На волю вышел бедный Радик,
Направил тело в милый дом;
Идя дорогой через садик,
Он туго думал о былом;
Он, сам того не замечая,
Собрал букет цветов, срывая
С корнями то, что Никодим
Садил весной.
　　　　　　　Трудом своим
Монах исполнил завещанье
Предтечи своего – Фомы;
И Радик наш, заложник тьмы,
Попрал последнее желанье
Того, кого от всей души
Любили жители глуши.

А что за глушь? Посёлок Липы –
Окраина; в её черте,
Бывало, подрывались джипы,
И растворялись в кислоте
Бойцы всем видимого фронта,
А также жертвы их дисконта –
Залогового вычета́…
Довольно! Чаша испита́;
Теперь братва добра друг к другу –
И там, где спорный был пустырь,
Узбеки строят монастырь;
И – из братвы под Божью руку
Служить ушли холостяки,
Противники мирской тоски.

Здесь возвращаемся к началу –
Из дурки вышел наш герой;
Подвергшись терапии шквалу,
Он стал совсем уже больной…
Но нрав суров у Никодима,
Его натура нетерпима
(Во всём повинен мелкий бес);
Увидев психа, что залез
В цветник, монах схватил мотыгу;
И Радику пришёл б конец, –
Ударить был готов чернец,
Предать небесного Владыку, –
Да только руку он занёс,
Случился с ним метаморфоз.

Что видит Радик, обернувшись?
Скульптуру медного литья –
С крестом, как будто замахнувшись,
Стоит монах. Песнь соловья,
И солнца свет, и чёткость лика
Накрыли Радика; гвоздика
(Архистратиговый цветок)
В руках его дала исток
Стыда и совести и смысла:
«К чему я совершил набег?
Прервал чужих растений век...»
И тьма души его раскисла!
И перед статуей простёр
Он в высь небесную свой взор.

***

Чудо – всегда достояние народа. Чудо –
нельзя отнять. Нельзя отнять
у безголового голову. И если я
когда-нибудь
скажу:
Люди, жизнь –
череда превращений
без конца, то я
это уже сказал
семь миллиардов раз.