Дождь заполнял все пространство, барабанил по асфальту, гулко колотил по крышам, пьяным варваром ревел в водосточной трубе, взрывался каплями в лужах. Воздух был насыщен водой, вода была всюду.
По-моему, никогда так не ощущается торжество жизни, как во время дождя. Хотя, возможно, все это лишь особенности перехода. Накануне перехода все чувства обостряются, все ощущается полнее и ярче.
Еще не осознавая всю бессмысленность действий, я по привычке достал сигарету и попытался прикурить. Она тут же намокла и скисла, улыбнувшись собственной глупости, я щелчком послал ее в зарождающийся ручеек. Курить под дождем? Надо же было додуматься.
Я поправил ворот плаща, добротная кожа намокла и отяжелела. Плащ был моей тайной гордостью, купленный по случаю на барахолке, он оказался раритетной вещью. Странная, толстая кожа была достаточно легкой и мягкой. Единственно она быстро намокала под дождем и хотя влагу не пропускала, становилась очень тяжелой.
Появилась машина, вынырнув из пелены дождя, темным силуэтом скользнула на фоне здания, сверкая желтыми зрачками фар. Прошуршав по мокрому асфальту, замерла в паре шагов. Мотор затих, и фары погасли, словно заснул какой-то большой зверь.
Она вышла из машины сжавшись, быстро раскрыла зонт, она терпеть не могла дождь, а я его обожал.
- Принесла? - я непроизвольно шагнул на встречу.
- Здравствуй, - ее глаза смотрели с тоской и невыразимой нежностью.
- Да, - знакомым жестом она поправила пушистые волосы - Может не стоит этого делать? Во всех ее движениях и в голосе, сквозила жалость, нечто граничащее с любовью. Хотя нет, чушь, меня нельзя любить. Скорее сострадание.
- Брось, - ухмыльнулся я - Ты не представляешь что это такое! Откуда тебе знать? Я придвинулся вплотную к ней - Ты ведь боишься даже темноты! А уж как ты боишься перемен!
Я был доволен полученным эффектом. Она сжалась в комок и смотрела напуганной мышью.
- Ты никогда не решишься на отчаянный поступок, - напирал я - Не прыгнешь с парашютом, не рванешь в шторм до буйка, ты трусиха. Я ликовал, сердце бешено колотилось, переход близок. Давай! - я протянул руку - Давай сюда!
Неловкими движениями открыв сумочку, она протянула мне сверток - Ты знаешь, - она немного замялась - Я больше не смогу приносить тебе ... это.
- Почему? - я мгновенно насторожился, чувства были обострены до предела, в ее голосе слышалась фальшь, или скорее нотки страха. Хотя возможно это всего лишь опасение, что ее поймают.
- Лабораторию решили закрыть, - она опустила взгляд.
- Посмотри на меня, - взяв ее за подбородок, я попытался заглянуть ей в глаза. Господи, как она сладко пахнет!
- С чего это вас решили прикрыть!? - услышал я свой собственный голос.
- Финансирование прекратили, сказали: - раз нет результатов то нечего и исследовать.
- Нет результатов! - я опешил - А это что? Я потряс свертком перед ее лицом - Это не результаты?! Не результаты, я спрашиваю!?
- Ты не поверишь, - она осторожно освободилась от моей хватки - Дело в том. Немного запнувшись, словно собираясь с мыслями, она продолжила - Дело в том, что кроме тебя никто не вернулся.
- Что? - меня будто ударили обухом по голове - Как никто, а Олег? Он же... я замолчал, увидев, как на ее глаза наворачиваются слезы.
- Он умер вчера вечером, - всхлипывая, выдавила она - Я звонила тебе, но ты не брал трубку.
- Черт, - я скрипнул зубами. Мы не были друзьями, но Олег все же был не плохим парнем, вдобавок он единственный из людей кто меня понимал. Он сам был на той стороне и прекрасно знал что, побывав там, нельзя вернуться к обычной жизни.
- Как это случилось? - я снова достал сигарету, но, вспомнив про дождь, смял и выкинул.
- Он просто перестал дышать, - она прекратила всхлипывать, но слезы все равно стояли в глазах. Сон перешел в смерть тихо и незаметно.
- Ученые вашу мать, - я выругался сквозь зубы. Тогда почему я до сих пор не сдох, можешь мне объяснить?
- Нет, - она помотала головой. Никто не может, да и не знает никто что ты, - Она снова принялась всхлипывать - Что ты тоже...
- Как не знает никто?
- Я врала тебе! - ее слова превратились в рыдания - Все время врала! Я просто боялась, что ты уйдешь! Идиот, я люблю тебя! Она стукнула меня кулачком и отшвырнув зонт побежала к машине.
Я оторопело смотрел, как она дергает ручку дверцы, как пушистые волосы, намокая, темнеют под дождем. Забравшись внутрь, она судорожно толкала ключи в замок зажигания, захлебываясь слезами. Все это время я тупо смотрел и не мог понять, как это так - люблю? Машина рыкнула и, злобно сверкнув фарами, рванула в ночь. Шум дождя поглотил рев мотора и только где-то вдалеке, на повороте, визгливо скрипнули тормоза.
(Марина)
Оказавшись в машине и захлопнув за собой дверь, кое-как, дрожащими руками справившись с зажиганием, я рванула с места так, словно не один безмолвный человек в мокром кожаном плаще смотрел мне вслед, а все демоны преисподней.
- Да, я боюсь! Я боюсь всего! - я кричала, хотя никто не мог меня слышать - Я боюсь, каждый раз отпуская тебя туда: считаю минуты до твоего возвращения и беспрерывно набираю твой номер! Я боюсь, видя, как угасают все, кто ушел - стремительно, словно свечи на шквальном ветру! Я боюсь, принося тебе это - твое счастье, адреналин, эйфорию! И молюсь поочередно то господу, то черту - лишь бы не сегодня, не сегодня оно обернулось твоей смертью!
Машина неслась с бешеной скоростью, меня нещадно трясло, слезы лились непрекращающимся потоком. Я резко ударила по тормозам, и, схватив сумку, выскочила из машины. Дождь встретил меня извечно равнодушными объятиями.
