против него существует. Причем в этом заговоре участвует не только воровская верхушка из самого ближнего круга (ближний круг, с горечью подумал Велвор, ближний круг), но и воровские старшины, а может быть и некоторое количество простых воров. Про Подругу-воровку он тогда старался не думать, хотя и понимал, что без ее участия здесь тоже не обошлось.

Как первый среди равных он отлично понимал других воров. Действительно, Канализация за годы его правления дошла до крайности. Но разве в этом была его вина? Нет, такой вины за собой он не чувствовал. Разве он виноват, что ему довелось воссесть на Трон Воров в такие скудные и мрачные времена? Разве он все время своего правления молча наблюдал за происходящим вокруг? Разве он оставался безучастным к бедам Канализации? Наоборот, он прилагал все усилия, чтобы хоть как-то улучшить положение своей воровской армии.

В высших воровских сферах уже давно существовал секретный воровской план по переселению воров в другие, обильные едою и золотом места, и он старательно следовал этому плану. На секретных совещаниях воровской верхушки этот план получил название "Исхода" и воплощался в жизнь неукоснительно, особенно при трех последних Велворах. В ближние и дальние места уже давно рассылались воровские разведчики, которые пытались найти подходящие города для переселения. Успех пока был половинчатый - городов вокруг было не так уж и мало, но далеко не все они подходили для Исхода. У одних городов просто не было канализации (ее заменяли огромные выгребные ямы), в других городах канализация была, но ее уже занимали местные воровские сообщества, и перед массовым исходом их нужно было оттуда вытеснить или выбить (договориться с этими сообществами никто даже не надеялся).

Сейчас секретным планом по переселению руководил Консорт Могро, так как именно он командовал воровскими разведывательными и боевыми отрядами. Приблизительно год назад Могро доложил Велвору, что его разведчиками был обнаружен подходящий город с разветвленной канализационной сетью, которая находилась под контролем тамошней воровской армии. Разведчики докладывали, что эта армия пока очень слаба (хотя постепенно растет и укрепляется), а город над ее головой еще очень богат. Выслушав этот доклад, Велвор решил испытать судьбу и отдал приказ о начале подготовки к войне за новую Канализацию для своего воровского народа.

Сейчас приготовления шли полным ходом - готовились боевые воровские группы, запасался провиант и оружие, подготавливалась к перемещению на новое место Главная Воровская Сокровищница, набирались и тренировались штурмовые отряды, и проводилось еще множество различных мероприятий. Велвор, конечно, понимал, что в результате переселения на новое место много местных воров погибнет - кто-то падет в бою с тамошними ворами, кто-то умрет от болезней и недоедания, кто-то замерзнет в пути. Но что ему было делать? Это было все равно лучше, чем медленно и мучительно умирать здесь - на месте, от голода, который уже неумолимо приближался к Канализации.

Голод никогда не приходит один, за ним дружной толпой следуют болезни, кровавая борьба за остатки еды и сопутствующий ей каннибализм. Судьба обворованных верхних Велвора не беспокоила, но что будет, когда канализационные воры съедят последнего обворованного верхнего? Они начнут есть друг друга и это станет концом воровской Канализации. Нет, лучше его ворам пасть в честном воровском бою, чем дожить до такого.

Велвор понимал, что чем бы ни закончилась сегодняшняя история, план по переселению будет выполнятся неукоснительно. Даже если ему не суждено пережить сегодняшнюю праздничную ночь, его преемник, следующий Велвор, продолжит его дело точно так же как он сам продолжил дело Велвора XXVII-ого Мудрого, а тот всю жизнь продолжал дело Велвора XXVI-ого Спесивого.

Могро докладывал ему, что предварительные приготовления к массовому переселению воров могут окончиться уже до следующего Дня Зимнего Луностояния, а значит первую атаку на далекую канализацию можно будет произвести еще до следующего праздничного Приношения и избежать таким образом сопутствующего ей позора.

Рано, конечно, начинать Исход но что же делать? Когда начнется война за новую Канализацию, берега которой сотворены из меда, а реки текут молоком, ворам будет уже не до заговоров. Поэтому главное сейчас - пережить сегодняшний праздник, и на это у него есть все шансы. Благодаря нежданному подарку судьбы - аккуратным золотым часам с мелодией "Серенады Ночи" внутри. Эти часы выручат его сегодня, он это чувствовал всем своим сердцем, а его многоопытное воровское сердце еще никогда его не обманывало.

Пока Велвор предавался своим размышлениям, фоном для которых служил все нарастающий ропот присутствующих на церемонии простых воров, воришки и ворики уже отыграли свое и покинули сцену. Теперь их место заняли молодые, но уже достаточно опытные простые воры. Они заходили в залу группами по десять человек и бросали к ногам Велвора самое разное оружие верхних - согнутые сразу в нескольких местах алебарды, ржавые стальные нагрудники, железные щиты, рваные кольчуги и мятые шлемы. Все это добро выглядело уже не настолько позорно, как жареные рыбешки и ржавые гвозди, воровской ропот немного притих и Велвор приободрился.

Добыча молодых воров состояла главным образом из оружия потому, что все они были участниками набегов на городскую управу, в которой укрывался сейчас градоначальник обворованных верхних вместе с остатками городской стражи. Главной целью этих набегов была тяжелая золотая цепь, которая по слухам все еще находилась на шее у градоначальника, прямо под его кольчугой.

На самом деле настоящая цепь была украдена ворами уже достаточно давно - еще в правление Велвора XXVI-ого, но слухи о ней поддерживались всеми предыдущими Велворами и им лично с целью создания смысла воровского существования именно для молодых и энергичных воров. Воровской верхушке и ему лично просто нужно было чем-то занять их до начала войны за новую канализацию, вот они и совершали набеги на городскую управу, в которой сейчас держал оборону градоначальник вместе с остатками городской стражи. Стражники перекрывали все входы и выходы из управы, выстроившись плотными рядами, сомкнув щиты и выставив вперед алебарды, а молодые воры штурмовали их волнами, постепенно лишая оружия и доспехов. Подвал управы, вместе с небольшой темницей и орудиями для пыток был уже занят молодыми ворами, а сами эти орудия были перенесены в Канализацию и свалены там в кучу в одном из дальних мокрых коллекторов прямо в мутную зловонную жижу (любой настоящий вор всем сердцем ненавидит орудия для пыток, так как только эти адские приспособления способны сломить его волю и лишить его воровской чести). Битва за мифическую золотую цепь уже шла на внутренних лестницах осажденной со всех сторон городской управы, чем Велвор был крайне недоволен. Ведь пади городская управа завтра, и уже послезавтра ему пришлось бы придумывать новую цель для энергичных молодых воров и создавать новый смысл для их существования. Впрочем, стража все еще сдерживала натиск и об этом можно было пока не думать.

Не мифическая, а та самая - подлинная золотая цепь верхних градоначальников висела сейчас на шее Велвора, между нижней, тонкого полотна сорочкой и мягкой теплой фуфайкой. Наблюдая за молодыми амбициозными ворами с благосклонной улыбкой, он машинально прикоснулся к груди и погладил плоский золотой медальон с изображением древнего герба верхнего города - бегущего на задних лапах золотого медведя с мешком отборных лесных орехов за спиной.

В ношении символа власти верхних градоначальников не было никакого символического смысла или даже намека на некий смысл, просто после того, как она была украдена, все Велворы вынуждены были тайно носить ее на груди, они не могли доверить эту важную тайну даже Воровской Сокровищнице. Если бы кто-то из непосвященных в тайну смысла существования нынешних молодых амбициозных воров случайно обнаружил ее там, мог бы вспыхнуть грандиозный скандал, а может быть и самая настоящая воровская революция. Конечно, можно было бы спрятать эту тяжелую уродливую цепь в какой-нибудь тайник, но какой тайник устоит перед внимательными воровскими взглядами, перед глазами будто бы специально созданными Матерью Луной для поиска и разграбления всевозможных тайников, схронов и кладов? Нет, это было слишком рискованно, вот все Велворы и вынуждены были таскать цепь верхних градоначальников на своих шеях, проклиная ее глупую ненужную тяжесть и даже презирая себя за это. Велвор не был исключением из этого правила и порою, наблюдая за наглыми самовлюбленными лицами молодых эффективных воров, которые лоснились потом под тяжестью всех этих алебард, кольчуг, шлемов и прочих побрякушек, он касался пальцами уродливого золотого медальона (этой дурацкой тайны фальшивого смысла существования) и испытывал злорадное удовольствие.

Вот и сейчас он следил за представлением молодых амбициозных воров с плохо скрываемым удовольствием, которое со стороны можно было трактовать и так, и эдак. "Каждой амбициозной молодой воровке по эффективному молодому вору,- с сарказмом и отвращением к происходящему думал он.- Каждому эффективному вору по золотой цепи верхнего градоначальника. Вот и все ваши воровские смыслы, скоты..."

А представление амбициозных было уже в самом разгаре.

Все молодые воры были широкоплечими красавцами и их тела были покрыты рубцами от ударов алебард и мечей городских стражников (за что их еще называли "боевыми ворами"). Они подходили к Трону Воров совсем не тихим воровским шагом, а громко щелкая каблуками щегольских лаковых сапогов, под одобрительные крики молодых воровок и сгружали под ноги Велвора добытое у стражников оружие с громким грохотом.

Воровская верхушка недолюбливала молодых воров потому, что они были слишком энергичными, но вместе с тем глупыми, слишком амбициозными, но вместе с тем набитыми разной воровской дурью под самую затылочную подвязку, а еще они были весьма невоздержанными на язык и способными на внезапные вспышки воровской ярости. Консорт Хуго придумал им всем смешное имя, он называл их "нашими боевыми попугайчиками" и все Консорты громко и с большим удовольствием смеялись, когда он так говорил.

С каждым годом придумывать для этих "боевых попугайчиков" новые цели и смыслы их существования становилось все труднее, поэтому втайне воровская верхушка буквально молилась на городских стражников, которые так мужественно держали сейчас оборону в стенах городской управы, защищая несуществующую золотую цепь верхнего градоначальника.

Цепь у градоначальника, конечно же, была (это был символ его былой власти над верхним городом), но медная, с очень слабым золотым напылением, и если бы городская управа пала, все это сразу же открылось бы и тогда у всей воровской верхушки возникли бы очень серьезные проблемы с молодыми амбициозными ворами, о которых сейчас Велвору не хотелось даже и думать. В случае падения городской управы, под удар попал бы не только он, но и Консорты, и главы воровских корпораций, и воровские старшины, которые были в курсе истинного положения вещей с цепью градоначальника. Поэтому-то все они разве что не молились на храбрых городских стражников и желали им удачи от всего сердца.

Сидя на Троне Воров, Велвор с хмурым и озабоченным видом разглядывал алебарды, пики и доспехи городской стражи, которых целую гору навалили у его ног энергичные молодые воры. Оружия было очень много, они определенно делали успехи, эти эффективные засранцы в своей дурацкой охоте за мифической золотой цепью верхнего градоначальника и ничего хорошего эти успехи ему не сулили.

Вдруг взгляд Велвора остановился на куске серого полотна, краешек которого выглядывал из-под пробитой в нескольких местах кирасы. Это вполне мог быть какой-нибудь предмет одежды одного из несчастных стражников, а значит, его можно было с чистой совестью затолкать в кожаный мешок для мягкого приношения и закончить, наконец, этот проклятый ритуал праздничного приношения.

Пока молодые боевые воры величались перед толпой зрителей, демонстрируя ей свои шрамы, мышцы и окровавленные ножи, пока они срывали аплодисменты и посылали визжащим от восторга молодым воровкам свои воздушные поцелуи, Велвор пальцем подозвал одного из лакеев и указал ему на кусок серой материи. Лакей понимающе кивнул, а потом осторожно пробрался между ликующими боевыми ворами и выдернул ее из кучи оружия. После этого лакей повернулся лицом к Трону Воров и развернул материю на вытянутых вверх руках.

Шум в Зале тут же утих, а молодые воры сразу же угомонились и прекратили свои кривляния перед публикой. Толпа смотрела на руки вора-лакея, а он, медленно поворачиваясь на одной ноге, демонстрировал ей серые мужские подштанники. Подштанники были теплыми, казенного образца и серыми не от грязи, а от старости, к тому же они были покрыты бурыми пятнами засохшей крови и еще чем-то коричневым. Велвору сейчас не хотелось думать о том, каким образом они попали в руки молодых амбициозных воров, сейчас он думал только о том, как воспользоваться ими для прекращения отвратительного и позорного спектакля, в который уже давно превратилось сегодняшнее праздничное приношение. Формально эти подштанники подпадали под определение "мягкого приношения" и после некоторого колебания Велвор решился. Он встал и два раза резко, сильно и быстро хлопнул в ладоши. Лакей сразу прекратил демонстрацию, а потом подошел к древнему мешку, с гримасой отвращения на лице затолкал в них подштанники и быстро вытер ладони о расшитый серебряной нитью фрак.

- Приношение окончено!- спокойным и сильным голосом провозгласил вор-распорядитель.- Начинается воровская праздничная вечеря!

***

Праздничная вечеря, или, согласно современному воровскому стилю Лунный Зимний Обед, была еще одной праздничной воровской традицией. В День Зимнего Луностояния, сразу после окончания Праздничного Приношения, все воры Канализации рассаживались за столами и вкушали от плодов своего воровского ремесла. Когда-то, в древние времена, когда воров было мало, все они собирались за одним длинным столом, но сейчас такое было попросту невозможно из-за огромной их численности. Поэтому, когда Праздничное Приношение оканчивалось, воры расходились по отдельным помещениям и рассаживались за многочисленными столами, расставленными заранее по всей Канализации. Столы для простых воров и воровок были накрыты в туннелях, иногда прямо над бурлящими зловонными потоками. Воровские старшины и командиры отдельных воровских отрядов вечеряли обычно в сухих коллекторах. Главы воровских корпораций усаживались за столы в специальном помещении, примыкающем к Зале Приема Приношения.

Как пировали главы воровских корпораций и воровские старшины Велвор приблизительно представлял, а вот что сейчас вкушали за своими столами простые воры было для него настоящей загадкой.

Сам он в этот день должен был вкушать от воровских даров с самым ближним своим окружением - Подругой-воровкой и четырьмя Консортами. Обед проходил в специальной, роскошно убранной комнате в которую вел тесный потайной коридор, начинающийся прямо за неприметной маленькой дверкой в стене Залы Приема Приношения. В обычные дни он трапезничал здесь вместе со своей Подругой, потому, что не любил принимать пищу в обществе других воров.

Воры вообще любят вкушать от даров своего искусства в полном одиночестве, они не терпят за своими столами посторонних глаз, рук и ртов, но по традиции в праздничные дни Велвор должен был пригласить к своему столу четырех Консортов.

Подразумевалось, что во время праздничного обеда они будут восхвалять Мать Луну и поднимать бокалы в ее честь. Это, конечно же, было хотя и формальной, но важной частью праздничной вечери, однако главный смысл совместного обеда главнейших воров Канализации состоял не в этих тостах и прославлениях Великой Воровской Матери Луны (это было любимое праздничное развлечение для простодушных и суеверных простых воров, но никак - для отягощенной многими знаниями воровской верхушки). Да и слышала ли сейчас эти прославления Мать Луна, доходили ли они до Нее?

Смысл совместной вечери главных воров состоял в обсуждении самых важных вопросов жизни Канализации. Конечно, любой из Консортов мог обсудить эти вопросы с Велвором и в доверительной личной беседе, в любое время дня или даже ночи (частенько случалось и такое), но за одним столом им приходилось вести общий разговор, глядя друг другу в глаза прямо через прорези бархатных масок, а решение большинства воровских проблем как раз и требует такого вот совместного вкушения от даров и открытого сразу для нескольких пар важнейших воровских ушей, полностью отвечающего древнейшим воровским традициям, разговора.

Обеденная комната была убрана роскошными коврами (даже маленькие входные двери были обиты небольшим толстым ковром) и украшена бархатными драпировками. Изящной древней работы стол буквально ломился от уже давно невиданных простыми ворами яств и напитков, блестела в лучах ярких светильников золотая и серебряная посуда, сверкали синеватым светом высокие хрустальные бокалы на тонких ножках, в углу комнаты мелодично отзванивала "Серенаду Ночи" дорогая музыкальная шкатулка с резными вставками из слоновой кости.

Только что прозвучал первый тост за Мать Луну и сейчас гости закусывали. Аливо аккуратно разделял на части филе жареной индейки, Могро занимался золотистым боком огромной жареной рыбины, Хуго жадно поглощал нарезанную большими ломтями ветчину, а Хег вяло копался в большой вазе с фруктами.

Велвору есть не хотелось, его настроение было безнадежно испорчено только что окончившимся ритуалом и он ковырялся серебряной вилкой в крошечном кусочке паштета, который услужливо положил ему на тарелку один из прислуживающих за Лунным Обедом воров-лакеев.

Ковыряясь в паштете, Велвор поглядывал на мясистые уши Консорта Хуго, которые двигались вверх-вниз синхронно с его нижней челюстью. Когда Хуго прикусывал очередной кусок розового мяса, его щеки собирались в уродливые кожаные складки, а когда его рот раскрывался перед следующим куском, складки распускались и щеки делались абсолютно гладкими и чистыми.

Все Консорты знали, что у Хуго всегда прекрасный аппетит и что ест он как настоящая свинья, а вот у Консорта Хега уже давно побаливала печень и воровские врачи рекомендовали ему избегать жирного и соленого, уделять больше внимания овощам и фруктам, поэтому он и копался сейчас в вазе, но все никак не мог выбрать подходящую грушу, апельсин или яблоко. На Хуго Хег посматривал с нескрываемым раздражением и некоторой завистью, наверное, он завидовал его прекрасному аппетиту и здоровой печени и почти этого не скрывал.

Подруга-воровка сидела справа от Велвора. Она время от времени касалась губами крошечной серебряной чашечки с очень крепким и ароматным кофе одновременно бросая быстрые внимательные взгляды на всех присутствующих поочередно.

Велвор понимал, что начинать серьезный разговор сразу после первого бокала невежливо, а потому ожидал удачного момента, рассеяно осматривая стол и думая о том - где и как все это было добыто.

Добычей провианта для столов воровской верхушки уже много лет занимались специальные воровские отряды, которые находились в ведении Консорта Могро. Это были отлично обученные и подготовленные воры, которых, собственно, и ворами-то уже назвать было сложно. Правильнее было называть их грабителями-промысловиками или безжалостными налетчиками-добытчиками. В поисках подходящего товара эти отряды часто уходили очень далеко от города - туда где проходили внешние торговые пути, и где до сих пор можно было найти все, что воровской душе угодно. Эти отряды даже не пытались ничего украсть, а просто устраивали засады на торговые караваны, а потом вихрем налетали на них, убивали охрану, забирали весь товар подчистую и быстро возвращались назад. На каждый такой поход уходило от месяца до двух чистого времени и иногда эти отряды несли большие потери, а порою и вообще не возвращались из набегов, но добытое ими оправдывало все эти издержки и потери.

Для переправы товаров в Канализацию существовал специальный секретный туннель, вход в который располагался далеко за городом и о существовании которого знали только сам Могро и его подчиненные, да Велвор, да пара-тройка воров из его ближайшего окружения. И сам туннель, и вход в него тщательно охранялись, и если кто-то из простых воров случайно забредал туда, то он тут же расставался с жизнью. Дело здесь было не в жестокости Велвора, а в том, что если бы о меню воровской верхушки как-то прознали сейчас простые воры, могло вспыхнуть всеобщее воровское восстание, которое быстро погубило бы Канализацию. Убивая незадачливых простых воров, Велвор просто заботился о стабильности Канализации. Кроме воровской верхушки о содержании так сказать золотых тарелок было известно десятку проверенных воров-лакеев, у которых (для поддержания все той же стабильности) были отрезаны языки и проколоты барабанные перепонки. К тому же этих лакеев специально отбирали из самых глупых и неграмотных воров, поэтому в плане сохранности щекотливых секретов и поддержания стабильности на них можно было положиться полностью, а кроме того все они питались объедками с главных воровских столов и это обстоятельство служило делу сохранения тайны и стабильности даже лучше, чем отрезанные языки и проколотые барабанные перепонки.

Не следует, однако думать, что гастрономические дела простых воров Канализации обстояли сейчас абсолютно плачевно. Конечно, жалкая жареная рыбешка была далеко не всем, что видели глаза простых воров даже в сегодняшних обстоятельствах. К осажденной городской управе время от времени пытались прорваться обозы с продовольствием из соседних городов (их градоначальники были далекими родственниками местного градоначальника и до сих пор поддерживали его всем, чем только могли). Некоторые обозы прорывались в управу, а некоторые довольно часто разграбляли молодые амбициозные воры из тех самых боевых и эффективных "боевых попугайчиков". Но в тех обозах была в основном солонина, хлеб и самое дешевое вино, иногда - козий сыр или сушеные фрукты (всем этим питались сейчас главным образом воровские старшины, но и простым ворам время от времени тоже кое-что перепадало). А вот за настоящими деликатесами ходили сейчас только отряды Могро.

Чем питались сейчас главы воровских корпораций не знал даже и сам Велвор, так как их деятельность была окружена плотной завесой тайны, но поговаривали, что у них есть свои отряды налетчиков-добытчиков, которые ни в чем не уступят самым лучшим налетчикам Могро. В общем, со стороны все это выглядело не очень красиво по отношению к простым ворам, особенно по отношению к воришкам и ворикам, которые уже тогда почти голодали и уже питались чуть ли не слегка обжаренными крысами пойманными при помощи самодельных ловушек в дальних туннелях (в ближних уже давно ничего не водилось), но что еще Велвору оставалось со всем этим делать? Отряды Могро все равно не смогли бы обеспечить продовольствием всю Канализацию. Выход из этой ситуации был только в Исходе. Только переселение в канализацию богатого города могло поправить положение и спасти жизни тысяч простых воров. Если бы Исход завершился удачей, уцелевшие воры смогли бы вернуться к своему воровскому ремеслу, промышляя в свежем верхнем городе, они смогли бы жить припеваючи и без всей этой вынужденной лжи, ну а пока делать было нечего.

- Итак,- Аливо промокнул губы и бросил салфетку на стол.- Я предлагаю поговорить о делах ...

- ... наших грустных,- быстро сказал Хег, подбрасывая на ладони большое красное яблоко.

- ... печальных,- вставил Могро.

- .... прискорбных,- прорычал Хуго, не отрываясь губами от своей ветчины.

Говоря это, Консорты слегка наклоняли головы, как бы давая согласие начать обсуждение, а мнение Подруги-воровки на подобных совещаниях не имело никакого веса, поэтому она могла встревать в воровской разговор только с отдельными репликами, к которым, впрочем, иногда внимательно прислушивались, а некоторые из особенно удачных реплик даже принимали к сведению.

- Да,- сказал Велвор, бросая вилку на стол.- Наши дела идут все хуже и хуже. Для всех вас это не секрет. Недовольство в среде простых воров нарастает и в любой момент все это может плохо кончится. И не только для нас, но и для простых воров тоже. Если начнется резня, Канализация утонет в крови и время воров подойдет к концу. Что вы об этом думаете? Прошу высказываться по очереди.

- Чему быть, того не миновать,- глухой скороговоркой проговорил Хуго, быстро двигая своими мясистыми ушами.- От воровской судьбы не уйдешь.

- Могро?- Велвор посмотрел на самого спокойного и представительного Консорта.

- Нужно тянуть время.

- Хег?

- Я надеюсь, что благополучно сдохну еще до того, как все это здесь начнется. Печень.

- Аливо?

- Я согласен с Могро.

- И я,- вставила Подруга-воровка.- И я с ним согласна. Поживешь подольше, украдешь побольше, так говорят старые воры.

- Спасибо, дорогая,- Велвор чуть наклонил голову вправо.- Ты как всегда абсолютно права. А как идет подготовка к Исходу?

Вопрос адресовался Могро и тот сразу же оставил в покое свою тарелку, промокнул губы кружевной салфеткой и тихим спокойным голосом сказал:

- Подготовка к Исходу идет хорошо.

- А точнее?- нестройным хором воскликнули все присутствующие.

- Она идет своим чередом,- пожал плечами Могро.- А чего вы от меня хотите? Канализация постепенно стареет, притока свежей крови от обворованных верхних почти нет, воровки рожают новых воров крайне неохотно, а для формирования боевых отрядов нужна свежая молодая кровь. Много крови. Так что...

- А как же наши эффективные молодые воры?- спросил Велвор.- Вон сколько оружия они сегодня мне навалили. Орлы. А ты говоришь - нет притока молодой крови.

- Да,- двигая ушами в такт словам, проговорил Хуго.- А глаза-то как горят, а ноздри как раздуваются. Они точно орлы, мастер только что изрек истину. Даром, что мозги у них крошечные, как у попугайчиков-переростков.

- Штурм местной управы и штурм вражеской канализации это не одно и то же,- спокойно возразил Могро.- С другого вора подштанники просто так не сдернешь.

Консорты заулыбались.

- Я полагаю, что когда настанет решительная минута,- сказал Велвор,- наши молодые боевые воры будут в первых рядах штурмовых отрядов?

- Конечно,- наклонил голову Могро.- Само собой. Мои люди понадобятся нам сразу после окончания первого штурма. Причем - здоровыми и все до единого.

- Я рад, что у моего брата Могро дела идут своим чередом,- нетерпеливо вмешался в разговор Аливо.- Но как нам выиграть это проклятое время, как нам обмануть его? Да что там время? Как нам пережить хотя бы сегодняшнюю праздничную ночь? Надеюсь, что вы все заметили - в каком возбуждении находится воровское сообщество после сегодняшнего праздничного приношения.

- Они всегда находятся в возбуждении,- быстро проговорил Хуго, разрывая могучими руками румяный бок огромной индейки. Один из кусков он тут же засунул в рот и его уши быстро задвигались, а щеки покрылись уродливыми желваками.

- Хуго, заткнись,- Аливо даже побледнел от злости.- Набивай свое брюхо молча. Я знаю, что тебе плевать на Канализацию. День прожил с набитым брюхом и ладно, да? А там хоть золото в сокровищнице не звени, да?

- Да,- спокойно подтвердил Хуго.- Мне все равно. Хотите - хоть сейчас пойдем недовольных резать. Хотите - хоть сегодня вечером разбежимся в разные стороны. Мне все равно. Я давно устал от этой вашей Канализации. От ее лжи. От ее вони. От ее вечно недовольных воров. Здесь ведь куда не плюнь, обязательно попадешь в недовольного вора. И что теперь?

- Свинья,- тихо сказал Консорт Хег.- Свинья противная.

- Подбирай слова, болезный, - сказал Хуго, хищно пошевеливая ушами.- Подбирай и тщательно взвешивай их.

- А то что будет?- Хег бросил яблоко на тарелку и запустил правую руку под фалды фрака.

- Зарежу как кролика.

- Попробуй.

- Я не буду пробовать. Зарежу и все. Понял меня, ты, Больная Печенка?

Лицо Хега начало быстро темнеть, а его тело напряглось как струна.

Велвор с любопытством наблюдал за происходящим. Сейчас ему почему-то хотелось, чтобы Хуго и Хег сцепились друг с другом прямо здесь - за праздничным столом. Почему он сейчас хотел этого, Велвор и сам не понимал.

- Мальчики, остыньте,- вмешалась в разговор Подруга-воровка.- Разберетесь друг с другом как-нибудь потом. У нас есть серьезные и неотложные дела. Сегодня у нас возникла проблема с куклой для ритуального праздничного воровства.

- Какая проблема?- кладя руку на горлышко запотевшей винной бутылки, спросил Могро.- Неужели главная сокровищница оскудела? Неужели в ней больше не из чего выбирать? Тогда наше дело действительно дрянь.

- Нет,- Аливо посмотрел прямо в глаза Велвора.- Сокровищница не оскудела. Дело в том, что мастер решил сегодня сделать приятное Матери Луне и совершить настоящее ритуальное воровство. Ему надоело играться с куклами...

За столом установилась мертвая тишина. Даже Хуго и Хег, казалось, сразу же позабыли о своей размолвке и синхронно уставились на Велвора. Могро смотрел на него с любопытством, Аливо с тревогой, а Подруга-воровка с подозрением.

Осматривая сейчас свой ближайший круг, Велвор быстро проанализировал ситуацию и пришел к выводу, что Могро не участвует в заговоре, Хуго и Хег, скорее всего - тоже. То есть, они могли знать о нем, но не принимать в нем участия лично. И действительно - зачем? Всем им жилось при его правлении очень даже неплохо. Оставались Аливо и его дорогая Подруга. Ну с Аливо все ясно - хитрый мерзавец понимает, что стареет в Консортах и хочет дорваться до верховной власти как можно скорее, наушники уже давно докладывают, что он мечтает умереть Велвором, но Подруга... Ах, Подруга, подружка, подружечка, что же мне с тобой делать? Не нужно тебе было лезть во все это, а теперь... А теперь придется утопить тебя в водах канализации. Хвала Матери Луне, ловких воровок у нас много и среди них есть весьма симпатичные. Подберу себе что-нибудь. А лучше сразу назначу специальным указом Гранд-воровкой самую красивую из молодых и простых. Зря ты полезла в эту грязь. Зря. Аливо тоже получит свое. Но все это после праздника. После праздника.

