"Если немецкий народ не справится со своими задачами, он погибнет. Да, тогда он должен погибнуть, вымереть. Ведь лучшие сыны народа падут в борьбе, а оставшиеся должны уступить место биологически более сильному противнику. Если немецкий народ не победит, конец Германии будет ужасен. Но большего она, в таком случае, не заслужила. Если мы проиграем, нам не будет спасения".
(А. Гитлер, мемуары В. Шелленберга)
- Добрый день, Адольф Алоизыч!
- Мне неприятно, когда меня так называют.
- Со своей стороны, мне тоже не хочется желать вам доброго утра. И вообще, хоть чего-нибудь доброго... - уточнил Арон Конев.
Оба собеседника были привычно угрюмы. Разница состояла в том, что один прятал взгляд то по углам комнаты, то под стол, то на его ровную поверхность, где демонстрировались голо и видеограммы эпохи последней Великой войны, а также показания экспертов.
В общем, куда угодно он смотрел, только бы не видеть Конева. А тот его разглядывал, как боксер, наносящий прямой удар. В упор. Не отводя карих глаз под белёсыми, словно выцветшими бровями от бледно-голубых на землисто-сером лице с клинышком подбородка и щеточкой усов под острым носиком.
- При допросе подследственного именуют по имени-отчеству. В строгом соответствие с русской процессуальной этикой. - назидательно уточнил Арон. - Попали бы "под поляков", были бы паном Гитлером. Вас такое больше бы устроило?
Брюнет нервно мотнул головой.
- Вот, смотрите. - продолжал разъяснение следователь. - Гражданином я вас называть не могу, поскольку к Содружеству вы не принадлежите. Пока, по крайней мере. Голосование по этому вопросу только идет. Господином вы для меня не являетесь. Да и нет у нас господ. Потому, если не гражданин Гитлер, то только Адольф Алоизович. Репатриант из прошлого, подлежащий ответственности за совершенные преступления. Вам понятно?
С полминуты помолчали.
Бывший фюрер неожиданно поднял голову.
Хрипло выдохнул.
- Во-первых, это всё делал не я! Вы сами сказали, что мое тело воссоздано ... клонировано всего лишь месяц назад. Почему оно должно отвечать за грехи тысячелетней давности? И во-вторых, я не просил меня оживлять!
- Ну, тут уж либо одно, либо другое, - эмоциональная вспышка допрашиваемого Арона даже позабавила. - Или вы все-таки осознаете себя вождем великогерманской нации 1933-1945 годов и потому берете на себя ответственность за все деяния. Либо, хоть физиологически, интеллектуально, психологически и во всех других смыслах являетесь его двойником. Но все же считаете себя иной личностью. И потому начинаете жизнь с чистого листа. Как говорят нелюбимые вами мои соотечественники, или трусы наденьте. Или крестик снимите.
Этот анекдот Конев ему уже рассказывал, потому разъяснять смысл фразы не пришлось.
- Но это же не мне решать, - сгорбился, закрыл глаза.
- Почему? - удивился Арон. - И вам, тоже. Но все равно, уйти легко, без следствия и суда, втихую дезертировать без наказания, у вас не получилось. И не получится. Ни у вас, ни у кого другого. Кого человечество пожелает на суд потомков из бездны выдернуть, ответят все...
*
Уже в 22-ом веке цивилизация отработала редупликацию, воссоздание живого не только из клетки, но даже и части её. Что вернуло в биосферу мамонтов, шерстистых носорогов, птицу додо и еще тысячи вымерших или, чаще всего, истребленных тем же человечеством видов.
Еще через полтысячелетия научились конструировать точную копию интеллекта с переносом её в выращенную за часы оболочку клона, что открыло путь к реальному подобию бессмертия для желающих того людей.
А затем стал вопрос о возвращении к жизни и мертвых. При условии наличия хотя бы частички их плоти. А также информации, достаточной для восстановительного конструирования личности. Петр Кошин, изобретатель редупликации, компьютерный гений Ли Гайсин, писатели, ученые ... Сотни выдающихся творцов, мыслителей, управленцев, достойных оживления.
Опыты над животными, в том числе высшими, прошли успешно.
Следующим этапом стало условное воскрешение конкретного человека.
Встал вопрос, кого выбрать в качестве подопытного объекта из имеющегося разнообразия как остатков тканей тела, так информационного наследия. С учетом непрогнозируемых последствий, решили экспериментировать на тех, кого, в случае неудачи, не жалко.
Гитлер оказался самой подходящей кандидатурой. Огромный массив информации при наличии достаточного генного материала из обгоревших и покоцанных временем, но всё же годных костей.
Воскрешение прошло успешно, хотя его пришлось совмещать с исцелением и ювенализацией изрядно поношенной тушки фюрера.
Процесс возвращения к жизни покойных гениев можно было начинать.
Но встал вопрос - что делать с самим главным преступником последнего тысячелетия?
Кто он такой, на самом деле?
И должен ли "новодел" отвечать за грехи исходной личности?
На референдум было вынесено два вопроса.
Первый, считать ли воскрешенных гражданами содружества?
В том числе, понятно, и "первопроходца", двойные стандарты на Земле не допускались. Здесь прогнозируемое мнение было единодушным. Да!
Второй, касался конкретно клона. Должно ли его судить с вынесением наказания?
Максимальное, в условиях отсутствия смертной казни - полная изоляция от общества. В которой он сейчас, по сути, и находился.
Или же вновь скастованное существо не должно нести ответственность за матрицу, с которой его скопировали?
Но только за свои действия, что оно произведет по своей воли после воскрешения?
И вот тут возникла дискуссия.
Расколовшая землян почти пополам.
Позиция требовавших возмездия была очевидной.
Однако их оппоненты упирали на то, что этот субъект создан обществом, которое, таким образом само, "на берегу, по рождению" отяготило личность всеми недостатками, не оставив ей возможности для самостоятельного выбора нравственной позиции.
И потому цивилизация несёт соразмерную ответственность за созданное ей, и ни в коем случае, не имеет судить собственное творение. Особенно за то, что совершала когда-то в прошлом исходная матрица.
Для Арона Конева всё происходяшее имело особое значение.
Не только потому, что несколько десятков его родичей, включая прямых предков, были во время холокоста расстреляны в Бабьем Яру и сожжены в Майданеке.
Но главным образом из-за определяющего значения его голосования на референдуме.
По давним правилам, оно для всех было публичным. Никто не мог скрыть своей позиции, дабы потом не было соблазна и возможности уклониться от своей доли ответственности за сделанный большинством выбор.
Сейчас же количество проголосовавших разделилось почти пополам, установив шаткое равновесие.
А Конев, как главный следователь, более всего общавшийся с обвиняемым, и потому, очевидно, понимающий его, стал лидером общественного мнения.
Более полутора миллиардов подписчиков личного аккаунта.
Озвучивания его позиции ждала почти четверть электората. Чтобы потом качнуть исход именно в эту сторону.
Впрочем, оставалась возможность и воздержаться...
*
Звонок из сената прозвучал невовремя.
Как раз на переходе от голубцов, фаршированных креветками, к чашечке чая на диване перед любимым шоу.
Не самым, впрочем, популярным. Уже несколько недель в этом рейтинге лидировала тема с судьбой клона Гитлера.
- Привет! - председатель комитета по безопасности Стив Каддафи. Этот по пустякам не беспокоит.
- Что-то случилось?
- Тут такое. Влиять я на тебя сам понимаешь, не собираюсь. Сам понимаю, бесполезно. Но информацией поделиться обязан.
- Излагай. - общаться с официалом не хотелось. Однако, выслушать его Арон был обязан.
- Здесь у нас новая общественная платформа объявилась. "Право рода". Слышал, нет?
- Что-то да. - Конев был лаконичен. Чем меньше этим ребятам говоришь, тем лучше.
- Так вот, они утверждают, что курс на ассимиляцию рас и наций вреден. Поскольку уменьшает степень генетической вариативности человечества. И, значит, нашу потенциальную устойчивость перед опасностями. То есть, к примеру, устойчивость к радиации чистых негроидов в 4-5 раз выше, чем у монголоидов. Последние хороши в требующей внимания и настойчивости работе. А восточные славяне, напротив, вне конкуренции в штурмовой, на предельных значениях, деятельности. И так далее. И типа, все это надо бы развивать, а не усреднять. Ведь неизвестно, какие еще вызовы перед цивилизацией встанут. Кто и что понадобится.
- И что?
- Появилась информация, что они хотят использовать Гитлера для своих целей!
- Теория заговора какая-то, - минуту подумав, заключил Арон. - Этот тип с его ... практикой скорее дискредитирует такие идеи!
- Ну, не знаю, не знаю... В общем, я до тебя это донести был обязан. А дальше - думай, ты дяденька взросленький. И да, если что, на всякий случай напоминаю, дедлайн голосования истекает сегодня в полночь. Через три часа... - добавлять, "сам понимаешь, что исход зависит только от тебя", не стал. Это и так всем ясно.
*
Конев был следователем. Тем, кто устанавливает истинну. А не судьей, определяющим меру наказания. Выносить приговоры - это то, чего Арон хотел менее всего. А здесь его решение станет именно приговором.
Однако, выход из непростой ситуации, той, если именно его голос станет решающим, Конев видел.
Ну, если так, то значит, пусть оно так и будет.
Открыл аккаунт.
Изложил то, что собирается сделать.
Счетчик, стартовав с тысяч, за минуты перешел на миллионы, потом стал добавлять еше разряды.
А теперь...
Гитлер лежал, сжавшись ракушкой, в спальне.
Не вставал долго. Потом, поняв, что от него не отстанут, все же соблаговолил ответить.
- Так, Адольф Алоизыч. - сразу приступил к основному Арон. - Я там на ваш дисплей вывел две кнопки. Одна - вы подлежите наказанию за грехи ... свои или матрицы, уж сами определяйтесь. Вторая - нет. По сути, вы голосуете за меня, я вам делегировал это право. Такое у нас допускается. Но об этом, что это именно ваш выбор, будут знать всё.
Добавлять, что в зависимости от этого, и остальные непроголосовавшие выберут сторону, не стал. Пусть сам думает, решает.
Гитлер поднял голову. Криво улыбнулся.
- А если не стану?
- Значит, воздержались, - ответно скривился Арон. - Имеете и такую возможность.