Лазарева Евгения Михайловна : другие произведения.

Цветок

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Почти у каждого из нас есть комнатные растения. У кого-то совсем обычные, у кого-то более экзотические - все зависит от вкусов и предпочтений. Но мало кто задумывается, что же скрывается за милой, красивой или даже забавной оболочкой цветка. Никогда не пробовали заглянуть? Впрочем, конечно же, заглядывать или нет - дело исключительно ваше.
  Прелюдия
  ----------------------------------------------------------------------
  Солнечный луч проникает сквозь неплотно задернутые шторы, дурашливо скачет по полу, подушке и наконец как бы в недоумении останавливается на лице спящего мужчины. Почмокав, тот переворачивается на бок, выставляя на всеобщее обозрение намечающуюся лысинку в завитках темно-русых волос. Богатырский храп, на миг прервавшись, вновь наполняет помещение - уставленную растениями комнату со стеллажами книг вдоль стен. На столе, словно забытый, лежит один из томов, подрагивая раскрытыми страницами. Как раз на описании Mhagussa quadrifida. Тишина. Только муха рассерженно бьется в стекло. Будто устав, она замирает. А затем с победным жужжанием делает круг почета над спящим человеком и вылетает в приоткрытую дверь.
  
  Темный коридор. Лестница с деревянными ступенями, что ведут в просторный холл, где в еще большем великолепии царствует растительный мир. Тут тебе герани и розы, монстеры и кактусы, фиалки и фикусы, тисы и азалии, флоксы, астильбы, дицентры, всего и не перечислить. А на особом месте гордо торчит в кадке березка. И для каждого из представителей флоры созданы необходимые ему условия, привешена бирка с наименованием и номером, который имеет соответствие с определенной графой в синем гроссбухе, покоящемся на серебряной цепочке в верхнем ящике конторки в углу. Телефонный звонок рвет безмолвие. Раз, другой, третий. А затем снова только кружение пылинок в ярком свете. Но вот вверху возятся, слышатся вздохи, кряхтение.
  
  Сидор Ильич, откинув одеяло, бессмысленно выставляется в потолок, жует губами, откашливается чуть высунув язык, и наконец решительно садится, упираясь волосатыми кулаками о постель и болтая ногами. Белая в синюю полоску консервативная пижама смята и немного задрана на животе. Сидор Ильич задумчиво почесывает его, а затем протяжно зевает, прикрывая ладонью большой рот. Пора вставать. Немного заплывшие ото сна глаза несколько неуверенно шарят по комнате в поисках любимого халата, а ступни уже нащупывают тапки. Наткнувшись взглядом на раскрытую книгу, Сидор Ильич расплывается в улыбке. Потом бодро одевается, завязывает пояс мягким узлом. Прошаркав к столу, мужчина раздергивает шторы, шире открывает форточку и принимается перелистывать знакомые страницы, перечитывает наиболее важные абзацы. Mhagussa quadrifida уже месяц занимает его мысли, радужным шариком проявляясь посреди разговоров и дел. Удивительное растение не отпускает даже во сне. Доходит до того, что при всей своей неспортивности Сидор Ильич начинает задумываться о поездке в лесную глухомань за этим чудом природы. Ну, не смешно ли?
  
  Покхекав и проведя пальцами по картинке в книжке, он трогает подбородок, постукивает ребром ладони по выпяченной нижней губе и направляется в ванную, поддергивая постоянно сползающие пижамные штаны. Внимательно изучая свое отображение в зеркале, мужчина озабоченно оттягивает мешочки под глазами, еще раз вздыхает и принимается за чистку зубов. Покончив с умыванием, он пьет кофе, просматривает газету и озабоченно поглядывает на часы. Так-так, времени совсем впритык. Облачившись в темно-серый с искрой костюм и надев перстень с изумрудом, Сидор Ильич приглаживает баки и, потирая руки, спускается вниз.
  
  Здесь все как всегда. Наташа, сотрудница Сидора Ильича, уже протирает пыль, напевая нечто неуловимо знакомое. Ее зеленая юбка замечательным образом гармонирует с перстнем на указательном пальце мужчины, и это его почему-то радует.
  
  - Здравствуй, милая Наташа, - покровительственно приветствует он девушку.
  - Доброе утро, Сидор Ильич. Как спалось?
  - Неплохо, признаться. М-да. Что там снаружи сегодня?
  - Похоже, будет жара.
  
  Так, переговариваясь о всякой ерунде, они занимаются своими делами. Сидор Ильич, сверяясь с заранее составленной для каждого растения программой ухода, отмеряет подкормку, поливает, опрыскивает, взрыхляет. А Наташа, покончив с уборкой, принимается за конторские книги, время от времени обращаясь к гроссбуху на серебряной цепочке.
  
  - После пяти заберут Мотю, инвентарный номер 3875.
  - Так скоро? Мы будем скучать, - Сидор Ильич ласково прикасается к листьям азалии.
  - По Глаше, инвентарный номер 3860, сегодня должен поступить перевод. Хозяева просили продлить еще на неделю.
  - Отлично, - мужчина подходит к входной двери, поворачивает ключ, устанавливает табличку на "Открыто" и проверяет мелодичность колокольчиков у косяка.
  - Вообще-то, до вечера увезут еще троих - владельцы Пантелеев наконец-то вернулись с каких-то островов. Ой, умора, - прыскает девушка, - они такие смешные.
  - Кто? Кактусы или хозяева? - поглаживая баки, с улыбкой интересуется Сидор Ильич.
  
  Резкий телефонный звонок заставляет подскочить обоих. Несколько секунд они молча смотрят на надрывающийся аппарат, затем Наташа, словно опомнившись, берет трубку.
  - Алло, добрый день. Гостиница для растений "Флора" рада приветствовать вас. Чем могу помочь?
  
  Сидор Ильич, вполуха слушая журчащий голосок помощницы, что-то переставляет, что-то выдвигает на свет, что-то относит в тень. Потом вынимает лупу и внимательно разглядывает через нее листья монстеры, инвентарный номер 3878.
  
  - Так-так, - бормочет он, - пора обрабатывать против жучков. - Ладно.
  
  Распахивается дверь, и входит, волоча огромный розовый куст, первый на сегодня клиент, мечтательного вида лавочник в поддевке. Наташа, приветливо улыбаясь и отвечая на вопросы, начинает оформлять документы. А Сидор Ильич придирчиво осматривает цветок потирая некоторые листья пальцами, расспрашивает об особенностях содержания и вносит запись в гроссбух на серебряной цепочке. Затем клиентом вновь завладевает Наташа, делает отметки о длительности размещения растения, произведенной оплате и контактной информации владельца. Тем временем Сидор Ильич устраивает куст на отведенное ему место и берется за составление индивидуальной схемы ухода, которой будет придерживаться, пока цветок не заберут.
  
  Так идет день, наступает час обеда. Наташа, подкрасив губки, упархивает в кафе напротив, а ее работодатель, усевшись в кресло и помахивая возле лица платком с собственной монограммой, раскрывает том по ботанике. Быстро пролистав знакомые страницы, мужчина останавливается на Mhagussa quadrifida. О, музыка сфер! О, сладостная quadrifida! Глаза бегают по строчкам и с восхищением замирают на картинке. Невысокие красноватые стебли. Густые листья, заостренные кверху. Обилие цветков с красными лепестками и желтой серединкой. Красива сверх меры, спору нет. Но главное - удивительные целебные свойства, аналог которым найти действительно трудно: здоровье и долголетие, интеллект и сила. Браво!
  
  Незаметно проходит минут сорок, возвращается девушка. И Сидор Ильич с сожалением откладывает книгу в сторону. Обедая, он опять вспоминает чудесный образ и не может удержаться от мечтательной улыбки. Потом сидит на скамейке под тенью деревьев и курит трубку. "Замечательная штука жизнь", - думает он. Мимо спешат служащие, неторопливо проплывают мамаши с колясками, топают строем скауты, гудят клаксонами машины. А вокруг него все будто остановилось, притормозило на время. Поглаживая баки, Сидор Ильич из-под прикрытых век наблюдает действительность и постепенно погружается в краткий сон. Оказывающийся на поверку жутковатым: у ярко зеленого кактуса с мелкими белыми цветочками, за которым Сидор Ильич заботливо ухаживает - инвентарный номер 3899, внезапно вылупляются злые глазки, неотступно следящие за точными движениями растениевода, а затем и вовсе вырастают клыки, каковыми вредный представитель суккулентных тут же вцепляется ему в руку. Вскрикнув, Сидор Ильич просыпается, ошалело глядит по сторонам, а заметив осу, кружащую рядом, мгновенно пускается прочь.
  
  - Ах, чтоб тебя, сволочь гадкая! - сквозь стиснутые зубы шипит мужчина, потирая быстро опухающую кисть.
  
  Наташа, ойкнув, бежит за аптечкой, от волнения по-утиному поводя задом. А зловредный номер 3899 как ни в чем не бывало торчит в своей ячейке, поблескивая шипастой шкурой. Перевязанный и утешенный Сидор Ильич через полчаса уже пьет чай с очередной клиенткой, несколько тяжеловесной дамой в буклях, обремененной многочисленными кошками, фантастическими мыслями и пышно цветущими растениями, и веско рассуждает о превратностях судьбы в лице вредителя нежных роз Macrosiphum rosae. Но сладость пирожного и близость милой собеседницы, к сожалению уезжающей сегодня на отдых в деревню, не в состоянии полностью развеять окрашенные в мрачные тона мысли мужчины. До чего неприятный инцидент вышел с этой осой, признаться!
  
  Клиенты. Звонки. Недолгое затишье. Вторжение шумного и веселого владельца азалии, инвентарный номер 3875. После отбытия которого и Сидор Ильич, и Наташа еще долго обмахиваются платками и похохатывают, вспоминая особо острые шуточки любезного посетителя. Солнце клонится к закату, близится вечер, вот и Наташа, нетерпеливо поглядывая на изящные часики, принимается подкрашивать ресницы, обводить губки. Пора закрываться.
  
  Проводив помахавшую ему рукой девушку, Сидор Ильич запирает дверь, проверяет замки, долго глядит через стекло поверх таблички "Закрыто" на удаляющуюся фигурку. Затем решительно опускает жалюзи и поднимается к себе. Переодевшись, расчесывает перед зеркалом баки, придирчиво осматривает себя в профиль и в фас и, видимо, оставшись довольным увиденным, направляется ужинать, насвистывая веселую песенку.
  
  Вернувшись поздно, он однако находит время проверить текущие счета и еще раз убедиться в хорошем самочувствии своих постояльцев. И только после этого скрывается в жилой части квартиры. Включив лампу, он устраивается в выцветшем, но удивительно удобном кресле и, разглаживая складки халата, несколько минут щурится в пустоту. День прошел не зря, он был наполнен множеством мелких и не очень событий, разбит на кусочки времени, пролетавшие то быстро, то медленно. В нем чувствовалась жизнь, клокочущая, замирающая, иногда пугающая, но вместе с тем неизменно стремящаяся вырваться из застоя обычных будней. Замечательно.
  
  Сидор Ильич улыбается, трогает языком нижнюю губу и тянется за раскрытым томом. Mhagussa quadrifida. Как хороша, притягательна и загадочна. Вот цветение позднее, вот - раннее. Осенью красный оттенок преобладает даже у стеблей и листьев, не говоря уже о бутонах. Они наливаются силой, мощью, способной исцелить, дать здоровье, но также и убить, свести с ума. Все зависит от концентрации, времени сбора и используемых частей. Действительно неисповедим создатель, сотворивший такое чудо.
  
  Сидор Ильич потягивается, протяжно зевает. Да, чтобы заполучить такую диковинку, можно решиться на многое. Вплоть до поездки в глухомань. Сидор Ильич смеется, задорно блестя глазами. Конечно, шутка хоть куда, однако...
  
  Однако, который час? Этак и до петухов засидишься, давно положено быть в постели. Мужчина разоблачается, с трудом снимает и прячет в коробочку перстень с изумрудом, тщательно чистит зубы и, выключив повсюду свет, ложится. Тьма окутывает пространство, затуманивает мозг. Но ярким шариком вспыхивает удивительный цветок. Вспыхивает и гаснет.
  
  - Mhagussa quadrifida, - шепчут еле слышно губы.
  
  Сидор Ильич переворачивается на бок, подкладывает под подушку волосатый кулак, чмокает, сопит и наконец погружается в сон. Только тикают часы. А через некоторое время раздается мощный храп. Все спит.
  
  Знакомство
  ------------------------------------------------------------
  Раннее утро. Тишина. Муха бьется в стекло, надсадно жужжа. Пылинки кружатся в солнечном свете. Растения в холле неподвижны, как экспонаты в странном музее. Безмолвие рвет телефонный звонок. Раз, другой, третий. Он словно будит замершие звуки. И по первому этажу будто пролетает ветер, заставляя ветки колыхаться, листья трепетать, а бутоны источать дурманящий аромат.
  
  Сидор Ильич ворочается, вздыхает, засовывает голову под одеяло, но назойливая муха продолжает стучать в окно, завывая как раненый зверь.
  
  - Что за невезенье? Ну, вот что? - шепчет раздосадованный мужчина. - Сначала звонят ни свет ни заря. А теперь еще и эта дура! Взяла бы несколько сантиметров левее, и ауфвидерзеен. Чего, казалось бы, легче? О-о, зараза!
  
  Сидор Ильич хватает подушку и ловко запускает ею в насекомое. Подголовник удачно минует расставленные там и сям растения, с глухим стуком шмякается об стекло и с некоторой задержкой сползает на пол. Муха на несколько секунд застывает в недоумении, а затем, рассерженно гудя, вылетает вон.
  
  - Давно бы так, - шипит Сидор Ильич, опускаясь на кровать.
  
  Однако лежать без мягкого валика оказывается крайне неудобно. Помимо неприятных ощущений в шее и голове, складывается впечатление, что к горлу подступает желудок. Свирепо поворочав глазами, мужчина тянется за будильником. Да, еще совсем рано, но уже не уснуть. Раздраженно цокая зубом, Сидор Ильич спускает ноги с кровати, некоторое время болтает ими, как бы проветривая, потом вдевает в тапочки и встает. Засунув кулаки в карманы пижамы, он по периметру обходит комнату, считая шаги. Становится легче.
  
  Нехотя завтракая, Сидор Ильич вдруг понимает, что сегодня еще ни строчки не прочел о Mhagussa quadrifida. Кляня забывчивость, вызванную неприятным пробуждением, он отставляет чашку с овсяной кашей и направляется к одному из стеллажей, решив в отместку себе достать самую старую книгу в библиотеке. Поднявшись на цыпочки, мужчина роется на верхней полке, отыскивая заботливо склеенный корешок.
  
  Наконец фолиант оказывается в его руках, остается раскрыть нужную страницу. Вот они, красные соцветия с желтыми серединками и мелкие, будто сухие, листья. Шар, переливающийся яркими красками. Оторваться невозможно. Ведь это растение, которое дарует долголетие, словно нечто само собой разумеющееся. Но также не менее легко забирает и жизнь. Лед и пламень, рай и ад. Изумительно. Погладив пальцами истершуюся картинку, Сидор Ильич откладывает том, нерешительно качается на носках, затем возвращается к прерванному завтраку.
  
  Только восемь тридцать, Наташа придет не ранее, чем через час. Зевая и ковыряя в зубах, Сидор Ильич после еды принимается за уборку. Здесь протереть пыль, там поставить на место стул, в углу подмести мусор. Своими постояльцами он займется позже, когда облачится в костюм и наденет перстень. Ведь общение с ними - ритуал, от соблюдения которого отходить нельзя, привычка, установленная давно и надолго. Уважение требует определенных подтверждений, разве не так?
  
  Насвистывая, растениевод ставит совок и веник за ширму и вдруг слышит, что кто-то пытается открыть входную дверь. Ручка крутится как бешеная, дверь сотрясается, и без сомнений звучат ругательства. Что за наглость? Сидор Ильич - человек отнюдь не робкого десятка, поэтому он решительно поднимает жалюзи, собираясь дать отпор нахалу. Но с той стороны обнаруживается такая красавица, что зубочистка немедленно выпадает изо рта Сидора Ильича, а руки принимаются шарить в поисках галстука. Глупее ситуацию просто трудно представить: он в халате, из-под которого торчат пижамные штаны, да к тому же всклокочен и небрит. А женщина тем временем щурится, нервно теребит изящную сумочку и притоптывает каблучком. Заметив растениевода, она с утроенной силой принимается толкать дверь.
  
  - Послушайте, любезный, почему эта контора закрыта? Почему?! Я битые полчаса пытаюсь попасть внутрь, а поезд в Баден-Баден, наверное, уже отходит! Чего вы молчите? Открывайте! Вы что, не слышите? Может быть, вы болван? Где персонал, я не понимаю! Позовите хоть кого-нибудь, раз вы глухонемой. Да открывайте же! Я требую!!
  
  Сидор Ильич еще раз пытается обнаружить и поправить галстук. А не найдя, неожиданно для себя поворачивает ключ. Женщина тут же влетает внутрь, отталкивая мужчину наманикюренными пальчиками.
  
  - Нет, что за ерунда! Звоню, звоню - не отвечают. Пытаюсь зайти - не пускают. Это гостиница или бедлам, я спрашиваю! Есть тут кто-нибудь, кроме уборщика? - женщина гневно обводит глазами помещение с заботливо расставленными представителями флоры и выставляется на вконец ошалевшего Сидора Ильича. Делает несколько шагов, касается листьев одного растения, другого, откидывает волосы со лба и кричит:
  - Эй, есть тут кто-нибудь живой? Ау! Дурдом какой-то, ей богу, - она прислушивается, раздраженно стучит каблуком, потом вновь поворачивается к мужчине.
  - Послушайте, милейший, позовите кого-нибудь из персонала! Я жутко опаздываю, если хотите знать. Да что же это за болван то? Немедленно занесите сюда мой цветок! - женщина сердито хмурит брови и пронзительно глядит на Сидора Ильича, который не в силах выдавить ни слова.
  
  На секунду повисает тишина. Затем Сидор Ильич, зачем-то обтирая ладони о халат, бросается к двери. И застывает, медленно открывая рот. У входа стоит объемистый горшок, сплошь покрытый загадочными иероглифами. Но дело не в них. Из горшка торчит живой шар: невысокие красноватые стебли, густые листья, заостренные кверху, и обилие цветков с красными лепестками и желтой серединкой.
  
  - Так что же, милейший? Продолжаем валять дурака?
  
  Слова звучат как выстрел в спину. Подпрыгнув, Сидор Ильич суетливо кидается вперед, подхватывает горшок и затаскивает в холл. Поставив растение на стол регистрации, он вновь обтирает ладони о халат, не отрывая глаз от цветка.
  
  - Ну, что там у вас оформлять? Ау! Вот ведь дубина. Где только понабрали таких, ей богу, - женщина с презрением оглядывает Сидора Ильича, видимо, не зная, что предпринять. - О, господи! Да я с этим чурбаном совсем опоздаю.
  
  Кусая губы, красавица роется в сумочке. С торжествующим воплем достав кошелек, она бросает на стол несколько крупных купюр.
  
  - Надеюсь, этого хватит на первое время. Правильно, а? Ау! Да что разговаривать с глухонемым!
  
