Ларин Эдуард : другие произведения.

A Huevo Часть 1. Глава 1

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    A Huevo Song The Trashmen Схожесть звучания - не есть схожесть понятий. Перевод с испанского. Все права соблюдены.


   A Huevo
   Song The Trashmen
   Схожесть звучания - не есть схожесть понятий.
   Перевод с испанского. Все права соблюдены.
   Там присвоена категория 18+.
   Пусть и здесь так же: 18+.
   Оглавление.
      -- Глоссарий.
      -- Часть 1.
   Глава1.
   Глава2.
      -- Часть 2.
   Глава3.
   Глава4.
      -- Без номера глава.
  
   Предисловие.
  
   - Преподобный! Пре- значит до подобного? Значит вы ещё не подобный, а только до того? Если рядом с подобным, тогда и, а не е пишется - приподобный? Но являетесь ли вы ещё подобным?
   - А придурок, он при дураке или рядом с ним? Или он и есть с виду подобный всем, а, на самом деле, что у него внутри? Я имею ввиду не кишки и всё такое, а душу бессмертную! Мы созданы по подобию божему, но не есть сами боги, потому что душа ущербна!
   - Чего же нам не хватает? Мы все их сыновья и дщери. Значит...
   - Значит? Прошли времена милости божьей, которая нас делала равным богам! Раз, такие как ты, ставят такие вещи под сомнения, а была ли она, милость божья, когда-нибудь? Что ты знаешь о том: хорошо ли было до первого яйца?
   Беседы цензора всех святых при войске преподобного Герундия с легионерами.
  
   Часть1. БИТЫЕ КАМНИ.
   - Святой отец, или как вас там! А есть ли жизнь после жизни и как отделить первую от второй?
   - А что было до первого яйца?
   Беседы цензора всех святых при войске преподобного Герундия с легионерами.
  
   Глава1.
   - Блаженный!
   - Я не могу быть блаженным, потому что блаженный - это счастливый. Как я могу быть счастливым, если ты задаёшь такие вопросы? Ты читать-то хотя бы умеешь?
   - Ну... я...
   - Вылупись из яйца сын божий, тогда тебе не придётся задавать таких глупых вопросов!
   Беседы цензора всех святых при войске преподобного Герундия с легионерами.
  
   1.
   Властитель Цера - Счетн сидел за столом. Огромным, но абсолютно пустым столом. Несмотря на лето в камине потрескивали дрова. Лето, здесь, в горах, под жгучим солнцем выжимало пот, но стоило уйти в тень, как свежий и холодный воздух давал себя знать.
   Зал совещаний был огромным по отношению к другим помещениям, как и стол к обычным столам монархов. Счетн не был монархом Цера. Он не был создателем Цера, но был властителем. Создателем государства была его жена - Алга.
   Много лет, чуть ли не всю жизнь, около пятидесяти лет назад, когда жители страны были отжаты от устья реки Церуты и загнаны в горы узурпатором Укрона - Кочоем, Алга и создала Цер.
   За что, церуты, да и не только они, а и все племена в округе, были подвергнуты такому жуткому наказанию - не сообщалось. Все, кто уцелел от ужасной напасти рассеялись по узким и фактически бесплодным долинам верховьев хребтов высоченного пика Нарбута, величаво сверкавшего над все империей Укрона. Это было преувеличение. Уже через две недели пути от горных хребтов, не только вершины не было видно, но и вообще каких-либо хребтов, хотя низкие горы и возвышенности встречались на пути.
  
   Церуты, в некотором роде, считались технической прослойкой. Они не только строили дороги и мосты, что считалось их прямой обязанностью, но и лодки, но не маленькие, а большие, попросту называвшиеся цератами.
   Благодаря этим большим кораблям - цератам, церуты торговали со всеми подветренными областями, примыкавшими к морю вокруг Нарбута. Они не были воинами. Считали, что любые разногласия можно урегулировать если и не уомом, так звонкой монетой.
  
   Империя Укрон создавалась несколько сот лет, причём не обязательно насилием или войнами. Большинство её территорий были присоединены династическими браками, куплены в открытую или за взятки.
   Церуты были единственными, кто вступил в империю добровольно. Поэтому им было оставлено местное самоуправление и некоторые привилегии в торговле. Вступали они в Укрон в не самое лучшее для империи время. Но их расчёт оказался точен и учтён, действующим на то время, императором.
  
   Спустя двести лет после вхождения в империю, Кочой сокрушительным неожиданным налётом уничтожил всё, что зарабатывалось и строилось столетиями. Местности лежали в развалинах, а мёртвых не хоронили - не кому было.
   Все, кто уцелел и спрятался в горах, находились в прострации. Как жить дальше, на что, чем питаться, во что одеваться, как отапливать жилища, если их ещё и нет? Не растерялась только молодая Алга из клана рудознатцев. Первым делом она перекрыла вход в долину где собрались остатки всех племён. Рассортировала людей по умениям, знаниям, навыкам и долинам. Дала задания и тщательно контролировала их выполнение. Первое зимовье было ужасным. Большинство младенцев и стариков умерли, но начало жизни в горах было положено. Она даже не успела распустить волосы, что означало готовность к замужеству. Было не до этого, когда жизнь всех была под очень большим вопросом.
   Ее энергия была бесконечной и беспощадной. Слабохарактерным не место было в их обществе. Их не выгоняли, прямо в руки врагов, поджидавших у выхода из ущелья. Из них собрали отряд, который собирал и разбрасывал камни. Они строили плотину, на единственной речке, протекавшей через эту долину. Такая, вроде бы бесполезная работа укрепила их дух.
   Долина заполнялась водой. Вражеский отряд охранявший вход в долину и ожидавший смерти всех, кто там оказался заперт, вынужден был спуститься ниже к другому источнику воды. Но теперь отряд устроил лагерь не на высоком берегу, а у самой воды среди зелёной травы и кустов. Если бы не торчавшие везде валуны, это место можно было назвать лугом. Здесь было просторно, не то что в старом месте, которое узкой лентой прижималось к скале. Воду в тот, первый лагерь, приходилось поднимать из реки бадьями на верёвках. Ещё одно, не слишком любимое занятие для легионеров, вынужденных балансировать на узкой полке ущелья.
  
   По весне, талые воды с вершин, накопившись у хлипкой запруды, снесли её, а разогнавшись, водяной стеной и лагерь отряда врагов. Имперские воины все были с равнин и не знали, не думали и не понимали, что даже простой дождь в горах хуже любой войны. Такой стихии противостоять было нельзя - только убежать или подняться вверх по скалам.
   Это была его идея - Счетна. Не просто идея, а кропотливые расчёты, которые полностью оправдались. Выжившие церуты смогли опуститься вниз на целый килом, где уже можно было заниматься продуктивным сельским хозяйством, сажать не только корнеплоды, но и сеять злаковые.
   Поэтому Алга, распустив волосы, выбрала его в мужья и объявила Властителем.
  
   Только тогда и начали создавать войско, потому что и звонкой монеты не было и потому что в этих условиях деньги уже не работали. Даже, если бы они и были, их надо было сначала хорошо охранять, а потом и сильно защищать. Просто слова, обещания и обязательства, если и раньше значили только в определённых кругах, то теперь вообще ни у кого. Поэтому и появилась пословица: обещает золото, врёт на серебро, а делает на ржавчину.
   Счетн создал алгоритмы действий из тех возможностей и того оружия что у них было. Первая битва состоялась только через три года, после водопада. Так назвали они эту эпоху и от этой даты вели свой отсчёт времени.
  
   В военном ведомстве империи, кто-то случайно вспомнил что давно нет отчёта от отряда, расположенного в горах на отрогах Нарбута. Для встряски настолько обленившихся, что переставших отправлять отчёты, солдат, была послана инспекция. Она пропала и про неё тоже благополучно забыли.
   Церуты спустились ещё ниже, но за линию появления зимой снега экспансии не проводили. Огороды, поля, пастбища были, но там не жили - временно обитали.
   Они строили плотины. Ставили водяные колёса, сверлили и кололи камни. За три года создали укрепление, перегородившее самое узкое место уже другой, находящейся ещё ниже долины. Даже спустя многие годы, укрепление всё ещё строилось и совершенствовалось.
   Десять лет назад они спустились к их родной реке, которая растекаясь по долине, огибала все хребты, примыкавшие к Нарбуту. Церута впадала в Тант прямо перед его дельтой. В это время Кочой отбивался от претендентов, на престол империи. Никто не мог понять правильные они были или самозванцы. Это позволило церутам подняться с колен, но распрямить плечи они смогли только когда вернулись в дельту Танта на свою историческую родину. Это было пять лет назад.
  
   Счетн привстал с кресла и кожа сиденья недовольно заскрипела. Алга давно предлагала обновить сиденье, но он не соглашался. Он сроднился с ней с того момента, когда впервые сел на неё. Кожа регулярно смазывалась и, хотя новой не выглядела и по-старчески скрипела, но это было единственным неприятным моментом.
   Сбоку от стола, изображавшиеся пиками у камина, выступали рычаги. Он потянул за крайний. Часть стола опустилась, а на его место выдвинулась белая шкура мевдя. Она была неровной, бугристой и раскрашенной. Голубые узкие ленты ткани изображали не вены зверя, а реки. Сама вздыбленная шерсть - вечные снега и ледники. Коричневые куски холстины - неприкрытые снегом камни, а зелёные полоски - деревья и зону земледелия. В этот момент и вошёл Кпьенн - командующий войском Цера. Он был взволнован. Входить без разрешения разрешалось не многим. Кпьенн был в их числе. Для остальных был день приёмов раз в десять дней.
   - Властитель! - Слегка склонив голову, как приветствие, обратился командующий. - Агенты сообщают что Кочой замирился с претендентом Жулином и они, объединённым войском выступают против нас. Это двадцать тысяч копий. Они пройдут по нам, не заметив этого. У нас сорок дней.
   - Наконец-то! - Обрадовался Счетн. - Я уже думал это никогда не произойдёт. Жаль, что у них так мало войск. Мы рассчитывали на большее. Может ли наша агентура заставить их увеличить экспедиционный корпус? Кто им командует?
   - От империи - маршал Сорт, а от Жулина, его брат Соклот.
   - Соклот - это такой высокий и рыжий?
   - При всей его трусости бывает решителен. С ним пять тысяч. Ни одного свыше они не дадут. Опасаются что Кочой вероломно может напасть на них.
   - Кочой может разорвать перемирие с ним и заключить с Пердом Пятым?
   - У Перда войск меньше, значит и претензии не слишком высокие.
   - А почему они против нас выставили двадцать тысяч?
   - Они вполне справедливо считают, что наши четыре им не препятствие! Лёгкая победа войск и слава Кочоя - праздник для населения. Но почему нам выгодно чтобы их было больше?
   - Нам, из-за моря, бурдугцы пришлют десять. Сначала в узком месте перевезут пять и они, пешком, через тридцать дней будут здесь, а пять на цератах прямо в Церант, в нашу старую столицу.
   - Бурдугцы же это...
   - Ужас, летящий не только на крыльях ночи, но и на облаках дня! А облака - это паруса их лодок! Представляешь, что если они одержат лёгкую победу над имперцами?
   - Они примутся за нас! Империя не сможет быстро выставить больше воинов!
   - А надо! Для нас плохи и те и другие. Только с бурдугцами мы договорились, что все трофеи их и они могут двигаться и по реке и пешком вглубь империи, а эти нас принимают за мелких комров, сосущих кровь и которых можно просто прихлопнуть.
   - А я и не знал об этом!
   - Командующий должен знать всё о войске противника, как и о своём и, исходя из этого, вести бой. Войной занимается Совет. Таким образом мы остаёмся при своих. Нас всех, включая стариков и детей, всего в несколько раз больше, чем всё их войско. Каждый человек для нас ценность и мы не имеем права попусту пожертвовать хоть одним из нас.
   - А с бурдугцами? Что потом?
   - Вот это нас не интересует! Мы их дальнейшие действия с ними не обговаривали. Я думаю, что они останутся в землях империи навсегда. Эта будет ещё та заноза для Кочоя.
   - А на нас бурдугцы не бросятся?
   - А зачем? Перед ними огромная страна с огромными и легкодоступными богатствами. Зачем лезть сюда - в горы? На их собственных островах, что гор нет?
   - Полно, поэтому и лезут ко всем, у кого еды больше!
   - А в Укроне урожаи круглый год, но не везде. Если бурдуги захватят междуречье Танта и Индука?
   - Это для имперцев аргумент. Они могут отложить наступление на нас.
   - Вот это следующая задача для наших агентов. Узнать на сколько они отложили и когда выступают! Мы же не сможет бурдугцев кормить. И не будем. Но не будет здесь войск имперцев, бурдугцы пойдут вглубь страны. Тогда судьба империи будет под вопросом! Отсюда бурдуги могут отступить, но оттуда?
   - При любом раскладе мы в выигрыше.
   - Не при любом... да, время на нашей стороне, но оно придёт не завтра и не послезавтра, а через несколько лет. Вот эти года мы и должны выстоять! Будет империя или нет, кто будет вместо неё все должны знать: посмотришь на церутов - глаза выпадут!
  
   2.
   - Как бурдугцы? - Кочой был вне себя.
   - Великий Пах! Может отложим наступление на церутов? Сдался нам этот прыщ!
   - Он не только у меня на заднице, но и поперёк горла! Почему ты мне возражаешь?
   - Я ваш советник, Пах всего живущего! Позвать похвалял?
   - Зачем похвалялы, если их вопли, кроме тебя, никто не увидит и не услышит? Продолжай!
   - Неудобно? Да! Неудобно, но он - прыщ церутов не растёт. Они вернули себе то, что принадлежало им изначально. Появится возможность - раздавим, но не сейчас! Они никуда не денутся от нас, если только обратно в горы не спрячутся!
   - А мне кажется, что ты их заступник и агент!
   - Тогда великий и мудрейший Пах, я от вашего имени отдаю приказ чтобы меня заточили в темницу.
   - Зачем?
   - В темнице у меня больше шансов уцелеть. Какое бы раздражение эти церуты не вызывали, они не главное зло для вас как и не Жулин и не Перд. Империя - это вы! Империя - это мощь! Вы тратите ресурсы, свои личные ресурсы, жизнь на эту мелочь? Может вы и поход хотели возглавить?
   - Было такое желание, но меня особое совещание убедило что это слишком мелко. Не могу здесь торчать! Я устал от этих заседаний, приёмов! - Здесь Кочой кривил. Он редко появлялся из дворцового комплекса, который сам по себе был целым городом.
   - У нас остро стоит проблема ветеранов! Одним не дали землю, а кому дали, уже хотят повысить налоги!
   - Недовольство ветеранов опасно. Сколько их у нас наделами не обеспечено?
   - Одиннадцать тысяч скопилось за много лет! Они тупо проедают пособия! Я даже боюсь себе представить, что начнётся, когда закончатся их пособия, если уже не закончились!
   - Ты прав! Давай мы им дадим наделы не внутри империи, а в дельте Танта!
   - Гениально! Объявить, что это церуты захватили их земли, а нашего войска, чтобы освободить их наделы от церутов, не хватает! Поэтому пришлось пригласить войско претендента Жулина!
   - Дополнительно. Вся добыча их! Я ни горошины не возьму в казну!
   - Вот тогда мы решаем несколько задач. Первая: бурдугцы всё равно придут. Лучше их разбить на марше. Там на марше, а не здесь на марше. Чтобы они быстро свалили к себе за море. Если они прорвутся в империю, все обиженные, недовольные переметнутся к ним. Нам это по силам. Вторая: освободим казну от лишних ртов. Мёртвому делянка не нужна. Третья: войска Жулина взбунтуются, потому что при нашей победе и их участии они ничего не получают!
   - А мы им дадим. Перды пятые-шестые и так далее нам не страшны, когда Жулин ослабнет.
   - Вот поэтому вы Пах всего сущего! Дамдама вызвать чтобы он составил указ и отдал распоряжения?
   - Завтра заседание. Долже же я что-то сказать! Пусть будет это!
  
   Кочой был опытным царедворцем. Пошёл шестой десяток лет, как он захватил власть в империи. Советники ему были не нужны, как советники. Он их вызывал только тогда, когда уже принял решение. А озвучивали его советники. Оставалось только найти того, кто сам до этого додумался и не побоялся сказать узурпатору. Хорошо получалось - он Великий Пах! Плохо - виноват советник. Он держал целую ораву этих бездельников около себя. Он хоть и узурпатор, но демократический узурпатор. Он поглядел на себя в зеркало.
   Помещение советов было маленьким. Специальное зеркало - большим. А его - Кочоя, отражение в зеркале - огромным! Зеркало было изобретением церутов. У зеркала был только один недостаток - оно искажало его голову. Да, в огромной короне это было незаметно, но без неё голова казалась гораздо меньше чем была. С кулачок. Кочой со вздохом снял муляж короны и поставил на круглую подставку рядом с зеркалом. Ничего не изменилось. Голова сразу съёжилась. Настоящая же корона, согнув уши, могла держаться только на плечах. Причём и она была очень тяжёлая. Ни один император её не любил и все пользовались бутафорской.
   Когда он потребовал исправить зеркало, то церуты сказали, что это невозможно. Начали чертить какие-то линии, стрелки. Цифирки складывали, отнимали, делили, умножали. Причём нагло сообщили, что, если бы росту побольше или каблуки повыше, голова бы примерно была как натуральная. Типа сам крутись. Что могли - то сделали!
   Конечно он ничего не понял, кроме одного: они показали, но не доказали, что они умнее его. Теперь бы он на это не обратил внимания, как и предыдущие императоры, зеркало было создано давно и тогдашний император, был ещё та оглобля! Конечно не оглобля, а башня крепостная! Но звали, почему-то так. Ему приходилось пригибаться при проходе в комнату совещаний. Как будто он первым кланялся всем, кто там уже находился, а не они ему, когда он входил. От этого и была его негласная кличка.
   Тогда, купаясь в океане власти, он приказал их уничтожить, чтобы самый последний дурак в империи знал, кто Пах, тот и самый умный. Следовало замириться с ними, но это означало признать своё поражение. Верховенство их ума над его властью. Да и с кем там примеряться? Из сотен тысяч осталась в живых меньше четверти. А сколько после бегства выжило в горах? Да и зачем вообще они нужны? Дороги и мосты, в империи, церуты строить научили. Большие корабли - без особой надобности. Нечего по другим странам лазить и смотреть как там живут! Сравнения вещь опасная!
  
   Церуты научили строить дороги и мосты. Вроде строители и делали их как надо, получалось похоже, но дороги расползались, мосты рушились. Все имперские мудрецы этот казус объясняли одним: церуты с высоты гор насылают чары...
   Когда без помощи церутов, построили первый огромный церат, который был идеальной копией старого парусника и названный в честь империи "Укрон", при огромном стечении знати, и простонародья, в день, объявленный праздником, едва отчалив от причальной стенки и оттащенный гребными лодками в центр гавани, распустил паруса и сразу опрокинулся! И где? Даже не в бухте моря, а в заливе Танта в миллионе шагов от моря! После этого все строители были торжественно утоплены на глазах той же публики, но от позора это не очистило.
   Виноваты в этом церуты и их чары или нет, его уже не волновало. Само упоминание о них должно было стёрто в анналах истории. Пусть Сорт доказывает, что он достоин звания маршала. Подавлять народные восстания, разбивать армии претендентов он научился. Пусть проверит себя на бурдугцах. Внешних врагах. Кочой отвернулся от зеркала и медленно вышел из помещения. Уже не мальчик, чтобы шпорами паркет срывать! Хорошо то, что ещё не шмыгает по полу старческими ногами.
  
   Кочой был обычным уличным воришкой. Когда был совсем мальцом, то пролезал в узкие щели жилищ. Или его приносили в корзине и незаметно ставили её в угол в лавке или на складе. Из-за этого он научился сидеть часами не шевелясь. Когда подрос ещё сильнее, научили воровать из карманов, срезать кошели, залезать в котомки. Первый и единственный раз он погорел в двенадцать лет. Он очистил карманы Гулга - начальника стражи императора.
   Гулг как и все редкие стражники, которым разрешалось покидать резиденцию императора, появлялся на улицах столицы как простой купец. Никто не подозревал, что идущие рядом с ним люди, это его охрана. Они вели себя так, словно не знают друг друга. Они-то и схватили его. Обычно в таких случаях с воришками не церемонились, но Гулга задело за живое. Как он не смог почувствовать, что чистят его карманы? Он предложил жизнь и монету за ещё один мастер-класс. И опять не ощутил, как карманы опустели. Вместо того, чтобы выполнить обещанное, он предложил работать на него. Кочой не отказался, потому что сначала испугался, хотя был спокоен, а потом подумал, что кошели за стенами имперского двора толще, а их владельцы беспечны. Почему бы не попробовать? Он был зачислен в служки дворовой охраны.
   Кто обратит внимание на мальчишек, посланных кем-то куда-то и снующих от здания к зданию? Все чувствовали себя во дворцовом комплексе в безопасности. Двери и окна запирали, но это и было единственной предосторожностью, когда на каждом углу стояли стражники.
  
   Гулг показывал Кочою на сановников, к которым необходимо было проникнуть. Кочой затаивался, обычно под обеденным столом или в спальне под кроватью и запоминал все разговоры. Если была возможность, высматривал куда кладутся письма и документы. Когда в жилищах никого не было, впускал Гулга, тот и прочитывал, а иногда даже и записывал прямо на месте необходимое.
   Какие страсти царили за закрытыми дверями, по сравнению с вежливыми улыбками и почтительными поклонами на улице! А как знать воровала? Гулг, не стесняясь, незаметно изымал, всё, что ему было необходимо, а те и не замечали или делали вид, что не замечали.
   Прислуга придворных была приходящая, по вызову. Это было сделано для того, чтобы никаких постоянных отношений между высшим и низшим классами не было. Причём у прислуги была одна, но маленькая привилегия. Они, при предъявлении доказательств, могли отказываться от тех или иных придворных. Те тоже могли жаловаться за отсутствие усердия и требовать наказания.
   То, что Кочой был неграмотным, было преимуществом для подростка. Он не мог прочитать то, что не надо было знать. Через пару лет начальник стражи императора стал негласным хозяином дворцового городка. Откормленный Кочой уже в четырнадцать выглядел как гвардеец императора и шнырять по жилищам не смог. А уж залезть под кровать? Гулг повысил его в статусе.
   Теперь тот, на массовых мероприятиях, советах, заседаниях находился рядом с императором. Гулг поставил его с императором не спроста. Нужно чтобы не только столичная, но и региональная знать знали его в лицо. Теперь Кочой ещё был и тайным посланником своего начальника. Лицо - это лучший пропуск и пароль.
   Кочой тоже воспользовался своей близостью и к всемогущему начальнику стражи и к самому императору. Он создал общак или кассу взаимопомощи для стражей императора. Для себя он тоже притыривал в чужих жилищах, поэтому сколотил необходимый капитал. Тратить-то украденное негде было! Внёс больше всех и поручил хранить общак самому необщительному.
   Потом, незаметно от Гулга, стал определять кого, куда и на какой пост ставить. В результате этого, некоторые мытари, лишались части прилипшей к их рукам добычи. Не будешь же спрашивать дворцовую стражу не видели ли они кто стырил стыренное?
   Когда Кочой, впервые, в качестве охраны императора, поприсутствовал на совещании, то был несказанно поражён. Эти люди управляют империей? Как она ещё жива, старушка?
   "Я могу управлять лучше, чем все они вместе взятые"! Подумал он. Эта мысль и была первым шагом к захвату власти в империи. А тогда ему было только пятнадцать лет!
  
   Император и его приближённые старели. Гулг, в предверии окончания службы, торопливо набивал карманы и ни о чём другом уже не думал. На своё место он планировал поставить собственного сына Дрима. Этим и воспользовался Кочой. К начальнику канцелярии он приставил, сначала помощником, а потом замом - Дамдама грамотного, но не амбициозного писаря из императорского хранилища актов, распоряжений и приказов. Впоследствии фамилия Дамдама превратилась в название должности объединявшей должности госсекретаря и управляющего делами империи. Тоже самое он проделал и с казначейством, войсковой верхушкой. У всех были или помощники или уже замы, которые и выполняли, чуть ли не всю работу своих боссов. И это боссам нравилось. Помощникам и замам тоже.
   Император дряхлел и уже не узнавал окружающих. Гулг отошёл от дел, но император, не назначил его сына вместо него. Нашлись доброжелатели, объяснив скрытую угрозу такой наследственности.
   Тут Кочой и нанёс упреждающий удар по претендентам на престол. Указ гласил, что отныне Кочой представляет на утверждение императора все документы государства и визирует все назначения на должности. Наследники престола, высшие сановники сначала зашевелились, но Кочой объяснил им, что это воля императора, но так ничего не меняется. Чистая формальность. Император специально назначил его, потому что он ни писать, ни читать не умеет. Но император устал от множества посетителей. Это было правдой.
  
   Наследники начали умирать один за другим как и министры и другие главные люди империи. Кочой усилил их охрану, заодно и высших сановников и сатрапов территорий. Император скончался, был торжественно похоронен. Страна погрузилась в траур. Когда вышла из него, то оказалось, что ни наследников, ни высших сановников, ни сатрапов времён императора уже нет. Империей управляют выходцы только из охраны императора.
   Кочоя хотели избрать императором, но он категорически отказался.
   - Какой я император, если ни читать, ни писать не умею? - Хитро ухмыльнулся он. - Я верю, что появится настоящий наследник, достойный наследник, который и будет управлять империей!
   Тогда Кочою было двадцать три, сейчас семьдесят два, а достойный наследник так и не объявился, а Кочой читать и писать даже не учился. Записывают на бумажках те, кто не имеют памяти, а у него она, как у молодого, до сих пор впитывает каждое слово!
   От зарплаты он тоже отказался. Это было встречено с восторгом. Они не понимали одного, зачем зарплата, если ему принадлежит вся страна?
  
   3.
   - Ворд? - Неуверенно спросил проходящий, ещё не совсем пожилой, но в морщинах и с седыми спутавшимися волосами, одетый не поймёшь во что и, из-за этого с неопределяемым статусом, кланом, кастой, человек.
   - Неужели Эксел? - После долгого разглядывания ответил дворник. - Каким ветром, надеюсь не из задницы, тебя занесло к нам?
   - Я тебя быстрее признал. - Эксел сел на помост рядом с Вордом. - И шутки у тебя тупые, армейские. Ты что так и не получил землю?
   - Я не получил! Мой отец ещё не получил, а умер пять лет назад! Молитва Великому Паху, что он исправил несправедливость имперских времён!
   - О чём ты?
   - Если ветеран не успевал получить надел, то аттестат на землю аннулировался. А если получил, если его сын становился солдатом, то и надел переходил по наследству. Великодушнейший Пах устранил эту несправедливость. Теперь у меня два аттестата и отца и мой собственный. А мой сын теперь тоже младший солдик.
   - Тогда он может стать земляным магнатом! У него будет тридцать гаро земли!
   - Шутишь? Земля не была нужна ни моему отцу, ни мне, думаешь сыну потребуется? Чтобы её обрабатывать нужны десятки рабов или подёнщиков, скот, семена, амбары и жилища! Где такие денжищи взять?
   - Мне нравиться ход твоих мыслей. Сдать аттестаты и получить какие-никакие, а деньги!
   - Деньги дадут только за моего отца, потому что он мёртв. За меня получит сын, или за нас обоих, но гораздо меньше, чем стоит та неопределённая и неполученная земля, которую могли бы дать.
   - Чисто умственно - ты богатей, а реально - дворник! - Кивнул Эксел на метлу, прислонённую к помосту. - Только она какая-то несуразная! Длинный толстый черенок и несколько засохших веток на заострённом конце.
   - Теперь я тебя окончательно узнал Эксел. Ты внимателен к мелочам, но медленно, если вообще, соображаешь! Это не черенок! Это древко копья!
   - Не поверишь, но я сразу подумал о копье, но использовать для веника такую тяжесть? Ты же не идот?
   - Это я официально дворник. Слежу за порядком.
   - Порядок может быть разным и вообще плохо объяснимым, потому что у каждого свой! Помнишь, как объяснял сержан? - Подмигнул Эксел. - Негласная охрана?
   - Что-то ты, странно для бывшего военного, быстро сообразил!
   - Мои мозги лучше не стали. Многие таким подметанием занимаются, но почему древко?
   - Руки привыкли орудовать копьём! Сейчас же расцвет молодых, даже детских банд! Не у всех ножички. Железо дорогое удовольствие, но палки и дубинки у каждого. И их много. А тут как крутанул древком, сразу всех в навоз уложил. У меня вон какая зона: таверна, постоялый двор, мясная лавка, пекарня, портной, сапожник, мебельщик и меняла.
   - А помост чей?
   - Мой. Крыша над ним, тоже моя. Меняла разрешил пристроить к его лавке. Так что у меня, как говорят здесь, собственный бизнес. Понимаешь, если у меня бы здесь не было собственного уголка, то я, как дворник, должен приходить только по вызову или подметать тогда, когда всё закрыто и на улицах никого нет. Всё по закону! Это моя офса.
   - Хорошо сообразил!
   - Это не я! Откуда простому солдату знать всю эту мутотень из толстых книг? Я и читаю-то еле-еле! Это меняла придумал.
   - А как со взрослыми бандами?
   - Да там полно наших! И у них всё поделено.
   - И ты ещё втиснулся.
   - Первоначально было нелегко. Ты же знаешь, что копьём я владел лучше всех, если не в легионе, так в батале.
   - Насчёт батала не знаю, но в нашем рту, ты был лучший. Как же тебе удалось втиснуться?
   - Случай помог. Молодые не разбираются кто перед ними, ну и накинулись на один фиакр, который вёз важного фраера. А на нём перевозили долю дани из одной банды в другую. Считали, что их всех знают, трепещат перед ними и уважают. Я отбил этот налёт. Городской стражи на улицах много, но, когда надо - никого. Они же храбрецы против простого народа. Знают, что те сдачи не дадут. А ты как сам? Что здесь?
   - Услышал я что набирают легион ветеранов для похода на церутов в устье Танта.
   - Какой поход? Я сам в том, десять лет, может больше, память стирается уже, в том походе на них участвовал.
   - Путаешь ты всё. Это не их мы громили. Их уделали ещё до нашего рождения. Хотя мы тоже у моря кого-то лупили. Тогда наши побили и пожгли там всё. А как они хорошо там жили! Красивые дома, вкусная еда, ткани заморские. Прижимистые - это не отнять, потому и богатые. Отдали бы нам дома и участки, зачем всё сжигать? Твоему бы отцу что-то могло достаться.
   - Раз войска собирают, значит те были недобиты, вернулись и разжились.
   - Теперь обещают не только там делянки выделить, но и всю добычу!
   - Да где хоть это? Устье Танта мне ничего не говорит. Я знаю, что это очень большая река. И всё! Что сам решил?
   - Было желание, но не совсем. С чужим локтем рядом сражаться и на него и на себя можно гибель навлечь. Да и спать лучше рядом с тем, кто не храпит и не так сильно воняет. А мне жизнь нужна, чтобы землю получить и добычу себе оставить. Увидел тебя - обрадовался. Тебе не надо кричать чтобы спину прикрыл. Ты хорошо устроился, а у меня ни копья, не то что копья - сандалей нет. Могут и не взять. Так есть хочется, что переночевать негде!
   - Ночлег я тебе обеспечу. Спи на моём помосте. Обед из таверны принесу, на двоих хватит. Насчёт сандалей... я сам сапожнику должен. Сапоги себе заказал.
   - Сапоги-то зачем? В армию решил податься? Не верю. В сапогах только ртумистры щеголяют. Кто тебя им назначит?
   - Только я сам себя! Какая армия? Жениться собрался! А вот невеста - вдова ртумистра. Я должен, хотя бы внешне соответствовать мертвецу! Она может и передумать. Она в военных званиях не разбирается. А у меня справка есть, что я был лучший копьевик во всём рту.
   - Да таких справок не дают! Дополнительную чарку за победу!
   - Но написать-то можно? Эта справка обошлась мне в пару монет. Так что женюсь, друг. Не сразу, не сейчас, но скоро.
   - Как жениться? А сын? Не ты же его родил?
   - Вот когда нас отправили пусть не на церутов, но к морю, а поход целый год продолжался, жена отвела сына моей матери, а сама к какому-то земледельцу сбежала. Сам знаешь, нам нерегулярно платили, да ещё на займы подписывали.
   - И за оружие вычитали. Вроде бы мы его попортили. Сейчас будет по-другому, раз Пах объявил. Кроме того, походные выдают, только аванс, а остальное только после возвращения из похода.
   - А если ты там останешься, то тебе не выдадут. Это для нас война страдание, а чиньрылы на этом карманы набивают!
  
