Вступление

Пролог.

Пролог 1.

Моя маман говорит, что я слишком худая. Иногда мне кажется, что, когда я сплю, она закачивает в моё тело пищевой раствор, чтобы я потолстела.

Не знаю, связано ли это с болью век.

Серебряный крестик на моей груди иногда зажигается огнём, но ожоги заживают к утру. Во сне я ощущаю, как серебро с характерным шипением прожигает мою грудную клетку; громко кричу, но не могу проснуться.

Кажется, этот крестик когда-нибудь меня убьёт, но я не снимала его с трёх лет, если не считать те моменты, когда чищу его зубной пастой.

Папа иногда бывает в моей комнате. Когда меня там нет. Почему такого не делает моя мать? Она всегда стоит на стрёме.

Небольшую предысторию расскажу, чтобы вы не терялись.

Свою первую икону я поцеловала в три годика. Ощущения не из приятных, на моих губах отпечаталась чья-то помада.

Тогда я подумала, что святой Пётр просто был особенным. Потом поняла, что до меня его засосала сердобольная прихожанка с тремя слоями дешёвого марафета. Странно, что я после такого не стала лесбиянкой (хотя...).

Я в храме шестнадцать грёбаных лет. Ты почти привык к колоколам, а я родилась под ними.

Этот звон в моих ушах постоянно, я пропитана ладаном, парафин церковных свечей под моими ногтями.

Прости господи (Господи), но я Иисуса знаю, будто, миллион тысяч лет, я в своём познании настолько преисполнилась, да мне похую, какие у тебя там тачки ПРОСТИ, ОТВЛЕКЛАСЬ.

Мой отец - иерей (или если будет угодно - просто батюшка) Церкви Вознесения Христова, чьи матово-чёрные с золотыми вкраплениями купола можно увидеть из окна моей комнаты в нашей квартире на третьем этаже.

Отец, как отец: мужик 40+, который не имеет ни малейшего представления о том, как общаться с дочерью; у него едва заметное пузико и дьявольски добрые глаза.

Когда-то, прожив четверть своего беспокойного века, папа, будучи тогда простым диаконом, проходившим практику в одной из церквей в Ленобласти, повстречал милую и чистую (как гласит история) девушку.

Это была любовь. ЛЮБОВЬ от первого и до последнего дуновения ладана.

С девушкой этой они обвенчались, поженились и стали жить-поживать.

Когда ему было тридцать или чуть больше, девушка эта родила ему дочь, и он стал отцом; обрадовался, а потом вспомнил, что и так отец. Отец Михаил.

Отец Михаил, помешанный на своих прихожанах настолько, что практически живёт в своём храме. Отец Михаил - мой личный Иисус в семейных трусах, которого я вижу каждый вечер в коридоре, выходя из душа.

Оставим ненадолго моего отца и перенесёмся в тихое скудное на солнечные лучи питерское утро.

Мама в очередной раз приготовила мне четыре гренки с чаем и сказала, что я не выйду из-за стола, пока не съем хотя бы половину из них.

- Серафима, ты чего так рано легла вчера? - спрашивает мама.

Раньше мама была совсем миниатюрной и только в последние годы стала набирать вес.

Но даже десяток килограмм не испортил её фигуры в форме песочных часов.

Просто формы стали более пышными.

У мамы сегодня выходной, а потому - она в безвкусном домашнем узорчатом халате по колено и с короткими рукавами.

- Устала, мам.

- Прямо в восемь, как пришла. Случилось чего?

А моя мама - мать его, сканер, у которого каждый раз "почти получилось".

Понимаю, резкий переход в повествование, но это, чтоб вы сильно не зависали:

Анашу я курю уже года два.

Ну... сначала раз в полгода, потом раз в месяц... Сейчас мой мальчик дует её без остановки, а значит и я тоже - уже почти три месяца, блин)))))

С Тошей мы встречаемся почти полгода, но я отсчитывала с момента первого секса, а он, наверное, с момента первого свидания.

Так вот, вчера этот бесяра накурил меня, как суку. Это всё хи-хи-ха-ха, девочки, но я жутко запаниковала, подорвалась и полетела домой - только трусы и успела нацепить (свои религиозные трусы, но этом чуть позже).

Сердце колотится, пот - ручьями, что-то не так, что-то не так. А при моём образе жизни всё должно быть ТАК, КАК НАДО. Но об этом позже.

Короче, Тоша жил на Василеостровской, а я - на Балтийской. Путь неблизкий, а потому - пришлось мне в дороге несладко, да ещё и пересадку проебала и пришлось ехать обратно.

Все смотрят на меня в метро, весь ёбаный вагон, даже одноногий с коробкой! И что я, вообще, по жизни делаю, что все на меня так пялятся, ну да, скромно одета, папа мой - батюшка, человек хороший, хоть и, прости Господи, набожный до чёртиков... - по накуре мысли путались в голове, а загоны наслаивались друг на друга.

Короче, припёрлась домой в восемь, хотя могла бы и к девяти.

Чудо, что мать не присматривалась, хотя она, порой, может доебаться похлеще околофутбольщиков.

Посмотрев на себя в зеркало, я всё же перекрестилась на всякий.

И завалилась спать до следующего утра.

- Так, нормально ешь, - говорит мать за моим плечом.

Почему-то она всегда стоит за моим правым плечом (как ангел), чтобы я не перепутала её голос с голосом Кати, то есть моей Коси, мрр (но о ней позже).

- Мам, больше не лезет, ну...

Я съела почти две гренки! И правда, больше не хотела!

За прошедшую ночь мама закачала в моё тело очередную порцию питательного раствора, и я ощущала, что поправилась ещё на кг, хотя не ела ничего почти двенадцать часов!

Ах, если бы я только могла проснуться в один из таких моментов и спалить её, стоящей над моей кроватью с огромным капающим шприцом в руках!

Но похоже, перед тем как войти ночью, она впрыскивала в мою комнату некое подобие газообразного снотворного, которое ещё глубже погружало меня в сон. Эта женщина способна на такое - уверяю вас! Она помешана на еде!

- Доброе утро, дочь, - а вот и папа. - Вставать надо раньше. Нам ночь дана для сна, чтоб днём делать великие дела.

Он в неполном богослужебном облачении: подрясник, ряса, поблёскивающий на вялом весеннем солнце золотой поясок и такого же цвета епитрахиль на его шее.

Епитрахиль, да, давайте я подожду, пока вы посмеётесь, а я про эту хуйню с детства слышу и у моего папки таких целый шкаф на все праздники православного календаря.

Епитрахиль - это та перламутровая штука с вышитыми на ней крестами, которую батюшки носят на шее.

Епитрахиль всегда напоминала мне ярмо у лошади, но я никогда и никому о таких мыслях не рассказывала.

- Да она легла вчера в восемь, - говорит мама.

Только бы они не стали разгонять сейчас эту тему.

- В субботу, Серафима, слышишь? - что-то эхом доносится до моих ушей.

Киваю.

- В субботу помочь нужно в храме, - фокусирую взгляд на отце. - Поможешь?

Иллюзия выбора. Кланяйся в ноги или сгори в аду.

В этом вся моя жизнь.

- Конечно, папа.

- Там немного, лампадки наполнить, ну это и сегодня можно сделать. А в субботу просто полы помыть и... ну, по мелочи там, мама всё покажет.

- Хорошо, папа.

- Как там у Любы дела?

- Хорошо. Хорошо, папа.

- Чего вы там снимаете, я так и не понял в прошлый раз...

- Это для лагеря. Видеоуроки по Библии и житию святых.

Мама гладит меня по немытой голове.

- Я же её вожатой в лагерь пристроила на лето. Вот они и готовятся.

Отец Михаил хмурится.

- Что за лагерь?

- Коневец, - отвечает мама. - На Ладоге. - Затем обращается ко мне. - Вот тоже так будешь своему мужу что-то рассказывать долго, хвастаться, а он наутро и не вспомнит.

- Так, но, женщины, - осаживает её отец. - Всё я помню. У меня прихожан - тьма, каждого помнить надо, а тут ещё и дочь не ест ничего. Мало ли какая мелочь из головы может вылететь.

Отец Михаил всё же удивлённо покачивает головой.

- Ну молодец, дочка. Только я что-то давно тебя на вечере не видел.

- Ой, да я ж тебе, старик, - игриво взрывается мать, - говорила, что она эти видео с Любкой снимает, ты чего? Она там картинки рисует.

- Ну и что теперь, на служения не ходить? - отец опускает на меня глаза, я опускаю глаза на его лакированные туфли. - А, дочь? Что, нельзя в свободное время своими делами заниматься? И что там снимать можно, уже неделю или больше от тебя ни слуху, ни духу.

Палит, старик, палит, да не спалит.

- Ну мы ж стараемся, пап. Не для себя, ведь, а для братьев и сестёр.

- А, ну... - лицо папы смягчается. - Не увлекайтесь там. Любка с головой, а ты шумоголовая. Пусть она там за тобой присматривает.

Подруга. Люба.

Сейчас про неё расскажу.

Кстати, нужно ей позвонить.

Мама провожает меня в школу. Я держу в руке школьному сумку на лямке. На мне чёрный закрытый сарафан с белым кружевным воротничком. И я, подставив обувную ложку под пятку, надеваю свои очаровательные коричневые балетки.

Пролог 2.

Я очень люблю её и уважаю, мы знакомы с детства. Она всегда меня выручала.

Моя верная милая подружка.

Отец Любы тоже раньше был батюшкой, другом папы, но потом его попёрли, а чего там, из-за чего, особо никто и не рассказывает; даже Люба не в курсе.

Но я это всё к тому, чтобы вы понимали - папа и мама дружат с родителями Любы, а значит, доверяют им, доверяют Любе.

А родители Любы за дочкой не очень-то и присматривают последние несколько лет, потому как пашут на трёх работах, да и заколебались, наверное, ещё на третьем сыне. А Люба...

Люба всегда была подвержена моему влиянию.

И Люба... много нелицеприятного вам предстоит узнать обо мне в отношениях с ней.

В четырнадцать лет я сказала Любе, что познакомилась с мальчиком. И попросила прикрывать меня перед родителями.

Люба поняла меня. Она бы тоже с кем-нибудь встречалась, да только никто ей такого не предлагал.

Проведя исследование, я выяснила, что количество подбородков и складок на животе находится в прямой пропорциональности от святости человека.

Люба не была исключением. Держать в неприкосновенности некрасивое тело слишком легко, чтобы это можно было считать подвигом.

Как поётся в старой песне: если у вас нет собаки...

Короче, Люба была совершенно непривлекательной особой - но это между нами. Ах, хотела бы я быть с ней более открытой, но подобная откровенность не сыграла бы на руку моему уже ставшему привычным образу жизни.

- Малышка, мне снова нужна твоя помощь, - без приветствия начинаю я, когда она берёт трубку.

Между прочим, она так и подписана в контактах. Малышка. Мы с детства дружим. Ну... дружим, да.

- Привет, кстати, - отвечает она.

- Да, да, привет, - кому-то может показаться, что я слишком бестактно веду себя с ней; но она слишком давно позволяет использовать себя, чтобы я могла о таком переживать, уж простите-простите. - Сегодня мне снова нужна твоя помощь. Я собираюсь попросить родителей остаться у тебя на ночь.

- Когда? - она оживляется.

- В эту пятницу.

- Здорово, а что мы будем делать? У нас ещё четвёртое видео недоделано, кст...

- Прости, но у меня планы. Тоша зовёт меня к себе. Мне очень нужна твоя помощь, ты даже не представляешь, ты моя единственная надежда, малышка, моя единственная подруга!

Голос её становится грустным.

- А... хорошо, ладно.

- Спасибо, малышка. Люблю тебя.

- А когда ты, Фима...

- Мы обязательно погуляем с тобой в эту субботу, лады?

Я была рада, что Люба не учится со мной в одной школе. В таком случае она бы с меня с мёртвой не слезла.

А так - мы видимся раз в неделю. Ей нужна подруга, я понимаю. Три часа в неделю, которые я уделяю ей - неплохая цена за почти безлимитный абонемент на всю ту грязь, которой я занимаюсь после школы и с которой она меня вечно прикрывает перед родаками.

Я придумывала всякую хуйню, чтобы оправдать моё отсутствие дома: написание статьи на православную олимпиаду (да, и такие существуют), летняя помощь в уходе за огородом на даче родителей Любы, бесчисленное множество лагерей и православных курсов, из которых я съёбывала, чтоб надраться или накуриться с каким-то очередным ублюдком и трахнуться с ним на его скрипучей кровати.

Теперь моим алиби были съёмки обучающего курса про великое житие святых.

Вроде, так. Люба точнее скажет, если вы у неё спросите. Это её идея. Лично я не шарила в этом ни хера, но Люба была долбаной фанатичкой и знала все эти сложные имена святых. Ей взбрело в голову записать несколько анимированных видео на эту тему, чтобы показывать малышам в лагере, куда нас отправляли на лето. Стоит ли вам говорить, что я почти ни хера не помогла ей за всё это время.

Я в свою очередь была раздолбайкой, сколько себя помню. Даром преподаватели время со мною тратили...

Эти сложные имена святых (Митрофана Серафимская, Вельдевина святая Банденбурская, Бенедикта Камбербечская) - ничего не оседало в моей глупой башке, кроме привкуса членов.

Теперь я набираю другой номер.

- Алло, да. Прости. Прости, да, я могу забрать рюкзак? Я уже у твоего дома.

В рюкзаке мой второй комплект одежды. Нормальной, блин, одежды, а не той, что мне покупает мама.

Забираю рюкзак у Тоши. Сукин сын постоянно спит до обеда, потому что родители отправили его учиться на юриста и посылают n-ное количество песо, чтобы дитятко кушал мандаринки и шоколадки.

Стоит ли говорить, на что он тратил пропитанные любовью родительские деньги?

Так, теперь следующий пункт назначения. Блять, по-любому опоздаю, уже 8, мать его, 30.

Пролог 3.

АААА, вот и моя сучка! Кося знает меня целиком, в смысле, тру целиком, до последней складки моих половых губ (образно это или нет - додумай сам, малыш или дочитай до нужного момента).

Короче, Кося - моя лучшая подруга. За одной партой с шестого, мать его, класса! Кося на пару сантиметров ниже меня, у неё жидкие тёмные мелированные волосы и пронзительный, едва ли не раздевающий собеседника взгляд.

Её стандартный прикид: чёрная узкая юбка на пятнадцать сантиметров выше колена, телесные колготки, чёрные туфли на каблуках и белоснежная блуза, распахнутые пуговицы которой всегда становились предметом спора между учителями - старая школа преподов говорила, что так нельзя; новая - ходила примерно так же, как и Кося. Грудь у Коси была больше моей, но я никогда ей не завидовала. Она была моей музой. Моим главным учителем. Наставником. С идеальными сиськами второго размера.

- Вчера Тоша так сильно накурил меня, пиздец, я села на измену, потерялась у себя же на районе, это пиздец, - рассказываю я, переодеваясь в туалетной кабинке. - Он мне сделал-то совсем немного, а я подумала, что у меня сердце остановится.

- Загоны начались, да? Это херня мерзкая.

- Я закашлялась и пизд...

Сейчас небольшое отступление: я, конечно, дико извиняюсь, но весь этот шмот, скрывающий твоё тело выдумали недотраханные жирные отвратительные склизкие вонючие бабы, либо сексуально-зажатые мужики.

Ну что за сарафан мне в этом году купила мама? И, ведь, я не возражала, а то подумает ещё чего. Подобно овце в стаде Господа нашего, приняла я свою участь со всем пониманием вопроса. А насчёт балеток. Я, блять, ненавижу коричневый цвет!

Короче. Мой сарафан - для задроток. Любая юбка или платье ниже колена - для задроток. Футболка-поло - для задроток. Балетки идут нахуй. Коричневые - нахуй вдвойне.

В общем, школьный комплект, который мне этим летом купила мама, годился только для бензина.

А потому, немного сэкономив на карманных и слегка насосав, я купила себе другой шмот.

Клетчатая двадцатисантиметровая юбка (сами считайте, насколько она развратна, если мой рост - 165), белая блуза (три верхние пуговицы тоже от пуритан - этому меня научила моя Кося) и белые, как моя душа, кеды-конверсы.

Вот мой весенний школьный комплект, в котором я чувствовала себя человеком. Начинало теплеть, а потому - я хотела слышать за своей спиной не молитвы и поминальные колокола, а крики мартовских, блять, котов!

Кому-то подобные каждодневные переодевания в школьном сортире могут показаться дикими, но обывателю я отвечу - оно того стоит.

На самом деле - это просто система. Я могу считать себя достаточно дисциплинированным человеком.

Десять минут утром, столько же - после обеда, когда собираюсь идти домой. Двадцать минут в день ради той сексуальности, которую с детства моя мать запирала под поясом верности - норм ценник. Конечно, бывают дни, когда я где-то проебалась, как вчера, оставив свой шмот у Тоши, но это редкость. Пфф. Сущая чепуха и редкость!

Вот вы всё это читаете и думаете, поди: какая же она двуличная сука, да? Хотя, думаю, вы достаточно либеральные ребята. Но если нет - ворота из этой истории нахуй всегда открыты.

Хочу, чтоб вы понимали. Вру я перманентно, потому как это - суть моего выживания. Но с вами постараюсь этого не делать. Давайте я откроюсь вам так, как не открывалась ни одного засранцу в этом озабоченном городе.

Я этот ебучий родительский пояс верности взломала после первых месячных и по правде сказать, молилась порой, чтобы они не обнаружили отсутствие замка. Завидую я мальчикам - можете хоть все деревья в лесу выебать, а потом нацепить монашескую рясу и состроить девственные глазки. А у нас, как? Один раз согрешила и, считай, девка попорчена.

Но по правде сказать, я уже не особо парилась насчёт этого. Постепенно пришла мысль о том, что родаки устают. Стареют и теряют хватку.

Устают контролить меня круглосуточно. Всё проще им верить в ту белиберду, которую я вешаю им на уши.

Всё меньше они заходят в мою комнату, чтоб проверить, на самом ли деле я такая хорошая девочка, какой заповедовал мне быть Иисус Христос.

Но мне самой всё же не следовало терять хватку.

- Ну так как с концертом? - спрашивает Кося, когда мы выходим из туалета. - Нароешь полторы тыщи к субботе?

Блин, совсем забыла.

- Чёрт, надо подумать. Пока что идей - никаких.

Ёбаные казахи с их космическими расценками.

- Просто полторы тыщи, Саш, - говорит Кося, - об остальном я позабочусь.

Полторы тычи за концерт. Музло, конечно, классное, и Кося пообещала провести меня (на секундочку, если ты можешь попасть на концерт 18+ в 16 - со связями у тебя всё в поряде), но блять...

Я уже просила у Тоши 3К на кеды (ну, на эти самые), не думаю, что ему понравится эта верховая езда на его шее.

Каждый раз шальная мысль в голове - укради у родаков, укради у родаков; ты же знаешь, где они хранят кэш. Но я всё же планировала оставить грех воровства до подходящего момента. В конце концов, я пыталась всеми возможными способами задерживать своё моральное разложение.

Да и потом: моя репутация перед родителями максимально идеальна - не хотелось бы ставить на ней кляксы из-за долбаного концерта.

Но какого концерта! Трувер, 104, Скрип - вся шайка казахских маргиналов-нелегалов в одном месте, в почти элитном (а для 16-летних - НЕЕБАЦЦА ЭЛИТНОМ) клубе "Polukoma" на Думской.

- Слушай, я бы заняла тебе, но сама буду воровать. И тебе советую, - говорит Кося.

- Если спалят тебя - отберут мобильник. Если спалят меня - вся моя жизнь сложится карточным домиком, ты же знаешь.

- Каждый раз бла-бла-бла, а потом - делаешь то, что нужно и не ноешь. Не драматизируй, ты их единственная дочь. На крайняк - скажешь, что хотела помочь нищему. Слушай, я могу дать тебе пятихат, но косарь - будь добра - нарой сама. Я тебе не мама.

- Ну, хоть что-то...

А, блять.

- Бля-я-ять...

- Чего?

- Есть ещё одна проблема, - говорю я. - Не думаю, что родители отпустят меня с ночёвкой два раза подряд. Они и так уже, наверное, считают нас с Любой - лесбиянками.

Вижу, как Кося непонимающе смотрит на меня.

- Да... пятница. Тоша пригласил меня к себе в пятницу.

- Слушай, я не хочу, чтоб ты кидала меня, ОК? Ты моя лучшая подруга.

- И ты моя, слушай, но...

- Выглядит так, будто ты на ходу выдумываешь отмазы.

- Нет, не-а! - я энергично махаю головой.

Я же могу так поступить, да? Я не про отмазы, а про...

Нет, физически это можно устроить, хоть и рискованно. Очень, блять, рискованно.

Кося испытующе смотрит на меня.

- Да нет-нет, я с тобой, не сомневайся, - говорю.

- Если мне придётся пойти одной, я приду к твоим родителям и расскажу всю херню про тебя за эти четыре года.

Я удивлённо поднимаю брови.

- Ты шутишь.

- Да шучу. На самом деле - просто найду себе другую подругу, потому что в моём окружении мне не нужны люди, которые не держат слово и кидают меня ради всяких хуемразей.

Да она это не всерьёз. Каждый раз говорит, что развяжется со мной, по любой херне это упоминает; почти так же часто, как я упоминаю про свою нелёгкую хрустальную жизнь.

Я, конечно, почти привыкла, но каждый раз подобная её манипуляция звучит для меня угрожающе.

Ну, что ж, если она и в самом деле когда-нибудь пошлёт меня - придётся скучно проводить время с моей малышкой Любой.

Но а если серьёзно: насчёт денег... я же могла так поступить? Одна маленькая зелёная купюра из той стопки, какую я пару раз видела у них под матрацом. Там у них куча бабла.

В общем-то сначала мне не помешало бы попросить денег у Тоши.

ЛС ОТ МЕНЯ: ЗАЙ, ПРИВЕТИК***

ЛС ОТ ТОШИ: ПРИВЕТ**

ЛС ОТ МЕНЯ: СЛУШАЙ... ТАКОЙ ВОПРОС((

НУ БЛИН.........

ЛС ОТ ТОШИ: ЧЕГО?)))

ЛС ОТ МЕНЯ: НУ НЕ ЗНАЮ, КАК СКАЗАТЬ...

У ТЕБЯ НЕ БУДЕТ ТЫСЯЧИ ВЗАЙМЫ?

Я ОТДАМ, ПРАВДА...

Ой да кому ты там отдашь...

ЛС ОТ ТОШИ: ДЕТКА, Я НА МЕЛИ)) НО ЕСТЬ ТРАВКА, ХОЧЕШЬ?

ЛС ОТ МЕНЯ: ЖАЛЬ...

КОНЕЧНО, ХОЧУ. СЕГОДНЯ ПОСЛЕ ШЕСТОГО - БУДУ У ТЕБЯ.

ВСЕГО ТЫСЯЧА, ДЕВЧОНКА!

Ага, тысяча...

САМУРАЙ НЕ БОИТСЯ НАКАЗАНИЯ, НО БЕЖИТ ОТ ТРУСОСТИ.

Да пиздец...

ПОТОМ БУДЕШЬ СТАРОЙ ГРУСТНОЙ ЖЕНЩИНОЙ И ВСЕМ СЕРДЦЕМ БУДЕШЬ ЖАЛЕТЬ, ЧТО НЕ УКРАЛА ТОГДА ЭТОТ СРАНЫЙ КОСАРЬ, ЧТОБЫ СХОДИТЬ НА ЭТОТ СУПЕР-ПУПЕР-ГИПЕР КОНЦЕРТ!!!

Да, бля-я-я-ять...

САМУРАЙ НЕ...

Да хорошо, блять, хорошо. Я подумаю над этим. Господи, если я всё же решусь - это будет мой самый дерьмовый поступок за всю жизнь. Подумать только - до чего я докатилась. Собралась воровать деньги у собственных родителей...

Иисус на меня по-любому обидится.

Парт первый. Двойной жизни - двойные стандарты

Глава 1.

Иногда я слышу их голоса. Иисус, в основном, молчит. В последнее время я совсем не чувствовала его. Но он всё же был рядом - я была уверена. Всегда. Даже сейчас...

Император Японии часто давал дельные советы, подбадривал меня. Но иногда мне казалось, что он подбивает меня на какую-то опасную хуйню, как сегодня, когда он предложил мне спиздить тысячу из родительской заначки в их спальне.

Тоша пялит меня на своей скрипучей кровати, зелёный дым обволакивает наши тела; поры расширяются, пот горькими слезами щекочет наши тела.

Иисус говорит, что воровать плохо, тем более у своих родителей. Я с ним согласна.

Император Японии напоминает, что конверт с накоплениями моей семьи лежит под матрацом родительской кровати. Большой конверт. Ай, отец по-любому подворовывает из десятины, которую каждое воскресенье сдают прихожане. Какого хрена я должна чувствовать угрызения совести, воруя ворованные деньги?

Конверт под матрацом их кровати. Интересно, трахаются ли они... Как-то раз ночью я услышаШШШ, АЙ! Тоша кусает меня за шею, и я возвращаюсь к нему.

Мне стоило бы попросить его не делать этого, чтобы он ненароком не оставил на моей шее следов. Но от прикосновения его зубов внутреннюю часть моих ляжек сводит судорогой.

Скользкий язык этого поганца подёргивает мочку моего правого уха. За закрытыми веками темнота сгущается до осязаемых объектов, простираясь вдаль в виде искрящегося коридора.

В конце этого коридора - сами знаете, что. Дойти до него самостоятельно для женщины, конечно, представляется возможным, однако надо мной нависает семьдесят килограмм двадцатилетнего тестостерона, и я в очередной раз рассчитываю на его помощь.

Тоша сжимает мою левую руку и правое бедро. Ускоряет темп. Тоша во мне; Тоша двигается быстро и плавно.

Огни коридора становятся ярче.

Зубы на моей шее заостряются, а язык его ледяной слюной остужает мои раскалённые соски.

Один, два, три, четыре, шесть, восемь, десять, тринадцать, шестнадцать, девятнадцать, двадцать четыре, двадцать девять, тридцать пять, сорок, пятьдесят, шестьдесят...

Внутренние толчки заставляют тектонические плиты в моей голове двигаться, образуя разломы.

Как крепко сжимает он моё бедро и как нежно держит мою руку, ведя по этому коридору.

Иисус, моя мама, отец, Люба, моя маленькая глупая Люба, моя сучка Кося-Катя-Катерина, император Японии, колокола, звенящие в моей голове, шприцы с питательным раствором - всё смешалось в голове у глупой малышки Саши-Серафимы.

Ещё немного.

Вот-вот кончится этот коридор, ставший для меня теперь мучительным. Ну скорее. Скорее, ну же.

Что?

Коридор растворяется. Свет угасает. Закаченные глазные яблоки возвращаются в центр. Раздвоенная картинка объединяется в одну. Мозг настраивает фокус.

Стоящий на коленях Тоша держит свой член в руках, извергая на мой живот горячее семя.

Я приподнимаю голову, ожидая увидеть, как от моего клитора к потолку тянется тонкая струя дыма.

Дыма нет, но запах гари теперь плотно стоит в моих ноздрях.

Тоша вытирает мой живот вчерашней салфеткой. Это отвратительно, меня это бесит. Но я молчу.

Женщина должна молчать, когда ей что-то не нравится. Женщина должна уважать своего мужчину. Ибо сказано в послании Коринфянам, что не муж создан для жены, а жена - для мужа.

Так что женщина изо всех сил сейчас старается сдерживать своё раздражение. Женщина должна благодарить Тошу за то, что он соблаговолил вытереть её живот от своей спермы даже, если для этого была выбрана половая, мать её, тряпка. Потому как это логично - половая тряпка для полового акта.

Потолок кружит перед глазами. Становится ближе. Эти гигантские хрущовские трещины расширяются, готовясь поглотить меня внутрь себя.

Я стану потолком и буду наблюдать, как Тоша трахает других баб на своей скрипучей кровати.

С Тошей мы познакомились совершенно банально, в духе зумеров. Он нашёл меня в инсте и после непродолжительной беседы на самые неинтересные темы, предложил мне накуриться.

А я, будучи, тупой малолеткой, повелась на него и в тот же день после уроков пришла к нему.

Но стоит отметить, что в тот раз я с ним не трахнулась. Потому что отрубилась до вечера. А когда проснулась, схватила рюкзак и упорхнула в окно, раскрыв свои ангельские крылья.

Затем было ещё пару раз, когда у него не получалось. Не знаю, почему; я так и не поняла, отчего он то взбирался на меня, то обессиленно ложился рядом, так и не проникнув внутрь.

Но в итоге с пятой или шестой попытки мы добились успеха. Ну... Тоша добился.

Примерно тогда, около полугода назад, Косе стала открываться столь ненавистная для патриархата истина, о которой она поведала и мне.

Девочки тоже могут кончать.

И вот эти приятные ощущения в животе должны заканчиваться тем же внутренним пожаром, какой испытываешь ты при мастурбации.

Но во время секса я не кончала. Никогда, блин))))

Кося говорила, что это почти всегда - вина неопытного парня. В таком случае, я, походу, была коллекционером неопытных парней Питера..........

Но я всё же хотела дать Тоше ещё пару шансов. Пару... сотен шансов. В итоге - всё равно так и не кончила. Как и теперь.

- Саш.

Я поднимаю голову. Тоша пристально смотрит на меня. У него слегка свёрнутый в сторону нос, тонкие губы и маленький подбородок. Непримечательные каштановые волосы шапочкой лежат на голове. Чёлка прикрывает широкий лоб. Его маленькое субтильное тело с тонкими ручками и торчащими по бокам рёбрами компенсирует рост - около 180 см, на голову выше меня.

Мы с ним почти не гуляем, а потому - я почти забыла, как он одевается. Если судить по домашнему - одевается он, как уебан.

- Ты нормально?

Я смотрю, как Тоша ставит водный аппарат на подоконник справа от кровати.

- Да. Да, я хорошо.

А, ведь, ни черта я не хорошо. Могла бы и попросить его исправить ситуацию; довести, так скажем, дело до конца.

Вряд ли он догадывается, как меня штормит сейчас.

- Курить будешь?

- Да, да.

Прилагаю усилие, чтобы встать. Голова кружится. Боже, я, будто, уже перекурила.

- Только не так много, как вчера.

Тоша смеётся.

Мудак.

Мне вчера было совсем не смешно.

Боже, моя жизнь - и в самом деле просто карточный домик или хрустальный гусак на верхней полке нашей кухни.

Два комплекта одежды, две лучшие подруги, два диалекта, два ИМЕНИ! И ни одного, блять, оргазма в моей ёбаной жизни, ни одного!

Не кончила сегодня и не кончу завтра. Порой кажется, что мне и вовсе не следует факаться.

Да кто такой этот ваш секс?

Это просто отвратительно - то, как я чувствую себя теперь. Сегодня Тоша был хорош, но лучше бы он был плох, как и всегда - тогда я определённо не приблизилась бы к оргазму так близко. Крысы или летучие мыши, которые в предоргазменные моменты начинали ворочаться внутри живота, сегодня просто взбесились! Я был близка, охуенно близка...

Приду домой, подрочу и больше не буду видеться с Тошей, вот так!

Он засыпает анашу в фольгу, поджигает. Зелень заходится огнём добра, наполняя бутылку молочным дымом радости.

Мрр, сегодня опять ушатаюсь, как проклятая; мама по-любому меня спалит.

В этот раз Тоша снова делает мне очень крепкий дым. От небольшой затяжки горло схватывает обручем и я, кашляя, выдыхаю. Тоша говорит, что кашель на выдохе - это прямой путь к тому, что называется "словить бледного".

- Не-не, - сипло говорю я, передавая ему бутылку, - мне всё, не-не, мне это... Блять, да что ж ты делаешь-то, паразит.

- Ну давай вот так ещё, - Тоша выдувает остатки дыма из бутылки в себя и целует меня.

Дым из его лёгких проникает в мои.

- Цыганский поцелуй, - говорит он.

- Ни фига не круто, меня родители убьют, если узнают. Цыгане вообще ничего путного в жизни не придумали...

- А кто твои родители?

В таком состоянии я точно не могла полноценно формировать ложные утверждения, а потому - предпочла проигнорировать этот вопрос.

- Они мониторят твои соцсети? - не унимался он.

- А? Ну... не знаю. Наверное.

- Просто странно.

Я залипаю на сувенире - орле, балансирующем клювом на Эйфелевой башне.

- Как он держится? - спрашиваю я.

- Да хуй знает, - после раздумий отвечает Тоша. - Я говорю... странно всё это. Почему просишь не выкладывать сторис, когда ты попадаешь в камеру? Почему нельзя звонить тебе по вечерам? Зачем переодеваешься, когда уходишь от меня? Ещё в какие-то... шмотки стрёмные.

- Э, полегче. Шмотки нормальные, это мама выбирала.

- Но тебе не нравятся, раз носишь другие.

- Может и не нравятся. Но маму я люблю.

- Она, похоже, сильно контролирует тебя.

- Как и любая мать.

Я пыталась найти мягкий повод завершить этот разговор. А Тоша сел рядом со мной на кровать, поджав под себя ноги и постарался заглянуть в мои глаза, будто ища там ответы на свои вопросы.

- Саш, кроме тебя, я не видел девушек, которые носят с собой дополнительный комплект одежды.

Я тяжело вздыхаю, собираясь с мыслями. Вот же доебался, засранец.

- Тош... ты меня накурил. Я сейчас не в состоянии полноценно вести беседу. Давай в другой раз?

- Хорошо, - Тоша миролюбиво расставляет руки в стороны. - Просто... хочу лучше узнать тебя. Мы уже довольно долго вместе, а я почти ничего о тебе...

- Ты узнаешь. Обещаю тебе. Но точно не после жирного водника.

Глава 2.

Забавно, как в псевдо-прогрессивных верующих сплетаются современные психиатрические термины и варварские обычаи.

Оральный секс разрушает твои понятия о половой морали и искажает представления о взаимоотношениях между мужчиной и женщиной, а ещё неплохо было бы закидать тебя камнями за такую хуйню. Чёртов УК, с ним нам ещё предстоит разобраться.

В этот раз зеркальце нужно мне не для того, чтобы проверить макияж - я смыла его сорок минут назад.

Нет, я проверяю глазки. Белые, как моя душа - слава Богу! Спасибо, Нафтизин, за глазки милого типа и белого цвета.

Вещи снова пришлось оставить у Тоши, а это означало, что будильник снова прозвенит в семь, чтобы я успела всё дерьмо с утра.

Каждый раз по приходу домой мама кормит меня вкусной едой и расспрашивает о делах в школе. Стандартная процедура допроса - от лжи у меня уже давно не подскакивает пульс.

Пюрешка с куриными котлетками, ммм, невероятное блюдо после тошиного водника.

Да ты поторопись, у нас сейчас обед!

- Это очень вкусно, мам, очень.

- Классная звонила.

Замираю. Поднимаю глаза.

Стараюсь выглядеть спокойной и у меня, вроде, получается.

Всегда получается; я едва ли не уверена в том, что за почти четыре года двойной жизни изучила и замазала все свои поведенческие трещины.

- Сейчас тысячу тебе дам, завтра её передашь - за двери.

Конечно.

Иначе и быть не могло. В школе я тихая мышка, даже юбку подбирала не короче, чем у Коси - система прецедентов, так сказать: можно ей - можно и мне.

Исходя из моего скверного языка и резкого повествования, кто-то мог подумать, будто я бунтарь от Бога.

Но я убеждена, что твёрдо ощущаю под ногами эту тонкую нить, по которой могу ходить без последствий для своего образа жизни.

Правила лицемерного клуба:

1) Учи уроки заранее и усердно.

2) Не пререкайся с учителями и умей вовремя заткнуть хлебало со старшими.

3) вообще, в целом, думай, прежде чем что-то говорить в присутствии старших.

4) Одежда не более откровенная, чем у большинства девчонок.

5) Звони маме заранее, отпрашивайся заранее, будь нежна с этой женщиной и всегда бери трубку даже, если в этот момент душишь человека.

6) Ешь в столовой даже, если еда - дерьмо, потому что после школы домой ты, скорее всего, не пойдёшь, а почти у всех мальчиков, с которыми ты трахалась, в холодильнике были только мутировавшие продукты.

7) Не воруй деньги у родителей. Никогда.

Как раз вспоминаю наш утренний разговор с Косей и седьмое правило.

Блин, а может, мне просто забрать этот косарь, который мама даст на двери?

АГА, ДЕВЧОНКА, С УМА СОШЛА? - говорит император Японии. - УЧИЛКА ПОЗВОНИТ В ТОТ ЖЕ ДЕНЬ, КОГДА ТЫ ПРОКАТИШЬ ЕЁ С БАБКАМИ. НЕТ, ЭТО НЕ ВАРИАНТ. НУЖНО ДОЖДАТЬСЯ, ПОКА ОНА УЙДЁТ. САМУРАЙ ДОЛЖЕН УМЕТЬ ЖДАТЬ. САМУРАЙ ПОДОБЕН ПУМЕ, КОТОРАЯ ЧАСАМИ ВЫЖИДАЕТ ДОБЫЧУ, ЧТОБЫ В ОДИН МОМЕНТ КИНУТЬСЯ НА НЕЁ.

Эй, я на маму кидаться не собираюсь, если что!

- Ольга Васильевна хорошо о тебе отзывается, - говорит мама, пока я думаю о том, как и когда смогу проникнуть в родительскую спальню. - Говорит, учится девочка хорошо, с цифрами легко разбирается. Иногда невнимательная, правда, но это у многих деток такое.

Мама гладит меня по причёсанным волосам, пока я доедаю порцию.

Хочу дрочить.

Это желание, казалось, не испарится до тех пор, пока не завершить начатое.

Нужно подрочить и кончить.

Перебираю в голове образы.

Или порно? Порно нужно смотреть в наушниках, а потому - сегодня не вариант.

Нужно ограничиться воображением.

Кого же я буду представлять сегодня? И как?

Глава 3

Один мальчик, который носил прямоугольные очки и не умел целоваться как-то раз объяснил мне, что зелёный цвет напоминает нам о джунглях, из которых мы вышли миллионы лет назад. Поэтому нам всем нравится зелёный.

Мама я эту теорию не рассказывала.

В моей комнате стоит большой ученический стол, в котором лежат тетради ещё с начальной школы. Мама говорит, что выбрасывать тетради нельзя, так как мне в любой момент могут понадобиться знания из этих тетрадей. И что я тогда буду делать? Где буду искать эти знания?

Рядом со столом стоит крутящиеся офисное кресло. Когда я была младше, чем сейчас, держась за стол я раскручивалась на этом кресле так сильно, как только могла. Крутилась в этом офисном кресле и звонко смеялась. Потом развеселить меня стало сложнее. Намного сложнее.

В моей комнате всегда порядок, потому что я хорошая девочка. Беру Библию, ложусь на свою одноместную кроватку и укрываюсь пледиком с тиграми.

Чувствую себя такой порядочной девочкой. Но всё же не настолько, чтобы меня возбуждали библейские персонажи, а потому - кладу раскрытую Библию справа от себя корешком вверх и закрываю глаза.

Листаю образы в голове. Присматриваюсь к лицам.

Tape - некрасивый. Kisaru - слишком злой. Бульвар Депо - слишком маленький, даже представить не могу, как он пялит меня.

Мияги меня, конечно, заводит, но сегодня не то настроение. Нет, нужно что-то... чтобы держало меня в руках и при этом не вызывало беспокойства.

Вспоминаю про концерт. 104? Толстый, не люблю таких мальчиков. Что-то близкое? Узкий разрез глаз для узкой девочки?

Truwer, вроде, подходит по размеру. Ну, во всяком случае, по моим представления о нём. А, и чего это я парюсь насчёт размера, я могу вообразить что-угодно.

Я вижу его в дверном проёме гримёрки, в которой спряталась после концерта.

Уставший потный он распахивает дверь и видит меня в этом моём оранжевом платье с кружевами на подолах.

- Ты чё тут делаешь?! - злобно спрашивает он; о-о-о, он недоволен, что я пробралась сюда.

Моя рука идёт вниз по животу, уводя за собой кровь из мозга. Оттягиваю резинку домашних шорт (они чуть выше колен), запускаю руку, касаюсь кончиками пальцев своих чёрных трусиков-боксеров.

Трусы эти мне не нравятся. Но когда я попыталась носить что-то более откровенное - мама провела со мной незабываемо кринджовую беседу о гигиене женского белья.

Снова мама в моей голове... Уходи, мама, УХОДИ, БЛИН!

Я хочу снять и то и другое, и третье, быть расслабленной и полностью обнажённой, в чём мать родила (ДА ХВАТИТ УЖЕ О МАТЕРИ). Но вместо этого каждые десять секунд приоткрываю один глаз и поглядываю на дверь.

Иногда это просто вымораживает меня.

Ну мне, блять, в школьном сортире дрочить? Так там тоже особо не расслабишься! Я ХОЧУ ДРОЧИТЬ и даже император Японии подгоняет меня, напоминая о домашнем задании.

Но я совершенно точно не смогу собрать мысли в кучу без оргазма. Кажется, у меня температура. Это всё из-за того, что мой ёбаный мальчик не способен норМАЛЬНО ТРАХНУТЬ МЕНЯ, тише, с таким настроем у тебя точно ничего не выйдет.

Шаги за дверью.

Эти шаги целенаправленно шли ко мне. Да, кто бы сомневался, что маме в очередной раз потребовалось что-то, блять, спросить у меня такое важное, чего она не могла вспомнить десять минут назад.

Отец всегда открывал дверь быстро и беспардонно; так, что чем бы ты в тот момент не занималась, ты будешь испытывать смущение как минимум от резкого звука.

Мать же, наоборот, предпочитала, открывая дверь, хоть на секунду оставаться при этом незамеченной.

Полагаю, каждый раз она ожидала увидеть меня за тем, что ещё не смогла обо мне узнать. Она же перфекционистка: порядок в доме, на кухне, рабочем месте, в голове дочери.

- Дочка, если буду нужна: я считаю товар.

Моя мать работала в магазинчике на входе в храм. Свечи, подсвечники, кокаин, индульгенции, иконы, православные брошюры и всё такое.

Я ошарашенно смотрю на неё после услышанного.

- Если папа придёт раньше - наложишь ему покушать, хорошо?

Выбор без выбора.

- Да, хорошо.

Когда дверь возвращается в своё НОРМАЛЬНОЕ положение, я падаю головой на подушку и продолжаю без восстановительных прелюдий: с того момента, как Truwer сунул руку мне под подол моего оранжевого платья и стал массировать поверхность моих трусиков. Небольшой поцелуй для хорошей девочки. Вот так, и в шею ещё. Дай-ка свою.

О, он так недоволен, что я пришла. Припёрлась тут, когда не ждали, чокнутая фанатка.

Ну ничего, малыш. Можешь трахнуть меня так, как тебе хочется, я не буду возражать. Да, мой хороший! Ты так устал. Был тяжёлый концерт.

Truwer задирает моё платье и снимает трусики, да, какого хрена, давай сделаем это сейчас же!

Я впечатываю подушечки пальцев в свои половые губы и круговыми движениями завожу себя, как пропеллер самолёта.

Глаза закатываются на сторону черепа. Темнота обнимает мои напряжённые плечи и прижимает их к кровати. Холод в ногах мне не нравится, но я не стану ничего менять.

Truwer снимает свои спортивки. Да. Жёлтые спортивки. Они слетают с его ног, обнажая другой оттенок жёлтого.

На нём нет трусов, он такой. Он заводится быстро, как гоночный болид; вставляет резко, как анаша и трахает шустро, как кролик.

Хочу быстро. Да!

Два моих пальца соревнуются в праве главенствовать внутри меня. Но они не знают, что большой палец, мягко вдавливающий мой клитор, главнее их обоих.

Мурашки бегут по моим бёдрам, я развожу согнутые в колени ноги. Мои пальцы сливаются с промежностью.

Truwer становится частью меня. Целует меня, я кусаю его нижнюю губу, а он ускоряет темп.

Но я не волнуюсь, потому что этот мальчик точно не кончит раньше меня.

Два пальца входят; большой - делает первый полукруг вокруг клитора; выходят - второй полукруг. Цикличность, отлаженная часами практики.

Он трогает мою грудь. Приподнимает футболку и сжимает левую так, что я вздрагиваю, ещё крепче зажмуривая глаза и ещё глубже утопая в своей фантазии.

Влага стекает по моей попке. Чувствую неприятный холодок; целую моего мальчика, чтобы отвлечься.

Кровь сгущается меж ног. Она горит, пожирая мои мышцы и разъедая мою белую кожу изнутри.

Я закусываю губу, чтобы не закричать.

Не хочу думать о том, что могу прокусить её, и у мамы будут вопросы; не хочу думать, это неважно, важен лишь Truwer.

И безымянный палец просится теперь к тем двум. Его визит заставляет мои ноги дёргаться в судорогах.

Холод моих ног становится невыносимым. Я часто дышу носом, чтобы сдержать крик; я не могу кричать.

Truwer приподнимает меня за затылок над подушкой. Я тянусь к нему, чтобы поцеловать.

Но выстрел конфети в лицо отбрасывает меня обратно в мягкую могилу женщины, которая, наконец, кончила.

Мне нужен был этот концерт - пришла я к окончательному решению. Я верила в знаки, но не умела опознать их обратного адреса.

Мама ушла. Отца тоже нет. Редко такое случается; порой мне кажется, что они всё ещё и уже тщетно пытаются держать меня под колпаком.

Украдёшь деньги, попадёшься, лишишься всего, чего с таким усердием добивалась - говорил Иисус. Он всегда во всём сомневался, мой любимый Иисус.

Я выхожу из комнаты и скрипучий пол коридора возвращает меня обратно. Затем мысль о том, что НИЧЕГО НЕ БУДЕТ огибает мой мозг и скрипучий пол перестаёт так пугать.

Дверь в спальню была открыта - запомнила это?

Решаю протиснуться в этот узкий проём, будто надеясь на то, что это не будет считаться преступлением. А хотя, какого чёрта? Я знаю, что старики бывают в моей комнате! Смогу списать на наследственность.

Чёрт побери, что же я такое делаю! Обворовываю своих родителей. Их единственная дочь. Да и будь родители чужие - как может дочь отца Михаила совершать столь тяжкий грех, как воровство?

Отвратительная ты девочка, Саша-Серафима, отвратительная, - говорю я себе, приподнимая матрац и ища рукой деньги. - Это просто ужас.

Деньги родители хранили в полиэтиленовом файле и было их там прилично. Пересчитывать я не решилась, но в свою защиту скажу, что взяла я ровно столько, сколько мне требовалось - тысячу рублей одной голубой купюрой.

Когда я прячу деньги обратно под матрац, мобильник начинает трезвонить из моей комнаты, и от резкого звука я роняю матрац. На мгновение накрывает паника, но я быстро беру себя в руки; поправляю матрац, смотрю на него под разными углами и прихожу к выводу, что сработала чисто.

Звонит мама. Ну что ещё?

- Серафима, приди, лампадки наполни.

Блять, ебучие лампадки. Мама постоянно гоняла меня заливать масло в лампадки по всему храму, хотя по штату им в храм положены служки.

- Да, хорошо. Сейчас буду.

Да ладно, я почти не злюсь. Тем более - дело-то было сделано: и первое, и второе - оба дела)))

Глава 4.

Мы с Любой стояли с засучёнными рукавами перед ведром, из которого белым полотном на нас смотрела мыльная пена.

Храм будет чистым, как моя вагина четыре года назад. Просто нужно закончить это дерьмо, просто нужно сделать то, что нужно и съебать отсюда.

К Любе. Ну, то есть, к Косе.

Короче.

Нужно помыть полы моего любимого храма и съебать на концерт - деньги найдены, билеты куплены, вагина помыта.

А, точно. Я же обещала Любе провести с ней время. Быстро закончу с ней, погуляю пару часов и съебу, а мама будет уверена, что я весь вечер зависаю у неё.

Вова был племянником отца Сергия, протодиакона (а, ну, типа, правая рука моего папули). Он как-то странно на меня смотрел ещё с того момента, как я стала ощущать этот зуд между ног, лет с двенадцати.

Думаю, он тоже ощущал этот зуд, только у себя в той же области тела. Но я бы никогда не приблизилась к его промежности даже за тысячу миллионов долларов.

Что-то подсказывало мне, что, если мальчик не знает о средствах по уходу за кожей лица, вряд ли он осведомлён о наличии клитора и том, какие финты можно с ним вытворять.

Но он так смотрел, так смотрел, девачки, это просто песня. Каждый раз открывал передо мной дверь, старался коснуться своим плечом моего плеча, своим коленом моего колена. Бля, не удивлюсь, если увижу его этим летом в лагере.

Такой хороший мальчик, мой одногодка, но совершенно, абсолютно и бесповоротно несексуальный.

Дима был поинтереснее. Не то, чтобы мне нравились только плохие мальчики, я не такая клешированная бабёнка (хотя, кто-то из вас наверняка норовит записать меня в список паршивых овец).

Нет, Димасику я бы тоже не дала, у него были ужасные усики; однако, если бы не они - кто знает...

Не буду говорить ему о том, как отталкивают эти усики, хотя стоило бы облегчить его дальнейшую сексуальную жизнь и поднять самооценку. Не буду ему говорить, а не то подумает, что у него есть со мной какие-то шансы.

Эти двое выносят столы, на которых в больших плетёных корзинах будет лежать угощение для нищих в честь празднования Пасхи: у нас было две корзинки яиц, семь куличей с разноцветной стружкой, бутылка, наполовину заполненная водочкой...

Помимо них двоих по храму шныряют ещё с десяток детей. В основном младше нас. Они выполняют мелкую работу по типу наполнения лампадок маслом и вытирания пыли со всех горизонтальных поверхностей, за исключением алтаря.

Мы с Любой со швабрами на перевес ходим по огромному (гигантскому, блять!) залу Храма Вознесения Христова, покрывая божественный пол мистером Пропером из Пятёрочки.

Мелкие уёбки (прости, Господи), носятся по уже помытому, чем приближают мою психику к обрыву. Мне *вот столечко* остаётся до того, как я взметну эту швабру вверх и ебану одну из этих личинок черенком по их православной башке.

Перемотаем немного вперёд; я заебалась, как сука, но пол чист, и у меня даже остались силы для тёмной стороны.

А мальчики, не унывая, продолжают таскать и расставлять столы. Подхожу к Димасику, пока тот не успел схватиться за новый стол.

- Йоу, брат, - тихо окликаю я, стоя у него за спиной.

Тот оборачивается.

- Есть это самое?

Димасик заигрывающие почёсывает кончик носа.

Да, этот сукин сын также не против залезть под мою длинную юбку, тем более, что он, пожалуй, догадывается о моей гнилой натуре.

Если этот перец когда-нибудь попробует поцеловать меня - забудет про свои яйца насовсем.

Но парень он неплохой, да; вот если бы не эти усики...

Снова ловлю на себе этот тупой озабоченный взгляд маменькиного сынка. Володя, ну ты-то куда, малыш?

Ой, ну я, конечно, в глубине души стерва, но никогда себе жестокого отношения не позволяла, тем более к Вовочке, к этому ангельскому созданию.

К повествованию они не будут иметь никакого отношения; это просто небольшое пояснение к тому, что в храме той субботой мучились не только наши с Любой души.

В тишине за углом мы постояли немного с Димасиком и сделали по несколько тяг из его электронки. Затем закончили убираться и разошлись, больше не вспоминая друг о друге до следующей уборки.

Так. Глянем-ка на список дел.

1. Проснуться хорошей девочкой и поблагодарить Иисуса и святую Матрону за новый день.

2. Поцеловать маму и поздороваться с папой.

3. Помочь с уборкой в храме.

4. Скучно провести с Любой время.

5. Нажраться в ебанину и плясать до утра.

Пункт четвёртый требовал от меня лишь делать вид, что мне интересно слушать истории Любы о своих братьях.

- Папа с мамой долго ругались вчера. Мама-то нормально отреагировала, а папа так разозлился, что чуть маму не ударил.

- Во дела.

- Ну оно и понятно. Ты бы вот как отреагировала, если бы твой сын в блуде с женщиной жил? Стыд какой.

- Да, малышка. Это пи... пец.

- Ну, мама надеется, что Миша за ум возьмётся. Она ему предлагает на своей девушке жениться, без излишеств, понимаешь? Просто обвенчаться и расписаться. А он ни в какую.

- А ему... сколько лет, кстати? Мише.

- Двадцать шесть.

- Взрослый уже.

- Взрослый, а ума никакого - так мама говорит.

Господи, как же хотелось курить. Как же хотелось выпить. Пустить дорожку. Потанцевать.

- Ну что сложного, - продолжала Люба. - Ну любишь ты девушку - обвенчайся с ней и живи ради бога.

- А если разонравится?

- Как это? Тогда и не любил.

- Ну, а если кажется, что любил, а потом оказалось, что не любил. Или сначала любил, а потом перестал.

Люба помотала головой и её кудри до плеч на мгновение скользнули по моему лицу.

- Нет, так не бывает. Ты же знаешь, Фима, что любовь на небе решается. Там всё решают, кто кого любить будет, а кто - ненавидеть. А на небе решение принимают раз и навсегда.

Как же охота трахнуться. Может просто к Тоше сегодня пойти? Ну нет, Косю я кинуть не могла. Она моя лучшая подруга. Ну... одна из моих лучших подруг.

- Что же будет теперь, Фима, - запричитала Люба.

- А?

- Что же будет. Неужели Миша так за голову и не возьмётся. Его же так от церкви отлучат, а для папы - это горе большое будет. Ему и так сейчас несладко, а тут ещё и такое...

- Сочувствую тебе, малышка, - я приобняла её за талию и притянула к себе. - Не загоняйся. Всё будет хорошо.

Интересно, есть ли у меня хоть как-то шанс трахнуться с Трувером? Или хоть с кем-то из их компашки?

- У нас - ты знаешь, Фима - икона Троицы, помнишь, которая на кухне у нас висит?

Ведь если я и в самом деле проберусь к одному из них в гримёрку - не станут же они выгонять меня. По-любому, ведь, трахнут.

- Фима.

А я с обоими могу. И с тремя. С такими-то парнями и гэнгбэнг замутить можно. Да я потом внукам о таком рассказывать буду.

- Фима!

- А?!

- Ты о чём задумалась?

- Да так. Откровение пришло. Ну и чего там с этой иконой?

- У них лица прям жёлтые стали недавно. Мама как увидела - так давай креститься. Сейчас фотку покажу, - Люба долистала до нужной фотографии на смартфоне и сунула мне его под нос. - Вот, смотри. Неужто знак какой? И с братом как-то связано. Она... мироточит, видать.

- Да не может она мироточить, Люб. Это пластиковая копия.

Люба грустно вздохнула, забирая у меня телефон.

- Вот и папа так сказал. А мама верит, что это знак. И я верю. Надо Мише причаститься. Эх, от братьев в последнее время одни плохие новости. Кирилл вон отчисляться думает из семинарии.

- Да, с братьями - дело такое... - сегодня выпрошу у Коси огромный азотовый шарик в клубе; и буду вдыхать его под трек "Цепи". - Ну... мне такого не понять, конечно.

- А почему у тебя... Фима...

- Что?

- У тебя ни братьев, ни сестёр нет.

- Ну... да.

- А отчего так, Фима?

Действительно.

Вон - православные все плодятся, как кролики. И это родители Любы ещё притормозили ближе к сорока годам. Четверых настрогали и расслабились. Конечно, сейчас время такое, что даже православные предохраняются и всё такое; но два в православной семье - это, по-моему, минимум.

Я, вдруг, стала прикидывать и пришла к первоначальному выводу, что в нашем храме только моя семья имеет лишь одного ребёнка.

- А ты знаешь, Люба... я как-то не особо о таком и задумывалась. А теперь задумалась. Не знаю, - я перевела взгляд с пустоты на неё. - Не знаю, почему. Мы с мамой такого никогда не обсуждали.

- Ну, значит, воля божья на то.

- И то верно, Люба. И то верно, сестра.

Парт второй. Глаза силы.

Глава 5.

Я даже возбудиться успела, пока мы до бара пробирались.

- Так, всё, ебальник завали, - кричит мне Кося, - я тебя угощаю.

Ой, моя малышка, так меня любит, что готова тратить деньги своих родителей на меня-дуру.

Приманивает бармена своим острым пальчиком, кричит ему на ухо название коктейля и через пару минут мы, подобно московским сучкам, стоим у барной стойки, ожидая рейва.

Народ становится гуще и гуще; надеюсь, клуб резиновый, иначе родители меня убьют, если мой труп найдут заваленным среди торчей и любителей этого их сатанинского репа.

Коктейль бьёт в голову, потому как я почти ничего не кушала за день.

- Девочки, привет, - какой-то модный сукин сын подкатывает к нам со стороны Коси. - Одни здесь скучаете?

Мальчики, бога ради, знакомьтесь лучше в Тиндере. Честное слово - это какой-то испанский стыд: каждый раз, когда вы к нам подходите.

Трезвые - волнуетесь, голос дрожит; пьяные - отвратительно, перегаром дышите и не возбуждаете ни на йоту.

Молчим с Косей, смотря по сторонам и стараясь не обращать на него внимания. Через минуту он сам уходит, а мы облегченно вздыхаем.

Ну, в конце концов, мы слишком мало выпили, малыш; попробуй подойди через пару часов.

Кося отмороженная; как только замечает, что мой коктейль кончился, поспешно допивает свой и заказывает ещё один.

- Блин, мне правда пока хватит, - кричу ей на ухо, а та лишь кивает, протягивая мне бокал с трубочкой.

К тому моменту, как начинается концерт, печень уже перерабатывает полтора коктейля. Картинка немного плывёт, но это ничего; главное - не отпускать барную стойку.

И не пить пока. Да. Надо потанцевать.

Скрип-Скри-и-ип...

Говорят, даже палка стреляет раз в год.

104, Truwer (о, привет, малыш; помнишь вчерашнее?) ...

Да, была стрельба, но не ты жал на спуск.

Затем на сцену выскакивают ещё какие-то узкоглазые хуи. Кося тянет меня в толпу. Отпускаю барную стойку.

Вроде, нормально.

Отлично держишься, подруга!

Каждый раз ожидаю, что блевану после первого же глотка, но каким-то хуем заливаю в себя годовой алкозапас россиянина и иду вертеть жопой.

НАМ БЫ ЦЕПИ-ЦЕПИ-ЦЕПИ...

НЕ СМЕНИЛ ПОХОДКУ, НЕ СНИМАЛ МЕДАЛИ.

БАХ-БАХ - разрывные пули в мою голову. Концертный дым забирается нам под юбки, напалмом обжигая внутренние стороны ляжек.

Я потеряла Косю десять минут назад, и ко мне прицепился какой-то хуй.

Симпатичный, но я девочка порядочная, у меня мальчик есть и два коктейля на голодный желудок его не растворят.

Какой-то настырный чел, прямо прохода мне не даёт.

Иногда в такие моменты я так теряюсь, что парни, наверное, думают, будто я не против, но я ПРОТИВ, БЛЯТЬ, ОТЪЕБИСЬ; я просто не знаю, как отреагировать на твой харассмент так, чтобы от тебя-алкаша не схлопотать по лицу.

Пробираюсь сквозь наркотой и спиртом накачанные тела, думая о том, как бы трахнуться с одним из этих казахов.

Но понимаю, что планы захомутать одного из них и прыгнуть к ним в тачку после концерта катятся в тартарары с той же скоростью, с какой я наполняю свой желудок алкоголем.

Скрип медленно исполняет "Вечеринку". Я, маневрируя в толпе между покачивающихся грешников, иду к туалету.

Очередь пиздецовая.

Там я и встречаю Косю, которая стоит третьей и манит меня рукой.

- В туалет хочешь? - спрашивает она.

- Спрашиваешь, блин. У меня уже тут болит, - жалобно тыкаю в низ живота.

- Тут очередь, - вмешивается какая-то мадам километр-на-километр в обтягивающих лосинах и кислотной губной помаде.

- Эта малышка со мной, - Кося показательно закидывает мне руку на плечо.

- Ну, ты одна тут стояла, а теперь вас двое.

Вот же жирная сука, не унимается, блин.

- Слушай, мы зайдём вместе, - разгорячённая Кося держится изо всех сил. - Просто расслабься.

- Сначала я войду, а она за мной.

- Мать твою, тупая сука, - на выдохе происходит Кося. - Просто сделай одолжение и не еби нам мозг.

- Чё ты сказала, чё ты сказала, а, тварь? - жирная собака хватает Косю за руку, а я хватаю жирную собаку за волосы на затылке и тащу вниз.

- А ну, блять, отпусти мою подругу, сука, а ну отпусти!

Жирная тупая уродливая сука пытается оттолкнуть меня.

- Жирная, блять, тупая, - усиливаю хватку, - сука, отпусти мою ёбаную подругу, ты, потная манда, мы тебя сейчас на смех поднимем ты, овца, мы просто засмеём тебя прелюдно, пока ты не!..

Её кулак прилетает мне в лицо. Музыка перестаёт играть, когда я оказываюсь на полу. Пара мальчиков помогает мне встать, и я возвращаюсь в игру. Контузия проходит ещё через полминуты.

Кося уже завалила эту центнеровую шаболду и раздаёт ей лещей.

Я пытаюсь докричаться до Коси, в глазах которой теперь тьма и больше ничего.

- Нас сейчас выгонят на хрен, прекрати!

- Да ладно, не будет она жаловаться, верно?! - Кося пинает жируху в последний раз и...

- Наша очередь, блин, - я тяну Косю в туалет, и мы закрываем за собой дверь.

- Ты как, - Кося осматривает моё лицо.

- Болит, - я осматриваю лицо Коси.

Она упирается лбом в мою грудь и смеётся.

- Да уж, блин, - говорю. - Что это такое было?

- Просто сука, малышка, - она смотрит на меня пристально несколько секунд и приближается к моему лицу. - Как я её, да? Скажи же, я крутая, да, малышка?

- Самая крутая.

- Не дала тебя в обиду.

- Да...

Кося прижимается губами к моих губам, а я стою, прижавшись к двери, беспомощно опустив руки.

Мы приводим себя в порядок, а на выходе нас уже ждёт охранник, который собирается вывести нас из клуба.

Кося снова конфликтует. Не то, чтобы мне это не нравилось; я бы и сама конфликтовала, но алкоголь всегда отнимал мою энергию, тем более, если в желудке пусто.

Эх, сейчас бы колёсико, как тогда у Коси дома. Можно было бы и поскандалить.

Жирная сука тыкает в нас пальцем. Жирная, мерзкая...

- Жирная, блять, мерзкая блять, - кричу я ей, когда охранник уводит нас к выходу, - тупая, блять, овцеёбина, ты будешь жирной всегда, всегда будешь такой, сука!

Что ж, будем надеяться: эти слова не послужат ей мотивацией, чтобы похудеть и трахнуть наших парней.

Ребята на сцене снова въебали "Цепи" и мы идём вприпрыжку. За несколько метров до выхода Кося, завидев, что охранник отвлёкся на качающий трек, хватает меня за запястье и утаскивает в толпу.

Лол.

Скачем в толпе с пустыми черепами и такими же мочевыми пузырями.

Я вставляю сигарету в рот и поджигаю, когда Кося выхватывает её и крутит перед моим лицом.

- Э, подруга. Ты поаккуратнее с этим.

- А? - фокусируюсь на сигарете перед носом; беру её из пальцем Коси и присматриваюсь.

- Ты фильтр подожгла. Так и умереть можно.

- Серьёзно?

- Ну да, я шутки шучу, что ли? Слушай, ну эта жирная - это, конечно, пиздец. Где она, а?

- Бля, нахуй мы вышли, Кося. Нас, походу, уже не выпустят.

- Да всё нормально, тут такая толкучка, что про нас уже забыли. Да и мы незаметные. Мы-то не жирные, - Кося злобно и заразительно смеётся.

- Вообще, так говорить нельзя.

- Про жирных?

- Ну да. Карма, все дела.

- Ёпт, какая карма? Ты ж православная.

- Так у нас тоже карма есть. Только она хуёво работает. Её можно сколько-угодно гадить, а потом за одну молитву очистить.

- Ну да, - задумчиво протянула Кося. - И нахуй тогда суетиться. Творишь всякую хуйню, а потом извиняешься - и всё ОК. Хорошенькие же правила у Иису...

- Приве-е-ет, есть сигарета?

Перед нами встают два крайне колоритных женских персонажа. Девочки примерно нашего или более младшего возраста с походными рюкзаками и лицами, свободными от красоты косметических средств. Одна выше другой. Другая пухлее первой. Обе - с короткими стрижками и в явно грязной одежде.

Кося протягивает им пачку.

- А можно две?

- Нихуя, пополам покурите. Извините, девочки, - говорит она с болтающейся в зубах сигаретой. - У нас тут, типа, кризис. А вы чо такие? В поход собрались?

Мы дружно смеёмся, что явно смущает девочек.

- Мы из Томска, - отвечает высокая и худая. - Ой, а есть жига?

Кося чиркает огнивом зажигалки перед её лицом, и та закуривает, неуклюже придерживая сигарету пальцами двух рук.

- Нихуя, где это? - спрашивает Кося.

- Это там, где птица эта ебаная? - предполагаю я.

Кося вопросительно смотрит на меня.

- Какая птица?

- Ну бля...

- Это Омск, - поправляет низкая и пухлая. - А Томск - это дальше.

- Ещё дальше, пиздец. Это километров... сколько?

- Три тысячи, сто тридцать один, - заученно отвечает высокая и худая.

- Нихуя. А вам скока лет? - спрашивает Кося.

- Мне четырнадцать.

- Мне пятнадцать. Почти.

Присмотревшись теперь к ним я понимаю, что они в самом деле ещё совсем дети.

- Пиздец, а родители ваши... - спрашиваю.

- В Томске.

- А вы чо тут?

- А мы автостопом сюда. Столицу посмотреть.

- У нас Москва - столица, - поправляет Кося.

- Ну это... - пухлая пожимает плечами и мечтательно смотрит на него. - Культурная.

- Ага, ты тут ещё пару часов постой, увидишь, как эта культура из людей фонтаном плещет, - Кося тушит сигарету об урну.

Я гогочу с её рофла.

- Да мы, вообще, изнутри посмотреть хотели, - говорит высокая.

- Ну... попробуйте, - Кося собирается уходить и тянет меня за собой.

Я стою на месте.

- Так а чо вы... - я туплю. - В смысле, автостопом?

- По галактике. Пошли, зай, - Кося продолжает тянуть меня; теперь уже за шею.

- Да подожди, не. Автостопом? В смысле...

- На машинах, - просто отвечает высокая.

- И чё, типа... нормально?

- Нормально. Как видишь - живые.

- И мусорам похуй?

- Так, а где они? - игриво щурится пухлая. - На трассе, что ли, дежурят и все тачки стопарят? А в городе - мы если синюю машину видим - бежим со всех ног. Вот и все дела. Мы уже два месяца так. И нормально. Так чё, в клуб с вами можно?

- Не-не-не, девочки, онли восемнадцать-плюс, вы не - ийк - подходите, - Кося вешается на меня и тянет к выходу. - Пойдём, пойдём, дура, а то сейчас люди разойдутся и нас не впустят. Давай-давай.

Я хочу ещё разузнать у этих девчонок, как это они так... три тысячи километров... Но Кося и толпа тянут моё полумёртвое тело обратно в клуб.

Выступают какие-то лохи из Улицы36. Мы их не знаем, и музло совсем не наше. Мы с Косей потные, как две шлюхи после гэнгбэнга.

Она тащит меня к барной стойке. В последнее время я чувствую себя такой ведомой рядом с ней.

Кося заказывает...

- Ты, блин, с ума сошла.

- Всё в порядке, у меня есть деньги.

- Да нет, мы будем в мясо. Как мы доберёмся домой, а что завтра?

Она берёт меня за подбородок и чмокает в губы. Её глаза горят так, как не горят даже у моего мальчика перед сексом.

Странный лесбийский огонёк, от которого - скрывать не буду - мутится рассудок и слегка намокает между ног.

- Так что в итоге? - спрашивает бармен.

- Да, м-м-м, - Кося возвращает глаза к меню. - Рейв - 10 шотов, оплата картой.

Маленькие солдаты невменоза встают перед нами в шеренгу; каждый - ожидая своей доблестной смерти.

При попытке взять шот тот выскальзывает из пальцев и приземляется чуть поодаль от прежнего места.

Бармен услужливо вытирает расплёсканные капли мартини с апельсиновым соком.

Я достаточно напилась сегодня. Больше никогда не буду этого делать, никогда.

Шот залетает в голову. Меня тошнит, но недолго. Держусь за барную стойку, как Джек из Титаника - за дощечку.

Кося заигрывает с барменом. Такая уверенная - моя Кося. Да, захомутать мужика ей - раз плюнуть; плевала Кося на всё.

Не стоило так напиваться, Сашенька, не стоило, видишь, как тебе плохо - а это только начало, до кровати ещё далеко.

Блевать. Сегодня придётся блевать, чтоб уснуть - теперь я понимала это совершенно точно. Не то, чтобы это давалось мне с трудом; для того, чтоб опустошить желудок мне даже не требовалось совать два пальца в рот.

Вместо этого я просто запрокидывала голову, открывала рот и напрягала живот. Главное в такие моменты - вовремя опустить голову на унитаз, чтобы не заблевать своими рвотными массами всю уборную. Но, если блюёшь не у кого-то дома - то вообще похуй.