Ненавижу дождь. Его тоскливую, заунывную песню, его холодные касания, которые подобно тысячам ледяных игл пронзают насквозь, доставая до самого нутра. Ненавижу. Но сейчас, прижимаясь спиной к мокрой дверце своего авто, я была ему даже благодарна. Пусть смоет слезы, темными дорожками туши сбегающие по лицу, пусть остудит лихорадочно пылающие щеки, пусть прикроет привычным ознобом горячечную смятенность мыслей.
- Да, я боюсь всего... - голос мой все еще чуть дрожал, но в нем теперь была и новая нотка - непривычная упрямая решимость. - Значит, я никогда не решусь на отчаянный поступок? Посмотрим, что ты скажешь там.
И щелкнув замочком сумки, я извлекла из ее недр второй сверток.
(Алекс)
Первый раз это страшно. Страшно так же, как шагнуть за борт самолета, только там, наверху, ты знаешь, что шансов выжить очень много, мало шансов погибнуть. Все проверено - и парашют, и запаска. Все срабатывало сотни раз до тебя, и вряд ли на тебе оборвется счастливая нить. И все равно там страшно. А тут еще страшней, ибо все в первый раз и никто не знает, что там, и как вернуться оттуда, и можно ли вернуться вообще. Но я думаю, будь у вас шанс, вы бы тоже рискнули, пусть не все, но многие. Вот и я рискнул. Этот серый порошок, чем-то схож с кокаином, вот только эффекты абсолютно разные, хотя... Олег, бывший наркоман, рассказывал, что под действием кокса фантазии тоже бывали абсолютно реальны. Но то, что делала эта серая смесь, было отнюдь не фантазией.
Мир как всегда потемнел и искривился, я скрипнул зубами от боли. Переход это всегда боль, но она того стоит, за все нужно платить. Я сжался в комок, сползая по мокрой стене, началось, страшная ломота в костях заставила меня взвыть. Черт меня дернул начать переход прямо тут, на улице, придется прятать плащ. Ломота перешла в тупую ноющую боль, которая постепенно схлынула на нет. Потихоньку возвращалось сознание. Мир снова стал цветным, более того он приобрел сотни, нет, тысячи запахов и звуков. Вы когда-нибудь слышали дождь? Не человеческим ухом, а волчьим, или собачьим. Это потрясающе! Это совсем не то к чему мы привыкли. Слышно каждую каплю в отдельности, более того, понятно где и куда она падает, надо только захотеть этого. Звук капли упавшей на обочину, абсолютно не схож со звуком капли упавшей на середину дороги.
Я с шумом втянул воздух, хлынули запахи, мокрой травы, бензина и горячей резины. Запах размокшего под дождем табака и ее духов. Тело стало распирать, я поспешно скинул плащ. Мышечная масса увеличивалась, пусть ненамного, основные изменения происходили внутри.
(интерлюдия)
Алла Павловна прошла на кухню не включая свет, она без малого сорок лет жила в этой квартире и ей не нужен был свет, чтоб пойти на кухню и выпить заранее приготовленный отвар. Ее внимание привлек какой-то странный звук на улице, шагнув к окну, она замерла, удивленно уставившись наружу.
На той стороне улицы, прислонившись к стене дома, под проливным дождем, корчился человек. С ним происходило нечто странное, он весь выгибался, словно изнутри его терзала страшная боль, вдобавок Анна Павловна могла поклясться, что он стал выше ростом и буквально шире в плечах. Несмотря на возраст, на зрение она никогда не жаловалась. Быстро прильнув к стеклу, она стала наблюдать.
(Алекс)
Меня снова скрутило, накатила очередная волна перехода. Захрипев, я рухнул на мокрый асфальт, тело забилось в конвульсиях. Глаза жгло, сводило ноги, я с трудом дышал, практически выталкивая воздух из легких. Очередная волна боли катком прошлась по всему и телу и отступила. Тяжело дыша, я перевернулся на спину, переход завершен.
Счастливый я лежал, глядя в небо, на несущиеся вниз капли дождя. Краем глаза заметил неясную тень в одном из окон на противоположной стороне улицы. Слегка сконцентрировавшись, без труда различил удивленное лицо пожилой женщины, прильнувшей к оконному стеклу. Я встал, скинул лохмотья футболки и поднял плащ. Сделав пару глубоких вдохов, почувствовал, как тело наливается силой и мощью. Я помахал глазеющей тетке, она невольно отпрянула от окна, и в следующую секунду я прыгнул. Тело легко взвилось на шестиметровую высоту, я ухватился за одну из балконных решеток, и рывком зашвырнул себя на крышу. Есть! Переход закончен. Как тут не поверить в сказки про оборотней? Я и есть оборотень - самый настоящий, вот только не лохматый и зубастый, но такой же сильный и быстрый. Легко разбежавшись, я перемахнул на соседнюю крышу. С нее на близлежащие гаражи, там между гаражами есть одна ниша, в которой я храню свои вещи.
(Марина)
Ну и что в нем такого, в этом вашем переходе? - я, поигрывая серебряным браслетом часов, ожидала начала действия препарата. Прислушивалась к ощущениям, отмечала изменения в состоянии, так, словно не на ночном шоссе под дождем торчу, а на законном рабочем месте, в лабораторных стенах.
Пять минут эксперимента, дыхание ровное, пульс нормальный. Шесть минут эксперимента, дыхание ровное, отмечается легкое покалывание в левом подреберье. Семь минут эксперимента, дыхание прерывистое, пульс учащенный, наблюдается головокружение. Восемь минут экспери....
И тут меня не стало. Я распадалась на миллионы элементарных частиц, обрывались связи, стирались границы сознания. Я была стихией. Громадой черного неба нависала над городом, сумасшедшим ветром срывала пожелтевшие афиши с обтрепанных стен, дождем выплескивалась на крыши, на пустынные улицы, на хрупкую женщину, без чувств лежащую возле колес притулившегося у обочины автомобиля. Мне стало жаль ее - трогательно-беспомощную, одинокую и удивительно близкую, поэтому я решила стать и ей тоже, ей - могущественной, цельной, практически всесильной.
