Antraksa
Мёртвый Пёс

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Иногда умереть - это только начало. Причём не слишком хорошее...

МЁРТВЫЙ ПЁС

И прониклись великой заповедью сердца жрецов

Бога нашего Единого

И прошли они по земле и собрали всю скверну земную,

всех тварей богомерзких

И прочли над ними заклятия Единого, обращая зло в добро

и многое погибли

Но первый Пёс склонился пред волею Единого

И пошёл по земле

  
   Плохи дела.... Я умерла...
   Их было много... Боль удавкой на шее... Не помню... Ничего не помню...Но удар был честным - в грудь...
   Плохи дела - я умерла...
   Вы не поверите, но я усмехнулась этой идиотской рифмованной фразе. Нет, правда, смешно же... Как сказал мне однажды с похмелья пьяница в какой-то таверне (допившийся уже до того, что вряд ли сознавал, с кем говорит) "Нужно пережить это или повеситься". А теперь выходит, что вешаться мне бесполезно.
   Я уже мертва.
   И вообще, разве может такое быть? Я думала это легенда, образчик чётного юмора жрецов Единого Бога. Об этом никогда не говорили другие Псы. Но я встречала не так уж много Псов... и они не говорили о том, чем были сами. Никогда.
   Не больно. Теперь уже не больно. Я просто стою и смотрю на собственное тело, распростёртое в ледяной грязи. Чёрный плащ распахнулся, волосы рассыпались, широко раскрытые глаза смотрят в стылое серое небо. И тонкий, сверкающий меч, как безмолвный знак окончательности, пригвождает к холодной земле. Его никто не забрал - оружие, убившее Пса Единого, считается проклятым. Что, и это правда?
   Дьявол! Дьявол!! ДЬЯВОЛ!!!
   Я ведь думала, что это просто шутка! Ещё одно идиотское правило - при получении очередного приказа повторять клятву, что смерть не остановит меня. Но это... это похуже удавки на шее всякий раз, когда хочется оскалить клыки. Дьявол вас побери!
   Дьявол, забери меня отсюда!
   Ответа нет. Только мои мёртвые глаза безмолвно смотрят в небо. Странный цвет - словно в них отразилась ночь и ушла, позабыв или оставив на память яркие крапинки звёздного серебра. И это так я выгляжу? В зеркале казалось лучше. А волосы всё же багровые, а не рыжие. Или этим цветом их напоила кровь?..
   Не больно. Мертвым и не должно быть больно.
   Я не вполне представляю, что делать, но выбора, похоже, нет. Неохотно протягиваю руку к рукояти глубоко ушедшего в землю меча и почти не ожидаю встретить сопротивления. Меч обжигающе холодный. А моя собственная кровь жжется, как кислота.
   Нет, нет, я не хочу! Кто-нибудь, скажите, что я не должна...
   Меч выдёргивается неожиданно легко. С ним в руке я наклоняюсь над телом, вглядываясь в бледное до синевы лицо. Скулы заострились, глаза запали... Да я и раньше не была красивой.
   Нет! Не хочу туда! Нет!
   Это хуже чем удавка, хуже чем все заклятья и молитвы, хуже чем быть Псом. Хуже всего - быть Мёртвым Псом.
   Только что я смотрела на себя и спустя миг - перед глазами уже небо, серое как саван мертвеца, истлевшего в гробу. Рядом тихо звякнул о тонкую корочку льда упавший меч. Проклятый. Как и я.
   Ненавижу тебя! Ты слышишь, Единый? Ненавижу тебя!
   Привычно сдавливает горло. Больно. Опять. И снова чувствую холод. Холод - он есть всегда. Наверное замерзают даже души. Если только у меня есть душа.
   Мне приходится встать. Хрустит пропитанный замёрзшей кровью плащ, весело позвякивают сосульки в волосах. Долго я лежала. Те, кто убил меня, давно ушли - и стылая грязь чётко выдаёт их след. След крепких, подбитых гвоздями солдатских сапог.
   Солдаты. Они были там - по глазам видела - были на той нескончаемой пограничной войне, что ведут жрецы Единого Бога против всех, кто поклоняется многим богам и позволяет иным существам жить на своих землях. Там, где водятся Истинные демоны. Они были там - а теперь встретили меня.
   Злость...
   Злость согревает, но приходится чётко дозировать её уровень, иначе - магическая удавка, или холодные иглы, раскалывающие на части голову, или яростное пламя в груди. Широкий ассортимент пыток. А в моих руках был только меч и я вертелась рыжим вихрем - одна против всех. Так не честно.
   Не честно. Помню, как кричала эти слова в клетке - маленькая девочка, скорчившаяся на холодных прутьях, пойманный зверёныш, подвешенный между небом и землёй на пути в ад. Жреческая магия подчинения сжигала изнутри, приучая сдерживать чувства. Получалось не у всех. Выживали не все. Это было отбором.
   Ледяная корочка хрустит на моей коже, когда мёртвые губы растягиваются в усмешке. Они добились своего. Мне нельзя ненавидеть. Мне нельзя мстить своим убийцам. А кто сказал, что я собираюсь? Умереть я хотела сама - поэтому и отпустила все поводки, спустила с цепей ярость и гнев, ненависть и тоску, огрызаясь в лицо полупьяным дезертирам. Нет, не они, а контролирующее заклятье-удавка должно было прикончить меня.
   Не вышло. Или всё же вышло? Теперь я мертва. Но не свободна.
   Я знаю, куда нужно идти. Псов Единого учат особым чутьём находить свою цель. Но я мертва. Кажется, у меня больше нет чутья. Ладно. Я помню, куда нужно идти.
   Сделаю это, чтобы умереть. И чем быстрее, тем лучше.
   Мой труп хорошо бегает. Ещё бы - ему ведь не нужно дышать. Или всё-таки нужно? Я вдруг сгибаюсь пополам, изо рта и ноздрей ползёт кровавая пена. А ведь мёртвым не должно бы быть больно.
   Гады! Даже в смерти нашли способ, чтобы меня помучать! Мало им было всей моей жизни!
   Я прижимаюсь к дереву и жду, пока утихнет боль. Деревья? Ну да, я же в лесу. С головой что-то не то с тех пор как меня убили.
   Вокруг простирается голый осенний лес. Я помню, куда я иду и откуда. Помню, что я безымянный демон-полукровка, питомец храмовых клеток, контрольной магии и боли. Я - Пёс Единого Бога. Теперь уже Мёртвый Пёс.
   Смешно. Я - легендарный кошмар, о котором люди говорят дрожащим шёпотом, то, чем матери пугают детей, тайное оружие жрецов Единого, неудержимый, неуничтожимый, карающий меч Бога. Я.
   Очень мило со стороны моих убийц было прикончить меня на пути к цели. Не могли они попасться мне на дороге после того, как я выполню приказ, убью того несчастного, которого мне приказали убить? И я не попала бы в это безумие.
   Мёртвый Пёс. Я.
   Злиться бесполезно. Так же, как бесполезно сопротивляться - заклятье-удавка не даст мне нарушить приказ, отступив хоть на шаг. Всё бесполезно.
   Что делать если весь мир ненавидит тебя? Ненавидеть в ответ? Но мир огромен, твоей ненависти не хватит даже на маленькую его часть. Поэтому я предпочитаю забыть о ней и просто жить. Даже теперь, когда я...
   ...мертва...
   Я не ненавижу этот мир. Ведь в нём есть и вполне приемлемые вещи. Вот дерево, о которое я опираюсь. Это дерево не оттолкнуло меня. Ему всё равно, что я презренный выродок, полукровка, что во мне течёт кровь чудовищ. И что я предала эту кровь, убивая чудовищ.
   В этом смысл существования Псов Единого - по приказу жрецов уничтожать подобных себе, очищать землю от скверны, искуплять грех собственного рождения, смывая его кровью. Творить добро. Ради этого нас ловят, калечат и натаскивают как собак, для этого все клятвы и заклятья строгого послушания, удавкой впивающиеся в горло, и запрет на ненависть и на посмертный покой. Это они называют "Обращать зло в добро". Это они считают добром?!
   Нет, это я знаю, что такое добро. Этот тонкий, трепещущий ствол. Дерево просто позволяет мне быть, всё равно кто я и что течёт в моих жилах. Неужели им трудно было поступить так же?
   Любая лесная тварь пройдёт своей дорогой мимо меня или оскалит клыки, приглашая к честной битве. И самый последний падальщик милосердно добьёт, если буду лежать, подыхая, но не станет терзать, заставляя восстать и вновь идти против крови и чести. Ну да, я знаю что такое честь. Но у меня её нет. У меня была клетка, в которой меня сломили и сделали Псом. Тем, кто в ней сошел с ума или умер, захлёбываясь от ненависти, задушенный контрольным заклятьем, - тем повезло больше.
   Я им завидую.
   Мне не подойти и на пушечный выстрел к Истинным моей крови. А если бы и подошла - они убили бы меня и были бы правы. Но Истинных почти не осталось, а остальных истребляю я и подобные мне Псы в строгих ошейниках заклятий. Жрецы утверждают, что мы творим добро. Тогда почему же нас ненавидят? Почему мы сами ненавидим себя?
   Что-то проползло рядом, блеснула серая чешуя и золотистая гривка волос. Змеегрив.
   "Убей" - велел внутренний голос из той части сознания, которая не была мной.
   "Нет" - воспротивилась я. Змеегрив не был опасен мне, а на весь род человеческий мне плевать.
   "Убей!" - на горле вновь сжалась удавка.
   "К демонам! Второй раз не убьёшь. Я - Мёртвый Пёс!"
   - Я - Мёртвый Пёс! - взвыла я, пугая тишину.
   С чёрных крон с карканьем взвились вороны. Говорят, они друзья Истинных.
   - Передайте, что я Мёртвый Пёс! Я скоро вырвусь! Пусть ждут меня в аду!
   Весело кружится небо в паутине чёрных ветвей. Нет, это кружусь я сама. Плащ не развевается, только хрустит, прямой как доска, под ногами трещит замёрзшая грязь. Веселье вдруг спадает как вуаль. Я что, сбрендила? Я - Мёртвый Пёс, это хуже, чем быть живым, а мне весело? Откуда мне знать, может, выполнив клятву, я снова прибегу на безжалостный зов и жрец, жестко усмехаясь, вновь запрёт меня в клетку?
   Нет! Только ни это! Тогда я проломлю все заслоны, я сойду с ума, я брошусь на него - я заставлю их убить себя по настоящему. Мёртвым Псом я согласно быть лишь единожды.
   Больно. Заклятье-удавка, контролирующее заклятье реагирует на саму мысль о сопротивлении их воле. А ещё я слышу, что по лесу кто-то бежит.
   Они сами выскочили на меня - худой, черноволосый парень в лохмотьях и преследующие его дюжие мужики. Парень споткнулся от неожиданности и растянулся у самых моих ног. Его преследователи замерли в нерешительности, глядя на меч в моих руках.
   Мне нельзя убивать людей. Но защищать - можно. А я не прочь сейчас кого-нибудь защитить ... до крови.
   Меч завертелся сам, словно бы без моего участия, засвистел рассекаемый воздух. Я улыбнулась, зная что выгляжу как труп - да я и была трупом. Им не понравилась моя улыбка.
   Я сделала шаг, переступила через нежданное явление, загородив его собой. Я умышленно не откинула волосы с клейма на лбу - чтобы они не признали во мне Пса. Меня уже разок убили сегодня - и хватит. Псам нельзя защищать себя от людей, а нас всегда хотят убить те, кого нам можно в крайнем случае оцарапать. Жрецы Единого считают, что люди всегда правы в решении судьбы Псов и заклятье-удавка это знает. Я видела, как таких как я убивали из развлечения. Однажды один Пёс избавил целый город от вампиров - и сам стал последним убитым в этом городе чудовищем. Его просто добили, пока он задыхался в луже собственной крови. Он был искалеченным, а значит не нужным Псом.
   Они отступили. Я даже не заметила сколько их было: трое, четверо или пятеро - они сбежали слишком быстро, позабыв свои дубинки и колья. Я погасила улыбку и обернулась к парню.
   Он не сбежал. Сидел, потирая ушибленную ногу, и глядя на меня ясными голубыми глазами.
   Я догадывалась, кто он. Бродяга, сирота, воришка, попавшийся на мелкой краже, бастард или, может, просто нежеланный ребёнок. Один из тех, кто в этом мире является злом просто потому, что существует и вынужден искупать это, вкалывая на чужих полях и деля объедки с хозяйскими собаками. В иерархии общества, которому они просто мешали, они стояли едва ли выше нас, Псов, и поучить такого уму-разуму с помощью дубины считалось благом.
   - Можешь не благодарить, - проворчала я, - Да, не благодари.
   "Спасибо" - просто слово. Когда тебе нечем играть - начинаешь играть со словами. В клетке мне нечем было играть. Поэтому теперь я их лучше понимаю. Спасибо - спаси бог. Вот уж чего мне не хватает, так это спасения от Единого! Впрочем, Псов редко благодарят. Я откидываю волосы с клейма.
   - Что с тобой? - спросил он вдруг.
   - Ничего.
   - Но у тебя кровь.
   - Отстань. Я - Пёс Единого Бога, ясно?
   Он поднялся.
   - Дай я посмотрю. Я умею лечить.
   Я оторопела: вот безумец.
   - Иди ты к демонам! Тебе что, этого мало, что-ли? Ну вот тебе ещё: я - Мёртвый Пёс!