Кося толкает меня и протягивает шот.

Скоро мне пиздец.

Бармен помогает нам. Втроём мы чокаемся, и я опустошаю свою рюмку не до конца.

Она снова прикладывает карту, а я прикладываю голову ко лбу.

Иисус в моей голове - что-то давно ничего не было слышно от него. Последний император Японии напился сакэ и уснул рядом с нужником моего сознания.

И вот так, без помощи моих внутренних консультантов оказалась я во власти моей лучшей подруги Коси, которая протягивала мне теперь шар, наполненный веселящим газом.

- Держись, - кричит она мне на ухо, - малышка, умоляю, держись за стойку!

- Да знаю... - я выдыхаю, присасываюсь к шарику и впускаю азот в лёгкие; затем ещё несколько раз прогоняю азот в шарик и обратно, задерживаю дыхание на пару секунд и выдыхаю.

Конфети огней на стене и басы под задницей уводили меня в место, о котором мой папа мне не рассказывал.

Это космический коридор прямиком в чёрную дыру. Нас всех тут разнесёт на маленькие кусочки от давления, а мама так и не узнает, куда я пропала.

Меня засосала черная дыра, мама, и она в душе не ебала ни про какого бога.

Мои глаза сами собой ползут к бровям, желая развернуться в другую сторону, чтобы увидеть, как там поживает мой пьяный крошечный мозг.

Пальцы выпускают шарик, и я вижу, как он пролетает перед моим лицом, а сама я спустя мгновения вместо милой мордашки бармена вижу искрящийся всё тем же конфетти потолок.

Чьи-то руки подхватывают меня подмышки, когда я уже готова наебнуться со стула.

Мальчик, поймавший меня, плавно переводит руки со спины мне на талию и аккуратно усаживает обратно за барную стойку.

Я возвращаюсь на землю и первое, что вижу - личико моего спасителя.

В пьяном угаре, в этом концертном дыму, с остатками азота в своих лёгких мне становится совсем невмоготу анализировать обстановку.

Но я всё же заключила, что, походу, нас с Косей снова клеили. Мой спаситель представился, но не думаю, что даже он сам рассчитывал на мою память.

Он всё ещё придерживает меня за талию (эй!) и спрашивает:

- Заказать тебе ешё один?!

- А?!

- Ты выпустила шарик! Давай я закажу!

Кося хихикает со своим новым ухажёром. А мне, видимо, теперь придётся довольствоваться своим.

По правде сказать, рвотные позывы совсем не располагали меня к новым знакомствам.

- Хорошо!

Один маленький шарик. И я уезжаю: либо с Косей - к ней домой, либо одна - к Любе.

Конечно, показываться моей святой подружаньке в таком состоянии у меня не было никакого желания, но когда-нибудь это должно было случиться.

Кося поднимает стопку. Да блять, серьёзно? Уже впятером мы въебываем по шоту и у губ моих тут же оказывается новый шарик.

Спаситель говорит, что будет придерживать, дабы я не упала. Нахал, ещё бы пониже взялся.

Я девочка самостоятельная и это была случайность.

Впускаю азот в лёгкие. Снова тяну руки к Космосу и прихожу в себя в метре от барной стойки, на краю танцпола. Я в объятьях своего спасителя пытаюсь двигаться в такт бита.

Он держит меня в своих руках, и мне стоило бы контролировать его прикосновения - но я думаю о том, как бы не упустить шарик во время очередного вдоха.

Кто он такой? Понимаю, что не могу полностью полагаться на свои глаза, но мальчик, с которым я танцую сейчас - довольно неплох.

Такие мышцы, у Тоши таких нет. Вернее есть, но маленькие, в них тоже присутствовал какой-то шарм; но в глубине души я хотела себе большого мужика. Чтоб он держал меня в своих руках.

А я всегда попадала в хилые объятья дрищей, уже семь таких зарубками остались на моей тощей заднице. Сама не понимаю, как я могла быть так слепа.

Но нет, я не могла поддаться желанию сейчас - слишком пьяна и не доверяю этому парню. Да и не хочу изменять моему Тоше, он хороший, правда...

Я поговорю с ним, нам нужно было что-то сделать с нашими отношениями, но уж точно не буду крысить у него за спиной.

Может, оставить этому гиганту свой номер? Да, думаю я так и сделаю. Но сначала мне нужно в туалет.

Я отстраняюсь от спасителя, осматриваюсь и иду к туалету, попутно вдыхая остатки шарика. Клуб пустел на глазах; сукины сыны увозили тела сукиных дочек в свои постели; бармены клевали носом, добив последнюю дорожку ускорителя; Кося сосалась с дружком моего спасителя.

Я бросаю сдутый шарик на пол, и кто-то касается моего плеча.

- Тебя проводить? - Мой спаситель приобнимает меня. - Ты так шатаешься.

- Не, всё нормально, - говорю, - но можешь проводить...

Мы идём по узкому и уже знакомому мне коридору. Он держит меня за шею и, как будто бы, ведёт.

Ощущаю свою шею такой маленькой, до неприличия тонкой - и как только голове моей удаётся держаться на...

Бессвязный поток мыслей прервала резкая перемена положения. Я оказываюсь развёрнутой на сто восемьдесят градусов и прижата к стене этого узкого прохода.

Я пугаюсь, конечно же.

Пытаюсь оттянуть его руки от своей талии, но всё это тщетно. Он прижимается губами к моим губам и пытается ворваться своим языком в мой рот.

Я в свою очередь не позволяю ему совершить этот грязный акт и рефлекторно сжимаю все отверстия своего тела так, будто имею дело с тентаклями из японского порно.

Наконец, хватка его ослабевает. У меня отлегло от сердца.

- Нюхнуть хочешь? - спросил он.

Я невольно улыбаюсь. Пожалуй, какой-то слишком шлюшьей улыбкой...

Мы входим в туалетную кабинку, щёлкает дверной замок. Спаситель достаёт зип с белым порошком.

- Это чего такое? - заплетающимся голосом спрашиваю я, опираясь о закрытую дверь.

Кабинка тесна, и мы не можем не тереться друг о друга. Мне пока что нормально, но я понимаю, что длительное нахождение в таком тесном помещении с малознакомым человеком чревато приступом паники или чем-то более дерьмовым.

- Амф.

- Это чего такое?

Он втягивает дорогу с туалетного бочка, насыпает мне и приглашает к угощению.

- Фен, - объясняет он, пропуская меня к туалету и отходя к двери.

Я склоняюсь к дороге и задницей ощущаю некую часть его тела. Стараюсь не думать о том, как мы сейчас выглядим со стороны. Зажимаю левую ноздрю и ощущаю напряжение в области зада. Это пугает меня. Наскоро занюхав наркоту, выпрямляюсь (мне нужно отсюда съёбывать), пытаюсь выпрямиться, пытаюсь, ПЫТ.., !!!!!!!!!!(((((((((((( 0_0

И в тот момент хвалимая мною сила, вдруг, оборачивается ко мне другой стороной. И эти сильные руки из приятных игрушек превращаются в клещи. А накачанный торс - в промышленный пресс, готовый раздавить меня.

Спустя мгновение я в очередной раз признаю, что потеряла контроль над своим телом. Пугаюсь ещё сильнее. Я оказалась заперта вместе с ним в туалетной кабинке, с этим огромным мужиком! Император Японии, проснись, уёбок!!!

В голову, наконец, приходит осознание того, что происходящее выходит далеко за рамки того, что я планировала. И это слово, которое появилось теперь в моей голове, страшное это слово пугает меня больше, чем то, что оно обозначает.

Как же это... Что же...

Звяканье ремня ударом хлыста пробивает пьяный дурман моей сознания, звук расстёгивающейся молнии повергает меня в сущую панику. Я пытаюсь оттолкнуть его, развернуться к двери (и вновь тщетно), а затем раскрываю рот, чтобы закричать.

- АААААММММММММ!!!!.... D-:

Но его лопата-ладонь бьёт меня по лицу и зажимает мой рот.

Моё сердечко колотится, я дышу быстро-быстро, беспомощно дёргаюсь. Страх тучами сгустился внизу моего живота. Там, где совсем недавно игриво щекотали летучие мыши, теперь махали своими грязными крыльями кладбищенские вороны.

Как в тумане болтала я руками и ногами в то время, как он, теперь уже, похоже, совсем не заботился о сопротивлении.

Каким же сильным оказался этот ублюдок!

Наконец, все страхи растворились в разрывающем чувстве проникновения. К горлу подступила тошнота.

Я кричала, кричала, но его ладонь была столь велика, что сжимала, казалось, всё моё лицо.

Чувство собственной ничтожности навалилось на меня. Эта туалетная комната была такой маленькой, и он занимал почти всё её пространство. И я не могла, никак не могла отстраниться от происходящего в тот момент.

Его запах вызывал тошноту ещё сильнее, и я тужилась, пыталась повернуть голову назад, чтобы опрыскать его выпитыми коктейлями. Но ничего так и не вышло................

У меня не вышло. А у него - вышло.

И в ту же секунду, когда я услышала его стон, мой спаситель (хотя, теперь я бы так его не называла) скрылся с места преступления оставив меня одну наедине со жгучей болью между ног.

Глава 6.

Я, ссутулившись, шагаю вдоль набережной Невы, когда Кося звонит мне в первый раз.

Сбрасываю звонок. На второй - просто не отвечаю. Третий и четвертый проходят на беззвучном.

Стыд, боль, тошнота. Случилось что-то плохое, и я стараюсь не обращать на это внимание.

Двадцать минут назад, Сашенька, тебя изнасиловали в загаженном сортире. И сделал это человек без имени.

И Дьявол бы всех их побрал, куда все подевались в тот момент?! Когда я пришла туда с Косей в первый раз, нас ждала очередь до ёбаной Аляски. А во второй раз - лишь разбросанный по полу мелкий мусор и угрожающе мерцающие лампы.

Конечно, меня изн... (пока что лишь три буквы удаётся проговорить мне мысленно) И никто не вступился. Никого не было. Или кто-то увидел и поспешил ретироваться?

Я отчаянно пытаюсь собрать произошедшую картинку в памяти. Ничего не выходит. Слишком много стресса навалилось на меня в те две минуты.

Изн...

Изнасил-------------ммммммммм

ИЗНАСИЛОВАЛИ!!!!!

Изнасиловали.

Прекрати.

Изнасиловали.

Император Японии!

Изнасиловали тебя.

ИМПЕРАТОР ЯПОНИИ, ПРОСНИСЬ, ПЬЯНЫЙ ДУРАК, МНЕ НУЖНА ТВОЯ ПОДДЕРЖКА!

Изнасилованная шлюха, о которой этот УБЛЮДОК рассказывает теперь своим похотливым друзьям, а они громко смеются и подхватывают: "да, шлюха, шлюха она, только для хуя и годится, правильно ты ей, ШЛЮХА, ШЛЮХА, ШЛЮХА, БЛЯТЬ, ШЛЮХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!!!!!!!!!!"

И все эти мысли о сильном мужчине, который держал бы меня в... ФУ, БЛЯТЬ, мысли эти смердят теперь в окружении чумных мух, а я пытаюсь вытянуть их из черепа, но лишь мараю о них руки.

В секунду весь мой разум вновь охватывает паника. Глупая и беспощадная.

Беззвёздное, как и обычно, небо оказалось таким безответным в этот момент.

Что же это? Кто-то увидел моё тело и решил им попользоваться. Вставить в меня свой член.

Свой мерзкий грязный член. И сделал это. Потому что захотел. У него всё получилось. Он сделал это со мной безо всяких проблем.

Между ног было больно и холодно так, будто вместо семени туда насовали ртути.

Меня вновь тошнит, я перегибаюсь через парапет, кашляя и надрывая желудок.

Нужны противозачаточные таблетки - ужасно, если внутри меня произрастёт очередной насильник!! Уж явно не для этого дерьма я так кропотливо строила свою теперешнюю жизнь.

Нужно спросить у Коси, какие таблетки лучше. Она должна разбираться, моя Кося. Моя Кося, моя милая подружка...

Но сначала нужно искупаться. В этой чудной реке.

Ах, как мог он так вероломно войти в меня, сукин он сын?! Будь проклят весь его род до десятого поколения, ненавижу, НЕНАВИЖУ, нужно вернуться и убить его, отстоять своё собственное, блять, тело, Я НЕ ХОЧУ БЫТЬ МЯСОМ, НЕ ХОЧУ, НЕ ХОЧУ...

Блевануть снова не получается - ай, Дьявол!!!

Каша в голове смешивается с кровью лопнувших мозговых сосудов и коктейль этот, профильтрованный глазными яблоками, льётся теперь по моим щекам в виде слёз.

Меня зовут Саша-Серафима, мне шестнадцать, и меня изнасиловали. Да, это слово жужжало в моей голове. Изнасилование бессильной девочки в том туалете было ужасным поступком, и он должен был понести за него наказание, но как только делаю я шаг обратно в сторону клуба, какое-то странное бессилие наваливается на меня сию же секунду.

И куда я пойду? И что я скажу? И как это всё сейчас будет выглядеть?

Мы же не в Швеции, чёрт бы её побрал. Посмотрят на меня, как на дуру, как на шлюху, которой не понравился секс.

И к кому я обращаться буду? Что это за бред, что за бред ты такой думаешь, Саша-Серафима, стой на мосту и не выёбывайся.

Вот такое, пожалуй, в основе своей исключительно женское бессилие навалилось на меня теперь. А чего уж исправить?

Женское русское бессилие.

А, может, сигануть с моста в реку эту ледяную и оставить всё за своей спиной?! Этих тупых мужиков, не умеющих держать при себе питона; сказочных родителей, которые совсем меня не знают; этих подруг, двойную жизнь, двойное имя, перманентную паранойю; Тошу, который не в состоянии довести меня до оргазма каким бы то ни было способом!

Всё это оставить бы здесь и прыгнуть в ебаную реку Неву. И сколько душ она поглотила за всё время. Ведь не первая же я тут стою, обиженная мужской мускулинностью.

Я всматриваюсь в реку, ожидая увидеть там лица изнасилованных девушек, ставших русалками в этих холодных водах.

И на секунду даже приподнимаю правую ногу, чтобы забраться на ограждение, когда грубый, какой-то уличный свист выводит меня из забытья.

- Э, пассажир!

Я оборачиваюсь.

По направлению ко мне дорогу переходит Кося.

- Ты куда пропала-то, зая? - спрашивает она своим бодрым голосом; своим сильным голосом. - Клуб уже закрылся, тебя нигде нет, мне чего думать-то?

И без лишних прелюдий и масок я в рыданиях падаю ей на плечо.

Кося, наверное, испугалась. Я ж ничего толком не объяснила. Она принимается гладить меня по спине, бормотать какие-то тривиальные фразочки, типа "ну-ну, ты чего", "успокойся, ну", которые нихуя не помогают, а лишь усиливают мой плач.

Успокаиваюсь я по итогу очень даже не сразу. Успеваю даже устать лить слёзы, но каждый новый спазм где-то за грудной стенкой возле сердца, заставляет слёзы новым горячим потоком стекать по моему лицу.

Наконец, Кося встряхивает меня за плечи и спрашивает, пытаясь заглянуть мне в глаза:

- Так, блять, быстро говори, что случилось!

Я замираю. И даже будто слёзы останавливаются на середине моих щёк.

И как о таком сказать? - даже близкой подруге. Не так-то это и просто.

А, может, и вообще ничего не говорить. Что это исправит? Только стыдно потом будет. Ой как стыдно, Саша-Серафима, будет тебе, когда проснёшься ты этим утром.

- Так, давай-ка сюда, - она отводит меня обратно к парапету. - Посмотри на меня. Тебя кто-то обидел, да? Кто это был?

Я пожимаю плечами, стараясь не смотреть на неё.

- Те ребята, с которыми мы общались?

Я киваю и снова пытаюсь закрыть руками искажённое лицо, но Кося останавливает мои запястья на уровне груди и говорит:

- Так, рассказывай всё как есть, быстро!

И с такой какой-то материнской заботой и обеспокоенностью говорит она последнюю фразу, что я... выдаю ей всё. Весь расклад этого уёбищного вечера.

Изнасилованная шлюха стоит сейчас на набережной, опершись своими худыми ручонками на парапет.

Такие маленькие у этой шлюхи ручки, что у окружающих, наверное, создаётся совершенно явное ощущение того, что защитить она себя этими ручками никак не сумеет.

- Мы найдём его. Найдём его, зай, - говорит Кося. - Я позабочусь, я прямо сейчас...

- Да не надо ничего, пожалуйста, - хрипло говорю я. - Мне ничего не нужно.

- Ты сейчас в шоке. Тебе, главное, душ не принимать, отпечатки сотрёшь. Ай, блин, зря я тебя обнимала, уже подтёрла.

Кося начинает что-то искать в телефоне.

- Не надо ничего, - повторяю я. - Я уже не в шоке и почти всё понимаю.

Кося замирает на секунду, а затем наклоняется ко мне и тихо говорит:

- Он тебя изнасиловал. И должен за это понести наказание. Я папе всё...

- Папы не надо, никого не надо! Ничего не надо, - оттолкнувшись от парапета, я иду в сторону уже сведённого Тучкова моста.

И не нужно уже мне никакого наказания для этого подонка. Ничего мне уже не нужно, только тишины. Тишины хочу, а в клуб больше не хочу никогда и ни в какой.

И даже Truwer теперь совсем не казался мне привлекательным. И Скрип. И вся та толпа казалась теперь чрезвычайно отвратительным сборищем свиней и овец. Одни трахают, другие подчиняются.

И моя мать - каждый ли раз она добровольно ложилась в постель к отцу?

Так хотелось всю жизнь узнать, заглянуть за эту завесу родительского шатра; хоть на мгновение - уловить, рассмотреть их грязь, коей попрекают они остальных.

И сколько таких изнасилований было у моей матери? Пусть и от близкого мужчины, но зато, пожалуй, много - за двадцать пять-то лет брака.

А мне те хватило тех двух минуток отвращения к каждому атому клубного сортира - и теперь я даже замуж выходить не хочу, власти над собой не хочу никакой - ни мужской, ни господской.

Кажется, будто поняла я теперь всю структуру этого блядского общества; внутри или снаружи Храма.

Затем пару секунд хочу стать кусочком сахара, чтобы раствориться в этой реке, но вспомнила, что в холодной воде из кусочка я превращусь лишь в грустный комочек, коим и являюсь и сейчас.

- Поехали до меня, - говорит за моей спиной Кося. - Я спать хочу.

- А пиво возьмём? - не оборачиваясь, спрашиваю я.

- Возьмём, малышка. Конечно возьмём.

Парт третий. Её язык.

Глава 7.

- Вот уёбок, уёбок, сука, тупой! - кричала Кося, глядя в мобильник. - Сука, я такую жалобу оставлю. Я скажу, что он нас обокрал и пытался изнасиловал, вот сука узбекская, а?! Отправится дальше коз пасти!

- Не знала, что ты такая националистка, - с трудом выговорила последнее длинное слово.

- Я не нациолан... - а у Коси не получилось. - Короче, я типа не Тесак.

В любом случае - выбор у нас сейчас был не велик. Либо бежать вдоль оживлённой пятничной дороги, либо прыгнуть в реку. Был ещё один вариант - пройти триста метров до ближайшего пешеходного перехода. Но это мы сразу отмели.

Берёмся за руки, чтобы не было так страшно. В итоге выясняется, что мы немного преувеличили и нам даже ни разу не посигналили.

Гремя бутылками пива, не с первого раза открыв дверь, громко перешёптываясь и неуклюже сдерживая смех забуриваемся мы на хату к Косе.

Жила она, как королева - скажу я вам. Стыдно, стыдно было мне в седьмом классе приходить к ней в гости. А теперь, как дома себя здесь чувствую. Дом без колоколов и всего, что к ним причиталось.

- Ты извини, - говорит Кося, возвращаясь в комнату с пивными бокалами, - но нам потише надо быть. Папа вернулся, а он очень не любит, когда шумят.

- Много рыбы наловил?

Кося морщится, прижимая руку к животу.

- Не напоминай, меня правда тошнит.

- А я бы рыбки покушала.

- Между ног покушай, - Кося залпом делай несколько глотков, вздыхает и вытирает рот тыльной стороной ладони.

- Он ваще злой стал за полгода. Им ЗП сократили, и ту не платят. Пиздец, скоро бедными будем.

Я понимающе киваю, сдерживая смех.

- Страшно беднеть?

- Да, - завороженно шепчет она, глядя в пустоту. - Не охота, ещё учёба, потом первое время после института - деньги нужны, нужны. Я тут оставаться не хочу, я в Москву хочу.

Я тоже хочу в Москву. Сначала Москву посмотреть, а потому и Царство Божье - можно. Если пустят, конечно.

- Ты извини, я твои проблемы знаю. Мне не насрать.

- Всё хорошо, зай. Я же не дура.

Бокалы пива опустели. Мы наливаем ещё.

- Фильм классный есть про него, - говорит Кося, держа бутылку Heineken перед своим лицом.

- Про что, про бутылку?

Кося хохотнула.

- Про Хейнекена этого.

- Это чувак?

- Ну, блять, да. Там мальчики красивые.

- Где?

- Не тупи, в кино, ты чё меня бесишь?

- Да всё-всё, чё я сказала-то. Сейчас выгонишь ещё.

- Нет, малышка, - Кося делается, вдруг, задумчивой и даже грустной. - Как я могу тебя выгнать. Ты же такая красивая.

Она протягивает руку к моему виску и пальцы её на секунду соприкасаются с короткими волосами у самого уха.

Я отвожу голову назад, и невольно встречаюсь с ней глазами. Смущённая улыбка не хочет быть смущённой и не знает, почему мне надо смущаться.

- Очень красивая? - спрашиваю я, отхлёбывая ещё немного пива.

- Нравятся твои волосы, подруга. Ты же хочешь другую, да? Другую стрижку, не такую, как сейчас. Дреды хочешь, да?

- Не в этой жизни похоже, - я отпиваю ещё пива и тихо отрыгиваю.

- Не глупи. Когда-нибудь сделаешь обязательно. Поступишь во ВГИК, на художника.

Улыбка моя становится ещё шире, хотя кажется, что уже некуда.

- О таком и не мечтаю...

- А нужно. Мечтать нужно о самом большом. Иначе это и не мечты никакие, а так... мамины фантазии. И будет у тебя потом хорошая работа. Это потому что ты умничка, Саша, и рисунки у тебя красивые.

Последние полминуты я отчаянно прячу свои открытые пьяные глаза, которые теперь намокли, как киска от Truwerа. Веки как-то автоматически прикрываю их и с опущенной головы на руку падают холодные брызги.

- Ну не плачь.

Плакать я уже и не хочу. Выпила ещё пива, вытерла мокрое лицо пледом у основания кровати и смотрю теперь себе под ноги.

- Я тебе хочу кое-что сказать, - Кося осушает бокал и наливает себе ещё. - Может, тебе и не хотелось бы такое слушать. Меня, - она пытается вернуть бутылку на пол, но та с характерным оглушающим звоном падает на паркет. - Блять.

Кося берёт с прикроватной тумбы салфетки и принимается вытирать пиво.

- Ёбаный ж ты в рот, ебись ты через коромысло, - причитает она.

- Ты чего хотела сказать мне, Кось?

- Меня тоже изнасиловали, - сказала она, не отрывая глаз от уборки.

- Как? - глаза мои вновь заблестели. - Ты...

- Да не сегодня, блять.

У меня аж отлегло.

- Два года назад я в лагерь ездила в подмосковье, как его там. Лицейский или хуй его.

Я помню. Тогда Кося была очень немногословна, рассказывая о своих впечатлениях.

- Ну, короче, и всё. Изнасиловали меня там. Блять, ну я растяпа...

- Подожди, как тебя...

Кося выбрасывает пропитанные пивом салфетки в урну под столом.

- Да блять, надо пакет выбрасывать, это хуйня. Папа меня убьёт, если вонять будет.

- Расскажи мне, Кось.

Кося достаёт влажные салфетки из урны.

- Ну, там был один мальчик, - и засовывает их в пустую бутылку. - Он мне, вроде, нравился. Ну он при деньгах, я ж легко покупаюсь, ты меня знаешь.

- Не говори так.

- Да ладно, по угару. Просто так сказала. Ну мы с ним тусили, так... целовались пару раз. Ну у меня... парень был, ты знаешь, Костя. Дэ-э-э... я и не девственница была. Так что... просто никому ничего не говорила.

- А как это было?

Признаться, так интересно было мне теперь расспрашивать её об этом. Будто Кося, моя любимая Кося забирала себе мою боль, преобразовывала её в хорошее. И так спокойно она говорила о том, что меня сейчас так гложет.

- Ну это на пляже было, - я вижу, как она делает это; безо всякого желания, но и без мук, переводя глаза с интерьера на меня и не ломая голос; а глаза её сухи настолько, насколько это позволяет биология. - Там, вообще, за нами никто не смотрел. Мы просто ушли купаться и всё. Вчетвером и там ещё один какой-то лох был... Ну, короче, я с ним до этого целовалась и в этом раз мы в лесок ушли. Я и не думала, что такое случиться может. Кто мне говорил-то о таком, Костя так не делал, он ко мне иногда прикоснуться боялся. А тут такая наглость... Ну и он меня... это... изнасиловал. Вадим его звали - этого парня.

- А сколько лет ему было?

Мне, вдруг, захотелось обнять её, а она, при этом, наоборот, казалось, отстранилась, защитившись бутылкой пива, которую пила из горла.

- Ну на два старше.

- А почему ты...

- А ты почему? - хлёстко отвечает она, голосом холодным и освежающим; и благодарна я ей за то, что ответа Кося ждать не стала. - Ну и что бы я сказала? Кому бы я сказала? Да я и... стала думать, что я не сопротивлялась нормально. Ну он же мне нравился, я так особо... мне страшно было очень, да и потом... Он так нормально со мной поговорил потом, извинялся долго. Но сейчас уже... какие-то фрагменты начинаю вспоминать и... во сне иногда случается такое с разными там... Ну и короче вот так. Так случилось. А бывает и такое, знаешь, что девочек шлюхами считают после такого камин-аута, об этом я тоже тогда подумала.

- Я хочу, чтоб он умер.

И я не могла теперь даже вспомнить его имени. А, ведь, он его произнёс. Но в той оглушительной суете клуба я не слышала, грубо говоря, нихуя.

- Я тоже хочу. Хочу, чтоб все такие люди умерли. Очень хочу, зая. Посмотри на меня.

Она касается моего подбородка и поворачивает голову на себя. А затем голос её делается каким-то донельзя приятным, походящим на обработанный вокал.

- Это я тебе рассказала к тому, чтоб ты хуйнёй такой не занималась, акей?

- В смысле?

- Ну, типа, вены там, истерики. Просто нужно уметь постоять за себя. И не цепенеть. Хуй знает, меня только один раз насиловали, я не уверена, что сейчас прям себя в обиду не дам. Но если что - биться я теперь буду до последнего. И ты бы, милая моя, очень удивилась, если бы изнасилованные женщины светились в темноте. Там бы весь клуб без фонарика видно было. Хуйня случается, никто потом на петле виснет, а если виснет - то он долбоеб или долбоёбка, как этот... Бродский.

- Он не повесился.

- Да похую мне родная.

И в одну секунду шёлковая пелена сменяется на горячее кислотное вино; в мгновение молодого гепарда она оказывается в сантиметре от меня, а ещё спустя мгновение - губы её обнимают мои.

Не думаю, что Кося когда-нибудь задумывалась над тем, будет ли её поцелуй взаимным.

Она целует так, что губы её ощущаются, как строительная пена, проникающая в щели между моими губами.

Её язык я чувствую сейчас впервые и понимаю, что так делать ей не стоило.

Пытаюсь оттянуть голову назад, а она так грубо, ТАК ГРУБО притягивает меня к себе, что я вздрагиваю и внутри у меня всё сжимается.

- Прости, прости, пожалуйста, - её руки из хитрых змеев вновь превращаются в тёплые покрывала, скользящие по спине. - Ты просто очень красивая, - она говорит так тихо, а голос всё с той же бесцеремонностью проникает в мои пьяные уши, гуляя там, отдаваясь эхом от стенок пустого черепа. - Если бы ты только знала, какая ты красивая. Я просто не удержалась.

Смотрю на неё. Она сидит у изголовья, обхватив подушку руками и поджав свои медовые ноги.

- Я просто очень давно этого хотела.

В тот момент мне даже стало как-то жаль эту сучку с её чувствами, которые она так долго скрывала.

- Ты чего?

Она выпрямляет одну ногу, и я снова ощущаю змея на своём копчике. Только теперь стал он каким-то не таким уж и отвратительным. Ласковый змей, который научился правильно вести себя с девочками.

- Я просто очень тебя хочу, - говорит Кося; глядит на меня теперь исподлобья каким-то виноватым взглядом. - Очень давно и очень сильно тебя хочу. - Затем она прикрывает лицо руками, тяжело вздыхает, опускает руки и глядит на узор бирюзового пледа. - Прости. Это всё пиво. Я так напилась, мне завтра будет очень стыдно.

На этих словах она - слишком резко для пьяной девочки - встаёт с кровати, подаётся к шкафу, откуда извлекает два одеяла.

- Давай ложиться спать. Я уже что-то совсем не соображаю.

Кося бросает одеяла на кровать и снимает с себя футболку. Я, будучи совершенно огорошенной прошедшими несколькими минутами, без задней мысли также начинаю раздеваться.

Мы ложимся спать, и я снимаю футболку. Держа футболку в руках, опускаю голову вниз и понимаю, что мой ебучий лифчик за восемьсот блядских рублей болтается на моих плечах, обнажив грудь.

- Ёбаная передняя застёжка.

Моя грудь, вдруг, кажется мне такой мерзкой на фоне болтающегося лифчика. Поднимаю глаза и мне кажется, что, Кося подумала о том, о чём и я, а потому - объяснять ей ничего не требуется.

Я у Коси в комнате, мы ложимся спать. У параши твоё место, трахнутая конченая блядь. Хых.

Меня тошнит. Весь этот пьяный угар слетает в секунду и меня вновь накрывает паника. Пытаюсь встать с кровати, но с грохотом падаю. Спазмы скручивают мой желудок, я сдавленно кашляю, высовывая язык подальше.

- Мне нужно принять душ, - голосом вора в законе говорю я и на четвереньках ползу к выходу из комнаты, попутно пытаясь реанимировать свой вестибулярный аппарат.

Его пальцы до сих пор на мне. И как это я забыла про такое? Кося, Кося уболтала меня. Сука тупая, мне нужно в душ! Нужно принять противозачаточные, Я НЕ БУДУ ВЫНАШИВАЬ ЕГО РЕБЁНКА!!!

- Давай, давай сюда, - Кося помогает мне встать; придерживая, открывает передо мной дверь и ведёт по коридору.

Сдаюсь я на полпути. Кося шепчет мне что-то злобное, когда я блюю на линолеум в коридоре. Шепчет, возмущается, но продолжает тащить меня до ванной.

Мой язык, вдруг, становится таким неповоротливым.

Она сажает меня рядом с унитазом, но через минуту попыток мы обе понимаем, что интерьеру этого дома моя блевота более не угрожает.

- Почему ты не напомнила про душ? - спрашиваю я, по-прежнему борясь с теперь уже мифическими приступами тошноты (мой желудок абсолютно точно пуст).

- Прости, прости, я бухая и... Я тоже, короче, не мылась потом, после того раза...

- Ну ты свинячка, свинячка тупая, фу, - говорю я, когда Кося снимает с меня лифчик и тянется к трусикам (э, хорош!); я хватаю её за руки. - Не, это чё такое?

- Так ты душ собралась принимать.

- Так я сама.

Попытка встать на одну ногу не увенчалась успехом и я с грохом и спущенными штанами падаю в корзину для белья. Стоит отметить в размеры этой корзины я вписалась тютелька в тютелку. Я бы тут поспала. Грязная сука в корзине с грязным бельём.

- Ебись ты в рот, зая, ебись ты в рот.

- Прости, - я прислоняю голову к стиральной машине.

Кося стягивает трусики с моих голеней и помогает мне встать. Я совершенно голая и чувствую животом её живот. Две секунды.

Затем - она загоняет меня в душевую кабину.

- Ты справишься здесь сама? - спрашивает Кося.

- Ну да, а чё тут справляться.

- Да ты и не упадёшь тут, - с усмешкой говорит она. - Я, пока, твой внутренний мир в коридоре уберу.

Я заебалась бы читать, а потому - интуитивно выбрала розовый шампунь. Знаете, девочки, эти мужские шампуни - они провоцируют усиленный рост волос в интимных зонах, я такое на сайте Ответымайл.ru прочла, так шо ну его нахуй.

Я больше не буду грязной - как мантру повторяю я, выдавливая на свою грудную клетку шампунь или гель для душа. Размазываю его по всему телу. Намыливаю голову.

В темноте своих затворённых глаз я впадаю даже в некое подобие транса. Прислоняюсь к одной из стенок душевой кабинки, направляя поток воды на себя.

Вены резать желания нет. Вспоминаю поцелуй Коси и то, что она про меня сегодня наговорила. Вот алкашка. А, ведь, что у трезвого на уме... И чего это она?

Целуется хорошо. Слюна у неё кислотная, усыпляющая. Вспоминаю теперь все годы нашей дружбы и нахожу несколько особенно двусмысленных моментов.

Тянула она меня к себе всегда, манила. Мальчики тоже так делают. Притягивают к себе. Феромонами. Вот, как называлось это - поняла теперь я. Кося усыпляла меня феромонами, соблазняла и выжидала момент. Долго хотела - говорит. Долго...

Блин, ну этот душ - просто второе, сука, крещение в моей жизни.

Дверь кабинки отворяется. Мысли материальны.

- Ты нормально? - спрашивает Кося.

Я отвечаю не сразу, пытаясь собраться с мыслями после моей двухминутной алкомедитации.

- Всё хорошо.

Она довольно долго смотрит на меня. Разными взглядами. Будто проверяет, действительно ли всё хорошо. Или сканируя меня сенсором возбудимости.

- Ладно, я если что - тут.

- Хорошо.

Вновь оставшись наедине с собой я уже не в силах вернуться в прежнее состояние. Теперь ощущается пустота.

Будто Кося вырвала кусок материи из этой ебаной душевой кабинки и стояла там теперь, молча требуя впустить.

Пьяные бредни. Мои пьяные бредни.

Я открываю дверцу и вижу, что она чистит зубы.

- Я со спины не могу.

Она медленно поворачивает на меня голову; на её губах пена, как у бешеной собаки.

- Можешь помочь? Тут... мочалка, вроде.

Она выглядит растерянной и ничего не говорит. Сплёвывает зубную пасту, полощет рот и идёт ко мне.

Я протягиваю мочалку, поворачиваюсь и упираюсь рукой в стену кабинки. Она медленно трёт мне спину.

- Спасибо за всё, Кось.

- Не благодари, зай. Мы же подруги. Подойди чуть ближе, я не дотягиваюсь.

Делаю шаг назад и она продолжает меня мочалить. Долго.

- Вроде, всё, - наконец, говорит она.

Оборачиваюсь, закрывая грудь руками. Мы долго смотрим друг на друга. Такая странная сцена. Быть может в голове её все эти секунды мелькают миллионы мыслей, но в моей - нет ни одной.

И слова эти сами собой слетают с губ, будто кто-то - с неба или из-под земли - шевелит ими в этот момент.

- Тебе же тоже душ нужно принять.

- Да, - говорит Кося, уже выискивая пальцами за спиной застёжку лифчика. - Так будет проще, да.

Я украдкой поглядываю на то, как неуклюже она стягивает шорты со своих бёдер. Впервые мы так сильно напились, что едва стоим на ногах.

Да что там, впервые мы стоим друг перед дружкой голыми. Совершенно голыми. Вот остались только её трусики, да и те через секунду оказываются в корзине, с которой я уже познакомилась близко десять минут назад.

Она заполняет собой ту образовавшуюся пустоту. Я стараюсь не соприкасаться с ней, но, когда она закрывает дверцу, понимаю, что это невозможно.

Ощущаю своей спиной её грудь. Большая мягкая грудь; её соски рисуют узоры на моей спине.

Её ладонь безвольно опущена, но прижата к моему бедру. Вода прибавляет температуру и мне, вдруг становится тяжело дышать. Вновь ощущаю невесомость под ногами.

Перед глазами плывёт, и я разворачиваюсь, чтобы выйти из кабинки...

Но стоило мне встать к ней лицом, как губы наши сомкнулись (примагнитились) и я, закинув руки ей на плечи, бессильно повисла на своей лучшей подруге.

Глава 8

Змеи спускались с моего затылка сначала по спине и плечам; затем по талии и копчику; одна рука легла мне на живот, а язык, самый страшный змей из всех имеющихся у человека, в моём рту вёл себя подобно варвару. Нежный варвар, захватчик, деспот, Путин моей Ротовой Федерации!

Совершенно глупую вещь я делала сейчас, падая в её объятья. Она, вдруг, представилась мне такой сильной. Кося и раньше выполняла обязанности моего охранника, но в этой душевой кабинке она стала теперь моим мыльным пузырём безопасности.

Кто бы мог подумать, что хилые девичьи ручки могут оказаться более крепкими, чем волосатые и мускулистые.

- Это пиздец, Кося, - говорю я, когда она освобождает мой рот и принимается за мою шею. - Мы же пьяные, это... пиз-дец.

- Я знаю, - она вновь целует меня, на этот раз без языка.

Я впервые с тринадцати лет чувствую это стыдливое возбуждение. Давно я не задумывалась над тем, плохо ли то, что я испытываю в данный момент. Мурашки пупырят мою кожу.

Сморщившимися от воды подушечками пальцев я ощущаю мурашки и на её теле. На её животе. И бёдрах. Её больших мягких бёдрах...

Её пальцы на моём затылке отключают мозги - Кося нащупала там красную кнопку выключения Саши-Серафимы.

Я понимаю, что не могу дышать, когда она касается пальцами других моих губ - небрежно, будто случайно, в давке автобуса. Затем прикосновения становятся более осознанными, направленными.

Я оттесняю её, ловя ртом воздух.

- Кось, я дышать не могу, Кось.

- Давай выйдем.

Она вытаскивает меня из кабинки, проводит через ванну.

- Нам одеться...

- Забей хуй, - Кося всё же с некоторой осторожностью приоткрывает дверь ванной и выглядывает в проём, продолжая держать меня за руку.

Затем открывает дверь окончательно и приставив палец к губам, тащит меня через коридор в свою спальню. Голые и мокрые мы идём по коридору, стукая каплями.

Сердце постукивает, озираюсь по сторонам. Я окончательно теряю контроль над ситуацией и когда мы вновь оказываемся в её комнате, я не в силах сдерживать её манипуляции с моим телом.

Спотыкаюсь об урну и пустые бутылки пива. Мы смеёмся, на секунду, словно, забыв об интимности обстановки. А затем Кося толкает меня на кровать и ложится сверху, накрывая меня тёплым покрывалом медового цвета.

Её гладкие ноги, этот шёлк, прикосновения тонких пальцев - я расписываюсь в отказе от своего тела.

Она ласкает мои соски. Я собираюсь убрать её голову от своей груди, сейчас она начнёт сосать соски, а это больно, каждый раз больно, но ты стараешься не подавать вида, ведь мальчикам это нравится!

Но Кося не сосёт, а лишь гладит мои соски своим мягким языком. Вокруг. Вверх-вниз (от привстают) и язык тоже становится твёрже.

Я смеюсь уже не следя за уровнем громкости. Какие-то сумасшедшие смешки выходят из моей груди. Тёплый шар сгущается внизу моего живота.

Кося прижимается ко мне телом и шепчет на ухо:

- Тебе хорошо так?

- О...

Её пальцы вновь небрежно касаются моих других губ.

- Ень...

- Я люблю тебя, малышка, - губы Коси скользят по моему уху. - Так сильно тебя люблю.

Таз сводит спазмами. Я ощущаю, как легко стали двигаться её пальцы. Они скользили по моим другим губам, как сёрфер.

А затем сёрфера этого, похоже, захлестнула волна и он оказался внутри меня, внутри моего океана вагинальных выделений.

Сёрфер там от одиночества долго не страдал, потому как вскоре к нему заглянул ещё один. Два сёрфера внутри меня простыми вставляющими движениями контролировали теперь все процессы моего организма.

Кося целовала меня почти всегда. Но стоило её языку покинуть мой рот хоть на секунду, чтобы, например, дать немного ласки моим ушам, ко мне тут же приходило всё понимание этой жуткой ситуации.

Боже, что же мы делаем, что же это, как можно было напиться до такого исступления, глупая девчонка, ты что себе позволяешь тут?.."

ДЕВЧОНКА!

Отъебись, император...

Язык-захватчик возвращается в мой рот, а сёрферы продолжают своё дело. А я продолжаю виснуть в пустоте полуприкрытых век.

На секунду волна мурашек спадает и я, вернув закаченные глаза в центр, начинаю различать интерьер комнаты. Язык-гипнотизёр покинул мой рот, и теперь я вижу Косю; теперь она далеко от моего лица; целует мой живот, всё отдаляясь и отдаляясь.

А затем исчезает за горами моих согнутых в коленях ног, и разум мой снова мутится.

В момент, когда руки её обхватывают мои бёдра, я совершенно точно ощущаю семь или десять нитей, проходящих через моё тело от головы до вагины. И одна из этих струн тут же дёргается, отдаваясь в левом соске и мочке.

Я вздрагиваю, а её язык тем временем накрывает мои половые губы тёплым шершавых полотном.

Пальцы мои, запущенные в пряди волос сжимаются в кулак, причиняя корням приятную боль.

Кося двигает мягким языком вверх-вниз и струны играют простую мелодию в моей голове. До-ре-ми-фа-со-ля.

Затем я в очередной раз вздрагиваю, когда мелодия резко меняет; язык её двигается теперь кругами и получается что-то вроде Ре-ми-со-фа, немного нескладная, но оттого не менее приятная... мелоооооодия.

Глаза мои вновь закатываются за полуприкрытые веки, и я вижу, как огонёк, двигаясь в темноте кругами, оставляет за собой длинный жёлтый шлейф.

Затем он ускорился, а шлейф становится ярче, ещё ярче и тут кровь начинает пишеть в моих жилах, а ощущения перебираются в верхнюю область половых губ. Прелюдии были окончены и отступать никто не планировал.

Струны отдаются каждую секунду, но порой звон их утихает, и я растворяюсь в потолке её комнаты и этих огнях под своими веками.

Моя Кося. Я приподнимаю голову, желая рассмотреть её действия. Но её густые пряди закрывают вид на таинство, добавляя магического оттенка в происходящее. Что же такое она делала там, что мне так рвало башню... И этот шар перед глазами, этот горячий шар внутри моего живота - был ли это один и тот же шар? И эти мыши... или птицы... или...

Мыши эти зашурудили в моём животе с неистовой силой, отчего я невольно прижимаю руки к её голове. Это невыносимо. Приятно и невыносимо, это должно поскорее закончиться, пока мыши не выбрались на свободу, продырявив мой пупок!!!

Кося наращивает темп. Влево-вправо-влево-вправо-влево-вправо, спринт её языка заставляет мышей внутри моего живота послушно бегать из одного конца желудка в другой. А шар нагревается до температуры кипения.

И в какой-то совершенно случайный момент, когда язык её в очередной раз делает неосторожный взмах по моему клитору, я выгибаю спину в приступе тотального сладкого спазма. Сжав губы, со стоном выдыхаю. И обессиленно падаю на кровать.

Мои глаза глядят в разные стороны, а потому - я вижу двух моих лучших подруг, которые нависают надо мной. Две Коси гладят меня по щекам и целуют.

- Я люблю тебя, Саша, - шепчут мне две Коси и целуют мои уши.

- Ебать ты...

Падла языкастая... Ну ты, блин... зая.

Глава 9

Я вижу свой рюкзак у её ученического стола. Стол у неё большой и на нём стоит большой телевизор. Всё у Коси было большое. Всё больше, чем у меня...

Нужно было нарисовать его лицо, пока я ещё могла вспомнить детали. Ах, память уже не та.

В детстве я могла запомнить лицо человека, сидящего напротив меня в метро и нарисовать его даже после того, как он вышел из вагона. Теперь же я отчаянно жмурилась, пытаясь вернуть себя в тот жуткий момент.

Ну давай же. Разум прояснялся после оргазма, да и алкоголя в желудке больше не было. А потому - я смогла встать, подойти к рюкзаку и достать тетрадь с пеналом.

Сука.

- Ты не хочешь курить? - спрашивает Кося.

- Да, да... Сейчас. Пару минут.

Дьявол, он специально трахал меня раком, чтобы я не запомнила его лицо. Но ничего. Не на того напал.

Первой в голове всплывает причёска. Укладка на правую сторону. Выбритые виски. Острые фигуристые уши, слегка подломанные раковины.

СЕРЬГА! Чёрт бы меня побрал, как я могла упустить такую деталь. Маленькая серьга-точка в правом ухе. Или левом. Я слышала, что в левом ухе серьги носят гомики, чтобы палить друг друга. Значит, вероятней всего, серьга была в правой мочке. Серебряная или металлическая серьга.

Я опускаю голову и пару секунд гляжу на свой серебряный крестик. Сколько же дерьма ты видел, мой милый религиозный аксессуар.

Так, не нужно отвлекаться!

Щетина. Чёрная - на подбородке и редкая - на щеках.

- Ты чего там?

Кося сбивает меня.

- Подожди, подожди. Пару минут.

Парой минут дело не ограничится - понимаю я. Теперь я оказываюсь совершенно убеждена в том, что смогу по памяти нарисовать его точный фоторобот. Но зачем?

ЗАЧЕМ ТЕБЕ ЭТО, ДЕВЧОНКА?

О, император Японии. И где же ты был всё это время?

НЕ НУЖНО БЫЛО ТАК НАПИВАТЬСЯ.

Со мной случилась ужасная вещь.

Я ЗНАЮ.

Хах! Так почему спрашиваешь?

ЗАЧЕМ. ТЕБЕ. ЭТО. НУЖНО. ДЕВЧОНКА.

И в самом деле...

Так, не отвлекай меня!

Тонкие брови крутой дугой. НОС! Очень примечательный большой нос-картошка. Толстые губы, они прижимались к моим губам, и я хорошенько запомнила их. И руки мои сами теперь рисовали изгиб этих омерзительных губ!

РАЗДВОЕННЫЙ подбородок! Определённо, на подбородке была ямочка. Ах, сукин сын с отвратительной ямочкой на мясистом подбородке.

Я вновь жмурюсь, воссоздавая ту обстановку, в которой он встретил меня. Трудно, трудно, конечно. Постарайся, Саша-Серафима. Постарайся, милая.

Замечаю Косю за своим левым плечом. Она пристально смотрит на то, как руки мои вырисовывают узор его лица.

- Ты... - она громко проглатывает слюну. - Это...

Через пару минут я сдаюсь. Можно было сделать лучше, но это всё, на что я сейчас способна. Мы с Косей смотрели на лицо, покрывавшее клетчатый тетрадный лист.

Фоторобот. Преступника.

Я ожидала, что он приснится мне. Но ошибалась.

Во сне пришёл ко мне Тоша.

Принялся доставлять мне удовольствие так, как это делала Кося. Утром мне будет казаться, что, возможно, это Кося продолжала отлизывать мне, пока я сплю. Но во сне я была счастлива, что он, наконец, догадался, как сделать мне приятно.

Какой же он у меня все-таки хороший)))

Мой Тоша :****

Я проснулась первый раз. Засыпая в полной темноте, подумала, что насильник, вероятней всего, выжидает и придёт ко мне под утро.

Но проснувшись в своей кровати и увидев в окно матово-чёрные с золотыми вкраплениями купола храма Вознесения Христова.

Я попыталась встать с кровати, но не смогла, потому что была слишком жирной, блять! Мои ляхи прижимали меня к кровати.

Я свалилась на пол и ощутила боль от резкого соприкосновения с паркетом.

Зелёные обои моей комнаты бесили меня очень сильно.

Мама переборщила с пищевым раствором. Сейчас я выйду из комнаты, а в коридоре будет стоять она: с огромным шприцом и лыбой на своём прелестном личике.

Пытаюсь найти в интернете состав пищевого раствора, чтобы узнать, как проще вывести его из организма. О, нет. Нет-нет-нет, да ни один насильник теперь даже не посмотрит на меня! Кому я нужна, а?

Слёзы текут по моим огромным щекам. В отражении глянцевого ноутбука я вижу своё жирное лицо, похожее на морду бульдога!

Та-ак, это нужно решать прямо сейчас!

Я в таком виде в гимназии не появлюсь!!!

Похуй, что ни один мальчик из гимназии мне неинтересен, вообще неинтересен, НИ ОДИН! Я всё же не собираюсь волочить своё жирное тело в центр города; не хочу ИЗ ПРИНЦИПА!

Состав пищевого раствора.

Не находит. Блин. Возможно, он называется как-то по-другому?..

Раствор для набора массы

Раствор для набора жира

Сообщение ВК.

Классно потрахались вчера?

Сообщение было не от Коси.

Я забыла про пищевой раствор, хотя стоять мне по-прежнему было непросто из-за своего сверхвеса.

Классно потрахались вчера?

Классно потрахались вчера?

Классно потрахались вчера?

Классно потрахались вчера?

Не оставалось сомнений в том, кто ещё мог написать такое. И я нажала на сообщение, чтобы глянуть на человека, который изнасиловал меня вчера.

ВК долго грузилось.

А потом я вспомнила, что никогда не сижу ВК с компьютера. И мысль эта разрушила весь мрак моего предутреннего кошмара.

Я проснулась более-менее худой в одной кровати со своей лучшей подругой. С которой мы вчера, похоже, и в самом деле... ну, того... классно, в общем.

Глава 10

Отец уже ждал нас там, но никогда не обращал на нас лишнего внимания.

Если вы никогда не были в храме, но хотите ощутить себя в этой обстановке - проще вам посетить это милое место, за вход вам платить не придётся.

Но я уверена, что процессия воскресного богослужения заебёт вас раньше, чем когда-то заебал всех Фараон.

Служение начиналось с речитативной молитвы, которую исполнял диакон, заместитель моего отца - парень двадцати пяти лет, у которого вместо брутальной поповской бороды росло чёрти что.

- Господи помилуй, Господи помилуй, Господи помилуй (затем он наращивал темп речи, когда прихожан в храме становилось больше). Господи-помилуй-господи-помилуй-господи-помилуй, слава Отцу и Сыну и Святому духу и ныне и присно и во веки веков, Господи-помилуй-господи-помилуй-господи-помилу-у-у-уй.

Затем слова эти подхватывала певчая; толстая женщина лет сорока с высоким звонким вокалом.

- Господи поми-и-и-и-и-и-и-И-И-И-И-И-И-И-И-И-ИЛУУ-У-У-У-У-У-УЙ!!!!!!

Диакон замолкал, давая этой голосистой женщине разыграться на полную катушку. Её голос поднимался вверх, отталкиваясь от стен и возносясь ввысь на десятки метров.

Потолки в храме меня всегда завораживали, а детстве при долгом взгляде наверх даже начинала кружиться голова.

Эти припевания всегда убаюкивали меня; что-то из приятных детских воспоминаний, когда душа моя была чиста, а помыслы напрямую исходили от Иисуса. Теперь же, как вы могли заметить сами, я почти никогда не слышала его голоса, а если и слышала - не прислушивалась.

Когда я крестилась - сон немного отступал. Но рука быстро уставала, а креститься можно было лишь правой. Под платком чесалась голова. По правилам я могла не носить платок, девочкам-подросткам это делать было необязательно. Но отец настаивал.

Мы стояли в длинной веренице людей, каждый из которых ждал своей очереди, дабы прильнуть губами к благородному лику Марии-Богородицы. Когда подошла наша очередь, мать подтолкнула меня к иконе.

Миниатюра этой же иконы следила за мной в моей комнате. Я приложилась губами ко лбу Марии. У нас с ней было много общих тайн.

- Прими-и-и нас грешных, - не унималась певчая. - Благодарственная сия и молебная молитвы-ы-ы, Господи-помилуй-господи-помилуй-господи-и-и...

После певчей в игру вступал мой батя. Признаться, знала я когда-то много молитв на все случае жизни, но время то прошло.

Когда-то я могла разбирать его речь во время службы и понимала всё до последнего слова.

Теперь же для меня слова его были не более понятны, чем речь Скриптонита. Я могла выцепить определённые слова и понять общую концепцию, но, если меня одёрнуть в какой-то момент и спросить, что батюшка сказал минуту назад - я растеряюсь.

- Го-о-осподи, святые ижмыжиси авжигуми помилуй грешных, Господи, убереги и гымижисы слабых и обездоленных, Господи, помилу-у-уй!

И хор подхватывает.

- ГОСПОДИ ПОМИ-И-И-ИЛУ-У-У-УЙ!..

На тридцатой минуте я начинаю конкретно плыть. Каждый раз мне кажется, что этому не будет конца. Я растворяюсь в толпе алчущих грешников и в этих бесконечных повторениях одной и той же фразы.

- Господи поми-и-илу-у-уй. Господи-и-и передай мне этот джоинт, со мной молодой ронин! Голова план подгонит, ДЕМОНЫ НА МОНИ...

Мать толкает меня в бок, я широко раскрываю глаза, поднимаю голову и понимаю, что снова задремала. Я могла делать это стоя, как, блин, корова.

- Господи поми-и-и-и-илу-у-у-уй.

Я не понимала, но никогда не интересовалась, почему Бог запрещает сидеть нам в своём доме. Храм - дом Божий.

Что же это за отец такой, раз запрещает сидеть своим детям? Он хочет держать нас в напряге во время общения с ним? Три часа мы строим без возможности присесть.

Мне было особенно тяжко, потому как вчера я вновь обнюхалась с Серёжей, а теперь эти завывания церковного хора воспринимались мной, как гул без мотива и мелодии, как белый шум, который опускал меня в сон при первом же отвлечении от происходящего.

После того, как мать толкает засыпающую меня в третий раз, я понимаю, что нужно взять себя в руки, а не то у меня могут быть проблемы.

Это просто невыносимо. Больше всего я боялась, что после очередной своей схватки со сном, я просто потеряю равновесие и свалюсь, расталкивая толпу. А потому я прибегла к своему старому, но не очень приятному способу.

Кусь губы до такой степени, чтоб искры из глаз полетели - и на следующие десять минут эта пульсирующая боль не даёт мне возможности расслабиться. Затем ещё раз.

После одного такого богослужения я всю следующую неделю ходила с распухшей губой, что очень тревожило мою мать.

Каждое воскресенье эти три часа бессмысленного стояния равносильны вечной пытке. Вот, где ад на самом деле. Дома у моего небесного отца.

Парт четвертый. Сексуальные дилеммы зуммеров.

Глава 11

Эта утренняя темнота, в которую отчаянно пробивается солнечный свет, остаётся последней преградой от ненавистного мира в дни, подобно этому.

Открыть глаза и признать, что я существую. Существовала вчера, в том сортире с озабоченным ублюдком. Существовала после полуночи, уже сегодня, в постели со своей лучшей подругой.

Мне было тошно, но я понимала, что глаза мне открыть всё же придётся. Это ненужные игры. Будь взрослой девочкой и прими, что вчера тебя ИЗНАСИЛОВАЛИ. И ты ЛЕСБИЯНКА.

Нет, всё это требовало определённого самоанализа; не стоило вешать на себя столь грубые ярлыки. Не изнасилование, а секс, которого я не очень хотела. Не лесбийский секс, а игры со своей подружкой.

Я поднимаю голову от чёрной шёлковой подушки и вижу, что Кося ещё спит, отвернувшись к стене.

Изнасилованная шлюха идёт домой после секса со своей лучшей подругой. ВНИМАНИЕ! Изнасилованная шлюха одевает свои блядские вещички, а потом вспоминает, что ни в коем случае не должна появляться в таком виде дома.

Шлюха переодевается в свои святые шмотки и на цыпочках крадётся к выходу. Следовало бы умыться, но шлюха не хочет шуметь, и она оставляет после себя лишь звонкий щелчок захлопывающейся двери.

ШЛЮХА ИДЁТ, ВЧЕРА ЕЁ ИЗНАСИЛОВАЛИ В КЛУБЕ, А ЕЙ ВСЕГО ШЕСТНАДЦАТЬ! НУ И ДЕТИШКИ НЫНЧЕ ПОШЛИ, ШЛЮХИ ДА НАРКОМАНЫ, А ПОРОЙ: И ТО И ДРУГОЕ.

Рупор в голове не заглушало даже музло в наушниках. Мальчики пели про шлюх и то, как трахают из в клубных сортирах.

Лишь на фоне неутихающего рокота метрополитена шлюхорупор сделался чуть менее назойливым.

Я вспоминала вчерашний секс. Оба секса.

Если без прикрас: столь мерзким был тот секс (Иисус в голове сказал: "изнасилование - не секс"), что на его фоне близость с Косей казалась беседой с небесным существом.

Я не могла отрицать, что этот оргазм должен был быть помещён на первое место в моём коротеньком списке.

Моя подруга сделала это для меня. Кося успокоила меня, согрела, накрыла своим шершавым языком.

Лишь спустя долгое время, когда я уже была дома и прошла стандартные материнские расспросы насчёт Любы и вчерашнего тихого вечера у неё в гостях; когда я приняла душ, поплакала и плюхнулась в кровать - лишь тогда вспомнила я о своём Тоше.

После изнасилования я запихнула его в самый дальний угол памяти.

Что сказал бы он, если бы узнал?

А может и вовсе рассказать ему?

Назовёт меня шлюхой и выставит за дверь - вот, что будет. Нет, знать ему было необязательно. Тем более Кося сказала, что не стоит так загоняться.

Определённо: в жизни у меня было достаточно половых партнёров, чтобы я могла не удивляться очередному.

Это нихуя не автобиография, а потому - не стану посвящать вас в своё сексуальное прошлое, однако глупым было бы не отметить то, что девственная плева оставалась меж моих ног лишь до тринадцати.

Но шлюхой я себя не считала, это была любовь. Любовь от первой и до последней капли водки в тот чудный летний вечер. Миша из одиннадцатого.

Боже, каким он был красивым. Блондин, хоть и крашенный, но тогда мне было всё равно, и я тащилась по его белобрысым волосам.

А теперь он в Москве, сукин сын, встречается с какой-то шмарой-инстаблогершей. Аж обидно: моя сексуальная жизнь начиналась так хорошо, что я и представить себе не могла такой крипоты на своём жизненном пути. Изнасиловали, как прибалтийскую блядину в загаженном ТАК ХВАТИТ!

Короче, изнасилование, конечно, не входило в список вещей, которые я планировала пережить, однако суицидальные мысли продлились недолго. Наконец, я сама, совершенно по-взрослому, этап за этапом, проводила самоанализ в автобусе, возвращаясь домой.

Кося написала сообщение ВК, в котором указало ДЖЕЗ - название противозачаточных таблеток.

Я поморщилась, вспоминая эту слизь, вытекающую из своей промежности. Можно было и не кончать в меня, ублюдок. Похоже, меня изнасиловал какой-то охуевший сын прокурора.

Ладно. В конце концов, можно считать это наказанием за все мои грехи. Вот тебе, лживая похотливая душонка. Сам Господь послал этого урода в тот клуб, чтобы проучить тебя.

Я опустила глаза на крестик, подумав, что последняя мысль исходила от него.

Одно я определила для себя точно - больше я с мальчиками играть не собираюсь. Я уже говорила, что умела вертеть пацанами и не пиздела.

Просто в последнее время перестала применять свои навыки на практике. Влюбилась в этого дурачка Тошу и стала послушной кисой.

Но после того, как я кончила с Косей в постели, у меня не оставалось ни одного сомнения в том, что я, блин, имею право испытывать такое каждый раз, когда снимаю трусы.

Глава 12

Поэтому Тоша был рэпером. Но стихи он всё же любил больше. И читал их только мне.

Вот бывает накурится он и начинает:

- Я забыл тебя, мерзкая сука!

Как забыл твои ноги и грудь!

Придушил бы тебя, ты, гадюка,

Да боюсь к тем же грудям прильнуть...

Будь ты проклята, гнустная сука,

Я тебя не прощу никогда.

Пусть мне будет... Пусть мне болв... Сука! Пусть мне болвану... будет наука...

Я свою... достаю честь... со дна.

Стихи у него были порой неплохие. А вот треки - гавно собачье. То ли звукарь - дебил, то ли - битмейкер, то ли не Тошино это было дело. Ему бы о прекрасном писать. А он уподоблялся всем этим низкопробным дебилам, которые писали про сук.

Но я всегда хвалила моего мальчика. Ведь от правды никому не становится легче - я знаю это, а если вы не знаете, то ещё узнаете.

- Вот на этот бит зачитать хочу, - Тоша врубает очередное гавно начинающего битмейкера из таргетированной рекламы Вконтакте и, выждав вступление, начинает: -

Твоя сука здесь - Твоя сука там -

Повсюду ебучий звук, это вольФРА-А-АМ!

Твоя сука тусит - Твоя сука блеф -

Твоя сука, извиваясь на хуе под мефом, У!

Ой, он постоянно пел про каких-то сук, но я его совсем не ревновала. Понимала, это же искусство. Но стихи были пиздец убогими, вольфрам какой-то, чё это, вообще, такое...

Иногда, конечно, хотелось, ей богу, так ему и сказать: "Тоша, ну что ты жопу мучаешь? Ну никому твои треки не нравятся, пять лайков Вконтакте собирают, обложка - гавно, даже я бы тебе лучше нарисовала, но ты решил, что сам лучше разбираешься". Но знаете, что это поменяло бы? Да нихуя. Только Тоша бы расстроился. Потерял бы смысл жизни. Загнался бы. Ну кому это было нужно? Мне - точно нет.

- Ты чего такая? - спрашивает Тоша, когда кончает свою сукоэпопею, - Как будто, задумалась.

- Дома проблемы, - машинально отвечаю я. - Сделаешь мне побольше?

- Хочешь рассказать?

Тоша накладывает в колпак с горкой.

Трахнули меня, Тоша, вчера, как последнюю шалаву, а потом и лучшая подруга, воспользовавшись моим бессилием, вылизала меня с головы до ног.

- Это долго.

- Ты планировала рассказать мне о том, зачем постоянно переодеваешься, - он останавливается и смотрит на меня. - Говорила, что не хочешь делать это накуренной.

Я тяжело вздыхаю и закатываю глаза. Блин.

- Понимаю, что это звучит по-девчачьи, но сейчас я тоже не могу об этом рассказать. Нет настроения.

- Ну пиздец.

- Прости. Прости.

Дым показался мне каким-то ледяным. Запах анаши неприятно висел в носу следующие несколько минут после выдоха.

Я боялась, что под трипом вчерашнее может вылезти наружу, но напротив: я сумела взглянуть на вчерашний вечер с более выгодных позиций.

Тоша коснулся моей щеки и поцеловал в шею. Глянул мне в глаза.

- Ты можешь рассказать, если что-то случилось. Я всегда рядом.

- Ничего не случилось, - глядя ему в глаза, ответила я.

Затем Тоша, будто получив негласное разрешение, принялся целовать меня ниже. Пуговицы вылетали из прорезей, а руки его с колен двинулись выше.

Мои глаза вновь принялись укатываться вовнутрь черепа, и нейроны пронесли друг от друга воспоминание о том, как лучшая подруга довела меня до оргазма.

Воспоминание уцепилось за другое, затем за третье и вот я уже ощутила мерзкую сухость между ног и электрический гул лампы в туалетной кабинке клуба.

И в тот момент, когда стала я проваливаться в тот сортир, а приглушённая музыка с танцпола серым дымком поднялась из недр мозга к ушам... В этот момент у Тоши зазвонил телефон.

Выругавшись, он взял трубку. Я заметила, как бугром сложились его спортивные штаны в понятном месте.

И почему-то, будто самой себе назло, стала пытаться вспомнить по ощущениями, каков размер был у моего насильника (см. ранее "мой спаситель").

Зажмурилась, прогоняя мерзость из памяти.

- Да, бро, - Тоша встал с кровати и пошёл к двери. - Ты уже? - открыв дверь, он обратился ко мне. - Я сейчас.

И оставил меня одну в комнате.

Я, наконец, поняла, что от такого мне ещё долго не избавиться. Мне казалось, что одной из адекватных попыток забыть об изнасиловании стала бы какая-то реформа наших с Тошей отношений.

Что-то требовалось изменить. Тоша должен был удовлетворять меня орально; в конце концов, я делаю это для него постоянно.

Однозначно я должна была получать оргазм от него, а не от своей лучшей подруги.

Тоша вернулся через пару минут. Не один.

- Привет, - гость широко улыбнулся мне, глядя прямо в глаза (это меня немного смущало). - Серёжа.

Он протянул мне руку. Я протянула в ответ и ощутила свою кисть в его тёплых объятьях.

Тоша засуетился у тумбы с вещами; достал оттуда пакет с зелёным (понятным) содержимым.

Затем на китайский столик упал и этот пакет, и ювелирные весы, на которых мой мальчик принялся взвешивать товар.

Странные взгляды ловила я на себе и принадлежали они загадочному гостю. Серёжа. Запомнила его имя. Он был чуть выше Тоши, но я старалась не сравнивать. Он был чуть больше Тоши, но не то, чтобы чуть.

Серёжа достал из заднего кармана джинсов пакет с белым (не особо понятным) содержимым.

- Бро, - окликнул он Тошу.

- Мужик, опять?

- Прости, что не предупредил.

- Мне нужен кэш, выкупаешь?

Серёжа улыбнулся, дружелюбно наклонил голову набок и сказал:

- Последний раз. Все деньги вложены в товар, а покурить - охота.

Обмен наркотой прямо перед моим носом - непременно помолюсь об этих двух сегодня вечером, сразу после полуночной мастурбации.

Все эти пугающие декорации морального разложения вырастали вокруг меня без моего участия.

Облака сожжённой марихуаны. Рассыпанный порошок непонятного происхождения, который мне предлагают опробовать мальчики. И музыка, настоятельно рекомендующая откликнуться на это предложение.

Ух, сука!!! Какая же ты дура!

Мне нужно успеть до девяти и нужно быть при мобиле. Я запрокидываю голову кверху, шмыгая своим пылесосом.

Привкус горечи в дальней части языка. Сердце, зажжённое дьявольским огнём, полыхало теперь в груди. Пульсирующая кровь тянула меня вверх, тянула походить по комнате Тоши.

- Малышка, ты ещё в школе учишься?

Обращались явно ко мне, но я не горела желанием откликаться на подобное к себе обращение. Малышка.

Я смотрю на Тошу, который, видимо, не разглядел в подобном ничего предосудительного.

Какой-то хуй пришёл к нему домой и называет его тёлку "малышкой", а он таращится, шмыгая носом, как ни в чём ни бывало. Это не добавляет ему очков.

- Десятый, - безучастно отвечаю я.

Странный взгляд этого визитёра прожигает шмот на моём теле. В бреду наркотического трипа мне начинает казаться, будто неведомая сила даже приподнимает подолы моей юбки, чтобы Серёжа мог получше рассмотреть мои ноги. Они, определённо интересуют его и совершенно не интересует его то, что в комнате помимо нас двоих присутствует, блять, мой бойфренд и владелец этой хаты. Тоша снова, как будто, не замечает.

- На кого поступать собираешься? - продолжает доёбывать Серёжа.

- В семинарию.

- Это чё?

Да тебя ебёт?

- Это в Храме.

Это раздражает меня, раздражает!

Ух, сука, сердце стучит.

Этот хуй пришёл в квартиру моего парня и трахает меня глазами. Я уже собираюсь позвать Тошу выйти, чтобы сообщить о своих наблюдениях, но тот резко выскакивает из комнаты; на пару минут, на пару минут, - тараторит он.

Я испытываю панику, не хочется мне оставаться с сомнительным гостем один на один. Мне хватило одного изнасилования на этой неделе.

- Давай быстрее, не пропадай там, - тихо бросаю я вслед Тоше.

Дверь за ним закрывается, а я продолжаю бродить по комнате, стараясь не обращать на Серёжу внимания.

- Попом работать будешь?

- Попой.

- У тебя уже неплохо получается, - и он показательно наклоняется вбок, чтобы рассмотреть меня с другой стороны.

- Пиздец, - тихо выдыхаю я и собираюсь выйти вслед за Тошей, но затем пластиковая карта стучит по стеклянному столику у кровати и я поворачиваю голову на этот звук.

- Будешь ещё?

Мне нужно успеть прийти в себя до девяти. А лучше - до восьми. Или до семи. Лучшее, что я могу сейчас сделать - это переодеться и съебнуть домой ПРЯМО СЕЙЧАС!

Жирная белая рассыпчатая полоса воняет аптекой и заостряет зрение.

После второй дороги я сажусь на кровать рядом с ним, в позе совершенно бескультурной - поджав одну ногу под задницу - тем самым едва не сверкая трусиками.

- Зачем такой девочке работать в храме?

- Да забудь.

Серёжа пускает уже третью дорогу и стучит картой по столу.

- Ну это в храме нельзя, ты же знаешь, - сдавленным голосом произносит он.

Я пожимаю плечами.

- Мне не особо интересно. Это всё вы, дураки: такой хуйнёй страдаете и меня на неё сажаете. А мне это неинтересно, - я пренебрежительно взмахиваю рукой вокруг рассыпанного порошка, - мне это всё вообще неинтересно, вообще.

