Это был обычный день деловой женщины. В шесть утра подъем, теплый душ, зарядка, завтрак. В семь тридцать краткие наставления няне, и Екатерина спускается вниз, где ее ждет машина с телохранителем, не лишняя предосторожность для человека, чье состояние давно перевалило за число с шестью нулями в иностранной валюте. В восемь она была в порту в своей конторе. Еще через пятнадцать минут узнала, что судно задержится из-за тумана и будет у причала не раньше, чем через два часа. Екатерина колебалась: не поехать ли ей в казино, но решила остаться.
Чтобы убить время, женщина взяла свежий "Моряк", посмотреть, что предлагают прочие крюинговые агентства. Она уже просмотрела почти всю колонку предложений, наметанным взглядом отмечая изменения, когда зазвонил ее мобильник. Звонил отец.
- Как дела?
- Спасибо, хорошо.
- "Саус Стар" сегодня приходит?
- Да.
- К тебе Герман скоро зайдет, прими его как надо.
- Хорошо.
- Все, удачи.
- Спасибо.
Екатерину не удивило, что отец знает подробности ее дел: полковник Краснухин работал в одном из отделов СБУ. Вот только Герман...
Семь лет назад Екатерина, тогда еще Краснухина, на юбилее серебряной свадьбы родителей встретила капитана Кобылко, сослуживца отца. Двадцатишестилетняя девчонка без памяти влюбилась в черные цыганские глаза капитана. Весь вечер они танцевали в ресторане, потом капитан отвез ее в "Пальмиру", еще через месяц они поженились. Отец был доволен, мать счастлива, сама новобрачная души в Сергее не чаяла. Даже когда узнала, что помимо основной деятельности, у капитана есть побочная, весьма прибыльная, но очень напоминающая рэкет, не смутилась: она знала, что жизнь - это не розовое кино. Постепенно она познакомилась с некоторыми ребятами и несколько раз выполняла поручения мужа, стала "своей". Через два года родилась Оля, все шло, лучше и не бывает.
А потом один за другим удары судьбы: какой-то обезумевший бизнесмен при очередном снятии налога выстрелил капитану Кобылко в живот из ружья, потом пустил себе пулю в лоб. Капитан умер через два часа, не приходя в сознание. Екатерина погоревала, потом постепенно взяла в свои руки бизнес мужа. Из ребят никто не пикнул: кто такой Краснухин знали все, а бизнес оказался не таким уж и сложным.
Через год на пустяке попался один из ребят, Бизон. Через него вышли еще на двоих, и у Екатерины появились настоящие неприятности. Отец позвонил сам, сказал, что улаживать дело будет Герман. Приехал не старый подтянутый человек, чем-то напоминающий царских офицеров в исполнении Тихонова или Стриженова. Внимательно выслушав Екатерину, Герман дал ей координаты человека, с которым надо связаться, подробные инструкции и уехал.
Дело быстро заглохло, а когда через неделю Екатерина снова встретила Германа, он дал ей совет "легализовать бизнес". О том же через некоторое время заговорил и Краснухин. Так и стали действовать: от прежней бригады только Павлик - Муфлон с Валентином остались, зато вот уже три года, как она владелица двух престижных казино и морской конторы по агентированию и крюингу.
Сейчас, нервно барабаня длинными пальцами по столу, Катерина думала о Германе. Нет, он не интересовал ее как мужчина. Герман волновал ее, как тайна, которую женщина не могла разгадать. Герман не был сослуживцем отца, но, в то же время, был, несомненно, крепко с ним связан теми незримыми узами личных интересов, которые подчас сильнее официальных. Кроме того, несмотря на свою высокую должность, отец неизменно держался с Германом на равных.
Хлопнула дверь, в кабинет, прервав нить размышлений, вошел Матвей, крепкий сбитый мужичок, бывший капитан одной из китобойных баз.
- Ну что, - спросила Катерина, - скоро подойдут?
- Уже у самого причала, сейчас будут швартоваться.
В этот момент у конторы остановилась черная Мазда. Герман, решила Екатерина. Она не ошиблась, через минуту вошел он, такой же стройный, подтянутый, как семь лет назад. Поздоровались.
- Если не возражаете, давайте выйдем на воздух, Екатерина, - весело сказал Герман.
- Не возражаю.
- Просьба у меня к вам, Катерина, деликатная, - без вступления перешел к делу Герман.
- Я слушаю.
- На борту "Саус Стар" работает старпом, Евгений. Мне нужно, чтобы его убили.
Екатерина молчала, опустив глаза. Такой просьбы она не ожидала.
- Можно вопрос?
- Конечно.
- А почему это поручение вы даете мне? Ведь мы давно не занимаемся такими делами.
- У вас есть возможность беспрепятственно, не вызывая подозрений, посетить судно.
- Понимаю.
- Добавлю, что наградой за оказанную услугу будет сумма в восемнадцать тысяч наличными, либо другим удобным для вас способом.
Екатерина с удовольствием сама бы заплатила ему эти восемнадцать тысяч, чтобы отказаться, но она прекрасно понимала, что дело тут не в деньгах. Деловые услуги, это как кредиты, их надо отдавать, особенно, таким людям.
- Хорошо, - наконец сказала женщина.
- Тогда желаю удачи.
- До свидания.
Поручение испортило настроение. Не дожидаясь судна, Екатерина поехала в "Апельсин". В казино все было в порядке. Переговорив с Валентином о текущих делах, Екатерина перешла к делу Германа. Валентин скривился и сел думать.
Она еще заехала в "Резюме", а вечером, захватив Валентина, направилась в порт.
У трапа, весело насвистывая, стоял матрос, совсем мальчик, лет восемнадцать. Услышав, кто пришел, он с безразличным видом вызвал по рации помощника. Тот, в свою очередь, почесал желтую каску, сказал, что капитан в городе и направил их к чифу.
- Он в офисе должен быть.
- Пойдемте вместе, все равно подниматься.
Из грузового офиса доносился неприятный скрип. Войдя в помещение, Екатерина увидела сравнительно молодого человека, ее лет, в белой грязной робе, качающегося на стуле. Помощник кашлянул. Скрип прекратился, сидящий оглянулся и неторопливо встал.
- Это к капитану, Евгений Петрович, - начал помощник.
- Хорошо, Володя, иди. Добрый вечер, меня зовут Евгений.
- Екатерина Павловна, хозяйка "Успеха", пришла узнать, все ли у вас в порядке.
- Спасибо, все. Мы с Матвеем Федоровичем сегодня обсудили текущие дела, воду заказали.
- А что решили с провизией?
- Завтра приедет шипчандлер и закажем.
Дело было сделано - они посмотрели объект на месте. Можно было уходить.
- Хорошо, спасибо за информацию, до свидания.
- Говори, Валентин, - Екатерина была нервно-сосредоточена: сегодня должны были делать дело.
Он встал, почесал щетину на подбородке и начал:
- Сегодня вечером едем на судно. Капитан в городе, я проверял. Паша, который выступает, как помощник шипчандлера, дает чифу подарок: бутылку с отравленной водкой. Я зайду в каюту с Пашей, и мы сделаем так, чтобы он ее выпил. Потом переведем его часы вперед и разобьем их, чтобы иметь косвенное алиби. На трапе надо будет обратить внимание матроса на время, ну и все.
- Хорошо, - задумчиво сказала Екатерина, - я поеду с вами.
- Зачем? - c любопытством спросил Валентин.
- Все-таки я человек авторитетный, вряд ли меня заподозрят в убийстве. А раз я была с вами, это лишнее свидетельство в вашу пользу.
Все прошло без осложнений. Они втроем сидели в каюте старпома, Евгений, ничего не подозревая, подписывал бумаги. Валентин подошел сзади и сильным ударом свалил его на пол. Потом они с Пашей влили ему в рот водки, подождали, пока Евгений умрет. Екатерина не испытывала ни жалости, ни какого-либо подобного чувства к несчастному, только в груди неприятно кольнуло, когда Евгений упал и корчась от боли, удивленным, ничего не понимающим взглядом, нашел ее глаза.
Расследования как такового не было. Никаких фактов, указывающих на то, что это не несчастный случай, следствию обнаружить не удалось, все заглохло, не начавшись. Еще через три дня подъехал Герман и вручил Екатерине пакет с деньгами.
Бежали обычные трудовые будни, прерываемые праздниками. На восьмое марта, закончив тяжелый рабочий день, она засела с Василием в "Багдадском воре" до полуночи. Еда была прекрасна, Екатерина за день проголодалась, ела крабов с большим аппетитом. Настроение было приподнятым, она много удачно шутила. В полумраке глаза Василия горели ярко и загадочно. От предчувствия чего-то необычайного по спине Екатерины пробегали быстрые мураши, она зябко поводила плечами, весело смеялась.
После двенадцати поехали к ней. Можно было и в гостиницу, но завтра ей рано вставать. Он соскучился, набросился на нее прямо на кухне. Звякнула упавшая на пол чашка, треснула молния платья, заела. Затрещала материя, черт с ним.
Уже лежа на столе, Екатерина вдруг встретилась глазами с глазами дочери. Босая, в пижаме, с заплаканным лицом Оля стояла в дверях и щурилась на яркий свет. Женщина вскрикнула. Василий не понял, думал от удовольствия, полез дальше, она пихнула его ногой так, что он отлетел назад, стукнулся о плиту. Поправляя разорванное платье, Екатерина подбежала к Оле. Утирая дочурке слезы, стала успокаивать, гладить по голове, говорить, что Оленьке приснился плохой сон. Загремела сковорода, Василий поднялся. Оля заплакала, Екатерина понесла ее в спальню. Но очутившись в своей кровати, Оля заскулила так жалобно, что пришлось уложить дочь в свою кровать и прилечь рядом, пока она не уснула.
Когда вернулась на кухню, Василий потирал ушибленную поясницу, отряхивал пиджак. Он обиделся, скоро ушел, вечер оказался испорчен.
Оля мало видела мать, но не была заброшенным ребенком. Екатерина интересовалась жизнью дочери, проводила с ней свободные вечера, и отдыхать ездила с Олей. Конечно, скучно девочке одной. С детьми почти не видится, и мать весь день на работе, но теперь, когда есть Настя, проблема отпала. Эта молодая девчонка из-под Луганска, сумела стать настоящей подругой дочери, несмотря на разницу в возрасте. Насте было одинаково интересно, смотреть ли мультики, читать ли сказки, играть ли в куклы. И по хозяйству смотрит, и прикрикнуть на Олю может, и наказать, но так, что Оля не обижается. Да, с Настей обязательно надо поговорить.
Вечером, отпуская девушку, Екатерина тщательно выспросила няню, не смотрит ли девочка фильмов ужасов, не читают ли страшные сказки. А может, сама Настя что-то Оле рассказывала? Деревенские любят про приведения и покойников. Но Настя божилась, что ничего такого девочка не видит и не слушает. Не обнаружив ничего, что проливало бы свет на ночные кошмары, Екатерина вздохнула и решила при случае поговорить с психологом.
Перед сном Екатерина присела на диван с выпуском "Деловой женщины". Рядом, разложив на ковре бесчисленных Барби, возилась Оля. Взглянув на часы, Екатерина отметила время: десять, пора спать.
- Заканчивай играть, будем мыться и спать.
Рука девочки замерла в воздухе вместе с куклой.
- Мама, а я сегодня лягу сама или с тобой?
- Ты боишься спать сама?
- Боюсь, - опустила голову дочь.
- Чего же ты боишься?
- Не знаю.
- А со мной не страшно?
- Нет, с тобой не боюсь.
- И ты всегда будешь спать со мною?
- Да.
- И когда ты вырастешь, и у тебя будет муж, ты тоже будешь спать с мамой?
Оля молчала. В душе Екатерина очень жалела дочь, но она знала, стоит позволить ей несколько раз лечь с собою, и потом не отвадишь. Екатерина вздохнула и погладила девочку по лбу:
- Возьми с собой Барби Соню.
- А Кена можно?
- Почему Кена?
- Он храбрый, может защитить.
Екатерина засмеялась и запустила руку в густые светлые волосы дочери: какая она все-таки глупышка. Людей, вот кого следует бояться в этом мире, людей.
Ночью во сне Екатерине привиделась мать, покойница. Худая (хоть кости изучай), какой была в последние годы, с поджатыми бескровными губами, она молча, не отрывая взгляда, смотрела на дочь. Екатерину этот взгляд тревожил, и, наконец, не выдержав, женщина крикнула: "Да что ты все молчишь, мама, скажи хоть слово!", мать пропала, а Екатерина проснулась и с облегчением вздохнула - вроде и не кошмар, но ведь жутко было, сказать страшно, и непонятно от чего. Тут услышала, как, во сне стонет и плачет Оля. Екатерина подошла к кровати, тихонько, стараясь не испугать, погладила дочь, отгоняя кошмар.
- Мама, - в полусне всхлипывала Оля, - он опять приходил!
- Кто, доченька?
- Он смотрит, а мне страшно!
- Кто, доченька?
- Дядя Женя.
Екатерина судорожно вздрогнула от страшного совпадения, потом осторожно перенесла дочь к себе и долго гладила, успокаивая, пока сама не задремала.
С утра болела голова, третью ночь толком не спала. Оля тоже не выспалась, но как говорят: пришла беда, отворяй ворота! В семь позвонила Настя и сказала, что заболела. Екатерина разозлилась и сгоряча сказала, чтобы Настя приходила хоть на костылях. Но няня ответила, что у нее температура, подозрение на грипп, и Екатерина смирилась, не хватало еще, чтобы дочь заразилась.
Она взяла Олю с собой. Можно устроить дочери праздник, покатав ее по любимым местам, а потом на море, но Екатерина вспомнила ночной кошмар.
Доктор Вайс принял их без очереди. Сначала пригласил ее, внимательно выслушал, потом поговорил с Олей. Ладить с детьми он умел, девочка даже нарисовала ему пару рисунков.
- Вот что я скажу, - медленно, растягивая слова, говорил доктор Вайс, - ребенок сильно возбудим, боится жизни. Взгляните, например, на этот рисунок, какой огромный бизон и какая маленькая Настя, няня, как я понимаю. А сама Оля, вот эта точка, - совсем крохотная. Но все это не слишком меня беспокоит, а беспокоит меня Женя.
- Женя? - нервно переспросила Екатерина.
- Женя, ведь я понял, по словам девочки, именно с ним связаны ее кошмары.
- Видимо, да.
- Я всегда с большим вниманием отношусь к конкретным деталям, которые сообщают мне дети. Вот если бы она сообщила мне, что это был Кощей Бессмертный, Фрэдди Крюгер, Чикатило, мы бы знали, откуда она взяла этих персонажей. Но если он назвался Женей... у вас нет такого знакомого?
- Нет.
- Это плохо, здесь мы, возможно, наблюдаем начало какого-то психического расстройства. Понимаете, если ребенок видит этого человека, боится и, тем не менее, разговаривает с ним, это плохо. Я встречался со случаями, когда потом эти русалки, лешие приказывали человеку выпрыгнуть из окна.
- Хорошо, что вы конкретно предлагаете? Лекарства, беседы?..
- Понимаете, - доктор замялся, - несмотря на то, что Оля впечатлительна, легко возбудима, я не нашел у нее никаких отклонений, и, если не считать этого кошмара, который начался несколько дней назад, она вполне нормальный ребенок. Как правило, поговорив с родителями, я сразу могу сказать, в каком месте искать причину болезни; ваш случай, увы, другой. Я не зря выспросил у вас подробно все, начиная от вашего меню и кончая детскими передачами, которые смотрит Оля. Будем откровенны, вас не в чем упрекнуть, это не недостаток магния или йода, она не смотрит калечащих психику фильмов. Проще простого дать ей сейчас успокоительное, что-нибудь тормозящее, седативное, но ведь вам нужна здоровая дочь, правда? Как часто мы торопимся дать ребенку побыстрее что-нибудь от кашля, а потом удивляемся, где его иммунитет. В то время как организму почти всегда нужно дать возможность побороться с болезнью, нужно закалять его. Ну а здесь психика - область, наименее изученная медициной. Надо ждать, наблюдать, выяснить причину и лишь потом действовать. Я понимаю, вам нужен результат и немедленно, но боюсь, что быстрый результат может аукнуться через два, три, пять лет уже чем-то более серьезным.
- Хорошо, - с раздражением повторила Екатерина, - а конкретно, что вы предлагаете?
- Ждать. Ждать и следить за ее состоянием. Я рекомендую вам навещать меня через день, а в случае появления чего-то нового, сразу ехать ко мне.
Выйдя от доктора, Екатерина почувствовала себя взвинченной до предела: старый дурак просто расписался в своей беспомощности. Нет, надо посетить еще кого-нибудь, не один же психолог в городе.
Но ее ждало горькое разочарование: два доктора не смогли найти с Олей контакта и, ничего не добившись, сказали, что ребенок просто "впечатлительный". Екатерине пришлось признать, что, пожалуй, Вайс неплохой специалист, и стоит следовать его советам.
Был вечер, времени много, и Екатерина решила посмотреть фильм. Но прошлые недосыпы дали себя знать: в какой-то момент она сама не заметила, как уснула.
Женщина проснулась в холодном поту. Часы показывали одиннадцать, на тумбочке ярко горел экран телевизора. Она встала выключить его и тут ясно услышала, как в кровати мечется и стонет Оля. Едва Екатерина прикоснулась к дочке, как Оля проснулась. Девочка дрожала мелкой дрожью: "Мама! Дядя Женя сказал, чтобы я пошла с ним!"
Лечь ей больше не пришлось. Дочь почти не спала, все время плакала. Екатерина едва дождалась утра, в семь позвонила Вайсу и сказала, что приедет.
- Жду, - коротко сказал он.
Она рассказывала об Олиных кошмарах, все время путаясь, опасаясь, что сболтнет лишнее, выходило непонятно, но Вайс не перебивал. Когда Екатерина, наконец, закончила, он еще долго сидел, держа в руках пустую чашку.
- Да, - наконец сказал доктор, - признаться, после вашего визита я сам не был до конца уверен, что все так серьезно, даже думал, что излишне вас напугал. Придется начать принимать лекарства, как бы и не хотелось. Вот здесь я вам пишу рецепт. И попробуйте сходить в церковь.
- Зачем? - неприязненно вздрогнула Екатерина.
- Скажем, для психологической разгрузки. Не обязательно завтра, но на днях, и посмотрите, как она реагирует: лучше, хуже, без изменений.
- Хорошо.
На следующее утро позвонила Настя, сообщила, что у нее была простуда, и сейчас она здорова. Хоть здесь повезло, вздохнула Екатерина.
В два часа она приказала Паше отвезти ее в храм "Христа Спасителя". Паша и бровью не повел, но Екатерина поняла, что он изумлен. Конечно, она не верит во всю эту чушь, первый раз в жизни в церковь едет, но приходится, пока не нашли ничего лучшего.
Настоятель отец Серафим похвально отозвался о намерении женщины сделать вклад в святое дело. Услышав о ее горе, вздохнул и перекрестился:
- Не дремлют слуги врага рода человеческого. Крещена ли девочка?
- Да, мы крестили ее.
- А освящали ли жилище?
- Нет.
На лице отца Серафима появилась довольная улыбка:
- Я пошлю с вами отца Петра, он освятит жилище, и силы Сатаны не посмеют вас беспокоить.
- Спасибо.
В три часа она заехала домой, дала Насте таблетки с указанием как принимать, подождала, пока отец Петр наставит в углах, на потолке крестов свечкой, и поехала в "Резюме".
- Все нормально сегодня? - на прощанье спросила Екатерина Настю.
- Да, все, - ответила няня, - вот только Оля...
- Что Оля? - насторожилась Екатерина.
- Пуганная она какая-то. Уже вечером я ей говорю: - Сходи, принеси Мишутку, поиграем. Она выходит в коридор и останавливается перед темной комнатой, не заходит. Я ей: чего ты? А она: боюсь, там дядя Женя. Она ведь не боялась темноты раньше. И Женю этого придумала, первый раз слышу.
- Таблетки принимали?
- Да, как вы сказали.
- Хорошо, иди.
Эта ночь прошла тихо, во всяком случае, Екатерина спала спокойно. Но, проснувшись в шесть утра, она с удивлением обнаружила, что Оля сидит на кровати у нее в ногах.
- Ты что, Оленька? - удивленно спросила Екатерина.
- Я боялась, - еле слышно ответила дочь.
- Опять он?
Оля кивнула и, поджав губы, горько заплакала, мелко вздрагивая плечами. Екатерина разозлилась так, как давно не злилась. Сначала к этому ветеринару, а потом к святым отцам, - со злостью думала она, садясь в машину.
Доктор Вайс только вздохнул, выслушав взволнованную женщину.
- Конечно, я не надеялся на быстрое действие лекарства, тем более, что мы до сих пор не знаем причины. А отсутствие сна - очень плохой признак, очень. - Доктор еще раз вздохнул: Вы не ездили в церковь?
- Ездила вчера, приглашала попа святить квартиру.
Вайс улыбнулся:
- Я имел в виду съездить в церковь вместе с Олей. Церковь оказывает положительное воздействие, снимает раздражение, успокаивает. Попробуйте.
С отцом Серафимом она была менее любезна. Без всякого вступления с раздражением сказала, что темные силы не только не оставили их квартиру, но, кажется, решили сделать ее своим постоянным местопребыванием. Отец Серафим слушал, поджав губы.
- Придется пригласить отца Сергия, - спокойно сказал он.
- Святой отец, - язвительно сказала Екатерина, - я дала пять тысяч на ваши святые дела, а вы опять...
- Отец Сергий, - громко и строго сказал Серафим, перебивая ее, - обладает силой изгонять бесов и самого Сатану.
Ожидая отца Сергия, она сидела на скамейке у входа в храм, нервно теребя сумочку. Оля бегала рядом, заглядывая во все закоулки. Екатерина смотрела на зеленую, аккуратно выметенную территорию храма, на церковь, недавно отстроенную из красного кирпича и расписанную заново, неплохо живут святые отцы. Потом мысли опять переключились на дочь: скорей бы уже все это закончилось, бедная Оля.
Подошел молодой монах со светлым конопатым лицом и аккуратной рыжей бороденкой:
- Отец Сергий ожидает вас.
Монах провел их в небольшую каморку, где у окна стоял среднего роста человек приятной наружности.
- Отец настоятель, - начал монах.
- Знаю, - по-доброму улыбнулся отец Сергий, - ступай, Василий, а ты подойди, дочь моя, - ласково обратился он к Оле.
- Девочка опасливо приблизилась. Отец Сергий поднял руку и погладил ее по голове:
- Ступай во двор, а мы с мамой побеседуем.
Оля смутилась и повернулась к матери за поддержкой.
- Иди, иди, - недовольно сказала Екатерина, ей весь этот цирк уже начинал надоедать.
Оля вышла, а женщина почувствовала себя неуютно. Почему, она и сама бы ответить не смогла. Уж очень непривычная обстановка для хозяйки казино.
- Подойди, дочь моя, присядь, - ласково начал отец Сергий.
Женщина присела на большой деревянный стул.
- Скажи мне, дочь моя, в чем твой грех?
- Зачем? - непроизвольно вырвалось у Екатерины.
Если он и удивился, то не подал вида.
- Отец настоятель передал мне, что ты хочешь исповедоваться.
- Я хочу, чтобы вы помогли Оле.
- Я боюсь, что, не узнав, в чем твой грех, я буду бессилен помочь девочке.
Екатерина молчала. Она понимала, что ее страхи напрасны, что у святого отца нет диктофона под рясой, но недоверие, выработанное годами, не позволяло ей дать хотя бы малейшую улику для следствия. Но Оля... что, если действительно, от ее молчания сейчас зависит судьба дочери?
- Я убила человека, - неожиданно для себя сказала Екатерина.
Отец Сергий поджал губы, выражая скорбь. Потом он отвел взгляд в сторону и задумался. Молчал он долго, в какой-то момент Екатерина готова была поклясться, что он вообще забыл о том, что рядом с ним сидит клиент. Но уже через секунду она убедилась в обратном.
- Мы с вами немного отступаем от правил, - как-то устало сказал отец Сергий. - Я сейчас должен отпустить тебе твой грех, дочь моя, но я не буду тебя разочаровывать, это не в моих силах. Сила, могущественней, чем я, останавливает меня. Для того чтобы человеку отпустили грех, он должен раскаяться. А в тебе, дочь моя, раскаяния нет. И это ужасно. Когда передо мной встает лицо этого несчастного, его удивленные глаза...
- Откуда вы знаете?! - вырвалось у Екатерины.
- ...все во мне содрогается от ужаса. Что же должна чувствовать твоя несчастная душа, в каком отчаянии должна она пребывать. Забившись в глухой угол, взывает она о помощи. Ты не знаешь этого, ибо она тщетно пытается достучаться к тебе сквозь толщу твоего невежества, но твоя дочь поймала отголоски мольбы души твоей. А, кроме того, здесь замешена еще душа этого несчастного. Он ушел из жизни в тот момент, когда не должен был уходить... Мне жаль, но я не в силах тебе помочь. Василий!
Открылась дверь, в комнату заглянуло веселое рыжее лицо.
- Прости, дочь моя, но я не могу тебе помочь, - повторил отец Сергий. Потом тяжело поднялся и вышел.
Екатерина почувствовала себя покинутой, брошенной: ее убедили, что этот святоша ей поможет, она поверила, и вдруг такой удар.
- Ну вот, - сама не зная, зачем, горько сказала она монаху, продолжавшему неподвижно стоять у дверей, - и приехали.
- Не стоит отчаиваться, - участливо улыбнулся монах, глядя ей прямо в глаза.
- Вы же слышали, что сказал отец Сергий, для нас надежды нет.
- Вы не так его поняли. Он сказал, что не может вам помочь.
- Не вижу разницы.
- Иногда помощь может прийти с самой неожиданной стороны.
В комнату забежала Оля, Екатерина бессознательно прижала голову дочери к груди:
- А если на мне такой великий грех?
- Главное возжелать.
Екатерина задумалась:
- Вот объясните мне, я - великая грешница, да, но ведь страдаю не я, страдает ребенок.
- Грехи родителей падут на голову детей, - тихо сказал монах. - Разве вы не замечали, что если отец злой, нервный, его ребенок, часто тоже злой и нервный? Ученые говорят - это гены, но какая разница, почему, важен результат.
- Но ведь Бог добрый, почему он мстит?
- Господь не мстит. Просто кое-что в этом мире зависит от самого человека. Простите, как можно вытянуть человека из трясины, если он отталкивает протянутую ему руку? Господь не мстит. Но он не может защитить оттолкнувших его.
- Но моя дочь совсем на меня не похожа. Она очень добрая и хорошая.
- Пути Господни неисповедимы. Я не знаю всей вашей истории, но даже если бы и знал, не взялся бы толковать. Может, вы должны спасти ее, возможно... она хочет спасти вашу заблудшую душу.
- Спасти?
- Да, спасти. Возможно, ее юная душа не может примириться с тем ужасом, что ждет вас в посмертьи.
- Ну, - Екатерина уже отошла и приободрилась, - не надо приписывать бедной Оле то, чего нет. Так вы говорите, что я могу получить прощение, хотя на мне висит убийство?
- Знаете, - монах опустил голову, - я впервые вижу, что отец Сергий не отпускает человеку грех. К нам приходят убийцы, раскаиваются и находят покой. Боюсь, ваш грех серьезнее.
- Разве бывает грех серьезнее убийства?
- Возможно вы убили не простого человека?
- Разве люди не равны?
- Нет. Одно дело убить просто человека, и другое, убить монаха, то есть человека, который, несет в мир добро.
Порыв прошел, Екатерина начала раскаиваться, что неожиданно так разоткровенничалась.
В машине Екатерина вздохнула: Женя... А ведь точно - с Жени все тогда и началось.
- Паша, давай в порт, - обратилась она шоферу.
Мобильник Матвея ответил быстро:
- Да.
- Матвей Федорович, вы где?
- В конторе.
- Дождитесь меня.
Матвей сидел в помещении один.
- Я вас долго не задержу. Скажите, чем закончилась та история с мертвым старпомом?
- Приезжала его жена, забирала вещи. Жаль бабу, двое детей остались, а она ни копейки не получит.
- Почему?
- Его вина, сам водку купил, сам пил.
- Понятно.
- Глупая история, он выпил грамм сто всего. Знать бы, где он эту водку раздобыл.
- Да, действительно, обидно. Неужели страховку из "Оушен лайнс" выбить нельзя?
- Я его жене объяснял. Нужно в суд подать, побороться, а она не хочет.
- Наотрез?
- Да.
- Странно. У вас есть ее телефон?
- Конечно.
- Дайте мне.
- Сейчас.
Выйдя из конторы, Екатерина набрала номер мобильного Германа.
- Здравствуйте.
- Здравствуйте.
- Герман, мне нужно кое-что узнать о Евгении.
- Нет, Екатерина, не нужно.
- Я бы зря не звонила.
- А я бы зря так не отвечал. Если это все, то до свидания.
Дома ее встретила встревоженная Настя:
- Совсем беда с Олькой, только заснет, сразу в крик, мечется, как в бреду.
Женщина устало присела на диван:
- Таблетки пили?
- Да.
Екатерина почувствовала себя очень неуверенно, что с ней бывало редко. Она всегда жила в ладах с совестью, несколько незначительных случаев, когда она была несправедлива к отцу или к Оле в счет не шли. Сейчас же угрызений совести не было, это был бизнес, и повторись все заново, она не отказала бы Герману. Божеская кара, все это Екатерина считала чем-то, не имеющим отношения к реальной жизни. Не то, чтобы она совсем ни во что не верила, слишком много всякой шумихи вокруг этого: экстрасенсы, святые, но ей казалось, что против всякой нечисти есть своя служба святых, которая поможет, были бы деньги. Но, оказывается, есть нечто, что не считается со святыми отцами. Как там монах говорил, "убийцы приходят, раскаиваются и получают прощение". Оказывается, еще нужно ее, Екатеринино раскаяние. А если она не раскаивается? Да и с какой стати? Или не было у нее десятка подобных дел? Может, накопилось? Нет, чушь, все началось после Евгения, не зря Герман молчит. При мысли о Германе, женщина поежилась: ох, что еще этот скажет, если она что-то пронюхает? Ведь даже отец его боится, хотя не признается, но она это точно знает. Но на другой чаше весов Оля... Екатерина тяжело вздохнула: нет, с этим делом надо решать любой ценой.
- Настя, я попрошу тебя остаться на ночь, у меня дела.
- Конечно.
Она взяла трубку домашнего телефона, набрала номер: