"...L"ETE INDIEN..." - грустил голос французского шансонье, умершего полвека назад. За окнами лаборатории оно и было - "Индейское лето", называемое в России бабьим. Утреннее солнышко слепило глаза, но простывший за ночь воздух прогреть никак не успевало. Нерасчищенные с утра дорожки скверика были завалены желтыми и багряными листьями кленов и тополей, а пока еще зеленую траву уже прихватывала седая изморось.
Красивая женщина с уставшим лицом вдовствующей герцогини прижималась горячим лбом к отрезвляющему холоду оконного стекла. За балконом природа временно умирала, соскальзывая в сны осени, а потом и в зиму, после которой обязательно наступит возрождение. Людям подобного не дано. А появись возможность вернуться в собственную весну, кто сумеет удержаться от такого соблазна?
Решившись, женщина двумя руками оттолкнулась от подоконника. Смахнув с компьютерного столика на пол растерзанную за ночь пачку сигарет, активировала управление экспериментальной установкой. В графе прибытие выставила привычную дату - 10/06/2006, 11.00 по среднеевропейскому времени. У нее оставалось не более тридцати минут. Четверть часа - написать и отправить Ему письмо. Пять минут - чтобы Он успел проснуться и прочитать. В два раза больше - для взлома лаборатории или хотя бы отключения электроэнергии. Не успеют...
Длинные пальцы рук запорхали над клавиатурой, рождая стройные ряды черных жучков на мониторе...
"Здравствуй, Макс. Это - мое последнее письмо. Не бойся, я не самоубийца. Хотя, много лет назад, была очень близка к решению освободить от своего присутствия твою жизнь. Но все разрешилось гораздо лучшим способом. У меня две новости, милый. Хорошая - ты гений. Твоя машина времени работает. Плохая - не тебе пользоваться плодами открытия. Ты считаешь, что всегда решать нужно в свою пользу. И сейчас я следую твоим словам. Главным образом потому, что верю - когда-нибудь ты все же поступишь правильно.
Знаешь, Максим, мне всегда было больно, когда ты изменял мне. Вдвойне тяжело, когда заявлял, что любишь и уважаешь меня, чувствуешь и принимаешь свою вину, но жить со мной не будешь. И только предчувствие неминуемого предательства заставляло меня лгать тебе. Это очень легко делать, если любишь человека так давно, что знаешь его до последнего волоска, трещинки в коже, морщинки у глаз. Увы, милый, увы. Я лгала тебе с самой первой встречи. Конечно, только для тебя она всякий раз первая ...
Помнишь, как это было?"
... Ты всегда приходишь в кафе в субботу, около полудня. Сдал документы для поступления на физмат, очень счастлив от первого в жизни серьезного, почти самостоятельного решения. Родители погибли два месяца назад. Страшная автокатастрофа, их хоронили в закрытых гробах. Тебе семнадцать. Болезненный ребенок, потерявший несколько лет в гематологических клиниках. Но зато опекунство не требуется. Двухкомнатная квартира. Осталось немного денег, года на три-четыре очень скромной жизни. Это если из еды - только молочные продукты, хлеб, сахар и самые дешевые фрукты. Белки и углеводы при минимуме жиров. Не пьешь, не куришь. Женщины на тебя не обращают внимания. Кому нужен не очень опрятно одетый доходяга, явный социальный аутсайдер, не способный в разговоре со слабым полом связать двух слов? Единственная твоя попытка пригласить в кино понравившуюся девушку, кстати, далеко не красавицу... Да, я видела ее фотографию, прямо скажем, человеку с внешностью просто не повезло... Так вот, эта попытка кончилась тем, что на тебя посмотрели с брезгливостью и недоумением. Ты же мне это рассказывал, милый, а я помню все наши разговоры.
...Вернемся в кафе. Есть деньги - почему бы не отметить первый шаг во взрослую жизнь? Окунуться в пучину разврата, заказав пломбир с коньяком. Вкус спиртного кажется очень противным, позже от употребления алкоголя ты отказался бесповоротно, но ты с брезгливой гримаской все же продолжаешь слизывать с ложечки белую массу с коричневыми разводами. Очень много свободных мест. Но почему-то юная девушка в легком платье подсаживается именно к тебе. Ты никогда в своей жизни не видел настолько красивой женщины. В этом я уверена, милый. Я знаю твои вкусы и ничуть не сомневаюсь - в тот момент, да еще и на долгие годы вперед, для тебя я была идеалом. Бретельки платья подчеркивают бархатистость кожи хрупких и коричневых от загара ключиц. Грудь твоего любимого - хотя тогда ты еще с этим не определился - размера. До сих пор, спустя тридцать лет, она у меня точно такая же! Сиреневое платье с белой оторочкой не достигает колен, открывая красивые ноги.
Как ты был смешон в тот момент! Синие джинсики с многочисленными потертостями. Нелепая клетчатая рубашка, из которой давно вырос. Растерявшийся, не знающий, что делать со своими ногами. И куда спрятать торчавшие из рукавов рубашки длинные худые руки.
Тебя хватило на то, чтобы решиться посмотреть мне в глаза. Наверное, этот взгляд должен был подчеркнуть уверенность в себе и готовность к знакомству. Но на самом деле ты выглядел взъерошенным и испуганным.
Затем ты не нашел ничего лучшего, как сделать вид, что самое интересное в жизни - это вазочка со смесью мороженного и коньяка. Если бы я не заплакала, ты ни за что бы не решился заговорить со мной. Кстати, те слезы были абсолютно искренними! Я очень боюсь, если я не заплачу, ты не наберешься смелости заговорить со мной. А просто поднимешься, сделав вид, что тебя ждут неотложные дела. И уйдешь своей трогательной полудетской походкой, слегка приволакивая ноги. И как мне тогда жить?
Со стороны все смотрелось, наверное, очень сентиментально. Несправедливо обиженная, нуждающаяся в защите красивая девушка, почти ребенок. Капельки слез стекают по щекам. Не успевают добраться до уголков губ, потому что их подбирают розовым платочком. От всхлипов просвечивающая сквозь полупрозрачную ткань грудь вздрагивает и колышется, твой взгляд помимо воли соскальзывает на выпуклые коричневые соски. Любой мужчина в данной ситуации заговорил бы со мной. И, хотя далось тебе все это очень нелегко, ты не удержался.
- Девушка, - съезжающим сиплым голосом. Затем, отправив поступивший к горлу комок на то место, откуда он появился, чуть более уверенно, - Девушка, Вас кто-то обидел?
И тогда я рассказала тебе свою историю. Про провинциалку, приехавшую из далекого городка поступать, вот удача, на тот же факультет, что и ты. Обворованную в трамвае ловким карманником. Вот она, сумочка, и все документы на месте, а кошелька нет, через этот порез вытащили. И сумочку теперь надо покупать, а ведь совсем новая, купленная как раз на учебу в большом городе. Тетке уже телеграмму отправила, но деньги придут завтра или послезавтра, а эти два дня ведь где-то надо жить, а институт общежития даже для студентов не предоставляет.
Впервые в жизни тебе выпал шанс познакомиться с девушкой, помогая ей. И ты смог, запинаясь на словах, "правильно поймите", "комната запираются изнутри" пригласить меня к себе. Когда мы выходили из кафе, ты принял решение сделать все, чтобы я поступила вместе с тобой. Причем в успехе не сомневался. Твое интеллектуальное преимущество над окружающими уже тогда было несомненным. И подтверждалось победами на олимпиадах федерального уровня. Да и на физмат тебя персонально пригласил сам декан факультета. Конечно, оказывая помощь, подсознательно ты хотел сделать меня обязанной себе. Милый мой, да разве я когда-нибудь была против?
Впрочем, мимо старушек, сидящих у подъезда твоего дома, мы прошли, как незнакомые люди.
Потом был сладкий чай с булочками. Разговор, в котором ты узнал, что я - тоже сирота. Только тетка, живущая на другом конце страны. Через два месяца, перед грозовой ночью, когда у нас все случится первый раз, она "умрет". Но пока эта выдуманная родственница мне необходима.
Ты утешаешь меня. Я узнаю о смерти твоих родных и получаю возможность ответно посочувствовать. И тебе это приятно. Совместный просмотр телевизора, когда выясняется, что нам нравятся одни и те же программы, фильмы, актеры. Перед сном я приняла душ в твоей старенькой ванной комнате. И ты пытался подсмотреть за мной через окошко над дверью! Я слышала, как ты подставлял стул, видела, как твое лицо мелькнуло за стеклом. Впрочем, если честно, я абсолютно ничего скрывать от тебя не собиралась. Отнюдь, мой милый, совсем напротив... И запираться на ночь тоже не стала. Под утро ты приоткрыл дверь и наблюдал за мной. Но зайти не решился. Тогда ты очень сильно боялся меня потерять. Хотя мог сделать со мной все, что угодно - никуда бы я не делась. Только лет через десять ты это понял. А еще через десяток лет стал активно этим злоупотреблять.
Совместная подготовка к экзаменам. Мне нетрудно было изображать непонимание - рядом с тобой, таким молодым, но пока недоступным, я просто теряла голову. Еще бы - с учетом десятилетия игнорирования нашей общей постели... Помнишь рыжего котенка, которого мы после ливня подобрали и принесли? Я вытирала его старым полотенцем, а ты не отводил от нас глаз. Затем этот сорванец удрал за диван и недовольно вопил оттуда. Только блюдце молочка, принятое им с поистине королевским достоинством, несколько смирило рыжика с нашим обществом. Я не успела переодеться, и мокрое платье облегало меня, не скрывая практически ничего. Ты смущался, прятал глаза, но твой взгляд все равно прилипал к моему телу - не хуже этого платья. Ты впервые прикоснулся ко мне, когда я попросила помочь его стянуть, оно ведь было такое узкое, и сама я не справлялась. Первый поцелуй, пока еще невинный, после экзамена по физике. Ты, как всегда, прошел первым и сдал на отлично. Стоял у окна, нервничал, ожидая моего результата. Я радостно подлетела к тебе. Чмокнула в уголок губ, прижалась к твоей нескладной фигуре. Как тогда ты был горд перед окружающими, что я - твоя девушка! И твои глаза сияли таким теплым светом, словно хотели согреть меня вперед, на долгие зимы наших будущих расставаний... Этот момент - одно из самых трогательных моих воспоминаний... Потом ты стал приходить в мою комнату под утро. Сначала наблюдал за мной от порога. Затем, осмелев, садился на кресло рядом с кроватью. Всякий раз, когда мне казалось, что ты решишься дотронуться до меня, я делала вид, что вот-вот проснусь. И ты пугался, уходил, осторожно прикрыв дверь.
Милый мой, ты не представляешь, как мне были приятны эти твои предрассветные бдения!
А потом я узнала, что у меня "умерла" тетка. Был предштормовой летний вечер. Мы, впервые в этой нашей жизни, пили вино. Небольшой сервировочный столик перед продавленным диваном. Суматошные птицы за окном мечутся над самой землей. Между домов опускается грозовая синева, и где-то недалеко уже погромыхивает. Остро пахнет мокрой липой, разбойной свежестью, которая вот-вот обрушится на город. Ты утешал меня, обнимая и поглаживая по спине. Затем твоя ладонь опустилась ниже, на то, что спиной считаться уже не могло. Я прижалась к тебе и рыдала, уткнувшись в плечо. Затем, молодой человек, ты обнаглел. Стал целовать меня в лоб. Осторожно отстраняя мешающие пряди волос, в щеку, нос. Потом, привалив к спинке дивана, в мокрые губы. Когда твои шаловливые ручки попробовали расстегнуть пуговицы на платье, я не выдержала. Выскользнула из не очень уверенных рук. И попросила - "Макс, не надо. Ты мне нравишься. Но ведь у меня тетя умерла. Теперь никого в жизни из родных и близких не осталось. Может быть, кроме тебя...". За это мое признание ты был готов простить мне все. И ждать близости со мной не то что несколько месяцев, но даже лет. Но я сама к тебе пришла той ночью.
Была сумасшедшая гроза. Электричество вырубилось около полуночи. Только разряды молний флуорисцентными вспышками освещали пространство квартиры. Казалось, посылаемые небом снаряды взрываются прямо во дворе нашего дома, пытаясь разнести дребезжащие стекла. Я завернулась в простыню и вошла в твою комнату. Призналась, что мне очень страшно. Как хорошо, что ты никогда не раздвигал диван! Скользнув под одеяло, я вынуждена была прильнуть к тебе. Надо же было как-нибудь умещаться на столь небольшом пространстве. Каждый раскат грома пугал меня все сильнее, и я все теснее прижималась к твоему телу. А потом, само собой, все у нас и случилось.
