Один танец - это осколок жизни. Один яркий момент, хрустальный фрагмент фрески. Биение сердца. Взгляд. Усмешка.
Шаг. Каблук, носок... Поворот. Четкий ритм перехватывает дыхание - намертво, словно желая проверить, сколько еще продержится эта чокнутая пара. Черта с два! Хочется расхохотаться и выкрикнуть это так, чтобы своды зала, стилизованные под позднюю готику, зазвенели. Нет уж, мы будем плясатьтак долго, насколько хватит наших набоек. И ни мигом меньше.
Лукавый взгляд. Тонкие кисти, затянутые черной замшей перчаток. Английский воротник куртки с неброско вышитой серебряной змеей с левой стороны. На груди. Вызов и сдержанное восхищение в изгибе изящно очерченных губ. Я не знаю его и вряд ли узнаю. Но этот танец дьявольски хорош.
Носок, каблук. Вихрь уверенных движений затягивает так, что ошибиться уже невозможно. Все, что нужно - еще один глоток воздуха, лишний удар сердца...
...Инерция потребовала у нас еще нескольких шагов под стихающие аккорды. Машинально я отметила переливчатые мотивы клавишных и лихо-разудалые - флейты.
Время возвращается в привычное ленивое русло. Можно перевести дыхание, поправить растрепанные волосы. И с удивлением услышать сыплющиеся аплодисменты. Оказывается, мы стоим в центре пустой площадки, а зрители - вокруг, плотным кольцом.
Я сделала первое, что пришло в голову: склонилась в не лишенном иронии реверансе. Парень отсалютовал мне. Какой приятный церемониал. Ценный своей неожиданностью. Не более. Но, попытавшись поймать взгляд партнера - вполне успешно, - я на полмгновения оцепенела, а после принялась беззастенчиво любоваться его аристократичным лицом.
Больше всего притягивали глаза. Ясные, светло-серые. Блестящие. Чуть скрытые ресницами в насмешливом прищуре. Соболиный излом бровей. Бледный лоб, короткие пряди рваной жесткой чёлки... Серебряный кельтский крест в левом ухе. Разметавшийся по плечам в исступлении пляски хвост...
- Благодарю, - улыбка, его легкий поклон. И только. Толпа уже начала сходиться вокруг нас, оркестр подбирал следующие такты. Вот и всё. Будет что вспомнить об этом скромном мире - редкая удача.
Бармен встретил меня фамильярно-одобрительным подмигиванием. Взяв свой абсент и привычно обжегшись изумрудной жидкостью, я приготовилась к продолжению вечера.
***
Танцора я больше не видела, а к ночи и вовсе забыла о нем. Время к полуночи - домой, домой. Только не прямо к остановке, ждать заблудшие трамваи. Старыми витыми улочками: любоваться ажурной лепкой барокко, призрачными силуэтами соборов, купола которых лишь несколько часов назад горели в золотом закате. Через набережную, старый деревянный мостик с замочками влюбленных "на счастье". Чувствовать, как доски дрожат под каблуками - хоть мои шаги и легки. Идти небрежно, медленно, словно отрабатывая вальс, не отрывая руки от пахнущих холодным металлом перил - так приятно опираться о них локтями и, чуть наклонившись, смотреть на неподвижную, скованную зимой поверхность воды.
Синие джинсы выбелены по колено в сугробах. Можно вслушиваться в злые и меланхоличные мотивы, резко звенящие в наушниках. Петь - так, как хочется и получается, не обращая и грана внимания на взгляды редких за поздним временем прохожих. Черт с ними. Черт со всем.
Зачерпнув горсть снега с постамента памятника неведомой птице, я сдуваю его с ладони, словно лебяжий пух, и пару мгновений наблюдаю, как он искрится, рассыпаясь, в слабом свете меланхоличного фонаря. Стряхиваю остатки с кожаных перчаток и кружусь по оледеневшей мозаичной дорожке, хохоча неизвестно чему.
Резонанс вырвал меня из-под покрова эйфории. Энергия, эта образующая материя мира. Мы, демиурги вольного полёта, способны орудовать с ней - каждый своим способом. Наиболее удобны ритмичные декламации - поэтические активаторы или напевы. Есть еще плетения. Они вызывают меньший резонанс энергетических потоков, но не каждый способен сплести действующую сеть быстро, красиво... и успеть применить ее.
Взгляд. Лениво-лениво, показушно-небрежно. Кто здесь есть, покажись? Декламацию несложно услышать. Узел? Где же автор?
Интересно, эти парни знают, что даже невидимки оставляют следы на свежевыпавшем снеге? А вот экспромт получился не слишком - все потому, что больше хотелось смеяться, чем тянуться к энергетическим нитям. Указательный, средний, мизинец, переплести, большой... Последняя линия почти ускользнула, но все же легла в узор сети. Я успела увидеть короткую пляску искр вокруг их силуэтов, а после магические покровы упали, явив миру отлично подобранных мужей. Бритые начисто, в коже с заклепками. По два пистолета на каждого, предохранители сняты. Как это мило. Осталось только вышить "я - наёмник" на нагрудном кармане. Чтобы не забыли, небо упаси.
Вдох. Рывок. Быстрый, едва слышный речитатив.
Подведет непутевое время.
Ты шагаешь совсем неверно.
Болью дрогнут черты вселенной,
Лед лишь принял твое паденье.
Слегка тряхнуло резонансом, но времени на отдых не было. Я как раз подлетела к одному из наемников. Скользнуть под поднятым для удара кулаком. Садануть каблуком по крестцу, оказавшись сзади. Выдох.
Собрат моего недавнего противника уже поднимался со снега. Неудивительно: самое простое падение, давшее мне лишь необходимые минуты. А вот голова болит, сразу видно. Взгляд ошалелый, мутный. Первые секунды всегда тяжело, по себе знаю.
Несколько неторопливых шагов. Успеваю и сломать сапогом шейные позвонки машинально потирающему спину убийце, и расшвырять арсенал. Теперь можно просто прижать пальцы к точкам смерти на шее громилы. Несильно.
- Поговорим? Что нужно?
- Не ты, - голос хриплый, неровный тон. Боль, нервы. Страх. - Тот пижон, с которым ты плясала.
- Незнакома, - я пожала плечами. - Ищите в другом месте.
Его взгляд не метнулся за мою спину: профессионалы такого себе не позволяют. Я также к ним отношусь, и посему не могла не уловить, что за мной выходит из другого измерения некто третий. И наверняка не на помощь бедной леди.
Затылка коснулось острие клинка. На губы просилась улыбка, пренебрегая серьезностью ситуации. Во-первых, всегда приятно общаться с холодным оружием. Во-вторых, пусть ломают голову, думая, что за козырь в моих рукавах. Хотя ответ очевиден: никакого. Кроме таланта к импровизациям и хорошей реакции.
Резко подавшись вперед, я сжала пальцы, все еще лежавшие на шее жертвы, и одновременно дернула его голову на себя. Прошло, как по маслу: гость буквально насадил моего наемника на клинок. Перекатом ушла в сторону, подхватила удачно валяющуюся "беретту", и... Люблю я их.
Серебряные глаза четвертого посетителя набережной безо всякого выражения глядели на нашпигованную пулями голову владельца клинка. Хотя нет - в них была обаятельная тревожная задумчивость.
- Tutmirleid, - без акцента произнес он. Тряхнул своим угольным хвостом и повторил, но уже не на немецком. - Извините.
- Не страшно, - я махнула рукой и лениво вытянулась в нетронутом сугробе, разметав по снегу волосы. Мгновение отрешенно смотрела, как переливается мокрая от талой воды каштановая с золотой рыжиной прядь. Трясти почти перестало - помогли холод и обычное удовольствие. Мысли понемногу прояснялисьот поволоки сосредоточенного боевого азарта.
Парень задумчиво сверлил взглядом трупы. Мешать ему не было ни повода, ни желания. А незнакомец чередовал напевы с лишенными мотива строками, пока его пальцы бегали в воздухе, выплетая редкой сложности и красоты конструкцию. Уверенные экономные движения рук: изящные запястья, тонкие пальцы. Я наблюдала и слушала.
В венах не бьется пурпурная жизнь,
Птицам не справить веселую тризну.
Все, что осталось - две щепоти праха,
Ветер уже разметал их во мраке...
Жутковато наблюдать, как тела растворяются в воздухе. Но вряд ли обряд погребения входил в список их последних желаний. Не та каста. Они не бродят по мирам ради веры, хотя могли получить и её. А на снеге не остается даже кровавых пятен. Удобно. Я перевела взгляд на черноволосого демиурга, ставшего и причиной моих мелких неприятностей, и нежданным помощником. В уголках глаз легли почти незаметные складки - стало быть, тоже не испытывает приятных ощущений.
У этого мира есть одна особенность. Энергия здесь откликается по-особому, болезненно. Поэтому применять магию нужно с опаской и без усердия, будучи готовым к лихорадочному жару, мелким судорогам, тремору и прочим последствиям. Умея обращаться к сетям, не слишком тревожа их, вполне можно мириться с этим. Я смирилась. Он, видимо, тоже. Еще один специалист.
- Восхищена.
- Благодарю, Fraulein, - усмехнулся парень. Иронично усмехнулся. Сделал несколько шагов, протянул руку. Я воспользовалась помощью и поблагодарила. Почему-то на родном языке своего мира. Впрочем, звучит красиво, и, в конце концов, не на арийском же.
- Werie, - ответил мой собеседник на том же наречии. Всегда рад, говоришь? Восхитительно.
Я улыбнулась, представив себе эту сцену со стороны. В моей свободной руке все еще покоится "беретта", у него - палаш на поясе. Уже успел где-то побывать?
Трудно было бы описать возникшее между нами. Со словом "любовь" связано множество парадоксов, и число их, в целом, равно степени затасканности этого самого словечка. Потому его я не употребляла. Перфекционизм, тщеславие, стремление соригинальничать даже в мелочи - неплохой набор качеств для циничного лазурноокого лонгера, застрявшего на цифре "двадцать один" в паспорте. А с Вальтером мы перебрали весь спектр - доверие, понимание, угадывание мыслей, тактильное притяжение... Он был сплошной пленительной противоречивостью, умудряясь сочетать скромность с нахальством, цинизм с романтикой, замашки последнего отщепенца с большой дороги и манеры прусского аристократа.
Ту ночь мы провели без минуты сна. Бродили по городу, любуясь россыпями радужного неона. Взломали замок книжного магазина и несколько часов валялись на полу среди пахнущих свежей печатью томов - Вальтер заботливо вытащил плед из щели между измерениями - и читали друг другу, делясь впечатлениями. Бесились в заснеженном парке, пугая страдающих бессонницей белок.Успели даже сплясать смесь чечетки и ривердэнса под мой MP3-плеер...
Итогов у этого знакомства не было. Мы не были всемогущими, случайно встретившимися в зеленом саду у вершины Олимпа. Какая, к черту, любовь между парой заштатных богов, вольнонаёмных демиургов? Нам всегда проще и удобнее в одиночестве. Тем больше греет душу в путанице бесцветных миров сознание, что где-то, в очередном осколке мультивселенной, есть некто, кому можно безоговорочно доверять.
Мы попрощались. Дружески, ласково. На том самом мосту, ставшем судьбоносным в нашем знакомстве. После того, как покружились в венском вальсе на гулко отзывающихся досках.
Я стояла, прижавшись щекой к черной мягкости его кашемирового шарфа. От ткани пахло весенней грозой - озоном, влажными травами и бархатистой дорожной пылью. Он сплел руки за моей спиной, держа подаренный мне букет синих ирисов.
- Ты понимаешь, Liebchen, - улыбнулся он. Вальтер время от времени сбивался в немецкий - чаще всего, когда думал о чем-то другом и не желал это скрывать.
- Естественно, - я кивнула в ответ. - Я всегда буду рада тебя видеть.
- Enraye, - отозвался парень, размыкая объятия и отступая на шаг. - Взаимно.
Портал для него мы сплели вместе, наслаждаясь гармоничностью дуэта.
***
Переходить на траурно-черный гардероб я не стала. Просто потому, что черный и без того был составляющим в моей одежде. Не утратила ни любимых привычек, ни любви к дождю, абсенту и гитарам, которую мы разделяли. Спокойно общалась со змеями - геральдическими тварями его рода - в террариумах. По-прежнему бродила по мирам, зарабатывая серебро и легко его проматывая. Все ради приятных моментов, новизны и адреналина.
Этому мирку в архивах моего ведомства даже порядковый номер не присвоили, только дали маяк для создания портала. Я уже оценила его жуткую нестойкость, обусловленную молодостью: если там, где мы познакомились с Вальтером, резонансы просто оставляли недолгую отдачу, то здесь после простейшего напева-анальгетика я напрочь забыла о вывихнутой руке. Поговорка "наступите на хвост кошке, у которой болят зубы, чтобы ей стало легче" приобрела для меня новое звучание. Мысль о том, как я буду пробираться назад, привела к моему позвоночнику стайку подкованных льдом сороконожек.
Впрочем, вариантов-то и не было. Естественно, мои мытарства обещали неплохо оплатить - как всегда. Но в данном случае астрономический гонорар был оправдан: хозяин украденного мной артефакта гордился своей вышколенной охраной. Учитывая, что пожилой миллионер, близкий к маразму, понятия не имел, что приобрел на третьесортном аукционе, я оказала ему благодеяние. Как водится, добрые дела наказуемы, а вырезать несколько десятков старательных и небездарных молодых людей как-то не хотелось. Не говоря уже об очевидном: встреча с ними была чревата последствиями для меня лично.
В узкой улочке, по которой я шла, ища лазейку для перехода, пахло дымом и стоячей дождевой водой. Ладно, и хуже бывало. В трущобах восточных городов одного мирка я надевала повязку, пропитанную раствором моего любимого вербенового масла, чтобы не терять сознание. Впрочем, все это дело привычки.
Шум драки нисколько меня не привлекал. В этом городе полно всякой швали, выбирающейся к вечеру в поисках дрянного дешевого пива и проблем на свои и чужие головы. Я тихо прошла мимо поворота, ведущего в живописный тупик, где производили убиение друг друга пять - по доброй привычке пересчитала их - образцов человеческой деградации. Но остановилась, бросив на них скользящий взгляд.
Интуиция не имела с этим ничего общего. Понятно, что стройная тень, мечущаяся среди массы этих идиотов, к их разряду не относится. Но серебряный кастет с гравировкой и надписью на арийском, выхваченный моими привычными глазами, встречался мне лишь однажды. И владельцем его был Вальтер.
Я на бегу отшвырнула восходящим ударом по челюсти одного из агрессивной братии. Поймала серебряные очи демиурга - он мгновенно узнал меня и одарил улыбкой, - и включилась в драку, второпях отмечая детали.
Двое уже утратили дееспособность: один принадлежал моему милому другу, второй - мне. Краем глаза успела увидеть "розочку" из бутылки и нож, смахивающий на кухонный.
Обладатель орудия из битого стекла стоял поодаль, что не помешало ему избрать меня своей жертвой. Вдох. Вальтер...
Я зафиксировала негромкий, но неприятный хруст ломающейся ключицы. Парень с ножом попал в поле моего действия. Лица не было видно - он и демиург стояли в пол-оборота ко мне, но представить его выражение - вполне возможно. Пинок в живот с разворота отослал его прямо на "розочку", а Вальтер успел выдернуть из уже безвольной руки нож, сам собой оказавшийся в горле бедняги, некстати шагнувшего ко мне.
Выдох.
***
- Это судьба, - заявил парень, ведя меня под руку. Позаботиться о трупах он в этот раз и не подумал. Мы просто ушли из грязного тупика, и теперь направлялись к месту, где грани измерений обладают меньшей плотностью. По словам Вальтера, идти предстояло недолго - каких-то сорок минут хорошего шага.
- Вот еще, - пренебрежительное фырканье с моей стороны. - Тебе ли не знать, lieari, что судьбу мало заботит одна конкретная душа.
Начался дождь. Какое-то время мы молчали, подставив лицо холодной воде. Когда мои волосы насквозь вымокли, демиург укутал мне плечи своим шарфом, презрев все протесты. Я улыбнулась запаху озона.
- Знаю, - отозвался парень, убедившись, что на какое-то время я застрахована от ливня. - Это было риторическое замечание, означающее, что никуда ты от меня не денешься.
- Не отрицала, - я расхохоталась, глядя на чернильно-темное небо.
Вальтер тихонько выругался на немецком.
- Прости... - впервые вижу, чтобы кто-то так усмехался, потупившись. Великолепная комбинация. - Кольцо слетело. Это память. Но, если ты спешишь...
- Вернемся, - коротко ответила я. Зачастую, память - все, что у нас есть. Даже, если это не так - она всегда слишком ценна.
...Мы медленно шли по сырому асфальту, сосредоточенно вылавливая слабый отзвук активности драгоценного артефакта - колечко, принадлежащее Вальтеру, было магическим усилителем. А в этом мире от резонансов страдает не только агент, но и все, кто находится неподалеку.
- Вот оно, - парень улыбнулся, возвращая серебряный ободок с единственной руной "L" на "рабочую" руку. Левую.
- Тихо, - я отпрянула, пытаясь смягчить эхо чужого портала, открывшегося в паре шагов от нас. Вальтер похолодел, увидев того, кто вышел из-за грани. Впрочем, реакция была соответствующей.
- Ты меня опередил, Морен? - через полбиения сердца к вопросу присовокупили обаятельнейшую улыбку. Демиург пожал плечами - куртка влажно блеснула в вечернем мерцании.
А я тем временем рассматривала медальон, болтавшийся на груди пришельца. Безвкусная золотая побрякушка казалась досаждающе знакомой. Память подбросила ответ, заставивший меня вздрогнуть. Хозяин амулета заметил.
- Вижу, ты по-прежнему общаешься с мастерами, Морен. Неплохо. Сколько тебя помню, ты был жутким бабником - но бабником талантливым. Она знает, что это.
- Озвучь, - спокойно предложил Вальтер. Лишние секунды...
- Зеркало. Незаменимая вещь в этих жалких дырах мироздания. Пропускает энергию лишь в направлении "от себя", все прочее - отражает.
Театральная пауза, после которой шпик повернулся ко мне, многозначительно покачивая на пальцах снятый кулон.
- Я знаю, что делает здесь Морено. Полагаю, миледи, и вы не в отпуске. Отдайте мне ваши славные цацки, и разойдемся полюбовно, не оставляя крови и прорех в измерениях.
- Как щедро, - отозвалась я. Таким всегда можно схамить пару раз - они собирают мелкие обиды для вящего удовольствия мщения. Вальтер наградил меня коротким взглядом и изогнул уголок губ в понимающей усмешке.
- Именно. В местах, где все прочие агенты берегут себя от резонансов, я - практически бог. Не забывайте.
- Аминь! - мы успели сплести сеть. И одновременно бросили пульсирующий сгусток энергии. Вспыхнул зыбкий синеватый туман магического отражателя, рассыпавшегося бесполезными искрами. Удар даже не был амортизирован. Агент неловко махнул рукой и медленно осел на землю.
Я почти не почувствовала эха, но Вальтер... Демиург сидел, отрешенно рассматривая алые пятна на пальцах. Кровь бежала ровной темной струйкой из уголка рта. Его отшвырнуло ударом волны эха.
Не помня себя, я метнулась к парню, последние метры проехав на коленях.
- Щель... Веди, - выдохнул Вальтер.
Ценой судорожного усилия мне удалось вышибить нас в щель между измерениями. Сквозь лазейку, созданную уже мертвым шпиком.
***
Место ничтожества и всемогущества. В щели между измерениями реально найти все, что угодно. Можно вытащить и находясь в материальном мире, хотя она иногда подбрасывает сюрпризы. Когда-то я выдернула незаряженный револьвер: перед смертью кое-кто значительно улучшил словарный запас. Если у нас и была надежда, то здесь. Только взамен на возможности отдаешь себя. Свою собственную энергию. Мой рекорд - два часа, после которых я была, как выжатый лимон.
- Не переживай, Джиллиан, - Вальтер улыбнулся. - Отличный исход для меня - умереть в твоих объятиях. Я почти безнадежен.
- Почти, - повторила я, касаясь кончиками пальцев запястий парня. Через точки на венах, где ощущается пульс, легче всего передавать целительную энергию. Демиург покачал головой и отнял руки, обняв меня.
- Не выматывай себя, Liebchen. Уходи. Если судьбу заинтересует отдельная душа, мы еще увидимся. Такое тоже случалось, - на его губах расцвела ироничная улыбка, ставшая последним, что он подарил мне.
Я прикрыла серебряные глаза и обвязала вокруг шеи парня черный шарф. После чего ушла. В том мире тоже шел дождь.
***
Две девушки стояли над телом, не обращая внимания на ливень, вымочивший их до нитки. Тонкие пальцы быстро бегали в воздухе, что-то цепляя, связывая, сплетая.
- Ты уверена, что мы все сделали правильно? - внезапно спросила одна из них - совсем еще юная девчонка. Медовые волосы облепили худенькие плечи, щеки заливал румянец напряженной усталости.
- Конечно, - бесстрастно отозвалась старшая, отбрасывая за спину массу круто вьющихся черных локонов. - Ты же видела, на что они способны, когда вместе. Кроме того, их притягивает друг к другу, где бы они ни находились. Нет, мы обязаны были разлучить эту пару.
- Сказала, что хотела, - обрезала наставница. - И имей в виду: если на этот раз я подбросила амулет тому торговцу, возле которого остановился этот агент, как они себя называют, а потом привела его к этому миру, это не значит, что в дальнейшем я продолжу делать это за тебя.
- Хорошо, - согласилась девчушка. - А колечко с руки я ловко стащила?
Собеседница кивнула.
- Да, ты умница. Отлично справилась. А теперь прибавь дождя, нам нужно восстановить силы.
- Ладно, сестренка!
Девочка с медовыми волосами щелкнула пальцами. Ей ответил грозовой раскат.
***
Я смотрю на воду, гладкая поверхность которой исчерчена расходящимися кругами от падающих капель. Очередная набережная из всех, которые я не перестала посещать.
На неудачный мазок ложатся новые краски. Время не лекарь, время - живописец. Всем приходится иногда закрашивать прошлое. И я уже перестала ненавидеть дождь.
По-прежнему не изменяю черному цвету. Все так же пью абсент в уютных тавернах и барах. Как и раньше, люблю танцевать по ночам на пустынных улицах под голос своих наушников. Память - самое ценное, что есть у всех нас. И зачастую - единственное.
Солнце окрасилось в царственный пурпур у горизонта. Золотой крест на куполе старинного собора вспыхнул, словно объятая пламенем головня. Яркий блик на фоне сиреневого закатного неба. Легкие мотивы скрипки и фортепиано, переплетающиеся с голосом флейты и гитары, конечно же. Безмятежная тоска, если кто-то смог бы понять это словосочетание.
На широкий парапет передо мной легла пятерка ярко-кобальтовых ирисов. Прикосновение прохладной руки. Холод серебра скользнул по коже предплечья. Этот мир стар, и можно трепать энергию, сколько угодно. Отдача портала не ощущалась, но сейчас не время было думать об этой ерунде.
Обернувшись, я попала в кольцо тонких надежных рук.
- Добрый вечер, mein Herz, - улыбка демиурга, когда я пробормотала это, уткнувшись в кашемировый шарф, пахнущий грозой, была слишком ощутима, чтобы не ответить тем же.
- Ты кое-что потеряла там, Liebchen. Выпало из шарфа? - перед моими глазами качнулся золотой амулет. Я цапнула драгоценность и, не глядя, швырнула себе за спину.
- Never mind. Я рада тебя видеть.
- En raye.
***
Брюнетка с вьющимися волосами стояла под слабым весенним дождем, наблюдая за парой у моста. Дождь придавал ей сил, хотя сейчас она в них не нуждалась - ей просто нужно было увидеть их.
Лазурноокая девушка-демиург стояла в объятиях одетого в черное лонгера. Оба улыбались ночи, любуясь первыми звездами, вспыхивающими в просветах между пепельными облаками. Небо уже приобрело сумеречный оттенок, и лишь у горизонта осталась тонкая лилово-золотая полоса. Путаные круги на темной речной воде почти не было видно.
Платье девушки насквозь пропиталось влагой. Мокрая прядь легла на гладкую щеку. Но она не обращала внимания. Мойра думала о том, что вовсе ничего не знает о конце чужих историй.