Солнце давно поднялось над Фивами и теперь внимательно высматривало, какие уголки города оно еще не измучило своими палящими лучами. Но, похоже, что таких уже не осталось. По крайней мере, Герою казалось, что именно так. Изнывая от зноя, он еле-еле плелся в сторону рынка, чтобы переждать жару в холодке любимой харчевни.
Улицы были пусты. Вероятно, все жители Фив просто погибли от жары. Герой повернул за угол очередного раскаленного дома и замер в удивлении. Перед входом в харчевню стояла толпа народа. Стояла молча и неподвижно. А над головой людской толпы плыл рокот струн арфы, и надтреснутый голос напевно произносил слова
Птицы эти кричат громко, словно старухи,
Те, что на рынке торгуют различным товаром.
А по размеру они покрупнее, чем гуси.
Птиц я имею в виду, не старух, что на рынке.
Наглости в них в сотню раз больше, чем в глупых сороках.
А по числу будет больше их, чем воробьев на базаре.
В общем, как варвары с севера молвят, там полный ахтунг!
Как мотылька влечет огонь свечи, так настоящего Героя влечет беда, вставшая на пути. Особенно если там полный ахтунг. И не важно, на чьем пути она встала. Беда - это беда. И настоящий Герой должен ее одолеть. На то он и Герой. Именно поэтому Герой буквально врезался в толпу, чтобы узнать, где найти ту беду, о которой повествовал сказитель. Но оказалось, что беду искать нигде не надо. Она ждала Героя именно здесь, в толпе.
Дело в том, что "врезался в толпу" это несколько обще, не конкретно. А конкретно Герой врезался в двух здоровенных пастухов. Эти простые ребята с гор не привыкли ни к телячьим, ни к овечьим нежностям. И потому, не раздумывая, одновременно огрели Героя своими пастушьими посохами.
* * *
Скороног смотрел, а точнее сказать, пялился на Героя во все глаза, но с места не двигался. Толи он не видел в Герое угрозы, толи выжидал удобного момента для рывка. Для рывка куда? Это было известно только ему одному.
- Однако! - повторил Герой, обозрев странное существо. - Кого-то ты мне напоминаешь. Толи медузу Горгону, толи Арахну.
Скороног скромно промолчал. Зато главный распорядитель и напуганный им монстр начали тихонько поскуливать, нето заскучав, нето обидевшись на отсутствие внимания к ним со стороны Героя. Но здесь на арене появилось еще одно действующее лицо, не только привлекшее к себе внимание всех присутствующих, но и ускорившее ход событий. Из лабиринта подтрибунных помещений под рев толпы неторопливо выполз быстроползун.
Доводилось ли вам видеть панцирь болотной черепахи? Если да, то представьте себе такой панцирь длиной метров в пять и шириной метра три. Панцирь, лишенный конечностей и головы, и к тому же сплошной, а не полый внутри, толщиной метра полтора - два. Именно так выглядел быстроползун. За счет чего он передвигался? Кто создал это чудо природы? На эти вопросы, возможно, не смог бы ответить даже Зевс.
Двигался быстроползун безмятежно и неторопливо, словно танк на прогулке. И все, что попадалось ему на пути, утюжил так же безмятежно и неторопливо как танк. Но неторопливость его была обманчива. Выбравшись из темного прохода, решетки на котором после этого тотчас опустились, он замер на месте. Однако всего через несколько мгновений, вероятно, выбрав жертву, с бешеной скоростью рванулся в сторону Героя и скоронога, стоявших в центре арены.
* * *
Звон в ушах был негромким и напоминал мелодию какой-то песни. Герой попытался вспомнить слова, сопровождавшие незатейливую мелодию, но из этого ничего не вышло. Единственное, что он помнил, так это то, что речь в этой песне шла о старухах, гусях и сороках. Были там еще и воробьи. Тогда он решил раскрыть глаза. Проку от этого тоже оказалось мало. Склонившееся над ним лицо расплывалось и двоилось. Но зато темечко стало болеть меньше. Герой собрал всю волю в кулак, закрыл глаза, а затем резко распахнул их. Лицо почти перестало расплываться, но двоиться продолжало.
