В пыли у ног девушки-подростка укрывшись от жаркого солнца большим пальмовым листом лежал грузный мужчина, несомненно сильный и могучий воин, однако сейчас беспомощный как младенец. В спутанных кучерявых волосах и длинных вислых усах застряли мелкие листочки и веточки, шкура порвана у плеча. На его пыльных черных щеках были видны разводы грязи, будто он плакал и вытирал сопли грубыми ладонями.
- Ты хочешь говорить? - мужчина недоверчиво разглядывал вышедшую из леса маленькую девушку, ее по-детски худую фигуру и бритый черный череп с пухом редких волос, островком выделяющихся на макушке, - Кажется, я видел тебя в деревне. Ты ходишь, работаешь.
- Ты может видел меня. Я работала. Много и долго.
- Дай пить. Я хочу пить. Нога болит. Нет воды, - сказал он потрескавшимися губами. Вчера, убегая от соплеменников, он бывший глава племени по неосторожности наступил в темноте на ядовитую колючку, и теперь нога, причиняющая тяжкие страдания, совсем распухла и напоминала спелую дыню, готовую лопнуть в любой момент.
- На, - девушка поставила тыквенную фляжку с чистой водой у своих ног так, чтобы он мог дотянуться. И дождавшись, пока он опустошит ее, продолжила, - Ты плохо выглядишь теперь.
- Да, я не могу ходить. Помоги мне дойти до ручья, - и он протянул руку, надеясь, что она поможет встать.
- И ты больше не Ка Буга, - задумчиво проговорила девушка, отступив на шаг назад.
- Нет, я больше не Ка, - сказал Буга и обреченно опустил руку. Он не очень верил в чудеса, но попытаться стоило, вдруг по какой-то причине она помогла бы ему.
- Боги немножко смеются. Им весело глядеть, как мы кувыркаемся в пыли их сандалий.
- Богам нет до нас дела. Шаман много врет, - сказал мужчина, отведя взгляд в сторону, - Чего тебе надо?
- Да, может быть. Я сказала, хочу говорить, - и она села на корточки, - Ты должен знать почему ты все потерял.
- О чем ты говоришь, Фу Тата? - глаза сверкнули и голос бывшего вождя зазвучал сильно и властно, как звучал он, когда племя собиралось вокруг большого костра слушать его волю.
- Я больше не Фу, - сказала тихо девушка и помедлив добавила, - Да никогда и не была Фу. Слушай Буга. Ты должен знать.
* * *
- Родители говорили - я хорошая девочка. Я помогала им собирать вкусные ягоды, ходила за водой, не убегала за холмы. Они жалели меня и не били. - Тата помолчала мгновение и добавила печально, - А вы пришли и всех зарезали.
- Мы большое и сильное племя. Все земли до гор - наши! - бывший глава племени приподнялся на локте и, казалось, немного ожил от воспоминаний былых воинских побед.
А девушка тихо продолжала, - Когда вы, окружили деревню, мы убежали, а мой Мика остался и защищал наш маленький хороший домик. Я так любила Мику. И домик тоже любила.
Буга молча смотрел на девушку, припоминая, а она рассказывала, - Когда мы перестали бояться и пришли назад, мы нашли много крови. Ой, страшно! - она зажмурилась от воспоминаний, - Сгоревшие дома. Везде люди. Все потеряли жизнь. Я плакала. Мы только успели пожениться.
- Слушай, Тата, - сказал Буга устало, - Я вижу, мы сделали тебе много плохого. Теперь ты можешь насладить свою месть. Только не медли. Иначе я встану и сверну тебе шею!
- Нет! Моя душа теперь покойна. А ты не встанешь - твоя нога распухла.
Вождь зло скрипнул зубами и отвернулся, - Избавь меня от разговоров. Я не хочу тебя слышать. Уходи.
- Нет, ты будешь слушать, - ее взгляд, казалось, прожигал спину насквозь, и наконец Буга обернулся, - Будешь слушать, как я похоронила родителей и Мику. И вот тогда я забрала с собой все, что могла найти в золе дома. Посмотри, этот нож я носила с собой все эти годы. Сначала я решила, что он поможет мне убить тебя, но пока я стала брить им голову, дав клятву, что волосы не покроют ее, пока мое сердце не будет спокойно, - и она провела ладошкой по коротенькому пушку, начавшему пробиваться на ее голом черепе, - Щекотно. Я забыла свои волосы.