"Кстати, милый, секс для меня не имеет никакого интереса, если это - не с тобой. За бесконечные годы моей жизни никого, кроме тебя, у меня не было. Поэтому ты можешь быть спокоен в отношении твоего шведского коллеги - мы просто катались на его яхте. Берни изысканно за мной ухаживал. И очень красиво пытался обольстить. Я ему пояснила, что он мне симпатичен. Но люблю я только своего мужа. Именно я познакомила Берни с Месой из Массачусетского университета. Они всегда составляли очень гармоничную пару. И отношения с потомком викингов у меня исключительно дружеские. Хотя я понимаю, что любой мужчина будет нервничать, наблюдая жену рядом с двухметровым верзилой с по-мужски красивым лицом, вдобавок умницей и миллионером. А Марк, с которым я часто проводила время в последние годы, когда ты бросал меня ради своих подружек - действительно голубой. И интересна я ему лишь как незаурядный собеседник. И супруга великого человека. Ты ведь действительно великий человек, Макс. Лауреат Нобелевской премии, разработчик теории перемещений во времени, создатель первой экспериментальной хроноустановки. И всегда рядом с тобой была я. Сначала - просто любимым человеком. Потом - надежной женой. Затем - как наиболее доверенным лицом. Но постоянно - главным помощником и вдохновителем.
Ты помнишь, Макси, как мы были счастливы в первые годы? В деньгах недостатка не было. Когда помнишь итоги лотерей и спортивных состязаний на десятилетия вперед, с этим вообще нет проблем. Сложнее было обустраивать так, чтобы именно ты предлагал выигрышные комбинации и результаты. Мы были молодыми, сумасшедшими от любви друг к другу. Конечно, на меня иногда заглядывались другие мужики. Пытались отбить яркую девушку у хлипкого кавалера. Недолго пообщавшись, незадачливые претенденты всегда уходили, недоуменно вертя головами. Сначала ты ревновал и переживал по поводу подобных событий. Потом освоился и стал принимать происходящее как должное. На тебя же, пока к тебе не пришел первый серьезный успех, никто из женщин внимания не обращал. Это потом пошло - сначала лаборантки и студентки, потом журналистки. Потом просто коллекционерки экзотичных секс-партнеров и полусумасшедшие, желающие зачать от гения и Нобелевского лауреата.
Да, у меня нет, и не может быть детей. Наверное, это одна из причин, по которой я вновь и вновь возвращаюсь в наше счастливое вчера. Стартовый прогон машины времени назначен на понедельник. Сейчас суббота, шесть утра. Я отправлю тебе письмо. И снова вернусь в прошлое. Закон сохранения массы и энергии является абсолютным и для путешествий во времени. Переносится только нематериальная матрица сознания, которая вселяется в некогда принадлежащее данному человеку тело. Я делала это уже десятки раз. Интересно, что со мной произойдет, если я попытаюсь "прыгнуть назад" в период до своего рождения? Когда-нибудь, когда я устану от всего происходящего, я так и сделаю...
А пока - до встречи в кафе, милый. Любовь выше целесообразности".
Женщина отправила письмо. Дождалась сообщений о доставке и прочтении. Игнорируя звонки на сотовый и стационарный телефоны, взошла на стартовый диск, активировала пусковую клавишу...
И Вселенная, споткнувшись, прекратила свой бег.
Избранница
Вячеслав Ледовский
Прожить своей судьбой - огромное счастье.
Судьба и счастье спички - взорваться серной головкой и сгореть, даря тепло или свет. А иногда то и другое одновременно.
Но зачастую случается иначе.
Те, кому не повезло, заканчивают жизнь зубочисткой, или затычкой свища, а то и сгнива-ют, забытые в глухих уголках.
Иным улыбается удача. Они становятся частью поделок - моделей кораблей, замков. По-падают на вернисажи, где ими любуются тысячи посетителей.
Нашей спичке выпала самая необычная доля.
Двумя первыми счастливицами Хозяин прикурил сигарету. Еще три при этом выпали, и были растоптаны в смеси мокрого снега и грязи.
Потом Хозяин сунул шестую спичку в зубы и, вертя коробок в руках, направился в палеонтологический музей. Прошелся вдоль витрин.
Проворчал в нос. - Ладно. Пора решаться!
Бросил спички в карман. И ушел.
Долгое время ничего, кроме тряски и шума, не было.
Затем коробок вновь открыли.
Вокруг шумели изумрудные джунгли.
Седьмую спичку вытащили. Приблизили к дереву, где в смоле, натекшей на глубокую ца-рапину, застрял рогатый жук неприятного вида.
- А сейчас мы тебя достанем! - Улыбнулся хозяин. Ковырнул насекомое. Ахнул. Отпустил спичку. Обвалился назад. Его шея была перекушена животным с огромной зубастой па-стью, которое стало рвать безжизненное тело.
С дерева, словно слеза, потекла смола, и прикрыла спичку.
Проходили дни. Месяцы. Годы. Дерево упало. Потом вулкан засыпал джунгли пеплом.
Стало темно. Очень долго. Очень, очень долго.
Потом окаменевшую смолу выкопали археологи.
- Смотри, какой интересный жук! - обрадовался младший. - А это что рядом с ним? Похоже на спичку...
- Какая спичка в слое миллионолетней давности? - Засмеялся старший. - А насекомое интересное! Подарим его нашему музею.
Так спичка оказалась на витрине. Мимо шли тысячи посетителей. И как-то в одном из них Спичка узнала своего Хозяина, а в его руках - родной коробок.
Она хотела крикнуть, предупредить о грозящей опасности.
Но что может сделать простая спичка?
Самое большее - прожить очень необычную жизнь...
Гастарбайтеры
Вячеслав Ледовский
Забор был сбит на совесть из пахнущих смолой и свежими опилками сосновых досок. Он окружал стройку светло-желтой стеной в коричневых кружочках от сучьев и ажурных разводах от годовых колец, пробитой сверху и снизу пулеметной очередью из стальных шляпок гвоздей. Неприступной преградой вырастал из смешанного с грязью и сажей городского снега метра на три, укрывая от посторонних глаз то, чего непосвященным видеть не полагалось. Хотя, на самом деле, забор был фикцией. Основную защитную и маскировочную функции на себе несли другие механизмы...
У временной проходной, по-видимости, сложенной из лиственных проолифенных плах с пузырящимся из пазов герметиком, сгрудился с десяток темноглазых работяг с по-южному загорелыми лицами. Прятали от морозца носы, нервно курили, пытаясь согреться обманчивым сигаретным теплом, переговаривались на мягком щебечущем языке, искоса нетерпеливо поглядывали на прикрытую до поры дверь.
Оживились, потянулись к невысокому крылечку, когда она распахнулась, выпуская толстоморденького недоросля. Тот поморщил нос, брезгливо оглядел смотрящих на него с ожиданием, смирением, а кто помоложе, и с затаенным вызовом людей. Буркнул через губу:
- Паспорта у кого?
Принял от бригадира стопку книжечек в разноцветных - красных, синих, коричневых обложках, пересчитал, соотнес с количеством шапок на уровне своих глаз.
- Значит, так, - выплюнул недовольно, - документы остаются у меня, пока всё не сделаете. Жить будете на стройке, там времянка. Выход и вход только через проходную, вечером. С восьми до десяти. И чтобы никакого алкоголя и баб, понятно?!
Возвысил голос, выискивая сердитыми повлажневшими от усердия глазами потенциальных нарушителей.
- Антон Семенович, - степенно сказал старший. - Ну что вы. в самом деле? Первый раз, что ли, работаем? Вы платите, мы делаем. В срок и качественно. Люди у меня надежные, иных в свою бригаду не принимаю, за каждого как за себя положусь.
- Хорошо, Михай... Эмильевич, - вроде с натугой вспомнил отчество вдвое старшего, чем сам, собеседника толстоморденький. - Тогда вперед на объект. Аванс через неделю, как первый этаж поставите.
Вскинул глаза, высматривая окрест посторонних. Миграционную службу ли, милицию? Конечно, всё вопросы решаются, но зачем лишние деньги платить? Мотнул головой на дверь так, что щеки заколыхались:
- Давайте по-быстрому. Время деньги. И немалые...
Не удержался, добавил вполголоса, недовольно морща брови: "Вы даже представить не можете, каких денег стоит время"...
- Никогда бы не подумал, что придется к нам "этих" таскать, - сквозь прозрачный пол были видны укладывающие кирпичные ряды люди, с высоты сотен метров похожие на лилипутов. Впрочем, замаскированный в низкой зимней облачности офис они не замечали, потому от работы не отвлекались. - Но бизнес есть бизнес. Кто первый развернется, тот и выиграл. Главное, что здесь у нас всё по закону. А не так, когда мы подряд на пирамиду Хефрена выхватили...
Близнец толстоморденького, а точнее сказать, его клон довольно хихикнул.
- Ну, там тоже все нормально обошлось. Коли она в природе уже существует, значит, запретить её нам строить было бы ошибкой. Нарушением причинно-следственных связей. Главное, хорошие адвокаты да прихваты в суде, и никаких проблем! А золота фараона и на все откаты, взятки да гонорары хватило...
- Мода на выстроенные по старинке, руками, дома, конечно, все же вовремя подкатила, - развеселился он, - надо же, в возведенных роботами, видите ли, энергетика не та! Но нам это в самую жилу. Эти, из 20 века, работают за гроши, в надзоре все согласовано да прихвачено. Главное, чтобы гастарбайтеры не поняли, что мы их в будущее вытаскиваем. Но на то и маскировка. В древнем Египте посложнее было. Ну да, сообщили трудягам, что по заказу Голливуда декорации для блокбастера лепим - как миленькие, все скушали. И технике для нарезки и транспортировки блоков особо не удивлялись, быстро её освоили. Правда пришлось иероглифами её изукрасить, чтобы под японскую замаскировать, но это - мелочи. Правообладатель все равно ведь ничего об этом не узнал... И не узнает.
- Н-да, - клоны переглянулись.
- Вот все же не понимаю, - не удержался один из них, - чего этим ребятам из прошлого не хватало? Заводы простаивают, люди без работы, земли, где строить - пустырями. Сами в клетушках ютятся. Соедини незагруженную рабочую силу да мощности - и возводи один город за другим! Так нет же! Действительно, главная разруха - в головах.
- Этого нам никогда не понять, - согласился близнец. - Но согласись, все в плюс, в итоге хороший результат для нашей конторы! У кого не хватает ума строить для себя - тот будет строить для нас!
Клоны взялись за руки и с довольными улыбками уставились на копошащихся под их ногами, словно муравьи, трудяг.
Им еще много чего предстояло построить. Пирамиды Хеопса и Теночитлана, Стоунхедж и Мачу-Пикчу, сотни рукотворных коттеджей для своих далеких потомков.
Но молдаване этого еще не знали, и продолжали пристраивать кирпич к кирпичику, вкладывая в возводимое здание все свое умение и душу. Последнее - обязательно, иначе дом долго не простоит, да и жить в нем будет неуютно...
Дежурный по человечеству
Вячеслав Ледовский
...Я соскучился по осени. По хмурящемуся тучами небу, проливающим озоновую свежесть на уставшую землю дождям, каплям воды на жёлтых листьях рябины, черным гроздьям черёмухи и аронии, клонящим ветви к земле спелым ранеткам. По острому запаху умирающих листьев, спящим на дорогах и между домами облакам утренних туманов, обметанным россыпями алых бусин брусники и клюквы лесным полянам, сырой склизости прячущихся в траве груздей и подосиновиков. Даже по уборке картошки соскучился, черт побери!
Последний раз копал её с Лией. Лопата выворачивала пласты тяжелой мокрой земли, высвобождала корни с клубнями, похожими то на округлые камни, то на незамысловатые изделия мастеров палеолита. Cгорбившаяся у моих ног фигурка в рыжем плаще собирала добычу в звонко тренькающее от ударов ведро. Моросящая с неба сырость прогнала нас в избу, но на те дни, что осталось жить этому миру, хватало. Средних размеров картофелины сварили в мундирах, крупные почистили и пожарили на свиных шкварках с луком. И пошли париться в протопленную баньку. Там изнемогали от жары на верхней полке, лупили по спинам и ногам берёзовыми вениками на нижних. Выскакивали наружу под звёзды в прорехах туч, обливались ледяной колодезной водой, спасаясь от промозглого холодка, снова ныряли в раскаленную духоту. Любили друг друга в предбаннике. Потом чинно ужинали свежей, почти янтарного цвета картошечкой с деревенскими сметаной и маслицем, малосольными селёдочкой и омулем в кольцах лучка, маринованными огурчиками, грибами. И снова сплетались телами, становились единым целым на пахнущих травяной свежестью простынях широкой деревенской кровати.
Ночью Лия спросила:
- Ас, я верю в Бога. В то, что грешникам уготован ад, праведникам рай. А что будет со мной? Ведь получится, что я даже не рождалась? И не жила?
- Ты все равно вернёшься на Землю. И я найду тебя. И мы вместе и нагрешим, и возрадуем Господа, - ответил я. Подумав, добавил, - А потом попадем в ад или рай, неважно куда, но обязательно вместе.
Что я мог еще сказать? Мы прижались друг к другу. Нежно и целомудренно, как ангелы. И она уснула на моем плече.
Утром я ушел. Навсегда. Проснулся до света, осторожно выскользнул из-под мягкой руки. Быстро оделся. От порога услышал всхлип, вернулся. Лия хотела притвориться спящей, но не выдержала, приподняла головку в каштановых кудряшках, обняла, притянула к себе, припала солеными губами к моей щеке, рту. Моргнула вспухшими слезой печальными омутами темных глаз, безвольно махнула рукой к двери, мол, не трави душу, уходи быстрей. Отвернулась, уткнула лицо в плюшевого дракончика-подушку.
Она до сих пор ждет в застывшем в моей памяти "отменённом" времени. Я жалею, что не смог остаться с ней на ту последнюю неделю, что была бы слаще и дороже многих веков. Но иначе поступить я не имел права. Корабли чужаков, возмездие за давние грехи, мчались к Земле, и спасать мир нужно было самому к этому готовому. Мне. Именно я расшифровал язык инопланетян и освоил управление созданным тысячелетия назад звездолётом. Перехватил сигналы от несущей смерть эскадры.
Хроноустановк;
Девять дней одного года
Вячеслав Ледовский
Предистория (а возможно, послеистория)
"Что будет там - о том мне не заботы.
Когда разрушишь этот свет легко ты -
Пускай себе иной возникнет свет"
(В эпиграфах здесь и далее -
И. Гете, "Фауст")
- Это наиболее реальный шанс, - убеждал собеседника высохший, как щепка, высокий седой старик со значком компартии на лацкане потертого пиджачка, - Парня полмесяца назад выкопали из вечной мерзлоты. Кстати, твой тезка, тоже Андрей. Предназначался для личной охраны Сталина. Шел к поезду на станцию. Срезал путь через лес, где провалился в каверну и свернул шею. Начало января. Все вповалку после нового года. Начали искать через две недели - а следы снегом занесло. Там и пролежал до сегодняшнего времени. В Москве его лично никто не знает. Кстати, мы на всякий проверили все архивы - чистенько, в столице он так не появился. Поэтому вариант временной петли исключен. По габаритам - Вы идентичны. Изменить внешность, капилляры пальцевых узоров - дело двух дней. Документы скопировать - еще проще. За это время более тщательно подготовишься к эпохе заброски, изучишь необходимую информацию. Через несколько месяцев маскировка с тебя клочьями слезет, но к этому времени уже адаптируешься и войдешь с Ним в контакт. Помешать нам никто не успеет. Отправляем тебя - и все, ход истории меняется. Не подведи, внук. Другой возможности спасти миллионы жизни, огромную страну, великую идею у нас не будет.
2 января 1941 года.
"Я кинусь в шумный времени поток
В игру случайностей, куда забросит рок..."
Его выбросило на заснеженной лесной полянке. Как будто кто-то от души саданул в затылок. Секундная потеря сознания. И мрак безвременья сменился темнотой ночного леса. Впрочем, на этой широте и в это время года дня почти не бывает. Цепочка следов, на которой он стоял, обрывалась темным провалом в двух метрах впереди. Андрей подошел к яме. Там, на глубине шести метров, со сломанным позвоночником уже несколько минут лежал мертвец, копией которого он на время стал. Забросав расщелину валежником, молодой человек, повторяя про себя в режиме марша еще не написанные строчки: "Шел он бодро, даже браво, по причине по такой, что махал своею правой, как и левою рукой...", по затверженному маршруту без приключений выбрался на дорогу к станции...
19-20 марта 1941 г.
"Тебя не звал я. Сам ты это знаешь
Ты сам попался в сеть, не правда ли, скажи?
Кто черта держит, тот его держи
Не скоро ведь его опять поймаешь!"
Невысокий грузин грузно, прихрамывая на левую ногу, прошелся по кабинету к окну. Ночное небо Москвы закрывали темные тучи, из которых сеял нудный мелкий дождик. Жизнь ко многому приучила и достаточно давно не удивляла секретаря ВКП(б), изловчившегося удавить превосходящих его по многим качествам противников. Но к реализации безумных идей Уэллса даже он не был готов. Глава партии, уже десятилетие единолично управляющий огромным государством, знал, что высшими силами ему предназначена особая участь. Кардинально изменить мир. Добиться того, что не удалось Македонскому, Чингисхану, Наполеону и многим другим. За счет совершенной идеологии объединить планету под своей властью. Правда, в схватке с главным конкурентом, невысоким австрийцем, которую он в последние годы очевидно проигрывал, требовалось помощь извне. Возможно, она и подоспела.
Широкоплечий сероглазый парнишка из караула, внезапно заступивший в коридоре товарищу Сталину дорогу, тут же был скручен сотоварищами. Но отмахнуться от его просьбы персонально доложить руководителю партии особо важную информацию было бы неразумно. Никому не доверял "отец нации и вождь народов". И не исключал варианта какого-либо заговора, о котором случайно узнала бессловесная пешка из его охраны.
Перед тем, как оставить наедине с Иосифом Виссарионовичем, безумца тщательно обыскали и избавили от ремня и содержимого карманов. Сейчас он, сложив, как ученик, одна на одну руки и глядя прямым честным взглядом в желтые внешне ленивые глаза главы партии, излагал абсолютно невероятные вещи.
То, что парень был знаком с содержанием ряда секретных отечественных документов, включая План Генштаба о стратегическом развертывании Вооруженных Сил СССР на Западе и Востоке, можно было списать на шашни Берии, стремящегося подорвать доверие Сталина к армии. Но то, что мнимый охранник рассказывал о состоянии и намерениях вермахта, неожиданно выглядело очень правдоподобно. И источник данной информации определить сухорукий горец затруднялся. Собственно говоря, на ум приходили только два варианта. Либо дезинформация со стороны Абвера. Либо англо-американские интриги. Острым лисьим нюхом Иосиф Виссарионович чувствовал, когда ему лгут или когда боятся. Этот мальчишка не выглядел испуганным. Что было плохо. Но, похоже, он верил в то, что говорил, искренне считая себя посланцем из будущего. И являлся убежденным коммунистом и патриотом. Что, до определенных пределов, было простительно.
- Хорошо, молодой человек, - резюмировал разговор хозяин кабинета.
- Вы говорите интересные вещи. Я уточню, откуда вы их знаете. Приглашу военных, попрошу разведку подготовить соответствующий отчет. Вы пока поживете здесь, в Кремле, в отдельном кабинете. Диван там есть, кормить будут. Возможно, осмотрят врачи. Если вы больны - мы вас вылечим. Если это шутка - то очень глупая, и за нее придется отвечать. Разговаривать с кем-либо, кроме меня, на любые темы я вам категорически запрещаю. Понятно?
Сероглазый славянин в защитной гимнастерке согласно кивнул головой:
- Так точно, товарищ Ста...
- Ладно, идите, - прервал его будущий генералиссимус и вызвал охрану.
- Поскребышев, быстро Жукова ко мне. И этого - на строгий карантин. Чтобы ни с кем не общался. Головой отвечаешь.
Шестичасовая беседа с недавно назначенным начальником Генштаба Жуковым, которого Сталин считал преданным и послушным генералом, скорее убеждала в правильности поступившей из непонятного источника информации. Как и представленный через два дня доклад начальника Разведуправления Голикова о готовящемся нападении Германии на страну Советов. Но окончательно рыжий грузин проникся ценностью псевдоохранника после того, как тот за неделю до соответствующих событий предсказал присоединение Югославии к Тройственному пакту. А также последовавшее за этим свержение сербами правительства Цветковича и принца Павла.
Прорицатель. Это был фантастический шанс, который Сталин упускать не хотел. За счет знания предстоящих событий переиграть всех противников. И Гитлера, и Черчилля, и Рузвельта. И азиатов, схватившихся между собой у восточных границ его империи. Какой источник предоставлял такую возможность - было не столь важно. Пусть полусумасшедший парнишка считал, что он прибыл из будущего - чем этот вариант хуже воли богов или подарка Мефистофеля? Тем более, что никакой платы за предоставляемые знания никто не требовал. Хотя, если бы нужно было в ад кровью подписать душу за предоставляемую информацию, наверное, и на это бы согласился Иосиф Виссарионович.
30-31 марта 1941г.
"Слаб человек - покорствуя уделу
Он рад искать покоя - потому
дам беспокойного я спутника ему:
как бес, дразня его, пусть возбуждает к делу"
Андрею - так называл себя посланец неизвестных сил, была предоставлена возможность забрать из дома машинку, в которой хранилась вся информация о грядущей войне. Устройство был больше всего похож на небольшую книжку, одну часть которой составляла клавиатура, другую - экран, на который выдавалась различная информация. Только познакомившись с работой механизма под смешным названием "лептоп", Сталин почти окончательно поверил в то, что пришелец - представитель технической сверхцивилизации. На монитор выводились не только буквы, но и картинки, фотографии, и даже целые документальные и, похоже, игровые сюжеты. Доставленная из шарашки группа инженеров, ознакомленных с аппаратом и комментариями посланника из будущего, независимо друг от друга подтвердили, что современный уровень науки исключает возможность создания подобной техники. После представленных заключений всех ученых, естественно, пришлось расстрелять. Но уверенность в статусе пришельца стоила полудесятка жизней. Тем более, что в последние годы интеллигентов вычищали тысячами.
К сожалению, Андрей уклонялся от рассказов о своем времени, напирая на то, что главное - с наименьшими потерями выиграть предстоящую войну. Несколько раз он поступил абсолютно неразумно, отказав настойчивым просьбам Иосифа Виссарионовича поведать о личном будущем товарища Сталина. Кремлевский горец знал таких ребят. Не способные к личной преданности, зашоренные идейными предубеждениями и потому бесстрашные, они были не интересны для долгой вдумчивой работы. Разумнее всего их было использовать в качестве "пушечного мяса" или устранять, пока они не успевали стать опасными.
Целыми днями посланец из грядущего теперь работал машинисткой, перебивая крупным текстом на "Ундервуд" выбранные руководителем ВКП(б) материалы и их блоки.
В настоящее время Сталин читал стенограмму выступления Гитлера перед высшими офицерами по вопросам восточной кампании, комментируя его заметками на полях. "Война против СССР неизбежна". Грузин не спеша набил трубку табаком. Со вкусом раскурил. Безусловно, война будет, кто же в этом сомневается. "Выжидание ухудшит положение Германии, в распоряжении противника неограниченные силы, которые даже приблизительно не исчерпаны, а кадровые и материальные силы Германии еще более значительно увеличить невозможно". Здесь ты прав, мобилизационные возможности советских людей гораздо выше, чем у любого другого государства. Если умеешь запрячь народ, пахать на нем можно безостановочно. "Как можно раньше упредить Россию, ликвидировать исходящую от нее опасность. Никто после меня не будет обладать в Германии таким авторитетом, чтобы принять на себя ответственность за превентивную войну". Сталин вызвал секретаря и потребовал крепкого сладкого чаю. Превентивная, говоришь? Ну, теперь посмотрим, кто кого упредит. "Не найдется другого такого человека, который один еще может сломить мощь большевизма, прежде чем Европа падет его жертвой". Станет, неминуемо станет Европа социалистической, и увидите вы наши танки на берегах Ла-Манша и Гибралтара. А там и до американских мистеров-твистеров, министров и миллионеров доберемся. "Я требую отказа от всех традиционных понятий о рыцарской войне, от общепринятых правил и обычаев. При эксцессах войск по отношению к населению решения по подсудности принимаются исключительно командованием". Сталин еще раз отзвонил Поскребышеву и напомнил ему о представлении на утверждение списков репрессированных. Никто с тобой рыцарскую войну вести и не собирался, истерик. Самое важное - финальный результат. А победитель всегда прав, поскольку именно он определяет содержание учебников истории. "Я не требую, чтобы генералы меня понимали, но я требую, чтобы они повиновались моим приказам". Перед Иосифом Виссарионовичем проблема беспрекословного повиновения вне зависимости от смысла отдаваемых приказов уже давно не стоит. В дрессировке своих подчиненных бесноватый австриец намного опоздал, что в итоге и предопределит его поражение. Единственный, кто в последнее время решается вступать в полемику с "отцом народов" - запертый в соседнем кабинете светловолосый юноша. Который попросту не понимает, с кем разговаривает и куда попал.
За полночь, устроившись в уютном кресле под мягким светом из-за зеленого абажура лампы, Иосиф Виссарионович стал перечитывать директиву рейхсфюреру СС Гимлеру о проведении мероприятий на востоке. В части восприятия организационных структур и методов работы австрийский соперник оказался хорошим учеником. При этом было забавно понимать, что данный документ Гитлером еще не подписан и даже окончательно не сформулирован. Да и Муссолини тоже пока не определился с началом операции вторжения в Грецию и Югославию. Но за эти семь недель, что в результате героического сопротивления Южной Европы достанутся Стране Советов, Сталин уже запланировал провести полную мобилизацию вооруженных сил.
И своевременно, на марше, атаковать возвращаемые на восточную границу армии вермахта.
А пока - необходимо занять пост Председателя Совнаркома. До тех пор, пока канва событий Иосифа Виссарионовича устраивала, отступать от нее он не намеривался.
Май - июнь 1941г.
"Что нужно нам - того не знаем мы
Что ж знаем мы - того для нас не надо"
Вторая половина весны и начало лета вымотали Иосифа Виссарионовича до предела. Подписание мирного договора с Японией прошло, как и предсказывал Андрей, без сучка и без задоринки. Азиаты согласились на все предложения. И, что самое важное, мирный договор нарушать, в отличие от Гитлера, они не собирались. Четвертого мая, сместив Молотова, Сталин окончательно узаконил централизацию власти в своих руках. Пятого мая выступил перед высшим командным составом Красной армии и выпускниками военных академий. Теми, кому посчастливится через полтора месяца начать разгром германских войск. Смотрел в их глаза новый Председатель Совнаркома и понимал, что эти не подведут. В отличие от ненадежных Тухачевского, Якира и прочих Блюхеров, молодые волки знали единственного Вождя. Верили только ему и готовы были по первому приказу рвать любого, на кого укажет рука Хозяина.
Оппозиции Черчилля удалось своевременно слить информацию о провокационном характере полета Гесса. Поэтому ближайший сподвижник Гитлера был арестован немедленно по приземлении в Англии, о чем Сталин был извещен практически сразу же. Одна эта операция оправдала весь выделенный посланцу из будущего лимит доверия.
Подготовка к опережающему нападению на опасного западного соседа занимала все время Сталина. К середине мая оперативная группа под руководством Василевского подготовила и представила на утверждение развернутые планы нападения на Германию. 24 мая на совещание с участием Молотова и высшего военного руководства, включая командование западных округов, были окончательно определены рамочные мероприятия по подготовке упреждающих военных действия.
Андрей, так же, как и глава Правительства, работал сутками, распечатывая материалы по ходу движения предстоящей войны, которую предстояло в корне переиграть. Конечно, в этой ситуации описываемые события имели интерес исключительно академический, но пришельца необходимо было загрузить хоть какой-нибудь работой. Не хочет рассказывать то, что интересно руководителю страны - пусть целыми днями печатает все подряд. С парнем творилось что-то странное и страшное. С него слазила клочьями кожа, местами обнажая багровое сочащееся сукровицей мясо, щеки и нос стали западать, серые глаза почернели. Несколько раз он пытался заговорить по поводу консультаций с врачами. С неким внутренним злорадством Иосиф Виссарионович посоветовал потерпеть пару недель, до начала общего наступления советской армии через территории Польши и Пруссии на запад. А пока пить на ночь побольше полезного кефира, как сам товарищ Сталин делает.
21-22 июня 1941 г.
"Но что за страх позорный,
сверхчеловек, тобою овладел?
Где мощный зов души,
где тот титан могучий,
Кто мир весь обнимал, кто мыслею кипучей
Сравниться с нами, духами, хотел?"
Близилась ночь - а за окном было светло. Заканчивался самый длиный день сорок первого года двадцатого века. Иосиф Виссарионович задумчиво посмотрел на Жукова. Все было готово к началу операции. Несколько звонков в западные округа, уже преобразованные во фронты - и через пару часов войска начнут перемещаться на боевые позиции. Затем истребители снимутся с аэродромов и встретят орды люфтваффе над чужой территорией, заставят их "разгрузится" по своим. В половине четвертого артиллерия и бомбардировщики нанесут удары по развернутым на открытых местностях гитлеровским войскам, места дислокации которых известны с точностью до батальона. Потом вперед пойдут танковые и механизированные соединения. Их задача, как в песне, "на вражьей земле, малой кровью, могучим ударом", прорезать ошеломленные и лишенные руководства подразделения противника и в его тылу выйти на оперативный простор, в случае удачи - продвинуться вплоть до Варшавы. Еще раньше тяжелые бомбардировщики Пе-8 и ТБ-3 начнут "утюжить" окрестности Растенбурга. В данном случае очень хорошо, что Восточная Пруссия находится рядом с СССР. На картах, скопированных покойным Андреем, с точностью до метров обозначены как расположение оперативного руководства вермахта, так и находящиеся неподалеку штаб-квартиры ОКХ, люфтваффе, и самое главное - ставка Гитлера, "Вольфсшанце". Неподалеку от Волчьего логова - аэродром, который будет захвачен десантом для последующей переброски на него спецподразделений для захвата высшего руководства врага. Кроме того, на головы противника постоянно будут высаживаться тысячи парашютистов, чья задача - блокировать эвакуацию гитлеровской верхушки и любую помощь атакуемым штабам противника. В течение полусуток с расположенного всего в сотне километров Белостокского выступа шестые механизированный и кавалерийский корпуса при поддержке танков и стрелковых дивизий пойдут в прорыв к Вольфсшанце, окрестности которого будут подвергаться круглосуточной бомбардировке. Волчье логово станет западней. Все продумано и подготовлено до мелочей и не может не сработать.
Посланца из грядущего похоронили позавчера, на неприметном кладбище недалеко от правительственных дач. Все основное он уже рассказал и стал ненужным, более того, опасным. Иосиф Виссарионович разумно рассудил, что источником знаний о состоянии дел для своего окружения может быть только товарищ Сталин. И чем непонятнее для подчиненных будет, откуда у главы государства та или иная информация, тем лучше. К тому же парнишка последние дни сильно болел, а врачам его показывать смысла не было. Умер он легко, по маккиавелевски. Яд в питье. В последнюю встречу он, возможно, предчувствуя смерть, сказал Сталину: "Мне все равно, что со мной будет. Но Вы же используете то, что я Вам принес? Такой шанс, мой дед всю жизнь на него работал. И столько жизней можно спасти....".
Следы пребывания лжеохранника в Москве, на случай появления новых гостей из будущего и возможных расследований, как и его дьявольская машинка, были уничтожены. Мальчишка сам виноват - нельзя спорить с товарищем Сталиным. Ни один из таких смельчаков не выжил. И пришелец не мог оставаться исключением. Да и за глупость надо наказывать. Иосиф Виссарионович внимательно ознакомился с тем, что было изложено на нескольких сотнях страницах машинописного текста. И эта история ему понравилась. Смерть Гитлера, Муссолини, Рузвельта, отставка Черчилля, поражение Германии, Румынии, Италии, Венгрии, Японии, Финляндии. Удержание страной Советов не только всей имеющейся территории, но и значительное ее приращение. Контроль над Восточной Европой и, судя по всему, значительной частью Азии. Хорошее завершение войны. Стоит ли рисковать подобным исходом и пускаться в неизведанные авантюры? Талант руководителя в том и состоит, чтобы из многих вариантов, ведущих к цели, выбирать наиболее безопасный. А миллионы погибших? Люди всегда умирали и будут умирать. Эту цену Иосиф Виссарионович готов был заплатить.
- Ладно, Георгий, есть мнение все отменить, - сказал он изобразившему на лице послушное удивление Жукову, - И не задумывайся, товарищ Сталин знает, что делает. Вместе с наркомом обороны подготовите и направите в войска Директиву No 1, о запрете отвечать огнем на провокации немцев. Текст я продиктую.
Почему-то вспомнились горящие лихорадочным блеском серо-черные глаза Андрея, тот взгляд, которым уже умирающий парнишка проводил его при последнем расставании. От сантиментов Иосиф Виссарионович научился избавляться давно. Поэтому, прикрыв покрытой седыми волосками рукой толстую стопу отпечатанной с двух сторон бумаги, он спокойно добавил, - Знаешь, генерал, если хочешь стать маршалом, в ближайшие годы тебе придется жить по сценарию именно этой пьесы.
Едко усмехнувшись в рыжие усы, процитировал сам себя, - И эта штука будет посильнее "Фауста" Гете.
"Прошло и не было - равны между собой!
Что предстоит всему творенью?
Все, все идет к уничтоженью!
Прошло, что это значит?
Все равно, как если б вовсе не было оно"
Сюжет
Вячеслав Ледовский
На пульте мигает сигнал оповещения о сбое.
От Луны до Плутона гиперпрыжок длится пятьсот семь секунд.
Прошло двенадцать минут, а мой каботажник все ещё остается в подпространстве.
Еще немного, и я вылечу за внешний пояс астероидов.
Это конец ...
Но не всему. Вот моей карьере космонавта - наверняка.
Тех, кто побывал в руках пришельцев, списывают на поверхность сразу же. Без шансов даже на челночные рейсы по маршруту космодром - орбита Земли.
Ладно еще, страховку на этот случай успел переоформить, так что хотя бы побираться не придется...
Четверть часа. Всё. Я за кольцом Койпера. Показалось, что воздух в корабле из стерильно- безвкусного превратился в затхлый и безнадёжный, а лампы освещения снизили накал раза в полтора. А может быть, действительно идет быстрое разрушение систем...
Не страшно. Сейчас меня галактосы из гипера выдернут.
Опять же, если во всем искать только положительные стороны, в установленной вокруг нашей планеты запретной зоне есть и хорошее. Нет опасности, что из-за поломки двигателя тебя занесёт на кудыкины звезды без шансов на возвращение. Или рванешь где-нибудь далеко от родного светила. Жаль, конечно, что риски взорваться внутри системы инопланетян не тревожат. Только если нацелился за её пределы.
В этом случае бдительные космопогранцы обязательно отловят нарушителя и вернут на место старта. По ходу сделают выговор, предупредят о недоступности впредь и попеняют на хреновое качество отечественной, в смысле земной, техники. Для них отличий между нами - славянами, азиатами, неграми, нет. Все мы - отсталый дикий народец, чье место в Солнечной резервации. Ладно еще, что хотя бы её нам чужаки оставили и сами сюда не суются.
Потому как землянам против них не устоять. Ну, вот как они умудряются пошедшие в разнос кораблики находить да из подпространства выдергивать?
А вот это точно всё. Приплыли.
Ничто вокруг превратилось в нечто. Такое лиловое с сопливыми разводами и противное, как испортившийся кисель.
Плюс, что пока живой.
Минус в том, что задержан. Приятного в этом ничего нет, даже если и знаешь, что не виноват, что всё более-менее благополучно закончится. По-крайней мере, не аннигиляцией в гипере или на выходе из него.
Ну что же, дальше всё будет по давно заученной инструкции.
Инопланетяне всегда поступают одинаково. В рубке зазвучит Голос и начнет расспрашивать меня о личной жизни и воспоминаниях детства. Очень быстро это ему надоест.
Мне напомнят о запрете пересечения границ, укажут на опасные риски эксплуатации ненадежных космолетов и отправят домой.
Там я попаду под более нудные и подробные собеседования со безопасниками, а потом с волчьим билетом, сдобренным приличной пенсией, вылечу из космофлота.
Увидеть бы этих чужаков хоть одним глазком. Никому это не удавалось.
Даже согласен заплатить за это тройной пристрастности допросом на Земле.
- Имя?
- Скопцов Олег. - Язык ответил прежде, чем я сообразил, что все уже началось.
Голосишко такой ... явно не механический. Баритон с некой напряженностью и даже, кажется, боязливостью.
- Год рождения?
- Двухтысячный.
- Интересно. Место рождения?
- Станица Волчья, Волчихинский район, Шантарская область.
- Вы в курсе, что сейчас находитесь под контролем полиграфа, оценивающего вашу искренность?
Я замотал головой в стороны, осматривая рубку. Показалось, что под лопатками засвербело, словно из-за настырного неприятного подглядывания. Никаких новых приспособлений вокруг себя я не обнаружил. С другой стороны, какого чёрта!
- Я не вру!
- Мы знаем, что вы верите в то, что говорите. - Утешил меня голос. Он и сам стал явно спокойнее и даже дружелюбнее. Совсем по-человечьи хмыкнул. Попросил:
- Обождите минутку, мы тут посоветуемся.
Чего бы и не подождать. У меня теперь времени много будет. На Земле. В космосе для Олега Скопцова это последние часы, если не минуты.
Жаль. Я люблю свою работу.
Чёрная бездна с мириадами звёзд. Поворачивающийся под кораблем голубой бок Земли, мертвенно-бледная Луна. Красный Марс, багровая Венера. Размазывающие вакуум серебристые хвосты кометы. Власть над пространством, когда ты в минуты переносишься с одного края Солнечной системы на другой. Не хочется всё это терять. Кем я буду на плоской сковородке родной планеты? Еще одним неспешно перемещающимся под прессом земной гравитации тараканом? Не хочу. Но что можно в такой ситуации сделать?
- Ладно, - снова включился Голос. Теперь он словно жалел меня. - А вам не хотелось бы нас увидеть?
Опаньки.
Что-то новое.
В принципе, в отсутствии гуманизма пришельцев упрекнуть было невозможно. Напротив, прямо скажем, они спасли очень многих пилотов, на разладившихся кораблях улетавших в никуда. Потому, вряд ли я чем-то рискую. Напротив, если откажусь - все вернется к существующему статус-кво.
А так - появляется возможность прорыва в наших отношениях. Не моих. Всей Земли.