- Серьёзно в храме работать будешь?

- Да нет, я художником буду, - шмыгаю носом. - Во ВГИК поступлю. И буду мультики рисовать.

- Ну, тогда нормально, - Серёжа вяло смеётся, не сводя с меня глаза. - Это как раз для мультиков.

Серёжа смотрит на меня взглядом абсолютно беззастенчивым, отчего моя первичная раздражительность сменяется каким-то уважением - не каждый мальчик способен так методично удерживать на мне свой взгляд, да ещё и при живом парне. Вон эти святоши из храма мне слово сказать бояться, а этот - десять минут в комнате, а уже разболтал меня и обсмотрел с головы до ног.

А Тоша там в сортире, поди...

- Ну, я ж тебя не заставлял. Скучно у вас тут просто. Я его так растолкать пытаюсь, - Серёжа указывает на дверь, видимо, имея в виду Тошу. - Движа никакого нет. Он тебя, хоть, водит куда-нибудь?

Вот, ведь, доебался.

- Водит, ещё как. А ты чё интересуешься так?

- Просто болтаю, - Серёжа закуривает сигарету, не ища перед этим пепельницы. - Курить не хочешь?

- Не, не хочу.

- Точно?

Мне что-то, вдруг, резко поплохело, и я обхватываю затылок руками.

- Я ничего не хочу. Чё за вопросы, вообще.

- Просто пытаюсь быть дружелюбным, чика.

ALERTTRIGGER; я резко одёргиваю колено подогнутой ноги, на которое Серёжа совершенно по-хамски секунду назад положил свою горячую ладонь. Какого Дьявола только что случилось? Он лапает меня. Где Тоша?!! Э, начальник! Этот пидорас меня лапает!

Я вскакиваю с кровати и вновь начинаю ходить по комнате. Мне стоило бы покинуть комнату и попросить своего парня о защите от этого сексуального маньяка.

Однако я продолжаю ходить взад-вперёд по комнате, ощущая на себе его нездоровый прищур.

Урод. Так и скажи ему! УРОД! ТЫ ЧТО СЕБЕ ПОЗВОЛЯЕШЬ?!

УБЛЮДОК, МАТЬ ТВОЮ, А НУ ИДИ СЮДА, ТЫ, ГАВНО СОБАЧЬЕ, А НУ РЕШИЛ МЕНЯ ЛАПАТЬ...

Ой, а забавно Саша-Серафима, если тебя снова изнасилуют, а? Второй раз за три дня, да ещё и в понедельник. Вот это номер, девачки, я не могу!

Смотреть онлайн, тупая проститутка нарывается на хуи и долго загоняется после этого.

Кто он, вообще такой и какое право имеет меня трогать? Надо рассказать Тоше, пусть вправит ему мозги. Хотя, конечно, у меня нет никаких иллюзий на тему физической и моральной подготовки моего никудышного бойфренда.

- Инста есть?

Я поворачиваюсь на голос Серёжи и вижу, что он смотрит в свой смартфон.

- Пустая, - мне определённо было непонятно находиться с ним в одной комнате, почему я по-прежнему отвечаю на его дебильные вопросы и до сих пор не закатила истерику; этот сукин сын просто пугал меня!

- Да похуй, посмотрю.

- Там реально пара фоток.

- Ну, - он вновь пристально смотрит на меня.

- Babeblue.

- Как?

Я подхожу и, выхватив мобильник у него из рук, начинаю вводить свой ник в поиск сама. Затем отдаю ему мобильник и тут в комнату возвращается мой ненаглядный. И чего он там так долго делал?

- Ну что, бро, спасибо за траву, - Серёжа встаёт и протягивает Тоше руку. - На связи.

- Бро, уже уходишь? - говорит Тоша, приобнимая его после рукопожатия.

"Брё, узе уходись" - скажи спасибо, что он меня тут не трахнул на твоей ссаной кровати, пока ты ловил трипаки на унитазе. Неужели Тоша и в самом деле оказался настолько туп, что не спалил лиса в своём огороде?

- Да, мужик, надо бежать. Спасибо за подгон. Закрой за мной.

- Чё по битам, есть что-нибудь новое?

А, так вот, под чьё дерьмо он читает свои плохие стихи.

- Конечно есть. Любой каприз за твои деньги.

Глава 13

Сделаешь отличный минет, а потом попросишь. Да, детка, он не сможет отказать тебе после хорошего отсоса.

Неопределённого рода порошок пробуждал сексуальное желание, а потому - я не собиралась терять времени.

- Подожди, зай, да подожди, - бормотал он там что-то, когда его хуй уже плотно прилип к моему языку.

Вот вечно он так. Нужны какие-то обстоятельства, должны промелькнуть едва уловимые искры, над определением которых мне совсем не хотелось заморачиваться.

Вообще, сказать по правде, я могла припомнить в своей непродолжительной жизни моменты по-настоящему хорошей порки. И ни один из таких моментов не был связан с Тошей.

Сейчас я высасывала из его полувялого дружка остатки жизненных соков, а он слегка постанывал теперь, положив обе руки мне на голову и слегка помогая время от времени.

- Ты будешь меня трахать? - спрашиваю я, когда мне надоедают эти попытки воскресить мёртвового (если вы понимаете, о чём я, девочки...)

Тоша глядит на меня сверху-вниз какими-то виноватыми глазами, и я понимаю, что между нами в очередной раз не промелькнула та самая эфемерная искра. Ёбаная искра, из-за которой мы пялились лишь тогда, когда этого хотел Тоша.

- Ну, я плохо работаю? - я продолжаю сосать его болт (ик), а спустя некоторое количество движений головой он слегка отталкивает меня от себя.

- Прости, это мефедрон. Мне просто нужно прийти в себя.

Я замечаю, что за последние полчаса чувство раздражения стало основным в моей эмоциональной палитре (ПМС? - мефедрон!). Меня раздражал сначала наш таинственный визитёр, затем - сам Тоша.

Теперь мне, вдруг, стали совершенно невыносимы эти его загоны, эта вялость его члена и СРАНЫЙ ПОРОШОК НА СТОЛЕ!

И в момент, когда я собираюсь уже взорваться, я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю.

Тоша - твой мальчик. Твой любимый мальчик и тебе должно быть с ним хорошо. Это всё мефедрон. Это всё тот дебил, который приходил к нему. Как его там, Валера или Серёжа?

- Ничего страшного, любимый, - я расплываюсь в притворной улыбке. - Я всё понимаю.

Тоша натягивает спортивки обратно на бёдра и вновь склоняется над столом.

- Я могу тебя кое-о-чём попросить? - спрашиваю я и внутри всё замирает. Вот он, момент истины. Столько раз ты проговаривала этот диалог в голове, а теперь он бесповоротно начался в реальности.

- Конечно, малышка, - с этими словами Тоша принимается высыпать ещё мефедрона из зиплока.

- Нет, блин, не это, - я снова начинаю закипать.

- Травы?

- Нет, просто послушай.

- Сейчас, - Тоша со свистом втягивает в себя очередную дорогу и выпрямляется, потирая нос.

Я любезно жду, когда он придёт в себя (насколько это для теперь было возможным) и речитативом проговариваю:

- Хочу, чтобы ты сделал мне приятно.

- В смысле? - полагаю, Тоша мало что соображал сейчас.

- Приятно, - я медленно раздвигаю ноги, не сводя с него глаз. - Также, как я делала тебе много-много раз.

- Ты про...

- Да, я хочу этого, любимый. Прошу, ну, - хватаю его за руку и затягиваю на кровать, но он не торопится заползать на меня, а лишь стоит, упираясь коленями в кровать.

- Не, детка, - шмыгая носом отвечает он.

Так, блять!

- Что нет?

- Ну нет, - шмыгает ещё так громко и мерзко! Сука. - То, что ты имеешь в виду. Нет.

- Нет?

- Нет. Неа.

- Почему?

- Я... - этот разговор определённо ему не нравится, и он старается не смотреть на меня. - Не люблю это делать. Вот и всё.

- Так ты уже этот делал.

- Нет, никогда не делал и не хочу.

ЧТО ЗА ДЕТСКИЙ, БЛИН, РАЗГОВОР? Это мне шестнадцать, а не ему! Это я тёлка, а не он!

- Объясни, - я встаю с кровати, подхожу к столу и принимаюсь за мефедрон. - Объясни, ну, почему?

- Эта херня не для меня, понимаешь? Я этого делать не хочу - вот и всё. Я...

- Ты что? - мне нужно было быть дома к девяти и у меня оставалось менее полутора часов. - Ну? Расскажи, что такого из того, что я делаю с тобой, ты со мной сделать не можешь? Ну?

Через полминуты после вдоха перед глазами вновь плывёт, а по телу разливается пугающее тепло. Меня мажет.

- Ты несёшь какую-то бабскую хуйню, - говорю я, разгорячённо жестикулируя. - Вот, что я тебе скажу,

- Не базарь так со мной, я не буду делать этого и всё.

Ну всё, разговор явно ушёл не в то русло.

- Чего ЭТОГО? Чего же ты не будешь делать, любимый?

- То, о чём ты попросила.

- Ага, окей, ага! Ты хотя бы можешь назвать это?

- Отлизывать. Я не буду тебе лизать.

Блин.

- Почему?

Я гляжу на него, пытаясь прожечь глазами дыру в его тупой башке. Тепло перерастает в жар. И основной источник этого несвященного огня располагался в том самом месте, о котором мы сейчас говорили.

- Не еби голову, малышка, - Тоша поджигает сигарету.

СУКИН СЫН, БЛЯТЬ!

- Нет, это ты мне голову не еби, понял? - указательным пальцем я рассекаю воздух, стоя перед ним в метре от кровати. - Я сосала твой хуй каждый божий раз, когда ты просил меня об этом. С заглотом, давилась им, сдерживала рвоту во время каждого отсоса, - в тональности моей появилась нервная усмешка. - И я не сопротивлялась, когда ты ебал меня в рот. И ты, кстати, совсем не думал о том, что чувствую я в этот момент. ТЫ ЕБАЛ МЕНЯ В РОТ, а мне не можешь даже сделать приятно? Медленно, осторожно, как умеешь.

- Ну вот что - я никогда этого не делал и не собираюсь!

УБЛЮДОК ОСТАВАЛСЯ НЕПРЕКЛОНЕН.

- Ты кончаешь, а я нет.

Тоша лишь пожимает плечами, окончательно теперь потеряв со мной зрительный контакт. С выпученными шарами он глубоко затягивается сигаретой и глядит перед собой в стену.

- Ты кончаешь, а я нет!

- И?

- Хуй... - мне хочется выругаться, но внутри меня всё так бурлит, что я не могу сформулировать достаточно хлёсткое ругательное словосочетание, - ты. - Моё сердце бух-бух и я принимаюсь вновь нарезать круги по комнате, изредка глядя на Тошу, который теперь залипает в телефоне и... - Ты чё там улыбаешься?

- Иди, видос покажу.

ЧЁ?! ЭТО ЧЁ ЗА ОТНОШЕНИЕ КО МНЕ, А? ТАК. Я и так знаю, что делать, но спрошу у тебя, император японии. Ну. Дай-ка мне совет.

Молчит. Этот японский пидор всегда молчит в самые нужные моменты. Зато, когда мне нужна тишина, блин, он принимается трындеть без остановки про этих своих самураев! Самурай - то, самурай - это... Бесит!

- В жопу себе этот видос засунь! У нас тут, мазафака, охуенно серьёзный разговор, а ты угараешь над мемами?! Какого, вообще... фига?! Так, - я часто дышу, а руки мои взлетают ввысь и бессильно падают как-то сами собой; я ощущаю ком в горле и глаза мои щиплет от наворачивающихся слёз - я так зла и обижена на него, так зла и обижена! - Я просто попрошу ещё раз, потому что очень люблю тебя. Сделай мне приятно. Пожалуйста, блин, ну пожалуйста!

На это Тоша ничего не говорит. Этот уебан лишь встаёт и выходит. ВЫХОДИТ ИЗ КОМНАТЫ.

Комната вытягивается в коридор. Я на некоторое время перестаю дышать, слушая своё беспокойное сердце, в такт с которым пульсирует теперь всё моё тело.

Через минуту тупняка и осознания произошедшего я хватаю рюкзак и в слезах выбегаю из его квартиры, громко хлопнув дверью.

Глава 14

Двери лифта открываются, когда я в беспамятстве избиваю металлическую стену лифтовой кабины. Охуелыми глазами на меня уставилась бабулька с внуком.

Слёзы теперь не остановить, и я с тихими всхлипываниями выбегаю из лифта, едва не снеся бабулю с ног (надеюсь, она не в наш храм ходит).

Я иду, плачу и совсем не собираюсь контролировать громкость.

- Сука ебаная, будь ты проклят, сука, ты и твой мерзкий маленький хуй. Чтоб у тебя никогда не стоял, Господи, если ты слышишь меня - сделай так, чтобы у этого эгоистичного уебана больше никогда не стоял его мерзкий отросток, его малюсенький болтик, чтобы он никогда больше никого не смог трахнуть, чтобы он, сука, никогда больше в этой ЕБАНОЙ ЖИЗНИ НЕ КОНЧИЛ!!!

Затем я, наконец, выдыхаюсь и более-менее прихожу в себя. Понимаю, что в припадке гнева заплутала в спальном районе Васильевского острова.

Присаживаюсь на первую же лавочку и плачу уже тихо, прикрыв лицо руками и крепко зажмурив глаза.

Чёрт, переодеться забыла. В таком виде лучше перед мамой не появляться. Время - 18:20. Блин. Не хочу домой, не хочу!

Иисус Христос говорит, что Тошу нужно простить. Вернуться к нему и попробовать завести этот разговор в другой раз, когда мы оба будем трезвыми.

В конце концов, Тоша любит меня. Накуривает хорошей марихуаной и нежно трахает. Может, не так сильно и долго, как мне хотелось бы, но...

Но затем последний император Японии образно отвешивает мне по щекам и напоминает о своей женской гордости.

КАКОГО СЮРИКЕНА ТЫ ТУТ РАСПЛАКАЛАСЬ, ДЕВЧОНКА?

Император, я...

СМОТРИ СВОЮ ИНСТУ!

Что?

ИНСТА, ЗАЙДИ В НЕЁ, МАЛЕНЬКАЯ ОБДОЛБЛЕННАЯ ДУРА! (он это на японском, кстати, всё пиздит, а я его понимаю, каждое слово)

Я послушно захожу в инсту и вижу уведомление о новом подписчике.

ДЕВЧОНКА! ЧТО СДЕЛАЛА БЫ КОСЯ?

Не хочу о ней...

НЕ ХОЧЕШЬ ВСПОМИНАТЬ О ТОЙ КОСЕ, КОТОРАЯ НАУЧИЛА ТЕБЯ БЫТЬ ТОЙ, КТО ТЫ ЕСТЬ? НЕ ЛЮБИШЬ КОСЮ?

Да люблю, блин...

Что сделала бы Кося?

Что?

ЛС ОТ МЕНЯ: ПРИВЕТ, 89628616131, ПОЗВОНИ МНЕ!

Звонок не заставил себя долго ждать.

Я наспех вытираю слёзы, а потом вспоминаю, что он не увидит меня; мысленно собираюсь и потягиваю зелёный значок вызова на сенсорном экране.

- Да, привет, нужно поговорить.

- Привет, чика, слушаю.

- Не называй меня так. Не называй, ладно?

- Чего надо, чика?

- Ах т... Короче, хочешь трахнуть меня?

Тишина в трубке.

- Что, прости?

- Трахнуть меня хочешь?

- Я-аааа....

- Хуй забей на Тошу, у меня с ним всё. Ты лучше на вопрос ответь.

- Да, давай.

После Тоши мне было непривычно общаться с поцом, который был готов трахаться при первом предложении.

- При условии.

- Ну.

- Ты сделаешь мне приятно, сечёшь?

Иисус, живущий в моей голове убеждает меня в том, что этому парню нельзя доверять и напоминает про недавно пережитое изнасилование. Но я слишком распалена и слишком дура для здравых умозаключений, тем более после пары дорожек эйфоретика.

- Приятно?

- Ну ты понял, да?

- Не совсем.

- Не тупи, приятно.

- Языком?

- Да, сделаешь мне приятно языком, - я замечаю, что слишком тараторю. - Сделаешь мне приятно языком и можешь трахать меня, как хочешь, кроме жопы, жопу трахать не дам, понял меня?

- Подъедешь?

- Согласен?

- Да, без проблем.

- Без подвохов, понял? Сделаешь мне куни и трахнешь, без подвохов, понял-нет?

- Да, остынь ты. Тебя порох так долбает?

- В см... Да, порох этот, гавно это, которое ты принёс, оно.

- Скинь адрес, на котором ты сейчас. Вызову тебе такси.

Ты смотри, какой хороший мальчик. Такси мне вызвать собрался. А ты, Иисус, меня ещё отговаривать пытался.

Блин, будет хуёво, если он просто оттрахает меня и выпроводит. Я окажусь просто тупорылой овцой и окончательно перестану себя уважать.

19:10. Начинает темнеть. Пиздец. И куда ты, малышка, собралась на ночь глядя? Маленькая девочка в короткой юбке с маленьким рюкзачком за спиной.

Стоит посреди обоссанного двора многоэтажки и ждёт такси, чтобы поехать к другу своего парня и быть хорошенько оттраханной.

А завтра в школу.

СТОП.

БЛЯТЬ.

Набираю номер Любы.

Сука-сука, ну отвечай, блин. И как это я могла так объебаться.

Иисус по-прежнему уговаривает меня оставить эту затею, когда Люба берёт трубку. Подружка, наверное, ожидала, что я звоню поинтересоваться её делами, а мне опять что-то от неё нужно.

- Зай, привет, зай, помоги мне, пожалуйста, зай.

- Привет, Фим, ты чего?

- Зай, помоги мне, ну, поможешь?

- Да в чём дело-то?

- Прикрой меня перед мамой, мы с Серёжей задержались немного, я до девяти не успею. Давай до десяти если что. Или до одиннадцати, давай? А потом скажу, что ты, типа, мне такси вызвала, ок?

- С каким Серёжей?

Ай, фак!

- С Тошей, в смысле. Прости, оговорилась. С Тошей, с Тошей моим.

Люба звучит испуганно, а я - видимо, пугающе.

- Фима, ты очень быстро говоришь. У тебя всё...

- Да, да, нормально всё, милая, просто помоги мне, пожалуйста. Если мама позвонит - скажи, что ты со мной, а я в туалете, но она, - на секунду закрываю свой губастый автомат, чтобы сглотнуть густой слюнной ком. - Она скорее всего не позвонит, потому что на работе допоздна, а если позвонит - скажи ей, что я в туалете, хорошо, зай, хорошо?

Блять, ёбаный порох, что ж меня ебурит так, а?

Серёжа скидывает номер такси, и я жду своего Ебложора или Мехроёжа из солнечной республики, в которой девушки не носят таких коротких юбок, как у меня.

Динь-дон, мазафака! Ё-маё, мама звонит... Ё, ё, ё, мама... (дебильная песня из моего дебильного детства; пытаюсь вытряхнуть её из головы).

Так, надо собраться. Блин, я сейчас просто откушу себе кусок губы и успокоюсь. Но будет больно потом жить без губы. Больнее, чем тот момент, когда Тоша сказал, что никогда не сделает мне приятно языком.

Пидорас, ну ничего, пидорас, я тебе отомщу, я тебе так отомщу, ты бы мне в жизни никогда так отомстить не смог.

- Привет, дочка.

Блин, блять, блин!

- Да, мам, привет.

- Ты там где?

- Мам, прости, я обещала, что до девяти сегодня буду, но не могу раньше вернуться, прости, мам...

ТЫ ЧЕГО ТАК ТАРАТОРИШЬ, ОВЦА?!!!

ДЕВЧОНКА, ЛУЧШЕ ЖИВО ВОЗЬМИ СЕБЯ В РУКИ, ПОКА ОКОНЧАТЕЛЬНО НЕ ПОСЫПАЛАСЬ

- Серафима, всё нормально?

Сжимаю свободный от мобилы кулак и стучу им себя по макушке, пытаясь привести себя в чувство.

- Мам... Мы тут ещё не закончили. Я тебе позвонила сказать, что чуть позже приеду, но это в последний раз, честно (а вот этого говорить совсем не стоило). Мы просто заканчиваем тут и у нас что-то не очень получается (да куда ты так тараторишь-то, блин?!), у нас тут... не очень... получается, мам. Но нам совсем чуть-чуть осталось, я тебе честно говорю, мам...

- Так. А ну-ка дай Любе трубку.

АААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

ТАК СТОП! Соберись, дура. Заварила ты, конечно, кашу, но ещё не всё потеряно. Император Японии, помоги мне, блин!

Я ПРЕДУПРЕЖДАЛ ТЕБЯ, ДЕВЧОНКА, ЧТОБЫ ТЫ НЕ ЭКСПЕРИМЕНТИРОВАЛА С ВЕЩЕСТВАМИ, ОТ НИХ ПРИТУПЛЯЕТСЯ РАЗУМ И У МЕНЯ ИССЯКАЮТ ИДЕИ.

- Она в туалете, мам. Блин. Я перезвоню.

Бросаю трубку. Моё маленькое сердечко едва выдерживает такое напряжение. Капельки пота щекочут мой лоб. Должен быть выход, должен быть. Ведь не может всё так глупо закончиться!

Ах, и сдался тебе сегодня этот порошок - он же и в самом деле лишил тебя остатков разума. И куда ты собралась ехать сейчас?

Езжай домой, дура, подрочи с Библией под мышкой. А Тоше отомстить ещё успеешь. Благо, жопка у тебя маленькая и молодая, хуёк найти - не проблема.

Езжай домой... Езжай домой, милая. Даже император Японии тебе говорит: езжай, езжай, девчонка, идей никаких нет. Ну неужели ты и его не послушаешь?

Парт пятый. Куколд головного мозга.

Глава 15

Думай, Саша-Серафима, думай, блин! Сколько времени прошло с момента маминого звонка? Ах, старуха скоро начнёт догадываться, что я наёбываю её.

Перезвонит мне ещё через пять минут, и я по-любому посыплюсь. Вот если бы только был вариант телепортировать Любу в этот загаженный Васильевского острова... или меня в её уютную сычевальню на Владимирской.

Слышу музыку Моргенштерна.

Кадиллак, кадиллак, эта сука - кадиллак.

Если я и кадиллак, то где-то здесь должен быть бульдозер, под который я попала.

Ребятня выруливает из-за угла с колонкой в руках.

Сукины дети, вы-то мне и нужны!

- Йоу, ребят, - останавливаю их; на вид им лет по двенадцать, и они дышат мне в открытый вырез блузки. - Помощь ваша нужна, есть две сотки. Поможете?

Достаю из рюкзачка две скомканные оранжевые купюры и кручу ими перед их лицами.

- Чё надо? - отвечает их предводитель с колонкой.

Сука, ну просто "Повелитель мух - Russian edition".

- Мобила нужна.

Малые неодобрительно ворчат, отрицательно качают головой и собираются уйти, но я ошалело хватаю их предводителя за плечо и говорю:

- С твоих рук, братик, с твоих рук позвоню; не украду я, делать мне, что ли, нечего? Базарю, волосами клянусь, от меня проблем не будет. Но мне - точно пиздец, если не поможете.

Глаза предводителя испуганно таращатся на меня в темноте.

Кадиллак, кадиллак, эта сука - кадиллак.

Объясняю им:

- Короче, тема такая. Мама думает, что я с подругой, а я к парню еду. Мама просит подругу к телефону, а та - в пяти километрах от меня. Шаришь? Звонишь со своей мобилы моей подруге, а я - своей маме со своей. Ставим оба телефона на громкую связь. Они базарят друг с другом о том, какая я хорошая девочка и что мы у неё в комнате, понимаете? Бля, пацаны, я вам по гроб жизни благодарна буду, завтра травы вам сделаю, если поможете.

- Ты со второй гимназии? - спрашивает он.

- Да, вы тоже, пацаны?

- Пятый "В". С Катей Платовой познакомишь?

- Платова нормальная тян, - подхватывает один из его опричников.

Не знала, что малолетки так тащатся по Косе. Господи, на что они расчитываю, у неё же каблуки больше, чем их перчики.

- Бля, базара ноль, сведу вас. Она моя лучшая подруга.

- И травы! - напоминает их предводитель.

- Вообще не вопрос. Набери номер, братик.

Люба не сразу берёт трубку. Меня всю трясёт. Когда ж эта дрянь отпустит-то?

- Алё, - вопросительно раздаётся из динамика.

Я склоняюсь к мобильнику в руках малого.

- Зай, привет, это Фима, поможешь мне ещё немного? Короче, хуйня такая. Молю, зай, не спрашивай чё как, потом объясню. Мама хочет быть уверена, что я с тобой. Я сейчас ей позвоню, поднесу мобилу к той мобиле, по которой говорю с тобой и ты, типа, расскажешь, что мы ещё проект не доделали, там дорисовать что-то нужно и без меня прям никак. Блин, ну, короче, додумай там сама, зай... Я без тебя не справлюсь.

По голосу Любы я понимаю, что её заколебали эти мои игры. Но что поделать? Будем надеяться, что это в последний раз.

Своими этими глазами-монетами многозначительно смотрю на пацанов несколько секунд.

- Пацаны. Бля, ни звука. За мной не заржавеет, базарю.

Набираю маму.

- Ты, когда домой придёшь, - о, мама звучит рассерженно.

- Мам, Люба из туалета вышла, ты с ней поговорить хотела.

- Ну.

Далее происходит ёбаный цирк.

- Люба?

- Да, тёть Фрося.

- Что у вас там происходит, родители где?

- Мама сегодня в ночную, а папа через полтора часа будет.

- И что вам там?

Затыкаю свою мобилу рукой и говорю Любе:

- ВО, ЗАЙ, скажи, что я тебе с домашкой помогаю, по ИЗО, типа, без меня никак.

- Ага... ага, поняла.

Снова соединяю мобилы. Люба повторяет мои слова.

- Ну а добираться ей как, Люб, ну ты подумала, вообще? Завтра в школу.

Снова затыкаю мобилу и говорю Любе:

- Скажи, что такси вызовешь, типа, за тобой должок, - понимаю, что звучу сейчас не очень дружелюбно, но мне некогда разводить эти псевдодружеские сопли.

- Я такси вызову, тёть Фрось...

Мобила пацана издаёт сигнал разряжающегося телефона и сердце моё на секунду останавливается. 1% заряда его злоебучего айфона.

Мама охает и вздыхает.

- Ну вы, вообще, девочки, - она уже согласилась, просто ещё не сказала.

- Тёть Фрось, мне правда без неё никак.

- Ну хорошо, хорошо. Такси потом вызовешь обязательно, поняла? И позвони мне. И этой шалопайке скажи, чтобы позвонила, когда отъедет (отъедет, лол). И номер машины пусть скинет.

- Хорошо, тёть Фрось, поняла. Да мы недолго тут.

Затыкаю мобилу.

- Э, скажи - полтора часа, какой недолго?

- Полтора часика, тёть Фрось.

Мама снова вздыхает.

Звонок по второй линии от Серёжи. Да блять! Сбрасываю вызов. Только бы не подумал, что я его динамлю.

- Ну ладно-ладно, - говорит мама. - Фотографию потом пришли, что вы там наделали.

- Хорошо, тёть Фрось, обязательно.

Финиш.

Выключаю телефон. Махаю малому, чтобы тот оборвал связь с Любой и присаживаюсь на тротуар.

- Пацаны, сига есть? - спрашиваю.

- Не. Две сотки гони.

- Да бери, блин.

Малые въебывают музло (Хью Хефнер; ведь я висю, как молодой Хефнер) и уходят в горизонт.

Моргенштерна заменяют восточные мотивы - приехал мой кучер на белоснежном Kia Rio.

Щурусь от света фар, машу рукой.

Совершенно без сил. Не представляю, как теперь трахаться-то? Не представляю даже, как теперь чувствовать радость. Каждый шаг - будто я Нил Армстронг на поверхности Луны.

Падаю на заднее сиденье такси.

- Простите, у вас не будет сигареты? - спрашиваю у водилы.

- Не. Айкос. Будешь?

- Заебись.

Глава 16.

Куда ты, блять, едешь, Саша-Серафима? Хоть номер дома и квартиры не забудь Косе отправить, мало ли что.

Хотя этим вечером меня не сильно заботит собственная безопасность. Отхода после порошка были настолько отвратительными, что мне было бы наплевать даже, если бы меня принялся трахать этот омерзительный узбек.

Если верить моим расчётам, я была где-то неподалёку от Лесной.

Серёжа ждёт меня у парадной.

19:55. Сука-сука-сука, надо торопиться.

Вываливаюсь из такси и прыгаю в его объятья.

- Приветик, - я едва шевелю губами. - У тебя есть ещё немного?

- Чика, об этом не беспокойся. Давай, держись за меня. Что-то сильно тебя срубило. Ты сколько вынюхала?

Мы заходим в парадную и подходим к лифту; Серёжа нажимает на кнопку, и мы заваливаемся в кабину.

- Да немного. Блин, мне плохо, мне очень плохо.

- Всё хорошо, ну, - он прижимает меня к стене, поднимает голову и смотрит на меня.

Затем целует. Наглый язык, прямо как у Коси. Очень наглый язык. Ладно, посмотрим, на что ещё он способен.

После слюнявой процессии я отрываюсь от его губ и говорю:

- Помнишь про уговор? Ты помнишь, а?

Мы поднимаемся на двадцать третий этаж. Никогда ещё я не поднималась так высоко, вавилонская, мать его башня, тут и до Иисуса недалеко. Только бы он не услышал, чем я тут занимаюсь, а то расскажет родителям и мне пиздец.

20.10

Я не жду прелюдий. Серёжа их мне давать и не собирается. Распахивает передо мной дверь своей двухкомнатной квартиры. Какая-то гипнотическая музыка играет из блютуз-колонки. Закрытый ноутбук на кровати.

На чёрном цвете икеевского стола размазан тот же порошок. Мне кажется, это нехорошая идея. Но лишь на секунду.

Пушка стреляет мне в голову через нос.

Его руки совсем не такие, как у Тоши. Интересно, они одного возраста? Те руки, что держат меня сейчас - крепкие и покрыты волосами. Мне немного страшно, но он не собирается растягивать мгновение.

Толкает меня на кровать, я падаю, и он склоняется над моим животом и жадно целует его. Откидываю голову и в покрытии натяжного потолка вижу наше заблюренное отражение.

Соскальзывая с бедёр трусики щекочут мои ляжки. Меня немного потряхивает. Губы или руки на моих ногах оставляют мокрые следы. Я вся покрыта его отпечатками пальцем.

Отпечатки губ жгут огнём всё ближе к основанию ног. Мефедрон жжёт слизистую носа.

Меня облили бензином, залили его в мой нос. А его язык спичкой чиркнул по моим половым губам, и я вскрикнула.

Пытаюсь брыкаться под давлением его острого языка, но крепкой хваткой Серёжа держит меня за бёдра.

У Коси язык был мягким, а этот грубо играет на моей гитаре какую-то блатную мелодию. Не сказать, что мне это не нравится; в конце концов, Серёжа не производил впечатление нежного мужчины.

Я обхватываю руками своё горло. Глубоко дышу; изредка грудь вместе с углекислым газом выпускает высокочастотный стон, который тонет в басе тупорылого музла.

Твёрдый и сухой язык. Я прошу его сделать язык мягче, но музло играет так громко, что я теперь даже не слышу императора Японии и Иисуса Христа. Хотя, не слышу я их, скорее всего, по другой причине...

Твёрдый и сухой язык Серёжи толкает мой клитор с востока на запад и обратно. Горячий шарообразный колокол внизу моего живота наращивает амплитуду и бьёт меня по бокам изнутри.

Я прикусываю указательный палец левой руки. Прокушу его и захлебнусь в собственной крови.

Тоша?

Что-то проникает в меня, но я по-прежнему ощущаю мягкость и шершавость на клиторе. Приподнимаю голову, когда он вставляет меня и второй палец.

Снова где-то в области мочевого пузыря заводятся неопределённого рода насекомые. Я стараюсь не думать о том, что это: тараканы или пауки.

Или крысы, которые пытаются прорыть себе тоннель наружу.

Крыса. Я двуличная крыса и крысы живут внутри меня.

Я начинаю скучать и сомневаться, что правильно сделала, придя сюда. А этот сукин сын, будто чувствуя это, решает изменить расклад и забирается на меня.

Жан Поль какой-то там (Бельмондо?) сказал однажды, что в каждом из нас есть дыра размером с бога. И каждый пытается заполнить её, чем может.

Бога во мне тогда было мало, а вот Серёжа вошёл довольно внушительной свой частью.

Войди он в меня после минутной пальпации, как это всегда делал Тоша, мне было бы больно. Но Тоша не мог бы сделать мне так больно даже врываясь на сухую.

Толчки Серёжи походили на столкновение шлюпки с крейсером. Пару раз я едва не разбила голову о дужку кровати.

Тоша?

Интересно, что сказал бы этот отказник, если бы увидел сейчас, как его дружок тут безжалостно пялит меня. Хорошая у вас дружба, Тоша.

Подумать только, я прыгнула к нему в койку через пару часов после знакомства. Какого, вообще, дьявола?

Неужто я и вовсе утратила остатки чести. Мне всё же очень не хотелось быть шлюхой, но это возбуждало хлеще любого кунилингуса.

- Ну, давай, посмотри.

Тоша сидел в кресле-мешке в метре от кровати.

- Как ты могла? - спрашивает он, изредка поглядывая на вас.

- Да, вот так, - отвечаю я. - Всё, о чём я тебя попросила - это просто сделать мне приятно.

- Я не мог...

- Ты лох, - я вскрикиваю от очередного резкого толчка. - Лох, смотри, как он пялит меня. Ты же никогда, никогда бы не трахнул меня так.

- Я больше не могу смотреть на это...

- Смотри, как я кончаю. Да, смотри, как буду дёргаться мои ноги.

Ноги у меня, по правде сказать, тогда не дёргались. Впрочем, как и во время мастурбации. После нескольких посиделок на pornhub я полагала, что они трясутся у всех девочек в предоргазменном состоянии, а со мной в этом плане что-то не так.

Тоша смотрел на то, как я трахаюсь. Я заставляла его смотреть. Сидел он в этом ебаном кресле-мешке и сожалел о том, что упустил такую девочку.

А нужно-то было всего лишь отлизать мне. Я всегда получаю то, что хочу. И сейчас я получу оргазм.

- Без тебя... без тебя, понял ты? - я шевелю ослабшими губами, закатив глаза к дужке кровати. - Кончу сейчас без тебя!

- Нет, Саша, нет, девочка моя, - кричит Тоша.

- Да! Да! ДА!

Туманная рука хватает меня и выбрасывает из мира фантазий. Живот наполняет боль вперемешку с щекотанием. Боже, крысы или пауки там воюют друг с другом.

Мои глаза закрыты на две трети, но той свободной частью я вижу нависающий надо мной Серёжин болт.

А затем на мои оголённые сиськи, на моё горячий серебряный крестик и наполовину расстёгнутую блузу брызгает тёплое семя.

Через секунду крысы (или пауки) принимаются отчаянно копать себе траншею из моего живота. Тело охватывает напряжение вперемешку с лёгким, немного приятным зудом.

Спустя ещё несколько мгновений и температурных скачков, я обмираю, распластавшись по матрацу двуспальной кровати.

Я, как сдутая резиновая женщина. Пауки (или крысы) выбрались из каждой мышцы моего тела и мягкими лапками защекотали по коже.

Ракета ближнего действия Серёжа-Саша доставила меня в другой конец коридора. В этом, конечно, была заслуга моего весьма умелого любовника.

Однако Тоша, сидевший в моём воображении рядом с кроватью, определённо заводил меня не на шутку. Мне было приятно воображать, что он наблюдает за каждым толчком, каждым прикосновением к моему недоступному для него телу.

Не хотела считать себя сукой, когда во мне больше не было члена. А потому - предпочла забыть о своих фантазиях до следующего раза.

Мефедрон отпустил. Я забеспокоилась, что уже слишком много времени, попыталась встать с кровати, чтобы... хоть что-то сделать. Но пролежала так ещё минут пятнадцать, прежде чем Серёжа не предложил мне новую дорожку.

Дорожка на дорожку, дорожками жизнь моя полна.

Я ругала себя, втягивая это бело-жёлтое дерьмо через коктейльную трубочку. При всей своей собранности и незаурядном интеллекте я порой бываю просто ошеломляющей дурой.

Но в этот раз я вновь выкрутилась и пришла домой даже раньше девяти. Рюкзак я оставила у Серёжи, надеясь, что он не будет задавать лишних вопросов. Вопросов он и в самом деле не задавал.

Глава 17

Господи, я же и в самом деле была, как сраный агент под прикрытием: Донни Браско или парни из фильма "Отступники".

Так вот тревога эта была чем-то новым и, откровенно говоря, ввела меня в ступор, который парализовал моё уже проснувшееся тело на неопределённое время до звонка будильника.

Дьявол! Здравствуй, новый ёбаный день. Снова в ёбаную школу.

Мне приходилось вставать раньше, чтобы зайти к Косе и забрать рюкзак со своим вторым комплектом одежды.

Я с методичностью серийного убийцы выполняла одни и те же действия почти каждый будний день. Это немного пугало меня.

Но ещё больше этим утром напугал меня первый поход в уборную. Желудок сжало, а отвращение зависло посреди пищевода, готовое сделать лёгкий рывок и расплескаться по кафелю.

Поначалу я подумала, что у меня начались месячные. Два раза в месяц - ну, это уже слишком. Какого, вообще, Дьявола?

Затем, убедившись, что крови больше нет, поняла, что это были мои продукты отхода. Я пописала мочой. Конечно, сразу запаниковала. Вспышки заиграли перед глазами, будто из сортира на меня глядел дискошар.

Я вздрогнула, почувствовав пальцы на своём плече. Показалось. Пальцы на моей шее! Показалось. Мерзость.

Плохие картинки из памяти стали всплывать перед глазами. Этот ублюдок чем-то заразил меня.

Господи, у нас же был незащищённый секс! Сифозная мразь заразила меня стриптококом или СПИДом! СПИД! У меня, блять, внутреннее кровотечение из-за этого ДОЛБАНОГО, БЛЯТЬ, НАСИЛЬНИКА, СПИДОЗНОГО, БЛЯТЬ, НАС

Не загоняйся. СПИД, какой на хрен СПИД? Ты вспомни все эти фильмы, они годами живут после этого, не зная бед.

Даже если бы твой первый секс был со СПИДозным, ты бы не узнала об этом через пару дней. Нужно делать специальные тесты, чтобы выявить эту заразу.

Но это всё же определённо была ненормальная херня. Пописала кровью. Я собиралась, попутно заглядывая в мобильник и ища информацию касаемо своего случая.

Ой, всё, как обычно. Если верить этим статьям на ЯндексДзене - у меня может быть что-угодно от гормонального сбоя до рака матки.

Сука! Господи, я, конечно, не лучшая малышка из тех, что у тебя есть. Не такая, как Люба - это уж точно.

Но явно не заслужила я какую-то смертельную болезнь, я не хочу, не хочу умирать...

Кося, кажется, стала немного другой. Не то, чтобы молчаливой; не то, чтобы стеснительной. Я ещё пыталась произвести оценку этим едва заметным метаморфозам своей лучшей подруги.

Мне откровенно нравилось прежнее пренебрежительное отношение Коси ко мне. Эти её "найду себе другую подругу", "закрой рот и делай" привлекали меня, заставляли хотеть проводить с ней время.

Я понимала, что в школе нахожусь в её тени. Да. И в самом деле. Если не считать вышеупомянутого Миши из 11-го "Б", все мои романы происходили с парнями вне школьных ворот.

Но Кося была моим покровителем. Учителем. Она познакомила меня с выпивкой в седьмом классе. В то же году свела меня с моим первым парнем - Димой.

С ним у нас ничего не вышло, он был длинным, худым, с отвратно торчащим кадыком, старше меня на три года и глупее - лет на пять. Но я была благодарна ей за то парное свидание, которое она когда-то организовала.

Была благодарна ей за всё.

За вписки в её квартире на майские и новогодние праздники, за море разного рода людей, с которыми я имела честь там увидеться. За хорошую музыку, которую она слушала.

За МДМА в восьмом классе. За амфетамин - в девятом. За смех и горечь, которые мы проживали вместе все эти годы.

За то, что моя зая никогда и ни разу не подставила меня и ни разу мне не было страшно в её компании.

Хотя...

Где-то в глубине подсознания я возлагала теперь на неё ответственность за изнасилование, которому подверглась.

Кося потащила меня в этот клуб. Но я, конечно, тоже хороша: украла родительские деньги и попёрлась с ней в этот уёбищный клуб на этот уёбищный концерт казахов, чью музыку я теперь не могла слушать из-за дерьмовых ассоциаций.

Конечно, Кося ни в чём не была виновата. И я тоже. Не виновата. Виноват тот ублюдок, фоторобот которого был запечатлён в моей тетради.

И каждый раз, открывая тетрадь, чтобы накидать очередной возникший в голове образ, я несколько секунд глядела на это отвратительное лицо. Непонятно зачем. Но делала это каждый раз.

Простите, отвлеклась. Так вот, Кося. Я рассказывала о том небрежном отношении ко мне, которое всегда заводило меня в общениях с ней.

Но после одной сомнительной ночи небрежность эта растворилась целиком и полностью. Теперь передо мной представало существо, которое, казалось, ставило своей главной целью - привести меня в смущение. Кося изменилась до неузнаваемости.

Не могу нарисовать чёткий контур какой-то ситуации, чтобы привести пример. Ситуации эти, совершенно неважные по отдельности, представляли собой какие-то кусочки паззлов общей картины, которую я ещё не до конца сложила в своей голове.

От неровно брошенного взгляда и чрезмерно-услужливого тона до прикосновений, которые стали теперь неловкими, будто Кося была мальчиком, с которым у нас всё только начинается.

И вот не надо думать, будто я себе накручивала. Моя лучшая подруга довела меня языком до оргазма, а теперь воспринимала меня, как ёбаный кусок мяса! - я знаю, о чём говорю.

- Не хочешь сегодня ко мне? - спросила она, когда мы на четвертом уроке выскочили, чтобы покурить. - Папа виски привёз, десятилитровую бутылку, прикинь?

- Десять?

Конечно, я понимала, что она запудривает мне мозги.

- Пьяный был, из ресторана ехали с мамой, и он захотел купить. Короче, он там выпил половину где-то, и, если мы себе немножечко отольём - никто и не заметит.

Даже улыбалась эта похотливая сука теперь как-то лживо. Я старалась сглаживать углы, но это бросалось в глаза на каком-то энергетическом уровне. Я, блин, чувствовала выделения какого-то странного гормона из её полуприкрытого тела.

- Ну так чё, зая?

- Я сегодня к Тоше думала.

- Ты постоянно у него в последнее время.

О, эта дрянь начинала ревновать меня.

Я вспомнила, что Тоши у меня, похоже, больше нет. И не очень-то, кстати говоря, расстроилась, вспомнив о вчерашнем салютообразном оргазме. А потом в голову пришла утренняя сцена в туалете. Я зажмурилась, а потом косо глянула на свою лучшую подругу.

- Ещё я хотела кое-что спросить.

- Конечно, да, - снова этот услужливый тон.

Я наклонилась к её уху (у сучки пошли мурашки по ключице) и шёпотом сказала:

- Я сегодня кровью пописала. Это что такое, ты не знаешь?

- Таблетки подействовали, - без промедления и так же шёпотом ответила она.

Мои глаза расширились.

- В смысле, эти, которые ты мне посоветовала?

- Ну да. Это твой ребёнок был.

Я отстранилась от Коси.

- Ещё раз, не поняла.

- Бля, ну... - она забегала глазами по асфальту, подбирая нужное слово. - Выкидыш.

ВЫКИДЫШ?!

- Здорова.

Я опустила глаза и увидела неизвестно откуда вырулившего пацана, с которым имела честь познакомиться вчера.

- Привет, пацан.

- А ты чё вчера обещала, помнишь?

- Бля, да, - я сокрушённо вздохнула. - Ну... давай я должна буду. На неделе намучу. Скажи свои цифры.

- А, наебёшь, - малой сокрушённо махнул на меня рукой.

- Бля буду.

Ждала, что ответит: "так ты, старшуха, уже..."

- Чё за тема? - спросила Кося.

Я заметила, как бесцеремонно пялится на неё малой. А затем своими одержимыми малолетними глазами он попытался напомнить мне о том, что я обещала познакомить его с Косей.

- Этот чувак помог мне вчера, - сказала я, кивая на малого. - Перед мамой прикрыл, долго рассказывать.

- Макар, - он протянул Косе руку.

Та отстранённо глянула на неё и на мгновение коснулась его потной ладошки.

Этого маленького засранцу хватило с лихвой и опьянённый феромонами, он скрылся за углом школы.

Когда мы вновь остались одни, я позволила панике вновь охватить мой разум.

- Да ну нахуй, выкидыш?

- Да всё нормально, это таблетки подействовали. Если бы ты их не приняла - у тебя был бы бейбик. А так - всё круто.

- А я же... смогу потом... - от услышанного я, вдруг, оказалась совершенно растеряна.

- Да конечно, Саш. У меня у матери четыре аборта до меня было. Слушай, зай, ты не загоняйся главное. Если хочешь обсудить - помни, что я...

Я затушила сигарету о гранит науки и сделала шаг в сторону, когда она осторожно схватила моё запястье.

Я тут же рефлекторно вырвала руку.

- Я тоже хотела кое-что спросить, - в ту же секунду сказала Кося, ища взглядом мои глаза.

- Понимаю, да, - мне стало совсем неловко, теперь мне даже казалось, будто лучше не пересекаться с ней до конца дня или вовсе сбежать с уроков. - Мне пока не хочется, если честно.

Она попыталась подойти, но я отступила.

- Давай в другой раз поговорим, ладно?

Эти нервные нити тока, проходившие сквозь моё туловище, на несколько мгновений активизировались и вновь провели пару разрядов - я вспомнила несколько мгновений из нашей последней "ночёвки".

А затем вспомнила "ужасный секс" (я решила не называть его этим словом на букву "и"). В животе всё сжалось, а затем вернулась эта боль чуть ниже, тупая и одновременно острая, сбивающая с мыслей - парализующая боль насилуемой женщины.

Я поняла, что мне нужно, простите, съебать из этого места, в котором, вдруг, стало даже как-то трудно дышать.

Заливаясь краской я прижимала руками подолы юбки, которые взлетали вверх под порывами ветра.

Мне нужен был Серёжа. И нормальный человеческий секс.

Простите-простите, я не гомофоб, но эти склизкие минуты казались приятными мне лишь тогда. Теперь в памяти отпечаталось лишь приторное чувство на языке где-то в области гортани - это был давно выблеванный фруктовый алкоголь, которым мы напились тем вечером.

Да не хотела я, в конце концов просто не хотела трахать свою подругу. Мало ли чего она от меня хочет, но с ней трахаться я больше не собиралась!

Парт шестой. ШЛЮХА-ХА!

Глава 18.

ЛС ОТ ТОШИ: ПОЧЕМУ ДЛЯ ТЕБЯ ЭТО ТАК ВАЖНО?

ЛС ОТ МЕНЯ: ПРЕДСТАВЬ, ЧТО ТЫ ТРАХАЕШЬ МЕНЯ И В КАКОЙ-ТО МОМЕНТ Я ПРОСТО ВСТАЮ И ГОВОРЮ, ЧТО НА СЕГОДНЯ ВСЁ!

ЛС ОТ ТОШИ: ТЕБЕ ЖЕ НРАВИТСЯ.

ЛС ОТ ТОШИ: ТЫ СТОНЕШЬ.

ЛС ОТ ТОШИ: В ЧЁМ ПРОБЛЕМА?

Иду по гулкому коридору бездушной новостройки. Мне нужна квартира 492.

ЛС ОТ МЕНЯ: НИ В ЧЁМ, ЗАБЕЙ.

ЛС ОТ ТОШИ: ПРИХОДИ КО МНЕ, ПОКУРИМ)))

ЛС ОТ МЕНЯ: ИЗВИНИ, НО НЕТ.

- Проходи, милая, - говорит он, закрывая дверь и, даже как-то подталкивая меня в коридор (или мне показалось). - Ты чё, уроки прогуливаешь?

ЛС ОТ ТОШИ: ПОЧЕМУ?

Он шлёпает меня по заднице. Я ощущаю ноющую боль на ляжках со внутренней стороны - моя вагина вспоминает эту кровать и эту руку.

Он оказывается совершенно не воспитан и тут же берётся приставать ко мне. Эти его руки не остановить, они опутывают меня подобно тентаклям.

Серёжа подталкивает меня к кровати, и я, потеряв равновесие, вскрикнув, начинаю падать на эти чёрные шелковые простыни. Но в последний момент он подхватывает меня и медленно укладывает головой на подушку.

Эти большие руки и толстые губы вводят меня в состояние какого-то транса и беспомощности.

Серёжа - ёбаный удав, и этот животный страх, охватывающий меня в моменты близости с ним, возбуждает меня так, как ничто другое до этого.

Сейчас он будет меня трахать. А мне останется лишь повиноваться.

Как тогда в том блядском сортире.

Я зажмуриваюсь, тьма перед затворенными веками рассеивается и передо мной встаёт морда того ублюдка.

Не думай о слонах, не думай о слонах.

Уродливый урод трахнул меня в уродливом сортире уродливого клуба с уродливой музыкой.

Серёжа переворачивает меня на живот и приподнимает. Я встаю раком. Он держит меня за бёрда и медленно входит.

Вся эта херня без презерватива не добавляет мне спокойствия. Какого, вообще, Дьявола это такая проблема для всех них?

Не думай об изнасиловании, не думай об изнасиловании.

Ненавижу стоять раком. Руки начинают болеть после пары минут. Эти толчки ни на йоту не приближают меня к оргазму.

Да ещё и нательный крестик так бесяче болтается, периодически ударяя меня по подбородку.

В такие моменты я хочу снять его, но никогла не делаю этого, боясь забыть на очередной блатхате и прийти домой без него.

Серёжа трахает меня сзади, а тот уродливый урод из уродливого туалета НЕТ, НЕТ!!!

Не думай об этом, не думай об этом!

Неприятное слово в моей голове не даёт мне права расслабиться.

- Вот ты-то мне и нужен.

- Саша, прекрати. Прекрати это, слышишь?

- Пошёл нахуй! Смотри, как он трахает меня! Смотри внимательней!

Возможно, я не здорова, если мою голову посещают такие фантазии.

Тоша стоит перед кроватью на коленях, глядя на меня поблёскивающими от слёз глазами. А Серёжа пялит меня, как - прости господи - сидорову козу.

Я тут подумала, что кому-то, возможно, неприятно читать или слушать о таких интимных подробностях в столь откровенной манере. Думаю, стоит сгладить углы, чтобы привлечь к чтению этой поучительной истории девочек из Церкви.

В-общем, Серёжа держит меня за руки так долго из-за того, что ангел пролетал в нашей комнате и оставил после себя пыль, которую он вдохнул и преисполнился энергией.

Он крепко сжимает мои руки и разжимает в ту же секунду, а затем снова сжимает. Целует меня в щёку. И не только. Ещё в лоб. Эта ангельская пыль, освещаемая полосами света, плывёт перед глазами.

Наконец, Серёжа громко вскрикивает (а я в этот раз - нет) и отпускает мои руки. Широко улыбается и говорит:

- Саша, Сашенька, моя милая чика, вы очень милы мне. Как хорошо, что вы появились в моей жизни. И сиськи у тебя хорошие. Чика.

ГС ОТ ТОШИ: ТЫ ОТВЕТЬ ХОТЬ ЧТО-НИБУДЬ, Я ТЕБЕ ВОПРОС ЗАДАЛ.

ОТВЕТ ГС: СЕРЁЖ... БЛЯТЬ. *ОТМЕНИТЬ ОТПРАВКУ* ТОШ, Я ТЕБЕ УЖЕ ВСЁ СКАЗАЛА ТОГДА, ТЫ МЕНЯ ПРОСТО НЕ СЛУШАЛ. ДАВАЙ ПРОСТО ОСТАВИМ ВСЁ, КАК ЕСТЬ, Я УЖЕ ПОЧТИ НЕ ЗЛЮСЬ И СКОРО ВСЁ ЗАБУДУ.

ЛС ОТ ТОШИ: А ТЫ ХОЧЕШЬ ЗАБЫТЬ?

Сука, мне совершенно неинтересен этот разговор, а ещё - меня немного подташнивает, но скорее всего - это от мефа.

Серёжа договаривается с соседом по квартире о совместном приобретении мефедрона. Сосед стоит на пороге, я качаю головой в сторону под треки Сюзанны и Мальбека, не обращая на них внимания.

Сейчас два часа дня. Я хотела бы кончить, но Серёжа добивает последнюю дорогу и принимается ворошить свои заначки.

- А ты... - спрашиваю я, заискивающе (если я правильно помню, что значит это слово) улыбаясь. - Ты продаёшь?

- Да, - отвлечённо говорит он.

- Ты чем-то ещё занимаешься?

ЛС ОТ ТОШИ: ТЫ МОЖЕШЬ УЖЕ ЧТО-ТО ОТВЕТИТЬ????????77

Бля, заебал.

- Ну... биты пишу. Тоша не рассказывал? У тебя есть деньги? - спрашивает он.

- Хммм... - Я достаю из рюкзака кошелёк и смотрю, хотя уже знаю, сколько там... - У меня три сотки.

- На один скинемся?

Блин, я, вообще, не планировала! Это, блин, последние три сотки на неделю, и я с боем вырвала их у мамы, прикрываясь тем, что еда в гимназистской столовой не переваривается в моём желудке!

Иисус говорит, что эти деньги нужно отдать в десятину. Император Японии хочет держать эти деньги на случай, когда мне вновь потребуется кого-нибудь подкупить на улице, как тех малолеток.

А Саша-Серафима тратит эти деньги на мефедрон.

Сосед Серёжи заходит в комнату.

- Познакомься, это Дэн.

- Очень приятно.

- Мне тоже...

У него ужасная кожа, прыщи на впалых щеках и грубо слепленные черты лица.

Неровные тонкие губы, скошенный нос, далеко посаженные глаза и надломанные (как у ТОГО ублюдка) уши. Он мне не нравится. Совсем.

Вместе они садятся за ноут и заходят на сайт, который называют Ножкой. На Ножке есть разные вещи, но оплачивать нужно осторожно и со знанием дела.

Так вот, как он берёт это дерьмо. Тоша брал марихуану у толстого приятеля, который жил на Достоевской. А эти... берут два грамма. Значит, только для себя? Серёжа не продаёт?

Конечно, это немного портило романтику. Меня определённо заводила мысль, что я трахаюсь с барыгой. Но теперь я быстро спустилась с небес на землю.

Я слышала о закладках. Кто-то оставляет свёртки со сладостями в неприметных местах. А потом можно купить координаты этих мест и забрать оттуда сладости.

Мы это не обсуждаем, но в принципе, я понимаю, что должна буду пойти с ними.

Наконец, когда финансовые операции завершены, парни собираются в путь. И Серёжа манит меня за собой.

Спускаясь вниз, я прислоняю мобильник к уху, чтобы прослушать очередные пиздострадания своего бывшего мальчика.

ГС ОТ ТОШИ: ТЫ ПОНИМАЕШЬ, ЧТО НЕ МОЖЕТ ВОТ ТАК ПРОСТО ВСЁ ВЗЯТЬ. И ПРЕКРАТИТЬСЯ ИЗ-ЗА ТАКОЙ ХУЙНИ? Я ВООБЩЕ НЕ ПОНИМАЮ, ПОЧЕМУ ТЫ ВЗБЕСИЛАСЬ, МЫ С ТОБОЙ ПОЛГОДА ВСТРЕЧАЛИСЬ, А ТЫ ИЗ-ЗА ТАКОЙ ХУ...

Всё, не хочу больше слушать. Он совсем, совсем меня не понимает. Следующие сообщения просто буду оставлять непрочитанными - превосходное решение проблемы. Или ЧС?..

Пока мы идём к пункту назначения, Тоша продолжает слать ГС, пробуждая во мне всё новые волны отвращения к своей персоне.

Я абсолютно и бесповоротно не собираюсь возвращаться к такому эгоистичному, а теперь ещё и назойливому сукиному сыну.

Ребята всю дорогу молчат и, кажется, немного напряжены. Я тоже стараюсь рот не раскрывать.

Парадная. Здравствуйте, бабуля, выходящая из нужной нам парадной, а мы тут наркоту брать сейчас будем.

Я мало представляла, где может быть заныкан клад, но место по канонам профессии должно было быть надёжным, блять, и недоступным, как промежность Марии-матери.

Место и в самом деле было просто охуительно недоступным. Штукатурка справа от рамы входной двери одной из квартир была осыпана и именно в этой щели нас ожидало святое благословение сэра Мифа.

Мне казалось, что это происходит быстрее, чем оказывается на практике. Сначала мальчики своими нервозными пальчиками пытаются пробраться в эту щель, светя фонарями смартфонов в чёрную бетонную бездну. Затем обращаются ко мне.

- Я?

Серёжа объясняет:

- Он вон там, - тыкает пальцем в расщелину в трёх дециметрах от пола. - Пальчики у тебя, чика, тонкие. Должно получиться.

Сдирая подушечки пальцев, долго пытаюсь я добраться до сокровища. Разные мысли посещают мою голову в этот момент - от отчаяния до теплящейся надежды.

Рецепторы кожи ощущают плотный слой изоленты. Вот-вот окажется заветный свёрток в моих цепких пальчиках, вот-вот фанфары раздадутся за моей спиной и победоносно вытащу я его из этой трещины в стене.

Ну... НУ, ЕЩЁ НЕМНОГО, ЧУТЬ-ЧУТЬ, пальцы начинают двигаться быстрее, когда мне удаётся подчерпнуть и сдвинуть клад с насиженного места.

Ещё чутка, ещё чутка - беззвучно шевелю я пересохшими губами, засунув свою клешню уже, кажется, в чью-то прихожую.

И в тот момент, когда я уже уверена, что победа у меня в руках... клад улетает от меня подобно свадебному голубю.

Теперь он ускользнул куда-то вглубь стены, а я выпученными глазами уставилась на парней.

- Мальчики, хз... Походу провалился...

- Бля-я-я-ять, - Серёжа обхватывает затылок руками.

Дэн садится на корточки, потирая лицо ладонями.

Серёжа грубо и совершенно беспардонно отпихивает меня и принимается вновь пытаться достать его. Движения его теперь становятся остервенелыми, равно как и выражение лица. Тревога вперемешку с чувством вины поглощают меня. Я понимаю, что это моя вина, моя...

- Мальчики, простите, я же не знала...

- Сука, блять, сука ебаная, - шипит Серёжа, а я молюсь, чтобы слова эти на самом деле не оказались обращены ко мне.

Затем уже Дэн отталкивает Серёжу, однако все мы, похоже, теперь понимаем, что достать изолентовый свёрток нам не удастся.

Дэн так же шипит, матерится, проклинает всё, на чём стоит свет, пока дверной замок не ЩЁЛКАЕТ И ДВЕРЬ НЕ НАЧИНАЕТ ОТВОРЯТЬСЯ, ИДЯ НА НАС СТАЛЬНЫМ ТАНКОМ. Мне едва не заехало дверью по лбу, но я отпрыгиваю и, перескакивая через ступени, устремляюсь вниз.

БЕГОМ-БЕГОМ-БЕГОМ.

Дэн и Серёжа бегут следом.

Громогласный мужской голос подгоняет нас.

- Вы чё тут трётесь, УЕБАНЫ? СЪЕБАЛИСЬ НАХУЙ ОТСЮДА!!

Надежда была утеряна. Теперь окончательно. Мы выскакиваем из парадной и скрываемся в одном из переулков Крестовского острова.

Я понимаю, что это моя вина, МОЯ, МНЕ ХОТЕТСЯ РАСПЛАКАТЬСЯ! Ах, какая же я дура, ДУРА, ДУРА НАБИТАЯ, всё испортила!(((((

Я благодарю небеса, что мальчики не кидают в меня камни за мой проступок...

- Пидорас, блять, сука, тупой, - рычит Серёжа, отхаркиваясь после пробежки. - Мразь ебаная, как он эту хуйню туда, вообще, засунул?! Сука-сука-СУКА!

- Мальчики, простите, я случайно, я и не видела ничего толком...

Серёжа и Дэн лишь смеряют меня неопределёнными взглядами и продолжают диалог.

- Блять, как с Валерой-то так получилось? - спрашивает Серёжа. - Ты чё, его вытащить не мог?

Вытащить?

- Слыш, у меня возможности ограничены, - обиженно говорит Дэн. - Ты за кого меня принимаешь, вообще? Пацана с пакетом приняли, пятьдесят грамм!

ПЯТЬДЕСЯТ ГРАММ? Так они всё же барыги?! ^-^

- Ну и чё, вообще ничего сделать нельзя было? Он же нормальный поц...

- Да послушай, блять. Я и так жопку надорвал, полночи варианты обзванивал. Мне сказали - пять.

- Чего?

- Листиков, блять. Пять лимонов. Ну, он бабки не нашёл. А я что сделать мог, квартиру в Ростове продать, чтоб этот долбоеб вышел? Да он бы мне в жизни столько мифа не подогнал, чтоб расплатиться. Тут только если сосать.

Серёжа хихикает, но затем вновь делается не то, что серьёзным, а даже печальным.

- И сколько ему теперь дадут?

Дэн пожимает плечами.

- От двадцатки отсчёт идёт.

- Двадцатка? - ошарашенно переспрашивает Серёжа. - Да ну нахуй, Дэн...

- И это если судья человеком окажется. Короче, нужно другого товарища искать, с этим уже... всё.

Глава 19

Мы пришли обратно, и они оставили меня одну в серёжиной комнате. Их долго не было, а я, объятая тревогой сидела на кровати.

15:00. Может, бросить всё и пойти домой? Веселье теперь было менее вероятным, чем второе пришествие.

ДЕВЧОНКА, ЛУЧШЕ ЗАЙМИСЬ УРОКАМИ, ЧТОБЫ НЕ ОСТАВЛЯТЬ ХВОСТОВ ПО УЧЁБЕ.

Да, император... Возможно, ты и прав. Но я же не могу просто уйти, оставив дверь открытой!

НАПИШИ ЕМУ И СКАЖИ, ЧТО УХОДИШЬ! ТЫ НЕ МОЖЕШЬ ПРОСИДЕТЬ ТУТ ДО ВЕЧЕРА, ДЕВЧОНКА!

Я ещё долго металась, не в силах принять правильное решение и поддерживая внутренний диалог с последним императором Японии.

Представьте, девоньки, каково же было моё удивление, когда эти два конкистадора, наконец, вернулись с зипом мефедрона и демонстративно бросили его на журнальный столик.

- Где? - тихо спросила я у Серёжи, который теперь явно был в самом приподнятом настроении.

В ответ он наклонился, как-то подозрительно нежно поцеловал меня в лоб и сказал:

- С рук взяли у знакомых.

Разъеб начался.

Подобно ментосу опущенному в бутылку газировки, порошок пущенный по моим ноздрям провоцирует фонтан неистовой силы. Фонтан серотонина, выносящий из башки все здравые и больные мысли.

Болтая своей красивой головой из стороны в сторону, я сама не поняла, как очутилась меж двух огней.

Сначала Серёжа закружил меня в резвом танце посреди своей комнаты.

Он целовал меня целую вечность так, что языки наши успели пересохнуть и превратиться в песок.

Затем ещё одна пара рук коснулась моей талии.

Играет BigBabyTape.

Я взял твою БУ и я её Е...

Понимаю, что мне стоит вернуть себе джойстик-контроллер над своим телом, но никак не могу нащупать нужных клавиш, чтобы увильнуть от этих рук.

А хотела ли я, вообще, от них увиливать? Ладно, не буду уделять чрезмерного внимания этим бессмысленным переживаниями.

Ещё одна дорога. Ещё один фонтан. Картинка трясётся и мажется перед глазами. Две пары рук снова уводят меня в этот грязный околосексуальный поток.

Играет Truwer (меня немного мутит от неприятных воспоминаний из клуба).

Ну а так ят емес (ят емес, ят емес),

Я с сюрпризом в пару мест...

Играет БульварДепо.

Если друг вдруг, и не друг, и не враг, а так...

После очередной дороги я всё же на пару минут прихожу в себя, когда мы втроем курим сигарету.

Странно, очень странно косится на меня этот Дэн. Мне хочется быть ближе к Серёже, но он, кажется, не собирался брать меня под своё крыло.

Играет Моргенштерн.

Я лью кристалл или шардон моёт...

Мне нужно уйти. Иисус говорит, что мне нужно уйти. Император Японии говорит, что мне нужно идти. Нужно идти домой, уже шестой час!

Играет Хаски.

Обезглавить, обоссать и сжечь, обоссать и сжечь...

Ещё пара дорог и у меня могут возникнуть неприятности с родителями. Повеселились и хватит.

Ты же помнишь, малышка, что во всём нужно знать меру. Как говорил царь Екклесиаст - есть время собирать камни, а есть время их разбрасывать.

Ах, все эти библейские мудрости оказывались бессильны перед несколькими дорожками мефедрона, которые уже бесцеремонно плавали в моих жилах.

Так, нужно попросить у Серёжи капли для сужения зрачков, которые он дал мне в прошлый раз, и идти домой. Идти домой. Идти домой.

Что?

Иди домой!

Я слишком вмазана, чтобы быть в состоянии грамотно оценивать обстановку, но на секунду я улавливаю какую-то странную игру в гляделки, происходящую между Серёжей и Дэном. Наконец, Серёжа бесцеремонно хлопает меня по жопе и говорит:

- Малышка, принеси водички, а?

Послушно удаляюсь, подозревая, что таким образом Серёжа пытался на некоторое время избавиться от меня, чтобы обсудить нечто важное с Дэном.

Играет Джимбо.

В венах адреналин (лин), ПЛЫВУ МЕЖДУ ЛЬДИН...

- Ещё по одной? - утвердительно спрашивает Дэн, уже дробя это дерьмо на журнальном столике.

Да меня, блин, практически заставляют! Серёжа придерживает меня за шею, когда я нюхаю и отпускает лишь тогда, когда стол под моим лицом вновь становится угольно-черным - ни единой крошки мимо носа.

Вот сука, как же хорошо-то!

Сильные руки Серёжи. Такие сильные. Тоша никогда не держал меня так крепко. Хорошо, что я свалила от этого кретина.

Лицо силы - вспомнила я. Такая же крепкая хватка держала меня в сортире ночного клуба, ЧЕРТЧЕРТЧЕРТ!!!

Серёжа разгоняет эти неприятные мысли, целуя меня взасос.

Играет Моргенштерн.

Ведь я висю, как молодой Хефнер...

Серёжа целует меня так долго, что Моргенштерн сменяется каким-то дерьмом ноунейма. Неплохим дерьмом ноунейма. А Серёжа целует меня. И держит в своих объятьях.

А я теперь даже не могу вспомнить, как оказалась здесь и что было пару часов назад. Перечитайте последние десять страниц и расскажите мне, потому что в моей голове уже нихуя нет...

Серёжа целует меня, а его руки задевают мои не самые открытые места. Но лишь слегка. Именно эти лёгкие, едва уловимые движения и кладут начало тому потному аду, что начинается минутой позже.

Я за несколько ярких мгновений оказываюсь распалена до предела.

Иисус говорит про стыд.

Император Японии даже сказать что-то ссыт. Но мысленно одобряет, я его знаю))))

Он не такой зануда, как его сосед по разуму.

Вторая пара рук. Вторая пара губ. Серёжа не даёт мне передохнуть. Его язык издевается над моим.

А губы кого-то там... как зовут этого парня?.. Губы кого-то там оставляют влагу на моей шее. На мочке уха. Затем юбка моя как-то сама собой задирается вверх, и я ощущаю пальцы на своих трусиках.

Падаю на кровать. Боже, эти руки уже не остановить. Эти четыре руки снуют вовсю, как русские по Берлину.

Серёжа целует меня ещё очень долго; настолько долго, что все попытки прийти в себя сталкиваются с его наглым языком. А затем он...

КАКОГОДЬЯВОЛАКАКОГОХУЯ

А затем Серёжа, придерживая меня за подбородок, осторожно поворачивает мою голову в другую сторону и я вновь утрачиваю контроль над своими губами, а язык теперь принадлежит уже другому рту.

Дэн целует меня. Господи. Взасос целует меня этот урод!!! Ну... на самом деле не такой уж он и урод после такого количества мефедрона.

Блять, ЭТО НЕ МЕФЕДРОН, А ЁБАНЫЙ КОНСКИЙ ВОЗБУДИТЕЛЬ, И ТЕПЕРЬ У МЕНЯ МЕЖДУ НОГ - СРАНОЕ СОПЛО РАКЕТЫ!

Я извиваюсь под их руками, а они теперь уже без всякого стеснения передают мою голову из губ в губы.

Я вся облизана и мне холодно. Серёжа приподнимает меня, снимая блузку. Ёбаный... ме...фе...

Член Серёжи заменяет его язык. Дэн ставит меня раком и снимает трусики. Эй, ЭЙ-ЭЙ-ЭЙ, первое время я, подобно лошади, пытаюсь стряхнуть нежеланного наездника, но влажное прикосновение мягкого шершавого предмета заводит пропеллер в задней части моего тела.

Обдолбанная мерзкая шлюха... МЕРЗКАЯ ШЛЮХА, ШЛЮХА, МЕРЗКАЯ СМЕШНАЯ ШЛЮХА!!!

Его язык... БЛЯТЬ, его язык изворотливыми непредсказуемыми тропами скользит по моим половым губам, отчего я не могу сдержать стон. Эта лихорадочная хаотичность его языка одновременно бесит и возбуждает меня. Язык его двигается так, будто никогда не делал этого, но очень старается произвести впечатление.

А затем я начинаю ощущать, как он входит в меня. Уродливый Дэн, которого я так и не смогла стряхнуть, накинул на меня седло и принялся скакать на мне по всему родео.

Дэн пялит меня раком, толчки заставляют член Серёжи входить всё глубже в моё горло. Я пытаюсь придерживать член рукой, чтобы он, блин, не зацепил мои гланды. Но Серёжа убирает мою руку и начинает долбить меня в рот.

В какой-то момент я начинаю задыхаться...

Он оттягивает меня за волосы. Я истошно дышу. Но передышка оказывается короткой, и я снова отчаянно (стоит ли оно таких стараний?) пытаюсь проглотить его хуй.

С Тошей в этом вопросе проблем не было, я почти не напрягалась, заглатывая по самые яйца.

Ой, простите, я такая дрянь.

Щекотание в моём животе. Снова летучие мыши или тараканы. Меня тошнит, я хриплю с хуём во рту, стучу Серёжу по бёдрам и он, наконец, оставляет меня в покое.

Щекотание прекращается. Я стою на четвереньках в кровати, опустив голову. Мне нужно передохнуть. Я пытаюсь сказать, что... мне нужно...

- Как ты могла?

О, Тоша пришёл. Привет.

- Я был готов сделать это ради тебя...

- Да мне похуй, понял? Смотри. Смотри, как я...

Дэн сует мне свой хуй в лицо. Блять, какой-то он морщинистый. И явно меньше серёжиного. А сзади теперь творится настоящий рок-н-ролл, потому что Серёжа явно знает мои горячие точки.

Да, давай, малыш. Покажи этому уроду (я про Тошу), как нужно трахать девочек.

- Я больше не могу на это смотреть, - трезвые глаза Тоши поблёскивают от слёз.

Боже, сейчас расплачусь. Давай, смотри теперь, что ты упустил.

Стоны мои становятся более театральными и, когда я слышу их - моё возбуждение накатывает блядской лавиной.

Летучие мыши или тараканы в моём животе тоже долбятся, чему я бесспорно рада.

Единственное, что портит обстановку - морщинистый хуй Дэна с избытком крайней плоти. Боже, я такое видела, конечно, в порно, но не думала, что это так неприятно. Совершенно неэстетичная хуйня.

- Милая, прошу тебя, остановись...

- Нет, не остановлюсь, пока они оба не кончат в меня! А потом ты будешь воспитывать нашего ребёнка. Да!

Господи, как же это дерьмо заводило меня. Просто отвратительная хуйня - признаю.

Но мои внутренности просто зудят, кровь дрожью пульсирует ударов двести в минуту.

Я иду по предоргазменному коридору семимильными шагами, когда помимо Тоши в комнате появляется ОН.

- Шлюха. Я же говорил, ты шлюха. Такие девки годятся только на хуй. Посмотри на себя. Расписана двумя наркоманами. И чего ты так расплакалась, когда я засадил тебе на пару минут. Да и потом...

Я зажмуриваю глаза, пытаясь прогнать его. Но ангельская пыль стремительно отпускает и сил у меня остаётся мало. Коридор удлиняется, лишая меня шансов добраться до заветной двери.

В какой-то момент ОН вытесняет сначала Тошу.

- Да и потом, - не унимается этот гандон. - Я расплатился с тобой. Так же, как они расплатились с тобой. Дорожкой. Может, тебе не понравилась обстановка?

Я НЕ ОБРАЩАЮ НА НЕГО ВНИМАНИЯ, МНЕ ОЧЕНЬ ХОРОШО, МНЕ НЕ НУЖНО БЕСПОКОИТЬСЯ О ТОМ, ЧТО ЭТО СЛУЧИЛОСЬ. ЭТО БЫЛО И БЫЛО СО МНОГИМИ...

- Понимаю, не самая интимная обстановка была в той

ХВАТИТ

туалетной

БЛЯТЬ

кабинке!

Дэн, ебавший мой рот, вытаскивает свой отвратительный хер и горячее семя брызгает остывать на моё серое лицо. Серёжа продолжает пялить меня один, а Дэн закуривает и выходит из комнаты.

Теперь-то мне будет поспокойней.

- Мой мальчик прогонит тебя. Серёжа больше не даст меня в обиду, понял?!

Насильник смеётся. Сука-мразь!

- Ты ещё ничего не поняла, девчонка? Думаешь, он относится к тебе лучше, чем отнёсся к тебе я? Ты совсем не слушаешь меня, совсем...

Будь он проклят! Этот урод и его образ, который ворвался в эту комнату, выгнав всех присутствующих.

Я перестаю чувствовать Серёжу внутри и ощущаю давление в области задницы. Вскрикиваю, ползу на четвереньках вперёд.

Насильник хохочет, как сумасшедший.

- Нет, нет, блять! - кричу я. - Нет. Верни обратно, не лезь!

НЕ ЛЕЗЬ, БЛЯТЬ, ДЕБИЛ, СУКА, ЕБАНЫЙ!!!

Я готова расплакаться. А он раздражённо отталкивает мои бёдра, я падаю набок.

Серёжа агрессивно, заставляя меня давиться и кашлять, дотрахивает меня в рот. Я уже мечтаю, чтобы этот мудак кончил, но не имею никакого желания прилагать для этого усилия! Он просто использует мой рот, подобно дырке в стене.

Семя на этот раз брызгает в моё горло и я, захлёбываясь, истошно кашляю. Мне обидно, обидно, я не заслужила такого грубого отношения!

Наконец, слёзы детскими горошинами начинают стекать по моим щекам. Я хныкаю и всхлипываю, когда Серёжа подносит мне стакан воды.

- Прости, прости, малышка.

Сделав пару глотков и прочистив горло, я немного успокаиваюсь.

- Зачем ты так?

- Прости, - он гладит меня по голове и взгляд его идёт в такой контраст с тем, что он творил со мной минуту назад. - Прости, ты молодец. Ты такая молодец. Мне было очень хорошо.

После этого я даже почти прощаю его. Но продолжаю плакать.

- Больше не пытайся сделать это... Я не хочу. Очень больно, я ТЕБЯ БРОШУ, БЛИН, Я УЙДУ И БОЛЬШЕ НЕ ВЕРНУСЬ НИКОГДА!!!

- Извини, извини. Больше не буду, - каким мягким стал его голос теперь; будто вторая личность вырвалась из него за минуту до его оргазма, а теперь он ловко придушил её и снова стал приятным плохим парнем. - Прости. Полежи немного. Успокойся.

Серёжа уходит. А я остаюсь один на один со своим насильником. Хотя, насильником можно было назвать теперь не только его.

- Уходи... - говорю ему я. - Уходи и верни мне моего Тошу.

- Он не сможет защитить тебя. Никто не сможет.

- Мне просто нужно забыть это. Верни мне Тошу, сраный вандал моего разума!

Мне просто нужно было забыть этого гандона, которого я больше никогда не увижу. Это было, и то, что случилось сейчас, некоторые расценили бы, как более вопиющий акт неуважения к себе. Подобная рефлексия не имеет никакого толку - я это понимаю.

Начинаю понемногу приходить в себя. Насильник не унимается.

- Бла-бла-бла, шлюха, бла!

Блять, опять жрать противозачаточные. Какого дьявола я, вообще, позволила войти им в себя без презерватива? Мало ли каких тварей они имели на своём веку?!

Влага, которую я ощущаю на своём лице, определённо является тем, что я не хотела бы сейчас обсуждать.

Вытерев лицо подушкой, я встаю с кровати и подаюсь к телефону. Блять!

Глава 20

Мне нужно улетать, СЕЙЧАС ЖЕ!

Я одеваюсь в свой маскировочный религиозный прикид, когда парни возвращаются в комнату.

Их потные голые торсы на мгновение пробуждают во мне лёгкое желание, и я даже подумываю предложить им помочь мне закончиться.

Но возбуждение быстро сменяет стыд, и вот - я уже не могу поднять на них глаз.

- Фух, чика, ты была на высоте, - Серёжа поднимает мою голову за подбородок и целует. - Отличная у меня сучка?

Он обнимает меня за плечи, показывая Дэну. Мне совершенно не нравится этот его жест; я чувствую себя цирковым животным. Что это, вообще, значит? Сучка. Я что и вправду...

- Шлюшка.

- Заткнись, насильник.

- ДА, ОНА ШЛЮХА! - возвращается Тоша.

- Просто пушка, - Дэн теперь держится на расстоянии, и я мысленно благодарю его за это.

- ШЛЮХА!

- ШЛЮ-ХА!

- ШЛЮХА, ШЛЮХА, ШЛЮХА!

- Давай, чика, ещё одну дорогу и в путь? - после этих слов Серёжа с намёком глядит на меня.

- Пора-а, в путь-дорогу, - неуклюже поёт Дэн, высыпая порошок на уже привычный журнальный столик.

Ну конечно. Они собирались избавиться от меня. Выбросить, как куклу. Теперь-то я им была ни к чему...

- Вызовешь мне такси? - спрашиваю я, склонившись над столиком и вдувая в обе ноздри.

- Нет, - равнодушно отвечает Серёжа.

- Какого хрена, эй? - я шмыгаю носом, но уже не от обиды или слёз.

- Малая, тебе такси? - спрашивает Дэн, беря в руки мобилу.

Мне определённо не хочется откликаться на подобное обращение, но сейчас я предпочитаю это схавать.

- Ну... если можно.

- Да ты джентльмен, - Серёжа нюхает и запрокидывает голову вслед за мной.

Через десять минут приезжает машина, а меня к тому моменту снова колупает, как последнюю мразь.

Парни проталкивают моё размазанное тело в коридор. Я прошу у Серёжи капли.

- Зай, можно заберу?

- Забирай, чика, - тоном "на отъебись" отвечает Серёжа и всучивает мне капли.

- И это тебе, малая, - Дэн вплотную подходит ко мне, протягивая зип с некоторым количеством порошка. - Комплимент от шеф-повара.

Сев в такси, я сразу пишу Серёже:

Я ОБИЖЕНА.

ЛС ОТ СЕРЁЖИ: ВСМ?

ВСМ? В смысле? Какого хрена?

ПОЧЕМУ ТЫ ПОЗВОЛИЛ ЕМУ СДЕЛАТЬ ЭТО СО МНОЙ???

ЛС ОТ СЕРЁЖИ: ОН МОЙ ДРУГ.

А, блять, так теперь можно любое преступление оправдать, видимо.

ЛС ОТ МЕНЯ: В ТВОЁМ КРАЮ ВСЕ ПАРНИ РАСПИСЫВАЮТ СВОИХ ТЁЛОК НА ПАРУ С ДРУЗЬЯМИ?

Вспоминаю, что Тоша из тех же краёв... Блять. Хороший южанин - мёртвый южанин.

ЛС ОТ МЕНЯ: ЧУВСТВУЮ СЕБЯ УНИЖЕННОЙ.

ЛС ОТ СЕРЁЖИ: ПРЕКРАТИ, МЫ ЛЮБИМ ТЕБЯ. ТЫ КЛАССНАЯ.

Признаться, это мне льстит (ах, какая же я, блять, легкомысленная; словом - ебанашка). Но я по-прежнему зла на него!

ЛС ОТ МЕНЯ: Я НЕ СОБИРАЮСЬ ОБСЛУЖИВАТЬ ВАС ОБОИХ. Я НЕ ШЛЮХА!!!

ЛС ОТ СЕРЁЖИ: НЕ ПАРЬСЯ. ЭТО БЫЛА ЕДИНОРАЗОВАЯ АКЦИЯ.

ЛС ОТ СЕРЁЖИ: ВСЕ ВСЁ ПОНИМАЮТ.

Все.

Всё.

Понимали.

Кроме меня.

ЛС ОТ СЕРЁЖИ: ЖДУ ТЕБЯ ЗАВТРА.

Единоразовая акция. Что это, вообще, значило?

Я была слегка обижена на императора Японии за то, что он не отговорил меня от группового секса. Вообще никак не выразил своё мнение по этому поводу и сейчас этот паразит тоже молчал.

Зато насильник вместе с Тошей наперебой повторяли:

- Шлюха!

- ШЛЮ...

-ХА!

- Шлюха!

Просто не обращай внимания, и они сами уйдут, когда им это надоест.

- ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!!!

- ШЛЮХА-ХА!

Если им это, конечно, надоест...

- ШЛЮХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА!!!!!!!!!!.............

Я открыла капли и подняла пузырёк над запрокинутой головой. Попыталась прицелиться, но машину качнуло и капля скатилась по моей щеке.

- Э, осторожно, - как-то само собой вырвалось у меня; а затем ещё это непонятно откуда во мне взявшееся, провинциальное: не дрова везёшь!

- Прастыте, прастыте, дарогы, - прошептал узбек.

С третьей попытки у меня всё же получилось закапаться. В машине играли арабские мотивы, в такт которым я качала своей пустой головой.

Глазки были в порядке, когда я добралась до дома. Однозначно, это было опрометчиво, крайне опрометчиво приносить это дерьмо домой! В последнее время я превращалась в колоссальную дуру.

Однако мне нужно было поправиться и на дворе уже был поздний вечер, а мать только явилась с работы.

Где была? С Любой. Ну конечно же с Любой. С моей лучшей подругой Любой. Устала - жуть.

Пойду - почитаю Библию и прочту одну из них женских молитв из брошюры, которую мама принесла вчера с работы и положила на мой стол.

Когда час трудный настаёт,

Господь всегда со мню рядом.

Он силы мне свои даёт,

С иконы исцеляя взглядом.

Отхода допёрли меня ближе к девяти часам, и я сдалась. Конечно, ещё полминуты я стояла перед книжным шкафом в моей комнате, прислушиваясь к шагам за дверью. Вроде, тихо.

Силы Бог мне так и не дал, да и лица Матрёны и Иисуса смотрели на меня теперь как-то по-другому.

А потому - настало время догнаться тем дерьмом, которое мне любезно предоставил уродливый Дэн.

Блять, как же это опрометчиво, Саша-Серафима. На тебя это совсем не похоже.

Наконец, я собралась с силами и вытащила Библейскую энциклопедию Архимандрита Никифора, подаренную мне родителями на тринадцатый день рожденья.

Зип с мефом я наспех спрятала на странице со статьёй, которая объясняла отсутствие запаха у мощей святых.

Святые не воняли после смерти. А я воняла и при жизни. Воняла аптекой, ложью и распутством.

Мне нужно прекратить это. Пресвятая Богородица с младенцем Иисусом смотрела на меня с иконы такими глазами, от которых мне захотелось высыпать это дерьмо в унитаз и заблокировать Серёжу в инсте.

Но чувство это и схожие с ним всегда проходили быстро. Икона уже не имела надо мной такой власти, как прежде. И стыд я с годами испытывала всё реже.

Я прошмыгнула в ванную и принялась рассыпать порошок по раковине. Потом: главное - не забыть убрать следы, всё до единой крошки. В итоге убрала всё в себя. До единой, блять, крошки.

Вымыла нос от порошка. Трюк этот показал мне Серёжа в первый наш вечер. После того, как рейв окончен, открываешь кран, подносишь к нему свой напудренный носик и втягиваешь воду что есть мочи. Вода вымоет остатки дерьма из ноздрей и тебя снова пропрёт.

Прокашлявшись и несколько раз сглотнув горечь, я решила принять душ. Силы для этого как раз появились)))))

Свист в ушах усилился. Ванная стала такой маленькой. Мне не захотелось возвращаться в комнату. Она теперь казалась мне ещё меньше. Да ещё и эти две пары глаз с иконы...

Вода в душе была ни к чёрту. Ай, какого хрена я должна так страдать? У Коси в душевой - если ты хочешь, блять, горячую - тебе дают горячую.

А у меня сраный смеситель нужно крутить десять минут, чтобы подобрать идеальный баланс между кипятком и кусочками льда. Я хочу смыть с себя следы двух ублюдков, но вместо этого стою и пытаюсь взломать ёбаный сейф.

Ещё некоторое время после душа я сижу на краю ванны, обсыхая без помощи полотенца.

Затем дверная ручка дёрнулась и я, едва не упав, вскакиваю на ноги. Не сводя глаз с ручки стою, как вкопанная, пытаясь различить шаги в том шуме, который стоит в моих ушах после пущенной дороги.

Сердце колотится. Я на цыпочках подхожу к раковине. СТУЧАТ!

Тук-тук.

Кто там?

Это твоя чёрная душонка, которую ты оставила на кровати Серёжи. Я нашла дорогу обратно по следам твоих половых выделений, ёбаная ты улитка!

- Что?

- А, дочь, ты, - отец ничего не подозревает.

- Душ принимаю. Ещё минут десять.

Отец по-старчески вздохнул и половицы заскрипели под его грузным телом.

Я едва не расплакалась.

То ли от нервного напряжения, то ли от того, как беззаботно и доверчиво прозвучал голос отца. Ах, папа. Ах, папа, если бы ты только знал, как я тебя подвела.

Убедившись в том, что все улики уничтожены, я подаюсь к двери и, опустив голову на ручку, охаю.

По белой ткани моих домашних шорт растеклось чёрное пятно в области причинного места.

Я совсем забыла, что уже пятнадцатое, мать его, апреля. А это значит, что следующая неделя должна пройти незабываемо...

Я на цыпочках выхожу из ванной, прикрывая пятно рукой и умоляя вселенную, чтобы в нижнем ящике своего ученического стола осталась хоть одна прокладка.

- Дочь, - окликает меня отец Михаил.

По вечерам, если он и был дома, то всегда выглядел таким уставшим. Теперь эти вечные синяки под глазами в полумраке коридора, казалось, расплылись ещё дальше по ему лицу.

- Да, папа, - я полуобернулась, чтобы он не мог заглянуть в мои глаза.

- На исповедь не хочешь завтра сходить? Давно не была.

- Хорошо, папа. Завтра буду.

- Буду ждать.

Выбор без выбора. Снова.

Парт седьмой. Исповедь и детокс.

Глава 21

И мне очень плохо.

Господь - мужчина, поэтому ненавидит всех женщин. Мне больно примерно два с половиной дня в месяц. Это тридцать дней в год. Месяц страданий.

Когда мне будет сорок - к тому моменту суммарно я буду страдать чуть более ТРЁХ ЛЕТ!!! Это прям тюремный срок за хранение. Хранение яйцеклетки.

Три месяца назад в магазине с финскими товарами на Васильевском острове я выпросила у мамы две пачки импортных тампонов.

Это было охуенно, скажу я вам, девочки.

Эти маленькие солдаты-кровопийцы не доставляли дискомфорта и подстраивались под форму моей вагины.

Нужно было лишь придерживать тампон за ниточку, когда справляешь малую нужду, не забывать менять их каждые несколько часов и вытаскивать по вечерам, чтобы вложить ночную прокладку.

Но в прошлом месяце идиллия кончилась и мне пришлось вернуться к своим Cotex с тремя каплями. Прокладки удобные, но после тампонов они ощущались, как наждачная бумага, особенно при ходьбе.

А тут к месячным и вернувшемуся дискомфорту прибавилось ещё одно совершенно гадкое состояние - отхода. Я почти не спала прошлой ночью.

Мама, как назло, не стала наполнять мою комнату снотворным газом и закачивать в меня пищевой раствор. Поэтому я просто ворочалась в кровати, рефлексируя и ожидая болезненные схватки в низу живота.

Однозначно, мне не стоит больше повторять этот экспириенс. Вчера я согрешила так, что вряд ли после такого меня пустят к приличным людям в райский сад.

Началом расплаты за мои вчерашние выходки стало моё теперешнее состояние.

Мне нужно было выклянчить деньги у мамы на эти импортные тампоны, только они могли поднять моё сегодняшнее настроение.

Выклянчить или УКРАСТЬ, - откуда ни возьмись прозвучало в моей голове. Это был не император Японии и уж тем более не Иисус. Похоже, это была новая мерзкая шлюха Я.

Мы с Косей остановились в одном из дворов, я села на сиденье мрачных чёрных высоких качелей и на коленке принялась списывать домашку по алгебре.

Мне просто нужно было переписать это дерьмо из Косиной тетради. Я пыталась сделать это максимально осознанным подчерком, но, если честно - в рот ебала я эти загогулины и графики.

Какие-то... фигурные скобки, степени каких-то переменных. Эти символы расплывались, и я отчаянно пыталась собрать их в кучу.

Это, вроде как примеры. И я должна была хотя бы попытаться найти в них логические закономерности на случай, если Галина Александровна захочет доебаться до меня, вызвав к доске на уроке.

Блять, эти новые темы совсем мне не поддавались.

СЛОЖНА-СЛОЖНА!!!

- Ты понимаешь, что писала?

- Ну... более-менее.

- Когда мы это проходили?

- Прошлую неделю, зай. Мы с тобой уже обсуждали, что это белиберда какая-то.

Меня всё это бесило, БЕСИЛО, БЛЯТЬ!

- Вот нахуй нам это нужно, а? - я ударила кулаком по своей тетради. - Я не хочу запускать ссаные ракеты в воздух!

- Да и врачам это нахуй не надо.

- У меня скоро панические атаки начнутся на алгебре.

Конечно, я понимала, что то дерьмо, которое я нюхала последнюю пару дней не способствовало обострению мыслительных процессов.

Проще говоря - из-за нескольких дорожек мефедрона я отупела ещё на несколько миллионов мозговых нейронов.

- Ну, это хотя бы списать можно, - сказала Кося. - А с этими контурными картами ебаными я вчера три карандаша стёрла.

- Подожди, что? - я замерла.

- Контурные карты. Реки все эти отметить, озёра... пиздец там, короче.

- ДА БЛЯЯЯЯЯЯЯЯЯТЬ.......

Географию у нас вела классная руководительница, Наталя Сергеевна. Она не классная от слова совсем, но мы все так её называли.

У неё были пышные формы, которые расплывались с каждым годом всё больше и больше, отчего она начинала походить на бесформенный кусок старой пиздятины.

Она часто была растрёпана и последние полгода у неё были зелёного цвета волосы. Зелёный был, по нашим наблюдениям, нежеланным для неё цветом и под определённым углом мы могли заметить хорошо прокрашенные синие пряди.

- Зай, - шёпотом сказала Кося, мягко толкнув меня локтём в бок. - Зацени.

Я поморщилась. Кося опять зависала в паблике "Плохие новости 18+" - там постили всякое крипповое дерьмо: висельники, аварии с мясом и прочий трэш с раскуроченными телами.

На этот раз я стала свидетелем картины того, как во время аварии у беременной женщина из пуза выскочил ребёнок и соединённый с ней пуповиной, лежал на дороге в двух метрах от трупа матери.

- Бэйбик-то выжил?

- Да хуй знает.

- Нахуй ты это, вообще, смотришь?

- Э. Я патологоанатомом буду. Мне привыкать нужно. Я потом такое каждый день должна буду видеть. И резать. Буду тебе фотки присылать каждый день. Всяких трупов.

- Я тебя ЧС-ну.

Географию мы почти не знали, потому как на уроке Натуся предпочитала обсуждать с нами вопросы класса. Конфликты между учениками, предстоящие праздники, деньги на нужды класса. Всё, что-угодно, кроме столицы Гваделупы.

Но отсутствие полноценных уроков не мешало этой поехавшей дуре задавать нам всякую херню в качестве домашнего задания.

В этот раз мне, конечно, удалось выполнить задание и сдать ей эту сраную контурную карту, но я была на волоске.

Уверяю вас, женщине в России нужно знать название рек только для того, чтобы выбрать из них самую глубокую.

- На неделе должны прийти из полиции. Будут тесты на наркотики, - она смерила всех взглядом, но на ком-то одном останавливаться не стала.

Да блять, час от часу не легче...

Наталя нагнетала саспенс ещё секунд десять, а затем - продолжила.

- Вы все детки умные. Понимаете, что если что-то найдут - рискуют пострадать и ваши родители и учителя. Я сама не знаю, какие это последствия может иметь, но мне сообщили, что лучше вас о таком заранее предупредить, чтобы не было, как в... - она задумалась, переведя взгляд на дверь, будто ожидая, что в неё сейчас кто-то войдёт.

Да ёб твою мать! Ну прям злость меня брала на эту жизню проклятую...

- Меф, вообще, вскрывается на тестах? - наклонившись к Косе, шёпотом спрашиваю я у неё.

- Ебать, а почему нет?

- Ну... мало ли. Я ж не героин, типа...

- А ты где это меф юзала? - с ревнивой интонацией спросила Кося.

Наталя заговорила громче, вернув наше внимание на себя:

- Так что я думаю, говорить вам больше ничего не надо, все всё поняли.

Да пиздец. Охуенная новость!

После школьного звонка Кося защемила нашего одноклассника Стаса и, применив свою агрессивную харизму, стрельнула у него две сигареты.

Курили у нас в классе многие, но лишь у некоторых по нашим наблюдениям привычка эта уже стала системной.

Кося, вроде, стала отходить после той ночи со мной. Да и из моей головы стали уже высыпаться неловкие подробности нашего лесбийского секса и того, что было в клубе...

Но я всё же не посвящала её в последние события моей теневой жизни. Она не знала про Серёжу и Дэна, про отвратительно-приятный групповой контакт, про cuckold-фетиш и мои проблемы с мефедроном.

Перекур.

- Зай, а ты же пописаешь за меня?

Кося на это обиженно хмыкнула.

- Здрасьте, а я чо, лысая? Я и сама тут... недавно.

- Это когда это?

- А ты, когда?

Короче, разговор зашёл в тупик. Но Кося меня томить не стала.

- Ну, один вариант есть. Пакет нужен.

Пакет мефедрона.

- Пакет?

- Пакет, короче, нужен. Медицинский. Герметичный. Типа, такой, из которого капельницы ставят или что-то около этого. Просишь милого человека справить малую нужду в этот пакет и носишь затем его под ляжкой, примотав скотчем. Главное, ноги широко не раздвигай, как в "Основном инстинкте".

Я сказала, мол:

- Не думаю, что это может сработать.

- А почему нет?

- И сколько так ходить? Всю неделю. Или больше.

- Ну, пару дней хоть походить можно? А потом выветрится.

- Да... как бы... - промямлила я, а сама думаю: "да-а-а, блин... выветрится".

- Выветрится, три дня нужно. Главное - водички побольше пей. Как не в себя заливай. Это ускорит.

Нихуя там, разумеется, не выветрится, как не ускоряй - хоть Ладожское озеро высуши - потому что я планировала теперь тусить с Серёжей каждый божий день. В конце концов... он же, вроде, стал моим полноценным парнем.

А, ГОСПДИ, мне просто нужно, чтоб от меня все отъебались!

Пакет этот... план, конечно, безумный - носить чужую мочу под своей юбкой. А считает ли меня Серёжа своей девочкой, если позволил своему другу тогда...

В одно мгновение я как будто отпустила себя. Дыхание моё стало неровным, а лицо исказилось. Я вновь хотела заплакать, я хотела к маме...

- Блять, меня попрут из гимназии, мне пиздец, Кося...

- Так, ну-ка, - сжатыми челюстями процедила Кося, озираясь по сторонам.

Она замахнулась на меня, желая дать пощёчину; я, тихо, вскрикнув, отшатнулась и опустошённо уставилась на неё.

- Так. Ну ладно, - Кося прижала меня к груди. - Ну ладно, всё хорошо, не плачь. Всё будет хорошо. Да найдём мы какого-нибудь лошка, он за нас пописает. Только надо проверенного человека.

- Кого? У нас же все друзья торчат, а другая половина - гниды, я бы им карандаш свой не доверила бы... Блять, ну кого я до завтра найду, ну кого? Да если кто-то узнает... если папа узнает... это пиздец, Кося. Это пиздец! - я заревела ей в блузку.

Я не могла открыться никому из чистых людей. В большинстве случаев это было чревато шантажом, а в иных и вовсе - полным разоблачением моей второй жизни.

Я не могла открыться никому из чистых людей, кроме одного... маленького невзрачного и охуенно чистого человечка.

Вариантов больше не было. А потому в тот момент я в очередной раз решила наебать свою вторую лучшую подругу.

Я успокоилась, когда в голове стал рождаться план.

Планирование всегда успокаивало меня, помогало отбросить эмоции и включить ту аналитическую часть мозга, которая досталась мне от мамы с бухгалтерским образованием.

- Мне ты, думаешь, легко? - хрипло сказала Кося, туша сигарету. - У меня вон тоже... не батюшки в друзьях.

Минут через пять я окончательно успокоилась; мы вышли из-за угла и направились к школьному крыльцу.

- Ты это один раз или... - не без застенчивости спросила Кося.

- Чего?

Она как-то пугающе биполярно сменила интонацию:

- Дерьмо это нюхаешь регулярно?!

Мой мобильник завибрировал как раз на том вопросе, на который я не хотела отвечать. Тоша звонил по ВК. Ненавидела, когда мне звонили и ненавидела Тошу. Сбросила звонок.

- А? Да пару раз.

- Ты смотри, - она шла, не сводя с меня глаз.

БЛЯТЬ.

Взгляд мой коснулся силуэта за школьным забором. Лишь секундная остановка на этом силуэте в решётке забора, и глаза как бы сами собой пошли дальше, вдоль школьного сада с ебучими хризантемами.

А затем я обернулась на этот силуэт. А силуэт этот тронулся с места.

- Ты чего?

- Да...

Мобильник снова завибрировал. Я обернулась, но силуэта на прежнем месте не было. Снова звонил Тоша.

- Минутку. Я догоню, Кось.

- Нормально всё? - Кося взглянула на меня этим своим взглядом старшей сестры.

На мгновение появилась мысль всё ей рассказать. Или хотя бы безобидную часть про то, что мы с Тошей расстались. Но нет.

- Да... Ты иди, зай. Я тут отношения выясняю, - голос мой звучал отстранённо, а сама я пыталась, не подавая вида, сканировать обстановку.

- С Тошей?

- Да...

- Поругались?

А, посмотрите-ка. Ей всё про меня знать нужно. И мою малышку откровенно бесило то, что она начинала терять надо мной контроль. Или уже потеряла - я ещё не определилась.

- Да, да. Потом расскажу. Да. - Я взяла трубку, но вспомнила, что кое-что забыла, уткнула мобильник в грудь и вновь позвала Косю. - Нет, стой.

Та раздражённо обернулась и посмотрела на меня исподлобья.

- Если было кое-что без защиты, а через несколько часов пошла кровь - таблетки можно не глотать?

Она вопросительно наклонила голову и нахмурила брови.

- Ну у тебя и вопросы, один охуительней другого.

Тоша что-то говорил в мобильник и я, не поднося мобильник к уху крикнула в микрофон:

- Да щас, подожди, блять!

Затем вновь глянула на Косю.

- Таблетки можешь не пить, - ответила та. - Но больше так не делай, у нас эпидемия СПИДа в стране. На сегодня почемучки кончились?

- Да, на сегодня да, - я по-детски улыбнулась и выпрямила спину. - Спасибо, зай, - а через секунду, когда я развернулась в сторону забора, интонация моя утратила прежнюю дружелюбность. - Ну чего тебе?

- Привет, Саш.

- Да, привет, - я топталась на месте, вертя головой. - Чего надо?

- Можешь выйти?

- Откуда?

- Я у твоей школы. К забору выйдешь?

- Зачем?

- Пожалуйста.

- Э, слышь, - ломающийся мальчишеский голос за моей спиной.

А, блять, снова этот пацан с колонкой, который спас меня от мамы.

- Не сейчас, малой.

- Трава где? Слово не держишь?

- Блять, потом отдам, я помню. Нет сейчас травы.

- Саша, выйди, я тебя прошу, - не унимался Тоша.

- Зачем, блять? - я начинала выходить из себя, когда мне галдели в два уха.

- А чо пиздела тогда? - быковал малой.

- Блять, отъебись, - я направилась к школьному забору, лишь бы отделаться от этого сопляка.

- Вот ты сука! - крикнул он мне вслед.

- Я знаю!

Глава 22

Я сбросила звонок, когда увидела его, стоящим у забора. Выглядел он дерьмово.

- Привет, - потянулся, чтобы обнять или поцеловать меня, но я не без презрения отшатнулась. - Поговорим?

- Ты чё, следишь за мной?

- Я... просто увидел тебя, - бледный он какой-то. И грустный.

- Ага, каждый день возле школы гуляешь.

- Я тут живу, вообще-то, рядом.

- Так, короче, чо надо?

- Давай попробуем.

- В смысле?

Тоша явно собирался с мыслями и готовился сказать что-то важное.

- Я готов это сделать.

А, ясно-понятно.

- Ох, блять, подвиг. Ты бы сейчас своё лицо видел.

- Я тебя уже понял, а ты... почему-то меня понять не хочешь. Детка, ну...

Снова потянул ко мне свои грабли.

- Блять, не трогай меня, я на нервяках, у меня месячные.

- О, я... Всё нормально, я понимаю. Просто... - он сделал глубокий вдох и выдох. - Я хочу помириться.

Сука, вот не начинал бы ты из себя реального пацана строить - ничего бы этого не было.

А теперь, блин, из Коляна Наумова превратился в страдающего Гамлета (или кто там, вообще, самый несчастный из известных?)

- Тош, я не хочу, - я ограждающее выставила согнутую в локоть руку. - Серьёзно. Всё прошло...

- Да не могло пройти, НЕ МОГЛО ЭТО!..

Я вздрогнула и отпрыгнула, когда Тоша так резко и истерично повысил голос. Но в ту же секунду взяла себя в руки и, ткнув в него указательным пальцем, сдерживаемым криком затараторила:

- Слушай, ты, сталкер, не лезь ко мне, ты понял? Мне проблемы не нужны, и тебе тоже. Разойдёмся мирно, а не то я на твою хату мусоров натравлю и встречаться ты будешь со здоровым вором в законе. Грузином (не знаю, зачем я это уточнила).

Уходя, я услышала его за своей спиной.

- У тебя кто-то есть?

- Может быть, - едва слышно сказала я, надеясь, что он услышит.

Но я сомневалась, что он услышит меня даже, если я заговорю в рупор. Даже, если появляюсь с Серёжей у него на глазах. Даже, если на его глазах я с ним...

Не хотела я, не хотела встречаться с парнем, которого представляла плачущим, пока меня трахает кто-то другой. Очень не хотелось мне терять такой сочный сексуальный образ.

И по правде сказать, мне было крайне приятно, что этот дурачок пришёл извиняться; я гордилась собой за то, как грамотно отшила его, отомстив за всех обиженных женщин севера России. И подняв грёбанный нос кверху зашагала я в сторону школьного крыльца.

К обеду моё состояние более-менее пришло в норму. Я уже могла грамотно оценивать обстановку. Хотелось, конечно немного вмазаться или выпить пива.

Но нужно было решать проблему.

Я позвонила Любе и предложила погулять.

- Где и когда? - только и спросила она.

Моя верная собачонка Люба, моя самая честная и хорошая девочка.

У меня оставалось примерно сорок минут до того, как я должна буду выдать Любе правдоподобную и безобидную версию того, зачем мне нужно взять её мочу.

После шестого урока я отдала секретный рюкзак Косе, предварительно переодевшись в своё монашеское облачение.

Мы с Любой встретились в нашем милом парке победы на Крестовском острове. В нём я гуляла с Любой и пару раз брала закладки с Косей.

- Слушай, Любочка, Люба моя, - я держала её руки в своих руках. - У меня такая проблема. Мне нужна твоя помощь, - слезу бы ещё пустила - вообще б заебись было; но что-то не лезло. - У нас в школе берут тесты на наркотики. Я даже не думала, что такое может быть, но ты знала, что булочки с маком дают положительный результат на наркотики?

Люба незадачливо почесала бы себе затылок, но руки Любы были в моих руках.

- Что-то... слышала, - сказала она.

Снова какой-то тревожный силуэт промелькнул меж густых зарослей. Блять, меня теперь не покидала паранойя, что этот дебил Тоша продолжает за мной следить. Ну нет, он же не настолько отбитый. Во всяком случае, будем на это надеяться.

- А? - я вернула внимание на Любу. - Да, слышала... Да, ну так вот... Я ела булочку с маком сегодня на завтрак. А завтра у нас тест. И он покажет положительный результат. Я не знаю, как это работает, но они поставят меня на учёт, представляешь? Пописай для меня, я пакет принесла.

Блять, я не знала другого человека, который поверил бы в такую охинею. Но Люба побурчав что-то невнятное, кивнула, и я потащила её в кусты.

На середине пути Люба, вдруг, встала, как вкопанная и сказала этим своим занудным голосом:

- Но такого же не может быть.

Главное - звучи убедительно, малышка, ни единой нотки фальши в голосе!

- Это правда, меня поставят на учёт.

- Это какой-то бред.

ЛС ОТ СЕРЁЖИ: МАЛЫШКА, ШУРУЙ КО МНЕ, Я ТЕБЯ ХОЧУ.

- Я клянусь тебе, Люба, - блять, мне нужно было пустить дорогу прямо сейчас, эта религиозная дурочка меня утомляла. - Люба, я клянусь тебе, бл... Блин, загугли. Меня поставят на учёт! Я просто прошу свою лучшую подругу помочь мне - неужели я многого прошу?!!

- Булочки с маком?

Отвечаю Серёже:

ПРОСТИ, ЗАЙ, НО В БЛИЖАЙШИЕ ДНИ НЕ ПОЛУЧИТСЯ. У МЕНЯ ЭТИ ДНИ.

МОЖНО БУДЕТ ПЕРЕХВАТИТЬ У ТЕБЯ ПАРУ ДОРОГ?))

МНЕ ОЧЕНЬ ПЛОХО(((

- Фима.

Поднимаю глаза на Любу.

- Чего?

- Какие булочки с маком?

- Обычные булочки.

- Как получается-то... Простые булочки?..

Люба выглядела совершенно растерянной, оставалось только чутка дожать её.

- Да, детка, простые булочки с маком, - я приближаюсь к ней и думаю о том, чтоб поцеловать её в губы. - Из мака делают наркотики. Но маковые зёрна используются, как начинка для булочек.

ЛС ОТ СЕРЁЖИ: СОРИ, МЫ ВСЁ СНЮХАЛИ, А ВАРИКОВ ПОКА НЕТ.

Ну, конечно, блин. Саша-Серафима без исправной вагины никому и нахуй не упала...

Люба, вдруг, пронзила меня своим взглядом. Я не могла отвести глаз от её невзрачного лица. А затем она спросила меня:

- Фима, ты же не принимаешь наркотики?

А я, не отводя глаз, пряча телефон в сумку, ответила:

- Нет, Люба. Честно, нет. И я тут подумала... ты сама-то, случайно, булочки с маком не ела в последнее время?

Глава 23

Представить не могу, каково это - иметь столько жизней в своей голове.

Пропитая, прокуренная и поюзанная я не могла теперь даже вспомнить по именам своих одноклассников, а он держал все эти людские грехи и слабости в голове, чтобы затем передать их Богу.

Сложная у него была работа. Да и по правде сказать, не особо денежная. Платили ему в месяц около сорока тысяч.

Порой меня бесила подобная бессеребрянность отца Михаила; я была уверена, что при всех возможностях он не берёт ни монетки из церковной десятины охуенно-большого храма. При этом отдавал он этому храму всю душу за сущие гроши.

Все мы знали, как живут настоящие попы: на крутых тачках, в больших загородных домах, с детьми в иностранных университетах.

Но мой папа, по иронии судьбы, вобрал в себя самое лучшее и бесполезное из образа православного священника.

Блять, иногда мне казалось, что нищие и обездоленные у входа в храм поднимают больше бабла, чем долбаный управляющий этого самого храма!

По правде сказать, большая часть обрядов, к которым он склонял меня с самого детства, представлялись для меня набором формальностей, которые необходимо совершить, чтобы от тебя отъебались.

Я была бы счастлива ощутить эту божью искру, но едва ли когда-то она во мне присутствовала.

Были искры страха, искры серотонина, искры ярости, искры зависти, искры оргазма и прочие другие искры, среди которых я так и нашла ту самую, божью, о которой так упорно твердили мне все вокруг.

Так что я стала воспринимать происходящее в храме, как формальность, чтобы родители считали меня хорошей девочкой. Ничего, малышка, - говорила я себе, - сейчас сходим в храм, а потом употребим что-нибудь вредное и запретное, как мы любим.

В раннем детстве мама дала мне памятку о женских грехах. Всё дерьмовое, что могла сотворить или о чём могла помыслить русская баба, заключалось на двух сторонах картонной открытки.

Мы с отцом Михаилом встаём у аналоя - это высокий четырёхугольный столик с раскинувшейся на ней Библией, чьи позолоченные страницы слепят мои грешные глаза.

Мне всегда было интересно, есть ли какой-то принцип, по которому отец Михаил выбирает страницу, на которой раскрывать Библию при совершении обряда исповеди. Вероятней всего, снова - очередная формальность.

- Здравствуйте, отец Михаил, - говорю я, опустив глаза на памятку.

- Здравствуй, дочь моя.

Я прокашливаюсь, ища глазами нужный пункт.

- Итак... Номер шесть. Злилась и обижалась, что не получила желаемого.

Ты кончаешь, а я нет! Ты кончаешь, а я нет?!!

- Номер шесть, - понимающе повторяет отец Михаил.

- Номер девять. После совершения греха каялась не сразу, а через какое-то время или не каялась вовсе.

Трахнули меня, Тоша, вчера, как последнюю шалаву...

- Номер девять.

Я замолкаю, раздумывая о том, стоит ли мне продолжать или на этом достаточно.

- Ну чего ты? Всё?

- Ну... Номер десять. Грешила празднословием, пела мирские песни. Там... было такое... один раз.

Говорят, даже палка стреляет раз в год...

Не сменил походку, не снимал медали...

И жопу моей дамы возит новый МЕЕЕЕРИН!!!

- Номер десять. Не стесняйся, дочь. Расскажи всё, как есть.

Ах, старик, да расскажи я тебе хоть половину из всего дерьма, ты бы меня из дома больше не выпустил))))))

- Номер двадцать пять. Гневилась, выходила из себя.

Урод ёбаный, выебок, сука, выблядок ёбаный, урод, сука, ёбаный, сука, урод, блять, УРОД, БЛЯТЬ, УРОД!!!

- Номер двадцать пять. Продолжай, дочь моя, продолжай.

Мне стало казаться, что отец хочет уличить меня в чём-то конкретном, с такой подталкивающей мягкостью велел он мне продолжать.

Ну нет, старик, меня так просто не расколешь.

- Думаю... тридцать четыре. Пила и ела вредную пищу.

Да, думаю, это можно отнести к номеру тридцать четыре.

...подошла к столу и принялась за мефедрон...

- Тридцать четыре.

- Ну...

Блять, да тут мне за каждый второй пункт исповедаться нужно, по правде сказать.

И номер сорок два - была в гостях пьяной.

И номер сорок четыре - надеялась на человека больше, чем на Бога.

И пятидесятый - лицемерила и лгала, пятьдесят пятый - была груба, шестьдесят третий - пьянствовала на праздниках.

Семьдесят девять - нескромная одежда, восемьдесят пять - похабные мысли, восемьдесят шесть - длительное упитие вином, и так далее, и тому подобное: содомия, соитие вне брака, групповое соитие, измена любимому...

Если бы я по настоянию своего отца была с ним искренна, другие прихожане умирали бы в этом храме, не успев исповедаться, потому как наша беседа заняла бы времени до второго пришествия Иисуса.

- Ну что, дочь? Ещё что-то скажешь?

Я перевернула памятку другой стороной и пробежалась глазами по тексту.

- Ну... чуждалась домашней работы. Номер восемьдесят шесть.

- Номер восемьдесят шесть. Ещё?

- Нет, всё, - я, наконец, подняла глаза.

- Грехи нетяжкие, дочь моя, - заключил отец Михаил после напряжённой паузы. - Но искупления требуют. Псалом двадцатый - пять раз. Тридцать второй - восемь раз. Молитва Богородице, третья - это из брошюрки, у нас в прихожей лежит. Возьми, почитай. Ну и... ангелу-хранителю, пятая молитва, из той же брошюрки - для профилактики. Отче наш каждый день, по пробуждении и перед сном, читаешь?

- Конечно, папа.

- А Библию, регулярно?

- Конечно, папа. Иова читаю, двадцать пятую главу сегодня начну.

- Умница. Иов - хорошая книга. Многим бы... - он тяжело вздохнул, оглядывая пустой храм. - Многим бы тут... почаще его читать. Ну, иди, дочь. Спаси Господи.

- Спаси Господи, папа.

Отец Михаил перекрестил меня и за сим я была свободна.

Глава 24

Но где-то в глубине души или своей промежности мне прельщало подобное его поведение.

ЛС ОТ ТОШИ: ЗАЙ. ЗАЮШКА, ЗАЙКА, МОЯ САШЕНЬКА, ПРОСТИ МЕНЯ ЗА ВСЁ, ЕСЛИ БЫ Я ТОЛЬКО МОГ ВСЁ ИСПРАВИТЬ, АХ, ЕСЛИ БЫ, ЕСЛИ БЫ, ЕСЛИ БЫ.

Ну и всё такое на тысячу знаков или больше.

Проблема-то была не в оральных ласках, о которых Тоша меня теперь чуть ли не умолял сам. И не в Серёже, который кормил меня мефедроном за хорошую порку и скудную беседу. А в том, что всё шло так, как должно идти и делать шаг назад у меня не было ни малейшего желания. Да и ради чего? С обоих сторон меня окружали ленивые бесталанные и бесперспективные наркоманы и алкоголики. Менять обратно шило на мыло я не хотела, тем более, если шило трахалось куда-лучше мыла.

В интернетах я узнала, что мефедрон при длительном использовании (а у меня, походу, уже было длительное) выводится из организма в течение недели. К тому же по совету Коси последние дни я только пила и писала.

Между тем, Серёжа продолжал динамить меня! Это раздражало меня. Ему нужен только секс?

Ай, блин, ну, конечно, ему нужен только секс, всем мальчикам нужен только секс - так Кося говорит.

Я ГОТОВ ЖДАТЬ СТОЛЬКО, СКОЛЬКО ТЫ ЗАХОЧЕШЬ, ПРОСТО БУДЬ НА СВЯЗИ, - не унимался Тоша, сообщения которого становились всё приторнее с каждым днём, - ТЫ МОЖЕШЬ ПРИЙТИ КО МНЕ, И МЫ ПРОСТО ПООБЩАЕМСЯ, НИКАКОГО СЕКСА, МЫ ПРОСТО БУДЕМ ВМЕСТЕ И ВСЁ! РАЗВЕ ТЕБЕ ЭТОГО НЕ ХОЧЕТСЯ, САШЕНЬКА?

Мочу Любы мы с Косей разделили на двоих и носили в медицинских пакетах под юбкой в течение двух дней.

После уроков я отдавала свой пакет ей, и она несла его к себе домой. На третий день Кося выяснила, что дольше двух дней в тепле мочу держать нет смысла, и мне снова пришлось обратиться к Любе.

- Последний раз, малышка, - втирала я ей, - последний раз! У нас проведут тесты и больше я тебя не побеспокою.

В пятницу утром я пришла уже с чувством облегчения. Кося сказала, что к этому моменту я с большей вероятностью вывела это дерьмо полностью и тесты ничего не покажут.

Но даже в пятницу не провели тест. Во мне зародилась тревожная мысль, что тесты не проведут и на следующей неделе. И ещё через неделю...

И так будет на протяжении всего учебного процесса, чтобы детки держали себя в чистоте, боясь злых полисменов и даже помыслить не могли о том, чтобы употребить какое-либо не богоугодное вещество.

Мои месячные подходили к концу, а это означало, что с новой недели Серёжа сможет принять меня в своих покоях, чтобы протрахать и нанюхать.

Разумеется, Саша-Серафима, тебе стоило подождать ещё хотя бы неделю! Воздержись от вечеринок, почитай Библию и открой эту православную энциклопедию, в которую давеча прятала наркотики.

Я, как могла, пыталась вразумить себя, но всё же не могла дать гарантии, что меня не перемкнёт, и я не побегу к Серёже при первом же свисте с его стороны.

Кое-как пережив отхода, я стала замечать в своей голове разумные мысли о том, насколько опасно то дерьмо, которое я нюхала.

Я запросто могу подсесть на него. Это ебаная соль, благодаря которой, по словам Коси, люди оказываются в психушке или даже в петле! Конечно, оно того не стоило, но ведь на то молодость нам и дана, чтобы потом о ней жалеть...

Ай, да гори оно всё огнём, Саша-Серафима! Сбежишь из дома и станешь проституткой-мефедронщицей. И забот никаких, и врать никому не нужно, и делаешь то, что нравится. И никакого, блять, внутреннего конфликта!

Я не могла определиться, умна ли не по годам или слишком глупа для своего возраста.

При таком уровне осознанности я делала совершенно нелогичные вещи и противоположные по сути мысли перекрывали друг друга в голове, создавая путаницу и кашу.

Мне нужно было взять себя в руки и сделать паузу хотя бы ещё на неделю. Однако мне было непреодолимо скучно жить эту жизнь без своей сладкой конфеты.

Без моего Серёжи.

Мне снилось, как он пялит меня, а Тоша плачет, глядя на нас. А затем мы с Серёжей во сне нюхали порох, а Тоша продолжал плакать и умолять дать ему хоть одну дорожку.

Но мы ничего ему не давали.

- Смотри, мудак, смотри, - бесшумно шевелила я губами во сне. - Ты потерял меня, а теперь - просто смотри...

В принципе, выходные я провела очень даже неплохо. Папы-то вообще дома никогда нет, а вот отсутствие матери и в самом деле оказалось для меня подарком.

Две смены подряд в церковном магазине и обе - пришлись на выходные дни.

Я читала, сидела в интернете, смотрела много телевизора, лишь иногда (на удивление редко) по просьбе матери бегала в храм, чтобы заливать масло в лампадки или посидеть вместо неё в лавке, пока она отходит по нужде.

В общем, выходные я провела в крайней степени порядочно и сердечко моё не разгонялось больше семидесяти ударов, что в последнее время стало для него такой редкостью.

Но как бы не пыталась я найти утешение в простых житейских радостях, без хорошей порки и мефедрона жизнь моя утратила свои краски, а потому - я понимала, что долго так продолжаться не может.

Глава 25

Вместе со своими милыми, но охуительно безответственными родителями.

Да. Люба, тётя Тома и дядя Кирилл припёрлись к нам на семейный ужин.

Люба лыбилась, как ебанашка.

При виде меня у неё, наверное, брызгает фонтан серотонина в мозгу. И ещё один фонтан...

Вот с Любой, кстати, я бы трахнулась, это как за здрасьте, эксперимента ради - даже напиваться бы перед этим стала.

За столом во время семейного ужина - лучшее, что ты можешь сделать - это раскрыть свой хавальник и затолкнуть в него столько еды, чтобы мамка поскорей отъебалась от тебя и выпустила из-за стола.

Примерно этого я пыталась добиться, попутно выслушивая разговоры про трёх старших братьев Любы и про то, куда собирается поступать сама Люба (ой, я, блять, до сих пор не могла запомнить, куда она там поступает, какая-то то ли семинария, то ли обсерватория).

Моя маман похвасталась, какая я у неё умница, учусь без троек.

- Люба, а как там ваш проект? - спросила мама.

Люба проглотила последний кусок пищи и как-то палевно глянула на меня.

- Да всё хорошо, тёть Фрось. Уже три видео сделали...

- Четыре, - поправила я.

Сучка, только попробуй посыпаться.

- А каких святых-то вы изучали? - спросил отец Михаил, наливая по стопке коньячка себе и дяде Кириллу.

Бля, хорошо, что он не лично меня об этом спросил.

- Ну, святитель Иоанн Милостивый, Николай Чудотворец и Георгий-победоносец, и... Всё, пока.

- Вы ж сказали - четыре, - отец глянул на меня.

Да бляха-муха!

- Ну там... - заблеяла я. - Пелагея ещё.

- А, преподобная Пелагия, - запричитал папа. - Красивая история. А я, Серафима, ещё тебе рассказывал про Матрону Московскую, помнишь? В детстве читал тебе.

Глаза его залились каким-то нежным светом, и он глянул на меня совсем иначе - не так, как глядел всегда на моей памяти.

- Да, папа. Матрона - это... да.

- Возьмите на заметку, девочки. Люба. А ещё, знаете, я вам про монастырь потом расскажу, если хотите. Лучший монастырь в России. Отец... - он прокашлялся, видимо, в очередной раз на подпитую голову забыв, что Кирилл-то больше не Отец. - Кирилл соврать не даст. Мы, когда дьяконами были - туда с паломничеством прибыли и чуть там не остались.

- А, Костамонит, - с какой-то грустью подхватил дядя Кирилл.

- Костамонит, какое место! Природа. Свежий воздух. Ничего лишнего, девочки, вот ни-че-го! Только то, что нужно для жизни и духовного роста. Мы как-нибудь туда, дочка, съездим, - он на секунду коснулся моей руки. - Обязательно туда съездим, там чудный монастырь. И школа девичья к нему прилегает. А природа какая: диву даёшь.

Диву... даёшь.

- Что там такого-то для духовного роста? - зачем-то спросила я.

Отец протупил немного, обдумывая мой вопрос с рюмкой коньяка у рта.

- Я ж говорю, природа, - он опрокинул стопку и продолжил сдавленным голосом. - И... соблазнов нет. В городе такого не испытаешь. А ваше поколение - и подавно. Страдаете вы. С телефонами этими, с компьютерами, интернет этот... прости Господи, но была б моя воля - люди бы от этой заразы не страдали. Да вот только не в моей это власти, Диаволу мир этот принадлежит. И будете вы всю жизнь страдать, если такие места посещать время от времени не будете.

- Миша, ну чего ты? - робко вмешалась мать.

- Костамонит очищает, - сказал дядя Кирилл, опрокидывая свою рюмку.

Я удивлённо подняла брови.

- То есть там вообще ничего нет?

- Вообще ничего, - энергично ответил папа. - Из диавольского. А так: много чего, ох как много всего там. Жильё, огород. Лампы керосиновые. И тишина. И никто ни с кем почти не разговаривает, чтобы эту тишину не нарушать. Там, дочка, такая атмосфера, ты почувствовать должна.

Ну пиздец. Ещё чего не хватало. Огород... Чего, блять?.. Батёк опять нажрался и начал херню какую-то городить.

Ещё через пару стопок маман поняла, что лучше нас с Любой отправить в мою комнату, ибо разговоры к тому моменту пошли совсем взрослые.

- Да я жену свою, - слышали мы голос папы, уходя из кухни, - никогда не бил, но я тебе говорю, что даже Бог заповедал: жена во власти твоей, если выхода не видишь другого - бей, да посильнее. Иных баб только так воспитать и можно...

- Ты картинки новые рисовала? Для роликов? - спросила Люба, когда я закрыла дверь своей комнаты.

- Не, сорян. Времени что-то нет.

Я открыла ноут и стала искать на youtube что-нибудь, что разбавило бы вязкую неловкую скуку, какую я почти всегда ощущала в компании Любы.

- И к чему это он? - спросила я, скорее у самой себя.

- Кто?

- Папа.

- Что к чему?

- Да про монастырь этот. Кост... Как он там...

- Костамонит. Мы с родителями в августе собирались, ну, после лагеря. Поехали с нами!

Ага. Разбежалась.

- Боюсь, не получится. Не хочу тебя обнадёживать, малышка.

Люба грустно вздохнула.

- А как... с парнем дела?

Она явно репетировала этот вопрос, и голос её в самый ответственный момент предательски дрогнул.

- С парнем - нормально. Спасибо, что прикрываешь. Я бы без тебя не справилась.

- А мне вот тоже... - она изо всех сил старалась сдержать улыбку и остановить бегающие глаза; у неё ничего не вышло. - Мальчик один в школе... ну... подходит там, смотрит, пишет постоянно. Но я... нет, он... я его в храм звала, а он не пошёл. Дурак.

- Дурак. Да.

- Тоша тоже не хочет?

- Ага. Не хочет.

- Ну потом. Мама говорит: все к Богу приходят сами. Только заставлять их не нужно, - она игриво прикусила губу, глядя себе под ноги. - А вы... когда с ним поженитесь?

- С кем это?

Новости Шеремета - канал с пятиминутными репортажами о том, как бравые полисмены ловят закладчиков и барыг.

- С Тошей.

Я нахмурилась, вспоминая о Тоше.

- Зачем?

- Как зачем?

+100500 - матов стало меньше, чем раньше, но теперь Макс не мог заставить меня даже улыбнуться.

- Ну зачем, Люба? Зачем жениться-то?

- Чтобы по-настоящему, чтобы любить.

- А как ты думаешь, твои, - я кивнула в сторону двери моей комнаты, за которой слышалась шумная компания 40+, - друг друга любят?

Любу этот вопрос озадачил, но не от того, пожалуй, что она сомневалась в ответе, а от того, что не ожидала его услышать.

- Конечно. А твои - разве нет?

Я хмыкнула.

- Да я не следила особо. Не хочу я жениться, Люба. Ну, в смысле... замуж. Не хочу я. Да и не за кого.

Марк Булах. Пранкер. Подходит к незнакомым людям на улице и вытворяет какую-то херню, выводя их на эмоции. Люба от такого парня сбежала бы в слезах.

- А Тоша что? - после паузы спросила Люба.

Я промолчала.

- Ну не Тоша, так... другой будет, - не унималась она. - Бог всё расположит так, что и сомневаться не придётся! Но не жениться нельзя. Это же и... дети. Это и... семья. И... и любовью заниматься. А я на свадьбе ни разу не была. Ты меня пригласишь?

Ах, Люба. Как же ты меня, душнила ебаная, затрахала уже. Какая же ты, блин... бэйби. Малышка - одно слово.

- Посмотрим Киберпопа? - предложила она.

Теперь вздохнула уже я.

- Да, малышка. Конечно. Посмотрим Киберпопа.

Перед роликом нас ждала реклама ЯндексЕды и сервиса по поиску попутчиков. Вторую рекламу я смотрела с задумчивостью, которую Люба вряд ли заметила.

Не заметила она, пожалуй, и то, как я беззвучно прошевелила губами название сервиса. BlaBlaCar. Сядь на машину и ехай нахуй подальше.

Глава 26

- Господи поми-и-и-илуй, - вновь ангельский этот голос певчей залетал в мои теперь уже полностью очищенные от наркотиков уши, прямо как в старые добрые.

Я прильнула губами к лицу Марии и меня мысленно перекоробило, когда вспомнила, что делала этими губами несколькими днями ранее. Губы мои и ранее не славились чистотой, но теперь и вовсе казались мне половыми тряпками. И этими тряпками прикасалась я теперь к святому лику Матроны.

Вдруг, в стенах храма меня обуял ранее невиданный стыд - словно, я снова одиннадцатилетняя девица с ясным разумом и верными планами.

Я обернулась, ожидая увидеть на себе укоризненные взгляды. Но никто и подумать не мог, что происходит в моей голове. Все лишь хотели поскорее поцеловать Богородицу.

Дуновение ладана ввело меня в ступор, когда я уже отошла от иконы. Я зажмурила глаза, вспоминая, как дым из пластиковой бутылки так же клубился перед моим лицом.

- Ещё, малышка? Хочешь ещё дунуть?

- Во имя отца и святага духа, АМИ-И-И-И-ИНЬ, прости рабов твоих грешных, умилостивись над душами нашими, дабы не сгинули мы в георопопе огналвд АМИИИИИНЬ, - причитал мой отец.

- Господи поми-и-и-илуй, господи прости-и-и-и-и!!!

Парт восьмой. Эффект просачивания.

Глава 27

Животный секс с Серёжей оставался животным. Мефедрон всё так же доставлял мне удовольствие, несравнимое ни с чем из того, что я ранее ощущала. Вкусный. Очень вкусный мефедрон.

Слюнявые попытки Тоши помириться со мной стали ещё более слюнявыми и жалкими.

Кося по-прежнему порой смотрела на меня так, будто хотела трахнуть.

Мама в последние пару недель прекратила закачивать в моё тело пищевой раствор. Я и сама заметила, что заметно похудела. Грудь стала совсем маленькой, а на жопе теперь стало даже как-то некомфортно сидеть. Аппетита не было совершенно, зачастую мне приходилось есть лишь тогда, когда надо мной стояла мать.

Конечно, подобные изменения не оставляли маму в покое. Она подумывала о том, чтобы отвести меня к врачу.

- Тебя не тошнит после еды? - спрашивала она.

- Нет, мам.

- А сама рыгать не ходишь?

-Да нет, мам. Спаси Господи меня от такого.

Мой язык отказывался выделять слюну. Я даже как-то скучала по тем моментам, когда по накуре на меня нападал жор.

- Сейчас девки с придурью, - говорила мать, глядя на то, как я нехотя хлебаю грибной суп. - На фигуре помешаны. Ты девка красивая. И худеть даже не думай. И так вон...

- Просто нервничаю, мам. Сплю плохо.

- Отчего это?

- Мам, экзамены, ну! Нас каждый день в школе кошмарят, что мы не сдадим.

- Что это такое?

- Что?

- Кошмарят. Чего за слово?

- А, ну... пугают.

- А почему так и не сказать? Кошмарят - откуда слово это?

- Ну прости, просто так все говорят.

- И "НУ", что за корова тут за столом?

Иногда мама могла доебаться даже до того, как я дышу.

Я понимала, что эти изменения в моём теле действительно могут заставить её отвести меня к врачу. А там придётся сдавать анализы и вряд ли моя тайна останется тайной, когда врач глянет на показатели веществ в крови.

Короче, нужно было есть почаще, а юзать пореже - к такому выводу я пришла.

Глава 28

До этого я никогда не нервничала в метро, но после того, что произошло сегодня, нечто подсказывало мне, что многолюдные вагоны и впредь теперь будут вызывать у меня приступы тревоги.

Блять, теперь я и на метро не могу спокойно прокатиться...

Я садилась на Сенной и ехала одну станцию до Технологического института, после чего пересаживалась на красную ветку и проезжала ещё одну станцию до Балтийской.

Папа ворчал, что путь от Сенной до Балтийской юная девица могла бы проходить и пешком, тем более весной. Но я была преимущественно ленивой жопой, если не считать те моменты, когда принимала в своё маленькое тело лошадиные дозы стимуляторов или эйфоретиков.

Мне требовалось хоть иногда браться за голову, чтобы окончить десятый класс без троек. В последнее время это казалось мне невыполнимой задачей, я просто отказывалась понимать эту хуйню с xy-графиками и сраными гиперболами.

Между тем, я была хорошей ученицей, а потому - могла рассчитывать на некую поддержку со стороны преподавательского состава. Но только не в том случае, если буду с регулярностью забивать на домашнее задание.

Просто полтора сраных месяца, продержаться полтора месяца, а потом всё лето ловить кайфы с Серёжей. Неужели так трудно завязать с наркотой на полтора месяца и взяться за учёбу?

Мне нужно было написать сочинение по "Обломову", но сначала - прочесть краткое содержание этой доисторической хуйни.

Затем алгебра - эти ёбаные синусы заставляли мои внутренности сжиматься от бессилия. Напоследок - лайт: обществознание и виды государственного строя.

Но с самого начала:

- Дочь, приди, масло в лампадках поменяй.

Да ебись оно всё!

Мама, ИДИ НАХУЙ СО СВОИМИ ЛАМПАДКАМИ, В РОТ Я ЕБАЛА ЭТО МАСЛО, В РОТ Я ЕБАЛА ВСЁ, ЧТО нет, не говори так со своей матерью, даже в своей голове.

Всего лишь масло в лампадках, детка, ты делаешь это постоянно и никогда так не психовала!

Я заставляю себя расплыться в улыбке.

- Да, мама. Сейчас приду.

Мне нужно было признать, что мефедрон теперь контролировал моё настроение. Я почти всегда была недовольна.

Боже, мне стало даже казаться, что цвет моего лица приобрёл оттенки серого.

Я пыталась натягивать улыбку при родителях. Но, Госпди Иисусе, эту грусть в глазах скрыть было невозможно никакими гримасами.

Я вышла из дома и перешла через мост по направлению к храму. Вошла в высокие ворота.

- Привет, Фима, - мама чмокнула меня в щеку и передала масло.

- Приветик, - просто выгляди непринуждённо. - Как делишки?

- Хорошо, твои как?

Я завидовала материнскому блеску в глазах. Ей не нужна была всякая дрянь для заправки серотониновых баллонов в организме.

Я нехотя принялась наполнять лампадки по всему залу.

Господи, какие же эти храмы огромные, мне было тяжело теперь даже ходить. Мне нужно восстановить свой организм, это уже ненормально, блин.

Вначале по утрам после нюхачей у Серёжи я не чувствовала того, что стала чувствовать в последнее время.

Теперь я часто не могла заснуть, засыпала ближе к будильнику и просыпалась, как выебанный тюлень. Теперь даже учителя стали делать мне замечание за сонливость и рассеянность.

Я, конечно, отчаянно пыталась оставаться на плаву, списывала у Коси, а ещё у Марика - нашего классного задрота.

Но я с дрожью в коленках выходила к доске и с трудом вытягивала на четвёрку во время устных ответов.

Вся моя хвалёная системность и методичность разбивалась в дребезги, как бутылка о борт корабля под названием "Отхода".

Ватность моих ног была, похоже, связана именно с регулярным употреблением синтетических наркотиков. И мне становилось страшно от мысли, что скоро я не смогу скрывать это от родителей.

О, а вот и папа. Беседовал с одним из своих диаконов. Я помахала им издалека, надеясь, что он не заинтересуется мной в этот раз.

Хуй там плавал, старик направился прямиком ко мне.

- Привет, дочь.

Натяни улыбку пошире, ну!

- Привет, пап, - сказала я, не отвлекаясь от лампадки.

- Как дела?

- Супер. Помогаю вот, мама попросила.

- Это хорошо. Хорошо, - папа потоптался на месте, кряхтя и, видимо, подбирая тему для очередного смолтока со своей загадочной дочерью. - Хорошо. Как в школе?

- Пятёрку сегодня получила, по литературе, - я перешла к следующей лампадке, стараясь не смотреть на него.

- Да... Литературу я тоже любил. Ну, ты и так знаешь, это у нас... семейное.

- Да, да. Знаю, папа.

Последнюю книгу я читала классе в восьмом. Краткие содержания стали залогом моего свободного времени.

Часы, которые сэкономила на прочтении многотомной белиберды, я вполне ожидаемо тратила на грязь и разврат.

- На утреню придёшь сегодня?

- Да.

- В шесть часов, напоминаю.

- Хорошо, папа.

Ну давай, уёбуй уже, старик. Я едва не ногах стою, а тут ещё ты дышишь мне в затылок.

Через полминуты неловкого молчания, когда я уже переходила к следующей лампадке, отец Михаил, наконец, сдался.

- Ну, ладно, дочь. Работай. Помогай.

- Хорошо, папа.

Он уже развернулся и зашагал прочь, как, вдруг, остановился на расстоянии пары метров от меня и сказал:

- Дочь, икона у нас в спальне, святая троица.

- А?

- Икону принеси, пожалуйста. В спальне у нас. Вчера к нам доставили, я по ошибке наш адрес указал. Она не тяжёлая, справишься.

- Хорошо, папа, - всё так же, стоя к нему спиной, ответила я.

Ну?! Оставишь ты меня уже в покое?

- Давай, я жду. Молодой человек, чем-то могу помочь?

- Да... нет, я... Просто.

Супер, у меня уже слуховые галлюцинации от нервного перенапряжения. Я слегка повернула голову, чтобы разглядеть, с кем там общается папа, потому как голос показался мне охуенно знакомым.

Не просто знакомым, я сразу узнала его.

- Свечку поставите? - спросил папа, кивая на маму за прилавком.

- Да... П-пожалуй.

Я, блять, не верила своим глазам. Нет, сука, мне это снится!

Тоша стоял на входе в храм, БЛЯТЬБЛЯТЬБЛЯТЬ, я была готова свалиться в обморок, разлить масло, уронить свечи и поджечь всё к хуям собачьим!

Он лишь на секунду взглянул на меня, а затем отвернулся к церковной лавке, где взял, блин, свечку и направился ко мне.

Многое я хотела сказать ему в этот момент, но Бог помог мне сдержать себя в руках.

В конце концов, храм Божий - не место для ругани. Во всяком случае не тогда, когда меня палят две пары родительских глаз.

Тоша поджёг свечу и прошёл мимо меня, а я двинулась следом за ним - к следующей лампадке.

И в момент, когда мы поравнялись, я шепнула ему на ухо:

- Я закончу через десять минут, а ты жди меня на другой стороне моста. Нужно поговорить.

- Да, я и сам хотел...

- Ни слова, блять, больше.

Глава 29

Да уж, мне казалось, что этот день не может стать хуже.

- Сигарета есть?

- Да, да, конечно, - он торопливо вытащил пачку, раскрыл и протянул мне.

- Не здесь. Пройдёмся до вокзала.