   - Правда? - никакого ужаса в глазах. Он шел ко мне, а я - я отступала!
   - Ещё какая правда! - я оттянула ворот рубашки, демонстрируя ему сквозную рану чуть повыше левой груди.
   - А я не верил в Мёртвых Псов. - слегка растерянно произнёс он.
   - Я тоже. - усмехнулась я, - До этого дня.
   Он слегка вздрогнул от моей улыбки. Вот, то-то же.
   Моя спина упёрлась в дерево. Он сделал ещё шаг и - будь я на такое способна, я грохнулась бы в обморок - он взял меня за руку.
   Он. Взял. Меня. За руку.
   - Ты в своём уме? - хмуро поинтересовалась я.
   - Да, а что? - он что-то нащупывал на моём запястье.
   - Ты держишь за руку Пса Единого. - уточнила я на тот случай, если до него не дошло. - Мёртвого Пса, ясно?
   - И что?
   Впервые за очень долгое время мне захотелось обратиться к небесам с просьбой. Пусть ответят мне на один вопрос - что за олух мне попался на пути?
   А руки у него были тёплые. Странное ощущение для мертвеца - да и когда я была жива, меня никто не брал за руку. Может, я просто не знаю, как это должно быть?
   - Пульса нет, ты и верно мертва. - наконец сказал он.
   - А я тебе что говорю? - возвела я глаза к небу, - Убедился? Ну и вали к демонам.
   - Как такое может быть? - прошептал он. Голубые глаза затуманились. - Это чудо.
   - Я - чудо?! Ты с ума сошёл! Я не чудо, а самая большая противоестественная мерзость в этом мире! Я не должна быть такой! И я ненавижу тех, кто сделал меня такой! Ненавижу!
   Ненависть была такой густой и горячей, что удавка мигом захлестнула горло и сжала, а ненависть била жгучей волной и голову рвала на части боль.
   Вдруг это прошло. И мне на руки тихо рухнул парень.
   Придурок ненормальный! Он ... он что...он унял мою боль?!! Руки прижаты к вискам характерным жестом целителей...
   О Дьявол, я давно не верю в тебя, потому что ты ни разу не ответил на мои мольбы, но этот парень действительно сделал это!!!!
   Я ...я не понимаю. Этого не может быть, такого просто не бывает. Я же Пёс Единого, самая презренная из всех тварей. Я начала жизнь в городской канаве, я годы провела в клетке, где равнодушные жрецы окутывали мою душу паутиной подчиняющих заклятий, я с мечом в руках выживала на ринге, где нас стравливали с младшими учениками Меченосцев Единого и можно было либо научиться чему-то либо умереть, я убивала существ родных мне по крови, я выдёргивала из собственного сердца меч, вонзённый теми, кого мне приказали защищать...
   А он просто взял и сделал это. Я перестала дышать, перестала дышать, вслушиваясь в его дыхание. Человек ли он?
   Человек. Ни у кого больше не может быть таких глаз. Он открыл их и улыбнулся:
   - Извини. Обычно у меня получается лучше. Я... я немного устал.
   - Зачем ты это сделал?
   - Тебе было больно. - просто ответил он.
   - Ты рехнулся? Я ведь даже не человек!
   - Полукровки тоже имеют право жить.
   - Я наполовину демон. Полутварь!
   - Демоны тоже зачем-то нужны этому миру.
   Так просто. Я замерла, слишком растерянная, чтобы возражать.
   - Ну да, ну да... Но в конце концов, ведь я же мертва!
   - Тебе было больно. - просто сказал он и пожал плечами.
   Нет, он точно безумен. Повезло же нарваться!
   Повезло... Мне в жизни никто и никогда не унимал боль. И никто никогда не смотрел на меня так - без страха, без равнодушного, холодного презрения, без извращённого любопытства, без ненависти.
   Без злобы. Вот чего небыло в этих голубых глазах - зла. А было что-то странное, что-то, чего я никогда ещё не видела. Он словно бы сожалел о моей боли.
   Жалеет? МЕНЯ?!
   Этот мир явно решил завести меня в тупик сегодня. Я ещё могу признать и как-то понять собственную смерть, но это... Я не знаю, что мне с этим делать, как от этого защищаться. Растерянность обрушила все мои бастионы, уничтожила тщательно взращённое равнодушие ко всему в этом мире. Мне всегда было плевать на поступки и мысли людей, но...
   У меня дрожат руки - обычная нервная дрожь. От того, что он близко. Никто не подходит близко. Только когда хотят причинить боль.
   Но он не хочет...
   Я не понимаю! Не понимаю!
   Мне хотелось сбежать и хотелось остаться. Не знаю, какое из желаний победило бы, но дерево у меня за спиной поставило точку в споре. Сквозь него мне не пройти при всём желании. А голубоглазый парень впереди - ещё более непреодолимое препятствие.
   Он всё ещё близко. Я отпустила его, как только почувствовала, что он сможет удержаться на ногах, но он не отшатнулся в сторону. Тёр виски, понемногу приходя в себя. В шаге от Мёртвого Пса.
   Мой взгляд лихорадочно метался, разум ловил знакомые ориентиры: деревья, вороны, грязь и сухая листва...
   ...и ненормальный парень с замашками целителя в шаге от меня.
   В шаге. Без злости. Без страха.
   Так не бывает.
   - Почему? - удаётся выдавить мне.
   - А? - вскидывает он глаза невероятного цвета неба.
   - Почему?
   - Не знаю.
   - Чего ты не знаешь? - окончательно теряюсь я.
   - Не знаю. А о чём ты спросила? - весело улыбается он. Улыбается МНЕ.
   Забавно. Нет, честно, это забавно. Я самый растерянный труп во всём этом лесу. Да что там, во всём этом безумном мире. И больше от этой мысли, чем от всей комичной бессодержательности нашего диалога, губы сами собой растягиваются в улыбку.
   Дьявол, а я ведь впервые улыбаюсь кому-то без желания разозлить или напугать или просто безмолвно пообещать что-то нехорошее. До этого улыбки, настоящей редкой улыбки, а не хмурого оскала во все тридцать клыков, удостаивались лишь такие простые и понятные вещи как цветок или гроза или закат, похожий на море холодной крови.
   Дожили - я улыбаюсь людям. Нужно собраться, нужно прийти в себя. Нужно выполнить приказ.
   И умереть наконец.
   - Хочешь я верну тебя к жизни?- вдруг предлагает он.
   Что-то рушится с оглушительным грохотом - это остатки моих защитных стен. От неподдельного желания помочь защищаться невозможно, или я просто не умею этого. Только спрашиваю:
   - Зачем?
   Он искренне удивляется:
   - Ну ... ведь... Тебе так будет лучше.
   - Лучше?! - холод железных прутьев, шелест огненных плетей из воздуха и магии - из развлечения, на спор: сколько выдержу; испуганные взгляды, круг пустого пространства вокруг меня в самой густой толпе - как вокруг прокажённой, дразнилки детей из-за крепких заборов и их же перепуганный рёв, когда прохожу мимо на улице; приказы, клятвы, удавка на шее, боль, чьи-то стекленеющие глаза, вампиры, оборотни, эльфы; не подходить близко, не подставлять спину, и прятать клеймо под волосами, входя в трактир, если не хочу найти в своей миске помои вместо еды. Дремлющая ненависть вскидывается, натягивая короткую цепочку. - Лучше?!! Ты не знаешь, что для меня лучше!
   Вся злость вдруг разбивается о его непонимающий взгляд. Мне вдруг кажется, что я сделала ему больно и эта боль рикошетом бьёт по мне. И я невольно говорю:
   - П-прости. Я не хотела.
   Не хотела. Я шепчу это, когда жизнь уходит из глаз змеегрива, дракона или русалки. Или другого полукровки, не попавшего в клетку и не ставшего подобным мне, дикого полукровки, свободного... Когда жизнь уходит из их глаз это больно. И глупые слова не облегчают боль. Боль всплывает со дна души как огромная зубастая рыба - одна сплошная пасть, созданная чтобы терзать. Лучше бы у меня небыло души.
   Лучше бы я умерла.
   Он ловит отголоски моих воспоминаний, голубые глаза затуманиваются ужасом и болью. Моей болью.
   - Что они с тобой сделали...
   Я усмехаюсь - слабая попытка остаться прежней.
   - Обезопасили. Обернули зло в добро, опасную тварь - в ручного убийцу. Ради всех вас старались, ради людей. Ты доволен?
   Он не слышал. Повторил - и меня невольно резанула глубина ЕГО боли.
   - Что же они сделали ...
   - Многое. Научили повиноваться и убивать по приказу. Отобрали право на ненависть и на покой. И на смерть. Если действительно хочешь помочь -помоги умереть. Я согласна отправиться в ад. Вряд ли там хуже.
   - Ада нет.- серьезно говорит он.
   Ада нет. Прекрасно. Значит пустота, блаженная пустота за пределами всех пределов, куда я так часто заглядывала сквозь зрачки чужих стекленеющих глаз. Отлично. Я хочу туда.
   Я хочу исчезнуть. Но...
   Пульс..."Адег, проверь пульс у этой адовой твари, может она ещё жива". Но то Адег, жрец. И ему можно говорить об аде. И о рае. А этот парень... От его слов на моём горле просыпается удавка.
   - А ты откуда знаешь? - спрашиваю я.
   - Знаю и всё. Люди говорят что я пророк и чудотворец. Но я просто знаю правду. Знаю, как всё должно быть. Я говорю им об этом.
   - И они провожают тебя побоями. - усмехаюсь я, вспомнив мужиков с кольями.
   - Они не хотят признавать, что были неправы, что всё, что они делали во имя...- он пропускает слово и я ему благодарна за это, - ...было неправильно. Им тяжело и страшно признать это.
   - Признать что?
   Он смотрит на меня невозможно голубым и невозможно открытым взглядом:
   - Они все ошибаются. Все, и жрецы и простой люд. Они не поняли заповеди. Они пытаются превратить зло в добро болью и муками, а на самом деле творят ещё большее зло. Зло не может быть инструментом, если ты хочешь творить добро.
   Зло как инструмент. Слишком спокойные слова для того, что они делают. Можно калечить души таким как я, натравливая их на собственный род, можно выбросить в канаву умирать нежеланного ребёнка, можно побоями заставлять работать любого, за кого некому заступиться, всё можно, если это ведёт к твоей пользе, умножает твоё добро - и ты будешь прав. Удобная заповедь.
   - Жрецы, - бормочет он, - Они всё делают не так.
   Он прав. Но за такие речи парнишку когда-нибудь убьют, это точно. Я Мёртвый Пёс, я знаю, что он прав и мне глубоко плевать на то, что его слова противоречат самой сути признанной религии Единого, но даже грубое заклятье на моей шее ощущает это и сжимается, а в глубине души что-то шепчет: "Это еретик. Убей."
   И не подумаю. Я пощадила змеегрива, а ему я не была обязана ничем. И если парень оказался достаточно умён, чтобы понять, что заповедь "Обращайте зло в добро на пути своём" - полный бред, то я не стану ему мешать идти по дороге собственной погибели. Может быть даже дам совет как её отстрочить.
   Зачем?
   А просто так.
   - Я хочу умереть. Понимаешь?
   - Да, - свет в его глазах не тускнеет, его не пугает мысль о смерти, о пустоте за гранью и о слиянии с этой пустотой.
   Парень явно не в себе. Или точно пророк.
   - Помоги мне. П-пожалуйста.
   Я не умею просить, но это моя лучшая попытка, не считая перемешанных с проклятьями молитв владыке ада. Я смотрю в голубые глаза и, кажется, впервые в жизни мой взгляд до конца честен, ничего не скрывая и не строя защитные бастионы равнодушия. Мой взгляд умоляет.
   А я и не знала, что так умею.
   - Хорошо, я попробую. - наконец просто говорит голубоглазый парень.
   Этот голубой взгляд я унесу с собой в могилу и даже дальше. Глупо, да? Проклятье, но ведь даже настоящих собак хоть иногда треплют по загривку, а мне нужно и того меньше. Оказывается, всё же нужно...
   Ещё один всплеск удивления - он просит меня сесть. Просит. И возится, распутывая сложную паутину наложенных на меня заклятий, ругаясь себе под нос - пророк, но всё же не святой. Мне как-то непривычно доверяться человеку - да и вообще кому-либо доверяться - но почему нет? Худшее, что он может сделать - это вернуть меня к жизни, а это тот подарок, от которого легко избавиться. Но ведь он честно хочет помочь мне. Может быть стоит ему довериться?
   Доверие. Я с трудом представляю, что это такое. В клетке, в промежутках между пытками, мне порой бывало скучно. И я пыталась вновь осознать смысл давно потерянных для меня слов. Доверие было среди них.
   Этот мир вернул мне некоторые: "красота" - что-то вечное в своей мимолётности - закат, облака, гибкая хищная кошка, замершая перед прыжком; "покой" - бесконечность ласковой пустоты - звёздная мгла в небесах, течение реки, обморок; "удовольствие" - то, что хочется продлить до бесконечности - тёплый ветер на коже, одиночество, иногда - случайно услышанная мелодия...
   ...и этот парень. Он выдаёт в адрес жрецов такие выражения, за которые (дойди они до ушей тех, кому адресовались) вполне мог бы украсить собой ежемесячный шабаш инквизиции в качестве почётной жертвы. Я прислушиваюсь с особым желанием запомнить и как-нибудь повторить это им в лицо. Если конечно мне не повезёт и я выживу.
   Расколдовка - процесс болезненный, вся моя магическая сбруя приходит в тревогу и пытается призвать меня к порядку единственным имеющимся у неё способом - болью. Я, стоически ухмыляясь, терплю, хотя на этот раз не виновата уж точно ни в чём. Это он меня расколдовывает, сами видите.
   Я просто чую, как где-то во мне трещат и распадаются какие-то цепи, но раз я всё ещё жива, значит у него не вышло.
   "Жаль" - думаю я, глядя как он постепенно слабеет, хмурится, прикусывая губу, и наконец резко бледнеет и падает, истощив резервы своих сил.
   И всё это ради меня? Кажется, ко мне вернулся смысл ещё одного слова. "Благодарность" - это когда хочется вернуть долг поступком тому, кто этого не требует и требовать не станет.
   Но я всё ещё чувствую себя слишком живой. Хотя и чуть более свободной.
   Я укладываю парня поудобнее. Впервые делаю это для кого-то живого. Для мёртвых такая услуга ничего не стоит, даже не знаю, зачем я поступала так раньше. Наверное для того же, для чего научилась извиняться - чтобы ослабить собственную боль. Мертвым всё равно. Но не мне.
   Теперь логичнее всего попытаться самой довести начатое до конца, к примеру, повесится на ближайшем суку или броситься на меч. Но я поступаю нелогично - жду, скрестив руки на рукояти меча, пока он очнётся. Очень похоже на то, как будто я его охраняю. Это я-то, проклятый убийца!
   Наконец он просыпается и забавно трясёт головой, приходя в себя. Мой вид его слегка пугает и это отзывается во мне внутренней болью ( я стискиваю зубы, я беззвучно ругаюсь на всех известных мне языках чтобы привести себя в чувство - один ненормальный пророк не заставит меня изменить закону глухого равнодушия ко всему в этом мире, раз уж я не способна на полную отрешенность других Псов) .
   Но не смотря на всё это мне всё же становится легче, когда он вспоминает кто я и огорчённо улыбается:
   - Не получилось. Извини.
   - Ничего. Спасибо, что пытался. - я встаю, запахиваю рваный окровавленный плащ. - мне пора. И, знаешь что? Ты конечно пророк и всё такое, но не болтай о своих идеях в людных местах, ладно?
   - Не могу, - улыбается он.
   - Почему?
   - Потому что я пророк и всё такое.
   - Но от этого зависит твоя жизнь!
   - Всё равно не могу. Ведь знать и не говорить - это зло. А злом, что бы там не болтали жрецы, можно только порождать ещё большее зло
   - Да в этом мире всё порождает зло! - фыркаю я.
   - Неправда. - он смотрит на меня лучистым взглядом, - Добро порождает добро. И даже больше - добром можно обернуть зло в добро.
   "Зло в добро!" - меня передёргивает. Эту заповедь я всегда ненавидела больше всех, потому что сама служила её воплощением. И он туда же! Зло в добро!
   - Чушь! - зло бросаю я. - Забудь об этом. Зло обернуть в добро невозможно.
   - Но ... Ты ведь...
   - Я?!! - у меня вспыхивают глаза, в душе вскипает нешуточная и уже бесконтрольная злость. - Что я?!
   Он замолкает - сообразительный всё же. Опускает голову и шепчет:
   - Извини...
   Я гасну так же быстро, как загорелась. Почему бы не позволить ему верить во всё, что ему угодно? Я поворачиваюсь, чтобы уйти.
   - Ты так просто уйдёшь? - вдруг вдогонку спрашивает он. - Тогда наверное тебе нужно знать. Меня зовут Астран.
   О нет! Невидимый ошейник на моём горле обрастает шипами. "И смерть не остановит меня, пока не найду и не уничтожу врага Единого и людей еретика Астрана..."
   Но я же не знала! Как я могла не знать, не ощущать что это он?! Смерть что-то нарушила во мне - лишь поэтому я не перерезала ему глотку сразу же, так же спокойно, как и многим другим до этого. Да, Псам нельзя убивать людей, но лишь пока не получен прямой приказ. Мы цепные убийцы на поводках жрецов. И лучше мне сейчас вновь забыть что такое благодарность...
   Нет, нет и нет! Почуяв неповиновение, вскипает волшебство, пропитавшее моё тело и душу. Невозможно нарушить прямой приказ, невозможно, иначе сожжёт изнутри. Огонь слегка ослаблен, но ведь это же пламя!
   Пламя. Но я не хочу. Не хочу и не буду! Я согласна прикончить кого-нибудь другого, даже целую толпу этих других, но я не хочу видеть, как погаснет этот голубой взгляд! Не хочу заглядывать в вечность через его глаза, даже если это цена моего покоя!
   Конец моих страданий - вот он, рядом. Достаточно одного удара. Меч дрожит в руках... "Да его же всё равно убьют, забьют кольями крестьяне, - пытаюсь я себя уговорить, - Ты можешь сделать это быстрее и легче. Он не успеет ничего почувствовать..."
   Не выходит. Нет, нет и нет! И не потому, что я вспомнила что такое благодарность. Просто ...
   ЭТО НЕ МОЁ РЕШЕНИЕ!!!
   Хватит с меня приказов! Из-за них я уже умерла! ХВАТИТ!
   Эта мысль не совсем честна. Я всё же благодарна парню, но прячу этот признак слабости. Важнее другое, оно даст силы. Со дна души поднимается нечто не менее ослепительное чем терзающее меня пламя. Это Я. Я впервые могу себе позволить быть не Псом, а просто собой. И я - это Нечто. Оно спутано сетями заклятий, оно взбешенно, а сети надорваны...
   Посреди леса разражается безумие. Наверное со стороны это страшно - мечущийся мертвец, раздирающий ногтями горло. Но куда более впечатляющим было то, что творилось у меня внутри - вырвавшаяся из оков полубезумная и дерзкая воля сжигала сети и разносила ограничения, попутно выжигая то, чем собственно и была я - словно взбешённый вулкан взрывал и испепелял стенки собственного кратера, чтобы излиться на мир жгучим кошмаром.
   Я сопротивлялась колдовскому принуждению и сгорала в этом сопротивлении. До безумия оставалась секунда, мгновение, миг...
   И всё это вдруг кончилось.
   Астран...
   От должен был быть за многие мили отсюда, он должен был не то что уйти - сбежать от того, что творилось на этой прогалине, ставшей на краткое время центром моей вселенной. Но он стояло передо мной и лицо его страдальчески кривилось - он пытался голыми руками удержать вулкан от извержения, чтобы я не разбилась, как зеркало, на тысячу осколков.
   Зачем? Зачем, а?
   У него в глазах была боль, много боли. В руках держал отброшенный мною меч.
   - Ты пришла за мной... - с трудом удаётся ему выговорить, - Сделай это...
   Большего безумия я не видела ни в жизни ни после. Вся вселенная застывает, на миг превращаясь в огромный вопросительный знак.
   - Ты ЗНАЛ??????
   - Знал... что кто-то... шёл... чтобы убить.... Потом понял... это ты...понял... когда расколдовывал...
   - Но тогда ПОЧЕМУ?!!! Почему ты назвал мне своё имя?!!
   - Хотел помочь... помочь обрести покой...давай... мне тяжело ... держать...
   Это уж слишком. Действительно, слишком. Теперь даже смерть меня не успокоит. Не то что его смерть - моя.
   А значит - к дьяволу всё!
   Я отталкиваю его так, что безумный пророк отлетает далеко в сторону и с хрустом ломаю об колено меч. Сейчас самое лучшее - броситься прочь и искать там забвения в бреду или смерти ...ещё в чём-нибудь. Но стоит мне обернуться и ...
   О дьявол, неужели для исполнения всех желаний нужно всего-лишь умереть?!
   Истинный. Настоящий демон. Прямо у меня за спиной. Чёрные крылья - кажется что в пол неба. Волосы как пламя. И глаза - глаза как чёрный огонь полуночи. Он настолько красив, что я вдруг понимаю, почему не смотря на всё наказание, полагающееся за такую связь, полукровки всё ещё появляются на свет.
   За его спиной по ветвям расселись молчаливые вороны. Мёртвая тишина - заткнулся даже шелестевший в кронах ветер. В руках у Истинного лук и наконечник стрелы из чёрного обсидиана горит таким же чёрным огнём как его глаза. Он улыбается.
   Мне вообще не следовало бы думать в такой момент. Да я и не думала. Просто сделала шаг, перекрывая путь стреле.
   Зря старалась. Эта стрела была не для него. Эта стрела - мне.
   "...как он сказал?...
   ...демоны тоже зачем-то нужны этому миру... убивать Псов?... Почему бы и нет?...
   ...а больно будет?...
   ...что тут делать Истинному в такое время?...
   ...и что будет с парнем?...
   ...а может...кому как не Истинным подсказывать истину...
   ...значит он прав... насчёт добра...
   ...на мне ведь сработало..."
   Стрела летит так невероятно долго. У меня остаётся всего только один вопрос. Демон улыбается.
   Тьма. Тишина. Покой.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"