Муж благоразумно называет подобные вещицы 'вирусом мозга'. Согласна. Кстати, весьма опасная штука, если вдуматься. Особенно для психически неустойчивых граждан. Мало ли, чего может случиться, начитайся шизофреник в стадии активного психоза чернушных призывов... А такой, с позволения сказать, 'литературы' нынче сверх меры. Причем, авторы, как правило, совершенно не отвечают за последствия собственных творений. Несмотря на то, что прекрасно осведомлены (хотя бы подсознательно, иначе не рвались бы так рьяно в великие и почитаемые авторы) о могуществе 'глагола', коим 'жгут сердца людей'. И даже гордятся собственным умением жечь. А ведь жечь и сжигать - совершенно разные слова. И тем страшнее становится, когда программаторами саморазрушения выступают известные авторы. В данном опусе речь пойдет об одном из романов супругов Дяченко - 'Vita Nostra'.
Я обычно читаю, пока гриппую. Так повелось с детства. Свободного времени - девать некуда. Надо занять чем-то печальные мысли. Так как рационально в процессе перепадов температуры мыслить нереально, приходится занимать себя образами. Лучше чужими. Желательно позитивными. А тут наткнулась на книгу с позитивным и на первый взгляд философским названием (vita - жизнь; nostra - наша). Выпущена вещица сравнительно недавно, пять лет назад. Открыла - и с первых страниц уставился на меня недоумевающий Гарри Поттер, по которому я нисколько не фанатею. Признаю великость поттерианы, ибо стала бестселлером на долгие годы для читателей разных возрастов. Приходится уважать бесценный опыт Джоан Роулинг. А тут параллели почти мгновенно оказались изгажены дяченковским отношением к человеку. Гестаповским. Не любят и не уважают супруги-фантасты своего читателя. И пытаются всячески унизить, запугать, внедрить в подсознание мысли о собственной гадостности и мелкости. Чем иначе объяснить обилие негатива в описаниях? Самый воздух вокруг их героев пронизан мерзостью запустения, прахом и гнилью. И пока продираешься сквозь дебри словоблудия на страницах, в сознании постоянно ощущение некоей тошноты и многажды использованной (причем, кем-то еще) жвачки, которую и выплюнуть бы, но надо составить мнение...
Вкратце о сюжете. Школьница Саша Самохина с мамой отправляются на летние каникулы к морю. Узнаваемо вырисован российский морской курорт, где девочку преследует извращенец, который страшными угрозами заставляет ее сначала купаться в море ранним утром - голышом, а после отъезда домой, в провинциальный город вынуждает ее бегать по утрам в ближайшем парке и на виду у гуляющих пи`сать в кустиках. Все указания 'черного человека' Саша исполняет безукоризненно, ибо боится за жизнь и здоровье родных и близких: отступления от правил караются несчастьями. После выпускных экзаменов в школе ее заставляют уехать в неизвестный городишко, чтобы продолжить обучение в 'Институте специальных технологий', по описаниям - натуральное профтехучилище с вонючей общагой, насквозь пропахшей водкой, тупым, мерзостно выглядящим сексом и ужасом. Колорита добавляют второкурсники - частично ослепшие, ревматично замирающие при движении, не попадающие в дверные проемы и по виду уроды редкостные. Учеба заключается в бесконечной зубрежке символов, лишенных смысла и звукового воспроизведения. Не сумевших вызубрить сию ересь наказывают либо инвалидностью, либо несчастьями/смертью родных и близких. По завершении первого года обучения студиозусы теряют людской облик и делаются абсолютным гротеском на человека. И тут главгершу осеняет, что готовят из них не-людей. А кого? Не богов ли?! Вот уж нет. Ко второму курсу каждый из болезных начинает 'заниматься по специальности', так как превращается в... часть речи! Для каких целей придуманы стадии мучительных превращений вчерашних школьников, некогда чистых и любящих? Что им уготовано совершить в дальнейшем? Вопрос авторами искусно обойден, так как их идеей фикс была интрига в стиле легкого ужастика, грязная и мрачная. Еще более странно выглядят этапы обучения на фоне 'знания' главгерши и ее 'куратора' о том, что все люди на земле представляют собой либо части речи, либо знаки препинания. Зачем тогда все это псевдосовершенствование?!
Мерзко выглядит этическая составляющая романа. Жизнь, основанная на страхе во имя чего обожествляется Дяченками? Во имя любви к близким? Не верю, что никто из 'отобранных' для обучения не пытался банально уничтожить куратора. Не надеяться на маму с папой, 'крутых' знакомых и приятелей, а самостоятельно, без актерских криков о помощи и публичных прыжков в реку, ткнуть куратора шилом. Чрезвычайно беспомощно, в стиле непротивления злу насилием выглядят потуги Самохиной отказаться от предложения 'научного руководителя' подвезти ее до вокзала и купить билет на поезд. Тем более, что никакого подтекста в предложении не таится. Можно было бы уважать ее психологические надрывы, если она продолжила бы следовать им, а не села в конечном итоге в машину Фарита Коженикова. И зачем эти лицемерные метания? Напомнило пушкинские строки: 'Не стану есть, не буду слушать, Умру среди твоих садов!" Подумала - и стала кушать'. Так ведь в 'Руслане и Людмиле' ситуация описана с юмором и знанием психологии юности. А у 'мастеров жанра м-реальности', как называют себя супруги-писатели ни психологизмом, ни юмором и не пахнет, один чернушный, тошнотворный мрак.
Вывод: ни научить чему-либо, ни использоваться в воспитательных целях творение Дяченок невозможно. А вот психически неустойчивую личность сбить с толку вполне сумеет. Сделать либо зашуганным 'сослагательным наклонением', готовым сотворить все, что прикажет некий 'глагол', либо внезапно ощутить в себе гестаповские признаки истинного 'глагола', а то и 'пароля', готового 'творить' нечто, посчитанное им самим абсолютно верным и правильным. Однозначно - 'умопомрачительная книга', как назвал ее один из читателей.
Время, проведенное наедине с 'жизнью нашей' в вИдении авторов (vita - жизнь; nostra - наша), не пошло на пользу. Позитивные тексты обычно приносят отдохновение душе и выздоровление физическое. Даже мастер ужасов Кинг, описывая жуткое, утверждает в мысли, что у меня-то, по сравнению с пострадавшими, все прекрасно! А тут... Вспоминаются слова из записки, проигнорированной Сашей Самохиной сразу по приезде в провинциальный городок Торпу: 'Уезжай сейчас'. Да, нужно было остановить чтение хотя бы на этих строках. Потому что послевкусие, мягко говоря, не из приятных. Привожу одно из наиболее точных высказываний после прочтения: 'Как обычно у Дяченок: написано отлично, но такая невыносимо злобная чушь, будто за шиворот наблевали'.
На сей оптимистичной ноте и завершу, пожалуй.