Аннотация: Курс о вредности алкоголя на наглядном примере Бабы-Яги и ее друзей Ик!
-Ну все, касатки мои, пойду я.- сообщила нам Бажена Лукинишна, да со стула поднялась. Совсем домовая пригорюнилась, сидя с нами. Вон как лицо бедняжки побледнело, да глаза потускнели. Шибко больно ей с нами разлучаться, да понимает, что делать нечего. Каждые пять лет в этой комнате появляются новые адептки, да Бажена Лукинишна, как мамка-нянька за ними приглядывает. Вот бедняжка к ним и привыкает, опосля проститься не в силах. Помню, как только поселились с Марфушей в этой комнате, Бажена Лукинишна такой же бледной была, да только в руки себя взять постаралась. Она нам тогда такой пир устроила по случаю новоселья! Вот и сейчас она пытается смириться, да только тяжко ей, сердобольной. В который раз глазки от слез утирает! - Завтра на рассвете приду, разбужу вас, да в путь помогу собраться!
-Спокойной ночи, бабка Бажена. - попрощалась Марфуша. Марфуша и сама едва слезы сдерживала, да из сил последних старалась, что бы Бажена Лукинишна вновь не расплакалась, но я не последовала ее примеру. Марфуша у меня заботливая! Представления не имею, как я теперь без нее буду. Пять лет в одной комнате жили, много дней приятных с ней провела, да и неприятных тоже...
-Приятных снов, Бажена Лукинишна! - пожелала я. Я так вообще плакать давно прекратила. Яга я али нет? Я должна чувства контролировать, а то, как буду лес, да лесных жителей охранять, коли себя не могу в руки взять?
-Спокойных снов, голубки мои! - пожелала Бажена Лукинишна, слезинку смахнула, да и вышла. Мы с Марфушей даже на локотках поднялись, да вслед ей взоры устремили. Марфуша и не заметила, как по щекам ее вновь слезинки покатились, а как поняла, смахнула их поспешно, да обратно легла и лицо в подушку спрятала. Жалко мне Марфушу стало, дюже сентиментальная она у меня. Помню, как приехала в академию, три дня навзрыд рыдала, разлуку с семьей оплакивала, едва-едва ее удалось успокоить. Сейчас же Марфуша и словечка не проронила, лежит себе, в подушку уткнувшись, только плечики и вздрагивают. Я с постели ноги свесила, на пол холодный ступила, да к Марфуше и подошла. Присела на край кровати, а Марфуша от неожиданности вздрогнула, но оборачиваться не стала.
-Марфуша, - заботливо протянула я, - миленькая, полно тебе слезами заливаться! Ты у нас девонька красивая, краще царевн заморских. Вон щечки какие румяные, только испортишь их такими слезами.
-Не могу я не плакать, Мирка. - Марфуша с подушки поднялась, присела на постели и всхлипнула. На подругу глядеть сил не было. По румяным щекам слезы горькие катились, глазки заплаканные покраснели, а под ними круги темные легли. Волосы из косы выбились, да так на плечи и легли. - Тяжко мне.
-Знаю, что тяжко, касатка. - сказала я и с ногами забралась на марфушину постель. Пол-то холодный! Присела рядом с Марфушей и взглянула на заплаканное лицо. - Да только делать нечего. Ты же у нас молодая, да красивая, вся жизнь у тебя впереди. Помнишь, как ты с семьей расставаться не хотела? А сейчас, погляди, и со мной и с Баженой Лукинишной познакомилась. Да что это я, ты же со всеми ребятами ладишь. Сердце у тебя дюже доброе!
-Мирка, - жалостно протянула Марфуша, - не хочу я уезжать. Сердце не тянется к воли, понимаешь?
-Негоже, Марфуша, что бы сердце человеком управляло. Ты ведьма сильная, тебе сама природа подвластна. Что тебе сердце это бестолковое?
-Опять ты за свое. - усмехнулась Марфуша, всхлипнула и голову мне на плечо опустила. - Как же я по тебе скучать буду. Мирка-холодное сердце!
Я усмехнулась. Это прозвище я получила еще в первый год от Бажены Лукинишны, хотя, стыдно признаться, с ней солидарна вся академия. Не верю я в любовь, да чувства плотские, да и характер у меня не ахти. Я и сама это осознаю. Но понимаю, что так лучше. Что в этом мире представляет собой девушка? Так, кукла, лишенная разума. А я такой быть не хочу! Вот и приходиться быть сильной, а тут, сами понимаете, чувствам места нет. Я погладила Марфушу по плечу и пригорюнилась. И самой мне разлука тяжка. Э-эх, и кто только придумал разлуку?
Пофилосовствовать мне, конечно же, не дали. Буквально через несколько минут, как Марфуша успокоилась, в дверь тихонечко постучали. Я нахмурилась, на Марфушу взглянула, а та и сама не меньше моего удивленна визитом.
-Кто? - вопросила я, предусмотрительно наложив на дверь защитное заклинание нечисти. Такое заклинание может снять только некромант али маг черный, потому что сила, что мною использована, черпается из черной магии. Как я и предполагала, заговор никто снять не пытался.
-Я это, - послышалось из-за двери, - Володька!
-И я, - послышался второй голос, - Сенька!
Мы с Марфушей переглянулись, да заулыбались. Володька и Сенька наши друзья. Мы, как вместе соберемся, все адепты, да учителя молятся...за упокой души. Я заклинание быстренько сняла, хотя и понимала, что Володьке самому это под силу - некромант он у нас, но вот только шибко культурный! Тут дверь отворилась и в комнату вошли ребята. Мы заулыбались. Володька с Сенькой мне пятак дали, да Марфушу приобняли и сели напротив, то бишь на мою кровать.
-Чего это вы, бабоньки, пригорюнились? - вопросил Сенька. Сенька маг-целитель, как и Марфуша. Да и красотой под стать ей. Волосы темные, вьющиеся, глазки карие, добрые и ростом высок и умом велик, да вот шибко язвительный.
-Да так...- начала было Марфуша, но я из вредности характера, ее нагло перебила и отпор Сеньке дала:
-Ты кого это бабоньками назвал? Сейчас, как заколдую тебя, ослом прыгать будешь!
-Ослы прыгают? - подал голос Володька. Володька скорее схож со мной. Волосы русые, светлые, глаза голубые, а вредности не отберешь!
-У Мирки все возможно! - предположил Сенька и прыснул со смеху. Я смерила его шутливо-сердитым взглядом, но не выдержав рассмеялась, потянув по своему примеру остальных.
-Что делать будем? - вопросила Марфуша.
-Чай пить! - предложил Сенька. - С малиной!
-Пакостить! - предложила я. Аки у всех глаза засияли, все пакостить хотят! Вот и люблю я их!
-Опосля чай пить! - пообещала Марфуша и Сеньке подмигнула. Э-эх, прямо загляденье, какие они миленькие! Знаю ведь, что любят друг друга, да отмалчиваются! И почему только? Я прознала, что Марфушу с Сенькой в одну деревню направляют, а значит жить будут по соседству. Чего же они ждут? Мы с Володькой переглянулись, подмигнули друг другу и лукаво улыбнулись.
-С малиной! - внес свои пять копеек Володька.
-Лягушка-а! - я присела на корточки перед кроватью Добромиры. Она в нашей академии единственная, в чьем роду числятся эльфы, причем не абы какие, а сами Высшие. А по сему у Добромиры и внешность ангела и характер дьявола. Волосы у нее длинные до самых бедер, светлыми волнами по спине, да по плечам спускаются, да личико фарфоровое освещают. Глазки голубые, светлые, что небо летнее, да вот только кроме злости, да скверности в них ничего не блещет. Дюже высокомерная Добромира - все ей чем-то не угодили, все в чем-то провинились, а она знай королева, да идеал. Впрочем, таковой она себя и считает. Голосок у Добромиры дивный, да вот кроме оскорблений не услышать ничего. Всегда кого увидит злым словом проводит и взглядом призренным. Себя выше всех считает, ее бы воля, сотворила бы себе идола по своему подобию и с рассвета до заката самого ему бы поклонялась. Мы с Добромирой с первого дня в этой самой академии конфликтуем. Я конечно же не королева, да и в роду моем одни лишь яги имелись, но всуе себя в обиду не дам. Сама кого хочешь обижу, а за себя, да друзей своих горой стану. И умудрилась же Добромира Марфушу мою обидеть в первый день - в лягушку ее превратила, да так и расколдовывать не хотела, пока я сама ее в козочку превратить не пригрозила. Заклятье свою темное она с горем пополам, да сняла, но вот только меня оскорблять начала, девкой непутевой величать. За это дело я и сдержала свою угрозу. А крику-то было! Меня тогда чуть из академии не исключили, за оскорбление царской персоны. Добромира, как оказалось, была принцессой эльфийской, но вот только плевать я на это хотела с самой высокой горки. За меня тогда ребята и заступились - все вместе перед судом академическим предстали. А теперь-то мне и терять нечего. Исключить не исключат - завтра сама покидаю академию. А вот отомстить за нервы испорченные этой гадюки я успею!
В комнату мы попали с горем пополам. Эта Добромира столько защитных заклинаний понаставляла, что сама бы я никак их не сняла - некоторые из них были подвластны лишь некромантам. Как, спрашивается, она их наложила? Впрочем, в этом не хитром деле мне помог Володька, который сейчас позади меня стоял с бутылкой меда хмельного, да смех сдержать пытался. Напились мы знатно, едва-едва на ногах держимся!
-Добромира, - промямлила я, - ты не Добромира, а лягушка-а-а...
Это колдовской заговор строго-на строго запрещен магическим советом. Ведьма, почитай я, наговаривает околдованному то, что ей выгодно, пока тот дремает, да заговор наспех читает. Опосля, как проснется несчастный верить будет строго в то, что ведьма наговорила. И хоть оно запрещено во всем королевстве, опосля медка хмельного я вообще ничего не боюсь.
Володька едва успел рот ладонью зажать, чтобы новый приступ смеха сдержать и не прыснуть. Я же была более-менее сдержанной, если не считать оскала во все 32 и неадекватного лукавого взгляда. И нечего меня осуждать! Добромира сама напросилась.
Девушка засопела во сне, да ко мне бочком повернулась. Носиком маленьким повела, да дальше задремала.
-Добромира, - протянула я так, как алкоголик протягивает под окном красной девицы серенады, - ты лягушка-а-а...
-Ква-а... - сонно оскорбила своим соло всех болотных лягушек Добромира. Володька не выдержал и со смеху прыснул, а я едва сдержалась. Хоть и пьяная я, да вот дело провалить не хочу!
-Володька, ногу лешего тебе в ухо! - прошипела я, чуть не прыснув со смеху. Эк меня занесло-то! - А ну цыц!
-Ты сама-то себе это представляешь? - сотрясаясь диким смехом вопросил Володька.
-Что?- не смекнула я, да на друга вопросительно глянула. Представляю, как это выглядело, раз Володька пополам согнулся и на пол смеясь повалился. Нет, ну вы сами посудите, что ему не нравится? Ну подумаешь пару десятков прядей из косы выбилось, щечки от медка слегка зарумянились, да глаза слегка скосились. Так с кем же не бывает?
-Ногу лешего в моем ухе! - прохрипел сквозь смех Володька. Я на секунду замерла, представляя зеленую сучковатаю ногу в ухе Володьке, да как представила,сама же смехом разразилась. Экая я поганка! Нет, ну надо же было так напиться? Как только в деревню приеду, найди лешего, да извинюсь перед ним, скажем так, за все ноги его собратьев. Ой, мамочки! Я сотрясалась от смеха подле Володьки, ровно до тех пор пока...
Добромира зябко поежилась в постели и руку к глазам поднесла, чтобы протереть. Эх, грабли бы ей одолжить, да с зубцами поострее! Жаль нет их в моем арсенале? Да в принципе-то, что есть в моем арсенале? Три в зюзю пьяных друга, пьяная в не меньшую зюзю я, боевая магия, да вредность извечная. Богато живем!
Тем временем Володька спохватился, под белы ручки меня взял, да так в шкаф запихнул. И свою тушку туда же не забыл пристроить. Стоим мы теперь в темном шкафу, сдерживая смех, да в щель поглядываем. Добромира с постели на локотках поднялась и осматриваться начала. Как бы я ей сейчас помогла! Так бы и взяла за волосы, да по всей комнате протащила, для осмотра местности, скажем так. Добромира задержала на секунду взгляд на шкафу, потом недовольно фыркнула, явно огорчаясь отсутствию в оном какого-нибудь вурдалака озабоченного и спать обратно улеглась.
Я же воспользовалась Володькиным замешательством и бутылку из рук ухватила. Э-эх, экий приятный этот медок. Володька молча вырвал из моих рук бутыль, взглянул на меня укоризненно и, не найдя в моем взгляде раскаяния, проложил в щель поглядывать. Ишь, какие мы жадные! Ну-ну, вот поеду в деревеньку, в запой уйду! Слово Яги-бабки даю. Ой, кажется я что-то перепутала...Что вот только?
Добромира все же погрузилась в свой сон дюже озабоченной особы и перестала уделять нам внимание. Мне даже захотелось выбраться из шкафа, да подушкой ее прихлопнуть - за невнимание гостю! Опомнилась я только...Но первый пункт мы все же выполнили. С трудом отлепившись от стенки шкафа, мы выгрузили свои пьяные тушки в прохладу ночной комнаты и вздохнули полной грудью.
-Поползли? - спросил Володька. Э-эх, бедненький, вон, как глазами косит. Стоп! Он же окаянный больше меня получается выпил! Ну и пусть!
-А то! - согласилась я и мы дружненько ретировались к двери. Уже открывая дверь, я вспомнила про наш разговор ранее и сказала, - Ногу не забудь.
И при этом сказано было с такой серьезностью, будто в ухе друга-таки имелась лешья нога. Володька похлопал себя по уху и ответил:
-На месте!
Смеясь и едва держась на ногах, мы вышли из комнаты. Не удержавшись, я все же просунула голову в дверной проем и еще раз взглянула на Добромиру:
-Страшных снов, лягушка. - пожелала я от всей своей доброй души. Да, я ночью крайне добрая! Добромира поворочалась на постели, да сонно ответила:
-Ква.
Я прыснула со смеху, да ретироваться поспешила. Бам! Таким звуком приветствовал Володькин подбородок мою бедную голову. Эта приманка для червей оказывается за мной в дверной проем полезла, но ретироваться не успела. Ойкнув, и проклянув нерадивого друга на чем свет стоит, я злобно потирала место удара пятерней и пошатывалась, как парус на ветру. Собравшись с силами, я обвела коридор взглядом пьяного ослика, пытаясь справиться с головокружением и остановила его на расплывающимся лице друга.
-Вау. - выдохнула я, не сумев сфокусировать взгляд на лице друга. Сейчас оно расплывалось с тем же успехом, что и волны морские.
-Что? - вопросил Володька, по ходу занимаясь тем же, чем и я.
-У тебя такие классные глаза. Ик! - честно ответила я. От моего откровения друг честно говоря опешил и его хватило лишь на "Почему?". - Потому что я не могу из рассмотреть. Ик! Ты не можешь перестать ими двигать?
-Что? - опешил Володька.
-Что-что? - пробубнила я. - Хватит глазами танцевать!
-Что? - заладил свою волынку друг, но я уже отвлеклась на его уши. Не заметив в нем зеленой ноги, я недовольно фыркнула и навела на него морок. Вот теперь то, что надо! Из уха друга выглядывала та самая зеленая конечность. Ой чувствую меня из академии пеньком выкинут. Зато ему идет! Володька смекнул лишнюю тяжесть в правой стороне головы и похлопал по конечности. - Что б тебе пол жизни мухоморы носом кушать, - выругался друг, - ты что наколдовала?
-Ногу! Ик! - честно призналась я, походя на молодого адепта, отчитывающегося перед ректором, - Тебе идет!
-Правда? - спросил пьяный некромант. И дождавшись моего кивка, продолжил, - тогда спасибо тебе!
-Обращайся! Ик! - предложила я Володьке.
-Водяного мне в глаз! - звучно выругался знакомым голосом нечто за моей спиной. Меня хватило только на то, чтобы к этому нечту повернуться. О-о, Сенька! Марфуша! Ик! - Володька, что за ветка торчит из твоего уха?
-Это не ветка!- Володька для видности поднял указательный палец вверх и все мое внимание переключилось на него. Теперь мое косоглазие наблюдало за его пальцем. Ой, чувствую, что-то со мной не так. - Это нога лешего. Мне идет?
-Идет, Володенька, - запричитала пошатывающаяся Марфуша, - идет родненький. Ик!
-Друзья! - бодро объявила я, глядя на кучку пьяных дикобразов. - И меня есть замечательная идея.
-Какая? - вопросила Бажена.
-Мляя, только не это...- промямлил Володька.
-Кикимору мне в палец! - взялся за свое Сенька.
-Давайте споем! - радостно воскликнула я. А в ответ тишина-а. Я даже подумала о своем эхе, но изрядно проклянуло меня и поспешно смоталось от такой нерадивой хозяйки подальше.
-Что? - спросила Марфуша.
Я молча прилипла рукой к ее плечу и начала напевать:
-Я Водяной, я Водяной,
Поговорил бы кто со мной...
На мое плечо тут же опустилась лапа Володьки, а Сенькина легла на плечо Бажены и мы пошатываясь, побрели по коридору, напевая: