Аннотация: Хочется посвятить это, в первую очередь, нескольким людям, которые, возможно, не оценят этого. Есть три человека, которым всегда есть что сказать, даже когда сказать порой нечего. И я посвящаю это вам: Маше, Оле и тебе, моя милая Настя.
- Мой сын был прекрасным человеком. Он сделал много добра в этой жизни. Он умер с благородством. - Первая горсть полетела в далекую и сырую глубину. Отца у Мейсона не было - тот умер, спасая детей от урагана.
Мейсон Куперман никогда не любил рассказывать мне о своем отце, для него это всегда было больной темой. Тем не менее, однажды я дождался от него откровения...
Это было осенью. Мейсону, как и мне, шестнадцать. Как сейчас помню, мы, распаренные после футбола, сидели в красных креслах у камина и пили крепкий чай. Огонь мерцал в темнеющем помещении, и пламя то вздымалось, то притихало, переливаясь красно-желтыми красками.
За окном быстро темнело, и на стекле резво появлялось все большее количество мокрых следов. Капли несколько секунд держались, а затем мощный поток ветра сгонял их в бок. Именно тогда Мейсон и начал вспоминать.
- В тот день была такая же погода. - Вдруг заговорил он, нарушив тишину. - Мы с Фридой тогда гуляли вместе. Я понимал, что небезопасно, что пора домой, но она... Она не хотела возвращаться. - Мейсон отпил из чашки еще немного чая. - Маленькая бестолковая девчонка! Папа загнал меня в дом, а сам побежал за ней. Фрида была маленькой... - Парень поставил чашу на стоящий рядом столик и со злостью смотрел в огонь. - Она не хотела уходить, но папа вдруг сказал ей что-то - и, не поверишь, уговорил. Он торопил ее и всем остальным людям помогал найти убежище. - Он замолчал. Я начал переживать, я уже понял, что произойдет дальше. - Он не успел сам. - Резко начал он и встал с кресла. - Его расплющило о здание. И не об одно. - Яростно швырнув в камин остатки чая, он повернулся ко мне лицом. В его глазах читались страх, отчаяние, боль и злоба, смешанные воедино.
- Мейсон, мне жаль...
- Не жалей. - Он усмехнулся, но в глазах остались все те же эмоции. - Его тело не нашли.
После всего сказанного он ушел к себе. А мне не было смысла оставаться в его доме. Оставалось только переждать ливень...
- Итан... - Вдруг меня растормошили, и я снова перед вырытой могилой. Я встрепенулся и почувствовал, как меня локтем толкает миниатюрная брюнеточка, Фрида. - Твоя очередь.
Около сотни глаз уставилось на меня. Идти под таким прицелом все равно, что на расстрел. Я не знаю, что говорить о друге.
- Я знаю Мейсона с детства. Он всегда был хорошим другом и не думал о себе. - Комок в горле не дает сказать все уверенно и спокойно. - Он помог мне поверить в себя, когда я в этом так нуждался. - Я больше не мог ничего сказать, и молча кинул еще одну горсть земли. Когда я возвращался, то видел, как рыдала Фрида. Мейс попал под машину, когда спасал ее. Это знал не только я, но и большинство из здесь присутствующих. Она винила больше всего себя, потому что... она считала виноватой себя и в смерти отца, и в смерти собственного брата.
Мейсон и Фрида Куперман совершенно не похожи друг на друга. Он - старший брат. Сильный, смелый, отважный, он всегда был ответственным и правильным. Именно благодаря ему я не стал пьянствовать и вести разбойную жизнь, как многие из моих знакомых. Фрида же - сочетание противоречий. Она язвительная и открытая - а через миг уже замкнутая, скромная и добрая.
Отличались они и внешне: словно тепло и холод, огонь и лед, свет и тьма - Мейс и Фрида. Мейсон высокий, крепко сложенный блондин, голубые глаза и аккуратные черты лица. Девчонки всегда вешались на него, но он не давал им надежд без повода. Конечно, дело не только в лице - под жесткой критикой сестры он одевался стильно.
