Аннотация: Просто нужен третий, чтобы искать демона.
1
- Тяжелые мачты. И само суденышко уже не знаешь, как назвать. Уже не яхта, но еще не шхуна? Хотя по сравнению с яхтами, на которых ходят некоторые арабы и некоторые евреи, это просто ялик. Кто-нибудь видел ее на ходу? - Спросил старый Томас.
- Я видел, Томас. Хороший ход, очень. Парень шел под парусом, разумеется, не включая движок. Причем даже не под полными парусами. Это было вчера.
- Ну, утешает, что на острове так и останется только один дурак - ты, а не двое, с прибывшим, - под общий смех отвечал Томас тому, кто поведал, что видел это судно на ходу, - вчера был хороший ветер, он бы разбился к черту о рифы, видеть их нельзя, но знать о них можно. Да и под полным парусом под такой ветер к берегу? Но, кажется, я понял, кто там, наконец, - Посмеиваясь, спросил Томас скорее, сам себя.
- Так кто же там такой, мать его?! - Остервенился тот, кого беззлобно высмеивали.
- Капитан Смычок. Его так зовут.
- Любит пиликать? - С издевкой и бесконечным презрением процедил, сплевывая слова вместе с желтой табачной слюной, Остин, над которым Томас и потешался.
- Нет. Просто он летает по океану, как смычок по струнам. Он не просто ходит в море. Он словно рождает музыку, музыку Океана, парень. Музыку волн, - Томас присмотрелся к собеседнику и махнул рукой: "А, да черта ли ты поймешь".
- И чем он занят? Просто тратит папашины или свои деньги, красиво летая над океаном? - Уже громко издевался Остин и уже над словами Томаса.
- Ты договоришься до похода к зубному врачу, мальчик, - мягко сказал Томас, - не было печали, чтобы надо мной потешался какой-то мокрозадый младенец. Доступно? - Видно было, что вопрос не риторический.
- Пока да, - недобро процедил Остин.
- Вот и славно. А капитан Смычок, если это он, а я спорить готов, что это он, всегда занят одним и тем же - он охотится на демона открытых морей.
- Он псих? - Уже без издевки спросил Остин.
- Нет. Поверь мне. А чьи он тратит денежки - не наше с тобой дело. Вообще, ты бы пореже интересовался чужим кошельком, паренек. На этом берегу, - Томас многозначительно надавали на слово "этом", - такой интерес принимают за дурную примету и могут поменять глаза местами.
- Но все же, как называть такой... Корабль? - Сменил Остин тему.
- Шхуна. Это, парень, все же шхуна. Только не спрашивай меня, за каким чертом одинокому человеку нужна целая шхуна, если он мог бы купить себе яхту с мешком техники на борту, которая все бы делала за него. Думаю, что и на этой шхуне техники хватит, но вряд ли он превратил ее в корыто для грудных детей, если то, что я о нем слышал - правда. Я знаю одно - этот человек не боится заходить в око бури. Ты понимаешь, о чем я?
- В око бури? Не побоялся? - Не совсем понял Остин, решив, что речь идет о разовом подвиге.
- Не боится. Он делал это несколько раз. В самое око бури. В центр тайфуна. И вышел оттуда живым. Вот какой он, этот капитан Смычок. Он стоит хотя бы уважения, запомни это, Остин, - тяжело уронил Томас, человек, по природе добродушный, но в меру.
- А почему его зовут "Смычок"? - Как-то задумчиво спросил Остин и Том оттаял.
- А ты послушай. Когда его шхуна идет по волнам, рассекая их, кажется, что она пролетает над ними, лишь слегка задевая и тогда воды поют. Есть дурачки, уверенные в каких-то приделанных ерундовинах к шхуне, но поверь мне - херня это все. Просто он любит море. И его шхуна тоже. А море - их. Редкая удача и редкое сочетание. Море порой выбирает для своей любви не человека, морем жившего поколениями, а новичков. Я не хочу назвать капитана Смычка новичком, но он моряк первого поколения. Готов спорить. А пока просто послушай, - Томас, благоговейным, изящным жестом поднял свою грубую, просмоленную руку жестом, которому позавидовал бы любой профессиональный актер или оратор - от шута до кардинала, обращающего язычников.
Остин прислушался. Со стороны шхуны, летящей над океанской рассветной гладью и впрямь доносилось нечто, нечто тонкое, тихое, но достаточно хорошо слышимое. Что-то очень похожее на плач, восторженный плач сольной скрипке в огромной оркестре.
"Да, я слышу!" - Хотел было сказать Остин, но Томас, предугадав его желание поднес толстый, черный от работы и грязи, палец к губам.
- Куда его черт несет?! - Завывал Уилкинсон, поняв, куда ведет шхуну капитан.
- Капитан ведет шхуну к Оку Бури, - раздался рядом оглушающий даже в такой лютый шторм бас раба капитана - Переносицы.
- За каким ...м?! - Осатанело завопил журналист, проклявший свое любопытство в деле попадания на борт.
- Мегалодон пойдет туда же, мистер. Капитан знает это. Мегалодон понимает, что там единственное спокойное место. Если идти вместе с ним. С Оком Бури, - уточнил Переносица, видимо, сильно сомневавшийся в умственных способностях гостя с берега. Собственно, сам Уилкинсон тоже не был от них, от способностей своих, в восторге.
- Но почему мегалодон пойдет туда? А не нырнет, к примеру? - Орал Уилкинсон.
- Странный выбор был сделан капитаном в поиске третьего человека, - задумчиво пробубнил Переносица, почтительно прикрыв глаза при слове "капитаном". - Здесь скверное дно, мистер Уилкинсон, скалы, горные пики. Город со шпилями башен. Под нами затонувший материк. И мелко - в этой части океана. Мегалодон не рискнет распороть себе брюхо или рыло о древние строения или горы.
- Какой еще затонувший материк?! - Чуть не плача, кричал бедный репортер.
- То есть? Моя родина, - Переносица снова прикрыл глаза, но не почтительно, а как от боли.
- Какая родина?!
- Атлантида, - спокойно отвечал Переносица.
- Э?!
- Что-то не так? Вас смущает факт моего существования? Да, я гораздо старше вашей убогой цивилизации. И что? Я спал. Точнее, был в анабиозе. Капитан покажет вам капсулу, в которой я коротал века, пока капитан Смычок не дернул меня по ошибке на поверхность. Но, так как больше моего народа нет, то я пригожусь капитану и для последней встречи с мегалодоном, - спокойно, насколько можно было при реве ветра, говорил раб капитана.
- Это сейчас вы о чем?! - Слишком много бреда и кошмаров для одного вечера, слишком много! Сумасшедший капитан, или крайне эксцентричный, или... Не это важно! Буря, шхуна, мегалодон и атлант!
- Когда шторм утихнет, я вам все расскажу, мистер журналист, - спокойно сказал Переносица.
- А с чего вы взяли, что мы выскочим живыми? - Спросил Уилкинсон.
- Да что ты будешь делать, - сокрушенно сказал Переносица, взял Уилкинсона за пояс и поднес глазами к своим глазам. Ощущение у журналиста было такое, словно монстр с жутким ликом и руками, толщиной в талию взрослого человека, читает его, как раскрытую книгу. Он поежился.
