У маленького Бориски убили маму. Правда сам он это не знал или не понимал. Он сидел рядом с трупом и держал ее за руку. Рука почему-то была холодной, а не теплой, как обычно, да и мама его лежала не шевелясь. Сама она была покрыта какими-то кирпичными пятнами. Также в пятнах и была и тряпка, называвшаяся простыней.
Он сидел и ждал когда мама проснется и разрешит быть в комнате. Потом встанет, попьет водички и чем-нибудь покормит сына.
Утром мама обычно выглядела больной и несчастной, такой как давно не стиранная простыня, которая вечно лежала на диване. Все у мамы болело, ноги-руки не слушались, ее бросало от единственного дивана на колченогий шкаф, иногда бывавший ночным прибежищем для Бориски, или на стены с облезлыми обоями. Она злобно шпыняла пустые бутылки добредая до заржавленной ванны. Двери в туалете давно не было. В этот момент попадаться ей на столь трудном пути не следовало, но когда она выходила из ванной, то она уже была хорошей, гладила его по голове, не столько говорила сколько пронывала какие-то неясные, но ласковые слова или плакала, прижав его голову к тощей груди. Вместе с ней плакал и он и так ему было хорошо, что Бориска забывал о голоде или холоде.
Его мама была самой замечательной, самой красивой, самой заботливой: они вместе собирали бутылки валявшиеся на полу, иногда мама из потайных мест выуживала смятые бумажки и они шли покупать продукты. Мама так гордо называла кусок черного хлеба и маленький пакетик молока. Бориска страшно гордился, когда как взрослый шел с ней в магазин.
О! Для Бориски это был необычный музей, чистый, светлый с красивыми вещами, ошеломительными запахами и чудо-автоматом в котором лежали игрушки, опустив монетку можно было выудить любую. Так мальчику казалось.
Одни люди от них шарахались, а другие, сделав круглые глаза, это были обычно старушки, давали мальчику конфеты, пирожки, мороженое, а однажды целую сосиску. Бориске хоть и было мало лет, но он понимал, что в магазине не едят, поэтому он прятал все в одежду и отдавал маме.
"Добытчик ты мой!" - Радовалась мама. Бориска не понимал, что его мать была самой обычной запойной пьяницей и блядью, поскольку после магазина они заходили на рынок и из-за контейнеров она выходила повеселевшей и разгоряченной. А вот теперь почему-то не хотела просыпаться, становилась все холоднее и холоднее, а есть хотелось все сильнее и сильнее.
К маме постоянно приходили какие-то дяди и тогда она становилась радостной и веселой. Они приносили с собой еду и питье. Она отламывала ему кусок хлеба, клала кусок колбасы, сыра или сала, если это было кроме хлеба, и выставляла на балкон. Она заботилась о его нравственном здоровье и не хотела, чтобы он видел что она там делает с этими дядями. Для этого и балкон запирала и забывала Бориску на балконе до тех пор пока утром не очухивалась. Окно же внутри рамы было завалено старыми газетами, как бы для тепла. Летом-то на балконе было хорошо было, но в другие сезоны! Поэтому, Бориска завидев с балкона возвращающуюся маму не одну, научился прятаться в шкафу и замирать пока они сначала стукали посудой, что-то разговаривали, потом диван страшно хрипел и стонал, а может и не он один, и только когда все надолго стихало он тихо вылезал из убежища.
О! Какие находки он совершал! Какая добыча ему доставалась! Какими вкусными казались объедки оставшиеся от алкашей, недопитые вода, кола, пиво. Но он, как опытный воришка, не брал всего. Оглядываясь на спящих на диване или около него, он забирал то, что было легко унести и сразу съесть, не оставив никаких следов.
Несколько раз ему удалось подсмотреть, как дяди прыгали на маме. Странные эти люди взрослые, лежа прыгать неудобно... Он проверял.
Больше всего мама ненавидела дядек, под названием менты. Самый ненавистный ей был под названием "гад-участковый", который все время мешал ей жить. Так она говорила. Хотя среди дядек встречались и тетьки. И тетьки были хуже чем дядьки. Они хотели его, Бориску у нее отобрать. Ласковые с ним и строгие с мамой. "Мегеры!" как называла их мама. Они всегда ругали ее за то, что Бориска такой чумазый и надеть ему нечего и поесть. Они приносили ему и одежду, даже еду. Мать плакала, клялась...
Однажды, под присмотром этих строгих тетек-ментов она сама его отвела в странное заведение под названием школа. Строгая тетька, но не мент хотела забрать Бориску у мамы, и отвести к другим детям, но мальчик так вцепился в руку, что пальчики его побелели. Мама пообещала, что уговорит сына и с тех пор все с радостью забыли о школе.
То, что сын пропадает неизвестно где, когда мама общается с кавалерами, она либо забывала, либо считала, что он на балконе. Дверь в квартиру не запиралась. Она вообще на одной петле держалась.
У Бориски был только один секрет от мамы. Она запретила ему одному, без нее, выходить на улицу, из-за того, что его могли испортить дворовые мальчишки, или украсть чужие люди, но в подъезд в понятие улицы не входил и Бориска, наравне с кошкой Туськой и барбосом Горчиком, чувствовал себя хозяином подъезда. Хотя и на улице бывал незаметно от мамы, да и от остальных у него было немало укромных местечек из которых он подглядывал за окружающими.
Главная тайна заключалась в том, что мама запрещала ходить в гости к соседям, хотя особо никто Бориску в гости не звал, но всегда старались накормить, а если у кого появлялась ненужная одежда, то и приодеть. Поэтому он бывал в гостях, несмотря на запрет мамы. Одна соседка даже хотела его усыновить, но Бориска отказался из-за того, что маму соседка усыновлять не хотела.
Туська и Горчик были его друзьями, он разговаривал с ними, кормился и даже спал, когда дома появляться было нельзя.
Вот и сегодня, они все трое продрыхли на верхнем этаже у батареи отопления и спустились на Борискин этаж, чтобы попить водички. Считать Бориска не умел, поэтому на каком этаже он жил - не знал.
Водички он попил, но ни Туська, ни пес в квартиру заходить отказались, а Горчик, так вообще начал завывать на весь подъезд. Его завывания сделали свое дело. В квартиру заглядывали соседи, а после грузно ввалились дядьки-менты, которые как ищейки начали осматривать убогое жилище.
Бориску отцепили от руки и увезли в место под страшным названием приют. Его помыли, переодели, покормили и хотели познакомить с другими детьми, но Бориска вцепился в ногу тетьки, которая была такая ласковая и нежная как мама, а нога была даже такой же теплой. Потом пришла другая, она показывала ему картинки, объясняла, смешила, дала карандаши, бумагу и попросила нарисовать кошку.
--
Туську? - Решил уточнить Бориска. Это были его первые слова.
--
Туську! - Согласилась тетенька. - Я же ее никогда не видела твоих друзей. А я хотела с ними познакомиться!
--
Тогда и с Горчиком! - Предложил Бориска. И они поехали знакомиться. Тетеньку звали Марина. Они пошли на кухню выбирать подарки для друзей Бориски. Для Туськи взяли кулечек сметаны, а Горику - горку костей.
Во время визита к друзьям Бориска хотел показать и свое жилище, но Марина пообещала в следующий раз. Они ушли, но поехали не в приют, а в какую-то протуру, в которой усталая тетенька задавала сначала вопросы Марине, а та Бориске, после чего его слова заносились на бумагу. Мальчик гордился тем, что непонятными крючочками его слова были зафиксированы.
Из их разговора Бориска узнал, что мама никогда не проснется, поскольку куда-то ушла. Бориска объяснил глупость сразу двух тетек. Как мама могла уйти, когда она вообще не шевелилась? Оказывается умереть это уйти и не вернуться, но Бориска знал, что мама вернется, просто она спряталась. Ведь стоит зажмурить глаза и никого вокруг уже нет.
Не зря же она в момент раздражения кричала: глаза мои тебя не видят!
Тут в комнату зашел и гад-участковый. Бориска не преминул сообщить Марине, что именно он мешал маме жить. Участковый рассказал этой протуре, что убили маму спокойно, обыденно, словно муху прихлопнули. Все посмотрели на Бориску, начали расспрашивать приходил ли кто. К ней постоянно кто-то приходил и всегда с двумя словами: "На!" и "Давай!". После этого рассказа Марина поехала с ним обратно в приют.
В приюте Бориске не понравилось: все тихие, спокойные, сытые. Игрушек навалом и никто их не берет. Он сгреб вокруг себя сколько смог, но что делать с ними не знал. Думал, что у него их будут отнимать, но никто этого не делал. Его с этими игрушками и спать уложили. Он впервые спал на белой простыне, под одеялом и на подушке. И от этого было очень неудобно. Он несколько раз просыпался и проверял игрушки, все были на месте, просто некоторые попадали на пол, он их поднимал.
Утром, когда его разбудили, игрушек он не обнаружил, но ему объяснили, что игрушки вернулись на свое место, где теперь и отдыхают и повели умываться. Оказывается зубы тоже надо умывать! И уши! Странная и загадочная жизнь в этом приюте!
Потом была зарядка: надо было бегать, махать руками и ногами, но под музыку это было делать весело. Причем у Бориски, получалось это лучше, чем у других. Кроме этого он знал и другие упражнения.
Это было прошлой зимой. Было уже темно, а включать свет мама не разрешала, поэтому он сидел в темноте. А тут и мама пришла с очередным гостем. Мама привела его с вокзала, мороз был лютый и Бориска уходить на балкон не хотел, да и дядька, с которым пришла мама, запретил это делать. Он усадил его за стол вместе с собой, отрезал огромный шмат колбасы, положил на тонкий кусок хлеба, открыл банку с кильками, а из толстой бутылки с оранжевой жидкостью разрешил пить сколько хочешь. Он был единственный из друзей мамы, кто отнесся к нему как равному.
Действительно это был странный дядька, большой, кургузый, уши оттопырены, а сзади, на шее родимое пятно в виде лошади. Еще он с собой принес кулек с грецкими орехами. Орехи он давил пальцами и угощал Бориску содержимым. Дядька рассказал мальчику, чтобы быть таким большим и сильным необходимо тренироваться. И показал как. Тогда и на балконе не замерзнешь. Славно они тогда посидели! Дядька объяснил Бориске, что до его поезда далеко, а торчать на вокзале - не климатит, замести могут.
С тех пор, как Бориска оказывался на балконе, он делал все, что ему его научил этот странный дядька. И помогало. Он не замерзал. А потом стало этих движений не хватать - Бориска чувствовал себя неуютно. Поэтому он занимался ими постоянно. Все равно делать было нечего.
Хотя в приюте Бориска пробыл не долго, но его успели немного откормить и он перестал дичиться других детей, но в контакт с ними вступал неохотно. Его отправили в детский дом, это такой приют, только в нем было больше детей, но там было все по-другому.
Взрослые требовали повиновения, ничего не объясняли, а просто командовали. У них была своя иерархия: директор, которого Бориска видел всего один раз и куча всяких других и все командовали детьми. Среди воспитанников тоже была своя иерархия: старшие командовали младшими, причем на подзатыльники они не стеснялись.
Поэтому как-то оказалось так, что Бориской командовали все, причем никто не опускался до объяснений. Делай и все! А когда началась школа! Вот мрак-то! Не развитые пальчики не могли держать правильно карандаши и ручки, а в мозгу никак не укладывались все эти закорючки, буквы и цифры. Считать-то он научился быстро, надо было просто загибать пальцы, но всему остальному?
Бориске было трудно в этом сложном, непонятном мире сотканном из одних запретов. Если все нельзя, то что можно? Оказывается можно то, что если никто об этом не узнает. Как с мамиными запретами. А тут и весна подоспела, потеплело, травка проклюнулась, почки набухли, так хотелось подставить лицо свежему ветру и лучам солнца, напоминавшим своим теплом о маме!
Все чаще и чаще Бориска вспоминал Туську и Горика, своих единственных друзей, хотя и голодную, но свободную жизнь при маме. У нее запретов было раз-два и обчелся, да и их можно было не соблюдать, если ей на глаза не попадаться.
Наверное мама уже вернулась, пришла домой а сына нет. Сидит на диване и плачет. И никто ей не скажет где Бориска. Ни "гад-участковый" ни тетьки-менты. Ой! Бориска даже присел от пронзившей его мысли. Как же он раньше-то не догадался? Ведь они хотели забрать его у мамы и забрали. И он уже в школу ходит, в другую, но мучения такие же!
Бориска ушел. Ему казалось, что дойдет он до конца улицы, свернет за угол, и вот он его родимый дом. И он дошел до конца улицы и свернул за угол и дом там был, но не его. Он растерялся и пошел по этой улице и снова повернул, но дома снова не оказалось.
Он долго шел. Шел, останавливался, отдыхал, снова шел. Захотелось есть, пить... Захотелось вернуться даже в этот ненавистный детдом, но где и он?
Хотя и ветерок был свежий и солнце ласковое как мама, но Бориска этого не замечал он ощущал себя совершенно потерянным и одиноким, не то чтобы в пустыне или тундре он и слов-то таких не знал, а в каком-то застывшем бесконечном пространстве, которое невозможно пройти и из которого невозможно вырваться. В городе кипела обычная жизнь. Множество людей торопилось по своим делам: одни ехали с работы и шли домой, в магазины, за своими детьми, другие же никуда не торопились, встречались тихо или громко разговаривали. Все были заняты собой и своими делами и только Бориска не был ничем не занят.
Поддавшись порыву окружающих людей, чтобы показать, что и он такой же, Бориска залез в автобус. Вон сколько желающих покататься на нем! Это же как интересно: ты сидишь, смотришь, а за окном проплывают городские картинки. Когда людям кататься надоедало, автобус останавливался и люди выходили, но всегда находились желающие занять их место.
Из автобуса открывался совершенно новый мир. Как у тети Вали, которая хотела его усыновить, был телевизор. Только окно у него было поменьше и про картинки обязательно рассказывали. Тетя Валя! От воспоминания о ней у Бориски непроизвольно покатились слезы. Вот кто никогда на него не кричал, не командовал, не запрещал.
Бориска заметил, что некоторые люди с интересом начали на него косится, а одна тетенька даже наклонилась, чтобы что-то спросить, но тут автобус остановился, люди начали выходить и Бориска выскользнул вместе с ними.
И сразу чудесный мир за окном закончился и начался обычный: с грязью и лужами, потресканным асфальтом и дымными машинами, серыми панельными домами и дворовыми кобелями бегавшими за одной сукой.
Один кобель был странно похож на Горика. Да что похож! Вылитый Горик! Бориска закричал, позвал его. Пес остановился, услышав знакомый голос и свое имя, но потом бросился догонять стаю. Бориска инстинктивно понял что Горика упускать нельзя и побежал за ним, беспрерывно называя его. Вся стая, вместе с людьми, перебежала через дорогу, согласно нужного цвета светофора, а Горик, постоянно оглядывавшийся на Бориску, не успел, машины поехали. Он попытался найти щелку между автомобилями, но понял, что это чревато, поэтому он и подошел к Бориске. Его взгляд, полный разочарования спрашивал: "Не видишь, я занят чрезвычайно важным делом, а ты меня отвлекаешь! Иди домой мальчик!"
--
Горик, пойдем домой! Я домой хочу, к маме, а дорогу не знаю! - Заплакал Бориска обняв пса за лохматую шею.
Горик недовольно вздохнул, покосился через дорогу, понятно, что стая давно скрылась и засеменил во дворы. Мальчику показалось, что они очень долго шли, но это только от того, что местность была для него неизвестная.
А вот и знакомый магазин, куда они ходили с мамой, родная помойка, привычный двор, а вот и дом. Какой же он высокий! Горик развернулся и побежал по своим неотложным делам.
Бориска поднялся на свой этаж, но там стояла незнакомая железная дверь. Он даже оглянулся, не ошибся ли? Все остальное до царапины знакомое. Вот молодец мама, новую дверь поставила! Он прошелся по подъезду. Туськи тоже не было. Тогда он спустился во двор и прошел к гаражам. Летом он любил лежать на их крышах. Тебя никто не видит, а ты видишь всех.
За гаражами, из отслуживших свое шин, исполнявших подпорки, были сооружены стол и скамейки. На этом месте тусовалась ребетня, автомобилисты, запершие своих железных коней, пропускали по стаканчику-другому, а если их не было, то балдели алкаши и бомжи ожидавшие свежего мусора в помойке.
Бориска разомлевший от уходящего солнца заснул, а проснулся от того, что стал замерзать. Он хотел уже было слезть, как услышал пьяные голоса.