Видно, полученная вода вернула часть сил Буге. Он приподнял свое мощное тело и, опираясь на сильные руки, сел. Вновь зазвучал его хриплый голос, в котором она не слышала и тени раскаяния, - Пойми, девочка, мы не хотели убивать. Нам нужна была земля, и мы были сильнее. Так и вы могли прийти к нам.
- Да, это правда. Но тогда я не думала об этом. Мое сердечко плакало, и я дала клятву! Я пошла по вашим следам. Вы оставляли много следов, Буга. Кровавых следов, как хищные звери. Скоро вы вернулись в свою долину к своим женщинам и детям. А я долго бродила вокруг, наблюдая праздничный танец, которым приветствовали мужчин, вернувшихся с хорошей добычей. Везде горели костры, жарили мясо, все пели и веселились, а я пряталась в колючих кустах, боясь ночных животных и дрожа от холода. Так прошло два дня, и тогда я решила пойти в деревню. Я поняла, что маленький ножик не поможет маленькой Тата.
- Ха, еще бы!
- Я нашла самый большой дом и попросила работу. Конечно, это был дом вождя. Твой дом. Надо мной смеялись и обзывали, и хотели спустить собак, но потом Ка Тали'на дала мне самую грязную работу, которую никто не хотел делать, но я справилась, и она разрешила мне остаться.
- Тали'на пустила тебя? Вот глупая жена!
- Я молча делала самую плохую работу, только бы оставаться рядом с моим злым врагом. Мои руки загрубели, я плакала по ночам, когда никто не слышал, и я терпела насмешки. Но я была свободна. Я не Фу! - в ее голосе почувствовалась какая-то гордость, - Я могла уйти, если бы захотела.
- И все же ты такая же дура, как и Тали'на! - вождь нагло улыбнулся в лицо девушке. Даже сидя грязный в пыли у ее ног, он сохранял былое величие и, казалось, смотрел на нее сверху вниз, подавляя ее волю, гипнотизируя своим властным взглядом, - Что может быть глупее? Твоих родичей убили, а ты пошла гнуть спину в дом убийцы! Возвращайся назад, и Ка Тали'на даст тебе новую работу. А может она пнет тебя в зад. Ха-ха-ха, - и он засмеялся громкими ухающими раскатами, всполошившими птиц вокруг. Большой гриф, выжидавший до поры в кустах, недовольно прокричал что-то и сверкнув на прощанье глазом, поднялся в воздух на поиски другой добычи. Скоро все стихло.
- Я не вернусь. Мне нечего там делать теперь, - прошелестела девушка, - И Тали'на, думаю, больше не даст никому работы. Потому что дома она скоро лишится, как лишилась мужа.
- Что ты говоришь? - Буга задумался, и догадка мелькнула в его глазах, - Да, ты просто слаба умом! Ты маленькая дурочка, да?
- И беды ждут твоих детей. Их ждут испытания. Много.
- Замолчи! - упрямо выставив вперед могучую челюсть, он сделал усилие подняться. Скривившись от боли, он таки встал на здоровую ногу и попытался дотянуться до девушки. А та, легко отскочив в сторону, снова села на корточки рядом.
- Садись большой Буга, - сказала и усмехнулась, - Ты еще не все услышал.
Бесцельно постояв немного, сжимая и разжимая огромные черные кулаки с обитыми костяшками, ему, ничего не оставалось, как опуститься на землю и бережно уложить на песок свою ноющую ногу, сжимая губы в тонкую линию что бы предательский вскрик не вырвался наружу и не опозорил его еще больше.
- Я не сумасшедшая, - тихо говорила Тата, а в глазах ее блестел странный огонь, - Нет. Скажу и больше. Мой дух окреп в невыносимой борьбе, которую мне приходилось вести. Так же, окрепло и мое тело, чтобы выполнять всю ту тяжелую работу, что находила для меня Тали'на. Зато теперь. Смотри, какая я ловкая, - и она, подскочив, встала на руки и заболтала в воздухе ногами. Грубая накидка, прикрывавшая срам, откинулась, и Буга от неожиданности был вынужден отвести глаза. Обезьяна, сидевшая в кроне дерева невдалеке и внимательно наблюдавшая за чужаками, издала пронзительный визг и, указывая пальцем, начала беззвучно скалить желтые зубы. А девушка, неожиданно прыгнув вперед, очутилась прямо напротив мужчины так, что тот вынужден был отпрянуть назад. Она же, улыбнувшись самой беззаботной улыбкой, продолжила свой рассказ, усевшись напротив.
- Сначала Тали'на была добра. Да! Как бывают добры люди к старой собаке, хорошо знающей свою собачью работу. И я делала все, что говорила мне Тали'на. Я просто делала для нее ее грязную работу. Но, поверь, ей было мало! Она придумывала разные гадости. Пачкала выстиранную одежду. Мешала зерно с сорной травой. Скармливала свежий хлеб свиньям. О-о-о, - и девушка подняла глаза кверху, - она умеет придумывать забавы!
Буга и сам это знал. В последнее время характер Тали'ны испортился до невозможного. Если бы не бегство из деревни, то, честно сказать, скоро он мог придушить жену. Но вышло иначе.
- А твои постоянно сопливые и грязные дети. Да они же просто маленькие демоны в облике людей! Ох, и досталось же мне от них, - и она весело засмеялась.
Буга, привыкший быстро соображать на охоте или в бою, теперь несколько отстал от ее рассказа, не до конца понимая, куда она клонит, и как связать невеселые слова с беззаботностью ее настроения. Этот разговор начинал утомлять его, привыкшего быстро разрешать простые задачи. Сейчас же эта девчонка заставляла его сидеть и слушать бестолковый рассказ о бедах, свалившихся на ее лысую голову.
- Хорошо бы поймать ее и отрезать уши, - подумал Буга, - Тогда она будет похожа на мою коленку.
А девушка продолжала, - Я выполняла все их прихоти. Доила козу на рассвете, что бы, услышав первые гневные крики, быстро принести кувшин еще теплого парного молока им в кровать. Убирала еще теплые какашки. И ловила маленьких звонких птичек, по неосторожности решивших вить гнезда рядом с деревней. Тата делала все, что хотелось маленьким демонам! Мне их жаль теперь.
- Я не понимаю, зачем ты все это делала, если тебе было так противно?
- Да, я и сама долго не понимала. Тыкалась носом как слепой котенок, и готова была сдаться, - Тата замолчала и Буга снова уловил тень печали в ее глазах, - Знаешь, это сейчас я рассказываю быстро и просто. Поверь, мне было совсем несмешно последний год. Я-то думала, что в моей маленькой жизни ничего не может быть тяжелей потери семьи, но жизнь в твоей деревне стала для меня настоящим адом. Я много плакала. Тебе кажется глупым, что, пережив смерть родных, я пришла к вам и продолжила свои страдания. Мне тоже это казалось глупым. Но в один день я заметила, как изменилась сама, и как изменилась твоя семья. И тогда я осталась, и все стало по-другому.
- Что стало по-другому? Неужели Ка Тали'на стала работать на тебя?
- Нет, конечно. Я гнула спину, как и раньше, и надо мной смеялись, так же, как и всегда. Но меня это уже не трогало. Я искала мести, а нашла спокойствие.
- Фу, я бы сказал, что рад за тебя. Но по правде сказать, мне наплевать. Скажи сейчас, при чем тут моя семья?
- Да-да, твоя семья. Видишь ли, Буга, потакая всем их желаниям, безмолвно выполняя все прихоти и снося насмешки, в итоге я получила свое спокойствие, а они получили свое раздувшее до невообразимых размеров огромное чувство собственной важности и гордости, которое стало оружием пострашней моего маленького ножичка. В один день я просто ушла из деревни. И все, - она улыбнулась, обводя рукой вокруг, - Вот результат - ты лежишь здесь в пыли пораженный, а у меня на голове вновь растут волосы.
И тут Буга наконец понял то, что пыталась объяснить ему Тата. Все встало на свои места. Из хаоса разрозненных деталей вдруг неожиданно сложилась устрашающая мозаика, и понимание обрушилось на него невыносимой тяжестью, рисуя картину скрытого разрушения всего, что было ему дорого. Он наконец понял причину всех тех изменений, происходящих в его семье, что смутно подмечал он за прошедший год. Причину всех споров и дрязг, через которые они прошли с Ка Тали'ной. И ясное объяснение испорченности и невыносимости характеров его родных детей, плевавших на всякое почтение к нему и окружающим.
- Ты разрушила мою семью, - проговорил он наконец тихо и зло, - Ты разбудила самые темные мысли, дала пищу мерзкой гнили в их сердцах, раздувала разрушающий огонь и потакала самым плохим и вредным привычкам. И они не выдержали этого, в итоге разрушив семью.
- Наконец-то ты понял, - внезапно девушка сделала резкое движение и, сверкнув сталью, воздух прорезал острый нож. Закаленный в боях воин не успел отклониться и только с удивлением уставился на порез у себя на ноге чуть выше места, где больная нога приобрела неприятный цвет. По черной коже побежала струйка темно-багровой крови, капая на траву крупными каплями, - Ну извини, Буга. Надо было пустить тебе кровь. Да и нож давно сох по тебе. Вот возьми веревку.
Зажав рану, побледневший Буга с ненавистью смотрел на эту странную фурию. Мысли мешались от усталости и ярости, заполнявшей его. С одной стороны, он понимал, что сам виноват и заслужил то возмездие, которое теперь настигло его. А с другой стороны, это была его семья, и ничего дороже у него не было.
- А ты понял, почему соплеменники выгнали тебя?
- Это уже не имеет никакого значения. Главное то, что я потерял семью, - сказал он слабым голосом. Ему хотелось обдумать все, что открылось теперь, но в голове зашумело, мир зашатался. Дурнота прихлынула, и лицо Таты в солнечном ореоле, казалось, начало приближаться, заполняя все поле зрения, ослепляя, пока не превратилось в огромный сияющий шар, затопивший его сознание.
* * *
Очнувшись ночью, Буга обнаружил себя у пологого склона, ведущего к руслу широкой реки, в этот час освещенной мирным серебристым светом луны. Он спустился напиться, и всласть утолив жажду, присел на поваленное дерево у воды, наслаждаясь, как мокрый песок приятно холодит больную ногу. Поискав за пазухой, он выудил любимую старую трубочку и мешочек с табачком. В пылу спешного бегства все дорогие сердцу вещи пришлось бросить. От прошлой жизни осталась лишь добрая трубка. Эх, гори трава! Набив ее до краев, он поискал кресало, и не найдя, стал сечь огонь парой камней. Ночная река озарилась всполохами искр, разлетавшихся над темной водой. Наконец раскурившись, трубочка согрелась в руках и, потрескивая, пустила синий дымок. Маленькое блаженство наполнило душу бывшего вождя. Как дымом заволокло его задумчивый взор. А река у ног неспешно несла свои воды к дальнему океану. В свете луны поверхность играла серебристыми барашками, появляющимися здесь и там, и исчезающими вновь. Ни одного звука не было слышно вокруг. Только мерное журчание воды и легкий ветер, играющий с листьями редких прибрежных кустов. Но человек, присевший у воды, ничего этого уже не замечал. Он был далеко и вспоминал дни прошлого. Острым ножом резануло сердце от воспоминаний, когда его маленький сын только учился держать копье, а Талья была молода и приветлива. Что там говорила Тата? Что он сам виноват в своих бедах? Эта Тата всегда оказывалась права. Она стала "навещать" его сразу после налета на ее родную деревню, где напротив старому обычаю не трогать женщин и детей и разрешать им бежать от страхов кровавой схватки, он приказал взять селение в двойное кольцо и никого не выпускать. Тогда поселяне защищались отчаянно, а нападавшие недосчитались много своих! Тогда же она "пришла" в первый раз и долго и нудно говорила о мудрости предков, завещавших оставлять лазейку для убегающих. Буга ярился и ругался, но прогнать ее не мог. С тех пор она являлась вновь и вновь, рассказывая, объясняя и втолковывая в его глупую башку всякие премудрости. Самим своим присутствием являя немой укор его старым зверствам. Однако в этот раз все было как-то очень уж по-настоящему. Он готов был поклясться, что чувствовал ее запах и слышал ее голос. Хотя может быть тому виной были ядовитая колючка и солнечный жар, воспалившие его больное воображение. И все же, теперь сидя у реки, он не мог понять, как смог добрался сюда сам, и от куда взялся свежий порез на ноге, с кровью выпустивший и отравлявший его яд.