- Да, да, конечно.

Дя, дя, кянечня. Услужливый хуесос!

- Это твой отец?

И ЛЮБОПЫТНЫЙ!

- Не, он ко всем так обращается.

- Твой отец, он сказал тебе сходить домой за иконой. Я слышал.

Блин. Главное - про икону не забыть.

- Короче, времени у меня немного, давай сигарету и пошли быстрее.

Тоша был максимально покладист теперь. А я была в бешенстве! Мы не дошли до вокзала и укрылись в арке очередного двора. Я закурила, блаженно прикрыв глаза.

- Ты чё тут делаешь?

- Я просто...

- О, о, просто, - передразнила я его. - Просто, блять, просто, у тебя постоянно просто, какого х... - я сделала глубокий вдох и медленный выдох, чтобы не вскипеть окончательно.

- Я просто хотел увидеть тебя.

- Ты следил за мной. Опять!

- Мне было по пути, здесь мой барыга живёт.

Мне даже не хотелось напрягать его вопросами; в любом случае я увидела бы жалкое зрелище того, как этот гандон пытается что-то выдумывать на ходу.

- Слушай, мне не нужны проблемы, я же тебе сказала. Мне просто нужно... я... - я была готова расплакаться.

- Теперь мне понятно, почему всё так.

- Ну, - я уже почти ничего не видела от навернувшихся слёз, а голос мой дрожал. - Просвети же меня, что тебе понятно.

- Другая одежда. Не звонить по вечерам. Прячешься от камер. Ты, такая скрытная. Твой отец священник.

- Батюшка, окей? Священник - это тот, кто выебал тебя в детстве, после чего ты стал таким гандоном! - я окончательно потеряла самообладание, расплакалась и села на корточки, опершись спиной о стену арочного тоннеля. - Я просто не понимаю, чего ты от меня хочешь! Я просто, блять, не понимаю...

Тоша сел напротив, поднял мою голову за подбородок и маниакально-нежным взглядом посмотрел в мои влажные глаза.

- Я просто люблю тебя. Не могу без тебя, Саша. Я был такой дурак, что не понимал тебя. Если бы я только знал, что ты... каково же тебе живётся...

Я мотнула головой, освобождая подбородок от его пальцев и вытерла слёзы.

- Охуенно мне живётся. Жилось до тех пор, пока ты не стал преследовать меня. Погоди. Ты же не первый раз тут. И где ты ещё ходил за мной?

Хорошо ещё, что он не увидел меня с Серёжей...

- Я первый, первый раз тут, клянусь, - он положил руку на грудь. - Вот тебе крест, - и перекрестился.

- Ёб твою...

- Я просто увидел тебя на эскалаторе, когда ты уже поднималась и решил пойти следом... Я хотел подойти, но не решился. И увидел, как ты вошла в дом. Покурил сигарету, собираясь с мыслями, а потом увидел, как ты вышла и... пошла в храм. Ну а что я мог с собой поделать, блин? Ты вся такая загадочная, неделями на сообщения не отвечаешь и...

Так, нужно было срочно решать этот вопрос, а потом - сходить за иконой.

- Послушай, - я максимально по-дружески положила ему руку на плечо, но даже от столь безобидного жеста - уверена - у него привстал. - Я ещё не готова продолжить отношения. Мне просто нужна пауза, и потом всё будет хорошо. Но ты ни хрена не способствуешь нашему примирению. Понимаешь, это не круто - следить за людьми. Это, - я указала пальцем в сторону, откуда мы пришли, - не та жизнь, куда тебе стоит совать свой наркоманский нос.

- Я уже не курю даже...

- Похвально, молодец, но я не об этом! Ты понимаешь, какой пиздец мне может наступить, если папа узнает хоть малую часть того, что ты можешь ему рассказать?

- Саша, Сашенька, - он коснулся обеими руками моих мокрых щёк, - я бы никогда так не сделал, клянусь...

Я встала на ноги, избавляясь от его горячих ладоней на своём лице и отошла на пару шагов в сторону, предупредительно выставив вперёд руки.

- Так, короче. Я почти простила тебя. Но теперь мне требуется ещё хотя бы пара недель спокойствия. А если ты продолжишь преследовать меня - я испугаюсь очень сильно и уже никогда не смогу тебе доверять. Ты сам всё испортишь, понимаешь? Понимаешь. Тош?

- Да, Саша. Да, прости, я... сам не знаю, что на меня нашло. Я просто увидел тебя и...

Ой, блять, какой же он ПИЗДАБОЛ! Барыга у него тут живёт, ага. Сам же минуту назад сказал, что больше не курит.

Мы постояли ещё немного, а затем я сказала:

- Ну... я пошла.

- Да, да...

Тоша стоял у меня на пути к выходу из подворотни. Я не решалась сделать первый шаг. Наконец, первый шаг сделал он.

Согнув руки в локтях, он попытался дотронуться до меня и вытянул шею вперёд для поцелуя. Я отпрыгнула и выставила руки ещё дальше вперёд, увеличивая дистанцию.

- Так, давай пока не надо. Не надо, - продолжая держать его на вытянутой руке, я обогнула Тошу и выскользнула из подворотни. - Пока, Тош. Береги себя...

И ускоренным шагом пошла я в сторону дома. А по пути оборачивалась каждые несколько шагов, пока не убедилась, что Тоша действительно двинулся в противоположном направлении.

Глава 30

Жизнь стала делиться на моменты, когда я была безумно счастлива и моменты, когда я хотела прыгнуть с балтийского моста, по которому проходила каждый день.

Мне нужно было прекратить всё это...

Не в смысле - отношения с Серёжей, он был охуенно классным любовником и с ним я чувствовала себя в безопасности.

Нужно было прекратить этот самоубийственный марафон. Нам обоим нужно было прекратить это!

Порой я прямо чувствовала, что могу помочь ему избавиться от этой зависимости.

Я отчаянно пыталась пробраться к Серёже в голову, но все мои попытки венчались лишь односложными ответами.

Он, конечно, был более скучным, чем Тоша, но не пресным, уж точно нет. Сильным, мужественным, сексуальным. И был он вовсе не скучным, а каким-то... загадочным)))) =3

Я, наконец, почувствовала эту силу, сжимающую меня в тиски. Но я САМА ОТДАВАЛАСЬ, САМА.

Мой насильник продолжал навещать меня во время моих фантазий.

Я пыталась снискать защиты у Серёжи, но делала это лишь взглядом, прикосновениями. А потому - он ничего не мог понять.

Да и как такое можно было рассказать? Нет. Мне нужно было самой справиться с этим. Как-то разобраться. Как-то... Но как?

Мне просто нужно было перестать демонизировать этот образ. Кто я для того ублюдка? Нет, не так. Кто я для того парня? Обычного парня, живущего своей жизнью. Пьяное воспоминание?

Он унизил меня, лишил доли уверенности, чутка поднасрал моей дальнейшей сексуальной жизни. Но он не Дьявол.

А я сама раздула его в своей голове и теперь он давил изнутри на стенки моей черепной коробки.

Были и положительные стороны у того дерьмового инцидента. После него я занялась сексом с Косей. А, не, это тоже был дерьмовый инцидент.

Но оба этих дерьмовых инцидента положили начало тому, что я поняла, каким на самом деле Тоша был эгоистичным козлом. Я бы так и ложилась под него, не в силах помыслить об оральных ласках с его стороны.

А после изнасилования я стала настоящей женщиной!.. Боже, главное - никому такого не ляпнуть... Это прям слоган секты сексуальных маньяков.

- Шлюха снова жарится, привет, шлюха. ШЛЮХА-ХА!!)))))

Тебе просто нужно перестать обращать на него внимание. Страх опасен лишь тогда, когда ты пытаешься его разглядеть. Или наоборот...

- Туалетная кабинка в "Полукоме" ждёт тебя.

- Нет, - мысленно отвечаю я, хотя понимаю, что поддерживать с ним беседу - не лучший вариант.

Серёжа любит долбить меня раком. И все попытки склонить его к другой позе глаза-в-глаза чаще всего оканчивались тем, что он лишь молча разворачивал меня спиной и подталкивал к кровати, после чего я сама становилась на четвереньки.

Признаться, я даже стала скучать по миссионерской позе, которую предпочитал Тоша. Но после того, как он превратился в моего преследователя, ему окончательно был закрыт путь к моей промежности; прочем, как и к любой другой части моего тела.

У Серёжи, конечно, был неблизкие мне сексуальные предпочтения, но он хотя бы не гнушался кончать меня после каждой ебли.

А порой - я кончала и во время долбёжки. Ранее мальчики предпочитали миссионерскую и по-собачьи; пару раз у меня было боком, я называла его "секс под прикрытием".

Но только с Серёжей я впервые попробовала быть сверху. И, девачки, я вам скажу: если не юзали - поюзайте, вам понравится.

Прыгая на его члене, я раскрывалась, подобно... ой, только пошлое сравнение приходит в голову... ну, подобно бутону или чему-то там ещё.

Оргазм в таком случае зависел от меня, и я могла контролировать его, двигаясь быстрее или медленней, в зависимости от близости к пику.

Но в сексе Серёжа всё-таки был таким же мужланом, как и все остальные, и давал мне крайне мало свободы.

Я понимала, что наш кайф зависит от его стояка, но всё же пыталась хоть иногда выбивать себе чуточку вольности.

- Шлюха, эй. Посмотри на меня! - продолжал насильник. - Шлюха!

Не обращай внимания, девочка. Это просто в твоей голове. Лучше подумай о Тоше.

- Сашенька, почему же ты так поступаешь? - сиплым голосом говорит Тоша.

- Потому что она шлюха, - вмешивается насильник.

Да ты заебал!

- Сашень...

- ШЛЮХА!

Он уйдёт, как только поймёт, что на тебя не действуют его оскорбления. Это совет Иисуса - он часто говорит тебе дельные вещи, но ты редко к ним прислушиваешься.

- ШЛЮ! ХА!

- Сашенька, детка, прости меня. Боже мой, каким же я был дураком...

- Да-а, Тоша, ты и сейчас дурак!

- Ты просто отвратительная малолетняя шалава.

Это всё ничего. Это всё ладно. Может быть, насильник и прав в двух вещах из трёх. Но уж точно, Саша-Серафима, ты не отвратительная.

- Отпусти её, урод! Отпусти мою Сашу! - вопит Тоша, всхлипывая от отчаяния.

- Нет, малыш, долби меня и пусть он не упускает ни одной детали!

Серёжа сдержанно вскрикивает и отбрасывает меня вперёд, на подушки.

Я не кончила из-за этого проклятого насильника, но теперь, когда я стараюсь не обращать на него внимание, он хотя бы не мозолит мне глаза. Да и Тоша помогает отвлечься своими стенаниями.

Ничего. Скоро я окончательно вытряхну его из головы.

Глядя на поблёскивающее от пота тело Серёжи я в очередной раз чувствую себя, как за каменной стеной. Ах, ну что за мужчина, мышцы, как камень, а хуй... тоже, как камень.

- В пятницу тусить пойдём, - говорит Серёжа, закуривая сигарету.

- Здорово, а куда?

- "Полукома". Была там?

Оу, щит.

- Да-а, она знает, - говорит насильник.

- А... - у меня на несколько мгновений отвисает челюсть, но я быстро возвращаю концентрацию. - Да, а... почему туда?

- У Дэна там подвязки, нас угощают. Да и мефа возьмём.

- А-а-а... - отвлечённо протягиваю я.

Боже, этот меф когда-нибудь кончится?

Надо слиться, - говорит Иисус. - Ты ничего не потеряешь, если очередные выходные проведёшь дома, это даже пойдёт тебе на пользу. Пообщаешься с родителями, а в воскресенье будешь бодрячком на богослужении.

- Зай, я бы с радостью, но у меня... паспорт.

- Что паспорт? - Серёжа удивлённо поднимает брови и я, вдруг, вспоминаю, что не говорила ему о своём возрасте.

- Мне шестнадцать.

Я ожидаю, что он сейчас выставит меня за дверь; меня, жалкую малолетку. Но морщины на его лбу разглаживаются, а брови возвращаются на место.

- А, всё нормально. Дэн нас проведёт.

БЛАГОРОДНЫЙ САМУРАЙ НЕ ИЩЕТ СХВАТКИ, НО ГОТОВ ПРИНЯТЬ ЕЁ НА СВОЁМ ПУТИ, - говорит император Японии. - НЕ ПОЗВОЛЯЙ ОТКАЗЫВАТЬ СЕБЕ В УДОВОЛЬСТВИИ ИЗ-ЗА КАКОГО-ТО ТАМ ГАНДОНА, КОТОРЫЙ ИЗНАСИЛОВАЛ ТЕБЯ ПО ПЬЯНИ.

- Дэн? - блять, я боялась теперь даже в туалет выйти, чтобы не столкнуться с этим Дэном...

- Он, возможно, ещё кого-нибудь захватит.

- Я... - не знаю, как это сказать. - Мне он не очень по душе.

Серёжа усмехается.

- Ты, вроде, сама попросила больше об этом не вспоминать.

- Да, да... - я начинаю нервничать. - Да, блин. Сама попросила... Кто он такой?

- Просто мой друг, чика, - Серёжа берёт свёрнутую сотку и склоняется над столом. - Просто мой близкий.

А насильник сказал тогда (но я сделала вид, что не услышала):

- Что ж. Тогда до встречи. Чи-ка.

- Так, заткнись нахуй, - мысленно говорю я и вслух обращаюсь к Серёже: - Милый.

Он поднимает на меня голову, шмыгая носом. Я ложусь на спину и медленно раздвигаю ноги.

- А ты же не оставишь меня без сладкого?

- Ну... - Серёжа пожимает плечами, и я в очередной раз тревожусь, что он откажется.

Но после недолгих раздумий он всё же возвращается в кровать и ложится меж моих ног. Охуенный... охуенный поц!

Парт девятый. Жизненные принципы девчонок.

Глава 31

Я понимала, что через пару часов и пару выпитых коктейлей мне придётся посетить уборную этого сраного клуба.

Напряга, по правде сказать, добавлял и сам Дэн. Я старалась не ловить на себе его взгляды, но они ползали по мне, подобно божьим коровкам, а их мерзкие лапки щекотали кожу в открытых местах.

Я, конечно, могла попросить шмот у Коси, как-нибудь разнообразить гардероб. В конце концов, эта юбка была на мне постоянно. Кося уже не успевала отстирывать её от следов семени и порошка; она пропахла анашой, аптекой и сексом.

К юбке я смогла отыскать дома лишь милую оверсайз футболку с Джаредом Лето и его марсианской рок-группой.

Но просить шмот у Коси я в этот раз не стала. Потому что она наверняка захотела бы потусить со мной. А этого я в свою очередь не хотела и на то были свои причины.

Во 1) я по-прежнему ощущала эти её феромоны, которая она так усиленно распыляла перед моим носом. И, отчасти (это тоже важный факт), не хотела, чтобы эта сучка меня оттеняла;

2) во-вторых - в моём подчинении было два мальчика, которые тащились по мне. Да, один из них был мне отвратителен. Я, конечно, безмерно заебалась от знаков внимания Дэна, но чёрта с два я отдала бы хоть секунду мужского внимания моей лучшей подруге.

Что касается Любы - тут всё тоже было на мази. Сегодня мы с ней должны были прорабатывать сценарий новой серии про житие блаженного чудотворца Прокопия Устюжского.

В общем-то, если бы родители попытались допросить меня об этом Прокопии подробнее, я бы сразу посыпалась, потому как знала про этого пассажира чуть больше, чем нихуя. Ну... вроде, его останки любят целовать люди и, возможно, даже моя мама пару раз таким занималась.

Ожидая такси на улице, Серёжа достал из кармана самокрутку и поджёг. Запах напомнил о Тоше, и я не прогадала.

- Вот это грамотный подгон, - весело сказал Дэн, нагло вырывая косяк из рук Серёжи.

- Чике дай, - он приобнял меня и стрельнул из выпученных глаз. - Кстати, от твоего дружка подгон.

- От... - конечно, я сразу поняла, но не хотела говорить вслух.

- Как у вас там, кстати?

- Мы не общаемся. Я же с тобой.

Дэн закашлялся.

- Трава-то злая, - сдавленно сказал он и протянул мне косяк. - Аккуратнее, малая.

Ёбаный южанин. Малая. Это слово меня бесило, но я не могла подобрать нужного момента, чтобы ответить и при этом не разозлить этого сомнительного "джентльмена".

- Это Тошина? - спросила я.

Серёжа кивнул, а я усмехнулась, затянулась и выдыхая, обратилась к Дэну.

- Я её, поди, подольше тебя курю.

- Это вряд ли, - отозвался Дэн.

- Давно с ним виделся? - спросила я Серёжу.

- Да сегодня. Пару дорог на косяк обменял.

- Вот гандон! А мне он сказал, что бросил...

После трёх затяжек я вернула уже половину косяка Серёже, и он вновь затянулся.

- Стоп, ты же сказала, что вы не общаетесь.

Блять, вот не хотела ему ничего рассказывать, но как-то сам собой разговор вырулил на эту тему.

- Да там... - я залипла на скамейке в надежде, что накуренный Серёжа тоже забудет об этом.

Он протянул остаток косяка Дэну, глядя в телефон и сказал:

- Докуривай, машина подъехала. Так чё там с Тошей? - Серёжа вновь приобнял меня и повёл к машине, осветившей фарами дорогу в десятке метров от подъезда. - Так чё там с Тошей, чика? Расстроится мальчик, когда узнает, чем мы с тобой тут занимаемся.

- Не-е, мы расстались, - хрипло отозвалась я. - Да он... блять... ходит за мной.

Серёжа галантно открыл передо мной дверь, я села. Дэн сел спереди.

- Музычку подрублю свою, лады? - сказал он таксисту.

- Пьсят руплей, - ответил тот.

Дэну это не понравилось.

- Э, ты шо, приезжий. Мы тебе мало платим?

- Пьсят руплей, рьебят, и слющайте чьто хотите.

- Да всё, завали ебальник. Без музыки обойдёмся. Выключи нахуй её совсем, - и Дэн резким движением крутанул колесо громкости на магнитоле. - Езжай давай. Коммерсант.

- В смысле, ходит? - докопался Серёжа.

- Ну, блин... - я определённо не хотела конфликта, но рассказать об этом неприятном экспириенсе сталкинга мне всё же хотелось; тем более я не была твёрдо уверена, что в какой-то момент Тоша не одуреет до такой степени, чтобы гоняться за мной с ножом. - Караулит меня везде. Чёрт он голимый. Недавно до дома за мной следил.

Дэн обернулся на нас, вклиниваясь в беседу.

- Проблемы?

- Да ничего важного, - ответил Серёжа и продолжил говорить со мной. - Давай я ему скажу, этот дурачок меня побаивается.

- Не-не-не, правда, не надо. Тоша - хороший парень, просто расстроился, что мы с ним так... расстались. Ну... из-за этого всего. Просто он не знает, что мы с тобой вместе. Я сказала, что мне просто нужна пауза, чтоб он хотя бы на время отвалил.

- Хорошая пауза, - сказал Дэн и похабно оскалил зубы.

- Короче, мальчики. У меня по жизни траблов хватает, долго рассказывать, но я сама со всем разберусь. А как только пойму, что не вывожу, обращусь к вам, лады?

Серёжа пожал плечами и убрал руку с моих плеч.

- Ну, как знаешь, чика.

Глава 32

На втором этаже, куда я в прошлый раз не поднималась, нас ожидали мягкие диванчики, по одному из которых я растеклась, испытывая бессилие от очередного серотонинового кризиса.

Затем чутка расслабившись, мы подошли к барной стойке на первом этаже, Дэн подозвал бармена.

- Салам, бро, - они пожали друг другу руки на манер краба, и Дэн кивнул на меня. - Этой малышке наливай, пока она стоит на ногах, лады? Ты что будешь, малая? - он приобнял меня за талию, и я невольно поморщилась.

Я растерялась, как первоклассница.

- А что есть?!

Бармен положил передо мной меню, и я, ещё отходя после косяка, зависла в нём на следующие несколько минут, пока Дэн не забрал меню, взяв инициативу на себя.

Он заказал пару азотовых шариков и три набора шотов, название которых я услышала, как "выше балки".

Объюзанный анашой и мефедроном мозг лишь после первой стопки понял, что шоты на самом деле называются "Вышибалка". И название их было оправданным.

Я помнила, что в прошлый раз сделали со мной шары, а потому - старалась держаться за Серёжу в моменты, когда принималась гонять азот по лёгким.

Душа уходила из тела, но пальцы младенческой хваткой держали рукав его рубашки.

Я планировала сказать Серёже, что мне совсем не нравится, когда Дэн клеится ко мне. Дэн приобнял меня за талию у барной стойки и жался ко мне, когда мы были на танцполе. Я ощущала его дыхание на своей шее.

Но сверхспособность Дэна восстанавливать шоты и азотовые шарики в моей руке всё же останавливала меня от того, чтобы отшить этого уродца раз и навсегда.

Огни мерцали перед глазами, и я вспомнила, как стояла тут с Косей. Холодок пробежал по моему теряющему вес телу.

Я обратила внимание на то, сколь миниатюрны мои руки. На их фоне большой азотовый шар казался гигантским. А я почти одним вдохом пустила его в лёгкие.

Пальцы мои ослабли и я...

Меня засосала черная дыра, мама.

Пальцы выпускают шарик... Чьи-то руки подхватывают меня за подмышки, когда я уже готова наебнуться...

Я искала рукой Серёжу, но так и не нашла. Я хотела позвать Тошу, но вспомнила, что он теперь далеко.

И моё сердце остановилось, когда я увидела то же лицо, что и в прошлый раз.

Эти брови крутой дугой походили на мою свёрнутую не на ту дорожку жизнь. Этот нос-картошка напоминал купола храма, который виднелся из моей комнаты. Серьга поблёскивала в ухе, как поблёскивал на моей шее крестик.

Поначалу я была убеждена, что это галлюцинация, вызванная то ли кислородным голоданием, то ли смешением наркотических веществ в моей крови.

Но затем туман по краям стал рассеиваться, сужаясь в маленький круг в центре поля зрения. Наконец, туман этот сконцентрировался в невидимую точку в области столь запомнившегося мне носа моего спасителя. Это был он... Мой насильник-спаситель.

Он поставил меня на ноги, продолжая придерживать за талию. Я обернулась, ища глазами Косю.

- Ты нормально? - крикнул он мне на ухо.

Я не сразу, но кивнула.

- Заказать тебе ещё один?

Я кивнула.

Он подозвал бармена.

Я поняла, что попала во временную петлю.

У меня теперь был шанс никогда не уходить от Тоши. Никогда не быть изнасилованной. И не иметь того грязного группового секса с Серёжей и Дэном.

Никогда не сидеть на мефедроне и не страдать на отходняках. В общем, был шанс сделать всё правильно, но что-то подсказывало, что сделаю я всё, как обычно - через свою милую маленькую жопу.

Мой спаситель собрался расплатиться, но бармен отрицательно покачал головой.

- Для неё и так всё бесплатно.

Эта маленькая деталь вернула меня в реальность, и я вспомнила весь прошедший вечер. Затем поморщилась, вспоминая всё гадкое, что я так и не сумею исправить.

Я была здесь. И мой спаситель был и всегда будет моим насильником.

Я обратилась к бармену, дотронувшись двумя пальцами до губ:

- Есть сига?

Бармен вновь покачал головой, протягивая мне шарик.

- У меня есть, - крикнул мне на ухо насильник.

Я оттолкнулась от барной стойки и пошла за ним. Теперь я была не так пьяна. И он не мог просто затащить меня в туалет. Я больше не та маленькая девчушка, которую просто так можно оттрахать.

На выходе из клуба охранник сказал, что с шарами нельзя выходить на улицу. Я пожала плечами и отпустила его, проследив, как тот зигзагами улетел в толпу.

- Тебя как зовут? - спросил он, протягивая мне сигарету.

- Саша. А тебя?

Наконец-то я перестану называть его насильником.

- Андрей, - он протянул мне руку.

Я протянула в ответ. От прикосновения губы поджались сами собой. Обе пары моих губ.

Иисус сказал, что, возможно, я обозналась. Это просто гадкий трип, который пройдёт через пару часов. Я готова убить незнакомого человека, в котором вижу того, кого так сильно хотела встретить в этом месте.

Но император Японии поддерживал меня.

- Часто тут бываешь? - спросил он.

- Не... Первый раз. Второй.

- Так первый или второй?

- Третий, чё доебался?

Он хохотнул, а в глазах его блеснула дьявольщина, которая окончательно убедила меня в том, что я была права.

Чё базаришь, сука, - будто, говорил он.

- А ты? Часто тут?

- Каждую пятницу. Это клуб моего отца.

Я постаралась изобразить изумление.

- Здорово.

Теперь понятно. Маленький наглый папин сынок, который считает, что ему всё дозволено. Типичный пример хуемрази, каждого из которых Кося с радостью приставила бы к стенке.

- Знаешь моего отца? - спросил Андрей после долгой паузы.

- Нет.

- А кто платит? В смысле, за тебя.

Меня сковал страх от мысли, что я могу сейчас найти Серёжу, ткнуть пальцем в этого упыря Андрюшу и закричать: "ЭТО ОН, ОН ИЗНАСИЛОВАЛ МЕНЯ, МАЛЬЧИКИ, ДЕРЖИТЕ ЕГО, ДАВАЙТЕ ЗАСУНЕМ ЕМУ ШАР В ЖОПУ И НАДУЕМ ЕГО!"

Какая хорошая мысль. Что скажешь, император Японии?

Император Японии что-то замолчал.

- Ты учишься где-то или работаешь?

- Учусь.

- На кого?

Я загадочно улыбнулась.

- А всё тебе расскажи.

- Давай в VIP ко мне. У меня всё оплачено.

В VIP. Чтобы ты меня там во второй раз трахнул, когда я склонюсь над дорожкой стимулятора?

А может сказать ему так прямо в глаза: "что ж ты, сука, не помнишь, как меня раком в сортире нагнул?".

Ну... нагнулась-то я тогда сама, а он мне не позволил разогнуться. Может, и правда сама виновата...

Вот, даже сейчас одета так, что он глаз с моих ног не сводит. Так и пытается дыру в юбке проделать там, где ноги мои объединяются в столь притягательное для мужчин место.

Андрей подошёл ближе; я попыталась отступить, но ощутила задницей холодную стену.

- Слушай, ну ты правда хорошенькая. Я тебя теперь не забуду. Всю жизнь себя корить буду, что с такой девочкой не затусил.

- У меня мальчик есть.

- Да я же не про секс. Просто хочу лучше узнать тебя, - он взял меж пальцев прядь моих волос и внимательно уставился на них.

Дать ему в пах и убежать. Позвать Серёжу. Закричать: ФАС, АПОРТ!!!

- Ну, может, в другой раз? - он поднял глаза на моё лицо. - Ты в инсте есть?

- Babyblue.

Он достал мобильник. Новый айфон с тремя камерами. Охуеть. Может, захомутать его и жить за его счёт.

Способна ли я на такое?

- Как ещё раз?

- Дай, - я выхватила мобилу и ввела никнейм сама; затем отдала телефон, ускользнула от него и крикнула вслед, скрываясь в толпе у входа в клуб: - Только в личку, никаких комментов!

Дьявол бы побрал этого императора Японии; и по каким лабиринтам разума он там шляется, когда так нужен мне! Вроде, начал что-то говорить, а потом прервался на середине мысли и как испарился.

Что ж... когда вернётся - обязательно отчитаю этого сраного мудреца.

Глава 33

Я тоже хотела. Серёжа принялся обнимать меня и лезть лицом во все возможные места.

- Чика-а-а-а!!!

- Вы куда пропали, блять, - я оттолкнула его. - У меня паническая атака началась, когда вы съебались.

- Прости, прости, чика. Мы там немного зависли, о жизни говорили.

- Пиздец, меня тут уже чуть не трахнули.

- КТО? - Серёжа выпучил глаза, глядя мне за плечо. - ХОТЕЛ ТЕБЯ ТРАХНУТЬ, Я ЕГО САМ ТРАХНУ!

- Да он ушёл, его прогнали! - я притянула Серёжу к себе и крикнула ему на ухо. - Порох есть?!

Серёжа кивнул на Дэна, который заказывал очередной набор шотов. Я поманила его к себе пальцем. А он, долго не думая, подошёл ко мне. Слишком близко подошёл.

- Дорога нужна.

- Пойдём.

Он, приобнимая меня за талию, повёл к туалетам. В этом жутком коридоре этот урод зажал меня также, как когда-то зажал и Андрей. Ох, как забавно было бы, появись он сейчас тут.

Они вдвоём составили бы охуенную партию для группового изнасилования шестнадцатилетней дочери православного священника.

- Я тебе яйца разобью.

- Ой, простите, уважаемая, я подумал, что тебе что-то от меня нужно, - с этими словами он принялся уходить прочь.

На секунду я растерялась, а потом закричала ему вслед.

- Э, ну стой, а? Ну!

Он победоносно вернулся.

- Может, я хотя бы поцелуй у тебя выпрошу.

Я злобно оскалилась.

- Серёжа узнает - расстроится.

- Ну мы ж не мальчики, - он приблизил ко мне своё лицо, отчего я ощутила запах его мерзкого проспиртованного дыхания. - Да и ты девочка умная. Яркая. Тебя на нас двоих хватит.

Я отвернулась, чтобы не столкнуться с ним губами.

- Короче, с Серёжей сначала поговори, он мой мальчик. А потом уже ко мне лезь. Я слабая, тебе отпор дать не смогу. Но орать буду, как бешеная, даже диджей услышит.

- Да всё, всё, - он ослабил хватку, чуть отошёл и я выхватила зип из его пальцев.

Дорога избавила меня от всякого чувства опьянения. Заправившись, я уставилась на себя в зеркало. Какая же я была горячая.

Не просто так они все тащатся по мне. Эта короткая клетчатая юбка - по факту была моей единственной настоящей собственностью. Но это определённо было хорошее капиталовложение. Она явно сводила мужиков с ума - теперь я была в этом убеждена. В ней я была похожа на японскую школьницу. И была этим охуенно довольна.

Шмыг-шмыг.

Мне даже самой захотелось лишний раз глянуть, что там у меня в трусиках. Ведь до них было совсем немного... лишь приподнять край юбки. Немного приподнять...

Шмыг-шмыг.

- Саша-Серафима. Ты просто... мать его... космос, - сказала я своему отражению и выскочила из туалета.

Ах, что ещё вам нужно знать о моей жизни?

Долбёжка бассов, азотовые шары, палёный алкоголь.

Извращённые сексуальные фантазии.

Красивая фигура. Охуенно красивая фигура.

Милая мордашка.

Девиантное поведение, которое так и норовит заработать на свою жопку неприятностей.

Тупая башка, которой я мотаю из стороны в сторону на этом блядском танцполе.

Отвращение вперемешку с восхищением.

Дорога за дорогой. Трек за треком. Руки за руками передавали меня друг от друга. Мой ебучий насильник взял у меня мою инсту, потому что влюбился в меня во второй раз, даже не вспомнив первого.

Утром мне будет плохо. Если я, вообще, проснусь после всего того дерьма, что закачала в себя сегодня и закачаю ещё (спать-то в ближайшее время я не планировала).

Утро будет настолько же ужасным, насколько прекрасен этот громкий яркий горячий потный вечер.

Глава 34

Серёжа предупреждал о том, что такое может случиться... после восьмой-то, блять, дороги.

Я окончательно потеряла над собой контроль и вновь была готова отдаться этим двум...

Было бы прозаично, если бы они оттарабанили меня в той же туалетной кабинке...

Меня толкнули в плечо сзади, я отпрыгнула и увидела проносящегося здорового мужика, тащившего за запястье девку, немногим превосходящую меня в размерах.

Девка эта шла на каблуках; широко расставив ноги для равновесия, отчего и без того короткое её платье теперь едва ли не оголяло зад.

- Да мы только пришли, ну куда ты собрался, Валер?

- Куда, блять, собрался? - мужик отпустил её, встал напротив и принялся делать медленные наступательные шаги, заставляя девушку пятиться. - Ты хули сюда пришла, пизду рекламировать, а? Шалава, блять.

Мужик был просто в ярости. И чем-то напомнил мне Андрея. Я подумала о том, что стоит заглянуть в мою любимую тетрадку с набросками, чтобы освежить память.

- Да ты чё несёшь, ты дебил, что ли?

- Ты меня за лоха не держи! Это ты в своём Хабаре мужиков дурить могла, а со мной эта хуйня не пройдёт!

Девка начала хнныкать.

- Ну что я сделала, зай, ну что?

- Хули ты с тем упырём танцевала? Жопой вертела, как шалава сибирская. Фу, мышь ебаная! - и он смачно харкнул себе под ноги.

- Да он просто рядом танцевал, ну он даже не трогал...

Мужик взмахнул рукой.

- Короче, пошла отсюда!

А затем сам пошёл прочь.

Но девка сдаваться не собиралась.

- Блять, Валер, ну ты куда собрался? - она пошла следом за ним, пьяной походкой ковыляя на своих охренительно-высоких каблуках. - Да стой, ну ты куда я пойду?

- Нахуй!

Девка остановилась; ответ этот, видимо, произвёл на неё некое впечатление.

Она постояла так ещё несколько секунд, глядя ему вслед, а затем наклонила туловище и заорала на всю эту шумную улицу.

- Да пойду, сука! Может, если бы ты меня... - тут она сделала паузу, будто собираясь сказать что-то очень важное; потом продолжила: ЕСЛИ БЫ ТЫ МЕНЯ ЕБАЛ НОРМАЛЬНО, Я БЫ ЖОПОЙ НЕ ВЕРТЕЛА, ПИДОРАС! ПИДОРАС, БЛЯТЬ, ПИДОРАС, - она притопывала одной ножкой на каждое оскорбление, вкладывая в него всю свою немногочисленную энергию. - ПИДОРАС, БЛЯТЬ, ПИДОРАС КОРОТКОХУЙ ГОМОСЕК УРОДЛИВЫЙ ХУЙ!!!

Я всё же не поддерживала подобные переходы на столь болезненную тему; даже, если конфликт вышел из-под контроля.

После очередного такого бранного высказывая в свой адрес, мужик остановился. Также пошатываясь, постоял немного в сотне метров от нас, а затем развернулся и стремительно направился обратно к своей возлюбленной.

Я, конечно, была готова увидеть, как он вдарит ей за кучерявый базар, но удара в полную силу совсем не ожидала.

Он втащил ей с разворота прямо в её наштукатуренную мордашку так, что та, отлетев от него, навзничь упала на асфальт.

Я обернулась на охранников, но те стояли неподвижно, будто, намеренно не глядя в сторону конфликта. Ответного взгляда я не дождалась и от курящих у клуба посетителей. Охуенно-сознательное. мать его, общество!

Наконец, я вспомнила заветы Иисуса и притчу по доброго самаритянина и решила сама засучить рукава.

Подбежав к девке, принялась реанимировать её, но затем вспомнила, что совершенно ничего не знаю о первой помощи. Эх, Кося бы в этой ситуации живо нашлась; она же ходила на все эти медицинские курсы.

- Блять, ДА ПОМОГИТЕ ЕЙ КТО-НИБУДЬ! - в отчаянии закричала я и тут девка встала сама.

Подползла к заборчику, ограждавшему внутренний двор клуба и оперлась о него спиной.

- Не нужно мне, блять, помогать!

- Вам нужна скорая.

- Не переживай, родная, - отрешённо сказала девка. - Не в первый и не в последний раз.

Из сумочки, лямка которой болталась на её предплечье, она достала зип с белым порошком. Снова-здорова.

Девка сыпанула горсть на тыльную сторону своей руки и тут подошёл охранник.

- Э, тут этого делать не надо, - басом сказал он.

Конечно: как за девушку вступиться - так это не наша проблема, а как наркоту увидели - так сразу стали защитниками правопорядка.

Суки трусливые.

- Ладно, ладно, - она занюхала горсть одной ноздрёй и стала подниматься.

Я попыталась помочь ей, но она одёрнула руку.

- Не стоит, малышка, меня не так просто нокаутировать.

Я пошарила в бананке на своём бедре и достала пачку Винсты, которую перед клубом купил мне Серёжа.

Мы закурили по сигарете.

Девка судорожно шмыгала носом.

- Я думала, он вас убьёт, - сказала я, глядя на неё даже с каким-то восхищением.

Девка тронулась с места в сторону моста, а я, как загипнотизированная, побрела за ней. Она потёрла ушибленную челюсть.

- Удар у этого хуесоса слабоват. Кошелёк толстоват. А удар слабоват. У моего батька всё наоборот было, - она впервые за всё время глянула на меня. - Тебе сколько лет-то?

- Восемнадцать.

- Молода-зелена, - голос её звучал хриплым; даже немного старушечьим. - Я бы тебя многому научить могла, да только сама нихуя не знаю. Но по таким местам тебе точно шататься не стоит. Лучше мужика в другом месте искать, чтоб потом вот такого не было...

Мы остановились у ограждения вдоль набережной. Девка выкинула бычок в воду и протянула мне руку.

- Оля.

- Саша, - но затем почему-то решила ей не врать. - Серафима.

- Серафима?

- Ага.

- Пиздец, у тебя имечко. Ты того, что ли?

Я удивлённо подняла брови.

- Чего того?

- Старовер?

- Нет, православная, - и зачем-то показательно достала из-под футболки крестик.

- Я тоже, - она достала свой.

Мы пожали друг другу руки и она, глядя вдаль своими мутными глазами, сказала:

- Ну что, Серафима. Кокаин будешь?

Она дала мне зип и сказала нюхать прямо из него. Дерьма этого у неё было достаточно, чтоб зарыться в него носом.

Сделав скромный нюх, я запрокинула голову и стала шмыгать носом.

После: она забрала пакет, и приложилась к нему сама.

- Я этого пидораса два года окучивала. Мы жениться должны были. Какая уж теперь свадьба. Только вот... - она с грустью вздохнула, глядя на зип, - кокаин от него и остался.

- А как действует-то?

Она махнула рукой на воду.

- Ну вот видишь реку.

- Ну.

- Ну вот, когда тебе в ней утопиться расхочется - считай, что подействовал.

- Да мне как-то и... не хочется.

Она горько усмехнулась.

- Вот поэтому кокаин нюхают взрослые люди, которые просто заебались жить. А у вас свои штуки весёлые есть. Но наркотики, - она ткнула указательным пальцем мне под нос, - это плохо. Ты можешь быть счастлива и без них, - затем вновь опустила глаза под ноги и шмыгнула носом. - Это мне уже ничего не поможет. Двадцать восемь. Какого мужика я найду? Малолетку какую-то? Таких вон полклуба стояков на меня смотрит. Да только я не нянька. Я жить хочу. А как в однушке в Мурино жить, знаешь?

Я испытала прилив сил; даже произошедшая недавно встреча с насильником показалась мне сущим пустяком. И холодный ветер реки Невы совсем меня теперь не бесил.

Сделалось мне что-то так хорошо и легко.

- Да вы же очень красивая! Я бы такой, как вы была. И я стану. Вы просто сами не понимаете, какая вы крутая. Вас здоровый мужик ушатал, а вы встали, отряхнулись и дальше пошли. Я бы после такого удара и не встала бы.

- Это всё папа, - у неё прилива сил, видимо, не случилось, хотя выдула она побольше моего. - Научил удар держать. Вот тебя папка ремешком, поди, порет?

- Да нет... Ну, в детстве, может...

- А меня мой папка кулаками бил с тех пор, как я ходить научилась. Меня к выпускному уже все врачи приёмного покоя в лицо знали.

- И что же, всё время он вас избивал?

Она отрицательно покачала головой.

- Ну нет, избивал он меня раз шесть или семь за всё время. А в остальные разы, хах... просто двоечку пропишет, я на полу полежу, подумаю о своём поведении и снова, как ни в чём ни бывало. Главное - синяки успевать замазывать.

- И за что же он вас?

- Хватало за что. Прислуга всегда в чём-нибудь, да провинится. Да нет, ну он хороший был. Это я, конечно, краски сгущаю. Но бил меня. Ох как бил, папа мой, - она хмыкнула, глядя в пустоту, и пожала плечами.

Ах, как хорошо мне было сейчас. Я стояла, обняв себя за плечи и качалась из стороны в сторону.

- А я бы сбежала и всё, - брякнула я.

- Ты сначала в Питере сбежать от кого-то попробуй. В шестнадцать-то лет. А потом про Сибирь говори. Я из Иркутска. Куда там бежать? На трассу или сразу в могилу. Потом-то сбежала, как школу закончила. Дура, блять. Думала, что всё поменяется.

- А Иркутск - это где?

- Далеко.

- Дальше Томска?

Она косо глянула на меня.

- А при чём тут Томск?

Я вспомнила про двух колоритных путешественниц, которые встретились нам с Косей тогда около клуба.

И подумала, что если бы кто-то делал мне больно, я поступила бы именно так.

Я решила, не спеша походить вперёд-назад, чтобы хоть немного приструнить энергию, ключом бившую из моего тела.

- А почему не понялось-то ничего? - с какой-то даже не пойми откуда взявшейся усмешкой спросила я.

- Почему? - Оля щёлкнула пальцами перед моим лицом. - Дай курить.

Я дала ей пачку.

- Да потому что, - продолжила она, - слабее я. Двадцать восемь лет на свете живу и только это в жизни поняла. Мужики тебя бьют, ноги об тебя вытирают, гуляют направо и налево, в жопу тебя ебут, несмотря на то, что тебе больно - всё это они делают лишь потому, что ты слабее.

Эти аргументы, конечно, возымели надо мной силу; но в том состоянии, в каком я пребывала сейчас, вряд ли что-то могло меня по-настоящему удручить.

- Как-то просто всё.

- А так и бывает. Да ты хоть сколько занимайся этими своими ебучими единоборствами, блядскими фитнессами - всё равно в этой стране ебучей найдётся мужик, который тебя заломает и выебет, как сидорову козу! А потому что только одно им от нас надо. И получить это они могут без лишних усилий.

Я остановилась напротив неё и спросила, уже зная ответ.

- И что же им надо?

- Пизда твоя, дурочка. Не умные мысли твои, не чувство юмора. Пизда-а, - она достала зип и вновь зарылась в него носом.

Я постеснялась попросить добавки, а она не предложила.

- Меня любят, - нерешительно произнесла я.

Оля громко рассмеялась, что меня в крайней степени задело.

- Ты красивая. Значит всю твою жизнь мужик тебя будет просто хотеть выебать.

- А если б страшная была?

- Тогда б ты им вообще нахуй не упала. И жила б с каким-нибудь додиком, которого даже за мужчину считать трудно.

- Это получается, что все мужчины...

- Настоящие мужчины, - поправила она.

- Все настоящие мужчины делают нам больно?

- Да.

Я уставилась на неё, пережёвывая информацию.

- И как быть?

Оля немного подумала над ответом. Затем глаза её, наконец, заблестели и сверкнули в них такие знакомые наркотические искры неестественной радости.

Да. Теперь и у неё наступил прилив сил.

- Жить. Извиваться. Врать. Подстраиваться, - она обернулась к реке, обеими руками оперлась о заграждение и легла на него животом, опустив голову на воду (я испугалась, что она и в самом деле сейчас прыгнет и приготовилась схватить её в последний момент). - Ах, жизнь. Хоть за хуй держись, - она глянула на меня своим блестящим взглядом, а затем вновь обратилась к реке. - Прыгну я когда-нибудь в тебя, река-речка, да не сейчас. Вот, как кокаин закончится - тогда и вернусь.

Она ещё раз мельком глянула на меня, затем развернулась и зашагала прочь, вдоль набережной. И в ответ крикнула мне:

- Бывай, молодая! Меня не запоминай, а я тебе уже не забыла!

И образ, который казался мне столь ярким и реалистичным, стал отдаляться. Перебежал дорогу и исчез за первым же поворотом. А затем и вовсе стал вспоминаться мне, как неосязаемое видение, зачем-то посланное мне вселенной.

Part десятый. Лучший секс в его жизни.

Глава 35

Я вертела башкой, не в силах остановить внимание на чём-то одном. Весь мир превратился в набор смазанных фото, которые нехотя сменяли друг друга.

Серёжа старался придерживать меня, но я порывалась сбежать куда-то, где меня ждало ещё больше неприятностей.

Может, в VIP к моему насильнику - сейчас эта мысль не казалась мне такой безумной, как полтора часа назад.

Всё смешалось в моей голове, а значит и весь мир превратился во вкусную кашу, которую я хотела жрать ложками, пока не треснет желудок или ебальник.

- Ну где этот пидорас?! - кричал Дэн, выйдя на дорогу в ожидании такси.

- ПИДОРА-А-АС!!! - кричала я, расставив руки в стороны и пытаясь обнять весь мир.

- Алло. Ну ты где, ёпта, мы тебя ждём хуй знает сколько уже. Чё? Ну давай, Лиговский, 47, там всё указано на карте, епт. Заебал.

Такси приехало, мальчики запульнули меня на заднее сиденье, а затем и сами устроили по бокам.

- Я вообще у окошка хотела сидеть!

- Не надо тебе у окошка, - сказал Дэн, доставая зип. - А то мало ли ещё выпадешь. Ножками не тряси, они нам сейчас понадобятся.

Водила заметил, как Дэн расстилает дорогу по моей ноге и на ломанном русском попросил его не заниматься таким в салоне автомобиля.

- Чё?

- Нэ нада, пращу.

- Чё не надо, блять? - он вдохнул дорогу и выпрямился, схватив руками кресло водителя спереди себя.

- Накотики, - дрожащим голосом сказал узбек. - Нэ нада, рьебят.

Дэн заметил на себе взгляд Серёжи и сказал:

- Да всё нормально, продолжай, брат.

Узбек съехал на обочину и остановил машину.

- Рьебят, мне непиятности нэ нужны. Пожалста, вийдите. отмэните поэздку.

- Слышь, ты чо? Давай вези нас, - Дэн пнул кресло водителя; затем ещё раз. - Э, араб, ты охуел? Вези нас, блять.

- Да вези ты, блять, мы уже закончили, - вмешался Серёжа, пошмыгивая носом. - Заебал, не беси, и так настроения нет!

- Нас вот, рьебят, честно, - узбек обернулся на нас и заговорил, энергично жестикулируя. - Мьне проблемы нэ нужны.

- Нет проблем. вези давай.

- Полици сщас отстан... остановит, мнэ это нэ нужно. Если така ситуация случится - мнэ говорил мой старши - высаживаешь и... всё. Или вызывая полицы - пусть разбираютс.

- Слышь, - тут Дэн сунул руку за спину и достал из штанов, БЛЯТЬ, ПИСТОЛЕТ!

- Э, Дэн... - испуганно пискнула я.

- Я тебе сейчас голову прострелю и нихуя мне не будет, чурка ебаная. Я таких, как вы уже на три валгаллы накрошил.

- Э, бра... харащо, ты спакойн...

Водила, конечно, обосрался. Блять, даже я обосралась, хотя должна была считать Дэна, вроде как своим... другом. Серёжа спокойно смотрел на происходящее.

- Сука, вези нас, я же завалю, - Дэн потянул большим пальцем крючок сзади сбоку пистолета (не нужно было быть военным советником, чтобы понять - он привёл, блять, огнестрельное оружие в боевую готовность).

- Блин, Дэн, ну пожалуйста, ну, - я почти плакала и принялась трясти его за рукав олимпийки.

Но тот не обращал на внимания, оставаясь сосредоточенным на водителе.

- Господи, ну, пожалуйста, ну довезите вы нас, мы вам доплатим, - обратилась я к водителю, - ну пожалуйста, ну вас девочка просит, ну мне страшно, правда...

- Лядна, лядна, девющк просит, убери это...

- Девющк просьит, - передразнил Дэн, убирая пистолет обратно за спину. - Сука, шевельнёшься - шмальну. Мне похуй, понял? - водила молчал. - ПОНЯЛ МЕНЯ?!

Я вздрогнула, прижавшись к Серёже настолько, настолько позволяли законы физики.

- Харащо, харащо...

Глава 36

- Бля-я-ять, мальчики, я просто в - ийк - сиську пьяная.

Перед глазами всё плыло. Стальная дверь парадной пронесла перед моей мордашкой, едва не сдвинув мой нос также, как той девке у клуба.

- Давай сюда вторую ручку, - Дэн перекинул мою вторую руку через свою шею и несли меня они теперь вдвоём. - Вот так, малая. Что ж ты так ужралась-то...

- Слышь, - басистым тоном сказал Серёжа. - Моя тёлка. Захотела и ужралась.

- Да, братишка, твоя. Твоя тёлка.

- Я его тёлка, - я прильнула губами к его щеке и принялась гладить его по груди. - Серьо-о-о-ожа мой, хороо-о-оший мой...

Моё убитое тело ощущало (или ему только казалось), что, неся меня до квартиры, они, будто пытаются разорвать меня надвое и растянуть по своим комнатам.

Они затащили меня в квартиру. На пороге своей комнаты Серёжа оттолкнул Дэна и сказал, запихивая меня в дверной проём:

- Да всё, сегодня это моя тёлка, отъебись!

- Пидорас, блять! - закричал Дэн, когда Серёжа уже захлопнул дверь.

- Дай мне дорогу, зай, я хочу поправиться, зай!

Серёжа уложил меня в кровати и принялся дробить мефедрон из очередной своей заначки на столе за монитором компьютера.

- Этот Дэн, этот... - я болтала головой, борясь с вертолётами. - Этот Дэн охуел. Лапает меня. Почему ты... позволяешь ему это делать?

Серёжа проигнорировал мои замечания и кивнул на стол, на котором аккуратными линиями лежали четыре дороги.

Две он пустил себе в обе ноздри. Две ожидали меня. Но прежде мне необходимо было добраться до них.

- Он чё, бандит? - я спустилась с кровати на пол и на четвереньках добралась до стола. - Откуда у него пистолет? А? Серёж? - я глянула на него снизу-вверх, стоя на четвереньках у журнального столика.

- Игрушка, чика. Просто игрушка.

- Я думала, он его убьёт, - вялыми пальцами взяла коктейльную трубочку и приложилась к столу.

Блять, сколько ж ещё этого гавна влезет в меня, прежде чем я двину кони...

Сигарета окончательно поправила моё состояние и теперь я твёрдо стояла на ногах, качая головой в такт музыке.

Играет Кизару.

Захожу ВК. Три сообщения. Люба, Кося и... блять, Тоша - последнее сообщение от него было угрожающим.

ОТВЕТЬ, ШЛЮХА!

- Чё, блять? - бурчу я, приближая экран к лицу и открывая диалог с Тошей.

- В смысле?

- Да щас, погоди...

ЛС ОТ ТОШИ: КАКОГО ХУЯ? С НИМ?

ЛС ОТ ТОШИ: ОТВЕТЬ, БЛЯТЬ, ТЫ С НИМ?

ЛС ОТ ТОШИ: С ЭТИМ УЁБКОМ??....

ПРОПУЩЕННЫЙ АУДИОЗВОНОК ВКОНТАКТЕ.

- В смысле, - подношу мобильник к уху, чтобы прослушать голосовые сообщения.

ГС ОТ ТОШИ: БЛЯТЬ, ВОТ Я ОСЁЛ! КАКОЙ ЖЕ Я, БЛЯТЬ, ОСЁЛ... С-С-С-С-СУКА!!! ТЫ С ЭТИМ УЁБКОМ? КАК Я РАНЬШЕ, БЛЯТЬ, НЕ ДОДУМАЛСЯ, СУКА, ТЫ СУКА!!!

- Ты снимал что-то для сторис?

Серёжа вопросительно глядит на меня.

- А?

Листаю ленту сторис и нахожу Серёжину... Целую Дэна... вроде, без языка, но в губы (это сегодня было?), затем целую оператора. В это время он поворачивает камеру на себя, и я вижу, как наши с Серёжей языки сталкиваются вновь и вновь в долгом поцелуе.

- Выложил сторис со мной?

- Ну да. А чего?

Блять, его-то я об этом предупредить забыла... Что-то совсем потеряла хватку. Стала многое забывать.

И вот, к чему это привело.

- Чика, всё норм?

- Да, - я, однако, не могла прикрыть грусть. - Норм...

В животе забурлила тревога.

Ноги мои вновь сделались ватными, как и до подзарядки. Сердце теперь билось так, что я ощущала его в пищеводе.

Что-то подсказывало, что теперь мне точно пиздец.

Пытаюсь попросить помощи у императора Японии, но не могу разобрать, о чём он там мне втирает? Что сделать? Алло? Алло, император, плохая связь. Иисус? Иисус, ты там?!

Следующий ряд сообщений был уже через некоторое время и по голосу Тоша явно был пьян.

ГС ОТ ТОШИ: Я, КАК ДУРАК, ТОЛЬКО О ТЕБЕ ДУМАЛ ВСЁ ЭТО ВРЕМЯ, БЕГАЛ ЗА ТОБОЙ, ТОЛЬКО О ТЕБЕ, СУКА, ДУМАЛ, ТОЛЬКО О ТЕБЕ, ДРЯНЬ ТЫ ЕБАНАЯ!

ПРОПУЩЕННЫЙ АУДИОЗВОНОК ВКОНТАКТЕ.

Нет, нет-нет-нет-нет, НЕТ!

ПРОПУЩЕННЫЙ АУДИОЗВОНОК ВКОНТАКТЕ.

ГС ОТ ТОШИ: СЛЫШИШЬ, МРАЗЬ, ОТВЕТЬ МНЕ, Я ПРОСТО ХОЧУ С ТОБОЙ ПОГОВОРИТЬ!

- Заебала, чё там? - Серёжа пытается вырвать у меня телефон, но я отхожу от него в другой конец комнаты.

- Блять, да подожди, это важно! Важно! - у меня начинается отдышка; я едва удерживаю мобилу; мои ладони скользкие от пота.

ГС ОТ ТОШИ: А ПИЗДЕЛА МНЕ ПРО ПАУЗУ В ОТНОШЕНИЯХ, ЧТО ОБИЖЕНА НА МЕНЯ. А ВЫ ТАМ В КЛУБЕ ОТЖИГАЕТЕ, АХ ТЫ ШЛЮХА, ШЛЮХА (ВИЗГЛИВО), БЛЯТЬ!!!

ГС ОТ ТОШИ: НУ, МРАЗЬ, Я ТЕБЕ ЭТОГО НЕ ПРОЩУ, ТЫ ПОНЯЛА МЕНЯ? ТЕБЕ ПИЗДЕЦ ТЕПЕРЬ. МОЛИСЬ, ЧТОБЫ Я ТВОЕМУ БАТЕ НЕ РАССКАЗАЛ, КАК ТЫ ТАМ НАПРАВО И НАЛЕВО ЕБЁШЬСЯ И НАРКОТУ НЮХАЕШЬ.

ГС ОТ ТОШИ: Я ЗНАЮ, ЧЕМ СЕРЁЖА ЗАНИМАЕТСЯ, ОН И ТЕБЯ НА ЭТУ ХУЙНЮ ПОДСАДИЛ?

ГС ОТ ТОШИ: ТВОЕМУ ПАПУЛЕ ИНТЕРЕСНО БУДЕТ УЗНАТЬ, ЧТО ТАМ ДОЧУРКА ДЕЛАЕТ, ПОКА ОН В ХРАМЕ, ДА? Я ДУМАЮ, ЗАВТРА ЖЕ К НЕМУ СХОЖУ!

Во время прослушивания этих голосовых сообщений я могу лишь издать тихий писк, похожий на предсмертный вопль мышки, сгинувшей под стальной скобой мышеловки.

Что-то много потрясений за один вечер, слишком уж много.

Явно не стоило ехать сегодня с этими двумя.

Явно не стоило нюхать столько наркотиков и выпивать сколько алкоголя.

Явно не стоило, вообще, врать своим родителям и подставлять мою подругу Любу...

Явно. Как жаль, что только теперь.

ГС ОТ ТОШИ: ТЫ ШЛЮХА ЕБАНАЯ. КАК ТАКИЕ НА СВЕТЕ ЖИВУТ, ВООБЩЕ. ТЕПЕРЬ ТЕБЕ ПИЗДЕЦ. ШАЛАВА, ПОНЯЛА?

Последнее ГС всё же перегнуло палку. Зачем же так грубо? Почему все мужчины такие грубые? Я никогда так не грубила парням, а они мне - постоянно.

Мужчины бьют нас на глазах у прохожих и дома, в наших спальнях. Унижают. Насилуют в загаженных сортирах ночного клуба. И на пляжах, как Косю.

А также называют шлюхами тогда, когда это совсем неуместно. В конце концов, этот СТОП.

Чего это я загналась?

Сердце по-прежнему стучит, когда Серёжа вновь решает подойти ко мне. Я не хотела сейчас контактировать с ним, но он поступил, как типичный мужчина, принявшись целовать меня, невзирая мои просьбы оставить в покое.

- Что случилось? - он обошёл меня, обняв сзади и стал целовать мои плечи. - Это с тем дебилом? Чё он от тебя хочет?

- Всё нормально, - я понимаю, что мне пиздец, но, видимо, осознала это ещё не до конца; моё теперешнее состояние сродни болевому шоку.

Я теперь даже не чувствую поцелуев Серёжи. Лишь слышу звук расстёгивающейся молнии. Это юбка моя перестаёт держаться на бёдрах и падает к моим ногам.

Серёжа тащит меня и юбка, через которую у меня не хватает сил переступить, кандалами скользит по полу вместе со мной.

- Что ты делаешь? - обессиленно спрашиваю я.

- Просто хочу, чтобы ты расслабилась.

Конечно. Хочет он...

- Вряд ли это поможет мне...

Опять секс.

А мне его совершенно сейчас не хочется. Меня тошнит, голова кружится, сердце колотится. Но ноги слишком ватные, а руки Серёжи слишком наглые.

Он бросает меня на кровать, снимает юбку, болтающуюся на моих щиколотках и бросает её в дальний конец комнаты.

Чувствительность тела начинает возвращаться ко мне, когда Серёжа меняет направление с вертикального на горизонтальное и наращивает темп языка.

Ногами я сжимаю его голову, гладя по ёжику на голове. Под его потной скользкой кожей спины играют мышцы.

Отвратительный сукин сын опять хочет трахаться. А моя жизнь разрушена теперь. Тоша, будь ты проклят, сучара. Как же я могла быть такой дурой, АЙ БЛИН! - Серёжа ногтями обеих рук проводит по моим ляжкам, заставляя мышцы ног непроизвольно сокращаться.

А затем он накрыл меня своим большим телом и входит. Сука Тоша. Сука Серёжа. Сука Андрюша. Все вы суки. Не я. Не я, АЙ!

- Понежнее, блин, - одёргиваю его я.

Он целует меня. Грубый поцелуй с языком и зубами. Грязные тела, трущиеся друг об друга. Жар в этой комнате заставляет мысли замедляться.

Слюна комом встаёт в горле, потому что я забываю, как её глотать.

- Саша, как ты могла?

- Ну привет. О, сегодня я отыграюсь на тебе, как следует сучёныш, - говорю я Тоше, стоящему на коленях перед кроватью. - Ты будешь плакать!

Да, он будет плакать.

Маски сброшены, и сегодня я кончу в последний раз, но так, чтобы этот сукин сын стонал от душевной боли!

- Прекрати это, Саша...

- Прекращу, когда кончу. Тоша, посмотри поближе, - я притягиваю его за затылок. - Посмотри, как должен трахаться настоящий мужик.

- Лошара, - присоединяется Серёжа в моей голове. - Лох, смотри. Тебе никогда такого не испытать.

- Никогда, - подхватываю я.

- Нет, прекратите, - Тоша плачет.

- Не жмурься, Тоша, - у меня перехватывает дыхание, когда Серёжа наращивает темп. - Смотри, как мне хорошо. Ты должен радоваться, когда мне хорошо. Если, конечно, по-настоящему любишь, как ты и говорил. О, сучонок, ты будешь вспоминать это перед сном, ты будешь дрочить на это!

- Прости меня, Саша, - Тоша рыдает, как малолетка.

Тараканы. Или летучие мыши. Скребут изнутри моего живота. Их лапки ползут выше, к груди.

Серёжа берёт в рот мой правый сосок и я впервые за этот раз по-настоящему вскрикиваю, оставив последние ноты напряжённости.

Обхватываю ногами его торс.

- Схвати меня за шею, - на последнем издыхании говорю я.

Серёжу дважды просить не приходится. Он хватает меня так сильно, что на мгновение я боюсь, будто останутся следы.

Но в ту же секунду, когда я вспоминаю, что жизнь моя и так, благодаря Тоше, кончена, мне становится так наплевать на это.

- Прекрати, - всхлипывая кричит Тоша. - Прекрати душить её!..

- Закрой пасть, - хриплю я.

В какой-то момент хватка пальцев на моём горле становится невыносимой и я, будто наяву вижу заплаканное личико Тоши. Да, он такой живой в этот момент.

Когда глаза мои начинают закатываться, Серёжа опускает меня, и я крича, жадно хватаю ртом воздух.

Возвращаюсь в реальность и понимаю, что испытала галлюцинации от удушья. Охуенно. Охуенно, как же это было по-настоящему. Как сотни азотовых шариков, закачанных в мои лёгкие одновременно.

Пребывая в бреду, я просто лепечу теперь что-то, чего и сама не могу разобрать.

А затем звук вибрации наполняет мою голову. На секунду мне подумалось, будто Тоша, ой, Серёжа решил разнообразить нашу половую жизнь и использует вибратор. Я бы, конечно, приятно удивилась от такого...

Но теперь, открыв глаза, понимаю, что вибрирует мой телефон. Играет гитарная мелодия звонка и зажигается дисплей, освещая имя звонящего.

Звонок ВК. Тоша? Этому маньяку мало?!

Я вижу свою маленькую ручку, которая хватает телефон и проводит большим пальцем по экрану, сбрасывая вызов. Он просто не может оставить меня в покое...

Через минуту мобильник снова вибрирует и СНОВА играет эта ОТВРАТИТЕЛЬНАЯ, БЛЯТЬ, ГИТАРНАЯ МЕЛОДИЯ!!!

Тупой осёл, баран, сука! Оставишь ты меня в покое или нет?

- Какого хуя ты мне звонишь? - обращаюсь я к воображаемому Тоше.

Тот, как обычно, блеет что-то романтичное.

Не-ет, уёбок, - думаю, - мой последний вечер ты не испортишь!

Хочешь со мной поговорить, Тошенька?

Прямо сейчас? Ну что ж, давай поговорим.

Я отвечаю на звонок и подношу телефон к уху.

- Да, - едва слышно, не определившись, к кому это адресовано, говорю я.

- Где ты? - Тоша звучит нервозно.

- Шлюха, - шепчу я, - зачем ты звонишь шлюхе...

- Где ты?!

Я смотрю в глаза Серёжи и вижу, что он одобряет ту хуйню, которую я сейчас творю.

Он выходит из меня и ко мне начинает возвращаться разум. Но вышел он из меня лишь за тем, чтобы схватить за бёдра, перевернуть и поставить раком.

В процессе этого я вскрикиваю, уткнув мобильник динамиком в кровать. А затем, когда Серёжа возвращается, вновь подношу мобильник к уху.

- Алло! - кричит Тоша. - Ты слышишь меня?!

- Д... а... - мне, конечно, не стоит сейчас расходовать остатки кислорода на разговор с Тошей.

- Что у тебя с этим уёбком?

Голос Тоши начинает искажаться. А крысы или кто там, блять, у меня внутри, начинаю скрести с такой силой, что теперь все рецепторы моего тела приходят в безумную степень возбуждения.

БЕЗУМИЕ. БЕЗУМИЕ. БЕЗУМИЕ!!!

- Что у тебя с ним, а? - голос Тоши звучит низкой тональностью.

Время начинает двигаться медленнее. Каждое движение Серёжи внутри меня воспринимается, как манёвр эсминца.

- То, что ты думаешь, - даже мой собственный голос звучит теперь странно.

Мне кажется, что душа моя покидает тело. Моё потное тело.

- Что?!

Я уже не могу сдерживать себя. И, расслабив грудь, с характерным стоном испускаю из напряжённых лёгких скопившийся кислород.

- Что ты там... - Тоша соображает, что происходит секунд пять... или часов пять... - АХ ТЫ ШЛЮХА, ЕБАНАЯ ШЛЮХА, ШЛЮХА ЕБАНАЯ, Я УБЬЮ ТЕБЯ, СУКА, Я СЛОМАЮ ТЕБЕ ВСЮ ЖИЗНЬ, ШЛЮХА, ШКУРА, МРАЗЬ!

Я убираю мобильник от уха, но продолжаю слышать каждое из его оскорблений.

- ШЛЮХА, ТЫ ПОЖАЛЕЕШЬ, ЧТО РОДИЛАСЬ НА СВЕТ...

- Это ты, блять, пожалеешь, - теперь и я кричу, держа мобильник у рта. - Больше никогда не... - крысы или кто там БЛЯТЬ, ВООБЩЕ, У МЕНЯ ВНУТРИ, стали совсем охуевшими; они рвутся наружу, им слишком жарко у меня внутри; я понимаю, мне остаётся совсем немного до финала. - Хочешь шлюху, сукин сын? Я покажу тебе шлюху.

И с этими словами я...

Включаю видеосвязь.

Вижу своё искажённое лицо на экране.

- Смотри, лошара, смотри...

Я, окончательно утратив над собой контроль, передаю мобильник Серёже.

- На, покажи ему шлюху...

- Показать шлюху? - Серёжа выхватывает мобильник у меня из рук. - Шлюха, - он шлёпает меня по заднице.

Я перестаю сдерживаться и ору теперь во всё горло. Господи, эти крысы или тараканы разорвут меня изнутри, боже...

- Боже... Боже... БОЖЕ!!!

Мои мышцы от задницы до задней части коленного сустава, охватывает судорогой. Я кричу, ожидая, что больше не смогу дышать...

Это был последний вздох, который я выпускала, последний вздох. И в глазах вот уже начинает темнеть.

Мир заполняют чёрные пятна. Моя спина выгибается так, что хруст позвонков выстрелом бьёт в мою голову.

И в тот момент, когда тараканы или крысы вырываются из каждой поры моей шлюшьей кожи, я блюю прямо на кровать и за неё. Одним заходом опорожняю весь свой желудок.

Затем перестаю чувствовать шею, и голова моя беспомощно падает на подушку.

Я показала ему шлюху...

Я показала...

Серёжа впервые за всё время издаёт стон, но такой, что дрожат просторные лестничные клетки в этой блядской питерской пятиэтажке.

Горячая струя брызгает на мой копчик и течёт к затылку.

Серёжа встаёт с кровати.

А я смотрю в ту точку, где моя рвота пятном расплылась по постельному белью. Рвота каплями стекает на пол по дужке кровати. Несколькими полосами стекает она и по стене.

- Я всё уберу... - тихо говорю я. - Просто принеси мне ведро, и я всё уберу. Я всё... Принеси.

Мои веки тяжелели, но я позволяла им полностью закрыть мне обзор. Мозг отключался, невзирая на мои попытки бороться с небытием.

Я ощущаю, как мои нейроны разрывают связи друг между другом.

Я всё...

Иисус? Император Японии? Вы слышите меня? Я вас совсем не чувствую... Эй. Где же вы?..

Глава 37

Стёкла всех моих фонарей треснули. Вытянув руки, я шагала неизвестно по какой поверхности.

Затем нащупала голенью нечто деревянное. Потянулась рукой, чтобы дотронуться, но клешни схватили мои волосы, затем чья-то нога или рука толкнула вперёд и свет брызнул мне в глаза.

Я увидела кровать, на которой лежала. Рот мой был забит... (поводила языком) куском ткани? Погодите. Какого, вообще, дьявола тут происходит?

Я пыталась обернуться, чтобы увидеть... Серёжа? Тоша? Дэн? Дэн, помоги мне!!!

Руки мои были связаны. Рот перетягивал кляп, который позволял мне лишь стонать. Ногами беспомощно молотила я по кровати, лёжа на животе, а слёзы бусинками текли по моим пухлым подростковым щекам.

Затем я увидела его лицо слева от меня.

Нет, НЕТ! НЕТ!

ТОША?!!!

СЕРЁЖА?!!!!!!

Насильник, имя которого я так отчаянно пыталась вспомнить, каким-то образом ворвался в квартиру Серёжи.

Связал его! Связал Тошу! Вдвоём они лежали у двери, барахтаясь по полу. И ничего не могли сделать.

А я и подавно.

Маленькая девочка...

Просто маленькая девочка с маленьким сердечком, которое билось теперь, как у птички колибри.

Что же это? Как такое могло случиться? Дэн в соседней комнате, он должен помочь... Дэн!

- ЭЭЭЭЭЭЭЭН!!!!! - закричала я с кляпом во рту, который стирал кожу в уголках моих губ. - ЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭН!!!!!

- Ну что, шлюшка. Одна здесь? - сказал насильник, входя в меня.

Боже, как это было больно.

Его прибор был, словно, обёрнут в наждачную бумагу. Каждое движение внутри меня походило на проникновение ножа.

Мне даже представить было страшно, сколько там крови... Большой отвратительный болт отвратительного насильника, отвратительное имя которого я теперь даже не могла вспомнить.

А, ведь, он говорил вчера...

Как долго это будет продолжать и что он собирается делать потом?

Насильник развернул мою голову на связанных ребят и приказал мне смотреть. Он входил и выходил с такой яростью, что я начала задыхаться.

- АААААААКХ!!!!! ААААААААКХ, АКХ, АКХ, АКААААААААААААА!!!!!!!!!

Я не хочу умирать, мама...

- Смотри, шлюха. Смотри на них, - говорил насильник, продолжая свой бесчеловечный акт.

Господи... Боже, помоги мне!!! Где же ты, Иисус??? Где ты, император Японии???

Я широко раскрыла глаза и вздрогнула, увидев силуэт у окна. В окне мигали сине-красные огни, которые не позволили мне уснуть в течение следующих нескольких минут (или десятков минут).

Вновь отворив глаза, я увидела, что Серёжа по-прежнему стоит у окна. Да что там происходит?!

- Серёжа, - тихо позвала я.

В темноте нащупала мобильник у своего правого бока и сощурилась, когда в глаза ударил яркий свет дисплея.

3:24

Серёжа шмыгал носом и бродил у окна. Шаг влево. Шаг вправо.

- Серёжа, - вновь окликнула его я; в голове теперь слышалась тревога.

Он обернулся на меня. В темноте я не могла разглядеть его лица, но силуэт не оставлял сомнений. Мне приснился страшный сон и теперь я была в компании любимого человека. У нас был превосходный секс, после которого я отрубилась без задних ног.

Только теперь нос учуял скверный запах и мне сделалось дурно от остальных воспоминаний прошедшего вечера.

Вспомнила о том, что случилось с Тошей. Вернее, о том, что Тоша грозился сделать со мной...

Дьявол бы его побрал. Дьявол бы побрал меня!

Жгучая боль растеклась по груди. Это крестик давал о себе знать.

Стояла полная луна. Крестик, похоже, хотел крови.

Или покаяния.

Надо бы убраться.

Убраться после себя и убраться из этой наркоманской хаты, жильцы которой живут непонятно как, делят тёлок непонятно как, нюхают химозу и угрожающе стоят у окна всю ночь.

- Я сейчас, - неуклюже встала с кровати и, шатаясь, подошла к нему. - Ты чего там?

Обняла его за талию сзади и положила голову ему на левое плечо.

- Да вон, движ какой-то, - вяло шевеля языком, сказал Серёжа.

- Где?

- Да вон! - он ударил по окну костяшками пальцев. - Вон! По нашу душу, суки, - затем только указательным. - Хуй знает чё. Смотрю уже полчаса, не рассасываются.

- Да забей, плохо какой-то бабульке стало, сейчас же коро...

Серёжа схватил меня за плечи, встряхнул и при свете луны угрожающе блеснули его выпученные пешки.

- Там мусора!

- Отпусти, да мне больно, зай...

Серёжа отпустил почти сразу после того, как я крикнула на него. И продолжил смотреть в окно.

- Ну если бы за нами, уже бы, наверное... в дверь постучали... бы...

- Нет, выжидают, пидорасы, - Серёжа заходил по комнате; большую часть его бреда я расшифровать не смогла, потому как говорил он преимущественно себе нос. - И нахуя этот дебил ствол достал?!

- Я же тебе говорила!

- Пиздец, нам пиздец, - Серёжа вылетел в коридор, оставив дверь в комнату открытой.

Я могла слышать, как он стучал в дверь соседа. Затем стал стучать громче. Затем, похоже, принялся молотить по ней ногами, и лишь после этого под матерщину Дэна замок на его двери щёлкнул; голос Дэна стал ближе.

- Ты чё ебанутый?! Нахуй ты...

- Иди, блять, посмотри, - с этими словами Серёжа затолкал Дэна сначала за порог своей комнаты, а затем - дотолкал до окна. - Ты со своим стволом ебаным, нахуй ты светился, а? Долбоёб, блять, ДОЛБОЁБ!!!

- Не ори, блять! Фу, блять, вы чо тут обосрались? Чем воняет так? (я стыдливо опустила глаза; увидела, что на мне лишь трусики и застыдилась ещё больше) - на лице Дэна не было ни морщинки сна; тоже всю ночь, видать, куковал и нюхал порох. - Скорая приехала и чё?

- Мусора там стоят, блять, ВОТ ЧЁ!!!!

- И ЧЁ, БЛЯТЬ?!

- ХУЙ ЧЕРЕЗ ПЛЕЧО, ТЫ СО СВОИМ СТВОЛОМ ЕБАНЫМ, НАХУЯ ТЫ ЕГО, ВООБЩЕ, ДОСТАЛ?!!!!

- Слышь, ты тогда ни слова мне сказал. Тебе если что-то не нравится - говори сразу, а не молчи, как терпила. Ты при тёлке своей измену словил, всех на уши поставил, а теперь меня крайним выставить решил?!

- Какая нахуй измена, - теперь Серёжа уже не звучал так решительно.

- Обыкновенная, и не пизди, что не было ни разу такого; я один раз точно вспомнить могу! Успокойся, блять, и ложись спать. И уберитесь тут, блять.

Серёжа постоял немного, глубоко подышал. А потом принялся выталкивать Дэна из комнаты; и это притом, что Дэн и так двигался в сторону выхода.

- Давай нахуй, ебланище ты тупое, - причитал Серёжа в этот момент. - Всех из-за тебя посадят, дебила кусок, - а захлопывая за Дэном дверь, он крикнул ему вслед. - И к тёлке моей чтоб больше не подходил!

- Да нахуй никому твоя тёлка не упала, - глухо отозвался Дэн в коридоре.

Ага, не нужна. То-то ты ко мне при первой же возможности липнешь, как, блин... пиявка.

Но стоит отметить: я даже как-то немного зауважала Дэна за его сдержанность.

Серёжа закрыл дверь на замок.

- Зай, да там правда что-то случилось, это не за нами.

Серёжа принялся собирать мефедрон со стола, а я закричала:

- Нет, стой! - упала на колени перед столом и стала чертить дорожки из остатков мефедрона.

- Это слить надо.

- Я сейчас в себя солью, блин! - и с этими словами я въебала, пожалуй, самую жирную дорогу из тех, которые въёбывала в своей яркой короткой жизни.

Выкурив сигарету за несколько затяжек, я вспомнила, что хотела убраться. Пошла в ванную и ужаснулась уборочному инвентарю, который меня там ожидал.

В этом ведре, наверное, растворяли труп, потому что воняло оно хуже, чем блевота, которую я собиралась в него убрать.

Но выбор у меня был невелик. Вылив в ведро половину тюбика геля для душа Axe, я налила воды, схватила другой рукой швабру с намотанной на неё ссаной тряпкой и развалистой походкой вошла обратно в комнату.

У меня было очень боевое настроение. Я сняла тряпку со швабры, упала на колени и принялась натирать пол, прокручивая в голове песню из мультика про "Мойдодыра". Моем-моем трубочиста, ИХИХИХИХИХИХИХИ, чисто-чисто-чисто-чисто, моем-моем трубочиста, чисто-чисто-чисто-чисто, УУУУУУУУУ, моем-моем трубочиста, чисто-чисто-чисто-чисто, УУУУ, СУКА, моем-моем трубочиста, АХАХПЗАХХАХХААХП, чисто-чисто-чисто-чисто, моем-моем трубочиста, чисто-чисто-чисто-чисто, моем-моем трубочиста, чисто-чисто-чисто-чисто!!!!

Удивительно, но в заправленном состоянии меня даже не тошнило от вида и запаха рвоты. Мне даже как-то понравилось этим заниматься.

Ай, да в таком состоянии мне бы даже отцовская проповедь понравилась. Хм, а это идея... Надо будет не забыть слямзить у Серёжи пару дорожек.

А что?)))))

Ну теперь-то мне терять нечего. Тоша по-любому сдаст меня и моей вольной жизни придёт конец. Наверное, переведут в школу для девочек, какой-нибудь пансионат или что-то типа. А я в память о былых временах обнюхаюсь с утра в воскресенье перед самым богослужением. Уверена, скучно мне не будет.

Когда основная часть (моем-моем трубочиста, чисто-чисто-чисто-чисто) была завершена, я встала и включила свет, чтобы не ломать глаза в темноте. Но Серёжа зашипел:

- Сука, выключи быстро!

- Да всё, всё, - выключила свет и подрубила фонарик на телефоне, чтобы проверить пол и стену на наличие остатков.

Когда начало светать я сделала ещё одну дорожку. Паранойя Серёжи стала спадать, когда скорая и полиция начали собирать монатки.

К пяти часам, когда Питер воскресал после долгой смрадной ночи, я уснула, сидя на полу у журнального столика, подогнув под задницу ноги и положив голову на скрещенные руки.

Глава 38

Вчера я поступила крайне неразумно, общаясь с этим... Андреем. Чёрт, во сне мне казалось, что я никогда не вспомню его имя. Андрей. Как Чикатило.

Вчера я, вообще, вела себя просто отвратительно. Что я?..

Я встала с пола. Серёжа заметил это, но не сказал ни слова. На полу меня ждало ведро воды и тряпка и я поморщилась, вспоминая свою вчерашнюю энергичную уборку.

Мне было очень стыдно за своё поведение. А затем стало ещё более стыдно, когда я вспомнила, как Тоша...

Я прикрыла рукой самопроизвольно открывшийся рот и уставилась в одну точку.

Тоша... Как же так, Тоша?

Ты казался мне таким хорошим мальчиком. Кто бы мог подумать, что от тебя впоследствии будет столько проблем.

Мобильник не был разряжен. Звонков не было. Господи, слава богу. Всего десять утра.

Нужно собираться.

- Прости, что я так вчера, - сказала я в перерывах между сэмплами бита.

- Всё нормально, - Серёжа был увлечён.

Подойдя ближе, я смогла разглядеть его лицо. Будто, за ночь кто-то высосал из него всю молодость.

- Есть дорога?

- Нет.

Кажется, он был обижен на меня за вчерашнее. Хотя, я, вроде, ничего такого не сделала. В отличие от него, блин... Чего он там за истерику вчера устроил? - Я так ничего и не поняла. Скорая какая-то... какие-то мусора.

- Всё нормально? - спросила я.

Серёжа протянул мне полупустую бутылку пива. Я осушила её почти полностью.

- Мне пора идти, - сказала я, надевая юбку, так и лежавшую посреди комнаты.

Я хотела рассказать ему о том, что произошло вчера с Тошей. Хотела и про насильника Андрея рассказать. Возможно, это будет последним разом, когда мы видимся.

- Пока, - лишь сказала я, закрывая за собой дверь его комнаты.

Входная дверь захлопывалась сама собой.

Следующие сорок минут я просто плакала. Бродя кругами в одном из дворов близ Технологического института.

Сидела на подоконнике окна нулевого этажа, упершись локтями в ноги.

Боже, блеванула прямо на его кровать. Эта вонь до сих пор стояла у меня в носу. Представить сложно, какое отвращение он испытал. Хотя, виду не подал.

Ай, да его так долбало вчера, что он даже не обратил на это внимание. Ты же видела его утром? Эти пустые глаза. Он простится и ничего не вспомнит!

Хотя... теперь уже было плевать. На минуту я как-то забыла, что теперь веселье кончилось.

Шутки в сторону, Саша-Серафима. Тебе - пиздец.

Тоша не отвечал на телефон и онлайн не заходил. Когда он звонил мне, то, наверное, был пьян или обдолбан.

Сейчас он отсыпался, но в любой момент мог пробудиться для осуществления своего зловещего плана по разрушению моей жизни.

Что же делать. Что же теперь делать? Саша, Сашенька, ты же всегда могла найти выход!

И с теми пацанами, когда ты инсценировала разговор мамы и Любы. И с тем ебучим пакетом мочи. И с домашкой, которую ты постоянно умудряешься списывать и получать хорошие оценки.

Ты же умная, Саша-Серафима. Ты же справишься.

Как вчера тебе эта девка говорила: "врать, извиваться, выживать". Вот твоё кредо. Ты прирождённая женщина, Саша-Серафима. И сейчас ты тоже что-нибудь обязательно придумаешь.

Нужно только напрячь извилины...

Ах, Господи, как же было мне плохо. В разы хуже, чем то, как хорошо мне было вчера. Я собрала волю в кулак и позвонила Любе.

- Привет, - никогда ещё мне не было так тяжело улыбаться.

Люба звучала сонно.

- Да... - прохрипела она. - Привет, Фима.

- Всё нормально?

- Да. Как ты?

- Всё хорошо. Мама не звонила?

- Нет. Я... подожди, сейчас посмотрю, - пауза. - Нет, не звонила.

- Спасибо. Пока.

Я уже собралась убрать телефон от уха.

- Фима, а... что сегодня делаешь?

- Сплю. Прости, зайка, давай увидимся завтра в храме. Прости и пока.

Так хотелось выпить. Или пустить дорожку. Ужасно.

- Алло, мам, - больше энергии в голосе, выжми из себя последние капли ради своей любимой мамочки.

- Что, дочь?

- Я ещё с Любой.

- Я поняла, - голос её слегка подрагивал.

- Всё нормально?

Она долго не отвечала, а я прислушивалась изо всех сил, стараясь уловить посторонние шумы. Затем она шмыгнула носом так, будто плакала и сказала:

- Я люблю тебя, дочь.

Господи, да что, блин, происходит?

- Я тоже тебя очень. Очень-очень, мам. Всё хорошо?

- Приезжай скорее.

И я приехала.

К тому моменту мама была самой обычной. Ни тебе дрожащего голова, ни шмыгающего носа.

Я спросила у неё, почему её голос звучал так странно в телефонном разговоре.

А она сказала, что мне показалось.

Но мне, блин, точно не показалось.

Part одиннадцатый. Перформанс питерского поэта.

Уильям Шекспир

Глава 39

Ярость кипела во мне.

Ярость на себя.

Я облила бы бензином и себя тоже.

Подожгла бы вместе с остальными в этом большом таком родном храме.

Сожгла бы всё, чего я когда-либо касалась. Я, конечно, слышала о том, что с годами такие мысли могут посещать человека.

Человек начинает ненавидеть себя, но себя ему ненавидеть трудно. А потому - он ненавидит всё вокруг.

Однако, не думала, что это случится со мной в шестнадцать лет.

Мефедрон превращал меня в животное. Я почти ничего не чувствовала, а если и чувствовала, то только боль. Непонятную боль. То ли в теле, то ли в какой-то его части, которую я не могла определить.

- ГОСПОДИ ПОМИ-И-И-ИЛУЙ, ГО-О-ОСПОДИ, ПРОСТИ-И-И-И!!!!

Господи, прости меня.

Какая же я отвратительная дрянь.

Мало того, что из последних сил удерживала себя на ногах, так ещё и не слышала теперь Иисуса и императора Японии. Даже не ощущала их!

Меня раздражало не столько их отсутствие, сколько то, что я не могла определить причину их ухода.

- Братья и сестры, приветствую вас в этот день божий, - отец Михаил читал проповедь. - В храме вознесения Христова. В послании Ефисянам, - он зашелестел страницами своей большой библии, лежащей на аналое. - В послании Ефисянам 5:18 сказано: не упивайтесь вином, от которого бывает распутство. Но исполняйтесь духом.

У прихожан грех известный со времён давних. Вино. Водка, коньяк - называйте, как хотите. Всё одно. Как Дьявола не наряжай, а рога не спрячешь. Святой Феофан-затворник говорил, что человеку на горькой земле свойственно искать увеселений. Ибо трудно ждать жизни райской. Вот и получается у нас, что ждать не можем, а в итоге выбираем подделку. Вместо жизни вечной, райской, блаженной - один вечер, о котором даже потом и вспоминать стыдно.

Кто-то говорит, что пить можно, но меру знать надо. Я говорю, как Феофан говорил: что вообще негоже христианину пить, если только не как лекарство. Бокал выпил - там и другой уже наливаешь. А третий сам собой наполняется. Четвёртого не помнишь. А пятый уже убивает. От шестого разврат. От седьмого кулаки чешутся. Вот и получается, что от одного бокала проснулся ты под забором без штанов.

По пастве пробежал смешок.

- Смешного-то ничего нет, - продолжил Отец с тем же холодным выражением лица. - Детям мы пить запрещаем. А сами пьём. Курить запрещаем. Сами курим. Наркотики запрещаем. Сами не употребляем, но дети смотрят: мы им два раза запретили то, что сами делаем. Так в третий раз они и без нас разберутся. И как мы их винить потом сможем за такое? Если это всё мы сами, вот этими, - он показательно вскинул руки вверх, - вот этими-вот руками себе могилу копаем. Себе и детям нашим.

Меру знать надо - это точно. Да только не знаем. А я вам говорю, как Иисус говорил: подумал только - уже грех. А если и мыслей своих стыдиться будешь, то стакана водки в руках и подавно.

Ну, тут думают мужики: как это я, с работы приду и выпить не могу? А вот так. Иисус сорок дней по пустыне ходил. Так что же, ему Сатана весь мир предложил, а он отказался. А нашему мужику стакан водки дай - так от райской жизни вмиг откажется и уставший на колени перед Диаволом упадёт.

Отец Михаил, папа мой, кстати, выпивал порой. Да я раньше уже вам рассказывала. Но на нас руку никогда не поднимал. Во всяком случае, не на меня и не на моих глазах (а что там мама плакала- я так и не поняла).

Скандалил он иногда по пьяни, но это ж ничего. Это никак на меня и не повлияло.

Отчего ж я такая скотина-то выросла? Вроде и не били, по головке гладили, сладостями кормили. А может потому и выросла такая...

Потому что бить меня надо было. Да побольше. Чтобы мыслей всяких не было. Чтобы я и подумать боялась о том, что теперь вытворяю, как за здрасьте.

Вот такая я получилась. Саша-Серафима.

Огонь утихал. Ненавидеть мне и в самом деле было уже некого. Только себя.

Я ждала Тошу всё воскресенье.

Но он не пришёл.

Онлайн не заходил. Затишье перед бурей, видать.

А я уже и смириться успела. Теперь мне всё ни по чём. Будь, что будет. На всё воля твоя, Господи...

И какая же я дура была, что вчера ему видеосвязь включила и показала, как меня этот наркоман раком порет. Неужто во мне совсем ничего людского не осталось? Скоро и в храм войти не смогу.

Крестик-то жжётся. Посильнее обычного.

Удивительно то, что я так долго строила эту жизнь и сумела разрушить её за один вечер. Впрочем, так всегда и бывает, наверное.

К ночи во мне стала теплиться надежда, что Тоша попытается со мной договориться - так я перед ним и ноги раздвину и всё, что он захочет. Лишь бы он только Отцу не рассказал...

Я словила себя на мысли, что боюсь уже не девичьей школы или наркологички - они, возможно, мне были сейчас крайне необходимы.

Боялась расстроить родителей. Грустного взгляда отца. Слёз матери. Боялась. Стыда боялась. Не наказания...

Пиздёж это всё, Саша-Серафима, - сказала я тогда сама себе (и без помощи Иисуса или императора Японии), - боишься ты именно девичьей школы. И наркологички. И монастыря этого проклятого, про который отец тогда за столом рассказывал. Этого и боишься.

Глава 40

Утром понедельника мы с Косей сидели во дворе, пока я списывала у неё алгебру. Дел там было немного, и я усиленно работала своей маленькой ручкой, переписывая иероглифы в свою тетрадь, пока Кося курила свой любимый Winston XS.

- Короче... расскажу тебе, как есть, потому что уже не могу это в себе держать. А ты говори, что хочешь. Дурой меня называй, ебанашкой. Что хочешь говори - мне уже всё равно.

- Слышь, зая, ты меня не пугай. Ты чё, убила кого-то?

Я горько усмехнулась.

- Если только себя.

- Заболела?!

- Ну... есть немного.

- Вот ты дура, ебанашка ты, я тебе говорила гондоны брать, а? Говорила?!

Я вяло хохотнула.

- Да не...

- Я же тебе и Дудя скидывала, все уши тебе прожужжала с этим СПИДом!..

- Да подожди ты, блять. Дай с мыслями собраться, не путай меня, - я глубоко вздохнула. - Короче... Родаки, походу, скоро узнают. Ну... про всё, вообще.

Кося нахмурилась.

- Как так?

Я проговаривала этот монолог в голове всю дорогу к Косе. И теперь вывалила ей всё, как на духу.

- Короче, не встречаюсь я больше с Тошей. Давно уже. Поссорились мы с ним по причине... разногласий в плане орального секса.

- Лизать не хотел?

Я щёлкнула пальцами.

- В точку, блин. Я съебалась к его другу, Серёже. Мы с ним тусили, блин. Мефедрон нюхали. Ну и вчера в клуб пошли.

- Много нюхали?

- Да какая уж там разница...

- Ты пиздец, много нюхала? - спросила Кося; спросила интонацией старшей сестры, которой у меня никогда не было. - Ты ебанутая, ты на соль подсела?!

- На всю улицу, блин, заори, чтоб все слышали, - зашипела я, стиснув зубы. - Это меньшая из моих проблем. Мы ж с тобой сами за ней в парк ходили.

- Это пару раз было, а ты бы себя сейчас в зеркало видела. У тебя родители хоть не спрашивали, почему у тебя цвет лица, как у мертвеца? Тебя любой торч спалит. Мусора в метро ещё не стопорят?

- Родаки-то мои не торчи.

- Ты ещё недельку понюхай, от тебя даже монахи шарахаться будут.

- Так, короче, - от нервозности я принялась сильно жестикулировать и в некоторых моментах размахивать руками, даже на минуту забыв о том, что мне нужно доделать (досписывать) домашку. - Я тут тебе душу изливаю.

- Да всё, я поняла. Рассказывай.

- Короче. Если не вдаваться в подробности: после того, как мы с Тошей посрались, я ускакала трахаться к Серёже.

- У него побольше?

- Что? Нет, - я пренебрежительно поморщилась так, будто это было совсем неважно.

- Ой, да хорош, пизда высокоморальная)))

- Ненамного, ну... Так, ты меня с мысли сбиваешь, - я закатила глаза к небу, прицениваясь, а затем показала ей два пальца: указательный и средний. - Ну вот настолько.

Кося выпучила глаза.

- Нормально.

- В смысле, в ширину.

- А... толще...

- Ну, в смысле в ширину двух пальцев, как в длину члена.

- Чего?

- Блять забей. Я просто спросила у Серёжи - отлижет ли он мне. Тот согласился. Я пошла, он отлизал мне, мы с ним трахнулись, я кончила, и всё как-то завертелось. И я как бы... короче, дело-то не в том, кончила я или нет...

- Ой да ладно, - Кося хихикнула. - Передо мной-то чего распинаться. Давай дальше.

- Короче, через неделю объявляется этот мудак Тоша: сначала всю личку мне забивает, а потом - не охуеешь ли - начинает за мной следить.

- Прям следить?

- ЭТОТ ПИДОРАС СПАЛИЛ МЕНЯ В ХРАМЕ!

- Это пиздец, зая, - у Коси отвисла челюсть.

- А я тебе о чём. Короче, я сказала ему, мол, нам нужно сделать паузу, все дела. Но я и думать не хотела о том, чтобы к нему возвращаться. У меня, типа, новый бойфренд, и мне с Серёжей по кайфу. Но Тоша превратился в долбаного маньяка. Начал мне написывать, названивать...

- Сталкер ёбаный!

- Аминь, сестра!

- Почему ты мне ничего не рассказала?

Я тяжело вздохнула, убирая мобильник в сумку. Ой, милая моя Кося... долго объяснять.

- Просто всё как-то... Короче, в пятницу мы с Серёжей пошли в клуб. Расклад такой: мама думает, типа, я с Любой. Мы объюзанные и пьяные пришли к Серёже. И тут выясняется, что Тоша спалил его сторис, а мы там с ним сосёмся в клубе...

- Погоди, - Кося пронзительно взглянула на меня. - А почему ты меня с собой не взяла?

- Это к делу сейчас не относится.

- Хороша подруга, - она скрестила руки на груди.

Я стыдливо опустила глаза на тетрадь; теперь мне даже было как-то неловко списывать у неё домашку.

Я настолько завертелась со своей двойной жизнью и этим мефедроном, что забыла про свою лучшую подругу и поняла об этом только сейчас.

- Ладно, - Кося угрожающе сверкнула глазами. - Обсудим это позже. Что дальше?

- Короче, Тоша отправил мне тонну голосовух с оскорблениями, мол, я шлюха, мразь, хуже Гитлера. И сказал, что сдаст меня отцу.

Кося изобразила неподдельный ужас.

- Ебанёшься, зая.

- Именно, блин! Я просто хотела разойтись с ним по-хорошему, а он так со мной, - этими словами я, будто, пыталась оправдать тот неразумный поступок, о котором собралась рассказать дальше. - Короче, меня это задело, но я решила ничего на это не отвечать. Будь, что будет - думаю.

- Так что в итоге родаки?

- Не перескакивай, я пытаюсь идти по порядку. В общем, мы с Серёжей бухие, обнюханные, факаемся и никого не трогаем. А тут начинает названивать, блин, Тоша! Первый звонок я просто сбросила. А на втором - так взбесилась, что взяла трубку. Он понял, что я трахаюсь и снова стал меня хуесосить. Орал, блин, как резаный! Ну и...

Блин, да как такое, вообще, вслух произносить можно...

- Ну что дальше-то, а? - Кося уже, похоже, была возбуждена.

- Короче, я включила видеосвязь и показала, как Серёжа меня пялит.

Кося закурила ещё одну сигарету.

- И хуй с ним с родителями. Я теперь на серьёзе опасаюсь за свою безопасность. Кто знает, что этому придурку взбредёт в голову. Плеснёт мне в лицо... - я как-то до этого момента не думала о таком исходе событий, но теперь язык сам навёл меня на каверзные мысли; внутри у меня похолодело. - Пиздец... какой-нибудь кислотой мне лицо обожжёт или изнасилует нахуй... и убьёт...

И будут фотки моего обезображенного трупа запощены в ебучий паблик "Плохие новости 18+"; и будут там всякие комменты, типа "хорошая была тёлка" и "ябвдул".

Блин, какие уж тут уроки... Мне бы жизнь свою сохранить теперь хоть в каком-нибудь её виде.

Зашла в ВК, в очередной раз не нашла от Тоши никаких новых сообщений. Были сообщения в инсте.

ЛС ОТ АНДРЕЯ: (ПРИКРЕПЛЁННОЕ ФОТО) ПРИВЕТ, СЕСТРА.

КАК ПОСЛЕ ВЧЕРАШНЕГО?

Ах, тебя ещё не хватало. Честное слово, хоть в социальные сети не заходи - по-любому наткнёшься на очередного психопата, сталкера или насильника.

На фото я выгляжу просто отвратительно. На фото я похожа на любимую женщину Стивена Хокинга, потому как вместо зрачков у меня две чёрные дыры.

Фото удалю сегодня, когда сверю Андрея с фотороботом из своей тетради для рисунков.

- Погоди, он тебе угрожал? Ну... с родителями-то понятно, а... физически?

- Да нет... - я нервно сглотнула слюну, прокручивая в голове моменты наших последних встреч, телефонных разговоров и переписок. - Но последние его голосовухи меня пиздец как напугали, - я поняла, что больше не в силах заниматься этими иероглифами, положила тетрадь рядом с собой на лавочку и глянула на Косю снизу вверх. - Зай... Он же за мной следил.

- Так, не суетись, малая, - Кося полезла в свою сумку и долго там копалась, бурча ругательства себе под нос. - Во!

Она извлекла из сумки цилиндр размером с мой кулачок и протянула мне.

- Это чё?

- Сама догадаешься.

Взяв цилиндр, прочитала текст на наклейке.

- Нихуя, - выдохнула я; затем нажала на кнопку и струя перцовой жидкости пронеслась в нескольких сантиметрах от моего лица.

- Блять, - Кося щёлкнула меня по руке. - Смотри, куда целишься. А то полчаса тут сопли пускать будешь. Дома потренируйся и носи с собой.

- Спасибо, зай, - я кинула перцовый баллончик в пенал и стала собирать вещи в сумку. - А ты?

- Да у меня ещё один есть. Я два купила, просто этот получше. Он струёй долбит, так что себя задеть сложнее. Короче, как только этого гандона на горизонте увидишь - ебашь в лицо и беги, пока он в конвульсиях корчится.

Косе не хватало языков пламени за спиной. Как же я её люблю, мою Валькирию.

Я попросила у неё сигарету и закурила.

- И давно ты так?.. - глядя на неё с восхищением, спросила я. - Ну, с этой штукой ходишь.

- Да... - Кося любила слушать и давать советы, но редко рассказывала о своих проблемах. - Валеру помнишь?

- Дебила этого, да.

Ой, там такой дебил - это трындец! Клеился к Косе. Тоже её сталкерил два года назад. А потом за распространение спайса сел.

- Ну так он откинулся месяц назад.

- Да ладно?! - я выпучила глаза.

- Ну да, условно-досрочное. И снова мне написывать стал. И ни в какую не понимает, что мне он нахуй не упал. Дурачок, блин. Ещё глаза у него какие-то бешеные стали, по-любому от какой-то новой наркоты. Или после тюряги все такие, хз...

И как этих пидорасов на свободу так быстро выпускают? Главное, Тесак ни за что ходку за ходкой мотал, а таких долбоёбов из тюрьмы по УДо выпускают.

- Блин, зай, - я захныкала и топнула ножкой в отчаянии. - Как же так?!

ЛС ОТ АНДРЕЯ: ЧЕМ ЗАНИМАЕШЬСЯ?

В ЧС, что ли, этого придурка отправить? Если напишет ещё хоть раз - отправлю.

Да что ж это у нас за мужики такие?! Да таких мужиков нам и даром не надо - я так скажу!

- Да это ладно... Я-то пуганая. Вот у тебя - реально жесть! - Кося резко выдохнула воздух так, что это походило не то на усмешку, не то на хнык. - Я, блин, все выходные дома просидела. А ты там по клубам шастала.

- Кося, прости-прости, - я уткнулась головой в её грудь. - У меня такие траблы, я просто все выходные, как на иголках.

- Так и что Тоша?

- Понятия не имею, он в сети не появлялся, на телефон не отвечает. Я просто устала от всего этого, меня отправят в монастырь, Косенька моя...

Я тихо завыла.

- Ну, - Кося выдохнула дым с тем же насмешливо хныкающим звуком. - Буду по тебе скучать, родная.

Глава 41

- Привет, прости, что отвлекаю, - затараторила я, - но хотелось спросить, не связывался ли с тобой Тоша.

- Нет, блять, - тихо и холодно ответил он.

- Хорошо, прости. Прости, пока.

Блять, чего выжидает этот ублюдок?

Я убрала телефон в сумку.

Мы с Косей сидели на подоконнике, наслаждаясь бесправием учителей, которое обычно царило на большой перемене.

- Знаешь, мне тут в голову пришла одна мысль, - начала я.

Кося отвлечённо промычала, залипая в телефон.

- Когда всё будет кончено, я с Серёжей ворвусь к этому хуесосу домой и буду трахаться у него на глазах часами. Мы свяжем его и заставим смотреть. Чтобы всё до последней детали увидел. И ещё глаза ему так зафиксируем, как в этом фильме, не помню каком...

- Ты больная извращенка, - заключила Кося. - Заводной апельсин. Фильм.

- Ага, да. Да не, это я так... Блять, я просто презираю этого ублюдка. Мне казалось, что это чувство уже прошло, но как только представлю, что мне сделают родители - просто вешаться охота. Тоша-хуёша, да будь он проклят! Клянусь, что ещё станцую на его могиле, вот, блять, КЛЯНУСЬ!

Кося подняла глаза с телефона на меня.

Она уставилась на меня. И стала смотреть. Смотреть. Затем вновь опустила глаза в телефон. Затем снова подняла их на меня.

- Что? Ну, может, немного жёстко, но... Что?

Я не понимала, что с Косей, но как-то странно она переменилась в лицо. Прямо в одно мгновение.

Чего она, блин, так на меня пялится?

- Зай, - она сказала это так тихо, что я прочитала это лишь по её губам и языку. - Тут...

Она вновь замолкла.

- Чего, блин, ну?

Я заметила, как она побледнела. Я-то в последнее время всегда ходила бледной, а для неё такой цвет лица был непривычен.

- Ты только не нервничай, хорошо? Тут ситуация случилась.

Я уставилась на неё, обрабатывая в голове услышанное. Затем нервно усмехнулась и вскинула руки.

- Да ладно! А я думала пиздеца мне уже хватило.

- Тоша.

Я оживилась.

- Объявился?

- Ну... типа того.

- Он тебе, что ли, написал? - я попыталась повернуть её мобильник на себя, но Кося прижала его к груди и выпучила глаза. - Так, блять. Это ещё что такое? Дай мне посмотреть!

- С Тошей беда случилась.

Я вопросительно наклонила голову.

И следующие слова Коси молнией ударили меня в голову.

- Он с крыши спрыгнул.

Хех... Чего это она несёт?

- Да ты... чего такое...

- Плохие новости. Паблик этот. Короче, я только что пост про него увидела.

- Так, покажи, - я снова попыталась отобрать у неё мобильник.

Кося запротестовала ещё сильнее.

- Да, блять, подожди ты!

- Он жив? - ну что за вопросы; конечно, он жив! Я спрыгнула с подоконника и зашурудила в сумке в поисках мобильника. - Так, он в больнице сейчас, нужно узнать в какой, его ж даже навестить некому, блять, НАХУЙ ОН ЭТО СДЕЛАЛ, КОСЯ???

- Тихо-тихо-тихо, - Кося также спрыгнула с подоконника и принялась гладить меня по плечам и спине. - Ты главное не суетись.

И после этих слов я окончательно утратила над собой контроль. Моё сердечко бешено зашелестело в груди, и я схватила Косю за запястья руки, державшей телефон.

- Так, дай посмотреть, что там!

- Нет, блять! Нет!

Кося была сильнее меня, но сейчас я была явно не настроена на игры.

- Дай, сучка, зая, блять!!!

Наконец, Кося сдалась, и я повернула экран на себя. Увидела пост с несколькими миниатюрами фотографий. Но даже на них я могла разглядеть Тошу, лежащего на земле с черепом раскроенным едва ли не пополам.

Его мозги...

В глазах у меня помутнело, и я с тихим стоном завалилась на Косю.

Глава 42

Но затем стала вспоминать. Сначала вспомнила, что Тоша гандон, тупой, блин...

А потом вспомнила...

Мне стало так страшно от того, что мне никто ничего не может объяснить. Император Японии и Иисус бросили меня. Они обиделись, непонятно на что. И оставили меня одну.

Кося, конечно, знала, как восстановить моё душевное равновесие. Повела меня в Мак, находившийся через дорогу от гимназии. Наше уютное местечко, связывавшее нас колоссальным количеством приятным воспоминаний.

Она заказала мне снэкбокс с крыльями и маленькую Колу. К тому моменту я по-прежнему пребывала в полуобморочном состоянии. Но запах картошки и курочки в панировке подействовала на меня, как нашатырный спирт.

Я быстро пришла в себя. Лучше бы не приходила, потому как осознав произошедшее, в ту же минуту оказалась накрыта термоядерной истерикой.

Клиенты за соседними столиками поначалу бросали на нас охуевшие взгляды, но затем привыкли. Да и попробуй они сделать нам замечание, Кося дала бы каждому из них втык. Моя Кося... моя милая Кося...

Она сидела рядом со мной и всё это время гладила меня по сутулой спине.

Представить не могу, сколько времени я плакала, но, когда жидкость из моего организма перекочевала на щёки и салфетки, я присосалась в трубочке и осушила стакан полностью.

Отрыгнула, совсем не думая о манерах.

И пристально глянула на Косю.

В этот момент мне захотелось поцеловать её, но, ощутив это желание, я повернула голову на еду и принялась убивать мой снэкбокс.

Тревога ушла, когда я обсосала последнее крылышко и закусила последней картошкой. Желудок разрывался от еды, и мы вышли, чтобы покурить.

- Пиздец, ещё и урок прогуляла.

Меня точно отправят в монастырь... Хотя, теперь...

- Да не боись, я Сергеевне сказала, что у тебя месячные начались, ты в туалете сидишь, а я тебе за прокладками побежала, - она глянула на экран телефона. - Ну... скажу, что в супермаркете очередь была. Охуенно большая.

Я, наконец, собралась с мыслями, чтобы задать этот вопрос.

- А когда он?..

- Зай, ты уверена, что хочешь об этом говорить?

Я, затягиваясь сигаретой, глянула на неё исподлобья и сказала:

- Давай без этого. Говори.

- В субботу утром.

Я охнула и прикрыла рот рукой; дым скользнул сквозь мои костлявые пальцы.

- А я весь день его хуесосила. И всё утро. А он... - слёзы снова навернулись на глазах.

- Зай, зай, я сама, как только увидела - сразу тебе сказала. Ты же знаешь, я сейчас в инсте сижу, а ВК почти не захожу. А тут зашла, просто на трупы поглядеть, а там такое... Да я сама в ахуе, зай!

На этот раз мне удалось быстро взять себя в руки. Пошмыгала носом, втянула голову в плечи. Зажмурилась, прогоняя страшные картинки изуродованного Тоши из головы.

Затем затушила сигарету о здание, взяла Косю за запястье и потащила в сторону школы.

- Надо идти. Мама не должна узнать, что я прогуливаю уроки.

На пешеходном переходе Кося дёрнула меня на себя, чтобы мы не выскочили на красный свет. Затем подошла ко мне вплотную и сказала:

- Тебе нужно бросить эту дрянь.

Я скорчила дурочку.

- В смысле, зай?

- В смысле, это гавно, которое ты нюхаешь. Ты уже похожа на живого мертвеца. Я не собираюсь смотреть, как ты себя гробишь.

Ну так не смотри...

- Всё нормально, Кось...

Загорелся зелёный, но Кося по-прежнему стояла на месте, держа за руку и не позволяя мне идти дальше.

- Пообещай, что больше не будешь нюхать соль.

- Это не соль, это...

Порох. Как дерьмо не называй...

- Пожалуйста, - она посмотрела на меня так, что я испытала смущение.

Во взгляде её был не приказ, а беспомощная мольба. Конечно, я понимала, что она права. Права, как и всегда. Моя мудрая сильная Кося.

Я пообещала ей.

Но свободную руку держала в кармане и пальцы скрестились сами собой.

- Ты, кстати, что на майские делаешь? - спросила она, когда мы уже подходили к гимназии.

- Мы их не отмечаем, - ответила я.

Ну, типа, коммунистический праздник, а православные с красными были не в ладах. Это если кто не знает; возможно, именно ваш дедуля моего дедулю по папиной линии в далёком двадцать пятом скинул с колокольни на крыльцо храма.

- Родаки на неделю уезжают. Я вписочку организовать хочу, просто лампово посидим. Я в тиндере познакомилась с мальчиком, он поэт, пиздец, треки пишет всякие. Ну нормальный такой. Вот он будет, ещё подружка моя с плавания, Тома, ну и её подруга там задротка какая-то... Я решила наших никого не звать, - она пренебрежительно махнула рукой в сторону гимназии, которая стремительно приближалась к нам. - Пидорасы только праздник испортят. Тихонько выпьем, травку покурим, ну, как мы любим.

- Я с Серёжей приду.

Кося ни разу не видела Серёжу, но ненавидела его, похоже, всей душой. Это было заметно по отблескам презрения в её глазах.

Такие же отблески проскальзывали в её взгляде при виде бомжей или сущих неадекватов, которые подкатывали к нам на улицу и в клубе.

- Ну... хорошо, - нехотя сказала она. - Первого мая, в пятницу, ок?

Отвратительная.

Отвратительная грязная подлая Саша-Серафима заходила в свою нелюбимую гимназию, испытывая шокирующее чувство облегчения. Человека, который угрожал её привычному образу жизни... больше не было на свете.

ЛС ОТ АНДРЕЯ: ПОЧЕМУ НЕ ОТВЕЧАЕШЬ?

ЛС ОТ МЕНЯ: ЗАНЯТА СЕЙЧАС.

ЛС ОТ АНДРЕЯ: ПОНЯЛ))

Нужно закинуть гондона в ЧС. От греха подальше. Нужно, обязательно.

Глава 43

Определённо мне нужна была помощь психолога. Психиатра. Нарколога. Сексолог бы тоже не помешал, ибо мне было теперь проблематично испытать оргазм, потому как тяга к cuckold-фетишу осталась, а попытка применить его на практике вызывала чувство вины перед Тошей.

Я полагала, что Серёжа будет испытывать ко мне отвращение после того, как я блеванула на его кровать.

Однако во время следующей нашей встречи, когда я в слезах пришла к нему после уроков, он принял меня, как раньше.

Я начинала привыкать к нему. Чувства становились ярче. Кося рассказывала мне, что, когда один начинает любить сильнее, другой - наоборот, охладевает, как бы передавая первому свою часть любви.

В первый день после трагической новости мне казалось, что нам с ним больше не стоит видеться. После того, как мы довели Тошу до... Ком встаёт в горле.

Но затем поняла, что, если останусь сейчас без ласки - совсем сгину. Я могла прожить с чувством вины и стыдом - это мне было привычно с пятнадцати лет или даже раньше. Но без мужской ласки я увядала, как цветок. Без мужской ласки... и без мефедрона.

Я была опустошена и лишь время от времени заполняли меня члены, наркотики и алкоголь.

- Тоша всегда был чутка дурачок, - говорил Серёжа, держа меня за руку. - Себя-то винить не нужно. У него причин хватало, чтоб себя ёбнуть.

- Каких причин?

- Ну, колёса он жрал.

- Какие? - я сразу подумала про экстази.

- Да хуй знает. Какие-то по рецепту. Антидепрессанты.

Я охнула.

- Не знала о таком.

- Да я сам как-то раз случайно увидел. Он психованный был. На вписке драки затевал. С тёлками общаться не умел и это его бесило. Ну это так... как я его видел. Потом таблетки эти стал жрать и, вроде, успокоился. Видимо, пить их перестал - вот у него башню и сорвало. - Он сделал длинную паузу, давая мне время поразмыслить. - Можешь загонять себя хоть до потери пульса. Реветь каждый день. Я этого делать не собираюсь. Он шизик был. Я поэтому и напрягся, когда узнал, что он ходит-бродит за тобой. Мало ли... Если б сам не выпилился, может, тебя бы выпилил.

Не знаю, говорил ли Серёжа правду, но в тот момент мне нужно было как раз что-то подобное.

Убедить себя в том, что я не убивала человека.

В конце концов, он и правда был странным в последнее время. Пугал меня. Совершенно точно, что он мог продолжить свои преследования и мне, возможно, угрожала опасность.

Нужно было признать, что я не в ответе за каждого шизика, попадающегося мне на пути.

Записки он не оставил. Просто прыгнул. С девятого этажа. Это я узнала из описания в посте. Смотреть на его изувеченный череп тяжело было только первое время. Потом даже не обращала на фото внимания, вчитываясь в тест поста.

Мир вновь закрутился у меня под ногами, когда я прочла адрес дома, с которого он прыгнул. Это был долбаный дом Серёжи на Лесной. Сам-то Тоша жил в старой пятиэтажке.

Ужасно. Меня затошнило от осознания того, что он был совсем близко к нам, когда двинул кони.

Возможно, хотел зайти. Сделать нам что-то плохое. Конечно! Он угрожал мне. И Серёжа сказал, что Тоша был психом.

Может, и хорошо, что он решил прыгнуть тогда, а не подкараулить меня на выходе из подъезда.

И, вдруг, понятно мне стало, откуда была эта скорая и полиция под окном, которая подсадила Серёжу на измену в ту грязную ночь в пятницы на субботу. Ах, знала бы я тогда.

С ума сойти... пиздец.

В комментариях к тому жуткому посту с фотографиями его размазанного тела люди писали разные догадки. Большинство склонялось к тому, что его довела какая-то сука.

Здравствуйте, я та самая сука.

Я стала много плакать в следующие три недели. Что-то совсем расклеилась. С мефедроном начались неполадки. Серёжа нервничал, старался запить беду дешёвым виски. По будням пить мне было нельзя, а потому - я всё реже заходила к нему. И жизнь моя сделалась серой и безжизненной. Мне стоило пережить этот период и тогда всё встало бы на свои места. Просто больше никогда не встречаться с Серёжей. Никогда не вспоминать эту ужасную историю, которая случилась со мной в десятом классе.

Но организм требовал наркоты. Вопил, хрипел.

Заставлял меня часами ворочаться в кровати в тщетных попытках уснуть.

Заставлял просыпаться по ночам. Много потеть.

Мокрые простыни охладевали к утру и на рассвете меня начинал бить озноб.

Из-за наркоты и противозачаточных у меня сбился цикл и месячных не было уже две недели. Испугалась, что беременна и побежала покупать тест.

Но нет.

Облегчённо выдохнула.

Санкт-Петербург сделался ещё более серым, чем в обычное время. Дело теперь было не в погоде, а в настройках моего мозга.

Я давила лыбу перед родителями и в меньшей степени - перед окружающими. Прикупила пару увлажняющих масочек, чтобы не так явно походить на труп.

Покуривала сигаретку с Косей на большой перемене. Иногда мы даже смеялись, сплетничали - такие моменты ненадолго возвращали меня к жизни.

Уроки я теперь в большей степени учила сама. Ну как сама... просто списывала из интернета или бегло читала параграфы в учебнике, если требовался устный ответ.

В конце концов, я была неглупой девочкой, а потому - учиться или хотя бы делать вид для меня никогда не было проблемой.

Теперь, когда у меня появилась уйма свободного времени - я могла позволить себе исправить пару четвёрок.

По субботам и воскресеньям ходила в церковь. Всё так же раз в неделю гуляла с Любой. Она предлагала записать очередное видео для православного лагеря про какого-то там отшельника, который умер в пещере от голода.

У меня не было на это сил.

По будням я была папиной дочкой. А в пятницу уходила к Любе и шла к Серёже. Там он набухивал меня, а затем долго, но вяло трахал; преимущественно - раком. Ебалась я с ним теперь по инерции и удовольствия мне это почти не доставляло.

Я не оставляла попыток разобраться в причинах ухода императора Японии и Иисуса. Во сне я тщетно пыталась отыскать их в лабиринте спальных районов. Но натыкалась лишь на обезображенный труп Тоши, который всегда обходила за несколько метров.

Порой я почти слышала голос императора. Мне нужна была его поддержка. Он не мог просто взять и уйти.

Хрен бы с ним с Иисусом (прости Господи), но император Японии был моим другом! Я даже Косе не рассказывала того, о чём был в курсе мой доблестный самурай.

Порой мне казалось, что я почти слышу его. Списывала уроки в своей комнате и в какие-то моменты звук, отдалённо напоминающий его голос, зудел в моей голове. Я прислушивалась изо всех сил, но не могла разобрать ни слова.

Я верила, что он придёт. Он и Иисус. Они никогда не были по одиночке. Мои два главных советника.

Глава 44

Комментарии к моим фотографиям.

ШЛЮХА!

МРАЗЬ ЕБАНАЯ!!!!!!!

ГОРИ В АДУ ШАЛАВА!

Я ТЕБЕ ЗАГОВОР НА СМЕРТЬ СДЕЛАЛА!!!! ЖДИ ПОСЫЛКУ ДРЯНЬ!

Оставлены комментарии были несколько часов назад, и я наскоро подтёрла их, дабы мама не увидела - она иногда мониторила мои соцсети.

Какое же глупое решение было оставить комментарии к фото открытыми. При моём-то образе жизни...

Я тут же запретила всем пользователям оставлять комментарии на стене и под моими фото.

Моё сердечко вновь затрепетало, как в старые добрые. Я оживилась. Всё теперь стало таким ярким. Кто же? Кто же, Саша-Серафима желает нам зла? Призрак Тоши? Обиженный Дэн?

Комментарии эти писала женщина с двумя фотографиями на профиле. Надежда Лунгина. Антон Лунгин.

ЛС ОТ НАДЕЖДЫ: НОРМАЛЬНО ТЕБЕ СПИТСЯ, СУКА?!

ЛС ОТ НАДЕЖДЫ: ЧТОБ ТЫ СДОХЛА! Я ТЕБЯ ИЗ-ПОД ЗЕМЛИ ДОСТАНУ

ЛС ОТ НАДЕЖДЫ: СЫНА Я ТЕБЕ НЕ ПРОЩУ ТАК И ЗНАЙ!!

ЛС ОТ НАДЕЖДЫ: СЮРПРИЗ ТЕБЕ, БЛЯДИНА! [ПРИКРЕПЛЁННАЯ ФОТОГРАФИЯ]

На фото была моя распечатанная фотография с несколькими каплями крови на моём лице и каким-то магическим аксессуаром наподобие высушенной лапы животного.

Охуеть.

Заблокировала ещё и личку.

Я слегка толкнула Косю, сидящую со мной за одной партой. Показала переписку.

- Ебать, - шёпотом выдохнула Кося. - Это кто?

Это была мама Тоши. Так, во первых - сразу ЧС.

Я понимала, что у меня, возможно, появился серьёзный враг. Вряд ли она знала, как добраться до моих родителей, но даже если она скажет что-то, то я уже удалила все наши с Тошей переписки.

Полагаю, наш с ним разговор был последним перед его самоубийством. В переписках не было ничего провокационного; грубости писал Тоша, а не я.

Но мамаша явно сопоставила 2+2 и заключила, что это я довела её сына до суицида.

Стоило удалить также переписки с косей и Серёжей, но там были классные фотки, которые я всё никак не могла собраться перенести на флешку или в облачное хранилище. Стоило заняться этим в скором времени, потому, как и в самом деле вновь запахло жаренным.

В принципе, я не могла с твёрдой уверенность сказать, что она не права.

ЛС ОТ НАДЕЖДЫ: ШАЛАВА ЕБАНАЯ, СДОХНИ, СДОХНИСДОХНИСДОХНИСДОХНИ!!!!!!!!!!!!!!!!

Теперь понятно, в кого Тоша уродился такой психопат. Возможно, Серёжа был прав - у их семейки и в самом деле были проблемы с психическим здоровьем.

Но я была благодарная этой поехавшей мадам за то, что она вернула меня в строй. Мозги мои вновь заработали с прежней юркостью. Я просчитала все варианты провала. Обдумала легенду.

Если она каким-то образом найдёт моих родителей или ко мне даже придёт полиция - я скажу, что Тоша бегал за мной. Эту информацию подтвердит Кося.

Тоша был психом. Домогался до меня. А я боялась рассказать всё родителям. Несколько раз Тоша преследовал меня - это ФАКТ! Так что легенда была правдоподобной.

Ну, спасибо тётя Надя. Спасибо за встряску.

ЛС ОТ АНДРЕЯ: НЕ ХОЧЕШЬ СХОДИТЬ КУДА-НИБУДЬ В ЭТУ ПЯТНИЦУ?

Снова вижу нашу отвратительную фотографию, которую он скинул мне после встречи в клубе. Наконец, вспоминаю про то, что собиралась сделать ещё несколько дней назад.

Фоторобот, конечно, был далёк от оригинала, но общие черты определённо можно было уловить.

Я не могла ошибиться, нет. Тут дело даже не в лице, а в запахе. Закинуть уёбка в ЧС и не париться. Просто избавиться от него навсегда.

Забыть о том, что с тобой произошло.

И забывать затем каждый раз, когда кто-то будет делать с тобой что-то подобное. Бежать от таких людей.

А если поймают - терпеть и ждать, пока отпустят. А потом снова забыть.

Такая наша женская доля, да?

Ведь какой бы сильной девкой ты ни была, на тебя всегда найдётся мужик посильнее, который скрутит тебя и будет совать в твои дырки свой член.

А тебе останется лишь тихо постанывать, пытаясь представить, что всё это происходит не с тобой.

Забыть.

Забыть. Снова.

Смотрю на фоторобот в своей тетради. Держу страницу двумя пальцами. Одно движение вправо - и страница перестанет быть частью тетради. Затем стоило сделать несколько шагов в сторону урны и больше никогда не вспоминать это лицо.

ЛС ОТ МЕНЯ: В ЭТУ НЕ ПОЛУЧАЕТСЯ.

Глава 45

Каждый раз, когда я приходила к Серёже, он был в стельку пьян. Его раздражало это состояние, но трезвость раздражала его ещё больше.

Как было сказано выше - алкоголь держал слишком долго и воняло им за километр. Уважаемые родители - если вы читаете эту историю, запомните: если ваше дитятко припёрлось домой со спиртовым шлейфом - это вам ещё повезло!

Потому что, когда он начнёт долбать наркоту - вы с большой вероятностью вообще никак об этом не узнаете. Во всяком случае первое время))))

В прошлую пятницу мы снова решили взять закладку. И СНОВА, БЛЯТЬ, ПРОШЕРСТИЛИ ВСЮ ОКРУГУ в поисках заветного свёртка, НО НИЧЕГО, БЛЯТЬ, НЕ НАШЛИ!!!

Клад должен был быть спрятан в дупле дерева во дворе хрущёвских пятиэтажек на проспекте Ветеранов. Мы въебали три штуки, по рублю с носа. Я украла деньги у родителей из-под матраца...

Блять, ну что за проклятье. Как будто Иисус за что-то меня наказывал... Хотя, блять... было за что. Было, Саша-Серафима, и ты это понимала.

Я предложила взять траву, но мы с моим мальчиком вспомнили, что брали её у человека, которого уже нет с нами(((((

На обратном пути Серёжа с Дэном чуть не подрались, когда встал вопрос о том, чтобы Дэн вернул Серёже тысячу, которую он так и не вкинул. Дэн апеллировал тем, что клад они не нашли, а значит возвращать он ничего не будет.

Это разозлило Серёжу. Сильно разозлило. По размерам он превосходил Дэна, но сатанинские пешки последнего не позволяли мне с полной уверенностью поставить в драке на своего мальчика.

Пиздец, мы стояли посреди улицы, пока они собачились, и я вновь была уверена, что сейчас они вцепятся друг другу в глотки!

Наконец, пыл их иссяк, и я облегчённо выдохнула.

По итогу мы напились дешёвого виски Fox&Dogs, и они вновь весь вечер обзванивали знакомых торчей в поисках мефедрона. Или амфетамина. Или чего-нибудь вообще, что торкало бы и вывело бы нас из состояния депрессии.

Голяк. Нам как будто перекрыли кислород.

- Братик с района говорит, - рассказывал Дэн, который в последнее время раздражающе часто тусил с нами, - что мусора накрыли четыре крупные лабы в Ленобласти. Мефедрон, амфетамин, хмурый - всю хуйню прикрыли.

- На кой они это делают, вообще? - сокрушенно вопрошал Серёжа. - Они же, вроде, долю с этого получают.

Дэн пожал плечами.

- С них, видимо, не получали.

- Блять, это просто полная хуйня.

Да, Серёжа был прав. Жизнь без психостимуляторов мне тоже не очень нравилась.

Я начинала вспоминать всю хуйню, что вытворяла под мефедроном и мне сразу хотелось забыться.

А забыться было нечем... Алкоголь просто расслаблял тело и раздражал желудок. И конечно же не шёл ни в какое сравнение с тем порохом, к которому привыкли наши пушки.

Серёжа всё меньше хотел меня трахать - это бесило. Неужели я была привлекательной лишь под этой дрянью...

ЛС ОТ МЕНЯ: ТЫ ПОМНИШЬ ПРО ТУСУ В ЭТУ ПЯТНИЦУ?

ЛС ОТ СЕРЁЖИ: ФАК.

ЛС ОТ МЕНЯ: ЧЕГО?? 0-0

ЛС ОТ СЕРЁЖИ: НЕ ОЧЕНЬ ХОЧУ ИДТИ. НАСТРОЕНИЕ - ГАВНО.

ЛС ОТ МЕНЯ: НЕ КРУТО((( ИЗ-ЗА ТОГО, ЧТО НЕТ ВАРИАНТОВ?

ЛС ОТ СЕРЁЖИ: НУ И ЭТО ТОЖЕ.

ЛС ОТ МЕНЯ: НУ МЫ ВЫПЬЕМ.

ЛС ОТ СЕРЁЖИ: НЕ ХОЧУ БОЛЬШЕ ПИТЬ.

ЛС ОТ МЕНЯ: МОЖЕТ, ПОПРОБУЕМ СНОВА НА ГИДРЕ?

ЛС ОТ МЕНЯ: ОНИ ВОЗМЕСТИЛИ?

ЛС ОТ СЕРЁЖИ: НИХУЯ!

ЛС ОТ СЕРЁЖИ: ПОПРОБУЮ СНОВА ПОИСКАТЬ ВАРИАНТ. НЕ ХОЧУ ТУСИТЬ БЕЗ ЭТОГО. ТЕМ БОЛЕЕ С ЛЕВЫМИ.

Зашибись. А я так хотела показать Косе своего нового мальчика, чтобы она, наконец, влюбилась в него и перестала точить зубы...

Ах, как же всё-таки Серёжа был хорош. Пусть и похудел в последнее время, пусть и трахал меня уже не с таким усердием, пусть всё сложнее уламывался он на оральные ласки для меня. Но дрянь к майским праздникам он всё же достал.

На этом белом свете вы не встретите человека более счастливого, более заряженного и полного сил, чем наркомана, который долгое время не мог найти дурь и, наконец, её нашёл.

ЛС ОТ СЕРЁЖИ: ЧИКА, ЕСТЬ ВАР В ЭТУ ПЯТНИЦУ)))))

ЛС ОТ МЕНЯ: НИХУЯ ЗДОРОВО!)))))

ЛС ОТ МЕНЯ: А ГДЕ?

ЛС ОТ СЕРЁЖИ: ЕСТЬ ОДИН ПОЦ. В ПЯТНИЦУ КОГДА СМОЖЕШЬ?

ЛС ОТ МЕНЯ: ПОСЛЕ ОБЕДА, НУЖНО ПОМОЧЬ В ХРА

ЛС ОТ СЕРЁЖИ: СУПЕР! ВОЗЬМИ ТЫЩУ.

Подумать только - когда полтора месяца назад я стала нюхать это гавно - он стоило две тысячи. Сейчас - уже три. Сука, в этой стране невыгодно быть наркоманом...

Парт двенадцатый. Отвратительное поведение.

Глава 46

Под утро дошло даже до того, что я собралась беспалевно сбегать за сигаретами, но очень быстро отбросила эту мысль, потому как это была слишком безрассудная авантюра.

Кстати говоря, я оказалась почти уверена в том, что от идеи этой отговорил меня именно император Японии.

На несколько секунд он вернулся и прямо этим своим грубым японским тоном заявил: "НЕХУЙ ТЕБЕ ТАМ ДЕЛАТЬ. СИДИ ДОМА". Ну я и осталась. Никуда не пошла.

Правда после этого император больше ничего не говорил.

Курить хотелось пиздец как, но я всё же послушалась его.

Ничего. Это ничего.

Сегодня я наконец хорошенько вмажусь. Может, и напьюсь. Может, эти двое снова оттарабанят меня, как последнюю шалаву.

Но самое главное - я хорошенько повеселюсь, что бы это не означало.

Ты обречена на веселье, Саша-Серафима.

Мама была предупреждена, что я ухожу на ночь к Любе. Люба была предупреждена, что я ухожу на ночь к мальчику Тоше.

До обеда я наскоро выполнила ряд домашних обязанностей:

1) провела влажную уборку, развесила мокрую одежду на балконе

2) помастурбировала на Элджея

3) помогла матери пересчитать товар в церковной лавке

4) наполнила лампадки для свечей маслом

5) ранее сделала все уроки на предстоящие несколько дней.

Всё-таки я планировала оттянуться по полной. Время собирать камни и время их разбрасывать. А я готовилась разбросать камни по всему этому ёбаному городу!!!

Я благодарила Господа за то, что родители Любы - долбаные трудоголики, которые работали даже по праздникам.

- Солнышко, - говорила я Любе, гладя её по сутулой спине, - мы с тобой обязательно погуляем на майских праздниках, и я к тебе приеду с ночёвкой, это будет здорово, серьёзно!

Люба даже как-то оживилась после этих моих слов. А затем я съебалась так быстро, как только смогла от неё отделаться.

Меня ждал Серёжа.

Дэн тоже увязался с нами -_-

- Куда идём? - спросила я Серёжу.

- Мурино, - вяло ответил он.

- Нихуя! Далеко.

- Этот единственный вариант, малая, - вмешался Дэн.

Я, конечно, не подавала вида, что эта третья нога уже стояла костью поперёк моего горла. Но когда мы ехали в метро, написала Серёже:

ПОЧЕМУ ДЭН ПОШЁЛ С НАМИ?

ЛС ОТ СЕРЁЖИ: ПОТОМУ ЧТО ЭТО ЕГО ДРУГ.

ЛС ОТ СЕРЁЖИ: ДЭН ХОТЕЛ ПОВИСЕТЬ С НАМИ, ТВОЯ ПОДРУГА НЕ БУДЕТ ПРОТИВ?

ЛС ОТ МЕНЯ: БУДЕТ! ТАМ ВСЕ СВОИ! Я ПРОСТО ХОТЕЛА ПРОВЕСТИ ВРЕМЯ С ТОБОЙ...

ЛС ОТ СЕРЁЖИ: ПРОСТО ОН ПОЗАБОТИЛСЯ О МИФЕ... Я НЕ МОГУ ОТШИТЬ ЕГО. СОРИ(

ЛС ОТ МЕНЯ: ДА ПИЗДЕЦ. У НЕГО, ЧТО, НЕТ ДРУЗЕЙ?

ЛС ОТ СЕРЁЖИ: БЛЯ, КРЧ, НЕ БУДЕТ ДЭНА, НЕ БУДЕТ МИФА, НЕ БУДЕТ ТУСЫ - ТАКОЙ РАСКЛАД.

ЛС ОТ МЕНЯ: ПИЗДЕЦ...

Я яростно поджала губы, прочитав последнее сообщение Серёжи. Ёбаный Дэн теперь просто бесил меня одним своим дыханием.

От метро мы шли ещё километра два. Я уже заебалась идти по этой жаре. У меня между ног всё вспотела и кожу щипало, потому как я, дура, постаралась ради Серёжи и всё себе там побрила накануне.

- Ну долго ещё? - ныла я.

В какой-то момент они оба перестали мне отвечать. А между ног у меня уже разразился ебучий вулкан.

Короче, мы припёрлись в какой-то гаражный кооператив. Мне стало не по себе. Это место выглядело угрожающим. Блин, моя жопка так и напрашивалась на неприятности...

В какой-то момент Дэн остановился и стал набирать номер.

- Алло, салам, брат. Ну чё, мы пришли.

Дверь одного из гаражей в паре метров от нас с грохотом отворилась, и я увидела очередной ходячий труп в майке-алкоголичке и буддистским пучком на голове. Он поманил нас рукой, и мы вошли.

- Здарова, парни, - он пожал руку мальчикам и кивнул мне.

- Здорова, Вовчик, - дружелюбно сказал Дэн. - Как делишки?

- Да нормально, живём потихоньку, - отозвался тот.

В гараже было всё, кроме машины. Какой-то стол с колбами и иными химическими принадлежностями.

Диван, на котором расположилась ещё парочка тел (эти вообще не реагировали на внешние раздражители).

Был телевизор, на котом отображалась заставка sony playstation со списком доступных игр.

Моя тревога нарастала, и я старалась держаться ближе к Серёже. Обхватила его руку и не отпустила бы даже, если бы он меня об этом попросил.

- Как дела, ребят? - спросил Вова.

- Нормал, - отозвался Дэн, беря джойстик из мёртвых рук одного из постояльцев на диване (ОН ИХ, БЛИН, НЕ БОИТСЯ???). - Порубимся?

Я дёрнула Серёжу за руку и умоляюще посмотрела на него. Слава богу - мой мальчик меня понял, да и сам, похоже, был не прочь съебаться.

- Бро, давай в другой раз? - сказал он. - Тут и места нет.

Вова показал Дэну ладонь, на которую тот секунду спустя положил три зелёные купюры. Товар уже был расфасован и вместо больших бумажек нам дали маленький пакетик.

- Чё, нормальный товар? - спросил Дэн.

- Да нормальный, все пацаны довольны, - Вова, видимо, заметил, как мы трое косимся на этих двух, которые оккупировали диван. - Да они на отходах просто. Товар мощный, так что поаккуратнее.

Дэн обернулся на Серёжу.

- Чё, ебанём на дорожку?

- Бля, может, ну его нахуй? Нам ещё в метро.

Но Дэн его уже не слушал и расстилал грязно-белое покрывало на грязном столе.

- Заебал, - Серёжа подошёл к Дэну (я пошорхала за ним, продолжая держать его за руку).

Дэн въебал.

Серёжа въебал.

- Малышка, тебе, наверное, не надо, - Серёжа протянул мне зип, пальцами свободной руки зажимая нос. - Положишь себе?

- Ага, схуяли мне не надо? - я сделала дорогу и себе.

- Бля, примут тебя - на нас не рассчитывай, - сказал Серёжа.

Я обиженно хмыкнула. Английские, блять, джентльмены.

- Да всё нормально будет, - последнее, что сказала я в трезвом состоянии.

Эти слова можно было писать на моём надгробии.

Попав на слизистую, порошок воспламенился, и я сдавленно закричала.

- Бля-я-я-я, чё жжёт так?

- Это нормально, милая, - Вова успокаивающе выставил руки вперёд. - Это первый раз.

- Бля, Вова, внатуре жжёт, - раздражённо заметил Дэн.

- Господа, некоторые блюда нужно распробовать.

Глава 47

Но нам было так хорошо, а солнце светило так ярко, что улыбка не сходила с наших лиц.

Я заигрывала с Серёжей, а он вновь сделался таким же энергичным, как и прежде. Немного флирта перепадало и Дэну - в конце концов, он тоже оказался большим молодцом, потому как без него мы бы не достали эту чудную ангельскую пыль.

От этой жуткой двухнедельной завязки не осталось и следа.

Ахах, вот он, объявился. Я отошла от парней и выкрутила яркость экрана на максимум, пытаясь прочитать сообщение.

ЛС ОТ АНДРЕЯ: ПРИВЕТИК, СЕСТРА))

КАК ДЕЛИШКИ?

ЛС ОТ МЕНЯ: ПРИВ) НОРМАЛ))))))

Странности начались, когда мы сели в поезд. Я вставила наушники и включила Кизару. Через минуту выключила, потому как мне совершенно не нравилось его слушать. Его голос резал мне уши.

Однако без наушников я теперь тоже не могла, потому как поезд шумел, как ёбаная турбина самолёта.

Мерцание лампы на потолке вагона стало невыносимым. Я боялась, что вот-вот у меня случится эпилептический припадок. Мои глазные яблоки, будто, пытались выковырять ложкой.

Между ног у меня загорелось с новой силой. Капли пота щекотали всё тело. Я перекидывала ногу на ногу и ёрзая задницей по сиденью.

Мне вспомнилось, как Кося рассказывала о парне-наркокурьере, который перевозил галлюциногенные марки примотанными к телу скотчем: во время поездки он вспотел, намочил марки, действующее вещество проникло в его поры и тот умер от передозировки.

Мой мозг охватил навязчивый страх, что в процессе транспортировки зип между моих ног каким-то образом раскроется и половые губы впитают в себя лошадиное количество этой дряни.

Это гавно уже ВПИТЫВАЕТСЯ, ЗИП УЖЕ РАСКРЫЛСЯ АПХРХАЪПЪ ГОСПОДИ ГОСПАДИ ГОСПДИ!!!!

Я принялась щупать руками у себя между ног, опустив голову и зажмурив глаза. Представить страшно, как это выглядело со стороны.

Серёжа стал хватать меня за запястья, но я продолжала поправлять там что-то, РАСКРЫТЫЙ ЗИП - ВОТ ЧТО Я ТАМ ПОПРАВЛЯЛА, РАСКРЫТЫЙ ЗИП, МЕФЕДРОН ИЗ КОТОРОГО УЖЕ ПРОНИКАЛ В МОЁ ТЕЛО!!!

Поезд остановился (из-за нас????)

Я немного пришла в себя.

Затем ощутила чью-то крепкую руку на своём плече. Подняла голову, раскрыла глаза и увидела МУСОРА, ПОЛИЦЕЙСКОГО, WASTED, ПОТРАЧЕНО!!!!

Вновь зажмурила глаза, ожидая, что проснусь в своей постели. Просто очередная паническая атака.

Просто...

Я открыла глаза спустя секунду и увидела стоящего перед собой Дэна. Он манил нас прочь из вагона.

- Выходим, блять! - кричал он, покидая вагон.

- Лесная, - провозгласил громкоговоритель. - Следующая станция - Выборгская.

Мы же, вроде, к Косе собирались...

Серёжа в последний момент вытащил меня и вагона. Двери за нашими спинами захлопнулись.

Я шла, опустив голову. Серёжа вёл меня, обняв за плечи.

- Слишком яркий свет, - сказала я.

- Слишком громкий звук, - сказал Дэн.

- Слишком много людей, - сказал Серёжа.

Нам нужно было на поверхность.

- Вызовем такси, - решил Дэн. - Это просто пиздец.

Мы встали на эскалатор, но спустя непродолжительное время поняли, что стоять нам в таком состоянии невыносимо.

Да и рёв вагонов, хоть и доносился издалека, но по-прежнему порождал тревогу.

Первым с места сорвался Дэн. Потом Серёжа - он потащил меня за руку.

Мне было непросто угнаться за ними. Я спотыкалась, но старалась держать себя в руках. Мальчики перепрыгивали через ступень, но я так не умела и мне приходилось семенить за Серёжей, усиленно следя за своими ногами.

Помогала мысль, что совсем скоро это кончится.

Нам был необходим свежий воздух.

Люди стояли по правую сторону.

Левая половина эскалатора была для тех, кто спешит.

В какой-то момент Дэн встал, как вкопанный и повернулся к нам. Мы протиснулись между ним и стоящими людьми. Серёжа продолжал тянуть меня. Мои запястья болели от его хватки.

Я обернулась и увидела, что Дэн спустился на пару ступеней вперёд и разговаривает с каким-то парнем.

А затем Дэн ударил его, и парень покатился вниз по лестнице, сбивая остальных людей, подобно кеглям, ЧТО ЗА ПИЗДЕЦ?!!

Дэн нагнал нас уже на выходе из метро.

- Ты чё там делал? - ошарашенно спросила его я.

- Да базарил чёрт один, - угрюмо ответил Дэн. - Я ему прописал в воспитательных целях.

Когда мы остановились, чтобы отдышаться, меня накрыла ещё большая тревога.

Блять, это что за хуйня?

- Это какое-то мощное гавно... - сказала я.

- Ты этого хуя давно знаешь? - спросил Серёжа.

- Ты про кого?

- Про барыгу этого.

Серёжа также выглядел обеспокоенным.

Моё сердце тарахтело так, что я даже приблизительно не могла сосчитать удары. Саша-Серафима - маленькая птичка-колибри, на которую возложена большая ответственность за общий мефедрон. Если это, конечно, был он...

- Мощная хуйня какая-то, - Серёжа лихорадочно тёр затылок. - Эффект странный. Они сами это делают?

Дэн пожал плечами, переминаясь с ноги на ногу. Шмыгая носом, поглядел по сторонам.

- Да нормально всё. Просто шумно там как-то, - он кивнул в сторону метро.

- Да уж... - сказала я. - Пиздец шумно.

Сердце постепенно успокаивалось и, наконец, остановилось на отметке, которая по-прежнему пугала.

Дэн предложил вызвать такси.

Я предложила сначала пройтись.

ЛС ОТ АНДРЕЯ: ПЛАНИРУЮ СЕГОДНЯ ОПУСТОШИТЬ ВЕСЬ БАР В "ПОЛУКОМЕ")

ЗА ВСЕХ ТРУДЯЩИХСЯ, ТАК СКАЗАТЬ)))

НУЖНА НАПАРНИЦА ;))

ЧТО СКАЖЕШЬ?

Глава 48

- Не, ты погоди, - Серёжа продолжал что-то пытаться вытереть со своего затылка.

Я продолжала тереть глаза, каждые полминуты проверяя, не стало ли лучше.

Лучше не становилось.

Мне нужны были очки, блин, я могла ослепнуть... Никогда бы не подумала, что Питер может быть таким ярким.

Мы ехали к Косе.

Открыли окна на полную.

Узбек оказался нормальным парнем и разрешил нам врубить своё музло. Я вспомнила, как в прошлый раз Дэн угрожал таксисту пистолетом и молила теперь небеса, чтобы в этот раз он оружия при нём не оказалось.

Он потянулся вперёд, без спроса крутанул колесо громкости на магнитоле и руки мои с глаз перекочевали на уши.

...Я ЗАТОЧИЛ КЛИНОК!.. НА МНЕ ГЛОК, Я, БУДТО...

Я прикрыла их руками.

- Да потише, блять!

Я был брок, теперь этот мир у моих ног...

Дэн сделал тише.

Не обожгись, я наливаю...

- Ещё!

Дэн сделал ещё тише.

...кипяток. Видит Бог - я дам тебе намёк...

- Немножко ещё.

Дэн вышел из себя.

- Да ты заебала!

Сделал совсем тихо и только тогда я вновь смогла приоткрыть уши.

Ветер помог немного прийти в себя. Глаза уже не так резало. Чувствительность ушей тоже притупилась, а потому я разрешила недовольному Дэну сделать погромче.

Я ВЫДВИНУЛ В ДЕВЯТЬ, В ГОРОД, АБСОЛЮТНО ТРЕЗВЫЙ...

Снова стало хорошо.

Да, это просто метро. Дебильное шумное метро. Больше никогда не буду на нём передвигаться.

ЛС ОТ КОСИ: НУ ВЫ ГДЕ ТАМ?

ЛС ОТ МЕНЯ (буквы расплывались): ЕДЩИМ

Под конец поездки я уже даже не могла вспомнить о тех неприятных ощущениях, которые тревожили меня полчаса назад.

Но помнила одно: метро - это зло.

Дэн не унимался.

- Ну чё, заправимся?

Серёжа выдохнул:

- Да ты заебал, - и обратился ко мне. - Чика, доставай.

Я опасливо кивнула на водилу.

- Да нормально, я больше так не буду, - виновато буркнул Дэн. - Ну правда, малая, не бойся.

Водила то ли действительно не замечал, то ли старался не подавать виду. Я достала зип из трусов, и парни решили на постоянке использовать мои ляжки в качестве подставки для нюханья.

- Чувствую себя вещью, - сказала я, когда они синхронно через свёрнутые купюры снюхали по дороге с обеих моих ног.

- Не думай о нас плохо, малышка, - Дэн провёл своей ОТВРАТИТЕЛЬНОЙ ладонью по моей ляжке.

Это взбесило Серёжу и он, перекинув руку через моё плечо, толкнул Дэна.

- Э, не лапай мою тёлку!

- Да кому она нужна, твоя тёлка?! Заебал ты уже, пиздолиз, блять!

Парни принялись обмениваться толчками и колкостями в адрес друг друга.

- Так, блять! - крикнула я и они прекратили.

Я насыпала немного на тыльную сторону ладони, вдохнула, запрокинула голову и снова в носу моём разгорелось пламя.

- Да блять, - с зажатым носом вскрикнула я. - Сука, жжёт!

- Да пиздец, это внатуре хуйня какая-то, - поддержал меня Серёжа.

Всё снова сделалось странным.

Не то, чтобы весёлым, как прежде. Странным.

Наш космический корабль понёс нас вдоль дорожной разметки, лавируя между другими участниками движения.

На поворотах тошнота подкатывала к горлу. Глаза снова резало от яркого света, но теперь уже не так сильно.

Между ног у меня вновь зазудело, хотя зипа там больше не было!

Не дай боже эти два негодяя снова распишут меня на двоих! Клянусь, если это случится, я больше никогда не буду с ними общаться.

ЛС ОТ МЕНЯ: ПОСМОТРИМ))

Сегодня мы с Серёжей поедем в клуб и замочим этого пидораса. Или просто унизим. Очень сильно унизим. Возьмём у Дэна пистолет и заставим долго просить у меня прощения на коленях.

Да. Серёжа на такое подпишется. Ради меня - да.

А потом я запихну его хуй себе в горло так глубоко, как не делала этого ни одна сука до меня.

Глава 49

Сначала второй этаж. Серёжа целует меня. Слюна на его языке вязкая, как ликёр. Дэн снова пытается трогать меня.

Четвёртый этаж. Зубы Дэна на моей шее.

Шестой. Я уже не могу определить, чьи именно руки лезут ко мне под юбку.

Восьмой!

Мы вываливаемся из лифта, и я барабаню в дверь квартиры Коси.

Слышу топот её ног.

Щелчок замка ударил меня пощёчиной.

- Привет, малышка, - я отталкиваю её с дверного проёма и крепко целую в губы, прижав к себе за талию.

Ловлю голодный взгляд Дэна. Усмехаюсь. Сегодня тебе ничего не перепадёт, клоун)))

Кося выглядит ошарашенной. Я знаю, что эта сучка по-прежнему хочет меня.

Хочет, каждый раз.

- Это Серёжа, это Дэн.

Я шагаю на звук музыки, попутно смахивая кеды со стоп. Вся потная, как протраханная шалава.

Кто все эти люди?

Они сидят на диване в зале.

Что они смотрят? Какие-то клипы.

Кося представляет нас этим чурбанам.

Там какой-то патлатый пёс, его тёлка, какая-то жирная задротка, которой охота въебать. Позднее из сортира выходит ещё один бес с гвоздём в носу.

Мои ладони потные и скользкие. Я отчаянно пытаюсь вытереть их об Косю.

Хочу облапать её всю. Сучка не возражает.

Охренительно себя чувствую, просто охренительно!!!

- Зай, ты опять? - спрашивает Кося.

- Я совсем чуть-чуть, одну маленькую (НА ДОНЫШКЕ), зай, - целую её в шею.

Мне хочется, чтобы Серёжа трахнул нас обоих. Но перед этим нужно слить этот психа Дэна.

Он набросился на какого-то парня в метро. Этот неадекватный придурок пугает меня.

Я не могу разобрать ни слова. Пытаюсь вклиниться в разговор. Они не слышат меня. Слышат всех, кроме меня. Серёжа что-то говорит, а эти ублюдки кивают ему в ответ.

- Ты нормально? - спрашивает меня Кося.

Ну конечно я, блять, нормально, зая! Я чувствую себя лучше всех в этой комнате.

Но сколько сейчас времени?

Блять...

- Мама, - бурчу себе под нос, выпуская Косю из своих объятий и вставая с дивана. - Музыку тише сделайте, блять! И, сука, ни звука!

Патлатый пёс послушно исполняет моё требование. Я выхожу в коридор.

Умываюсь.

Смотрю на себя в зеркало.

Отражение расплывается.

Капли воды в раковине загустевают, как смола.

Смола на моём лице.

Я отчаянно вытираю лицо полотенцем.

Смола, СМОЛА!!!!!!!

Всё нормально. Тебе нужно позвонить маме.

Нет никаких проблем. Всё под контролем.

Но лучше не отходить от зеркала, потому что мне, вдруг, становится страшно от того, что я не могу видеть себя.

Она никогда не брала трубку позднее третьего гудка.

Три гудка. Как и обычно.

- Алло, мам, приветик.

В моих ушах нарастает звон. Он прыгает с одной плитки кафеля на другую. Проходит сквозь одно моё ухо, вылетает через другое и вновь пружинит от очередной плитки.

- Привет, дочь. Как там дела?

- Да, я с Любочкой уже. Привет тебе передаёт.

- Ей тоже. Родители там дома?

- Нет, по работе отошли. Ну мы тут... - с каждым новым вопросом слова всё с меньшим энтузиазмом складываются в предложения. - Просто... кино смотрим, в общем.

- Какое кино?

Да ты заебала!

- Да тут... христианское какое-то... Люба включила. Я ещё... я... не... - Так, ну-ка быстро собралась! - Не поняла ещё, в общем! Только начали смотреть. Ну давай, мам, а то тут момент интересный.

- Давай-давай, - с каким-то подозрением произнесла она эти последние слова.

Я начинаю загоняться, что она может позвонить Любе и та, наконец, сдаст меня со всеми потрохами.

Звон в ушах.

СУКАБЛЯТЬЗВОНВУШАХ!!!!

ЛС ОТ АНДРЕЯ: НУ ЧТО ТАМ?))

Вот же настырный сукин сын)) И в самом деле стоит всё рассказать Серёже. Мы въёбем самую жирную дорожку и изнасилуем этого гондона бутылкой из-под самого дорого шампанского в клубе его папаши.

Улыбаюсь, глядя на своё отражение.

Ещё шире.

Как хорошо, что я не жирная. Хорошо, что мама экономит на пищевом растворе. В отличие от родителей той толстухи на диване. Её-то родители, поди, покупают самый дорогой пищевой раствор на всём севере.

Улыбаюсь, слегка посмеиваясь. Гы-гы. Гы-гы, как хорошо, что я не жирная, как хорошо, что Кося не жирная и Серёжа - тоже.

Втроём мы устроим нежирную групповуху.

Кося в дверном проёме ванной.

Замечаю её боковым зрением и поворачиваю голову.

- Вы чем обдолбались? - спрашивает она.

- Да так, мы к друзьям ездили, зай, я тебе сказать кое-что хочу, присядь сюда, - я сажусь на край ванны и хлопаю по рядом с собой.

Она продолжает стоять в проёме.

- Ну пожалуйста, ну присядь, зай, ну пожалуйста, ну!

- Скажи своим дружкам, что, если они не будут вести себя нормально, я вызову полицию. Мне бояться нечего, мама в курсе, что я позвала друзей.

- А чё такое? - А ЧЁ ТАКОЕ? - Чё такое-то, зай? А? Чё такое, ну ты чё?

Звон в ушах пробивает голову Коси. Мозги вытекают из её левого уха. Немножко мозгов Кося потерять не боится - она слишком умная.

- Да мне страшно, блять! - она явно не хотела кричать, но секунду назад потеряла контроль. Кося закрывает дверь и подходит ко мне (но не садится рядом, СУКА, РЯДОМ НЕ САДИТСЯ1!!!). - Они пугают моих друзей. Ты их привела - ты с ними и разговаривай. У них глаза на выкате. И у тебя тоже. Это жутко выглядит! Вы, как будто, в другой вслалплал аддрдеедад плрледадмд, Саша! Саша, блять! Если они хоть пальцем тронут моего адпдаж дпажжппж я их алпдаддп, ты поняла меня?

Она щёлкает пальцами у меня перед глазами, и я возвращаюсь.

- Да всё нормально, они не такие, зай, они добрые, ну... Серёжа добрый мой, а этот, этот второй - это хуй какой-то. С нами увязался, он мне не нравится, помоги мне его слить, зай.

Косе не нравится, как я себя веду. Кося хотела бы, чтоб я вела себя так, как нужно Косе.

Я это понимаю.

Она всегда хотела контролировать меня. И её злит, что она больше не в состоянии делать это.

Кося, моя Кося.

Я притягиваю её к себе за затылок и целую в губы. Она пытается выпрямиться, но продолжает стоять раком, потому что я крепко держу её за шею.

Затем прислоняюсь к её уху и быстро говорю:

- Я тебя так люблю, милая, больше всего на свете люблю тебя, если бы ты только знала, солнышко, зая моя, Кося моя, я тебя хочу целовать, - я целую её, - вот так, солнышко, - ещё раз, - чмок-чмок-чмок, всю тебя хочу расцеловать, потому что ты у меня такая красивая.

- Блять, какие же у тебя глаза жуткие, - причитает Кося, пытаясь высвободиться из моих объятий.

- Я тебе хочу кое-что рассказать про нас, - я продолжаю это безумие, я продолжаю целовать её в перерывах между фразами. - Я сейчас скажу тебе... Потому что потом, возможно, мне смелости не хватит. Я такая вот... сейчас настоящая. Такая, какой всегда хотела бы быть. Мне так хочется тебе многое сказать... Я тебя очень люблю. Я тебя хочу. Какая же ты красивая, ты такая красивая, ты самая-самая красивая, я... - останавливаюсь и долго смотрю на неё, изучая каждую пору её плывущего лица. - Давай сегодня, когда все уйдут, я тебе эту штуку дам попробовать, она такая приятная.

- Не-не-не, это вообще херня какая-то, - она, наконец, отталкивает меня и отходит в другой конец ванной комнаты. - Ты так себя под колёсами не вела, и под мефом не вела, это другая хуйня какая-то.

- Да похуй, что там, ну похуй же! Ты ж даже не пробовала, а уже отказываешься. Ты давно занудой такой стала, а? Давай так: у меня план есть, хороший план в голове, мы его сможем осуществить, - я встаю с края ванны и медленно, боясь спугнуть свою добычу, приближаюсь к Косе, которая стоит теперь, прижавшись спиной к двери. Играет мелодия убийства из фильма "Психо". - Тебе понравился мой Серёжа?

- Ни хрена он мне не понравился... - произносит она, стиснув зубы.

- Я понимаю, понимаю, - энергично киваю головой (я и в самом деле всё понимаю!). - К любому человеку нужно привыкнуть. Но давай, когда все уйдут мы просто познакомимся поближе. Уверя-я-яю: он тебе понравится. Тебе нравятся такие мальчики, я знаю. Он сильный, такой мужественный. А мы с тобой такие хрупкие и красивые, - я хватаю её за рукав футболки и тяну к зеркалу; теперь мы обе плывём в отражении. - Посмотри, какие мы красивые. Я хочу, чтобы мы трахнулись втроём. Это будет просто бомба, это...

- Да блять! - Кося ВНОВЬ отталкивает меня и мне прилетает ДЬЯВОЛЬСКИ ЗВОНКАЯ пощёчина, от которой я даже не пошатнулась.

- Всё нормально, - её рука прошлась по моему лицу, подобно пёрышку; лёгкое щекотание на левой щеке лишь заводит меня. - Я понимаю, это звучит дико, - теперь я с трудом сдерживаю смех. - Но только поначалу, толь...

Кося ЗВОНКО щёлкает замком, распахивает дверь ванной и выбегает в коридор. На мгновение мне кажется, что она попытается выставить нас.

Если попытается - я никуда не пойду. Не охуела ли моя лучшая подруга выставлять меня на улицу в этот чудный майский праздник???

С днём всех долбящихся ой-ой, трудящихся!!!

Я выхожу следом за ней, понимая, что мне следует на время оставить её наедине со своими мыслями.

Пусть развеется, немного выпьет. А потом я всё равно дам понюхать ей этой чудной ангельской пыли.

Поначалу ей будет непросто свыкнуться с таким неземным состоянием, но затем эта сучка будет благодарить меня за то, что я открыла ей глаза.

И мы втроём...

Серёжа перехватывает меня в коридоре и тащит в ванную.

Я не хочу обратно, эй!

Вновь со звонким щелчком запирает дверь и расстилает две дороги на раковине.

Третья дорога залетает в мою голову, как самолёт в башню.

Привкус крови во рту из покусанных губ.

Лёгкое покалывание глазных яблок.

Склизкий яд в моём носу, который я, шмыгая изо всех сил, пытаюсь втянуть обратно.

- Сука эта ебаная, сука, блять, - ворчит Серёжа. - Сука ебаная, ах она мразь...

- Зай, у меня идея, очень классная, тебе понравится, это будет очень здорово, если у нас всё получится...

- Манда, блять. Ты знала?

- Знала, да...

- Знала?! - он хватает меня за плечи и начинает трясти. - Знала и привела нас сюда?

- Да я не знала ничего, ничего не знала, блин, что? - я слегка напугана, но только слегка. - У меня идея классная, тебе Кося понравилась, Кося моя? Понравилась, я же сразу заметила...

- Пизда эта жирная, - Серёжа тычет указательным пальцем в дверь. - Пизда жирная - она мусор. И ты нас сюда привела к этой суке жирной...

- Какой жирная?

- ЖИРНАЯ, БЛЯТЬ, - он приближается ко мне и хрипит на ухо. - Жирная эта пизда из мусарни.

- Жирная?

Жирная задротка. Из мусарни???

- Серёж, давай её выгоним.

- Нихуя, она уже дружков своих позвала, и они скоро будут ЗДЕСЬ.

- Ну давай сбежим.

- Оцеплено, оцеплено всё! Мы уже посмотрели в окно. Там пиздец...

Глава 50

Меня смешит то, как он суетится. Меня смешит теперь скрип несмазанных петель, который щекочет мои мозги.

- Ай! - я вздрагиваю от хлопка закрывающейся двери. - Ты чего, за...

Пытаюсь прикоснуться к его лицу. Но Серёжа неуловим.

Красивый сукин сын мечется по комнате, а затем, наконец, останавливается у окна и продолжительное время что-то высматривает внизу.

Я падаю на Косину кровать и начинаю барахтаться в складках постельного белья, пока Тоша, ой, Серёжа не подзывает меня к окну.

- Видишь чё там, - он показывает куда-то пальцем, но...

- Нихуя не вижу.

- Блять, ну вот, - он подталкивает меня ближе к окну, стоя позади меня. - Вот, ВОТ, БЛЯТЬ!

Меня посещает чувство дежавю.

- Да что, блять?!

- Блять, да вот, ВОТ!!!

- А...

Я по-прежнему ни черта не вижу, но мне кажется, что, если сделаю вид - он, наконец, от меня отстанет.

И мы трахнемся.

Хорошенько. У меня уже всё зудит, мои волосы между ног отрасли уже на пару миллиметров за то время, пока мы тут телимся и выжидаем.

Нужно просто затащить Косю в комнату и изнасиловать; она будет сопротивляться только первые пару минут.

Я оборачиваюсь на Серёжу, который по-прежнему не сводит взгляда с окна.

- Она меня хочет, понимаешь? Кося меня хочет уже давно, она меня трахнула один раз и потом приставала. Да ей только повод дай - она меня всю вылижет. И тебя вылижет, - я разворачиваюсь к Серёже всем тело и прижимаюсь к нему.

Но он, продолжая заворожённо смотреть на окно, оттягивает меня в сторону, открывает ставни и высовывается в оконную раму.

- ВОТ! ВОТ!

Да что там, блин?!

Он совсем меня не слушает, наши отношения перестают мне нравиться.

Серёжа засовывает голову и туловище обратно в комнату и подманивает меня к окну.

В любом другом состоянии я бы не стала так доверчиво подходить к раскрытому окну. Но сейчас мне и в самом деле было интересно, что он там такое углядел.

Серёжа притягивает меня, держа за шею и вытаскивает мою голову в окно.

Мы находимся охуенно высоко.

- Видишь, ВИДИШЬ? - шипит он, продолжая держать меня за затылок. - Тачка, которая нас привезла, это тоже МУСОР, С-С-С-СУКА!

Наконец, он отпускает меня и я, изрядно глотнув свежего воздуха, возвращаюсь в комнату.

Тачки никакой я не видела, но теперь оказалась твёрдо убеждена, что именно она как-то сразу бросилась мне в глаза, когда я глянула вниз.

Тачка.

Белая тачка.

- Фольксваген, мать его, поло. Он видел, как мы нюхаем, в зеркало заднего вида. Думаешь - чё он там стоит, а? А эта сука из мусарни уже всех своих оповестила и через десять минут тут будет батальон долбаной росгвардии!

Звук разбиваемого стекла.

Девичий крик.

Топот в коридоре.

Кто-то открывает все двери по очереди, пока не находит нас...

Дэн! Я почти уломала этого ублюдка на секс втроём, а этот Дэн всё испортил.

- Я нахуй в тюрьму не собираюсь, - шёпотом начинает он, размахивая руками. - Я эту суку живьём сожру, клянусь тебе...

- У тебя же есть ствол, - напоминает Серёжа.

- Блять, хрена ли ты носишь его с собой? - взрываюсь я на Дэна.

Серёжа продолжает, не обращая на меня внимания:

- Нам просто нужно взять эту собаку в заложники. Они не будут рисковать своими.

- Да я тут всех положу раньше, чем они приедут. И сам себя ёбну. У меня восемь патронов в магазине, этого на всех хватит, если стрелять прицельно.

- Э, меня не надо, - я сразу решила обозначить границы этого вечера. - Зай, ты же говорил, что у него игрушка.

- Игрушка? - Дэн усмехается, доставая ствол. - Эта игрушка одной пулькой укокошет всех пидорасов в той комнате, если поставить их одного за другим. Пистолет Макарова - мой дед из него вышек казнил. Если бы русские так машины делали, как оружие - Монако бы нахуй никому не сдалось.

Я, конечно, была впечатлена столь пафосной презентацией, да и ствол в таком состоянии мне казался не таким угрожающим.

Но в желудке заёрзала живность, отвечавшая за страх. Своими тонкими пальцами я коснулась раздражённого брюха, и сжиженный воздух смертельным комом встал посреди моего пищевода.

- Серёж, да никого там нет. Серёж, ну...

- Сука, блять, - Серёжа заходил вдоль подоконника. - Откуда, сука?! Чего им надо-то?

- Дэн, ты же помнишь - у него такое было?

- Что такое? - Дэн почесал стволом подбородок и уставился на меня своими ошалелыми пешками.

- Блин, ну вот это всё! Типа. как же это?.. Пара...ллиле... Нет, это из геометрии, фак...

- Да мне дед этот пистолет по завещанию передал! Братан, - Дэн подошёл к окну и приобнял Серёжу за плечо. - Это хуйня какая-то. Нам валить отсюда надо. Мусорская хата, мусорская. У меня ствол. Нам пиздец, только стрелять. Я в тюрьму не пойду, не пойду я туда!

Серёжа схватил меня за руку, я вскрикнула.

- Какой этаж?

КАКОЙ ЭТАЖ? - голосом гоблина отозвалось в моей голове.

Огни ночного Петербурга слепили меня и мне приходилось щуриться.

- Да не знаю, - пропищала я. - Мальчики, ну всё же нормально. Ну у вас как это... Забыла, как называется.

- Сука, привела нас сюда! - продолжает Дэн. - Я, сука, сдаваться не собираюсь.

Смертоносный глаз глядит мне в душу.

- Дай подержать, а... - если бы только этот жуткий предмет попал мне в руку, я бы мигом выбросила его с какого-то там этажа.

- Вот так могу дать, малая, - он приставляет дуло к моему лбу.

Серёжа тут же одёргивает его руку и встаёт напротив него.

- Да спокойно, тихо ты, - Дэн смеётся. - Не трону я твою дуру. Мы её, как заложницу возьмём, и нас мусора пропустят.

- Хорошая идея. Идея хорошая.

- Э, не надо меня в заложницы! Мне домой уже надо, вообще...

- Спокойно, чика, - Серёжа вновь грубо хватает меня за локоть и тянет к прикроватному столику, на котором принимается рассыпать порошок.

Он искрится. Порох уже нагрелся и был готов поджечь деревянный прикроватный столик. Вот-вот должен был начаться пожар...

- Не, ну ты слышишь? - Дэн махает рукой на дверь. - Ты слышишь, а?

В дверь стучат.

- Ребят, - Кося.

- Скажи ей, что всё нормально, - шипит Дэн.

Я, наконец, начинаю по-настоящему бояться, хоть и даётся мне это с трудом. Мне просто нужно было разобраться и понять, в чём соль. В чём суть? Чего все всположились-то так?

- Говори, ну, - Дэн схватил меня за руку.

- Всё хорошо, зай! - говорю я.

- Вы выходите? Чё вы там делаете?

- Трахаемся, не мешай, - говорит Серёжа и прикладывается носом к дорожке.

- Э, на моей кровати?! - Кося дёргает ручку закрытой двери. - Э, вы это самое, прекращайте, э!

- Да вы уже выход...

Я не успеваю договорить; Серёжа притягивает меня за шею к столу, и я рефлекторно вдыхаю дорогу.

Он особенно жирной дороги мне показалось, что глаза сейчас выскочат из орбит; я крепко зажмурила их и прижала ладони к глазницам.

- Блин, это чё такое... - шмыг-шмыг.

- Всё нормально, чика, - Серёжа вновь схватил меня и оттащил от столика к окну.

Теперь дорогу принялся пускать Дэн, который как-то поменялся в пропорциях; он теперь кажется каким-то маленьким, а пистолет в его руках - просто огромным! Дуло едва не касается земли, а его маленький указательный пальчик повис на массивном курке.

Я успела забыть, почему мы, блин, закрылись в комнате Коси, а Дэн снова достал свой ствол. Поэтому решила проследить за их диалогом, чтобы восстановить "картину преступления".

- Ребят, ну выходите, а?! - не унималась Кося.

- Да сейчас, блять! - кричит Дэн. - Не ори! - он возвращается к окну. - Ну, как уходить будем? Прыгать - не вариант, - а затем он зашипел на меня: Сука, затащила нас на самый верх.

СУКА ЗАТАЩИЛА НАС НА САМЫЙ ВЕРХ!

УИУИУИУИУИУ - сирена. И в самом деле Серёжа был прав. А я и не верила. Думала, что он снова параноит.

Я зажала уши руками, но продолжала слышать.

СУКА ЗАТАЩИЛА НАС...

- Так, надо делать так, - Дэн выхватывает меня у Серёжи, прижимает спиной к себе и приставляет ствол к моему виску.

- Ай-ай-ай, Серёня! - верещу я. - Мне так не нрав, не хочу...

- Да тихо, блять! - Дэн бьёт меня рукоятью в надбровную кость.

- Ты чё, сука!.. - Серёжа кидается на Дэна и тот падает кровати. Пистолет выскальзывает из его руки.

На секунду мне кажется, что я достаточно ловка и быстра, чтобы подхватить его и направить на этого чокнутого дегенерата.

Но Дэн быстро приходит в себя (если можно так сказать в контексте ситуации), хватает оружие с пола, вскакивает на ноги и направляет его на Серёжу.

Дверь дёргается, теперь уже истерично. Эти щёлканья и стуки сводят меня с ума.

- САША! - кричит Кося. - САША, БЛЯТЬ!!!

- Я тебя ёбну! - шипит Дэн.

Серёжа ведёт себя, как истинный воин и стоит на своём.

- Девку мою не трогай - я тебя предупреждал.

- Мне человека ёбнуть, как плюнуть. И тебя и шалаву твою замочу!

Я хочу сказать Серёже: А Я ЖЕ ГОВОРИЛА? Ну, хороший у тебя друг?

Но решаю, что ещё моей открытой варежки не хватало для полного накала ситуации.

- САША, БЛЯТЬ! МАЛЬЧИКИ, НУ ОТКРОЙТЕ, НУ ПОЖАЛУЙСТА. - Кося уже плачет за дверью.

- Понял?! - голос Дэна делается истеричным, а ствол трясётся теперь в его руках. - ТЫ МЕНЯ ПОНЯЛ?!

УИУИУИУИУ - теперь это определённо нельзя списать на "послышалось". Сирены визжали под окном!!! Сирены тысяч машин!

А эти двое тут собрались выяснять отношения на тему моей оскорблённой чести.

Я должна завершить эту братоубийственную войну.

Я говорю:

- Мальчики, нам нужно перестать ссориться, если мы хотим выбраться из этой переделки живыми. Там же мусора!

Последние слова переключают вектор внимания Дэна, и он устремляется к двери. Когда она открывается, я вижу, что все ребята уже стоят в коридоре, спеша покинуть квартиру.

Серёжа тем временем вбирает в себя остатки трёх дорожек и кладёт зип в карман.

При виде ствола девки начинают вопить. Вопит, кажется, и этот мальчик, но его крик тонет в девичьих.

- Обратно, сука, на диван! - приказывает Дэн.

Ствол на ребят действует лучше любого хлыста и через полминуты все уже дрожат на диване, поджав ноги и демонстрируя нам свои разноцветные носочки.

- Сдать нас решили?! Сдать?!

Так, теперь мне уже было совсем страшно и сердечко моё снова стало таким большим и шумным, что заглушало все мысли.

Наконец, я выдавливаю из себя:

- Так, а можно в подругу мою не целиться? Нам ещё трахаться...

- Да тут все в деле! Все мусорнулись, ВСЁ!!! Ты, - он направляет ствол на жирную задротку.

Они все пиздец какие бледные сейчас. Оно и понятно...

- Кося, - я беспомощно тяну руки к моей малышке.

Она так плачет; так плачет, что я тоже не могу сдержать слёз.

- Ребят, ну нам идти надо, - всхлипывая, говорю я.

- Бро, нам внатуре лучше сваливать. Давай эту шалаву с собой возьмём!

Идея Дэну нравится. Он хватает жирную задротку за волосы и тащит к выходу. Та на четвереньках ползёт следом за ним, вопя и пытаясь ухватиться за его кулак, чтобы он не вырвал её пряди с корнем.

Лысая жирная тёлка - это ещё хуже, чем просто жирная.

- Мальчики, - я бегу к лифту и нажимаю кнопку.

- Блять, они на нём и поднимаются! - кричит Дэн, таща жирную задротку вниз по лестнице.

Серёжа хватает меня за запястье и потащил следом.

Верещание задротки эхом отскакивает от стен парадной. Я уже не могу это слушать, мои барабанные перепонки ощущаются, как надутые до предела шары.

Азотовые шары... ах, как было бы неплохо сейчас просто впустить в себя целый шарик азота и упасть в чьи-то крепкие объятья...

Объятья моего насильника тоже сгодились бы.

- СТОЙ СУКА! - орёт Дэн, когда мы миновали уже несколько пролётов.

А затем выстрел оглушает нас. Не то, чтобы я слышала выстрелы чаще, чем колокола; не то, чтобы я, вообще, слышала выстрел хоть раз в жизни. Но это был именно он. Такой грохот ни с одним "Корсаром" не спутаешь.

После выстрела остаётся лишь свист. И Серёжа, держащий меня за запястье. Я похожа на овечку, которую ведут на убой.

Я не слышу рёва машин. Но огни, эти ослепительные огни проносятся перед моими глазами. Я не могу уследить ни за одним из них. Они сливаются и одним потоком заслоняют собой другую сторону дороги.

Но мальчиков плотный трафик не останавливает, и они бросаются прямо перерез этим световым линиям несущихся машин.

А мы, девочки - вместе с ними.

Чёрт бы побрал этих мальчиков.

Вечно от них одни неприятности.

Огни метаются слева-справа, сзади и спереди. А Серёжа и Дэн бегут, таща нас за собой.

Мы с Серёжей бежим чуть впереди и, обернувшись, я вижу, как Дэн догоняет нас, волоча жирную задротку за собой по земле.

На секунду я ухватываюсь за неё взглядом и на её пухлом лице вижу самый неподдельный ужас - такой, какой мне никогда и не испытать, наверное.

Я-то думала - это мне страшно.

Мы с Серёжей уже перебежали на другую сторону, миновав столкновение. Дэну остаётся несколько шагов, когда его тело в одно мгновение относит на несколько метров в сторону.

Жирная задротка, несмотря на свои крупные размеры, балериной летит следом за ним. Её крик я могу слышать даже сквозь свист, который до сих пор стоит в ушах после выстрела.

Пистолет и руки Дэна взмывает вверх; я вижу, как на мгновение он застывает в воздухе и его чёрный силуэт на фоне серого неба навсегда отпечатывается в моей памяти.

Спустя ещё мгновение пистолет приземляется на дорогу в десяти метрах от нас и в шаге от тротуара.

Серёжа, по-прежнему не отпуская моё запястье, тащит меня к пистолету. Подхватывает его на бегу, и мы исчезаем в одной из подворотен.

Глава 51

Мы бежим. И бежим. Пока я не падаю, прочесав лицом асфальт. Боли я не чувствую - хвала этой дряни, которой мы обнюхались до полукомы.

Серёжа останавливается и оттаскивает меня к бордюру, усадил меня на него, а сам начинает осматривать местность.

Я вспоминаю, как вот так же сидела на тротуаре с окровавленным носом какая-то женщина, имени которой я теперь даже не могу вспомнить.

Эта женщина - пожалуй, самая сильная из всех женщин, что встречались мне на пути - могла быть уже мертва; а могла никогда и не существовать. Оба варианта могли оказаться верными.

Верным являлось и то, что копы сейчас могли выглянуть из каждого угла.

Тени чудятся мне за каждым деревом, за каждой перекладиной турников и качелей.

Серёжа пошатывается, но каждый раз не падает, а, собравшись с силами, вновь вскидывает руки вперёд, сжимая рукоять пистолета.

Он не даст меня в обиду, мой герой.

- Давай, чика, давай... - шепчет Серёжа, поднимая меня с бордюра.

Мы доковыляли до ближайшей парадной, где он, прочитав марку домофона, вводит код. Дверь послушно открывается.

- Откуда ты знаешь? - из последних сил спрашиваю я.

- Я закладчик, малышка.

Я вяло хихикаю.

- Закладчик... А я Зубенко Михаил Петрович...

- Нам нужно передохнуть, - он усаживает меня на ступени первого лестничного пролёта, садится рядом и обнимает одной рукой за плечи.

Серёжа рассматривает пистолет в своих руках.

- Пиздец, он такой громкий...

- А?

- Громкий, говорю!

- Да тихо ты, не ори.

- Настоящий?

- А?

Я устало вздохнула.

- Да нет... ничего.

- Сейчас передохнём и снова в путь. Нельзя тут долго задерживаться.

- Я уже не могу идти, Серёж. Сил уже нет...

- Нужно заправиться.

- Да не поможет это, только хуже будет...

Я понимаю, что только эта дрянь поможет нам встать на ноги. Правда она же и является причиной нашего теперешнего бессилия, но это уже не так важно, потому как на хвосте у нас были орды полицаев с мордами орков.

- Давай, малышка, давай, - он потирает мою ляжку и высыпает на неё дорожку; он может сделать это и с тыльной стороны своей ладони, как это делаю я; но, видимо, ему просто нравятся мои ляжки. - Они нас так просто не возьмут.

Он шарит по карманам и спустя секунду купюра начинает хрустеть в его руках. Нюх-нюх; Серёжа запрокидывает голову, кладя зип мне на юбку.

Нюх-нюх делаю и я. Затем мы оба делаем шмыг-шмыг, но ожидаемого прилива сил не наступает. Вернее, он оказывается не таким ярким, и мы продолжаем сидеть на холодных ступенях парадной.

- Надо встать, ты же сам хотел... - говорю я.

- Да. ДА! - Серёжа хлопает себя по щекам и резко вскакивает на ноги. Затем делает несколько шагов по направлению к выходу на улицу и останавливается в метре от стальной двери.

Он тяжело дышит. Я, держась за стену, медленно поднимаюсь.

Боюсь, что Серёжа убежит сейчас; бросит меня одну.

Но Серёжа стоит. Стоит ко мне спиной. А затем ПАДАЕТ!

Эхом звук падения отлетает сначала от стен, а затем дырявит мои барабанные перепонки, которые только начали отходить от выстрела.

Я отталкиваюсь от стены и подбегаю к нему. На секунду мне кажется, что он провалился в черноту, которая покрывала тёмную парадную в некоторых местах.

Он провалился в другую вселенную, и я больше никогда не увижу моего Серёжу!

Но нет.

Всмотревшись в эту чёрную бездну, я всё же замечаю его. А затем слышу его хриплое дыхание.

- Серёнь-Серёнь, - падаю на колени рядом с ним и, приложив не девичьи усилия переворачиваю его на спину.

Чёрные дыры в белках его глаз смотрят на меня. А затем я вижу две чёрные полосы под его носом.

Касаюсь их и понимаю, что это кровь.

- Серёнь-Серёнь-Серёнь-Серёнь!!! - я трясу его, но он лишь хрипит, глядя на меня своими пустыми глазами.

Он моего прикосновения две полосы крови из его носа сливаются в одну черту и начинают походить на усы Гитлера. Это не кажется мне смешным, просто сравнение как-то само собой приходит в голову. Но мне не смешно. Совсем, хнык-хнык, не смешно...

Я плачу и зову его: СЕРЁНЬ-СЕРЁНЬ-СЕРЁНЯ, БЛЯТЬ, СЕРГЕЙ, СУКА!!!!

Меня вновь накрывает и на какое-то время мне даже чудится, что сейчас он придёт в себя.

Мой Серёжа такой сильный, он не может бросить меня!

Он может войти в любую парадную, забрать любой клад, может защитить меня от любого пидораса в этом ебанутом мире, он МОЙ ДОЛБАНЫЙ РЫЦАРЬ В ОБТЯГИВАЮЩЕЙ ФУТБОЛКЕ!!!

А рыцари не умирают в загаженных парадных...

Я не могу дышать.

- Серёжа, - сипло зову его я, пока он отъезжает на этом ледяном полу. - Серёжа, зай, зай...

Мой рыцарь умирает, а я - вместе с ним.

Мой славный воин оргазма.

Мой мастер кунилингуса.

Ультранюхач с безумными глазами отходит на моих руках, исчезая в этом тёмном углу.

И в тот момент, когда он окончательно растворился в темноте, я услышала шаги. Кто-то решил посмотреть, что за шум тут устроили эти проклятые наркоманы.

Я уже почти встала, чтобы выбежать из парадной, когда ОН встаёт в проходе, возвышаясь надо мной!

Это лицо я могла бы увидеть даже с выколотыми глазами. Я узнала бы этого сукина сына по запаху.

Но откуда?

ОТКУДА ОН ТУТ???!!!!!!

МОЙ НАСИЛЬНИК.

Вычислил меня по мобильнику. Он же богатенький мальчик, у него по-любому есть такие возможности!

Руки, которыми я опираюсь о стену, ослабевают от ужаса; и я вновь плюхаюсь на задницу.

- Говорил же, что ты просто шлюха.

ИМПЕРАТОР ЯПОНИИ, НУ ГДЕ ТЫ? ИИСУС!!! ПОМОГИ МНЕ! СЕРЁЖА!.. ТОША! КОСЯ!!! ДЭН. ДЭН, БЛЯТЬ!!!

Все либо мертвы, либо отвернулись от меня.

Я утыкаюсь носом в зип и делаю самый глубокий вдох, на который способна.

Либо я умру, либо стану сильнее этого хуесоса и замочу его!

- Мерзкая самодовольная шлюха, кто бы сомневался, что ты окажешься в такой ситуации.

- Ты нихуя обо мне не знаешь. И не смей так меня называть! НЕ НАЗЫВАЙ МЕНЯ ШЛЮХОЙ!

Эти крики бесполезны. Он снова изнасилует меня.

- Думала - твой дружок будет за тебя впрягаться? Как ты там думала? Изнасиловать меня бутылкой из-под шампанского!

Ужас!

У богатых появились устройства, которые позволяют считывать мысли. Он всё про меня знает, а я совсем одна, без императора и Иисуса.

Что я смогу сделать с этим монстром, если он даже способен читать мои мысли, а я не способна встать на ноги???

Мне, вдруг, вспоминается, что в одной книге говорилось, будто монстра можно изгнать, вспомнив его имя.

Но вот уже второй раз он приходит ко мне и во второй раз не могу я вспомнить его имени. Остаётся только бежать.

- На этот раз, - продолжает насильник, - я проделаю своих членом огромную дыру в твоей заднице.

НЕТ!

Пытаясь встать, я опираюсь обеими руками о пол и нащупываю СТВОЛ, СТВОЛ ЁБАНЫЙ!

Обеими руками хватаю его и направляю на насильника. Пытаюсь нажать на курок, но не получается. БОЖЕ-БОЖЕ-БОЖЕ, КАК ЭТА ХУЙНЯ РАБОТАЕТ?!

- ДЫРУ В ТВОЕЙ ЗАДНИЦУ РАЗМЕРОМ С ВОРОТА ХРАМА ВОЗНЕСЕНИЯ ХРИСТОВА!

Я давлю двумя указательными пальцами на курок, но он не поддаётся. А когда большими пальцами я нащупываю металлический язычок, который в итоге оказывается предохранителем, силуэт набрасывается на меня.

В ту же секунду язычок этот поддаётся вверх и---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

Глава 52

Глаза в такой темноте не нужны.

Где Серёжа? Где мой мобильник? Где пистолет? Где Тоша? Мне нужно к Тоше. ГДЕ МОЙ, БЛЯТЬ, МОБИЛЬНИК, Я ХОЧУ ПОЗВОНИТЬ ТОШЕ!!!

Я столько всего должна сказать ему.

Не нужно ему бегать за мной. Он ещё найдёт себе хорошую девушку, с которой будет счастлив.

Пусть он всё расскажет моему отцу, расскажет, какая я на самом деле ШЛЮХА, пусть я отправлюсь в монастырь - только бы Тоша перестал меня любить...

От светящейся вывески Шаверма24 меня начинает тошнить, и на несколько секунд я останавливаюсь, чтобы побороть рвотные позывы.

Подальше. Нужно бежать подальше от этого зловонного заведения, где разделывают кошек и девочек, которые поздно гуляют в одиночестве.

Мне нужно остановиться ещё хоть на минуту, потому что моё сердечко точно не выдержит, и я умру прямо на бегу.

Ах, сейчас бы курнуть. Покурить травки и трахнуться с моим милым Тошей. И пусть он не доведёт меня до оргазма. Ни один оргазм не стоил того ада, что пережила я в том подъезде. Хоть я и не могла вспомнить ту сцену в подробностях, но что-то подсказывало, что произошло там нечто страшное. И мозг, как бы, сам собой заблокировал это воспоминание.

Ах, как хочется к Тоше. И фиолетовый свет в окнах напоминал о нём. Он однажды рассказал мне, что при таком свете выращивают марихуану. Может он и выдумал это. Но я тогда поверила. Ах, милый Тоша... Ах, милый Серёжа. Ах, милая глупая Саша-Серафима...

За очередным поворотом полосы огней снова бьют мне в глаза. Я снова выбежала на дорогу.

Огни проезжающих автомобилей ослепляют. Рёв их двигателей оглушает. Носом я тоже дышать не могу, а рот превратился в выжженное поле. Я не чувствую ног, впрочем, как и всего остального тела.

Отсутствие всех пяти чувств, доступных человеку, указывает на то, что я умерла и теперь вечность буду блуждать по питерским подворотням в поисках моих мёртвых мальчиков.

Однако призраком я остаюсь недолго, ибо в белых огнях ночного города мне, наконец, удаётся разглядеть вдалеке красно-синие мерцающие точки. И в шум, который наполнял мои уши, проникает жуткий звук полицейской сирены.

Я бегу в обратном направлении. За мной гонятся, но сдаваться в плен я не собиралась.

Будь они прокляты эти копы, жаль только, что теперь не могу я вспомнить, куда дела пистолет.

Я не позволяю себе обернуться и замедлить бег, но так хочется хоть одним глазком глянуть, сколько их бежит за мной и на каком они от меня расстоянии.

Но жопой чую, что они уже совсем близко.

А потому - решаюсь на шаг, который совсем недавно казался мне самоубийственным. Я, как и немного ранее, бросаюсь наперерез этих несущимся огням автомобилей.

БИ-БИИИИИИИИ!!!!!!

БИИИИИИИИИИИИИИИИиииииииии.....

Открываю зажмуренные глаза. Вроде, жива. Или и в самом деле смерть уже произошла со мной, и теперь я стала неосязаемой сущностью.

Но теперь, когда я перебралась на другую сторону дороги и бегу вдоль реки, им меня не догнать.

Не получить награду за мою голову!

НЕ ДОГНАТЬ! НЕ ДОГНАТЬ СУКА!!! НЕ ДОГНАТЬ, ПИДОРАСЫ АХАПХПХАХПХ, ВЫКУСИТЕ, ВЫКУСИТЕ ГАНДОНЫ СИНИЕ, Я ВАС ЕЩЁ ПЕРЕЖИВУ, ВЫ СВОИХ ЖЁН ТРАХНУТЬ НОРМАЛЬНО НЕ МОЖЕТЕ. А Я ТРАХНУЛА ВАС ВСЕХ, ВСЮ ВАШУ СЕМЬЮ, ВСЕХ ВАШИХ ЛЮБОВНИЦ, Я СТАНЦУЮ НА ВАШИХ МОГИЛАХ, АЗПХАХПХПАХАХХПХАХ ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААЛПРЛПЛПЛАЛПЛАЛПЛАЛАААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Они всё же быстро бегали. А потому мне пришлось спуститься (спрыгнуть) вниз по ступеням к набережной и прыгнуть в эту ледяную реку.

Уж лучше Посейдон будет мне любовником, чем старая зечка-лесбиянка!

В темноте, которая обволакивала меня теперь, я отчаянно вертела головой, пытаясь найти Серёжу.

Его забрала темнота.

Я спросила у неё: "Где мой любимый?"

Она не отвечала.

Может, Иисус здесь? Или император Японии? Тоша! ТОША!

Сухая грудь Тоши впитывала воду из моих волос.

- Прости, что я такая мокрая.

- Да брось, малышка.

Я смеюсь. Так звонко и чисто, как не смеялась уже очень давно. И вокруг всё такое яркое, но я даже не щурусь.

- И всё постельное тебе намочила.

- Это всё мелочи. Всё это высохнет. И ты высохнешь.

- Мне кажется, я никогда не высохну.

Тоша долго молчит. А затем опускает на меня глаза и гладит своей сухой рукой по моим мокрым волосам. И говорит:

- Все высыхают. Я вот, например, уже высох. Полностью.

А затем рука монстра высовывается из-под кровати и хватает меня за щиколотку.

АААААААААААААААААААААА!!!!!!!

Фонтан воды стрельнул из моего рта, и я громко закричала.

Я лежала на земле. Мне было холодно, а нос мой по-прежнему не дышал.

Но ни гула, ни свиста в ушах уже не было, и теперь я могла слышать чью-то речь. И приоткрыв глаза я увидела двух красавцев в синих фуражках с чёрными козырьками.

Они стояли, склонившись надо мной и, видимо, обсуждали меня. Интересно, что они там такое говорят друг другу? Какая красивая девушка; какая красивая юбка; какие красивые белые кеды. Она мокрая. Но скоро высохнет. И будет ещё, ещё, намного красивее.

Наконец, один из них склонился надо мной и спросил:

- Ну чё, оклималась? Ебанашка.

Я и в самом деле оклималась. И в самом деле ебанашка. Но не от того, что прыгнула в реку. А оттого, что мне подумалось, будто неплохо было бы познакомиться с этими двумя МУСОРАМИ.

Да.

Это был wasted. Потрачено.

Парт предпоследний. Охуенно холодное блюдо.

Глава 53

Пусть будет только хорошее.

Я пришла в себя после второй капельницы. Мама плакала. Папа просто был бледный, как смерть и молчал, всеми порами своей кожи источая отвращение ко мне.

Первое время я отчаянно пыталась вспомнить, что из произошедшего накануне было галлюцинацией, а что - произошло на самом деле.

Самое страшное, что ответы на эти вопросы тогда могла дать себе лишь я сама.

Серёжа, похоже, и в самом деле откинулся. Тоша - точно труп. Кося, пожалуй, меня теперь ненавидит.

Андрей... чёрт, и почему я могла вспомнить его имя лишь тогда, когда его не было рядом.

Андрей. Похоже, что он мне причудился. А пистолет? Та сцена в подъезде мне теперь вспоминалась крайне мутно, отчего делалось тревожно на душе.

Возможно, я кого-то убила. Но если бы всё было так - пожалуй, мне об этом сообщили бы сразу. И в палате по-любому дежурил бы коп.

Крестик по-прежнему был на моей груди. Пока я валялась в бреду, слышала, как папа что-то говорил про крестик, спасший мне жизнь.

Крестик... стал каким-то холодным.

Дядя Доктор сказал, что мне нужно благодарить товарищей полицейских за то, что они вытащили меня из реки Невы.

- Да вытащить-то вас - было половиной дела. Ребята всё сделали, как по учебникам. Искусственное дыхание, массаж сердца. Вам бы за них свечку поставить не помешало бы.

Последняя фраза была обращена к отцу Михаилу, сидевшему у моей койки.

В моей крови по результатам анализов обнаружили вещество, которое врачи так и не смогли охарактеризовать, как один из общеизвестных наркотиков.

- С наркотиками в наше время вообще всё обстоит очень сложно, - объяснял дядя Доктор. - Человек может быть уверен, что принимает и зависим от одного чётко названного наркотика. А на деле выясняется, что употребляет он жуткую смесь, в которую часто входят вещи, даже не совместимые с человеческим организмом. Ну вот в вашем коктейле, например, и вовсе был обнаружено некоторое количество мазута, то есть машинного масла.

Этого следовало ожидать, когда приобретаешь дурь в гаражном кооперативе.

Охуеть, меня чуть не сбила машина, я едва не утонула, утопила свой грёбанный телефон и подвергла свою лучшую подругу смертельной опасности.

- Отчасти из-за этого масла у вас сожжена носовая перегородка. Да ещё и нос сломан. Не помните, кстати, как сломали? Он почти набок был, когда вас привезли.

- Не... - сипло буркнула я. - Не помню, доктор.

Далее всё-таки пришла полиция. С хорошими и плохими новостями. Хорошая новость - Дэн сдох. Плохая - сдох и Серёжа. Ну и ещё новость - задротка просто вывихнула шею и сейчас в стабильном состоянии.

Мне потребовалось время, чтобы проплакаться. Я совсем забыла, что произошло ночью в подъезде...

И забыла всё то, что было после.

Вообще забыла.

Напрочь.

Пиздец, как не заставляла себя вспомнить - не могла. Кажется, мне нужен был сеанс гипноза.

Я понимала, что в тюрьму-то меня не посадят. Блять, за что?

Конечно, я сказала, что наркоту пробовала впервые. Ниже будет изложена история, которую я обрисовала копам и изложила на бумаге с заголовком "Объяснительная":

С Серёжей я познакомилась через своего друга Тошу. Поначалу мы просто гуляли, потом он предложил употребить нюхательную смесь неизвестного происхождения, но очень упорно уверял, что она безопасна и, вообще, опасны лишь те вещества, которые вводят в организм через вену.

Серёжа мне нравился, а потому - я решила употребить с ним смесь, и мы вместе с его другом Денисом, которого я, вообще, видела впервые, отправились на квартиру к моей школьной подруге Кате.

Там мы вновь употребили смесь, а затем Серёжа и Денис стали вести себя странно. Выяснилось, что у Дениса есть при себе пистолет и он стал размахивать им, угрожая моим друзьям.

Меня он не трогал потому что Серёжа защитил. Однако, сознание Серёжи, равно, как и моё, находилось не в лучшем состоянии.

Серёжа и Денис, находясь в состоянии наркотического опьянения полагали, что на квартиру едет наряд полиции и росгвардии. Причиной тому послужило то, что Дэн узнал, что одна из участниц посиделок, имени которой я не запомнила, обучается в полицейской академии.

По итогу Денис взял эту девушку в заложники и потащил на улицу, желая скрыться от несуществующего наряда полиции. Серёжа схватил меня за руку и потащил следом за ними.

В тот момент я была дезориентирована, а потому - могла лишь частично управлять своим телом. Спускаясь по лестнице, Денис произвёл один или несколько выстрелов, чем оглушил меня и ещё больше дезориентировал.

Оставшееся я помню смутно. Сергей и Денис потащили нас с той девушкой через дорогу, а затем - во дворы.

Я видела, как Дениса и девушку сбила машина, но не смогла оказать им содействие и первую помощь по причинам, изложенным выше.

Сергей схватил пистолет и потащил меня во дворы, а далее - в парадную, местонахождение которой я теперь затрудняюсь вспомнить. Там он заставил употребить ещё немного наркотической смеси и ему стало плохо.

Далее у меня случился провал в памяти, после которого я, по-прежнему находясь в состоянии наркотического опьянения и будучи дезориентированной, пришла в себя лишь на набережной после того, как сотрудники полиции выловили меня из реки.

Переписывала я эту историю четыре раза. Наконец, добрый дядя Мент решил мне помочь с формулировками. Оттуда и появилась эта "смесь" - слово, которое совершенно не ассоциировалось у меня с тем, что мы юзали.

Конечно, копов интересовал пистолет. Но я ничего им не рассказала.

Хотела бы я напиздеть вам, как с томным видом закурила сигарету в комнате для допросов и отказывалась говорить с законниками без адвоката.

Но я чуть не обделалась на больничной койке, когда мусора заявились в палату и принялись меня крепить.

А про пистолет я не рассказала потому, что и в самом деле нихуя не помнила. По итогу я вновь расплакалась и закричала:

- Дяденьки полицейские, ну простите меня, ПРОСТИТЕ, я в жизни эти наркотики не нюхала, ну не помню я, что там было, ну что же мне теперь делать, я же художником стать хотела, ууууууууууухухухухухухуху, - и крокодильи слёзы покатились по пухлым девичьим щекам, и зашмыгала я своим прожжённым носом, как давеча шмыгала им в туалете после очередной дорожки неведомой дряни.

Наконец, копы поняли, что с меня брать нечего. Позднее я узнала, почему они перестали прессовать меня. Папа заплатил, чтобы всё унять. Но не только из-за меня; его репутация, полагаю, для него была в тот момент на первом месте.

Выписываясь из наркологички, я понимала, что худшее ещё впереди. Эти три дня, когда я была прикована к постели, папа отвечал на мои вопросы односложно; конечно, он никогда не был многословен со мной, но теперь я, будто, перестала быть его дочерью. И прекрасно понимала, что у него могут быть проблемы из-за меня... Охуенно большие проблемы могут быть у иерения православной церкви из-за его дочери-наркоманки.

Глава 54

- Рассказывай всё, как было.

- Уже сказала полиции, они, что, не передали вам?

Что-то подсказывало мне, что лучше ей в глаза сейчас не смотреть.

- Первый раз? Первый раз пробовала наркотики?

- Это просто ошибка, я...

- Люба всё рассказала.

Ай, бляяяяяяяяяять...

Да кто бы сомневался...

Мать ждала от меня признания. Но Люба могла рассказать лишь то, что я встречалась с каким-то мальчиком и постоянно просила прикрывать меня. Про наркотики моя малышка ничего не знала.

Хотя... та история с мочой и булочками с маком.

В моей голове ожесточённо скрипели шестерёнки. Голова туго соображала на голодный желудок и после всего того дерьма, что я пережила.

Видимо, отец специально забрал меня рано утром, чтобы я чувствовала себя дерьмово и у меня не хватило энергии на враньё.

- Ты почти убила папу, - на некоторых моментах мама делала паузу, а глаза её начинали блестеть от слёз; но каждый раз она сдерживалась и продолжала. - Ты... даже представить себе не можешь, что натворила.

- Понимаю, мамочка... Я понимаю... Это была моя ошибка.

- Ты за неё ещё расплатишься. И от тебя, дочь, зависит, какой будет твоя расплата. Отец заплатил пятьсот тысяч, чтобы об этой истории никто не узнал и тебя не поставили на учёт.

Я выпучила глаза.

- Он всю ночь обзванивал друзей, пока ты лежала под капельницей. А я пересчитала деньги, которые лежали под нашим матрацом. Там не хватало.

Ну, хорошо хоть, что мальчики в основном кормили меня этим дерьмом за красивые глазки (ну и не только за них). А то бы денег там оказалось на порядок меньше.

- Прости...

Мама хмыкнула.

- Семь тысяч. Меньшая боль из той, которую ты нам причинила. Ты представляешь, что он лишился бы всего? Мы лишились бы всего.

Я молчала. После напряжённой паузы мама продолжила:

- Как долго это продолжается?

- Я просто встречалась с мальчиком. Люба прикрывала меня. Где-то... - я отчаянно прикидывала в голове, могу ли где-нибудь напиздеть. - Полтора года.

- С тем же мальчиком, с которым употребляла наркотики?

- Нет... с другим.

- Сколько их у тебя?

- Что?.. Один. Только один. Был. А этот... это просто друг.

- Ты девственница?

- Да.

- Ложь.

Блин... Это она явно проверит потом. Может, даже сейчас.

- Это было один раз.

- С кем?

- С Тошей.

- С тем Тошей, который покончил с собой? А с Сергеем у тебя ничего не было? С Денисом? - голос её за моей спиной становился всё более жгучим и яростным, отчего я невольно сжимала голову в плечи.

Сссссссука!!!1

Я вздрогнула от услышанного.

Откуда?! Кто рассказал? Кося??? Из тех, кто в курсе - все мертвы, либо Кося. Но она не могла меня предать, моя любимая Кося...

- С Андреем?

Я медленно обернулась, услышав шуршание. И увидела в её руках свой телефон.

Твою бога мать. Теперь кусочки паззла вставали на свои места.

Раньше я каждый день чистила переписки. Но в последние несколько недель, как вы помните, всё в моей жизни шло как-то по пизде, да и дьявольской порох высушил мне все мозги.

Короче, только теперь я догоняла, что забыла обо всех предосторожностях и проебалась везде, где только могла проебаться.

Там были переписки за последние полтора месяца со всеми, блять, прилагающимися фото и видео-доказательствами. Обо всём, что происходило в моей теневой жизни. ВК, Телеграмм, Инстаграмм.

- Скажи спасибо родителям Кати, что они не передали твой телефон в полицию. Ты забыла его в гостях.

Я даже теперь и не знала, благодарить мне родителей Кати или проклинать.

Ванная. Ну, конечно. Ёбаный Серёжа (царствие ему...), который отвлёк меня тогда.

- Это вмешательство в личную жизнь.

Вмешательство в личную жизнь... И кому я пыталась это втереть теперь после всей той хуйни, что родители про меня узнали.

- Наркотики, алкоголь, блуд бог знает с каким количеством парней! Из того, что мы узнали о тебе за последние дни, я могу сказать, что ты СИДИШЬ И НАГЛО ВРЁШЬ КАЖДУЮ СЕКУНДУ И ЗА ВРЕМЯ НАШЕГО РАЗГОВОРА НЕ СКАЗАЛА НИ СЛОВА ПРАВДЫ!!! - визгливый голос мамы звоном бил по моим ушам. - ВСЁ ЭТО ВРЕМЯ, ВСЕ ТВОИ НОЧЁВКИ У ЛЮБЫ, ВСЕ ЭТИ РОЛИКИ ПРО ЖИТИЕ, БЛ... БЛИН, СВЯТЫХ!!! - мама подошла к окну и едва слышно зашевелила губами молитву, крестясь перед храмом.

Я подумала, что могу сбежать сейчас. Комната была открыта. Но нет... некуда мне было бежать.

Все мои друзья либо мертвы, либо вряд ли хотели бы видеть меня сейчас на пороге своего дома.

- Да... - я горько усмехнулась, протягивая руки, будто желая выхватить мобильник из рук матери; у меня не было ничего путного в голове, чтобы ответить на эти слова. - Как вы его, вообще, разблокировали?..

Мама повернулась ко мне.

- Говорил отец, что нельзя тебе такой телефон покупать. Это грех, грех большой. Техника эта вся. Вот, что она с детьми нашими делает. Как долго принимаешь наркотики? - спрашиваю ещё раз!

- Это было пару раз, клянусь. Я допустила ошибку. Прости меня. Прости меня, пожалуйста, - я, потратив на это все оставшиеся у меня силы, встала со стула, подошла к маме и обняла её. - Прости.

Понимала, что прощения мне от них не дождаться. Может, от матери... но точно не от отца.

Господи, женщина... просто скажи, какое наказание вы для меня подготовили. Хотя, я уже догадывалась.

- Тебе нужно собрать вещи. Завтра приезжает митрополит Арсений. Он заберёт тебя в Костамонит.

Ну вот. Как говорил Иисус: свершилось. Это мне и нужно было услышать.

- Где это?

- Это в Твери.

- Чего? Это школа?

- Монастырь, дочка. Папа рассказывал, помнишь?

О, фаааааааааааааааааааааак!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Мои глаза защипало от наворачивающихся слёз. Я не знала, что испытываю в этот момент.

Должна была стыдиться своих поступков.

Бояться своего будущего.

Смеяться над тем, как дуется на меня отец.

Плакать над горем матери.

Желать убить себя, как это сделал Тоша.

Желать убиться, как это сделал Серёжа.

- Что ты хочешь знать? Как давно? Клянусь всем, что у меня есть - наркотики я употребляла пару раз. О них ты прочитала в переписках. До этого я просто встречалась с парнями. Девственность потеряла полгода назад. Это вышло случайно. Я не ложилась под каждого и шлюхой не была. Мне стыдно, - а затем я, ощутив слёзы на своих щеках, вновь бросилась обнимать маму, уткнулась головой в её грудь и запричитала, - мамочка-мамуля, не отправляй меня туда, ну нельзя же так, я ошиблась, я так ошиблась и так больно мне теперь от этого, но не нужно, ыхпхыхыхмыхыхыххочка....... Я что-угодно сделаю, я на цепь сяду, только туда меня не отправляй, ну не надо, я же там, как цветок увядать буду, мамочка, ну пожалуйста. Ну мы же с тобой иконки считали в лавке, лампадки я наполняла, я же правда эти ролики делала, я картинки к ним рисовала и тексты писала, это же всё для детишек, для детишек, чтобы в Бога верили... Ну я же хорошая девочка, ну хорошая жехэхэхэхэхэх..... - её домашний халат стал совсем мокрым от моих соплей и слёз. - Тебе за меня больше никогда стыдно не будет, я обещаю, обещаю тебе, вот те крест, - я отстранилась от неё и принялась креститься так энергично, насколько это позволяло мне моё теперешнее состояние.

А мама глянула на меня таким тёплым взглядом, что я почувствовала себя шоколадом на крыше многоэтажки.

И, вдруг, сделалось мне так спокойно в эту минуту. И оказалась я твёрдо уверена, что ничего плохого не произойдёт. Они припугнули меня. Хорошенько припугнули. Хорошенько, но лишь.

Ах, не дай боже мне снова подумать о чём-то мирском.

Родители простят меня. Конечно, не сразу. Но в монастырь меня не отправят. Они любят меня. Уважают мою личность. А я люблю их.

И больше никогда не буду употреблять наркотики. Даже травку. Даже пиво. И курить брошу. Теперь всё будет хорошо.

- Так решил отец, - холодным, обжигающе ледяным голосом сказала мама. - Лучше собери нужные вещи, тёплые я тебе уже подготовила. Возьми пару книг мирских, там разрешается на первое время.

Мама обогнула меня по направлению к двери.

А я застыла, залипая на матово-чёрные с золотыми вкраплениями купола храма Вознесения Христова.

Затем резко отлипла и рванулась к матери, которая уже закрывала дверь.

- Ну мам, ну ма-а-а-ам!!! - я дёрнула ручку от себя, но мама оказалась сильнее и дверь сдалась под её напором.

А спустя ещё мгновение щёлкнул и провернулся в замочной скважине ключ.

Да вы чё?

- Да вы чё? - я слышала, как мама идёт прочь от двери моей комнаты и отчаянно забарабанила в дверь. - Да вы чё, серьезно?! МАМ! МА-ХА-ХАА-А-А-А-А-А-А-А-А-М!!!! МААААААААААААААААААААААААААААААААААААМ!!!!!!!!!!!!!!

Блять. Да какой нахуй монастырь?

- Да какой монастырь, - бормотала я себе под нос. - Какой монастырь-то? Ёбу дали, что ли? Мне шестнадцать лет, куда они меня увозить собрались? Ёбу дали, что ли? ДА МНЕ ЕГЭ СДАВАТЬ ЧЕРЕЗ ГОД!!! ДА ВАС РОДИТЕЛЬСКИХ ПРАВ ЛИШАТ!!!!! - я подалась к окнам, пытаясь открыть их. - Хых... блять... блять... блять... - заколочены.

Тут без вариантов, только стул в них кидать и прыгать с третьего этажа - это было дельной мыслью, но требовало тщательного обдумывания.

На обдумывание требовалось время, а времени у меня оставалось всё меньше.

Тревожность зашуршала в животе.

От отчаяния я со всей силы ударила ногой в дверь, вскрикнула и упала на пол, схватившись за ушибленные пальцы правой ноги.

Глава 55

Затем подключилось и чувство вины за Тошу.

Потом вспомнила Косю и мне так сильно захотелось её обнять, что я обхватила себя руками, представляя, как она сжимает меня в своих сильных лесбийских объятьях.

А когда я успокоилась, мне стало скучно. Они забрали мой ноутбук и мобильник. Остались лишь сраные книги. Я даже ненароком стала рассуждать о том, какую книгу лучше взять с собой.

Из непрочтённых была "Зелёная миля" Стивена Кинга - кстати, очень символично; меня тоже отправляли в тюрьму.

Ещё был Джек Лондон "Сердца трёх".

И Франц Кафка: "Процесс".

Остальную часть полок занимала православная дребедень, от которой меня теперь и вовсе воротило.

Книги я никогда особо не любила, но теперь выбора у меня, похоже, не было. Я возьму Кафку и Кинга. А в память о прошлой жизни заберу Трувера, Скриптонита, Кизару, БэбиТэйпа и буду дрочить на них всё свободное время в знак протеста антисексуальной политике христианства.

От безделья я даже подалась к своему ученическому столу и стала потрошить его ящики. Хорошо хоть смогу забыть про эти уравнения и ебучие логарифмы.

Больше никогда не буду забивать себе мозги подобной хернёй. Буду поститься, подметать и сажать картошку.

И вряд ли там мне дадут рисовать то, что мне нравится.

Буду писать иконы. Как папа всегда хотел.

Буду рисовать некрасивые непропорциональные иконы, на которые будут молиться некрасивые непропорциональные люди.

Среди ненужных тетрадей я наткнулась на одну единственную, от которой сердце забилось сильней.

Кося говорила, что я красиво рисую. А я тогда не слушала. Не верила.

Что ж, последняя зарисовка перед тем, как я сгину навеки среди зелёных лесов и серых лиц афонского монастыря Костамонита.

Из того же ящика я достала пенал с письменными принадлежностями. Расстегнула молнию.

И тут челюсть моя отвисла.

В пенале лежал чёртов перцовый баллончик. Тот, что дала мне Кося. Тот, который я закинула тогда и забыла про него, потому как Тоша умер и бояться мне больше было нечего.

Среди карандашей, гелевых ручек, бесконечных стёрок в форме чего-угодно... лежал мой путь на свободу. Моё оружие.

Бросив стул в окно, я могла бы открыть себе путь на волю.

Или попытаться сбежать через входную дверь. Но она открывалась ключом, и вряд ли тот послушно ждал меня в замочной скважине.

Боже, это просто бред, бред, БЛЯТЬ, СУКА!

Что я собиралась сделать с этим перцовым баллончиком?

Потренировалась немного, представляя, что голова Марии-матери на иконе - голова отца. Я залью ему все глаза, если потребуется.

Но в монастырь не поеду.

Нужно было действовать при первой же возможности. Чёрт, пугала неизвестность. Как жутко было представлять, что у меня не вышло сбежать и в итоге я лишь ухудшила своё положение. Меня ожидал либо триумф, либо падение в бездну; блаженство или передозировка; свобода или смирительная рубашка.

С этими мыслями я начала собирать нужные вещи. Но не в монастырь. И книги я с собой брать не собиралась.

Я слышала, как родители долго ругались. Но ни слова разобрать так и не смогла. Отец что-то басисто кричал, а мать скулила, как битая собачонка.

Никогда не видела насилия в семье, но оно, казалось, висело в их спальне на люстре, пряталось в настенных шкафах на кухне и под скатертью на обеденном столе.

Может быть и не насилие вовсе, а... лишь его тень. Не удар, но замашка. Не боль, но ожидание.

Мама, может быть, и хотела оставить меня здесь, но перед отцом у неё не было ни единого шанса.

Наконец, входная дверь хлопнула, и ссора прекратилась.

Отец ушёл. Или мать?

В любом случае, они разъединились. Теперь я осталась лишь с одним из них.

Вещи были собраны. По стандарту: пара футболок и джинсов, никаких пуританских юбок. Я планировала перехватить пару шмоток у Коси, и нужно было как-то решить вопрос с деньгами.

Чёрт, думай, Саша-Серафима, думай! Ах, император Японии, как же ты мне, блять, нужен сейчас.

Вот мужики всегда так. Когда не нужно: заебут своими советами, историями, домогательствами. А стоит тебе остаться совершенно одной, готовой трахнуться даже с перекати-полем - так всех мужиков в округе, как корова языком слизала.

Ладно. Будем справляться сами, Саша-Серафима.

Без телефона бежать было не вариант. Нужно было получить телефон, а потом попробовать разыскать ключ. Мысли путались в голове, ЧЁРТ, СУКА!!!

Мне нужна была дорожка, мне так сильно нужна была одна маленькая дорожка, чтобы привести извилины в порядок.

К семи мама принесла мне ужин. Грибной суп и пюре с двумя сосисками по разным краям тарелки.

- Я хочу в туалет.

- Пойдём.

Коридор показался мне таким незнакомым из-за нескольких часов заточения. Глоток свободы.

Я пыталась разглядеть отца на кухне или в дверном проёме родительской спальни.

- Можно с папой поговорить?

- Ты в туалет хотела, - мама открыла передо мной дверь. - Отец ушёл, но он бы и так не стал с тобой говорить.

Так, отлично! Отец, наверное, в храме. Но может вернуться в любой момент...

Я вошла.

Сука, думай, Саша-Серафима. Ну неужто ты совсем мозги все пронюхала? В монастырь собираешься? Грехи замаливать? В паранже ходить? Жрать ебаную крупу?

Справив нужду, я вышла и вернулась в комнату.

- Посиди со мной, - я села за стол и принялась есть.

- Конечно, дочка, - она села на кровать за моей спиной.

Есть мне не хотелось совершенно; в этих капельницах, которыми меня промывали, похоже, тоже был пищевой раствор. Самый крепкий пищевой раствор на всём Холодном Севере.

- Вы меня на смерть отправляете.

- Ну что ты такое говоришь, дочка? Мы тебя любим. Там тебе лучше будет, поверь. Мы тебя навещать будем, сладости тебе привозить.

- Я учиться должна. Поступать должна. А вы меня в тайгу отправляете.

- Там тоже есть школа. Для девиц. И аттестат дают. Потом поступишь. Папа договорится, у него связи в Московской семинарии. Ты же рисовать хотела, дочка.

Её спокойный тон раздражал меня. Еда совершенно не лезла. Я опустила голову и увидела, как палевно перцовка выпирает из кармана спортивных штанов.

- Вещи собрала?

- Вы на меня сильно обижаетесь?

- Да нет, дочка, что ты. Нет, конечно. Ты же наша единственная. Наша хорошая. Ты просто ошиблась...

- Я это... - уставилась на зелёные обои моей комнаты. Я в семинарию не хочу. И в монастырь не хочу. Я художником быть хочу. Рисовать. Все дела. Ты же мне обещала!

- Дочка, ну...

- Ты мне обещала СПбГУ! Вы сказали СПбГУ можно!

- Так, разговор закрыт, - мама встала с кровати. - Мы тебя любим, Серафима. Очень сильно, - подошла к двери (план проваливался, мама собиралась уходить!). - Но это мы обсуждать не будем.

- Почему я одна?

Мама замерла.

- Одна?

- Одна у вас. У Любы вон три брата. А я одна.

Мама уставилась в одну точку у моих ног.

- Так получилось, - она снова подалась к двери и сделала шаг в сторону дверного проёма.

Но я вновь остановила её.

- Но, ведь, это странно. Что же вы... - я невольно ухмыльнулась. - Занимались любовью один раз.

Глаза мамы угрожающе сверкнули.

- Это тебя не касается, - она была похожа на жертву эксперимента, из мозга которой удалили все кусочки, отвечающие за эмоции. - Разговор закрыт.

- Меня ничто не касается, да?

Мама потупила немного, раздумывая над ответом и по-прежнему не поднимая глаз. Несколько мускулов напряглось на её лице, изображая гримасу глубокой какой-то меланхоличной задумчивости.

- Нет.

- Ведь так трудно с дочерью поговорить. В монастырь отправить легко. А поговорить - трудно. Вы же мне с детства втирали - читай Библию, читай житие святых, руководство для православной жены, бл... лин. А говорить со мной не хотели. А я читала, мама! Только обсудить это было не с кем. И делала я всегда то, что делала и ничего плохого в моих поступках не вижу! И стыдиться вам не за что, я ошиблась один раз, один раз, бл... блин, МАМА!!! - начала пиздеть лишнего и захотелось дать себе пощёчину.

Но у мамы это ответных эмоций не вызвало.

- Раскаяние наступает не сразу, дочка.

- Может, сейчас попробуем?

- Что?

- Поговорить. Как мама с дочкой. У нас уже были такие разговоры, только давно. Нам обоим просто нужно вспомнить, как это было.

По лицу можно было заметить, что мама хотела сказать нечто иное, но в итоге сказала:

- В другой раз.

И ступила за порог моей комнаты.

ДУМАЙ, СУКА, САША, БЛЯТЬ, СЕРАФИМА, ГОВОРИ, ЧТО ХОЧЕШЬ, НО ОСТАНОВИ ЕЁ!!!

Или набросься уже на неё и залей перцовкой, а потом начни искать телефон...

- Папа со мной тоже никогда не говорил, - быстро заговорила я, - о сексе со мной он не разговаривал, но примерами показывал. Ты думаешь, я с мальчиком девственность потеряла?

Мама снова замерла.

Ох, теперь я пересекла совершенно все границы. Перешла Рубикон, так сказать. Пан или пропан.

- Ах ты дрянь, - он потянулась к ручке двери с обратной стороны, чтобы захлопнуть дверь.

- Ты телефон мне принеси, я тебе всё покажу и докажу, я не дура, ты поняла меня, ТЫ ТЕЛЕФОН МНЕ ПРИНЕСИ!

Она остановила дверь за несколько сантиметров до щелчка. Затем приоткрыла, чтобы видеть меня.

И глаза её горели отвращением.

- Ты что... такое... несёшь?

- Телефон. Он тебе его в руки давал, чтобы ты фото просмотрела, например, или переписки мои? Или ты только с его рук смотрела? Или он, вообще, тебе просто всё пересказал?

Захлопнет сейчас дверь и тогда всё будет кончено. Тогда отец сам будет приносить мне еду, а мать будет сторожить на выходе.

Тогда они точно не дадут мне бежать. Монастырь. Степи, леса и болота. Сгину в одном из этих болот, утоплюсь к ебене фени...

Мама оставила дверь открытой и затопала по коридору. Я подошла к двери, приоткрыла её и увидела, как она возвращается.

НЕСЛА МОЙ ТЕЛЕФОН!!!

Глава 56

- Что будешь показывать?

- Да там всё.

Да. Как это я так умело нащупала?

И в самом деле папа маме ничего не показывал. На словах только передал.

Имена назвал. Про наркотики что-то образное рассказал. Он всегда сам лучше знал, что маме нужно знать, а что - не следует. Вот и поплатился теперь.

Только бы звонок не зазвенел, только бы не забарабанили сейчас в металлическую входную дверь отцовские кулаки...

- Пара фото. Много СМС. Он удалял, говорил и мне удалять. Я тебе всё покажу, а ты сама разбирайся, что с этим делать.

Боже... Как очко-то играло...

В глазах у меня помутнело от услышанного. А у матери, наверное, и подавно.

Но дороги назад уже не было.

Определённо не было.

Выпученные глаза матери бегают по комнате. Только теперь я заметила, как побледнела она за последние пару минут.

Напугала её до смерти.

И поверила, ведь, поверила старушка. Думает, сейчас фото покажу, как мой родной папка меня трахает. Представить страшно, что там рисует сейчас в голове её воображение...

Что же я за мразь такая... да ни один монастырь таких грехов искупить не сможет.

Дрожащими руками она вытащила мобильник из кармана халата и протянула мне.

ВОТ ОН! МОЙ ПУТЬ НА СВОБОДУ!

Раз. Два. Три.

Хватаю телефон левой рукой, а правую - сую в карман и достаю перцовку. Палец как-то сам собой нажимает на кнопку.

Мама вскрикивает. Хватается за лицо, с грохотом падает с кресла.

- Мамочка, прости, мамочка, - я в ахуе с того, что натворила; прижимаю руку к раскрытому рту, - бля-я-ять, мамочка...

Бегу к двери.

СУКА!

Хотелось, до последнего так хотелось верить, что ключ будет в замочной скважине.

Кося говорила, что у меня есть пятнадцать минут. Крики мамы разрывают мне сердце.

Бегу в родительскую спальню. Глаза на иконах осуждающе глядят на меня; всматриваются в зияющую дыру посреди моей грудной клетки.

Маленький ключик может быть, где-угодно. В кармане халата моей матери - но туда я точно не могла теперь залезть.

Боже ты мой... неужели и правда придётся прыгать?..

Деньги. Я всё верну, мамочка, всё верну! Приподнимаю матрац...

БЛЯТЬ!

Вспоминаю, что отец отдал все деньги копам. Иконы все смотрят на меня, ВСЕ!

Мама вопит.

- ААААААААААААЫЫВВВЫЫЫААА АААААААААА!!!!!!!!

Боюсь заходить в комнату, я не могу, НЕТ, не зайду. Сяду на пол в коридоре и буду ждать, пока папа не придёт. А потом долго буду извиняться перед мамой, я не могу, не могу...

СОБЕРИСЬ, ДЕВКА! - император Японии? - ИЛИ СОБИРАЕШЬСЯ СПАТЬ НА ЗЕМЛЕ И ЖРАТЬ ОДИН РИС? КРЕСТЬЯНИНУ НЕ СТАТЬ САМУРАЕМ, НО И САМУРАЮ НЕ СТАТЬ КРЕСТЬЯНИНОМ! ТАКОВ ТВОЙ ПУТЬ!

Ебать, ты вернулся!!!))))))) Мой император, мой любимый мужчина! Ещё так громко базаришь, дикцию подтянул!

ПИЗДУЙ В КОМНАТУ И РАЗЪЕБИ ОКНО!

Да. Да, в комнату.

- Мамочка, прости, мамочка...

Мама вопит какую-то молитву. Слова, которые я слышу, пугают меня.

- Свят-аыыыыыыыаааааа, святий упокоенные милости божиюуууууууу....

- Мамочка, прости меня, - хватаю стул (тяжелый, сука) и бросаю его в окно. Так, первый блин комом. Стул попадает в подоконник и падает на пол. Дубль два. Попала, но не разбила. Бог любит троицу. ХУЙ ТАМ ПЛАВАЛ! Любит троицу, но ненавидит тебя.

Блять, не получится. Я же никогда не разбивала окна стульями.

НЕ НОЙ, ДЕВЧОНКА! САМУРАЙ ДЕЛАЕТ СТОЛЬКО ПОПЫТОК, СКОЛЬКО ПОТРЕБУЕТСЯ.

Ещё. Ещё. Руки устали. Мама скоро очухается и заломает меня.

Хватаю стул и начинаю ебашить им по окну, а мама, продолжая вопить, хватает меня за ногу.

Блять, стала приходить в себя! Чё так быстро-то? Чё делать-то?

ЕБАШЬ, ДЕВЧОНКА! ЕБАШЬ ЭТО ОКНО!

Раз! Два! Три! Четыре! Трещины пошли по окну.

Пять.

Шесть.

Дрязг!

Окно с визгом посыпалось вниз, открывая мне путь к свободе. Я стряхнула мамину руку со своей голени, перепрыгнула через её тело и подалась к рюкзаку, лежащему у моей кровати.

БЕГИ, ДЕВЧОНКА!

Бегу, император Японии. Я бегу! Блять, осколки! Порежусь...

НЕ ПРОЙДЯ ПО ОСКОЛКАМ, НЕ СТУПИШЬ НА ПЕСОЧНЫЙ ПЛЯЖ!

Блять... Фух, сука. Да ну нахуй.

Меня по-прежнему что-то останавливает. Блин, я же разобьюсь.

С ТРЕТЬЕГО ЭТАЖА, ДЕВЧОНКА?! Я БЫЛ ЛУЧШЕГО О ТЕБЕ МНЕНИЯ, - из-за маминых воплей я всё с большим трудом разбираю слова императора Японии.

Мама снова хватает меня за голень и это становится моим триггером. Я срываюсь с места, заскакиваю на подоконник, переступаю оконную раму и ПРЫГАЮ ВНИЗ, КАК И ВЕЛЕЛ МНЕ ИМПЕРАТОР ЯПОНИИ!

Похоже, я сломала себе позвоночник. Или руку.

Руку точно сломала.

Удивительно, что в те моменты, когда нам действительно стоит ощущать боль, мы её не ощущаем из-за шока.

- На этот раз я проделаю своим членом огромную дыру в твоей заднице. ДЫРУ РАЗМЕРОМ С ВОРОТА ХРАМА ВОЗНЕСЕНИЯ ХРИСТОВА!

Я, конечно, не военный консультант, но по тому грому, который раздался в момент спуска, ствол оказался боевым.

Да ещё и отдача... мне стоило посильнее напрячь руки, но от выстрела ствол подался назад и въебал мне по носу.

Я отключилась на несколько секунд, после чего пришла в себя рядом с Серёжей.

Ждала, что сейчас выбегут соседи, но они, похоже, пересрались больше меня.

Я попыталась обнаружить труп насильника.

Где он? ГДЕ АНДРЕЙ?!

Я снова подобрала пистолет и держа его в обеих руках, медленно и неуклюже встала на ноги.

Осмотрелась. Пусто.

Только Серёжа в луже крови и рвоты. Серёжа... Серёженька мой...

Как же я тогда просто ушла? Выбежала из той парадной и понеслась, куда глаза глядят.

Вдоль уродливых детских площадок.

Мимо деревьев, отбрасывающих зловещие тени на дореволюционные пятиэтажные дома.

От подворотни к подворотне побежала я, размахивая стволом.

Я всё же не могла вспомнить, сколько по времени продолжалась эта безумная, но крайне динамичная сцена. Помню, как завершила сцену эту шальная (или дельная) мысль о том, что нужно избавиться от ствола.

Блять, вот бы ещё немного пороха. А, сука, оставила в парадной! ТУПАЯ ДЕВЧОНКА!!!

Куда же... куда же сбросить его...

Каждый тёмный уголок казался одновременно слишком палевным и довольно подходящим для этого местом.

В итоге я остановилась на том, что привлекло наибольшее моё внимание в тот момент.

И это был уродливый журавлик из разрезанной покрышки; белая краска местами слезла, обнажая чёрную личину зловонной резины.

Так явно встал перед глазами теперь этот журавлик.

И в то же время он сменился на серо-синее небо. Сигнализация выудила мой разум из пут забытья.

Я приподняла голову и поняла, что лежу на крыше автомобиля. За ногу мою зацепилась ветка дерева.

Охуевшие глаза прохожих слегка рассмешили меня, но боль в спине и стресс не позволили мне радоваться долго.

Я спрыгнула с машины (это была чья-то любимая ласточка Kia) и устремилась прочь туда, куда несли меня мои красивые ноги.

Part последний. Охуенно холодное блюдо-2.

Глава 57

Заряда оставалось ещё шестьдесят процентов, но Кося не отвечала. Неужели моя лучшая подруга и в самом деле больше не хочет иметь со мной никаких дел?..

Я была в праве злиться на неё, ведь сама была ни в чём, ни в чём не виновата!..

Ах, как бы кстати пришлась сейчас маленькая дорожка мефедрона или амфетамина или даже той дряни, которую мы нюхали в последний раз.

Как непросто мне было теперь совладать со своим выключающимся мозгом и полупарализованным телом.

Ах, может, у Коси нашёлся бы человек, который мог бы с этим помочь. Но в любом случае у меня не было ни копейки.

Я бы дала за единицу эйфоретика. Даже за малюсенький зиплок с белым порошком. Дала бы.

Император Японии, - взывала я, - ну что же мне теперь делать?

Император Японии молчал, понимая, что я знаю ответ и без него.

У меня был один вариант.

Это моя малышка Люба.

К тому моменту, как я смогла прийти в себя после падения, уже стемнело. Шёл девятый час. И я позвонила ей...

- Привет...

Если она сдаст меня - тогда мне и в самом деле лучше отправиться в монастырь.

- Привет, мне нужна твоя помощь. Снова. Прости.

- Это ты... меня...

- Ты одна?

- Твоя мама приходила. Искала тебя.

- Ну и как её успехи?

- Мама сказала, что они пошли в полицию. Что ты наделала, Фима?

Я так по-взрослому хмыкнула в тот момент, смахивая непослушные волосы с хмурого лица.

- Ничего, детка. Прост. Ха-ха. Помоги мне. Больше мне не к кому обратиться. И не звони моей маме. Если они схватят меня и отправят туда... я умру.

- Куда, Фима?

- Ты одна?

- Дома папа, но он уже спит. Ему рано...

- Отлично. Я приду через полчаса. Может, дольше.

Ну и что мне делать потом? Как моя глупая Люба сможет мне помочь?

ДАСТ ТЕБЕ ДЕНЕГ, ДЕВЧОНКА. ТЫ ПОПРОСИШЬ У НЕЁ СТОЛЬКО, СКОЛЬКО ОНА СМОЖЕТ ТЕБЕ ДАТЬ.

Но что мне с ними делать? Полиция будет искать меня.

А ТЫ ПОДУМАЙ. ПОДУМАЙ САМА.

Бежать?

БЕЖАТЬ. ТЫ И САМА ЭТОГО ХОТЕЛА.

Но куда?

ЭТО НЕ ВАЖНО. СТРАНА У НАС БОЛЬШАЯ.

А ведь найдут!

СТРАНА БОЛЬШАЯ. А МУСОРА - ТУПЫЕ. МОЖЕТ И НЕ НАЙДУТ.

А что, если всё же найдут, император?

ДУМАЕШЬ, ОНИ ПОДНИМУТ ВСЕХ НА УШИ? ХАХ. ГЛУПАЯ ДЕВЧОНКА. НЕ О ТОМ ДУМАЕШЬ. САМУРАЙ НЕ БОИТСЯ, ЧТО ЕГО СХВАТЯТ. ОН БОИТСЯ, ЧТО ЕМУ НЕ ХВАТИТ МУЖЕСТВА СБЕЖАТЬ. А ТЫ УЖЕ СБЕЖАЛА! ДОРОЖНАЯ ПЛИТКА УСТИЛАЕТСЯ ПЕРЕД НОГАМИ ИДУЩЕГО. АЛЧУЩИЙ НАХОДИТ, ЕСЛИ ЗАСЛУЖИВАЕТ.

Я ничего не понимаю.

Ничего.

Мне хотелось плакать. Император Японии так непонятно говорил. Но так явно и чётко, что я не могла не прислушиваться к его словам.

НИЧЕГО, ДЕВЧОНКА. ТЫ ПОЙМЁШЬ. ТЫ ЕЩЁ ПОЙМЁШЬ. ТОЛЬКО ИДИ. В ПУТИ ПРИХОДИТ ПОНИМАНИЕ ПУТИ.

Почему тебя так долго не было?

*Молчание*

Эй! Почему ты покинул меня! Если бы ты был рядом, ничего из этого не произошло бы! Я была там совсем одна, в этом подъезде. И некому было защитить меня, когда насильник пришёл снова! Ответь!!! Это из-за того, что я довела Тошу до самоубийства?

ГЛУПАЯ ДЕВЧОНКА. МЕНЬШЕ НАДО БЫЛО НЮХАТЬ ВСЯКУЮ ДРЯНЬ И ПИТЬ, КАК НЕ В СЕБЯ. И Я ТЕБЯ ПРЕДУПРЕЖДАЛ.

Оу... Раньше нам это не мешало.

ВЫНЮХАЛА ЕЩЁ БЫ ПАРУ ДОРОГ, И МЫ БЫ ВСТРЕТИЛИСЬ С ТОБОЙ ТАМ, ГДЕ КОНЧАЮТСЯ ВСЕ ДОРОГИ В МИРЕ. ПООСТОРОЖНЕЕ С ЭТИМ, ДЕВЧОНКА. НА БУДУЩЕЕ.

Да я уже поняла(((( А Иисус? Он больше никогда не придёт?

А ЭТОГО, ДЕВЧОНКА, Я НЕ ЗНАЮ.

Быстрым шагом я в течение сорока минут преодолела четыре километра до дома Любы. Она впустила меня сначала в подъезд, а затем и в квартиру.

Я понимала, что могу идти на верную смерть. Люба предала меня один раз. Второй, возможно, для неё не был большим вопросом. Мама могла напугать её и напугать её родителей. Люба легко поддавалась влиянию - я-то это знала, как никто другой.

Но вопреки моим ожиданиям Люба привела меня в свою пустую комнату и накормила бутербродами с докторской колбасой.

- Ты сбежала?

Глупая малышка Люба. Какими же чистыми были её глаза. Давно я не видела таких в зеркале.

Давно.

- Они хотели отправить меня в монастырь. Долго рассказывать, за что.

- Мама сказала, что ты сидишь на наркотиках.

- Нет, нет, детка. Это было всего один раз. Наркотики - это плохо.

- А тогда, Фима. - Она посмотрела мне в глаза, и я не смогла отвезти взгляда. - Когда ты попросила меня пописать для тебя. Ты же это не из-за булочек с маком?

- Из-за них, малышка. Тогда я и в самом деле испугалась из-за булочек.

Люба выдохнула.

ДЕЛАЙ ТО, ЧТО ДОЛЖНА, ДЕВЧОНКА. ПРИВАЛ ОКОНЧЕН, - сказал император Японии.

- Мне нужна твоя помощь.

- Конечно, Фима, конечно.

- Мне нужны деньги. Обещаю, я всё верну.

Лицо Любы вытянулось от удивления. Она не злилась и ничего не сказала на мою просьбу. Она бы молчала так до самого утра, если бы я не продолжила:

- Люба, пожалуйста. Мне нужно выбраться из города. У меня больше не осталось друзей, кроме тебя.

Эти слова подействовали на неё. И она подалась к своему ученическому столу.

Моя милая глупая Люба.

Как говорил Иисус: вот, кому только легко достаётся Царство Небесное - невинным детям.

- У меня тут... - она взяла с верхней полки копилку и протянула мне.

Хрюшка-копилка? Я взяла её и повертела, рассматривая со всех сторон.

- Там снизу.

Я увидела резиновую вставку на свином брюхе. Поддела её ногтем и высыпала содержимое на кровать.

- Я каждый день в неё откладывала, - Люба заговорила шёпотом, косясь на дверь. - Забирай всё.

Там были лишь две сотенные бумажки. И гора мелочи. И я не смогла досчитать даже до пяти сотен.

ДЬЯВОЛ!

Что теперь делать, император?

РОДИТЕЛИ!

- Люба, это мало, - стиснув зубы прошипела я; мне было тяжело теперь сдерживать себя, я так хотела вмазаться, Я ОЧЕНЬ ХОТЕЛА, БЛЯТЬ!

- Но это... - теперь она выглядела растерянно, а её большие глаза бегали по полу, не решая глянуть на меня. - Это всё, что у меня есть.

- Нужно больше. Я умру, ты понимаешь?

- Мне только сто рублей дают на обед, мама даже подорожник оплачивает.

- С-с-су... - в глазах у меня помутнело. - Возьми у родителей, а я верну при первой же возможности. Ты должна мне помочь, ты должна мне...

- Я не знаю, я даже не знаю, - голос Любы задрожал, а сама она попятилась от меня к окну.

- Мне нужно, - я встала с кровати. - Мне нужно бежать или они отправят меня в этот ад.

- Я же не знаю...

- Вспомни.

- Я... не знаю, - Люба заплакала и прикрыла лицо своими пухлыми ручками; она присела на подоконник и тихо захныкала. - Фимочка, Фимочка, ну они же не могут так с тобой поступить, ну это же *хийк* неправильно, как же они... Ведь ты же умрёшь, Фимочка.

Да.

Теперь я совершенно точно умру.

Не знает она, где родители деньги хранят. Если бы знала - рассказала бы сразу. Эта дурочка за меня на гранате подорвётся.

А отца её мне больше вырубить нечем; перцовку-то я дома оставила на полу, прямо рядом с барахтающейся матерью.

У НИХ ЕСТЬ НОЖИ?

Так, хорош!

ЛАДНО, ПОНЯЛ, НЕ ВАРИАНТ.

Я начинаю бояться, что у меня шизофрения. Нож не катит. Нужно что-то ещё.

- Фимочка, ну как же так, я же *хийк* в лагерь с тобой поехать хотела-а-ахахахахаха, - она зарыдала с новой силой.

Вот так разрушались когда-то и мои мечты. Последняя мечта - о карьере художника - умерла в моей комнате с зелёными обоями рядом с корчащейся в конвульсиях матерью.

ТАК, А ЭТО?! ВСЕГДА БЫЛО НА ВИДУ.

Что?

НОУТБУК, ДУРА!

Ноутбук. Да. Что-то я совсем не подумала. А что мне с ним делать-то?

ДА В ЛЮБОМ ЛОМБАРДЕ ЗА НЕГО НЕ МЕНЬШЕ ДЕСЯТКИ ОТДАДУТ!

- Люба, ноут, - я подошла к ней и убрала её руки с лица; затем встряхнула за плечи. - Люба, ноут. Отдай мне его, а я тебе всё верну, всё верну.

- Ка... - она теперь окончательно и бесповоротно заблудилась в коридорах моей подлости. - А... ноут?

- Да, я всё верну, - я подалась к столу, отключила ноутбук от зарядки и схватила его своими тощими цепкими пальцами.

- По... подожди-подожди, там же наши ролики, ролики наши, - Люба вытерла слёзы со щёк. - Ролики наши, подожди...

Она осторожно коснулась пальцами крышки ноутбука, который теперь был в полной моей власти.

- Я его в ломбард сдам, а через три недели выкуплю. Выкуплю, Люба, никто его не тронет.

- А... ролики наши только. Давай я скопирую...

- Нет времени, НЕТ, Люба, - я стала укладывать ноутбук и шнур в рюкзак.

И МИКРОФОН ВОЗЬМИ. ЗА НЕГО ПЯТИХАТ ДАДУТ - ЛИШНИМ НЕ БУДЕТ.

Ну уж нет. Десятки мне с головой хватит, а потом - что-нибудь придумаю.

- Ты только, Фима... наши ролики и презентации там...

Наши, - говорила Люба. Наши ролики и презентации.

- Я верну, верну. Вот те крест, - и я перекрестилась.

На Любу это подействовало.

И КАМЕРУ. ЗА КАМЕРУ ПЯТЁРКУ ДАДУТ!

Заткнись.

ПОПОМНИШЬ МОИ СЛОВА, ДЕВЧОНКА. ПОЖАЛЕЕШЬ ЕЩЁ, ЧТО НЕ ПОЖАДНИЧАЛА. САМУРАЙ БЕРЁТ...

- Ну всё, - я застегнула рюкзак и чмокнула её в щеку. - А, нет, - подалась к мелочи на кровати и засыпала её себе в карман; снова чмокнула Любу в щеку и направилась к выходу. - Закрой за мной.

- Фимочка, - шёпотом бурчала Люба. - Фимочка... Фима...

Я открыла дверь её комнаты. В рюкзаке у меня был её ноутбук. Десять тысяч, чтобы исчезнуть.

Сработало оповещение Вконтакте.

И звук этот пробудил во мне все неприятные воспоминания. Всю грязь, которая переполняла меня.

Странно, что эта грязь не воняла. Вернее, носы окружающих её не чувствовали.

Мальчики зарывались носами в мои груди.

Моя лучшая подруга ёрзала носом меж моих ног.

Моя другая лучшая подруга прижималась ко мне, не желая разомкнуть объятья.

И никто.

Никто не ощущал этот скверный запах, который ощутила теперь я сама. Мой нос чувствовал вонь эту теперь так явно, будто я и в самом деле была покрыта ею с головы до пят.

Иисус?

А затем что-то сжало моё сердце, да так сильно, что я не смогла сделать больше ни шагу, а лишь стояла, как вкопанная на пороге комнаты Любы

- Фимочка, - она коснулась моей спины и... - Фимочка...

И грязь эта, чистая грязь потекла по моим бледным впалым щекам.

Что же это такое?

Ролики, блять! Наши ролики! Какие в жопу наши? ЛЮБА, БЛЯТЬ! Какие в жопу наши ролики и презентации? Да я же тебя использовала. Я же к тебе ни разу по доброй воле не пришла, я же...

- Люба-хы-хы-хы-хы, - я уткнулась лицо в её плечо и обе мы обессиленно завалились на её кровать.

Так много хотелось мне ей сказать. Но не могла... Не могла. Никому ничего не могла я рассказать.

Грязь лилась на её домашнюю футболку. И как это она не отшатнулась от меня от этой вони, от этой грязи! КАК?

СОБЕРИСЬ, ДЕВЧОНКА! ТЕБЕ НУЖНО БЕЖАТЬ!

- Любочка, - я подняла на неё заплаканное лицо. - Любочка, прости меня. Прости меня, милая моя. Девочка моя. Солнышко моё.

- Фим...

- Я такое делала. Ах если бы ты только знала. Я водку пила и виски, траву курила, я мефедрон нюхала и ещё что-то непонятное. Да ты же даже не знаешь, что такое мефедрон, а я его нюхала и тащилась и на край света за ним была готова идти, на всё ради него была готова и сейчас готова. И сейчас, Любочка. Да я направо и налево трахалась. Меня в клубе трахали. И двое меня трахали. И в рот мне кончали. И парень мой из-за меня себя убил. И ты... И я так груба к тебе была, так равнодушна, что мне теперь ТОШНО, - это слово я выделила, вложив в каждый звук по частичке из той маленькой Серафимы, которая по-прежнему жила где-то там внутри меня. - Тошно, Любочка.

- Фима. Ну ты чего, ты чего? Это ты меня прости. Это я всё рассказала, это я всё...

- Нет. Это всё я, - я взяла её руки в свои и принялась целовать их пересохшими губами. - И всё плохое из-за меня, Любочка. И даже тебе я зло умудрилась сделать. А ты же меня больше всех на свете любишь. Ты же...

Слова о любви снова заставили меня в конвульсиях рыдать в плечо моей ЛУЧШЕЙ подруги Любы. Дурочки Любы.

Иисус вернулся.

Император Японии что-то говорил, но я ещё долго не прислушивалась к нему.

Потому что Иисус. Ему ничего не требовалось говорить. Он просто... пришёл.

Наконец, когда я стала приходить в себя, достала из кармана мобильник и увидела сообщение.

ЛС ОТ АНДРЕЯ: ПРИВЕТ, МАЛЫШКА. КАК ДЕЛА?

ВОЗЬМИ ТЫ СЕБЯ УЖЕ В РУКИ, ДЕВЧОНКА. Я, КОНЕЧНО, БЕЗМЕРНО РАД, ЧТО МЫ ВСЕ ТРОЕ ВОССОЕДИНИЛИСЬ, НО... НЕ ХОЧЕШЬ ЛИ ТЫ СКАЗАТЬ, ЧТО ПЛАНИРУЕШЬ ТЕПЕРЬ ОСТРИЧЬ ВОЛОСЫ, НАТЯНУТЬ НА СЕБЯ ПЛАТОК И, ОПУСТИВ ГЛАЗА, ОТПРАВИТЬСЯ В АФОНСКИЙ МОНАСТЫРЬ КОСТАМОНИТ?

Нет. Но ноутбук я у Любы забирать не буду. Если что - продам свой крестик.

ВРЯД ЛИ ИИСУСУ ЭТО ПОНРАВИТСЯ. ДА И ПОТОМ - СЕРЕБРО. СКОЛЬКО ЗА НЕГО ДАДУТ? СМОЖЕШЬ ЭТИМИ ДЕНЬГАМИ ОПЛАТИТЬ ЖЕТОН НА МЕТРО ДО РОДНОЙ СТАНЦИИ БАЛТИЙСКОЙ.

Блять, ну тогда ограблю кого-нибудь, но эту малышку я обижать больше не стану.

НЕ САМА ЛИ ОНА ОТДАЛА ЕГО ТЕБЕ?

ЛС ОТ МЕНЯ: ПРИВЕТ. ГРУЩУ. А ТЫ?

И ЧТО ЖЕ ТЫ ТЕПЕРЬ СОБИРАЕШЬСЯ ДЕЛАТЬ?

Да так. Есть один вариант. У меня, кажется, появился новый друг.

ДРУГ????

ЛС ОТ АНДРЕЯ: ЧЕГО ТАК? ПОДСКАКИВАЙ КО МНЕ, У МЕНЯ ЕСТЬ МНОГО ВЕСЕЛЬЯ)))00

АХ ТЫ МАЛЕНЬКАЯ ХИТРАЯ СУЧКА.

Иисус. Не оставляй меня с императором Японии один на один. Но и не лезь, когда не просят, хорошо? Постараюсь справиться с этим сама, но мне может потребоваться ваша поддержка.

*Молчание*

Спасибо, Иисус.

Я вскочила с кровати и принялась доставать ноутбук из рюкзака. Люба теперь вообще запуталась.

- Фима... Фима...

- Любочка, - я снова чмокнула её в щеку, но на этот раз - со всей любовью. - Люблю тебя. Спасибо за всё. Я вернусь, я скоро вернусь, и мы с тобой станем самыми лучшими подругами. Мы всё наверстаем. Но сейчас мне нужно бежать.

И не дав ей произнести ни слова на прощанье я смылась из её квартиры на пути к своему новому... ДРУГУ.

Глава 58

Беспокойно бродя по двору Любы, я поглядывала на экран мобильника. Скоро. Через три минуты к вам подъедет...

ДЕВЧОНКА, А ЧТО ДЕЛАТЬ БУДЕШЬ? КЛЯНЧИТЬ? У ХУЕСОСА, КОТОРЫЙ СОТВОРИЛ С ТОБОЙ ТАКОЕ?

Попробую развести.

А ПОЛУЧИТСЯ?

Он мне неделю написывал. И сейчас написал. Не просто ж так. И это притом, что я его динамила.

А ЕСЛИ СНОВА ИЗНАСИЛУЕТ? А ЕСЛИ НЕ ПРОСТО ИЗНАСИЛУЕТ?

Император Японии стал показывать картинки с того вечера, когда Андрей нагнул меня раком в туалетной кабинке. Я зажмурилась.

Сука.

Любу я обворовывать не буду.

НУ, САМО СОБОЙ. ИИСУС-ТО ПРОТИВ. МНЕ С НИМ НЕ ТЯГАТЬСЯ, ДА, ДЕВЧОНКА?

Я люблю вас обоих. Но решения я принимаю сама. В противном случае я не намерена продолжать этот безумный путь, о котором ты мне втираешь.

ДА ЭТО ПОНЯТНО. ТЫ У НАС ГЛАВНАЯ.

Да. Я напою его и попрошу у него денег. Или украду. А если... Чёрт, а если и в самом деле снова оплошаю. Он нанюхает меня очередной дрянью, изнасилует и бросит в том сортире.

В ЛУЧШЕМ СЛУЧАЕ, ДЕВЧОНКА.

Что может быть хуже изнасилования?

*Машина приедет через одну минуту*

ХУЖЕ? ЕСЛИ ОН ПРИДУШИТ ТЕБЯ В СВОЁМ ОГРОМНОМ ДОМЕ И ЗАКОПАЕТ В САДУ - МЫ С ИИСУСОМ ТЕБЯ НЕ СПАСЁМ. МЫ НЕ ВСЕМОГУЩИ, КАК БЫ СИЛЬНО ТЫ НА НАС НЕ РАСЧИТЫВАЛА.

Иисус? Скажешь что-нибудь?

ОН ХОЧЕТ, ЧТОБЫ ТЫ ВЕРНУЛАСЬ ДОМОЙ, ИЗВИНИЛАСЬ ПЕРЕД РОДИТЕЛЯМИ И ОТПРАВИЛАСЬ В МОНАСТЫРЬ. В КОНЦЕ КОНЦОВ, КОГДА ТЫ ЕГО СЛУШАЛА?

Десять минут назад, когда, блин, отказалась обворовывать свою лучшую подругу. Сука. А ты прав, император. Ну, насчёт Андрея. И что предлагаешь?

СТВОЛ!

Ствол?

ТЫ БРОСИЛА ЕГО.

Фары подъехавшего такси осветили унылый двор, и я села на заднее сиденье.

- Конюшэна, тва? - уточнил узбек за рулём. Я поморщилась, вспоминая, как психопат-Дэн угрожал такому же узкоглазому бедолаге своим боевым пистолетом.

СТВОЛ, НУ!

Его там нет.

ОТЧЕГО ЭТО?

Полиция. Они нашли его.

ДА ХРЕН ТАМ ПЛАВАЛ. ЛЕЖИТ СЕБЕ И ЖДЁТ, ПОКА ЕГО КТО-НИБУДЬ ЗАБЕРЁТ. ЗАБЕРЁТ КАКОЙ-НИБУДЬ ПСИХ И РАССТРЕЛЯЕТ ДЕТИШЕК НА ОСТАНОВКЕ.

Ах ты, сука, манипулятор.

ТЕБЕ НУЖЕН СТВОЛ.

С настоящими, блин, пулями. Я же с ним даже обращаться не умею.

САМУРАЙ НЕ...

Да хватит, блять! Я поняла. Самурай - то... Самурай - это. Я знаю, что ты прав. Но я даже не вспомню теперь, где это место.

ТЕБЕ ПРОСТО НУЖНО ОСТАНОВИТЬСЯ ГДЕ-ТО ПОБЛИЗОСТИ, А ДАЛЬШЕ: МОЗГ СДЕЛАЕТ ВСЁ САМ. ДОВЕРЬСЯ СВОЕМУ МОЗГУ.

Господи, на какую же хуйню ты меня подбиваешь, император...

- Девющк. Адрес Кан...

- Нет, - ответила я. - На... На... Какой же там... Фонтанка.

- Какой?

- Сорок пять. Да. Вроде, да.

На подъезде к указанному адресу мне стало даже не по себе от мысли, что я не найду пистолет.

Всё же император Японии был прав, у меня не было никакого средства защиты от этого больного ублюдка.

Если уж я собиралась обворовать или ограбить его - мне нужна была подстраховка на случай непредвиденных обстоятельств.

Расплатившись и выйдя из машины, я осмотрелась.

У меня не было ни единого шанса найти тот двор.

Тот жуткий вечер усеян ямами памяти, в одной из которых я находилась и в этот момент. Куда идти?

И куда ты завёл меня, мозг?

ТИХО, НЕ СУЕТИСЬ. НУЖНО СОСРЕДОТОЧИТЬСЯ.

Эти дворы похожи друг на друга.

Почти. Похожи почти. Шаверма 24. Все они одинаковые, это ни хрена не ориентир. Эту ли Шаверму я пробегала в тот вечер? Меня затошнило тогда от этого запаха, и я испугалась, что из шавермочной выскочит здоровый узбек с тесаком и покрошит меня на шаверму для голодных нищебродов.

Фиолетовые окна в доме. Нет, они везде, по всему Питеру, в них выращивают анашу при ультрафиолете. Но похоже... Фиолетовые окна, которые напомнили мне о Тоше.

Жуткая детская площадка. Это точно та, которая была у парадной, в которую вы затем вошли. Она тоже напугала тебя. Все площадки разноцветные, а эта была чёрной и жуткой.

Я боялась, что каждый двор будет усеян этими дебильными журавликами, но на самом деле ошибалась.

Журавлика я нашла после пяти минут блужданий по спальному району. От дома к дому. От ориентира до ориентира. И вот я вышла на эту пугающую резиновую скульптуру.

Мне было страшно, что сейчас из засады выбегут копы, но император Японии лишь посмеялся над этими мыслями.

Вряд ли. Глупости.

И в самом деле - я просто параною.

Маленькими шажками приближалась я к этому журавлику. Сейчас взмахнёт он своими крыльями и ушатает меня.

Я приду в себя и надо мной снова будут стоять два отвратительных полицая.

Но нет. Журавлик оставался неподвижным, когда я подошла к нему уже вплотную.

НУ? НУ, ДЕВЧОНКА. ДАВАЙ УЖЕ. ПРОТЯНИ РУКУ.

Да блять, боюсь!!!

САМУРАЙ НЕ СКРЫВАЕТ СВОЙ СТРАХ. ОН СМОТРИТ ЕМУ В ГЛАЗА, ЧТОБЫ ИЗУЧИТЬ ВСЕ ЕГО МЕЛЬЧАЙШИЕ ДЕТАЛИ. ДАВАЙ, ДЕВЧОНКА. СУЙ РУКУ В ЭТОГО ЖУРАВЛИКА. СУЙ. ДАВАЙ!!!

Глава 59

- Привет, детка, - чмокнул меня в щеку (отвратительно). - Как добралась?

Взял под локоть и повёл ко входу.

- Эта малышка со мной, - сказал он и охранники послушно расступились перед нами; обыскивать меня на свою беду они не стали; мерцающие огни и музыка вызывали флешбеки; он наклонился к моему уху и спросил. - Хочешь выпить или потанцевать?

- Пока ещё рано! - крикнула я в ответ.

Андрей отвёл меня в место, где я раньше не была. Мы с Косей и парнями тусили у барной стойки и на танцполе, а теперь я сидела на мягком диванчике в VIP-ложе.

Он и в прошлый раз заманивал меня в своё логово.

У нас даже был личный официант. Я снова не смогла сама выбрать коктейль, и он выбрал его за меня. Какую-то Венеру в мехах.

ПЕЙ ОСТОРОЖНО, ДЕВЧОНКА.

- И шарик, большой, - он глянул на меня. - Тебе же нравятся?

- Да. Шарик можно.

ОСТОРОЖНЕЕ, БЛЯТЬ, ДЕВЧОНКА! РЮКАК ДЕРЖИ ПРИ СЕБЕ.

В шуме музыки я не могла разобрать слов императора Японии. Но в VIPе могла слышать его рекомендации, которым теперь почти безоговорочно доверяла.

Я была слишком слаба и растеряна, чтобы действовать самостоятельно.

- Чё это у тебя? - спросил он, указывая на рюкзак.

Сердечко моё забилось сильнее.

- Я из дома сбежала.

- Внатуре?

- Я внатуре из дома сбежала. Собрала вещи и ушла.

- Ты поэтому долго не отвечала? - с каждым новым вопросом он подсаживался ко мне ближе на пару сантиметров и было лишь вопросом времени, когда эти мерзкие пальцы будут лапать меня повсюду. - Траблы дома?

- Да. Заебали меня все. Развеяться хочу.

- Детка, это просто.

И он достал ОЧЕРЕДНУЮ, БЛЯТЬ, БЕЛОСНЕЖНУЮ ДРЯНЬ, ОТ КОТОРОЙ Я НИХУЯ НЕ УДЕРЖАЛАСЬ!

Император Японии, ты меня, конечно, прости, но мне нужно привести себя в форму. От одной дорожки ничего не служится, ты говорил про пару дорожек. А я нюхну только одну.

- Мне маленькую, совсем маленькую, - причитала я, когда он рассыпал порошок по столу.

Шмыг-шмыг. Ой, ну хоть не жжёт в носу.

- Это что?

- Кокос.

- Да ладно? В пр...

В прошлый раз был амфетамин. Чуть не проболталась, дурочка.

- Пробовала когда-нибудь?

- Да. Но нихуя не поняла.

- Некоторые блюда просто нужно распробовать.

Нихуя себе дежа вю. Снова вспомнила этот гаражный кооператив, это палёное гавно, которым мы ушатались.

И снова сделалось мне грустно. И страшно. Как же я без моего Серёжи? Император Японии, я же никого так сильно не любила, как моего Серёжу... Император!

Принесли коктейль и шарик. Включили музыку, чтобы я потанцевала. Кокос постепенно отключил страх и тревожность.

Я просто хотела подышать азотом и упасть в его объятья. Всему своё время, не стоит торопиться. Нужно усыпить его бдительность. Император Японии ахахахахах что он там бурчит, я его не слышу...

И падаю в руки своего насильника. Как и предсказывалось выше, он начинает лапать меня и целовать.

Блять, если он попытается снова меня изнасиловать я пришью его здесь. Я просто его пришью и меня посадят в самый жестокий монастырь с решётчатыми окнами, а моей любовницей будет самая матёрая лесбуха с пальцами - толще, чем член этого ублюдка.

Нашу прелюдию нарушает официант. Спрашивает:

- Что-нибудь ещё?

Он отпускает меня (слава тебе, Господи).

- Ничего, съебись отсюда!

Официант исчезает, а я сажусь на диван и прошу:

- Выключи музло!

Он делает тише.

ДЕВЧОНКА, ПОКАЖИ ЭТОМУ ДУРАКУ СВОИ КОСЫ, А ШЕЮ ПООБЕЩАЙ ПОКАЗАТЬ В ЕГО ПОКОЯХ.

Блять, чего? Не поняла, эй, император!..

- Есть ещё?

Снова по дорожке. Хуйня эта дорогущая, как я слышала - ну, кокос, в смысле. А толку от него - ноль. Ну... разве что не страшно уже.

И бодро. Очень бодро. Прям щас этого барана завалю и заберу всю наличку из его кошелька. Затем выбегу из VIP, возьму в заложники какую-нибудь объебанную дуру, выйду из клуба, угоню машину и поеду к границе с Финляндией. А там попрошу вертолёт и...

Нюх-нюх.

Шмыг-шмыг.

- Музыка не понравилась?

- Нет, просто воспоминания плохие накатили.

Он вновь подсаживается и приобнимает меня за талию.

- Теперь получше? - спрашивает он.

- Бесит шум.

- Тут, вроде, не шумно.

- Да официанты эти, и... короче, клубы в последнее время не очень люблю, - я стреляю в него глазами. - Просто с тобой хотела увидеться, а ты, видимо, тут живёшь.

- Почему же?

- Ну мы с тобой только тут виделись. Тут людей много, я даже расслабиться не могу. Может, погуляем?

Надеюсь, я не выгляжу, как сука, которая хочет грабануть его, угрожая боевым пистолетом у него на хате.

Он долго смотрит на меня. Господи, только бы не попытался изнасиловать прямо тут. Только не это.

Я же потом никому ничего не докажу, если пущу ему пулю. Какая там самооборона? Хах! Да меня ещё в СИЗО пришьют за такую хуйню. У него же папа - владелец клуба, даже представить страшно, насколько он большая шишка!!!

- Ну поехали ко мне.

- Ну не знаю. Чё-то... как-то...

- Да нормально всё, - он положил руку мне на ногу, и я едва сдержалась, чтобы не убрать её. - Просто поболтаем.

- Просто? - я хихикаю.

Его рука ползёт выше, пока не оказывается у основания ног и я вскакиваю с дивана.

- Пошли. Но если будешь приставать - я уйду.

- Уйдёшь. Конечно, уйдёшь, детка.

Конечно. Уйду. Ага.

Ёбаный Дьявол.

Он продолжает издеваться надо мной в такси. Я извиваюсь в его руках, как сраная кошка, которую мучает ребёнок.

С трудом удаётся сдерживать отвращение. Император Японии поддерживает меня. Я ожидала, что он замолкнет из-за дорожек кокса (в такси я всадила уже четвертую).

Но нет, звучал император в моей голове довольно бодро. Возможно, кокаин не мешал нашей с ним связи. Всё-таки, элитный, блять, наркотик.

ТЫ ДОЛЖНА БЫТЬ СИЛЬНОЙ, ДЕВЧОНКА. НЕ ПОЗВОЛЯЙ ЗАХОДИТЬ ЕМУ СЛИШКОМ ДАЛЕКО, ВЫ ЖЕ В ТАКСИ!

- Подожди, Андрюш, ну подожди... - Я отталкиваю его. - Ну правда я не могу так. Ну тут он... - и киваю на очередного водилу-узбека.

- Хочешь, я его выгоню и сам поведу?

Натужно смеюсь.

- Не надо, ну. Просто подожди немного. Придём и поболтаем.

- Поболтаем. Да. Поболтаем.

- А мы куда едем-то?

- Да тут недалеко. Васильевский.

Глава 60

Застрянешь тут летом - сгинешь с концами.

Васильевский остров.

Васильевский. Самый.

Васильевский остров, на котором жил мой милый Тоша. Правда, прыгни он с одного из этих зданий - максимум, сломал бы себе ногу, а то и вовсе отделался бы лёгким испугом, как я.

Ах, и зачем люди строят такие высокие дома, если не для несчастных душ, которые хотят быстро умереть?

По длинному подъезду с пологими лестницами мы поднимаемся на второй этаж.

Тревожность возвращается. С новыми силами.

- У тебя тут очень красиво.

Я пытаюсь выдавливать из себя слова, чтобы не выглядеть странной молчуньей. Но язык не хочет. Язык хочет мороженое. Хочет снова в двенадцать лет облизывать замёрзшие качели.

- Ты здесь один живёшь?

- Ну да, - он ведёт меня вперёд, придерживая обеими руками за талию. - Хочешь выпить? У меня есть виски Коннора.

- Который Макгрегор? - с натянутым восхищением спрашиваю я.

- Да.

- Вау, здорово. Давай.

- Ну если честно, на вкус оно могло быть и лучше.

НЕ ИДИ СПЕРЕДИ НЕГО, ДЕВЧОНКА! ЁБНЕТ ТЕБЯ ПО БАШКЕ И ИЗНАСИЛУЕТ, ЁБНЕТ И...

Да хватит, и я сама всё знаю!!!

Я оглядываюсь на Андрея. Пытаюсь пропустить вперёд, но он специально замедляет шаг.

Тремор вспотевших рук переходит на колени и живот. Я дрожу уже всеми телом, выхода из прихожей в его большую студию с высокими потолками, с которых угрожающе свисает безвкусная дорога люстра.

Я вижу двуспальный (или даже больше) матрац в центре и кухню - слева. Андрей, наконец, отходит от меня и подаётся к кухонным шкафам.

- Тебе нравится Коннор? - спрашивает он, наливая виски в стакан.

- А есть кола?

- Пхах, серьёзно?

- Ну, не люблю без колы.

- А в чём тогда разница, какой виски пить?

- А мне и нет разницы. Коннор... Ну не люблю мужиков с бородой.

ДАВАЙ! ДОЛГО ТЫ ЕЩЁ ТЯНУТЬ БУДЕШЬ?

Да подожди, блять, дай мне собраться с мыслями!

КУДА ТАМ СОБИРАТЬСЯ? СНИМАЙ РЮКЗАК, ДЕВЧОНКА! И ДОСТАВАЙ ЕГО!

- Ну а если без бороды его представить? - он достаёт полупустую двушку колЫ и наливает её в один стакан.

ДАВАЙ. ДУРА!!!

Я попытаюсь попросить у него денег, сначала просто попрошу...

Да ты хоть сколько занимайся этими своими ебучими единоборствами, блядскими фитнессами...

ПОСЛЕ ТОГО, КАК ОН ВНОВЬ ОТТРАХАЕТ ТЕБЯ? ТЕПЕРЬ ТЫ В ПОЛНОЙ ЕГО ВЛАСТИ! ОДНИМ КОРОТКИМ СЕКСОМ С ЭТИМ МАНЬЯКОМ ДЕЛО НЕ КОНЧИТСЯ!

...всё равно в этой стране ебучей найдётся мужик, который тебя заломает и выебет, как сидорову козу!

И СКОЛЬКО ЕЩЁ ПОСЛЕ ЭТОГО ТЫ БУДЕШЬ ПРОСЫПАТЬСЯ В ХОЛОДНОМ ПОТУ!!!

Андрей берёт стаканы и ИДЁТ КО МНЕ!!!!

Я скидываю рюкзак с плеч и беру в руки.

- Ну, накачанный... - говорит он, медленно приближаясь ко мне; говорит он, когда я расстёгиваю молнию рюкзака и дост... - Блять!..

Рюкзак падает мне под ноги. Я выставляю руки вперёд.

Он останавливается в метре от меня. Дуло пистолета смотрит ему в грудь. Прямо в грудь.

Сразу снимаю с предохранителя, чтобы не было, как в подъезде!

СТРЕЛЯЙ!

- Подожди, возьми, что хочешь.

- Отойди, спермоглот. Ты и твой ёбаный виски - отошли ОБА! - я вскидываю руки с зажатым пистолетом, и он отпрыгивает ещё на метр.

- Всё нормально, детка.

- Хуетка. Не беси меня, гандон. Давай на кровать.

Он огибает кухонную стойку с другой стороны, оставляя на ней стаканы и подходит к кровати.

- Ложись.

Андрей едва заметно улыбается.

- Это игра?

- Ложись и не беси меня!

- Это травмат, да? - Андрей улыбается шире. - Или пнев...

- Блять, боевой, я мамой клянусь.

Улыбка сходит с его лица и ярость изгибает его губы в обратную сторону.

- Что я сделал-то?! Чего надо, скажи!!!

- Подожди, не торопи меня. Мне нужно собраться с мыслями. И не думай, что я целка. Одного человека я уже убила, - это я про Тошу. - Его - просто так. А тебя есть за что.

- Бога ради, дет... Саша, да? - он выставляет руки вперёд, барахтаясь на спине, подобно таракану. - Просто объясни, что тебе нужно и я дам тебе это. Мне не нужны проблемы.

- Так, - продолжаю направлять на него пистолет и пинаю рюкзак в сторону кровати. - Там два отсека. Открывай тот, что поменьше. И доставай тетрадь.

Он достал тетрадь; для неё в рюкзаке намеренно было выбрано отдельное место.

- Там розовая закладка. Открывай на нужной странице.

- Нихуя не понимаю, - бурчал Андрей, открывая тетрадь. - Чё ты... Что это?

- Покажи мне.

Андрей развернул на меня, и я увидела фоторобот, который нарисовала в ночь изнасилования.

- Держи руку чуть правее, чтобы я могла видеть твоё лицо. Блять, то есть левее. Вот так.

- Ты рисовала меня?

Да. Сходство и в самом деле было неоспоримым. Мне стоило гордиться своими способностями.

- Тупой дебил, ты даже не вспомнил меня? Скольких девчонок ты отодрал вот так в загаженном сортире клуба твоего папки?

Лицо его вопреки моим ожиданиям не исполняется озарением и сиюминутным раскаянием. Это выбешивает меня.

- Да ладно? - я удивлённо поднимаю брови.

- Я не... Я понимаю, детка.

- СУКА, ЕЩЁ РАЗ НАЗОВИ МЕНЯ ДЕТКОЙ, ПРОШУ, ЕЩЁ РАЗ НАЗОВИ, НУ!!! ПРОСТО СКАЖИ ЭТО, НАЗОВИ МЕНЯ ДЕТКОЙ!

Он опускает глаза и руки. Мы молчим несколько секунд, после чего он нарушает тишину:

- Саша. Прошу. Давай ты опустишь пистолет, и мы просто поговорим. Любую проблему можно решить. У меня пять грамм кокаина в верхнем шкафчике, - он махает рукой на кухню. - Мы с тобой во всём разберёмся.

- Раздевайся.

Он тупил на меня, продолжая валяться на кровати.

- СУКА РАЗДЕВАЙСЯ, ТЫ, СПЕРМОГЛОТ, Я СПУЩУ В ТЕБЯ ВСЮ ОБОЙМУ!!!!

Глаза его полезли из орбит, когда я закричала. Он встал на колени и принялся снимать с себя сначала худи, а затем - джинсы.

- Всё снимай! Хочу видеть тебя голым.

Он подумал ещё немного, тем самым, видимо, пытаясь сохранить своё достоинство в моих глазах.

Но затем снял носки и трусы.

Член у него был меньше, чем у Серёжи.

Но в вялом состоянии никогда не угадаешь, на что способна та или иная пушка.

- Ночью седьмого марта ты изнасиловал меня в туалете клуба твоего отца. Перед этим ты дал мне вынюхать дорогу амфетамина. Я не могла сопротивляться, потому что ты схватил меня сзади, а там было очень тесно. У меня от этой хуйни до сих пор флешбеки. Представляешь, каково было моё удивление, когда я увидела тебя на том же месте, что и в первую нашу встречу. Ты подхватил меня, когда я потеряла равновесие из-за шарика азота. Видимо, я действительно в твоём вкусе, раз ты влюбился в меня два раза. И не пизди, что это был не ты, я рисую лица и запоминаю их до мельчайших деталей в каком-угодно состоянии. Ты и сам мог в этом убедиться минуту назад.

В конце концов, он мог и не вспомнить. Это было самым страшным для меня.

САМЫМ СТРАШНЫМ, ДЕВЧОНКА? МЫ ДОГОВАРИВАЛИСЬ, ЧТО ТЫ ОГРАБИШЬ ЕГО И ПРИШЬЁШЬ! ОН ИЗНАСИЛОВАЛ ТЕБЯ И ДАЖЕ НЕ МОЖЕТ ЭТОГО ВСПОМНИТЬ ТЕПЕРЬ!

- Я... врать не буду, смутно помню этот вечер. Такого со мной никогда не случалось. Если я могу что-то сделать... только скажи.

- Я пришью тебя.

Он задрожал теперь всем телом, выставил руки вперёд и заскулил:

- Я отдам тебе все деньги, я допустил ошибку, просто ошибку, один раз... С тех пор я контролирую себя, хожу к психологу. Я пытаюсь слезть со всей дряни, но это так тяжело, я... - он был готов заплакать, и я отчаянно ждала этого момента. - Я... поступил с тобой плохо. Очень плохо. Если бы...

ЧЕГО ТЫ ЖДЁШЬ. ДЕВЧОНКА?!

- Всё, заткнись нахуй, - меня начинало тошнить от этих раскаяний, в искренности которых я не могла быть уверена; эта подвешенность обстановки дурно влияла на мой вестибулярный аппарат. - Я только подруге рассказала. Понимаешь? Тогда в клубе со мной было два отмороженных обдолбанных чувака, они бы за меня тебе яйца оторвали. А я не сказала. Ни слова, представляешь? Вот я дура.

ДУРА ТЫ И В САМОМ ДЕЛЕ! СТРЕЛЯЙ В НЕГО, ДУРА!!!

Нет, стоп. Пока переходить к сути.

- Так ладно. Где твой телефон?

- Во, - он ткнул пальцем на кухонную стойку.

- Я делаю шаг в сторону, - я сделала шаг в сторону, держа руки вытянутыми; одна моя рука отпускает рукоять пистолета и берёт мобильник. - А НУ, СУКА НЕ ШЕВЕЛИСЬ, А! - я бросаю мобильник обратно на кухонную стойку и обеими руками хватаю за ствол. - Я в игры играть с тобой не собираюсь, хуеглот, башку твою РАСПИДОРАШУ ТАК, ЧТО МАМА РОДНАЯ НЕ УЗНАЕТ! СУКА, МЕНЯ УГОВАРИВАТЬ НЕ НАДО, ТЫ ПОНЯЛ, ГНИДА?!

Кажется, он, наконец, напуган. И до этого был, но теперь, надеюсь, я отбила у него последнюю тягу к глупостям.

- Да я и... на месте...

Он и в самом деле не шевелится. Это я так. В воспитательных целях. Да и чтобы себя успокоить.

Снова беру мобильник и кидаю на матрац перед ним.

- Переводи мне бабки. Все, что есть. И держи мобилу так, чтобы я видела, чем ты там занимаешься.

Не хватало ещё, чтобы он пустил гудок полиции или какому-нибудь секретному отряду, защищающему всяких мажоров от чокнутых девиц, которых те изнасиловали.

Андрей кобениться не стал, хотя я снова приготовилась орать и размахивать пушкой.

- Сбер?

- Ага.

- Какой номер?

- Девять два шесть. Три, восемь. Шесть, ноль, пять. Три, девять. Покажи баланс.

Он слегка повернул мобильник на меня, я сощурилась и присвистнула. Там было сто с лишним тысяч. Этого мне надолго хватит. Главное - обналичить, чтобы моё местоположение не могли отследить. Эх, давненько я не пользовалась своей студенческой картой. Как чувствовала - закинула в рюкзак с остальными вещами.

- Оставишь мне... тысячу?

ОСТАВЬ ТЫСЯЧУ МЕРТВЕЦУ, ЭТО БУДЕТ ЕГО ПЛАТОЙ ЗА ВХОД В ЗАГРОБНЫЙ МИР.

Слышь, самурай так не говорят, это что-то египетское!

ТАК, ДЕВЧОНКА. ТЫ СТРЕЛЯТЬ СОБИРАЕШЬСЯ? ВРЕМЕНИ ВСЁ МЕНЬШЕ. ИЛИ НАДУМАЛА ОТПУСТИТЬ УБЛЮДКА, ЧТОБЫ ОН И ДАЛЬШЕ НАСИЛОВАЛ ДЕВИЦ В КЛУБЕ СВОЕГО ПАПАШИ?

Не буду я его отпускать.

- Лады. Оставляй тысячу.

- Серафима? Кто это?

ВОТ И ИМЯ ТВОЁ НАСТОЯЩЕЕ УЗНАЛ. ОН ТЕБЯ НАЙДЁТ. ЕДИНСТВЕННЫЙ ВЫХОД - КОКНУТЬ УБЛЮДКА. ИЗБАВИТЬ ОТ ПРОБЛЕМ СЕБЯ И ДРУГИХ ТАКИХ ЖЕ ГЛУПЫХ ПЬЯНЫХ САШ-СЕРАФИМ. И БУДЕТ ЭТО УРОКОМ ДЛЯ ОСТАЛЬНЫХ ХУЕМРАЗЕЙ.

Откуда ты такие словечки, император?

ЭТО КОСЕ СПАСИБО СКАЖИ. ОНА КАК-ТО БРЯКНУЛА, А Я ПОДХВАТИЛ.

- Мама твоя, чё за вопросы?! Это моя подруга, но тебя это не касается.

Тишина повисла в комнате. А мои указательные пальцы властно обнимали курок.

Я, вдруг, поняла, что мне не помешало бы прицелиться. В конце концов, вроде, так это делается.

- Грузится, - тихо пояснил он, глядя на экран. - Грузится ещё. Подожди.

Вспомнила, как папа учил меня стрелять в тире. Просто по-отечески объяснял, как это работает, чтобы я получила мишку. Кто бы мог подумать, что я использую эти знания для такого.

Зажмуриваю один глаз. И в груди у меня что-то начинает шуршать. Это не летучие мыши или тараканы, которые резвились преимущественно в низу моего живота. В груди шуршат другие животные; их я уже чувствовала во время последней встречи с Любой.

Нужно соединить прицел и мушку. Прицел похож на жопку, а мушка - на член. Сексуальные фантазии вооружённой девицы.

Сейчас бы и в самом деле хорошенько потрахаться, обнюхаться эйфоретиками и забыть про тот ужас, который ещё ждал меня впереди.

- Перевёл. Ты... чего?

- Ложись!

ПОРА, ДЕВЧОНКА.

Мне хочется заплакать. Как тогда, у Любы дома. Когда я осознала, что докатилась до самого дна.

Вот и теперь это чувство навестило меня. Снова эти неизведанные животные в моей груди, которые стрекотали и шуршали, не давая мне нажать на спуск.

Я уже приготовилась. Глаз зажмурила. Широко расставила ноги и напрягла руки, чтобы не упасть и не ёбнуть себя стволом по роже из-за отдачи.

Император Японии грамотно сориентировал меня насчёт предстоящей расправы.

- Я вообще не понимаю, с хрена ли взялась с тобой говорить, - глаза мои начинает щипать от слёз, я наспех вытираю их и тщетно пытаюсь держать жидкости под контролем. - Деньги ты уже перевёл. У меня в руках - хуйня, которая прошьёт тебя насквозь. Это хорошее дело. Я бы многое отдала, чтобы такие гондоны, как ты, вообще, не рождались... - а затем, подумав, озвучиваю ещё одну мысль, которая так и вертится на языке. - И чтобы не рождались такие гондоны, как я.

Тоша и в самом деле умер из-за меня. Васильевский остров больше никогда не ощутит на себе его палёных кроссовок; воздух этого района больше никогда не смешается с ароматом выдыхаемой им травы.

И собралась я теперь вершить суд над человеком, который сделал мне больно, тогда как и надо мной в таком случае не помешало бы провести суд ещё более суровый.

И что тогда?

Убить и себя?

- Значит так, - "главное - не плакать" - говорю я себе; держи свои жидкости под контролем. - Ты изнасиловал меня. Но я тебя, гондон, прощаю. Потому что мне и самой есть, за что гореть в аду. Так что я решила не торопить судьбу и пусть каждый из нас попадёт туда тогда, когда это будет нужно вселенной. А НУ, СУКА, БЛЯ! ЛЕЖИ ТИХО! Короче... Типа, я могу тебя пришить. Но делать этого не буду. Но не потому что не могу, понял, нет?!

А НУ ХЕРНИ НЕ ДЕЛАЙ!

Да подожди ты, император... Тут Иисус пришёл. Давай как-нибудь ситуацию по-другому решать...

КАК ОТПУСТИТЬ ЭТОГО МУДАКА ПОСЛЕ ТОГО, КАК ТЫ ГРАБАНУЛА ЕГО?

- По... понял...

- Не делаю я этого потому, что пытаюсь, блять, быть хорошим человеком. Понимаешь? ПОНИМАЕШЬ?

- Д-да.

- Честно говоря, получалось у меня до этого - не очень. Но я стараюсь. Понимаешь?

Теперь он лишь молча кивнул. Три раза.

- Но нам нужно что-то делать с тем, чтобы ты запомнил этот жизненный урок надолго и больше никогда не пытался насиловать маленьких девочек.

- О, я к-к-клянусь, что больше...

Ой, блять...

- Оставь эту хуйню для исповеди. Выбирай - кисть или ступня?

- Че-чего?

Он вспотел и его мокрое часто дышащее тело поблёскивает при свете кухонных ламп.

- Ступню или кисть? Я пока что целюсь тебе в яйца...

- Не-не-не, - он начинает брыкаться, но вставать не решается; лишь прижимает (как будто это могло помочь) обе руки к своей промежности.

- Решай, блять, ступня или кисть, кисть или ступня, или я тебе, блять, прострелю твой вонючий немытый, блять, ХЕР! НУ! Три.

- Стой! Стой, блять! - он вытягивает руки вперёд; глаза его, полные ужаса, стоят на обрыве, готовясь выскочить из орбит и повиснуть на красных нитях.

Я держу его на мушке, сощуренное веко правого глаза уже сводит от напряжения.

- ДВА, БЛЯТЬ-СУКА-БЛЯТЬ, Я ТЕБЯ КАЛЕКОЙ НА ВСЮ ЖИЗНЬ СДЕЛАЮ, РЕШАЙ, БЛЯТЬ!

- Ступню!

- Какую?!

- Блять, любую!

Я выбрала левую. Сделала два шага вперёд и выстрелила.

- АААААААААА, АААААААААААА, ААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!!

На этот раз мне удалось не заехать стволом себе по носу, но отдача заставляет меня пошатнуться, сделать шаг назад, поскользнуться на дорогом паркете и плюхнуться на него тощей задницей.

Блин, к этой отдаче невозможно привыкнуть!

- АААА, ААААААААА, АААААААА, АААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!!!

Пистолет вылетает из рук и скользит к кровати. Мои глаза расширяются, я мигом проползаю чёртов метр и хватаю ствол.

Хотя, адски орущего и корчащегося в окровавленной постели Андрея мало волнуют теперь мои неловкости.

Я встаю, хватаю рюкзак и выбегаю из его квартиры.

Стоны я слышу ещё пару лестничных пролётов.

Лишь на выходе из парадной я думаю о том, что стоило бы попросить у него кокаина в дорожку.

Ай, да и похуй. Всё равно эта херня не действовала, только спать не хотелось. А спать мне теперь и так не хотелось, ведь адреналин разогнал моё маленькое сердечко до такой степени, что следующие несколько кварталов в сторону Сенной я бежала без остановки.

Нужно было ехать на юг.

Я давно хотела искупаться в море и переспать с сексуальным армянином.

Эпилог.

Кося. Я бы отдала половину тех денег, что у меня были, лишь бы ещё раз обнять моих близких. Маму и папу. Косю. Любоньку. Просто обнять. На секунду.

Но нужно было ехать. На юг.

BlaBlaCar выдал мне несколько попутчиков. Нужно было выбирать их правильно. Мне бы лучше подошла женщина. Ах, как много всего свалилось на меня за последние несколько дней. Но останавливаться было нельзя.

Попутчика я, наконец, выбрала. Всё-таки остановилась на симпатичном парне с неплохими оценками (конечно, оценивались его водительские качества, но сначала я подумала не об этом).

Я собиралась ехать в Сочи.

Понятия не имела, что меня ждёт дальше и как я собиралась добраться до моря. Но даже если там была пропасть, конец мира, я собиралась прыгнуть.

Ведь со мной был Иисус. И мой император Японии. И немножко Тоши. Совсем немножко моего милого грустного Тоши.

Меня зовут Саша-Серафима.

И я начинаю свой путь.

Посвящается

всем женщинам, которых я любил

и женщинам, которых я люблю.