- Ты кто? - поинтересовался у него Герой, не поднимаясь с земли.
- Ты меня не узнаешь? - спросило лицо двумя голосами.
В том, что лицо отозвалось двумя голосами, не было ничего удивительного. Ведь оно двоилось. Удивляло то, что эти голоса были разными.
- Я Копрей из Лерны, - ответило двоившееся лицо на вопрос Героя, но уже почему-то одним голосом.
И тут же спросило совершенно другим голосом:
- Ты и меня не помнишь?
"Бред какой-то", - подумал Герой.
Он снова плотно закрыл глаза, сосредоточился и еще раз попробовал посмотреть на удивительное лицо. Как ни странно, это оказались два разных лица! Причем оба они были знакомы Герою. Одним из них, действительно, было лицо Копрея из Лерны, а вторым - лицо старого арфиста из Немеи.
* * *
- Так ты в самом деле не помнишь, что произошло? - спросил Копрей, разливая вино по медным бокалам.
Все трое сидели в холодке харчевни, добраться в которую Герою помогли его сердобольные знакомые.
- Нет, - чистосердечно признался Герой. - Помню только что-то про полный ахтунг. Но где он - не помню.
- В Стимфале, - разъяснил Копрей. - Давайте, кстати, выпьем за этот ахтунг, - поднял он свой бокал. - Благодаря ему мы сегодня неплохо заработали.
- О да! - согласился с ним старый арфист.
Они дружно опорожнили кубки, и Герою явно полегчало.
- Так может, вы все-таки объясните мне, что к чему? - поинтересовался он.
- С удовольствием, - ответил Копрей. - Слушай сюда.
* * *
События в изложении агента фесмофетов из Лерны выглядели следующим образом. Старый арфист из Немеи успешно воспел победу Героя над гнусной Гидрой и получил обещанную награду. Золото он применил с умом. А именно, создал собственное общество арфистов под названием "Гомер". Хотя обществом его назвать было трудно, поскольку включало оно в себя только двух человек: самого арфиста и Копрея, с которым его познакомил зеленый фесмофет. Но действовало это общество весьма успешно. Копрей, обладавший невероятной фантазией, выдумывал интереснейшие легенды о богах и героях, а арфист превращал их в песнопения. Дружная пара колесила по всей Элладе, приумножая славу ее героев, собственную славу (как великих сказителей), и, конечно же, свои доходы.
В конце концов, судьба занесла их в Фивы, где уже довелось побывать Копрею. Когда после успешного выступления на рынке они сидели в харчевне и подсчитывали выручку, к ним подсели двое парней с гор в скромном пастушеском одеянии. Парни оказались простыми, как их дубовые пастушеские посохи, и с места в карьер начали рассказывать ужастики, которые по их словам происходят в Стимфале.
- Помилуй Зевс, какие страсти там творятся! - поддержал коллегу старый арфист.
Несколько посетителей харчевни повернули головы на его громкий возглас, и потому певец перешел на шепот.
- К ним на зимовку с севера прилетели несметные полчища ворон. К весне они сожрали все озимые, потом успешно перешли на яровые. Теперь они кочуют по окрестностям Стимфала и, похоже, скоро превратят в пустыню всю Аркадию. Парни рыдали как дети, когда поведали нам, что останутся в этом году без вина, поскольку вороны сожрут весь виноград. А ведь каждому известно, что в Элладе Аркадия занимает первое место по потреблению этого славного напитка на душу населения!
- Мы, конечно, им посочувствовали, но они все равно от нас не отстали, - продолжил Копрей. И все канючили, что будут очень благодарны, если мы сможем помочь им найти того, кто избавит их от этой напасти. Мы попытались объяснить ребятам, что очень заняты и спешим, и тогда парни использовали весомый аргумент, - Копрей извлек из складок одежды объемистый мешочек, в котором позвякивали монеты. - Пришлось пойти им навстречу. Мы быстренько состряпали песнопение про эту напасть, вышли из харчевни...
- И я запел! - громко перебил Копрея арфист, провел рукой по струнам арфы и начал:
Птицы ужасные с севера вторглись в Стимфал!
Перья их стрелам из бронзы подобны.
Ими разят они всех беспощадно и злобно...
* * *
Лишь в последний момент Герой с невероятным трудом смог увернуться от злобного обломка скалы, который осыпал его песком, тучей летевшим следом за ним. А вот со скороногом дело обстояло иначе. Тот стоял неподвижно, словно неживой. И когда быстроползун уже достиг его, всем стало ясно, во что тот сейчас превратиться. Но в сей же миг скороног плавно, словно нехотя, сделал маленький шажок в сторону. Этого шажка вполне хватило для того, чтобы быстроползун подобно метеору пролетел мимо и подобно тому же метеору врезался в стену, ограждавшую арену. Вот тут то и началась настоящая потеха.
Часть стены зашаталась и рухнула, осыпая обломками зрителей, арену и быстроползуна. Последний, не разворачиваясь, включил задний ход. Может, это был не живой организм, а какая-то хитроумная машина, управляемая сидящим внутри человеком? Кто знает. В любом случае это существо или машина явно разозлилось на скоронога, ибо, невзирая на других участников представления, устроило охоту за ним. Но все было напрасно. Похоже, скороног просто издевался над своим противником.
Когда тот уже наехал на него, (по крайней мере, всем присутствующим именно так показалось), скороног высоко подпрыгнул, пропуская под собой беспощадного монстра. Быстроползун добросовестно вновь долбанулся в стену и создал в ней очередной пролом. После этого он просто озверел. Были ли тому виной свирепые удары о каменные стены или злость на скоронога, с которым ему не удавалось справиться - неизвестно. Но скорость быстроползуна возросла просто до умопомрачения. Эта скорость и неповоротливость крокодило-дракона и привели к неожиданной развязке.
* * *
...Кто победит их, тот будет героем известным,
Нами воспетым в великой Элладе повсюду!
Закончил арфист. Со всех сторон раздались одобрительные возгласы. Копрей бодро вскочил со скамейки, схватил со стола глиняную миску и двинулся между столиками харчевни. Вскоре он вернулся с довольным видом, позвякивая миской. Арфист также был весьма доволен. Лишь Герой сидел с мрачным видом. Похоже, он начал вспоминать, что же с ним произошло.
- Я их поубиваю! - рявкнул Герой и грохнул кулаком по столу так, что стоявшие на нем кубки попадали. Благо они были пусты.
После наступивших в харчевне нескольких мгновений мертвой тишины, все посетители, перешептываясь, побыстрей потянулись к выходу.
- О! Это будет непросто, - предупредил арфист Героя. - Говорят, их там тысячи.
- Тысячи? - изумился Герой. - Ты же говорил их двое?
- Двое? Да разве две вороны способны сожрать все озимые и яровые?
- Причем здесь вороны? Я о пастухах!
- А...Ясно. Ну, а ворон ты что, убивать не будешь?
- А зачем? Ведь это же не они огрели меня по башке!
* * *
Как ни странно, но песнопение об уроне, нанесенном жуткими птицами (хотя это были всего лишь вороны), почти соответствовало действительности. Оказавшись в Стимфале, Герой очень быстро это понял. Уже подходя к окрестностям города, он узрел опустошенные поля. Лишь виноградники яркими пятнами зеленели на обширной равнине. Но их уберегало от неизбежной гибели только то, что ягоды еще не начинали зреть. Однако можно было не сомневаться, что и они со временем разделят участь озимых и яровых.
* * *
- Во всем виноваты эти проклятые птицы, - старик безнадежно махнул рукой.
Герой увидел его у входа в город. Старик сидел в чахлой тени смоковниц, отрешенно глядя куда-то вдаль. Это был первый встречный местный житель, а потому Герой начал свои расспросы именно с него.
- Сам видишь, во что они превратили округу. Даже метелки гуще этих смоковниц, - старик указал на кусты, под которыми сидел.
- Да, - согласился Герой, - но почему вон та роща возле холма так буйно зеленеет? Неужто эти ужасные твари еще не добрались до нее?
- Как же, не добрались. Именно в ней они и укрываются, а потому беспощадно ее удобряют. Там удобрений больше, чем в авгиевых конюшнях. От того то она так буйно и зеленеет.
- А почему вы ее не вырубите? Если рощу вырубить, птицам негде будет укрываться, и они улетят.
- Да кто же рискнет к ней подойти? Ведь там мюриасы* этих ужасных созданий! Стоит только приблизиться к их убежищу, как вся стая взлетает в небо. А взлетев, все они целятся прямо в тебя!
- О! Так это правда, что они поражают людей своими бронзовыми перьями?
- Хуже! Это не птицы, а летающие кишечники. И людей они поражают не перьями, а содержимым своих кишечников!
* * *
День клонился к вечеру. "Еще один бесцельно прожитый день бесследно вычеркнут из жизни", - печально подумал Герой, безрадостно тащившийся через базарную площадь Стимфала. Похоже, что он был прав. Бедняга обошел практически весь город, пообщался с огромным числом местных жителей, но не обнаружил никаких следов тех нехороших парней, с которыми хотел посчитаться.
Основная проблема была не в том, что никто не хотел ничего говорить. Нет, все говорили охотно и очень много. Но говорили они только о проклятых воронах. С кем бы Герой ни начинал беседу, разговор сразу же переходил на этих ужасных птиц. И все попытки вернуться к безвестным пастухам ни к чему не приводили. Обидно, но не было никакого смысла продолжать поиски. Увы! Домой, в родные Фивы...
Герой был настолько опечален и погружен в свои мысли, что не сразу сообразил, чего же хочет от него странная старуха, внезапно вцепившаяся в его руку. Одета она была во все черное, поэтому украшавшие ее бесчисленные браслеты, мониста и кольца из желтого металла выглядели особенно ярко.
- Позолоти ручку, красавец! Дай погадаю. Всю судьбу расскажу. Все, что было, что будет узнаешь.
- Уйди, гарпия! - выдернул руку обозленный Герой. - И без тебя все знаю.
Но старуха не отставала. Мало того, на подмогу ей со всех сторон начало прибывать подкрепление. Женщины всех возрастов и размеров, одетые подобным образом и увешенные бесчисленным количеством изделий из металла желтого цвета, сбегались к Герою, словно муравьи к капле меда. Лезли из всех щелей рынка, словно навозные жуки к дохлой кошке, брошенной на дороге.
Они хватали Героя за руки, за одежду, перебивая друг друга, предлагали предсказать судьбу, купить ремешок от крылатых сандалий Персея, молочный зуб Зевса, обломок стрелы Афины-Паллады и даже крышку от ящика Пандоры. Особенно настырной была одна сухая, сморщенная как плод инжира старуха, размахивавшая двумя большими медными тазами и оравшая на весь рынок:
- Их сам Гефест ковал! Всего-то пять драхм за пару - и они твои!
У Героя голова пошла кругом от этого гвалта. Он сунул руку в складки туники, вынул мешочек, туго набитый деньгами, и ...Через несколько мгновений Герой с двумя тазами и пустым мешочком в руках с удивлением оглядывал опустевшую базарную площадь.
* * *
С поникшей головой Герой уныло тащился по тропинке, взбиравшейся на холм мимо вороньего убежища. В руках он нес оба таза. Зачем? Этого Герой и сам не знал. Да, собственно, уйдя в свои мысли, он попросту забыл о тазах, изготовленных одним из богов многочисленной божественной братии, обитавшей на Олимпе.
Утомленный путник, разочаровавшийся в своем путешествии, уже достиг вершины холма. Еще всего лишь несколько шагов - и эта история будет завершена. Но здесь внезапно произошла встреча, полностью изменившая ход событий. Впереди, на повороте тропинки, из-за огромного валуна вышел пастух. Это был самый обычный пастух, толпы которых болтались туда-сюда по всей Элладе без какой-либо конкретной цели, поигрывая на свирели, а в свободное от этого увлекательного занятия время, поедая овечий сыр и запивая его вином. Но для Героя он не был обычным пастухом, ибо это был один из тех парней, с чьим посохом ему довелось пообщаться в Фивах.
Герой сразу узнал его и немедля начал действовать. Оба таза обрушились на голову парня одновременно. Раздался жуткий грохот. Трудно сказать, что загремело громче: тазы или голова пастуха. На этот призывный звон тут же откликнулся напарник овцевода, стрелой вылетевший из-за валуна. Но Герой был готов к этому, и умело повторил свой трюк с тазами. Грохот скатился с холма, ударился о рощу и поплыл по округе. И здесь случилось ужасное. Над рощей поднялась огромная черная туча, закрывшая небо. Черная туча испуганных птиц.
* * *
Поскольку внимание всех присутствующих было приковано к безуспешной охоте быстроползуна на скоронога, крокодило-дракон кинулся к одному из проломов в стене, задумав покинуть сие увлекательное представление. Он уже почти забрался на вершину кучи обломков стены, громоздившихся в проломе. Достаточно было сделать всего лишь два - три шага, и грозное чудовище оказалось бы среди одуревших зрителей, основательно повеселив их и себя. Но, увы! Хвост его все еще оставался на арене. И в этот миг быстроползун, конечно же, в очередной раз, промчавшись мимо скоронога, налетел на него. Таким образом, один из монстров не только послужил смазкой, ускорившей движение другого, но и трамплином, подбросившим его в воздух. Быстроползун взлетел высоко вверх и рухнул... прямо на трибуну базилевса.
Хилиарх, лохаг и рядовые воины были опытными военными, и потому реакция их была мгновенной. Базилевс и его прорицатель военными не были, а поэтому, в отличие от охраны правителя, не успели сбежать при неожиданном появлении противника...
Герой же моментально оценил ситуацию и словно по ступеням лестницы взобрался по членистым ногам скоронога ему на спину.
- Гони! - выкрикнул он, шлепнув ладонью по широкой спине.
- Куда?
Вопрос прозвучал несколько странно. Мало того, что голос, задавший его, был абсолютно безликим, просто никаким, так еще казалось, что проник в голову Героя он вовсе не через уши, а необычным образом возник внутри нее. Но Герою было не до размышлений о странностях голоса скоронога.
- Куда угодно! Хоть на край Эйкумены! Главное подальше отсюда! Не люблю я такой суеты и суматохи!
И скороног погнал. В два прыжка он приблизился к пролому в стене. Еще пара прыжков - и он оказался на трибуне среди очумевших зрителей, шарахнувшихся в разные стороны. Не прошло и минуты, как огромная двадцатиногая косиножка оставила далеко позади амфитеатр с воющим на арене главным распорядителем и быстроползуном, продолжавшим утюжить трибуны со зрителями.
* * *
Крик этих тварей был таким жутким, что Герой застыл с тазами в руках и воззрился на приближающуюся стаю гарпий. Оба пастуха, стоявшие на четвереньках и мотавшие головами, замерли, уставясь на ворон с открытыми ртами. А потом началось самое страшное. Стая накрыла людей на холме, и на них обрушился жесточайший ливень жидких органических удобрений.
Герою удалось спастись лишь благодаря своей необыкновенной реакции. Как только первые потоки густой живительной влаги коснулись его лица, он рухнул на землю и накрылся шкурой немейского льва, с которой никогда не расставался.
Пастухам пришлось хуже. Возможно, их биография и завершилась бы на этом холме, если бы не тазы. Схватив их, парни смогли частично защитить себя от губительного потока живительной органики. Увы, лишь частично. А потому, накрыв головы тазами, они бросились искать убежища от неминуемой гибели.
Тазы не только защищали их от потоков с небес, но и успешно мешали им видеть, куда они движутся. А потому пастухи то ударялись о деревья и валуны, расположенные вдоль тропинки, то врезались друг в друга. При каждом ударе невероятный грохот, издаваемый изделиями Гефеста, нарастал. И, в конце концов, жуткие птицы не выдержали этой какофонии. Хотя, возможно, они просто посчитали свою задачу выполненной. Сие известно только Зевсу. Но в любом случае стая, сделав круг над холмом, исчезла вдали. Куда они умчались? Кто знает. По крайней мере, в песнопении певца из "Гомера" это звучало так: