4. МАРТ

Удивляет ковчег: новый лифт без следов,
с целым зеркалом и́ чистотою углов.
Современный дизайн – всюду матовый хром,
яркий свет с потолка и панель с огоньком.

Отражается в зеркале скорбный мой вид: 
борода с сединой, очертанья орбит,
впалых щёк темнота и каналы морщин, – 
нет, наверное, в мире страшнее мужчин.

Две бесшумные створки закрыты уже.
Только миг постояв на седьмом этаже,
вниз спускается лифт, и на мелком табло – 
цифра «6», цифра «5»… Резво дело пошло.

Наконец-то «1» – поправляю пальто;
жду открытых дверей, чтоб покинуть гнездо
сил нечистых, таинственно свитых в клубок, – 
и завёл же меня в это место злой рок!

Всё же надо обдумать – в истоках причин
доискаться до сути. Поход в магазин
неспроста превратился в такое кино.
Может было истоком простое вино?
Иль желание острое ведьму догнать? – 
вот где демонов спряталась дикая рать!
Зло за злом не угонится – это закон;
и свидетельство этому – данный загон.

Между тем всё закрыта кабина. Я жду.
Не хватало ещё мне застрять тут, в аду.
Аварийную кнопку решаюсь нажать,
но никак не могу свою руку поднять;
я не чувствую тело – его будто нет,
как и груза весомого прожитых лет. 
И бесплотность моя ясно мне говорит,
что не лифт поломался, а время стоит.

Ну а я как же мыслю? «Тебя же здесь нет, – 
из пустого нутра вновь донёсся ответ, – 
ты же в плоскости зеркала, с той стороны,
в измерении скрытой от глаз глубины;
и оттуда вопрос сам себе задаёшь,
словно в сказке пытаешься выудить ложь».

Тут реальность играет со мной в унисон – 
просыпается времени ход за стеклом. 
Открывается лифт. Никого. Я стремлюсь
Зазеркалье покинуть – я Богу молюсь.
Закрывается лифт, поднимается вверх.
Кто-то вызов нажал! Может это успех?
Цифра «9». Заходит кудрявый дебил.
Рвусь ему дать сигнал, но без тела нет сил. 
Рот открыт у дебила, косые глаза,
по щетине стекает дневная роса, – 
смотрит в зеркало, будто бы видит меня;
и тут сердце мне молвит, что это – родня.
В подтверждение строго он пальцем грозит.
Есть надежда! Пора! Открывается лифт. 

Он уходит, а я остаюсь в пустоте.
Что понять нужно мне по святой простоте?
Видно, жест означает, что всё – мой урок,
испытание духа имеет свой срок,
и в смирении быть мне теперь надлежит.
Время мимо проходит – закрыт снова лифт.

Ну а вдруг чертовщина – чистилище душ? – 
ну а тело тогда средь декабрьских луж
бездыханным легло, ведь Августа меня
погубила в тот миг; и психея моя
припорхнула сюда, в этот жуткий ковчег.
Приведение я, неживой человек.

Но была Айнанны́ – с ней я вёл разговор… 

Открывается лифт – вместе с ним и мой взор.
Перед ним предстаёт небольшой карнавал:
два друида уральских и хмурый амбал;
на плече у амбала тихонько сопит
буро-чёрный ягнёнок. От дрожи копыт
рябь идёт по стеклу, и мне с той стороны
очень жалко скотинку. И с чувством вины
я смотрю в щели две поперёк круглых глаз – 
в черноте тех зрачков, над собою смеясь,
отражаюсь я сам и руками тянусь… 
И вдруг чувствую тело – как всем им трясусь;
и с ним чувствую голос, и звонкое «ме́»
оглашает вердикт – что я в новой тюрьме. 

Поднимается лифт, а я блею и бьюсь;
и друид, на мизинец мотая свой ус,
говорит: «Цыц, животное! Скоро конец.
Потерпи. Ну а ты, криворукий стервец, 
крепче жертву держи!» Попадаю в тиски;
меркнет свет, и мигают вокруг огоньки.

Наконец цифра «20» видна на табло – 
и две створки кабины раскрыты. Число
этажей означает, что мы держим путь
на вершину ковчега – на крышу, где жуть
ожидает меня – агнца бедного и
человека совсем непростой уж судьбы.

А на крыше – весна! И светло, и тепло. 
Неужели свершится здесь древнее зло?
И в ответ два друида поют Солнцу гимн:
«Разрастайся, Владыко! Мы сердцем горим!
Приношение жертвы от нас принимай!
И энергию крови лучами впитай!
А священное мясо мы сами съедим!
Наша сила во власти твоей, Господин!»

Приближается к горлу двуострый кинжал – 
ещё миг и прорежет сосуды металл.
Вместо «ме́» наконец-то словами кричу:
«Помирать как баран я никак не хочу!»
В шоке оба друида, трепещет амбал.
Я встаю, продолжаю: «Рогатый Баал
вас, бродяги, заждался…» Друиды бегут! – 
с крыши прыгают оба; амбал прямо тут
навзничь рушится с треском, свой дух испустив.

Я же в собственном теле, устав от всех див,
погружаюсь в раздумье: как всё же уйти?
Не застрять бы в том лифте, на лестнице – и
вспоминаю случайно, что все этажи
через общих балконов своих череду 
сведены. Вот по ним-то я вниз и пойду!