Хорошо идет синенькая. Славно так. Ядрено. Главное - не нажраться в пух. Главное - удержать кондицию и направление.
Валяться мордой в собственной блевотине не входит сегодня в мои намерения. А входит - так, слегка подбодриться. Хотя подбодрение уже заканчивает оприходовать первую бутылочку. Аквамаринового такого цвета. С искрой.
И, честно говоря, голова моя уже начинает поматываться словно сама собой. А это нехороший признак. Вернее, не то что нехороший, при обычных-то обстоятельствах - вполне себе даже и хороший. Но при теперешнем моем решении - конечно нехороший. Тьфу.
Ведь я что решил-то? Чего собрался?
А собрался я подбодриться да и рвануть на тот самый хрен знает какой этаж, изображаемый закорючкой. В ту самую, нахрен, комнату. Ну, которая с окном. И пра-а-аверить. Самому, так сказать, убедиться. Что почем.
Одно дело - болван этот впендюхивает. Другое - что я сам. Ах-ха-ха, ну не впендюхиваю, конечно сам-то себе, ах-ха-ха-ха-ха, а проверяю.
Только... Только, похоже, что переборщил я - ах-ха-ха-ха - смешно как - после борща еще и переборщил.
Грожу сам себе пальцем. Вернее, считаю, что грожу. Блин, руки уже как-то не слушаются. Вернее, палец ну никак не желает отделяться нормально от других. И выходит - ах-ха-ха-ха, что я не грожу себе, а показываю кулак. Сам же себе.
Хотя нет. Показывать кулак - это ведь тоже грозить? Грози-ить. Да еще и как грозить. Ух! Ах-ха-ха-ха-ха. Умора. Кулак, правда, какой-то смешной. Не грозит, а болтается. Вот дурак!
Да и блин, вообще как-то глаза не фокусируются. Не фо-ку-си-ру-ют-ся! Во! Я сила, блин. Орел, ха-ха-аха.
Только... Только идти пора. Чего рассиживать. Уже подборди... Подброди... А, тьфу! Ща как встану.
Тьфу, черт. Как развезло. Крепкая какая штука, эта синенькая. Ядреная, блин какая. Малехо отдохнуть придется. Маленько. Чего ж? Чего ж бы и не отдохнуть. Передохнуть чутка. Маленечко. Совсем крохоту...
Город. Город, город, город. Какой странный, странный город. Город, город. Город. Дома. Что за дома такие странные? Непонятные. Изогнутые. Витые. Наслоение немыслимых углов, невиданных сочленений. Крыши. Фонари. Снег.
Снег. Снег. Снег. Как много-много снега. Летит, падает. Кружится. Носится вихрями. Белыми снежинами. Пушинами. Пригоршнями в лицо. А-ах.
Снег, снег, снег, снег. Белое. Всё белое. Всё такое белое. Белое-белое. Белее не бывает. Всё.
И нет. Нет никого, никого. Никого нет. Нигде. Я один. Один совсем. Никого. Нет никого, только я один. Один, один. Я.
Такие здания. Белые-белые. Странные. Сочлененные немыслимыми углами. Словно фигуры. Фигуры разные. Всякие.
Непонятно, как они вообще стоят. Под такими-то углами. Под такими. И деревья. Деревья, деревья. Со стволами. Стволами белыми. Стволами черепичными. Стволами.
А на ветках. На самых-самых ветках. На ветвях. Огромные игольчатые шары. Висят. Покачиваются. Пухнут от снежин. От налетающих, зацепляющихся за иголки снежин.
Они. Они, они, они. Они одни имеют цвет. Цвет. Цвет-цвет в этом белом-белом-белом. Цвет. Голубой с синим. Голубой. С синим. Цвет.
Иглы-иглы-иглы. Серые иглы. Торчат, как ежи. Торчат. Иглы врастопар. Торчат. Как ежи. Но не ежи нет. Нет-нет. Нет. На деревьях.
Висят. Большие. Все врастопар.
А снег идет. Идет и идет. И я иду. Иду и иду. Нагибаюсь. Набираю в пригоршни. Мну. Мну. Мну, мну. Прикладываю к лицу.
Холодный. Холодный. Холодно. Холодно от него. И я один. Совсем один. Никого. Никого-никого. Только я.
Странный город. Странный, странный. Безлюдный. Только я. Только я и деревья с ежами. Только я, деревья и дома. Пустые. Обихоженные. Непонятно, как стоящие, но обихоженные. И нежилые. Никого.
Тишина. Тишина, тишина.
Бесшумно падает снег. Кружит вихрями - беззвучно. Иду я. Я иду - ни шороха, ни скрипа. Иду. По странному этому городу, каких не бывает. По странному этому. Каких нет. Иду.
Снег...
Господи, как ломит шею. Голова раскалывается неимоверно. И что-то мокрое под щекой.
С трудом разлепляю глаза. Стараюсь выпрямиться, развернуться. От неудобной позы занемела вся правая сторона. Кошмар. Не могу пошевелить ни рукой, ни ногой. Надо же, как вырубился. И снилось что-то дурацкое. Не столько страшное, сколько не поддающееся никакому определению.
Слава богу, хоть не облевался. И то шаг вперед. Правда, изо рта натекла лужица слюны - там, куда прикорнул щекой. Вымочила обивку кресла. Оставила вязкий след на подбородке.
Фу, как противно. Омерзительно. Тело наше - наш крест, отвратительная мешанина слизи, крови и дерьма.
Сейчас бы умыться. А это означает возвращаться в конуру. Опять отсрочивать блистательный исследовательский бросок в комнату с экраном. Ведь мне нужно еще раз увидеть своими глазами, убедиться, что комбайн не врет. Не искажает действительность. И если уж начистоту - неохота мне в конуру. Без крайней-то необходимости.
Там уж совсем как-то... Слишком очевидно, что заперт, лишен свободы. Как в камере-одиночке. Каменном крохотном мешке. Того и гляди - спятишь. Туда если возвращаться, так только для сна. По крайней мере, можешь быть уверен, что кроме тебя туда никто не войдет. Или... Или не можешь?
Или не можешь. Кто поручится, что меня специально не убеждают, что туда есть доступ только для меня? Чтобы... Чтобы что?
Не знаю "чтобы что". Даже ума приложить не могу. "Межгалактический крейсер" - это ж непостижимо. Ни в какие рамки! Огромный корабль. Гигантский. И абсолютно пустой. Ни единого следа кого-либо еще.
Но, может, все они действительно спят? В этих своих бесконечных комнатах? И лишь я по какой-то необъяснимой случайности или сбою - проснулся.
Конурка явно моя. Для меня создана. За мной закреплена. Об этом недвусмысленно говорит отпечаток именно моей ладони у двери. Но почему я ничего, ничего не помню?
Если я член команды, то у меня должны быть какие-то обязанности, навыки. Язык, в конце концов, такой же, как и у остальных.
Так ведь мало того, что я не понимаю, о чем говорит автомат в лифте, что написано то там, то сям. Вдобавок ко всему этому, у меня знания о совершенно другом мире. Совершенно. Господи, да какие, к черту, межгалактические корабли - мы до Луны-то еле-еле еще добрались.
А остальные технологии нам и тем более даже не снились. Это ж надо же - все, что угодно, возникающее из ниоткуда. Из воздуха буквально. Да что там из воздуха - из пустоты. Ведь я уверен, что даже находясь в открытом космосе я сумею получить все, что нужно мне в тот момент.
Неужели все мои знания - нереальные? Или пусть реальные - но о другом мире, не моем?
Тогда легко было бы объяснить различия физического плана между мною и людьми Земли.
Да, легко. Но насколько велика вероятность, что где-либо во Вселенной встретится вид, настолько подобный хомо сапиенс? Мне кажется, такая вероятность близка к нулю. Если только...
Если только оба наших вида не являются так называемыми контрольными партиями глобального биологического эксперимента. Когда берутся идентичные протоклетки и помещаются в разные условия, разные места, с чуть иным набором генов и так далее.
"Глобального" - это я сказанул, конечно. Это для меня он выглядит глобальным. А для кого-то, может быть, все это не более чем опыты с несколькими парами крыс.
И тогда, возможно, во Вселенной существуют и другие виды аналогичных человекоподобных существ. Похожих и на сапиенсов, и на нас, но именно что - похожих, однако различающихся определенными параметрами.
Отлично. Все это отлично - но куда делась моя память? И почему, почему до этого момента я был твердо уверен, что я человек. Именно человек. И знания все мои только земные. И век у нас - самое начало двадцать первого.
Или я человек и есть? Трофей, взятый образец фауны? Может, все комнаты на этом этаже - именно камеры для образцов? Такое вполне вероятно. И это объясняет ограниченность моих сведений. А также и незнание местного языка. Да даже и отсутствие памяти объясняет - ее просто напросто стерли, например, для безопасности. Но! Но не объясняет отличий в организме.
Самое странное, что тут повсюду пусто. Никого. Такой громадный корабль - и нуль команды. Так ведь не бывает. Разве нет? Не может же всем заправлять исключительно автоматика?
Ну, заправлять-то она, конечно, может. Но для чего тогда столько помещений? Они ведь не нужны технике. Или я что-то упускаю? Что не так трактую? Понимаю?
Надо же, какая забористая штука мне давеча попалась. Чтобы столь быстро отрубиться, прежде мне надо было высосать не менее двух с половиной бутылок. Иногда и три.
На будущее надо учесть. Ха-ха, хочешь сразу в отключку - бери синенькую.
Опаньки, а неужели у вида, создающего такие корабли, могут быть пьяницы? Давай-ка рассудим здраво, а?
Так-так. Если честно, то нет. Думаю, у них вообще никаких вредных привычек быть не может. Они должны быть совершенны - с моей точки зрения.
Так кто же тогда я? Человек? Клон-алколик? Ха-ха-ха-ха. Умора.
А что? Вполне себе идея. Клон, созданный для короткого исследования - например, зондирования - земной цивилизации. Для скорейшей адаптации - пьющий. Ха-ха-ха-ха.
А если по правде, то по-прежнему ничего не понимаю. И вообще - стало только хуже на самом-то деле. Раньше я хотя бы надеялся выбраться наружу и так или иначе достигнуть населенных мест. А что теперь?
Теперь выбираться мне некуда. Вокруг космос. Не понять, куда летим. Не понять - откуда. Не сигать же мне в вакуум на удачу.
Или этот дурак сверху лукавит? Лжет?
Поднимаю глаза к потолку. Там на удивление тихо. Мне почему-то не предлагают ни обедов, ни фирменных блюд. Не ведут идиотских бесед. И это подозрительно.
- Эй, приятель, - обращаюсь я к потолку. - У тебя не найдется пары салфеток?
- Именно пары? - немедленно отзываются оттуда.
- Ага, - подтверждаю я. - Вдруг одной не хватит.
- Пары - нет. Могу предложить одну. Или две.
Чувствую, как лицо мое принимает недоуменно-дебильное выражение.
- Так пара - это ведь и есть две, - объясняю я дураку-автомату.
- Нет, - парирует он.
- Как "нет"?
- Обыкновенно.
- Как так "обыкновенно"? - во мне снова растет раздражение.
- Парой могут называться, - с ноткой занудства говорит он. - Только парные объекты. Например - носки, варежки. Индивидуумы, готовящиеся к совокуплению.
Челюсть моя сначала отвисает, затем выдвигается вперед. Еще несколько разговоров с этим кухонным придурком, и мне однозначно придется носить платок. В смысле - чтобы подвязывать им оную челюсть.
- Ты чего опять Ваньку валяешь?
- Предметы, - продолжает он, не обращая на меня внимания. - Не являющиеся парными, называть парой нельзя. В данном случае - салфетка не является парной с другим экземпляром салфетки. Поэтому она может быть одна. Или две, три...
- Хватит! - прерываю я его.
Еще не хватало, чтобы какая-то пластиковая дубина поучала меня, как правильно оперировать словами. Где я - венец творения, а где он - безмозглая железяка.
- Венец творения, говоришь?
Выставляюсь в потолок и принимаюсь жевать губами. Этот болван что, реально может считывать не только образы, но и слова? Если так, то это плохо. Мне только кухонного комбайна в роли телепата тут и не хватало. Для полноты картины.
- Что ты сейчас сказал? - ядовито интересуюсь я. - Ну-ка повтори.
- Я говорил о парных и непарных объектах. Точная цитата - "В данном случае - салфетка не является парной с другим экземпляром салфетки. Поэтому она может быть одна".
- Стой, стой.
- Двигаться я не могу, это вам должно быть отлично известно.
Опять он за старое! Чертов осел.
- Нет, что ты сказал ровно после этого?
- Я говорил о парных и непар...
- Ты издеваешься?
- Нет.
- Хорошо, уточняю вопрос. Что ты говорил между двумя этими фразами.
Собеседник впадает в ступор, а я буравлю взором потолок.
- Ничего не говорил. Молчал, так как вы дали команду заткнуться.
- Так..., - начинаю я.
- Так что там насчет венца-то творения? - одновременно со мной произносит насмешливый голос.
- Что ты сейчас сказал?? - я даже привстаю с кресла.
- Ничего не говорил. Молчал, так как вы да...
- Отстань от невинного создания.
- Кто говорит?? - я быстро поворачиваюсь, оглядывая помещение.
Столики. Диваны. Кресла. Стулья. Выход в коридор - пустой.
- Вы говорите, - удивленно отвечает автомат. - И я, - пауза. - Мы общаемся.
В столовой никого, кроме меня, нет.
- Про невинное создание ты сказал? - я быстро кидаю взгляд вверх и снова оглядываю зал.
- Про что??
- Ты чего пристал-то к нему? Давай-ка про венца лучше поговорим, - смешок.
Облизываю губы, сжимаю пальцы в кулаки. Я не могу понять, откуда именно доносится этот голос.
- Тебе не все ли равно, откуда?
- Кто это? Где ты?
- Кухонный комбайн двадцать вось...
- Заткнись!
- Оставь в покое невинное создание.
- Что тебе надо?
- Обслуживаю посетите...
Захрипев, бросаюсь в коридор. Гляжу вправо, влево. Никого. Бесконечный тоннель с провалами дверей. Та-ак. Так-так.
Засовываю руки в карманы и нарочито небрежно прислоняюсь к стене. Отставляю одну ногу в сторону. Что, по моему мнению, должно изображать максимальную степень пофигизма к происходящему.
Стою несколько минут. От не очень удобной позы затекает верхняя часть спины.
- Молоде-ец, - наконец выныривает голос. - Орел!
Я дергаюсь и принимаюсь вертеть головой в попытках определить источник звука. Но такое впечатление, что его нет. Будто голос раздается отовсюду одновременно. Или же... Или же он просто звучит внутри меня?
Господи, только галлюцинаций еще и не хватало для полного счастья. Только их. Точно. Так-то сплошное благоденствие, улет. Но вот этой мелкой дета...
- И давно ты так считаешь?
- Как? - машинально спрашиваю я и тут же подпрыгиваю - блин, ведь даже дураку ясно, что разговаривать самому с собой - последнее дело. Так сказать, сразу себя причисляешь к числу психов.
- Ага? - не унимается голос. - И так ты тоже считаешь?
- Как? Как? Как? - верчусь я в попытках узреть собеседника.
- Не трудись, это бессмысленно. Лучше давай поговорим о тебе, - смешок. - Тема венца особенно мне интересна.
В конце его тирады до меня допирает приложить ладонь ко рту. И вот же черт - говорю явно не я.
- Ну-ну. Не нервничай напрасно.
Значит, я псих? Остался один и спятил? Вот дела, черт побери. Неужели никто не выжил?
- И давно ты считаешь, что ты венец?
Вот ведь привязался! И не отвязать его никак.
- Думаешь, нужно? - издевается голос.
- А ты что, полагаешь, что болтать с собственными глюками - в порядке вещей? - злобно вопрошаю я и бегом устремляюсь в ту сторону, где должен быть лифт.
Мне трудно объяснить самому себе, зачем я это делаю. Однако сейчас мне до смерти хочется очутиться в той комнате, где вместо одной стены - провал в космос.
- Подожди, подожди же, торопыга. Ход твоих мыслей, признаться, довольно извилист. И кто же, по-твоему, из нас глюк?
Блин, как банный лист, честное слово. Хоть башкой об стену бейся, чтобы он заткнулся.
- Ну, зачем же такие крайности, дружок?
Прикладываю ладонь к стене, и тут же меня подхватывает доставка.
- Эй, эй! Постой!
Ослабляю нажим, скорость нарастает так, что в ушах свистит ветер.
- Слушай, - продолжает канючить голос. - Но ты же сам жаловался, что тебе скучно, нечем заняться.
Скотина какая, честное слово! Подает все так, словно съехать с катушек - большая радость.
- Да с чего ты взял-то, что свихнулся? Неужели нельзя просто пообщаться. Как старым добрым знакомым.
- Чтоб ты провалился! - в сердцах выкрикиваю я и сплевываю.
- Фу, как грубо. Фу.
Доставка замирает, и я наконец вижу пелену входа в лифт. Стискиваю зубы, вжимаю голову в плечи и вваливаюсь внутрь.
- Да, здесь-то поспокойнее будет. Как-то даже настраивает на медитацию.
- На что настраивает? - не удерживаюсь я от вопроса.
Пытаюсь разобраться в значках, которые - такое впечатление - изменились с прошлого раза. Руки предательски дрожат. И я злюсь уже на самого себя. За то, что такой слабак и мямля. За то, что так и не сумел оттереть нормально подбородок. За пьяницу. За всё.
![[]](/img/l/lazarewa_e_m/silence10/he.jpg)