   - Спасибо Ворд! Ты меня прямо спас. У меня кроме аттестата, на получения надела ничего нет. В поход берут только тех, кто с обувью, щитом, шлемом и оружием. Меня копьё спасло... ни щита, ни шлема. За их отсутствие уже вычли, из того что я не получил и не получу.
   - А наконечник где?
   - Я как вышел из призывного шатра, снял его, сандали и убрал под накидку, чтобы не потерять. - Эксел нацепил наконечник на верхушку копья.
   - А сколько дают за поход?
   - Двадцать больших монет с императором. Так я уже половины лишился, поэтому и аванс не дали. Там прапорн - зверь ещё тот!
   - Маловато. Великий Пах стал жадноват. Пожалуй, тоже запишусь.
   - Тебе-то зачем этот геморрой?
   - Я могу заболеть. А по-походному уложению, я должен оставаться на месте болезни и присоединиться к войску после выздоровления к проходящей мимо команде.
   - А я не могу заболеть?
   - Ты не можешь. Чем ты болеть будешь? У меня вон нога сломана. Ты же договор подписал? Могу тебе одну ногу сломать. Пошли к призывному шатру. Я тебе копьём долбану, вползёшь в шатёр скажешь, что ограбили.
   - Не надо мне ломать ногу. Может не так срастись. Помнишь Пейнта?
   - Ему камень на ногу упал? Сам дурак. Кто же такую глыбу себе на ногу швыряет?
   - То что, дурак - согласен. А ногу ему костоправ лошдуный собирал. Теперь у Пейнта пятка впереди, а пальцы, которые срослись лопаткой - сзади.
   - Тогда сиди вместо меня. Кто подойдёт, спросит про меня, скажешь, что я на кружке взвара у начальника городской стражи.
   - И зачем тебе поход если такие уважаемые люди к себе зовут?
   - Вот поэтому у меня есть сандали и копьё, а у тебя - нет.
  
   Ворд зашёл в таверну и вышел оттуда с котелком и крышкой от бочки. С крышкой он зашёл к сапожнику, а с котелком - портному. После портного он вышел - не узнать. Котелок на голове был обвязан пучком разноцветных лент. Со спины благородно свисал короткий летний плащ синего цвета. От сапожника он вышел в сапогах, а крышка от бочки была покрыта куском красной кожи. Ворд прошёл на постоялый двор. Оттуда он выехал на лошдуне. Два мальчика сопровождали его. Один вёл в поводу лошдуна, а второй, шёл впереди и кричал: Дорогу высокородному командиру батала!
  
   Из призывного шатра встречать его вышли не только три писаря, но и сам начальник и его заместитель.
   - Уважаемый... - Запнулся начальник призывного шатра внимательно оглядывая не только всадника, но и седло и попону.
   - Зовите меня Ворлдбат!
   - Уважаемый Ворлдбат! Согласно предписания канцелярии маршала Сорта, командирами подразделений назначаются только действующие, находящиеся на службе, офицеры.
   - Послушай лент! Ты ещё только начинаешь свою службу и это твой первый поход. Мне не нужно знать, что там придумал походный маршал. Есть распоряжение Великого Паха! Он гласит, что пока солдат не получит свой земельный надел, он всё ещё солдат! Тем более Сорт мой друг. Мы вместе служить Родине начинали. Или ты со своим маршалом не согласны с нашим всё?
   Лент тревожно посмотрел на своего зама в чине прапорна. Тот был старый, толстый, сгорбленный. Тот устало кивнул.
   - К сожалению, я вас должен покинуть! - Радостно подпрыгнул Лент. Бляха с его званием, висевшая на груди, тоже радостно блеснула. - Вызывают в штаб маршала! Но не беспокойтесь, вами займётся мой заместитель. Можете обращаться к нему "прапорн Жоук".
   Прапорн Жоук не только помог спуститься с лошдуна, но и отвёл в маленькую палатку для начальства призывного шатра. Прапорн был безукоризнен. Вот что значит долгие годы службы! Палатка хоть и была мала, но в ней было более просторней, чем в большой. Как только они вошли, часовой стоявший у высокого ящика, вышел. На столе была скатерть, кувшин с питьём и глиняные, крашеные снаружи, значит для командиров, кружки. Несколько плетёных кресел.
  
   - Теперь по существу! - Грубовато и без пиетета сказал Жоук. - Я тебя узнал. С тебя двадцать монет. Ты дворник у таверны "Ешь", постоялого двора, с которого и лошдун, как я полагаю.
   - Это хорошо, что ты меня узнал и всё меняет. Не надо прикидываться перед понимающим человеком. Я не иду в поход. С тебя сто монет за то, что я этого не делаю, а то и ты до похода не доживёшь! Бывают такие случаи, что люди монетами давятся, особенно большими.
   - Внимаю этому. Твои слова тоже меняют дело. Батала утверждает лично маршал, после разговора с ним. Могу только поставить командовать рту сборщиков и перевозчиков топлива.
   - Не возражаю. Сколько всего мне причитается, включая лошдуна и оружие?
   - Казначейские обязательства на сто маленьких монет двадцать второго императора и шестьдесят три больших монет с последним императором.
   - А обязательства одно на сто или...
   - Как вашей светлости угодно!
   - Тогда мне обязательства по десять монет семь штук, а вам три?
   - Это даже, слишком... обычно двадцать процентов...
   - Буквально за день до похода, я упаду с лошади и сломаю ногу. - Ворд вытянул ногу и показал старый перелом.
   Прапорн достал ключи, отпер три замка в ящике, отсчитал казначейские свидетельства, монеты, сложил в мешочек и протянул Ворду.
   - Точно, как у травника. Добро пожаловать на службу Родине сынок... извиняюсь, старая привычка - ветеран!
  
   Ворд не спешил возвращаться на работу, ни возвращать вещи, превращённые в атрибуты военной службы. Сначала он заехал к своей невесте. Жила она в не слишком привилегированном районе, но и не в кварталах нищеты у реки.
   Его появление произвело там фурор. Гражданские в военных чинах не разбирались. Для них все военные, кто с копьем, мечом, щитом и в шлеме. А на лошдуне, в шлеме с лентами, вообще маршал, ну, или где-то, по чину, рядом.
   Ворд объявил невесте, что снова призван в армию, без него - никак, и скоро отправляется в поход. Невеста быстро приняла решение. Лучше быть дважды вдовой, причём второй вдовой более высокого ранга и торжественно отдалась.
   Брачные церемонии, в империи, всегда проводили в один день в году. Осенью, после сбора урожая, после того, как настоялось вино и забродило пиво в честь святой Порнухи. Он так и назывался: день выбора для брака.
   Ждать оставалось недолго, но этот поход за тридевять земель рушил все брачные планы. Торжественное отдавание заключалось в том, что при совокуплении, воин проникал в крепость, не штурмом, а приглашённым другом. Тогда нежные пальчики поддерживали и поднимали ещё не успевшего взбодриться воина и вводили через распахнутые ворота в крепость. При этой церемонии присутствовал кормчий улицы и ближайшие соседи, как свидетели.
   Кормчий, как высшее должностное лицо на данной улице прочитывал распоряжение, или контракт об отбытии в поход и делал запись в уличную книгу о совершении торжественного акта совокупления и признания совокупляющихся мужем и женой. Кормчий и свидетели могли быть и не грамотными, поэтому на странице номера дома ставили условные обозначения.
  
   Ворд вернулся часа через три и раздал с благодарностью, подкреплённое звонкой монетой, временно позаимствованные вещи, и мальчиков с лошдуном.
   - Где ты был? - Накинулся на него негодующий Эксел.
   - Кто-то наехал?
   - Я есть хочу. Приходили какие-то чиньрылы и заявили, что ты свой помост на городской земле построил незаконно, поэтому он подлежит сносу. Если есть вопросы, то надо обратиться к Косту Перчуру в левом конце города.
   - Ха-ха! Этому придору давно задницу не начищали...
   - Это могут посчитать оскорблением чиньрыльского лица! Это даже я знаю!
   - А оскорбления чиньрыльской жопы нет? Они там все такие, так что это констатация факта, а не оскорбление. Косту надо дать или монету или свою задницу или член в его задницу. Денег этой твари я не дам. Если в твоей заднице чешется можешь подсунуть ему.
   - Да я лучше схожу в монастырь блудниц! Денег дай!
   - Не наглей. Если хорошо ему начистишь, он тебя не только покормит, но и денег даст. Денег не бери, проси кожаные, пусть старые сандали. Только не говори, что в поход уходишь. Он на тебя виды иметь будет. Насчёт меня скажешь, что я был у начальника городской стражи и в рот я ему давал. Вот это он не любит и не делает.
   - Так ты там и был!
   - Так и скажешь. Он находится через три улицы от нас на перекрёстке девятнадцатого императора.
   - Извини, спрашивать не стал. И так понятно, что тебя приняли в легион. Кем? Денщиком ртумистра?
   - Я не вступал в легион. Я к невесте ездил и распечатал её. Так что теперь она не вдова, а я её муж. А то ведь на свадьбу денег не запасёшься.
   - Попробовать что ли этого Печур Ина?
   - Попробуй, с тебя не убудет, только он Перчур.
  
   Ворд посмотрел в спину уходящему Экселу, обвёл глазами участок улицы, за который отвечал, вытащил из-под помоста ржавый, помятый шлем, сломанный, оттого перевязанный верёвками щит и снова, теперь уже пешком, в сандалях, отправился к призывному шатру. Записаться рядовым в ветеранский легион.
   Чиньрылы, хотя у него все официальные документы на руках, такого не простят, чтобы кто-то им регулярную дань не заплатил, и устроят подлянку. А платить сейчас... не с военных же? Торговля и услуги сейчас в упадке. Стараются не деньгами, а своим товаром отдать. Лучше иметь дело с криминалом, чем с такими тварями. Те хоть понимают, что деньги на деревьях только у чиньрылов растут, а остальные - зарабатывают, хотя бы разбоем!
   С такими деньгами, что при поступлении в войско срубил, можно что-то на новом месте организовать. Здесь же не посадят, так затравят. Законы не знают и знать не хотят. А на тяжбе ничего не докажешь, только на писанине разоришься.
  
   Ворд вернулся, прилёг на помост, ожидая Эксела, так и задрых на заходящем солнце. Эксел разбудил его утром, тем, что грохнулся рядом и доски под ним жалобно пискнули.
   Ворд разлепил глаза и покосился на Эксела.
   - Что смотришь? - Устало выговорил Эксел. - Неправильный ты мне совет дал со стоптанными сандалями. Косту так удивился, но дал. Гляди!
   Эксел сдёрнул сандаль и поднёс к носу Ворда. Тому на лицо посыпалась уличная пыль. Ворд поморщился и отвёл пальцем в сторону этот сандаль.
   - Смотри! Из толстой кожи бегемла. Подошва пять слоёв и не прошита, а проклёпана. Значит износу не будет. Заклёпки только меняй через примерно пятьсот тысяч шагов, да и не все сразу, а которые на железных полосках.
   - Тогда чем ты не доволен?
   - Этот Косту - бог, а я попал в рай! Сначала он сам, лично помыл меня и тёр спину не пучком травы, а настоящей губкой из дальнего моря. Обед был настолько изыскан, что я чуть язык не проглотил. Он дал мне пилюлю и всю ночь мы предавались безумствам! А его дом? У него внутренний двор, а там бассейн и сад с разноцветными птицами! Он даже пригласил меня пожить у него.
   - А поход?
   - К чёрту поход!
   - По дороге можешь отстать и вернуться, но, если не выйдешь из города с легионом, поймают как дезертира и отправят в каменоломни. Хотя из этих придоров чуть ли не вся наша власть состоит, ты не думай, что они тебя спасать будут. Ты для них, в первую очередь, не милый друг, а дезертир.
   - А что же мне делать?
   - А я откуда знаю? Мне там у моря надел не нужен. Там всё время жарко, влажно, злая мошкара и от них даже ветер с гор не спасает. Ты же помнишь, тот наш поход!
   - А зачем же нам в таких неудобьях наделы дают?
   - А кто туда добровольно отправится? Только безземельные бывшие солдаты. Армии они уже не нужны, а в хозяйстве мало кому сгодятся. А если выступать начнут? А там, у моря выступай сколько хошь! Никто тебя не услышит. А пока обратно сюда доберёшься, сто раз поймают, пятьдесят на кол посадят!
   - А может ты вместо меня?
   - Не слишком ли много тебя в моей жизни, неожиданно сразу стало?
   - А я добьюсь того, что Перчур от твоего навеса отстанет.
   - Так может ты за меня и работать будешь?
   - Правильно. Тебя же не по имени местные зовут? Как лают?
   - Вордер!
   - Вот я им и буду. А всю плату тебя за их охрану скоплю и тебе передам.
   - А если меня убьют?
   - Твоей жене!
   - Давай сразу за год, я сам ей отдам.
   - Так ты согласен?
   - И сандали в придачу.
   - Ладно. А денег сколько?
   - Ты думаешь мало? Пятьсот казначейскими обязательствами. В мелком номинале.
   - Где же я возьму?
   - Друг твой даст. А нет - значит нет. Я на него начальника городской стражи натравлю! Да ещё сто больших на щит и меч, шлем. Если я приду с одним копьём могут и прогнать, а скажут, что деньги получил и сбежал.
  
   Эксел пошёл к Косту, а Ворд достал шлем и начал его начищать пылью, чтобы блестел. Ему цена - пол большой монеты или двенадцать петов. Сплошная бутафория. Весь в дырах и настолько его ржавчина источила, что можно было смять одной рукой. Главное чтобы в легион взяли, а шлем в долгом пути можно раздобыть. Щит тянул на пять, если целый. Поэтому его надо было покрыть новой кожей, оковать железом через выступающие как заклёпки железные шишки толщиной с фалангу большого пальца руки. В таком виде он тянул на двадцать, но и затраты на реставрацию стоили десять. Хороший меч... лучше не думать, а вот латы, пусть старые и пробитые, но с новой тканевой накидкой тянули уже пятьдесят.
  
   Лент, начальник призывного шатра, зашёл в свою палатку, сразу, как только лошдун с Вордом свернул за угол.
   - Ну что? - Кисло спросил он. Чтобы отбить друга маршала Сорта, необходимо было иметь огромную наглость, твёрдость и изворотливость. Он таким, пока, не обладал.
   - Уговорил на ртумистра. Но пришлось заплатить деньги. Своих добавил тридцать малых и десять больших. Будет командовать сборщиками и доставщиками топлива. Тоже не хилая и выгодная должность. У меня интересовались насчёт неё, но я пока пожимал плечами. Вот и пригодилось.
   - Зачем же её?
   - Не ставить же его в штаб? Сорт сразу поймёт, что тот, не ему, а нам взятку сунул. Этому Вотблату ничего не сделает, а нам?
   - А я уже договорился что отдам этот лакомый кусок брату племянника моего деверя!
   - За сколько?
   - По родственному - сто малых в обязательствах.
   - Триста! - Отрезал Жоук. - И пополам!
   - А с другом маршала что делать? Предложить деньги, чтобы отказался?
   - Ты хоть и лент, но свои яички себе в жопу не засунул? Знаешь сколько он с нас сдерёт? Сначала сдерёт, а потом заложит!
   - Что делать-то?
   - Есть вариант. Один наш бывший солдат банду сколотил. Можно заплатить, чтобы этому Ворблату ногу сломал. Решать надо прямо сейчас. Времени на переговоры нет.
   - А сколько?
   - Так-то мало, но за срочность! Не меньше полсотни малых.
   - Я думал больше. Можешь устроить?
   - Деньги сразу давай, и мой должок верни. Всё это в счёт родственнику вставь. Сам буду при этом присутствовать, а то эти ребята такие деньги возьмут, а не сделают. Поэтому появлюсь через три дня.
   - Удачи тебе Жоук. Чтобы я делал без тебя!
   - Так все говорят, а как уходят на повышение, так сразу забывают.
   Прапорн лукавил. С такого выгодного места его и копьём не ковырнёшь. Только то, что оно выгодное, мало кто знал, кроме подмаршала обеспечения похода Борна. Лент был родственником его жены. Худо-бедно, а что-то на этом заработает, да и в боях участвовать не надо, как и пешком идти и сапоги снашивать.
  
   Ворд, разомлевший под послеполуденным солнцем, дремал полусидя, свесив одну ногу с помоста. Кто-то без всякого уважения пнул её. Он инстинктивно хотел схватить древко копья, но промахнулся. Пришлось насильно разлеплять глаза. Перед ним стоял прапорн Жоук. Древко копья он сдвинул на полметра в сторону.
   - Я к тебе, уважаемый ртумистр. Ты уже с утра сегодня должен быть в лагере легиона. Получать имущество: палатки, колья, котлы и другую походную хрень. Встречать прибывающих солдат твоего рту. Вечером, перед заходом солнца доклад легиондору Васькису. Их светлость очень недоволен что Великий Пах отправил его в поход. Поэтому всё раздражение будет срывать на вас.
   - Стой, стой, стой! Подожди! Ты, когда мы подписывали контракт, об этом не говорил!
   - А я и не должен. Раз ты претендовал на командную должность, значит всё знаешь и без меня. Я не обязан был тебя предупреждать и сейчас, но... ты был щедр! Ты даже не знаешь, как командовать рту?
   - Что там командовать! Направо-налево. Шире шаг. Хватит жрать! Вперёд! Ровнее. Разойдись!
   - За такие знания тебя даже сержаном не поставят!
   - А что делать?
   - Ты же сам предложил. Давай сломаем тебе ногу. Чего ты дёргаешься? Не здесь. Лагерь легиона располагается за городскими стенами, на том берегу реки, за рыбным рынком.
   - Это там, где всегда располагался первый легион?
   - Значит знаешь. Его, ещё месяц назад, в Этерию отправили.
   - За что их так наказали?
   - Разленились. Объявили тревогу, так они только на второй день собрались, да и то только явилось немногим большим чем половина. Послали жирок растрясти. Поэтому Сорта маршалом и назначили. Сериду, бывшему временному маршалу, вручили почётный щит с дарственной надписью и отправили контролировать постройку кораблей. Которые никто не строит.
   - Серид был маршал хоть и жадный, но дурак. Он же ни дня не служил до этого назначения.
   - Потому и был временный. Зато он своим пузом, которое катал на тележке, выгнал всех нерадивых командиров. Ты от темы не уходи, будем ногу ломать или нет?
   - Да она и так была сломана! Слава Великому Паху срослась правильно. Слушай, а если вот, я пойду, ближе к вечеру, к докладу через рыбный рынок, поскользнусь на чешуе...
   - Нужны будут свидетели, которые тебя в лагерь доставят и обследование, если не главным хирмагом, то дежурным санистром. Сегодня шестой батал заступил на дежурство. Там санистр Бинток. Меньше чем за десять малых монет смотреть не будет! Сам договаривайся. Может это тебе поможет, то у меня с ним контрики. Он мне три больших монеты - груссы должен. Лежи в лазарете. Васькис может зайти. Или деньги возвращай если не хочешь ногу ломать. Если завтра у меня не будет справки, что у тебя сломана нога, считай ты дезертир, а потом выяснится, что и обманщик.
   - Сколько?
   - Мне не надо, я тоже из-за тебя влип. Бинтока может уговорить только Катал. Они часто вместе в кости играют.
   - На тебе двадцать казначейскими, что сэкономишь, то твоё, но, чтобы моя справка у тебя была. А меня со сломанной ногой доставят. - Ворд протянул две ценных бумаги. Когда Жоук зашёл в таверну, пробормотал: "Хитёр прапорн. Красиво развёл, но всё не забрал. Тогда прямой мне путь в поход".
  
   Ворд пришёл в рту Эксела. Сержан осмотрел его и, обдав запахом гниющих зубов, сообщил.
   - Я не могу тебя принять. Согласно уложения при первом появлении в легионе, ты должен явиться побритым везде, даже в заднице.
   - А на что я бриться буду? Деньги уже за оружие и амуницию вычли, а остальное после похода обещали.
   - Вот крысы тыловые! Ещё ничего не сделали, а солдата обобрали. И не просто солдата, а ветерана! Пиши расписку. С тебя полторы груссы.
   - Да это грабёж!
   - Не более чем другие. Тогда пошёл вон.
   - Ладно. Куда амуницию сложить?
   - Вон твоя палатка будет. - Сержан кивнул за спину и повернулся к другому прибывшему.
   - А деньги?
   - Сегодня дежурит шестой батал. У штаба на табуретке брильщик. Назовёшь своё имя и рту с баталом. Помнишь? Второй батал, третья рту!
  
   Ворд направился к палатке, но не заходя, обошёл её и направился в пятый батал вторую рту, где он уже числился как Ворд. За пару петушков его сержан положил амуницию в свою палатку, а Ворд, с его запиской, вышел из лагеря на бритьё, но сам пошёл на уже закрытый рыбный рынок. Договорился с местными торговцами и, когда на воротах лагеря сменилась охрана, внесли и его. Нога была вся в крови.
   Охрана не захотела об него пачкаться и торговцы оттащили его в лазарет.
   Ждать долго не пришлось. Бинток зашёл, скорчив презрительную гримасу. Дежурный принёс кувшин с водой. Санистр отправил его за настойкой для лечения переломов. Сам обмыл ногу, замотал чистой тряпкой. Заставил приложить покрашенные мастикой большие пальцы руки к исписанному листку и шепнул на ухо: "Васькис появится, прикинься, что без сознания. После разговора, может заставит везти тебя в поход".
   Ворд замер в ожидании. Но сон, неуклонно, начал брать своё. Тут в палатку заглянул Жуок и показал ему кулак. Ворд неестественно повернул голову на бок с полуприкрытыми глазами и замер.
  
   Легиондор остановился у настила с Вордом. Бинток резко подскочил к нему и громко доложил звание, должность, травму и в конце от себя добавил.
   - Торговцы нашли голым и ограбленным у рынка. Даже одежду забрали.
   - Вот так! - Васькис сурово посмотрел вокруг. - Не успел командир даже на довольствие встать, а уже ни денег ни формы, ни оружия. К походу очнётся?
   - Может домой отправим? - Из-за спины Васкиса осторожно произнёс Жуок. - Пусть там помирает. В поход ещё не ушли, а потери уже надо списывать.
   - Ну да! - Вступил в разговор и дежурный по легиону, судя по лентам на шлеме, командир шестого батала. Ему тоже не хотелось геморроя из-за этого случая в его дежурство. - Его вне лагеря обули. Если ему всё равно где помирать, пусть на рынке и лежит.
   - Не возражаю! - Ответил Бинток. - Лекарства тратить, перевязывать. У него вон язык уже вывалился.
   Так и сделали, вынесли. Когда все военные ушли, Ворд поднялся и пролез в лагерь через сгнившие доски в валу. Прошёл к штабу и за счёт сержана второго батала, третьего рту уже снова как Эксел, полностью обрил всё тело, а вернулся в пятый батал и вторую рту как Ворд. Со своим сержаном за пять птушек, договорился, что будет ночевать дома. Эксел должен хоть какие-то деньги принести от придора Перчура, за то, что он, Ворд идёт вместо него Эксела в поход.
  
   4.
   - О чём задумался? - Спросила Счетна жена Алга, войдя в кабинет. - Опять в зиму спустишься в равнины?
   - Ты так произнесла "зиму", словно она там, внизу, такая же, как и у нас. С ветром, снегом и морозами. Там зимой самая низкая температура как у нас самая высокая летом. Только дождей больше чем летом у нас.
  
   Алга была в лёгкой меховой накидке, которая закрывала плечи и живот. Грудь была полуприкрыта. Казалось Алга не старела. По крайней мере, ему так казалось. Кожа даже на лице была мягкой и гладкой. Возраст выдавала только шея.
   - Я до сих пор хорошо пою и график гастролей у меня расписан до следующего лета. Но не в этот раз. Они поднимутся к нам. Как я долго ждал этого момента! - Он взял в ладошку её левую сиську, ласково погладил её и нежно потряс.
   - Это то, что мы готовили много лет? Битые камни?
   - Ждать больше нельзя, они слежатся, зарастут травой, да и сами могут рухнуть под тяжестью снега.
   - Так может дождёмся, когда умрёт узурпатор Кочой? Он тоже...
   - Но мы всё равно, пусть на немного, но старше его. И живём в более неприспособленных условиях. Я хотел бы видеть гибель их войска. Империя не остановится. С Кочоем или без, они будут раз за разом пытаться уничтожить нас. В анналы истории мы вписаны как вечные враги Империи. Уничтожив их войско, мы получим ещё больший перерыв от их агрессии. Расширим наши владения вверх по Танту и вдоль нашей реки Церуты. Это значит, что продукты питания нам будут доставаться меньшей ценой. Вот смотри... - Он подвёл её к макету из шкуры белого мевдя. - Вот Церута, она вытекает из гор и течёт вдоль них. Тант - из середины империи. В него впадает Индук. От самого их слияния и до моря, в Тант больше ничего не впадает. Я имею в виду крупные реки. Пустыня Гебель широким фронтом оттуда простирается до самого моря. Чтобы пересечь её надо сделать миллион шагов. Самое узкое место - у моря. Там самое главное не заблудиться. А самое удобное - вдоль Танта. Перекрыв две реки мы их заставим идти либо через горы с пустыней, либо вдоль моря.
   - То есть там, где нам удобно, малыми силами, расправляться со всеми отрядами, посланными Империей. Ты о наследнике думаешь?
   - Ну а как иначе? Их будет четверо, может и пятеро, пока не решили. И они выберут одного из себя. Сразу скажу ни сын, ни наши дочери и их дети в эту группу не входят.
   - Такие как ты - редкость. Я до сих пор счастлива, что сразу выбрала тебя. Это не я спасла нас, я только организовала, а ты, твой ум и знания.
   - Не надо меня возвеличивать, словно я Пах Империи. Каждый из нас, не только ты и я, делал то, что мог. Даже те, кто умерли, они дали еду, а значит и жизнь оставшимся.
   - Значит тебя беспокоит тоннел? Ошибка в расчётах?
   - Для нас без разницы, насколько мы ошибёмся. Даже если бы мы рыли навстречу друг другу. Всё настолько медленно, что мы можем их рыть ещё тыщу лет. За сорок лет мы прорыли сорок два как называем мы, килома и как говорят имперцы ещё плюс к этому сто девяносто два шага. Но на самом деле это же не так, а гораздо больше!
   - Насколько я помню, расчётная длина тоннела была сорок один килом. Что не так?
   - Длина условное название, чтобы ввести в заблуждение и своих и врагов. Как бы через один хребет, а это же не так. Ты же знаешь мы не просто делаем дырку в горе. Туда должен проникать воздух и вытекать вода. Первые десять килом мы воды сливали в подземные ручьи, впадавшие в подземную реку. Для подачи воздуха сверлили внешнюю стену. Ещё несколько килом мы провели на поверхности, под козырьком. В остатке делали широкие отверстия для слива воды и, через эти же отверстия шла подача воздуха. Когда осталось преодолеть один отрог с выходом на поверхность и оставалось добурить всего-ничего, выслали зриков. Они поднялись повыше и обнаружили что землетрясение завалило долину и там озеро, на дно которого мы бы и вышли! Представляешь весь ужас? Две тысячи лучших умельцев нашего народа, смыло бы как в выгребную яму!
   - Вы строите обход! Не поднимать же тоннел вверх?
   - Семнадцать килом! Я не до живу! Но верю мы его достроим!
   - Нам нужны пленные.
   - Да. Чем больше, тем лучше.
   - Не прокормим.
   - Прокормим. Если мы, по их вине, ели наших мёртвых, то и они будут есть своих.
   - Это жестоко!
   - Нет. Жестоко - это когда пятьдесят лет назад они наших детей кидали в горящий дом, женщинам, живым, отрубали пальцы, чтобы сдирать перстни, а потом только насиловали, а тут они будут есть только умерших своих собратьев. У нас что с Империей конвенция о гуманном обращении с пленными? Я, у некоторых вельмож, когда выступал перед ними, видел исторические реликвии тех времён: диваны и кресла, обитые кожей наших граждан. Мне даже пришлось посидеть на одном. Хорошо, что не поседеть!
   - Будем считать, - улыбнулась Алга, - что твои волосы предвидели это и заранее удалились с твоей головы. Но ты же поседел ещё тогда, при уходе! Дважды не седеют!
   - Тогда они могли стать дыбом! Мы вернулись, когда они ушли и захоронили те останки, что зверьё не доело.
   - Я помню, что вы всё это время были на цератах в море, но мы никогда, подробно, не говорили об этом. Понятно, что и через столько времени, возвращаться к тому ужасу нет желания.
   - То, что было нашим проклятием, спасло нас.
   - Приливы и отливы. Поэтому мы и строили дома на возвышенностях и не рядом с руслами и протоками реки. Поэтому перемещались между островами на лодках.
   - Паника была ужасная. Никто не знал, что делать. Обезумевшие люди метались по берегу. Мы, кого могли поймать, загнали на церат. Тех, кто попрыгал в мелкие лодки, взяли на буксир и тоже вывели в море. Вовремя. Начался отлив. Вояки хотели перейти на острова по отмелям, до каких-то добрались, а у дальних их начало засасывать в ил и они и бросили это гиблое дело. Все пособия, склады знаний, опытные мастерские были на дальних островах вместе с учёными, практиками и учениками. До них враги не смогли добраться.
   - А мы прятались по мангровым зарослям. Когда начался прилив, чуть не утонули. В ветках запутались. Когда стемнело, выбрались и побежали вверх по течению. На переправе несколько лодок. В обычное время их хватало, а когда собралась огромная толпа? Утром отец нашёл только меня. Мы не стали ждать, а бросились вплавь. Одной рукой гребли, а другой держались за борт лодки. Кто-то не доплывал, тонул, захлёбывался. Кого-то течение отрывало и уносило вниз, к горящим селениям и городу. Отец чуть не утонул у другого берега, когда поймал младенца, упавшего с лодки. Я вырвала его и, вцепившись зубами в пелёнки, догребла до берега. Следом выполз обессиливший отец. Все наши потуги оказались лишними. Младенец давно умер, но мать вцепилась в него и не отдавала. Потом она на миг отвлеклась, трупик выбросили в реку, а отец подхватил его. Я, против, но принимаю твоё предложение насчёт пленных. Нам жизненно необходимо оказаться по ту сторону хребтов Нарбута. В другой части континента. Но мы, как я понимаю, ничего о тех местах не знаем.
   - Да. Это и плохо и опасно. Искать перевалы сверху бессмысленно. Мы и так на этом потеряли много людей. Мы пробьёмся в соседнюю долину рядом с новым озером. Пока будем обустраиваться, пошлём зриков вдоль реки разузнать что и как. Когда империя всерьёз возьмётся за нас, та стена, что мы построили здесь, задержит, но не спасёт. Даст, хотя бы, спокойно, без спешки, уйти всем на ту сторону хребта. Поэтому я и хочу знать, что все наши усилия не пропали даром и наш народ обретёт новую родину.
  
   5.
   Жулин, один из двух оставшихся претендентов на престол империи Укрона, танцевал менут императора. Эти движения, пусть и под музыку, танцем назвать было нельзя. Изгибы, поклоны, кружения, подпрыгивания, взмахи руками и ногами больше напоминали утреннюю разминку легионеров в лагере, чем танец, пусть даже одного человека. Да и оркестр был более похож на военный: дудки, барабаны, железные тарелки, большая легионная труба на колёсиках, разной толщины жилы, натянутые на палки. На одних палках жилы дёргали пальцами, а, по другим, водили натянутыми на другую палку, волосами из хвоста лошдуна.
  
   Это был танец императора, впервые ставшего им и, впоследствии, повторявшегося из года в год в день интронизации императора. Это был имперский праздник, как день рождения императора. Именно императора, а не день рождения человека, ставшего императором. Это был новый отсчёт времени жизни империи. Танец не случался только в двух случаях: при тяжкой болезни или раны и отсутствия его у трона, то есть будучи в отъезде. Поэтому немощных императоров заранее отправляли в другое место. Так чтобы уехать с восходом, а прибыть после заката солнца. Иначе пришлось бы плясать на новом месте пребывания, потому что всегда возился и походный трон.
  
   Отчего эта традиция пошла, никто не знал, но считали, что такими физкультурными упражнениями, полководец, ставший первым императором, отметил своё восхождение на престол.
   Жулин был из гражданских, но физическую форму поддерживал отменную. Какая разница делать утреннюю зарядку с музыкой или без?
   Такая утренняя музыка взбадривала лучше, чем упражнения не столько его, сколько окружающих. Если претендент на престол ежедневно, ну почти ежедневно, ну иногда еженедельно, изучает такую сложную вещь, шансы на престол - есть. Пока у Жулина водились денежки, окружающие могли и потерпеть столь безобразную музыку.
   Да и на войско денег хватало. По численности войско не уступало имперскому легиону, но не по качеству солдат и оружия.
  
   Располагался он со своим войском на безлюдном плато Бурган. Ранее, сотни лет назад, там находилась страна с тем же названием. В копях добывалось золото и серебро. Укрон, тогда ещё маленькое нищее даже ещё и не государство, а кучка племён в непроходимых лесах, стремительным ударом захватило его. Немногочисленная, но профессиональная, хорошо вооружённая армия Бургана ничего не смогла противопоставить.
   Нищие дикари, с точки зрения бурганцев, хоть и были неграмотными, но сообразительными. Они не грабили и не убивали, а просто заняли господствующее положение, оставив весь уклад каким был и сами встроились в него. Вот с этого начался отсчёт построения будущей империи, а не с объединения князем Алегнуром лесных племён.
   Драгметаллы быстро закончились и, размножившееся от лёгкой жизни население, двинулось в поход на завоевание новых территорий. Большинство присоединялись добровольно - с помощью династических браков и пока ещё добываемого золота. Какой смысл воевать и гибнуть, если почти всё остаётся у тебя, а ты сам входишь в элиту объединённого и более мощного государства? Дальше всё шло по накатанному пути: кто не хотел присоединяться - того захватывали. В лучшем случае об этой стране и её народе оставалась одна строчка в хронике империи.
   Иногда получали хорошие ответки и экспансия приостанавливалась иногда на десятки, а то и сотни лет. Трижды существование империи висело на волоске и было под очень большим вопросом!
  
   Вот так Укрон с тихим шумом приливов и отливов занял огромную равнину от Этерских гор до впадения Танта в море. Почти что посредине гор, окружающих империю, ставший её символом, величественно возвышался пик Нарбута. Чтобы его увидеть, надо было долго до него добираться. Девятый император поступил просто: перенёс столицу из жаркой равнины в предгорья. Холодной воды, даже льда, свежего прохладного воздуха было достаточно для комфортного существования. Горные луга позволяли без всяких усилий выращивать упитанный скот. Всё зерно, фрукты-овощи поступали из жарких равнин.
  
   Жулин не спроста осел на плато Бурган. Его воины, чтобы не одурели с безделья, перемывали столетние "хвосты", шиханами возвышавшиеся на плато оставшихся от прежних добытчиков драгоценных металлов.
   Особо рисковые ребята, залезали в старинные копи, находили остатки жил металлов и поднимали руду на поверхность. Риск был огромен, но и доход значительно выше. Некоторые, особенно удачливые, строили дома, привозили жён с равнин. Жулин даже поощрял это. Остальные прогуливали заработанное в его кабаках. Никто, кроме Жулина и двух-трёх человек не знал, что всё добытое шло в империю. Обратно - еда, оружие, одежда и даже предметы роскоши.
   Вольницей порядки назвать было нельзя. Был строгий регламент. Кто, когда, где работает, когда и где отдыхает. С ворами не церемонились. Раздевали и спускали с плато. Чтобы уйти надо было заплатить огромный выкуп. Чтобы его не платить - сбегали.
  
   Выбор у отпущенных, опущенных и беглецов был не большой. Если их ловили стражи или гвардейцы империи - сажали на кол. Поэтому такие старались добраться до другого претендента на престол Пёрда Пятого маскируясь и окольными путями. Вот у того была вольница, потому что денег ни у кого особо не было, даже у самого претендента. К Жулину возвращаться было бесполезно. Опять опасный путь через имперские посты, а если добрался до плато, делали рабом и засовывали в копи на безвылазную работу на целый год.
   Когда произошло замирение Жулина с империей и те предложили послать часть своего войска в дельту Танта на усмирение церутов, желающих было больше, чем вакансий в войске. Тем не менее его сформировали, дали еды на три дня и отправили навстречу имперскому легиону, в составе которого вояки должны были поставлены на довольствие, совершить марш и участвовать в войне или побоище как все если и не мечтали, то думали.
  
   Во время прыжка Жулина дверь в зал открылась, вошёл дворцовый докладчик Кремл. Он махнул рукой. Оркестр замолчал. Кремл неслышно подошёл к Жулину и прошептал.
   - Пёрд Пятый прибыл и просит принять!
   - Пёрд Пятый? - Жулин не подпрыгнул, но от неожиданного сообщения приподнялся на кончиках пальцев. - Ты не ошибся? Откуда он взялся? Он один?
   - Один. Его сопровождающим на плато подниматься не позволили.
  
   Резиденция, службы, да и большинство зданий находились у края плато, куда поднималась единственная дорога. Немало было и тропинок, тянувшихся вверх, но пойди найди их, поднимись, если сможешь, а потом ищи резиденцию претендента. Первые встречные тебя не встретят хлебом-солью, в лучшем случае ограбят.
   - Налей ему самого лучшего, но и крепкого, что у нас есть. Причём в отвар. Как выпьет, можешь запускать ко мне.
   - А если откажется?
   - Он отказался и я ничего не обещал!
   Кремл ушёл. Такое недоразумение произошло с Жулином впервые. Как, где, в чём встретить? Нет времени даже думать. Он быстро раздал команды.
   Кресло поставили на стол, накрытый ковром с пола. На кресло накинули бордовую дверную штору, а на Жулина лёгкую прозрачную занавесь с окна. Не ахти, но что-то торжественное присутствовало.
   Кремл, уже с посохом, распахнул створки дверей, громыхнул посохом об пол и громогласно объявил.
   - Пёрд Пятый - наследник всего сущего империи Укрон и за её границами.
  
   Наследнику всего сущего уже было видно не в терпёж, дожидаться окончания церемонии, он оттолкнул Кремла и ворвался в зал. И сразу остановился, словно нарвался на невидимую стену. Оркестр заиграл весёлую мазурку, больше напоминавшую, а может сбивавшуюся на походный марш легионеров.
   Пятый Пёрд замахал руками, показывая этим чтобы прекратили музыку, но музыканты не только не прекратили, но и начали танцевать, окружая его. Они посчитали что он своими взмахами дирижирует? Тот увернулся, упал на колени и быстро на карачках, прополз между ног музыканта у которого висел на груди самый большой барабан, поэтому тот и не заметил его.
  
   - Прекратить! - Теперь Пёрд начал кричать Жулину. Тот кивнул головой и какафония стихла, а оркестр разместился за спиной Пёрда.
   - Слушаю тебя Пёрд Пятый герой всего сущего и несущего! - Склонил голову и не слишком громко произнёс Жулин. Он старался чтобы его голос выглядел не откровенно ироничным. Любопытно, почему не щадя живота своего, Пёрд примчался к нему.
   - Ты что себе позволяешь? Ты убил все договорённости своим миром с империей!
   - Договорённости с кем? С тобой у меня никаких договорённостей не было. С империей теперь есть. Я, согласно этого, отправил поллегиона им в помощь! Да я даже не знаю кто ты! То, что ты назвался Пёрдом Пятым это не значит, что ты и есть Пёрд Пятый. Может какой-нибудь самозванец! Я тебя ни разу не видел и никто тебя мне не представлял! Поэтому послы при появлении в другой стране вручают верительные грамоты. Это от слова верить, доверять, этой грамоте, что посол это тот, про кого написано в грамоте, а не первый попавшийся, зашедший погреться и на халяву выдуть стаканчик горячительного. .
   - Ты жулик, сам самозванец! Какие у тебя доказательства? Где твоя верительная грамота?
   - Я тебе ничего не обязан доказывать. Хотя... Ты к кому здесь пришёл? Ко мне - Жулину. Империя, заключив договор со мной, тоже признала меня за Жулина. По моему доказательств достаточно. А последним доказательством я тебя вообще убью! Императорское архивное общество, не бесплатно, конечно, пытается составить мою родословную. - Жулин кивнул, Кремл медленно отодвинул большую занавеску с боковой стены. - Кремл прочитай, нашему неизвестному гостю этот документ.
   - Архивное древо императоров Укрона с начала времён и до наших дней! Создаётся по заказу Претендента на престол великого принца-князя Жулина.
   - Вот красная линия по зелёному древу - это отработанные материалы и пройденный путь в поисках моих корней. А теперь ты мне предъяви свои верительные грамоты. Нету? Кто подтвердит, что ты - это ты? Если даже я тебя не знаю, то мои люди тем более.
   - Мои люди подтвердят!
   - А кто подтвердит, что они - это они, а не тоже самозванцы?
   - Моё войско на подходе!
   - И что? Даже те, кто здесь остался, разнесут твой сброд в щепки. У тебя много моих бывших, которые нарушали наш порядок. То, что ты привёл весь свой сброд, это хорошо. У нас в шахтах некому работать! Но никакого войска у тебя, ни на подходе, нигде, ни рядом, ни вдалеке, нет. Ты с десятком людей, ещё можете проскользнуть мимо имперских постов, но не две тысячи твоего сброда, которое ты называешь войском. Как только вы выйдете за красную черту, всех вас посадят на кол.
   - Как ты не понимаешь? - Всё вышесказанное для Пёрда пролетело мимо его ушей и он завёлся снова. - Объединившись мы будем большей силой! В провинциях только и ждут сигнала к восстанию! Всех достало правление Кочоя! Мы сметём его одним махом!
   - А-ха-ха, конкурент мой! Он нас недожимает потому, что мы приносим ему пользу! Все недовольные властью элементы скапливаются у нас, а не ведут подрывную работу по месту жительства и работы! Он что, тебе за это денег не платит? Поэтому ко мне припёрся? Иди туда, откуда пришёл!
   Кремл показал рукой на дверь. Пёрд стоял, переваривая услышанное и позволил вывести себя вон.
   - И еды его ораве дайте! - Вдогонку крикнул Жулин. - А то падут от бескормицы по дороге, а нас обвинят!
  
   Жулин скинул с себя занавесь и спрыгнул со стола. В это время в зал вскочил начальник его личной охраны, бывший ртумистр третьего легиона Кадык. Строевым шагом прошёл несколько шагов и остановился на таком расстоянии, чтобы не схлопотать по лицу. У Жулина удар был поставлен хорошо.
   В своё время он чуть было не попал в каменоломни, по пьяни, обесчестив дочь графмарка, тотемного аббата монастыря разврата имени Мангалины святой, Урфено Джосу. Вот тогда, когда на утреннее похмелье появилась городская стража, чтобы арестовать его и предать в лапы Федуры, это такая тотемная кошка справедливости и закона с повязкой на глазах и выпущенными когтями, явился империи новый претендент на престол.
   Городская стража всегда была беспринципная, отмороженная, лживая и зашкаливающе коррупционная. Пока посланец стражи, не торопясь, шёл докладывать начальнику всей городской стражи, а его сослуживцы делили как бы случайно найденный кошель с деньгами, претендент, брякнув невразумительное имя, которое впоследствии преобразовалось в Жулин, стремительно уносил ноги из города.
   Даже тогда его могли поймать. Но! Начальник городской стражи переживал бурный роман и пришёл на службу только после обеда. Принимал всех жаждущих его по очереди, скопившейся в приёмной. Посыльный вежливо пропускал всех мимо себя. Начальник городской стражи не стал брать на себя столь щекотливый политический казус и обратился за разъяснениями к бургеру города. Бургер тоже был не дурак и обратился в управление по делам городов, территорий, провинций и районов империи. Пока почтовый фургон доехал, пока в управлении поняли, что к чему, прошло немало времени. Дирек управления сразу заболел, поручив выяснить этот вопрос в канцелярии императора, где тоже не торопились, а выгадав удобный момент, спросили самого Кочоя.
  
   Никто в каменоломни отправлен не был. Ситуация в стране менялась. Не бегать же за каждым крикуном, высиживать его появление в засадах, когда можно позволить укрыться в рядах несогласных слоёв общества, всем скопившись в одном, двух, трёх местах.
   Семерых одним ударом, в какой-нибудь дыре - удобнее и не так затратно. При этом мало об этом кто узнает, а значит и волнений и переживаний особых по этому поводу не будет. Соответственно, ничего не зная, что произошло с предыдущими, в это укрытие попрутся другие недовольные. Получался такой небольшой конвейер зачистки и упаковки недовольных жизнью в Укроне.
   Кадык, стоял, по-офицерски выкатив глаза и абсолютно не моргая.
   - И почему? - Спросил его Жулин.
   - Потому ваше высочество, потому что! - Громко и чётко ответил Кадык.
   - Информативно! А в общем?
   - Жрут много. Пусть к себе валят! Некоторые хотели остаться у нас. Объяснили насчёт копей. Если они хотят золота мы можем предоставить им такую возможность самим добыть!
   - Я имел в виду другое. Зачем его ко мне приволокли?
   - Ну... это... он же так... как этот... в том...
   - Понятно. Где наш великий недомаршал Прояблон?
   - К нему жена приехала, он этот...
   - Объявляй тревогу. Сбор всех. Всех - значит абсолютно всех. Работы в копях и отвалах прекратить. Возможно нападение. Ты дал команду, чтобы этих самозванцев сопроводили далеко-далеко?
   - Так точно!
   - Так точно дал или так точно нет?
   - Мы не знаем по какой дороге они пришли.
   - Так надо проследить и сделать засаду, вдруг они вздумают вернуться!
   - Это сделано. Три десятка зриков незримо следуют за ними с двумя десятками глубей для срочных донесений. Нижний пост у подножия плато, где начинается дорога вверх, удвоен. Так же выставлены временный посты в узких и сложных местах, особенно на подъёмах дороги к нам.
   - Молодец.
   - Как будем делать оборону, у нас же нет стен?
   - У Бургана никогда не было стен. Это кажется недостатком, но является преимуществом. Ты, наверное, уже забыл, хотя может и не знал. Город полукольцом окружает озеро. Где-то пятьсот шагов шириной. Это наш питьевой источник и еда в виде рыб. Переплыть его не смогут, потому что ни плавать не умеют, ни лодок у них нет. Плотов тоже не наделаешь. Ближний лес в нескольких тысячах шагов, да ещё надо знать куда идти. Мы дома отапливаем чёрным камнем, а они как будут пищу греть и сами греться? Отходы жизнедеятельности мы сливаем централизованно и в одном месте с плато. Для прохода в город только через две перемычки от краёв плато до озера. Это издали кажется, что ворот нет. Ворота - это мост надо рвом. Мост подняли - ворота. Проверить как это работает, а то многие и не знали, что это ворота. Вместо стен - колючий плотный кустарник, который растёт из рва. В кустарнике есть бойницы. Дома вдоль озера построены так, что из-за них не видно, что у нас тут. На крышах домов стоят самострелы. Прицельная дальность тысяча шагов. Они даже к озеру не подойдут, а где воду для питья брать?
   - Я помню историю, там ведь как-то Алегнур захватил Бурган.
   - Это была военная хитрость. Племена леса, объединённых Алегнуром находились в десятках тысяч шагов от Бургана в равнине реки Узор и её притоках. Раз в год, с небольшой охраной, к подножию плато они привозили свой неказистый товар. Иногда им приходилось пробиваться с боями, проходя через чужие земли, но они никому не платили. В тот год они тоже прибыли, только несколько раньше, подвод, товаров было больше, чем обычно, значит и охраны тоже. Никто не знал, что все племена движутся за ними. С верёвками, крючьями и топорами. Несколько лет, во время этих торжищ, они искали удобное место поднятия на плато, прокладывали, расчищали удобный путь, пока шёл торг. После этого торга они отправились не обратно, а к подъёму, который создали. За ночь поднялись, а утром напали. Перемычки, кусты, ров и ворота-мост это уже их изобретение. Несколько раз, огромные армии после этого пытались захватить Бурган, но не получалось. Расчёт захватчиков был в том, что в холода озеро замёрзнет и они, пройдя по льду, захватят город и это было ошибкой. Лёд был, но он проваливался стоило на него зайти. А когда по нему бежит целая орава? Вот так Кадык!
   - А почему лёд в мороз проваливался?
   - А никто это теперь не знает. Типа святая Порнуха помогала! Ликбез окончен. Вечером строевой смотр. Если Прояблон его провалит и я буду недоволен, я лишу его не только звания и дома, но и жены. Выставлю её на аукцион.
   - У него хорошенькая жена!
   - Губы закатай, плохо смотр пройдёт и тебя накажу. Кремл! Перед обедом совещание в узком круге.
  
   Обед у Жулина всегда был изысканный. Блюд подавалось мало, но они были вкусными и сытными, но порции маловаты. Никто не наедался. Узкий круг отличался от большого не количеством приглашённых, а их качеством. Поскольку совещание проводилось перед обедом, выступавшие были кратки и конкретны. Время обеда - свято, не успели закончить совещание, значит опоздали и остались без обеда.
   Узкий круг составляли: Кремл, Кадык, Прояблон, казначей Палц, механик Шурп, технолог и изобретатель Крантыр, аббатисса монастыря смелых куртизанок Овильюна, начальник складов, запасов Гарантул. Не пришёл только устроитель земли, плотин, дорог и зданий, шахт и копей хранитель лесов, воды и горючих камней Чуейс. Его не было в городе.
  
   - Без церемоний! - Махнул рукой Жулин и все вставшие сели на свои стулья за круглым столом. - Сказал бы Родина в опасности, но этим бы ничего не сказал. Мы в очень большой опасности.
   Взгляд Жулина остановился на Прояблоне. Он был бледен. Может отравился, но то, что не спал, говорили мешки под его глазами.
   - Кремл! Да похмелите же наконец Прояблона! У него жена приехала, надеюсь уехала, потому что нам будет не до жён. Он весь бледный! Его сознание сжалось до одной только мысли! У нас что? Каждый второй недомаршал? Он у нас один. За ним следить надо! Беречь! Кто оставшимися войсками командовать будет? Ты? - Посмотрел Жулин на Кадыка.
   - Я? - Испуганно вздрогнул тот. - Но я же... это... ваш ... тот!
   В этот момент Кремл поставил перед недомаршалом поднос на котором было три кружки: самая маленькая с очень крепким напитком, который выдавали по особому распоряжению Жулина вместе с его похвалой и размером с кулачок аббатиссы, который даже по мужским меркам, был не только пухлый, но ширококостный, средняя типовая - с пивом, но уже без пены - для лакировки и большая, с широким горлом, но пустая, предназначавшаяся для той лишней жидкости с которой не справится желудок.
   - Вот оно! - Снова обратил внимание всех на Прояблона Жулин. - Что животворящий напиток делает! Из призрака наш недомаршал превращается в человека! У него есть кровь! Щёки покраснели, глаза оживились! Этот волшебный напиток воскресил его! Слава мне!
   - Тебе Слава! - Хором ответили присутствующие.
   - Повторю для тех, кто не знает! - Он обвёл взглядом всех присутствующих. - Только что от меня убыл так, сам себя называвший, Пёрд Пятый! Я его никогда не видел и даже не знаю, как он выглядит! Зачем, рискуя собой, он преодолел такое расстояние?
   - Увидеть, как ты выглядишь! - Выпалила Овильюна.
   - Где штаб и наше всё! - Кашлянув громко отрапортовал Прояблон.
   - Узнать дорогу сюда! - Твёрдо заявил Гарантул.
   - Этого он не знает! - Отверг это предположение Кадык. - Мы везли его в мешке и он чуть не задохнулся. Обратно также!
   - Похвала!
   Кремл поставил галочку около фамилии Кадыка, а Жулин продолжил.
   - Неважно кто это был: сам Пёрд, самозванец или подосланный неизвестно кем. В любом случае это была провокация и проверка выполнения нашей договорённости с империей.
   - Так может не стоило отправлять поллегиона к ним? - Спросил Гарантул. - У нас некому работать!
   - Зато от лишних ртов освободились и теперь бюджет в профиците. - Радостно потёр пальцы Палц.
   - К тому же войска засиделись. На учения не выгонишь! - Буркнул Прояблон, как бы для соседа, но услышали все.
   - Учения - для нас разорения! - Парировал Палц.
   - И это праильно! - Согласился с ним недомаршал. - Участвуя в войне рядом с имперскими войсками они много чему научатся. Дисциплине, ведению боя, разведке, штурму укреплений. Длительный марш только сплотит их. Это хорошая учёба и не за наш счёт. Надеюсь ваш брат Соклот заметит и отметит все недостатки нашего экспедиционного отряда?
   - Похвала!
   Кремл поставил галочку и у фамилии Прояблона.
   - Для обороны города, нам всех не надо. Все поместятся, но толку от этого никакого! - Механик Шурп всегда был конкретен. - Те, кто нужен для обороны, остался здесь. А туристы пусть побродят под пальмами и помоют ноги в море. Неплохо бы выбить у империи кусочек побережья, где можно было бы промозглой зимой греться на солнце и солёная вода будет щекотать пятки!
   - Отлично! Похвала! Я сам возглавлю комитет по проработке этого вопроса. Проверить все запасы, еды, оружия, навыки солдат, привязать каждого к точке обороны, выдвинуть дозоры на все перспективные направления. А теперь, коллеги, - обед!
  
   6.
   Бывшая вдова, а теперь жена Ворда - Ждуча, громко воскликнула, увидев его на пороге дома. Ворд успел зажать ей рот и, быстро оглянувшись, затащил её в жилище.
   - Ты что же родная меня за просто так выдаёшь? - Тихо спросил он, медленно разжимая ей рот.
   - Я так обрадовалась от неожиданности, что тебя отпустили ко мне!
   - Никто меня не отпускал. Я незаметно смылся. Узнают, а твои соседи и за одного петушка застучат и сдадут нас. Меня на кол за побег, а тебя в каменоломни за укрывательство.
   - О мой, герой! - Обвила его руками Ждуча. - Я не знала, что так опасно!
  
   Ждуча, обычно откровенная в своих порывах и чувствах, в это сношение, даже не пискнула, была внутренне напряжена и от этого так возбудилась, что у неё впервые в жизни произошёл оргазм. Правда несколько раньше, чем у Ворда.
   Отдышавшись и выпив полбидона пива, Ворд надолго застрял в её туалете. Все казначейские обязательства, которые у него были, а это чуть ли не на триста малых монет, он свернул трубочкой и засунул в маленький узкий горшочек из-под пахучей жидкости, которой обрызгивала себя Ждуча при выходе из дома. Перед этим он вылил остатки что там оставались, закрыл пробку и залил пробку воском. В глиняной стене у потолка расковырял дырку, спрятал горшочек, развёл глину водой и опять замазал. Избавившись от всего лишнего, он был полностью готов к походу. Обязательства могли украсть, сгореть, размокнуть даже от пота, да и потеряться в суматохе боя. Когда он вышел из туалета его ждал роскошный ужин. После, отлежавшись немного от ужина, произошло ещё одно соитие. Поэтому Ворд немного опоздал на встречу с Экселом.
  
   Городские ворота, по старинке, всё ещё запирали с наступлением темноты. Но у каждых ворот наступление темноты было разным. Это зависело от мнения начальника смены данных ворот.
   Алькальд, который не только следил за состоянием стен, башен, ворот, но и за оборону города, располагался в самой высокой башне, на которой и находился циферблат часов. Стрелки их передвигались вручную. Специальный смотритель переводил их, когда песок в верхней части песочных часов полностью просыпался вниз. Вечером стрелки замирали на времени восхода солнца. Благодаря этому смотритель выигрывал для себя ещё один утренний час.
   Смотрителем часов был отец алькальда. Он был старенький, часто засыпал в душном помещении, поэтому время в городе, было неравномерным. Да на эти официальные часы никто и не смотрел, кроме тех людей, которые находились неподалёку. Из остальных точек города их не видели, но и никто из-за точного отсутствия времени не страдал. Восход, полдень, обед, вечер, ужин, закат. Что ещё надо простому человеку чтобы заниматься своими делами?
  
   Ворд хотел получить деньги от Эксела и выскочить из города до закрытия ворот, чтобы успеть проникнуть в лагерь легиона. То, что он сильно запоздал, говорила поза Эксела. Он сидел на его помосте, уперев локти в колени, положив подбородок на ладони и от этого сильно согнувшись. Он угрюмо озирался, всё-таки ожидая увидеть Ворда.
   Ворд уже хотел выскочить и подбежать к нему, но в последний момент заметил трёх парней, сидевших на корточках у пустынного перекрёстка напротив таверны. Даже в таверне разгул уже стихал. У одних заканчивались деньги, и они уходили домой, а тех, кто был без денег и без дома, беззастенчиво выбрасывали на улицу.
   И это уже была зона ответственности Ворда. Он их должен был разогнать по сторонам, которые не входили в его зону. Некоторые гуляки уже если и шевелились, то мозгами. Обычно они давали монету Ворду и он укладывал их отсыпаться под своим помостом. Кто не мог сам отползти, не было денег или зажимал, безжалостно растаскивались по округе. Поэтому предусмотрительные выпивохи, прежде чем зайти в таверну, давали деньги Ворду, заранее покупая, таким образом, место под помостом для присмотра.
  
   Сидевшие на корточках изображали, что ищут просыпанную мелочь, чтобы зайти в таверну на последний глоток пойла. На самом деле они смотрели по сторонам. Около стен их не сразу и заметишь. В другом месте Ворд бы их и не заметил, но не в том, где он знал каждую щёлку где тарканы ходят в гости друг к другу.
   В постоялом дворе, начали закрывать ворота, он прошёл туда, кивнув слуге. Один из парней, пытался проскочить вслед за ним, но засов хлопнул перед его носом. На постоялый двор его бы всё равно не пустили, но он хотел увидеть лицо того, кто туда зашёл. Парень помыкался у ворот и вернулся обратно.
   Ворд осторожно, без звуков, отодвинул засов, отжал створку и протиснувшись в щель, вновь оказался на улице. Обежал квартал и, с другой стороны, подошёл к Экселю.
   - Ты где болтаешься? Я уж тебя...
   - А ты забыл, что из лагеря выхода нет? Войти можно, а выйти нельзя. Когда подвернулась возможность я и ушёл. Деньги давай! - Ворд хоть и разговаривал с Экселом, но косился на парней. Те тоже на него.
   - Тут такое дело. Перчур сказал, что в каждом есть капелька раба...
   - Можешь не продолжать. Он сказал примерно так: это много, только после похода, вот тебе три петушка аванса. Засунь эти три петушка, а лучше свой петушок ему в жопу. Он любит такие вещи. Я за тебя служить не буду. Пусть тебя объявят дезертиром.
   - Как ты можешь! - Эксел пошёл за ним, умоляя. Троица поднялась и на расстоянии пошла за Экселом.
   - Я могу! И не собираюсь топать за тридевять земель вместо тебя. Вот моя работа! - Крикнул и кивнул он назад. Он сделал это специально, чтобы определить расстояние до троицы и чтобы те его услышали. - Она меня кормит и далеко ходить не надо. Я к воротам, пока не закрылись.
   Ворд метнулся в переулок, но побежал не к городской стене, которая еле виднелась в наступающей темноте, а в другую сторону, к воротам постоялого двора. Также тихо проскользнул в щель и закрыл засов. Попросился переночевать у хозяина на пучке сена. Он не часто, но регулярно делал это. Когда было холодно, дождливо или, как сейчас, опасно.
   Трое парней торопливо пробежали мимо, чуть не сбив Эксела. Он удивлённо посмотрел им вслед.
  
   Ворота натужено и со скрипом закрывались. Троица захотела выскочить, но один из них обратился к начальнику смены.
   - Тут такой чувак не выбегал?
   Но он дальше не успел объяснить какой чувак. Начальник смены кашлянул и ребятам уперлись копья под рёбра. Стражники перестали закрывать ворота и обыскали подозрительных парней. Всё, что нашли у них, было конфисковано. Нож, длинное шило, мешочек на верёвочке с песком, шесть груссу и кучка птушков.
   - Так вам за ворота или в каталажку? - Усмехнувшись, спросил начальник смены.
   - Лучше за ворота! - Ответил один за всех.
   - Тогда сандали снимаем, а ты ещё и накидку!
   - Я что, буду голым?
   - Ты прав, в каталажке холодно. Остаёшься!
   - Беспредельщики! - Кинул парень в них свою хламиду и сандали.
   - Ещё вякнешь, на копьё насадим!
   - Я тебя найду..., - но парень захрипел и начал оседать. Наконечник прошёл между рёбер в сердце.
   - Забирайте с собой. Все наши будут предупреждены. Живыми брать не будут.
  
   - Ну, что ты такой грустный? - Обнял Эксела Перчур. Он успел уже пропустить пару кружек белого вина и лицо его раскраснелось.
   - Ворд не хочет на твоих условиях служить за меня.
   - Не хочет и не надо. Он же уже был в отряде или как там у вас его называют? - Эксел кивнул. - Значит они его в лицо знают, а как он там кем назывался, уже никого не интересует. Он на своём месте с утра, там и ночует? - Эксел снова кивнул. - Значит мы его там арестуем как дезертира Эксела. Не думаю, да и он тоже, что каменоломня хорошая замена доброму походу!
   - Он же мой боевой товарищ! Он помогал мне! Прикрывал спину в бою!
   - Так его не инспекция по кадрам брать будет, а городская стража! Которая его с почётом доставит в легион!
   - Начальник городской стражи его друг!
   - Да, это осложняет процесс. Нам повезло. Сегодня утром он вместе с бургером, алькальдом Мехемом, главным городским жрецом всех религий Факом, настоятельницей и послушницами семинарии "Войди в мою пещеру" отбывают на первый день сборки урожая. А завтра праздник, забыл? Великой богини плодородия Порнухи! В прошлом году он длился четыре дня! А легион уходит послезавтра!
   - Ну, если так!
   - Никак не иначе! Ты не причём! Закон - есть закон для всех! Сам понимаешь, тот, кто попал в каменоломню, остаётся там навсегда! Ты же не враг своему другу? Ты этим спасёшь его! Не грусти! Прими бокал старого вина за его спасение!
   За одной кружкой вина последовала другая, третья и всё закончилось бурной любовью.
  