- Сегодня вы не умрете, - вынес вердикт Переносица, ставя репортер на ноги, - а буря сойдет на нет через... Да, часов через пять-шесть, - заключил Переносица, посмотрев на бесящиеся валы темно-свинцовой воды.
- Капитан Ахав, который на сей раз, реинкарнировавшись, хочет убить не Моби Дика, а мегалодона, - проговорил репортер и осекся - взгляд монстра, который походя признался в том, что он - атлант, налился злобой.
- Не смейте звать Смычка Ахавом, милейший, здоровее будете. Они не одной породы. И капитан Смычок не собирается убивать мегалодона, он хочет лишь доказать его реальность. Ясно?!
- Но как? Любую съемку назовут фальсификацией, - начал было журналист, но раб капитана перебил его.
- Когда мы догоним рыбу, я прыгну к нему, за борт. На него. К нему. Со всем, что потребуется.
- Вы погибнете! - Заорал Уилкинсон, поняв, что тот не шутит.
- А я, по-вашему, мечтаю остаться в живых? Вы понимаете, что это такое - быть самым последним и понимать, что все твои способности тут никому не нужны, разве что как экзотика. Часть из них уже не нужна, а до других частей вы еще не доросли. Я один на всей Земле. Как вы думаете, мне есть за что благодарить капитана?
- Да... Он не Ахав. Он хуже, - пробормотал Уилкинсон.
- Больше не говорите так. Очень прошу, - недобро произнес раб капитана.
- Я постараюсь, - искренне заверил того журналист и раб кивнул.
А как хорошо все начиналось!
3
...Плечи и руки вошедшего были покрыты дивной, иного слова в голову Уилкинсона и не пришло, чудесной по красоте и сложности, вязью татуировки. Он никогда не видел ни схожего рисунка, ни такого цвета красок, хотя навидался, мотаясь по миру для "National Geographic Traveler" он немало.
Но сейчас, как ни странно, вторая мысль была не развитием первой, точнее, первая-то вся уложилась в "Ах!", хорошо, что про себя. Нет. Странной была мысль следующая - сколько же краски понадобились на руки этого монстра?!
Он был ужасен. Ростом это существо явно скреблось макушкой в районе двух метров и хорошей прибавки к этим двум метрам. Лоб его, с глубокими, странными височными впадинами, сильно выдавался вперед, наподобие лба кашалота - такое морское сравнение почему-то посетило репортера. Впечатление порыва вперед добавляли могучие, огромные надбровные дуги, под которыми, сильно напоминая внешний покой болота Манчак, что в США, глубоко сидели крупные, странно круглые глаза. Нос шел параллельно лицу - иначе не скажешь. При взгляде сбоку казалось, что кто-то пытался утюгом сравнять линию лба, дуг и носа - настолько ровно он шел ото лба, без намека на впадину у переносицы и завершался прямым углом над твердыми губами. Черная грива спутанных волос падала мутанту на плечи. Что это были за плечи, репортер даже порадовался слегка за этого монстра - что тут жаркий климат и верхняя одежда не нужна. А что до рук.... Да, Уилкинсон видел всякое - и "чистых" бодибилдеров до "химиков" и до идиотов, вливающих себе что-то под кожу. Этот явно ничего не вливал. Но в районе бицепса (ни о каких рельефах речь не шла, валами крепилась плоть к этому чудовищному костяку) руки его, репортер поклялся бы, в обхаете были бы в ту самую идеальную талию, что шестьдесят сантиметров. Позже выяснилось, что он поскромничал.
Гигант, рядом с которым терялся его спутник, рослый, крепкий мужчина хорошо за сорок, прошествовал в самый дальний угол, где и сел у стены, лицом к залу. Ему, не ожидая заказа, принесло нечто, сильно смахивающее размерами на таз, наполненный рисом, овощами, кусочками фруктов и разнообразной морской живностью. Запивал он все это бутылкой минеральной воды. Второй его товарищ, тоже, видимо, абстинент, употреблял чай, поедая омлет с грибами. Вообще, для прибрежного трактира, не сказать - "кабака", кормили тут очень недурно.
...Видимо, давно, давно накипело что-то в груди у вошедшего в зал с улицы, человека. Давно, давно копил он там желчь пополам с ненавистью, а скопив столько, что пошла эта смесь горлом, ворвался в ресторанчик.
Видимо, одних хулительных речей ему показалось мало, недостаточно весомо, а потом в руках у него недвусмысленно глядел двумя глазами обрез охотничьей двустволки.
Поток грязной ругани заинтриговал, кажется, всех, кроме тех, к кому обращался новоявленный Цицерон. А судя по тому, что люди стали, для себя же незаметно, отъезжать с линии огня, оратор был не просто треплом. Больше всего удивляло то, что он был трезв, как стеклышко.
Как уже было сказано, только теми двумя, к кому и обращались поклепы, хула, наветы, проклятия и обвинения, предъявы и просто истеричное повторение явных и выдуманных пороков странной пары, так вот, только ими двумя оратор игнорировался. Чудовищем, дочищающим свой таз с обедом и капитаном по прозвищу "Смычок", который уже одолел омлет и теперь сидел лицом в зал, глядя на бесновавшегося человека со странным в этой ситуации, равнодушием, но, тем не менее, глядя на того, что называется, не отрывая глаз.
Крикун распалил себя до последней степени. Два вора чужих уловов, две сволочи с дурным глазом, распугавшие всю рыбу, два бабника, что знают тайное слово, иначе с чего бы бабам им так давать, два преступника (при этих словах половина посетителей недовольно свела брови к переносице, видимо, крикун куда-то не туда взлетел в своем обличительном порыве), так вот, эти двое, видимо, по-хорошему не понимают, а по-плохому - сейчас посмотрим! Крикун вскинул обрез. Черт его знает, готов ли он был стрелять, или нет, но капитан решил принять меры.
- Аттила, друг мой, убавьте звук, - обратился он чуть хрипловатым голосом к колоссу, что уже доел свой обед. Тот, кого назвали Аттилой, не выказав ни удивления, ничего вообще, честно говоря, не выказав, схватил свою тарелку (величиной, напомним, с хороший таз) и пустил ее, наподобие летающих пластиковых тарелок для собак, в голову обвинителя.
С воем тарелка рассекла жирный воздух, казалось, пропитанный запахами жареного и печеного в ресторане и ребром вошла крикливому дяде в рот, выбив, судя по всему, передние зубы и вынеся того силой удара за порог, где тот упал на спину, не выпуская тарелки изо рта и выпалил сразу из обоих стволов.
Ресторан взорвался хохотом. Как бы ни были серьезны намерения стрелка, сейчас его лицо не смогло бы спасти уже ничто. Как умирающий с голода бедолага, который не в силах расстаться хоть с миражом еды, или чем-то с ней связанной, лежал он с тарелкой во рту, а из стволов обреза поднимался сизый дымок.