Тем временем Консорты уже пришли в себя и комната наполнилась их возгласами.

- Мастер пошутил! Там все уже давно украдено!

- Какая сейчас может быть кража? Да еще праздничная ритуальная кража? Там уже ничего нет лет эдак с двадцать-двадцать пять! Если не больше!

- Это самоубийство!

- При чем здесь Мать Луна? О благе Канализации нужно думать! О благе Канализации, а не о Луне!

Велвор вслушивался в крики с легкой усмешкой на губах. Консорты ничего не знали о его планах с часами и, похоже, что это незнание заставило их сейчас вполне искренне поволноваться. Хотя кто их знает? Когда имеешь дело с такими опытными ворами, ни в чем нельзя было быть уверенным до конца. Возможно, каждый из них вел свою сложную воровскую игру, и Велвор решил поиграть со всеми ними в свою. Он решил разыграть перед ними эдакого лунного воровского святошу. Конечно, никого из этих воровских волков подобными розыгрышами не обмануть, но ему было любопытно посмотреть на их реакцию, а кроме того получить удовольствие от своей игры.

- Друзья,- мягко сказал Велвор, когда возгласы утихли.- Я могу понять ваше волнение, и даже отчасти разделяю его. Но послушайте вот что. Сегодня ночью я думал о судьбе Канализации из-за чего долго не мог уснуть, мысли мои были настолько тревожными, что я решил помолиться Матери Луне. Сначала я хотел прочесть только "Мать моя, взгляни на меня...", но потом увлекся и прочел "Всем Ворам воздастся", потом "Укрой мя тьмою", потом "Обели меня Светом Своим" и так далее. Я прочел все молитвы, которые знал, и воздух вокруг меня вдруг вострепетал сильным трепетанием, а потом мне было видение... Друзья, я увидел прекрасную девушку, которая словно бы спустилась с ночного неба и вошла в мою спальню. Она была настолько прекрасна, что я сразу же понял - это сама Мать Луна решила поговорить со мной. Скорее всего, она услышала мои молитвы и решила ответить на них таким вот образом...

- Ну-ну,- сказал Хуго.- Складно.

- Я не виню Хуго,- сказал Велвор, прижимая к левой стороне грудной клетки развернутую веером ладонь.- Я знаю, что безверие уже давно поразило воров, и что все наши праздники, и все наши молитвы - чистое лицемерие и притворство, которые лишь прикрывают наше безверие. Но подумайте вот о чем - а что если именно в нашем безверии, в нашей лживости, в нашем лицемерии и скрываются все наши беды и все наши проблемы? Что если в этих пороках и заключается наше главное горе?

- Конечно,- поерзал в кресле Аливо.- Кто бы сомневался...

- Вот,- Велвор указал в грудь Аливо пальцем.- Вот об этом я и говорю. Безверие. Безверие повсюду.

- Дело не в безверии,- быстро поправился Аливо.- Дело в том, что время культа Матери Луны подошло к концу. Да и других культов тоже. Как минимум половина простых воров уже давно ни во что не верит. Причем - добрая половина. Это же очевидно.

- А это от того, что все эти воры погрязли в своей гордыне,- быстро парировал Велвор.- Я знаю, что многие из них ни во что не верят и даже смеются над своими славными предками. Они считают себя более умными, более прогрессивными. Но разве древние воры были идиотами? Или дураками? Мой ответ - нет, нет, и еще раз нет! Дураками как раз являются эти самые якобы прогрессивные воры. Поэтому они и сосут сейчас жалкие рыбьи хвосты, а не купаются в прекрасных деликатесах, как это делали наши истинно верующие предки.

- Короче, Велвор,- не выдержал Могро.- Говори прямо - что ты задумал?

- Ничего,- Велвор развел руки в стороны, как бы демонстрируя свои пустые и чистые ладони всем присутствующим.- Выдумывать склонны как раз те - прогрессивные (быстрый выразительный взгляд на Аливо), а я просто хочу сыграть сегодня по-честному. Совершить все по нашему Древнему Закону. Я хочу порадовать Мать Луну и наших славных предков настоящей праздничной кражей. И тогда, возможно, Мать Луна простит нас, и вернет нам нашу удачу.

- Это очень рискованно,- Могро озабоченно потер ладонью подбородок.- Там уже давно ничего нет, дружище. Только голые холодные стены домов к которым прижимаются дрожащие тела обворованных верхних.

- Я знаю,- торжественным голосом сказал Велвор.- Но все же я готов рискнуть. С верой в сердце.

- Как скажешь,- сдался Могро. Вероятно, он подумал тогда, что Велвор спятил. Славный Могро. Лучший из всех Консортов.

- Молодца!- вдруг весело воскликнул Хуго.- Вот это я понимаю!

После этого он отбил ногами быструю чечетку и снова принялся за свою ветчину.

Хег только хмыкнул и скривившись погладил свой правый бок ладонью.

Аливо и Подруга-воровка уставились на Велвора практически одинаково злыми и недоверчивыми глазами, словно бы некое ядовитое четырехглазое существо, которое только что упустило свою добычу и никак не может в это поверить. И, глядя в эти злые глаза, он окончательно уверился в том, что именно они и есть главные заговорщики.

***

Согласно Древнему Правилу сразу за Лунным Обедом должен был начаться ритуал Воздаяния Воровского Должного во время проведения которого оделялись продуктовыми подарками все старые, уже не способные к воровству, но заслуженные воры и воровки Канализации, которых в воровской среде называли "отверженными ворами" или просто "отверженными". Однако со временем между Лунным Обедом и ритуалом Воздаяния как-то сам собою возник, прижился и вошел в обиход Час Воровского Отдыха, который Велвор вместе со своим ближайшим кругом провел в смежной с обеденной курительной комнате.

Курительные принадлежности добывались сейчас все теми же отрядами налетчиков-добытчиков Консорта Могро, причем в таких количествах, что это постепенно даже привело к развитию определенных курительных пристрастий в высших воровских верхах. Велвор и Аливо пристрастились к сигарам, Хег предпочитал трубку с крошечной чашечкой и очень длинным чубуком, Хуго увлекся гильзовыми папиросами, а Могро тоже курил трубку, но совсем простую - сделанную из какого-то черного дерева и такую маленькую, что она легко скрывалась у него в кулаке. Он называл ее "моя счастливая трубочка" и постоянно уверял остальных Консортов, что она приносит ему воровскую удачу.

Пока повара-воры и воровская кухонная прислуга готовили угощение для старых воров и воровок (в него входила главным образом сегодняшняя жареная рыбешка с сухарями, да Велвор прибавлял еще кое-что к этому от себя лично и как бы от остальных Консортов) в курительной комнате шла вялая с виду, но на самом деле весьма напряженная воровская перепалка. Во время этой перепалки все ее участники пытались незаметно прощупать друг друга и определиться с диспозицией сил и интересов на сегодняшнюю праздничную ночь. Впрочем, со стороны все это выглядело как вполне дружеский послеобеденный разговор.

- И все же я не понимаю тебя, мастер,- говорил Консорт Аливо, раскуривая сигару.- Что это за мальчишество? Что это за игры в лунную религиозность? Дела обстоят неважно, да, но это еще не повод впадать в религиозный экстаз, это не повод делаться оголтелым лунатиком. Я предлагаю немедленно вернуться к комбинации с куклой. Время еще есть.

- Аливо, я надеюсь, что Мать Луна не слышала твоих слов,- как можно более серьезно и веско заметил Велвор.- Я очень на это надеюсь.

Консорт Хуго вдруг дико расхохотался и зачем-то похлопал Консорта Могро по колену.

- Друзья, мы должны относиться к происходящему со всей возможной серьезностью,- сказал Хег, с хмурым неодобрением взглянув на Хуго.- Речь идет о судьбе Канализации.

- "О судьбе Канализации",- передразнил его Хуго.- О судьбе наших говнищ. Восплачем же друзья и будем серьезными...

- Мерзавец,- коротко сказал Хег, прижимаясь губами к тоненькому чубуку.- Клоун.

- Велвор,- сказал Хуго, выпуская из ноздрей облако вонючего дыма.- Не слушай этих нытиков и действуй так, как задумал. Вор без риска - не вор. Я в тебя верю. А кроме того это должно быть очень интересно. Дрянные спектакли предыдущих праздников уже давно надоели простым ворам, я это чувствую всем сердцем. Ну а если не получится с ритуальной кражей, пустим в ход наши ножи, и хоть так развлечемся. Воровские ножи не должны ржаветь, это не дело.

- Безответственный авантюрист,- тихо сказал Хег.

- Заткнись, Больная Печенка,- Хуго быстро и опасно сузил глаза.

- Мальчики,- вмешалась Подруга-воровка.- Прекратите.

"Мнения разделились,- подумал Велвор.- Аливо и Хег за куклу, а мы с Хуго за "честную" кражу. Осталось выслушать мнение Могро".

Велвор понимал, что сейчас здесь, в этой вот курительной комнате, идет как бы неформальное голосование самых влиятельных и могущественных воров. Возможно, что здесь и сейчас решается судьба не только успеха или не успеха нынешнего праздника, но и судьба Канализации. А если заговор существует, то и судьба всех присутствующих.

Впрочем, Велвор был уверен, что заговор существует. Поведение Аливо и Подруги-воровки только что его в этом убедило. Скорее всего, они подготовили какой-то изощренный сюрприз с куклой, а он сейчас разрушал их план своим встречным планом с якобы честной ритуальной кражей, поэтому они и нервничали. Скорее всего, Хег тоже участвовал в заговоре. Хуго, скорее всего, нет, не участвовал.

Ему все было ни по чем, этому Хуго, и всегда ему жилось хорошо. Зачем такому вору устраивать заговор с обязательной поножовщиной за Трон Воров? Плевать Хуго на Трон, да и бремя власти он не потянет, слишком он для этого беспечен, и, скорее всего, сам отлично это понимает. А вот Могро? На чьей стороне был Могро?

Для того чтобы понять это Велвор должен был услышать его мнение. Но Могро молчал. Он попыхивал своей счастливой трубочкой и смотрел остановившимся взглядом в одну точку, которая располагалась где-то на противоположной стене курительной комнаты - прямо над головой Подруги-воровки. Если бы Могро высказался сейчас за очередной трюк с куклой, то это означало бы, что он тоже участвует в заговоре, и тогда диспозиция на сегодняшнюю ночь сразу бы прояснилась. Но Могро молчал.

Впрочем, окажись он заговорщиком, Велвор все равно бы действовал по своему плану с золотыми часиками, но тогда он шел бы один против всех (кроме Хуго, конечно, Консорт Хуго не принимался им в расчеты никогда). А вот выскажись Могро за честную ритуальную кражу и у него появился бы мощный союзник. Это сразу изменило бы диспозицию в пользу Велвора и стало бы залогом его победы. Могро один стоил всех их. Всех вместе взятых.

"Ну давай же дружище!- мысленно взмолился Велвор.- Давай старина! Врежь им! Расстрой их козни своим веским словом!"

Но Консорт Могро молчал.

Велвор принялся в который уже раз анализировать ситуацию. Если его сегодня сместят (а это смещение означает его смерть, гибель, в этом он не сомневался ни минуты, таково было Правило), начнется поножовщина среди Консортов в результате которой выживет только один. Конечно, каждый из них мечтает сесть на Трон Воров, это истинно так, а иначе никого из них сейчас здесь не было бы, иначе сейчас здесь сидели бы другие воры. Но каковы шансы каждого из присутствующих победить в решающей поножовщине? Конечно, все они мастера ножевого боя. Хоть каждый исповедует свой стиль работы с клинком, но все они выдающиеся мастера. Все, и это факт. Однако в бою всех против всех победит только один - самый ловкий, самый сильный, самый безжалостный. Шанс победить, конечно же, есть у каждого из них, но каковы эти шансы в абсолютном соотнесении, так сказать? Вот в этом-то все дело. Самые хорошие шансы у Могро, в этом Велвор не сомневался. Но это если только они предварительно не договорились о правлении квадригой.

- Могро, дружище,- не выдержал Велвор.- Что скажешь?

Могро посмотрел на Велвора долгим взглядом, затем неспеша выбил трубку в глубокую хрустальную пепельницу, послюнил указательный палец, и тщательно протер им чашечку. Затем он опустил глаза на свои руки, некоторое время изучал их с таким видом, словно бы видел первый раз в жизни, а потом, как бы в чем-то соглашаясь с сами собою, коротко кивнул головой и сказал:

- Да.

"Что - да?!- чуть не закричал Велвор.- Что - да?!"

По лицам остальных воров можно было понять, что они тоже чуть не выкрикнули то же самое. В курительной комнате возникло такое сильное, звенящее напряжение, что Велвору показалось - это звенит пропитанный табачным дымом воздух. Краем сознания он понимал - Могро сказал все, что хотел, и больше он ничего не скажет, но звенящее напряжение было просто невыносимым. Что-то должно было сбить это напряжение, потому что казалось - еще чуть-чуть и у всех присутствующих лопнут глаза, взорвутся уши, треснут черепа. И это "что-то" случилось - в комнату вошел дюжий вор-лакей и торжественным голосом провозгласил:

- Дары для Воздаяния готовы, ваши лунные светлости! Охрана готова выступать!

Невыносимое напряжение сразу же куда-то исчезло, словно бы вылетев вместе с табачным дымом в распахнутую лакеем дверь курительной комнаты, и все присутствующие почувствовали облегчение.

- Хорошо,- сказал Велвор, бросая дымящуюся сигару в серебряное ведерко со льдом.- Сейчас выходим. Солонину нарезали?

- Да,- с церемонным поклоном ответил вор-лакей.

- Надеюсь, что ее нарезали мелкими кусочками, а не так как в прошлый раз?

В прошлый раз, прямо во время раздачи Воровского Должного, двое отверженных подавились слишком большими кусками и умерли на глазах у всей воровской верхушки, и Велвор не хотел, чтобы подобный инцидент повторился сегодня. С него было достаточно унижения только что окончившегося Праздничного Приношения.

- Очень мелкими,- лакей склонился в поклоне еще ниже.

- Хорошо,- Велвор встал, сплел пальцы в замок и хрустнул костяшками.- Скажи капитано, что мы сейчас выходим. Ступай.

Лакей поклонился еще раз и вышел, а все присутствующие начали как бы нехотя выбираться из кресел.

***

Воздаяние Воровского Должного состояло из двух частей. Старых воров и воровок, которые еще могли приносить хоть какую-то пользу - присматривать за воровским молодняком и обучать его, давать советы действующим ворам, сторожить добычу, готовить еду и так далее чествовали и угощали простые воры и жили они пока вместе со всеми в приспособленных под воровские жилища сухих или относительно сухих коллекторах. А вот те воры и воровки от которых уже не было никакой пользы из-за болезней и старческой немощи - распухших суставов, подагры, слабоумия и всего того, что приносит с собою в подарок не только вору, но и каждому человеку Воровка-Старость, официально находились на попечении Великих Воров Канализации.

Таких бесполезных воров еще от самого начала начал не зря называли отверженными (воровским мастерством, воровской удачей, самой воровской жизнью) и все они не зря были собраны в одном дальнем мокром коллекторе циклопического размера. Этот коллектор назывался у воров Канализации Мысом Отверженных и оканчивался огромным зарешеченным сливом, через который воды Канализации проваливались еще глубже под землю, в какую-то подземную реку или еще куда-то (никто из воров не знал - куда именно утекают эти зловонные потоки, куда они, в конце концов, проваливаются).

В центре этого коллектора имелась очень большая, выложенная каменными плитами, очень высокая площадка, омываемая со всех сторон зловонными потоками и добраться до которой можно было только по очень хлипкому древнему подвесному мостику. Вот на эту площадку и сносили отверженных воров и воровок со всей Канализации. Там они лежали на соломенных тюфяках, ожидая своего последнего часа, и когда он приходил, два приставленных к Мысу ворика (специально подобранных для такой службы, абсолютно бесталанных и безыскусных в воровском деле) сталкивали безжизненные тела в бурлящий зеленый поток, и их принимала в себя подземная река.

Раз в неделю (иногда чаще, иногда реже) на Мыс Отверженных приходили люди из воровской прислуги Велвора с каким-нибудь продовольствием и приставленные к отверженным бесталанные ворики делили ее между теми, кого еще не призвал к себе подземный поток, оставляя изрядную часть для своего прокормления. Впрочем, не все из отверженных покорно ожидали своего часа, многие из них сами бросались в канализационный поток Мыса Отверженных, иных же сталкивали туда соседи по тюфяку.

Мыс был ужасным местом, как бы расположенным у самой крайней черты, но раз в году, в День Зимнего Луностояния он словно бы оживал и преображался. В этот день, следуя Древнему Правилу, сам Великий Вор вместе со своим ближайшим кругом должен был нанести визит отверженным и совершить там ритуал Воздаяния Воровского Должного - принести к ногам отверженных воров свои дары и разделить с ними их скудный праздничный обед.

Это была настолько древняя традиция, что отказаться от нее не было никакой возможности, но сам ритуал не любил никто из Велворов, главным образом из-за ужасного зрелища разлагающихся заживо отверженных воров и из-за тошнотворных запахов, которыми был пропитан воздух Мыса. Кроме того и тоже из-за Правила всех Велворов тоже хоронили здесь же - прямо в водах Мыса Отверженных. Когда очередной Великий Вор умирал от старости или погибал в ножевом бою, его тело оборачивали в дорогую черную парчу и сбрасывали с самой высокой точки Мыса Отверженных, которое располагалось прямо над зарешеченным сливом и называлось последней площадкой. Суеверные воры считали, что в этом месте находится кратчайший путь к Лунным Чертогам Матери Луны - последнему пристанищу всех Великих Воров Канализации.

Велвор не верил во весь этот бред, и, посещая каждый год Мыс Отверженных, со страхом и отвращением рассматривал площадку с которой сбросили тела всех его предшественников и с которой когда-нибудь сбросят его собственное, обернутое в самую дорогую черную парчу, тело. Странным образом зрелище этого ужасного места придавало ему сил в борьбе за удержание Трона Воров, оно как бы одним только своим мрачным видом говорило ему - Велвор, не спеши попасть в мои объятия, борись за Трон Воров столько, сколько сможешь, не сдавайся, ты всегда успеешь ко мне, о Велвор, не спеши попасть в Чертоги Матери Луны, заклинаю тебя ее бледным светом!

И он внимал этому призыву Мыса Отверженных, и боролся за Трон Воров изо всех сил и как только мог.

Путь к Мысу Отверженных был неблизким, поэтому выступать туда нужно было не мешкая. По понятиям обворованных верхних коллектор Мыса Отверженных располагался не так уж и далеко - около часа скачки на какой-нибудь полудохлой кляче, но воры не могли использовать для передвижения по туннелям Канализации лошадей, они всегда передвигались только пешком, что иногда было довольно неудобно. Воры не использовали лошадей не потому, что не могли себе этого позволить, причиной были размеры подземных туннелей. Все туннели Канализации были достаточно широкими, но их сводчатые потолки были очень низкими. Среднего роста вор, встав на цыпочки и вытянув вверх руку, мог дотянуться до низкого свода, что уж там говорить о высоких ворах из боевых отрядов или о вориках из личной охраны самого Велвора? Им часто приходилось перемещаться по туннелям в полусогнутом состоянии.

Когда-то, еще при Велворе XXII-ом была сделана попытка приспособить для быстрого перемещения по Канализации специально обученных осликов. Старые воры из простых до сих пор со смехом вспоминали о том, как Велвор XXII-ой катался когда-то по Канализации на белом ослике, тогдашние Консорты сопровождали его верхом на черных, а охрана следовала за ними на серых. Это породило тогда столько насмешек и настолько низко уронило авторитет Велвора XXII-ого в глазах простых воров, что от осликов, в конце концов, пришлось отказаться, все перемещения на этих животных по просторам Канализации были запрещены специальным эдиктом Велвора XXIII-ого.

Однако, даже не смотря на специальный эдикт, это предприятие до сих пор сохранилось у воров Канализации в виде устных рассказов юмористического характера, в которых незадачливый Велвор XXII-ой выступал центральным персонажем под прозвищем Ослиного Вора. Сюжеты этих рассказов строились вокруг того, как он ездит по Канализации верхом на говорящем Белом Осле и попадает в различные смешные ситуации, из которых выпутывается только благодаря советам своего философствующего транспортного средства. Умора, ничего не скажешь. Но что взять с простых, а часто и простодушных простых воров кроме их простых шуток?

Велвор отлично понимал своего далекого предшественника - проблема быстрого перемещения воровской верхушки по запутанным туннелям Канализации стояла весьма остро до сих пор, но попадать в юмористические россказни воровской черни ему не хотелось ни при каких обстоятельствах. Иногда талантливые воровские техники предлагали различные способы решения проблемы быстрого перемещения, но все они были им отвергнуты, так как, решая вопросы скорости перемещения, они создавали проблемы в другой области - области воровского авторитета и престижа.

Одни воровские техники предлагали возить воровскую верхушку в специальных тележках, которые бы толкали перед собой сильные и быстроногие ворики-толкачи, другие советовали обзавестись легкими лодками-плоскодонками и перемещаться прямо по поверхности зловонных подземных потоков, используя для этого специальных вориков-гребцов. Самые же отчаянные и безумные воровские техники вообще предлагали проложить по всей Канализации рельсы (их предполагалось украсть на заброшенных шахтах обворованных верхних) и возить воровскую верхушку в специальных вагонетках при помощи все тех же вориков-толкачей.

Все эти предложения полоумных воровских техников Велвор отвергал с громким хохотом, под одобрительные крики Консортов. Он считал, что даже езда на белом ослике смотрелась куда более достойно, чем перемещение на таких вот тележках. С его точки зрения самым лучшим вариантом могли бы стать специальные носилки. Но где для них было взять вориков-носильщиков? Ни один вор не стал бы носить другого вора по собственной воле, а обворованные верхние уже тогда едва держались на ногах. Короче говоря, вопрос быстрого перемещения воровской верхушки пока решить не представлялось возможным и она вынуждена была топтать туннели своими двоими, как и все остальные воры.

Выйдя в туннель, Велвор занял свое место во главе довольно длинной процессии и быстрым шагом пошел в сторону Мыса Отверженных. Впереди процессии бежали несколько вориков из охраны с короткими шипастыми дубинками в руках (они разгоняли и отпугивали воровских зевак, которых в праздничный день скапливалось в туннелях довольно много). Сразу за ним шла Подруга-воровка с факелом в руке, потом четыре Консорта, за ними - капитано охраны с факелом, и только потом шла уже остальная челядь - основной отряд охраны, кухонная воровская прислуга с медными чанами в которых лежала приготовленная для Воздаяния Воровского Должного пища, потом опять охрана, потом снова воровская прислуга с подносами, кухонными ножами и стопками простых железных мисок в руках, потом снова охрана и так далее.

Вскоре праздничная процессия растянулась почти на подземную милю, так как воровская прислуга с тяжелыми медными чанами не могла поспеть за идущими налегке главными ворами и их охранниками.

Капитано охраны пришлось догнать Велвора и шепнуть ему на ухо несколько слов. После этого продвижение к Мысу Отверженных несколько замедлилось и процессия сразу же подтянулась.

В туннеле к тому времени уже собралась изрядная толпа подвыпивших простых воров, которые всячески пытались донести до ушей Велвора какие-то то ли пожелания, то ли приветствия, то ли Мать Луна знает - что еще. Простые воры стояли, прижимаясь спинами к сырым стенам туннеля, с опаской поглядывали на короткие стальные дубинки вориков охраны, пьяно улыбались, махали руками, и что-то выкрикивали.

Обычно, при быстрой ходьбе Велвор (а по туннелям ходил он всегда очень быстро) старался не обращать на подобную публику никакого внимания, но сейчас ему пришлось обратить. Он обернулся к Подруге-воровке, знаком приказал ей отдать факел кому-нибудь из Консортов, а затем взял ее под руку и дальше они шли уже вместе.

- Что они кричат?- тихо спросил Велвор, приблизив губы к уху Подруги.- Я никак не могу разобрать.

- Они желают тебе здоровья, дорогой,- тихо ответила Подруга-воровка.- А еще они приглашают тебя разделить с ними праздничную трапезу.

- Ну уж нет,- прошептал Велвор.- Только не это. Но почему я не могу разобрать их клекот? Неужели у меня что-то со слухом?

- Тебе просто нужно больше общаться с простыми ворами. Они всегда кричат так, когда много выпьют. Если честно тогда я и сама понимаю их с трудом.

Лица подвыпивших простых воров в неверном свете факелов выглядели жутко, а их раскрытые рты были похожи на черные дыры, но Велвор взял себя в руки и заставил себя улыбаться в ответ на их нечленораздельные выкрики. А еще он начал время от времени помахивать им рукой - смотрите, мол, иду кормить ваших отверженных, когда вы состаритесь, и уляжетесь подыхать на вонючие тюфяки, я буду вот так же точно кормить и вас, идиоты.

Приблизительно так он думал, шагая по туннелю под руку со своей обворожительной Подругой, всматриваясь в одутловатые пьяные лица простых воров и время от времени приветливо помахивая им рукой. Еще он думал тогда о том, сколько разного ненужного хлама, сколько дерьма должен держать в своей голове каждый Великий Вор просто для соблюдения минимальных воровских приличий. Не говоря уже обо всем прочем.

Стараясь как можно быстрее миновать пьяную толпу, он непроизвольно прибавил шагу.

- Велвор, не беги так,- шепнула ему в ухо Подруга-воровка.- Я сломаю каблук.

- Извини, дорогая. Я задумался. Но почему ты не переобулась перед выходом.

- Я хотела переобуться перед мокрыми туннелями,- прошептала Подруга-воровка.- Я не думала, что ты будешь бежать так.

- Перед мокрыми туннелями?- зачем-то переспросил Велвор.- А, ну да, конечно. Хотя с другой стороны здесь все туннели мокрые. Полусухие во всяком случае.

Она, конечно, хотела похвастаться перед простыми воровками своими шикарными туфельками, а перед другими ворами своими роскошными бедрами. А он, как последний дурак, своими быстрыми шагами расстраивал сейчас ее планы. Изверг, изверг. На лице Велвора появилась кривая усмешка. Ему невольно подумалось о том, как много самых разных планов возникает в умах окружающих его воров чуть ли не каждое мгновение, и как он, сам не подозревая об этом, их расстраивает. Ведь кто-нибудь и почти всегда хочет покрасоваться перед тобой своими бедрами, кто-то желает разделить с тобою свою трапезу, кто-то хочет убить тебя. А ты ведь не провидец, и даже при всем своем желании не можешь угодить всем, и это становится причиной множества недоразумений. Да что там - угодить. Ты даже не можешь толком понять - что же все эти воры кричат тебе, так страшно разевая при этом черные дыры своих ртов.

- Сир, сразу за тем поворотом начинаются мокрые туннели,- почтительно сказал капитано охраны, бесшумно и быстро приблизившись к Велвору сзади.

- Ах да,- сказал Велвор, резко останавливаясь.- Спасибо, Эйхоро. Тебя ведь зовут Эйхоро?

- Шиндуком, сир. Меня зовут Шиндуком. Эйхоро будет охранять вас завтра. А послезавтра на вахту при вашей особе заступит капитано Жезильва.

- Ах да. Спасибо Шиндук. Приступим к переодеванию?

- Да, сир. К переодеванию все готово, сир.

- Тогда не будем терять времени капитано Эйх... капитано Шиндук.

Шиндук заложил пальцы правой руки в рот и резко и пронзительно свистнул. В тот же момент часть вориков образовала плотную живую стену и с гортанными криками начала оттеснять простых воров дальше в коллектора. Другая часть бросилась к месту, где стояли сейчас главные воры, на ходу вынимая из специальных кожаных сумок раскладные стульчики, специальную одежду и красивые, похожие на заостренные снизу посохи, палки, которыми обычно при передвижении по мокрым коллекторам отгоняют или убивают крыс. Велвор сел на раскладной стульчик и два ворика начали проворно расшнуровывать его туфли, а два других уже разворачивали длинные и глубокие ботфорты из тончайшей кожи. Чуть поодаль воровки из свиты Подруги уже растянули на руках черные плащи за которыми другие воровки уже переодевали их госпожу, а рядом с Велвором неспеша рассаживались на походные стульчики Консорты. Они протягивали ворикам свои ноги, вокруг которых сразу же начиналась энергичная суета.