  На ходу поправляя прическу, женщина торопится к выходу, потом оборачивается:
  - Обращайтесь с ним хорошо. Слышите? Не промахнитесь! А то пожалеете, - переливисто засмеявшись, она скрывается, хлопая дверью.
  
  Слышится шум отъезжающего автомобиля. И тишина. Пылинки кружатся в солнечном свете. Надсадно жужжа, бьется в стекло муха. А растения в холле неподвижны, словно экспонаты в странном музее. Сидор Ильич, поглаживая баки и по-дурацки усмехаясь, осматривает цветок.
  
  Тут дверь осторожно открывается, в щель просовывается голова Наташи, поворачиваясь как у заводной игрушки. Заметив неподвижную фигуру в длинном одеянии, девушка вскрикивает, хватается за грудь и захлопывает дверь. Будто разбуженный этим звуком Сидор Ильич оглядывается, проводит ладонями по лицу и нерешительно откашливается. Затем не совсем уверенно идет к выходу.
  
  - Наташа! Наташа, иди же сюда.
  
  Увидев в проеме двери взлохмаченного мужчину, девушка подскакивает и вновь взвизгивает, сумочка невольно выпадает из ее рук.
  
  - Сидор Ильич! Это вы?! Боже мой, что случилось? Вы заболели? Как же вы меня напугали, господи! Я теперь прямо вся не своя.
  - Зайди, пожалуйста. Мне не совсем удобно в таком виде находиться на улице.
  - Да без вопросов! Но что происходит?
  
  Они входят в холл, Наташа раздергивает занавески, не переставая с изумлением поглядывать на Сидора Ильича, который опять останавливается возле цветка, задумчиво дергая баки.
  
  - Да, ну и дела! Оформи его, пожалуйста, а я пока переоденусь. Все-таки негоже вот так. Тем более клиенты могут появиться.
  
  Зачем-то поклонившись девушке, Сидор Ильич скрывается на лестнице, ведущей наверх. Наташа с сомнением провожает его взглядом, однако беспрекословно идет к стойке, по привычке проводя рукой по поверхностям. Они оказываются на удивление чистыми.
  
  - С ума сойти, все протер, убрался, а сам чуть не в исподнем. Кому расскажешь, на смех поднимут, - бормочет девушка, роясь в ящике.
  
  Вытащив необходимые бланки, она застывает в недоумении - ведь оформлять то нечего. Кроме растения и денег на столе пусто.
  
  - Тоже мне, принял клиента, - шепчет Наташа. - Без меня и сделать ничего не может. Вот как это регистрировать, вот как? Какой срок, кто владелец? Не умеет, так и не совался бы. Для чего было открывать раньше десяти? - проставив инвентарный номер 3900, девушка откладывает ручку в сторону.
  
  Тем временем Сидор Ильич, повеселевший и освеженный, напевая бодрую песенку, облачается в темно-серый костюм с искрой, повязывает галстук и надевает на указательный палец перстень с изумрудом. Глядясь в зеркало, он приветливо щурится и улыбается сам себе. Проходя к окну, мужчина ласково гладит книги, разложенные на столе, открывает раму и глубоко вдыхает воздух улицы. Ну и денек! А ведь он только начинается.
  
  Десять часов, пора открываться. Сидор Ильич вешает табличку "Открыто", взбивает баки, чинно принимается за утренний обход растений. Наташа досадливо брякает концом ручки об стол и, надув губки, убирает формуляры, принимаясь за текущие документы. Вроде бы все как обычно, однако что-то не так. Девушка искоса поглядывает на своего начальника, то и дело недоуменно поднимает брови и надолго задумывается. А сам Сидор Ильич автоматически отмеряет, смешивает, наливает, опрыскивает, в то время как его голова занята исключительно утренним происшествием.
  
  Наконец Наташа не выдерживает и, с грохотом шмякнув пресс-папье, сурово спрашивает:
  - Сидор Ильич, а Сидор Ильич? Что с этим новеньким то делать? Непонятно ведь, как оформлять. Вот кто, например, хозяин, по какому адресу проживает? И вообще, торчит тут перед носом. Да еще и воняет.
  - Не воняет, Наташенька, а пахнет. Пахнет! Слышишь? И до чего удивительно. Замечательно. Волшебно. Просто чудо, а не растение.
  
  Брови девушки ползут еще выше, она вновь с сомнением принюхивается, недоверчиво смотрит на ползающего у березки мужчину и, хмыкнув, уточняет:
  - По мне так воняет как из помойки! Ну да ладно, вам виднее. Только его все равно надо как-то регистрировать, а кроме номера у меня ничего нет.
  
  Покосившись на Наташу, Сидор Ильич откладывает опрыскиватель, тщательно вытирает руки и, поправив баки, подходит к стойке. Нежно проводит пальцами по листьям, нюхает мелкие цветки, поворачивая горшок. Затем берет формуляр и ручку.
  
  Когда у двери брякают колокольчики, возвещая о прибытии клиента, Сидор Ильич нехотя оглядывается и, с усилием оттолкнувшись от стойки, идет навстречу. Наташа, подвинув к себе документы, читает: "Постоялец: Mhagussa quadrifida. Наименование: допустим, Miraculum. Владелец: неизвестная дама, красавица (Наташа, я ее точно узнаю, не волнуйся). Адрес: неизвестен. Телефон: неизвестен. Срок пребывания: ориентировочно около трех месяцев (судя по внесенной оплате). Состояние: в норме".
  
  Наташа поднимает глаза и пристально всматривается в начальника, оживленно беседующего с импозантным молодым человеком, принесшим анемону.
  
  - Ну, с ума сойти, честное слово, - едва слышно бормочет девушка. - Дожил, тоже мне. Досидел одиноким чурбаном в своем дендрарии. Тут любая уродина покажется красавицей. Тоже мне. Так ошалел, что ничего не оформил. А если с этой вонючкой что-нибудь случится? Кому вот звонить? В общем, с ума сойти. Mhagussa какая-то. Никогда про такую не слыхала.
  
  В этот момент Сидор Ильич направляет молодого человека к Наташе, и та, обольстительно улыбаясь, приподнимается из-за своего стола.
  
  Латентный период
  -------------------------------------------------------------------
  Бегут дни. Гостиница "Флора" по-прежнему рада приветствовать и приютить любое растение, остающееся на время без попечения хозяина. Затейливая вывеска с завитушками не остается без внимания прохожих, а с приходом ночи, когда она наливается неоновым светом, к ней, кроме прочего, слетаются тучи насекомых. Гостиница пользуется заслуженной репутацией и никогда не пустует: достаточно низкие цены, удобное расположение, хороший уход, заботливый и знающий персонал. Рекламы почти не требуется, клиенты сами рекомендуют заведение своим знакомым. Число постояльцев неуклонно растет, и Сидор Ильич уже не раз задумывался о расширении дела, однако воз и ныне там. Лето близится к концу. Кое-где жухнет трава, проскальзывает желтизна в кронах деревьев, укорачивается световой день.
  
  Наташа, высунув кончик языка, что-то старательно пишет, подводя итог вычислениям на счетах. Волосы у нее уложены в замысловатый кукиш, а милое слегка полноватое лицо умело раскрашено - подчеркнута линия губ, выделен разрез глаз, удлинен размер ресниц, очерчен румянец на высоких скулах.
  
  - Сидор Ильич, а Сидор Ильич, - обращается она к сидящему в кресле мужчине.
  - Что, Наташа? - словно очнувшись, вопрошает тот.
  
  Критически оглядев начальника, Наташа качает головой.
  - По инвентарному номеру 3948 просрочка семь дней. Наверное, нужно еще раз позвонить владельцу?
  - Конечно, позвони. Возьми это на себя, пожалуйста.
  
  Сидор Ильич выглядит несколько похудевшим, да и костюм висит на нем немного мешковато. Руки растениевода сцеплены на острых коленях, баки растрепаны, а взгляд пуст и устремлен на Mhagussa quadrifida, что установлена на почетном месте. Наташа ерзает, стучит коготками по подлокотнику стула - работодатель определенно вызывает у нее беспокойство.
  
  - Сидор Ильич! Ну так ведь нельзя, ей богу! Сколько можно?
  - Ты это о чем? - едва заметно поворачивается он к ней.
  - Да о дурацком вашем цветке! Не спите нормально, не едите. Все к нему да к нему. Думаете, не знаю, не вижу? Все я прекрасно вижу, если хотите знать! Вон даже в клуб перестали ходить, это же куда годится? Никакому вам роздыху, никакого продыху. Все мысли у вас о нем, если уж на то пошло. Этак и рехнуться недолго. Да от кого? От какого-то замухрышистого цветка проклятущего! Где это видано, а?
  
  Сидор Ильич покашливает, поглаживает левый бак и, быстро, как-то по-птичьи, зыркнув на девушку, внушительно говорит:
  - Честное слово, не пойму, о чем это ты.
  - Ну да, ну да. Все бы вам невинную деву из себя строить. Соки он из вас сосет, вот что! Так бы и вырвала эту замухрышку, так бы и растоптала! А лучше - сожгла, - Наташа торжествующе вытягивает губы, глаза ее мечут молнии.
  - Да это ты, похоже, с ума сошла! Такие зверства ворочать в голове! И против кого? Против невинного живого существа, к тому же нашего постояльца. Нет, ну это уже просто какой-то абсурд.
  - Конечно, конечно! Как же иначе! Постояльца, ха-ха! Да его хозяйка, змеюка подлая, уже месяца три сюда носа не показывает. Сбагрила кровопийцу и рада, а вы губу то и раскатали. Ужас!
  
  Сидор Ильич порывается что-то сказать. Но тут брякают колокольцы у двери, и появляется очередной клиент. А потом другой, третий. Наташа бросает на Сидора Ильича испепеляющие взгляды, однако продолжить распрю не имеет возможности. Так в будничных заботах незаметно подходит время обеда. И последний из посетителей, любезно ухватив девушку за локоток, выводит ее в кафе.
  