Теперь ему остается или уйти с острова, или руки на себя наложить, - еще подумал, помнится, журналист, прекрасно знаючи эту прослойку человечества, представленную здесь. С этим тазом он теперь и в гроб сойдет. Человек встал, выдернул рукой таз изо рта и ушел, под дружный свист и хохот.
Словно гром, упали, перекрывая гул посетителей, слова Аттилы.
- Мне повторить. Моя тарелка пропала, счет предъявите этому ублюдку, который вломился в приличное место к достойным людям с оружием в руках.
Спорить с ним никто не стал, хотя именуемый Аттилой и бросал практически пустую посуду, и вскоре второй таз оказался перед гигантом, который, аппетита, судя по всему, первой тарелкой не утолив, взялся за ложку. Капитан Смычок откинулся на спинку стула и закурил коричневую самокрутку.
"Да, хохот бьет больнее пули, банально, но факт. Даже застрели тот бедняга этих двоих, не помогло бы. Теперь он разве что постарается убить их исподтишка, но чтобы было ясно, чьих рук дело" - подумал репортер и вернулся к своей камбале в сухарях.
Когда он покончил с едой, оказалось, что странная пара уже ушла. Он поманил к себе одного из официантов, случайно положил на скатерть десятидолларовую бумажку и принялся делать то, что делать любил - задавать вопросы. Он-то любил, а вот другие - не всегда. Несколько раз кончалось это мордобоем, один раз его чуть не зарезали, а второй раз, при общении с мурси, африканскими людоедами, его спасла лишь жирная свинья, на которую его и выменяли. Но репортаж тогда пошел гвоздем.
Узнал он из потока слов ровно ни черта. Пара капитана и Аттилы служила объектом для наблюдения и облизывания всем островом, но толком никто ничего не знал. Они были не местные и, похоже, оставаться навеки тут не собирались. Аттила звал капитана "господином", что заставило было Уилкинсона улыбнуться, так как сразу представилась ему пара содомитов, но официант не поддержал гипотезу, а обернувшись, чтобы убедиться, что гостей рядом нет, посоветовал никому и никогда больше такого не говорить. Эти двое пришли на шхуне, так как назвать яхтой их плавсредство, язык не поворачивался. Казалось, что шхуна вырвалась откуда-то из конца девятнадцатого века, попутно обретя некое современное оборудование, но им не злоупотребляли, предпочитая паруса.
Земля, которую они называли бы своей, судя по всему, на карте мира не существовала. Оба легко говорили на нескольких языках и разбирали совсем уж дикие диалекты.
Капитан и в самом деле был капитаном. Документы, удостоверяющие его права и умение водить судно такого тоннажа и оснастки, были предъявлены в порту, чиновникам, которые не пожалели языков, расписывая тут кипу бумаг, что выложил тот, кто велел звать себя не мистером таким-то, а "капитаном"
- Просто Стивенсон какой-то, - якобы случайно обронил при этот Уилкинсон. Но ошибся.
- Нет, мистер, он, в самом деле, капитан. И они не ищут сокровищ, насколько мы знаем.
- А что еще можно искать в этих водах, на этой шхуне, максимально отчужденно относясь к остальным жителям острова?
- Наш островок тем и хорош, - гордо отвечал официант, - что тут можно делать свои дела без риска присутствия в них чужого носа, - выразительно закончил он, устремив страстный взгляд на карман Уилкинсона. Вторая бумажка появилась на столе, там же, где незадолго до того, лежала первая десятидолларовая купюра и исчезла так же быстро.
- Вы добрый человек, мистер, - торопливо проговорил официант, - я дам вам совет. Не пытайтесь разговорить Аттилу, тем более, с помощью денег. Как ни странно, проще будет поговорить с капитаном. Если тот, конечно, будет в состоянии с вами говорить. Или в настроении. Они ищут не сокровища, мистер, потому так и озверел тот человек с обрезом. Они, - официант понизил голос, - ищут не сокровища. Они ищут морского демона.
Уилкинсон рассмеялся, но официант стал понемногу отходить от его столика и его снова пришлось приманивать.
- А какое кому дело, что они ищут демона? - Теперь Уилкинсон был серьезен, как поп на исповеди дендрофила.
- Дело в том, мистер, что всякий... (видимо, сказать официант хотел что-то смачное, но передумал, вспомнив о тридцати полученных баксах) ...у нас знает - тот, кто ищет морского демона, может его и найти. А это, мистер, будет уже не только проблема этих двоих. А наша общая. Вытащить из бездны демона непросто. Но куда сложнее его туда после загнать. Потому народ волнуется и капитан, видимо, скоро уйдет с острова - пока нет у людей настоящих доказательств о том, кого они ищут, им дадут уйти. А вот если люди успеют убедить себя в том, что капитан и Аттила ищут именно морского демона, их могут повесить на их же мачтах. Нравы тут хоть и простые, мистер, но суровые. А теперь - благодарю, но вынужден бежать. Если что-то еще вспомню, то непременно! - Недоговорив, официант исчез.
Уилкинсон пожал плечами, взял было свою чашку с чаем, как рядом с ним, из ничего, казалось, возник сам капитан и Уилкинсон невольно вздрогнул, пролил немного чаю на стол.
- День добрый, мистер, - приветствовал его капитан.
- Присаживайтесь, капитан! - Очнулся Уилкинсон. Фарт пошел, любой журналист чует это нутром, фарт, фарт пошел!
Знал бы он еще, что в данном случае является фартом...
4
- Присаживайтесь, капитан! - Очнулся Уилкинсон, а капитан, словно поняв или в самом деле, поняв, чем вызван такой энтузиазм, слегка, на один уголок губ, усмехнулся и охотно сел.
- Благодарю, мистер Уилкинсон, - внезапно сказал он.
- А мы разве знакомы? - Искренне поразился репортер, насилуя свою, надо признать, изрядную память.
- Заочно. Я читал ваши работы в журналах, эти работы на порядок выше той галиматьи, что пишут даже в тех изданиях, от которых вправе ждать большего. Ваша работа о мезозойской эре и особенно, те фото, что вы прилагаете, выше всяких похвал. У вас, простите, специальное образование? - Мягко спросил капитан. Уилкинсон почувствовал жжение в своих впалых щеках - он знал, что он сейчас сильно покраснел, от удовольствия, видимо. Капитан хвалил именно то, за что журналист вечно ждал, но, увы, не получал похвалы.
- Увы, капитан, просто небольшие энциклопедические знания, - честно отвечал он.
- Удивительно. Тот малый, в нечистом фартуке, полагаю, наговорил вам семь миль до небес и все лесом? - В лоб спросил Капитан. Уилкинсон уже окрестил его про себя для будущего репортажа.
- Ну, в целом, ничего интересного, или исчерпывающего, - осторожно отвечал журналист.
- Немудрено. Так как никто не знает, что я ищу, точнее, что мы ищем. С Аттилой.
- Это ведь кличка? - На всякий случай спросил журналист.
- Нет. Это имя, - спокойно отвечал Капитан. Кличка у него тупая, "Переносица", но он к ней относится спокойно. Так что можете звать его и так, и так.
- Имя? - Немного удивился Уилкинсон, но потом осознал основную часть предложения Капитана. - Вы хотите сказать, что дадите мне настоящее интервью? - Восхитился он.
- Даже больше. Я предлагаю вам пойти с нами. На поиски морского демона. И пишите себе на здоровье. Можете пробить меня, мой корабль и все связанное с этим по любым базам, я теперь почти законопослушен, - Капитан явно читал мысли Уилкинсона. - Я не обижусь.
- А кого вы зовете "морским демоном"? - Спросил Уилкинсон, решив пока отодвинуть щекотливую тему.
- Вы слышали про мегалодона? - Вопросом на вопрос отвечал Капитан. Журналист не выдержал и рассмеялся.
- Да кто о нем не слышал! И ищут его по всему миру, и все без толку, только слухи и найденные на суше и на дне, в отложениях с возрастом в миллионы лет, зубы...
- Это не повод для смеха! - Случайно ли, нарочно ли процитировал Капитан, чье лицо исказилось от бешенства, графа Дракулу из фильма великого Копполы, - я заинтересовался этой темой еще до того, как она стала кичем, я воровал, работал, учился, спекулировал - все, что я нажил, а этого немало, уходит на поиски моего мегалодона. Зубы и слухи? А вы не задумывались, что пути мегалодона раньше проходили и по суше, там были моря, океаны, а теперь земля? Кто может помешать ему жить в океане сейчас?
- Но... Ведь это даже не игла в стоге сена, - отвечал, оторопев от ярости Капитана, уже овладевшего собой, Уилкинсон.
- Так, да не так, - отвечал Капитан. - Взгляните. Это найденные останки кашалотов и косаток. Напомню, что ни у того, ни у другой нет врагов в Океане. Во всем великом Океане. Смотрите фото. Здорово, правда? Хвост откушен, как отрезан. У кого хватит пасти, чтобы срезать кашалоту хвост, тем самым, лишив его маневренности? У косаток? Нет. Они не нападают на кашалота. Тот является королем Океана. Точнее, считается. Как вам? Косатка, да? Кит-убийца, разорван почти пополам, присмотритесь. А теперь посмотрите фотографии, вот вам карта мира, для наглядности, а на фотографиях сзади даты и места находок.
- Капитан, любящий море и любимый морем, - пробормотал Уилкинсон. Впрочем, не преследуя каких-то целей, бормотал он крайне редко.
- Старый Томас-лоцман, великий поэт, - рассмеялся Капитан, - великим на самом деле его делает то, что он не записал ни одной своей строчки. Он просто живет этим - и все. Вот это и есть подлинная поэзия. Вещи свои он или забывает, или переиначивает при следующем повторе так, что и признать сразу сложно. Мне очень лестно, что я попал к нему в сокровищницу. Так что? Вы идете с нами?
- А почему именно я, Капитан? - Спросил в душе уже согласный с тем, что предлагал ему искуситель.
- Вы представитель серьезного источника - журнала. Я лицо заинтересованное, а свидетельства Аттилы нигде ничего не стоят, так как он не просто не существует, как человек, он еще и раб.
- Раб? - Оторопел Уилкинсон, - а чей? И он что - не в курсе, что рабство отменили?
- Чей? Мой, разумеется. Что до отмены рабства - ему наплевать на это. Он раб и умрет рабом. Причем счастливым. Это вас так сильно тревожит, если отмести весь шлак современного мировоззрения? - Участливо спросил Капитан. Уилкинсон прислушался к себе.
- Почему-то нет, - ответил он честно, - а как понять ваши слова о том, что он не человек?
- А это вы спросите у него. Я ответил вам, зачем приглашаю на борт? Встреча с мегалодоном - вопрос времени. Это, - палец Капитана ткнулся в веер фотографий, раскиданных по столу, - путь миграции одного, как минимум, мегалодона. Такой свидетель, как вы - на вес золота. А вам такой поход тоже, полагаю, не абы, что? Так я и думал. Вы с нами? Третий за демоном, ну?!
- Вы умеете уговаривать, - рассмеялся Уилкинсон.
- По рукам, - жестко сказал Капитан и протянул свою загорелую, крепкую руку. Уилкинсон ответил на рукопожатие.
- Большая честь, Капитан, - сказал он, - если вы окажетесь правы, мы войдем в историю.
- Черт с ней, с историей. Мне нужен мой мегалодон. Я слишком много пустил по ветру, собирая средства и возможности для нашей с ним встречи, - ответил Капитан и глаза его, спокойные миг назад, вдруг на долю секунды, налились такой адской гордыней, что Уилкинсон чуть не вздрогнул.
- Аттила заберет вас и ваши вещи, мистер Уилкинсон, - мягко сказал Капитан, - мы уходим с рассветом. Надеюсь, вы не подвержены морской болезни?
- Родители наделили меня таким желудком, что я могу посоревноваться с белой акулой, а вестибулярным аппаратом - с мартышкой, - рассмеялся журналист. Капитан кивнул и они расстались, чтобы вскоре встретиться вновь.
5
- Интересное у вас имя, Аттила, - говорил Уилкинсон, поспешая за степенно, но слишком широко шагавшим рабом, который, к тому же, еще и не был человеком.
- Это очень старое имя, мистер, - к жуткому "гроулу" Аттилы журналист пока не привык.
- Я знаю, - задиристо сказал он.
- Нам сюда, - указал Аттила свободной рукой на поворот в переулок. В другой руке он нес все вещи Уилкинсона, - а если вы думаете, что я имел ввиду вождя гуннов, то зря. Это имя намного старше и намного отличается смыслово от того, как понимается сейчас. Никто еще и не слышал ни о гуннах, ни об Аттиле - том Аттиле, когда оно уже звучало над землей.
- Расскажете подробнее? - Оживился Уилкинсон, но Аттила покачал головой.
- Это решать капитану. Это ему вы нужны на борту, а я пока не знаю, как он пожелает, чтобы я с вами общался.
- Или обращались? - Спросил раздосадованный репортер.
- Или так, - легко согласился Аттила и в который раз подумал репортер, что не зря ли он полез в эту погоню за морским демоном, упоминание о котором заставляет людей впадать в такую ярость, что они идут в ресторан с обрезом или, по словам официанта, готовы на линчевание тех, кто посмеет признаться в такой погоне за демоном прямо.
Так добрались они до причала, где и стоял "Настигающий", ибо такое имя носил гордый корабль Капитана. "Смычок", возможно, к нему и клеилось, но для такой возвышенной погони такое словцо годилось мало.
- Я смотрю, Капитан, "Настигающий" не маленькое судно. Я даже не могу определить, яхта это, или шхуна, - говорил Уилкинсон, провожаемый по палубе Капитаном.
- И то, и то. Мачт, как видите, три, паруса косые, линии корпуса - шхуна. Но размеры, скорость, некоторые другие изыски делают ее яхтой капризного эксцентричного миллионера. То есть, меня.
- А дать мне ее параметры, Капитан? - Засуетился было Уилкинсон в поисках диктофона, но Капитан остановил его движением руки.
- Я предоставлю вам распечатку всех узлов этого корабля, мистер Уилкинсон, с этим, полагаю, успеется. Я могу вам лучше рассказать, как однажды "Настигающий" чуть не стал "Корытом. Мы с Аттилой видели мегалодона, мистер репортер, я готов поклясться в этом, видели так же хорошо, как видим сейчас вон тут розовую яхту, принадлежащую помешанной лесбиянке, - Капитан показал рукой на вычурное суденышко у причала, примерно в полумиле от них.
- "Кафе-рейсер", - пробормотал журналист, не кривя душою.
- Скорее, "Порт-рейсер", - усмехнулся Капитан, - но вернусь к мегалодону. Он атаковал в море синего кита, рвал кусками, нет в мире больше существа, которое осмелилось бы один на один сойтись в драке с синим китом, а то и с кашалотом. Вода была окровавлена так, словно там сошлись в битве две рати, а на самом деле, гигантское сердце кита гоняло по его тридцатиметровому господину столько крови, что и представить трудно. И тут у нас дохнет вся электроника на борту. Вся. Напрочь. Привет от Билли Гейтса, черт бы его побрал. Центральный процессор. Мы не можем ни подойти, ни заснять, ничего. Только смотреть в бинокли, что мы и делали. После этого "Настигающий" был переведен на "Макинтоши", с чего мне и следовало бы начать. И каждый узел, из ключевых, продублирован. Вы себе не представляете, сколько камер и сколько следящей аппаратуры у нас на борту, мистер Уилкинсон! Мы разве что дно океанское просветить не можем, увы. Кстати, Гейтсу после этого я съездил по рылу, после чего тот какое-то время предпочитал темные очки.
- А! Я помню эту историю, которая была столь тайной, что о ней знали даже коматозники, - оживился Уилкинсон, - и очки помню! Так это были вы?
- Не я, а Гейтс, - рассмеялся Капитан, - да, это был я. Когда его проклятое железо очнулось, мегалодон успел наесться и уйти в море. Мы так и не смогли догнать или приманить его. Но это был он. Я почти уверен. Все-таки - полмили. Остервеневшая косатка? Вряд ли. Кашалот? Размерами бы подошел, но увы - от зубов кашалота остаются другие раны. Кит был разделан, что называется, "под орех". В клочья. В большие куски, когда мы подошли туда, там уже шел пир акул со всей округи, но шеф-повар застеснялся и ушел. Помнишь, Аттила? - Крикнул он своему рабу, стоявшему у штурвала.
- Да, Капитан, - почтительно взревел Аттила и кивнул.
- Пройдемте вниз, я покажу вам вашу каюту и корабль, - пригласил Капитан.
Кают-компания была украшена огромной картой, по который от руки и в виде флажков велась, судя по всему, настоящая летопись.
- Я смотрю, у вас тут имеется заходы и пребывание в очень опасных водах - вблизи Сомали, - подметил Уилкинсон.
- Да, мы были там. Ни черта. Африка никакая не колыбель, судя по всему. Ничего похожего на останки мегалодона там нет, но там теплая вода, а наша рыба любит тепло. Потому я ходил и туда.
- Но... Пираты... - Гнул свою линию Уилкинсон, мысль о вторичном заходе в те воды его мало прельщала.
- Эх, уважаемый мистер журналист, вы не представляете себе, на что способна турельная авиационная пушка, а особенно, если их две, - как-то устало сказал Капитан и нажал на какую-то кнопку на приборной панели. Носовая часть палубы разошлась в стороны и над бортом появилась та самая турельная пушка.
- На корме такая же. Можете стрелять прямо из нее, можете отсюда. Я слышал о... гм... пиратстве (при этом слове он пренебрежительно усмехнулся) в том краю. Когда в водах Сомали я увидел идущий на нас катер с бабуинами, вооруженными "Калашниковыми" и "РПГ-7", я просто выкинул "Веселый Роджер" и пошел им навстречу. Такого они точно не ожидали, а оружием воспользоваться не смогли - мои пушки бьют дальше и точнее. Я, разумеется, уступлю специальному военному судну, но могу вас заверить, что судну моего водоизмещения я не уступлю. Особенно, если там экипаж состоит из бабуинов, которых вооружили "Калашниковыми" и "РПГ-7", - усмехнулся Капитан. Взять мою шхуну на абордаж тоже дело гиблое, тут я спер идею капитана Немо - все внешнее железо шхуны, от трапов и до перил, подключено к сильным источником электричества. При желании я сделаю электрический стул из самой палубы и всех внешних построек. Мне есть, чем огрызнуться даже против вертолета, разумеется, если это не русская "Черная акула". Да, мне пришлось здорово поднатореть в искусстве убивать, чтобы потом не отвлекаться от куда более мирных целей. А попасть в плен к неграм, чтобы самому платить за себя выкуп? Вы что, милейший, - издеваетесь?
- Ну, да. Надо же было показать, кто тут самый... Пиратствующий пират. Я разнес их катер вдребезги и не знаю, остался ли там кто-то жив, или нет, мне наплевать. Я развернулся и ушел. С мегалодоном нам там, к сожалению, не повезло, - закончил Капитан свою романтичную пиратскую повесть и заставил пушку спрятаться в недрах корабля.
- Но все же... Пираты?
- Пираты? Это любители. Хотите увидеть настоящих пиратов - включите новостной канал по телевизору. Вот та голова, что якобы выбрана большинством - так вот, та ботексно-силиконовая голова и есть голова такого пирата, перед которым и Флинт, и Черная Борода, и Чарльз Вейн - просто выпускники воскресной школы. И это я еще не говорю о тех, кто поставил эту голову в экран.
- Народ? - С интересом спросил журналист. Капитан посмотрел на него с долей некоторого сожаления.
- Про это говорил еще Марк Твен. Что никогда бы народ не пустили к выборам, имей они хоть шанс на что-то повлиять. Черт с ними. Нас занимает мегалодон, а что там показывают в телеке - вам придется временно забыть, у меня тут нет телевизоров.
- А все же, Капитан, почему именно мегалодон? Почему не пропавшие сокровища испанских галеонов, почему не Атлантида, почему не любое другое вымершее или считающееся таким, существо?
- Вы слышали про латимерию, мистер Уилкинсон? Ее тоже почитали давно и благополучно вымершей, но теперь она ловится, не скажу, как карась на уду в период жора, но все же. Она еще известна, как целакант.
- Слышал, разумеется, - слегка даже обидевшись, что тоже было приемом быстро понять человека, отвечал Уилкинсон.
- Мегалодон не жил на таких глубинах. И потому встречи с ним бывали чаще. Но они или были, вроде нашей - ни фото, ни видео, или просто устные рассказы подвыпивших моряков. Я читал и отчеты, и общался с моряками, я перерисовал карту современной Земли на сотни миллионов лет назад, чтобы понять курс движений мегалодона тогда. Теперь там суша, верно. Но тем не менее, предпочтения мегалодона к огромным переходам и теплой воде сузило поиск. У меня десятки его зубов, найденных от гор до пустынь, но самые дорогие для меня те, что были подняты со дна морского. Это - прямой автограф акулы-гиганта, "Здесь есть мегалодон!" Не "был", заметьте, а есть. Много лет я потратил на всякую чушь и где-то в районе сорока, наконец, вошел в ум. Хотя, как я понимаю, всем моим близким тогда людям показалось, что все ровно наоборот. Навигация? Экзамены? Спекуляции? Откровенный криминал? Зачем?! Чтобы побегать по волнам?! Создать эдакий надводный "Наутилус" и уйти в Океан?
- Но почему бы и нет? - Искренне возмутился репортер, походя отметивший, что его обиду Капитан просто не заметил.
- Вот. Первый разумный вопрос за все время моих пятилетних поисков. Однажды я понял, что не хочу ничего из того, чего хочет этот мир. Дорога в другие миры нам, и мне, разумеется, заказана. Что мне оставалось? Акулами я интересовался с детства, удивляя порой педагогов своими знаниями предмета и редкостной тупостью в точных науках. С этим пришлось сильно бороться, когда я сдавал экзамены на право вождения такого судна, как мое. Просто я больше не хотел ничего делать для тех, кто изводил кислород вокруг меня - ни хорошего (да я и не мог, и вы - тоже, кстати), ни плохого. Заметка и гипотеза о том, что мегалодон существует, перевернула мой мир. Вот я тут. С Аттилой и с вами. Вы еще не пожалели, что кинулись в море с парой откровенных психов? - Капитан ловко свернул сигарету из табачного листа и прикурил ее от зажигалки.
- Нет, капитан. Ведь вы представляете себе, какая это будет сенсация!
- Сенсация? Черт. Точно. Вот это слово, никак не мог вспомнить вчера, отгадывая кроссворд, - отвечал Капитан, - но теперь понятно. Вам нужна сенсация, мне - мегалодон.
- А что нужно Аттиле?
- Быть возле меня все свое время и порой это ужасно утомляет. Тем более, что я невольно виноват в его появлении в моей жизни, так что многое проходится шельмецу спускать с рук.
- А нельзя ли подробнее? - Снова почуял что-то вкусное журналист и снова получил по носу.
- Нет, - Капитан почему-то посмотрел на удаляющийся берег, - нет, сейчас нельзя. Вы не поймете и впадете в ритуальный ужас, которого испытывать, на самом деле, не будете и потому он будет особенно страшен.
- Просто Этель Лилиан Войнич, Капитан. Дикари ни капельки не боялись, но думали, что боятся.
- Я читал ее в свое время. Просто-таки образчик для капризных и непонятных. Это я про "Овода". Человек упорно лизал розетку и недоумевал, отчего бьет током. А я не люблю глупости. В книге есть несколько интересных идей, но не более. Тем не менее, я помню ее за малым не наизусть. Впрочем, черт с ним, с Оводом. Смотрите туда! Еще миль сто - и мы закроем на карте мира один из путей возможного, а если точнее, самого возможного пути мегалодона в Мировом Океане.
- Мне кажется, там будет шторм, - неуверенно показал рукой Уилкинсон на огромное облаке, казалось бежавшее по небу и морю.
- Что значит: "может"? Обязательно будет. Вы что - не слушали прогноз погоды на сегодня? Вы отважный человек!
- Скорее, тупой. Я думал, что это ваша забота, коль скоро вы - Капитан.
- И еще честный человек, вижу. Что же, прекрасные черты, если не злоупотреблять.
- Вы так думаете? - Усмехнулся журналист.
- Нет, это вы так думаете, - поправил его Капитан, - а пока или спускайтесь вниз, или привяжитесь к чему-нибудь тросом, мы идем на сближение со штормом.
- То есть?!
- Что - "то есть"? Этот тайфун встал у меня прямо по курсу, но мне необходимо быть именно там и именно сегодня. По моими трехлетним наблюдениям, там начинается и кончается маршрут одного из мегалодонов. И сегодня, кстати, есть шанс на встречу с ним. Вы полагаете, я его упущу?!
- А вы полагаете, что ваш "Настигающий" перенесет тайфун? - Журналиста начинала бить дрожь.
- Понятия не имею, зависит от силы ветра и кучи других факторов. Но вам-то уже не все ли равно? На берег отсюда не сойти, смотрите, сколько акул возле нашего "Настигающего". Они не хуже нас с вами знают, что такое корабль в руках тайфуна и надеются, что кто-нибудь упадет за борт.
- А разминуться с тайфуном никак нельзя? - Слабо проговорил Уилкинсон, который, кажется, только теперь понял, куда попал.
- Можно, если вдруг мегалодон стал нам всем резко ненужным. Смотрите, какой образчик кархародона! Метров семь, не меньше, "большая белая"! - Восхитился Капитан, - кстати, она нам пригодится.
Прежде, чем несчастный щелкопер спросил, что Капитан имеет в виду, тот куда-то быстро сбегал и вернулся с огромным гарпуном. Гарпунным ружьем Капитан пренебрегал, но линь от гарпуна крепился к лебедке, установленной на палубе. Свободной рукой Капитан поманил к себе Уилкинсона и тот, покачиваясь в такт все усиливающейся зыби, поспешил на зов.
- Я сейчас возьму белую на гарпун, она, плюс к моим недостойным приемам, сойдет за приманку для мегалодона. Даже в тайфуне, думаю.
- А что за недостойные приемы? - Спросил Уилкинсон.
- Химические приманки. Чего тут только нет! Падаль, подранок, больное существо, секреции самок в период спаривания - это действует безотказно на всех, не думаете же вы, что такое стадо акул я согнал просто усилием воли?
- Мне кажется, я бы уже и такому не удивился, - слабо улыбнулся Уилкинсон, в этот момент усиленно сочинявший последнее письмо к Дженни Лейн, его невесте, ждавшей его на берегу. Не этом, конечно.
- Лестно, но нет. Нам нужна крупная акула, или кит. Китов нет, берем, что есть, - Капитан развалистой походкой, мгновенно, казалось, прошел свою шхуну до самого носа и встал у перил. Сощурился.
- Можно мне подойти, Капитан? - Вышел из транса Уилкинсон.
- Да, только опасайтесь линя, когда большая белая пойдет под воду. Если прихватит вас, то навеки, лучше станьте справа от меня, сэр, - посоветовал Капитан Уилкинсону, каковому тот и последовал.
Капитан, сильно выставив вперед левую ногу, словно бы пружинил на ней, перенеся в нее весь вес своего тела. В левой же руке держал он гарпун. Он словно выжидал чего-то, хотя даже такому сухопутному млекопитающему, как журналист, уже несколько раз казалось, что пора бить.
Потом он понял, что в намерения Капитана по прозвищу "Смычок" смерть белой не входит. Наконец, он сильным, длинным движением метнул свое жуткое оружие и крикнул Уилкинсону: "Есть! Смотрите за линем!" - что оказалось очень вовремя, акула вела себя просто неподобающе разнузданно и потому линь метался по палубе, от лебедки до большой белой, как хвост разъяренного дьявола.
Капитан кинулся к лебедке и запустил ее, медленно сматывая линь гарпуна и скоро поднял большую белую над водой. Акулы поменьше успели покусать ей морду, но Капитана мало заботил ее внешний вид, а заботил, скорее живой вес и свежесть крови.
Он что-то крикнул Аттиле, тот отвечал жутки басом своим: "Есть, сэр!" и переложил штурвал налево.
Но тут силуэт большой белой, исправно, веером разбрасывающий кровь и висевшим на носу во все продолжение шторма, был словно стерт ластиком с величественного полотна бешеного моря. Ластик этот мазнул по акуле и троим мореходам остался только ее хвост.
- Вы видели?! - Взревел Капитан, - видели?! Это он, он здесь, здесь, теперь мы видели его!
- Но снова впустую? - Не менее возбужденно чувствовал себя и журналист.
- Э, нет, сэр! Наш "Настигающий" многоглаз, как титан Аргус, камеры натыканы везде и ведут круглосуточную съемку. Уверен, что нам с них немало, что перепадет нынче! Он был здесь, боги отцов моих, он был здесь, он пришел ко мне! Сам!
- Да не могу я поверить в такую везучесть! - Завопил, спасая здравость рассудка, Уилкинсон.
- И не надо, черт вас задери! - Рявкнул Капитан и крикнул Аттиле, стоявшему у штурвала, подобно каменному изваянию древних времен: "Норд! Держи прямо на норд!"
- Да, сэр! - Накрыло их звуковой волной. Капитан бросил через плечо: "Не желаете посмотреть записи?" и заспешил к каюте. Как ни странно, но Уилкинсон не пошел за ним, а пошел к Аттиле. - Куда его черт несет?! - Завывал Уилкинсон, поняв, куда ведет шхуну капитан.
- Капитан ведет шхуну к оку бури, - раздался рядом оглушающий даже в такой лютый шторм бас, раба капитана - человека по имени Аттила с идиотским прозвищем: "Переносица".
- За каким ...м?! - Осатанело завопил журналист, проклявший свое любопытство в деле попадания на борт.
- Мегалодон пойдет туда же, мистер. Капитан знает это. Мегалодон понимает, что там единственное спокойное место. Если идти вместе с ним. С оком бури, пока туда не кинется сразу весь тайфун, - уточнил Переносица, видимо, сильно сомневавшийся в умственных способностях гостя с берега. Собственно, сам Уилкинсон тоже не был от них, от способностей своих, в восторге. Сказано все было, в общем, понятно, но не совсем. Сразу весь тайфун, скажите, пожалуйста! Он стал вспоминать морские романы и рассказы и вскоре понял, что его начинает трясти от ужаса, а потому он решил сменить тему.
- Но почему мегалодон пойдет туда? А не нырнет, к примеру? - Орал Уилкинсон.
- Странный выбор был сделан капитаном в поиске третьего человека, - задумчиво пробубнил Переносица, почтительно прикрыв глаза при слове "капитаном". - Здесь скверное дно, мистер Уилкинсон, скалы, горные пики. Город со шпилями башен. Под нами затонувший материк. И мелко - в этой части океана. Мегалодон не рискнет распороть себе брюхо или рыло о древние строения или горы.
- Какой еще затонувший материк?! - Чуть не плача, кричал бедный репортер.
- То есть? Моя родина, - Переносица снова прикрыл глаза, но не почтительно, а как от боли.
- Какая родина?!
- Атлантида, - спокойно отвечал Переносица.
- Э?!
- Что-то не так? Вас смущает факт моего существования? Да, я гораздо старше вашей убогой цивилизации. И что? Я спал. Точнее, был в анабиозе. Капитан покажет вам капсулу, в которой я коротал века, пока капитан Смычок не дернул меня по ошибке на поверхность. Но, так как больше моего народа нет, то я пригожусь капитану и для последней встречи с мегалодоном, - спокойно, насколько можно было при реве ветра, говорил раб капитана.
- Это сейчас вы о чем?! - Слишком много бреда и кошмаров для одного вечера, слишком много! Сумасшедший капитан, или крайне эксцентричный, или... Не это важно! Буря, шхуна, мегалодон и атлант!
- Когда шторм утихнет, я вам все расскажу, милейший, - спокойно сказал Переносица.
- А с чего вы взяли, что мы выскочим живыми? - Спросил Уилкинсон.
- Да что ты будешь делать, - сокрушенно сказал Аттила, взял Уилкинсона за пояс одной рукой и поднес того прямо к своему лицу, впившись взором в глаза репортера, которые были сейчас как раз напротив глаз мутанта. Ощущение у журналиста было такое, словно монстр с жутким ликом и руками, толщиной в талию взрослого человека, читает его, как раскрытую книгу. Он поежился.
- Сегодня вы не умрете, - вынес вердикт раб Капитана, ставя репортер на ноги, - а буря сойдет на нет через... Да, часов через пять-шесть, - заключил Переносица, посмотрев на бесящиеся валы темно-свинцовой воды.
- Капитан Ахав, который на сей раз, реинкарнировавшись, хочет убить не Моби Дика, а мегалодона, - проговорил репортер и осекся - взгляд монстра, который походя признался в том, что он - атлант, налился злобой.
- Не смейте звать Смычка Ахавом, милейший, здоровее будете. Они не одной породы. И капитан Смычок не собирается убивать мегалодона, он хочет лишь доказать его реальность. Ясно?!
- Но как? Любую съемку назовут фальсификацией, - начал было журналист, но раб капитана перебил его.
- Когда мы догоним рыбу, я прыгну к нему, за борт. На него. К нему. Со всем, что потребуется.
- Вы погибнете! - Заорал Уилкинсон, поняв, что тот не шутит.
- А я, по-вашему, мечтаю остаться в живых? Вы понимаете, что это такое - быть самым последним и понимать, что все твои способности тут никому не нужны, разве что как экзотика. Часть из них уже не нужна, а до других частей вы еще не доросли. Я один на всей Земле. Как вы думаете, мне есть за что благодарить капитана?
- Да... Он не Ахав. Он хуже, - пробормотал Уилкинсон.
- Больше не говорите так. Очень прошу, - недобро произнес раб капитана.
- Я постараюсь, - искренне заверил того журналист и раб кивнул.
- Вы не хотите спуститься вниз, мистер? - Спросил он Уилкинсона чуть погодя.
- Зачем? Разве сейчас нас не ожидает самое интересное? - Спросил раздухарившийся, невесть, с чего, журналист.
- Затем, уважаемый сэр, что око бури вот-вот закроется и начнется настоящий ад кромешный, - разделся сзади громкий голос Капитана.
- Нет уж. Обидно будет побывать в море с такой командой, преследовать такую цель, пройти в око бури и упустить возможность увидеть ад. Я остаюсь, - твердо, спокойно отвечал Уилкинсон. Капитан пожал ему руку, а Аттила покосился с чем-то, отдаленно напоминающим уважение.
- Привяжитесь тогда здесь, сэр, - Капитан протянул журналисту широченный кожаный пояс, толщиной миллиметров в десять и шириной около полуметра. С каждого конца пояса свисали куски капронового троса. - Наденьте, чтобы я видел и привяжитесь хоть к перилам, а лучше - к основанию мачты. Нам солоно придется, я не убрал часть парусов, теперь вся надежда, что старина Джобс выиграет состязание с тайфуном и паруса уберет быстрее, чем в них ударит ветер.
- Это даже я понимаю, - как-то мрачно сказал Уилкинсон, но Капитан и Аттила как-то необидно и синхронно рассмеялись.
- Не печальтесь. Снимайте, пишите, ищете в волнах нашу рыбу - ничего постыдного нет в том, что человек, оставшись на палубе, вопреки предложению куда более безопасному, слегка обезопасил себя сам, - это, как ни странно, проговорил Аттила, а Капитан только кивнул. Уилкинсон понял, что пора последовать совету Капитана и не усложнять жизнь и себе, и этим двум гостеприимным людям. Он привязался к фок-мачте и во все глаза смотрел на неистовость океана. "Стаксельное судно" - невесть, к чему, вспомнилось Уилкинсону. Так именно и называлась модель "Настигающего". Почему-то от этого уточнения стало как-то легче на душе, а тут и огромная волна ударила шхуну прямо в носа и прошла по палубе. Не будь на репортер пояса, что дал ему Смычок, на этом бы его история и завершилась - его не смыло за борт только потому, что он очень надежно был привязан к фок-мачте, причем морским узлом.
Как известно, описывать штормы и ураганы можно по-разному. От пафоса до скуки цифр. А потому мы не будет описывать этот тайфун никак, просто и коротко. Скажем лишь, что это был просто чистой воды ад, вот и все.
По мере того, как море стало стихать, к журналисту, мокрому и гордому тем, что он видел и в чем чуть ли не принимал участие, подошел Капитан, кинул взгляд, как мог бы поклясться Уилкинсон, заранее ироничный, на кучу узлов, какими был, нет, забегая вперед, скажу - должен был быть привязан к мачте репортер. Глаза Капитана сузились с неподдельным интересом.
- Один узел и тот морской, это же "змеиный узел". Я извиняюсь, что думал о вас куда презрительнее, чем вы того стоите, - признание было странным, но извинения были сухопутному репортеру приятны.
- Не перехвалите, Капитан, - рассмеялся он, - в детстве я вычитал про "мертвый узел" у Стивенсона, а потом заинтересовался ими - морскими узлами. Я был уверен, что пригодится он мне разве что в шутках над приятелями или для любовных игрищ, но я ошибся. Сегодня он четыре раза спас мне жизнь.
- Вижу, чтение пошло вам на пользу, - согласился Капитан.
- Расскажите о вашей шхуне, Капитан. Вы не похожи на самоубийцу, но вы, как я знаю, не первый раз сами рветесь в око бури. А ведь чистой воды суицид.
- Скорее, чистой воды лотерея, а если и суицид, то не обязательный, скорее, "русская рулетка". Отвечая же на ваш вопрос, мистер Уилкинсон, скажу. Учитывая гм... специфику наших поисков, я преследовал при постройке шхуны несколько целей, взяв их за самые важные. Прочность, устойчивость, скорость. К прочности можно отнести все материалы, из которых она создана - все виды материалов, от древесины до металлов, максимально прочные. А помимо этого, вся она, под палубой, поделена на множество, относительно величины корпуса, отсеков, разумеется, запираемых и отделенных герметично друг от друга. Даже взорвись отсек с горючим, мощь взрыва уйдет куда угодно, но не в дно и не вверх. Тут работали настоящие специалисты по работе со взрывчаткой, вроде того орла, что играет старина Слай в фильме "Специалист". Вооружение ее вы частично видели, часть нет, да и ни к чему, надеюсь. Потопить "Настигающего" не так просто, одним словом. Он будет держаться на воде до последнего. Шлюпки, разумеется, есть, а также есть совсем крохотная субмарина, куда, если расстараться, можем влезть мы все. Не "Наутилус", конечно, но шансы на то, что нас найдут и спасут, велики.
Тут речь капитана прервал звук выстрела. А точнее сказать, вначале в мачту ударила пуля, а секунду спустя прогремел выстрел. При звуке удара пули в мачту "Настигающего", Капитан вздрогнул, словно пуля попала прямо в него. Но мигом спустя, Уилкинсон имел возможность убедиться, что страх тут, во всяком случае, не при чем. Скорее, Капитан слишком отождествлял себя со своей шхуной. Он на миг прикрыл глаза, а когда он открыл их, Уилкинсон отшатнулся - столько тяжелой, ощутимой кожей, ярости было во взгляде Смычка.
- Аттила, у нас есть тарелки с того кабака, где мы ели? - Заорал он совсем не то, что ожидал, судя по глазам и выражению его лица, журналист.
- Нет, капитан, тарелок нет, - невероятный бас Аттилы накрыл шхуну.
- Тогда поворачивай на другой галс, прямо на них, идем лоб в лоб, выполнять! - Взревел Капитан и Уилкинсон, наконец, увидел, кого имел в виду капитан. На них, в пене и брызгах, все увеличиваясь в размерах и сокращая расстояние, неслась моторная яхта, из тех, что похожи не то на брусок мыла с острым носом, не то просто на катер-переросток с закрытой палубой. Снова прогремел выстрел, но на сей раз пуля с визгом распорола воздух и ушла в океан.
- Кто это, капитан? - Спросил Уилкинсон, поспевая за капитаном.
- Тот бесноватый со товарищи, тот, что отведал тарелки Аттилы. Всегда одно и то же. Я занимаюсь своими делами, но находятся досужие идиоты, которых это или пугает, или злит и выходят неприятности. Я надеялся, что тарелка выбьет ему часть дури вместе с зубами, но он, кажется, решил претворить своей обещание утопить меня, в жизнь.
- Что вы собираетесь предпринять, Капитан? - Вопросил в ужасе Уилкинсон, поняв, что все это не шутки.
- Не я пролил первую кровь, как говаривал ваш великий Джон Рэмбо. Я собираюсь не дать им выполнить задуманного.
Он стоял уже возле приборной доски, рядом с Аттилой и что-то быстро, но не суетливо и уж точно, безо всякой паники, набирал одну комбинацию цифр и символов за другой. Результаты не замедлили сказаться - все паруса убрались в свои отсеки, реи встали вертикально, сливаясь с мачтами, капитан уменьшал, казалось, площадь шхуны, как мог. Зато на грот-мачте развернулся и затрепетал на ветру черный флаг, с адамовой головой и белым силуэтом гигантской акулы, стоявшей рядом с черепом на хвосте.
- Ставь на автопилот, Аттила, нам надо разнести это корыто в щепки, а не играть с ними в искусные маневры, мы утопим их, не дав сойтись, иначе они, боюсь, натворят беды и придется возвращаться на ремонт. "ЗРК"! - Скомандовал Капитан и Аттила достал из ящика, стоявшего неподалеку от штурвала, искомый "ЗРК", старый, добрый "Стингер".
- Ну, а вы что уставились, как девица на лягушку? Да, мне приходится игнорировать ряд законов, перевозя и тяжелое вооружение, что нам, как видите, совершенно необходимо! - Рыкнул Капитан и приказал Аттиле, невозмутимо готовящего "Стингер" к выстрелу: "Когда до них останется километр, следи по приборам, стреляй. Не попадешь, или попадешь плохо - повторишь" и, не дожидаясь ответа, сам Капитан бросился к уже поднявшейся над носом турели с автоматической пушкой.