Мокрые туннели всегда были самым мрачным местом Канализации. Верхние мастера, которые обслуживали канализационные туннели и механизмы в прежние времена уже давно здесь не показывались и все это хозяйство постепенно приходило в упадок. Каждый год лопалось несколько десятков второстепенных каменных труб или одна основная, и вязкая вонючая жижа заливала сухой коллектор, который после этого становился непригодным для жизни. Такие коллектора и туннели и назывались в воровской среде "мокрыми". Жить в них больше было нельзя, так как канализационная жижа сочилась по их стенам, тяжелым ядовитым дождем капала сверху, скапливалась внизу, доходя иному вору до щиколоток, а иному и до самого пояса. Жить в них больше было нельзя, и все украденное имущество, которое хранилось в этих коллекторах и туннелях сразу же приходило в негодность, но перемещаться по ним все еще было можно, правда только при помощи специальных одежд, которые в воровской среде называли "мокрыми", "рыбацкими", а иногда - "морскими нарядами" (и это при том, что никто из воров Канализации никогда не видел моря). В самый простой "мокрый" комплект входила только кожаная шляпа с сильно удлиненными сзади полями и круглой обтекаемой тульей да короткий кожаный плащ. К "рыбацкому" комплекту добавлялись глубокие сапоги и обтягивающий шею кожаный раструб. Но самым защищенным считался "морской" комплект, которым и пользовались для передвижений по мокрым коллекторам главные воры. Защитная шляпа из этого комплекта была очень большой, с огромными полями, кожаный плащ был очень длинным, вместо глубоких сапогов использовались доходящие почти до пояса ботфорты, а кроме кожаного раструба для шеи имелся еще, похожий на гладкую манишку, кожаный нагрудник. Все это, как любили шутить некоторые воры: "позволяло выйти почти сухим из самого мокрого туннеля". Однако, такие замечательные одежды были очень дорогим удовольствием, и для простых воров передвижение по мокрым туннелям было весьма мучительным делом и довольно часто заканчивалось для них трагически - простудой, заразной болезнью, укусами огромных крыс, многие из которых были ядовитыми, и смертью. В "морском" же комплекте самое большее можно было провалиться в подводную яму по пояс или по горло и никак при этом не пострадать. Неприятности могли начаться только если облаченный в морской комплект вор уходил в зловонную жижу с головой. Никому из знатных воров, впрочем, такая перспектива не угрожала, так как при посещении мокрых туннелей перед ними всегда и очень плотной толпой шли многочисленные ворики охраны в рыбацких комплектах. Они тщательно прощупывали дно туннеля специальными посохами и ими же они отгоняли огромных крыс, которые каким-то образом умудрялись выживать в таких опасных местах.

Еще одной опасностью, которая таилась в мокрых коллекторах и туннелях, был тяжелый зеленоватый туман. Он скапливался в некоторых местах и воспламенялся от огня факелов. Поэтому, при появлении этого тумана факелы приходилось гасить, из-за чего продвижение сильно затруднялось. Правда, стены мокрых туннелей были покрыты светящимися скользкими мхами и крупными гнилушками, дававшими тусклый зеленый свет и это скудное природное освещение все же делало такие места проходимыми.

В общем, передвижение по мокрым туннелям было делом неприятным, хлопотным, а часто и опасным, но Правило Канализации предписывало всем Велворам один раз в году посетить Мыс Отверженных и с этим ничего нельзя было поделать.

- А в прошлом году мы переодевались гораздо дальше от этого места,- заметил Консорт Хуго, набивая ноздри своего огромного хищного носа щепотками ароматической соли.

- Канализация постепенно разрушается и уходит все глубже в нижние потоки,- заметил Консорт Аливо вставляя в услужливо подставленный вориками -прислужниками раструб ботфорта правую ногу.- Когда-нибудь мы просто не сможем пройти к Мысу Отверженных и все старые воры умрут от голода и болезней.

- Не все ли равно?- мрачно заметил Консорт Хег, интенсивно массируя правое подреберье.- Все когда-нибудь умирают.

- Вот вам образчик удручающего неверия,- тут же отозвался Велвор.- Не умирают, дружище Хег, а отправляются на вечный пир в Чертоги нашей дорогой Матери-Луны.

Хег с недоверием покосился на Велвора и пробормотал что-то вроде: "а чтоб вас всех" После этого он прикрыл глаза и начал массировать свой бок с удвоенной энергией.

Консорт Могро молчал, попыхивая счастливой трубочкой.

Велвора уже облачили в ботфорты, и он встал с раскладного стульчика, чтобы ворикам было удобнее одевать на него кожаный раструб и нагрудник. Облачаясь в морской комплект, он то и дело с неодобрением посматривал на прислугу Подруги-воровки, которая носилась по коллектору туда-сюда с ворохами каких-то тряпок, кожаных накидок, перчаток, сапогов и шляпок. "Даже сейчас,- с неудовольствием думал он, всматриваясь в эти вороха.- Даже здесь!"

Все Консорты уже закончили облачение и теперь стояли кружком о чем-то тихо переговариваясь, а прислужницы Подруги все носились туда-сюда с ворохами этих тряпок.

- Дорогая, ты скоро?- с неудовольствием спросил Велвор.

- Сейчас!- послышалось из-за растянутых кожаных плащей.- Сейчас! Ах, Векла! Не эту помаду! Малиновую, да! Когда ты уже запомнишь! В мокрых коллекторах - только малиновую!

- Женщины,- мрачно заметил Консорт Хег.

- Бабы!- весело откликнулся Хуго, раскуривая длинную гильзовую папиросу.- Им все ни по чем!

Консорт Могро глухо хмыкнул в кожаный раструб, а Велвор промолчал и принялся раскуривать сигару. Он искал глазами Консорта Аливо, но в толпе охранников, прислужников и поварских служек его не было видно.

- А где Аливо?- не выдержал он.

- Я надеюсь, что он не занят сейчас подбором помады,- хохотнул Хуго.

- Аливо пошел проверить замыкающий охранный отряд,- сказал Могро, пристально взглянув в глаза Велвора.- А еще он хочет проверить насколько плотно притерты крышки котлов для праздничного угощения.

- Отрадно сознавать, что хоть кто-то из нас все еще способен беспокоиться о подобных вещах,- Хег закашлялся и сплюнул на пол обильную мокроту, а потом провел ладонью по плащу в районе правого подреберья.

- Аливо - святой вор!- весело воскликнул Хуго.- Надо же!

- А вот и я!

Воры синхронно обернулись и уставились на Подругу-воровку. Велвор машинально отметил, что одета она опять с большим вкусом. На Подруге был обтягивающий кожаный плащ с огромным капюшоном из которого всего на пять или семь пальцев выглядывал длинный козырек кожаного кепи. С правой стороны в длинном кожаном плаще имелся очень глубокий разрез из которого сейчас выглядывала идеально обтянутая кожаным ботфортом нога. У ботфорта был острый носок и очень высокий каблук, и это настолько не вязалось с предстоящим путешествием через зеленую жижу, взрывоопасный туман и ужасную вонь, что Велвор чуть не поперхнулся дымом сигары. Цвет помады различить было никак не возможно, потому, что нижняя часть лица Подруги была сложно обмотана узким черным шарфом, от которого исходил острый запах каких-то благовоний. Воры молча рассматривали Подругу-воровку, а охрана замерла на своих местах и в туннеле установилась практически полная тишина.

- Что?- глухо спросила Подруга-воровка.

- Ничего,- встрепенулся Велвор.- Пора отправляться. Капитано этот самый...

- Шиндук, сир,- послышалось из темноты.

- Да, именно Шиндук. Отправляемся. Выступаем немедленно!

- Так точно, сир!

***

Зеленая жижа доходила Велвору почти до середины икры, а в некоторых местах и до колена, и он удивился тому, как быстро погружается Канализация. Процессия брела по мокрому туннелю уже около двух часов, причем почти в полной темноте, так как около часу назад капитано Шиндук приказал своим ворикам погасить факелы из-за слишком густого зеленого тумана.

Велвор брел по жиже прямо за широкоплечим вориком-охранником в рыбацком комплекте, изо всех сил стараясь ступать за ним точно след в след. Ворик быстро орудовал большим посохом, тщательно прощупывая пол туннеля. Впрочем, это уже был не пол туннеля, а скорее дно подземного ручья или даже не ручья, а неглубокой подземной речушки с сильно заиленным каменным дном.

Омерзительного запаха канализации Велвор пока не чувствовал, так как крепко прижимал к своему лицу обильно надушенный кружевной платок. Капли, срывающиеся с потолка, частой дробью барабанили по его кожаной шляпе и этот звук вместе с журчанием под ногами сильно угнетал.

Подумать только - ведь еще год назад этот туннель был абсолютно сухим и чистым, и в его примыканиях жили простые воры. А теперь вот, думал Велвор, а теперь.

Впрочем, сейчас даже мокрые коллектора нельзя было назвать абсолютно необитаемыми и пустынными. Даже среди этой сырости, удушливого запаха и огромных плавающих повсюду крыс (вот тоже - живые существа, с горечью подумал Велвор) до сих пор кто-то жил. Как правило, это были разного рода воровские отщепенцы - свихнувшиеся на чем-то воры, все эти воровские гадалки, предсказатели, адепты запрещенных воровских культов, скрывающиеся от воровского правосудия преступники - убийцы воров, воровские насильники, сочинители подрывных воровских куплетов, лунные еретики и прочая воровская нечисть.

Да, воровское сообщество было сейчас больно, мало того, оно страдало и с каждым годом подобных отщепенцев становилось все больше и больше. Убийц и насильников иногда ловила воровская стража и их тут же, прямо на месте топили в зловонной зеленой жиже, это никак не противоречило Древнему Правилу, а вот с лунными еретиками, предсказателями, гадалками и сочинителями подрывных воровских куплетов дела обстояли непросто.

Особенно с сочинителями подрывных куплетов.

Согласно Правилу весь этот сброд следовало сначала изловить, затем выслушать перед представительным воровским собранием, и только потом их можно было осудить и умертвить через утопление, удушение или удар ножом в горло с непременным отрезанием злопыхательского языка в назидание будущим поколениям воровских куплетистов. Или же их следовало, согласно все тому же неумолимому Древнему Правилу Канализации, оправдать и отпустить на свободу, что часто и происходило, так как членам представительного собрания в большинстве случаев очень нравились все эти глупые до невозможности воровские предсказания, идиотские гадания, воровские философские рассуждения и особенно - подрывные воровские куплеты. Все это творчество воровских масс часто вызывало у Велвора икоту омерзения, а вот многим простым ворам оно почему-то нравилось.

Иногда воровская охранка с большим риском для собственного здоровья и с огромными издержками различного свойства ловила очередного воровского стихоплета в мокрых туннелях и в полном соответствии с Правилом добросовестно доставляла его на суд представительного воровского собрания, а он начинал там с большим искусством разглагольствовать о разных вещах и с выражением читать там свои мерзкие куплеты, и ему вдруг начинали аплодировать, а потом отпускали на все четыре стороны прямо из судебного коллектора. И это бы еще ничего, да дело в том, что проклятые стихи иногда выходили у них слишком уж запоминающимися и даже какими-то прилипчивыми что ли, и, однажды вылетев из горла проклятого стихоплета, они начинали гулять и бродить по Канализации, пролезать так сказать во все воровские щели, просачиваться во все воровские уши и души. А пробравшись, просочившись в эти самые уши и души они начинали то там, то сям вылетать из воровских ртов и носиться по всей Канализации с невероятной скоростью и передаваясь от вора к вору, и как бы перелетая из уст в уста. И длилось это годами, десятилетиями и даже столетиями, и никакая воровская охранка ничего не могла с этим поделать.

Велвор на минуту прикрыл глаза и вспомнил один такой, очень популярный в прошлом году, куплет:

Ехал Велвор на метле,

Рассыпал коврижки,

Не досталось только нам,

Ни дна, ни покрышки.

Кому это ни дна, ни покрышки, не досталось спрашивается? Но здесь хотя бы безлично, упоминается какой-то "Велвор" и все, еще поди - попробуй пойми кто это. Да и куплеты так себе, не пробирают. На такое творчество простое, но мудрое воровское сердце вряд ли откликнется.

А вот:

Замокрел коллектор,

Заслезились очи,

Слышишь, ты, Счастливчик?

Нету больше мочи!

Горклая селедка

Раздирает горло,

Нищая воровка,

Завывает горько.

Как же нам не плакать?

Как не убиваться?

Знай, кричат проклятые -

"Все должны стараться!"

Разве ж мы не бегали?

Разве не старались?

Разве наши пальцы

Внутрь не загибались?

Токмо нету мочи,

Замокрел коллектор,

Заслезились очи,

Опустились руки.

Слышишь, ты, Счастливчик?

Не-ту боль-ше мо-чи!

Здесь уже не так безлично, ведь всем отлично известно - кто такой этот самый Счастливчик. Мочи у них нет, понимаешь, а у кого она сейчас есть? Воровать нужно лучше, правильно его дорогая Подруга говорит. Стараться нужно тщательнее, здесь она тоже абсолютно права.

А вот еще:

Наша доля проклятая,

Наши спины горбатые,

Наша каша прогорклая,

Наши песни невнятные,

Его каши медовые,

Его вина душистые,

Его пальцы холодные,

А душа его мшистая.

Тьфу! Ну, здесь точно прослеживается утечка по линии добытчиков Консорта Могро. И ведь что обидно - работаешь день и ночь, хочешь, чтобы всем было хорошо, стараешься, а они в ответ - вот что и прямо наотмашь. Мерзавцы.

В общем, у воровской охранки уже давно на руках был его личный тайный приказ - всех пойманных куплетистов на представительный воровской суд не вести, а топить их прямо на месте, в мокрых коллекторах, и языков им не резать, чтобы никто не догадался. А если на месте жижи не хватит, то уводить их на глубокие места и топить уже там. И все это вовсе не из-за его, Велвора, личной жестокости, или там - нетерпимости, совсем нет. Все это только ради сохранения стабильности Канализации еще хотя бы на год. А там Мать Луна даст и начнется Исход, и тогда всем будет уже не до этих дурацких куплетов, а сейчас топить их, только топить, пока они рот свой поганый на всю ширину раскрыть не успели.

Нет, лично ему все это глубоко безразлично, пусть себе чирикают что хотят, не такой он человек, чтобы реагировать на подобную чушь. Он и посмеяться готов над этими куплетами, и в шутливом ключе обсудить их с другими знатными ворами из ближнего круга, все это вполне допустимо, и бывает иногда даже забавно, но вот только - простые воры. Они ведь так далеки от проблем современного стихосложения. Они такие... непосредственные, такие простодушные. Такие наивные.

Старые умные воры советовали ему не топить этих проклятых Луной и самой воровской жизнью куплетистов, а вместо этого поддержать обильной едой других, правильных стихоплетов. Таких как бы ну совсем правильных, позитивных и горластых карманных стихоплетов, которые смогли бы своими криками заглушить тех - проклятых Луною и самой воровской жизнью. И он внял этим советам и некоторое время кормил тех - горластых, карманных и абсолютно позитивных. Он добросовестно делал их довольными жизнью и сытыми, в надежде, что в Канализации зазвучат наконец хорошие, добрые и прилипчивые стихи, которые заглушат всех и вся. А что в итоге из этого вышло?

А вот что:

Мы с Велвором славно пройдем по волнам,

Меха и браслеты всегда пополам,

Пусть ветер лавиной и песня лавиной,

Тебе половина, и мне полвина!

Не верь в десятину,

Поверь в половину,

Иначе - трясина,

Надрыв пуповины,

Не хочешь в купину?

Отдай половину,

Ему половину,

И мне по-ло-ви-ну!

А-а!

Особенно раздражало это " А-а!" в конце. Тьфу! Велвор сплюнул в зеленую жижу у себя под ногами. Это же нужно было придумать такое? И он кормил всю эту куплетную мразь отборной солониной. Хоть бери и сам сочиняй эти проклятые куплеты.

Может быть, правы те мудрые воровские советники, которые утверждают - на сытый желудок приличные и прилипчивые куплеты сочинить невозможно? Может они и правы, но разве от этого легче? Эх, собрать бы всех этих куплетистов - и голодных, и прикормленных, да и сбросить их с последней площадки Мыса Отверженных прямо на прутья главной сливной горловины. Сразу бы воздух в Канализации чище стал. Пусть простые воры рассказывают друг другу древние сказки, которых за время существования воровского сообщества в Канализации скопилось огромное количество. А если хочется чего-нибудь такого послушать, так пусть идут вон хоть к гадалкам. Или к воровским пророкам. Нет, все же лучше к гадалкам, среди этих пророков иногда такое всплывает, что его тоже не помешало бы утопить где-нибудь подальше от простых воровских ушей. Проблемы, одни проблемы вокруг, расхлебывай их Велвор как хочешь, и так, чтобы этого никто не замечал, не видел, и чтобы всем было при этом хорошо.

С гадалками, правда, в Канализации дела обстояли получше, чем с куплетистами и пророками. Все воры, и простые, и знатные были ужасно суеверными, это Велвор знал. Часто, припрятав часть добычи от воровских старшин, воры несли ее к гадалкам в отдаленные мокрые коллектора и те предсказывали им их же воровское будущее (а то без гадалок, они его никак не могли предвидеть и предугадать, подумал Велвор, правду говорят - простота хуже воровства).

Да и воровская знать тоже по всему этому гаданию страдала. Велвор точно знал, что его дорогая Подруга-воровка часто посещает одну знаменитую гадалку, которая уже давно известна воровской охранке под именем "Толстой Мими". Что уж там эта Мими нашептывала его Подруге в зловонных мокрых коллекторах, Велвор не знал (да он и не хотел этого знать), но то, что за свои предсказания она брала только звонкими золотыми монетами, и притом в изрядных количествах, знал точно, и это его сильно раздражало. И действительно - за что там было платить звонким золотом? Иногда воровская охранка представляла ему отчеты с образцами этих предсказаний, из которых решительно ничего нельзя было понять нормальному вору с правильно устроенными мозгами.

Ну что это такое: "Выйдет из бездны черный конь, который затопчет зеленого, а потом упокоится на плечах лунных праведников"? Или: "Сочти безымянное и бесчисленное. Рассвет наступит, когда сочтешь его. Об ином даже не помышляй - трясина затягивает". Или: "Два осла слева, один козел справа. Опасайся скользкого карлика в углу". Это чушь, и за такое платить золотом? Утопить бы и этих гадалок вместе с куплетистами, пусть за всех безумные воровские пророки отдуваются, у них вообще ничего понять толком нельзя - все какие-то змеи у них из ртов лунных грешников выползают, да еще копья какие-то торчат, да огромные скорпионы повсюду ползают и все под зубовный скрежет в ночи.

"Что-то я сегодня совсем уж вознамерился топить всех подряд,- подумал Велвор, следом за вориком перепрыгивая небольшую подводную промоину.- Так ведь тоже нельзя. Верховная воровская власть должна быть жесткой, но справедливой. Вот так начнешь топить, а потом уже и остановиться не сможешь. Наверное, так на меня подействовало нынешнее праздничное приношение. Праздничное, ничего не скажешь. А все же, как славно было бы одним махом перетопить всю эту воровскую мерзость!"

Велвор еще не успел додумать эту мысль до конца, как у него под ногами гулко булькнуло, а потом прямо перед ним материализовалось какое-то мерзкое чудовище (так он тогда подумал, перед тем как наступил сильный испуг). Чудовище было похоже на большую приземистую медузу с грязной человеческой головой. Велвор окаменел от внезапно нахлынувшего ужаса, но лицо его оставалось каменным и со стороны все это смотрелось вполне прилично. Вокруг тут же тускло сверкнули лезвия воровских ножей, два ворика из охраны быстро встали между ним и чудовищем, замахнувшись на него дрожащими стальными дубинками, а капитано охраны ловко приставил к горлу страшилища короткую стальную пику с широким лезвием, которая тоже заметно подрагивала в неверном зеленом свете испускаемом туннельными мхами и гнилушками.

Велвор стоял с каменным от ужаса лицом и никак не мог понять - почему его охрана медлит и не пускает в ход свои надежные дубинки? Почему его капитано не начинает орудовать своей чудесной пикой? Вероятно, все они ждали его приказа, но страх сковал его горло с такой силой, что Велвор вряд ли смог бы издать сейчас даже простой хрип, а не то что там - отдать прямой внятный приказ своей охране. Но ведь должны же они и сами хоть что-то соображать? Так ведь никаких прямых приказов не напасешься. К счастью ситуацию разрядила его дорогая Подруга-воровка. Она словно огромная ночная птица метнулась к Велвору с пронзительным криком:

- Ах, Велвор, остановись! Это всего лишь Мими - наша величайшая предсказательница! Это святая женщина! Она хочет тебе что-то сказать!

Крик Подруги-воровки подействовал на Велвора отрезвляюще. Его глаза словно бы пришли в фокус и он тут же понял, что перед ним стоит никакое не чудовище, а очень низкорослая, но широкая в кости воровка в просторном и грязном шелковом салопе, который, наверное, еще в незапамятные времена был снят с какой-нибудь знатной обворованной верхней дамы. Поверх салопа у нее была крестом повязана насквозь пропитанная канализационной слизью дерюга, из которой выглядывало безобразное плоское лицо с двумя подбородками, злыми горящими глазами и седыми, слипшимися прядями волос, от которых исходило слабое зеленоватое свечение, образуя как бы слабый лунный ореол или бледное гало вокруг головы.

"А может быть она и вправду святая?- думал Велвор, разглядывая это удивительное существо.- Пройти через два кольца охраны, а потом соткаться из канализационного мрака прямо передо мной, да еще избежать при этом пик и дубинок моей охраны? Это действительно похоже на святость. Или по крайне мере на чудо. Или на очень ловкий воровской трюк".

Всматриваясь в лицо Мими, он начал припоминать досье, которое завела на нее воровская охранка сразу же после ее первой встречи с Подругой-воровкой. Из досье следовало, что в юности Толстая Мими была подающей надежды форточницей, так как она родилась природной карлицей, но очень ловкой и подвижной карлицей. Многие опытные воры даже пророчили ей место главы гильдии воровок-форточниц, но из-за постоянной обильной добычи Мими пристрастилась к различным деликатесам, а особенно - к мучному и сладкому (она обычно проникала в дома обворованных верхних через форточки кухонных комнат, которые были открыты и летом, и зимою, и поэтому в ее добыче всегда было очень много съестного). В те годы вкусная еда уже начала становиться большой редкостью и она чрезвычайно ценилась в среде молодых воровок. Многие форточницы уже тогда начинали специализироваться только на сдобе и жирном жареном мясе, и Мими была самой удачливой из них, но эта удача сыграла с ней злую шутку. Постепенно низкорослое от природы тело Мими начало разносить вширь, и она постепенно утратила навыки воровки-форточницы. Вскоре ей пришлось отказаться не только от форточек, но и от окон первых этажей, так как она больше не могла лазать по карнизам и стенам. Мими пришлось срочно переучиваться на воровку-карманницу, но это было полностью провальное дело с самого начала, так как любой воровской специализации нужно обучаться с самого раннего детства.

Удачно поменять специализацию в зрелом возрасте может только природный и настоящий вор-универсал, прирожденный воровской гений, а Мими точно не относилась к таким воровским самородкам ни в каком смысле. И плюс лишний вес, который делал ее очень неповоротливой и неловкой, а отказаться от сладкого она уже не могла и все толстела и толстела. Перспективы Мими в свете выживания в воровском сообществе были самыми плачевными, но тут у нее проявился необычный талант - умение отводить глаза.

Уже работая по карманам на городском рынке, она обычно поступала так - сначала намечала свою жертву, а потом подходила к ней с громкими воплями и причитаниями, иногда подтанцовывая и пощелкивая пальцами (чуть позже она стала использовать для этого специальные кастаньеты, сделанные из сухой змеиной кожи). Пока жертва вслушивалась в эти крики и вопли, и следила за движением рук Мими, та спокойно чистила ее карманы, иногда даже залезая в сумку или ридикюль. Многим ворам тогда казалось, что Мими нашла свой воровской путь в жизни, но роковое пристрастие к сладкому, мучному и жирному не дало ей воспользоваться ни этим путем, ни своим даром отвода глаз.

Очень скоро тело Мими разнесло до такой степени, что она не смогла подниматься на поверхность и начала отводить глаза нижним ворам, а потом зариться на их законную добычу. Нужно сразу сказать, что Мими никогда не чистила своих воровских братьев и сестер досуха, не обирала их до нитки, а лишь воровала у них еду, главным образом различные сладости. Поэтому ее и не поставили тогда на ножи (ведь сердца воров очень отзывчивы на воровское горе, и многие понимали, что толкнуло их подругу на этот путь). Мими всего лишь сослали в мокрые туннели, предварительно прокляв страшным проклятием воров - вечным отлучением от воровского сообщества. А потом она начала гадать всем желающим и вскоре приобрела славу опытной и знающей гадалки. Сейчас же Мими гадала только воровской знати и только за полновесные золотые монеты, на которые она могла выменять у простых воров любую сладость и любое кушанье, которые становились все большей редкостью и уже ценились буквально на вес золота.

Велвор быстро вспомнил это досье и его страх тут же куда-то улетучился, а лицо оттаяло и черты его снова сделались мягкими. И тут же Мими словно бы почувствовала эту перемену. Она откинулась всем своим безобразным телом назад и расхохоталась жутким квакающим хохотом, который был так уместен здесь - в этих зловонных мокрых туннелях.

- Велвор, заклинаю тебя!- кричала Подруга-воровка.- Не причиняй Мими зла! Она хочет поведать тебе нечто важное! Она всегда смеется так, когда что-то хочет поведать!

"Вот дура,- с раздражением подумал Велвор.- Раскричалась. Что мне может поведать эта подземная каракатица? Эта любительница сдобы и золота? Ну хорошо, послушаем".

- Уберите ножи и пики,- твердым голосом приказал Велвор охране.- Мы против проклятых воровских карлиц не воюем.

- Спасибо, о, благородный Велвор!- трагическим голосом воскликнула Подруга-воровка.

"Пожалуйста,- мысленно ответил Велвор.- Лучше бы ты... впрочем, ладно, потом".

Он стоял перед хохочущей Толстой Мими и смотрел на нее сверху вниз, ожидая окончания представления и нетерпеливо похлопывая себя снятой перчаткой по правому ботфорту. Однако та все никак не могла остановиться, и хохотала все громче и громче, разевая свой беззубый рот все шире и шире. Ее обширные телеса мелко тряслись под грязным шелковым салопом.

Возможно, что Велвор приказал бы своей охране прекратить это квакающий хохот тем или иным способом, но он видел, что его добрые и верные ворики сильно смущены встречей с Толстой Мими в таком мрачном месте, а может быть, они были даже напуганы ею. Это как раз было хорошо понятно Велвору, ведь он и сам только что пережил настоящий ужас, да к тому же его охранники не читали досье Толстой Мими. А он читал, и в этом прочитанном досье заключалось сейчас не только его спокойствие, но и его сила и его власть над этой гадалкой и над ее жутким хохотом.

Мими тем временем перешла с квакающего хохота на хриплые всхлипы. Она уперла в свои обширные бедра грязные толстые руки с длинными загнутыми ногтями, и уже не сотрясалась, а ловила ртом воздух с судорожным придыханием.

Как мудрейший среди мудрых, Велвор отлично понимал, что весь этот спектакль рассчитан на то, чтобы вывести из равновесия его лично. Вывести, а потом вложить ему в уши какую-нибудь глупость, или мерзость, а если повезет, то и на что-то его толкнуть, или против чего-либо его настроить, а потом еще и получить с него за это его же золото. Короче говоря, Толстая Мими пыталась отвести ему глаза своим мерзким хохотом, а потом воспользоваться и его мудрой головой и его полновесным, обширнейшим, фактически безразмерным воровским кошельком в своих интересах.

"Ну, здесь-то она просчиталась, здесь она промахнулась на целых четыре подземные мили, я ведь не простодушный ворик-охранник, и даже не капитано, а Главный Вор Канализации, и у меня есть досье на каждый подземный хохот, - думал Велвор, с презрением вслушиваясь в хрипы и стоны Толстой Мими.- Да что там - хохот. У меня есть досье на каждый подземный воровской чих".

- Дорогая, долго еще?- спросил он не оборачиваясь, в высшей степени пренебрежительно и небрежно, через плечо, у Подруги-воровки.- А то я боюсь опоздать к своим бедным отверженным. Может, мы заглянем к мадам на обратном пути? Я надеюсь, что к тому времени она уже отсмеется? Возможно, что так будет лучше для всех. Да?

Велвор еще не успел окончить фразу, а Толстая Мими уже оборвала свой хриплый смех и уставилась на него злыми колючими глазами. Она буквально пожирала его своими глазами, как бы пытаясь при этом еще и изжарить его изнутри на лунном огне, или даже испепелить его всего целиком, прямо вместе с тяжелым морским комплектом.

- Ну?- Велвор нетерпеливо топнул ботфортом.- Мы гадаем или идем на все четыре стороны? Причем бегом и не оборачиваясь? Я жду.

Злость в глазах Мими сменилась ненавистью, а потом она вытянула губы трубочкой и что-то сказала.

- Что?- Велвор приложил к правому уху сложенную лодочкой ладонь.- Что? Можно громче?

- Тихо!- пронзительно и тонко закричала Подруга-воровка.- Всем молчать! Мими пророчествует.

В туннеле установилась мертвая тишина и Велвор, наконец, услышал гадалку. Она шлепала губами, издавая звуки, похожие на имитацию тихого колокольного звона. Что-то похожее то ли на "бам-бам-бам", то ли на "бом-бом-бом", то ли на "бум-бум-бум".

- Что?- переспросил Велвор, наклоняясь еще ниже и морщась от напряжения.- Что?

- Бом,- сказала Мими довольно отчетливо и громко.- Бом. Бом-бом-бом, бом-бом, бом, бом-бом-бом. Бом.

Велвору показалось, что он уловил в этом бомканьи какой-то музыкальный рисунок или ритм. Вроде бы это была последняя фраза из "Серенады Ночи", но точно он за это поручится не смог бы. Все это представление одновременно и раздражало и веселило его сейчас, а главное, что ему сейчас было жалко тратить свое время на весь этот канализационный балаган. Толстая Мими совершенно определенно не справилась со своими задачами, она не точно не смогла отвести ему глаза, не смогла достучаться до его головы и сердца, не смогла развязать тесемки его безразмерного кошелька и получить из него золото на свою сдобу, на свое жирное мясо, и все прочее, все то, что уже много лет составляло смысл ее существования в этих страшных мокрых коллекторах.

- Ну хватит,- Велвор резко выпрямился и обернулся к капитано охраны.- Нам пора отправляться. Помогите бедной женщине пройти в... э-э... куда там ей было нужно пройти.

К Мими тут же подскочили два дюжих ворика. Они подхватили ее под руки и поволокли прочь с пути Велвора. Мими начала биться в их сильных руках и кричать уже в полный голос: "Бом! Бом! Бом! Отпустите меня, скоты! Бом! Бом! Бом! Отпустите мерзкие твари!"

- Дорогой, ну зачем же так?- тихо сказала подошедшая сзади Подруга-воровка.

- На всех убогих не наздравствуешься,- холодно ответил Велвор.- На всех увечных не наплачешься. На всех веселых не нарадуешься. Мадам Мими и так сегодня крупно повезло. Всем вперед! Продолжаем движение! Наши отверженные уже давно ждут нас!

***

Велвор никогда не мог понять - кто и за что дал Мысу Отверженных такое странное название. На его взгляд это был скорее каменный остров, омываемый со всех сторон бурлящими зловонными потоками ядовитого зеленого цвета. И даже не остров, а так - среднего размера площадка, к которой вел узкий и очень старый арочный мост, а красивое название для него скорее всего придумали романтические воры древности.

Без должного присмотра и ремонта этот мост уже обвалился в некоторых местах, но воры не без усилий и кое-как его подлатали. Над местами обвалов они натянули подвесные канатные мостики с настилами из кое-как обработанных коротких бревен, которые уже кое-где сильно подгнили и на взгляд Велвора, тоже были готовы обвалиться в бурлящие зеленые воды. Коллектор, посредине которого возвышался Мыс Отверженных, считался у воров самым большим и его размеры внушали невольное уважение к былому строительному мастерству обворованных верхних, но старые мудрые воры утверждали, что это вовсе не рукотворное подземелье, а естественная пещера, которую когда-то приспособили под главный сливной коллектор верхнего города умелые верхние мастера.

Велвор был склонен доверять старым мудрым ворам в этом вопросе, настолько образ сегодняшних обворованных верхних не вязался в его сознании с таким циклопическим подземным сооружением. Обвалившийся в нескольких местах мост вязался, причем отлично, а вот коллектор в целом - никак. Через этот мост как раз сейчас воровская прислуга переносила чаны с воровским угощением для отверженных и под ногами поварских вориков то и дело осыпались камни. Они сначала оползали по покатым бокам древнего моста, а потом срывались вниз и обрушивались в бурлящий зловонный поток, почти не оставляя после себя ни всплесков, ни разводов на вязкой жиже, ни какой-либо другой мимолетной памяти по себе.

Старые мудрые воры говорили, что у каждого моста есть самый главный, центральный, основной камень и когда он вывалится из общей кладки и обрушится вниз, то следом за ним уходит в мутные зеленые воды и весь мост. Если вывалится этот камень, то в тот же миг, утверждали старые мудрые воры, прервется связь времен и воры позабудут свое прошлое, а позабыв свое прошлое, они потеряют себя и тогда их настоящее тоже исчезнет, и они следом за своим прошлым и настоящим тоже канут в небытие. Воровать те - утратившие связь со своим прошлым воры все еще будут по-прежнему, утверждали эти мудрецы, а вот себя потеряют безвозвратно, окончательно.

В этом вопросе Велвор не был солидарен со старыми мудрыми ворами. И действительно - ну обвалится какой-то там мост, и что? По нему уже сейчас пройти невозможно, того и гляди поварские ворики со своими чанами вниз ухнут, а только они здесь можно сказать и ходят по-настоящему, да и то - один раз в году. И что же? Мало ли по всей Канализации обрушилось за последнее время мостов, мостиков и переходов? Мало ли обрушилось сводов и потолков? И потерял ли кто-нибудь из воров себя после этих обрушений? Или хотя бы подзабыл немного? Ничуть не бывало. Воровство идет своим чередом и все про всё отлично помнят. Добычи только с каждым годом становится все меньше и меньше, но в этом никакие мосты не виноваты, уж это-то Велвор понимал отлично. В этом виноваты не мосты, а нечто иное. Нечто могущественное. Древнее. Неизъяснимое.

Воровская знать всегда воспринимала переход через мост Мыса Отверженных как некий обязательный ежегодный опасный аттракцион, как некую проверку на личную храбрость. Вперед всегда было принято пускать воровскую прислугу с чанами, за нею охрану, а потом уже переправлялись на другой берег и знатные воры. Считалось, что если прислуга с тяжелыми чанами прошла по мосту нормально, то и охрана пройдет, а уж воровская знать налегке - тем более.

Правда, согласно древним легендам, и воровской знати сорвалось с этого моста немало, и по очень загадочным причинам. Легенды утверждали, что на этом мосту погибли целых четыре Велвора и около двух десятков Консортов (и это в древние времена, когда мост был еще практически исправным). Все они будто бы сорвались с моста и бесследно сгинули в зловонных водах. Спасти сорвавшегося с моста, пусть бы даже это и был сам Великий Вор, было абсолютно невозможно из-за высоты арок и силы течения. Легенды утверждали, что все погибшие на мосту Велворы и Консорты были никчемными и как люди, и как воры, а потому их таким трагическим способом призвала к себе Мать Луна в образе Богини Обличительницы или Богини Паучихи-Палачки. Велвор в эту чушь не верил, он считал, что эти легенды были отголоском древней борьбы за воровскую власть, которая проходила прямо на этом мосту. Место и впрямь было очень удобным для такой борьбы. Прямо во время перехода можно было шепнуть пару слов на ухо капитано охраны или сделать незаметный знак верному ворику и все - прощай негодный Консорт (или нерасторопный Велвор, здесь уж кому и как повезет).

Способ был неплохой, да, и даже в каком-то смысле романтический - вон ведь еще когда все эти древние негодные или нерасторопные воры вниз ухнули, а легенды о них до сих пор помнят. Но Велвор считал такой способ борьбы за воровскую власть сильно устаревшим и абсолютно не применимым к современным условиям. Сейчас для подобных воровских дел существовали другие, более подходящие способы. Попадать в воровские легенды ни современные велворы, ни современные консорты почему-то не торопились. И впрямь - зачем и кому это сейчас нужно?

Велвор прогуливался по каменному выступу у основания моста, то и дело посматривая на другой берег, Консорты о чем-то беседовали в сторонке, а его дорогая Подруга бросала в мутный поток подземной реки мелкие камушки. Причем бросала с таким видом, будто бы ее только что страшно обидели эти самые камушки. Да и река тоже.

"Это она из-за Мими надулась что ли?- подумал Велвор.- Вполне возможно. Ну, а что такого он сделал? Просто попросил гадалку убраться со своей дороги. Причем попросил вполне вежливо, по-хорошему, а ведь мог бы убрать ее со своей дороги и по-другому. А может быть, и это отвратительное существо тоже участвует в заговоре? Может быть, эта Мими должна была сообщить ему что-нибудь такое - эдакое? Да она ведь и сказала свое "бом, бом, бом". А вот что это значит, если посмотреть на дело с точки зрения теории заговоров? Гадай теперь еще и над подобными глупостями. Возможно, из-за этого дуется сейчас моя дорогая Подруга. Она ждет, что я обращусь к ней за разъяснениями этого "бом", это ведь она у нас главный знаток Толстой Мими и ее бреда. А я вот возьму и не обращусь. Пусть помучается, если я прав на счет заговора, то мучится ей осталось недолго. А если я не прав? Ну что же, когда все закончится подарю ей какое-нибудь золотое ожерелье или кольцо с огромным бриллиантом, или что-нибудь в этом роде да и дело с концом. Против огромного бриллианта не устоит сердце ни одной воровки, а уж сердце Гранд-воровки не устоит тем более".

На противоположном берегу показался мерцающий желтый огонек - капитано охраны давал знак, что все хорошо, прислуга с чанами и большая часть охраны уже прошла по мосту, и теперь может переправляться на ту сторону воровская знать.

Велвор решительно ступил на мост первым и быстрым бесшумным шагом пошел по неровным каменным плитам к этому мерцающему огню. "Прямо морской маяк,- думал он, всматриваясь в мерцающий огонек капитано охраны,- а внизу бушующее зеленое море, а за морем лежат голодные отверженные, и я несу им праздничное угощение, а дальше площадка с которой меня когда-нибудь уронят вниз, а нынешняя жизнь - дрянь, а современные воры - мерзавцы".

Переход через мост прошел на удивление легко и быстро, даже подвесные воровские мостики почти не качались, и ни одно гнилое бревно не лопнуло под ногами и не обрушилось вниз, а на том берегу Велвора уже ждала вся его челядь и два смотрителя Мыса Отверженных - ворики Жикич и Кего. Или Кекич и Жиго, Велвор уже не помнил какие имена носят эти разжиревшие до полного воровского неприличия мерзавцы. Это были абсолютно бесталанные воры, да еще к тому же и глупые, но наделенные хорошей здоровой телесностью (воровская служба на Мысе Отверженных почему-то считалась в воровской среде тяжелой и трудной). Разжирели они, конечно, не просто так, а на той скудной пище, которая поступала на Мыс Отверженных от всего воровского сообщества (а на самом деле лично от него - Велвора, да еще от пары-тройки воровских благотворителей из высшей воровской знати). Выше должности смотрителя этим ворикам ничего не светило все равно, но судя по всему, это обстоятельство их мало расстраивало. Выглядели смотрители хотя и бледными, но очень довольными и сытыми, а низкие лбы, заплывшие салом глазки и давно небритые двойные подбородки это ощущение общего довольства словно бы еще усиливали и подчеркивали. Велвору даже показалось, что Жикич и Кего вот-вот начнут сыто рыгать прямо ему в лицо, что вызвало у него быструю как рябь на воде гримасу отвращения и презрения. Он и сам уже почувствовал сильный рвотный спазм, который чуть не превратил встречу со смотрителями Мыса Отверженных в безобразную сцену, но тут Жикич и Кего, словно бы почувствовав неладное синхронно согнулись в низком поклоне.

- Как дела на Мысе?- сдавленно и быстро спросил Велвор, быстро прикладывая к лицу надушенный кружевной платок.- Еды всем хватает?

- Да-да-да,- подобострастно залопотал один из смотрителей.- Хватает. Очень хватает ваша милость.

- Вполне хватает,- хмуро подтвердил второй.- Соли бы только побольше, но только чтобы не мелкой, а чтобы крупными кусками или комьями, а то они ее под лохмотьями...

- Отверженные едой довольны?- нетерпеливо перебил его Велвор.

- Да-да. Довольны. Очень довольны,- залопотал первый смотритель причудливо изгибаясь своим толстым телом и снизу вверх заглядывая в глаза Велвора.

- Вполне довольны,- хмуро подтвердил второй.

- Ты Жикич?

- Я Кекич, Ваша Лунность. А он - Жиго.

- Ага,- Велвор сделал глубоки вдох, затягивая в себе побольше аромата изысканного одеколона и убрал платок от лица, а потом сказал так быстро, как только смог.- Ну что же. Пойдемте, посмотрим - как там дела у наших отверженных, и всего ли им хватает.

- Хватает-хватает,- синхронно замахали руками смотрители.- Даже не сомневайтесь, ваша Лунность. Всего им хватает...

Точно по центру Мыса Отверженных, беря начало прямо у моста и уходя к последней площадке, с которой отправляли в последний путь тела всех Велворов, шла мощеная относительно ровными камнями узкая дорожка, справа и слева от которой лежали тюфяки с телами еще живых отверженных. Кекич и Жиго шли впереди, что-то поясняя и сильно при этом жестикулируя, но Велвор их не слушал. Он шел следом за смотрителями и растерянно всматривался в костлявые тела, которые ровными рядами лежали на тюфяках. Зрелище такого большого количества немощных воровских тел всегда расстраивало Велвора, вышибало его из колеи и даже смущало. И не только зрелище, но еще и запах, который не смог бы перебить ни один одеколон на свете (и это несмотря на то, что значительную часть сегодняшнего праздника он провел находясь в ужасном зловонии мокрых тоннелей).

"И кто только придумал такое странное Правило?- думал Велвор, всматриваясь в тела отверженных.- Кто только придумал этот дурацкий ритуал? Почему все прежние Велворы вынуждены были смотреть на это? Почему и я должен смотреть на это? И как же непросто после подобного зрелища спокойно править ворами. Править ими дальше как ни в чем ни бывало. И насмотревшись на подобное можно ли и дальше жить спокойно, и спокойно разрешать именовать себя Великим Вором? Великий Вор, Мать Луна моя! Да что же такого великого я могу украсть здесь, на этом свете? Разве я могу украсть вечную молодость или вечную жизнь? Или хотя бы более менее продолжительную молодость и относительно долгую, но счастливую жизнь? Не говоря уже о каких-то там вечных категориях? Нет, этого я точно не могу, а могу я воровать только лишь тяжелый желтый металл, да еще какие-то блестящие камушки и прочую дрянь, которая почему-то ценится здесь столь высоко, но которая никогда не сможет дать мне ни вечной молодости, ни вечной, или хотя бы относительно долгой жизни, а о каком-то безмерном счастье здесь даже и говорить нечего. Так какой же я после этого Великий Вор?"

Пока Велвор пробирался между тюфяками к последней площадке, отверженные лежали спокойно и казалось не обращали на него никакого внимания, но когда на дорожке показалась прислуга с чанами, они вдруг пришли в движение. Отверженные скатывались со своих тюфяков и, отталкивая друг друга руками и ногами, ползли в сторону этих долгожданных чанов, издавая то ли громкое шипение, то ли тихий свист. Вскоре уже казалось, что вся поверхность Мыса Отверженных словно бы ожила и покрылась серыми и костлявыми, ползущими к котлам телами. Ползущих по поверхности Мыса отверженных было так много, что Велвор уже не мог спокойно идти к последней площадке. Он мог теперь только стоять на месте, уворачиваясь от ползущих на него тел, но и его воровская ловкость не помогала ему уворачиваться от столкновений с этими телами, и даже через толстую кожу морского костюма он чувствовал какие эти тела костлявые, какие они твердые, будто бы сделанные из лунного камня.

Ворики из прислуги тем временем уже опустили свои котлы на плиты и очень ловко и быстро сняли с них крышки. По подземелью тут же распространилась вонь какого-то мерзкого варева и воровская знать почти синхронно утопила свои носы в надушенных кружевных платках и манжетах, а Подруга-воровка разразилась таким громким кашлем, что к ней со всех ног бросились две воровки из ее личной прислуги с какими-то бутылочками в руках.

Впрочем Велвор уже не обращал на все это внимания (он даже и зловония уже почти не чувствовал), а как завороженный следил широко открытыми глазами за происходящим. Отверженные уже окружили все котлы с угощением и теперь тянули к ним свои костлявые ладони с пораженными подагрой, искалеченными безжалостным временем пальцами. Поварские ворики быстро наполняли простые железные миски своим варевом, потом опускали в них кусочки зеленоватой солонины, прибавляли ко всему этому крошечный кусочек черствого черного хлеба, а потом совали эти миски в протянутые к ним со всех сторон страшные руки. Работать в тяжелых рыбацких комплектах было тяжело и их лица вскоре покрылись обильной испариной, железные миски так и летали в их руках туда-сюда, тяжелые половники быстро погружались в жижу котлов и выныривали из нее, но голодных костлявых рук не становилось меньше, казалось, что они тянутся к мискам прямо из темноты. Заполучив вожделенную миску с порцией праздничного угощения, эти руки скрывались в темноте, а их место тут же занимали другие руки, и это действо все длилось и длилось.

Велвор словно бы впал в некое оцепенение или ступор. Он словно бы превратился в свою собственную восковую статую или памятник самому себе, и только его глаза оставались подвижными и живыми. Эти глаза сейчас смотрели на костлявые пальцы отверженных, на их страшные тощие тела едва прикрытые какими-то ужасными тряпками, они заглядывали в черные провалы беззубых ртов, в которых с неимоверной скоростью исчезала питательная жижа доставленного праздником воровского угощения, и зеленоватые кусочки солонины тоже быстро исчезали в этих черных провалах, и черствые ломтики черного хлеба тоже бесследно уходили в эти черные дыры, чтобы бесследно пропасть там навсегда.

Наблюдая за происходящим через прорези черной бархатной маски, Велвор был страшно рад, что эта маска находится сейчас на его лице и надежно скрывает под собою выражение этого самого лица. А глаза? Что же глаза? Воровские глаза могут выражать все что угодно, по выражению воровских глаз все равно ничего нельзя понять. Пусть их.

Правда, то, что видели сейчас эти глаза, проникало в его мозг и рождало там вихрь самых разных мыслей. Велвор думал о том, что относительно совсем еще недавно все эти скрюченные пальцы были проворными и ловкими и их облегала молодая упругая плоть, и они так ловко могли орудовать отмычками, фомками и ножами. Эти пальцы ловко погружались в чьи-то карманы, кошельки, сумки и сундуки, и так много самого разного добра проходило через них совсем ведь еще недавно. А эти костлявые тела? Они совсем еще недавно знали и мягкий бархат, и прекрасно выделанную кожу и тончайшее полотно, еще теплое животной теплотой, исходящей от тел обворованных верхних. А эти черные дыры ртов совсем еще недавно блестели ровными белыми зубами и им перепадало так много всего вкусного и свежего. Но безжалостное время, словно бы вдоволь натешившись красотой, ловкостью, молодостью, ровными острыми зубами и всевозможным изобилием, словно бы по какой-то своей извечной прихоти, внезапно, коварно, вдруг все это изменило и отменило. И вот прекрасным воровским телам пришлось расстаться с красотой и молодостью, облечься в рванье, язвы и грязь, а потом возлечь на эти тощие тюфяки в ожидании, что кто-то не позабудет о них и пришлет им чаны с тошнотворным праздничным варевом.

Воздаяние Воровского Должного, с горечью подумал Велвор. Воздаяние, ничего не скажешь. А потом он вдруг и с большим сердечным облегчением подумал о том, что ему самому такая участь не грозит ни в каком смысле и случае. Как бы там ни было, а ему грозил совсем другой конец. Быстрый и совсем лишенный мучений. И безразлично - умрет ли он от яда, надорвется ли над тяжелым золотым кубком или угаснет на лезвии ножа кого-нибудь из коварных Консортов. Главное, что все произойдет быстро и без мучений. Ну или почти без мучений. Додумав эту мысль до конца, Велвор почувствовал большое облегчение от того, что ему довелось пройти по Канализации легкой поступью Великого Вора, а не влачить здесь наполненную опасностями жизнь простого ворика, налетчика или воришки. Додумав и эту мысль до конца, он мысленно поздравил себя, потом поблагодарил, а потом еще и благословил. Так она ему сейчас пришлась по душе, эта, казалось бы, такая простая и очевидная мысль.

Воздаяние Воровского Должного тем временем достигло своей кульминации. Железных тарелок уже не хватало и поварские ворики выливали содержимое своих черпаков в подставленные грязные рубахи, в сложенные лодочкой пальцы, а то и прямо в черные дыры беззубых ртов. Смотрители Кекич и Жиго во всю прыть своих дородных тел суетились вокруг котлов и чанов, надзирая за соблюдением воровской справедливости. Они зорко следили за тем, чтобы отверженные получали праздничное угощение только один раз, а тех, кто пытался нарушить это неписанное правило, тех кто пытался применять свои воровские навыки даже сейчас и здесь у последней воровской черты, они быстро вычисляли и отпихивали или отталкивали от пахучих котлов, а самых ретивых даже оттаскивали от них, крепко обхватив за костлявые ноги своими мясистыми и цепкими пальцами. Иногда смотрители даже пускали в ход свои грязные пухлые кулаки, и Велвор не мог смотреть на это без внутреннего содрогания. Кроме того, он заметил на поясах смотрителей довольно большие кожаные сумки, которые во время их энергичной суеты вокруг котлов и чанов словно бы постепенно чем-то наполнялись или утолщались округляясь и утяжеляясь при этом прямо у него на глазах. Зрелище округляющихся кожаных сумок было настолько отвратительным, что Велвор с большим трудом смог подавить сильный рвотный спазм, который уже второй раз при виде Кекича и Жиго подкатил к его горлу и его острый ум машинально отметил это обстоятельство.

- Сир, вы готовы?- сказал сзади вежливый голос капитано охраны.

Велвор не без усилия, словно каменная статуя, установленная на тяжелом мельничном жернове, обернулся и увидел двух поварских вориков с небольшим бронзовым чаном и еще двух с тяжелыми кожаными сумками на плечах. Сразу за ними стоял капитано охраны с четырьмя телохранителями. Содержимое небольшого, но богато украшенного сложной резьбою, бронзового чана предназначалось для тех отверженных, которые уже не могли подняться со своих тюфяков и принять участие в общей раздаче праздничного угощения. Согласно Древнему Правилу Канализации такие отверженные должны были получать угощение прямо из рук самого Великого Вора, который должен был обходить таких отверженных лично, приправляя угощение ласковыми успокаивающими словами. Это был так называемый Ритуал Последнего Дара и за все время существования Канализации ни один Велвор не посмел от него отказаться.

- Да,- сказал Велвор, не без труда расцепляя сведенные рвотным спазмом челюсти.- Пойдемте.

- Есть,- капитано охраны осторожно пошел в сторону опустевших тюфяков, освещая путь себе и Велвору только что зажженным свежим факелом.

Достойных получить Последний Дар прямо из рук самого Великого Вора было не очень много и лежали они на своих тюфяках практически неподвижно. Лишь некоторые из них при приближении процессии поднимали вверх слабые тонкие руки, как бы говоря: "Я еще здесь. Не забудьте обо мне". Велвор подходил к таким отверженным в первую очередь и вкладывал в их поднятую руку небольшую железную миску с последним угощением, которую протягивал ему специально назначенный для такого дела поварской ворик. Другой ворик клал в миску не один, а два кусочка тонко нарезанной солонины, которая почти совсем не отдавала зеленью и прибавлял к ним ломтик относительно мягкого серого хлеба. Лежачий отверженный уже не мог ничего сказать, он мог только наблюдать за всеми этими манипуляциями, и его глаза начинали светиться влажным светом самой искренней воровской благодарности, а когда Велвор говорил несколько ласковых слов, они заметно увлажнялись и словно бы белели или светлели.

Это был удивительный эффект, который производили совсем простые слова, что-нибудь вроде " все будет хорошо" или "крепись дружище (подруга)", или просто "ну-ну, зачем же так", и Велвор никогда не понимал, как они сначала превращаются в волшебные, а затем производят такие удивительные эффекты с немало повидавшими на своем веку, многоопытными воровскими глазами. А еще он ясно видел - эта миска праздничного угощения и совсем простые слова совершенно точно помогают лежачим отверженным и каким-то непостижимым образом облегчают их страдания.

Тем из лежачих отверженных, которые не могли поднять даже руки, а лишь следили за происходящим открытыми глазами, миску с угощением ставили прямо на плиты, рядом с тюфяком, а тем, кто уже не мог открыть даже глаз просто клали на грудь хлеб с одним кусочком солонины, но пара ласковых слов находилась у Велвора даже для таких.

Занимаясь обходом и произнесением простых ласковых слов, Велвор совсем ушел в себя, но тут его окликнул очень тихий и слабый голос.

- Асци!- звал тихий голос.- Асци!

Велвор вздрогнул и тут же пришел в себя. "Асц" или "Асци" было его старое воровское прозвище, которым его нарекли воры сразу после его появления в Канализации. Этого прозвища уже не помнил почти никто из его ближайшего окружения, да он и сам его почти уже не помнил, и вот кто-то назвал его старым, можно сказать детским именем в этом ужасном месте. Это мог быть только очень близкий для него когда-то человек. Велвор осторожно опустил на грудь очередного отверженного хлеб с кусочком солонины, сказал в окостеневшее ухо пару ласковых слов, а потом выпрямился во весь рост и принялся осматриваться.

- Асци!- тихо донеслось со стороны последней площадки.- Асци, я здесь...

Велвор как завороженный вслушивался в этот зов, словно бы не веря своим ушам. Он немного растерялся и не знал, что ему сейчас делать - то ли продолжать ритуал Последнего Дара, то ли оставить все и пойти на этот зов. То, что зов долетал со стороны последней площадки вселяло в него страх, и в происходящем уже чудилось ему что-то мистическое, почти лунное.

- Разрешите проверить?- почтительно и тихо сказал капитано охраны.

- Да,- вздрогнув всем телом (к счастью под толстою кожей морского костюма это было совсем незаметно) сказал Велвор.- Посмотрите - что там такое.

Капитано сделал знаки двум охранникам и они быстрыми бесшумными шагами направились к последней площадке. Велвору почему-то страшно захотелось выкурить сигару, но он сдержался и принялся нетерпеливо расхаживать между тюфяками туда-сюда. Этот странный зов почему-то сильно его расстроил. "Асци,- думал Велвор.- Надо же. Мало сейчас найдется живых воров, которые могли бы обратиться ко мне таким вот образом. Прямо какой-то зов из чертогов Матери Луны в самом деле. Асци. Надо же. Услышать это имя через столько лет и в таком жутком месте. А может, это ошибка? Может этот голос зовет не меня? Действительно, почему бы этого вот ворика из охраны не могли назвать Асцем? Или вон того поварского ворика не могли бы назвать таким именем. Впрочем, кого я обманываю? Но как же хочется курить. Проклятье!"

- Все в порядке, сир,- говорил капитано охраны, быстро приближаясь к Велвору.- Это мастер Охуль. Он находится здесь уже два года, а теперь вот увидел здесь Вашу Лунность и что-то хочет вам сказать.

- Мастер Охуль?- брови Велвора под маской поползли вверх.- А он разве до сих пор жив?

- Как видите, сир,- коротко кивнул головой капитано охраны.- До сих пор.

- Тогда поспешим. Шиндук, кажется?

- Так точно, сир, я - капитано Шиндук. Следуйте за мной. Только осторожно - там очень скользко.

Мастер Охуль был настоящей легендой Канализации. В свое время он очень быстро достиг вершин воровского мастерства, а авторитет его был таков, что все воры были уверены - именно Охуль воссядет на Троне Воров под именем Велвора XXVII-ого. Это было настолько очевидным, что вся Канализация испытала сильное удивление, когда воры узнали о решении Охуля добровольно отказаться от Трона Воров.

Вместо того чтобы с заслуженным почетом взойти на воровскую вершину, он решил сделаться воровским учителем. Достигнув вершин воровского искусства, Охуль решил посвятить свою жизнь воспитанию и обучению новых поколений воров. Тогдашний правящий Велвор, чтобы хоть как-то отметить этот благородный поступок и выразить свое к нему уважение, придумал специальный почетный титул "Проффефе Воровства", который он хотел присвоить мастеру Охулю в торжественной обстановке, созвав для этого всеобщую сходку всех воров Канализации. Однако Охуль решительно отказался от всех почестей даже и от этого титула, назвав его жалкой пародией на суетливую возню и гордыню пародийной учености, которая так распространена у обворованных верхних ученых умников. Охуль заявил, что считает гордое звание "мастера" наивысшим из всех возможных титулов, и что не нужны ему никакие подозрительные звания вроде этого "проффефе" от которого так и тянет душком ученой гордыни обворованных верхних идиотов.

Велвор, тогда еще никому неизвестный воришка по имени Асц, начинал свое обучение именно у мастера Охуля, и именно благодаря его усилиям он со временем стал тем, чем стал.

Для начального обучения молодых воришек Охуль разработал специальные методы и всегда строго их придерживался. Обычно в одну учебную группу входило двенадцать малолетних воришек и одним из любимых методов обучения мастера был следующий - Охуль прятал в каком-нибудь темном коллекторе двенадцать мелких предметов (в случае с юными воришками это обычно были вкусные конфеты в блестящих обертках), а потом приказывал своим ученикам найти их. Конфеты могли оказаться в самых неожиданных местах и найти их было непросто. Иногда Охуль прятал конфеты под камнями или в старых канализационных трубах, иногда в карманах случайно оказавшихся поблизости воров или воровок, а иногда на самых видных местах - среди других предметов на алтарях Матери Луны, в котлах и кастрюльках для приготовления пищи, в распущенных волосах молодых воровок или даже в кармашках своих не очень внимательных учеников. Каждый урок он стремился превратить в интересную и увлекательную игру, а во время его проведения давал мудрые пояснения.

- Воруйте все подряд, воруйте всегда, воруйте никогда не думая о последствиях,- говорил он воришкам.- Завидев добычу, идите к ней самым коротким путем, а если потребуется, идите к ней напролом через любые препятствия. Отключите голову и положитесь на свои пальцы. В этом мире очень мало вкусных конфет и на всех их никогда не хватит. Если вы будете долго раздумывать над способом совершения очередной кражи, если вы будете сомневаться в себе, если вы допустите промедление, кто-то обязательно обойдет вас и заберет вашу конфету себе.

Кроме игры с поиском конфет Охуль придумал множество других обучающих методик. Здесь было и воровство вслепую, со специальной повязкой на глазах, и применение для воровства слабых гипнотических практик, и введение жертвы в заблуждение при помощи серии специальных обманных движений или слов, и использование для воровства любых подручных предметов - гусиных перышек, острых щепок, палочек, тончайших веревочек со стальными крючками на концах, прочных резинок, специальных воровских хлопушек и прочего.

- Не только отмычка, нож, удавка или кастет годятся для воровства,- любил говаривать мастер Охуль.- Настоящий вор должен уметь использовать любые подручные предметы - от женской шпильки до носового платка.

Сам Охуль был настоящим живым средоточием воровского мастерства и умения. Казалось, что его голова хранила буквально все методы и способы воровства, выработанные воровским сообществом за долгие века существования Канализации, а его пальцы помнили все приемы работы с отмычками, кошельками и сумками обворованных верхних. И не только помнили, но и удачно их применяли. На практических занятиях, которые обычно проходили на городском рынке, Охуль демонстрировал все свои навыки молодым воришкам вживую.

Обычно это выглядело так - Охуль в костюме зажиточного обворованного верхнего неспеша шел по рынку, а ученики небольшой стайкой следовали за ним на небольшом отдалении, внимательно наблюдая за действиями своего учителя. Они изо всех сил пытались понять - что и как делает Охуль, потому, что в конце практического занятия он собирал их на небольшой заросшей высокой крапивой поляне, что располагалась сразу за рынком, и служила у воров чем-то вроде места сбора. Там он демонстрировал ученикам только что украденные предметы и требовал объяснить - у кого из обворованных верхних он украл то или это, и какой способ или предмет он для этого применил.

Относительно такого опытного мастера, как Охуль все это было очень непросто заметить и объяснить даже опытному вору, а не то что какому-то неопытному воришке. На первый взгляд во время прохода по рынку Охуль не делал вообще ничего. Он просто неспеша шел вдоль торговых рядов, улыбался встречным обворованным, иногда даже шутил с ними или задавал им какие-то бессмысленные вопросы, щупал их развешанные повсюду товары, пробовал съестное и так далее. Но в конце прохода его карманы всегда оказывались набиты золотыми монетами, цепочками, кольцами, табакерками или дорогими конфетами (которые он тут же и раздавал своим юным ученикам).

- Как я взял эту цепочку?- спрашивал Охуль, вынимая из кармана только что украденный предмет.- Ну, кто у нас самый глазастый? Асци?

- Дородная пожилая дама в черном капоре,- отвечал Велвор.- Гусиное перышко и веревка с крючком. Шея.

- Молодец. А это кольцо?

- Молодой человек в железных очках вон на том торговом перекрестке. Обманное движение корпусом и мазь для пальцев.

- А какой палец?

- Средний. На правой руке.

- Верно. Асци ты далеко пойдешь, уж попомни мои слова.

- Спасибо учитель.

- Не за что. Ну, а где я взял эти конфеты? Кто из вас, кроме тебя Асци, кроме тебя умница, сможет ответить мне на этот вопрос?

Над головами учеников тут же взлетал лес рук - трюки с конфетами были самыми простыми, а место кражи можно было легко определить по окраске оберток.

Охуль всегда выделял Асци-Велвора из массы других учеников и постоянно предсказывал ему великое воровское будущее и вероятно поэтому часто занимался с ним сверхурочно по специальной методике. В результате Охулю удалось обучить Велвора множеству нетрадиционных воровских приемчиков, которые уже граничили где-то и с цирковым искусством, а где-то и с настоящей воровской магией.

Вероятно, именно благодаря этим навыкам Велвору и удался когда-то трюк с памятными кружевными панталончиками, который послужил первой ступенькой его восхождения на самый верх воровской пирамиды. И он никогда не забывал об этом и был благодарен Охулю за его науку, и эта благодарность проистекала из самого его сердца.

За свою долгую жизнь мастеру Охулю удалось обучить целые поколения новых воров, которые смогли своим умелым многолетним воровством существенно пополнить Главную Сокровищницу, но самым удивительным было то, что он никогда ничего не требовал для себя лично и всегда отказывался от предлагаемых ему воровских наград и почестей. Было похоже на то, что звания "мастера" ему действительно было вполне достаточно. Велвор был рад, что его любимый учитель в свое время отказался от Трона Воров и не воссел на него под именем Велвора XXVII-ого, ведь тогда ему, Велвору XXVIII-ому пришлось бы участвовать в заговоре против него, и вполне вероятно, что Охуля пришлось бы тоже умертвить таким неблаговидным и хитрым способом, каким был умерщвлен настоящий Велвор XXVII-ой (тоже очень уважаемый, умелый и авторитетный вор широко известный к тому же своей добротой и теплым отношением как к простым ворам, так и к своим Консортам).

Впрочем, воссядь Охуль на Трон Воров, вряд ли бы он стал заниматься обучением и подготовкой новых поколений воров, хотя с другой стороны может и стал бы, но что сейчас было гадать обо всем этом?

Уже сделавшись Велвором, Асци продолжал некоторое время навещать своего учителя для долгих бесед о самых разных предметах, но потом как-то закрутился, с головой ушел в дела воровского сообщества и их пути постепенно разошлись. И вот сегодня это голос - голос из его юности позвал его. Позвал в таком ужасном месте.

Капитано охраны привел Велвора прямо на последнюю площадку, к самому ее краю. Мастер Охуль лежал всего в шаге от обрыва под которым ужасающей спиралью закручивался мутный зеленый поток и Велвор не сразу признал в нем своего любимого учителя. За свою воровскую жизнь ему пришлось повидать немало разного и всякого, порою страшного, а порою и просто нестерпимо ужасного, но таких истощенных тел он не видел никогда. Тело Охуля уже не просто напоминало скелет, оно и было скелетом, только покрытым сильно натянутой тонкой кожей грязно-серого цвета и почему-то - живым. Страшную худобу лица не могла прикрыть даже роскошная, густая и белая как лебединое перо, борода. Давно превратившийся в тряпье, когда-то черный, а теперь грязно-серый фрак, надетый прямо на изорванную длинную кофту, был не просто рваньем, а настоящей рваниной, которую не напялил бы на себя ни один из дошедших до последней черты обворованных верхних, не говоря уже о самых безыскусных ворах.

Одни лишь только глаза Охуля были прежними - внимательными, мудрыми и всепрощающе добрыми. Сейчас же к этой доброте добавился еще как бы некий неземной свет, который будто бы исходил от слабого источника, словно бы расположенном в черепе Охуля, сразу за его светящимися глазами. Таких лучистых воровских глаз Велвору тоже никогда раньше видеть еще не доводилось, глаза всех воров были обычно тусклыми, иногда слезящимися, но никак не лучистыми, и это обстоятельство сейчас почему-то его смущало больше всего.

- Асци,- тихо позвал Охуль, когда капитано охраны и Велвор остановились рядом с ним.- Асци, как хорошо, что ты здесь.

- Учитель?- хриплым от волнения голосом спросил Велвор.- Но каким образом вы здесь очутились? И где ваш тюфяк? И где ваша миска? И вообще, я хочу знать - что здесь, Мать Луна побери, происходит!

Последние слова Велвор выкрикивал громко и хрипло, зрелище одного из самых уважаемых и известных воров Канализации выброшенного сюда словно бы на какую-то помойку или свалку привело его в состояние сильного раздражения, почти бешенства. Он никак не мог понять - как такое могло произойти. Ведь любой глава гильдии, любой воровской старшина или командир воровского отряда почел бы за честь взять на пожизненное содержание такого известного и заслуженного вора. Не говоря уже о Консортах и о нем лично, все они без сомнения не бросили бы Охуля на произвол судьбы и позаботились бы о его сносном существовании. По воровским понятиям и законам, все они должны бы были вырывать беспомощное тело Охуля друг у друга, наперебой предлагая ему услугу пожизненного содержания.

Так почему же этого не случилось? Почему известный и уважаемый вор лежит здесь, даже не на тюфяке, а прямо на холодных камнях, и почему его беспомощное тело прикрывает это ужасное рванье, и почему он настолько худ? И, наконец, отчего его глаза светятся этим странным светом? Неужели воровское сообщество дошло до такой низости и пошлости, что позволяет настолько известным и уважаемым ворам умирать в подобных условиях? Нет, этого не может быть. Но вот же - оно есть! И в любом случае кто-то ему за это ответит. Ответит своим перерезанным горлом. Ответит камнем на шее. Ответит туго затянутой под жирным подбородком удавкой.

- Учитель, я во всем разберусь,- хрипло сказал Велвор.- Я их всех казню... я... я их...

- Оставь это, Асци,- тихо сказал Охуль.- Это был мой выбор. Ни один вор не виноват в том, что со мной случилось. Ты меня хорошо понял, Асци? Ни один вор.

- Но где ваш тюфяк? И где ваша миска?

- Где-то там,- Охуль вяло махнул костлявой рукой в сторону дымящихся чанов и отвратительной суеты, которая сейчас происходила, творилась вокруг этих чанов.

- Капитано, распорядитесь,- быстро бросил Велвор.- И несите сюда чан с угощением. И самую мягкую солонину. И... и что там еще у нас есть.

- Оставь это Асци!- глаза Охуля полыхнули неярким светом.- Неужели ты ничего не понимаешь?

- Чего, учитель?

- Того, что дело не в тюфяках. Когда у тебя больше нет тела, Асци, тюфяк тебе ни к чему.

- Но может солонина...

- Когда у тебя нет зубов, солонина больше не нужна,- Охуль широко открыл рот, оголив свои беззубые десны.

- Но...

- Асци,- перебил его Охуль.- Я знаю, что как Великий Вор, как Вор всех воров, ты прямо сейчас не сможешь меня понять, но хотя бы попытайся это сделать. Или просто запомни мои слова. Вот они - воровство не нужно. Асци, ты меня хорошо понял - воровство не нужно.

- Я не понимаю,- честно признался Велвор.- Как воровство может быть не нужным для вора? Это же...

- Асци,- Охуль приподнял руку, как бы останавливая поток пустых и не нужных слов, столь неуместных здесь и сейчас - в этом ужасном месте и в такой решительный для него час.- Все слова, которые тебе известны, тоже не нужны. Никому из нас, Асци, на самом деле не нужно ничего. Нет ничего такого в этом мире, что могло бы решительно очаровать нас своим присутствием в нем и заставить нас за него держаться. Ты меня хорошо понял? Ничего. Но мы все равно и всю свою воровскую жизнь за что-то здесь цепляемся, за что-то держимся руками и ногами, а иногда и зубами. И что это такое, то непонятное, что заставляет нас так поступать? Это пустота, Асци. Всю свою воровскую жизнь мы зубами держимся за эту пустоту. И почему? Потому, что эта пустота находится и внутри нас. Эта внутренняя пустота и заставляет нас цепляться за пустоту внешнюю. Я это отчетливо понял только здесь - на Мысе Отверженных. И еще - я рад, Асци, что увидел тебя сегодня. В этом я вижу знак от самой Матери Луны. И еще я вижу Ее указующий перст, который указывает мне на мой дальнейший путь. Увидеть сегодня тебя - моего любимого и самого талантливого ученика, это... это как получить последний подарок от окружающей нас пустоты.

- Не говорите так, учитель,- Велвор быстро смахнул набежавшую скупую слезинку.- Но почему вы так рады этому подарку?

- Потому что сегодня самый важный день для меня. А может быть, и для тебя, Асци. Этого никогда нельзя знать заранее. И вот почему. Я хочу дать тебе сегодня последний урок. Самый важный урок. Когда придет твой самый важный день, Асци, вспомни о нем.

Вдруг, Охуль неожиданно сильно для такого изможденного тела, оттолкнулся костлявыми руками и ногами от каменных плит, перевалился через край последней площадки и с криком "во-о-оровство не нужно-о-о!" полетел вниз.

Все произошло настолько быстро, что ни Велвор, ни ворики охраны не успели среагировать на отчаянный последний рывок мастера Охуля. Когда они подбежали к краю площадки все было уже кончено - мутный зеленый поток, закручиваясь тяжелой спиралью, проваливался сквозь ржавые прутья древней решетки и с глухим ревом уходил вниз. На его поверхности не было видно ни всплеска, ни ряби, ни какой либо другой отметины от тела мастера Охуля. Впрочем, ничего такого не было теперь и вверху - на плитах последней площадки. Мастер Охуль только что, буквально у всех на глазах ушел в зеленый мутный поток не оставив после себя никаких следов.

Велвор тяжело вздохнул и исподлобья взглянул на стоящего рядом телохранителя. Здоровенный ворик испуганно смотрел на него и все его тело тряслось крупной дрожью - от кончика остроконечной шляпы, до тяжелой железной дубинки с острыми шипами, которая тряслась особенно сильно, как бы выдавая этой дрожью внезапно наступившую беспомощность этого могучего воровского тела. Вероятно, ворик боялся получить приказ прыгать вниз - спасать этот странный живой скелет, или вылавливать из мутной жижи то, что от него осталось. А может быть слова "воровство не нужно" так сильно напугали его, что он сейчас полностью утратил контроль над своим тяжелым телом.

Велвор некоторое время всматривался в лицо трясущегося ворика бессмысленным остановившимся взглядом, а потом быстро прижал к носу надушенный носовой платок и глубоко вдохнул едва уже ощутимый аромат горного ландыша.

***

В потайной бане Велвора XXVIII-ого было чуть сумрачно и очень тихо. Воровские банщики с подносами бесшумно передвигались между бронзовыми котлами с подогретой родниковой водой, в которых сейчас возлежал он и Консорты. Чанов было ровно семнадцать, потому, что потайная баня была рассчитана только на воровскую верхушку, которая включала в себя не только его и Консортов, но и двенадцать глав воровских корпораций (а иногда сюда приглашали и воровских старшин, и особо отличившихся добытчиков-налетчиков, которых именовали "дорогими воровскими гостями"). В случае необходимости эти чаны могли вместить в себя всю воровскую верхушку целиком, такими они были огромными и удобными, но сегодня в них парилось только пять воров - сам Велвор и четыре Консорта, отчего потайная баня казалась теперь пустынной. Где отмывалась от вони мокрых коллекторов Подруга-воровка не знал никто из знатных воров, так как у нее было оборудовано для этих целей несколько потайных помещений в разных концах Канализации и она постоянно их меняла одновременно оборудуя все новые и новые. Велвор лежал во втором чане по левой стороне от центрального прохода где сновали сейчас воровские банщики со своими подносами, дровами и мешочками с ароматическими солями, а Консорты расположились в предпоследнем чане по правой стороне.

Сегодня Консорты влезли в один чан и сейчас сидели в нем, расслабленно опершись спинами на покрытые бархатными простынями теплые стенки, о чем-то тихо переговариваясь и потягивая слабенькое винцо из хрустальных банных полукружек-полустаканов. Воровская прислуга время от времени пробовала пальцами температуру воды в занятых знатными воровскими телами чанах, да подкладывала под них дрова или просто ворошила под ними уголья, да бесшумно меняла подносы с легкими закусками и вином, которые стояли возле чанов на специальных мраморных подставках.

Потайная воровская баня была очень древней, и находилась в одном из самых закрытых, недоступных для простых воров коллекторе, а отстроили ее еще в древние времена - при Велворе VI-ом Обскуранте, который по сохранившимся легендам и слухам был ужасным чистюлей и мылся здесь чуть ли не по два раза на дню.

Согласно преданию, когда-то эта баня располагалась в центре города и в ней мылась верхняя городская знать, но по приказу Обскуранта всего за одну ночь она была разобрана древними ворами по камушку и перенесена сюда вместе с четырьмя верхними банщиками и пятью верхними массажистами, которые и обучили тогда воров невиданному ими никогда ранее и сложному банному делу, а потом, уже старыми людьми все они были отпущены назад в верхний город с хорошей наградой (два банщика и один массажист так и не пожелали возвращаться назад, сделались ворами и окончили свои дни в Канализации).

Древние воры не только перетащили в свои подземелья котлы, печи, тазы, массажные столы и мраморные подставки для подносов, они в точности воссоздали внизу весь интерьер верхней бани, вплоть до настенной мозаики, изображавшей плещущихся в ручье голых верхних женщин и подглядывающее за ними странное рогатое существо с волосатыми ногами, могучими рогами и огромным возбужденным органом плотской любви. За долгое время своей работы тайная баня повидала многое - случались здесь и роскошные воровские пиры, и свирепые убийства, и многодневные воровские оргии с участием самых красивых, смелых и развязных воровок Канализации.

При Велворе VII-ом Вешателе и Велворе VIII-ом Живоглоте баню закрывали, но потом, при Велворе IX Сластотерпце ее открыли вновь и с тех пор она верно служила всем последующим Велворам среди которых были как пренеприятнейшие грязнули и отчаянные чистюли, так и безразличные к личной гигиене Великие Воры.

Посещение тайной бани сразу после каждого визита в мокрые туннели было насущной необходимостью, так как только здесь можно было смыть с себя ужасный зловонный запах, да еще избавится от страшной заразы, которой буквально кишели эти проклятые туннели и все воровские врачи всегда и очень настойчиво рекомендовали воровской знати такие посещения. Против самых разных болезней потайная воровская баня была насущнейшим, вернейшим и необходимейшим средством.

В древние времена нижняя чума и ее верная подружка холера несколько раз выкашивали воров своими ужасными косами, и после этого Канализация на некоторое время почти пустела и приходила в полный упадок. Иногда доходило до того, что некого было поставить на охрану входа в Главную Сокровищницу, но потом ситуация всегда выправлялась и Канализация постепенно наполнялась новыми ворами, она вновь оживала.

Воровские ученые говорили, что во время вспышек канализационной чумы город наверху буквально расцветал и наполнялся богатствами, но Велвор в это не верил. Сейчас, опираясь на свой воровской опыт, он знал наверное - то, что внизу, то и на верху, да и вообще везде - спереди, сзади, справа и слева. Чума есть чума. А уж холера тем более. Сейчас он был абсолютно уверен - воровские ученые все врут, а как там было на самом деле уже не знает никто.

Но воровских врачей сейчас было принято слушаться, в среде знатных воров это считалось хорошим воровским тоном, поэтому посещение канализационных воровских бань прочно вошло в обиход не только в знатной среде, но и в среде простых воров. Правда, там бани были попроще. Нашли простые воры более-менее чистый подземный ручеек, развели рядом костер вот им уже и баня. Пока ручеек не иссяк. Воровские врачи утверждали, что и эти простые бани очень хороши для профилактики чумы, а особенно холеры, но Велвор им не верил и здесь. Он считал воровских врачей худшими мерзавцами из всех воровских ученых.

Велвор отпил из хрустального бокала большой глоток терпкого земляничного вина, а потом поставил его на край котла и уставился неморгающими, словно бы остекленевшими глазами в воду, которая бурлила и пенилась вокруг него от огромного количества только что засыпанных в чан ароматических солей. Ароматические соли быстро растворялись в горячей воде, покрывая поверхность пышной разноцветной пеной и распространяя вокруг чана нестерпимо приятные запахи. Воровской служка бесшумно подошел к котлу, бросил в воду две большие ветки неподсудной омелы - священного растения всех воров, попробовал указательным пальцем воду и пошевелил дрова. Затем он вопросительно посмотрел на Велвора. Велвор кивнул. Служка взял у него из рук полупустой бокал и бесшумно удалился.

Сейчас, даже несмотря на изматывающий переход по мокрым туннелям, Велвору не хотелось ни пить, ни есть. В его ушах до сих пор стоял последний крик Охуля: "Воровство не нужно!" и он все никак не мог выбросить из головы его лучистые глаза.

"Как это - воровство не нужно,- думал Велвор, всматриваясь в бурлящую радужной пеной и ароматическими солями воду.- Старик точно выжил из ума, вон как у него глаза в темноте светились. Но как такое мог произнести виднейший воровской учитель, да и вообще - как он там оказался? Я не могу поверить, что Охуля привела к краю последней площадки Мыса Отверженных злая воровская судьба, которая на протяжении всей жизни была к нему столь благосклонна, и которая так ласкала его столько лет, или что такое сотворили с ним козни недоброжелателей или трагические обстоятельства - болезнь, старческое безумие, сильные телесные боли или что-нибудь в этом роде. Нет, говорил он вполне связно и точно был в своем уме до самой последней секунды. Значит, это не безумие. Но что тогда? А что если это какой-то воровской трюк или хитрое воровское деяние? Охуль был мастер на такие штуки и изобретательности ему было не занимать. Уж я-то его хорошо знаю. Вернее - знал. Мать Луна, как же все это грустно. Надеюсь, что ты примешь Охуля в свои чертоги и усадишь его за свой самый роскошный пиршественный стол, рядышком с остальными выдающимися ворами. Ведь он так много всего украл за свою долгую и плодотворную жизнь. А уж сколько украли его ученики... Страшно подумать. Ведь мне и раньше казалось, да и сейчас все еще кажется, что мастер Охуль был олицетворением воровства в человеческом облике, такой как бы его глубинной сущностью. За свою долгую жизнь он как бы слился со своим воровским мастерством, или стал им в каком-то даже высшем, не доступном для простого понимания, смысле. И вот вам, пожалуйста - "воровство не нужно". Так, стоп. Стоп, Велвор, стоп, Ваше Лунное Сиятельство, стоп. А что если Охуль оказался на Мысе Отверженных с самой тривиальной для всех воров целью - в поисках добычи? Что если он что-то хотел украсть и там, да так и не смог, даже несмотря на весь свой опыт, и на всю свою воровскую магию? Но что там можно украсть? А главное - у кого? Но с другой стороны Охуль не настолько простой вор, чтобы под конец жизни зариться на какие-то заурядные вещи. Он очень непростой вор, почти воровской волшебник. А что если он хотел обворовать не кого, а что? Вернее даже не что, а нечто? Нечто. Вот это задачка уже достойна такого мастера, каким был Охуль. И каким он навеки останется в наших сердцах. Мать Луна моя, какое же все-таки лицемерие все эти воровские слова. "Навеки останется" это же надо, остался бы он там хотя бы до следующего вторника и то было бы уже очень хорошо. А главное - Охуль и сам все это отлично понимал, и уж точно не искал на Мысе Отверженных никакой столь быстро преходящей воровской славы. Или какого-нибудь пошлого золота. Если вдуматься - какая дрянь это самое золото. Вроде металл, а клинка из него не сделаешь, вроде блестит, а как-то не очень красиво, тускло, да еще и тяжелое, будто кровью налитое. Да даже вот эти ароматические соли, которые прислуга засыпает в чан во время купания, гораздо полезнее этого проклятого золота. Вдохнешь их поглубже и голова сразу делается такой легкой, такой ясной и свежей. Только простым ворам и может нравится такая бесполезная дрянь, как это проклятое золото, ну и еще, конечно, воровкам. Воровкам особенно. Нет, никакого золота Охуль там искать не мог, он мог искать там только что-то необычное, по-настоящему ценное, достойное воровских усилий такого великого мастера. Так, кажется, это уже теплее. Или это огонь под чаном так разгорелся? Нужно сказать служке, чтобы убрали пару поленьев. Так, о чем это я? Ага, вот - очень может быть, что Охуль под конец своей сложной воровской жизни понял про нее что-то такое, чего никто до него так и не сумел про нее понять, а потом он отправился на Мыс Отверженных, чтобы обворовать некое Нечто, но несмотря на все свое мастерство так и не смог осуществить свой дерзкий воровской план. Мастерский план, в этом не может быть никаких сомнений. И вот он терпит на Мысе Отверженных сокрушительное воровское поражение, после этого он видит меня, подзывает, говорит разные умные слова, а потом с криком "воровство не нужно!" срывается в омут и уходит от нас навсегда. Все вроде логично, но что и у кого он не смог там украсть? А не за безвозвратно утраченной ли молодостью он там охотился? Не за вечной ли жизнью? Вот это цель достойная самого великого воровского мастера и вот чего никогда не смогут понять простые ворики и воришки. И воровки. Воровки в первую очередь, потому, что уж очень сильно им застит свет сверкание бесполезного золота, а они так любят все блестящее и тяжелое. И в итоге появляется этот крик воровского отчаяния - "воровство не нужно!". Значит ли это, что оно не нужно вообще, в принципе, или это следует понимать только в смысле обычного заурядного воровства? Или наоборот - только в смысле незаурядного? Воруй мол, вор, себе потихоньку и Мать Луна с ним со всем, оно все равно никому не нужно. Воровство не нужно, надо же было крикнуть такое. Нужно же было ему дотянуть, дожить до такого вот крика. Не нужно, видите ли, ему воровство. Каков мастер?"

- Не нужно класть в чан столько ароматических солей,- пена на поверхности воды заколыхалось когда в нее погрузилось тяжелое мускулистое тело Консорта Могро.- От их аромата кружится голова и в нее проникают странные мысли.

- Это верно,- кивнул головой Велвор.- Я только что думал как раз такие.

- Про Охуля?

Велвор молча кивнул.

Могро сначала погрузился под воду с головой, а потом вынырнул и огладил лицо ладонями.

- В самом деле?- спросил он, отфыркавшись.- И что это были за мысли?

- Я размышлял обо всех наших неприятностях сразу,- Велвор пощелкал пальцами, подзывая ближайшего воровского служку, а затем на языке глухонемых приказал принести курительные принадлежности и самых крепких напитков.- Пытался их выстраивать по ранжиру, так сказать, пробовал их классифицировать.

- И что?- Могро с любопытством посмотрел в глаза Велвора.- Получилось?

- Да там и выстраивать было нечего. Ясно, что главная наша проблема - ужасное оскудение верхнего города. Верхние просто за годы не успевают накапливать столько, сколько мы можем украсть за один только массовый выход на дело. Но что мы можем с этим поделать? Разве что раздать обворованным верхним часть нашей Главной Сокровищницы? Чтобы наше воровство хоть как-то оживилось и наши простые воры воспрянули духом? Как думаешь, Могро, воспрянут наши воры духом, если мы раздадим обворованным верхним часть нашей Воровской Сокровищницы? Хотя бы десятую ее часть? Или, скажем - двенадцатую?

- Нет,- Могро покачал головой.- Это ничего не решит. Ворам ведь нужно не только золото, но и еда, и одежда. А золото? Что же золото? Его на украденный хлеб не намажешь. Да и хлеба этого уже давно ни у кого нет.

- На счет золота ты очень верно подметил. Так может быть раздать обворованным верхним их украденную нами одежду? Она все равно гниет у нас без всякого дела.

- Велвор, ты не понимаешь,- тихо рассмеялся Могро.- Воровство ведь важно ворам не само по себе, а в связи с теми волшебными чувствами, которые оно вызывает в воровской душе. В связи с теми восторгами при виде свежей добычи, в связи со сладостью, которую вызывает чувство обладания ею. А еще в связи с чувством новизны, движения вперед, которое появляется у всех воров при виде каждого нового украденного предмета. Подумай сам, дружище - ведь все то, что какой-нибудь обворованный верхний накапливает вокруг себя в течении всей своей жизни, посредством тяжких трудов, какой-нибудь бесталанный ворик или даже простой воришка добывает в один миг, просто, так сказать, пройдя мимо и щелкнув пальцами. Именно это порождает в ворах чувство беспредельной свободы и именно поэтому мы называем себя "свободными ворами" или просто - "свободными". А ты говоришь - раздать. Кому и что мы должны раздать? Мы никому и ничего не должны, поэтому мы и свободны. Свободны как ветер. Свободны как ночь. Свободны как острый воровской клинок. К тому же все то тряпье, что столько времени гниет в наших подвалах уже давно вышло из моды и разборчивый воровской глаз оно вряд ли порадует.

- Вот почему воры так любят золото,- заметил Велвор.- Эту бесполезную вечную ценность.

- Не только золото. Но и серебро, и камушки. Но дело даже не в этом.

- А в чем?

- Ну, вот представь - ты тихонько раздал обворованным верхним их же не до конца сгнившие кожаные и бархатные камзолы, а какой-нибудь старый вор украл такой камзол, а потом признал в нем свою прежнюю добычу. Это же самая настоящая потеря смысла воровского существования.

- Ты думаешь, что воры даже в глубокой старости помнят все свои украденные камзолы?

- И не только камзолы,- Могро слегка наклонил голову набок.- Но и сапоги, и рубахи, и шляпы, и каждую золотую и медную монетку, которая прошла через их пальцы за всю их долгую воровскую жизнь. Да что там украденные сапоги? Они помнят даже стоптанные подметки этих сапогов, и даже каждый медный гвоздик на этих подметках. Короче говоря, Велвор, оживить воровскую жизнь ездой по кругу у тебя не получится, это ароматические соли виноваты, я же говорил.

