Аннотация: Опубликован в журнале УФО (Украинское фантастическое обозрение)Љ1 за 2008 год.
У нее был чуть скошенный подбородок, низкий лоб и надутые щеки. Казалось, что она набрала в рот воды. А во всем остальном это был обычный ребенок. Она веселилась без умолку, бегала по лаборатории и приставала к нам, жестами прося поиграть с ней. Она жила на станции второй год и считала всех нас своей семьей, своим племенем...
Ее звали Ада. Она была неандерталкой.
Нам принесла ее женщина из племени Меченых, как называли мы тех, кто жил у реки. Положила вместе с ожерельем из медвежьих зубов у подножия скалы, на которой стояла наша станция, и ушла. Когда она скрылась из виду, мы забрали Аду. Она кашляла и по всему было видно, что ребенку необходима срочная помощь. После лечения врач станции Круглова наотрез отказалась отдавать девочку в племя - запущенная двусторонняя пневмония, плюс хронический тонзиллит. Так Ада осталась на станции. Она скоро окрепла, поправилась и стала похожа на румяную булочку с темной корочкой. Старший антрополог Вася Векшин пытался научить ее речи. Она произносила отдельные звуки, но ее челюстной аппарат был не приспособлен для членораздельной речи, говорить ей было трудно. Тогда Вася стал учить ее языку глухонемых. Девочка схватывала все на лету. Скоро она настолько овладела языком жестов, что пришлось и нам, остальным работникам антропологической станции "Ева" засесть за словари, чтобы иметь возможность общаться с любимицей. Так прошел год. Мы привязались к Аде, а она - к нам.
Когда наступила зима, внизу началась эпидемия гриппа. Мы решили не искушать судьбу и запросили с Большой земли соответствующие медикаменты. В заповедник прибыло два вертолета, битком набитых коробками с лекарствами и шприцами. Белые боги в который раз сошли со своей скалы. Нам жарили лучших коз, а мы лечили больных. Обошлось без жертв. И слава богу. Неандертальцы просили нас остаться, но мы ушли. Так надо, таковы условия эксперимента.
Потом началась весна и на общем собрании в кают-компании мы решили показать Аде современную цивилизацию, о существовании которой та и не подозревала. Ближайший отпуск был у меня, в середине марта. В сопровождающие мне дали Круглову. Две недели подряд мы должны были изображать добропорядочную семью и показывать Аде другой мир, скрытый от девочки и ее соплеменников по решению высокой государственной комиссии.
Пасмурным промозглым днем я, Ада и Тамарка Круглова забрались в вертолет. Молодой пилот помогал нам грузить чемоданы. Разглядывая Аду , он заметил:
- Симпатяга...
Поняв, что говорят о ней, Ада восторженно посмотрела на пилота.
- Как зовут тебя?
- Ада.
- Сколько тебе лет?
Девочка показала ему пятерню и согнутый пальчик.
- Пять с половиной?
- Ага.
Пилот потрепал ее жесткие смоляные волосы.
- А меня зовут Игорь. И-горь.
- И-го, - сказала Ада.
Мы расселись в кресла. Ада сразу перебралась мне на колени и стала жестами объяснять, что хочет остаться со мной. Я посмотрел на пилота, наблюдавшего наш с Адой "разговор".
- Можно девочке остаться в кресле?
- Можно , - ответил пилот, - только держите ее покрепче.
С свистом завыли двигатели. Вертолет оторвался от посадочной площадки и направился к морю.
Через полчаса полета пилот указал на остров под нами:
- База "Адам", - сообщил он, - кроманьонцы.