Усатый Турбак объяснял захмелевшему коллеге, что он тот человек, которого следует уважать, а иначе - перо в бок. Его собутыльник, тоже алкаш со стажем под кличкой Ведро, то ли думал о своем, то ли пел песню, но Турбаку показалось, что то с ним не соглашается. Он достал нож и махнул перед носом Ведра. После этого объяснил, что вот, Стася не захотела ему двадцатник дать и он ее покромсал и не нашли его и если ты поганое Ведро меня будешь не уважать, будет тоже самое.
--
Какая Стася? - Впервые что-то членораздельно произнес Ведро.
--
Да вон, шлюха с этого дома! - Махнул рукой за гаражи Турбак, чуть не поранив ухо ножом собутыльнику. - У нее еще звереныш есть Бориска!
Бориска даже вздрогнул, услышав про себя. Турбак, между прочим, разошелся и наговорил много плохих слов про маму. Из всей этой речи Бориска понял мало что, кроме того что он плохой мальчик, что обидел маму и она поэтому покинула Бориску. В конце-концов Турбак угомонился и заснул прямо на лавке, а Ведро наоборот вспомнил о делах и ушел. При этом из его дырявого кармана выпала зажигалка. Бориска знал, что от нее прикуривают и ей можно поджечь костер, чтобы было тепло. Он крутанул колесик, так и есть - маленький огонек.
Он повернулся к кострищу. Разводимый здесь вечерами костер служил и освещением, а когда было холодно - и отоплением. Он хотел развести костер под Турбаком. Как-то он увидел, когда ребята подрались, то один упал в костер и громко кричал, ему было больно, вот так и Бориска хотел сделать Турбаку. Чтобы ему сделалось больно и он перестал бы говорить плохие слова про маму. Он натащил обрывков бумаги, щепок, обгорелых досок и поджег. Костерчик оказался хиленький, а пьяному на это было наплевать. Тогда Бориска вспомнил об одной уловке старших, они плескали в костер какой-то жидкости и тот моментально разгорался. Где хранилась бутылка он знал. Бориска свинтил пробку, но тут хиленьких дымок достиг ноздрей алкаша и тот повернулся в другую сторону, при этом он локтем выбил у мальчика бутылку, которая упала ему на грудь и забулькала.
--
Чего это? - Полупьяно спросил Турбак, вытер топорщащиеся от застывшего сала усы и сел. Бориска отскочил в сторону, чтобы тот не задел его ногой. Бутылка свалилась Турбаку на колени, жидкость потекла по ноге и закапала в костер.
Бориска не смог выдержать этих воплей, этого страшного рева, катания по земле он убежал домой. Он колотил в железную дверь и плача кричал "Мама, мама!" Он даже не заметил, как подошла Туська, которая пыталась обратить на себя внимание.
Дверь открылась какой-то мужик, увидев Бориску, не слишком дружелюбно признал его:
--
Это ты паскудец, сын шалавы? Вали отсюда, ты здесь не живешь, и она не живет! - Он толкнул ладонью в лицо мальчика и тот отлетел, упав и ударившись головой в дверь напротив. Кошку же мужик просто пнул, как футбольный мячик, она жалобно мяукнула и улетела на пролет ниже.
--
Еще раз увижу здесь - убью! - Показал кулак мужик Бориске и захлопнул дверь. Бориска спустился вниз.
Туське не повезло. Удар был такой силы, что она сломала позвоночник и конечности еще подрагивали а непонимающий взгляд умолял. Так ей было больно. Бориска не смог пройти мимо, схватил ее и поднялся на самый верх, к чердаку. Он ее гладил, убаюкивал, но она его умоляла, тогда он ей сжал горло. Взгляд ее стал спокойным и неподвижным. Он ее похоронил на крыше, завернув в кусок рубероида валявшийся там и стал смотреть во двор, где скопилось много машин: тут была и пожарная и скорая и даже две милицейских. На крышах гаражей толпились ребята, милиция их пыталась отогнать, но наверх залезать не хотела. Взрослые смотрели из окон, хотя ничего не понимали, поэтому некоторые кричали вниз, требовали разъяснений, но им никто не отвечал.
Долго на это смотреть Бориске уже было неинтересно. Он начал скидывать с крыши мусор. Сначала неизвестно как оказавшиеся там бумажки, потом веточки, кусочки бетона, осколки кирпичей. За ними интересно было наблюдать. Самое смешное оказалось когда камешек чуть не попал в ворону, она успела отскочить, гневно каркнув. Какой-то тетке упала на голову щепка. Она испуганно дернулась и отскочила. Посмотрела вверх и свалила все на ворону, которая сидела на козырьке. Этот испуг Бориске понравился, а то, что тетка не узнала, что это сделал он, понравилось еще больше. Раз нельзя, но не узнали, значит можно.
А тут вышел из подъезда дядька, который отфутболил Туську. Он был в шлепанцах, а на придомовой дороге было грязно, поэтому он не пошел во двор, а взгромоздился на лавочку.
Бориска посмотрел на рубероид служивший могилой Туське. Рядом с могилой лежал белый кирпич. Оторвать его было нелегко. От многолетнего лежания он приклеился к рубероиду. Пришлось его долго и нудно отковыривать применив все подручные средства, которые нашлись на крыше. Бориска даже вспотел. Когда же он посмотрел вниз, мужика на лавке не оказалось. Кирпич еще Бориске сбрасывать не приходилось, но ему нравились брызги, когда камешки попадали в лужу. С трудом приподняв кирпич мальчик постарался посильнее откинуть его от себя, но силенок не хватило, он понял, что кирпич до лужи не долетит. Он и не долетел. Он падал как раз перед подъездом.
Мужик, поселившийся в квартире Бориске, сменил шлепанцы на кроссовки. Он затылком почувствовал, что-то не то, повернулся и посмотрел вверх. Сначала он увидел только любопытное лицо мальчика и только потом кирпич.
Скорая увезла обоих: и обгоревшего Турбака и мужика в кроссовках. Милиция, осмотрев окровавленный кирпич и по гудрону поняла, откуда взялся кирпич. Бориска не запирался он все рассказал. Пришедший же "гад-участковый" заступился за мальчика, все объяснил другим дядькам-ментам и те казались не такими уж и плохими.
--
Киллиренок ты наш! - Погладил по только что начавшим отрастать волосьям Бориски "гад участковый". - Есть небось хочешь?
Бориска не ответил, но милиционер достал из папки плитку шоколада и разделил на всех, причем мальчику как-то неожиданно досталась самая огромная часть. Появилась и тетя Валя, она плакала и предлагала мальчика оставить у нее, но милиционеры не захотели. Да и Бориска не желал усыновляться без мамы.
Так мальчик попал в другое учреждение. В нем понравилось больше, хотя дисциплина была жестче, но командовали там по правилам, которые объяснили с самого начала. Мальчик и здесь ни с кем особо не дружил, но когда появился Мишка-игрок, то они стали друзьями не разлей вода.
Мишка болел игроманией и, если были деньги, все свое время проводил в игровых залах. Деньги быстро заканчивались, приходилось подворовывать. На этот раз своровать не удалось и Мишка пошел на грабеж. Его поймали. Из того, что Мишка рассказывал, Бориска мало что понимал, но азарт, горевший в глазах игромана, непонятные слова привлекали мальчика. Мишку же Бориска привлек тем, что был внимательным и благородным слушателем, не насмехался не задавал ехидных вопросов, не посылал, а молча слушал.
Своими рассказами Мишка растравлял прежде всего самого себя. Весна плавно уступила место лету и находиться в казенном помещении Мишке было все труднее и труднее. Он замыслил побег. Мишка хоть и был старше Бориски года на четыре, но успел просмотреть много фильмов, которые и пересказывал Бориске. Он стал для мальца как бы старшим братом и заступался за него по любому поводу. Он окончательно и прояснил Бориске что стало с его матерью и что надо было делать. Особенно он похвалил за кирпич.
Вскорости милиция прознала что Бориска поджег и Турбака и тогда кличка "киллиренок" окончательно утвердилась за Бориской. Его стали побаиваться и уважать. Теперь он стал приходить на помощь Мишке. Упражнения, которым научил его лопоухий мужик дали себя знать. Бориска был сильным и ловким, а у Мишки он научился быть отчаянным.
В этом заведении не было конвоиров, но были строгие воспитатели и высокие заборы, с колючей проволокой поверху. Залезть на них было сложно - не за что уцепиться. Но Мишка придумал. Они начали тренироваться и готовиться к побегу: запасаться едой, крепкой обувью и мешковатой одеждой.
Мишка-игрок однажды подсмотрел, как заезжает во двор продуктовая машина и он предположил что она выезжает таким же маршрутом. Как и что грузят и выгружают, он видел - был нарядным в кухне. Кузов фургона оставался без присмотра где-то секунд на двадцать. Оставалось только забиться в кузов фургона и спрятаться за пустую тару.
Когда к побегу было все готово, они стали ждать когда приедет машина. Бориска даже заснул, ожидая ее у окна, но разбудивший его Мишка не обиделся. По его предположению фургон должен уже был проехать. Они незаметно прокрались во двор. Мишка понял, что они сильно опоздали. Машину уже разгрузили, а водитель мельком заглянув в кузов закрыл створки. Мишка не привык отступать. Шофер немного затрепался с работником столовой и Мишка, схватив за руку мальца потащил его за собой, сначала, на подножку кабины, потом на крыло, затем на капот, крышу кабины и, наконец, они распластались на крыше кузова. Это было рискованно. Любой выглянувший в окно из второго и третьего этажей мог их заметить, но стремление к побегу у Мишки было неистребимым.
Грузовик остановился у проходной, с него ребята перепрыгнули на ее крышу. Но по крыше шли ряды колючей проволоки, как бы продолжавшие собой забор. Вот здесь и пригодились плоскогубцы, уведенные Мишкой из кабины фургона. Они перекусили два нижних ряда. Плоскогубцы Мишка упрятал под рубероид, порвав немного с краю верхний лист. Потом усиленно придавил. Размякший от жаркого солнца лист снова прилип. Только после этого они переползли. Потом Мишка сдвинул на место перекуса колючки, так что следов перекуса проволоки стало не видно. После этого они спустились по решетке ворот и степенно пошли вдоль забора, как обычно они это делали на прогулке, но только с другой стороны.
До города доехали без приключений. Мишка сбегал домой и, как он сказал, позаимствовал, у предков сотню рублей для разгона. После чего они пошли играть. В самой первой игре он предоставил Бориске дернуть за ручку. И они сразу выиграли. Такого успеха даже не ожидал сам Мишка. Тогда они перешли в другой зал. Там надо было нажать кнопку. Снова успех. До темноты они успели побывать в восьми игровых залов и в семи выиграли. Так крупно Мишка никогда не выигрывал. Он даже три раза пересчитал все деньги: двенадцать тысяч! У него тут же появился зуд все приумножить или спустить, но он поглядев на утомленного Бориску, который заснул привалившись к забору, решил с игрой немного обождать.
