Я капитан своей судьбы, апостол не-седьмой трубы,
Я одинок, хотя вчера, казалось, был одним из многих.
Мои слова - из бересты, а песни дерзки и грубы,
Я паладин извечной тьмы, смиренный сын своей дороги.
И мне пора повременить, ведь мы с дорогою одни,
Вокруг столы немых пьянчуг, чьи души "Хенесси" омыты.
А я иду по тем столам, с разбегу прыгаю на них,
Я пилигрим из дальних стран, смешной адепт святого Вита.

Прожарен, но не обогрет, в рваньё обут, в тряпьё одет,
И остаётся длинный след, и время так неумолимо...
Мне б отдохнуть впервые за уже не помню, сколько лет,
Но я иду, как пел поэт - "сожжён в песках Иерусалима".
Своих не видел я давно, во фляге кончилось вино,
Вокруг орда неверных курдов - запах грязи, пота, глины...
А я иду сквозь их ряды, мне совершенно всё равно,
Я пилигрим Святой Земли, я крестоносец Балдуина.

Мне не осилить этот путь, но я пройду ещё чуть-чуть,
Хотя в глазах темнеет муть, и надо мной кружатся грифы,
Но лучше вечным сном уснуть, чем с моего пути свернуть,
Я капитан своей судьбы, и я веду корабль на рифы.
Конец есть пища для начал, когда при жизни не молчал,
Вокруг морская глубина, от Шамбалы до Йотунхейма,
А я иду на всех ветрах, вдали завидев свой причал,
Я пилигрим иных миров, чудной адепт святого Эльма.