Поэты - это волшебники, лишенные материальной магической силы. Иначе невозможно объяснить их рифмованные в музыку строк провидения.
Олеся бежала вниз, перепрыгивая ступеньки, перелетая целые марши - понятно, только когда за ней никто не мог подглядеть - через дверные глазки, распахнутые к соседним домам окна на лестничных площадках.
'Из тени в свет перелетая, она сама и тень и свет. Где родилась она такая, почти лишенная примет?'.
- У того, кто легко меняет личину, приметы действительно всякий раз разные. Это же о таких, как я, Тарковский написал... Как и откуда узнал? Точно колдун! - думала Олеся.
Из-под облупившейся побелки по стене выступила надпись 'Миша + Олеся = Любовь'. Лет семь назад за неё парню досталось от всех. Родителей, ЖКХ. Потом закрасили, но всё равно до сих пор пробивается.
Из-за двери справа приветливо гавкнул сенбернар Дим, за порогом слева забилась обожающим визгом такса Джесси. Этажом вниз дружно замяукали, приветствуя повелительницу, греющиеся на подоконнике черно-рыже-белые кошки пенсионерок. Дружно кивнули сплетничающие на скамейке старушки, заворковали рассевшиеся на ветвях тополя голуби, бросились под ноги, радостно чирикая, воробьи.
- Золотце, а не девушка, - проводила взглядом стройную фигурку Петровна, - да все одна почему-то.
- Дык, привередливая больно, - сварливо ответила Олеговна, - вон, Миша из пятого дома за ней со школы год ухаживает. Хороший парень, положительный. Хоть бизнесом занимается, фирма компьютерная, но не такой, как нонешние. Скромный, непьющий. Чего ей не хватает, вот скажи?
'Она летает, приседая, здесь на нее похожих нет...'.
Да и откуда взяться похожим? Ведуньями становятся немногие и ненадолго. В дюжину лет чувствуешь магию, но только успеваешь обрести настоящую силу, привыкнуть к ней, сразу тяжелый выбор. Или выйти замуж, расстаться с невинностью и потому перестать быть колдуньей. Зная, что наверняка ею станет твоя старшая дочь. Или остаться старой девой, чтобы потом, в дряхлости, передать магию чужой девчонке.
Вот и выбирай. Семейное счастье обыкновенной женщины, это после того, как научилась оборачиваться ветром, птицами, другими людьми, повелевать погодой и зверьем, слышать мысли окружающих. Или судьбина одинокой ведьмы...
'Она клянется: навсегда! - Не держит слова никогда'
- Олеся! - Парень мнется, отворачивается, - год назад ты говорила, весной поженимся. Потом всё перенесла на лето. Затем сентябрь. Потом Новый год. Уже май на дворе. И что, все снова? Ну скажи честно, что ты меня не любишь. Что я тебе не нужен. Так лучше. Чем измываться надо мной. Я просто отсюда уеду. Чтобы тебе глаза не мозолить и самому меньше мучаться.
Мишка человек изумительный. Лучшего парня Олеся не встречала. От армии и то косить не стал, честно отслужил в десанте. Многие ему вешаются на шею, готовы отдаться без всяких условий. Только потому, что высок и красив, чертяка. К тому же не беден и щедр. А он держится, хранит себя ради жены. Недоброжелательницы уже и слухи о Мише стали нехорошие распускать. Даже в глаза намекают, мол, докажи, что не гей или импотент, я вот, к примеру, на все готовая. Он кривит в улыбке губы. Перестает с такими общаться. Ждет Олесю. Хоть это не только на репутации, но на здоровье сказывается. Хотя бы психическом.
Идеальный муж и отец.
Но дело-то в другом.
Как отказаться от возможности шелестеть озорным вихрем по ночным улицам, распахнуть окно мэра-мздоимца и бросить в его постель охапку листьев, сбить с ног пристающих к одиноким прохожим хулиганов, взлететь к луне и помчаться над россыпью огней огромного города наперегонки с облаками?
От того, чтобы посекретничать с птицами и белками, посочувствовать переселившемуся в парк еноту, обернувшись русалкой, нырнуть в озеро и поплавать наперегонки с лягушками и пескарями?
- Ладно, Миша, - грустная улыбка. Не понимает он, каких жертв требует. И сказать об этом нельзя. Потому как откровение перед непосвященным - такая же верная дорога к лишению колдовской силы, как и потеря девственности.
- Давай на июль назначим свадьбу, хорошо? И это точно без всяких переносов. Ну, дай я тебя поцелую... Мммм. Да, милый, я тебя люблю, и всегда буду любить. Нет, вот этого не надо, а то рассержусь. Нет, что ты, я не обиделась. Но всё это после свадьбы, чтобы она у нас была настоящая ладно? Ладно, я пойду, а то ты что-то распалился. Да нет, все хорошо.
И рассыпчатый смех, который дружным гомоном подхватывает подглядывающая с веток птичья братия...
' А имя бабочки - рисунок, нельзя произнести его. И для чего ей быть в покое? Она как зеркальце простое. Пожалуйста, не улетай...'
Уйти надо. Потому что от прикосновений нежных рук томит грудь, жарко становится в животе, губы сами раскрываются навстречу поцелуям, тянутся ко рту любимого, еще немного, и не устоишь.
Но как отречься от дурманящей власти над природой, дива, которое тебе нежданно открылось? Хочется еще хотя бы чуть-чуть чуда перед тем, как от всего этого отказаться. Ради того, чтобы через дюжину или больше лет ловить отблески сказки в глазах дочери, грустно улыбаться и переживать вместе с ней, за неё...