   Утро было недобрым. Косту с трудом, усилием воли, поднял себя, привёл в божеский вид. Никто не знал, но ему очень помогали всевозможные женские примочки, кремы, белила и красила.
   Дежурный отправил патруль городской стражи за Вордом. Те, сначала подождали его у помоста, потом посидели в таверне, зашли на постоялый двор и, только к обеду вернулись в казарму с сообщением, что искомый объект не найден.
   Ворд, ещё до первых лучей солнца, отправился в легион. Несколько птушек сделали своё дело. Ворота, через некоторое время, всё равно бы пришлось открывать. Начальник смены дрых под навесом, а несколько птушек, рядовому стражнику, никогда не мешали.
   В легионе он появился одновременно со звуком трубы. Нашел свой рту, представился сержану Гогису с вручением трети груссу, получил свою амуницию и первым встал в строй. Это было отмечено командиром рту Момидом. Еще не разболтался ветеран в обыденной жизни. Есть на кого опереться.
   Он сверился со списком и поставил перед его именем знак вопроса. На рту полагалось восемь телег, запряжёнными лошдунами. Лошдунов и телеги обещали передать к вечеру, но без вольнонаёмных возчиков. Так что для двух десов, а это семнадцать бойцов с имуществом он может и подойти на временную роль возчика. Согласился бы. Обязанностей больше за те же деньги.
   Он решил проверить не только отобранных им, но всех легионеров рту. Момид прошёл перед строем с левого фланга на правый, попутно поправляю выправку передней шеренги. Вернулся на середину, громко вызвал добровольцев в возчики. К его удивлению шагнуло полстроя, но из тех, кого он выбрал, только один.
   - Это похвально! - Хитро улыбнулся он. - Меня радует такое рвение к службе! Соскучились!
  
   Из этих добровольцев, к каждой телеге, он прикрепил двоих и объявил их вспомогательным персоналом. В миру так называли грузчиков и уборщиков. А вот возчиками он назначил тех, кого он отметил. Никто из выбранных им возчиков, из-за того, что прикрепили двух помощников к телеге не отказался. Им доставалось ухаживать только за лошдуном. Управлять им, а подталкивать телегу, грузить разгружать должны были помощники, которые приуныли из-за такого распределения обязанностей. Забыли черти основной принцип солдата: "На работу не навязывайся, от работы не отказывайся."
  
   Обед был хороший. Ещё бы! Завтра праздник начала уборки урожая! Это означало, не только хорошую кормёжку, но и привоз в лагерь бочек с пивом. Легионеры, у которых были деньги, могли себе позволить пропустить по большой кружке за обедом и по малой за ужином. Но всегда заканчивалось, как всегда. Одни молча и зло завидовали тем, кто это мог себе позволить, а вторые позволяли себе настолько, насколько могли позволить количества денег, бывших у них. В кредит никто никому не давал. Мало кто знал друг друга, даже если и знал - не дал бы. Могут и забыть про долг или сделают вид, что забыли.
   Перед походом всегда кормили хорошо, чтобы раньше времени не разбежались. В походе отставших или сбежавших уже ловила служба передвижения легиона. Если отстал, устал - сиди на обочине. Шаг в сторону - побег.
  
   Ждуча собрала ему в поход немного еды и питья, аккуратно сложив в мешок. Сухари, сухую колбасу, вяленые, оттого коричневые, а не жёлтые банны, сушёные кургу, сливон, дын, два пучка чесны от зубной боли и заразы, также свежих лков с десяток. Звездой подарка был сухой и выдолбленный тык.
   В нём плескалось полтора литёра самги, которую Ждуча тайно гнала на огороде за рекой в щелястом сарае. Если самгу разбавить до крепкости пива, то это уже было больше двадцати литёров условного пива. Но если разбавлять пиво самгой, улёт был гарантирован с гораздо меньшего количества. Так что предложение стать возницей, пришлось как нельзя кстати. Либо надо было отдать всем в дес, чтобы не тащить на себе, либо одному сожрать и выпить. По любому не фонтан. А так убрал в торбу с зерном, для лошдуна, никто туда и не сунется. Это, если есть нечего будет, тогда не только зерно, но и самого лошдуна сожрут и разрешения не спросят.
   - Что там у соседей? - Спросил Ворд приходящего мимо своего сержана Гогиса.
   - Идиотизм какой-то! Дезертира ищут! Я понять могу, что он смылся из армии, но искать его в легионе? Эти чиньрылы давно больные на уом! Этот чиньрыл поставил на голову командиров и второго батала и их третьего рту, сейчас допрашивают сержана Ебнуна насчёт какого-то Инксиля. Как он выглядит. Вы приходите, грязными, заросшими, а когда пошлёшь вас, возвращаетесь подстриженными и чистыми. Я бы тебя тоже не узнал, если бы ты не обозвался. Их комбатал два - Дрызг из-за того, что этот чиньрыл объявил, что доложит легиондору Васькису, обещает пять малых монет тому, кто скажет, где тот скрывается. Ртумистр три - Балон добавил десять больших, а сержан Ебнун - баклажку пива. Завтра бы к празднику пиво ой как пригодилось!
   - Я знаю где сейчас другой ветеран, хотя зовут похоже - Иксел. Раз не помнят, как он выглядит, какая разница кого за кого выдать? Дать ему пару больших монет. Два дня побудет здесь. Даже если что, Дрызг может заявить, что вопрос решён собственными силами. Васькису понравится такое решение.
   - А ты его знаешь?
   - Встречался разок!
   - Да за две больших и я бы согласился. А может ты?
   - А потом, кто-нибудь, чтобы насолить тебе, скажет им где он меня или тебя видел. А того-то возьмут в городе! Оформят как положено с привлечением городской стражи. Этот Иксел там вроде прислуги, а дом богатый, можно что-то мелкое незаметно слямзить. Раз он дезертир, присутствие хозяина в доме не обязательно. По горячим следам, так сказать. Поговори с Ебнуном, пусть он деньги вперёд возьмёт.
   - Отлично! Молодец! Ему адрес скажут, только когда деньги будут у него на руках...
   - Не у него, а у тебя, как у лица постороннего и не заинтересованного. Вот он кому скажет, если всё получится, тому и отдашь! А поделим на троих! Поэтому пусть на шею мешок прихватит, туда кинет что под руку попадётся, а когда того поведут, верёвочку развяжет, мешочек упадёт, а ты подберёшь.
   - Вот сразу ветерана видно! Ты уом Ворд!
  
   Во втором батале опять зашевелились, забегали, но не так активно, как до того. Пришёл посыльный оттуда и Момид отпустил во второй батал сержана Гогиса.
   Перед самым ужином к Ворду подошёл Ебнун, но не узнал его. Если и видел, то один раз, да и то мельком.
   - Ты Ворд? - Шёпотом произнёс он.
   - Ты кто?
   - Не твоё дело. От Гогиса тебе послание.
   - Говори.
   - Дрызг пять малых монет не дал. Дал шестьдесят больших. Балон - четыре. Только я честно - баклажку пива.
   - А где Гогис?
   - Лучше его не трогать. Он у меня в палатке. Мы же на телеге поехали. На обратном пути проезжали через базар. Дрызг, по этому поводу, разрешил купить бочонок пива. Мы купили бочонок самги, ну и... сам понимаешь. Вот записка нашего Балона вашему Момиду. Он тоже с нами хорошо принял. Поэтому ты до утра с нами.
   - Я не могу. Мне сейчас телегу с лошдуном принимать.
   - Молодец! Службу чтишь! Тогда так... - Ебнун пошатнулся. - Ведёшь меня обратно, дорогу покажу, а то, что-то ноги... Гогиса и ваши доли наживы тащишь обратно. Мешок возьми. Мы же... - Ебнун оглянулся и брызгая слюной в ухо Ворда сообщил, - пятнадцать больших пропили. И ты не поверишь этот твой дезертир, оказался тем самым, настоящим, который сбежал! Я его как увидел, сразу вцепился...
  
   Ворд отвёл его, притащил Гогиса и мешок, в котором был наполовину пустой бочонок с самгой, куски варёного мяса, кууры, пучки разной травы. Денег оказалось немного всего тридцать семь больших и горсть петушков. Он их забрал себе. В маленьком мешочке были различные пузырьки, кувшинчики, чашки с разными женскими причиндалами. Делать было нечего и Ворд всё перепробовал и пронюхал. Один жёлтый кувшинчик с красивой чеканкой, был пустым. Это его удивило, но он был по-настоящему красив и Ворд отложил его в сторону, чтобы подарить Ждуче. В одной из чашек под салатовой смазкой он обнаружил три малые настоящие золотые монеты с двадцать вторым императором, завёрнутые в вощёную бумагу. Все эти женские причиндалы он сложил, кроме монет, обратно в мешочек, а мешочек привязал к поясу под хламидой. Монетки засунул в ремень щита, который был сшит из трёх слоёв кожи. В этот момент денщик Момида позвал возчиков получать телеги и упряжь.
  
   Из-за этого Ворд не увидел очередное оживление штабе легиона, перекинувшееся во во второй батал. Когда начали распределять сотни телег, приданных легиону для марша, на это совещание ворвался Косту Перчур. Он был не один, а со своим начальником бургером Савильё и алькальдом Мехемом.
   При них был голый труп из реки.
   - Вот он ваш дезертир! В реке мёртвым выловили. Почему мы должны этим заниматься?
   Легиондор Васькис мало того, что был недоволен, что его прервали так ещё городские чучела претензии предъявляют. Он сурово посмотрел на комбатала Дрызга. - Твой?
   - Никак нет! У нас даже полусолды так не выглядят. Грудная клетка... да чем он дышит? Руки крепкие, но не солдатские. А на ноги гляньте! Он что сделает такими изнеженными ногами сорок тысяч шагов в день? А пятки, где многолетняя утоптанная кожа с мозолями?
   - Да и у нас легион ветеранов, а это лицо слишком молодо для ветерана! - Васькис заметно повеселел. - Кроме того, согласно уложения о размещении войск номер... ну это не важно, за поимку дезертиров отвечает местная власть с её внутренними органами. Легион отвечает за беглецов только на марше.
  
   Савильё и Мехем незаметно совершили заметный разрыв с Перчуром. Поняли, что запахло жареным, но никак не могли понять, что это Перчур прицепился к военным?
   - К тому же мы его нашли! Он сейчас у меня в батале. Живой и здоровый. Его насильно удерживал в своём доме житель города некий Косту Перчур!
   - Это я Косту Перчур! Как вы смели врываться в моё жилище?
   - Врывалась городская стража. Мы забрали только то, что принадлежит нам. - Ухмыльнулся Дрызг. - Всё ваше поведение вызывает подозрение. Сначала вы ищете его у нас, потом притаскиваете чей-то труп и выдаёте его за него, а настоящий находился у вас дома!
   - Ты объясни всё-таки! - Попросил его бургер города Савильё.
   - Ничего я не буду объяснять! Это провокация со стороны легиона!
   - Дрызг приведите этого ветерана.
   - У нас есть копия протокола об изъятии ветерана Эксела из дома Перчура.
   - И это захвати!
  
   Ожидание затянулось. Наконец Дрызг привёл Эксела и подал протокол. Васькис бегло проглядел его и отдал Мехему. Тот тоже прочитал и недоумённо пожал плечами. Не без ошибок, но суть изложена верно.
   - Ну и кто, кого здесь провоцирует? Почему вы позволяете себе врываться в военный лагерь без нашего разрешения?
   - Но ведь...
   - Это я нарушил устав. Только из-за того, чтобы показать свою степень доверия вам. А что в ответ?
   - Мы сейчас уйдём! - Издал, похожие на блеянья, звуки Савильё.
   - Не забудьте труп прихватить. Но... провокатор должен быть наказан, независимо от побуждений, которые его заставили его это сделать.
   - И как? - Остановился, пятившийся задом, Савильё.
   - Фактически, раз пребываете на нашей территории, вы наши пленники. Мы можем использовать вас как вспомогательный персонал.
   - Мы моментально...
   - Завтра к утру если этого Перчура не будет здесь, мы весь город объявим пленниками и будем использовать вместо лошдунов. А их нам нужна почти что тысяча!
   - Стаду нужен один переход, завтра они и их еда будут в лагере!
  
   Пятому баталу второму рту, которым командовал Момид досталось семь целых телег и одна сломанная. Момид хотел закатить скандал, но его остановил Ворд.
   - Ваше благородие. Вы только дефектную ведомость на телегу сдайте в батал. Всё равно послезавтра в поход. Мы её разберём, оси, колёса возьмём с собой. Поэтому она будет как бы в походе. Груз перераспределим между остальными, а вам достанется верховой лошдун. Новую телегу ни нам ни кому не дадут. Другую - меняться надо. Зато и вы не пешком. А если от неё откажетесь и лошдуна не дадут.
  
   Ворд, теперь уже с разрешения Момида, и справкой штаба батала отправился в город, чтобы добыть крюк для разъединения осей телег. Если использовать древки копий, то можно было навсегда сломать либо древко, либо ось.
   Ждуна, когда увидела его на пороге, уже разинула рот, чтобы закричать от радости, но вспомнила что он говорил ей в прошлый раз. Она посторонилась, чтобы он быстренько проскользнул в дом, огляделась по сторонам, не видел ли кто из соседей и закрыла дверь.
   - Вот это счастье! Ты ушёл тайком?
   - В этот раз официально. Нам понадобился железный крюк, я вызвался его добыть.
   - Да где же его добудешь? Уже темно и кузница находится за стенами города у мельницы.
   - Вон! Что у тебя торчит в стене?
   - Не знаю. Это прошлый муж воткнул. Я к нему привязываю верёвку и вешаю сушить постиранную одежду.
   - Это и есть тот крюк. Наверное, он спёр когда-то у кого-то. Так что кузнец и не нужен. Деньги выдали, поэтому... ну зачем они мне в походе? Или пропью или украдут! Да и тебе они не нужны. Потратишь и забудешь обо мне, а вот это... - Он достал мешочек с притираниями и снадобьями, стыренными у Перчура и выложил на стол. - Это всё для тела и лица, сама разберёшься.
   - Да это же всё...
   - Не говори вслух и не хвастайся соседям. Стоит баснословных денег, но этот кувшинчик - золотой. Посмотри на тонкость, точность чеканки!
   - Какая же я счастливая с тобой! Прежний муж мне таких подарков не делал! Ой! Да это же богиня Порнуха отдаётся всемогущему повелителю и создателю всего! А мы так с тобой не делали.
   - Не делали, так надо сейчас и сразу! Не ждать же когда я вернусь из похода?
  
   В городе, с восходом, началось праздничное шевеление. Вынос из монастыря статуи богини Порнухи, праздничное шествие, возглавляемое городской властью и знатью и карнавал для плебса.
   Только Перчуру в сопровождении бургера Савильё пришлось тащиться в лагерь легионеров.
   Город был со стенами из-за своей древности, но из-за этого же и маленьким, с узкими кривыми улочками. На лошдунах и телегах перемещаться было запрещено. С паланкинами не хотел светиться бургер. Если об этом узнает маркузун Труфан, предкам которого в древности принадлежал город, будет не только скандал. Хотя городское собрание не решало финансовых вопросов по управлению городом, но тщательно проверяло все распоряжения бургерии насчёт жизни в городе. Как, кому перемещаться, когда и как проводить праздники и кто за всё это будет платить. Распределяли на это взносы.
   Бургера, как исполнительную власть, назначал наместник региона, области, края. Иногда военный комендант, он же легиондор - командир размещённого в данной местности легиона. Наместник, уже тоже, только по древней имперской традиции, назначался из семейства маркузунов.
   Савильё, провожая бесценного друга в армию, собрал несколько корзин всяких вещей, которые, по его мнению, могли бы пригодится Косту в легионе. Он даже не пожалел лёгкой брички и лошдуна из своего имения, чтобы тот мог не передвигаться пешком, набивая мозоли.
   - Ну ничего не сделал, а эти солдафоны ворвались схватили моего слугу и утащили, можно сказать похитили, на службу Родине! Это беспредел! Когда этих военных начнут держать подальше от людей? Притом, по ходу они прихватили несколько пузырьков, две чашки с ароматами импортных, золотой кувшинчик эпохи девятнадцатого императора, тоже две...
   - Заткнёшься ты со своим нытьём или нет? - Савильё, который шёл впереди, эти причитания достали. - Твой слуга на самом деле дезертир. Тот самый. Если бы ты военных не доставал, на него никто внимания не обратил бы. Из тех, кто записался не явилось почти две сотни. Они даже в розыск не подавали. А тут появился ты! Мало того, что у тебя же и нашли. Так ещё полтора десятка в городе отловили и три в округе! Этим занимались сами легионеры. Рано или поздно отловленные узнают, кому обязаны счастьем возвращения на службу.
   - Что же мне делать? Всё, что нажито непосильным трудом уже пропало и ещё пропадёт!
   - Я попробую поговорить с Васькисом, чтобы он тебе предоставил подходящую должность.
  
   Действительно, легиондор встречал их у входа в лагерь. По его лицу блуждала добродушная улыбка. Косту счёл это за добрый знак.
   - Это что? - Кивнул Васькис на бричку.
   - Косту Перчур не последний человек в городе! - Начал пояснять Савильё. - Вот ему собрали, чтобы он мог сосредоточиться на сложностях службы и мог принести огромную пользу легиону и лично вам, ваше высокоблагородие легиондор Васькис.
   - Во-первых! - Поднял палец вверх Васькис. - Я не ваше высокоблагородие, а высокородие! Я ещё не дорос до такого обращения, а это, бургер Савильё, значит, что вы мне льстите! Зачем?
   - Я же сказал, что опыт, знания Перчура можно использовать по максимуму в вашем войске.
   - Максимум говоришь? - Начал краснеть Васькис. - Максимум это пройти пешком пятьдесят киломов! Куда его зачислили? - Не поворачиваясь спросил Васькис. Из-за его спины выскочил штабной офицер с листком бумаги.
   - В десятый батал, который занимается обеспечением похода легиона. Недолегионер. Мы не можем назначить его даже вольнонаёмным, поскольку он ничего не знает, не умеет. Он как бы конфискован во временное пользование легиона.
   - Что в корзинах?
   - Вино! - Начал доставать кувшины из корзины другой офицер.
   Васькис свирепо посмотрел на Перчура.
   - Вино, для разбавления воды. Я не привык пить какую попало воду. Мало ли что в ней водится!
   - Все пьют! И с тобой ничего не случится, а если случится - судьба. Отдать всё хирмагу легиона, пусть больным и раненым даёт. Выдать ему котомку легионера, пусть туда сложит вещи, которые действительно нужны в походе. Тележка нам не нужна - быстро развалится. Лошдун частная собственность. Хоть и не положено простым, но пусть, так и быть, перемещается верхом. Разрешаю под свою ответственность.
   - Да я не умею верхом!
   - Значит пешком. Бургер забирайте своё имущество.
   Васькис со свитой ушли.
   - Я же вас предупреждал! - Выскочил из-за тына прапорн Жоук. - Знать вас больше не знаю!
   - А деньги? Ты же обещал.
   - Что обещал сделал! Весь штаб подключил, а вы сразу, на месте, перед Васькисом обосрались!
   - Хорошо, что бричку с лошдуном оставил! - Пропыхтел Савильё, забираясь на сиденье и беря в руки узду. - Я на тебе полсотни малых монет в обязательствах просрал. Вернёшься будешь сто должен. - Он дёрнул поводья и уехал.
  
   Легионёр повёл Перчура к новому месту службы, причём нёс и котомку Перчура. Наверное, на что-то рассчитывал? Перчур выдал ему два птушка. Солдат хмыкнул и быстро свалил. И как тут не свалить, когда к ним приближался свирепого вида сержан.
   - Новичок? Недолгионер? Знаю. Лучше молчи, за умного сойдёшь. Только нам в армии умных и не хватало. Я сержан Лох. Твой первый и непосредственный начальник. Видел, как ты за услугу деньги солдату сунул. Ты мне солдат деньгами не разлагай! Наше правило: сегодня тебе - завтра ты! Деньги сдай мне или отберут или стырят. Сколько с собой?
   - Двенадцать больших и с десяток птушков.
   - Два больших беру за хранение. Захочешь потратить скажи мне. Я решу стоит или нет. Всё ясно?
   - Да!
   - У нас малый солдик отвечает так точно! А ты по чину выше его! Недолегионер! Через пару лет, если будешь хорошо служить, полноценным солдатом станешь! Ноги покажи!
   - А что ноги?
   - Мы в легионе всегда первые, хотя последние. Скоро отправляемся. Надо будет обеспечить приход маршевых баталов. Да... ножечки у тебя даже не женские. Долго не протянешь. У нас малый солдик и то лучше готов.
   - Солдик? - Удивился Перчур.
   - Исполнилось мальчишке десять лет, его отдали в армию. Значит он малый солдик. Прослужил два года - просто солдик. Через четыре, как ты - недолегионер. Через пять - подлегионер. А когда его сочтут настоящим легионером это даже не от сержана или ртумистра зависит. Откровенно: долго не пойдёшь, придётся тебя бросить на обочине. Захотят ли тебя подобрать в маршевом батале или Служба передвижения - это сложный вопрос. Сходи к хирмагу, покажи ноги, пусть даст справку что не сможешь долго идти, а если есть деньги или договоришься, а тот, может. вообще решит отложить твоё передвижение на несколько дней. Баталы же не сразу все пойдут. По два. Смотри туда! Видишь белый флаг с красной полосой? Это там. Можешь сказать, что я отправил.
  
   Перчур так и поступил. Хирмаг легиона Дурманг долго смотрел на его ноги. Заставил ходить, маршировать, приседать, прыгать.
   - С такими ногами, к службе не годен! Но... я не буду принимать решение в одиночку. Я должен созвать консилиум и уже мы коллективно должны принять решение. Нас одиннадцать. Согласие каждого одна малая монета. Мне десять за организацию. И того тридцать.
   - Должно быть двадцать!
   - Так тебя надо через приказ проводить, его надо написать, подписать.
   - У меня есть два казначейских обязательства по двадцать.
   - Мне что их порвать и выдавать каждому по клочку?
   - Как их и у кого обменять?
   - Это у двойного финансового комбатала. Сегодня праздник, он будет только завтра, а твой батал скоро уходит.
   - А можно решить все проблемы за эти сорок, чтобы я не думал и не дёргался?
   - Давай сюда! Придётся свои обещания раздать. И помни, ты нам не даёшь взятку, чтобы тебя освободили от похода и выкинули из армии с белым билетом. Ты платишь за то, чтобы мы, в условиях праздника, подтвердили, что ты не способен для длительных переходов. Да и возраст у тебя критический. Из палатки не выходи.
  
   Уже прогромыхала труба десятого батала о построении к выходу, а Дурманга не было. Наконец он потный и красный влетел в палатку.
   - На! Береги эту справку как зеницу ока! А теперь проваливай. Если Васькис заметит, что ты здесь, никакая справка тебе не поможет. Он порвёт её. Найди лаз через тын и дуй домой.
  
   Когда Перчур добрался до своего дома окна и дверь были нараспашку. Он огорчился. Это означало только одно: пока он пребывал в легионе, кто-то постарался вытащить всё его имущество. Но судя, по подозрительно весёлым голосам, там ещё кто-то находился. Не спешили гады, когда он вернётся из похода, если ещё вернётся? Он взял тяжёлую щеколду от двери и начал красться к внутреннему портику, где у бассейна и раздавались голоса.
   Те, кто там пребывал, пили его лучшее вино и закусывали лучшей едой. Да и кто! Он так растерялся, что тяжёлая щеколда выскользнула из его рук и громко ударилась о красноватый мрамор.
   Бургер Савильё, алькальд Мехем, маркузун Труфан четырнадцатый прервали весёлый разговор и строго посмотрели на Перчура.
   - Ты что опаздываешь? - Поставил ажурный кубок на бортик бассейна Мехем. - Мы уж заждались!
   - Как это? - Ноги Перчура подкосились и он, чтобы не упасть, сполз по стене.
   - Их светлость лично просил, чтобы тебя отпустили на волю. Нам всем твоим друзьям это обошлось в пятьсот малых монет! Васькис ещё тот жучила!
   - Но это же бешеные деньги!
   - Ещё бы не бешеные, но он не слишком хорошо относится к нам, придорам! Вместе мы сила!
   - Один за всех и все за одного! - Крикнули все присутствующие хором.
   - Присоединяйся. - Савильё показал на золотой кубок из собственной коллекции наполненный вином. - Этот кубок давно ждёт тебя!
   - Нет спору Косту, задницей ты хорошо владеешь, но, чтобы найти на неё такие приключения, надо очень сильно постараться. Совсем мозги отключил? - Усмехнулся Мехем.
   - Хорошо заканчивается то, что никогда не начинается! - Примирительно подвёл итоги Труфан четырнадцатый. - А у тебя начиналось...
  
   7.
   Начало заседания Госсовета затягивалось. Блюститель престола Кочой и командующий армией империи, назначенный год назад Луй, стояли возле открытых дверей, но в зал не входили, что-то тихо обсуждая. Такое происходило впервые, поэтому заставляло нервничать всех присутствующих.
   Наконец вошёл Кочой. Все встали. Переместился в зал Луй - все сели, а он прошёл к своему месту по правую руку Кочоя.
   Блюститель престола внимательно оглядел всех присутствующих. Все были внимательно напряжены как сурикаты.
   - Отчество в опасности! - Медленно произнёс Кочой и снова осмотрел собравшихся. После этих слов они и дышать перестали. Опасность для империи существовала одна - если небо упадёт на землю. По всем признакам и повадкам, в ближайшее время, оно не торопилось это делать.
   - Так можно было бы сказать, но это не так!
   После затянувшейся паузы сообщил Кочой. Все шумно вздохнули. Задерживать дыхание уже не было сил, но терпели, даже носом не шмыгали. Здесь вам не равнины, здесь климат иной - прохладненько в среднегорье. Кое-кто потихоньку начал прокашливаться в сжатые кулаки, платки, не отводя взгляда от узурпатора.
   - Но опасность существует! - Все снова замерли с кулаками и платками около рта, а некоторые и с разинутым ртом. - Империя очень долго и мирно живёт, не имея внешних врагов. Мы, как в раковине, спрятались в естественных границах. Мы ничего не знаем, что происходит рядом с нами, да и вообще об окружающем мире. Наша армия может оказаться небоеспособной к встрече с внешним врагом, потому что мы не знаем, кто внешний враг, чем он вооружён, какие его цели, задачи, стратегия и тактика ведения боя. Подавление внутренних беспорядков - это развлечение, а не война. Даже бурдугцы не приплывают из-за моря. А есть ли они ещё? Может их захватили? Командарм Луй попробует осветить те вызовы мира, которые могут произойти у нас.
  
   Луй встал. Он был огромен. Даже на фоне рослых легионеров, он возвышался над ними на полторы головы. Ширококостный с настолько мощными руками, что у некоторых ноги были меньше. Голова напоминала то ли усечённую пирамиду, то ли округлённую трапецию. Из-за её размеров шеи видно не было. Голос гремел как гром, а его эхо сотрясало посуду на столе и заставляло вибрировать стёкла в окнах. Да и соображал не хуже других. Когда Кочой впервые увидел его, сразу оценил преимущества. Поэтому не спеша продвигал к вершине воинской власти. Тот прошёл все этапы службы, начиная с малого солдика, хотя тогда уже выглядевшего как взрослый легионер, правда с детским выражением лица.
   - Блюститель Престола прав. Войска превратились в сладкое варенье из-за отсутствия врагов. Походы и манёвры - это не война, и даже не имитация её. Теперь мы можем открыть секреты. Одиннадцать лет назад мы послали девятый легион на подавление восстания в Сурепке, что на берегу моря. Только на месте узнали, что это восстание инспирировали бурдугцы и прислали экспедиционных корпус в полторы-две тысячи воинов.
   - Только благодаря прозорливости тогда ещё легиондора Луя мы послали полностью его легион, а не пару-тройку баталов, как обычно. - Прервал речь Луя Кочой. Он здесь лукавил. Послать легион была его идея, которой Луй сопротивлялся. Сопротивлялся не зря. Передвижение легиона требовало более серьёзной и подготовки и организации. Всё это было настолько неорганизованно, что легион прибыл в Сурепку в половинном составе, уставший, голодный, а многие и без оружия, которое везли в обозе. А им пришлось с ходу вступать в бой. Хорошо, что первыми под руку подвернулись сурепкийцы, но когда бурдугцы!
   Победу принесли отставшие части легиона, задавившие бурдугцев числом. Те, тоже напоролись на неизвестность, из-за того, что на подавление беспорядков в крошечной Сурепке бросят целый легион, а, не как обычно, пару-тройку баталов. Все эти события держались в строгой тайне и какие-либо упоминания о бурдугцах строго карались.
   - Теперь возникла похожая ситуация. - Продолжил командарм. - Церуты, тихой сапой, предательски сползли с гор, как тарканы вылезли из щелей, где мы их не достали и снова обосновались в дельте Танта. И призвали бурдугцев на помощь!
   Сообщения насчёт бурдугцев не очень увязывались друг с другом, но такие мелочи проскальзывали мимо внимания собравшихся. Кому интересны предания или интерпретации старины глубокой или нынешних, как все знали, не слишком достоверных и, скорее всего, устаревших, сведений?
   Командарм сказал это так, как будто появление церутов произошло только вчера, а не несколько лет назад.
   - Эти враги, в отличие от событий в Сурепке, когда бурдугцы, сами там появились, призвали их! - Кочой прерывал командарма для того, чтобы тот, по запальчивости, не наговорил лишнего и не увёл обсуждение в сторону.
   - Целый легион, или как там у них это называется. Десять тысяч отборных бойцов. Самих церутов вдвое меньше, да они и бойцами никогда и не были. Они поставят доблестных бурдугцев живым щитом перед собой, чтобы те сражались и умирали под ударами наших бойцов за их, церутские интересы! - Продолжал нагнетать обстановку Луй. - Поэтому мы направляем туда три легиона. Седьмой, который перемещается на слияние Танта и Индука и ждёт легион ветеранов, который следует из Срикала, что недалеко отсюда, внизу, на равнине и сборный легион составленный из так называемых воинов претендента на престол Жулина и баталов из первого, второго, третьего, шестого и девятого легионов. Этот легион пройдёт вдоль моря, по краю пустыни Гебель. Охватим в клещи дельту Танта и прижмём их всех к отрогам гор. Всеми командует прославленный маршал Сорт, который ещё тогда, в Сурепке, отлично отличился. Маршруты легионов проложены так, что они проходят мимо густонаселённых областей и крупных городов. Снабжение возложено на провинции, мимо которых они передвигаются. Время выбрано благоприятное. Не жарко. Сбор урожая. Продукты с собой тащить не надо. Дороги старые, поэтому хорошие. Скорость передвижения легионов должна быть высокой. Так что имперский бюджет эти расходы почти не коснутся. Вопросы?
   - Как же заставили ветеранов пойти на войну? Они же после службы неуправляемые, дерзкие и тупые? - Задал вопрос попечитель дорог Шланг.
   - Когда империя расширялась, то ветеранам давали земли на присоединённых территориях. - Начал пояснять попечитель землеустройства империи Гофра. - Свободных земель не осталось, на неудобья их не загонишь, деньги нужны чтобы их освоить, да какие земледельцы из них? Пустые хлопоты. Деньги или в песок уйдут или в болоте утонут. Точнее говоря - прогуляют, если у них не стырят проходимцы. Зачем ветеранам вообще деньги давать? Сначала увеличили срок службы, но они всё равно каждый год появляются, потому что увольняются по выслуге. Никто даже на один день задерживаться не хочет. Во время боевых действий их хоть убивали и этим уменьшали наши обязательства. Этим отдали дельту Танта. Оттуда будет сложно сбежать к нам, сюда, а у нас появляется форпост из опытных солдат. Сейчас думаем об организации военно-гражданского управления на этих землях.
   - Это правильно! - Поддержал его Кочой. - Рано или поздно бурдугцы догадаются не причаливать к берегам моря, а пройти по Танту в середину империи. А мы им не можем дать бой на море. Простые корабли не можем построить!
   - Но мы же их никогда не строили! - Легко, то ли возразил, то ли поддержал надзиратель за ремёслами Монтажур. - Этим промышляли только церуты!
   - Правильно заметил! - Снова взревел Луй. - Поэтому главная задача захватить корабли бурдугцев, чтобы их использовать в наших целях! Ещё раз напоминаю! Командовать нашим войском там назначен маршал Сорт, который в те времена командовал рту, первой ворвавшейся в Сурепку и имевший меньше всех потерь.
   Сам же Луй, появился в Сурепке, через несколько дней после этой битвы. Сначала заехали не туда, потом напились с горя, потом... Луй об этом не любил вспоминать, поэтому всегда вперёд выпячивал Сорта.
   По донесениям из легиона, Сорт командовал первой рту, первого батала девятого легиона. Поэтому его подразделение, согласно распорядка, вышло на окраины Сурепки тоже первым. Они были настолько голодные, что сразу разбежались по жилищам местных жителей чтобы найти что-то съестное. Самым первым и самым голодным был сам Сорт. При этом, вторая половина его рту, еле плелась вместе с обозом их оружия скинутое в телеги. Лошдунам тоже хотелось что-то пожевать, но им доставалась только сухая, в это время, трава. Отставшим легионерам приходилось подталкивать телеги, а не ехать на них.
   Сами же жители Сурепки, собрались в порту отражать нашествие бурдугцев, которые пожелали пограбить их берега. То, что они восстали против империи они ещё не знали. В главном штабе войск империи проводили командно-штабное учение, где была теоретическая вводная о якобы восстании в Сурепке и условной посылке туда девятого легиона, которого предложил послать Кочой, а Луй зная не слишком хорошее состояние его, сопротивлялся даже условной посылке.
   Приготовления к походу могли проверить вполне конкретно, а не заочно. Он-то знал всю сложность организации даже мнимых учений целого легиона. Девятый легион находился в недельном переходе от Сурепки. Он должен был выйти по тревоге из лагеря, построиться на соседнем поле в боевые порядки, вывезти гружёный обоз, пройти маршем до конца поля и снова уйти в лагерь.
   Луй отдал самлют, помахав, согласно парадного уложения, всем на прощание. Что-то пошло не так. Кто-то не досказал, думая что и так всем ясно, кто-то не дописал, кто-то не понял, кто-то не уточнил, а кто-то не проверил. Всем было Пох. Вернее - великий Пах. Луй догнал легион уже в дороге, а потом и заблудился, отстав от последней телеги обоза.
   Прибывающим остальным баталам пришлось идти в город дальше в поисках прокорма. Узнав о такой несправедливости, под угрозой совместной гибели, сурепкийцы и бурдугцы договорились о совместном отражении неспровоцированного нападения. Вот остальным баталам и пришлось принимать неожиданный бой сначала с сурепкийцами, а потом и с не успевшими погрузиться на лодки, бурдугцами.
   Насытившаяся рту Сорта, дождалась своих отставших остатков, с большим удивлением узнала, что идёт бой, разобрала оружие и получила незаслуженную славу, потому что битва уже к тому времени стихала. Бурдугцы отбившись, погрузили своих раненых, убитых и отплыли, а сурепкийцы попрятались. Причём рту Сорта наступала так, как было прописано в уставе. Быстро, но компактно. Не разбирая в схватке кто свои. Все и разбежались. Но это мало кто знал. Вот так Сорт сам того, не делая и не понимая, что он делает, стал победителем незначительной схватки, которая со временем превратилась в огромную победу!
  