К чану бесшумно подошел служка с подносом на котором лежали сигары, спички и пачка украденного добытчиками-налетчиками все того же Консорта Могро и очень дорогого табаку. Велвор сунул в рот услужливо раскуренную воровским служкой сигару, а Могро принялся набивать табаком свою счастливую трубочку, которая появилась в его руках буквально ниоткуда, как бы прямо из банной воды или из густого ароматного воздуха.

Наблюдая за ловкими руками Консорта, Велвор подумал о том, что Могро тоже вполне мог оказаться учеником мастера Охуля, но спрашивать его об этом не стал. Теплая вода уже приятно расслабила его тело, а ароматный дым сигары полностью уничтожил даже воспоминания о зловонии мокрых туннелей. А может это действовали на его мозг засыпанные в чан слишком щедрою и услужливою рукою ароматические соли? Сейчас Велвору было уже все равно.

- А о чем вы там шептались?- спросил он просто чтобы хоть как-то поддержать сползающий в раскрытую ароматическими солями бездну разговор.

- Мы обсуждали сегодняшнюю ритуальную кражу,- Могро пыхнул трубкой и прищурил правый глаз.- Все волнуются, Велвор. Из-за твоих лунных идей сегодня ночью может выйти очень неприятная история. Может быть, заложим куклу как раньше? Если поторопимся, то можно еще успеть.

Велвор быстро ощупал языком поверхность золотых часов, которые находились сейчас у него за щекой и улыбнулся. Он даже хотел было поделиться с Могро своей задумкой на сегодняшнюю ночь, но потом отнес этот порыв на счет действия ароматических солей и тут же передумал.

- Вам страшно?- неожиданно спросил он изменившимся под воздействием соляных паров, немного смешным тонким голосом.- Вы боитесь?

- Консорта трудно чем либо напугать,- заметил Могро тоже изменившимся тоненьким голоском.- Скажем так - мы обеспокоены твоими планами.

- И это неудивительно, ведь обстановка накалена до предела.

- Да,- кивнул головой Могро.- В любой момент мы можем сделаться свидетелями ужасной поножовщины. А тут еще твои игры в лунную религиозность.

- Не бойтесь,- совсем уже смешным голосом сказал Велвор.- И не изображайте из себя маленьких детей.

- А ты не играй с нами в свои игры,- тоненько и очень смешно пропищал Могро.- И не изображай из себя всемогущего Большого Папу.

- Угрожаешь?- пискнул Велвор.

- Просто предупреждаю,- пропищал Могро.

- Не бойтесь,- совсем уже запредельно тонким и ни на что непохожим безобразным голоском произнес Велвор.- Большой Папа обо всем уже позаботился. Можешь так и передать остальным обеспокоенным - детки, Большой Папа с вами и он обо всем уже подумал.

Оба вора не выдержали комизма ситуации и расхохотались противным тонюсеньким хохотом. Ароматические соли точно производили с ними очень необычные эффекты.

Отсмеявшись Велвор еще раз провел языком по спрятанным за щекою часам, прикрыл глаза и блаженно улыбнулся. Могро точно был прав на счет этих солей. Мысли, которые вызывали их пары и вправду были очень необычными. По крайней мере, они были смелыми.

***

Велвор в окружении ближайшей воровской знати стоял перед широкими ступенями центрального выхода из Канализации, а вокруг него шумело и волновалось безбрежное воровское море. Праздничная ночь вот-вот должна была начаться, все ждали восхода в ночном небе полной луны, только после которого воровская армия, согласно Древнего Правила, могла в эту ночь подняться на поверхность и приступить к празднованию заключительной фазы Дня Зимнего Луностояния.

За восходом полной луны наблюдали сейчас посланные вперед воровские разведчики, они же должны были подать знак остальным ворам подниматься в притихший от ужаса и самых мрачных предчувствий верхний город. Восход ночного светила считался хорошим знаком, если ночное небо было чистым от облаков и восходящая луна была видна во всей своей полной абсолютной и загадочной красоте. Если восходящая луна бывала скрыта за облаками, то это считалось дурным предзнаменованием, поэтому, перед праздничным выходом на поверхность все воры - от Великого, до самого последнего воришки сильно волновались. Самым дурным знаком считались не только скрывающаяся за облаками полная праздничная луна, но и туман, и особенно - дождь. В этом случае было принято считать, что Мать Луну чем-то неподобным разгневали ее дети, и она не только не хочет показывать им свой прекрасный лик, но еще и посылает на их головы холодную воду прямо с небес. А снег, самый обычный и ничего не значащий для обворованных верхних снег в эту праздничную ночь был бы для воров самой настоящей сакральной и мистической катастрофой. Это было невыносимым для воров предзнаменованием, так как Мать Луна считалась у них не только верховным воровским божеством, но она еще была для них для всех как бы самым главным видимым вором. И действительно - луна, так же как и все они, и как самый настоящий вор днем пряталась глубоко под землей, где, согласно преданию, были расположены ее роскошные чертоги, и куда после смерти уходили все неглавные простые воры, а наверх поднималась только ночью, так же как и они. Она словно бы каждую ночь выходила с ними на дело и предводительствовала ими.

Луна совершала свои выходы постоянно, но ничего не могла украсть, потому, что у нее не было ни ловких рук, ни сложных отмычек, ни тяжелых фомок, ни острых ножей. Простые воры как бы выполняли роль ловких и многочисленных рук Матери Луны и именно поэтому она нуждалась в них, а они - в ней. И в этом была заключена главная мистериальная, сакральная связь между луною и ворами Канализации. По крайней мере, именно так ее понимали воры.

Да, Мать Луна ничего не могла украсть лично, но она как бы вела воров каждую ночь за собой, она могла помочь своим детям, освещая их воровской путь своими мягкими лучами, она вдохновляла их своим дивным светом, питала их своей уверенностью и постоянством, а потом, когда воровство воров подходило к концу и их жизнь угасала, забирала их всех к себе - в свои сказочные чертоги. Забирала навеки, скрывала там от безжалостного слепящего Солнца, защищала вечной царственной защитой ночного верховного божества.

Поэтому, при виде чистой от облаков и тумана полной луны сердце каждого вора трепетало тихой радостью. И вот почему воровская армия с таким волнением ожидала сейчас знака от воровских разведчиков. Сейчас каждый вор вспоминал прошедший год и пытался понять - не прогневил ли он чем-нибудь свою Мать? Был ли он честен с нею в своем сердцем? Чистосердечно ли и от всей ли своей воровской души приносил он на ее алтарь свои самые лучшие дары?

Правда, эти дары были сейчас неказистыми, бедными, даже скудными, но виноват ли в этом простой вор? Конечно, нет и добрая Мать Луна, это видела и не сердилась за всю эту скудость, не гневалась на своих непутевых детей, ведь в любом случае воры отрывали эти дары от себя, вынимали их из своих ртов, и ртов своих ближних воров.

Все это было истинно так, но в праздничную ночь каждый вор все равно сильно волновался, ведь каждый из них знал за собой множество мелких грешков, и ведь эти грешки за ними действительно водились. Не отдал вор своему старшине несколько жареных рыбешек, утаил от него крошечный кусочек холстины, спрятал под фраком оловянную ложку, вырванную прямо изо рта обворованного верхнего, вот он уже и - грешок. А если посчитать все, что накопилось за целый год? Вот поэтому простые воры каждый раз и с таким волнением ждали известий от воровских разведчиков. Они считали так - если лик Матери Луны в праздничную ночь будет чистым, значит их грешки прощены ею и можно спокойно жить, спокойно воровать дальше. Если же лик будет скрыт за облаками, то это означает гнев верховного божества, и тогда бедный вор не жди от жизни ничего хорошего. Если же и лик скрыт за плотными облаками, и сверху льется холодная вода, или, не дай мать Луна, оттуда падает снег, то это вообще - воровской конец, крах, катастрофа.

Велвор, все Консорты и остальная воровская верхушка во всю эту чушь на самом деле не верили, а только делали вид, что верят. Мало того, за бокалом доброго вина, или погружаясь в чаны потайной воровской бани, они любили пошутить над воззрениями простых воров, и вволю позубоскалить над ними. Но вот же странность - перед выходом наверх в праздничную ночь, их сердца точно так же, как и сердца самых простых воров сжимались в тревожном предчувствии, а их головы точно так же были наполнены мыслями о совершенных за год прегрешениях, которые (что было вполне понятно и объяснимо) не шли ни в какое сравнение с прегрешениями простых воров. По-видимому, лунная духовность настолько глубоко пропитывала всех воров Канализации, причем буквально всех - от последних воришек до самого Велвора, что они уже ничего не могли с этим поделать. Вероятно, эта духовность уже была их частью и поэтому смейся ты, вор-ворище или не смейся над своими же лунными предрассудками, а в праздничную ночь сердце и у первого сжимается точно так же, как сердце у последнего и сделать тут ничего уже невозможно. Это можно только как-то перетерпеть, пережить ведь Ночь Зимнего Луностояния бывает только раз в году и длится она от заката до восхода, но никак не дольше своего времени.

В ожидании прибытия воровских разведчиков, Велвор прогуливался прямо перед ступенями центрального выхода и помимо своего желания вспоминал о своих прегрешениях, совершенных за прошедший год. Прегрешения эти были отнюдь не мелкими - часть золота из Главной Сокровищницы уже давно была перевезена им в специальное тайное место и надежно припрятана там на всякий случай. Это место уже давно называл он про себя Малой Сокровищницей, но вот зачем он регулярно пополнял его золотом из Главной Сокровищницы, было загадкой для него самого. На это неблаговидное дело подбила его когда-то ни кто иной, как его дорогая Подруга-воровка и он зачем-то пошел тогда у нее на поводу. Они оба были так молоды в те дни и так романтичны. А еще они мечтали тогда сбежать из темной, сырой и вонючей Канализации. Сбежать далеко-далеко. Туда, где тепло, светло и тихо, и где нет всех этих воровских сонмищ с их отмычками, ножами и удавками. Туда, где нет этой мутной лунной духовности со всеми ее треволнениями и проклятыми предрассудками, туда, где нет этого дикого по всем современным меркам Древнего Правила, написанного непонятно кем, непонятно когда, непонятно для кого и зачем. А бежать они собирались туда, где есть только тепло, свет, вкусная еда и беспредельная в своей бесконечной откровенности плотская любовь.

Теперь-то Велвор знал из донесений рассылаемых повсюду воровских разведчиков, что таких мест и вовсе нет на белом на свете. "Простота хуже воровства, а полная осведомленность хуже простоты" как любил говаривать Консорт Могро после ознакомления с очередным донесением вернувшегося в Канализацию из дальних далей воровского разведчика. И он был полностью прав. В каждом месте, даже самом теплом и тихом, обязательно отыщется своя Канализация и никакое золото от нее не спасет.

Со временем, уже набравшись воровского опыта, Велвор понял, что к любой воровской сокровищнице должна прилагаться еще и воровская армия, готовая по первому приказу выступить на ее защиту. Только тогда от всего этого золота может быть хоть какой-нибудь прок и воровской толк, потому, что достаточно большую сокровищницу может охранить только достаточно большая армия. А армию с собой в теплое и светлое место не прихватишь, тогда нужно будет прихватывать с собой и соглядатаев, и наушников, и умелых убийц, да и парочка воровских корпораций в этом деле тоже бы не помешала, а где воровская корпорация, там уже и Консорт, да и все остальное тоже. Короче говоря, вместе с Сокровищницей в теплые и светлые места нужно тащить с собой всю остальную Канализацию, что собственно он и собирался сделать во время предстоящего Исхода. Этот круг уже давно замкнулся у него в голове, и сейчас Велвор уже никуда не собирался бежать, но вот Малую Сокровищницу зачем-то со всеми необходимыми предосторожностями, скрытно и регулярно пополнял он до сих пор. Наверное, он делал это по привычке, или чтобы окончательно не предавать наивные мечты своей молодости или еще зачем-то.

В общем, все эти игры с Малой Сокровищницей можно было считать серьезным прегрешением перед Матерью Луной. Бесследное исчезновение разного рода напитков и деликатесов из общей добычи отрядов налетчиков Могро, тайные шашни с парой-тройкой молодых воровок или утопления десятка голосистых воровских куплетистов в достаточно отдаленных мокрых туннелях Велвор за прегрешения перед Матерью Луной никогда не считал. А вот постепенно разбухающая от золота Малая Сокровищница тревожила сейчас его сердце. "Луна с ней,- думал Велвор, расхаживая перед ступенями центрального выхода.- Все равно все ворам останется. Никакую сокровищницу в лунные чертоги с собой не возьмешь, ни малую, ни большую, никакую. Вон как с мастером Охулем все вышло - прыг с последней площадки и готово. А сколько золота прошло через его руки? А сколько серебра и каменьев? Сколько самой дорогой парчи и бархата перещупали его ловкие пальцы? А кончилось все вот чем. Впрочем, зачем мне темнить с самим собой и с Матерью Луной? Есть во всем этом и моя вина, она там точно есть. Сообрази я вовремя о каком последнем уроке толковал тогда Охуль и он был бы жив до сих пор. Ну ладно, что случилось, то прошло. Ох, хоть бы сегодня снаружи не было ни дождя, ни снега, ни облаков. А ветер пусть будет. Ветер я готов вытерпеть, даже сильный ветер. Да и всем остальным ворам пусть он будет в назидание. Пусть он послужит к моему и к их исправлению (которое вряд ли случится, ну да ладно). О, Мать Луна, пошли всем нам сегодня сильного ветра, а облака, дождь и снег пронеси мимо. Аминь".

С левой стороны от центрального выхода, прямо на древней канализационной стене располагалось древнее мозаичное панно с изображением процедуры колесования пойманного городской стражей вора. Оно было выполнено в той же технике, что и мозаика на стене потайной воровской бани с голыми верхними женщинами и перевозбужденным волосатым рогоносцем - искусно подобранные и подогнанные друг к другу разноцветные камушки. Только банная мозаика до сих пор была в отличном состоянии, а это панно несло на себе многочисленные следы воровского вандализма. И это не было для Велвора удивительным так как есть на этом свете очень мало вещей, которые любой вор ненавидел бы столь же сильно, как колесование. Поэтому и вид этого произведения древних обворованных верхних вызывал в душе всех воров Канализации буквально спазмы ненависти и отвращения и все они, проходя мимо него считали своей обязанностью плюнуть в изображение древнего стражника с занесенным колесующим мечом в руках и ласково погладить изображение несчастного древнего вора. В результате, за века всех этих плевков и поглаживаний изображения стражников с занесенными для удара колесующими мечами пришли в ужасный вид, а изображение колесуемого вора не только прекрасно сохранилось, но и вокруг его головы появился такой как бы сверкающий белый нимб. Простодушные воры считали, что если прикоснуться к нимбу перед выходом на поверхность, удача будет обеспечена, а если плюнуть в изображение стражника, или пнуть его ногой, или ударить рукояткой ножа, это увеличит удачу вдвое или втрое. В результате мозаика с изображений стражников постепенно осыпалась и от них остались только расплывчатые серые контуры, размазанные бесформенные тени, что выглядело весьма символично в свете настоящего положения вещей с городской стражей, да и вообще со всем прочим городским хозяйством.

Велвор остановился перед панно и принялся его разглядывать. Он и сам проходил мимо этого панно много-много раз, и столько же раз плевал в этих нарисованных стражников, и прикасался к белому нимбу вора, но сейчас он словно бы увидел всю изображенную на панно сцену в первый раз, и словно бы только сейчас смог оценить ее по достоинству. Несчастный вор лежал на широком и прочном деревянном верстаке, притороченный к нему сложными хомутами, а над ними возвышались три сумрачные и практически стертые временем фигуры. Было видно, что серые тени поднимают над своими головами какие-то тяжелые бесформенные предметы и Велвор знал, что раньше это были мозаичные изображения мечей для колесования. На самом деле название "колесующий меч" было придумано еще в далекой древности самими ворами для сохранения приличий и воровского достоинства, а в жизни это были заурядные топорища самого что ни на есть скотобойного вида. Серые тени вздымали над телом несчастного вора эти ужасные приспособления для бессердечной расправы и у бедняги уже не было правой ноги и левой руки, которые лежали под верстаком и тоже были окружены такими как бы слабыми нимбами, образовавшимися в результате прикосновений бесчисленных воровских рук за годы, десятилетия и столетия.

Для любого вора нет ничего омерзительнее вида отрубленной воровской руки. Ведь только благодаря своим ловким рукам вор и живет на белом свете, а сколько времени уходит на их правильную тренировку? Сколько времени нужно, чтобы придать своим пальцам нужную гибкость, а движениям кистей необходимую молниеносность и стремительность? Поэтому даже простое изображение безрукого вора вызывает в душах простых воров такую бурю разрушительных эмоций. Но вот лицо древнего несчастного вора сохранилось прекрасно и его широко раскрытые мозаичные глаза выражали столько боли, столько страдания, что Велвор не удержался и прикоснулся к нимбу указательным пальцем, но потом, словно бы опомнившись, быстро отдернул руку. Он вдруг представил на месте этого мозаичного вора себя, и его сердце сжалось от такой запредельной тоски и ужаса, что на глаза сразу же навернулись слезы, а кончики пальцев мелко задрожали.

Длилось это переживание не дольше минуты, а потом Велвор напомнил самому себе, что эта ужасная казнь уже давно и безвозвратно канула в реку времени и возврата к подобному зверству уже не будет никогда. Это раньше, во времена своего расцвета верхнего города, городские стражники могли позволить себе такое обращение с ворами, но сейчас были уже совсем иные времена. Сейчас воры сами могли колесовать любого стражника, в любое время, по любому поводу и очень быстро. Да вот только ворам все это было не нужно ни в каком смысле. И действительно - зачем ворам было мучить какое бы то ни было живое существо перед самой его гибелью? Разве мало его перед этим мучили в жизни? Чтобы устраивать еще и это - последнее мучение. Нет, воры были не настолько жестоки. Короткий и быстрый удар ножом в определенное место (которые расположены на человеческом теле буквально повсюду) или быстрый и сильный рывок за концы прочной удавки, вот и все. И никаких мучений. Велвору вдруг подумалось, что в вопросах причинения мучений или страданий живым существам нижние воры были гораздо милосерднее обворованных верхних несмотря на всю их кажущуюся добропорядочность. Вон и воровских куплетистов по его приказу топили в отдаленных туннелях очень быстро и без предварительных издевательств. И это при том, что многие из них вполне заслуживали всевозможных мучений и издевательств за свое омерзительное воровское творчество. Но вот же - нет, издевательств не было. Разве в этом не видно врожденное воровское благородство? Видно, и еще как.

Велвор оправил стоячий бархатный воротничок черного, подбитого дорогим мехом, фрака, плюнул в ближайшую серую тень и отошел от мозаичного панно. Он подумал, что воровские разведчики сегодня что-то задерживаются. Уж не сотворили ли его бедные воры в прошедшем воровском сезоне нечто ужасное? И не бушует ли сейчас наверху снежная буря? Этого ему сегодня только и не хватало.

Нет, его воры не могли совершить ничего ужасного. Велвор повернулся всем корпусом в сторону бушующего воровского моря, растянул губы в приветливую улыбку и помахал простым ворам сложенной лодочкой ладонью. Ответом ему был шквал радостных возгласов, свиста и улюлюканья. Согласно Древнего Правила Канализации перед выходом на поверхность никто из простых воров не имел права беспокоить Великого Вора. Считалось, что он сосредотачивается перед совершением предстоящей ему мистериальной кражи, которая имела столь исключительное сакральное значение. Но помахать им рукой и поддержать их приветливой улыбкой было можно. Этого Древнее Правило не возбраняло.

Перед выходом на поверхность в праздничную ночь Древнее Правило разрешало и даже предписывало обращение к простом ворам со стороны других представителей воровской верхушки - Консортов, Подруги-воровки и глав воровских корпораций. Впрочем, главы воровских корпораций пренебрегали этим разрешением, они обращались к простым ворам крайне редко, для этого у них были другие каналы и возможности. А вот Консорты в праздничную ночь обращались к простым ворам с большой охотой, а о Подруге-воровке и говорить нечего. Она всегда была готова сказать простым ворам несколько слов и по любому поводу. Поэтому время перед выходом из Канализации называли еще Часом Консортов. Чуть поодаль от ступеней центрального выхода для этих целей было сооружено небольшое возвышение, такой как бы деревянный помост. Вот с него Консорты и произносили сейчас свои речи.

Прогуливаясь перед ступенями и разглядывая мозаичное панно с изображением проклятого действа, Велвор краем уха вслушивался в праздничные выступления Консортов и Подруги-воровки. Консорт Хуго ограничился сегодня парой пошлых шуточек из сексуальной и гастрономической жизни простых воров, которые, впрочем, несмотря на свою сальность и, судя по одобрительным возгласам, имели в воровской среде немалый успех. Консорт Хег долго призывал простых воров крепиться изо всех сил, чтобы пережить трудные времена и его едва не освистали. Могро только взобрался на помост и низко поклонился то ли простым ворам, то ли еще кому-то ровно четыре раза, а потом сразу спрыгнул вниз и затерялся в толпе. Консорт Аливо долго и туманно говорил о чем-то малопонятном - то ли о каких-то отмычках новейшей конструкции, то ли о фомках особой формы и его почти не слушали, а когда он сходил с помоста воры хлопали ему вяло и неохотно.

Сейчас как раз выступала Подруга-воровка и Велвор прислушался. Его дорогая Подруга сразу оседлала своего любимого конька и начала призывать простых воров "воровать лучше, стараться лучше". Она долго говорила о повышении воровской эффективности, о том как важно постоянно совершенствовать свое воровское мастерство, о каком-то дальнейшем развитии гибкости пальцев, меткости глаз, точности ударов и еще о чем-то подобном. Это выступление явно оказывало на простых воров необычное действие - ее слушали в полной тишине, в каком-то грозном и даже мрачном молчании. Через лбы многих простых воров во время этого выступления пролегли зигзаги хмурых морщин, а губы почти всех видных Велвору воровок скривились в презрительных ухмылках. Некоторые из них во время этого выступления даже начали демонстративно лузгать то ли какие-то семена, то ли орехи, при этом они явно демонстративно сплевывали лузгу не прямо себе под ноги, а словно бы старались доплюнуть ее до помоста, по которым переступали сейчас стройные ножки Подруги-воровки в шикарных кожаных сапогах.

Но Подруга-воровка словно бы ничего этого не замечала. Она говорила об воровской эффективности буквально взахлеб, искусно при этом изгибаясь своим стройным, упакованным в очень дорогое черное платье, телом. Велвору даже показалось, что его дорогая Подруга во время своего выступления накручивала не столько воровскую общественность, сколько саму себя, она вроде бы даже вошла в некий раж, или скорее даже - в экстаз.

"Ах, дорогая моя,- думал Велвор, вслушиваясь в слова Подруги-воровки об улучшении и повышении воровской эффективности.- Дорогая-дорогая. Ты никогда не понимала простых воров, а особенно воровок, и уже никогда не поймешь их. Не стоит выступать перед простыми воровками в таких дорогих и шикарных платьицах, никогда, ни при каких обстоятельствах не следует выставлять на показ свои безупречные ноги в настолько высоких и откровенных разрезах. Простые воры может, и одобрили бы эти демонстрации, а вот простые воровки - никогда. Нужно быть ближе к простым ворам не только на словах, но и в одежде, и в украшениях, и в маникюре пальчиков. Может быть, тогда твои слова о повышении эффективности и улучшении мастерства и будут услышаны. Но в таком вот платьице, в таких вот сапожках и с таким вот золотым ожерельем на шее этого не случится никогда".

Размышления Велвора о платьях, сапогах и ожерельях были прерваны громкими возгласами простых воров. Многие воровские лица тут же обернулись в сторону ступеней центрального выхода, Велвор тоже посмотрел туда и увидел две фигуры в безупречных белых фраках. Это возвращались назад воровские разведчики. О Подруге-воровке с ее эффективностью тут же все словно бы позабыли и она была вынуждена сойти с помоста не удостоившись сегодня даже пары возгласов, не говоря уже о хлопках. Все воры с напряжением следили за приближающимися фигурами в белом.

Воровские разведчики спускались вниз медленно, определенно чувствуя мистериальную важность момента. Их лица были словно бы каменными, ноги в мягких кожаных сапогах ступали бесшумно, спины были выпрямлены, плечи расправлены, глаза устремлены вперед. В руках воровские разведчики держали небольшие пучки зеленого мирта, которыми они медленно покачивали в такт шагам. Велвор отметил, что вся сцена с возвращением разведчиков была выдержана в лучших традициях Канализации.

Он быстро занял место в самом низу выхода из канализации и величественно ступил на первую ступень. За его спиной тут же выстроились Консорты и главы воровских корпораций, а справа появилась черная фигура Подруги-воровки, но Велвор даже не взглянул в ее сторону.

Сколько же раз, за время своего пребывания на Троне Воров, он принимал участие в церемонии встречи воровских разведчиков! Бессчетное количество раз и каждый раз он испытывал сильнейшее волнение. Каждый раз он ожидал, что вот сейчас к нему приблизятся разведчики и мрачными голосами объявят, что наверху метет ужасная метель с плотными снежными зарядами, лика Матери Луны нигде не видно, а небо затянуто плотной мглою. Это был бы поистине страшный момент, просто ужасный, и он никогда не знал, что будет делать тогда, какие слова он тогда сможет найти и выдавить из себя, какие жесты он сможет тогда воспроизвести. К счастью, за все время его правления праздничной метели так ни разу не случилось, всего пару раз шел дождь (но лик луны при этом был виден, хотя и смутно), да раза четыре лик ненадолго скрывался за облаками. И все эти разы ему удавалось как-то изворачиваться, иногда при помощи крика, иногда при помощи угроз, иногда при помощи стальных дубинок воровской охраны, а два или три раза ему помогли меткое словцо и удачная шутка. Но что будет внизу, если в праздничную ночь наверху начнется настоящая метель, Велвор не знал. Если честно, об этом он боялся даже думать и праздничная метель часто бывала объектом его ночных кошмаров. Особенно часто - в последнее время.

Тем временем воровские разведчики уже приблизились к Велвору и остановились в двух ступеньках над ним, все так же плавно покачивая своими миртовыми пучками.

- Ну,- сказал Велвор в полной тишине.- Что там?

- Небо чистое, Ваша Лунность,- сказал правый разведчик.

- Лик Матери Луны взошел в свое время,- красивым голосом провозгласил левый.- Он отлично виден во всей своей красе.

- А ветер?- спросил-выдохнул Велвор с огромным облегчением.

- Ветер есть,- наклонил голову правый разведчик.

- И изрядный,- добавил левый.- Но воровской факел он не задует.

В душе Велвора сейчас бушевала такая буря радости, облегчения и гордости за себя, что он готов был броситься на этих славных разведчиков, подхватить их под руки и закружить в неистовом танце или даже расцеловать их.

Возможно, что он и бросился бы и расцеловал или сделал еще, что-то такое, что-то неподобающее моменту, не величественное и несуразное, но его опередили простые воры. Они разразились громкими криками радости и восторга, в которых потонул крик Велвора "Вперед!", а потом подхватили своего предводителя на руки и повлекли его тело наверх. Все произошло настолько быстро, что Велвор не успел опомнится и отдать приказы своей охране, а его уже подхватил лес мягких и заботливых воровских рук, и перед его глазами уже замелькали замшелые кирпичи свода центрального выхода из Канализации. Да он сейчас и не смог бы отдать приказ своей охране, так как всех его вориков-телохарнителей вместе с капитано тоже подхватили на руки и влекли теперь наверх чуть сзади от него. И Консорты тоже были подхвачены этими руками, и Подруга-воровка, которая единственная из всех их кричала и сопротивлялась этому влечению, но ее, конечно, никто не слушал. Настолько великая радость охватила в этот момент всю воровскую армию.

Воры были безусловно довольны сейчас своим правителем, они знали теперь совершенно точно, что он правил ими целый год очень умело, распорядительно и мудро. Что он не уронил за этот год достоинство всех остальных Велворов, которые на протяжении веков также умело и мудро правили этой древней Канализацией. Воры знали, что и Мать Луна так же высоко оценила правление этого вот нынешнего Велвора - Велвора XXVIII-ого Счастливчика, и милостиво показала им свой божественный лик в подтверждение, и значит все они делали правильно в прошедшем воровском сезоне, и прегрешения их были незначительны в глазах Матери Луны.

А ветер? Что же ветер? Какой вор не без крошечного грешка. Пусть ветер веет.

***

Снаружи и вправду было ветрено. Когда Велвора бережно опустили на булыжную мостовую, в его лицо ударил тугой заряд холодного воздуха, а фалды его фрака несколько раз поднялись и опали - упругий и холодный верхний сквозняк-потягун словно бы поиграл с ними немного, а потом утратил к ним интерес и полетел себе дальше. Холод и сырость верхнего ночного города пробрали Велвора до костей даже несмотря на подбитый мехом фрак для праздничного ночного выхода. Вокруг было так темно, так неуютно, так промозгло, что ему сразу же захотелось вернуться назад - в уютную и теплую Канализацию. Впрочем, это было настолько неуместное, жалкое и даже какое-то детское желание, совсем не достойное Великого Вора, что Велвор сразу же укорил себя за него, а потом сделал над собой усилие и тут же встрепенулся, приосанился и расправил плечи.

