Я проснулся от громкого истошного крика. Его прокричал сдавленный сиплый голос. На голос наложилось эхо, которое придало ему гулкость и тревожность.
Я мог бы поиграть с собой в игру "угадай где проснулся", но это было бы игрой на краплёной колоде. Всё как вчера. Только я не одет, лежу в трусах и в майке. Рядом, на тумбочке - проклятая синяя форма. И пилотка на месте. Две лычки на погонах - младший сержант. Какого хрена?!
На разводе Полковник, по своему обыкновению прохаживаясь перед строем, продолжал вычитывать, но уже не так яростно, как вчера:
- Нельзя, нельзя вас к полётам допускать! Чтоб такие раздолбаи штурвал в руках держали! Что вы вчера устроили из спортивного мероприятия? Где результаты? А физо сдавать на проверке! С чем к проверке выйдем? Я вас спрашиваю! График полётов сорвали и ещё сорвать хотите! Моя бы воля - ни одного бы не допустил! Но - дисциплина! Все в класс!
Я повёл своих подопечных вслед за другими взводами в здание казармы. Но входили мы с другой стороны, где боковое крыльцо. В коридоре было несколько дверей с табличками, на которых значилось: "Лётный класс. Взвод 1"; "Лётный класс. Взвод 2" и так далее, включая класс третьего взвода, который так и не вернулся с болот. Номер моего взвода был 4, и мы вошли в свой класс.
В классе ровными рядами стояли столы с мониторами и клавиатурами. Обычный компьютерный класс. Только вместо стульев - кресла, снятые с автобуса дальнего следования, потёртые, с засаленными подголовниками. Да у клавиатур - какие-то подобия штурвальчиков на подставочках. По-видимому, кустарно переделанные джойстики.
Синие расселись. Лётчик, вошедший вместе с нами, занял место за кафедрой и включил центральный компьютер. Мы включили свои. Лётчик ввел полётные задания. Застучали клавиши. Я лениво тыкал кнопки, подкручивал штурвал.
Кто-то подошёл ко мне незаметно сзади и положил руку на плечо. От неожиданности я вздрогнул. Это был Полковник.
- Бросай это грязное дело, - сказал он. - Пойдём, полетаем, как настоящие воздушные волки.
Я вёл тренажёр, бомбил цели, лётчики пили в рубке. Я пожалел о вчерашнем дне. Вчера я хоть не знал, что это - тренажёр. А что говорить о позавчерашнем! Хоть и в салоне сидел - а летал.
На этот раз я успешно выполнил задание. Самолёт почти не был повреждён. Я шёл обратным курсом на базу. Лётчики успели надраться по-чёрному и орали у себя в рубке песни.
Тишину рассвета
Растревожил взрыв.
Мы идем в атаку
Только двадцать лет прожив.
Припев подтягивал и сам Полковник.
Белая ракета, странная война.
Но ты дождись меня,
Ты дождись меня,
Ты дождись меня!
Середина песни была, как водится, лирической.
А сегодня дома
Ветер и пурга.
А сегодня в клубе
Будут танцы до утра!
И снова вступил Полковник фальшивым баритоном.
О твоих глазах
Напишет кто-то глупый стих.
А я не помню их,
Я не помню их,
Я не помню их!
И, в заключение, разумеется, не обошлось без Парагвая.
Белые берёзки
Вспомним-ка, давай!
А потом нам долго
Будет сниться Парагвай.
Я начал заходить на посадку. Полковник перегнулся ко мне в кабину, хотел было что-то сказать, но подошло время припева, и он провыл мне прямо в ухо:
- Белая ракета, странная война, и т. д.
Песня кончилась, Полковник принялся руководить моей посадкой:
- Левее, левее бери! На себя штурвал, сейчас носом зароешься! Газ, газ убирай! Шасси!!! А-а, шасси в порядке... Правее, правее!
И Полковник, оттолкнув меня, полез к штурвалу, ударился головой о колпак, заныл, зачесал голову. Я со злости врубил полную тягу, сделал мёртвую петлю и разбил самолёт. Перегрузкой Полковника отбросило назад, к лётчикам. Я откинул колпак, выпрыгнул на крыло. Лётчики по очереди вылезали из тренажёра. Многих рвало. Но они не выказывали ни малейшего неудовольствия. Видимо, этот результат их устраивал. Полковник был и вовсе счастлив. Он вылез последним и протянул мне начатую бутылку водки.
- Ты, это, извини, стакан разбился. Не побрезгуешь?
Я взял водку, надпил, спрыгнул с крыла и, не оглядываясь, пошел вон из ангара.
Вечером я поступил так же, как вчера. Смылся незаметно перед отбоем. Обыскал весь городок. Удивительно, но я нашёл павильон! Вывеска была погашена, двери заперты на замок. Я постоял, тупо посмотрел на фанеру заплат. Обошёл кругом. Идиот! Дурак! А чего ты хотел? Чтоб она здесь ночевала? И что делать? Ведь не пойдёшь же к Полковнику, не спросишь, как мол, найти буфетчицу, ту самую, с голыми коленками?
Часовой, забор, степь. У меня ещё была водка, та, что дал мне Полковник. Я хлебнул, бросил бутылку. Прошуршала трава и бутылка глухо ударила в землю. Никакая музыка не вспоминалась. Всё забыл. До единой ноты.
Я выбрал место посуше на склоне косогора и лег спать.
(А есть еще продоложение...)