Почему-то мирные обыватели уверены, что всё противозаконные, тёмные делишки, должны свершаться лишь с наступлением темноты. Будь то: воровство, грабёж или убийство. Чернокнижники и некроманты, демонологии и чёрные маги - все они творят свои непотребства лишь при свете луны, а ещё лучше - в безлунную ночь.
Никто не ждёт неприятностей днём. Многим кажется, что с рассветом из мира уходит всё потустороннее зло. Однако Варг Нейра похоже сего негласного закона не знал и некому было ему на него намекнуть. Его же помощнику сие было глубоко безразлично. И когда мужчины принялись готовить площадку под самой крышей башни, их нимало не смущало наличие огромных окон в человеческий рост, спокойно пропускающих солнечный свет, падающий на пентаграмму. Старый маг, вырисовывающий её на полу, постоянно сверялся с книгами и собственными расчётам.
- Господин, я купил то, что вы приказали, - Эль аккуратно опустил на пол большой полотняный мешок. При хорошем освещении верхнего зала внутри него легко угадывалась человеческая фигура. - Вы точно уверены ...?
Особой совестью или человеколюбием он хоть и не страдал, но всё же, было видно, что использование человеческих жертв не доставляет ему особого удовольствия. Девушка же, извлечённая из мешка, удостаивается лишь мимолётного взгляда из-под светлой чёлки полного жалости, но, одновременно, и презрения к столь слабому духом созданию.
- Я уже объяснял, что в данном конкретном случае может использоваться либо самопожертвование, что будет просто идеально, либо принесение в жертву невинного существа. Я, уж прости, для принесения себя на алтарь науки, слишком стар. Твоя же жизнь мне ещё пригодится. А рабы для того и существуют, чтобы их использовать. - Рассматривая юную деву северных кровей, которой отроду было не более 14 лет, старик удовлетворённо кивнул. - Надеюсь, ты проверил, чтобы она была невинна во всех отношениях?
- Конечно же! - Возмущённо вскинулся Эль. - Мне не сильно хочется подохнуть от зубов какой-нибудь потусторонней твари из-за подобной глупой ошибки.
- Что же, прекрасно. Скоро преступим. Привяжи-ка её пока к алтарю, чтобы под ногами не путалась.
Стальные браслеты кандалов охватывают тонкие запястья и длинная цепь, пристёгнутая к ошейнику, не даёт возможности убежать из этой странной комнаты, от этих пугающих людей.
Эльф расставляет по внешним углам пентаграммы свечи; жаровня с поднимающимся от неё ароматным дымом располагается недалеко от каменного алтаря. У девушки от непривычного сладкого аромата начинает кружиться голова, мысли путаются и незаметно исчезают в каком-то вязком безвременье.
Последним штрихом в сложном плетении, покрывающем пол, становится кровь полукровки. По приказу мага он надрезает ладонь и обводит стекающей по пальцам кровью внешний контур.
- Если даже я что напутал, то твоя кровь сдержит его, ну или в самом худшем случае подчинит, и он будет обязан тебе подчиниться.
- Теоретически. - Ехидно добавляет маг. Решив, видно, окончательно добить юношу, он произносит. - Ну или если не получиться так, то ты для него будешь выглядеть намного аппетитнее чем костлявый старик, вроде меня.
Размышляя о том, что всё же стоило год назад приложить этого мага, чем тяжёлым по макушке, Эль начинает задёргивать полупрозрачные занавеси. Несколько слоёв тонкой ткани полностью перекрывают обзор нежеланным наблюдателям, буде такие появятся невдалеке от башни, но при этом пропускают внутрь помещения достаточно дневного света. Свечи зажжены по углам пентаграммы, но от них сумрак лишь ещё больше сгущается. Они не разгоняют собравшийся вокруг них полумрак, а делают его ещё более плотным, осязаемым.
Голос мага начинает волнами вплетаться в далёкий шум прибоя, он изменился и уже совершенно не похож на обычное его старческое дребезжание. Полный силы, могущества, уверенности в своём праве приказывать, повелевать, подчинять - он то взлетает, заполняя собой всё пространство вокруг, то падает да чуть различимого шёпота. Глаза мужчины закрыты, призыв он читает по памяти. Осанка становится достойной великих правителей, руки уверенными движениями придают вплетаемому в призыв заклинанию нужную форму. Чёрные одежды дополняют образ великого тёмного мага.
Эль же просто с интересом наблюдает за бесплатным спектаклем. Уже в четвёртый раз маг пытается призвать одного из сильнейших демонов: принца Ировена ид Халин как-то там... Имя младшего из сыновей властителя мира демонов звучит так же зубодробильно в полном варианте, как и имена большинства царственных семейств, к какой бы расе они не относились, так что запоминать их Эль даже не собирался. Тем более, что с каждым разом шанс встретиться со столь удивительным существом становился всё более и более призрачным. Старик же знал имена всего многочисленного рогато-клыкастого семейства и мог без запинки и подсказки отбарабанить их в любое время дня и ночи, как прилежно выученный урок. Помощник же его на столь серьёзный подвиг был не способен и предпочитал вообще не пытаться их запоминать.
"Правило у них, что ли, такое неписанное? Назвать так, чтобы нормальный человек произнести не смог?" - Мага он уже давно не считал ни за нормального, ни тем более за человека!
Пока парень предавался размышлениям о правилах наречения принцев, маг разошёлся уже в полную мощь своих лёгких. Пентаграмму заполнил густой дым, огоньки свечей затрепетали и потянулись внутрь круга, в воздухе разлился жар как от горнила кузнеца и специфический запах сухого жара, когда горит сам воздух и плоть плавится, как воск.
"О-ё! Неужели получилось?" - Мысли полукровки заметались, как, напуганные внезапным появлением кота, мыши. Он понимал, что бежать отсюда уже поздно, сам согласился присутствовать. На очередной раз севшего в лужу мага ему видите ли полюбоваться захотелось.
Злость на себя, раздражение на излишне упрямого мага и чувство опасности от присутствия рядом столь опасного существа, как высший демон сделали его чертовски агрессивным. Пока что выплеснуть своё раздражение возможности никакой не было, но после всего маг должен будет узнать о себе много нового.
Мужчина же лёгкой танцующей походкой, совсем не вяжущейся с его возрастом, обходит по кругу пентаграмму и, не прекращая напевать, наклоняется к ничего не соображающей от наркотика девушке. Отстегнув её от алтаря и легко подняв хрупкое тело на руки, маг подходит в плотную к кругу свечей и на последних словах призыва читаемого не древнем языке мёртвого ныне царства Нувер, бросает рабыню в столб дыма, призрачного света и мглы, скрывающий происходящее внутри мистического и очень древнего узора начерченного на полу.
Тихий шёпот, шелест, гомон на сотнях различных языков, которые когда-либо знал этот мир, или ещё только узнает, заполняют площадку. Дым выползает за пределы очерченного круга, охватывая своими бесплотными объятьями двух живых существ посмевших вторгнуться в запретное. Теперь уже они не только не видят происходящее в круге, но даже друг друга. Вся комната скрыта от них в белесом мареве, и что в нём реальность, а что видения, рождённые фантазией испуганного разума, различить становиться невозможно.
Крик, полный смертельного ужаса разрывает вязкую тишину и ожидание. И вздрагивают от него не только этих два горе-мага, но жители более чем половины города. Люди передёргивают плечами от скребущего чувства неотвратимости беды, притаившейся где-то совсем близко.
***
Большинство предпочло сделать вид, что им это показалось. Лишь несколько человек восприняли угрозу достаточно серьёзно. Среди них был как раз и старый Ри, приказавший немедленно подать ему самую резвую верховую лошадь и уже спустя несколько минут выезжающий из постоялого двора, коему он был не только хозяин, но и бессменный жилец уже скоро второй десяток лет. Встреченные им жители удивлённо провожали несущуюся во весь опор гнедую кобылу и её всадника, на котором был лишь развевающийся от ветра восточный, светло-голубого цвета халат и белые шёлковые брюки со спального комплекта. Приказ, отданный на бегу своим людям, был хоть и непонятен, но беспрекословно принят к исполнению - седлать лошадей и уходить из города, всем и немедленно.
На выезде из города нервную кобылу подхлестнул рёв, раздавшийся казалось со всех сторон, и испуганное животное, истерично заржав, вылетело из городских ворот на полной скорости, уже не думая ни о каких препятствиях. Как ни удивительно, но компанию им составляло ещё с десяток человек на самых разных верховых животных и в самой разной степенью раздетости. Мельком Ри заметил несколько эльфов на тонконогих животных, более похожих на стеклянные статуэтки, чем на лошадей. У поворота дороги, далеко впереди мелькнул силуэт скального тролля, а мимо в этот же момент пронеслась огромная дикая кошка, посвёркивая испуганными глазищами, и предупреждая грозным ворчанием о неприятностях для любого, кто осмелится встать на её пути.
"Похоже, не один я уверен, что пора из города уезжать." - Старик с интересом рассматривал представителей различных рас, с приличной скоростью покидающих город. - "Интересно, что эти два горе-некроманта утворили на сей раз? Пробудили древнее захоронение?"
Задумавшись, старик неожиданно с силой стукнул по колену кулаком, заставив кобылу шарахнуться в сторону и практически снести в кусты не успевшего отреагировать старого, покрытого шрамами наёмника принадлежащего человеческой расе. Не подумав даже извиниться мужчина лишь с силой хлестнул длинными поводьями кобылу по крупу и, более не заботясь ни о чьей безопасности, понёсся в сторону старинного полуразрушенного храма. По последним его данным - все городские маги сегодня собирались там для проведения какого-то обряда, призванного дать городу божественное благословение. А в то, что кроме магов с тем, что заставило из города бежать всех более-менее чувствительных к опасности существ, вряд ли кто будет в силах справиться, он был практически уверен.
***
В это же время маги проводящие ритуал уже почувствовали изменения, произошедшие с миром в связи с открытием врат в один низ нижних планов бытия. Каждого из них будто проморозило изнутри жутким ощущением возможности столкновения с тем, что, вероятно, даже всей их компании будет не по силам. Главный городской маг только прерывисто вздохнул, но прерывать обряд не решился, прекрасно осознавая, что подобное неуважение к богам может грозить ещё большими проблемами, чем те, что уже свалились на них, благодаря одному старому экспериментатору. В том, что он прекрасно знает виновника прорыва границы, мужчина ничуть не сомневался - больше некому в этой части мира баловаться запретными искусствами, а Нейра как раз таки никогда не признавал законов и до этого всего лишь не выносил на всеобщее обозрение результаты своих исследований. А то, что они противозаконны никто никогда не сомневался, но, так как маг был одним из сильнейших, да и специализация его была такова, что способов противостоять ему никто толком не знал, то и обострять с ним отношения никто до сего момента не спешил. Теперь же желание не лезть в осиный улей сыграло с ними плохую шутку, ибо, когда улей сам решает отправиться на поиски приключений, мало вряд ли кому покажется.
***
Перед глазами плавает муть, во рту металлический привкус крови, да холодный камень под щекой явно указывают на то, что что-то тут не так. Не спеша вставать, Эль, полуприкрыв глаза, начинает потихоньку восстанавливать хронологию событий, приведших его в столь плачевное состояние. Мысли лениво, подобно приморским наземным улиткам, ползают, не спеша выстраиваться в нужном порядке. Осознав, что дальше ждать, в общем-то бессмысленно, юноша решает приступить к активным действиям.
Резко вскочив, парень сразу же падает практически на то же место. Лицо зудит под кровавой маской, уже успевшей подсохнуть. Руки, да и всё тело болит от множества мелких ссадин и порезов. Они хоть и начали уже подживать, но неприятные ощущения всё ещё доставляют. В этот момент память услужливо подсовывает ему ответ на вопрос "А что же тут случилось?". Хотя даже с её помощью разобраться в том, что же произошло не так уж и просто. После вопля умирающей в когтях чудовища девушки, звук рвущейся плоти, треск перемалываемых костей уже не кажутся столь ужасными, но всё же заставляют замереть в попытке справиться с тошнотой.
Алые глаза, появившись в туманном мареве, смотрят на двух смертных посмевших призвать в этот мир демона, входящего в дюжину сильнейших существ нижнего плана бытия. Лишь в этот момент они начинают понимать, какую глупость сотворили. Только есть такие глупости, что ни изменить, ни искупить уже нельзя, и, похоже, эта как раз из их числа.
Туман начинает понемногу истаивать, и в этот момент существо, находящееся в круге из трепещущих язычков желтоватого пламени свечей издаёт рёв ярости. Звуковая волна просто сносит людей, а осколки камня, покрывшего до недавнего времени пол, взлетают в воздух подобно снарядам, снося всё на своём пути. Трещины расходятся по каменной площадке, создавая новый узор и уничтожая созданную магом пентаграмму. То, что было призвано защитить их, не продержалось и пяти минут против достаточно сильного противника. Уже угасающим взором полукровка успевает заметить тёмную фигуру возвышающуюся в центре комнаты и тонкую девичью руку, лежащую невдалеке от погасшей свечи. Разум, почти покинувший его, почему-то никак не может понять, где же остальное тело и почему здесь только рука, и именно на этой мысли всё исчезает во тьме.
Теперь, когда воспоминания выстроились в логическую цепочку, юноша начинает настороженно осматриваться вокруг. Первым делом его взор обращается в центр комнаты, на уничтоженную пентаграмму. Взорванный чудовищной силой камень не оставил даже малейшего участка с нетронутым узором или символом. То, что не уничтожено - залито кровью и кусками тела несчастной рабыни. Похоже, что рука, оторванная на месте локтевого сгиба, является самой большой её частью, всё остальное выглядит так, будто свора собак рвала её на части. Не выдержав этого зрелища, Эль сжимается в тугой комок, борясь с рвотным спазмом, и разгорячённый лоб касается прохладного камня, даря успокоение. Трупов он на своём веку повидал, не то что бы много, но вполне достаточно, а некоторые перешли в это качество как раз с его помощью. Только почему-то именно эта смерть и это тело заставляют его чувствовать себя кисейной барышней, обнаружившей таракана в своей тарелке. Сознание упорно стремиться покинуть тело. Оставалось радоваться, что желудок был пуст и, если и валяться в отключке, то хоть не лицом в своей блевотине.
Свежий морской бриз заглушает металлический запах крови, даря успокоение, запах соли и водорослей кажется амброзией на фоне той нестерпимой вони, что царила в зале.
Немного примирив свой организм и окружающую его реальность, Эль оглядывается туда, где стоял маг. Памятуя о том, что воздушная волна могла откинуть стоящего мужчину, полукровка поворачивается лицом к стене и замирает от ужаса.
Тело старого мага насаженное на несколько десятков штырей, вбитых в стену, выглядит бабочкой приколотой коллекционером к листу бумаги. Только у бабочки не бывает такого измученного, полного ужаса и беспредельной боли выражения на замершем лице. Бабочки бесстрастны в отличие от старого мага, к которому смерть пришла в лице, призванного им самим, демона. Кровь делает одежды мага маслянистыми, она стекает по ним на пол, создавая черное зеркало, отражающее искалеченного мага. Изорванные занавеси полощутся на ветру сотнями белесых лоскутков. Рядом с магом они обретают ярко-красный узор будто вышитый восточными умелицами.
В какой-то момент за колышущей тканью появляется фигура. Она подобна человеческой, но вызывает лишь страх. Стараясь не выдать себя, юноша замирает на полу, вглядываясь в скрытый от него образ врага. Демон делает скользящий стремительный шаг и замирает рядом с магом.
С губ замершего полукровки срывается беззвучный вопль. Широко распахнутые глаза рассматривают ухмыляющегося демона, вертящего в пальцах ещё один штырь из декоративного ограждения, что было до этого дня на крыше башни. В алых глазах горит злоба, предвкушение мести и развлечений среди простых смертных. Гибкий, слегка раздвоенный на конце язык облизывает губы, подбирая капельки крови. Это происходит так неспешно, так завораживающе...