Воровские разведчики описали ситуацию наверху очень точно - полный и загадочный лик Матери Луны сиял над воровскими головами ярчайшим, но вместе с тем и мягким, и приветливым светом и вокруг него не было заметно даже крошечного облачка. В свете общей тяжести нынешнего положения Канализации это было настоящей мистериальной удачей и Велвор сразу это и понял так, понял, осознал и по достоинству оценил это обстоятельство. Это был самый настоящий добрый знак от Матери Луны и в первую очередь для него лично. Налюбовавшись полным ликом луны, вдоволь наслушавшись приветственных криков простых воров и слегка насмешливых, наполненных скрытой язвительностью поздравлений от воровской знати, которых и сам он был не чужд, правда в несколько других обстоятельствах, но не теперь и не сейчас, а лишь только в самом ближнем кругу - за роскошными пиршественными столами или в чанах потайных воровских бань, Велвор махнул рукой в направлении городских стен, отдавая всем присутствующим ворам приказ выступить немедленно на дело и принять участие в совершении сакральной ритуальной кражи. Этим взмахом руки он как бы приглашал сейчас всех простых воров принять вместе с ним участие в совершении этой важнейшей и ответственейшей кражи, этого мистического действа, от которого так много сейчас зависело. Воровская масса тут же одобрительно загудела и заволновалась, словно бы мгновенно уловив этот призыв в жесте своего предводителя и тут же оценив этот призыв по достоинству и безусловно его одобрив.

На самом деле этот древнейший ритуал уже давно утратил связь с реальным воровством и превратился в такую как бы праздничную постановку, сейчас он больше напоминал игру, чем настоящую кражу. Вся мистериальная штука и заключалась сейчас в том именно, что в этой постановке и в этой игре принимал участие не только Велвор и его ближайшее окружение, а все воровское сообщество целиком, практически в полном своем составе. Каждый вор, кроме самых старых и слабых, считал своей обязанностью и долгом принять участие в ежегодной ритуальной краже, поэтому на время праздничной ночи Канализация пустела - все воры в эту ночь устремлялись наверх, они всею душою стремились принять участие в таинстве и разделить его сладость со своим предводителем или лучше сказать - со своим любимым вождем.

Суть представления заключалась в том, что Великий Вор в эту ночь как бы выходил на настоящее дело, а все воровское сообщество только следовало за ним, наблюдая за его действиями и оценивая их с точки зрения воровского мастерства и умения. Все что могло позволить себе все это сопровождение, вся эта воровская массовка, так это только сопроводительное факельное шествие на заднем плане, да еще возгласы (одобрительные или нет, это зависело от умений и действий, от доброй или не очень праздничной игры каждого конкретного Велвора).

Во время совершения праздничного ритуала Великий Вор неслышным воровским шагом словно бы крался к добыче, умело пробирался по темным улицам верхнего города к своей цели, то и дело заглядывая в темные окна и как бы выискивая и высматривая в них любые возможные ценности, а простые воры следовали за ним чуть поодаль, освещая это действо факелами и выкрикивая одобрительные (или не очень слова). Они оценивали каждый жест, каждое движение Великого Вора и как бы внутренне соизмеряли их со своими собственными воровскими навыками, вполголоса переговариваясь между собою, мысленно ставя себя на его место. Это был первый акт постановки.

Второй акт начинался тогда, когда Велвор находил, наконец, подходящий дом, городское заведение или подвал и скрывался в его внутренностях для совершения ритуальной кражи. Пока простые воры толпились снаружи, обсуждая выбор своего предводителя, общие достоинства или недостатки выбранного им места кражи, мастерство проникновения, выбор инструментария и еще множество различных, понятных только ворам мелких и крупных подробностей, Велвор орудовал внутри и на этом оканчивался второй акт праздничного действа.

В третьем акте Велвор выходил к простым ворам и демонстрировал им свою добычу. Если добыча оказывалась подходящей (а по-другому и быть не могло) воры приветствовали уже содеянное ритуальное воровство громкими одобрительными криками, а потом разбегались по ночному городу и приступали к его повальному грабежу. Каждый простой вор в эту праздничную ночь пытался совершить какую-нибудь необычную кражу, втайне надеясь переплюнуть и превзойти в праздничном воровстве самого Великого Вора.

Четвертый, заключительный акт считался самым второстепенным и незначительным - Велвор должен был лично доставить свою добычу в Главную Воровскую Сокровищницу. Это был даже не акт ритуального праздничного воровства, а скорее его личный ежегодный триумф. Велвор торжественно шествовал со своей добычей через подвергавшийся праздничному ограблению город и демонстрировал занятым делом ворам свою добычу, как бы подвигая каждого из них к совершению личного воровского подвига. Он шел через город в окружении Консортов и своей воровской охраны, время от времени потрясая тяжелой золотой статуэткой, или держа в поднятых руках роскошное золотое ожерелье, развернутое меховое манто, или раскрытую шкатулку со сверкающими драгоценными каменьями внутри.

Во время этого шествия он как бы говорил простым ворам: "Смотрите воры, насколько все еще богат этот город. Насколько он полнокровен и полон самыми разными сокровищами. Вам нужно только приложить усилия и найти их. Старайтесь сегодня как следует и Мать Луна ваша вам сегодня поможет, а там и воровская удача обязательно вам улыбнется. Старайтесь лучше, воруйте лучше, а обо всем остальном позабочусь я и наша всемогущая Мать Луна!" И простые воры с огромным воодушевлением воспринимали этот древний воровской призыв, они ликовали и кричали Велвору, который был так счастливо удачлив сегодня, различные воровские приветствия, восхваляли и приветствовали его, ласково шутили с ним. Они ликовали вместе с ним и ночной город, наполненный криками ограбляемых обворованных верхних, наполненный звоном разбиваемых стекол, треском проламываемых дверей, подсвеченный заревами пожаров, словно бы ликовал тогда вместе с ними. Он бывал очень хорош собой и красив в праздничную ночь, этот пылающий, стонущий, хрустящий разбитыми стеклами город, красив особенной воровской красотой.

Вот собственно и вся праздничная ночь.

Пока простые воры грабили верхний город, воровская верхушка спокойно возвращалась в Канализацию, Велвор относил свою добычу в Главную Сокровищницу, а потом принимал участие в роскошном праздничном ужине, за которым он уже свободно давал волю всему своему остроумию и не стеснялся в откровенных оценках происходящего наверху праздничного грабежа.

Возможно, все это имело смысл в древние времена, когда в верхнем городе водилось и серебро, и золото, и подходящие для кражи предметы роскоши, но с оскудением городских запасов сакральность постепенно ушла из этого действа, а ее место постепенно занял сначала ритуал, а со временем и ритуальная постановка. Но, как известно, большинство простых воров ужасно традиционны, и прекратить все это, а значит, и пойти тем самым против Древнего Правила, противопоставить себя ему уже никто из Велворов просто не мог. Просвещенная и посвященная во все важнейшие проблемы подземного сообщества воровская верхушка отлично все понимала, но ничего не могла с этим поделать, потому, что дорожила не только и не столько стабильностью своего положения, сколько общей стабильностью всей Канализации. Возможно, что только самим подобным положением вещей и можно было объяснить общий упадок Канализации, все эти повальные праздничные грабежи были словно бы некими этапами этого упадка, но идти против него уже никто из воров не мог, всех их просто несло по течению.

Да ведь и понимала все это только воровская верхушка, а простые воры и не хотели ничего ни понимать, они не хотели ничего прекращать. Наоборот, чем хуже шли дела, тем более рьяно они участвовали во всем этом действе, давно уже утратившем изначальный смысл, все они словно бы пытались при помощи этого древнего ритуала повернуть ход событий вспять, во время его проведения они словно бы надеялись и призывали на свои головы некое невероятное лунное чудо. Против такого напора воровских ожиданий уже не мог пойти ни один Велвор, поэтому ритуальное воровство неукоснительно совершалось из года в год, а сам праздник Дня Зимнего Луностояния сделался чуть ли не самым важным событием в годовом цикле жизни Канализации.

Пережив сегодняшний праздничный восторг по случаю восхода такой замечательно чистой, большой и полной луны, Велвор сейчас почти не сомневался, что случись сегодня снег или даже дождь его бы растерзали прямо на ступенях центрального выхода. Но, слава Матери Луне, все сложилось весьма хорошо и он уже почти не сомневался в том, что при помощи своей уловки с часами, с честью окончит сегодняшний праздник и у него в запасе будет еще один год, целый полновесный и продолжительный год, за который может случиться многое и в течение которого он обязательно придумает еще что-нибудь. Или не придумает, а совершит, какая разница? Главное, что один год в запасе у него точно есть.

Вот почему сегодня Велвор играл во все эти воровские игры с чувством большого облегчения по поводу полного и чистого лика Матери Луны, с верой в свою сегодняшнюю удачу, с надеждой на благополучное завершение сегодняшнего праздника. До краев наполненный и этими чувствами и этим пониманием происходящего он приступил к исполнению своей роли в сегодняшней постановке.

Велвор пробирался по темным и грязным улицам верхнего города в окружении охраны и воровской верхушки, и завидев подходящее окно или дверь, демонстративно подходил к нему поближе, внимательно осматривал, что-то говорил себе под нос совсем тихо и неразборчиво, а потом отрицательно качал головой и шел дальше. Когда он подпрыгивал, чтобы заглянуть в очередное темное окно, то видел в нем свое подсвеченное неровным светом факелов отражение, которое было непроницаемо темным и зловещим. Иногда ему казалось, что это не его отражение, а кто-то зловещий и темный подпрыгивает одновременно с ним с другой стороны окна и всматривается в него - Велвора, а за спиной этого черного тоже стоит армия других черных и подсвечивает его прыжки своими факелами. Вероятно, это было следствие пережитых им сегодня треволнений, и он понимал это, но все равно - зрелище каждый раз выпрыгивающий с той стороны стекла темной фигуры угнетало его.

Но играть свою роль в сегодняшнем воровском представлении ему все равно было нужно, это была его главная обязанность перед воровским сообществом на время сегодняшней праздничной ночи, вот он и прыгал чуть ли не под каждым окном, и осматривал чуть ли не каждую встречную дверь, слыша за своей спиной приглушенные комментарии простых воров: "да ну что это такое", "я бы в такое ни за что не полез", "да, бедновата хибарка, бедновата", "зачем к такому окну вообще подходить ведь видно же, что за ним уже давно ничего нет", "да здесь уже везде так" и тому подобное.

"Бедновато им видишь ли,- с раздражением думал Велвор, подпрыгивая под очередным окном и стараясь не глядеть на прыгающего с той стороны черного.- Где ж на вас всех набраться, чтоб вам было побогаче? Конечно, станет бедновато за столько-то лет беспрерывного воровства, за столько-то лет разнузданных праздничных грабежей непременно все обнищает. Можно подумать, что после сегодняшнего праздничного грабежа здесь что-то улучшится. Молчали бы лучше".

Вообще-то простые воры были правы, Велвору сейчас казалось, что даже за последний год, в течение которого он его не видел, верхний город сильно сдал. Его дома в свете воровских факелов казались какими-то облупленными, ободранными, покосившимися, практически не пригодными для жизни. Брусчатки на улицах уже не было во многих местах и ворам приходилось идти через довольно глубокие лужи или вязкую прилипчивую грязь. Многие двери стояли без замков и даже самых простых щеколд, которые, судя по следам фомок, были вывернуты из них, буквально выдраны с мясом, еще в одна Луна знает какие времена. И на первый, и на второй внимательный воровской взгляд, никакой добычей здесь даже и не пахло.

Все это было ясно Велвору, а поэтому он вскоре прекратил заглядывать в окна окраинных домов и направил свои стопы в центральную часть ночного города, туда, где в прежние времена селились и жили самые зажиточные из обворованных верхних.

Велвор мог бы и не идти в такую даль, а зайти в первую встречную дверь, постоять за нею для виду или неспеша выкурить там сигару, а потом выйти и продемонстрировать всем желающим простым ворам аккуратные золотые часы, которые лежали сейчас в кармане его жилетки, и таким образом покончить со всем этим праздничным балаганом. Все это он мог сейчас проделать, и благодаря висящему над его головой полному лику Матери Луны, благодаря этому чудеснейшему доброму знаку, такое поведение точно сошло бы ему сегодня с рук, но все простые воры, конечно же, были бы до глубины души оскорблены его безыскусным, неартистическим поведением, такой вот его грубой и наглой воровской игрой. А если бы они оскорбились, праздничная атмосфера, которая так счастливо и робко установилась в ночном городе благодаря восходу замечательного по красоте полного лика, была бы грубо нарушена и сразу же утрачена, ведь простые воры могут многого не понимать в этой жизни, и многого не знать про нее, но к подобным выходкам и к скверной игре в столь важные для них сакральные игры они очень чувствительны.

Велвор ни в коем случае не хотел нарушать установившуюся праздничную атмосферу своим грубым поведением или плохой игрой в сакральные игры простых воров, а потому он весьма охотно направил свои стопы в бывшую когда-то зажиточной часть верхнего города. Внешний вид тамошних домов безусловно лучше сочетался с золотыми часиками, которые он собирался предъявить сегодня простым ворам в качестве своей добычи. Все эти тонкости сакральных игр были ему отлично понятны, так как он столько лет и столь успешно играл в них. Велвор тихо перекинулся парой слов с капитано охраны и быстрым энергичным шагом уверенного в себе вора направился в центральную часть верхнего города. Огромная толпа простых воров, предвкушая мастерскую игру своего предводителя, с криками одобрения и радостными возгласами последовала за ним.

Все они кричали тогда одно и то же: "Давай, Счастливчик!"

***

Уже на подходе к центральной части верхнего города Велвор с удивлением начал замечать некоторые странности в поведении Консортов и вориков охраны. Это произошло когда навстречу праздничной воровской процессии начали попадаться очень приличные и зажиточные когда-то дома обворованных верхних. За дверями этих домов в лучшие времена вполне могли бы найтись золотые часы подобные тем, что лежали сейчас в потайном кармашке его фрачной жилетки и ожидали там своего звездного часа. Пусть не сейчас они могли бы скрываться за ними, а раньше, причем намного раньше, но какая сейчас была разница? Подобные жилища хотя бы теперь и сильно сдавшие, ободранные, с треснутыми стеклами широких окон, с забитыми фанерой дверями, но все еще крепкие, с практически целыми ступенями парадных входов, с растрескавшимися, но все еще прочными дубовыми ставнями, дородные, часто двухэтажные, они вполне годились на роль места совершения праздничной ритуальной кражи. Благодаря своему все еще относительно презентабельному внешнему виду они отлично подходили на роль декораций для праздничной воровской постановки. Это было очевидно даже для самого недалекого и простого вора. Однако, когда Велвор пытался подойти к этим домам, между ним и входной дверью или окном постоянно кто-то оказывался. Иногда это был кто-то из Консортов, который уверенно и нагло брал Велвора под руку и, словно бы развлекая его каким-то разговором, уводил прочь от подходящего окна или двери. А иногда перед ним небольшой но плотной и высокой стеной вырастали сразу два или три угрюмых ворика охраны. Они загораживали собою двери и окна подходящих домов, а когда Велвор пытался обойти их, ворики молча передвигались на новую позицию и угрюмыми тяжелыми взглядами словно бы отталкивали его прочь от вполне подходящего места кражи, а потом синхронно отводили глаза в сторону.

Два или три раза Велвор при помощи ловких воровских движений обходил вориков охраны, но сразу за ними лоб в лоб, глаза в глаза сталкивался со странными личностями, с головы до ног закутанными во все черное. Это определенно были воры, но не простые воры, и точно не воры из его охраны или свиты. Их широкие черные плащи прикрывали тела до самого подбородка, а капюшоны были надвинуты на глаза настолько низко, что ни самих этих глаз, ни лица рассмотреть было никак невозможно. Было даже непонятно - есть ли у них под капюшонами праздничные черные маски. Но Велвору один раз удалось все же изловчиться и заглянуть под один из таких капюшонов. То, что он там увидел одновременно и удивило и напугало его - из-под капюшона на него быстро взглянули водянистые пронзительные глаза с настолько безразличным и холодным выражением, что в первый момент Велвор подумал о первоклассной стали, ночных кошмарах и быстрой смерти. Это были точно не обычные воровские глаза - внимательные, хитрые и липкие, это были глаза вора-убийцы, причем убийцы мастера мокрого дела.

Рассмотрев эти глаза под капюшоном, Велвор сразу же понял, что столкнулся с людьми Консорта Могро. Столкнувшись с ними здесь, он сразу же вспомнил о своих опасениях на счет возможного заговора, о которых он под воздействием всего пережитого им накануне - трагического ухода мастера Охуля, своих волнений у центрального выхода из Канализации, неожиданного появления столь полной и счастливой луны, и еще множества различных мелких треволнений, и переживаний, которые как-то незаметно и постепенно отошли куда-то на второй план. А вот теперь, при виде этих стальных холодных глаз они снова вернулись и заняли свое достойное место - первое место.

"Проклятье,- думал Велвор, возвращаясь после очередного неудачного подхода, к двери или окну приличного дома.- Откуда здесь налетчики Могро? И главное - что им здесь нужно? Неужели я не ошибся? Вернее, ошибся на счет Могро? Луна, как же иногда хочется ошибиться хоть на чей-нибудь счет! Но нет, такие ошибки в нашем воровском мире вещь практически невозможная".

Велвор знал, что с людьми Могро лучше не шутить. Поговаривали, что они почитают и слушаются только своего непосредственного предводителя, а всю остальную воровскую верхушку они якобы ненавидят, причем лютой ненавистью и почти не таясь презирают ее.

А еще говорили, что люди Могро перед своими налетами употребляют какие-то снадобья, от которых теряют всякую связь с реальностью и после таких употреблений становятся полностью невменяемыми и имеют только одно устремление - убивать. Таким убийцам все равно кто перед ними - обворованный верхний, простой вор, Консорт или даже сам Велвор, после употребления снадобий они якобы совсем не различают лиц. Достаточно Могро указать пальцем на цель и тихо сказать им "фас". После этого все будет кончено за секунду. Конечно, убийцу Велвора тут же, прямо на месте растерзает праздничная воровская толпа, но ему-то какое тогда будет до всего этого дело? А убийце тем более.

То-то было бы славное праздничное развлечение для воровской черни - растерзать убийцу Велвора прямо под сияющей полной луною, а потом насладится решающей поножовщиной Консортов. И это не говоря еще о последующих за всем этим воровских похоронах и поминках. Развлечение, ничего не скажешь, но все лучше, чем ржавые гвозди по дырявым карманам обворованных верхних тырить. Эти размышления были навеяны Велвору страхом перед опытными убийцами Могро, а вот его удивление было навеяно совсем другими размышлениями. Он никак не мог понять - зачем Могро нужно было все это? Зачем ему было выпускать своих людей на улицы верхнего города в праздничную ночь? Этого Велвор понять не мог, у него всегда были отличные отношения с Могро, можно даже сказать - доверительные отношения. А в последнее время так просто в высшей степени доверительные.

Капитано охраны могли подкупить или запугать предполагаемые заговорщики, но Могро нельзя было ни подкупить, ни запугать. Терзаемый этими размышлениями, Велвор решил поговорить с Могро начистоту.

Возвращаясь на забитую простыми ворами улицу после очередного неудачного подхода к более-менее приличному дому, Велвор направился прямо к Могро, который как ни в чем не бывало стоял, привалившись спиной к уцелевшему каким-то чудом фрагменту чугунной решетки и покуривал свою счастливую трубочку.

- Могро, дружище!- с улыбкой на лице говорил Велвор, приближаясь к Могро.- Откуда здесь взялись твои головорезы? Они что тоже празднуют?

- Почему нет?- пожал плечами Могро.

- Эти ядовитые змеи с ледяными глазами?- изображая крайнее удивление, сказал Велвор, приблизившись в Могро почти вплотную.- Эти кровожадные волки вдруг уверовали в Мать нашу Луну? Они вдруг стали почитать ее священный свет?

Могро пожал плечами и пыхнул счастливой трубочкой.

- Может быть, они просто вышли погулять,- сказал он через некоторое время очень спокойным голосом.- Или решили подышать свежим ночным воздухом. В центральной части, да еще зимой городская вонь почти не чувствуется.

- Могро, что происходит?- спросил Велвор совсем тихо, приблизившись к Консорту почти вплотную.

- Велвор, покажи им!- пьяно закричал оказавшийся рядом простой вор.- Давай! Укради сегодня что-нибудь эдакое!

Простого вора быстро и деликатно оттеснили в толпу два дюжих ворика из охраны и Велвор повторил свой вопрос:

- Могро, что происходит?

Консорт неспеша выбил трубку о каблук своего сапога, послюнил указательный палец и тщательно протер чашечку, а потом внимательно посмотрел в глаза собеседника.

- Велвор, я хочу, чтобы ты с самого начала все понял правильно,- негромко, но твердо сказал он.- Состояние Канализации сейчас таково, что мы не можем рисковать. Твои игры в лунную духовность смущают и тревожат нас, Велвор.

- Нас? Кого это - нас?

- Ты сам знаешь.

- Допустим. И вы решили подстраховаться?

- Да. Извини, дружище, но твоя лунная духовность сейчас неуместна. Мало того - она опасна. Подумай о судьбе Канализации, подумай о судьбах простых воров, подумай о себе, в конце концов. Сегодня как никогда важно, чтобы все прошло гладко, поэтому мы и решили подстраховаться. Мы сами выбрали куклу для сегодняшнего ритуального воровства и уже заложили ее в подходящем месте. Тебе остается только пройти к ней, взять и продемонстрировать ее простым ворам. Я думаю, что так будет лучше для всех нас и так будет лучше для Канализации.

- Ага, теперь я начинаю понимать,- Велвор криво улыбнулся и скрестил руки на груди.- Значит, вы уже заложили свою куклу и теперь гоните меня на нее, как глупую косулю или трусливого зайца из загородного леса?

- Если тебе хочется видеть наши усилия именно в таком свете, то можно сказать и так.

- А можно узнать - какую куклу вы для меня приготовили?

Могро наморщился и досадливо махнул рукой:

- Да какая разница? Сейчас все куклы стоят одна другую. Этим занимался Аливо.

- А моя дорогая подруга его консультировала?

Могро коротко кивнул головой. Велвор с некоторым облегчением подумал, что ситуация прояснилась, и хотя бы это теперь хорошо.

- А как же Древнее Правило?- спросил он.- Как быть с Уложением об обязательной сдаче всех ценностей в Главную Воровскую Сокровищницу? Или доброжелатели Канализации уже научились лазать в нее своими добрыми руками.

- Это здесь ни при чем,- заметил Могро.- У доброжелателей имеются свои возможности и они вполне могут обойтись без Сокровищницы. Велвор, пойми - всем нам нужно, чтобы сегодняшняя ночь окончилась хорошо и это главное. Всего лишь подыграй нам немного, как ты это умеешь и любишь делать, о большем мы и не просим. Иначе...

- Что - иначе?- со злостью спросил Велвор.- Твои головорезы меня убьют? Вот так вот просто возьмут и зарежут Великого Вора на глазах у всего воровского сообщества? Да еще в праздничную ночь? Это же воровская революция, Могро. И после этого вы лопочете о своей заботе? После этого вы смеете говорить о своей озабоченности стабильностью Канализации?

- Ну почему сразу убьют?- со вздохом сказал Могро.- Любой Великий Вор это всего лишь человек, дружище. Он может поскользнуться на ступенях и удариться головой, он может нечаянно вывалиться из окна, на него может свалиться камень. Посмотри какая темнота, грязь, запустение и разруха повсюду. По верхнему городу уже опасно просто ходить. Особенно ночью, а тем более праздничной ночью, когда вокруг полно вооруженных до зубов и пьяных воров. В конце концов, любой Велвор может просто умереть от разрыва сердца или селезенки. Уж ты-то знаешь, как это бывает.

"Их точно консультировала моя дорогая Подруга,- с досадой подумал Велвор.- В этом не может быть никаких сомнений". В последнее время он действительно чувствовал себя неважно. Иногда у него начинались сильные головные боли и сердцебиения, а иногда его грудь словно бы сжимали огромные кузнечные клещи. Пару раз он даже думал, что умирает, но его личный воровской врач давал ему какие-то снадобья и боль отпускала. Обо всем этом отлично было известно только Подруге-воровке, так как она принимала участие во всех совещаниях с его личным воровским лекарем. И если она на их стороне... Плохи твои дела Велвор XXVIII-ой. Очень плохи. Практически безнадежны. Если борцы за стабильность Канализации решили с ним покончить, то все шансы на успех у них есть. Об его охране они конечно уже позаботились и ворики-телохранители будут действовать совместно с убийцами, в этом у Велвора не было никаких сомнений. Сейчас ему нужно было как-то связаться и переговорить с двумя-тремя главами воровских корпораций, но это можно было сделать только по окончанию праздничного спектакля, за пиршественным столом. В главную праздничную ночь года у глав воровских корпораций столько важных дел, столько забот, что в постановке для простых воров они не участвуют, это его, Велвора, забота, и таково Правило. Так что с главами можно будет поговорить только за праздничным столом, до которого еще нужно как-то добраться. Как-то ему нужно будет дойти до этого проклятого стола, как-то до него доползти. И доброжелатели об этом конечно же знают. Значит, они попытаются прикончить его до праздничного застолья. Что же делать? Думай, Велвор, думай. Вот тебе и полная луна, вот тебе и счастливые знаки...

- Ну что?- спросил Могро.- Идем к кукле? Нам всем пора заканчивать этот праздник, Велвор. По-моему он слишком затянулся.

- Да,- кивнул головой Велвор.- Идем.

А что еще он мог тогда сказать?

***

Дом, который выбрали заговорщики для совершения постановочной ритуальной кражи когда-то был одним из старейших и красивейших домов верхнего города. Трехэтажный, с широким парадным подъездом, на который когда-то могли въезжать запряженные четвериком экипажи, с витиеватой лепниной по фасаду и портику, с высокими стрельчатыми окнами и широкими балконами на верхних этажах. Сейчас лепнина во многих местах растрескалась и осыпалась, окна были заколочены грубо обработанными досками, а кое-где и едва отесанными бревнами, ступени были покрыты трещинами и выбоинами, но тяжелые дубовые двери все еще сохраняли и и свой прежний вид и прочность, и когда Могро указал на них подбородком, Велвор подумал, что выбор доброжелателей Канализации был вполне удачным.

Направляясь к этим массивным дверям, Велвор добросовестно исполнил все те воровские трюки и приемчики, которые используют опытные воры, приближаясь к своей добыче. Он не вошел через ворота, а ловко перебрался через высокую чугунную вязь решетки, затем, прижимаясь к стене, неслышным шагом, подобрался к одному из окон и долго всматривался внутрь через щель между двумя досками, и только после этого, низко пригибаясь, сложным воровским зигзагом пробежал к парадному входу. И все это он проделал под одобрительные возгласы, крики и свист простых воров, которые окружили дом плотной толпой и сейчас толпились там - за оградой, размахивая пылающими факелами, пьяно раскачиваясь на неверных ногах, чихая, хрипя от удовольствия, сыто порыгивая и простужено покашливая. Праздничная ночь приближалась к своей кульминации и напряжение в воровской толпе быстро нарастало.

Велвор отлично чувствовал настроение воровской толпы и умело ему подыгрывал. Уверенной, но тихой походкой он приблизился к высоким дубовым дверям, быстро выхватил из ножен клинок, вставил его в широкую щель между филенками (дверь уже ломали фомками и не раз, поэтому открыть ее опытному вору не составляло никакого труда) и нажал на рукоятку. Одна из створок тут же подалась, Велвор быстро превратил образовавшуюся щель в не очень широкий проем и беззвучно скользнул в него, плотно и бесшумно притворив за собой двери и удостоившись бурных аплодисментов, которые, впрочем, были теперь почти не слышны.

Его глаза еще не успели привыкнуть к темноте, а чьи-то сильные руки уже вцепились в него и быстро повлекли вперед, а чей-то знакомый голос постоянно приговаривал при этом откуда-то сзади и сбоку: "Вам сюда, Ваша Лунность. Пожалуйте сюда. Вот так, осторожнее". Кажется это был голос капитано охраны, этого изменника, этого шиндука среди шиндуков. Впрочем, все это было уже не важно.

А потом цепкие руки отпустили его на пол, и вокруг сразу ярким огнем вспыхнули факелы и Велвор увидел всех своих доброжелателей, всех этих доброхотов Канализации и тут же подумал: "Ну вот он и заговор. Подави его, если сможешь. А вот и заговорщики, попробуй схватить их". Никого он уже не мог ни схватить, ни подавить - прямо за спинами Аливо, Хега, Хуго, Могро и его дорогой Подруги стояло ровно двенадцать вориков охраны во главе с капитано Шиндуком и это было слишком много и для его мнимой воровской власти над всеми ними, и для его авторитета, и для его быстрого мастерского клинка.

Все эти атрибуты воровской власти словно бы в один миг испарились, исчезли куда-то, а может быть, их и не было у него никогда, так он тогда подумал. Может быть, все это было мнимыми символами фальшивого могущества уже тогда - с самого первого дня его триумфального и стремительного восхождения на Трон Воров.

- Так-так-так,- наигранно веселым голосом произнес Велвор.- Вот так встреча. А как же сакральность ритуальной кражи? Как наше Древнее Правило? И где же наша элементарная воровская порядочность? Где наша хваленая воровская совесть? Где наша воровская гордость?

- Ах, оставь это, дорогой!- театральным голосом воскликнула Подруга-воровка.- Неужели твоя одержимость старомодными правилами и твой невозможный лунатизм зашли настолько далеко?

- А твой?- быстро спросил Велвор.- Насколько далеко зашел твой лунатизм?

- И вправду Велвор,- вмешался Аливо.- Хватит с нас на сегодня этой дурацкой игры. Карнавал карнавалом, а дело делом.

- Да,- поддакнул Хуго.- Довольно с нас мокрых туннелей, грязных предсказательниц, полуживых отверженных и пьяных воров. Бери куклу, дружище, помаши ею перед носами простых воров, перед глупыми пьяными мордами этих простофиль помаши ею как следует и давай покончим с этим спектаклем, а потом отправимся за праздничный стол. Он уже давно накрыт в самом уютном зале нашей дорогой Канализации и ждет нас. Не знаю как ты, а я уже сильно продрог и проголодался на этих верхних ветрах и страшно хочу обратно - под приветливые своды наших теплых туннелей и коллекторов, и все твое окружение тоже этого хочет. Правильно я говорю, воровские братья мои?

Подруга и Аливо синхронно кивнули головами, Хег начал было массировать правый бок, но потом оставил и тоже кивнул, а лицо Могро скрылось в клубах густого дыма его счастливой трубочки и нельзя было понять - одобряет он обращение Хуго, или не одобряет его.

- Ну, хорошо,- сдался Велвор.- Раз вы все здесь заодно, так и быть. Показывайте, что вы там придумали. Где она - ваша хваленая кукла?

- Вот она,- Консорт Аливо театрально взмахнул рукой и отошел в сторону. Его примеру тут же последовали остальные Консорты и ворики охраны во главе со своим капитано.

Сначала Велвор не поверил своим глазам, он даже потер их кулаками, но нет, зрение его не обманывало - за спинами Консортов и вориков стояли массивные напольные часы. Это были часы. Часы. Не аккуратные золотые часики, а какое-то часовое чудовище.

Они были совсем простыми, совершенно точно сделанными еще в древние времена каким-то верхним городским мастером на продажу или для личного пользования. Их часовой механизм был заключен в массивный деревянный короб простого дерева, циферблат и стрелки уже давно потемнели от времени, а на роскошь тянули разве только тонкие серебряные пластины на боковинах. На этих пластинах были выдавлены совсем простые узоры на охотничью тематику, которая была так популярна у обворованных верхних в древние времена расцвета их города - бегущие куда-то зайцы, скачущие по ветвям белки, какие-то косули, волки, лисицы и два обворованных верхних охотника с натянутыми луками в руках. Часы были прислонены к стене небольшого холла, прямо напротив ведущей на верхние этажи лестницы.

И стена, и лестница были ужасно обветшалыми, грязными, ободранными и неприглядными. Со стены во многих местах обвалилась штукатурка, а та что все еще на ней держалась была покрыта какими-то бурыми пятнами и разводами, словно бы возле нее или прямо на ней несколько веков резали несчастных кроликов, свиней или уток, или всех их вместе, причем одновременно и в огромных количествах. Лестница была без перил, а многие ее ступени уже сгнили и сломались, и обрушились вниз, но те, что все еще держались на темных балках тоже были покрыты бурыми пятнами и разводами, словно бы по ним много веков таскали туши несчастных кроликов и свиней, зарезанных там внизу - у страшной ободранной стены. В прыгающих бликах факельного света все это выглядело достаточно мрачно и точно служило прекрасным фоном именно для таких вот - древних и обшарпанных часов с их жалкими серебряными пластинами, с их потемневшим от времени циферблатом, с их рассохшимся деревянным коробом.

- Извини, Велвор,- тихо сказал Хег,- но это все, что мы смогли для тебя подобрать.

- Вы что издеваетесь?- хрипло спросил Велвор.- В них же весу фунтов сорок.

- Сорок один фунт и шесть золотников,- быстро проговорил Аливо.- А глаз у тебя по-прежнему верный, Велвор.

- И это я потащу через весь город? Решили меня убить, да? Таким вот способом?

- Дорогой, но ты сам виноват,- капризным голосом заметила Подруга-воровка.- Неожиданно для всех нас решил поиграть в преданного лунатика, напугал нас своими намерениями, принудил принимать экстренные меры и теперь вот...

- И потом, согласись,- со злобной и наглой усмешкой на толстых губах заметил Аливо,- по нынешним временам именно такой вот хлам и можно выдать здесь за вполне приличную куклу.

Вообще-то он был прав, этот пошлый хитрец Аливо - учитывая положение дел, именно вот такие часы отлично подошли бы на роль куклы и Велвор отметил это краем сознания. Вот только вес. Сорок фунтов пронести на своих плечах прямо отсюда до самого порога Главной Сокровищницы была непосильная задача даже для среднего молодого вора, ведь ритуальную добычу нельзя было ни разу опускать на землю, согласно Древнему Правилу это считалось осквернением праздничной сакральности, чудовищным неуважением к Матери Луне. Они все учли, все-все-все, эти доброжелатели Канализации. Просчитали все до мелочей, а он еще и помог им сегодня своими пустыми разглагольствованиями о лунной духовности. Впрочем, сильный вор вполне мог бы донести эти часы, да и он мог бы, ведь когда-то он и был таким - энергичным, умелым и очень сильным вором, но сейчас... Во всем этом представлении чувствовалась настолько слаженная работа хитрых воровских умов, настолько тонкий расчет, что Велвор чуть не закричал им прямо в лицо: "Убийцы! Убийцы!".

Но он не закричал, потому что тут же вспомнил заговор против Велвора XXVII-ого и свою роль в этом заговоре. Проклятый золотой кубок сейчас же слился в его сознании с этими отвратительными часами и образовал с ними такое как бы омерзительное целое - утыканную часовыми циферблатами приземистую чашу, а потом в нее откуда-то сверху шлепнулись золотые часики, что приготовил он для сегодняшнего ритуального воровства и эта картина сразу же приобрела какую-то мистическую полноту и законченность. Во всем этом точно присутствовал какой-то мистический смысл или намек, но Велвор никак не мог его уловить.

По-видимому, правы те старые мудрые воры, которые утверждают, что время движется по кругу, вот только круги эти с каждым витком становятся все длиннее и длиннее. Золотой кубок, над которым надорвался Велвор XXVII-ой был тяжелее этих часов, куда тяжелее, но нести его было совсем не далеко. А вот эти часы... Велвора XXVII- ого убил вес, а его по всей вероятности убьет расстояние. Вот так удлиняются круги времени, подумал Велвор, одновременно облегчаясь, но разве от этого легче? В любом случае его золотые часики, которые он так тщательно и ловко подобрал для совершения ритуальной кражи и на которые возлагал такие надежды, теперь нельзя было использовать по назначению. Их раздавили своим весом эти чудовищные часищи с потемневшим от времени циферблатом.

- Какая дрянь,- зло сказал Велвор, глядя прямо в хитро прищуренные глаза Аливо.- Какая мерзость эти ваши часы.

- Это потому, что ты не слышал вот этого!- как-то даже радостно воскликнул Аливо.

После этого он подошел к часам, вставил в центр циферблата какую-то кривую штуковину и начал с противным скрежетом вращать ее против часовой стрелки. Аливо вращал свою кривую отмычку довольно долго, а потом отступил на шаг назад и ударил часы ногой. Внутри короба что-то заскрежетало, захрипело, защелкало, и вдруг зазвучали раскатистые удары - "Бом! Бом! Бом!".

"А может быть, Толстая Мими и вправду святая,- подумал Велвор, вслушиваясь в эти удары.- Она определенно намекала сегодня именно на этот вот "бом", теперь я почти в этом не сомневаюсь. А я взял и вот так, походя, обидел ее".

Омерзительные часищи играли "Лунную Сонату" и в этом прослеживалась настолько отчетливая мистическая связь с его золотыми часиками, что у Велвора похолодела спина.

Пока часы били, все присутствующие словно бы застыли на месте. Не двигаясь, не разговаривая и даже не моргая, они стояли и слушали древнюю мелодию, которая каким-то чудом сохранилась в корпусе этих древних часов. Она словно бы жила там одна Луна знает, сколько времени, как бы дожидаясь своего часа. И вот этот час наступил, настал. Он настал не только для Велвора, но и еще для трех Консортов. Если Великий Вор не сможет донести эти часы до Воровской Сокровищницы, если он рухнет под их тяжестью где-то на грязной городской улице, или на ступенях центрального выхода из Канализации, или в туннелях, или даже на пороге Главной Сокровищницы, трое из них тут же падут в Решающей Поножовщине. Трое падут, а один еще до восхода лунопротивного солнца воссядет сегодня на древний Трон Воров. Вот для этого все и было ими сначала продумано, а затем со всеми воровскими уловками обустроено.

Конечно, каждый Вор-Консорт должен быть готов к такому развитию событий, мало того он должен его ожидать постоянно, да что там ожидать. Можно сказать, что все Консорты существуют, живут ради этого момента, который может произойти только раз в их жизни. Для любого Консорта это шанс сделаться Велвором и воссесть на древний Трон Воров.

"А может быть, никакого заговора и не было, а все у них получилось случайно?- с надеждой подумал Велвор,- хотя какое там, зачем ему обманывать самого себя? Обманывать в такой момент? В этот час Консортов? В этот поворотный момент в судьбе всей Канализации? Нет, в этот час, ему нужно быть мужественным и предельно честным с самим собой, ведь он все еще правящий Великий Вор - Велвор XXVIII-ой Счастливчик и он не может сдаться на милость кому или чему бы то ни было, он обязан бороться до конца. И он будет бороться".

Это было странно ощущать Велвору, но слушая "Лунную Сонату" в исполнении ударного механизма этих жалких часов, он вдруг почувствовал прилив энергии и мужества. Казалось, что эта древняя мелодия, этот воровской гимн, вдруг растворила своим звучанием некие высшие врата. И из этих невидимых врат на него излился поддерживающий поток могущественной безличной силы. Этот поток словно бы обрушился на него, наполняя его сердце мужеством, его ум ясностью, а его мышцы молодой животной силой. А еще в этом потоке чувствовалось великолепное равнодушие и презрение к опасности. Велвору отлично было знакомо это чувство по прежним временам, тем временам, когда он еще не был Великим Вором, а был простым молодым удачливым вориком и лично участвовал в бесчисленных воровских делах. Это великолепное равнодушие к происходящему так часто посещало его в те далекие дни. Когда казалось, что он находится в шаге от гибели во время совершения какой-нибудь смелой кражи, или во время проникновения в чей-нибудь дом, или при совершении налета, или в другой подобной ситуации, это великолепное чувство равнодушия ко всему и вся на этом в общем-то безрадостном и жестоком свете, приходило к нему и помогало спасти свою жизнь, спасти свою воровскую честь и оставаться настоящим вором до самого конца очередного опасного предприятия.

И вот теперь это великолепное чувство снова вернулось к нему здесь - в этих мрачных стенах, среди всех этих проклятых заговорщиков, в этот страшный час. И вдруг Велвор решил, что справится. Он решил, что сможет пронести эти мерзкие часы через весь город и через половину Канализации. Что он сможет исполнить праздничный ритуал в точном соответствии с Древним Правилом, ни разу не отступив от воровского канона. А когда он бросит эту тяжеленную мерзость на пол Главной Сокровищницы Час Консортов пройдет и наступит его Час. Час Воздаяния за Коварство. Час Мщения. И когда этот Великий Час настанет, он воздаст им всем по их заслугам, он заплатит им той же монетой, которой они так настойчиво и умело пытаются заплатить ему сейчас за все благодеяния которые он совершил для них за время своего правления.

Аливо, Хуго и Хега ему было сейчас совсем не жалко, вот только Могро.

Велвор до сих пор не мог понять, как, почему и зачем Могро присоединился к этому отвратительному заговору. Ведь он так доверял Могро. Мало того, последние два или три года между ними установились полные доверительные отношения, казалось, что они понимали друг друга с полуслова, с намека, и даже со взгляда. И вот теперь Могро его предал. Ну, что же, в конце концов, Могро тоже вор, причем Консорт и жажда Трона Воров ему очень близка. Значит, так тому и быть - Могро вычеркивается из его сердечного списка и записывается в список проклятых заговорщиков. Что он с ними сделает? Скорее всего, прикажет удавить их всех у себя на глазах. А какая, собственно, разница? Что бы он с ними ни сделал, они это заслужили. Вот только Подруга-воровка. Что он сделает со своей дорогой Подругой Велвор сейчас не знал. Да ему это было сейчас в высшей степени безразлично. Сделает что-нибудь. Потом. А сейчас ему нужно с честью пройти последнее праздничное испытание и достойно окончить сегодняшнюю праздничную ночь.

- Хорошо,- сказал Велвор решительно, громко и уверенно.- Давайте покончим с этим.

После этого он молодым твердым шагом подошел к часам и рывком взвалил их себе на плечи. На лицах Консортов помимо их воли отразилось удивление (а на лице Аливо четко проступили следы испуга).

- Тебе не тяжело, дорогой?- с фальшивым участием спросила Подруга-воровка.

- Нет,- ответил Велвор.

Сейчас ему действительно показалось, что часы не такие уж и тяжелые, и что он сможет справиться с их убийственны весом.

Когда Велвор направился к выходу, за его спиной послышались звуки быстрой суеты, сдавленные крики и шипение спешно затаптываемых факелов. Это заговорщики, словно мелкие перепуганные животные, словно крысы, преследуемые огромной кошкой, спешили к черному входу, чтобы к его выходу уже оказаться в праздничной толпе и смешаться там с простыми ворами.

Когда Велвор ударом ноги открыл входную дверь, дом за его спиной уже погрузился в непроницаемую темноту, тишину и спокойствие запустения.

***

Велвор стоял на крыльце и демонстрировал толпе простых воров свою добычу. Он держал часы на вытянутых руках, прямо над своей головой и медленно разворачивался всем корпусом то в одну сторону, то в другую. При этом он слегка потряхивал часами и старался держать их так, чтобы лунные лучи падали на серебряные боковые вставки и играли на них красивыми бликами.

Всем ворам еще с древних времен хорошо известно, что Мать Луна любит серебро, что это ее излюбленный металл и в каком-то смысле он является как бы ее извечным символом и талисманом. Золото и драгоценные камни Мать Луна тоже любит (и еще меха и деликатесы, с сарказмом подумал Велвор потряхивая часами), но не настолько сильно как серебро. А вот в серебре она просто души не чает и ее лучи так и устремляются к нему даже сквозь тучи, а устремившись они достигают поверхности любой серебряной вещи и словно бы прилипают к нему. А потом лунные лучи начинают играть с серебром. И все играют, играют.

Сейчас лучи Матери Луны тоже играли с серебряными вставками этих ветхих часов, и это точно производило на простых воров благоприятное впечатление, но далеко не на всех воров, и далеко не такое сильное, какое сейчас нужно было Велвору. По выражениям многих воровских лиц из толпы он видел, что большинство простых воров готовы принять эти часы в качестве сегодняшней сакральной кражи, пусть и с неохотой и с некоторым разочарованием, но готовы. Однако в толпе было много и недовольных хмурых воровских лиц.

Вообще-то в любой толпе и всегда есть некоторое количество чем-то недовольных, а потому их лица всегда хмурые, и с этим ничего поделать нельзя, Велвор отлично это понимал по своему опыту многолетнего общения с воровскими толпами. Все дело в количестве этих самых хмурых, вечно чем-то таким недовольных, то ли велворами, то ли их добычей, а может быть и самой воровской жизнью или вообще - всем на свете. И сегодня он видел, что хмурых лиц именно в этой вот праздничной толпе слишком много. Именно они, эти хмурые тормозили сегодня толпу и не давали ей разразиться приветственными криками или хотя бы сдержанными аплодисментами. Ведь ясно, что именно приветственные крики являются достойным завершением любого воровского праздника, а их-то как раз и не было.

"Будьте вы прокляты,- думал Велвор, потряхивая тяжелыми часами над своей головой.- Чего вам еще от меня надо? Добыча, конечно, не очень, но другой добычи у меня для вас сегодня нет. Неужели так трудно пару раз выкрикнуть обычное "браво" и легонько ударить одной ладошкой о другую? Я же не требую от вас кричать "ура!" или "Слава Велвору"? Да я от вас вообще ничего не требую, а только хочу чтобы все это, наконец, закончилось".

Однако, несмотря на все усилия Велвора, на всю его искусную игру с серебряными вставками, лунными лучами и красивыми бликами, хмурых воровских лиц в праздничной толпе не убавлялось, а скорее наоборот, их становилось все больше и больше.

Ситуация постепенно накалялась и становилась какой-то неопределенной, а где-то даже зловещей, но тут произошло настоящее чудо, именно так Велвор и понял произошедшее. В какой-то момент он просто тряхнул часами чуть сильнее и внутри них что-то словно бы сдвинулось, заскрипело, заскрежетало, закашляло, а потом над ночным городом зазвучала "Лунная Соната". Из-за движения тяжелых шестеренок внутри допотопного часового механизма Велвора начало сильно покачивать из стороны в сторону, но он взял себя в руки, напрягся и удержал часы над головой. И это усилие было вознаграждено сторицей.

Когда часы начали бить "Лунную Сонату" воровская толпа словно бы замерла, застыла, оцепенела. "Бом! Бом! Бом-бом-бом! Бом-бом! Бо-бом!" неслось над застывшей воровской толпой и над пустынными темными улицами верхнего города, и эти звуки, казалось, отражались от земли и уходили прямо в ночное небо, туда, где висел сейчас полный сияющий лик Матери Луны.

А потом воровская толпа начала постепенно оживать. Большинство простых воровских лиц еще задолго до окончания "Лунной Сонаты" осветилось добрыми улыбками, а хмурые лица уже постепенно разглаживались, на них тоже постепенно проступало выражение радостного узнавания и тихой радости.

Когда же прозвучал последний часовой "Бом!" и часы умолкли воровская толпа разразилась таким ликованием, какого Велвор не помнил и в гораздо более тучные и сытые годы. Простые воры словно бы посходили тогда с ума. Они начали подпрыгивать на месте, бросать в воздух остроконечные шляпы, хохотать, визжать и обнимать друг друга. А потом на Велвора обрушился настоящий шквал самых бурных аплодисментов, криков "браво", "слава", "ура", "да здравствует" и всех прочих, которым, казалось, нет и не будет конца.

Когда началось ликование воровской толпы Велвор уже сильно устал и ему пришлось сначала опустить часы на грудь, а потом крепко прижать их к животу двумя руками. Благодаря своему опыту он проделал все это очень ловко и непринужденно, так, что со стороны могло показаться, будто он специально прижал к себе часы именно таким вот образом, чтобы было легче раскланиваться с воровской толпой, как бы благодаря ее этими легкими полупоклонами.

На самом деле ему было невероятно тяжело. Мышцы Велвора были напряжены до последней крайности и его левая рука была скована болезненной судорогой, а по его спине тек обильный пот, и веко правого глаза уже начинало сильно подергиваться, чего, слава Луне, не было заметно под черной бархатной маской. Он уже несколько раз проклял и это ликование, и эту ночь, и этот праздник, и это "браво", и даже всех простых воров скопом, всех, сколько их ни есть на этом белом свете. Но простодушные простые воры все ликовали и ликовали, а он все кланялся им и кланялся, как самый настоящий часовой заводной болван и его нижняя, не скрытая под маской часть лица неимоверным усилием воли, была сложена в напряженную гримасу радости. И его губы что-то постоянно шептали при этом.

По-видимому, столь бурное ликование воровской толпы не входило в планы заговорщиков и вскоре они начали проявлять беспокойство. Аливо и Хег начали заговаривать то с одним, то с другим простым вором из толпы, как бы увещевая их и призывая прекратить это безобразие. Увещевая простых воров, они размахивали руками перед их носами, дергали их за фалды фраков, не давая подпрыгивать на месте, а еще они начали спорить с простыми ворами и на их губах очень быстро появилась густая пена, а их лица при этом сделались красными от ненависти и напряжения.

Только Могро никак не участвовал в этом бесновании, он спокойно стоял в сторонке и покуривал свою счастливую трубочку. Иногда рядом с ним словно бы прямо из ночного воздуха проявлялись загадочные гибкие фигуры в черном и он отдавал им короткие приказы, указывая чубуком трубки то на одного, то на другого, слишком уж прыгучего и крикливого простого вора. Подруги-воровки нигде не было видно, но Велвор знал, что она не осталась в стороне от происходящего и действует где-то на заднем плане, пытаясь утихомирить разбушевавшуюся воровскую толпу своими способами.

Но всех их превзошел Консорт Хуго. Он взобрался на парадное крыльцо, встал рядом с Велвором и обратился к разбушевавшейся толпе с речью.

- Мои славные воры!- кричал Хуго, вздымая к ночному небу руки и закатывая при этом глаза.- Посмотрите, какой чудесный знак подает нам Мать Луна сегодняшней сакральной добычей! Разве могли мы думать еще сегодня утром, что этот проклятый город все еще скрывает в себе такие прекрасные вещи? Конечно, нет! Но вот же - Мать Луна наградила нас! И вот что я скажу вам, воры! Это самый настоящий лунный знак! Ценность этих часов, конечно же, невелика, но посмотрите на эти прекрасные боковые вставки! Серебряные вставки! Разве это не знак? А мелодия? Разве вы не имеете глаз и ушей, о благородные и свободные свободные воры? Разве вы настолько глухи и слепы к указаниям нашей великой Матери Луны?

- Нет! Нет, о благородный Хуго!- закричали хриплые голоса.- Но что означают эти знаки? Разъясни нам их смысл! Поделись с нами своей лунной мудростью!

- А означают они вот что,- уже более спокойным голосом сказал Хуго.- Они означают, что этот город не настолько нищ, как всем нам кажется уже много-много лет. Своими сегодняшними знаками Мать Луна говорит нам - дома и подвалы этого мрачного городища все еще таят в себе много сюрпризов. В них еще скрыто немало ценностей, нужно только приложить усилие и отыскать их. Посмотрите на своего Велвора, о, свободные. Он приложил усилие и смог, так почему же не сможете вы? Зачем вам прыгать и бесноваться здесь, словно проклятым обворованным идиотам без всякого толку, если скрытые богатства ждут вас там? Да ведь и до рассвета осталось совсем немного времени. Чу, я слышу тихий голос и этот голос говорит мне: "Дети мои, войдите в город сей и возьмите все с него, что сможете и пожелаете взять. Я дарю его вам сегодня. Он ваш". И как вы думаете, свободные, кто это говорит ко мне?

Хуго говорил очень хорошо, даже Велвор, пожалуй, не смог бы сказать сегодня лучше, особенно в подобных обстоятельствах.

- Мать Луна!- грянуло над площадью.

- Верно-о-о!- даже не выкрикнул, а взвыл Хуго.- Так что же вы орете и беснуетесь здесь как последние верхние идиоты?! Не гневите Мать Свою! Идите и отберите у этого города все что только сможете отобрать и вот, что я еще хочу сказать вам, воры - Луна с вами!

- Да!!- взревела воровская толпа.- Мы идем за сокровищами, которые приуготовила нам Мать Наша!

Толпа тут же начала разбегаться по городским улицам и вскоре со стороны города начали доноситься звуки разбиваемых стекол, взламываемых дверей и дикие крики обворованных верхних.

- Проклятые ублюдки,- довольно и тихо сказал Хуго, оборачиваясь к Велвору.

- Ты говоришь.

- Да, я. Конечно, я, кто же еще мог сказать такое в праздничную ночь? Вы все и всегда были лицемерами. Все вы только и делали, что заигрывали с этими ублюдками и только я всегда говорил им правду прямо в глаза. Тяжело тебе, Велвор? Руки болят?

- У меня болят не руки,- Велвор коленом подбросил часы повыше.- У меня болит сердце, Хуго. Оно разрывается на части.

- Знаешь, Велвор,- Хуго сплюнул на землю и посмотрел куда-то вдаль.- Я никогда не говорил тебе этого, но Велвор XXVII-ой был моим троюродным дядей. Представляешь, каково было моей семье, когда вы его убили своим омерзительным золотым кубком?

- Представляю,- хрипло сказал Велвор.

- Это хорошо,- кивнул головой Хуго.- Поэтому не нужно говорить мне о разрывающихся сердцах. Это жизнь, Велвор. Воровская жизнь. Просто сыграй свою роль до конца, сыграй достойно, если сможешь, и никто из нас ни словом не упрекнет тебя.

- Ладно,- Велвор рывком взвалил часы на плечи и исподлобья взглянул на Хуго.- А все же ты мерзавец, Хуго. Сколько золота ты получил от меня на свои развлечения, сколько деликатесов съел за моим столом, сколько великолепного вина выпил из моих чаш, и после этого ты смеешь попрекать меня своим троюродным дядей? Который, я уверен, вовсе не троюродный для тебя, а как минимум четырехюродный или даже пятиюродный. Если он вообще был тебе хоть каким-нибудь родственником, и если у тебя вообще когда-нибудь была хотя бы какая-то семья.

Вместо ответа Хуго схватился руками за широкий подфрачный пояс и далеко откидываясь назад разразился громким заливистым хохотом.

- Хватит смеяться,- сказал неслышно подошедший сзади Аливо.- Нам пора выходить. До Сокровищницы путь неблизкий, а охрана уже на пределе. Она сдерживала простых воров во время их безобразного ликования и очень устала.

***

Велвор брел по темным городским улицам, влача на своей спине тяжелые уродливые часы, рядом с ним в полном молчании шли Консорты, чуть поодаль стучала коблуками Подруга-воровка, а замыкали шествие двенадцать вориков охраны во главе со своим капитано. Во время доставки сакральной добычи в Главную Сокровищницы личная охрана Великого Вора кроме своих непосредственных обязанностей выполняла функцию беспристрастных наблюдателей. Она превращалась в безмолвных и удаленных Свидетелей, которые должны были следовать за процессией на некотором отдалении и пристально наблюдать за происходящим . Согласно Правилу свидетели не могли вмешиваться в происходящее, они могли только наблюдать и запоминать. Если бы во время переноски добычи Велвор пал и началась Решающая Поножовщина между Консортами, Свидетели должны были проследить за правильностью исполнения всех воровских законов, а в случае необходимости подтвердить легитимность очередного Велвора перед главами воровских корпораций, а если потребуется то и перед всем воровским сообществом. Сейчас, правда, эта почетная роль выглядела весьма лицемерно, так как капитано Шиндук и все его ворики всего час назад предали и продали своего господина и благодетеля проклятым заговорщикам, а это означало, что они никакие не Свидетели, а самая обычная воровская сволочь, и в случае провала заговора всех их ожидает тугая воровская удавка. Это означало также, что и капитано Шиндук и все ворики-охранники были кровно заинтересованы в успехе заговора, заинтересованы ничуть не меньше самих заговорщиков и это обстоятельство превращало их в чуть ли не самых опасных воров из всего ближнего окружения.

"Эйхоро никогда бы меня не предал,- думал Велвор, медленно продвигаясь по городским улицам.- А этот вот Шиндук даже глазом не моргнул. Интересно, сколько золота ему пообещали? Впрочем, какая теперь разница? В конечном итоге все они шиндуки с золотыми слитками вместо сердца и с золотыми монетами вместо глаз. Но все равно - каков подлец".

Согласно Правилу во время праздничного шествия с сакральной добычей к дверям Главной Сокровищницы никто не мог подходить к Велвору слишком близко, никто не мог предлагать ему свою помощь в переноске добычи или еще хоть как то вмешиваться в происходящее. Настолько акт переноски добычи считался сакральным, почти священным действом. Вор, который не мог доставить свою добычу к порогу Сокровищницы не мог носить это почетное и гордое звание он уже не мог называться свободным вором и моментально переходил в разряд отверженных. Все что ему оставалось, это лежать на жестком тюфяке рядом с самой простой железной миской в ожидании, когда воровские служки принесут ему скудное угощение от тех, других - гордых и свободных воров. Что уж там говорить о Великих Ворах? Возможно, Древнее Правило было слишком жестким или даже жестоким в таких вопросах, но с другой стороны оно помогало всем ворам держать себя в форме, да и вообще - своей жесткой регламентацией всего и вся оно помогало ворам жить ни о чем не задумываясь, а значит, оно определенно помогало им выживать в этом жестоком мире.

Центральную часть города Велвор прошел в хорошем темпе, но в предместьях он почувствовал, что быстро слабеет. По обеим сторонам улицы уже вовсю шли праздничные грабежи. Многие дома полыхали и из их разбитых окон вниз сыпались различные предметы повседневного обихода обворованных верхних. Это воры, опасаясь пропустить хоть что-нибудь ценное, брали и выбрасывали из окон все подр