  Когда за ними закрывается дверь, Сидор Ильич немного медлит, потом зачем-то оглянувшись поднимается, встряхиваясь как собака после купания, и направляется в сторону Mhagussa quadrifida. Шепча, он оглаживает пышно цветущий шарик, утыкается носом в листья, нежно ерошит его макушку.
  
  - Только тебя... Ты такой... Никак... - бормочет мужчина, и глаза его блестят.
  
  Затем он в очередной раз проверяет почву, побеги и, удостоверившись, что все в порядке, пристраивается рядом. Ранее он навещал цветок только по вечерам, топтался, застенчиво улыбаясь, и молчал. Но этого оказалось мало. Теперь каждую свободную минуту растениевод проводит с Mhagussa quadrifida, сдерживаясь исключительно в присутствии Наташи. Даже проснувшись, первым делом Сидор Ильич устремляется в заветный угол, чтобы сказать "Доброе утро", полюбоваться и зарядиться хорошим настроением на целый день. Такое раннее посещение давно стало для него своеобразным талисманом. Вот и сейчас Сидор Ильич сидит, прижавшись плечом к горшку, и ему кажется, что от цветка идет энергия, вливается, наполняет все тело. В голове ни единой мысли, на лице блаженство.
  
  Однако проходит час, и от стука двери мужчина вздрагивает как от удара.
  
  - Ну, вот опять! И что же это такое то, Сидор Ильич, а? Не иначе та стерва порчу навела! Обедать пора, есть. Слышите?
  
  Наташа подскакивает к начальнику и принимается его тормошить, а он вяло отмахивается.
  
  - Да иду я уже! Иду! Вот ведь непоседа, никакого мне покоя, - Сидор Ильич встает, похлопывает себя по карманам, проверяя наличие бумажника, тщательно причесывает баки и довольно энергично выходит.
  
  Но на улице его походка сразу же становится шаркающей, неуверенной, будто каждый метр уносит жизненные соки. И так согнувшись, он направляется в ресторанчик за два поворота отсюда, где его уже ждут. А Наташа, наблюдая все это из-за шторы, смачно сплевывает в заботливо подготовленную жестяную кружку и немигающим взором выставляется на ненавистное растение.
  
  - И что же ты за гадина, а? Чего тебе неймется? Совсем ведь замордовала мужика! Попадись только мне твоя хозяйка, я ей покажу, уж будь уверена! Ишь, вылупила цветки и там, и сям. Ну ничего, вот принесу святой воды, тогда посмотрим, кто кого! Верно?
  
  Наташа грозит кулаком, вновь смачно плюет, теперь уже в сам цветок и, развернувшись, идет к рабочему месту.
  
  Сидор Ильич, автоматически прожевывая бифштекс, размышляет, до чего же трудно отлучаться от дома, где так уютно и хорошо, и где исчезает изматывающая тоска, что охватывает его вне родных стен. Вот и сейчас в груди тянет, хоть волком вой. Сидор Ильич оглядывается по сторонам, промокает губы салфеткой, берется за десерт. Да, вот у других лица вполне себе довольные жизнью, обедом и мало ли чем еще. Похоже, ни одного из них не волнует проблема разъединения с домом. Ну, и бог с ними. Почувствовав очередной, но необычайно сильный порыв встать и уйти, Сидор Ильич с трудом сдерживается, хрипит, вцепляется в стол. Когда приступ отступает, он вновь оборачивается на соседей. Однако вокруг все по-прежнему.
  
  - Ладно, - думает он. - Осталось только допить чай. Трубку можно выкурить и у себя. А Наташа еще говорит, чтобы я в клуб ходил. Не-ет, она просто не представляет!
  
  Сладостные видения Mhagussa quadrifida немедленно посещают мужчину, и рот его расплывается в улыбке. Да, вот рядом с ней тоскливо не бывает никогда. Никаких печалей, никаких забот. Радость несет цветок. Радость и силу. В книгах написано, что из листьев и бутонов надо готовить настой, для долголетия - из корней. Но на подобное святотатство он никогда не решится. Конечно, если бы их было много... Например, целая поляна... Тогда, попросив прощения, можно было бы и заготовить необходимые части. Но калечить единственное растение нельзя. Ведь оно может заболеть или зачахнуть. А Сидор Ильич этого не переживет, уж точно.
  
  Поднявшись, он благодарит хозяина ресторанчика и чинно выходит. Однако на улице вихрь скорого свидания подхватывает Сидора Ильича, несет так, что он еле успевает перебирать ногами. И с каждым шагом ему становится легче и легче, будто с души снимают камни. Терпкая мука сжигает его душу, и чтобы продлить горько-сладкие терзания, он садится на лавку, вынимает трубку.
  
  - Немного подождем, - шепчет он. - Чем дольше разлука, тем радостнее встреча.
  
  А вечером, выдержав испытующий взгляд Наташи перед тем, как закрыть за ней дверь, Сидор Ильич остается в одиночестве. Бесцельно побродив среди зеленых постояльцев, он останавливается перед Mhagussa, и взгляд его теплеет. Есть ли что-нибудь более удивительное, чем этот цветок? Шар красно-желтых лепестков не дает оторваться, завораживает, поглощает все мысли. Словно в мире есть только две данности - необыкновенное растение и он сам. И именно поэтому никто не вмешивается да и не может быть вовлечен в их диалог. Вернее, в тихие напевы, которые плывут от Mhagussa quadrifida к преданному поклоннику. Сидор Ильич пока не разбирает в них слов, но очевидно, что это только пока. Когда их отношения пройдут окончательную настройку, все изменится, мужчина уверен в этом. И появление хозяйки растения в обозримом будущем, конечно же, крайне нежелательно. Крайне! В любом случае цветка ей не видать точно. Без вариантов.
  
  Застыв в неловкой позе, Сидор Ильич стоит возле предмета своего обожания и ест его глазами. Тем временем реальный голод постепенно дает о себе знать: в животе бурчит, а желудок сжимается в улитку. И наконец становится совсем невмоготу. Тогда Сидор Ильич, будто очнувшись, потирает лоб, приглаживает баки, немного растерянно оглядывается. А затем направляется к телефону. Вытащив из кармана старомодную записную книжку, набирает нужные цифры.
  
  - Але! Это ресторан "Уголек"? Служба доставки? Пожалуйста, уху со стерлядью и отбивную с морковью, если нетрудно. Что? Цветочная восемь, отдельный вход, вывеска "Флора". Что? Да. Отлично. Сколько? Хорошо, жду.
  
  Дав отбой, мужчина сидит, уставившись в пустоту. Минут через пятнадцать, встрепенувшись, поднимается, вновь озирается. Наткнувшись на цветок, приветливо машет рукой. Приготовив необходимый раствор, принимается обтирать темно-зеленые с красноватым отливом листья. Тут доставляют ужин. Расплатившись с посыльным, Сидор Ильич идет по лестнице в жилую часть квартиры, но уже на четвертой ступени замирает с поднятой ногой и отставленным чуть в сторону пакетом с едой. Покачивается, ставит ногу обратно, обреченно смотрит вниз. Затем, словно решившись, спешно спускается, развертывает на своем столе салфетку, вынимает судки, расставляет приборы.
  
  Надвигаются сумерки, темнеет в углах, а одинокая фигура по-прежнему торчит у конторки. Голова повернута в сторону цветка. Часы бьют двенадцать. Сидор Ильич вздрагивает, промокает платком рот, стряхивает несуществующие крошки с колен. Поздно, теперь уже действительно пора в постель.
  
  Мужчина чистит зубы, разбирает кровать, взбивает подушку и, облачившись в пижаму с белыми отворотами, залезает под одеяло. Поджав ноги и подсунув ладонь под щеку, пытается заснуть. Однако выматывающая тоска не оставляет ему ни единого шанса. Болит, тянет, зовет. Сидор Ильич скрипит зубами, зажимает уши, протяжно стонет. Потом не зажигая света закуривает сигарету. Пепел падает на простынь, побелевшие пальцы вцепляются в матрас. Легче не становится. Издав короткий вскрик, мужчина зарывается в подушку. Слышатся глухие рыдания.
  
  - Не надо... Отпусти...Оставь... - едва различимо бормочет он.
  
  Борьба продолжается уже не одну ночь. Закусив угол одеяла и стиснув веки, Сидор Ильич дожидается утра, когда не вызывая подозрений можно спуститься на первый этаж и заняться обычными делами. Именно так было в прошлые ночи, но не сейчас. Сжав ладонями виски, он встает. Будто сомнамбула бродит по комнате, натыкается на мебель и не ощущает болезненных ударов. Потом принимается крутиться волчком, расцарапывая ногтями грудь и воя, как помешанный. С улицы доносится тихая музыка. Мужчина вскакивает, дико озираясь. Бросается вон. Кубарем слетает по лестнице. Ничком бросается перед Mhagussa quadrifida и обхватывает ее. Часы отстукивают три раза.
  
  Вспышка
  ----------------------------------------------------------
  Солнце заползает в окно, жужжит муха. По мощеному тротуару слышатся торопливые шаги, а вдалеке - автомобильные гудки, стук подков Сидор Ильич открывает глаза и с недоумением осматривается. Тело затекло, онемели руки и, о боже, до чего холодно! С трудом разомкнув сцепленные пальцы, он пытается сесть, потом встать. Ноги дрожат, подгибаются, а руки не слушаются совсем. Сделав два шага, Сидор Ильич опускается на стул. Да уж: пижама в пыли и бурых пятнах, под ногтями грязь, грудь и голени расцарапаны, и в наличии только один тапочек. Мужчина проводит ладонями по лицу, со стоном откидывается на спинку и сглатывает. В горле - пустыня, в голове - туман. В руки наконец впиваются тысячи иголок, по венам толчками бьется кровь. Чем не замечательное начало дня?
  
