Полосатик смотрел на меня с недоверием. Весь его вид говорил о том, что он не собирается по собственной воле становиться узником пусть и достаточно просторного, но закрытого со всех сторон перевозочного контейнера. Темная маска, делавшая этих зверьков похожими на енотов, прятала в себе внимательные глазки, с пониманием обозревавшие все происходящее вокруг.
- Ну же, давай! - поторопил я собачку, приподнимая контейнер в воздух. - Ты же не хочешь по-плохому, верно?
Полосатик, получивший свою кличку от работника приюта по прозвищу Добряк, посмотрел мне в глаза, обреченно тявкнул и полез внутрь. Ни мне, ни ему не хотелось, чтобы все закончилось применением силы. Я закрыл за ним дверцу, ухватился за ручку и приподнял синий куб, посматривая на Полосатика сквозь окошко в крыше. Зверек свернулся калачиком посредине обитого белым войлоком дна, ожидая дальнейших изменений в своей судьбе.
Я понес его к выходу из огороженной территории. В приюте были созданы все условия, чтобы питомцы чувствовали себя комфортно: весь участок зарос густой травой, пронизан множеством ручейков, создающих любимую собачками влажную атмосферу, земля хорошо поддается лапкам, но не обваливается, позволяя им жить в привычных норках. Мне не хотелось забирать Полосатика отсюда, пусть я знал, что так нужно.
- Почему же именно вас выбрали для экспериментов? - спросил я у него, не ожидая ответа. Но Полосатик счел, что молчать не стоит и издал неожиданной красоты трель, сравнимую по звучанию с жаворонком или соловьем, а после этого еще и присвистнул два раза.
- Ты что это?! - воскликнул я, едва не выпустив ручку контейнера из пальцев. Полосатик грустно пискнул, свистнул и заново устроился на мягкой подстилке, после того как короб перестал качаться в моих руках. Постепенно до меня дошло: я только что услышал знаменитое пение енотовидных собак, столь ценимое жителями Страны Восходящего Солнца.
- Тануки... - прошептал я, стараясь запечатлеть в памяти этот момент.
К сожалению, мои работы под началом профессора Буткуса находились в зачаточном состоянии. Это был тот стандартный для любого молодого ученого период, во время которого он, даже будучи молодым гением, обязан выполнять черновую работу своего руководителя, не касаясь при этом важных и интересных тем. Я, как осмысленно выбравший поле научной деятельности выпускник, знал, что профессор Буткус занимается енотовидными собаками, но до этого дня я ни разу не видел этих зверьков кроме как на фотографиях. И мне никогда бы не пришло в голову, что они действительно могут петь, как самые голосистые птицы.
Продвигаясь к главному зданию, где Полосатику предстояло выписаться из своего уютного дома, я огибал глубокие застоявшиеся лужи. Болотные сапоги защищали меня от любимой собачками сырости, но мои брюки могли пострадать, забрызгай я их, случайно наступив в слякоть. Периодически я поглядывал на Полосатика в окошко и часто ловил на себе ответный взгляд. Тануки - так называли их японцы - занимали важную нишу в японских преданиях. Привязанность, граничащая со страхом - вот что жители архипелага испытывали к этим маленьким и симпатичным зверькам, такое сложилось у меня впечатление после прочтения нескольких легенд. Иногда тануки у них - покровитель торговли, а в другой раз - оборотень, который и загрызть может.
- Ты у нас, надеюсь, не охотишься на людей? - с улыбкой спросил я у Полосатика, внутренне опасаясь, что он снова ответит мне. Все-таки, его взгляд был слишком понимающим! Но в этот раз зверек не стал меня пугать, даже глаз не поднял, и я вошел в главный корпус, думая уже о количестве подписей, что мне предстоит оставить на здешних бумагах.
На входе в здание меня встретил администратор - некий Микенас, единственный человек в приюте, кто надевал костюм на рабочем месте, во всяком случае, для важных приемов. Профессор Буткус являлся со-основателем приюта, и поэтому мой визит относился к этому разряду.
- Что, господин Левичев, договорились с ним? - хохотнул Микенас, улыбаясь до ушей. Я с легкостью мог представить его одетым в телогрейку, старые джинсы и те сапоги, что были сейчас на мне, и с трудом воспринимал его в качестве официального лица.
- Да, к моему удивлению, он вышел сам, стоило позвать. - я ответил, не выдавая эмоций. - По дороге туда я удивлялся, почему вы не выделили мне провожатого.
- Я бы отправил Добряка, - заметил Микенас, доставая из сумки ворох документов и начиная рыться в них, - но ему было бы слишком тяжело заманивать Полосатика в клетку. Как и любому другому работнику приюта. Они дружат с животными. А вы сможете рассказать об этом Буткусу, думаю, он обрадуется. - администратор выбрал из кучи три листка и размашисто подписал каждый из них, после чего подвинул их мне.
- Почему? - я начал выводить свои инициалы на бумаге.
- Ну, это значит, что его эксперимент прошел успешно. Полосатик и несколько его товарищей показали хорошие результаты.
- Можно чуть подробнее? - спросил я, волнуясь. Профессор не говорил мне о том, что конкретно делают с енотовидными собаками. О сути исследований почти никто и не знал, и сейчас у меня был шанс немного опередить события. Если я узнаю о сути эксперимента, я смогу проскочить этап нудных работ быстрее обычного, думал я.
- Мне казалось, вы должны знать об этом, - с подозрением глянул на меня Микенас. - Вы же помощник Буткуса.
- Да, но меня интересуют результаты, - наудачу сказал я, надеясь, что не спугнул управляющего.
- Мы вводили им препарат, который выдал нам профессор. И он работает. Раздражители успешно прижились в звериных мозгах, мы не потеряли ни одного животного! И результат на лицо: раздражители атакуют клетки мозга и отступают только тогда, когда особь запускает мыслительный процесс на полную мощность, - заговорив на любимую тему, Микенас позабыл о своей подозрительности. - За два года все подопытные неплохо продвинулись по пути интеллектуального прогресса. Они нас понимают, они поют, когда хотят что-то сказать. Это удивительно!
- Удивительно... - эхом откликнулся я. Услышанное еще предстояло осмыслить.
- Раз уж мы заговорили об этом, я покажу вам кое-что интересное, - администратор взял меня за руку и повел через несколько помещений. В последней комнате между выкрашенных в зеленый цвет стен стоял стол, за которым сидел, повернутый ко входу спиной, дородный человек. Мы прошли вглубь, приблизились к столу, и я увидел, что напротив человека сидит брат-близнец Полосатика, а между ними лежит колода карт. Понаблюдав за ними пару минут в молчании, я понял: зверек играл в "Блэкджек" с человеком! Когда хотел взять карту, он посвистывал, при проигрыше тануки печально опускал голову и получал легкий токовый разряд, а выиграв, издавал радостную трель и проглатывал кусочек мяса.
Микенас вывел меня из комнаты, ошарашенного, пораженного увиденным до глубины души. Пока мы шли к выходу, где меня ожидал еще один зверек-гений, я ничего перед собой не видел. В какой-то момент, проходя одну из комнат, Микенас сказал:
- Добряк, не хочешь попрощаться с Полосатиком?
Я отвлекся от своих мыслей и увидел еще одного работника, отдыхавшего в перерыве между делами. Он глянул на нас, крутя в руках газету. Толстое, некрасивое лицо, позволявшее идентифицировать в нем умственно-неполноценного, тронула грустноватая улыбка.
- Идем. Пусть он меня и покусал в последний раз, но я его люблю. - Добряк отложил газету на стол, и я с удивлением заметил, что он трудился над шахматными задачками и судоку. Мы продолжили путь втроем.
Когда мы вернулись к Полосатику, глаза Добряка наполнились слезами. Он сел на грязный пол и открыл дверцу контейнера. Я потянулся, чтобы захлопнуть ее, но Микенас остановил меня:
- Он не убежит. Он все понимает.
Добряк что-то шептал своему другу, и в этот момент я почувствовал себя последним гадом - нельзя разлучать друзей! Я срочно вернул мысли к потрясающим результатам эксперимента, чтобы отвлечься от сцены прощания.
- А что с применением к людям? - жадно спросил я у Микенаса, отворачиваясь.
- Об этом говорить еще рано, - управляющий, кажется, тоже был рад заговорить о чем-то другом. - Неизвестно, что будет, если раздражитель попадет в человеческий мозг. Это может привести как к бурному развитию, так и к смерти.
- Да, тогда не стоит рисковать, - согласился я.
За моей спиной Добряк рыдал в голос, через несколько мгновений к нему присоединился жалобный голосок Полосатика.
- Все, хватит! - воскликнул Микенас. - Увозите уже его отсюда, иначе этот увалень потом весь день не сможет работать!
Я мягко отстранил Добряка от контейнера, присел и протянул руку к дверце. Полосатик, сидевший возле нее, резко метнулся и вонзил ряд острых зубов в мою кисть. Я отдернул руку на себя и освободился от хватки. Зверек выглядел рассерженным и я, забыв о недавней жалости к нему, взмахнул кулаком, угрожая ему. Полосатик оскалился и отполз вглубь контейнера, дав мне закрыть дверцу и защелкнуть замок на ней.
- Всего доброго, - донеслось мне вслед. Я оглянулся и увидел Микенаса: он успел снять пиджак и сейчас уводил сотрясающегося от рыданий Добряка вглубь здания.
- И вам, - пробормотал я, спешно направляясь в сторону дороги. В сотне метров отсюда меня ждал автомобиль...
... Я поставил контейнер на рабочий стол профессора. Я много размышлял, пока ехал сюда, и у меня была заготовлена речь. Я должен вынудить его взять меня в свою исследовательскую команду!
Профессор Буткус поднял на меня взгляд. На секунду мысли исчезли из моей головы, и я ощутил зуд, как будто что-то зачесалось внутри моей головы. Надо обработать укус подумал я, возвращая мысли в голову. Зуд успокоился.