Аннотация: Краткая история появления в Японии письменности.
Неизвестно, откуда именно японцы заимствовали гончарное колесо, рис и ткацкий станок. Китайские специалисты, видимо, в надежде отсудить денег за нарушение авторских прав, утверждают, что все это было скопировано у них. Японские - клянутся что сами додумались. Но идею государственности, иероглифическую письменность и буддизм с конфуцианством совершенно точно были сплагиачены у цивилизованных западных соседей, к которым в те староглинянные времена относили Китай и Корею.
К счастью для японцев, в термин "пиратство" тогда вкладывали совершенно другое значение.
Начался этот эпохальный процесс еще в V веке, с массовым прибытием первых корейских и китайских беженцев.
С такими чисто практическими вещами, как шелководство и рисонасаждение, проблем не возникло. Благо, создание подходящих условий, что для червей, что для риса было задачей инженерной и вполне решалось копипастой.
С прочими необходимыми централизованному государству вещами получилось сложнее.
А нужно было все: религия, вертикаль власти, императорский двор и строгая отчетность по налогам. Так, чтоб не хуже, чем у соседей.
И вот с этим зарождающуюся империю подстерегала первая серьезная неприятность на пути к свету цивилизации. В процессе внедрения китайской письменности на японскую почву, примерно в пятом веке, вдруг выяснилось, что записывать чужими словами свой язык - не самая лучшая идея хотя бы из-за разницы в грамматике. Проблему, конечно, можно было решить, ведя канцелярскую волокиту как весь цивилизованный мир - на китайском. Но тут возникло сразу несколько затруднений. Кроме дворцовых летописцев и монахов, знавших китайский по обязанности и для понтов, были еще всякие глубоко провинциальные сборщики налогов и прочий работный люд, которым чужой язык был ни к чему, а письменность - очень нужна. Самим дворцовым летописцам нужно было более-менее достоверно отображать успехи императорских войск, с описанием мест одержанной победы, именами победителей и названиями побежденных племен, которые на китайский, к сожалению, переводились кратким, но емким "варвары".
И придворные летописцы, и простой люд как-то перебивались почти три века, изощряясь в попытках приспособить чужую письменность к своему языку. Кое-где пытаясь использовать иероглифы как фонетические знаки для записи исконно японских слов, кое-где - как идеограммы, обозначающие понятия. Так были записаны первые сборники мифов, тогда называвшиеся официальными хрониками, и легендарная поэтическая антология "Манъесю", подарившие пытавшимся разгадать написанное потомкам немало веселых минут.
Окончательное прозрение наступило к VIII веку, когда вернувшиеся из очередной поездки по Китаю и окрестностям монахи с придыханием рассказали о существовании такого языка, как санскрит с его слоговым письмом. Тут дело пошло быстрее, и всего лишь к началу IX века было создано аж две слоговые азбуки. Катакана - родившаяся после упрощения иероглифов у той части летописцев, которые писали их по правилам, и хирагана - у той части, которые писали их быстро.
Впрочем, вскоре обе слоговые азбуки были признаны недостойными настоящих просвещенных мужчин и отданы на откуп дамам и простолюдинам. Первым некуртуазно было показывать знакомство с китайскими иероглифами и излишнюю грамотность, а вторые, получив, наконец, удобный и общепонятный способ записи разной бытовой мелочи, на непонятные значки не заморачивались.