В агентстве межпланетных сообщений служба психологии - второстепенное подразделение. А в соседнем, родственном Галактическом министерстве - основное.
Три пятых от численного состава, а по затратам, едва ли не столько же, сколько тратится на космическую технику.
Еще бы, ведь в подпространственных полетах, без которых межзвездные путешествия невозможны, астронавты и состояние их психики - главный элемент обеспечения успеха сингулярпрыжка.
Беспилотникам в гипер пока войти так и не удалось. Наличие в звездолете людей является необходимым условием для того, чтобы он проскользнул в подпространство.
Но в каждом гиперлете нельзя находиться более чем одному человеку. Если их будет двое или больше - тогда в сингуляре кибермозг корабля вступает в контакт сразу со всеми разумами. Единственное, что это гарантирует - сумасшествие для всех интеллектов, включая искусственный.
Это заключение опирается на бесспорный, подтвержденный десятками запусков факт, что гиперлеты с более чем одним человеком на борту из подпространства не возвращались.
Эпистолия первая.
Я хотела выйти в реал и отправить тебе вызов, что нам надо срочно, немедленно поговорить, а потом поняла, что это очень трудно.
Не только потому, что от пояса Купера радиоволны будут очень долго лететь туда, к Солнцу, потом назад, и придется ждать, мучаться, когда тебя найдут, пока ты прочитаешь мое письмо, пока отправишь ответ. Если решишь, что ответить. А если нет? Я ведь умру в ожидании, потому что просто не смогу тупо сидеть и ждать, разглядывая стенку, или того хуже, черную бездну за иллюминаторами. Будет очень болеть сердце. Особенно когда пойму, что ты так и не ответишь.
Но ведь к тому же надо свое письмо с чего-то начать. И начинать с чего-то правильного. Потому что если неправильно начать, то можно неправильно продолжить, и тогда закончить будет совсем невозможно, потому что как правильно закончить, если неправильно начать?
Да и все равно выходит так, что поговорить у нас не получится, значит, и начинать ни к чему.
Опять же, всего не скажешь, как можно все сказать, когда нас могут услышать миллионы людей, ведь радиоволну может поймать каждый. А сказать надо такие важные и значительные слова, чтобы дошел весь их смысл.
А если такое слышат многие, то и вся сила дробится на этих многих. И тому, кому все предназначено, доносится лишь маленькая часть, которая столь мало и передаст, и тогда зачем все это надо?
Ведь если дойдет не все, что хочется, то нет смысла и разговаривать.
А потом я вроде решила, что, наверное, и не надо ничего говорить.
Только куда же тогда девать мысли?
А они же вот они, думаются и такие важные, что спать никак невозможно.
А спать надо, потому что же надо потом работать. И работать хорошо, потому что если работаешь плохо, то и результат соответствующий, а на кону судьба человечества, а как работать хорошо, если не выспалась?
И тогда я решила все же написать, потому, что если мысли напишешь, то о них уже не думаешь. Чего о них думать, вот же они уже написаны.
И тогда нормально, с чувством исполненного долга, можно, конечно, спокойно уснуть и даже видеть разные интересные сны.
Потому что если они вдруг неинтересные, чего уж там смотреть? От того только хуже будет.
Жизнь, она ведь тоже такая штука, если её жить неинтересно, то неинтересно и жить. И даже, честно говоря, думаешь, что и совсем становится жить не за чем.
Потому, наверное, мы создаем в отношениях с окружающими такие штуковины, которые называются проблемы.
А внутри себя другие не менее забавные крючки, которые психологи определяют как комплексы.
И, конечно, начинаем решать одни и бороться со вторыми. Или не решать и не бороться, если так забавнее.
Но иногда бывают такие варианты, которые даже опасны для здоровья. А может, и жизни, и это тоже интересно. Хотя, смотря кому.
Например, моя мама, ты знаешь, она знахарка, рассказывала про пациентку, у которой оказалось несколько микроинфарктов. А она про них даже не знала, на "ходу" пережила. Потому что так сильно была во всё вовлечена, что даже не обратила внимания, решила, что это просто эмоции, когда так сердце колет.
И я тоже думаю, что у меня тоже чего-то такое есть, потому что я так сильно переживаю из-за мужчин, а конкретно из-за тебя, как будто больше и не из-за чего.
То есть выходит, что это для меня и есть самое интересное в жизни.
То есть про другие вещи тоже думаю, но как-то все в связи с мужчинами, то есть с тобой, а не как о самих по себе, значит, другие вещи для меня не такие интересные, как мужчины. То есть ты, потому что, зачем мне другие?
И, наверное, этих инфарктов столько у меня должно быть, что уже и не жилец. Или жилец какой-то условный. Но ведь все медосмотры нормально прохожу. Значит, со здоровьем все у меня нормально. Или диагностика всего просто уловить не в состоянии.
Но как-то мне сейчас особенно плохо, очень сильно я переживаю, настолько, что мне нужна помощь.
Перед отлетом моя матушка не очень беспокоилась из-за меня, она же не понимает моих беспокойств. Чего беспокоится из-за мужчин, если из-за работы мне все равно никаких дел с ними иметь нельзя. Да и чего в них интересного, когда в мире столько важного другого. И вообще его развивать и спасать нужно, нам, женщинам. Точнее девушкам, потому что от мужиков все равно никакого толку нет.
Но потом она устала меня валидолом кормить, или чего еще подумала, может, мой новый зеленый цвет лица перестал её развлекать и нравится.
Она же не только о себе думает, только редко.
Она мне предложила погадать, а это случай редчайший. То есть она всегда говорить правду, всегда все сбывается, о чем она говорит, потому её очень страшно просить гадать, вдруг что-то плохое будет, какие-нибудь ужасные вещи. Но она все равно карты разложила, потому что видит, что хуже некуда, и завтра мне все равно в полет.
И получилось, что меня уже как бы нет, правда, нет. И мы обе испугались.
Но оказалось, это она мою карту отложить забыла, потеряла. Я ведь по жизни потерянная вся.
А потом она перегадала, и я как бы воскресла, ну и конечно там получилось много хорошего, а еще такая гадкая гадость, из-за которой я тебе бросилась звонить, потому что это было очень важно. Но ты не отвечал. И не перезвонил. А потом стало не очень важно...
Мама со мной говорила очень долго, а потом еще играла на рояле всякие меланхоличные произведения. Мы грустили вместе. Ведь если печалиться вместе, то грусть куда-то девается.
Вот грустишь сильно, печалишься, и вдруг раз, и оно куда-то девается, ну только сердце болит. А если не вспоминать тебя, то оно, конечно, болеть перестает.
А не вспоминать, это тоже тяжело очень. Ведь столько хорошего было. А потом раз, и от всего, отказаться. А как не отказаться, если не отказаться никак нельзя. Но если не отказаться, будет еще хуже. Как сейчас. Даже, если, кажется, что хуже некуда, а оно есть куда.
Вот, например, я же улетела для тебя навсегда, а уезжать то не хотела, ну очень не хотела. А никто не держит, даже наоборот дружно выпихивают, значит, уезжать все равно надо.
А ведь для других, к примеру, для Али, это же в радость, я это не сразу поняла, только сейчас. А сначала на уровне интуиции. То есть, сразу не осознала.
Она же тебя у меня украла. На меня нападала, горя желала, пусть только в мыслях, да вербально, когда я не слышала. Но ведь это все равно сказывается, верно?
Я, к примеру, не могу делать гадости людям, даже в ответ, потому что это мне неприятно. К тому же для этого надо быть на Земле.
А вернуться все равно ведь не получится, коли, я ушла, может быть, для всех вас насовсем. И это даже лучше потеряться или замерзнуть в космическом вакууме, чем вернуться.
Но все же почему-то очень хочется жить, это сильнее, чем принципы. И жить хочется сильно, но не так, как было, потому что так жить все же не хочется, а хочется жить по-другому. Но уже понимаешь, что по-другому не получится.
И тогда, лучше замерзнуть, или инфаркт, или еще как. Но все же лучше инфаркт, потому что в тепле и быстро.
Вот ты вроде сидишь, а потом раз, и тебя уже нет, но ты этого уже не увидишь, потому что некому будет. То есть другие может и увидят, если найдут, но ты то не увидишь, а для тебя это означает, все равно, что никто не увидит.
Вот ты сказал как-то очень страшные слова, что мог бы за меня отдать жизнь, если получится, то есть если так будет надо. И, наверное, себе вообразил, что например, ты меня спас, а сам утонул, или мне раненой отдал свою кровь, всю.
Хотя нет, у нас разные группы.
Ну, еще какой подвиг такой глобальный. И я, конечно, сказала так испуганно, что не надо так. Ведь такими словами не бросаются, это же все очень серьезно. И ты, конечно, успокоился, что твоя жизнь теперь в безопасности, а порыв был, то есть если порыв по факту был, то это уже почти геройство. И ты уже значит герой, в мыслях, например, конкретно герой, а так как мысли материальны, значит все, уже как бы спас, и сам выжил, и значит все хорошо.
И вот я так подумала, в глубоком космосе, даже в подпространстве, что если я здесь замерзну, или просто не вернусь, то тебе наплевать. Потому что ничего героического нет спасать человека, который не зовет на помощь, потому что зов просто не услышан.
Ты же не можешь читать чужие чувства, тем более мысли, тем более на таком огромном расстоянии.
А если бы мог, возможно, все равно бы остался безучастным. А может, и нет.
Но этого мы уже не узнаем.
Пока все. Ира.
2.
Четыре пятых состава Галактического управления - слабый пол. При этом начальник, большинство его замов и чиновников - мужчины. Как получилось, что им достались почти все посты с наибольшей властью и доходами, не очень понятно. Ведь среди астронавтов, то есть тех, кто совершил хоть один успешный межзвездный полет, нет ни одного представителя сильного пола. Поскольку гиперлеты с мужчинами из подпространства не возвращались. Даже если на каждом звездолете находился всего лишь один человек.
Эпистолия вторая.
Я решила писать тебе, потому что так словно я с тобой, прямо сейчас, разговариваю.
Но отправлять письма я не буду. Да и какая теперь в этом польза, какой вообще смысл, я же теперь очень далеко, так далеко, что и сама не знаю, где нахожусь. Я ушла для тебя навсегда, вернее, меня ушли, но ты этого не слышал, или не захотел услышать, потому что кое-что очень важное упустил, потому что для тебя думать о себе важнее, чем разбираться, что происходит вокруг тебя, и тем более во мне.
Потому что женщины приходят и уходят, а ты всегда сам с собой остаешься, конечно, сам себе родной такой.
Да и пусть. Своя кожа ближе к телу. Даже если она как у слона толстая, а рядом с тобой страдающий человечек с обнаженными нервами.
Опять же, свобода. Это же такая интересная вещь, ты мне про неё, конечно, рассказал.
Кто бы тебя просил об этом.
Но для тебя так удобнее, это же взаимно, ты предоставил свободу мне, я обязана предоставить тебе.
Только ситуация у нас разная. Ты делаешь что угодно, а я ведь многого просто не могу.
Тебе очень удобно, а мне хочешь, топись, хочешь, вешайся, хочешь, морозь себе что угодно, хоть всю себя. Тем более что я все равно ушла, и даже насовсем.
Но даже у аса-космонавта есть слабости, тем более женщины. Ну, так подойди к ней, позаботься, обогрей, утешь.
Но тут вдруг выясняется, что Аля будет переживать, что все это только с её разрешения, а то ей больно становится.
Она может выгнать, она может позвать, потому что она стала твоей хозяйкой. Потому что, она тебе с собой переспать позволила, а я этого себе разрешить не могу. Не потому, что ты мне как мужчина противен, а сам знаешь почему.
Конечно, бывает, что жены не спят со своими мужьями, просто живут вместе, ведут общее хозяйство, есть общие интересы, или просто выгодно, кому что, и какой у кого интерес.
Но ты так со мной не хочешь.
А вы с ней свои отношения определили.
А мой статус не определен, но догадаться о нем можно.
Потому что мне от тебя нужна чистая любовь, а ей, все остальное.
А теперь она от меня избавилась, ну а я от неё.
У меня все самое важное есть - галактика, даже две, если захочу, вся Вселенная, я не маньячка, чтобы хотеть больше, чем мне судьбой положено.
И лишние удары мне принимать ни к чему, тем более было бы от кого...
Для меня каждая подаренная тобой вещь была чудом. А у неё она вызывала столько злобы и зависти, что не могло не откликнуться на мне.
Я слишком тонка, чувствительна и ранима, потому мне с недостойными людьми лучше не связываться. Никому ничего плохого не делать, негатива на себя не собирать. Так что я решила избавиться от твоих подарков, для меня их цена слишком высока. Выбросить их в вакуум. Как только доберусь до Туманности Андромеды.
Я, конечно, тогда могла сказать пафосно, я или она, но не сказала. И не скажу. Потому что я уже далеко, а она рядом, ты с ней теперь живи или не живи, я здесь уже не причем.
Это твоя свобода, твоя жизнь. Я на неё не посягаю, и не хочу ввязываться в ваши дрязги.
Прощай. Ира.
3.
Все астронавты - девушки, чаще всего едва успевшие получать паспорт и гражданскую дееспособность тиненджеры.
Набор в специализированные колледжи происходит в восьмилетнем возрасте. Конкурс достигает тысяч кандидаток на одно место. И отсев очень высок, особенно в старших классах. Основная причина не имеет никакого отношения к успеваемости. Разве что к дисциплине и, в каком-то плане, к состоянию здоровья.
Поскольку власть над подпространством имеют только девственницы.
Гиперлеты с имеющими сексуальный опыт в любой форме женщинами из сингуляра не возвращались.
Эпистолия третья.
На самом деле это была плохая идея встретиться в последний раз, ведь все было понятно, но я этого хотела, так я все-таки, мазохистка в определенном плане. Надо было, наконец, наверняка убедиться, что ты меня не любишь, не уважаешь и даже презираешь за то, что я не такая, как все.
А теперь назовем это хорошим отношением.
Но, как бы, что посеешь, то и пожнешь.
Я сама отношусь к некоторым людям точно так же. Только я то, конечно, вся такая суперидеальная и почему-то решила, что ко мне отношение нелюбви неприемлемо.
Я же снизошла до вас, ах, любите меня нежно.
А вы все тоже люди, только другие. А я, почему-то решила, что у меня есть право кого-то судить, да и кто не посягает на это право.
А его нет ни у кого.
И если я огребаюсь вместе с вами, то это лишний раз доказывает, что все мы одно целое, клетки единого организма, и если кто-то гонит волну, огребаются все.
Это я про Макса, помнишь, я про него рассказывала...
Я его так же любила, до тебя, еще в колледже. Так же, как сейчас люблю тебя.
А может, просто нельзя любить кого-то отдельно взятого, так как мы все взаимосвязаны, и никого нельзя ненавидеть, потому что волной накрывает всех, и правых, и виноватых.
Хотя нет ни правых, и не виноватых, как нет добра и зла, есть комфортная энергия любви, а стало быть, - радости, восторга, наслаждения и прочих позитивных эмоций, и негативная, некомфортная, то есть противоположная.
Тоже классная штука, заставляет многое понять о мироустройстве, и о себе, о причастности к миру, в данном случае и о том, кто тебе самый страшный враг, как не ты сам.
Каждый выбирает для себя. Но я иногда думаю, что кто-то давно сделал выбор за меня.
А может, этот кто-то, опять же я сама - это судьба такая - "свет и радость мы подарим людям".
Поэтому я принадлежу ВСЕМ и НИКОМУ. И если допускаю плохие мысли, начинают огребаться все вокруг, поэтому мне, да и никому, нельзя этого делать.
Более того, еще опаснее игнорировать людей и обстоятельства, потому, что откат получается еще больший на меня - как следствие всех прочих, а каждый с кем-то как-то связан.
Само собой это непомерная ответственность за всех и за всё, что меня окружает, но это не так сурово, как кажется. Если просто и приятно желать добра всем живущим на земле.
Некоторые думают, что когда выигрывают все, то я, почему-то, проигрываю, они меня жалеют даже.
Это психологи из министерства. И добрые люди из разных религий, что мошкой крутятся вокруг астронавтов. Они называют своих богов по-разному, но на самом деле это одно и тоже существо.
Они говорят, давай вылечим израненных. Пусть тогда светят хотя бы сами себе, чтобы быстрее восстановиться. Ну, а потом и окружающим чего-нибудь достанется...
Я иногда удивляюсь, почему меня все зовут солнышком. Это из меня энергия лучиками. Как из душа, во все стороны, всем. Всем, всем.
А мне нормально, хотя моя мама убеждает, что нет, ненормально, а как же для себя?
Она не понимает, что мое от меня не убудет. А что уходит - то и не мое.
Единственное проблема, научиться спокойно отпускать, иначе нет места для чего-то нового лучшего.
Когда люди поймут, что нет ничего для себя, есть все для всех, наступит рай на земле, весь наш единый человеческий организм будет здоров. Это так просто и так сложно понять, что все мы едины на тонком уровне, все равно какой пол, возраст, национальность, социальный статус, интеллект и так далее.
Генетически доказано, что вообще все мы родственники, у нас была одна праматерь, точнее одна прапрапра... прабабушка, жившая в Африке тысячи лет назад.
Создатель любит каждое из своих творений, коих создал по образу и подобию своему, стало быть, все мы любимые дети его, и боги тоже, и преуспевает каждый, кто знает об этом.
Стало быть, за каждое исполненное желание каждому же и будет возмещено, если чувствуешь, что за свои дела станешь в будущей жизни свиньей, оно исполнится, а кто-то и в геенну огненную попадет.
Но кому-то, и добром воздастся. А те, кто считает, что после смерти наступит небытие, его и получат.
Кто-то стремится к гармонии, а другие воюют с женщинами, вместе того, чтобы их защищать.
Кстати, особенно следует защищать тех женщин, которые внешне не нуждаются в защите, потому что на самом деле защищаются сами. А это неправильно.
А кажущаяся слабой женщина просто умна и хитра. В этом её сила заставить думать, что слаба и глупа, пропадет без мужчины. Мужчин это вдохновляет, можно почувствовать себя очень значимым.
Радуется эго - разделитель, заставляющий думать, что мы, люди, раздельны и разные, а не едины и похожи.
Слабых женщин любят, хоть и огребаются особенно касаемо и порой очень значительно и не только кошелька - мужчины, и не любят женщины.
К сильным женщинам тянутся женщины и стремятся быть такими же гордыми и независимыми, а так же некоторые нормальные мужчины, так как это нормальный и здоровый генофонд.
И не любят слабые и неразвитые мужчины, и некоторые женщины. Потому что сильные разоблачают их беспомощность или недостойное коварство.
На самом деле, я, к примеру, нисколько не осуждаю весь этот зоопарк, поскольку, если честно, сама примеряла обе роли и предмет знаю досконально. Да и вообще не осуждаю ничто и никого, поскольку, как есть, так и правильно.
Но наблюдать - забавно, впрочем, как и участвовать.
Опять же, каждый выбирает для себя, быть участником или зрителем в этой жизни.
Главное, не заиграться. Так как в этой игре, по большому счету, нет проигравших и выигравших. Потому, зачем лишние напряги.
И не засмотреться, поскольку начинаешь жить чужими играми. И становишься в них каким-то болтиком, к тому же необязательным.
Может быть, необходимо и то, и другое. То есть необходимо стремление к гармонии - каждой гайке по болту, и нужного размера, главное, "чтобы костюмчик сидел".
В общем, повезет - будешь счастлив. А мне не повезло, и я стала астронавтом и философом. У меня философское отношение к твоему месту в моей жизни. И моему - в твоей.
А если что-то меняется, какая разница, это уже есть, было и будет, потому что прошлое, настоящее и будущее - едины. Что должно было случиться, то случилось, случится и то, что должно. Делаем вывод..........................................................
Я решила все это написать, потому что уже не могу сказать тебе об этом, а если бы могла, то ты не услышишь, или не так поймешь, а это очень важно для меня. И каждое слово очень трудно мне дается....
МОЕ ВСЕЛЕНСКОЕ ГОРЕ ПЕРЕХОДИТ ВСЕ МЫСЛИМЫЕ И НЕМЫСЛИМЫЕ ГРАНИЦЫ. ОБИДА душит настолько, что это почти ВОПРОС ЖИЗНИ И СМЕРТИ!
Выход - сидеть и тупо выкладывать на страницу все проблемы, авось полегчает.
То есть мое безразмерное эго опять заявляет полные права на мое существование, как будто я состою только из одного его. Это я себя ругаю за слабость, и любовь к тебе.
Моя эгоистичная любовь жаждет видеть тебя, хотя я понимаю, что это невозможно.
Я пыталась покончить с нею, у меня почти получилось, но ты живешь во мне, и не допустил этого. Я опять попалась на этот вечный крючок. Ужасно двусмысленно, правда?
Мое эго вопит и беснуется. Оно не хочет быть на последнем месте в твоей жизни.
После всяких Алек, которых ты сейчас, наверное, утешаешь. После твоих друзей, с которыми ты устраиваешь детские гонки в ближнем поясе астероидов. С их инфантильными глупостями. И прочих забав, вроде футбола или дайвинга.
То есть, всем этим ты меня опустил настолько низко!
И что еще хуже, я позволяю тебе это делать, ведь по существу, у меня статус твоего вечного плеча, на которое можно опереться, кому можно поплакаться, если никто не жалеет. Бесплатного психоаналитика, всегда готового выслушать, пожалеть, принять твою боль, погладить по головке. Все это очень удобно, никаких материальных и тем более моральных затрат не требуется.
Например, можно не врать про любовь, тем более ты её не испытываешь, не надо тратиться на цветы и подарки, как на разных твоих "знакомых" девочек и дам вполне потасканного вида и возраста, которых ты, пока я не вижу, стремишься охмурять. Не надо решать мои разные проблемы (это кому угодно, но не мне). Не надо меня выгуливать в кафешки, кино, или просто...
Зачем, если пришел, когда плохо, и пожалеют, и накормят, и совет хороший иногда дадут.
Зашибись, как удобно.
Может, матушка моя и права, когда кричала, мол, гони его, он же тебя каждую минуту, что не с тобой проводит, отвергает.
Но у меня же к тебе любовь, как раз та самая, которую придумали русские, чтобы лишнего времени не потратить и денег не платить. Хотя и не в деньгах дело, у меня, их гораздо больше, чем мне надо, и чем у тебя.
И не в твоих отказах быть со мной. Хоть отчасти и в этом тоже.
Дело в моей всеобъемлющей ревности и зависти ко всем твоим друзьям, которые имеют тебя не в пример чаще, глубже, интенсивнее, можно сказать, чем я.
В смысле, внимания, которого мне катастрофически не хватало.
А я ведь почти привыкла к мысли, что мы с тобой расстанемся, первый месяц я была не жива, не мертва, просто заморожена.
Я отучилась тебя доставать, тем более общение все равно в одну сторону, ты мне часто просто не отвечал, игнорировал полностью. А я была тобой тяжело больна. Пришлось эмоционально лечиться. И все равно вставала и ложилась с мыслью о тебе.
Собирала для тебя сувениры. После дня рождения твоего, а туда я решила попасть в любом случае, я собиралась оставить тебя в покое навсегда.
Кстати, я с трудом заставила себя оттуда уйти. Спасибо Инге, она меня утащила.
Я поняла, насколько приятно твое общество, и не могла с ним, то есть с тобой, расстаться, несмотря на ревнивый взгляд твоей Али.
Кстати, что между вами связь, было видно любому, "невооруженным" глазом.
А Альке мне хотелось вцепиться в горло. Ладно, что моя мама потом наложила за меня на неё проклятье. Она ведьма, "черная", а не светлая, как я. Кстати, я была против этого проклятья, возражала, но разве моя мамочка, меня, когда слушает.
Кстати, ты с Алькой сошелся, когда я летала к центру Млечного пути, и меня постоянно выбрасывало из гипера, я еще подумала, не ты ли там грешишь.
И еще постоянные наезды твоей мамаши, типа, зачем тебе тратить время на меня, ей же (то есть мне) работа дороже, и еще неизвестно вернусь ли я от Туманности Андромеды, и вообще.
А самое главное, твоя конкретная холодность и пофигизм.
Через день меня "нахлобучило". Моя боль стала расти, слишком все окружающее напоминало о тебе.
Потому то я и решила все же лететь, хотя до последнего часа не была уверена, стоит ли это делать.
Моя маман восстановила меня энергетически почти полностью, и мне было уже не страшно вновь тебя видеть. Я даже была счастлива, когда перед самым стартом ты позвонил мне.
Просто прыгала от радости, наивно полагала, что все изменится. И мы сможем быть ближе друг к другу. Но это была лишь твоя месть мне за что-то.
Ты мне сам тогда рассказал об Альке. Это было больнее всего, и что ты спал с ней на сплаве в Тибете, хоть, как ты сказал, и без интима, и только потому, что её спальник и палатка промокли, и она мёрзла.
Пусть ты сказал, что все время думал обо мне, но от этого мне было не очень то легче.
Ты раздавил меня. Но в тот период, правда, я была счастлива, что ты рядом, пусть и только по телефону ... любой.
Боль снова пришла позже, уже в полете.
Ничего не изменилось, моя ревность приобрела просто чудовищные размеры. Я не умею, не хочу, никогда не буду устраивать сцены ревности, в этом нет смысла, этим ничего не исправишь...................
Но за что ты так издевался надо мной, разрушил меня?
Что я тебе ужасного сделала?
Мои друзья говорили - да бросай его, найди другого мужика. Который будет воспринимать тебя такой, какая ты есть.
Ведь мне радостно сообщали о всех твоих женщинах, которых тебя сопровождали, когда меня не было рядом.
Мне постоянно указывали на мое последнее место в их примечательном ряду. А также рядах твоих замечательных друзей.
Самолюбие просто ломает и корежит мою бедную душу, ничего ужаснее представит невозможно для влюбленной женщины.
Мысль о том, чтобы покинуть планету, все чаще меня посещала. Это был единственный выход, вылечит себя от тебя, так как все оказалось гораздо печальней и серьезней, чем я предполагала...
Мне нисколько не легче, когда я все это пишу. А наоборот. Все это чудовищно неправильно. Мне надо было, как простой обычной женщине, остаться с тобой. Мне нужно лишь тепло и обожание любимого мужчины, и чтобы вместе везде и всегда, и во всем, разве ж это много?
Но и тебе не надо было терзать меня, это как минимум подло. Тебе надо было быть со мной как любимый мужчина с любимой женщиной. Или оставить меня в покое. Насовсем.
Хотя мысль, о насовсем, до сих пор для меня невыносима.
Но, наверное, так все же лучше...
Думаю, прощай навсегда. Ира.
4.
Миллиарды светлячков-звезд обрушивались искорками застывшего в вечности разбушевавшегося костра в распахнутый почти во весь потолок в небо кабинет министра. Лучшее время, когда Луна находится в тени Земли. Тогда не нужно прикрываться фильтрами от слепящего света Солнца. Для защиты от холода и постепенно насыщаемой газовыми установками, но все еще сильно разреженной атмосферы спутника планеты достаточно магнитного поля.
Но, когда Селена не освещена светилом, ты словно находишься наедине с Вселенной.
Слабая компенсация за утрату детской мечты о межзвездных полетах...
По закону, в целях безопасности, в случае аварии космолета спасательная экспедиция с Земли или базовых станций на Марсе и Венере должна успеть эвакуировать пострадавших в течение трех суток.
Это значит, что допустимая зона космоса для большинства людей ограничена ближайшим астероидным поясом.
Дальше могут летать только астронавты. Девственницы на гиперлетах серии "Е". Называемых всеми, что не удивляет, единорогами.
Иным землянам остались лишь глобальные проекты по терраформированию Луны, Марса и Венеры, каботажные рейсы между планетами, да, для экстремалов, вылазки в сторону спутников Юпитера.
А для тех, кто мечтает прикоснуться к межзвездным перелетам - канцелярская работа в Галактическом министерстве или наука. И мечта, что когда-нибудь загадка избирательности подпространства будет решена.
- Мы с тобой здесь. - Скривил губы министр, кося исподлобья на седоватого крепыша. - А сопливые девчонки летают к звездам. Кто бы мог такое представить четверть века назад?
- Не гневи бога, - ответил заместитель, глядя снизу вверх на превосходящего его ростом на голову начальника. - Грех говорить, но нам повезло, что мы не попали в серию испытательных полетов на единорогах. Где мы бы сейчас были? И были бы вообще?
- Может быть, лучше бы так. - Проворчал высокий. - Чем в этой ситуации. МЫ здесь, а ТАМ - они. Нервные периодически протекающие соплячки прокладывают человечеству путь к звездам и уже другим галактикам. Даже не человечеству, а только самим себе. Потому что нам с тобой там не побывать даже пассажирами. Мы, как канцелярские крысы, видим только отчеты. Копаемся в них. Как крысы...
Помолчали.
- Как думаешь, где она сейчас?
- Трудно сказать. Если все удачно, уже в Туманности Андромеды. Ты же знаешь, скорость движения через гипер зависит от состояния пилотов и различается многократно.
- Да. Психическая накачка астронавта как главный элемент обеспечения успеха полета. И скорости судна. Кто бы мог подумать. - Министр снова повторил последнюю фразу, растягивая слова. - Кто бы мог подумать? Что первый межгалактический полет будет зависеть от того, насколько психологи удачно поставят и разыграют любовную историю между двумя не имеющими даже сексуального опыта подростками!
- Все не так просто, Ник. - Вступился за своих подчиненных низенький. - Все астронавтки обладают экстрасенсорными способностями. Фальшь они почувствуют сразу. Поэтому мы моделируем ситуацию очень осторожно. Даже не через вторых, а через пятых-шестых лиц. На дальних, так сказать, подступах. В этом проекте было задействовано более двух тысяч специалистов. Первой целью было, чтобы Ирина захотела улететь. Второй - отправилась в дорогу в оптимальном состоянии. Я полностью уверен, что она долетит до Туманности Андромеды. И, что самое важное, я знаю, что она хочет вернуться. А желание пилота - самое главное. Подпространство улавливает его на глубинном, подсознательном уровне. И повинуется. Или не повинуется, если улавливает противоречия. Если в команде более одного человека, или психологи недоработают.
Министр поморщился. Шагнул к стоящему в глубине кабинета столу. Плеснул из графина в стакан минералки. Выпил, не чувствуя вкуса.
Сказал глухим голосом.- Ты знаешь, я все же, не понимаю. Ну ладно, нас, мужиков, туда не пускают. Я готов смириться, что мы не полноценные. В конце концов, рожать мы тоже не умеем. Но почему только девственницы?
- Вопрос, конечно, очень интересный. - Хмыкнул заместитель. - Если бы мы знали ответ, может быть, рано или поздно нашли бы способ обойти это ограничение. Одна знакомая мне сказала, что, если у женщины был мужчина, это означает, что она потеряла определенную целостность. У неё между ног, уже, словно рваная рана, из которой вытекает энергия. И которую, постоянно хочется чем-нибудь заткнуть. Желательно тем же самым, чем эта рана была нанесена. Оригинальная версия, правда? И приятная, для мужчин.
Помолчали, смущенно улыбаясь.
- Но я думаю, - пошутил низенький, - что подпространство просто очень ревниво, и не терпит соперников.
Добавил уже серьезным тоном, - Видишь ли, очень важно, чтобы целомудрие было не только физиологическим, но, так скажем, внутренним, психологическим состоянием. Потому самые успешные пилоты появляются из наиболее наивных девушек.
- Ты играешь судьбами людей, - грустно пошутил министр, - смотри, это относится к привилегии Бога. Он не простит.
- А во всех моих пьесах я пишу исключительно счастливые концовки, - парировал заместитель. - Друг Ирины вчера попросился на самый дальний стационар. На Цереру. Чтобы быть ближе к своей возлюбленной. Конечно, я обеспечил согласование командировки. И поверь мне, как опытному психологу, он там высидит весь максимально разрешенный срок. Полтора месяца. Притом, что я жду возвращения Ирины в течение недели, максимум двух.
- Если же, - низенький запнулся, но все же продолжил. - Если она не вернется через месяц, она, скорее всего, не вернется никогда. Это значит, что вмешались третьи, неизвестные нам и не прогнозируемые обстоятельства.
- И как ты тогда будешь себя чувствовать? - Поинтересовался министр. - Решишься встретиться с Игорем и объясниться с ним?
- А ты?
- Мое дело, извинения перед родителями "потеряшек". - Скривился высокий. - И поверь мне, это очень скорбная доля. Мне хватает. Гораздо тяжелее, чем когда-нибудь рискнуть и уйти в гипер самому.
Двое пожилых людей с неумершей детской мечтой о космосе замолчали, глядя на звезды, находящиеся в секундах полета через подпространство. Искры в черной бездне, которых им не достигнуть никогда.
Эпистолия последняя. В отличие от предыдущих, отправленная.
Игорю Индрикову.
Здравствуй, милый.
Я вернулась из-за пропасти в миллионы световых лет. Потому что очень хотела вернуться.
Хотя бы для того, чтобы понять, что же у нас с тобой произошло. Ведь то, что между нами, оно во мне не просто живет. Оно бурлит, вопиет, требует сочувствия и ответа.
Все это, как часть меня.
Я не могу тебя забыть. Я не могу отказаться от тебя. По крайней мере, пока ты сам не скажешь, что между нами ничего не было. И не будет.
Это будет очень больно слышать. Очень, очень больно. Но лучше так, чем продолжать, длить то состояние, в котором я находилась эти полторы недели без тебя.
В чужой Галактике. Так далеко, куда люди еще не залетали.
Но там точно такие же звезды, как и здесь. Только там пусто. Потому что нет Земли. И тебя...
Знаешь, если ты скажешь, что я нужна тебе, я останусь с тобой. Оставлю космос, полеты. Пусть их...
Буду просто твоей женой, другом. Буду греть нашу постель, варить борщи и пампушки. Ты же любишь домашнюю выпечку? Я научусь.
У нас будут девочка и мальчик. Я даже имена придумала. И знаю, как они будут выглядеть, когда вырастут.
Я закрыла все свои долги, и имею право на счастье.
Нет радости приобрести и миллион галактик, если теряешь себя...
Ты встретишь меня в порту?
Если ты рад, что я вернулась, подари мне розы. Бордовые, три штуки. Чтобы я их издалека увидела, и поняла, что у нас с тобой все хорошо...