Пятнадцать минут эксперимента, - ошалело пробормотала я, взглянув на часы - Это длилось вечность, какие к черту пятнадцать минут?! А мне-то казалось, что мы кое-что знаем о переходе. И кто придумал этот дурацкий термин - мы или наши подопытные кролики, добровольно отдающиеся в наши руки? Уже и не вспомнить. Нет, это не просто переход. Это перерождение.
(Алекс)
Марина как-то вскользь упомянула о том, чем они занимаются в лаборатории. Мы с ней познакомились случайно, я просто помог ей в библиотеке с зависшим не ко времени компьютером. Разговорились, и я пригласил ее вечером погулять, она согласилась на удивление легко. Дальше дружеских встреч у нас не пошло, я и сам не знаю почему. Она была какая-то воздушная, невыразимо домашняя и трогательно нежная, как мимоза, или ранний подснежник. Обидеть ее, было выше моих сил и совсем не хотелось терять то очарование, которое я получал от наших встреч. Мне почему-то казалось, что если мы станем ближе, оно обязательно пропадет. И я не делал тот самый шаг, после которого друзья становятся, ну вы знаете... Я не делал, а она и подавно, ей воспитание не позволяло.
Так вот, как-то раз она обмолвилась, чем они занимаются, мы разговорились, и мне открылась удивительная картина. Вообще я далек от науки, если дело не касается компьютеров. Но даже и там назвать меня экспертом трудно. Обычный сисадмин, каких в Росси тысячи, если не больше. Все свое свободное время я проводил, занимаясь экстремальными видами спорта. Прыгал с парашютом, занимался дайвингом и альпинизмом. Занятие конечно не из дешевых, но зарплата позволяла. Я жил один и достаточно скромно. От Марины я узнал, что оказывается в нашем городе, в той самой корпорации, куда я так и не смог устроиться, открылась лаборатория. Да еще какая! В общем, название труднопроизносимое, мало что кому говорящее, но со слов Марины я понял, что они там мудрят с ДНК! Причем не влезают туда хирургическим лазером или магнитными полями, если ими вообще можно туда влезать, а делают все при помощи химии. Марина ведущий научный сотрудник, идея вообще была ее, но потом руководство, ей в помощь, подключило одного известного химика. Надо объяснять, что недостатка в финансировании не было?
Идея была проста, если человеческий мозг используется всего на 15-20%, то почему бы не заставить его работать хотя бы на 50%? Параллельно Марина решила, осчастливить человечество улучшенным зрением и слухом. Увлеклась не на шутку, каждую нашу встречу, она с жаром доказывала мне, что ее изучения имеют огромные перспективы. Кипятилась, глядя на мою скептическую улыбку, и твердила, что господь бог просто ленивец, если не довел свой проект, это она про людей, до совершенства. Я согласно кивал, но скептическую улыбку не прятал. Иногда даже подтрунивал, мол, может господь-то, как раз понимал, что рановато нам еще на полную мощность. Наворотим такого, что за сто лет не расхлебать. Она же верила что человечество, в массе своей, прекрасно, надо лишь его разбудить. Я улыбался. И вот однажды она принесла тот самый порошок, принесла с улыбкой победителя и показала мне.
- Вот то, что перевернет мир! - она была похожа на Геракла только что совершившего свой тринадцатый подвиг.
- Это что, точка опоры? - попытался пошутить я.
- Сейся, смейся - она гневно тряхнула своими волшебными локонами - Только вот хватит ли у тебя духу попробовать это а? Экстремал! - последнее слово она произнесла, смакуя, словно заранее предчувствуя мой отказ.
- Попробовать? - я был обескуражен - Ты хочешь, чтоб я стал подопытным кроликом?
- Между прочим, - насмешливо сказала она, слегка склонив на бок свою чудесную головку - Мыши, после приема этого порошка, были очень даже довольны! И более того, они стали слышать и чувствовать намного лучше! У них даже повысился коэффициент интеллекта!
- Ага, небось, Шекспира наизусть цитировали? Или самого Лобачевского посрамили?
- Ты просто боишься! - ее прищуренные глаза буравили во мне две дырки - Признайся что боишься!
- Да ничего я не боюсь, - хмыкнул я - Очень надо жрать какую-то гадость. Что тут экстремального?
- Ну, хотя бы то, - на полном серьезе произнесла она, - Что никто до тебя этого не делал.
Хотел бы я знать, как становятся наркоманами. Поздно вечером, на кухне, я сидел за круглым столом, покрытым зеленой клеенкой и смотрел на маленькие серые гранулы. Я в сотый раз пытался убедить себя, что это не страшно. Это просто необычно. Как потом оказалось, эта дрянь на всех действует по-разному. В тот раз я дико орал от испуга и ломал мебель, меня спасло лишь то, что не было за стенкой соседей. Я мало, что понял с первого раза.
(Марина)
А начиналось все радужно. Моя, казалось бы, весьма смелая идея дала блестящие первые результаты. Эксперименты с лабораторными мышами прошли без сучка, без задоринки, во всей выборке за весьма короткий срок улучшились показатели слуха, зрения, выносливости, интеллекта. Следующая серия экспериментов показала, что в результате применения препарата срок жизни подопытных мышей увеличился в 2 раза! Уже это было настоящей революцией в области модифицирования ДНК, но и это еще не все. Дело в том, что помимо прочего в молекулах ДНК закодирована генетическая память популяции, передающаяся из поколения в поколение в процессе воспроизводства. У меня были все основания считать, что с помощью созданного нашей лабораторией препарата можно вскрыть генетическую память человечества. Это кружило голову, равно как и абсолютный успех всех предыдущих стадий эксперимента. Это требовало перехода на новый уровень испытаний - испытаний на человеке, а руководство организации все тянуло время, не решаясь дать согласие на проведение таких работ. И тогда я решила рискнуть. Влюбленный в свое открытие ученый и влюбленная женщина - я выбрала, как мне казалось, лучший из возможных вариантов, я принесла препарат Алексу. Более подходящего испытателя трудно было представить - отчаянный любитель экстремальных развлечений, он не поддастся панике, столкнувшись с неизведанным, сможет сориентироваться в непривычных условиях, а трезвый ум и отличная память сослужат хорошую службу, когда в последующем мы будем воссоздавать картину эксперимента.
(интерлюдия)
Александр Николаевич Сизов, глава и отец-основатель корпорации Сан-Эйч-Ти, был недоволен. Мало того, что перспективный проект разработок для оборонки тихо загнулся, так еще и ведущий специалист, Трофимова Марина Валерьевна, словно в воду канула. Канула, похоже, с последними результатами разработок, по крайней мере, так утверждал профессор Кудрин. Не доверять ему Александр Николаевич не видел смысла. Однако и в простое исчезновение поверить не мог.
- Ниночка, вызовите мне Кудрина, - наклонившись к интеркому, произнес он. Ожидая прихода профессора, налил себе виски, хотя терпеть не мог пить с утра и вообще предпочитал спортивный стиль жизни. Сел в кресло и принялся крутить бокал в руках, рассматривая его на свет.
- Можно? - робко поинтересовался профессор, как школяр, просовывая голову в приоткрытую дверь.
- Входите, входите голубчик, - жестом пригласил его Александр Николаевич. Присаживайтесь, - он указал на ближайшее кресло, однако, профессор предпочел сесть подальше. Странная штука у нас получается профессор, - начал Александр Николаевич. Видите этот напиток? Прекрасный цвет, замечательный аромат, а на вкус дерьмо, извините за выражение. И вот за это, простите опять же, дерьмо, с меня дерут немыслимые деньги... Он многозначительно помолчал, глядя на поникшего профессора. Вам не кажется это странным?
- Наверное, - смущенно пробормотал профессор - Однако же, всегда есть выбор, можно и не покупать.
- Конечно, - легко согласился Александр Николаевич - Но ведь какова реклама, как подают сукины дети! 10 лет выдержки! В лучших традициях. Только из натуральных компонентов! Как тут не купиться? Есть только один способ узнать правду, попробовать. Попробовать и выплеснуть, - он, поморщившись, поставил бокал на стол, так и не притронувшись. Когда я начинал этот проект, - Александр Николаевич в упор взглянул на профессора, - я был обнадежен вашей рекламой, вашей и Марины Валерьевны. Вы помните, что вы мне обещали? Это будет прорыв! За формулой будут гоняться все спецслужбы мира! Вы помните?
- Да, - едва слышно ответил профессор.
- Ну и где? - Александр Николаевич огляделся по сторонам - где спецслужбы голубчик? И самое главное, где прорыв, где формула?
- Формула существует, - профессор трясущимися руками извлек из портфеля какие-то бумаги, - вот извольте взглянуть. Состав стабилен, проверен на шести добровольцах, результаты замечательные, если не считать конечного исхода. Профессор сник и закончил фразу почти шепотом.
- Значит, если не считать конечного исхода? - слегка склонив голову набок, поинтересовался Александр Николаевич. И не соблаговолите ли вы сообщить мне этот конечный итог?
- Все шесть пациентов мертвы, - пролепетал профессор.
- Замечательно! - Александр Николаевич прихлопнул в ладоши - просто чудесно! Все мертвы, мы так и напишем в рекламе - чумовой способ самоубийства! Потрясающий эффект перед смертью, или как? Вам профессор как больше нравится?
- Я все понимаю, - профессор нервно перебирал бумаги - Но ведь мыши выживали, и живы до сих пор, живы и обезьяны. У Марины Валерьевны были какие-то соображения по данному поводу, она вела журнал и похоже что-то выяснила.
- И где же она? - недоуменно оглядел кабинет Александр Николаевич.
- Пропала два дня назад.
- Ах, пропала, - Александр Николаевич сочувственно покивал, - Вы не знаете почему?
- Нет.
- Странно, - Александр Николаевич пожал плечами, - Работали вместе, создавали вместе, и вдруг - бац! - и нет человека, а вы не знаете почему. Вдобавок, насколько мне известно, пропали образцы?
- Ну да, - профессор поежился, словно в кабинете было холодно, - Я и раньше замечал некоторые неточности, с самого начала, как стабилизировали формулу. Профессор судорожно сглотнул, - Я понимаю, что должен был сообщить службе безопасности, но я не был уверен, пропадали малые дозы, я думал, может какие-то неточности в отчетах или дополнительные эксперименты, я пытался поговорить с ней, но она уверяла меня, что все в порядке, она все контролирует. Вы же сами ее назначили руководителем проекта.
- Ясно, - кивнул Александр Николаевич, - Когда вы заметили пропажу?
- Вчера утром. Я сел писать детальный отчет, Марины Валерьевны не было второй день, и я подумал, что кто-то должен написать отчет. Стал разбираться в записях и понял, что не хватает конечного продукта.
- И много там не хватало?
- Почти 300 грамм.
- Это много?
- Ну, как вам сказать, доза рассчитывалась из массы пациента, приблизительно 1 грамм на 10 килограмм веса. Чуть больше 30 доз, если усреднено брать.
- Как вы думаете, Марина Валерьевна могла их похитить в корыстных целях?
- Ну что вы! - профессор замахал руками, - Как вы могли такое подумать. Возможно, она решила что-то опробовать, ее очень удручил конечный результат эксперимента, когда стали умирать пациенты, она была просто вне себя.
- В таком случае как вы объясните то, что ее нет дома?
- Не знаю, - профессор судорожно теребил ручку портфеля, - Честное слово, не знаю.
- Хорошо, - Александр Николаевич поднялся, хлопнув ладонью по крышке стола, - Идите, работайте, продолжайте исследовать и получите мне конечный результат и как можно скорее. Мне не нужны летальные исходы, мне нужен стабильный продукт, товар, который я смогу продать. Вам ясно?
- Вполне, - профессор, кивая, скрылся за дверью.
- Ниночка начальника службы безопасности ко мне срочно! - Александр Николаевич уставился в окно, задумчиво барабаня пальцами по столу.
(Марина)
В экспериментах с людьми сразу все пошло наперекосяк. Действие препарата было великолепным - после его принятия подопытный демонстрировал воистину нечеловеческую силу, скорость, выносливость, реакцию, интеллект. Увеличение всех этих характеристик по сравнению с базовыми показателями было невероятным и в разы превышало величины, спрогнозированные нами на основании ранних стадий исследования.
Второе отличие - и гораздо более неприятное - заключалось в том, что влияние препарата на человеческий организм оказалось временным, и это разом перечеркнуло все предположения относительно механизма встраивания молекул в цепочку ДНК. Кроме того, вскоре стало ясно, что препарат вызывает привыкание. К этому времени Алекс - ранее улыбчивый и искренний - сделался сух и холоден, и нечастые наши встречи все больше напоминали передачу "товара" с рук на руки. Увещевания и просьбы на него не действовали, а смелости, чтобы откровенно рассказать ему все, что открылось мне за последние недели, я в себе не находила. А потом понеслось...
Аркадий, нестарый еще мужчина - сорока лет от роду, один из моих добровольцев отправился пообедать. Я ломала голову, пытаясь увязать вновь полученные данные с результатами более ранних опытов, и его слишком длительное отсутствие заметила лишь спустя несколько часов. Когда Аркадия нашли, реанимационные мероприятия были уже бесполезны. Остановка сердца без видимых причин. Сказать, что я была в шоке - значит не сказать ничего. Все имеющиеся данные, все предыдущие результаты свидетельствовали в пользу того, что связи между применением препарата и смертью одного из подопытных нет, и быть не может. Однако я, встретившись с глазу на глаз руководителем корпорации, Александром Николаевичем, попросила эксперимент приостановить до выяснения всех обстоятельств. Выслушав справедливые упреки в непоследовательности (ведь именно я была инициатором проведения исследований с привлечением людей-добровольцев), я получила решительный отказ в ответ на свою просьбу. Однако, чувствуя ответственность за оставшихся пятерых членов группы, я намеревалась дальнейший ход работ банально саботировать. Вести подсчеты, сравнивать результаты, но ни в коем случае не допускать приема препарата подопытными. И поговорить, в конце концов, с Алексом. Немедленно.
Поговорить с Алексом не вышло ни в тот день, ни в ближайшие пару недель. Он то не брал трубку, то отказывался от встречи под любым незначительным предлогом, то обещал обязательно заехать, как только появится свободная минутка.
Мои добровольцы, люди, которых я видела первопроходцами будущего человечества, умирали. Умирали один за другим, буднично и непонятно. Руководство безмолвствовало, словно происходящее не вызывало у него и тени беспокойства. Я чувствовала себя убийцей, меня терзало чувство вины, в недолгие часы ночного забытья являлись тени тех, кого убило доверие к моему открытию, и укоризненное молчание их было страшнее любых кошмаров. На грани сумасшествия меня удерживала лишь необходимость понять, в чем мы допустили ошибку, почему вещество, призванное дарить жизнь, стало ее отбирать. Понять, и может быть успеть спасти последних оставшихся в живых - Олега и Алекса. Хотя бы Алекса. Потому что однажды утром Олег не проснулся.
Стопроцентная смертность в группе. Дьявол! Мое великолепное открытие оказалось безотказным медленнодействующим ядом. Вот только.... Только Алекс, который начал прием препарата намного раньше, чем вся моя экспериментальная группа, был жив - назло страхам, прочно угнездившимся в моей душе, назло ежесекундному ожиданию черной вести. И все настойчивее посещала мысль, что для получения полной картины этого страшного эксперимента, не хватает каких-то деталей, вот только понять, каких именно было выше моих возможностей. Меж тем, эти самые недостающие возможности услужливо предлагал невзрачный серый порошок, который хранился в лабораторном сейфе. Что мне было терять? Отправляясь - в последний, наверное, раз - на встречу с Алексом, я уже точно знала, кто станет следующим подопытным кроликом.
(интерлюдия)
- Этот Сан-Эйч-Ти мне вот уже где! - начальник ГУВД Семенов поморщился и чиркнул ладонью по горлу. Мало того, что они запустили свои лапы во все структуры города, они теперь еще и нам будут указывать?
- Они просят товарищ подполковник, просто просят.
- Просто просят!? - подполковник, побелев от ярости, стиснул кулаки, - Стало быть, мы можем просто им отказать?
- Нет, - майор повесил голову, - Вы же знаете как у нас с финансированием, они предоставили нам семь патрульных машин, иномарки, движки форсированные, бронежилеты закупили на пять участков, бензином нас снабжают ежемесячно. Если б не они мы бы на велосипедах за преступниками гонялись. Как только они стали нам помогать, криминогенная обстановка в городе снизилась на 12 процентов.
- А тебя это не настораживает майор?
- Товарищ подполковник, мы ведь тоже не сидим, сложа руки, и потом Сан-Эйч-Ти закупили нам партию компьютеров, создали базу данных, это заметно облегчило поиск информации и способствовало раскрытию преступлений.
- Че ты мне лепишь как на пленуме ЦК! - гаркнул подполковник, - Я сам всю молодость в комсомольских вожаках проходил! Говори, как есть!
- Я и говорю, - буркнул майор, - Можно конечно их на хер послать, но тогда с голой жопой останемся. Что-то я не помню, чтобы руководство побеспокоилось о запасах бензина, оно только о дачах своих, да о зарплатах беспокоится.
- Молчать! - рявкнул подполковник, - Ты у меня договоришься.
- Сами же сказали, как есть говорить, я и говорю.
- Чего они хотят?
- Если найдем любые следы Трофимовой Марины Валерьевны, первым делом немедленно сообщить их службе безопасности. Это их работник, пропала три дня назад.
- Ладно, - Семенов отмахнулся, - Черт с вами, делайте что хотите.
- Можно? - Начальник службы безопасности возник на пороге кабинета, словно из воздуха
- Входи, - Александр Николаевич махнул ему, не отрываясь от ноутбука.
Майор Мажаров не был отставником, он ушел из ГБ добровольно, почуял время и ушел на вольные хлеба, однако старых связей не терял, справедливо полагая, что никогда не знаешь где, когда и что пригодится. Столкнувшись с набиравшей обороты Сан-Эйч-Ти, он, не долго думая, предложил свои услуги руководителю корпорации, а чтобы устроиться наверняка, намекнул о своих связях в конторе. С Александром Николаевичем они неплохо сработались, их объединяло умение быстро и логически мыслить, и буквально сверхъестественное чутье ситуации.
- Значит так, - Александр Николаевич захлопнул ноутбук, - Ситуация следующая, контора напирает на нас, требует формулу, они очевидно что-то пронюхали.
- Исключено, - замотал головой Мажаров, - У нас все чисто мышь не проскочит.
- Не перебивай, - поморщился Александр Николаевич, - Мышь не мышь, а девчонку упустили, к тому же, похоже ухажер ее тоже в этом замешан. Пока еще не знаю как, - ответил он на немой вопрос Мажарова, - Но замешан точно, нутром чую. Милиция не чешется, самим надо меры принимать.
- Я допустил утечку информации в ГБ, о смертях наших пациентов, все как ты и просил.
- Отлично, - Сизов задумчиво кивнул, - О том, что мы сами их пришили, точно никому не известно?
- Обижаешь, - усмехнулся майор, - Я лично работал, в таких делах я ни на кого не надеюсь.
- А если вскрытие?
- С какой стати? - удивился Мажаров, - Да хотя бы и вскрытие, - тут же самодовольно улыбнулся он. Сработано чисто, комар носа не подточит, смерть от естественных причин. К тому же у них и так у каждого было от чего загнуться, мы же их не на физкультурном факультете набирали.
- Ладно, - глядя в пустоту, проронил Сизов, - Будем считать, что этот этап завершен. Задача у нас с тобой следующая, надо убедить контору, что проект загнулся, убедить любыми средствами, этот профессор мне не нравится, он уперто считает, что формула стабильна, нам это ни к чему.
- Убрать его?
- Сдурел!? - Сизов в упор уставился на Мажарова, - Ни в коем случае, контора нас сразу за жабры возьмет. Я с покупателем я уже договорился, - он кивнул на ноутбук, - Предлагают в два раза больше чем наши и не какие-то там рубли, а твердую валюту. До конца дней нам с тобой хватит. Главное сделать все чисто. У нас теперь одна заноза, вернее две, Марина и ее ухажер.
Сизов поднялся и стал расхаживать по кабинету - Я думаю, она опробует формулу на себе. Мажаров удивленно приподнял брови, наблюдая за прогулками Сизова удобно развалившись в кресле.
- Да, да, не удивляйся, - улыбнулся Сизов, - Знаю я эту ученую братию, они для науки готовы на любые жертвы, а тут такое детище, можно сказать мечта всей жизни. Стало быть, как только мы ее найдем и выясним, куда она дела препарат, можно ее убрать.
- А если препарата нет? - ухмыльнулся Мажаров.
- Думаю, что при ней.
- А если?
- Тогда вынь из нее душу, но узнай где препарат, а потом несчастный случай.
- А что с парнем?
- Тут ситуация сложнее, мы не знаем что ему известно, придется импровизировать, у тебя есть парни на улицах?
- Конечно.
- Тогда подключай их, раздай его фото, у тебя есть его фото?
- Само собой, - кивнул, поднимаясь Мажаров - Он же сюда приходил, а любой, кто заходил на мою территорию, уже под колпаком.
- Ну, вот и отлично, пусть они его найдут и пощупают, если он пустышка, то пусть живет, а если нет то ... - он многозначительно взглянул на майора.
- Каким образом?
- Без разницы, его с проектом все равно никто не свяжет.
- Понял, - Мажаров направился к выходу, - А профессор, - уже в дверях замер он, - С ним то что?
- Я сам его обработаю, - улыбнулся Сизов, - Действуй.
(Алекс)
Меня трясло от отвращения, автобус, переполненный людьми, вонял невыносимо. Вонял смесью пота, духов, перегара и никотина. Картину дополнял запах нагретого металла, бензина и выхлопных газов. Я теперь прекрасно понимал собак, морщивших нос при входе. Меня так и тянуло плюнуть на приличия и забраться на крышу, к свежему воздуху. Сквозь толчею людей, к заднему проходу, двигалась полная, очкастая женщина, с каким-то одутловатым, морщинистым лицом. Она что-то спрашивала у всех подряд, зачем-то наклонялась к пассажирам, я, наконец, понял, что это кондуктор. Деньги лежали во внутреннем кармане куртки и я, прижавшись спиной к стеклу, принялся рыться в карманах.
- Оплачиваем проезд.
Голос у нее оказался резким и неприятным, я поднял глаза и увидел, что призыв обращен к трем молодым парням, пьющим пиво и весело ржавшим на задней площадке.
- Отстань тетка, - отмахнулись они.
- Странная троица, - промелькнуло у меня в голове, - Одеты в кожаные куртки и спортивные штаны и ведут себя как местная шпана, но что-то не сходится, толи глаза слишком умные и внимательные, толи смущает запах дорогого парфюма перебитого китайским ширпотребом. Выправка! - озарило меня, - у них явно армейская выправка, местная шантрапа разболтана, вечно ломается, словно на шарнирах, а эти даже пиво пьют, словно на плацу стоят, ощущение, что им кол в позвоночник загнали, привыкли тянуться перед начальством.
Конфликт между тем развивался.
- Я кому сказала, берите билеты или вылазте! - визгливо кричала тетка, - Автобус коммерческий, нечего на халяву ездить! Крик ее резал по ушам, и воняло от нее кислым потом и чесноком, адская смесь запахов, хуже не придумаешь, меня едва не вывернуло.
- Отстань, - отмахнулись они, практически не обращая на нее никакого внимания.
Я уже хотел было отвернуться, когда заметил, как один из них быстро стрельнул глазами в мою сторону и тут же отвернувшись деланно засмеялся.
- Следят, за мной, почему? - мысли понеслись в голове со скоростью ветра - Марина... Неужели рассказала обо мне? Наша последняя встреча встревожила меня не на шутку, все кто принимал этот проклятый порошок, умерли. Но я начал раньше всех и не чувствовал никаких болей или странных ощущений. Странных ощущений, - я внутренне рассмеялся, - Да весь переход одно большое странное ощущение! Ощущение всемогущества, над этими тараканами, они, набившиеся в эту консервную банку, даже не представляют насколько я выше их. Если б не эти чертовы предубеждения, я бы мчал сейчас по улицам в два раза быстрее этого ржавого агрегата, давно бы в медцентре был. Действие порошка закончится минут через тридцать, я взглянул на часы, половина второго, как раз подъеду к центру, обследуюсь, не мешает убедиться, что со мной все в порядке.
- Слышь, ты, огоньку не найдется?
Я медленно повернул голову, они работали грамотно, до остановки меньше минуты, свара с теткой в разгаре, втянут меня и вытащат за собой, недаром один переместился в проход. У меня нет выхода. Я неприятно оскалился - Какой базар братишка, - откуда-то снизу живота рванулась ярость, - Сейчас дам прикурить, всем троим!
(интерлюдия)
- Дежурный, наряд на улицу Ленина быстро и опер группу, - надрывался голос в динамике отделения - Тройное убийство похоже!
- Выезжают, - рявкнул дежурный и ударил по тумблеру - Ну почему всегда в мою смену? - устало простонал он и нажал кнопку.
Мажаров буквально ворвался в кабинет
- Ухажер нашелся! - с порога выпалил он, - Троих моих оперативников отправил к праотцам, зараза, и скрылся!
- Спокойно, - Сизов поднялся и пошел к нему на встречу - Садись, - он взял графин и плеснул полстакана воды - виски долить?
- Давай, - согласился майор. Они его пасли от самого парка, - он глянул бокал на просвет и осушил его практически одним залпом, крякнул и отер губы тыльной стороной ладони. Извини Саша, - улыбнулся он, - Но пойло гавно.
- Я знаю, - ухмыльнулся Сизов, - Стоит, однако, как золото. Так что дальше?
- А ничего, парень как парень, шлялся по городу, поел пару раз, затем куда-то поехал, они из машины пересели за ним в автобус, а потом все, кирдык. Наружная группа видела только, как они из автобуса вылетали. Один через заднюю дверь, два других через окно. Тот, что через дверь, насмерть сразу, двоим повезло больше. У одного проломлена грудная клетка, скончался в машине, у второго сломан позвоночник, умер в реанимации.
- А парень где?
- А черт его знает, наружка его упустила, он рванул, так что на машине не могли догнать!
- Это препарат, - поморщился Александр Николаевич, - Интересно бы знать, откуда он его получил. Что мы о нем знаем?
- Немного, - Мажаров крутил пустой бокал в руках, - Еще нет тридцати, программист или администратор их там не разберешь, короче с компьютерами связан, экстремал, жил один, квартира на окраине, мы там все вверх дном перевернули - ничего полезного.
- Друзья, родственники, связи?
- Ничего, - Мажаров покачал головой, - Не человек, а тень какая-то, он приезжий мы через милицию выясняли, у нас в городе пару лет обитает, он вообще кочевой какой-то, нигде похоже больше четырех лет не живет.
- Что с Мариной?
- Ищем. Как сквозь землю провалилась.
- Слава не подведи меня, - покачал головой Сизов, - Игра пошла по крупному. Я сдаю профессора конторе, вместе с липовыми отчетами по проекту. Профессора я убедил, что формула нестабильна, и мы не в праве подвергать людей риску. Напел ему про мораль, этику и человеколюбие.
- Да контора из него душу вынет! - Мажаров вскочил, едва не опрокинув графин.
- Не бойся, он у них проживет максиму дня три, - успокоил его Сизов. Но у нас нет времени, нам за три дня надо найти этих двух, убрать их, забрать препарат и заключить сделку. Самолет подготовлен, паспорта тоже. Слава, найди их и убери, затем приезжай в аэропорт, я в 17 ангаре.
- А почему бы нам просто не свалить? Отдать формулу, получить деньги и свалить.
--
Покупатель желает убедиться, что формула будет известна только ему. Потому и сумма там астрономическая. Слава, ты, что думаешь, я на пару миллионов игру затеял? Действуй, Слава, действуй!
Хватит. Хватит пустых воспоминаний и беспочвенных сомнений. Я бросила взгляд на машину - нет, пожалуй, она будет меня только сдерживать. С моей-то нынешней скоростью, да напрямую - пару километров по шоссе, дальше через парк, потом пересечь несколько проходных дворов - весь путь не займет и четверти часа.
Проникнуть на территорию корпорации мне не составило труда, а вот корпус, в котором велись наши секретные разработки, охранялся гораздо более тщательно. Для обычного человека попасть внутрь не представлялось практически никакой возможности. Вот только я не человек. Я - тень. Бесшумная, стремительная и, в качестве дополнительного бонуса, отлично представляющая расположение всех входов и выходов.
Оказавшись внутри здания, я быстро поднялась на третий этаж, на миг затаилась, пропуская охранника, совершающего обход помещения, и лишь прикрыв за собой дверь лаборатории, позволила себе победно усмехнуться. Разгильдяи!
Я не знала, что именно хочу найти, и в своих действиях руководствовалась каким-то чутьем, интуицией ученого, многократно усиленной действием препарата.
Я лихорадочно пролистывала бумаги. Мои собственные выкладки по теме, промежуточные итоги исследования, отчеты о смерти экспериментальной группы.. Нет, все это я читала десятки раз. Результаты анализов крови подопытных взятые до начала эксперимента, по ходу его проведения и после смерти. Все изменения в допустимых пределах, ничего настораживающего. ЭКГ каждого из подопытных. Никаких отклонений!
Мог ли препарат активизировать дремлющие гены, ответственные за серьезные наследственные заболевания? В таком случае мы бы заметили изменения в состоянии подопечных. Но в любом случае, нужно повнимательней рассмотреть дела ближайших родственников. Подопытных набирал Мажаров, вероятно, полное досье хранится в его кабинете. Я покинула лабораторию, спустилась на этаж ниже и, воровато оглянувшись, просочилась в кабинет начальника охраны. Перерыв все документы в ящиках стола и не найдя там ничего интересного, тщательно осмотрела комнату и обнаружила на левой стене чуть выступающую плиту. Нажатие и плита, щелкнув, оказалась у меня в руках, открыв моему взору потайной сейф. Цифры замка буквально сами собой сложились в нужную комбинацию. Я достала из тайника первую попавшуюся папку, бегло ее просмотрела и отложила прочь, не найдя ничего для себя интересного. Зато содержимое следующей заставило меня похолодеть. В папке находились сведения о двух десятках людей, шестеро из которых и принадлежали к моей экспериментальной группе. Странно, отбор велся на вокзалах и в каких-то мелких забегаловках. В графе "родственники" у всех шестерых стоял прочерк, а сама графа была выделена маркером. Это что же получается - отсутствие родственников стало определяющим фактором при наборе группы?! Веселые дела. Выглядит так, словно будучи уверенными в провале эксперимента, заранее продумывали, как удачнее замести следы. Но я-то была уверена в успехе! И всем твердила, что осечки быть не может. А это значит, что следы собирались заметать вне зависимости от хода эксперимента. Вот они, недостающие фрагменты мозаики страшного исхода эксперимента. Мой препарат не убивал подопытных - теперь я вновь была в этом уверена. Мажаров убил их сам или чьими-то руками, не имеет значения. Хотя, что там Мажаров - мелкая сошка, заправляет-то всем конечно Сизов.
Я вернула папки на место и хотела уже закрыть тайник, но тут мое внимание привлекла лежащая в глубине ниши фотография. Достав ее, я обомлела - с глянцевой поверхности задумчиво глядел Алекс.
Бог мой! Значит, они его ищут? Знают, что он принимал препарат? Не важно, если и не знают - догадаются. Стало быть, я должна найти его раньше.
Я распахнула окно и прыгнула вниз. Теперь меня, конечно же, заметят, но я не стала придавать этому значения - сейчас имеет значение только скорость. Пулей пролетев мимо ошеломленных охранников, я легко перемахнула через забор и, не сбавляя темпа, побежала прочь.
Когда сигнальные сирены, включенные охраной, остались далеко позади, я позволила себе остановиться и, откинув пряди спадающих на лицо волос, приступила к поиску Алекса. Я растворилась в пространстве, стала самим городом, каждой клеточкой ощущая происходящее вокруг.
Машины скользили черными шинными лапами по поверхности моих дорог, птицы вили гнезда в кронах моих деревьев, голодные кошки ловили тощих мышей по моим сырым подвалам. Тысячи людей пульсирующими алыми точками перемещались по моим улицам. Разве может быть что-то легче, чем узнать тебя среди тысяч прочих? Среди миллионов прочих? Среди миллиардов? Я-город чувствовала каждый шаг Алекса и каждый его вздох, я-Марина бежала к нему, бежала на пределе своих немалых возможностей, задействовав все ресурсы питаемого препаратом организма. Я должна была успеть.
(интерлюдия)
Майор лежал на старой видавшей виды плащ-палатке, в перекрестье оптического прицела находилась пара обычных гаражей. Обычных если не считать того, что там, в темнеющем провале стен, был захоронен кожаный плащ и пара шипованых ботинок, вещи принадлежали Алексу.
Майор ждал. Ждал и холодный, покрытый каплями утренней росы, ствол калибра 12,7. Рано или поздно Алекс за вещами придет, рассуждал майор, не может не придти, иначе не стал бы прятать, а выкинул бы как рваную футболку. Надо же было этой дуре позвонить в милицию, - ухмылялся майор. Если б не эта глазастая тетка, искали бы мы этого парня еще лет пять. Мысленные разглагольствования майора прервал Алекс, появившийся в дальнем конце прохода. Парень шел, не таясь, очевидно абсолютно уверенный в своей безопасности. Майор пару раз глубоко вдохнул и приник к прицелу.
Алекс наслаждался рассветом, босые ноги шлепали по асфальту и лужам, и в душе царило полное спокойствие, так всегда по окончании действия порошка, еще пару часов будет все отлично и лишь, затем кошкой подкрадется беспокойство и желание снова нырнуть туда, за границы реальности.
Марина не бежала, летела, неслась на пределе возможности, она четко видела Алекса, но так же видела и того, кто приник к оптическому прицелу. Она понимала, что не успеет ни за что и тогда всеми силами души пожелала невозможного...
В утренней тишине выстрел грянул подобно раскату грома, майор вскочил, не веря своим глазам, за долю секунды до выстрела парень исчез! Просто растворился в воздухе!
- Так не бывает, - пробормотал майор себе под нос и спрыгнул с крыши. Следы обрывались на ровном месте, в стене - там, куда угодила пуля, выбив здоровенный кусок плиты - образовалась яма. Следов крови не было.
- Чтоб тебя! - Майор огляделся по сторонам. Свидетелей нет, но надо убираться отсюда, а Сизову можно сказать, что работа выполнена, с милицейским начальством он договорился заранее, факты несчастных случаев у него будут на руках. Майор еще раз огляделся и, поправив перчатки, направился к припаркованной неподалеку машине.
Люди толпились вокруг, ничего не понимая. На мокром асфальте, разметав пушистые локоны, лежала девушка, на бескровном лице застыла счастливая улыбка. Рядом уткнувшись ей в грудь лицом, едва заметно раскачиваясь, сидел парень.
- Она успела, она успела - едва слышно бормотал он. - Она и вправду любила меня. Слышите! - Алекс вскочил, лицо его было искажено, - Она любила меня! А я убил ее!
Этим же вечером самолет, зафрахтованный кампанией Сан-Эйч-Ти, потерпит аварию, все находящиеся на борту пассажиры погибнут.
Этим же вечером в камере следственного изолятора будет найден повешенным гражданин А., арестованный по подозрению в убийстве троих сотрудников службы безопасности корпорации Сан-Эйч-Ти и своей невесты.
Этим же вечером.... Впрочем, сейчас утро. И поникший усталый человек баюкает в объятиях красивую, безжизненно улыбающуюся девушку, а вновь начинающийся дождь тщится укрыть их от подступающего дня.