   Батал обеспечения легиона ветеранов был построен и готовился к маршу. Сержан Лох, нервно ходил перед своим строем, поглядывая на свесившийся, от безветрия, флаг хирмаговской службы легиона. К строю батала, на лошдуне, медленно притащился комбатал Колбок. Лошдун хоть и был крепкий и отобранный специально для военной службы, но его позвоночник прогибался сильно вниз.
   Издали казалось, что на лошдуна упал огромный шар с неба, на вершину которого приземлился шарик поменьше. Обычно Колбок перемещался в кибитке, которая у него была одновременно и спальней и кабинетом. Устав требовал, чтобы командир батала отдавал команды при походе сидя верхом на лошдуне. Этим он показывал что, если он готов к перемещению, то и его подразделение сейчас тронется в путь.
   Лох торопливо подбежал к нему. Строевой лошдун, понуро опустив голову, терпеливо сносил тяжесть. Только такие моменты были самыми тяжёлыми, во всех смыслах, в его жизни. Потом Колбок слезал прямо с него в кибитку. Лошдуна привязывали и он весело и ненапряжно плёлся за ней. На биваках или лагерях за ним ухаживал батальный конюх-коновал. Чистил, кормил-поил, выгуливал. Он подозревал, что все остальные лошдуны, завидуют его счастью. Получается, что раз он лошдун командира, значит негласный командир всех лошдунов батала!
   - Ваше благородие! Только что присланный недолегионер Косту Перчур на построение не явился. Я его отправил проверить ноги. На таких ногах он далеко не уйдёт. Везти его на телеге - другие солдаты не поймут почему недолегионеру такая благодать! Только, если, в вашей кибитке разместить?
   - Вопрос урегулирован сержан. Объявляю благодарность за внимательное отношение к здоровью подчинённых. Ты был прав. Не только хирмаг, а целый консилиум выявил редкую болезнь ног у этого недоумка. Поскольку приказ по его зачислению отменить нельзя, такать его с собой глупо, то легиондор Васькис принял решение, что до возвращения легиона из похода, когда закончится призвание этого Косту на службу Родине, перевести его на домашнее лечение. Я с этим согласился.
   - Какое счастье! Мы можем отправляться?
   - Вы можете, а остальным я скажу напутствие.
   Довольный Лох возвратился к своей десе. Двенадцать груссу, что отдал на сохранение этот Косту - его. Значит несколько петушков можно потратить на самгу. Его деса отправляется первой. Есть время остановиться у неприметного дома с приметным и приятным запахом.
  
   Колбок не всегда был шарообразным. Он был маленький и худой. Энергия так и брызгала из него, заражая других. Из-за этого служба и завела его в самую дыру империи - очень жаркое и влажное место - Канга.
   Тяжёлые тучи с моря не могли донести всю тяжесть паров воды до пустыни Гебел, а тем более до гор и, перемахнув берега на миллион шагов, сливались в Канга. Если смотреть издали, казалось, что беременные водой тучи, чуть ли крались по поверхности земли, а там, где на мгновенье застывали, разрождались неимоверным ливнем.
   Все живое даже не пыталось спрятаться. Ливень был мощный, но короткий. Те, кто попадал под него на открытой местности, просто замирали, стараясь не дышать, потому что тогда вода попадала в нос и рот. С учётом последующего палящего солнца, происходило сумасшедшее испарение, причем более интенсивное, чем в парилке бани, в которых грелись в тех местах где свирепствовал холод, то есть в горах. Сухой сезон не означал отсутствие дождей, только они были настолько мелкими, что воспринимались как водяная пыль от ветра. И там тоже жили люди, а приспособившись, и не тужили.
   Жильё они строили высоко на деревьях, создавая помосты и связывая, но не отрывая, листья от дерева так, что создавали достаточную кровлю от солнца и воды. Эти высокие деревья и лианы, служили не только средством, но и путём перемещения. На поверхность постоянно пропитанной водой земли, люди спускались редко. Кому хочется пачкаться в грязной жиже или путаться в зарослях высокой упитанной травы? Они даже приспособились создавать огороды на этих листьях, напихивая в их черенки землю и сажая семена тех растений, которых не было поблизости, поэтому собирали урожай, не выходя из дома.
  
   Канга, со всех сторон, была окружена пространствами империи, но тамошние люди не знали об этом и на появлявшихся, время от времени, там купцов, администраторов, беглых и разбойничков не реагировали. Они были самодостаточными и ни на какие контакты не шли и пришельцев не трогали, только если те не пытались портить их имущество в виде обожествлённых ими деревьев.
   Кто-то любознательный, а скорее хитрожопый, захотевший извлечь какую-то личную пользу для себя, довёл до сведения Кочоя, что в империи, есть место, не управляемое империей. Как не заманивали желающих в экспедицию, кроме дураков, лентяев и любителей самги, никого не нашлось. Пришлось посылать военных. Кое-кому отвертеться не удалось, в том числе и Колбоку. Кочой не был бы Кочоем, если бы не назначил руководителем похода инициатора этого действа, причём повесил на него и расходы, пообещав компенсацию после успешного похода.
   Из этих топей вернулся только Колбок, который притащил на себе длинного и тощего инициатора похода графура Дун-а-ёба. Худой и длинный графур больше был похож на живой скелет из детских сказок, поэтому волочить его за собой было легко. Графур, за его спасение, отписал часть своего имущества Колбоку и благополучно скончался. Поэтому Колбок из сержанов продвинулся до ртумистра. Но в это же время он начал округляться. Поскольку он сидел на довольствии личного состава, сразу подумали, что он объедает солдат. Нагло жрёт все, что попадает под руку! Провели негласное наблюдение.
   К, удивлению всех, оказалось, что он ест меньше собственной пайки, но округляется всё сильнее, а энергии меньше не становится, только передвигаться становится сложнее.
   Луй захотел уволить его как бы по ранению, но Кочой не позволил. Поэтому, в виде исключения, ему разрешили перемещаться в кибитке и поставили руководить баталом обеспечения легионов.
   Воровство тыловиков давало сбои, но не прекращалось, поэтому Колбок был официальным примером для подражания и его посылали в те легионы, где дело снабжения было сильно запущено. Сейчас его поставили на легион ветеранов. Ветераны не только опытные бойцы, но и ушлые воришки, поэтому себя обворовывать не позволят, но будут, а это конфликт и не только интересов!
   Колбок, как бы, служил гарантией от воровства. Кроме того, он рассчитал и прописал детальный план перемещения легиона на соединение с седьмым легионом у слияния Индука с Тантом.
   Маршрут движения легиона хоть и был не прямым, а более длинным, извилистым, но проходил по всё ещё хорошим дорогам, построенными под руководством церутов. Маршрут удлинился, а время его прохождения сократилось. Кроме того, по всему маршруту использовались временные лагеря, да и просто стоянки, для размещения или целиком легионов или двух-трёх баталов. Каждое рту его батала высылалось заранее в этот, очередной лагерь или стоянку, готовило приём маршевых баталов: размещало, охраняло, ловило беглецов, обеспечивало приём пищи и отправляло дальше. Потом, когда весь легион прошёл через их площадку, этот рту перемещался дальше всех остальных, на следующую свободную площадку и снова готовил встречу подходящих подразделений. Скорость перемещения легиона резко возросла. Огромные медленные обозы с припасами, обычно, или тормозившими или отстававшими от легиона исчезли.
   Солдаты шли налегке. Даже оружие и их котомки и подстилочные мешки везли на телегах. Поэтому на легионере были: платок для головы - чтобы не напекло, шейный, также используемый, для прикрытия отверстий в голове: рта, носа, ушей от поднятой пыли. Хламида с поясом и сандали.
   Кочой уже решил, если у Колбока получится всё как он и задумал, то поставить его на место подмаршала Злотува, не только старинного холуя Кочоя, но и откровенного, не стесняющегося никого, вора. Он, тихой сапой, умудрился отжать летнюю имперскую дачу брата и наследника последнего императора. Кочой, к своему удивлению, узнал об этом только через пятнадцать лет, но ничего предпринимать не стал. Дача не повод для отстранения того, кто тебе усердно лижет не только жопу.
  
   Ситуация с распуханием Колбока достигла своего апогея, когда он не смог пройти в двустворчатую распахнутую дверь Луя. Командарму пришлось выйти во двор ожидания и там принимать Колбока с докладом о плане продвижения легиона ветеранов. Легиондора Васькиса, ещё не успели назначить.
   Пришлось собрать общеимперский консилиум по загадочной болезни Колбока. Он, вообще, мог не есть несколько дней, а пить только воду, был энергичен, а вес стабилен. Если понять механизмы происходящего в его организме, то можно армию почти и не кормить! Только как убрать шарообразность? Это мероприятие назвали съездом и посвятили здоровью нации и санитарному состоянию империи.
  
   Эскулапов собрали в храме всех религий, потому что большего зала, с хорошей акустикой, в империи не нашлось. Сначала, как обычно, произнесли молитвы главные верховоды, трансляторы, заклинатели, апостолы, свидетели, восходители, восхвалители, возвернувшиеся, переводчики, контактёры всех конфессий и только потом выступил Сковорц - надзиратель за этой сферой: религий, здоровья, санитарии.
   Только на следующий день Колбока подвергнули пыткам. Пускали кровь, дергали за уши, шептали в них, катали под завывания, били в бубен, мазали собственной целебной слюной, подсовывали кучу всяких снадобий, но Кочой предусмотрительно запретил что-либо принимать вовнутрь, - всё было бесполезно. Экзекуция продлилась три дня. От всего этого Колбок раздулся ещё сильнее.
   Тут и упал у входа в храм настолько старый старец, что его посчитали за святого и внесли в святилище как упавшую с постамента статую. Из-за этого, кое-кто даже принял его за скульптуру.
   Очнувшись, тот наставил грязный палец с длиннющим ногтём на Колбока и произнёс какое-то заклинание. Никто, ничего не понял, но и с Колбоком ничего не произошло. Как стоял измазанный слюной и прилипшей к ней пылью, так и стоял. После этого съезда он стал убеждённым мизантропом, а не предполагаемым, как все военные. Тогда старец, вызвал жестом из толпы ещё одного старца, но только значительно моложе его, но старше всех окружающих и прошептал ему на ухо. Тот не стал произносить или переводить то, что сказал старый старец, а шепнул стоящему рядом. Этот шёпот зашелестел по толпе, расширяясь со скоростью волны ядерного взрыва.
   Колбок был настолько рад, что эти сумасшедшие отстали от него, поэтому незаметно смылся. Он так и не узнал ни свой диагноз, ни причину заболевания, потому что как только этот слух дошёл до надзирателя империи Сковорца это сообщение засекретили.
   Оказывается, в лесах и болотах Канга, водится плесень дррож, от которой и опух Колбок. Для тех, кто живёт в Канга это, своего рода, эликсир жизни. Достаточно ей попасть в организм, как она вступает в симбиоз с ним, размножается, выделяет необходимые вещества для жизнедеятельности. Убивает вредное и выводит ненужное.
   Она и в Канга редко встречается. Местные, даже не знают, где она водится и как выглядит. Поэтому, когда кто-то умирает из них, трупом кормят детей, а всё оставшееся, на всякий случай, съедают сами. Так сказать, для профилактики. На этот случай у них существует строгий регламент.
   Если кто-то покидает эту зону, дррож начинает усиленно развиваться в этом организме и расширять его, до тех пор, пока не умрёт сама. Тогда расширение организма останавливается и он, до своей собственной смерти, так и остаётся распухшим. Судя по всему, дррож в Колбоке уже при смерти, но сколько дррож будет умирать, даже боги не знают!
  
   Оружие в империи Укрон иметь было можно, а носить нельзя. Причём оружием считались все предметы и инструменты, которыми можно было нанести хотя бы одну рану. Поэтому жители носили с собой справки от городской стражи, что живут - там, работают - здесь, а сейчас идут оттуда с этими предметами - сюда.
   Путешественникам и транзитёрам выдавали справки, с чем они перемещаются, перед отбытием с места регистрации. Лук и праща были, вообще, запрещены. У кого их находили, казнили на месте, составляя протокол с понятыми из местных жителей или прохожих.
   Казалось, что в армию вступить легко. Купи шлем, копьё и щит. Имей сандали и хламиду, но... всё крылось в деталях. Вступающий в легион, должен был быть обучен простым воинским вещам и уметь владеть оружием, с которым пришёл. Проверки хоть и были формальными, но опытному взгляду сразу было видно кто есть, кто. Причём проверку вступающий оплачивал. От оплаты освобождались только ветераны или солдики.
   Малые солдики и просто солдики - это ребетня, отданная в солдатскую школу. Первое время они приходили в неё на полдня. Жили и питались дома. Потом на целый день, уже со школьным обедом. Там же и какой-то грамоте хоть и учили, но не упирались в этом занятии. Самых лучших переводили в солдики и на казарменное положение. Только там их начинали учить владению оружием. Выдавались луки и пращи, соответствующие их возрасту и физическим возможностям. Поражение стрелой или камнем до ста шагов.
   После успешной сдачи экзаменов они могли участвовать в сражении. Младших солдиков могли использовать только для доставки донесений и приказов. Более старших - для ведения разведки, и участия в бою на начальном этапе. Обстрел камнями и стрелами.
   Став недолегионером, могли купить себе шлем, щит, кольчугу или обшитый пластинами кафтан. Меч выдавался казённый. С копьями только тренировались. Копьё могли купить, когда становились подлегионерами, а, ранее выданный казённый меч, сдавали и покупали или заказывали по справке, собственный.
  
   Кроме пехотных легионов и подсобных команд были ещё и верховые отряды на лошдунах. Это повелось ещё с тех времён, когда империя была не совсем империей, а знать, присоединяемых государств и территорий, могла служить в армии, на особых условиях. Каждая знатная семья ведшая родовое древо из глубины веков, могла создать отряд под своим родовым именем. Например: графур Дун-а-ёб, почему и получил в своё подчинение группу солдат имперских войск. Он мог, но не создал свой родовой отряд, потому что не хватило денег. Поэтому ему, в виде исключения, выделили немного солдат.
   Отрядом, в обязательном порядке командовал или сам глава имени или его одноимённый родственник. В битвах он мог и не участвовать, но во всех манёврах, смотрах, походах - это была его прямая обязанность. Снаряжение тоже должно было быть под стать древности. Командир должен был быть полностью в латных доспехах. Его лошдун - тоже. Доспехи должны быть блестящие, у некоторых отрядов даже были крылья за спиной! У других - позолоченные шлемы, даже латы и мечи! Отряд имел свой вымпел и родовой герб как на вымпеле, так и на щитах и верхней одежде, покрывавшей латы. Не будешь же в жаре ездить в латах под раскалённом солнцем?
   Предводителя отряда именовали - Понт. У него было три помощника-оруженосца-телохранителя. Их называли понты, но уже как бы меньшие понты, чем большой Понт.
   Арсенал Понта был обширен: большое тяжёлое копьё, лёгкое копьё-пика, дротики, прямой меч, сабля, кинжал, метательные цельножелезные топорики с утолщением на конце рукоятки, булава-шестопёр, она же признак командира, молот на длинной ручке, сложный, клеёный лук со стрелами, которые, со ста пятидесяти шагов пробивали доспех и щит, а с трёхсот могли хоть и покалечить, но сильно. Если стрела попадала в незащищённое место, то и с большей дистанции могла убить.
   Меньшие понты подавали оружие Понту, которое он выбрал, а сами сражались тем, что у них оставалось из арсенала Понта. В мирное время они были партнёрами по тренировкам. Ведь турниры проходили ежегодно и не только в столице. Можно было целый год циркулировать по империи, набирая победы и призы.
   По итогам года понта, который лучше всех выступил, награждали позолоченным переходящим шлемом, на котором гравировали его имя и год победы. Понты, которые поменьше понты, тоже были закованы, но в броню попроще. Им надо было больше шевелиться, таскать кучу оружия. Для лошдунов некоторые, кто по богаче, тоже покупали железный доспех. Остальные обходились, имитирующими доспех, накидками. Каждый из понтов командовал ещё и своей вспомогательной группой из девяти человек. Их называли подпонты. Они тоже были на лошдунах, вооружены, защищены не только своими, но и щитами предназначенные для понтов и главного Понта. Щиты были круглые с хорошо выступающим, на внешней стороне, щита железом.
   Кроме этого в отряд входила пехота охраны из полусотни солдат. Они перемещались и пешком и на телегах. В бою прикрывали тылы и фланги. Ландо предназначалось для перевозки Понта. Его, в зависимости от ситуации, одевали перед боем или перевозили закованного в латы. Так что отряд из сотни солдат был самым боеспособным и маневренным в армии Укрона. Таких отрядов в империи было около пятидесяти. Участвуя в турнирах, они становились узнаваемыми и любимцами публики.
   Причём, те местности, города и регионы, которые приглашали их на турниры, оплачивали и их прибытие, и их содержание. Понятно, что для участия в турнире всей сотни не требовалось. Обходились десятком обслуги. Поэтому в империи была такая поговорка: "Взять на понты!" Это означало прикинуться знатным воином с боевой ратью, которые не остановятся ни перед чем, хотя на самом деле у тебя ничего и никого нет.
   Десяток таких отрядов, тысяча солдиков и седьмой легион, под командованием маршала Сорта, двигались из сердцевины империи на соединение с легионом ветеранов.
  
   8.
   Сборный легион, с подчинением ему пяти тысяч солдат Жулина, никто не хотел возглавлять. Понятно, что командиры других легионов отдали не лучших, а иногда и вовсе целиком проблемные баталы с их никчёмными командирами, но ещё и этот сброд вдобавок, которых и солдатами считать нельзя!
   Луй, составив список претендентов, понёс его на выбор к Кочою. Тот тоже понял, что сборная солянка оказалась идеей плохой, а потому и не съедобной, но отвергать и выбрасывать это военное блюдо было ещё хуже. Узурпатор встречался с каждым из списка, долго размышлял, сравнивал и остановился на недомаршале Урюке.
   На заслуженный отдых ушёл недавно, значит и силы ещё есть и навыки не растратил. Так сказать, "клинок в ножнах не проржавел и сил ещё хватит извергнуть ввысь его". Раз на пенсии, значит и амбиций не проявит и подсиживать и незаметно гадить Сорту не за чем. Подхалимаж, типа сборный легион - маленькая армия, с присвоением титула маршала, будет выглядеть обидным для остальных - действующих высших командиров и оскорбительным для него. Поставить управителем или наместником области после похода? Да сколько таких, отставных военных, поставлено, а лучше не стало. Он вдовец, но ходят, так скажем, слухи, что он посещает монастыри откровения святой и божественной Порнухи.
   Как известно, каждый монастырь посвящён отдельному откровению. Здесь в столице - монастырь "Когда я легла, у тебя подняла и тебя приняла!". У легата Морози, из попечения дорог империи, вдовая мать стала надсмотрщицей "Приюта убогих". Название действительно убогое, но возможности! Тридцать филиалов по всей империи! Предыдущий надсмотрщик изрядно обогатился даже на нищенском бюджете. Там пристроечка, там реконструкция, а где и новое здание как в Укронаде! Как-то зазорно посещать надсмотрщице эти филиалы без мужа. Подумают правильно или, как всегда, не правильно - извращённо и будут сладострастно обсуждать. О, времена! О, нравы! Рядом с почти маршалом Урюком она будет неплохо смотреться и осуждателям их разинутые пасти не так сильно дадут распахивать! Как же она выглядит? Надо знать. А то конфуз получится, если Урюку не подойдёт.
   - Волан! - Позвал он ходячего секретаря, который стоял у дверей его спальни. Ходячим была его должность, а так он летал из стороны в сторону по всяким запросам Кочоя. Тот сразу вошёл.
   - У легата Морози из попечения дорог империи, есть мать. Сейчас она надсмотрщица "Приюта убогих". Как она выглядит?
   - Феноменально!
   - Ты что, заранее был готов к моему не заданному вопросу?
   - Что вы - наше всё! Изюма - это признанная красавица империи!
   - А почему я об этом впервые слышу?
   - Ей она стала недавно! Когда два года назад вы, с подачи Сковорца - надзирателя за религиями, здоровьем, санитарии в империи назначили Изюму надсмотрщицей "Приюта убогих", никто её и не видел, даже про неё не знал. Она как-то омолодилась после этого. Подтянула фигуру, лицо гладкое - без морщин! Волосы - просто загляденье! А платье с разрезом от талии? Когда она идёт, видна вся нога и никакого целлюлита на ляжке!
   - А что это за термин целлюлит? По строению слова понятно, что это залежи полезных ископаемых, но где такое на теле? Или это отсутствие колосящихся полей волос на...?
   - Да что волосы? Ни капли жира!
   - Ты так говоришь о ней, что...
   - Извините что перебиваю, я её видел один раз и то со спины. Спина...
   - Хватит слюни пускать. Сообщите ей, что я приеду проверить работу приюта! Пусть готовится. За недостатки - уволю! Соединять Урюка и Изюму - какой-то компот. А кого же приставить к Урюку или его к кому-то равному? Он старый солдат и не знает слов любви!
   - Меркюлю! Она управляет Германдой! По имперскому уровню они ровня. Её муж недавно помер. Он был просто муж без всяких титулов и званий. А Урюк придаст ей новое дыхание. Она жаловалась, что её чиньрылы становятся всё ленивей и она устала раздавать им пинки. Урюк просто вписывается в её схему управления Германдой! Он ещё и жезлом недомаршала в армии по спинам нерадивых прохаживался! А на госслужбе у него будет сплошное раздолье и несомненное ему удовольствие оставить синяки на чьей-то заднице. Дать ему должность надсмотрщика и ревизора, чтобы он хоть и не имел права, но по-дружески, даже скажем любя, огрел кого-нибудь по загривку. Это же лучше, чем стальной перчаткой сбить пудру с лица чиньрыла! Потом на этот синяк никакой пудры не напасёшься!
   - Знаешь Волан! Ты хороший секретарь. Но... Я подумал, что, всё-таки, ты не на своём месте.
   - В каком смысле Великий Пах?
   - Ты из тех немногих, кто не заискивает, не лижет жопу, не клянчит преференций, тырит при возможности и можешь объективно рассуждать, опираясь на знания, а не на домыслы. Вот с Изюмой, у тебя прокол. Я её помню, она на чуток моложе меня. Никакими снадобьями, ухищрениями старость не выгонишь. Когда был молодой, я этого не понимал. Я назначаю тебя первым легатом при попечителе землеустройства Гофре. Это ещё не всё. Также звание советника блюстителя престола с правом вхождения ко мне в любое время, но по вызову. Попроси управляющего делами подобрать тебе жилище, соответствующего тебе статуса.
  
   Следующим утром Кочой отправился к Изюме. Столичный город, называвшийся по имени империи - Укронад, был относительно молодым среди остальных, всего-то несколько сот лет со дня основания, но своим появлением создал новую волну урбанизации. Без крепостей, стен, башен, валов и рвов.
   Единственная стена окружала только комплекс зданий имперского двора. Населяли город чиновники и их обслуга. Кроме военных из Главного армейского штаба, других военных не было. Все функции порядка возлагались на дворцовую стражу.
   Городская стража отсутствовала. Улицы столицы были широкими и пустынными. Никаких частных лавчонок, торговцев на разнос, зазывал, приезжих, кроме вызванных или жалобщиков, на улицах не было. Ещё не кладбище, но умиротворение при решении дел имперских.
  
   Кочой ехал в обычно фиакре, который, как бы, исполнял роль общественного транспорта. Но этот фиакр, только внешне, напоминал обычную карету городского маршрута. Внутри всё было не так. Кузов был сделан из железа, а внутри на скамейках располагались не пассажиры, а имперский стражи в одежде чиньрылов и посетителей города.
   Шляпы мелких клерков были шлемами, обтянутыми тканью. Под плащами, усиленными пластинами, скрывался полный арсенал всевозможного оружия. Внутри кузова висели луки с полными колчанами стрел, под - крышей удлинённые цельнометаллические дротики, выполнявшие роль дополнительного усиления каркаса фиакра. Даже скинутый сверху камень не смог бы пробить такой сложный каркас фиакра. Колёса и оси тоже усиленные, а битюги, когда они стоят, чтобы скрыть какие они мощные, были накрыты попонами.
   Здание "Приюта убогих" резко выделялось среди других на этой улице. Выше всех, с башенками, больше напоминавшее замок древнего князера, чем богоугодное заведение. Его он тоже увидел впервые. Все его маршруты в городе, а в городе он появлялся не часто, по этой улице ни разу не проходили.
   Фиакр заехал в распахнутые ворота, где уже находилось подразделение городской безопасности имперской стражи. Редкие прохожие на них внимания не обращали. Стоит с десяток человек с узлами и корзинами. Родственники пришли повидать своих убогих. Внутри псевдозамка посетителей было больше. Двое из них встали впереди Кочоя, трое сзади, и они такой группой, стали подниматься на второй этаж. Там передние ходоки расступились перед открытыми дверьми, Кочой вошёл и створки неслышно закрылись.
  
   - О! - Удивился он, когда Изюма, согласно этикета, склонив голову, опустилась на одно колено перед ним. Разрез её платья распахнулся и нога, создававшая угол опоры, выпирая вперёд коленом, оголилась дальше середины бедра.
   Гладкая, плотная, одного ровного цвета кожа, подпираемая крепкими мускулами, но резко не афишируемыми, заставили смотреть на ногу дольше обычного.
   - Великий Пах, к вашим услугам!
   - Шикарно! Встаньте. Я всё равно не верю. Такого в мире не бывает. Душа может молодеть с каждым годом, особенно у постояльцев вашего заведения, но тело, как не ухищряйся, моложе не становится. Руки или шея выдают возраст. А у вас я их предательства не вижу! Если бы такое было возможно, я бы знал. Давай без церемоний. Зови просто Кочой. Не надо отгораживаться друг от друга нелепыми формами этикета. Можешь позволить себе эту вольность. Это резко возвысит тебя в мнении окружающих, потому что единицы получили такое позволение. Поэтому я и себе тоже такое позволяю. Баш-на-баш! Я не знал вашего отца, может видел мельком, а с матушкой встречался.
   - Вы проницательны Кочой, мне много есть чего сказать, но сейчас нечего сказать.
   - Зачем? Я не просто так потратил время, чтобы приехать сюда.
   - Я специально распустила слухи, что я это - она.
   - Все повелись, не проверяя эти слухи.
   - А вы нет. Я на это и рассчитывала.
   - Похвально. Никто и никогда не расставлял мне такую хитроумную ловушку.
   - Иначе было не пробиться.
   - Тебе что-то надо?
   - Да.
   - Да ты и так неплохо устроилась! - Кочой обвёл взглядом кабинет, больше напоминавший антикварную лавку, где красота дерева, тканей усиливалась золотым цветом. - Такой роскоши даже у императоров не было!
   - Это, в первую очередь, выставочный зал и, только во вторую, кабинет.
   - Осталось от прежнего?
   - Здание он отгрохал огромное, но бестолковое. Настолько бестолковое, что сам в нём редко появлялся, все приёмы вёл у себя в усадьбе. Вся эта красота создана за последний год. Я хочу отказаться от этого помпезного здания и перевести всё управление в первый филиал. Бюджет не позволяет содержать такую громадину. Продав его, я получу дополнительно половину годового бюджета.
   - Ничего не понял. По подробнее!
   - Тогда небольшая экскурсия по заведению.
   - Я не рассчитывал...
   - Я тоже, но считаю, что так и надо, чтобы вы поняли! Кто, кроме вас, это может понять? Если бы был кто-то, тогда вас здесь не было. Империя вертится только вокруг вас.
   - Какой напор! Остаюсь! Вообще-то я хотел посмотреть твою спину, о которой все говорят с таким придыханием!
   - Спина, как спина! - Повернулась она к нему спиной и, быстро, обратно.
   - Эта не та спина! - Усмехнулся Кочой.
   - А я на работе. А вот после того, когда всё, тогда и покажу всё, что вы захотите!
   - Заводит! Но я не завтракал ещё!
   - Покормлю, тем, чем и всех здесь обитающих.
   - Я...
   - Всё предусмотрено. Начнём отсюда - с выставочного зала. Это вот всё сделано руками и головой людей, которых почему-то презрительно называют убогими. Они не психи, они действительно рядом с богами, особенные, но обычные люди. Как, без божественного откровения можно создать такое? Одарённые и умелые люди, попавшие в сложную жизненную ситуацию. Здесь у них есть крыша над головой, кусок лепёшки, возможность заниматься не только тем, чем могут, но и хотят, а главное, получают понимание и уважение.
   - Не похвалю, но возражать не стану. Дальше!
   - Тогда ваш завтрак, хотя у нас уже время обеда!
  
   Они прошли в другое крыло здания. Оно было под плоским куполом и боковыми наклонными окнами. Столики, кресла, пальмы. Симпатично, уютно, опрятно.
   - Раздача внизу, на первом этаже. Там тоже можно перекусить, но здесь приятней и нет запахов, пусть и приятных, специй и кухни.
   На угловом столике стояли столовые приборы, накрытые крышками. За соседним сидели два человека изображавшие служащих приюта. Они ничего не ели и, не стесняясь, смотрели по сторонам. Когда Кочой и Изюма уселись за свой столик, они поднялись и отошли в сторону. Теперь они беседовали у лестницы, искоса поглядывая на них.
   - Сама готовила. - Начала снимать крышки с тарелок Изюма. - Хотя всё здесь, как и для всех.
   - Хм..., это соответствует моему завтраку. Но это же секретно! - Пододвинул он к себе тарелку с кашей.
   - Значит наши вкусы и рассуждения о полезности пищи совпадают!
   - Клеишься?
   - Нет. Убеждаю!
   - С каждой ложкой каши становится всё интереснее. Складывается впечатление, что я, как модно говорят сейчас, второй, скорее третьей молодости, вырвусь из этого замка женатым. И! - Поднял он палец вверх. - Никакая моя охрана меня не защитит!
   - Я перед собой таких целей не ставлю. Теперь я могу ответить на ваш первый вопрос: "зачем"?
   Это я уговорила маму взять патронаж над приютом. Вы знаете, её зовут Изюма. Но дьячок, который выписывал свидетельство о рождении, или неграмотный или был пьяненький.
   - А может и то и другое в одной кружке! - Добавил Кочой.
   - Или не услышал. Написал "Ю" вместо "У". Изума - настоящее родовое имя. Так звали её мать, бабушку, прабабку, в общем, всех женщин в их роду. Они были знахарками. Но маму специально отдали в школу, чтобы она записала все их рецепты и сохранила для людей. Я родилась неожиданно и очень поздно. Эти знания помогли и родиться и выжить и мне и маме после моих родов. Но теперь имя, моё имя, записали правильно.
   - Твои поступки соответствуют твоему имени. Я знаю эго полное имя! Изумила! - Из напитков вместо компота, пива, взвара Кочой предпочёл квас.
   - Я не скрываю, кто я, но и не афиширую. Поэтому у меня стало много посетителей. Когда посидят, полежат, то делают заказ на мебель. Поедят - на пищу, травы, поговорят со знахарями - на мази и снадобья. Моложе может и не становятся, а выглядят и ощущают моложе.
   - Дальше что? - Встал Кочой.
   - Посмотрим, как это всё делается! - Она подошла и прошептала парням у лестницы и те пошли впереди них, а сзади плелась охрана Кочоя. Они были недовольны, что идут не впереди, но вида не показывали. Они не знали маршрут.
  
   Первым оказалось большое светлое помещение, внешняя стена которого была сплошным окном. Везде висели, лежали, торчали, даже на полу, листы бумаг, с какими-то изображениями. В кресле-качалке возлежал худой мужчина. Голова заросла волосами, которые росли даже в ушах и торчали из носа в таком беспорядке, словно только что его голову замесили с тестом. Во рту он держал свёрнутую тонким рулончиком бумагу. Другой конец этого рулончика был раскалённым и заострённым из которого вился дымок.
   - Это что? - Повернулся Кочой к Изуме.
   - Это трава. Её дым стимулирует его мозги и он выдаёт, такие вещи, что не сразу и поймёшь. Дико, глупо... для нас, но не для него. Поэтому он это сразу старается запечатлеть на бумаге, а другие превращают в столь изумительные вещи, часть которых вы уже видели. Одни наши филиалы занимаются выращиванием растений, другие начали работать с животными. Кто-то шьёт одежду, красит ткани. Они сами предлагают нам всё, что могут. Вот, например, вы сравнили их завтрак со своим, наш не лучше, но более разнообразный.
   - Сказал бы нет, но да.
   - А когда я пришла их кормили варёным зерном для скота, а отвар этих зёрен давали вместо питья. Спали на полу на рогоже, набитой соломой. Стоило объяснить, помочь, оказать доверие, вот вам хорошо приготовленная пища, при том же бюджете. Всё, что зарабатываем, часть идёт лично на их счёт. Остальное - в общий котёл. Вот вам спальня. Они у нас и на одного, есть на двоих, кто не может без общества, а иногда и на группу. Подушки перьевые, мы выращиваем птицу, одеяла из нашей же шерсти. Матрасы набиты шелковистыми водорослями вперемешку с ватой хопка. Из хопка мы делаем нити, из нитей ткани, из тканей - одежду. Учитывая вашу загруженность, больше ничего не покажу, кроме своей спины. Хотя можете посмотреть и мебельное производство. Завтра приглашаю на глину.
   - В смысле?
   - Вам надо укрепить костяк, очистить кожу и с пяток убрать сухие натоптыши. - Они спустились с третьего этажа, но пошли не налево, а направо. Она отперла высокую, но узкую дверь.
   - Я здесь иногда ночую, если дела задерживают.
  
   Она заперла за собой дверь. Прошла к шкафу, открыла дверь с огромным зеркалом и скрылась за дверцей. Комната оказалось небольшой. Просто высокие потолки, огромное окно и зеркало расширяли пространство.
   Она вышла и остановилась в шаге от него. То ли вечернее багровое платье, пеньюар, ночнушка он так и не понял. Узкая щель тела, среди ткани из шёлка, от шеи и до пальцев ноги, выглядела не только сексуально, но и возбуждающе.
   Он хотел... он забыл, что хотел, потому что её вид действовал завораживающе, поэтому и замер с протянутой рукой. Она повернулась и прикоснулась голой спиной к его ладони.
   - На спину надо не только смотреть, но и чувствовать! - Прошептала она, но он её услышал.
  
   - Это что-то невероятное! - Он, раскинувшись, лежал на спине. - Два раза подряд. Да у меня такого и в ыблые годы не было. Что и где было подмешано?
   - Нигде и ничего. Всё только в твоей голове Великий Пах! Ты с первого взгляда захотел меня, но ещё этого не понял. Став богом перестал обращать внимание на земное: свои личные желания и позывы тела. Ты расслабился и они вышли из темницы. Вышли, а не вырвались. Не загоняй их обратно. Им здесь интересно! - прошептала последнее предложение она чуть тише и сексуальнее.
   - И вот это будет после глины?
   - Если и будет, то до. Утро - вечера мудренее.
   - Ну, как обычно после этого, все начинают о личном... что себе хочешь?
   - Всё, что я хотела, уже получила. Сбылась моя детская мечта, к которой я шла столько лет.
   - Это я?
   - Да. Много лет назад, ты приехал в одну монастырскую школу на мартушные календы, по поводу первой вспашки пашни.
   - Я это делаю регулярно. Не будешь общаться с народом, твои друзья, охрана, холуи запрут в золотой клетке, объявят богом и будут от моего имени грабить страну и угнетать народ. Даже если моё тело умрёт, они, объявляя его ещё живым, будут продолжать это делать. Напишут толстые книги моих заветов и будут трактовать как им угодно.
   - Так вот, что тебя беспокоит?
   - Не совсем, но всё же. Так что произошло на календах?
   - Есть такое правило: поднять девочку на вытянутые руки и повернуться с ней вокруг своей оси, как бы показывая всей стране, что можно начинать вспашку.
   - И что?
   - Всегда заранее готовят девочку, которую легко поднять. Но в тот раз ты ошибочно выбрал меня. Я была ещё тот порсик, но из-за пышного платья это не было видно. Ты с трудом удержал меня во время этой процедуры. Поэтому, опуская меня, прижал к своей груди. И вот тут во мне забурлило, заклокотало, произошёл выброс энергии. Что это было, я так, до сих пор, не поняла. Оргазм? Твоя энергия?
   - А ведь, правда, было такое! Уже не помню когда... чуть ли не взорвало меня. Я списал на свою немощь и на твою, как теперь оказалось, тяжесть. С тех пор мне подбирали совсем меленьких. Мы это с тобой повторили?
   - Не совсем как тогда, сейчас-то мы контролируем, не замечая этого контроля, но было потрясно!
   - Ты хочешь сделать мне наследника?
   - Их что, мало ходит по стране?
   - Не поверишь, но ни одного! Я бесплоден! - Здесь он откровенно врал, но и претензий никто не мог предъявить.
   - Это угнетает?
   - Раньше да, а сейчас - нет! Драчки, как при императорах бывало - нет. Но и оставить, всё что получилось не на кого. Теперь страдаю от своей глупости, что вычистил всех, в ком видел препятствие или угрозу. Мне пора. Я, всё-таки, уже не принадлежу ни себе, ни стране, а своему окружению. Пока ещё хватает сил вырваться из их цепких лап. Кто тот незаметный, кто будет руководить мной, как я последним императором? Жди утром.
  
   9.
   К удивлению маршала Сорта, легион ветеранов прибыл на место встречи с седьмым легионом у слияния рек Танта и Индука раньше всех, хотя и располагался дальше всех. Ветераны пришли не только быстрее, но и компактней и без особых происшествий.
   Были, как обычно и у всех, случаи побегов, воровства у своих, грабежей местных жителей, но и реакция штаба легиона, командиров баталов и рту была моментальной. Большинство, но не все беглецы были пойманы, фактически, на марше или ночью при исчезновении из лагеря. Грабители и воры после обязательного и длительного ритуала суда маршевого батала, иногда в присутствии местных жителей, были повешены на месте.
   Седьмой легион такой организованности не проявил. Всё было, как всегда. Путаница в выходе на маршрут, отставание, как подразделений, так и обозов, уход с маршрута в сторону и непонятно куда. Плохое, а иногда и отсутствие питания, травмы и болезни. Особенно сильно досталось солдикам. Это был их первый поход. Поэтому часть пути, чтобы совсем не ухандакаться, меняясь, они преодолевали на телегах. Всё равно от травм и осложнений их командиры не уберегли. На дальнейший путь смогли отобрать чуть больше половины. Пацанов погубили излишнее желание и бравада.
   Ветераны оценили расклад и подготовку маршрута Колбоком. Чуть ли не неделя отдыха, пока седьмой легион и вспомогательные службы приводили себя в порядок и готовились к завершающей части похода. Теперь предстояло перемещаться не маршевыми колоннами, а баталами.
   Комбаталы составляли отдельные группы из рту, из них выделялись группы зриков, которые шли впереди, уже полностью готовые к бою. Остальные, позади них, везли на телегах только шлемы, щиты и копья. То есть то, что можно было быстро схватить и надеть.
   Широким фронтом, легионы от русла Танта и до появления иссушенных прерий, которые незаметно переходили в пустыню Гебель, продвигались к дельте главной реки империи. Где-то на этом пути, при смыкании берега моря и песчаных барханов или безжизненных, но поскольку уже осень, не таких раскалённых скал, должен был выйти сборный легион. По расстоянию, он был ближе всех к дельте. Три дня к морю и два на проход через узкий перешеек пустыни. "Раз плюнуть!" Как говорил Луй.
  
   Перепад температур в пустыне был значителен. Ночью, без подогрева поверхности солнцем, всё быстро охлаждалось. Поэтому, из-за перепада температуры и для изматывающей жары и для вездесущего холода, требовались толстые, запахивающие халаты.
   У сборного легиона их не было. О таких, неожиданно возникших проблемах, никто не думал, потому что не знал. Недомаршал Урюк, появился за два дня до начала марша. Провёл построение и собрал штаб, где поставил командирам задачи по совершению похода. Насчёт перепада температур в пустыне он знал. Но это был если и не совсем берег моря, то рядом, с его ночными ветрами с моря. Тёплого моря. Значит и влажность выше и тепла побольше. Днём отсыпаться, а ночью и утром передвигаться. От движения согреются или не успеют замёрзнуть. За два дня не окочурятся. Преодолевать трудности - основа солдатской жизни.
   Соклот, командующий и брат претендента Жулина не стал устраивать скандал при всех, а дождался, когда все выйдут и они с недомаршалом останутся наедине.
   - Что-то не так? - Скользя взглядом сверху от помпезного шлема и до вычурной золотой поясной пряжки, посмотрел на него Урюк.
   - Вы только появились у нас и не можете знать всех нюансов. - Встал напротив него Соклот, так что Урюку, чтобы смотреть на него, пришлось бы задирать голову. Он не стал. Его взгляд, как остановился, так и упирался в пряжку пояса Соклота. Это сбило с толку командующего войском претендента. Это что? Урюк будет разговаривать с его пряжкой? Это же прямое оскорбление союзника! - Я командующий своим отрядом, а вы ко мне обращаетесь как к комбаталу!
   - Если я командир легиона, - ответил Урюк смотря на пряжку, - а так оно и есть и никто это опровергнуть не сможет, то не зависимо от численности, ваше войско такой же батал как и все. Если вы хотите, то пусть на совещаниях, а это будет правильно и лучше, то и ваши комбаталы должны присутствовать, а не только вы с вашим писарем.
   - Значит так! - Отступил на несколько шагов назад Соклот чтобы видеть лицо недомаршала. - У меня очень чёткие инструкции, по поводу нашего поведения в вашем войске. Ваше предложение недопустимо.
   - А у меня есть устав и предписания, и, как того требует воинская дисциплина, я буду следовать только им. Можете не приходить. Я буду посылать вестовых с сообщением о принятых нами решениях. Вернее, моих решений основанных или нет на мнениях моих подчинённых. - Урюк всё равно продолжал смотреть на пряжку ремня Соклота.
   - Это произвол! Я отправлю донесение и пока не получу пояснений по вашему вопросу, мы остаёмся на месте.
   - Воля ваша. Я согласен с вами. Глядя на то, как вы строились, вам всем лучше будет остаться. Потом, как-нибудь догоните. И для нас тоже будет лучше. По-моему, я с вами, как меня и просил Великий Пах, я разговариваю как дипломат, а не как солдат. Через два дня мы выступаем. Штаб разрабатывает график выхода. Завтра выходит батал обслуживания. Послезавтра все получают довольствие на декаду. Свободен! - Урюк поднялся со складного стула, так и не встретившись взглядом с Соклотом, вышел из палатки.
   Соклот растерянно стоял, пытаясь понять, что произошло. Кому он сказал свободен, если сам ушёл? Себе или ему - Соклоту? То, что его послали - ясно! Не ясно куда его послали! Он даже присел на стул, с которого ушёл Урюк. Посоветоваться-то не с кем! Удружил брателло! Увидишь мир, покроешь себя славой! Да тут даже своим войском командовать не дают! Имперцам можно хорошо поднасрать. Получить паёк и вернуться на своё плато. Ведь несъеденный паёк можно посчитать за добычу!
   Он вышел из штабной палатки и длинными тянущимися шагами затопал к своим. По дороге, длина его шагов сокращалась, он стал замедляться. А перед своей палаткой вообще остановился. Предстояло принять непростое решение. Мнение подчинённых его не волновало, но что скажет брат? Тогда надо совершить расширенное совещание и прикрыться их мнением. Его, уже эта, даже не совсем ещё воинская жизнь, начала утомлять.
   Он так и поступил. Лучше бы не поступал. Из больше чем полусотни командиров, он оказался единственным, кто был за прекращение похода. На совещании ему стало ясно, что никто воевать особо и не стремился. Хотели вырваться за имперский счёт с прохладного, влажного, ветреного плато, а, по возможности, привезти сувениры или добычу! Или хотя бы прогуляться на халяву в тёплые края!
   Командир первого батала, кривой Горген, заявил, что раз так получилось, то командование войском он может взять на себя. Ничего себе заявочка! Так и до бунта недалеко! Горген может такое себе позволить. В своё время он спас брата, перейдя на его сторону. Причём перешёл не один, а с полусотней своего рту, которые стали основой его батала. Этот батал считался самым боеспособным в войске Жулина, но они все решили отправиться к морю. Что бы это значило? Брат теряет главенство или тут посторонняя соба зарыта?
   Пришлось применить изворотливость. Протокол совещания был составлен так, что он Соклот, предупреждал о возможных проблемах, но не предлагал вернуться обратно. Все командиры, единогласно, после его призыва, подтвердили участие войска в предстоящих баталиях.
  
   Здесь, возчики были вольнонаёмными со своими лошдунами и телегами. Вся их вольная воля заключалась в том, что, когда их принудили перевозить имущество и солдат легиона, они согласились это сделать за предложенные деньги, а не за те суммы, на которые рассчитывали, да и то, которые они получат, только когда вернутся домой.
   Урюк проявил предусмотрительность и выдал им питание сухим пайком сразу на дюжину дней, как и лошдунам зерном и сеном. Если будут задержки в пути, даже не по вине возчиков, продуктами они обеспечены, хотя бы до берега моря, а обратно, пусть добираются как хотят, хоть голодными.
  
   Получив предписание, к своему удивлению, Соклот узнал, что его союзное войско выступает первым. Это является знаком уважения по выполнению союзнического долга со стороны империи и всякого другого бла-бла, пролившегося нектаром на его оскорблённую душу. Соклот решил, что такими демаршами он сможет как-то влиять на поступки Урюка. Сдался же старикан, а как выпендривался?
   Ему в его, обрамлённую рыжими кудрями голову, не пришло, что недомаршал руководствовался другим. Баталы империи будут не только подгонять бесформенную ораву Соклота, но и наводить порядок, если те вздумают безобразничать или захотят повернуть назад.
   Указания Кочоя были конкретны: не позволить им разгуливать по империи. Поэтому их и отправили коротким путём вдоль моря, через пустыню, сквозь которую ещё ни один военный отряд не ходил.
   Это в главном армейском штабе империи подсчитали что до берега моря можно добраться за два дня. Причём расстояние меряли пальцами, а не линейкой. При этом не учитывали, что этот путь не является прямой имперской трассой с твёрдым покрытием, а просто утоптанный и укатанный кусок земли в одном направлении.
   К тому же это утоптанное направление изрядно виляло, обходя возможные препятствия. То надо было идти по змеиным извивам между холмов, то, наоборот, дорога становилась короче, но поднималась и лежала по вершинам холмов. Или шла вдоль речки к переправе или мосту, а потом вдоль другого берега шла обратно. Хорошо, что посты регулировщиков батала обеспечения всегда находились в сложных местах. Но от глупости командиров это не спасало. Всё равно заходили не туда.
   К удивлению Урюка, орава Соклота, передвигавшаяся толпой, шла точно, согласно предписания. Ни через два дня, но через пять, они вышли к берегу моря. Имперские баталы отставали от них на сутки.
  
   Соклот, как и остальные командиры, передвигался на телеге. Он встал и с высоты своего немалого роста попытался увидеть противоположный берег. Небо было чистым, солнце светило сбоку, вялая волна стукалась о берег, покачивая рыбацкие лодки. Другого берега видно не было.
   Море смыкалось с небом! Это же край земли! Невероятное чудо, ради которого стояло топать в такую даль, чтобы его увидеть! А он, в чужих рассказах, считал такое сплошным завиранием. Небо соединяется с водой! У воды край - небо! И наоборот! Все знают, что небо соединяется с землёй и горами! Это не только знают, но и видят каждый божий день!
   Он, из-за деревьев на берегу, даже не обратил внимания на рыбацкую деревушку. Но это сделал комбатал Горген, подошедший к его телеге.
   - А что рыбаки на берегу загорают?
   - Значит наловили уже!
   - Сейчас самый лов!
   - Спускаемся!
   - А если волна? Видно же, до куда она доходит. Тем более телеги надо отпускать, все они на берегу не поместятся!
   - В принципе они не нужны. Пусть имперцы ими и занимаются. Они же их нанимали, а не мы.
   - Пойду у рыбаков узнаю, могут ли они нам рыбы наловить. Я готов на средства батала закупить её чтобы уху сварить перед походом через пустыню.
   - Тогда на всех.
   - На всех деньги нужны! Но вам-то по любому первый котелок!
   - Штабу тоже!
   - Так у вас их там столько, что всех не прокормишь! Пяток котелков и не больше!
   - Иди!
  
   Горген начал спускаться по единственной дороге, прорытой среди обрывов. Глядя на него, отдельные смельчаки, без команды, разрешения тоже потянулись к дороге и к берегу. Увиденного им было мало. Они хотели проверить и суждение, что в реке, которую зовут непонятным словом - море, где край - это небо, а вода - солёная. Они оглядывались на стоящего памятником, на краю обрыва, Соклота и не замечая его реакции на их движения, отходили всё дальше и дальше.
   Соклот же размышлял о том, что делать такой ораве, на таком крохотном пятачке у моря. Он повернул голову. Из-за слепящего солнца вырисовывались контуры то ли прибрежных скал, то ли, размером с гору, песчаные барханы.
   А тут ещё несколько сотен телег с возницами. Они свою задачу выполнили им расчёт нужен. Претензии предъявлять начнут, а расчёт только с легионом, а не с ним. Возницам всё равно, на каких он условиях в легионе. Никто не знает, когда появится остальной легион со своим командованием.
   Сделать небольшую передышку, дать солдатам возможность искупаться, постирать одежду и, прямо в мокрой одежде начать передвигаться через пустыню. Она на них высыхая, будет охлаждать их тела. Осталось найти в деревне проводника. Он слез с телеги и тоже начал спускаться вниз. Его штаб за ним.
   Остальные, не получив команд, не знали, что делать и толпились около телег.
   Соклот не понимал одного: зачем рыбакам знать дорогу через пустыню? Они же по морю могут оплыть её! Он это понял, когда спустился вниз и встретился с Горгеном, торопливо шедшим к нему навстречу.
   - Рыбы нет, не будет, рыбаки сами голодают! - Произнёс тот сокрушающую новость.
   - Как это у рыбаков нет рыбы? - Поразился Соклот. Он уже предвкусил котелочек ухи и тут такой облом?
   - К их берегу подошла стая огромных хищных рыб ёбакул. Они разбили две лодки и пожрали рыбаков. Уже восемь дней прошло! Значит всю рыбу и у берега сожрали! Какой смысл выходить в море, если рыбы нет?
   - А они пытались?
   - Вот, через четыре дня после первых сожратых рыбаков, нашлись вторые смельчаки... рыбаки могут пожертвовать ещё лодкой, чтобы мы проверили ёбакулы здесь или ушли!
   - А нам-то зачем? Мы по берегу пойдём. Пусть проводника дадут, мы заплатим! - С лёгкой надеждой на проводника, произнёс Соклот.
   Из-за его спины выглянул его нежный друг Глубин.
   - Мы что, не останемся здесь? - Визгливо-капризным тоном выкрикнул он.
   - Ты лучше приготовься! - Повернулся к нему и ласково ответил Соклот. - Помой всё. Расслабимся. Имперцы неизвестно, когда подойдут, если вообще подойдут. Пайков осталось на два-три дня. Что жрать будем родная?
   Соклот знал, что имперцы никуда не денутся, но насчёт жратвы был прав. Некоторые солдаты не членили пайку по дням, а ели сколько хотели. У некоторых еда если и не закончилась, то уже на исходе. Тем более он хотел показать всем трагизм ситуации, в которой он нашёл единственное правильное решение. Да и перед маршалом Сортом хотелось проявить себя в лучшем свете чем этот Урюк.
   - Что, так все и уйдём? - Удивился Горген. - Они подумают, что мы сбежали!
   - Вот ты спросил, ты и останешься их дожидаться! Заодно за возчиками присмотришь! Я же знаю, продуктов ты получил на численность полного батала, а на самом деле вас и восьми сотен нет!
   Соклот заметил, что впервые на него Горген посмотрел с уважением. Он, после совещания в палатке о походе и предложения Горгена возглавить поход, искал повод, чтобы от него избавиться, а тот, не подозревая такой тонкой интриги, предложил это сам!
   - Как не зная дороги идти? - Спросил подошедший надзиратель по походу от Урюка, а также заместитель Соклота, Савель.
   Савель был старше и Соклота и даже Глубина, хоть и не выше Соклота, зато в плечах шире. Говорил редко, но по существу. Коротышка Глубин ревновал его к Соклоту.
   - Да что там идти! - Глубин знал тонкости похода, так как они жили не только в одной палатке, но и был писарём Соклота. - Залез повыше, увидел море вот и иди вдоль него! Если не к завтрашнему вечеру, то к послезавтрашнему обеду будем там!
   Соклот был вынужден согласится, потому что тоже так думал, но высказать такое соображение не успел. Поэтому он приказал, разгрузиться и строиться. Проверить вещи, оружие, запас воды в флягах. Пока солнце ещё высоко, надо уйти как можно дальше. Незачем тратить время на купание. Горген согласился. В селении был только один источник воды, да и то он был солоноват.
  
   Соклот с командирами поднялся на скалу, свисавшую в море. Осмотрели предстоящий путь. Вдали что-то выпирало сквозь мареву солнца, но были это барханы песка или нет, никто не знал. Их тоже никто не видел. Пустыню представляли песочницей. Неровным слоем песка на ровной местности. Все сошлись в мнении, что сначала надо идти вдоль моря. Если будет невозможно обойти скалы, тогда обойти их посуху. Идти, по укатанному волной песку, было удобно. Мокрый песок. Можно босиком и подошву ноги не поджаришь. Что там будет потом, никто думать не хотел. Главное соединиться с основными силами.
  
   Горген с товарищами с тоской смотрели вслед удаляющемуся войску. Тут ещё возчики свалились на его шею! А их несколько сотен! Хорошо, что вещи и оружие сняли с телег при построении, а то возчики могли их и не отдать. Драться с ними из-за этого? Неизвестно кто ещё кому наваляет! Телега хоть и не крепостная стена, но защита, а кнут, хоть и не меч, но тоже не подарок!
   Он отдал команду ставить палатки и отдыхать. С командирами рту устроил совещание. Солнце стремилось к зениту, поэтому солдаты просто раскидали палатки по берегу, разделись и бухнулись на них, как на коврики, загорать. Другие, уже босиком, пошли к воде, кто-то решил не только омыться, но и постирать.
   Все командиры ждали Резка - командира десятого рту. Хоть в батале и было, как положено, десять рту, но ни в одном из них численность до штатной сотни не доходила. Один из солдат уже постирал нижнее бельё и повесил его сушиться на воткнутое в песок копьё.
  
   Резок проходил мимо солдата, который сидел на корточках, по щиколотку в воде и, набирая в ладошки воду, лил себе на голову. Перед ним возникла неожиданная волна, он только отшатнулся от неё, но его голову уже откусила ёбакула, выпрыгнувшая на берег и теперь вертевшая своей головой, хвостом и плавниками чтобы сползти обратно в море. Хоть и без головы, тело солдата содрогалось от конвульсий. Это привлекло внимание рыбины и она захотела откусить и ноги, дрыгавшие перед её носом.
   Резок, как и рыба, резко завертел головой, выхватил из песка копьё с сушившимся на нём бельём и остриё воткнул в глаз рыбины. Теперь и её начало трясти. Ртутный выхватил свой меч и стал рубить плавник у головы в самой его толстой части. Кость рыбины была крепче сухой ветки и рубке поддавалась с трудом.
   Так что ему пришлось перерубать мелкие кости плавника. На помощь ему прибежали солдаты с верёвкой. Петлю из неё накинули на хвост и стали вытаскивать на берег. Это у них получилось, но рыбина не подыхала. Резок приказал принести вёдра. Начал протыкать рыбу и собирать в вёдра её кровь. Все решили, что её кровь полезная и начали делать тоже самое, наливая во что попало. Большинство в ладони, потому что за кружками надо было бежать к палатке, а вокруг рыбины уже толпилось много народу. Поэтому рыбью кровь пили сразу, не отходя от рыбины.
  
   - Отошли от берега! - Начал на них орать Резок. - Взяли копья, мечи. Этих ёбакул сейчас стая появится. Колоть в глаза и на берег. Это их матка, поэтому такая огромная. Несите от обрыва бульники вот такого размера, - показал он руками, - и бросайте на край воды!
   Солдаты замерли, но не спешили выполнять указание.
   - Что слизни застыли? - Заорал подбежавший Горген. - Выполнять! - Он ударил солдата по ладоням с кровью, который подносил их ко рту и собиравшегося выпить собранную кровь.
   Кровь, вместо рта окатила лицо, шею и грудь солдата. Это получилась так смешно, что сначала засмеялся Резок, потом Горген, а за ними и остальные. Солдаты выпали из ступора и побежали за камнями.
   Резок показал дистанцию, через которую надо класть бульники и начал поливать их кровью. Смешки, гогот и гвалт стихли. Все поняли, что бульники - это приманка.
  
   Ленивая волна слизывала кровь с камней и её остатки, рассеиваясь, отправлялись в глубь моря.
   Вроде ничего от этого и не произошло, но многим казалось, что море замерло в ожидании чего-то нехорошего. Даже мелкая волна исчезла и море стало гладким как зеркало.
   Люди устали ждать и, кое-кто уже повернулся спиной, чтобы уйти и тут началось.
   Впереди, на ленивый бросок копья, неожиданно вскипела гладь моря. Плавники, морды с распахнутой пастью и острыми, загнутыми внутрь зубами, а одна даже выпрыгнула из воды! Она была меньшей, чем первая, но на чуток. Вся эта стая с такой скоростью помчалась к берегу, что первая линия солдат, сделала невольный шаг назад, толкнувший тех, кто стоял за их спинами. Это отвлекло их внимание и кому-то стоило ноги.
   Если с мелкими, мелкими, если сравнивать с предыдущей, но самая мелкая была длиннее самого высокого солдата, ещё справлялись, то с огромными пришлось биться не на жизнь, а на смерть. Мелких били копьями за жабрами у плавников и вытаскивали на берег, где другие добивали всем, что было в руках: мечами, топорами, камнями. Семь здоровенных, так вонзились в берег, что проложили колею в песке.
   Хитроумный Горген, схватил валун и закинул в раскрытую пасть. Рыбине это не понравилось, и она захотела его выплюнуть, но не тут-то было. Валун удерживали загнутые вовнутрь зубы. Солдаты обступили их и рубили плавники как Резок у первой ёбакулы. К хвостам подходить боялись. Рыбы так ими били что сбивали с ног любого, которого, даже, еле коснулись. Потери понесли обе стороны, но рыбам, немногим рыбам удалось вырваться из засады и ускользнуть в море. Вся прибрежная полоса воды стала кровяного цвета.
   Рыбаки, увидев эту битву, попрыгали в лодки и перехватывали отплывающих и израненных рыб немного дальше.
   Пока военные приходили в себя после столь интенсивной драчки, осматривали раны, заматывали их, к ним пришли рыбаки. Они предложили свою бесплатную помощь в разделке этих монстров. Причём все головы с этими страшенными зубами предложили оставить как память о подвиге военным, а себе взять кожу, плавники и хвосты.
   - Ха! - Усмехнулся Резок. - Шкура и хвосты стоят дороже чем, всё остальное.
   - А ты откуда знаешь? - Удивился этому Горген.
   - А я родился на берегах Этерии. Там не так жарко и монстры не такие огромные, но тоже ещё те твари. Там есть такая штука как плывущий мешок. У нас он называется колмар. Самый маленький, как здесь большой. Рот огромный. Вокруг рта не зубы, а усы толщиной и с руку или с ногу. Присоски как котелки. Цепляется к лодке, хватает, обвивает рыбаков и целиком засовывает в себя! Так что вы дело делайте, а торг потом будет.
   Горген согласился и рыбаки принялись за разделку рыб. Когда солнце ушло из зенита, подоспела уха. Хватило на всех. Куски рыбы были не крупные, зато у каждого, а котелок с отваром - полный. Весь батал лежал кверху пузом. Раненым рыбы досталось больше. Все понимали, что если поход для них закончился, то им, за жизнь, надо ещё побороться. Пусть, хотя бы поедят, напоследок, как следует!
   Тут их и застал недомаршал Урюк прибывший со штабом первым. Его чуть удар не хватил, когда он увидел на берегу валяющихся сотни своих солдат. Те еле шевелились, ну совсем как личинки на листьях, а некоторые и стонали от переедания. Они не столько переели, как перепили жирного рыбного отвара. Многим стало плохо. Отвыкли, а многие и не привыкали к такой жирной пище.
   - А где остальные? - Растерянно спросил Урюк возчиков, но те не ответили.
   Даже словом влезать в чужие дела они не хотели. Единственным их желанием было получить сертификаты на оплату и отвалить. Ведь подходили другие баталы, а места на верху уже не было. Урюк тоже это понял и легионный казначей, сверяясь со списком, начал выдавать именные сертификаты на поездку. Возчики начали покидать площадку и проход к берегу освободился. Только тогда Урюк мог спуститься вниз.
  
   Этот спуск заметил Горген и, не торопясь и вальяжно подошёл к ним. Никакие ритуалы приветствий старших по должности и по званию он не произвёл, да и те не потребовали. Они были шокированы увиденным. Поняв их растерянность, Горген объяснил, что произошла битва с рыбами, которых после победы над ними, благополучно и с удовольствием сожрали. Если бы командование легиона чуток было по расторопнее и им бы досталось. Но он постарается раздобыть у рыбаков хоть что-то.
   Уха Урюка не волновала, он хотел знать куда подевалась основная часть войска претендента на трон Жулина. Он так и спросил, четко выговаривая слова. Те, кто хорошо знал недомаршала, постарались бы поскорее спрятаться. Это была его последняя степень сдерживания последующего, уже неконтролируемого, гнева.
   Горген объяснил, что они, под предводительством Соклота, пошли по берегу моря, чтобы быстрее попасть на соединение с войском маршала Сорта.
   - Идоты! Идот Соклот! Идот Жулик, назначивший идота Соклота над всеми своими идотами. - Ругался Урюк.
   - Почему? - Неуместно, но вовремя спросил Горген.
   Этим вопросом он остановил перечисления идотов. Так он мог добраться и до Великого Паха. Оставалось всего две ступени! Урюк, сбитый этим вопросом растерянно замолчал. Посмотрел на Горгена и неуверенно ответил.
   - Идот, как все знают, славен отсутствием мозгов. Но это не сразу понятно. Обычно их - мозгов, не видно, но, когда их не хватает -- заметно. Ваш Соклот, я с первого его слова, понял, что он идот, никогда пустыню не пересечёт. Хорошо, что он получил моё распоряжение ждать нас здесь. Иначе бы, я стал виновным, что тот по идотски ушёл в пустыню. Катру!
   Штабной писарь, отвечающий за секретные сведения, поэтому стоявший всегда позади легиондора, расстегнул панцирь на груди и подал лист плотной бумаги с подложкой из тонкой ткани. Урюк сам развернул её.
   - Смотри! - Ткнул он пальцем в какие-то линии между цветных бесформенных пятен. - Вот море! - Показал он на синее пятно. - Желтое - пустыня, коричневое - горы. Чем темнее, тем гора выше. Это понятно?
   Это было непонятно. Горген знал о катрах, но видел её впервые. Но кивнул что понятно.
   - Берег сильно загибается вправо. Поэтому, дойдя, через день, до этого мыса твой начальник-идот, повернёт в обратную сторону. Ещё через два дня упрётся в гору. На этом у него закончится и еда и вода. Ещё день уйдёт, и они, поднимутся наверх. Увидят ущелье от бывшей реки. Пересечь его можно только идя вдоль ущелья, и то по одному. - Палец недомаршала плавно скользил за его речью. - И не один ещё сорвётся вниз. Там даже местные, если они ещё остались, на козлов не охотятся. Потом они спустятся вниз и пересекут русло этой бывшей реки и снова станут подниматься на скалу, только, с другой стороны. Затем пойдут обратно к морю и в обратную сторону. Те, кто сможет! Дальше, им придётся ползти по скалам, чтобы спуститься вниз, а это невозможно. Там нет берега, в смысле пологого берега, как здесь. Если они пойдут от моря, вглубь пустыни, то придут к тому месту, где скалы соединяются с песком и вот через эту долину мы и будем переходить.
   - А что делать?
   - Я бы ничего не делал. Хороший идот в наших рядах хуже любого врага. Но как командующий, я должен принять все меры, чтобы попытаться исправить такую зду! Нам бы было лучше, если бы и вы вместе с ними ушли. Нет идотов нет идотских проблем, хотя будут другие, но не настолько идотские! Но что есть - то есть. К утру жду план мероприятий по спасению ваших идотов.
  
   Горген тяжело вздохнул и пошёл в деревню рыбаков. Он хотел напиться самгой из морских водорослей. Там он повстречал Резка. Тот шёл навстречу ему, неся с собой огромный хвост, плавники, кусок рыбьей шкуры, оказавшейся накидкой.
   - Зачем это тебе? - Горген, как и любой солдат не любил лишних, малоиспользуемых вещей. Всё приходится таскать-то на себе.
   - На сапоги посмотри! Я в них уже четыре года хожу, а износу нет! Подошвы только приклеиваю из кусков этой шкуры. Плавники высушу и на шлеме размещу. Они станут прочнее железа, а останутся гибкими. Под любым ударом они будут гнуться и выпрямляться, но не рваться и не ломаться. Этот хвост я распилю на две части и буду носить как панцирь спереди и сзади. Пробить трудно, но можно, зато весит в несколько раз меньше. Из шкуры рубаху пошью. Она не только прочная, но и в жару в ней прохладно, а в холод - тепло. Ты тоже для этого можешь себе что-то оторвать, пока есть возможность!
   - Поздно мне образ жизни менять. Да и не верю я в эти заколдованные штучки. Возьми с собой десятка три и завтра, на лодках уходите! - Неожиданно, даже для себя отдал указание Горген. Это соображение только что пришло ему в голову.
   - Куда уходим?
   - Завтра и узнаешь! Урюк тебя выбрал, потому что ты плавать умеешь!
   - Я не умею плавать! - Возмутился Резок.
   - Недомаршал считает, что умеешь, значит умеешь, раз ты жил у моря в Этурии!
   - В Этерии! - Поправил Резок.
   - Ему это без разницы. Поэтому к утру выбери людей, лодки. Раз рыбаки нам должны, пусть помогают. Скажешь, что начальство послало проверить много ли этих ёбакул ещё в море осталось. Пригрози, что Урюк, за то, что мы им помогли, может заставить их всех по морю всё его войско переправлять, что скорее всего и будет. Охота ему шляться по пустыне?
   - Ты прав. А паёк дадут?
   - Сам знаешь, как в армии. Попросишь или дадут, или пошлют, но попробовать-то спросить надо. Воды побольше проси.
   - Зачем?
   - Он мне велел, я сделал, дальше сам крутись, если не догадываешься.
  
   Пробудка а значит и утро для Резка наступили с первыми лучами солнца. Лучи уже были, а их начальник - солнце немного запаздывало. Горген пинал его поношенным сандалем в бок. Комбатал, при такой жаре носил только сандали. "Чтобы нога не прела" иногда пояснял он.
   Резок открыл глаза и увидел странные вещи. Сверху, по дороге спускались неизвестные для него животные. Лохматые с изогнутой шеей и продолговатой мордой, а вместо всадника у них была гора. На вершине этой горы сидел Урюк, а вершина второго была нагружена какими-то узлами.
   - Урюк уж здесь! Строй своих! - Брызнул на него словами Горген и побежал, придерживая меч рукой к недомаршалу. Оказывается, эта зверушка не сама по себе шла, а ей руководил поводырь, державший её за узду.
  
   - Ничего так ребята! - Похвалил недомаршал, на быстро и без суеты, построившуюся группу.
   Его адъютант прошёл перед строем рассматривая и солдат и их одежду и их оружие.
   - Тридцать слишком много. - Крикнул он снизу Урюку. - Пять, максимум шесть достаточно будет. На тридцать и воды с продовольствием больше. - Потом повернулся к шеренге. - Щиты оставляете здесь. Нечего их таскать по пустыне. И без них тяжело придётся. Мечи, каски, доспехи сложить в мешки и сдать в батальон обслуживания.
   Легионеры недовольно загудели.
   - Ничего не пропадёт и ничего не подменят. Если что недомаршал Урюк прикажет отдать их вам на растерзание. Один кэмэлот пойдёт с вами. Сначала в лодке, а потом по пустыне. Всё, что нужно для похода - всё упаковано. Погонщик тоже с ним. Если заблудитесь, кэмэлот выведет вас или к колодцу в пустыне либо вообще из пустыни. - Потом повернулся к Резку. - Наслышан о вашем вчерашнем командовании. Впечатляет. Если бы вы были в подчинении недомаршала, он назначил бы вас командовать имперским рту. Двух лодок вполне достаточно. В одной вы все вместе с кэмэлотом, а вторая на всякий случай. Свободны, на погрузку.
   Резок даже не успел рта открыть, насчёт завтрака, как адъютант совсем близко подошёл к нему и тихо сказал: А вас, я попрошу остаться!
  
   Когда пятёрка выбранных бойцов пошла к берегу, адъютант достал клочок бумаги и начал объяснять и показывать в какое место надо причалить, где искать пропавших и куда всем следовать дальше.
   - Это секретный кусок секретной катры. Она не должна попасть в лапы врагов. Не рвать, не сжигать, не закапывать. Самое верное съесть и проглотить.
   - Так они же живот вспорют!
   - А от кого они об этом узнают? Ты уже будешь мёртвый и тебе станет всё равною не так ли? Не печалься. Если кого и встретите в песках, то ядовитых мей, пуков, ещё всякой гадости, но берегитесь аранов.
   - Что это за птица?
   - Аран - это типа кордайл, что в реке, только он на берегу. Он не пытается как кордайл откусить или утопить в реке. Он куснёт и будет идти за тобой. Его яд срабатывает не сразу. Ты даже не поймёшь, что умираешь, но стоит тебе престать шевелиться - порвёт на куски. Увидев их - убивайте сразу. А мясо у них вкусное - сам пробовал.
   - Спасибо на добром слове! - Поблагодарил, но очень растерянно Резок, на таких страшилищ он в походе не рассчитывал. Если аранов можно есть, то и других ядовитых тоже можно жарить? Мясо кордайлов простым людям не достаётся. И шкура. Может и у аранов шкура будет лучше рыбьей?
  
   Резок не понимал, как огромный кэмэлот, поместится в лодке. Как его можно заставить залезть в эту узкую щель? Кэмэлот презрительно посмотрел на него, махнул длинными ресницами и, своей мягкой лапой переступил через борт лодки. Потом так сложился и лёг, что уже с пары десятков шагов виделся кучкой песка.
   Рыбаки не стали ждать типовой церемонии прощания, вместе с солдатами вытолкали лодку на глубину. Глубиной считался тот уровень, где киль лодки не касался дна. Все попрыгали вовнутрь. Солдаты уселись, держась за борта, рыбаки, стоя, гребли вёслами до тех, пор пока не отошли от берега, где появилась пологая, но высокая волна. Они распустили парус и положили вёсла.
   Резок, в детстве, до того момента, как поступил в солдики, выходил на лодке в море, поэтому тело вспомнило, как ему быть в таких условиях. Остальные солдаты не скрывали своего испуга. Разинули рты и крепко, даже до побеления пальцев, вцепились в борта лодки. Они с тоской смотрели на удаляющийся берег. Зато ветер и брызги делали поездку приятной. Было не так жарко. Покачивание лодки было нежным как в колыбельке. Резок пытался бороться со сном, но обернувшись увидел, что кэмэлот тоже дремлет и сам не отказал себе в этом удовольствии. Кто его знает, как сложится этот день?
  
   Недомаршал Урюк, тоже решил воспользоваться таким количеством лодок на берегу. Прикинул на глазок, что, если и не весь батал обеспечения поместится на них, но несомненно большая часть. Рыбаки даже обрадовались такому предложению. Чем быстрее уберутся от них военные, тем, несомненно, будет всем лучше. Кроме того, в те края они ещё не заходили и будет интересно разузнать о том водится ли там какая живность и сколько. С учётом полученных пайков, Урюк здесь не жался, рыбакам было очень выгодно. Батал обеспечения всё равно, во время плавания питаться не будет, пусть их еда достанется рыбакам. Они же тоже работают, но бюджета на морские перевозки выделено не было!
   Желающих грузиться в узкие лодчёнки не наблюдалось. Пришлось загонять солдат пинками. Поместилось больше половины. Под строгим взглядом Урюка, лодки отчалили и отправились в море. Задача очень простая, а ориентиры выгрузки - строгие. Баталу обеспечения, после выгрузки, оставалось совершить небольшой марш к озеру Кашпро, которое находилось уже не в пустыне, а в начинающейся саванне.
   В озеро втекало три реки и восемь ручьёв. Из озера вытекала только речечка Анагара. Которая в жаркий сезон пересыхала. Зато по её ровному и высохшему дну было очень удобно идти до самого озера. Вот к озеру и должен был выйти весь легион или его остатки. Последний раз пустыню Гебель, считалось, по крайней мере официально, пересекали ещё при императоре, который был до последнего, а может и ещё раньше. Не копаться же в архивах из-за такой мелочи! Чуть ли не сто пятьдесят лет назад, но ни одного документа об этом не сохранилось.
   Кочой, прочитав это в записях, но ни найдя ни одного подтверждающего документа, решил сам проложить этот маршрут. Войска, без войны, теряли мотивацию. К их руководству приходили командиры, не видевшие блеск меча перед собственным носом и даже, что являлось кощунством для них, ни разу не бывавшие не то что в походе, но и лагерях размещения войск. Вся их война проходила в командно-штабных учениях, где на макете местности, они играли в солдатиков.
  
   С кэмэлотами в империи тоже было плохо. Кэмэлот - корабль пустыни, а если по пустыне не ходят, то зачем они? С трудом набрали несколько штук. Кочой подписал программу о срочном разведении их, но не для военных нужд, а для получения прочной шерсти. Типа в мирных целях, а не увеличения военного бюджета. Кочой стал ясно понимать, что после его правления, да и после кого-либо другого, страна может рухнуть от любого неожиданного вызова, потому что не готовилась, а не готовилась, потому что не знала не только об этом, но и ни о чём другом.
   Богатые становились богаче, а бедные, как обычно, беднее. Богатыми, уже при его правлении стала не старая аристократия, не купцы и промышленники, а бюрократы - чиньрылы. Кочой закрывал глаза на то, как они понемногу, но постоянно ощипывали бюджет, как отжимали предприятия и подряды у промышленников, но теперь, когда их стало много, а толку, вообще, никакого, они решили повсеместно увеличить собственное жалованье. Детей, высокопоставленных чиньрылов, которые ничего не имея, получали выгодные государственные контракты, не выгодные стране, в народе называли жирный пигвик.
   Кочой никак на это не реагировал. Он, поначалу растерялся, от такой наглости. Сколько же можно хапать, в могилу же ничего с собой не захватишь? Потом начал присматриваться кто и как набивает кормушки своим детям. Все свои наблюдения, выводы, результаты он заносил в отдельную книжицу, о которой никто не знал. Дело дошло до абсурда: внесли предложение построить два новых моста через Тант и Индук, когда проще и дешевле отремонтировать шесть старых. Вот от кого зрело если не революцией, то переворотом!
   Что Кочою не подсовывали, не показывали, ни убеждали, он стойко молчал. Поэтому и замирился, как бы замирился с Жулиным, послал армию в никчёмный поход в дельту, постарался заменить всех, особо наглых наместников, пусть никчёмными, но своими парнями из дворцовой стражи. Он готовился к всплеску жадности и ни к чему не годных чиньрылов. Поэтому на их резолюциях о повышении содержания, как бы государевых людей, он вычёркивал только себя, стоявшего в списке первым и утверждал список. У чиньрылов начинались истерики, почему их включили в этот список? Они такие заботливые о государстве, а их кто-то очерняет хапужеством! Изъять их имена!
   Некоторые чиньрылы предложили брать с населения пени, за отсутствие дождей, где дожди были нужны, и за дожди, где они непомерно шли. Не хотят платить - пусть облака гоняют!
   Кочой хоть и прикидывался, что до сих пор не грамотный и кроме своего имени и нескольких фраз писать не может - это было не так. Ещё, когда он стоял на постах, охранял императора, он повторял про себя всё, что смог запомнить в учебниках. Каждый день он выкраивал несколько часов чтобы не только научиться читать и писать, но и считать, знать даты истории и карты местности.
   Когда стал Великим Пахом, то всегда он пользовался одной уловкой. Приходил в архив, выбирал, как бы случайно какой-нибудь документ, а иногда и не случайный, а конкретный документ и заставлял читать его вслух дежурного хранителя. Быстро засыпал. Тот уходил, заранее предупреждённый, что, если мол, блюститель престола заснёт - уйти. Когда тот проснётся - сам выйдет. Поэтому Кочой знал о многом, но об этом мало кто догадывался.
  
   10.
   Резок не только задремал, а, вообще, рухнул в сон. Ему снился дом, милая мама, строгий дед, усталый отец и две бабушки, которые незаметно от всех, баловали его. Кто пирожком, а кто сопельки вытрет, чтобы он перед взрослыми ими не хлюпал.
   Он машинально стёр их с лица. Через чур много, чуть ли не кружка! Он с трудом разлепил глаза. Не сопли, а пена и пена не волны, а кэмэлота! Вернее его слюна! Как это его шея так изогнулась, чтобы в лицо попасть, если Резок сидел спиной к нему? Резок не сразу, но понял от чего это произошло. Всё оказалось просто. Заснув, он прилёг на шею кэмэлота. Вовремя проснулся, лодка направлялась к берегу. Хозяин лодки, увидев, что Резок открыл глаза показал на высокие скалы и пояснил.
   - Мыс! Поворачиваем за него и, покуда есть вода, только без ветра, а на вёслах, идём до подходящего места, где и высаживаем вас. Так твой старший сказал.
   Резок не возразил. Чтобы ему рыбак не сказал, он бы всё равно поверил. Как можно сравнивать с цветными пятнами на бумаги такие высокие стены камня? Пусть будет то, что будет. Солнце уже зависло над морем, желая своим краем окунуться в него, когда рыбак нашёл пологое место и ложбину в песке, по которой можно было подняться вверх.
   Они выгрузились и долго, с тоской, смотрели как две лодки уходят обратно. Лодочник хоть и выбрал, а выбирать не из чего было, хорошее пологое место, так оно ещё оказалось в тени. Погонщик нагрузил кэмэлота как надо, чтобы ничего лишнего не перевешивало и не перетягивало и, они, начали подниматься вверх. Судя по всему, эта щель в песке была промыта редкими дождями, время от времени случавшимися здесь, а песок просто надуло сверху.
   Маленький караван, возглавляемый кэмэлотом, медленно, а потому и долго поднимался вверх. Когда они поднялись, солнце нижним краем приступило к купанию в воде. Резок и все остальные растерянно огляделись. Они знали только одно: в горах темнота нападает внезапно, как только светило скрывается за горой. Значит надо быстро искать место, где создавать укрытие для ночёвки. Наверху залежей песка не было. Слабые прослойки в ямках и щелях напоминали о песке.
   Только голый камень, среди которого проглядывали и выступали где острыми, а где тупыми зубами участки монолитной скалы. Этот камень был раздроблен, как бы избит огромным молотом, в ещё более огромных руках. Такое люди увидели впервые. Резок покосился на погонщика. Тот молча указал на тень далеко впереди них. Какой-то скальный выступ создавал её. Все начали завязывать платки на голове и шее и молча, след в след потянулись за величаво шагающим кэмэлотом.
   Эта тень казалась недалеко - рукой подать, но по шевелящимся или колеблющимся камням пришлось идти очень долго. Подвернуть ногу, значит приговорить себя к смерти. Погонщик из грязного мешка вытряхнул старые угли и мелкие засохшие сучья. Потёр сучья друг об друга, подул и вот он огонь! Сразу стало веселее. Сначала немного выпили воды и даже пожевали сушёное мясо и пососали куски чёрствой лепёшки. Пока не так всё страшно.
   При отблесках костра Резок снова уставился на цветной кусочек бумаги. Теперь, сравнив его с местностью, он начал если и не понимать, то догадываться. Он даже определил примерную точку, где они устраивают ночёвку.
  
   К вечеру легион добрался до первых барханов. Зрелище ещё было то! Со стороны заходящего солнца барханы сверкали золотом, на чёрном, теневом контрасте другой стороны. Как положено, сразу выставили караулы, особенно на вершине бархана. Приём пищи был быстрым. Попили воды. Пожевали и спать.
   Пустыня своё название не оправдывала. Да, она не лес, но и не пустая. Какие-то сухие ветки, шары торчали из песка. После захода солнца забегали, заползали разные невидимые, но слышимые гады. Хотя, это мог быть ветер, перекатывающий бесчисленные песчинки. Это был не сон, а поле сумасшедших. Тысячи людей лежали на ещё тёплом песке. Кто-то, от усталости, заснул сразу и начал храпеть, а кто-то из-за храпа не смог заснуть. Кто-то вскрикивал, вскакивал, махал руками, топал ногами, попадая и по своим товарищам. От этого возникали скандалы и ругань. Только в одном месте прекращались, возникали в другом. И так всю ночь. Урюк понял, что ещё одну такую ночь он не выдержит. Годы знаете, а нервы и так источены.
  
   Утром обнаружили несколько скончавшихся. Выяснять от чего умерли не стали. Смерть - дело солдатское. Забрали оружие, амуницию, вещи, а тела закопали в песке. С вершины бархана наметили направление и сделав по глотку воды, пока ещё не жарко, пошли по пустыне.
   Катра, если так можно сказать, предвещала лёгкий путь. Сначала по вершинам барханов, а потом, можно было спуститься в их тень и идти по древней земле, которую ещё не накрыл песок среди старых, чёрных, тысячи лет назад, засохших деревьев. Это означало одно - поход на жару и под солнцем, можно не прерывать, да и идти можно быстрее.
   Урюк очень уповал на это. Катра не обновлялась сотню лет и в такой подвижной, но незаметно подвижной в своих изменениях, части климата зоны, могло всё поменяться. Когда спустились с барханов идти стали быстрее. Они шли по руслу давно высохшей реки, пока не упёрлись в бархан преграждавший путь. Командирам пришлось подняться на его вершину и, под слепящими лучами солнца и жара раскалённого песка, всматриваться во все стороны и принимать решение. По солнцу определить направление было нельзя - оно было в зените, а им пришлось столько поворачивать из стороны в сторону, что не поймёшь куда идти. Да ещё это марево, поднимающееся от песка, искажало общую картину. Четко рассмотреть пространство могли лишь те, кто сидел на кэмэлотах.
   Командующему долго думать нельзя, а тем более сомневаться в своих ранее принятых решениях. Он выслушал всех и объявил привал. Всё войско с радостью расставило палатки как тенты и укрылось в их тени. Это была его идея, а может и не его, но он уже забыл чья.
   Горген, со своим баталом, плёлся последними. Он уже успел пожалеть, что ввязался в эту авантюру и позавидовать Резку что того на лодке, практически, доставили на другой край пустыни.
  
   Резок проснулся раньше всех. Всю ночь его сверлила мысль правильно ли они идут. Куда идут? Ответ на вопрос зачем? Он знал. Послали, они и идут! Приказ, даже самый дурной, не обсуждается! Когда просветлело, он достал кусок картинки и снова уставился в него. Когда перед отчаливанием, показывали на ней и объясняли, всё было понятно, а теперь вообще полная абстракция. Синее пятно - море. Красные стрелки по коричневому и жёлтому, направление движения. Но это на бумаге, а здесь-то как понять, среди камней? А эти тонкие, еле заметные, извилистые линии? Какая пьяная рука их выводила?
   Солдат Геро, услышав его тяжкие вздохи, открыл глаза и уставился на него.
   - Чего мучаешься? - Спросил он и отхлебнул из фляжки.
   - Вот смотри! - Резку надоело обсуждать положение самим с собой и он с затаённой радостью, решил поделиться своими сомнениями. - Когда мы, по дорогам шли к морю, солнце вставало у нас за спиной, а заходило спереди. Когда пришли к морю оно вставало из-за моря слева, а заходило в море - справа. Но теперь, судя по лучам, оно восходит там, где вчера и зашло! Разве такое может быть?
   - У тебя в голове всё может, даже бал чудовищ, а в мире ничего не меняется.
   - Правильно, оно и не изменилось. Так в какую теперь сторону идти? И куда мы придём? И придём ли мы туда, куда идём, куда не придём?
   Геро посмотрел на секретный клочок бумаги и заметил.
   - Вот тебе с двух сторон показано: с этой стороны половина солнца - заход, а с другой половина солнца - восход.
   - А как ты это определил?
   - При восходе лучей меньше. Их здесь три, а при заходе - больше. Целых пять! Поэтому картинку надо перевернуть. Ты её вверх ногами держишь.
   - Тогда у нам море с другой стороны! Получается, что мы идём к нему, а не от него!
   - А что вот эти значки обозначают? - Показал Геро на достаточно убористый текст.
   - Молитву всесвышнему!
   - А ты, что её не знаешь?
   - А кто её знает, кроме батального капла?
   - Этот мозгоёб знает? Они, как и судьи бормочут что-то себе под нос, а потом только громко и чётко объявляют: И здец! А ты что, читать не умеешь?
   - Умел когда-то. Некоторые буквы ещё помню. А ты?
   - А я и не знал никогда!
   - Ты же сказал, что бывший солдат. Значит был солдиком, а там...
   - Я соврал. Так хотелось свалить оттуда и греться на солнце, а не от дождя в шахте прятаться.
   - Вот попали! - Через чур громко разочарованно вскрикнул Резок.
   - Куда попали? - Отозвался сонным голосом Прок, коренастый, жилистый и низкий солдат.
   - Ты уж молчи, если мы не понимаем, то ты...
   - Что я? Я в своё время сидел в тюряге Срикалы. Городишко срань, конечно. Пограбить некого, а городская стража, если попался... лучше не попадаться. Так отмудохали, что я признался в тайном еретизме.
   - А что это?
   - Сложная это вещь братцы! Этим занимаются только умнейшие из умнейших. То, что мы знаем, - это не то, что мы видим. А то, что мы видим, это не то что мы видим, а совсем другое, что можем, но не можем видеть, а тем более знать! А то, что мы слышим, то что нам говорят - не то что есть на самом деле! Даже в самых простых словах надо искать ещё и другой смысл! А то потом докажут то, ты не только не видел, о чём ты не говорил, а и не думал! Но мог подумать! Чтобы я на суде признался в этом, ко мне в застенок, а кроме меня, там ещё было восемнадцать подонков, как нас называли тюремщики, настоящего еретика подсунули. Он не признался, не покаялся и его держали в тюрьме, до его просветления, а не отправили в каменоломню, чтобы он там не развращал других осуждённых. Вот он мне это и объяснил. Остальные это тоже слышали, но делали вид что не слышат.
   - Как эротизм можно объяснить? - Засмеялся Резок. - Он либо есть, либо его нет!
   - Ты сам признался. Тебя за язык никто не тянул. Ты тоже тайный еретик!
   - По бырому, на пальцах объясни, а то нам выходить скоро!
   - Навстречу смерти торопиться нельзя. Она сама к тебе придёт!
   - Это все знают!
   - А тогда куда и зачем спешить нам? Если она вон там! Это и есть тайный еретизм, а не еротизм.
   - Да чего я такого сказал?
   - Вот все тайные еретики так и говорят, оправдываются, но не признаются! Фигу в кармане держишь? А должен малину! В чём дело?
   Резок показал, объяснил, куском карты повертел.
   - Ну, что понял? - Ехидно спросил он.
   - Это смотря с какой стороны смотреть! Что ты знаешь о мироздании?
   - Мир - это котёл. Небо - его крышка. Земля - это кусок, который там плавает. Солнце - огонь. Поэтому на море волны - вода кипит от солнца, а облака - это пар от кипящей воды.
   - А почему ты считаешь, что солнце всходит и заходит?
   - Потому...
   - Так все говорят, а объяснить не могут. Если небо - крышка, то солнце по нему ходить не сможет - сожжёт или упадёт в котёл! Солнце прикреплено к самому верху и стоит на месте, а нам кажется, что оно ходит!
   - Врёшь ты всё, я всю жизнь, каждый день это видел!
   - А почему сейчас не видишь? Почему оно у тебя в одном месте и входит и выходит? Молчишь недоучка? А потому что мы находится у края мира!
   - Брехня! Такого быть не может. Никто, из тех, кого я знаю, до края не дошёл, если только от самги не спился!
   - Ты же сам сказал, что земля - это кусок, плавающий в бульоне!
   - Я про бульон ничего не говорил.
   - А воду в море пробовал?
   - Пересолено. В бульоне соли меньше!
   - Если котелок наклонен в одну сторону, где будет солнце? Вчера же в лодке плыли? Как лодка вверх, то солнце вниз и наоборот. А теперь представь, что земля - это огромная лодка, которая медленно качается в бульоне! Понял?
   - Не могу возразить! - Согласился Геро, а Резок невольно кивнул. То ли согласился, то ли махнул подбородком, чтобы продолжать диспут.
   - Поэтому вы тоже тайные еретики, что согласились со мной! - Довольно откинулся Прок на камень.
   - Так куда идти? Не обратно же к морю?
   - А где у вас море? - Ехидно улыбнулся Прок.
   Оба его собеседника показали в разные стороны.
   -И куда мы пойдём?
   - Хватит нам мозги парить! - Возмутился Резок. - Скоро жара наступит. Скажи, что сам не знаешь!
   - Море там! - Показал Прок в третью сторону, мельком глянув на кусок скалы, под которой лежал.
   - Почему?
   - Проверь!
   - Я как командир, могу...
   - Меня можно казнить после заключения комиссии всех святых по решению церковного суда или приказом комбатала. Если море там! - Взял бумагу в руку и повертел её Прок. - То нам, судя по стрелке, идти туда! Если не придём, можете оставить меня там одного! - Спокойно и уверенно произнёс Прок.
   - Мы лучше тебя одного здесь оставим, а если мы не туда придём, то вернёмся и съедим! - Вполне серьёзно сообщил Геро.
   - Ха-ха-ха! - Засмеялся Прок. - Вы это место не найдёте, да и я отсюда уйду.
   - Куда это ты попорёшься?
   - А вот сюда! Вот видишь здесь узкая, извилистая светло-жёлтая полоска? Это наверняка русло какой-то реки. Значит эта река куда-то впадала. И идти по её руслу проще, чем по песку.
   - А стрелка показывает не туда!
   - А стрелку штабной идот рисовал. Он считает, что там должен быть наш идот Соклот. Нам это надо, как идотам, ходить по пустыне по картинке одного идота, искать другого? Тогда вы идоты, а я нет! Вот что значит такое учение - тайный еретизм! Не потакание идотству! Чем у кого выше положение, должность, тем больше идотства, которое мы должны выполнять, а мы ещё и будем виноваты, если оно не получилось!
   - Я тоже тогда тайный еретик! - Сразу согласился с ним Геро.
   Резок кивнул, но и сам не понял с чем согласился. Никто из них так и не узнал, что Прок, когда пришли к каменному зубу, начертил на нём направления: где море, откуда пришли и где восход и заход солнца.
  
   Несколько тысяч солдат под руководством Соклота, достаточно быстро промаршировали по пологому берегу моря. Идти по мокрому песку было гораздо удобнее, чем по разбитым и заезженным дорогам империи. Но у скал, торчащих из воды, радость закончилась. Обойти их было невозможно - сразу начиналась глубина.
   Два отважных скалолаза, скинув с себя одежду и обувь взобрались на них. Крикнули вниз, что дальше, в пределах видимости, сплошные утёсы и обрывы. Спускаться вниз они не стали, а пошли, изыскивая узкую щель или виляющую тропу вниз, по которым можно было подняться. Они нашли такое место, но тропа была узкая и крутая. Ширококостных и упитанных пришлось подтаскивать верёвками. Причём этим занимался и сам Соклот. Люди валились от усталости. Оказывается, поднимать груз и людей одного веса - две большие разницы.
   Как назло, всех, до темноты не успели вытащить наверх. Когда утром снова продолжили подъём солдат, оказалось, что чуть ли не треть, решила не подниматься, а вернуться в рыбацкую деревню. Хорошая идея! Всё начальство вверху. До юга добрались. Сухой паёк ещё остался. Тащиться через пустыню, ради какой-то битвы? А им это надо? Можно, вернувшись, осесть в деревне рыбаков или уйти с берега, захватить какую-нибудь деревню и заставить местных работать только на них. А они за это будут их охранять.
   Прожившие хоть и в границах империи, но на далёком плато, они перестали понимать, как функционирует государство. Такую волю оно не потерпит. Да и крестьянам лишние проблемы не нужны. Ведь их, тогда, могут приписать к дезертирам, как пособников!
   Где-то три сотни солдат пошли обратно. Соклот, сверху, прокричал им приказы и кары и проклятья, но дезертиры ничего не поняли, потому что и понимать не хотели. Их желание было одно и едино: побыстрее отсюда убраться. Они не знали только две вещи: первая: их увидели бредущими обратно рыбаки с лодок, доставлявших часть батала обеспечения в обход пустыни. Вторая: об этом они и доложили командиру этого батала преподобному каплу Хуесу, который находился на первой лодке.
  
   Имперскими правилами не запрещалось совмещать обе должности, но командиры брезговали этим. Только треть от содержания отдельного капла могла достаться им, а обязанностей становилось вдвое больше. У Хуеса было много детей и он подозревал, но не мог доказать, что все от него, поэтому и такой, пусть несущественный довесок был в кассу семьи. Его убило бы то, что он мог узнать, что вообще бесплоден и все дети не от него. Поэтому он по малу, но часто подворовывал и в батале и в легионе. Как-то неожиданно, четырнадцать незаполненных сертификата возчиков, прилипло к его рукам. Никто не считал сколько возчиков на самом деле было призвано на перевозки имущества легиона. Поэтому он немного увеличил этот список на выдуманные им имена. После похода он хотел их незаметно реализовать, правда, как ещё не знал, если это вообще было возможно.
   Хуес быстро сговорился с рыбаками и вернулся с сотней лучших бойцов назад. Оказывается, в столице региона Сурепка - Сурепы не хватало людей в каменоломнях. После высадки там бурдугцев и боя с ними, Кочой велел построить там крепость и укреплённый стенами порт. Денег империя выделяла мало, поэтому укрепления строились вяло, да ещё, как считалось, и за региональный счёт. Деньги наместникам выделялись, но до строительства не доходили. Растворялись по дороге. Весь путь заключался в том, что надо было просто пересечь центральную площадь Сурепы. Вольнонаёмные в каменоломни не стремились, мало того, что мало платили, так и постоянно задерживали, а преступников, как обычно, не хватало. Поэтому желание сурепской власти и желания Хуеса немного заработать - совпали. Хуес сообразил, что будущих пленных, можно продать как вольнонаёмных, хотя они будут в каменоломнях заключёнными. Эти солдаты не числились же в штатном реестре войска Укрона? Да и сам Жулин и Соклот их искать не будут. Проблема только. Кому приятно созвать, что несколько сот вооружённых людей беспризорно шляются по империи? Спишут на убыль.
  
   Легион уходил в ночь. Лучи солнца уже стали косыми и так сильно не жалили, поэтому легион, приноровившийся к шагу кэмэлотов, вытянувшись в цепочку, достаточно резво, применительно к пустыне и песку под ногами, зашагал вперёд.
  
   Резок не слишком поверил словам Прока, но у того хоть было не только мнение, но и направление куда идти. Они и пошли. Резок шёл впереди, тщательно выбирая не столь дорогу, а куда сделать следующий шаг. За ним следовал верзила Грув, самый простоватый солдат в их группе. Его ступни были как лапти, а с высоты его роста, смотреть куда он их ставит, становилось бесполезно.
   - А вон и наше отражение! - Бесхитростно сообщил он и показал рукой.
   Резок поднял голову, но увидел только несколько человек, которые скрылись за барханом. Он их даже не успел сосчитать. Двое-трое?
   - Пойдём за ними? - Спросил всех Резок.
   - За кем? - Удивился за всех Геро.
   - Не видел что ли?
   - Кого видеть? - Вопросом на вопрос вопросил уже Прок.
   - Там, в дали люди с бархана спускались!
   - Даже если это и были люди, но скорее это морок! - Объяснил погонщик, который тоже этого не видел. - Бывает такое в пустыне. Я несколько раз видел голубое озеро, а один раз незнакомый город!
   - В какой пустыне?
   - В этой, но не здесь! С другого края.
   - Мы идём своим путём или будем гоняться за этим? - Стал выяснять дальнейшее движение Прок.
   - А вдруг это те, кого мы ищем?
   - А если нет? - Возразил Резку солдат Мелок, больше похожий на подростка, чем на воина.
   - Вы как хотите, а я иду своим путём! - Прок обошёл впереди стоящих и стал сам торить путь.
   - Пожалуй я с ним! - Пошёл за ним и Геро, а за ним и остальные, включая кэмэлота. Теперь Резок шёл последним, но его это не обижало. По чужим следам идти легче. Только когда солнце совсем высоко зависло над ними, они остановились и сделали передышку. Перекусили и вздремнули.
   Они и представить себе не могли, что с другой стороны этого бархана, точно также пережидали жару их товарищи из войска Соклота. Он уже тыщу раз проклял себя за то, что ввязался в это, как казалось, но как оказалось, непростое дело. Турпоходом здесь и не пахло. Только раскалённым песком.
  
   На вершине соседнего бархана Соклот увидел группу людей, в цветных халатах и замотанных узлами ткани, головами. Они сидели и стояли, рассматривали их лагерь, но не молча.
   Судя по жестам, разговаривали и показывали. Причём незнакомцы это делали так демонстративно, словно присутствия тысяч вооружённых людей на их глазах не существует.
   Соклот подумал про них так же. Протёр глаза. Нет, действительно, о чём-то живо беседуют. Соклот приставил ладонь к бровям, чтобы отсечь от глаз блеск солнца и отражения его лучей от песка.
   Невозмутимость пришельцев его возмутила. Хамство какое-то не замечать такую ораву! Соклот поднял ближайший к этим незнакомцам батал и приказал их доставить живыми. Солдат построили в три цепочки и они, развёрнутым строем начали, так лениво, подниматься на бархан, что стало понятно, что им обидно, почему им, под солнцем, на бархан, когда другие отдыхают, укрывшись в тени. Несправедливо да?
   Когда цепочки достигли середины бархана и остановились, чтобы передохнуть и подождать отставших, незнакомцы заметили их. Они начали свистеть в дудки, а потом побежали в сторону по гребню бархана.
   Если бы Соклот не видел это собственными глазами, никогда бы не поверил. Вершина бархана, где сидели незнакомцы, зашевелилась, словно под слоем песка кто-то проснулся и, гора песка лавиной рухнула вниз, похоронив под собой всех солдат, достигших середины бархана. К основанию бархана, к которому смог подбежать Соклот, добрались только жалкие ручейки песка.
   Сотни человек, как бегемл своим языком слизнул. Он заорал, приказывая остальных броситься на помощь и начать откапывать товарищей, но все хоть и поднялись на ноги, никто шагу вперёд не сделал. Солдаты стояли и испуганно оглядывались, рассчитывая, что смелым, но безрассудным, будет кто-то другой.
   - Что встали? Ребят откапывайте! - Взревел Соклот, но после его крика, в наступившей тишине, кто отчётливо произнёс.
   - Покажи пример командир! А то и следующих лавина накроет! Ребят жалко, а тебя с твоим коротышкой придором - нет!
   Это был момент истины. Ещё мгновение и Соклот станет не командиром, а оплёванным, если у кого в этой сухоте слюна найдётся, предателем и врагом. Он подпрыгнул и побежал вверх. Ну как побежал? Как можно бежать если под тобой расходится песок? Этот его порыв стал катализатором.
   Солдаты не поняли, не увидели кто побежал, но инстинктивно, бросились за ним. Он скинул багряный плащ, который мешал двигаться, но быстрее не пошёл. Ноги, да и весь организм не привыкли к тяжёлым нагрузкам. А идти, проваливаясь в песке, ещё та мука. Солдаты его обогнали, а он присел прямо у края остановившейся лавины песка. Ноги его уже не держали. Солдаты начали яростно копать руками, отбрасывая в сторону песок, причём друг на друга. Достали первых засыпанных и начали относить к основанию бархана.
   Соклот смекнул, что ему делать тут нечего, но и одному спускаться как-то стрёмно. Всё равно что покинул поле боя, пока его солдаты сражались за жизнь павших, то есть засыпанных песком товарищей по оружию.
   Он встал и начал выглядывать, к кому бы невзначай, как бы по делу, пристроиться. Тут он и увидел другую опасность. Откапывальщиками никто не руководил. Они сами решали, где копать и сосредоточились в том месте, где на поверхности оказалось больше всего всяких вещей и оружия: копья, щиты, плащи, повязки на голову... всё что было сорвано с солдат или они машинально выпустили из рук. Получалось что они копали огромную яму, которая непременно станет им всем могилой.
   Соклот хотел крикнуть, но сухое горло только прохрипело и, как ему показалось, именно от этого, очередной пласт песка рухнул вниз. На излёте, этот пласт песка зацепил и его, Соклота и закувыркал его тело к подножию бархана. Хорошо, что слой песка был тонкий, хотя смог забиться везде: в уши, глаза, нос, рот, даже задницу. Соклота спасло то, что кто-то заметил торчащий из-под песка сапог, сдёрнутый с ноги и захотел иметь второй. Так он и откопал Соклота.
   Сапоги он убрал в свою котомку, не то время, чтобы хвастаться трофеями, а убедившись, что Соклот подаёт признаки жизни, как-то выбил из рта песок и очистив глаза, положил в ряд спасённых. С ними уже занимались санистры баталов их было четверо. Вся их работа заключалась в том, чтобы остатками драгоценной воды промыть глаза откопанным и дать по паре глотков, чтобы смыть песок изо рта.
   Когда эту процедуру произвели и с Соклотом, он почувствовал себя лучше и захотел уже было встать и снова начать командовать остатками его войска, когда, прозрев, увидел необычную сцену. Не столько увидел, как услышал. Эта сцена проходила в нескольких шагах от него. Глубин, его писарь и партнёр, обняв колени Савеля, рыдал. Соклот уловив знакомые звуки, покосился с их сторону. Его багряный плащ, позолоченный шлем, с накрывавшей его шёлковой тряпкой, от накаливания солнцем, валялись рядом с ними.
   Глубин умолял Савеля взять командование войском на себя. В знак высшего доверия и уважения, а также для подтверждения руководства, предлагал пользоваться своей задницей, как личной привилегией командира войска.
   Савель был не из их, как говорили в Укроне, когорты, но все знали, что она проросла и распространилась во всех звеньях и уровнях государства. Даже Кочой про это не знал, хотя, может и знал, но ничего не предпринимал, исходя из каких-то, только ему понятных, интересов.
   Тем временем придоры, незаметно для всех становились теневым государством в империи Укрон. Их опознавательным знаком друг для друга служили сложенные ладони перед подбородком и непременное, как бы обычное слово при обращении: коллеги, друзья, сочлены. Даже занимая должности выше тех, с кем проводилось совещание или беседа, они ставили себя на уровень остальных. Показывали свою демократичность.
   Савель был растерян, он не знал, как поступить. Согласиться при всех с предложением Глубина, значит потерять, уважение, даже не столько к нему, как к должности, которую он станет занимать. Игнорировать? Так Глубин будет нашёптывать всякие про него, гадости. А что он будет записывать в протоколы и отчёты? Поэтому Савель и застыл в поисках решения, которое удовлетворило бы всех и в первую очередь его самого.
   Самым красивым было бы отпихнуть подошвой сапога эту мразь Глубина. Тогда бы его авторитет вырос до небес, но тот мог отправить кляузу и Жулину и тайком сообщить Урюку. Савель не сомневался, что и в руководстве легиона наверняка есть придоры. Они распространят сведения что Савель устроил заговор против Соклота и, таким хитроумным способом, погубил его. Поэтому Савель поступил, так как всегда поступал: никакого решения не принял, отдавшись на волю богов.
   Он громогласно, если так можно сказать, про тихий голос Савеля, объявил, что в такой, столь тяжёлый и трагический момент, становиться узурпатором войска нельзя. На это должна быть воля претендента на престол империи Жулина и богов империи! Он осторожно освободил ноги из объятий Глубина, отошёл в сторону и добавил, что раз, пока, нет другого командующего, он как первый заместитель будет временно, он подчеркнул это слово повторив его три раза, исполнять обязанности командира войска. Устроило ли это солдат он не знал, но то, что несколько успокоило, вполне возможно.
   Походный капл быстро провёл молебен по всем убиенным и погибшим и войско постаралось поскорее уйти с этого страшного места. Второй раз никто никого откапывать не захотел.
  
   Солнце, перевалив за середину дня, то ли лучи у него искривились, то ли барханы стали выше, но не так сильно палило. Теперь кэмэлота отправили первым, но он пошёл не совсем туда, куда планировал Прок.
   Резок удивлённо посмотрел на них. Сначала на кэмэлота, но тот, царственно выхаживая, покосился на него, потом на Прока. Тот тоже ничего не сказал, но пожал плечами. Погонщик всё же соизволил ответить, что кэмэлот знает куда идёт. Или путь короче или вода поблизости.
   Погонщик не угадал. У кэмэлотши, на которой ехал Урюк, была течка. Все остальные кэмэлоты, приданные легиону, старались её догнать. Их кэмэлот тоже. Запах её течки принёс лёгкий ветерок через три, да кто их считал, бархана.
   Кэмэлот вывел их на прежнее место стояния легиона и лёг на то место, где лежала готовая к спариванию самка. Все люди тоже обратили внимание, на то, что здесь останавливалось очень огромное количество людей. По тому как они размещались, оставленному мусору, было установлено, что останавливались военные.
   - Мы на верном пути! - Удовлетворённо потёр руки Резок.
   - А вот и русло той высохшей речки, к которой мы шли! - Показал на еле заметные уклоны в потрескавшейся голой земле без песка, Прок. - Судя по всему, они, отсюда, недавно ушли и мы их сможем нагнать!
   Резок не согласился. Кэмэлот их здорово выручал. Они нагрузили на него всё, что могли. Воды у них было с запасом и, теперь они могут, спокойно, без нервотрёпки, следовать по следам своего войска. Резок предложил разбить лагерь, сославшись на кэмэлота, потому что тот устал. Никто не стал возражать.
  
   К несчастью Савеля те, кто определял направление движения, или хотя бы понимали, как и куда идти, погибли. Лезть на бархан, послуживший могилой их товарищей, никто не захотел. Соседний, показался слишком высоким, чтобы его преодолевать, а ведь у его подножья находилась стоянка, а значит и следы группы Резка, посланных на их спасение. Они решили тупо идти между барханов. Этот путь был через чур извилистым и, чтобы выйти на общий путь им понадобится ещё один день.
   Без худа нет добра. Количество воды и еды на оставшихся живыми, увеличилось. Раненых и тех, кто не мог идти, несли на импровизированных носилках. Импровизированными их тоже нельзя было назвать. К двум копьям привязывался плащ. На него клали раненого и несли. Соклот, поняв, что простые бойцы его не узнали, прикинулся таким несчастным. Он не поднимал одного: раз объявили, что их командир погиб, значит погиб. А кто там на кого похож их не волновало.
  
   11.
   Почти три сотни дезертиров плелись к рыбацкой деревне. На радостях, что они не идут через пустыню, а в деревне если их не встретят с радостью, накормят и напоят добровольно, то можно это получить и насильно.
   Увидев, что в море, недалеко от берега, болтается много лодок, они ускорились. Раз мужики все на промысле, значит и сопротивляться некому. Захватить деревню и не дать тем причалить, вот была первейшей задача дезертиров. То, что их было больше, чем жителей в деревне их грело радостью, но они не были организованы, а каждый сам по себе, а значит это не войско, а толпа. Они увидели впереди деревья, прибавили шаг, а вот и дорога наверх от берега. До неё, поперёк всего берега лежали лодки. За ними, вперемешку, стояли солдаты легиона с копьями, а немногие рыбаки с луками.
   Луки были запрещены в империи и только за их обладание, владельцы подвергались смертной казни, но на окраинах, в глухих местах это было обычное оружие местных жителей. Когда прибыл легион, рыбаки луки попрятали, а когда вернулся Хуес - достали. Они сразу поняли, что комбатал, хоть и спасает их, но делает всё незаконно, ради собственной выгоды.
   Не ожидая такого заграждения, дезертиры остановились и начали обсуждать увиденное. Кое-кто начал считать противника и сравнивать силы. Из-за этого они не сразу увидели, что и за их спинами лодки были быстро причалены, вытащены на берег и за ними, точь-в-точь, как спереди выстроились рыбаки с луками и солдаты с копьями.
  
   Хуес сам лично помахал флагом, требуя переговоров. Это обрадовало дезертиров и они начали составлять свои условия. Это было их ошибкой. Пока они судили и рядили, лодки сзади, подтащили ещё ближе. Теперь из слабых рыбачьих луков, можно было не только попасть, но и убить.
   Только сейчас дезертиры поняли, что попали в ловушку. Количество требований у них резко снизилось, а лодки сзади оказались ещё ближе. Пока выбирали уполномоченных на переговоры, к ним прилетела стрела с прикреплённой бумажкой. Там было одно требование. Подходить к ограде по одному, передавать оружие, после этого его пропускали за ограждение. У окружённых начали роптать и с их стороны послышались угрозы. В ответ полетели стрелы, но не спереди, а сзади. Хуес приказал беречь будущий товар и не сильно калечить, а тем более, не убивать.
   Если бы среди дезертиров нашёлся бы вожак, то они, пусть с огромными потерями, смогли бы прорвать одно из заграждений, но жертвовать своей жизнью, ради чужой свободы, никто не захотел. Каждого крепко связывали по рукам и ногам и укладывали в лодки. Поэтому рыбакам, чтобы отчалить приходилось ходить по их спинам. Все лодки шли в Сурепу с перегрузом.
   При попутном ветре они смогли добраться ещё до захода солнца.
  
   Хуес проявил необычайную поспешность и оборотистость. Сразу нашёл нужных людей, объяснил им их выгоду. Те договорились с держателями казны и строителями. Тем, выгоду объяснять было не надо. Пленные были выгружены, пересчитаны, осмотрены и куплены оптом. Отдельно Хуес продал их оружие и одежду.
   В каменоломнях обходились без одежды. Тепло, даже, скорее, душно, но нет ветра, пыльно, зато не надо смывать пыль каждый день. То, что её придётся глотать каждый день, об этом никто не думал.
   Им объявили, что они никакие не рабы, а почти что вольнонаёмные. Их будут кормить, поить и даже платить. Когда построят крепость выдадут деньги и отпустят восвояси. Кто захочет, может остаться здесь. Денег должно хватить чтобы купить, хоть скромное, но жильё. Страхи пленных, пока их вели по городу в каменоломни, развеивались, некоторые начали задумываться о том, какая у них будет жизнь после освобождения. Полгода в каменоломнях - это не срок! Вот в холодном и ветряном Бургане, это да!
  
   В каменоломнях, как и положено их зафиксировали, зарегистрировали выдали авансы за работу и сразу отобрали в счёт будущего питания.
   Одни думали о тяжёлом, но коротком настоящем и светлом будущем, надо будет только немного потерпеть, а другие, что все документы у них в порядке и пройдут любую проверку имперской комиссии.
   Хуес получил столько денег, сколько не получил за всё время службы. Половину он взял мелкой монетой для командиров и солдат своего батала. Для себя предпочёл казначейские обязательства. Закончить поход, выйти на досрочную пенсию и растить детей. Другого желания у него не было. Надоело дрожать при каждом мелком воровстве на службе. Он понимал, рано или поздно его, либо заложат или что-то пойдёт не так.
   В отсутствие Хуеса, его батал не очень стремился быстренько протопать по высохшему руслу Анагары, чтобы остановиться на берегах озера Кашпро. Это означало не отдых, а суровую, беспрерывную подготовку лагеря для приёма всего легиона. Это была сложная и тяжёлая работа, впервые выполняемая за много лет. Пусть баталы легиона сами о себе заботятся. Если легиондор Урюк будет недоволен, то тогда все шишки падут на голову вороватого Хуеса, который решил половить рыбку в мутной воде.
  
   Когда вечером Урюку доложили, что и на следующий день они не покинут пустыню он принял для себя правильное стратегическое решение. Не ждать, когда весь, медленно шагающий легион выйдет из пустыни, а коротким и стремительным броском на кэмэлотах малой группой руководства легиона выскочить из пустыни. Они будут дожидаться остальных в саванне, около озера Кашпро. Урюк больше не мог выдержать, ни тряски, а даже плавного покачивания кэмэлота. Он уже был готов идти пешком, как рядовой солдат, чем обливаться потом, под палящим солнцем в плотной и толстой накидке.
   Тут и случилось непредвиденное и срочный отъезд пришлось отменить. При любом, компактном раскладе легион, всё равно, растянулся по пустыне. Между барханами места, для размещения, не хватало даже для целого батала, поэтому баталы приходилось половинить, четвертинить и даже шестерить, ведь на крутом откосе бархана не слишком расположишься и заночуешь.
   Урюк уже расположился на горбе кэмэлота, когда пришла весть о том, что на них наткнулась группа, посланная искать самостоятельно ушедший отряд Соклота. Особенно сильно выражалась радость в батале Горгена. Ребята вернулись! Вернулись не найдя пропавших. Покидать в таких условиях легион Урюк счёл кощунственным и стал дожидаться маленький отряд. Сначала он решил, что те появятся быстро и решил сидеть на горбе кэмэлота, но жара заставила его спуститься вниз и пристроиться в тени.
   Резок тоже не ожидал что напорется на не просто подразделение легиона, а на свой собственный батал. Горген сразу вернул ему руководство рту, потому что там дисциплина стала не ох!
   Они бы прошли мимо своего батала, не заметив их. Что такое верх еле заметного соседнего бархана? Кто-то заметил там движуху и поднял всех. Группе Резка перекрыли путь и ему тоже пришлось радоваться. Пока они добрались до Урюка, а ведь не пройдёшь мимо других подразделений высоко задав голову не замечая их, наступил полдень. Вперёд, один за одним, были отправлены первый и второй баталы.
   Резок сообщил, что они следы легиона приняли за войска Соклота, поэтому и бросились догонять. Урюк, да и весь его штаб были удивлены таким воскрешением группы, которую списали сразу после их отправления. Но о пропавших они ничего сообщить не могли.
  
   Соклоту нравилось его инкогнито. Тебя несут, покачивает - дремлешь. Ножками по сыпучему песку не сучишь и песок из обуви на ходу не вытряхиваешь. Тем более и обуви -то нет. Во время частых остановок к нему всегда кто-то подходил и радовался тому, что боги спасли его. Каждый старался прикоснуться, чтобы удача в будущем коснулась и его. Это было своеобразное паломничество ко всем несомым раненым. Надо было обойти каждого. От этого сила везения увеличивалась.
   Тут они и пересеклись с другими следами. Откуда и куда шли эти следы, понять было невозможно. Это были просто ямки - такие маленькие кратеры с ровными краями внутри. Мнения разделились чуть ли не пополам. Решение предложил лёгкий ветерок. Всё-таки идти, когда ветер в спину лучше, чем ветер с песком в харю.
   Хуес догнал свой батал, медленно передвигавшийся по руслу Анагары.
   Когда отряд Соклота, под предводительством Савеля покинул пески и вышел в саванну, Соклот, купив старые сандали, поправился и пошёл пешком, старательно избегая командиров и собственный штаб. Не хотел до поры до времени попадаться им на глаза.
   Чуть ли не одновременно все три группы встретились у озера Кашпро. Первым прибыл легион во главе с Урюком. Легион, батал за баталом, всё ещё прибывал, когда появился перевезённый на лодках батал Хуеса пришедший с моря по руслу Анагары. Ближе к ночи заявился и отряд Савеля.
   Соклот, неузнанным переместился и присоединился к первому баталу легиона. Темнело и он попросил переночевать у костра. В такой куче военных сложно найти своих, а утром он уйдёт.
   Действительно, хаос был ещё тот. Все перемешались, размещаясь на свободных клочках земли, желательно поближе к озеру. Каждый, если не каждый лично, но каждый дес с парой вёдер старались быстро черпануть водички попить, умыться. Купание отложили на следующий день. Мало ли какие козявки водятся в озере. А если не козявки?
   Утром стало понятно, что со стоянки надо уходить. Сезон дождей ещё не начался, когда начнётся неизвестно, а с вечера и до утра воды, в засыхающем озере, было вычерпано немало. Зеркало озера не только уменьшилось, но и до утра оставалось мутным. Теперь чтобы добраться и до этой мути, надо было, проваливаясь, не известно до куда, идти по ещё не высохшему илу и грязи. А ведь там мог кто-то зарыться и укусить!
   Урюк, после такого обескураживающего доклада, что фактически воды даже для питья уже нет, собрал обширное совещание прямо у штабной палатки. Были не только комбаталы, но и ртутные командиры.
   Недомаршал сначала выслушивал доклады командиров баталов. Первым, как обычно докладывал комбатал обеспечения Хуес. Он подробно остановился на лодочных перевозках о их достоинствах и недостатках. Отметил также что с низких рыбацких лодок, берег в деталях был виден плохо и их чуть было не высадили на пляж в бухте с почти вертикальными стенами. Пришлось искать новое место, которое оказалось достаточно далеко и возвращаться посуху, по утверждённому штабом маршруту, пришлось долго. Из-за этого и произошла задержка. Ни о чём другом он не упомянул. Отставших, сбежавших и умерших в его батале не было. Несколько раненых, но они могли передвигаться своим ходом. Вывод: отсюда надо быстро сваливать.
   Остальные командиры баталов, видя, что такой доклад начальство не нервирует, высказались в том же духе. Урюк посмотрел на Савеля.
   Савель не был военным. Он был назначенным Жулиным, главой единственного города на плато Бурган. Внешне он был идеальным главой. Высокий, поэтому видимый издали. Говорящий тихо и мало. Поэтому все, чтобы его услышать, даже старались шумно не дышать. Исполнительный. На этом все его положительные качества заканчивались. Безинициативный и трусливый даже в подаче предложений, а не решений. Поэтому в спорных, даже мелких вопросах, а в не спорных, но требующих какой-то организации, Жулину приходилось брать всё на себя. Это ему так надоело, что он отправил Савеля в поход. Поручить командовать даже мелкой группой солдат Савелю не по статусу. Большой - дело испортить. А первым замом у брата - можно. Пусть важно болтается как надутый большой член между маленькими яичками. Если вернётся из похода, место главы будет уже занято. Не вернётся - ещё лучше. Объявят героем с мемориальной доской у входа и портретом на стене холла.
   Савель вещал трагическим голосом о гибели под завалами песка сотен солдат. Это ему казалось, что трагическим голосом. Как в тихом голосе, какую трагедию можно услышать? Но все услышали о главном подвиге командующего союзным войском Соклоте, который первым бросился спасать своих солдат при первом обрушении и оказавшийся с ними в одной могиле при втором обвале песка! Непонятно, но здорово. Красиво и эпично погиб!
   Урюк уже хотел объявить минуту молчания по погибшим, как на свободный, перед недомаршалом пятачок, вышел Соклот. Урюк, уже набравший воздух чтобы рявкнуть, о минуте молчания, поперхнулся этим воздухом. Его глаза округлились и чуток вылезли из орбит. Что было с глазами других, Соклот не заметил, но был доволен произведённым эффектом. Савель вообще стоял с открытым ртом.
   - Хайло закрой - тепло уйдёт! - Соклот указательным пальцем прижал нижнюю челюсть Савеля к верхней. Этому жесту и словам он научился у брата. На холодном плато это было бы уместно, но не здесь, когда жара испепеляла всё, даже сопли в носу, но сработало.
   - Как вы могли? - Соклот обвёл долгим взглядом окружающих. Такую паузу тоже успешно применял старший брат. - Мы там, под песком были живые! Вы видели, как мы пытались вылезти на свет, а устроили молебен, когда мы молили вас и считали, что вот-вот вы нас откопаете!
   - Это призрак! - Закричал Глубин, выскочивший из-за спины Савеля.
   - О! - Удивился Соклот. - Что разве было не так? - Он чуть было не проговорился что он всё это видел, но вовремя прикусил язык. - А как же траур? Ты не успела меня похоронить, а уже нашла себе нового мужа! Я догадываюсь кто он! Небось обхватила его колени и плакала над моим плащом и шлемом? Где они? Зачем вы нас похоронили? Кто велел? Арестовать предателей!
   - Что это вы... - Урюку не понравилось такое развитие событий. В призраки Урюк не верил. Каждый объявленный призрак или был чье-то фантазией или вполне реальным человеком.
   - Это мои войска! Я у них главный! Вы их соучастник? - Повернулся Соклот к Урюку.
   Тот не нашёл что ответить, развернулся и ушёл в свою палатку. Имперские командиры, глядя на него, сделали тоже самое, предоставив союзникам самим разбираться между собой. Потерять больше тысячи солдат, да такое не в каждом бою случается! Те три сотни, что ушли в рыбацкую деревню, которых захвативший их Хуес продал в Сурепу, Савель причислил к погребённым в песке.
   - А ты-то как же? - Промямлил Глубин.
   - Кто-то воткнул копьё возле моего лица. Крупинки воздуха не позволили мне умереть. Я грёб песок под себя, терял сознание, оно возвращалось, снова грёб. Наконец выполз на свет божий. А там никого нет! Я решил, что умер, но оказался жив! А те, кого вы не откопали - умерли! Лучше бы и я умер! Что я скажу брату? Их жёнам, матерям! Я шёл, падал и шёл, падал и шёл по вашим следам, потому боги и их провидение спасли меня, чтобы я мог покарать вас!
   Ни жёнам, ни матерям он сказать не смог бы. Про них он не только ничего не знал, да и многие погибшие тоже, но звучало красиво. Он так же ещё пафосно произнёс несколько десятков слов. Словарный запас был исчерпан и Соклот начал повторяться, поэтому как свидетель, жертва, следователь, прокурор и судья по условиям военного времени быстро вынес приговор. Закопать живьём!
   - А я-то тут причём! Я всего лишь писарь!
   - Да, это не справедливо. Закопать одного Савеля. А эту шлюху я отдаю вам на потребу. Чтобы до самой смерти её затрахали. Я сам лично её похороню.
  
   Легиону ещё потребовались четыре дневных перехода, чтобы соединиться с основным войском. Они пришли настолько голодные, что сил злиться ни на кого не было. Маршал Сорт услышав про приключения Соклота, решил лично их выслушать и как-то наградить.
   Легиондор своим распоряжением, не так много мог вручать наград, но тем не менее они были и признавались в рамках легиона. У командующего армией наград было не больше, но они были весомей. Хотя и их признание не выходило за рамки армии или войска, но некоторые награды ценились выше чем имперские. Если у тебя единственного, во всей империи, есть войсковая награда и больше ни у кого, то она вызывала большее уважение, чем все остальные.
   Ни под какие предыдущие войсковые награды деяние Соклота не подходило. Вот, в таких, исключительных случаях, командующему самому разрешалось придумывать название и вещественный признак награды. Сорт посмотрел в деяния всех богов, святых, блаженных и причисленных и понял, что и он может попасть в эту книгу, как первый присвоивший такую награду и называть её будут по его имени, а не по названию награды. Награда Сорта! Это даже лучше звучит чем маршал Сорт, хотя тоже неплохо, но маршалов может быть много, а награда одна!
   Маршал Сорт назвал её так: "Воскресшему во плоти!" с вручением серебряных и позолоченных крылышек, прикрепляемых к шлему Соклота.
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"