"Я был богат на слова и беден счастьем! Если бы стократно не помог сам себе, не поправил счастье риском и фортуной, то судьба моя была бы горестной ..." - день начался удачно. Затянувшийся на неделю тоскливый ливень наконец-то иссяк, на промытом до прозрачной голубизны небе рассиялось солнышко, и, если не обращать внимание на тяжелые от впитавшейся воды темно-зелёные дубравы и долины да на слишком резкий и легкий воздух, отличный от италийского, напоенного душными ароматами юга, могло показаться, что находишься дома. В благословленной Богом стране, куда ведут все дороги.
И писалось вдохновенно, строчки ложились на лист легко и правильно, сразу так, как надо, ничего не нужно было зачеркивать или переписывать.
"Итак, нет в мире женщины, которая устояла бы перед постоянным проявлением знаков внимания..."
Стук в дверь. Символический, потому как она сразу же бесцеремонно распахивается. Грубый голос в спину, словно толчок задиры:
- Вам письмо!
- Видерхольт, я вам указывал, что нужно дождаться моего разрешения, прежде чем войти?
Воротит морду в сторону. Быдло. Мелкие людишки, считающие меня таким же, как они, ничтожеством. Крысы, нашедшие кормушку и обкрадывающие господина. Не понимающие, почему он платит выжившиму из ума гонористому старику такие деньги ни за что. Идиоты. Если этот замок будут помнить, то только потому, что здесь жил я.
- Когда я работаю, меня нельзя отвлекать!
Кривая ухмылка. Писательство для них - не работа.
Да и для меня тоже. Это смысл жизни. Её основа, самое главное в оставшееся время. То, к чему я готовился все годы, храня письма врагов и друзей, фальшивые векселя и настоящие локоны, любовные записки и ... воспоминания.
- Они сказали, дождаться ответа, и сразу его привезти.
Протягивает письмо. Ну что там еще? Ага, графиня Сесилия.
"Милый Джакомо...", - соскучилась, хочет увидеть, привезет свою кузину.
"Девочке нет еще и тридцати", - ну да, совсем девочка.
"Вышла замуж в семнадцать, год назад муж умер. Я много о вас рассказывала, очень сильно хочет с вами познакомиться...".
Когда и в чем я отказывал женщинам? Но если тут завязана Сесилия, простым и милым знакомством не обойдется.
Ответ напишу на французском, чтобы пройдоха-курьер не радовался: "Очень рад вашей весточке .. искренне счастлив возможности эпистолярного знакомства с кузиной ... много работаю, болен, и уже в таких годах, когда к неким радостям пыл угасает ... Когда я не сплю, я мечтаю, а когда устаю от мечтаний, черню бумагу, читаю и отвергаю большую часть того, что набросало мое перо ... буду рад ответу, сразу же отпишу ... с любовью и признательностью..."
Вот так оно хорошо и правильно. Ночные игры - это для молодых. А мне лучше высыпаться, чтобы не терять отпущенные для творчества дни. И такие божественные, наполненные вдохновением рассветы, как этот.
Видерхольт, словно делая одолжение, двумя пальцами принимает письмо. Порывается сказать дерзость, нарывается на мой взгляд, осекается, исчезает за дверью. Вот и славно. До вечера хотя бы его я не увижу...
День пролетел мгновением. Если бы не традиционно безобразный обед, с разваренными до состояния клейстера макаронами, слишком жестким, практически без специй, мясом и привычным хамством обслуги, все прекрасно.
За сегодня написал полсотни листов - по французски, чтобы наглая, имеющая привычку совать везде нос дворня ничего не поняла.
Это будет лучшая книга в мире, которую переведут на все языки - об уходящей эпохе королей и авантюристов, очаровательных женщин и страстных кавалеров.
История моей жизни.
Но для этого она должна быть абсолютно искренней. Настолько, что иногда я порываюсь сжечь написанное.
Стук в дверь. Снова Видерхольт. Быстро вернулся. Но я так рад прошедшим днем, что даже на него не сержусь.
- Графиня просила вам передать..
Пакет. В нем прядь черных волос, пахнущих жасмином и знойным летом. И записка.
"Милый друг! Я знаю, вы без ума от аромата женщин! Это локон моей кузины. Она вас уже боготворит. А вы пока насладитесь её запахом. Мы уже едем! Две умелые и любящие женщины сумеют разогнать вашу хандру. И только посмейте разочаровать мою Эльзу! И меня тоже, мой сладкий развратник".
- А оне ничего. Обе, - находит наглость подмигнуть курьер.
Быстро добавляет:
- Я обогнал их экипаж на час, не более, сейчас будут...
- Видерхольт, хотите заработать три гульдена?
Оживляется:
- А то!
- Тогда сообщите дамам, что я в полдень отбыл. В Дрезден. На месяц. Можете показать мой кабинет, если будут настаивать. Я пока отсижусь во флигеле. Вот вам гульден. Еще два получите, когда они уедут. Хорошо?
Берет монету, уходит, ухмыляясь с животным превосходством молодого здорового самца. Сегодня в замке Дукс будет много пересудов. Мне всё равно, пусть считают меня импотентом.
Без любви это великое дело - близость - просто безобразие, напрасная трата времени и сил, масса ненужных, вызывающих одышку движений.
А свое счастье я нашел, и жертвовать пропавшим днем, что неминуем за бессмысленной плотской ночью, не собираюсь.
Нет большего наслаждения, чем читать, размышлять, и, более всего, писать обо всем на свете...