Они пришли к бабке у которой Мишка постоянно ночевал, когда были деньги, чтобы не ходить домой. Бабка сдавала свою квартиру кампаниям или парочкам, на день, а сама все это время сидела на лавочке перед подъездом. Поэтому она ребят и принимала на ночь - ее бизнесу они не мешали. У ней был и телевизор и видеомагнитофон, на котором Мишка крутил Бориске свои излюбленные фильмы. Больше всего Мишке нравился "Однажды в Америке", про детскую банду в Нью-Йорке. За те несколько дней, что они прожили у бабки он показал его несколько раз и каждый раз комментировал.
Счастье длилось недолго: все денежки они быстро спустили, даже легкая рука новичка Бориски им больше не помогала. Бабка начала коситься когда они три ночи подряд пребывали у нее за так. Попрошайничество давало плохие результаты, тем более все хлебные места были поделены и они еле отбились от хозяев этих мест. Рейд Мишки на собственную квартиру, тоже ничего не дал - предки поменяли замки.
Мишку ломало из-за того, что он не мог играть и он пошел опять на грабеж. В этот раз он взял с собой и Бориску.
Мишка высматривал пацанов. Делал он это долго и тщательно. И вот удача: из-за угла вывернул мальчик, немного старше Мишки, но в стильной одежде, шикарных кроссовках, модной стрижке. На шее у него болтался дорогой мобильник с встроенной видеокамерой, а из-за уха выглядывал МП-проигрыватель. Мишка вытолкнул Бориску прямо ему под ноги, тот запнулся о мальца.
--
Ты чего моего брата обижаешь? - Спросил Мишка.
--
Да он сам упал! - Огрызнулся пацан.
--
Маленьких обижаешь? Одежду ему перепачкал! На ногу наступил! - Подступал все ближе и ближе Мишка.
--
Да пошли вы! - Крикнул пацан, размахнулся и засветил Мишке в глаз. Крутанулся и побежал обратно.
Мишка не побежал бы за ним, но перед Бориской ронять свой авторитет не мог. И он погнался, за ним Бориска. Пацан подбежал к охраннику магазина и показал на грабителей. Мишка с разгону уткнулся ему в живот, крепкие, толстые пальцы с синими рисунками схватили за шиворот Мишку и подняли.
--
Ты чего разбойничаешь, на нашей территории? - Спросил охранник.
Тут подбежал Бориска и остановился. Он не знал что делать. Мишке же в шею врезалась рубашка и он начал хрипеть. Бориска подбежал к охраннику, несколько раз стукнул кулачками по нему. Что слону дробина. Тогда он его укусил. Тот рявкнул и отпустил Мишку, но на его вопль подбежали другие охранники. Пацанов затащили в дежурку.
Охранники принялись допрашивать. Мишка хорохорился, но быстро понял, что дядьки шутить не будут. Поэтому раскололся и все рассказал. При этом он так красочно-трагически описывал страдания в воспитательном учреждении, о подготовке к побегу, про побег и вот они здесь: несколько дней не ели и очень устали. Бориска даже своим ушам не поверил, какие они оказывается молодцы, но промолчал. В конце Мишка попросил десять тысяч чтобы уехать из города и залечь на дно. Охранники рассмеялись и за столь живописный рассказ даже немного покормили, собираясь их выдворить на улицу.
--
А чего братец у тебя такой молчаливый? - Спросил старший из охранников.
--
Он мне как брат, но не брат! - Жуя кусок колбасы ответил Мишка. - Кликуха у него "киллиренок" он уже двоих замочил.
--
Кирилл тараканов на кухне прихлопнул? - Посмеялись мужики.
Мишка выждал паузу и сказал только тогда, когда все перестали смеяться. - Убийцу своей матери и того, кто в его квартире поселился! И он не Кирилл, а Бориска!
--
А я слышал об этом! - Сказал второй охранник. - Кирпичом что ли? - Мишка кивнул.
--
Да! - Потер укушенную ногу поймавший ребят охранник. - Хорошо у него зубы не ядовитые, а то бы уже помер. Действительно киллиренок. И сколько тебе дитя лет?
--
Семь, а может восемь! - Ответил за него Мишка. Он понял, что охранники не то, что им пинков надают, но и с какой-то целью решили их оставить здесь. Так и случилось. Старший достал мобилу и вышел из помещения. Вернулся он только через полчаса.
--
Вот что пацаны! - Сказал он, закрыв за собой дверь. - Решили мы вас не выдавать, но и здесь вам делать нечего. Ребята вы пострадавшие, заслуженные, поэтому предлагаю поехать в пионерлагерь. Там клево: игральные автоматы бесплатные, игрушки разные, мопеды и никаких начальников! - Мишка подозрительно покосился на него. - Не ссы. Не понравится - уйдете. Но для вас это самое удобное место где залечь на дно. Все бесплатно. Вы же этого хотели?
Мишка был вынужден согласится. Ехать он никуда не собирался, но и возражать было опасно. Надо было дожидаться шанса, чтобы сбежать.
Везли их на Газели с занавесками, поэтому где они оказались ребята не поняли. Это место могло оказаться и рядом с городом и в соседней области и вообще неизвестно где. Вся география в Мишкиной голове укладывалась в два понятия: место где он живет и Москва, в которой он побывал разок с родителями. Все остальное это были просто названия ни о чем ему не говорящие. Про Бориску же вообще говорить нечего было.
Это действительно был какой-то бывший пионерлагерь. Там жил один дядька по имени Матвей, который всем и распоряжался, готовил еду, давал кататься на своем мопеде. Единственным его требованием это занятия по физподготовке. Бориске это нравилось, а Мишке нет. Особенно досаждала беготня. Лазить по всяким железякам, деревьям еще куда ни шло, но бегать? В этом месте было несколько игральных автоматов, но все они были стрелялками и Мишке быстро надоели. Кроме мопеда у дядьки была тентовая Газель, на которой он время от времени куда-то уезжал, оставляя ребят одних. И тогда они бегали к пруду, хотя это и было запрещено, где Мишка учил Бориску плавать.
Мишка снова предложил бежать, но малец не согласился. Бродячая жизнь ему не нравилась. Причем вся свобода заключалась в брожении от одного игрового зала к другому.
В этот раз Матвей собрался отлучиться надолго и предупредил, что ребятам придется пожить пару дней без него. Поэтому он наготовил для них еды на несколько дней. Оставалось только разогревать.
Дядька уехал рано утром. Мишка пропал одновременно. Бориска догадался, что Мишка залез в кузов машины и теперь едет неизвестно куда. Ему, одному стало не страшно, а тоскливо. В одиночестве находиться - ему не привыкать, но к Мишке он привык.
Дядька привез ему пневматические ружье и пистолет и особенно не огорчился, когда узнал, что Мишка сбежал. Кроме этого дядька привез такие штуковины, которые стреляли цветными шариками. И они регулярно играли в войну. Когда среди деревьев, когда среди бараков, когда в помещениях. Особенно ему нравилась такая: незаметно подбежать, выстрелить и убежать или уехать на мопеде, чтобы дядька тебя не догнал.
Разговоры меж собой у них вертелись, о долге, о чести, о мести, смелости. Такие и фильмы они смотрели.
Впервые Матвей взял его с собой. Они приехали в какой-то город. Где весь день славно веселились. Сначала на аттракционах, потом в аквапарке, сходили на фильм про какого-то Гарри Потера.
После фильма Матвей усадил на скамейку Бориску, поинтересовался его мнением о прошедшем дне. Бориска был в восторге, хотя и очень устал. Матвей объяснил что это подарок, перед расставанием. Бориску завтра заберут и поместят обратно в то место, откуда они сбежали.
Ни уговоры, ни просьбы на Матвея не действовали. Он объяснил, что и сам не хочет с Бориской расставаться, но один страшный дядька очень это хочет и нет, у него, у Матвея таких сил, чтобы противодействовать этому. Хоть сам стреляйся! - Заплакал Матвей. Он тоже не хотел расставаться с мальцом.
--
Давай я ему кирпич на голову скину? - Предложил Бориска.
--
Не получится! Туда не пробраться и охрана кругом! - Не согласился Матвей.
--
А ты убей его и тогда он нам ничего не сделает! - Попросил мальчик.
--
Я не умею! Пусть меня лучше убьют, но я тебя не отдам! - Загрустил Матвей.
--
А давай я! Я маленький, меня не заметят! - Взял в свои руки инициативу Бориска.
Матвей еще долго не соглашался, но Бориска уговорил его, чем страшно гордился собой. Он убедил большого, взрослого мужика, когда и Мишку-то никогда не мог уговорить, а тут! Они разработали план.
Охрана скучала около подъезда, пока шеф общался на квартире с подругой. Во дворе, на велике катался какой-то пацан. Судя по всему он это делал под приглядом бабушки, которая следила еще и за песочницей, в которой колупались два карапуза. Мамаша одного из них, покуривая, трепалась с подругой. Пацану надоело наворачивать во дворе круги и он, подъехав к охране, достал игрушечный пистолет, хорошо похожий на настоящий и весело засмеявшись стрельнул пластмассовыми пульками в охранников. Правда их собственное оружие, оказалось в их руках раньше, чем мальчик успел нацелиться.
Когда он второй раз подъехал к ним, они напряглись, но скосили только глаза. На третий даже не повернулись. Мальчик уехал к бабушке стал кататься рядом и даже что-то у нее спросил.
Удовлетворенный шеф из подъезда. Пацан, в очередной раз проезжал мимо. В руке он держал свой пистолетик. Он засмеялся, прицелившись в шефа, но вместо щелчка раздался выстрел, а настоящая пуля попала шефу в висок. Охрана среагировала на выстрел, но было поздно, пацан уже скрылся за углом дома.
И бабка и мамаша показали, что они не знают этого мальчика. Он просто несколько раз подъезжал спрашивать время.
Снова у Матвея появилось хорошее настроение и они уехали развлекаться в другой город.
Этот город был удивительно похож на его родной. Это было такое состояние, что он не узнал его, а почувствовал. Так и оказалось. Матвей привез в его двор, дал посмотреть в бинокль, на окна своей квартиры. Там были чужие люди.
--
Их тоже надо убить? - бесхитростно спросил Бориска.
--
Они не причем. Они даже не знают про тебя. Эти люди просто купили твою квартиру. Она принадлежит тебе и ты в ней должен жить, но плохие люди все время пытаются ее отобрать. - Пояснил Матвей.
--
Давай отберем у них и будем жить с тобой! - Предложил Бориска.
--
Не они виноваты! - Задумался Матвей. - А другой человек, это он все время продает твое жилье. Помнишь мы играли, когда ты ко мне подкатывал на мопеде?
Из дворов на розовом скутере, в синем шлеме, в темных очках выехал пацан, прямо на проезжую часть. Поперек руля лежал игрушечный автомат, но очень похожий на укороченный Калашников. Некоторое время он ехал за серебристым "Мерсом", на заднем сиденье которого расположился важный мужчина. Перед светофором лимузин занял левый ряд, чтобы повернуть. Пацан догнал автомобиль и постучал по бронированному стеклу у водителя. При этом он показал назад.
--
Чего тебе мальчик? - Приспустил стекло водитель.
--
Я вам колесо прострелил? - Сказал пацан, вставил ствол в щель и нажал курок. Автомат еще грохотал, а скутер уже скрылся за поворотом. Оказывается курок был привязан тонким тросиком. Другой конец тросика был обернут вокруг столба светофора.
Скутер не вписался в поворот, наскочил на бордюр и поэтому пацана поймали. Никто не поверил, что такой маленький мальчик может быть наемным убийцей. Так Бориска оказался опять в том же самом воспитательном учреждении из которого они с Мишкой так ловко убежали.
Бориску долго допрашивали очень много разных людей. Но про побег он рассказал, что они спрятались в кузове продуктовой машины, а про убийство, только то, что дядя Матвей, сказал что этот нехороший дядя продал его квартиру другим людям.
Бориска понимал, что все эти люди, которые прикидывались хорошими, даже в подметки не годились Матвею. Они все хотели чего-то от Бориски, а Матвей ничего не хотел, он просто был и заботился о мальчике. И Бориске с ним было хорошо, лучше чем с мамой, о которой он начал подзабывать.
Теперь Бориске уделяли больше внимания, старались не оставлять его одного. Индивидуально занимались по программе первого класса, хотя для всех остальных давно уже были каникулы.
В этот день Бориску собрали для какого-то следственного экпримента. Его посадили дожидаться машины у дежурного воспитателя. Через окно Бориска увидел как приехала продуктовая машина. Он выждал немного и спросил когда можно сходить в туалет, но в этот момент воспитатель, в очередной раз, отвлекся на другого воспитанника. Мальчик юркнул в дверь.
Водителя в кабине не было. Теперь Бориска самостоятельно проделал путь на крышу фургона, лег и затаился. Спрыгнул с фургона на крышу. Лаз в проволоке не нашли. Он сдвинул колючки. Проволока опять распалась на две части, он пролез и снова соединил. Спустился по воротам и направился в тот самый магазин.
Охранник, которого он укусил в прошлый раз, был ошарашен, увидев киллиренка. Он не стал заводить его в магазин, а посадил в машину и попросил лежать на заднем сиденье. Через десять минут он вернулся и отвез Бориску на окраину города, где их встретил Матвей.
Бориска не знал, что после его исчезновения интернат прошерстили вдоль и поперек и нашли разрывы в колючей проволоке на крыше проходной. Но никто не знал, когда это было сделано и мог ли уйти киллеренок этим путем.
С этого момента его ни разу не ловили. Банда, в которую он попал, крепчала на глазах. Бориске понравилось убивать, видеть страх в глазах больших людей и нажимать на курок. Хотя свои деяния он воспринимал не как лишение жизни, а как игру или продолжение игр с Матвеем. Его именем пугали... нет, не детей - коммерсантов, чиновников и даже других бандитов. Убийства, совершенные им обросли слухами, а слухи превратились в легенды.
Он жил радостно и весело, у него были игрушки, взрослые обращались как с равным. Бориска быстро продвигался в своем ремесле и, вскоре стал участвовать в разработке собственных операций. Так прошел год.
Новое задание было простым. Бориске показали фотографию, сказали номер вагона, время, когда должен придти поезд.
Матвей выдал пистолет, а сам отошел в сторонку. В руках он держал букет цветов - делал вид, что кого-то встречает. Пистолет у киллиренка был спрятан в плюшевой обезьянке.
Клиент, выйдя из вагона, внимательно огляделся по сторонам. На плече у него была небольшая сумка. Если в вагоне было еще ничего, то на перроне на выходящих обрушивалось послеполуденное пекло. Клиент был крупный мужчина, поэтому сразу вспотел, достал из кармана брюк платок и вытер промокший лоб и шею. Хотел убрать платок обратно в карман, но промахнулся и тот упал на асфальт. Бориска находился рядом, он уже направил обезьянку на голову, но мужик нагнулся за платком. Бориска увидел на его шее родимое пятно, напоминавшее лошадь. Что-то родным и добрым повеяло на него, но он все равно прицелился и тут он увидел крупные пальцы сжавшие платок. Пелена забывчивости упала с памяти. Ну да! Это тот самый мужик, который не разрешил маме выгонять его, Бориску на балкон. Который давил пальцами для Бориски орехи. Его убивать? Этого замечательного человека? Матвей не знает это! Надо сказать. Они ошиблись! Бориска подошел к Матвею и начал рассказывать, но тот не слушал его. Матвей подошел к мужику, который уже засунул платок в карман, передернул сумку, чтобы она поудобнее разместилась за спиной, но шагнуть не успел. Выстрел был сухой как щелчок, мужик качнулся схватившись за сердце, букет, рассыпавшись, упал к его ногам, а Матвей уже шел к выходу с перрона, где его дожидался Бориска.
У мальчика в голове не укладывалось, как это Матвей, который выполнял не то что все просьбы, но и капризы, вдруг не послушался его. Это человек, который называл себя другом, старшим братом, оказался безжалостным к другому хорошему человеку. Так не бывает! Что мало плохих людей?
Матвей приближался. Даже когда он посмотрел на Бориску, взгляд его был пустым и безжалостным.
--
Пошли урод! - Схватил Матвей мальчика за руку, но тот вывернулся и отбежал немного вперед.
Матвей замахнулся, Бориска закрыл голову обезьянкой и увидел страх. Страх в глазах Матвея. Тот не сводил взгляда с головы игрушки. Такой же взгляд был у жертв, которых убивал киллиренок. Вот она сила власти! Даже Матвей бессилен, даже он боится. Зачем не послушался? Значит и Матвей плохой человек, раз убил хорошего. Киллиренок нажал на курок. От близкого звука выстрела народ бросился от них, а навстречу испуганным людям милиционеры, достававшие на бегу свои пистолеты. Бориска нажал на курок еще раз.