Аннотация: Ну, нравится Алёне проводить время в деревне! Ну и что? А ничего! Если бы её прабабушка не оставила спрятанный ларец. Специально для неё, для Алёны. Ведь её прабабушка, как оказалось, была..., ведуньей.
Ларец от прабабушки.
(Алёна и Андрей Лебедевы)
"Кому как, а мне нравится проводить летние каникулы в деревне. Вот где раздолье. И воздух, всегда такой разный, а главное - чистый. Ты чувствуешь в нём запах земли, листьев, хвои, мёда, цветов, травы.... Кричат петухи, мычат коровы, жужжат, трещат и стрекочут разные насекомые. Кого ты только не увидишь в деревне и её окрестностях, каких только животных и птиц не встретишь. Ну а если не повезёт, или наоборот - повезёт, это кому как, то можешь встретить и кабана или даже волка.
Правда есть и свои недостатки: полоть, окучивать, ворошить сено, поливать.... Да ещё эти слепни, мошки, комары, мухи... - спать не дают бедному человеку. Но в целом..."
- Алёна, вставай!
"Так! Интересно, и зачем я понадобилась, да и сколько сейчас времени, скажите, пожалуйста?"
- Алёна, вставай! Уже восемь пробило.
- Ну и что!?
- А то. Хватит ляжки тянуть. Вставай, умывайся, завтракай, я вон ватрушек напекла, и надо в магазин сходить.
Наша деревня и станция - небольшие. Они находятся в километре друг от друга, может чуть больше, и магазин только на станции. В девять часов там останавливается поезд, который привозит хлеб и другие продукты. Обычно, мои родители всё, что надо привозят в выходные дни с собой, из города, но иногда, по мере необходимости, приходится ходить в магазин.
"М-м-м-м! Ох и вкусные же горячие деревенские ватрушки! Особенно с холодным молоком".
В общем, пока оделась, пока позавтракала, выкатила со двора скутер и минут через тридцать, сорок, выехала на станцию.
Скутер, папе один его знакомый отдал. Говорит: "... чего только не делал - не заводится и всё тут. Выбросить - жалко, продать.... Слушай! Забери ты его себе, может, найдёшь причину". Папа его ремонтировал, ремонтировал - и бросил. А у меня он сразу завёлся, и поехал. Правда больше сорока километров в час не едет. А мне больше и не надо. Скутер конечно бэушный, но такооой клаасныый! Весь такой огненно-рыжий, спереди плавно переходит в тёмно-синий с белыми перламутровыми звёздочками, а по бокам, снизу - сочно зелёный. А ещё сзади есть небольшой багажник. Правда иногда этот скутер может заглохнуть, и фиг его заведёшь, пока он сам этого не захочет. И вообще, такое чувство, будто это живое существо, а не техника какая.
Когда мама узнала о том, что я на нем иногда катаюсь, она такой крик подняла! Папа опять попробовал его завести, но ничего у него не получилось. Но на всякий "пожарный" - вывернул свечу. Только она у него из кармана выпала, а я её подобрала. Сейчас предки по-прежнему ворчат и ругаются по этому поводу, но уже не так как в начале.
Не прошло и пяти минут, как я была на станции. У магазина уже было несколько покупателей.
- Здравствуйте! - поздоровалась я. - Кто последний?
- Здравствуйте, - поздоровались со мной в ответ.
- За мной будешь, дочка, - сказал старичок лет под восемьдесят.
- И матушка её, Анастасия Григорьевна, тоже была хорошей женщиной. Можно сказать - святой. Много добра она людям сделала.
- Помолчал бы ты лучше, Петро! Добра она много сделала! Тоже мне - святая! - перебила его одна бабка, одетая броско, можно сказать, почти, - по последней моде. С виду она была моложе, но всё же явно одного возраста с дедом Петром.
- Ну не скажиии. - протянул старичок.
- А ей, видать, всё покоя не даёт, что Гришка ей не достался. Да и ты тоже, Петро. - Встряла в разговор другая старушка, невысокого роста с весёлыми и озорными глазами, и скорее всего моложе всех. - У тебя, Нинка, всю жизнь глаза - завидущие, а руки - захапущие были. "Раскатала губу", а тут возьми и... - она развела руки в стороны, вжав голову в плечи и надув губы, выпустив через них воздух, что означало - "обломись".
- Заткнись, Тамарка! - взвилась одетая по моде бабка. - Все знают, что Настька ведьмой была, вот и приворожила Гришку, - визжала она.
Дед Пётр лукаво улыбнулся.
- Кто бы говорил, - совершенно спокойно ответила "озорная" бабка. - Некоторые не ведьмы хуже злыдни оказываются. Да и какая она ведьма: в Бога верила, Святых почитала, праздники соблюдала. В церковь постоянно ходила, в отличии от некоторых.
- А то будто ведьма в церковь сходить не может! Вот и ходила грехи замаливать, - ехидно ответила Нинка.
- А у кого их нет, грехов то? У тебя чтоль? - усмехнулась Тамара. - Да у тебя их, думаю, поболе будет чем у Анастасии Григорьевны.
К перрону подошёл поезд.
Из магазина вышел продавец - тётя Катя.
- Всё косточки перемываете друг другу, - улыбаясь, произнесла она, и пошла к первому вагону.
- Так а что ещё нам, старикам, делать, Катюха! - подмигнув ей, сказал дед Пётр.
Димка и Вовка, дети тёти Кати, быстро принимали товар и укладывали на тележку.
Сверив всё с накладной и расписавшись в ней, тётя Катя пошла в магазин, а поезд отправился дальше. Мальчишки, закатив тележку в магазин, принялись её разгружать.
Закупив всё, что заказывала бабушка, я приехала домой. Бабка хлопотала на кухне.
- Ба, а это правда, что прабабка была ведьмой? - спросила я.
Бабка замерла, посмотрела на меня и произнесла:
- Ну и кто же тебе это сказал?
Я рассказала всё, что произошло на станции.
Она села на лавочку у стола и помолчав немного - заговорила:
- Её действительно называли знахаркой, травницей, ведуньей. В основном к ней люди относились с уважением, но были и те, кто её недолюбливал, называли ведьмой и распускали разные слухи. В основном это были те, кто обращался к ней за помощью со злым умыслом, а она им отказывала. Не умела она творить зло. Или не хотела. Среди них была и Нинка. Она была девицей видной и взбалмошной, вот и положила глаз на Гришку, который тоже был хорош собой. Первый парень на деревне и мастер на все руки. Да только вот ничего у Нинки не получилось. Насколько я знаю, - продолжала она, - Григорий был самым старшим из детей в их семье. Где то через год после войны, тогда ему было лет семнадцать, восемнадцать, во время ночной грозы, загорелся их дом. Если бы не он - все бы сгорели. Всех он спас, и людей и скотину, и кое-какие вещи вытащил, но вот сам чуть не погиб. Вот моя мать и поставила его тогда на ноги. Даже отметин от ожогов не осталось. Говорят, что тогда и полюбил её Гришка. Так он и остался один на всю жизнь. Он часто потом заходил к нам. Вот Нинка и злится. Думает, что приворожила его моя мать к себе.
- Круто! А сколько же лет тогда было прабабке?
- Да почти тридцать.
- Ничего себе! Ну и дура же эта Нинка. Получается, что прабабка была старше его лет на десять, а то и больше.
Бабка усмехнулась, и, вздохнув, задумчиво произнесла:
- Как знать - дура, не дура. Время то послевоенное было.
- А кто такой дед Пётр? - спросила я.
- Пётр с Григорием друзьями были. Они даже чем-то похожи. Оба неторопливые, но всегда всё везде успевали. Когда Нинка поняла, что с Гришкой у неё ничего не получится - она на Петра свои "сети" стала расставлять. Но и тут у неё ничего не вышло.
- Ну и поделом ей!
Бабка снова усмехнулась.
Весь оставшийся день я только и думала об этой новости. "Надо же, моя прабабка - ведьма!" Как-то с трудом в это верилось. Насколько я помнила, я никогда ничего колдовского за ней не замечала. В травах бабка, конечно, разбиралась. Собирала их, сушила, и даже мне иногда показывала и рассказывала что это за трава и для чего она. Правда, я ничего не помню. Я тогда ещё совсем маленькой была. Поэтому, наверно, по праву её называли знахаркой или травницей. Но чтобы ведьмой! Чтобы колдовать! Верилось с большим, большим трудом.
"Насколько я знаю, ведьма не может уйти из жизни, не передав свою силу кому-то другому. Или я ошибаюсь? Но ни бабушка, ни мама такой способностью не обладают. Или просто этого не показывают?"
"Хотя с другой стороны", - думала я, - "по маминой линии всегда рождались только девочки, и насколько я помню, в доме всегда жил чёрный кот. Вон он как слушал, когда бабушка про прабабушку рассказывала. А вдруг это что-то, но значит. Сколько же Ваське тогда лет?" Улучив момент, я и спросила об этом у бабушки.
- Да кто же его знает! - улыбнувшись, ответила она.
- Как это?
- А так! Живёт он, живёт, а потом раз, и исчезнет. Пройдёт месяц, два, а то и поболи, и снова объявится. Смотришь, вроде он, а вроде и нет. А как в деревне без кошки? Ну, коль пришёл, и дело своё кошачье знает, мышей ловить, - пускай живёт. Так и зовём их всех - Васька.
"Офигеть! Прямо сказка какая-то", - подумала я.
Спать я легла в терраске. По ширине она - не больше двух метров, ну, может быть - два с половиной, а длинной - метров пять. Вдоль одной стены, слева от входа, располагались две старинные, железные кровати, с железными спинками. На противоположной стороне - была вешалка, на которой висели разные вещи, затем стоял старинный комод, а за комодом - деревянная лавка. У окна, между стен, располагался стол, а между столом и кроватью, у бокового окна, стоял стул. Вот и вся обстановка.
Сон не приходил долго. Я лежала в постели и смотрела на двигающие тени, которые образовались от полной луны, что заглядывала в окно терраски. Лежала, слушала тишину и ни о чём не думала. Вот мой слух уловил через толстые, бревенчатые стены бой старинных настенных часов. Пробило одиннадцать.Как я уснула - не помню. Сознание будто выключили, как выключают свет, щёлкнув выключателем.
Я оказалась в тёмной горнице. На старой железной кровати лежала женщина.
От двери отделилась небольшая тень и приблизилась к кровати. Постояв немного, тень повернулась и направилась к выходу, держа что-то в руках. Пройдя из горницы в избу, она приблизилась к настенным часам, открыла их и что-то положила туда. Закрыв крышку часов, тень вышла в сени и скрылась в чулане.
Я проснулась от того, что меня будто тихонечко толкали. С кровати кто-то спрыгнул. Я повернулась набок и посмотрела на пол. Снизу на меня смотрели зелёные глаза.
"Васька! На улицу наверно просится", - подумала я.
Я встала с кровати и пошла к двери. Васька, бежавший впереди, прошмыгнул в приоткрытую дверь.
"Странно! Дверь приоткрыта. Ну и что же ему от меня надо?" - промелькнуло у меня в голове.
Несмотря на то, что в сенях было темно, я прекрасно видела как кот, от которого исходило золотистое мерцание, свернул в чулан.
Сердце бешено забилось в моей груди, перехватило дыхание, и я вспомнила сон, который только что видела. Благополучно пройдя сени, не на что не наткнувшись в темноте, и не набив себе шишек и ссадин, я вошла в чулан. Осмотрев его и не обнаружив ничего интересного, в том числе и самого кота, который как вводу канул, я собралась было покинуть чулан, когда повернувшись к выходу, на полке, над дверью, я увидела два зелёных огонька, которые смотрели на меня, а рядом с ними находился какой-то предмет. Взяв стул, что стоял у стены, и, поставив его под полкой, я встала на него и протянула руки к загадочному предмету. В моих руках оказался небольшой ларчик.
Я попыталась открыть его, но ларчик был заперт. Мне снова вспомнился сон. Поставив стул на место, я вышла из чулана, миновав сени - вошла в избу и подошла к настенным часам. Открыв их, я обнаружила там только ключ, которым заводят эти часы. Судя по замочной скважине ларца, он явно не подходил к нему. Замочная скважина ларца была круглая с прорезью, а ключ от часов - просто круглый.
Услышав шорох, я обернулась. На деревянном диванчике, что стоял у стены, напротив русской печки, сидел Васька и смотрел на меня своими зелёными огоньками глаз.
- Ты думаешь...? - тихо произнесла я.
Мне показалось, что Васька кивнул.
Я вставила ключ в отверстие ларца и повернула его по часовой стрелке, чувствуя упругость пружины. Раздался негромкий щелчок, и крышка ларчика приоткрылась.
Я снова посмотрела на кота, и снова мне показалось, будто Васька одобрительно кивнул мне.
Поставив ларец на стол, я открыла крышку и опустила в него руку.
Первое, что я извлекла оттуда - стеклянный шар, который находился на специальной подставке.
Вторым, со дна ларца, я извлекла перстень. Оказавшись в моих руках, он стал поблёскивать разноцветными искорками, завораживая и соблазняя надеть его на палец, что я и сделала. Камень разлился разноцветным сказочным сиянием, но через короткое время, его сияние будто стало впитываться в моё тело и стало тускнеть.
Затем из ларца я вынула кулон, с которым произошло тоже, что и с перстнем.
Последним в ларце оказался браслет. Он был похож на веточку с листьями, а каждым листочком были разноцветные камушки. Когда я надела его на руку, камушки озарились тусклым свечением.
В следующее мгновение перед моими глазами всё поплыло. Стали проноситься разные образы, растения, животные и птицы.
Очнулась я ранним утром, идя босиком по траве, усыпанной бусинками утренней прохладной росой, в сторону нашего дома. Ночная пижама также была мокрая, будто я в ней искупалась.
Пройдя через огород, я зашла на двор и встретилась с бабушкой. Она ничему не удивилась, а будто ждала меня. Наши взгляды встретились. Бабушка вздохнула, покачала головой и тихо произнесла:
- Значит это ты.... Ну что ж, так тому и быть!
Всё время, что я спала после ночного приключения, мне снова снились растения, насекомые, животные и птицы. А ещё прабабка, которая много чего рассказывала и показывала. Перед тем, как я проснулась, она сказала: " И помни, Алёнка, ты ещё можешь отказаться. Если не откажешься, то до конца своей жизни тебе придётся нести этот крест, и только от тебя зависит, какую дорогу ты изберёшь - дорогу добра или зла".
Я проснулась уже поздним днём. Настроение у меня было хорошее. Я снова была той же девчонкой, какой и была.
Той же, но уже другой.
Я точно знаю, кем я буду, когда вырасту, какую я изберу профессию. Добрую, и нужную людям. И это мой крест. Крест, который мне нести до конца, пока силы природы не выберут того, кому я и передам его.
Я посмотрела на Ваську. Тот одобрительно кивнул и замурлыкал.
Через несколько дней Васька привёл в дом котёнка. Точь в точь как сам Васька.
- Это тебе подарок, от Васьки. - Сказала бабка. - Видать, стар стал, чтобы дальше служить. На пенсию уходит. - Добавила она улыбнувшись.
![Ларец от прабабушки []](/img/l/lebedewy_a_i/larets_ot_prababushki/larec-oblozhka-kopija.jpg)