Фрида всем своим видом выражает хрупкость - с таким бойким характером и такой внешностью можно многое сотворить, что она и делала. Маленькая, хрупкая, тоненькая брюнетка, точеный подбородок, широкие карие глаза, миниатюрный нос картошкой - внешность кукольная. Как ни обидно - она этим часто пользовалась.
Сегодня похороны Мейса... будучи его лучшим другом с самого детства, я не могу сказать, что именно я чувствую. Я хорошо помню, как быстро мы ехали с ним к лесу. Он точно знал, где Фрида, она точно знал, что ей нужна помощь. Сейчас крайне тяжело вспоминать ту картину, когда Мейсон ломанулся на помощь сестре. Быстро оттолкнув ее, он принял смертоносный удар летевшей на всех порах фуры на себя. Водитель даже не заметил произошедшего, да и винить его никто не стал.
Я не могу простить себе того, что произошло. Я был рядом и я не смог сделать того, что сделал мой лучший друг. Ведь я мог помешать ему умереть, но...
И тем больнее для меня находиться сейчас здесь, ощущать всю свою тревогу, боль, отчаяние. Видеть слезы его сестры. Мейсон и Фрида вечно боролись между собой по любому поводу. Быть наблюдателем в их войне было опасно для жизни. Через час поминки, но мне и кусок в горло не лезет. Поэтому и я решил хотя бы отойти от его могилы, а лучше и вообще уйти. Боюсь, мое сердце не выдержит подтверждения прекращения его существования в виде надгробной плиты.
Я уже развернулся и отошел на пару шагов, как вдруг ощутил чью-то руку на плече. Миниатюрная кисть руки, одетая в черную атласную перчатку нежно прикоснулась к плечу, оставив теплый отпечаток. Повернувшись, я увидел перед собой маленькую брюнеточку, обычно веселую и юркую, но сегодня всю в слезах.
- Подвези меня. - Прошептала она, и я молча кивнул. Мы не спеша направились к выходу, пока родственники и друзья продолжали говорить о Купермане.
Дорога казалась такой же мрачной и серой, как и весь день. Ни я, ни Фрида не сказали ни слова, но это не напрягало, просто так и должно было быть. И, пожалуй, это делало мир чуть светлее. Дождя не было, но небо было затянуто тучами, причем, знаете, не такими, как обычно бывает, грузными, темными и тяжелыми, а легкими, светлыми, но надоедливо серыми. Вот и дом Куперманов неподалеку. Я специально затормозил чуть пораньше, и к дому мы подъехали уже на минимуме скорости.
- Ты зайдешь? - Также тихо и ровно спросила девушка, ее голос совсем был не похож на ее обыкновенный. - Я должна тебе кое-что показать.
Мы молча находились в ее комнате - я сидел на кровати, заправленной бежевым покрывалом, а Фрида рылась в ящике кипельно-белого комода. Вся комната младшей сестры была выдержана в белых, бежевых и красных тонах.
- Вот, читай. Я не знаю, как он это узнал... И я не знаю, что делать дальше.
Меня передернуло после этих слов. Я молча поднялся и взял из ее рук письмо, написанное рукой ее брата.
"Фрида!
Я знаю, что сейчас ты плачешь, потому что, скорее всего, меня уже не будет после сегодняшнего вечера. Знаешь, то, что я пишу, сложно сказать. Но, оказывается, и писать тоже нелегко.
Я боялся, что у тебя возникнут проблемы. Ты не должна была с ними связываться. Я знаю, что ты сегодня пойдешь на самоубийство. Я даже знаю, что именно ты должна сделать. Я не дам этому произойти.
Это плохие люди. Прошу тебя, Фрида, я ценой своей жизни защитил тебя. Не поддавайся на их провокации. Не позволяй.
Они так делают со многими. Это же пережил я.
Мейсон.
P.S. Ты вредина, но я люблю тебя".
Я с ужасом посмотрел на Фриду, а ее глаза снова наливались слезами.