  - Что за черт? - шепчет растениевод. - Как я вообще попал сюда? И что здесь делал? Ерунда какая-то, честное слово.
  
  Тут его взгляд падает на часы.
  
  - Господи! Полдесятого! Сейчас Наташа придет, а я в таком виде! Хоть психушку вызывай.
  
  Сидор Ильич подскакивает, кидается наверх, но тоска вновь стискивает его горло пока еще сладостной мукой. Испуганно обернувшись, он видит отблеск света на красно-желтом живом шарике, ощетинившемся острыми листьями. "Mhagussa quadrifida", - тихо-тихо произносит он и сразу же зажимает рот ладонью.
  
  Тем временем Наташа, весело напевая и крутя юбкой, подходит к входной двери. Вчерашнее свидание все еще не дает ей покоя, ум-м-м! Такой обходительный, занятный мужчина. И при этом не лишенный денег.
  
  - Вот так, милочка! Продолжать в том же духе, - говорит девушка и звонко смеется.
  
  Порывшись в сумочке, она достает ключ и вставляет в скважину, толкает дверь. Звенят колокольцы у входа. Наташа застывает, вглядываясь в полумрак на лестнице.
  
  - Надо же! Готова поклясться, что секунду назад там кто-то стоял, - задумчиво тянет она. - А ведь стоять то некому, верно? Видно, померещилось. Пить меньше надо! - твердо заключает девушка и двигает на свое место.
  
  Раздернув шторы, принимается за уборку. И вдруг замечает сбоку от лестницы большой мужской тапок.
  
  - А это еще что такое, позвольте спросить? - подхватив двумя пальцами предмет домашней обуви, она брезгливо обнюхивает его. - Не понять, что тут происходит без меня. Неужели шеф вчера тоже напился? И, конечно же, таскался к своему цветку, не иначе.
  
  Наташа с раздражением косится на ненавистного постояльца, грозит ему кулаком и, поставив тапок к конторке начальника, продолжает вытирать пыль. Затем моет руки, тщательно вытирает их полотенцем. Усевшись за свой стол, вынимает зеркальце, подкрашивает ресницы, четче выделяет губы. Наконец удовлетворившись увиденным, складывает инструменты красоты в сумочку и с недоумением оглядывается.
  
  - Хм, где же руководство, интересно знать?
  
  А Сидор Ильич спешно приводит себя в порядок: принимает душ, бреется, промокает ссадины одеколоном, чистит ногти, осматривает постель и белье. Пальцы его дрожат, в глазах растерянность. То и дело что-нибудь падает из рук, словно те не приспособлены к точным движениям и все выполняют в первый раз. Сидор Ильич чертыхается, торопится, но только усугубляет положение. Мука, тянущая из него жилы, перестает быть сладостной. У нее появляются когти, клыки, а затем и острые зазубренные крюки. Нет сомнений, цветок зовет, требует.
  
  Мужчина опускается на стул, несколько мгновений глядит в пустоту, его губы начинают подергиваться. Испустив глухой стон, он закрывает ладонями лицо, принимается раскачиваться из стороны в сторону.
  
  - Что же происходит? Отчего?.. Зачем?.. Почему я? - бормочет Сидор Ильич, едва сдерживая рыдания.
  
  А снизу уже поднимаются звонкие каблучки, замирают - будто в нерешительности - в коридоре второго этажа. Потом слышится нетерпеливый стук.
  
  - Сидор Ильич! А Сидор Ильич! У вас все в порядке? Уже четверть одиннадцатого, вот-вот пойдут клиенты. Где вы?
  
  Сидор Ильич с шумом выдыхает, облизывает губы. Прочистив горло, спешит ответить:
  - Наташа, я сейчас буду, не беспокойся. Иди вниз, не стой здесь. Не нужно...
  
  Наташа, пожав плечиком, начинает осторожно спускаться, стараясь не попасть каблучком в зазоры между ступенями.
  
  Когда шеф в конце концов появляется, девушка любезно беседует с посетителем. Сидор Ильич, стараясь не привлекать внимание, проскальзывает к своему месту, принимается перебирать какие-то бумаги и исподтишка поглядывает в сторону Mhagussa quadrifida.
  
  - Здравствуйте, Сидор Ильич! - бодро приветствует его ранний клиент, жизнерадостный румяный мужчина в отлично сшитом костюме. - Вот наконец задержусь в городе подольше, - хохочет он. - Так что забираю любимый кипарис. До следующей поездки в Киев, - подмигивает посетитель Наташе. - Да, Наташенька?
  - Да ну вас, Даниил Львович! - напропалую кокетничает девушка.
  
  Сидор Ильич печально смотрит на них и опускает голову.
  
  - Все же, уважаемый Сидор Ильич, вы часом не заболели? Видимо, Наташенька плохо ухаживает за вами. Да, Наташенька? Ах-ха-ха! Вот привезу вам туфельки из Парижа, Наташенька, по-другому скакать будете. У вас какой, кстати, размер?
  - Да, верно. Я что-то неважно себя чувствую, очень плохо спал сегодня, - невнятно и невпопад произносит Сидор Ильич.
  
  Однако его уже никто не слушает. И только когда за постоянным клиентом закрывается дверь, Наташа переводит взгляд на своего начальника. А тот сегодня кажется постаревшим, опустившимся и потасканным. И поэтому взор девушки сразу же становится серьезным. Она некоторое время наблюдает за Сидором Ильичом, чьи руки все время беспокойно двигаются, без конца что-то стряхивая и поправляя, и не выдерживает, гневно уставляясь на ненавистный цветок.
  
  - Ну, это уже ни в какие ворота! Слышите? Ни в какие! Вы посмотрите на себя. Нет, вы посмотрите! Во что вы превратились? В развалину! Слышите? И это за какие-то три месяца! С ума сойти. И все эта тварь красно-желтая, все это змеюка подлая. Ах, гадина! Нет, я это так не оставлю, не думайте. Не позволю какому-то сорняку выпить из вас все соки. Хватит!
  
  Девушка вскакивает и с самыми серьезными намерениями направляется к цветку. А Сидор Ильич потерянно сидит на стуле, бормоча: "Оставьте же... Оставьте же меня... Оставьте его... В покое... Оставьте всех нас...". Но как только Наташа оказывается в опасной близости к Mhagussa quadrifida, взгляд его становится более осмысленным. И мужчина в некотором нетерпении принимается следить за развивающейся ситуацией.
  
  - Точно, я этого так просто не оставлю! Сейчас выкину тебя, гаденыш, на помойку! Вытопчу! Сожгу! Ты у меня увидишь, где раки зимуют! - выкрикивает девушка, протягивая руки к горшку с цветком.
  - Не сметь! - неожиданно взвизгивает Сидор Ильич, трясясь как в припадке. - Отойди от него, дура! Он не твой! Вот только попробуй тронуть его. Только попробуй! Тогда узнаешь что почем, клянусь всеми чертями.
  
  Лицо Сидора Ильича белеет, одной рукой он вцепляется в край конторки, другую - прижимает к горлу. Кажется, еще мгновение, и он рухнет на пол. Наташа испуганно застывает, потом бросается к мужчине, пытаясь удержать.
  
  - Не сметь, - шепчет он. - Не сметь...
  - Все хорошо, Сидор Ильич. Все хорошо, миленький. Что же вы? Так нельзя. И из-за чего? Из-за цветка поганого. С ума сойти.
  - Не смей, слышишь? Ни единого лепестка... Ни единого листика...Слышишь?!
  - Да слышу я все, слышу. Не глухая. Вы только успокойтесь, зачем же так нервничать? Не трогаю. Не буду. Только зачем же так?
  
   Сидор Ильич затихает, медленно садится обратно. Вновь что-то стряхивает с колен. Что-то, постоянно липнущее или нарастающее, однако не видное обычному глазу. Наташа тоже проходит к своему месту.
  
  - Нет, ну совсем свихнулся, - бурчит она. - Где ж это видано? Ну все равно изведу гадину. Не так, так иначе. Сам же потом благодарить будет. Точно порча на этом цветке. Или проклятие.
  
  Время до обеда тянется медленно. Один за другим появляются еще два клиента. Наташа оформляет документы, Сидор Ильич принимает постояльцев, ничем не выказывая недавнего срыва. Но едва девушка уходит в кафе, он вновь оказывается возле своего любимца. Ломким голосом произносит нежные слова и клятвы, гладит листья, утыкается носом в лепестки. Кружит и кружит, не в силах оторваться. А сладкая мука так и норовит показать острые когти.
  
  Наташа же, наскоро перекусив и отказавшись от очередного приглашения на ужин, спешит обзавестись святой водой в церквушке, что за два квартала отсюда. А получив заветный пузырек, торопится обратно. Заслышав знакомые шаги, Сидор Ильич отскакивает от Mhagussa quadrifida и, как ни в чем не бывало, устраивается за своей конторкой. Перебирая бумаги, он делает вид, что не замечает прихода запыхавшейся девушки. А та стоит, недоверчиво наблюдая за ним. Затем, изображая беспечность, шагает к себе, ставит сумку в ящик, еще раз для верности нащупывает пузырек. Переобувает туфли и тоже погружается в работу.
  -
   Как пообедала? - заботливо интересуется Сидор Ильич.
  
  Наташа поднимает на него глаза. Всматривается.
  
  - Неплохо. Очень даже неплохо, если уж быть точной.
  - Игнат Лаврентьевич опять приглашал на ужин?
  - Ну, приглашал. И что?
  - Снова отказала?
  - Ну и отказала. Вам то какое дело?
  - Он человек с большими средствами. Зря ты так с ним, поверь. Это тебе не вертопрах Савушка, перед которым ты все хвостом то вертишь.
  
  Девушка не отрываясь наблюдает за лицом Сидора Ильича. Заметив в его взгляде лихорадочный блеск, в сердцах произносит:
  - Шли бы вы есть, что ли, Сидор Ильич! Сегодня пятерых забирают, трое - поступают. Даже чаю попить будет некогда.
  
  А Сидор Ильич и сам не менее пристально следит за Наташей. Кивнув, он проверяет наличие бумажника, берет трость, трубку и выходит. Но не успевает отойти и на десяток метров, как смертельная тоска сжимает его сердце, а в ушах звучит ясный голос: "Она хочет погубить меня. Не дай ей сделать этого. Поспеши!". Вздрогнув, мужчина вцепляется в трость, бледнеет и будто старается удержаться на месте. Все впустую! Через минуту он, дрожа, несется обратно, словно за ним гонится взвод чертей. И влетает в офис в тот момент, когда Наташа собирается окропить красно-желтый цветок святой водой.
  
  - Ты что... Ты что делаешь, злодейка? А ну-ка прочь! Прочь, я сказал!
  
  Сидор Ильич подскакивает к онемевшей девушке и, вырвав склянку, бросает в угол. С жалобным треньканьем бутылек разбивается на мелкие осколки. Плывет слабый запах ладана. Сидор Ильич близок к тому, чтобы и Наташу тут же вышвырнуть за дверь. Однако что-то приказывает ему остановиться. Мужчина застывает, словно утыкаясь в стену. "Еще не время", - плывут в его мозгу слова. "Ладно", - отвечает он. Промокает лицо платком, потирает руки и, решительно подняв горшок с живым шариком, тащит его наверх. Наташа, выпучив глаза, провожает начальника взглядом.
  
  - Господи, да ведь он совсем рехнулся... Совсем!
  
  Ремиссия
  -------------------------------------
  Следующие несколько дней проходят на удивление спокойно. Наташа, уже было решившаяся от греха подальше уволиться, склоняется к тому, чтобы продолжить работу в прежнем режиме. Окаянного цветка не видно, его как будто нет вообще, и если отбросить мысли о том, что он находится в жилой части помещения, то все просто замечательно. Тем более, если не вспоминать события последних трех месяцев. Ведь и начальник выглядит практически таким же, как и прежде. Спокойный, уравновешенный, рассудительный. Да, пока не прибыла хозяйка цветка, пусть гнусное растение лучше поживет у Сидора Ильича. Не так ли?
  
  Луч солнца пробивается сквозь штору, шарит по лицу спящего Сидора Ильича. Тот бормочет, переворачивается на бок, чмокает губами. Муха бьется в стекло. Во всем доме тихо. Mhagussa quadrifida стоит посреди комнаты. Она разрослась, налилась яркими красками, однако не утратила правильной шарообразной формы. Динь-дилинь, динь-дилинь - словно перезваниваются ее соцветия. Впрочем, наверное, это просто ветер брякает жестяными карнизами домов.
  
  - Пора вставать. Просыпайся! - звучит ясный голос.
  
  Сидор Ильич хорошо его слышит и не может противиться указанию. Он трет лоб, зевает. Спускает с кровати ноги, вдевает их в тапочки. Первое, что видят его глаза - это Mhagussa quadrifida. И сразу же лицо мужчины принимает странное выражение - смесь обожания и ненависти, боли и страсти. Поднявшись, Сидор Ильич шлепает к окну, раздергивает шторы и, набросив халат, принимается хлопотать возле цветка: протирать листья, удобрять почву, поливать. И лишь затем приводит в порядок самого себя.
  
  - Сегодня ты должен принести мне что-нибудь из ее вещей. Сегодня! - звенит голос.
  
  Сидор Ильич вздрагивает и смотрит в сторону цветка.
  
  - Например, косынку. У нее красивая косынка, с маленькими красно-желтыми цветками.
  
  Мужчина ерзает, пытается возразить.
  
  - А вот за это ты сейчас съешь муху! - в этот момент беспокойное насекомое внезапно затыкается и с громким стуком падает на подоконник. - И запьешь стаканом горячего молока, что вчера ты купил по моему приказанию.
  
  Физиономию Сидора Ильича искажает гримаса отвращения. Однако он покорно плетется к холодильному шкафу, наливает стакан молока, греет его. А потом, взяв за крылышки насекомое, отправляет в рот, с омерзением жует. Залпом выпивает молоко. После чего тут же бежит в туалет, где и опорожняет взбесившийся желудок. В комнате слышится звонкий смех.
  
  Когда мужчина, пошатываясь, возвращается в комнату, ему сообщают:
  - И чтобы больше мне не перечил! В качестве компенсации испорченного завтрака можешь пообедать в "Фигли-мигли", там тебя будут ждать.
  
  Слегка зеленоватый Сидор Ильич приглаживает баки, поправляет перстень с изумрудом и, приняв важное выражение, спускается вниз. Где уже вовсю хозяйничает Наташа.
  
  - Здравствуй, милая, - солидно произносит он. - Как дела? Уладила проблему с братом?
  - Доброе утро, Сидор Ильич. Дела, если по правде, так себе. У вас точно нет знакомых в городской управе?
  - Да разве бы я стал тебе врать, Наташа? Бог с тобой! Хотя вот у Игната Лаврентьевича, должно быть, кто-нибудь там есть. Ведь без "лапы" он не смог бы работать.
  - Отстаньте вы от меня со своим толстопузом! - сердится девушка. - Сами бы с ним и дружились! А у нас серьезная проблема.
  - Так вот и я про то же! Кроме него помочь некому, - внушительно убеждает Сидор Ильич, исподтишка посматривая на вешалку.
  
  Потом подходит и как бы случайно поправляет плащ Наташи. Косынка здесь, только повешена ниже.
  
  - Что это вы там крутитесь? Лучше бы делом занялись, скоро клиенты пойдут. Ну и надоели же вы со своим Игнатом Лаврентьевичем! Заплатил он вам что ли?
  - Наташа, ты меня оскорбляешь, - начинает Сидор Ильич, но внезапно замолкает, получая указание немедленно отстать от девушки.
  
  Минуту он моргает, открыв рот, затем со стуком захлопывает его и, спеша замять неловкую паузу, рассказывает давнишний анекдот. Наташа с недоверием глядит на начальника, вздыхая вытаскивает бумаги и углубляется в них.
  
  Посетители действительно идут косяком. Кто приносит домашнего любимца, кто забирает. А кто и вовсе заскакивает на минуту-другую просто поболтать, в их числе и известный музыкант Клещеев, и отнюдь не последний заводчик Мускатов. Наташа приветливо улыбается, строит глазки, успевая при этом толково и верно оформлять документы. Сидор Ильич, осмотрев очередного постояльца, принимается за проверку платежных ведомостей.
  
  Наступает время обеда. За окном совсем по-летнему светит солнце, и Наташа, покрутившись перед зеркалом, спешит в накинутом на плечи плащике к поджидающему ее кавалеру - смазливому щеголю Жоржу из семьи Брусницких-Бухенштейн. Косынка, сиротливо повиснув на крючке, качается, а потом падает на пол. Сидор Ильич, воровато оглянувшись, трусит к вешалке. Но тут, раскрасневшись и запыхавшись, врывается Наташа.
  
  - Представляете, забыла зеркальце! Засунула в ящик и запамятовала, - смеется она. - Хороша бы я была! Не подкраситься, не подпудриться. А что это вы здесь так стоите? Вам плохо? С сердцем? Может, таблеточку?
  
  Сидор Ильич недовольно морщится. Внезапно отхлынувшая при появлении девушки кровь вновь приливает к его лицу. Он отнимает руку от сердца и раздраженно говорит:
  - Со мной все в порядке! Что за мода у тебя взялась приписывать мне разные болезни? Если тебя не устраивает солидный работодатель, можешь поискать себе более молодого. Я в претензии не буду.
  - Все равно вы странный какой-то, - тянет Наташа. - Ну да ладно, дело ваше. Если что, пеняйте на себя!
  
  Оставшись один, мужчина долго еще что-то бурчит, потирая переносицу и разглаживая баки. Однако никак не решается возобновить операцию. То и дело посматривает в окно и прислушивается к звукам снаружи.
  
  - Хватит мешкать! Вперед, старый болван! - звучит твердый приказ.
  
  Сидор Ильич поднимается на вдруг ставшие ватными ноги, делает неуверенный шаг вперед, оборачивается к окну. Вроде бы все спокойно. Тогда он, втянув голову в плечи, направляется к вешалке, шарит трясущимися пальцами по полу. Нащупав, поднимает яркий лоскут материи и кладет его в карман. Крадется по лестнице наверх, останавливается перед дверью, собираясь с духом. Толкает ее. Скрипнув, та отворяется, позволяя во всей красе лицезреть яркий живой шарик. Сидор Ильич шлепает вдруг пересохшими губами, двумя пальцами как червяка вытягивает косынку и на отлете несет к цветку.
  
  - Обверни вокруг моих стеблей.
  
  Мужчина сглатывает, моргает, затем выполняет то, что ему сказали. Закончив, зачем-то отряхивает ладони.
  
  - Хи-хи! Теперь давай отсюда. Тебе пора в "Фигли-мигли".
  
  Сгорбившись, Сидор Ильич бредет вниз. Когда возвращается Наташа, он, невпопад кивнув ей, выходит на обед. Бесцельно слоняется по улицам, не представляя, в каком направлении идти, и неожиданно утыкается в ресторан "Фигли-мигли", который известен изысканной и крайне дорогой кухней. Мужчина изумленно выставляется на вывеску, переступает ногами и словно против воли входит.
  
  - А-а, Сидор Ильич! А мы вас уже заждались. Мария Карпентьевна лично уведомили нас о вашем посещении. Ну, что же вы, дорогой? Проходите, вас сейчас проводят. Савелий! Савелий!
  
  Подбежавший официант, вертляво изгибаясь, подводит Сидора Ильича к столику, подает меню. Однако не успевает тот выбрать, как ему уже несут щедрый обед.
  
  - Э-э..., - начинает Сидор Ильич.
  
  Но появившийся будто из-под земли все тот же пожилой вылощенный администратор прерывает его:
  - Не беспокойтесь, уважаемый. Мария Карпентьевна сделали выбор за вас. И, кстати, все уже оплатили. Так что, не беспокойтесь-с.
  
  Совершенно сбитый с толку Сидор Ильич жует заботливо прожаренный стейк и пытается понять, что же это за таинственная дама, столь часто упоминаемая администратором заведения. Ничего путного в голову, признаться, не приходит.
  
  Отобедав, Сидор Ильич торопится на улицу, чтобы вдохнуть свежего воздуха, так как несмотря на обилие отлично приготовленной пищи чувствует, что его вот-вот стошнит. Засунув руки в карманы, мужчина ссутуливается еще сильнее, трость, сиротливо повиснув на сгибе руки, неприятно стучит по ноге. Сидор Ильич блуждает по городу как в тумане, не видя и не слыша ничего вокруг.
  
  - Домой! У тебя на сегодня еще много дел, - приказывает голос.
  
  Мужчина вздрагивает, оглядывается, а неугасимая тоска уже гонит его вперед. И по этой нити, как собака по запаху, он несется к дому.
  
  Наташа в это время кокетливо разговаривает с клиентом, покачивая ногой и уперев указательный палец руки в подбородок. А посетитель нетерпеливо поглядывает на часы.
  
  - Наташенька, ну сколько можно? - вопрошает он. - Я опаздываю на встречу. Примите без шефа. Какая, в принципе, разница то?
  - Василий Лукич, миленький, а если у вашего растения болезнь? Ведь могут заразиться другие. Верно? А мы гарантируем нашим постояльцам здоровое содержание.
  - Ну, это вы загнули, Наташенька! Ну, какая у моего тиса болезнь? Вы даже не знаете, какие они бывают, - напористо замечает клиент, кладя смуглую руку с перстнями на пальцы девушки.
  - Вот именно поэтому мы и ждем Сидора Ильича. Который, как назло, запаздывает, - жеманно тянет Наташа, выдергивая пальцы из цепкой ладони.
  
  Звенят колокольцы у входа. Влетает встрепанный Сидор Ильич, шаря затравленным взглядом вокруг себя. По инерции пробегает до своего стола и застывает, заметив клиента. Промокает лоб, приглаживает баки, поправляет воротничок рубашки. Ошарашенные таким появлением владельца гостиницы Василий Лукич и Наташа замолкают, уставившись на прибывшего человека.
  
  - Так вот, я и говорю, Наташа..., - начинает, но заканчивает фразу посетитель.
  - Добрый день. Чем могу помочь? Сидор Ильич, - протягивает руку для пожатия Сидор Ильич.
  - Василий Лукич. Очень приятно. Вот принес свой тисик. На месяцок. Служебная поездка, потом отпуск. Ну, вы понимаете. А это местечко мне очень рекомендовали, знаете ли. Игнат Лаврентьевич сами. Да вот Наташенька без вас ну никак не принимает. Такая, знаете ли, серьезная особа, - подмигивает девушке Василий Лукич.
  - Таковы правила, Василий Лукич. Таковы правила. Вы же понимаете. Иначе нас бы не рекомендовали солидные люди. Так что давайте обследуем вашего любимца, и моя помощница за две минуты дооформит вас.
  
  Сидор Ильич ставит кадку с растением на смотровой столик, оглядывает ветки и ствол, щупает иголки, обнюхивает. Клиент с веселым недоумением взирает на происходящее и время от времени продолжает подмигивать Наташе. Когда новый постоялец оказывается размещенным на отведенном ему месте, а его владелец уходит, девушка, искоса поглядывая на своего начальника, спрашивает:
  - Что это с вами случилось, Сидор Ильич? Вас не было почти три часа. Слава богу, что за это время поступило только одно растение. И клиент согласился подождать - заметьте, не без моих стараний. А иначе негативных отзывов нам бы не избежать.
  - М-м?
  - Да и примчались вы, будто за вами гналась стая волков.
  - Да?
  - Странно все это.
  
  Сидор Ильич не отвечает. И немного выждав, Наташа принимается за оставленные было формуляры.
  
  Вечереет. Близится конец рабочего дня.
  
  - Сидор Ильич, а можно я уйду сегодня пораньше? - умильно морщит нос девушка. - У меня свидание. И на оставшееся время никто не записывался. А?
  
  Сидор Ильич выпячивает нижнюю губу, критически осматривает свою помощницу и для проформы помявшись соглашается. Наташа пленительно улыбается, посылает воздушный поцелуй. Подкрасившись, накидывает плащик и тянется за косынкой. Но не находит ее. Проверяет карманы, щупает на полке, ищет на полу.
  
  - Что за чушь, - шепчет она. - Сидор Ильич, а вы косынку мою не видели? - поворачивается девушка к мужчине. - Сидор Ильич! Вы что, не слышите?
  - Извини, что ты сказала? - с трудом отрывается тот от газеты.
  - Косынку, говорю, вы мою не видели? Нет ее нигде.
  - Нет, милая, не видел.
  - Удивительно! И куда она могла запропаститься?
  - В карманах посмотри. Или наверху.
  - Да смотрела уже. Нет ее.
  
  Сидор Ильич, недовольно бурча, встает и сам проверяет все вокруг вешалки.
  
  - Действительно нет. Может из кармана у тебя выпала, или клиент на память взял? - неприятно смеется он.
  
  Наташа с подозрением щурится на начальника, кусает губы.
  
  - Как появился этот проклятущий цветок, так и пошла всякая ерунда. То то случится, то это. Хлебнем мы с ним еще лиха, вот помяните мое слово!
  
  Бросив взгляд на часы, девушка ахает и, кивнув на прощание, выбегает. Стучат каблучки по мостовой. Оставшись один, Сидор Ильич тяжело опускается в кресло. Некоторое время сидит, уставившись в стену. Потом раньше срока закрывает гостиницу и, волоча ноги, плетется наверх.
  
  Удар
  --------------------------------------------------------------
  С каждым днем Mhagussa quadrifida наливается все более яркими цветами, в то время как тона косынки, которой она обернута, становятся совсем бледными. Словно краска переходит с материи в соки растения. Сидор Ильич удрученно наблюдает за этими превращениями, но ничего не предпринимает. Да и сам он выглядит как будто еще более износившимся и истрепанным. Вдоль одрябших щек печально висят баки, глаза то тоскливо смотрят из-под набрякших век, а то вдруг принимаются суетливо бегать, не в силах остановиться на чем-то одном. Походка делается шаркающей, а осанка теряет былую величественность. Руки без конца что-то перебирают или ищут.
  
  Сидор Ильич почти не спит. Едва его сознание затуманивается, как ему снится один и тот же сон - тот самый кактус, из которого внезапно вылезают клыки. С криком выбираясь из кошмара, Сидор Ильич больше не смеет заснуть. Но особенно его угнетает жесточайшая зависимость от Mhagussa quadrifida. Ведь без ее команды он не может сделать ни шага в сторону. Помимо этого изматывает невозможность существования на сколь угодно малом удалении от цветка.
  
  Поэтому правила поведения в его офисе несколько изменяются. Больше не слышно веселых разговоров и смеха. Сидор Ильич угрюмо сидит в своем углу, безучастно следя за происходящим, и отрывается от кресла только чтобы принять постояльца. Остальную работу берет на себя Наташа, которой в таких условиях тоже приходится несладко.
  
  - Уйду! - шепчет она. - Вот те крест уйду! Мало того, что впахиваешь за двоих, так еще и не поймешь, чего от него ждать. Все сидит и сидит как сыч, знай себе зыркает. Ужас!
  
  Клиенты тоже замечают неладное, но пока все ограничивается рекомендациями обратиться к хорошему врачу. Сидор Ильич кивает, благодарит, старается улыбнуться, однако воспользоваться советами не спешит. И никто даже не подозревает, какая боль пульсирует внутри него.
  
  Раннее утро. Солнечный луч шарит по полкам. Парусом надувается штора. Бьется в окно муха. Тишину рвет телефонный звонок. Раз, другой, третий. Сидор Ильич возится, выпрастывает руки из-под одеяла и недоуменно оглядывается. Именно сегодня ему удалось заснуть. Пусть с рассветом, пусть ненадолго, но удалось. Чудеса! Мужчина сладко чмокает, переворачивается на бок и, подложив ладони под щеку, собирается хорошенько выспаться. Муха замирает, потом как ни в чем ни бывало чистит крылышки, ползет по стеклу вверх. И вдруг вылетает наружу.
  
  Сидор Ильич вздрагивает. Что-то не так. Что-то изменилось. Он поднимает голову, прислушивается. Тишина. Странно. Насекомое биться перестало. Мужчина внимательно осматривается вокруг себя. Обрывки воспоминаний крутятся, вертятся, но их не ухватить. Ведь его что-то разбудило, верно? Какая-то вещь. Или звук. Вот. Точно! Был телефонный звонок! Звонок! Как перед прибытием Mhagussa quadrifida.
  
  Сидора Ильича прошивает ток страха. Это может означать только одно - вернулась хозяйка цветка. Мужчина садится, по его лбу стекает пот, лицо подергивается. Без Mhagussa quadrifida ему не прожить. Они так плотно срослись и сжились между собой, что представляют практически единое целое. Цветок - мозг, Сидор Ильич - тело. Если удалить мозг, что станет с организмом? Сидор Ильич спускает ноги на пол, медленно встает. Перекрученная пижама мешком висит на плечах. Делает неуверенный шаг вперед. Руки трясутся, и теперь уже он весь покрыт крупными каплями пота, словно у него лихорадка.
  
  - Как же так? - бормочет он. - Ведь так же нельзя... Со мной так нельзя...
  
  Взор обращается к Mhagussa quadrifida. Живой шарик прекрасен как никогда. На его верхушке набух крупный бутон, значительно крупнее всех остальных цветков. И кажется, что именно к нему перетекли все краски косынки, которая теперь стала совершенно белой, будто и не имела никакого рисунка прежде. Да и сама косынка уже не обертывает растение, а сиротливо валяется под столом. Словно Mhagussa quadrifida отбросила ее, когда настало время.
  
  Сидор Ильич подходит к любимице, гладит листья и не может наглядеться.
  
  - Что же делать? Подскажи. Без тебя мне не жить, ты сама знаешь.
  
  Мужчина обреченно опускает глаза, тискает пальцы, отряхивает пижаму. Ответа нет. Закусив губу, сжимает горло, пытаясь сдержать рыдания. Падает на колени, обхватывает горшок.
  
  - Почему ты молчишь? Ну почему?... Зачем тебе мучить меня? Ведь ты же знаешь, что у меня больше нет своей воли. Если тебя заберут, я умру! - мужчина сглатывает, прижимает ладони к лицу, принимается качаться из стороны в сторону. - Зачем ты так жестока со мной? Ведь я твой верный и преданный раб. Не оставляй меня! Слышишь? Я готов на все, на все! Лишь бы ты не покидала меня... Не оставляй меня! Слышишь?
  
  Тихий шелест облетает комнату, слышен звонкий смех.
  
  - Да! Да! Я смешон. Я клоун! Паяц! Но не бросай меня!
  - Ну, ладно, повеселились и будет. Раб, так раб. Хи-хи! О деле поговорим позже. Сейчас еще не время, - звучит ясный голос.
  - Ты останешься со мной, прекрасная Mhagussa? Не уйдешь к прежней хозяйке? Ответь!
  - Вот зануда! Я же говорю - не время. Отстань! Смотри, заставлю иголку под ногти загонять, как три дня назад, - вновь веселый смех. - Вот было интересно. Правда?
  
  Сидор Ильич всхлипывает, старается улыбнуться, затем рассмеяться.
  
  - Нет, я не понимаю, что за воронье карканье? Ты в своем ли уме, дурак?
  
  Мужчина тыльной стороной ладони вытирает слезы и начинает хохотать. Сначала не совсем естественно, а потом, заражая самого себя, громко и раскатисто.
  
  - Ну, вот я и говорю, забавно было. Хи-хи! Занимайся своей работой. Я подумаю, что можно сделать. Пошел вон!
  
  Сидор Ильич поднимается, слегка пошатываясь. С тоской оглядывает комнату. Бредет в туалет. Бледная, заросшая щетиной физиономия, темные круги вокруг запавших глаз. Нет, зеркало не врет. Сидор Ильич долго сидит на краю ванны. Без единой мысли, без единого движения. Затем кое-как приводит себя в порядок и с покорностью осужденного плетется завтракать.
  
  Костюм темно-серый с искрой, перстень с изумрудом, свежая рубашка, галстук. Все на своем месте. Сидор Ильич приглаживает баки, спрыскивает волосы туалетной водой, чистит ногти. Сегодня особый день, и он должен соответствовать ему.
  
  Девять сорок пять. Пора вниз. Мужчина бросает последний взгляд на Mhagussa quadrifida. И, кажется, она подмигивает в ответ. Он выходит, закрывает дверь на ключ. Спускается по чуть скрипящим ступеням, ведет ладонью по отполированным перилам. Останавливается. Наташа, конечно же, уже там. Заканчивает уборку. Почувствовав взгляд, она поднимает голову.
  
  - Доброе утро, Сидор Ильич. Как вы себя чувствуете?
  - Здравствуй, Наташа. Сегодня бодр, как никогда. Похоже, я выздоровел, - Сидор Ильич позволяет себе улыбнуться.
  - Приятно слышать. Последнее время вы были не очень.
  - Может и так. Это неважно. Сегодня забирают Mhagussa quadrifida, рано утром звонила ее хозяйка. Поэтому все твои подозрения позади.
  
  Для убедительности мужчина постукивает пальцами по перилам. Звук напоминает барабанную дробь. Наташа недоверчиво выгибает бровь, но затем ее лицо озаряется радостью.
  
  - Как здорово, боже мой! Просто камень с сердца, - девушка откидывает со лба челку и смеется.
  - Ты, как обычно, преувеличиваешь, милая. Ну, ладно. Как там погода за бортом?
  - Набежали тучи. Мерзко, в общем. И дождь обещают.
  - А как твое свидание? Или это секрет? - Сидор Ильич лукаво сощуривает глаза, изображая интерес и отеческую заботу.
  - Да ну вас! А, впрочем, просто отлично.
  
  Мужчина наконец одолевает последние ступени и вступает в зал. Наташа зачарованно следит за ним, настолько он похож на себя прежнего. Не хватает только запаха табака. Бьет десять часов. Девушка спохватывается, откладывает тряпку, садится за бумаги. Сидор Ильич отпирает входную дверь, поворачивает табличку на "Открыто". И чуть с запозданием приступает к уходу за постояльцами.
  
  Наташа иногда отрывается от расчетов и смотрит на своего начальника. Он движется плавно, движения его легки и уверены, а в выражении лица нет и следа от замешательства, присущего ему в последние месяцы. Девушка вздыхает и вновь улыбается.
  
  - А в котором часу приедут за цветком?
  - За каким?
  - Да ладно вам! За этой вашей Mhagussa quadrifida.
  - Наверное, до обеда. Хозяйка как приехала, сразу и позвонила. Ждет не дождется увидеть свою малышку. Кстати, она нам ничего не должна?
  - Сейчас посмотрю.
  
  Наташа перебирает формуляры, сверяет с записями в гроссбухе на серебряной цепочке, что-то подсчитывает.
  
  - Ну, если не делать надбавку за вашу персональную заботу о растении, - она хохочет. - То все в полном ажуре.
  - Замечательно. Подготовь, пожалуйста, документы по Mhagussa quadrifida заранее, так как хозяйка будет очень спешить.
  - Интересно было бы взглянуть на эту фифу!
  
  Это Сидор Ильич оставляет без ответа. Завершив текущие дела, он садится с газетой в кресло. Наступает тишина.
  
  Бегут минуты. Близится одиннадцать часов. И в душе Сидора Ильича появляется беспокойство. Затем оно усиливается. Начинают дрожать руки и раскалываться голова. Чтобы Наташа ничего не заметила, он поворачивается к ней спиной, скрываясь за разворотом газеты. Тоска по Mhagussa quadrifida вновь разрывает его на части. Тоска, которую удесятеряет предстоящая разлука. Ведь именно сейчас Сидор Ильич ясно понимает, что ничего сделать не удастся, и цветок заберут непременно. Мужчина тихо стонет сквозь сжатые зубы, а страх потери затуманивает разум. Наташа встревожено косится на шефа, однако не решается о чем-либо спрашивать.
  
  Одиннадцать часов. Слышится рокот подъехавшего и остановившегося неподалеку автомобиля. Хлопанье дверцы. Перестук каблучков. Ближе. Ближе. Сидор Ильич до онемения в пальцах стискивает подлокотники. На его лбу выступает пот, стекает по вискам, падает на воротничок. Все мышцы мужчины напряжены до предела. Ближе. Ближе. Кажется, еще секунда и голова взорвется от ужасной боли.
  
  - Послушай, нужна жертва, - звучит ясный голос. - И я навсегда останусь с тобой.
  
  Сидор Ильич выпучивает глаза. Он не понимает.
  
  - Без этого никак, мой щеночек. Нужна жертва. Слышишь? Убей девчонку! И мы навечно будем вместе. Всегда. Хи-хи!
  
  Сидор Ильич облизывает внезапно пересохшие губы. Сипит "Нет". Ногти впиваются в его ладони.
  
  Каблучки уже в нескольких метрах от входа.
  
  - Ты рискуешь опоздать, котенок! Это торопится она. Моя хозяйка. Слышишь? Цок-цок, цок-цок... Хи-хи! Еще минута, и ты останешься один.
  
  Перестук замедляется. Кажется, невидимая рука тянется к двери, вот-вот зазвенят колокольцы.
  
  - Не-е-е-ет!! - беззвучно шевелит помертвелыми губами Сидор Ильич и встает с кресла.
  - Давай, котенок! Чик-чик, и готово! Вперед!!
  - Не-е-е-ет!! - хрипит Сидор Ильич, выхватывая из ящика стола секатор.
  
  Рывок. Наташа не успевает даже вскрикнуть, как ее настигает страшный удар.
  
  Один, другой, третий. Десятый.
  
  Каблучки стучат мимо. Дальше, дальше. Дальше, дальше. На грани слышимости. Тишина.
  
  Сидор Ильич в отупении стоит над истерзанным мертвым телом. Секатор выпадает из ослабевшей ладони. Руки бессильно опускаются. Он глядит вниз, и его глаза постепенно вылезают из орбит, рот начинает дергаться.
  
  - А-а-а-а-а!! - во всю глотку вопит Сидор Ильич. - А-а-а-а-а!!
  
  Слезы оставляют мокрые дорожки на его измазанных щеках. А боль в конце концов отпускает мозг.
  
  Этажом выше Mhagussa quadrifida раскрывает назревший бутон. И дарит миру дивный чудесный аромат прекраснейшего из всех существовавших цветка. Алого как кровь и желтого как солнце.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"