Вертолет снизился. Я никогда не бывал на "Адаме". Сверху мне было интересно наблюдать стойбища кроманьонцев. Они, в отличии от Ады, могли прекрасно говорить. Их язык был искусственным, созданным на основе индоарийских корневых основ группой лингвистов во главе с академиком Захаровым. Кроманьонцы жили на острове без наставников уже третье поколение. Они полностью освоили свою территорию и даже успели создать два конфликтующих "государства" - племя Южных (самоназвание Манха) и Северных - Инха. База "Адам", как и "Ева", располагалась на вершине скалы, к подножию которой Северные и Южные регулярно приносили дары. В жизнь своих племен ученые - "адамовцы" в отличии от нас, не вмешивались совершенно. Они лишь вели наблюдение и время о времени (раз в пять лет) общались через посредников со жрецами и вождями.
- Я там работаю, - сказал пилот, - ваш вертолет находится в ремонте, поэтому прислали меня. Когда племена будут объединять?
Я вспомнил, что по последним данным численность кроманьонцев превысила пятьсот человек, и ответил:
- Думаю, что скоро. Острову грозит перенаселение.
- Хорошо бы. Очень хочется посмотреть чем все закончится.
Я вспомнил прошедшую зиму и эпидемию гриппа. Я жил в поселке пять дней и в свободное время учил его обитателей разным штучкам, изобретенным, согласно данным археологии, кроманьонцами. Я научил неандертальцев, как лучше привязывать наконечники к древкам, как и чем делать на древке расщеп для острия. Я подарил вождю кусок природного железа и объяснил смысл огнива. И хотя нам категорически запрещались такие вещи, но наблюдая их примитивный быт, я просто не мог им не помочь. Неандертальцы были как дети. Они внимали каждому моему жесту, с точностью воспроизводя все, что я им показывал. Каждая мелочь была для них открытием. Когда эпидемия закончилась, мы ушли. Ушли незаметно, глухой ветреной ночью. После нашего ухода у подножия скалы, где располагалась база, около месяца горел жаркий костер, дрова для которого собирались по всей округе. На том костре сжигались лучшие козы и лучшее оружие. Неандертальцы просили нас вернуться...
Через полтора часа вертолет достиг Большой земли. Потом был аэропорт, полупустой лайнер и, наконец, Москва...
В Москве никто не признавал в Аде неандерталку. Ее считали кем угодно - индуской, китаянкой, мексиканкой, но только не неандерталкой. Она не испугалась огромного города. Ей все было интересно - машины, здания, люди, метро. Так же как и все дети, она визжала от страха на американских горках и радовалась слону в зоопарке. Правда в зоопарке она испугалась волков. Но, когда поняла, что животные отделены решеткой, стала смотреть на них с любопытством. Дня за три до конца отпуска, мы решили навестить академика Стоянова. Юлий Стефанович, седобородый старик, похожий на академика Павлова, был рад принять нас у себя. В свои девяносто пять он держался молодцом. Мы пили чай на кухне его московской квартиры, а он не сводил глаз с Ады. Ему не верилось, что с ним за одним столом пьет чай из его фарфоровой чашки живой первобытный человечек. Он все еще считал свою работу сном, красивой , но несбывшейся сказкой. Он все еще боялся проснуться. Я его понимал. Так его учили. Его пристальный взгляд заметила Ада. Она убежала в комнаты, а когда я нашел ее, с опаской спросила, показывая в сторону кухни:
- Эта? (Кто это?)
- Создатель, - ответил я, - твой создатель.
- Содата... - благоговейно прошептала Ада.
Юлий Стефанович предложил остаться у него до завтра. Мы не стали отказываться. Очень хотелось порадовать старика. Весь вечер Ада просидела у него на коленях. Академик рассказывал ей сказки и незаметно ощупывал морщинистыми пальцами ее черепную крышку, надбровные дуги, скулы, подбородок, челюстные мышцы...
Когда Тамара уложила Аду и вернулась к нам на кухню, Юлий Стефанович сказал:
- Кто бы мог подумать... Шестьдесят лет назад мы ожидали увидеть полузверя, как на картинке Буриана. Они же оказались обыкновенными людьми, всего лишь другой расой. Их беда только в том, что челюстные мышцы мало приспособлен для речи. Именно это обстоятельство и послужило причиной заката неандертальцев - отсутствие в их языке полновесных слов, или заменяющих их жестов, как у глухонемых. Они слишком мало могут сказать друг другу. Это так печально и так опасно в плане эволюции и прогресса... Кстати, занимайтесь с девочкой. Она очень способная. Помню, когда наши первые клоны подросли, мы, сорокалетние мужики, играли с ними на "Еве" в казаков -разбойников. .. Первые были очень слабые. Самый "старый" из них умер в двадцать пять. Но следующее поколение оказалось очень даже жизнеспособным... В известном смысле. Когда начался эксперимент, и мы впервые оставили их одних, они плакали. Как дети в яслях. А потом привыкли. Сколько их сейчас?
- Триста пятьдесят два неандертальца и около пятисот "адамовцев".
-Да. Много воды утекло. Мы о таком могли только мечтать. Хочется дожить до дня, когда племена объединят. Интересно, что будет.
- "Адамовцы" их выживут с острова, - сказала Тамара, - определенно. И я уверена - не обойдется без жертв..
- Ну до этого не дойдет, - возразил я, - на крайний случай, есть войска.
- А зачем вы их сделали? - вдруг спросила Тамара академика Стоянова.
- Как зачем? Это же был эксперимент века. Макдауэлл и Уайт успешно клонировали кроманьонца. А в наших руках был фрагмент замороженного трупа неадертальца. Разве можно было удержаться от искушения ?
- Вы говорите прописные истины, - Юлий Стефанович, - возразила Тамара, - я все это читала в учебниках. Мой вопрос состоит в другом. Почему вы не подумали о моральной стороне эксперимента? Ведь в итоге вы стали иметь дело с живыми, думающими, людьми! Вы обрели их на мучения. Их век закончился тридцать тысяч лет назад. Наша земля не для них. Цивилизация растопчет этих несчастных, как растоптала уже однажды всю их примитивную для развитого кроманьонца культуру. Мы играем в жестокие игры. Неандертальцы не смогут стать частью современной цивилизации, как кроманьонцы - "адамовцы". Они навсегда останутся изгоями. Их сейчас уже триста пятьдесят два человека. Может пора остановиться? Ведь это не зоопарк. Это - люди. И мы - не боги.
В разговоре наступила долгая пауза.
- Да, - сказал, наконец, академик, - возможно, мы поступили жестоко. Но жестокость эта оправдана. Современный человек, homo sapiens sapiens, обязан знать, что произошло на Земле тридцать тысяч лет назад. Почему homo sapiens neandertalis исчез, почему наступила современная эра - эпоха прогресса, эпоха совершенного человека. Эксперимент необходимо закончить, хотя бы потому, что когда-нибудь могут прийти другие кроманьонцы, и мы окажемся перед ними в положении неандертальцев.
- А если они пришли? - вскипела Тамарка, - если они уже живут на Земле? Если отличие их и нас не в форме черепа, не в челюстных мышцах и пропорциях конечностей, а там, - она постучала себя по лбу, - в сознании. Что если эти новые кроманьонцы читают наши мысли и направляют наши поступки сообразно своим помыслам? Пройдет лет пятьсот, и от нас не останется и следа. Мы уйдем, даже не ведая о том, что нас насильно убрали со сцены истории. Ведь соплеменники Ады до сих пор убеждены, что кроме них и богов, обитающих на вершине скалы, никого на Земле нет. Наш огромный и кипучий мир для них всего лишь клочок суши в безбрежном океане. Разве мы должны поступать так по отношению к подобным себе?
- Тогда что ты предлагаешь ? - спросил я.
- Прервать эксперимент и прямо сейчас ассимилировать неандертальцев в современную цивилизацию. Они - наши дети и мы отвечаем за них.
Академик понимающе улыбнулся.
- Девочка моя, это невозможно - прервать эксперимент, - преподавательским тоном произнес Юлий Стефанович, - слишком много сил потрачено на него. Мои ныне покойные коллеги уходили с надеждой, что молодые ученые, то есть такие люди, как ты и Саша, завершат дело всей их ЖИЗНИ! Доктор наук Телегин умирал со словами "Адам" и "Ева" на устах. Проект "Эра" не просто научный эксперимент. Это ответ на вопрос "кто есть мы".
Тамара многозначительно посмотрела на академика, молча встала из за стола и ушла к Аде. Юлий Стефанович отреагировал спокойно.
- Мой ассистент, Павел Андреевич Данилин был похож на нее. Когда мы вывезли первое поколение на "Еву", он ушел из института и больше никогда не занимался наукой. К сорока годам он спился и умер прямо на рабочем месте. Он работал сторожем на стройке...
- Я понимаю Тамару, - сказал я, - Ада для нее, как дочка. И в чем-то Тамара права.
- Права, бесспорно права. Но что было бы сегодня с людьми, если бы академик Павлов в свое время жалел своих собак и обезьян? Думаете ему не было жалко приносить их в жертву науке, и в конечном счете, всему человечеству? Если даже ее "новые кроманьонцы" уже пришли, я не хочу, чтобы мои внуки стали для них существами второго сорта. Выход всегда есть. В конце-концов, по окончании эксперимента предусмотрена масштабная программа ассимиляции неандерталоидов. Их же не бросят на произвол судьбы. Обучат современному языку, как вы научили Аду, построят на острове дома, создадут условия для нормальной жизни. Они станут частью современной цивилизации.
Я улыбнлся.
- Неандерталец за компьютером. Выглядит более чем....
- А что в этом такого? На пороге двадцать второй век! Мы вовсю осваиваем Марс. Если хотите, считайте их марсианами. Кстати, вот вам тема для размышлений - чтобы вы делали, если бы на Марсе вдруг нашлись такие же вот неандертальцы, а?
Мы просидели на кухне до часу ночи. Потом пришла домохозяйка Юлия Стефановича. Она потребовала чтобы академик немедленно принял успокаивающую микстуру и шел спать .
Я проснулся с больной головой. Мне было неловко перед Тамарой. Аде же я вообще боялся смотреть в глаза. За завтраком у меня зазвонил телефон. Проценко, руководитель станции "Ева", просил срочно оставить все дела и вылетать на станцию. В центре приняли решение приступить к завершающей стадии эксперимента - необходимо было срочно начать подготовку.
Стоянов несказанно обрадовался сообщению. Он сказал, что вылетит с нами. Ада тоже обрадовалась, услышав, что мы летим домой. Только Тамара сидела надувшаяся и равнодушная ко всему.
К вечеру того же дня мы уже были на станции.
Объединение племен было решено совершить через месяц. За это время на "Еву" должна прибыть рота спецназа и бригада телевизионщиков, а подопечные "адамовцев" - построить долбленки, с помощью которых, собственно и будет произведено переселение кроманьонцев на "Еву".
Месяц прошел в бесконечных хлопотах. Я, этнограф, помогал завхозу размещать новоприбывших. Потом, когда солдаты были размещены, телекамеры расставлены в разных углах острова, а весь персонал, включая кота Буржуя, любимца Ады, накормлен, я смог приступить к своим прямым обязанностям. Неделю я бродил по острову, снимая на камеру быт неандертальцев. Мне было особенно приятно видеть, что мои уроки не прошли для них даром - копья и кремневые наконечники теперь делались согласно моим наставлениям. Более того, племя Лохматых раздобыло неизвестно где, ржавый обломок напильника и теперь использовало его вместо огнива.
Десятого мая на горизонте появились долбленки. Камера, установленная на одной из них, показала решительные смуглые лица . Лбы мужчин стягивали кожаные ремни. Щеки украшал охряной орнамент. Женщин и детей кроманьонцы оставили на острове. В путешествие отправилась лишь небольшая группка мужчин. В челнах лежали копья, стрелы, луки, домашняя утварь, связанные козы. Кроманьонцы напоминали индейцев из вестернов, за тем лишь исключением, что у них были европейские черты лица. Загорелые, высокие, мускулистые, они резко контрастировали с приземистыми неандертальцами, рост самого высокого из которых, едва достигал ста шестидесяти сантиметров. В пятнадцать минут пятого первый челн уткнулся носом в песок. Сразу же пришельцев заметила группка женщин, собиравших на берегу устриц. Женщины в испуге убежали в стойбище, бросив кожаные мешки с добычей.
Встречать гостей вышло все племя Меченых, за исключением разве что грудных младенцев.
Кроманьонцы засмеялись. Глядя на них, стали смеяться и неандертальцы.
В поселке пришельцы скоро освоились. Они смеялись над бытом аборигенов , показывая друг другу их примитивные орудия. Первый контакт прошел относительно мирно, если не считать явного чувства собственного превосходства, буквально кипевшего в каждом кроманьонце. Первый конфликт произошел ночью. Один из пришельцев стал домогаться молодой неандерталки. Ее сородичи вступились за нее - такого понятия, как секс, ради секса у них не существовало и поступок кроманьонца показался им странным и возмутительным. Возникла ссора, завершившаяся дракой. Пять неандертальцев - мужчин были жестоко избиты более ловкими и сильными пришельцами, а женщина досталась в конце-концов победителю. Потом все стихло. Мы успокоились и отправились спать.
На рассвете нас разбудил крик Васи Векшина. Он, дежурный, что-то увидел на мониторах.
Оказалось, кроманьонцы разгружали челны. Но делали они это не сами, а исключительно силами неандертальцев, которые старались вовсю , подгоняемые пинками и уколами копий.
- Я так и знала... - прошептала Тамара, обнимая сонную, в ночной рубашке, Аду, которая не понимала, что происходит, и испуганно смотрела то на монитор, то на нас.
- Это надо прекратить! - добавил Вася.
- Ни в коем случае, - воскликнул начальник станции Зеленцов, - во-первых, у нас контракт с четырьмя каналами, в том числе, федеральными а во вторых, согласно программе эксперимента, нужно подождать еще минимум месяц для подведения первичных итогов
- Какой месяц, они же перебьют друг друга!- продолжал Вася.
- Посмотрим, - холодно бросил Зеленцов, и вышел вон, хлопнув дверью. Тамара устремилась за ним. Мы услышали ее возмущенные возгласы, потом нервные крики Зеленцова. Ада испугалась произошедшего и прижалась ко мне.
Тем временем мониторы, установленные в стойбище Лохматых, показали делегацию из племени Меченых, состоящую из трех пожилых мужчин. Делегаты торжественно положили у палатки вождя Лохматых белую козу. Потом старейшины сели в кружок, и энергично жестикулируя, стали проводить совещание. Я стал переводить.
- Опасность. Люди пришли с моря. Нам плохо. Помогите. Нам больно, очень больно...
В итоге Лохматые согласились помочь, собрали орудия и двинулись в сторону поселения Меченых.
-Сейчас будет битва... - вставил слово майор Лапиков, - может, ребят моих поднять?
В наблюдательном центре снова появился Зеленцов. Он был в бешенстве.
- Почему не сообщили о выступлении Лохматых?
Мы молчали. Тогда Зеленцов сказал:
- Майор, отправьте взвод на помощь гостям.
Мы просто опешили.
- Но им не нужна помощь, - возразил было майор, - помочь надо Меченым.
-Меченые настроены слишком решительно. Гости же их не убивают, а Меченые хотят их убить. Выполняйте приказ.
В это время подал голос молчавший ранее академик Стоянов.
- Дима, - сказал он Зеленцову, - ты не прав, Дима. Помочь надо Меченым.
- Юлий Стефанович, - возразил ему Зеленцов, еле сдерживая гнев, - здесь я начальник и приказы даю я.
- Ты ошибаешься, - спокойно ответил Стоянов, - здесь главный я. С самого первого дня эксперимента "Эра", я был руководителем проекта со всеми вытекающими отсюда последствиями. Никто меня с этой должности не снимал. Поэтому в экстремальных ситуациях, а возникшую ситуацию я отношу к экстремальным, я могу брать руководство в свои руки.
Зеленцов так и остался стоять с открытым ртом. Возразить старику он не мог.
Почувствовав, что победа осталась на стороне Стоянова, майор Лапиков, не дожидаясь приказа, побежал к своим ребятам. Пять минут спустя мы услышали рокот вертолетных двигателей.
Когда Лапиков прибыл в стойбище Меченых, там уже началась настоящая битва. Меченые, не дожидаясь прихода Лохматых, сами напали на пришельцев. Те успешно оборонялись, с завидной ловкостью ломая дубинами наконечники копий Меченых и бросая в нападавших костяные гарпуны. На земле лежало два окровавленных неандертальца.
Одновременный залп десяти ракетниц заставил остановиться сражавшихся. С ужасом наблюдая за полетом ракет, они застыли с широко раскрытыми глазами, не зная, что происходит. Битва прекратилась мгновенно. Началась паника.
Лапиков с подопечными вылавливал кроманьонцев, привычно надевал им наручники и рассаживал в вертолете, где его солдаты сковывали кроманьонцев цепью.
Бунт был мгновенно подавлен.
Пришельцев отвезли к челнам. Там уже стоял джип, в котором кроме меня и Стоянова сидела Круглова и фельдшер, прапорщик Переверзев. Услышав, что битва закончилась, Круглова побежала в стойбище. Я остался на берегу. Пока Переверзев обрабатывал раны пленным, я проводил наставительно-разъяснительную беседу, с упоминанием всех страшных богов греческого и скандинавского пантеонов. Испуганные кроманьонцы клялись навсегда покинуть остров, которым правят боги, еще могущественнее, чем их собственные, и никогда сюда не возвращаться.
Когда их челны, качаясь на волнах, стали удаляться в сторону базы "Адам", Стоянов грустно изрек:
- Вот и закончен шестидесятитрехлетний этно-биологический эксперимент "Эра". Его итог можно выразить одной фразой: "Мне стыдно за современное человечество".Теперь мы знаем, что произошло на Земле тридцать тысяч лет назад. Грустно мне будет умирать с такими чувствами.
Мы сели в джип и направились в стойбище. На берегу остался вертолет. Взвод спецназовцев угрюмо сидел на песке. Похоже осознание того, что произошло тридцать тысяч лет назад, угнетало их.
Когда мой контракт закончился, я с радостью покинул "Еву", собираясь на Большой земле засесть за диссертацию.
Тамару Круглову я разыскал в Рязани. Она работала в клинике.
Ада заметно подросла. Она ходила в школу для глухонемых и проявляла способности к рисованию. Но объем, перспектива, остались для нее недосягаемы. Ее рисунки были плоские и очень походили на известные росписи из Альтамиры.
У Тамары я гостил неделю. На вокзале я решился сообщить ей новость:
- Стоянов умер. Слышала?
Конечно, она ничего не слышала.
- Нет. Кто мне об этом расскажет?
Мы помолчали. Потом я спросил:
- Можно я приеду к тебе, писать диссертацию?
Тамара отвернулась.
- Можно. И, если сможешь, привези Аде кота, такого как Буржуй. Она меня давно просит...
Пришло время садиться в электричку. Мы попрощались.
Я ехал в Москву, смотрел на снег и представлял эти места тридцать тысяч лет назад. Мне виделся мамонт в охотничьей яме и толпа охотников перед ним. Мамонт медленно погибал под ударами камней. Так было надо. Потому что за свое право жить на Земле, люди всегда платили чей-то смертью ...