Леконцев Олег : другие произведения.

А будет это так...

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

А будет это так...

Сентиментальная история стареющего мужчины

Часть I

Глава 1

   Он шел по улице, почти сплошь засыпанной золотистыми листьями. Золото еще не потускнело под осенними дождями и колесами автомобилей, поэтому шуршать листьями, взметать ногами небольшие листопады было приятно.
   Раз шаг и листья взметались, два шаг - новые листья полетели вверх, цепляясь за брюки. Красиво! Хотелось взлететь вслед за листвой, а потом медленно кружиться и опускаться на осеннюю землю. Душа радовалась и пела, кричала от непонятного счастья, заставляя глаза жмурится, а ноги пританцовывать.
   А сверху все это освещало нежаркое осеннее солнце, руками - лучами мягко поглаживая неприкрытую голову и плащ.
   Прекрасная пора очарованья...
   Сергей Александрович неожиданно проснулся и несколько минут лежал неподвижно, сначала недоуменно глядя вокруг на гостиничные будни, а затем заново переживая сон. Такие сны - яркие, цветные, словно пережитые наяву, в последние годы ему снились редко.
   Обычно приходили серенькие, остающиеся в памяти куцыми отрывками, о которых редко вспоминаешь через несколько дней. Сны шли, как дни - пустые, незапоминающиеся. Как говорится, ночь прошла и до свиданья. Лишь бы бессонница не замучила, какие уж тут сны. Иной раз только снотворное поможет... или бутылка коллекционного бургундского.
   А этот... впрочем, интересен он был как раз не цветом и яркостью. Подумаешь, цветной сон. Стоит ли гоняться за снами. Когда становится скучно, можно слетать на пару дней в Анды или на какой-нибудь атолл в Микронезии. Нет, дело в не этом...
   Сегодня он впервые увидел во сне осеннюю улицу своей юности. Раньше из прошлого ему больше снилась покойная мама. Особенно в первый год после смерти, она приходила почти каждую ночь. Разумеется, это был не триллер или приход оживших мертвецов. Он ее не боялся. Будет он бояться собственной мамы! И она была не страшная, а все больше в заботах - спрашивала выстирано ли белье, поел ли сегодня. Все ругалась по поводу холостяцкой жизни. Пеняла - вот помру, так и не увижу внуков.
   Затем она была в его снах все реже и реже. Сны стали пустые и не замечаемые. И вот опять прошлое вернулось к нему.
   Это была его улица. Улица его юности. Ничем не примечательная, скромная улица провинциального городка. На ней жили, наверное, сотни людей, для тысяч дома были слишком пятиэтажные. По неширокой асфальтовой дороге спешили по своим делам прохожие. Ругались, радовались заботам и победам. Сворачивали к своим подъездам и исчезали до утра. Скользили легковые, реже грузовые машины тоже со спешащими людьми.
   И только он один гулял, вдыхая яркий запах листвы. Молодой, когда шумный, когда тихий, неторопливо ходил, неизмученный в ту пору спешными заботами и тревогами студенческой юности. Нет, тревоги и заботы, конечно, были, но не спешные и, с высоты сегодняшнего дня, не важные. Или, может, годы съели тревоги. Все-таки прошло почти двадцать лет!
   Тогда, в дни своей молодости, Сергей поступил в педагогический институт в этом городе, приехав из сельской местности. Десятый класс время мучительных выборов и для родителей, и для самих школьников. В какой вуз поступать, какую специальность выбирать. А вдруг не угадаешь? О господи!
   В его семье вопрос с выбором и того, и другого решился просто. Однажды зимней порой из вороха пришедшей почты кто-то из родителей увидел объявление в районной газете о начале заочных курсов, проводимых его будущим институтом. Дали почитать ему и Сергей, согласившись, выбрал из трех или четырех специальностей историю.
   Так свершился выбор. После окончания курсов само собой сложилось понятие о поступлении на исторический факультет.
   Впервые по этой улице он бродил по улице уже первокурсником, пройдя сквозь трудное сито вступительных экзаменов. Бродил, потому что она находилась совсем рядом с общежитием, и он от нечего делать взметал золотые листья.
   Именно тогда он влюбился в эту полузаброшенную улицу и в осеннюю пору. Хотя он не был нов в своем выборе. Как там Есенин - "Отговорила роща золотая...". Да и Пушкин...
   И на следующих курсах он здесь гулял, хотя голова уже была занята любовью, наукой, мечтами о будущем. Все равно, этот кусок земли стал его островом святой Елены, на которой он был уединен от всех. Он был один среди людей. Более одинок, чем в безлюдном лесу или пустыне.
   Сергей Александрович, наконец, оторвал голову от подушки, усилием воли заставив забыть и о студенческом прошлом, и о чудесном сне.
   Не выспался. С этими часовыми поясами вечная проблема как выбрать семь часов. И хотя Лондон от Москвы не так далеко, как Нью-Йорк, разница не большая - три часа, и московское время идет впереди, все равно организм путается. Русскому уготовано жить в России. Он не Березовский, чтобы в любой столице увидеть свое место расположения.
   Здесь-то - в столице Британской империи - он оказался на несколько дней. Миллиардер Завалин, президент ряда фирм и кампаний, в том числе и такого гиганта, как ЛУНАТЭКС, с деловым приездом. Прошу любить и жаловать.
   На часах... сколько там на часах?
   Он поискал взглядам по стенам. Богатый номер плох тем, что искать приходиться долго - слишком много мебели и безделушек. Взял смартфон со стола, посмотрел. Пять ноль пять. Секретарь должен был перевести время. Значит, по Москве уже позднее утро. Восемь часов. Бродившее в голове ленивое желание лечь прикорнуть еще пару часов растаяло утренним туманом на жарком солнце. Зачем валяться, когда спать уже не хочется?
   Ему пришло в голову, по какой причине приснилась улица далекой юности.
   Вчера после успешных переговоров и бокала старого вина ему захотелось немного прогуляться, проветрить голову и просто отдохнуть. Прогулка - универсальное средство от депрессии и усталости.
   И он нечаянно вышел на очень похожую улицу. Конечно, там были другие дома и люди, в конце - концов, не России, но листья похожи. Его листья. И запах. Даже странно, как запах Лондона и его провинциального городка совпали.
   Сергей Александрович гулял почти два часа, вдыхая забытый воздух юности, и сводя с ума топтавшихся в начале улицы журналистов, не понимавших, почему он там стоит. К нему их не пускала охрана, которой он сказал, что хочет побыть один.
   Потом он продрог на осеннем промозглом воздухе Лондона и поспешил в тепло гостинице, сопровождаемый телохранителями. Там журналисты взяли свое и задали ему вопросы, одобренные предварительно секретарем и им самим. Десяток кинокамер стрекотали, снимая его ответы, чтобы завтра показать на весь мир.
   Когда-то это его завораживало. Но не последних пять - шесть лет. Все в жизни приедается.
   Он побродил по комнатам номера с бокалом оранжа.
   Какая же эта гадость ваша заливная рыба! Нет, он не прав. Приедается далеко не все. В частности, он никак не мог понять, как можно с утра на пустой желудок напиваться пепси или оранжем.
   Позвонил, попросил принести чашку кофе с круасаном. Нет ничего лучше с утра горячего кофе. Полцарства за чашку. Или половину его состояния за ту же самую чашку. Что, скорее всего, будет одно и то же. Он подумал и отрицательно покачал головой. Полцарства будет дешевле.
   В ожидании кофе он огляделся, словно только что оказался здесь. Эти президентские номера за изрядное количество фунтов с одной стороны подтверждают его статус сверхбогатого человека, но с другой стороны какие-то пустынные и угрюмые. Еще одна тема для анекдотов про новых русских.
   Он невольно вспомнил студенческие времена двадцатилетней давности. Они жили впятером в небольшой комнате старого общежития. Места хватало на кровати, пару шкафов - одежный и книжный, и стол. Проходить между всем этим барахлом удавалось лишь потому, что все были стройными как гончие велики.
   Это потом выросли животики, наросли щеки.
   А жили здорово, весело жили. Сообща ходили на фильмы, готовились к экзаменам на сессиях. Как-то, когда он был уже на втором курсе, первокурсник всю ночь зубрил курс археологии. К контрольной готовился. До сих пор вспоминается: "Балдахин, балдахин, скифский балдахин". Вот смешно было. Жаль, вылетел парень. Не помог ему балахон.
   В дверь постучали. Сергей Александрович пошел к двери, обнаружил себя в одном белье, вернулся, неторопливо накинул халат и открыл дверь. Пришло его кофе. Некстати появилась мысль, что можно было сдернуть секретаря, встретил бы. Зачем он ему деньги платит, за здоровый и крепкий сон?
   Мысль пришла и ушла. Сашка парень хороший и не зачем к нему привязываться по мелочам. Секретари такого уровня, какой работает у него, стоит получаемой гигантской зарплаты и многочисленных бонусов.
   Солидный мужчина официант поставил поднос с кофе, вазочками с сахаром, сливками и круасаном на столик, вежливо принял чаевые и с достоинством удалился. Интересно, каково ему в его пятьдесят - никак не меньше, ходить с протянутой рукой. Хотя на Западе везде так. А если не дашь, то обидятся. Беспредел какой-то. У нас, по крайней мере, отдаешь, когда на тебя пушку наводят. Отдашь, чтобы живым остаться. А тут, сам кормишь нахлебников.
   Он взял кружку, блаженно вдохнул аромат кофе, сразу простив официанта. Хорошо то как, Господи! На втором курсе, когда они втроем переехали в комнату поменьше - "двушку", где жили по трое, из своей "трешки", где вопреки названию жили по четверо-пятеро, сосед Серега угощал всех растворимым кофе. Чудесный напиток достался ему от свадебного набора - дефицитных продуктов, выдаваемых молодоженам. В конце 1980-х дефицитом было все, и получить что-то было можно только по особым событиям.
   Молодожены к тому времени уже развелись, а кофе еще оставалось, и он впервые несколько раз угощался божественным напитком. Да этого Сергей Александрович знал только кофейный напиток из пережженного овса. Вкуса он уже не помнил, но картонная пачка стояла перед глазами. Деревенское детство эпохи расцвета социализма.
   И только в девятнадцать лет он попробовал настоящее. Ах, как было здорово!
   Сейчас он такую пакость не пьет, кофе у него не просто высшего сорта - эксклюзив. Тогда же казалось чудом неведомой цивилизации.
   Сергей Александрович отпил большой глоток кофе, привычно зажмурился, перекатывая по рту горячую жидкость. Кофе, как и чай, пить с сахаром, только портить благородные напитки. Но утром надо обязательно класть две - три ложки сахара - полезно для мозга. Он почувствовал, как кофе горячей волной растекается по телу, заставляя голову работать, а руки-ноги шевелиться быстрее.
   Что ж, раз он пьет кофе, значит, день начался. Какой у него ныне список дел? Раззадоренный воспоминаниями студенческого прошлого, он вдруг подумал - а не съездить ли ему, черт возьми, в свой небольшой городок, в котором он не был со времени окончания института, и не побродить недельку, а то и две по следам прошлого? Последний раз отпуск у него был в прошлом тысячелетии. Не рухнет за такой срок его империя. А если и рухнет, то поделом ему, плохо работал. И менеджерам проверка, посмотрит, как самостоятельно умеют работать.
   - Саша, - негромко позвал он секретаря, которого устроил в угловой комнате номера, что б всегда был под рукой.
   Саша Семенов был молодой - не исполнилось еще тридцати, - и рано утром он не просыпался, предпочитая философским размышлениям о прошлом здоровый сон. Но, разумеется, он слышал шаги Сергея Александровича и пришедшего служителя гостиницы. И уж, конечно, до него дошел запах кофе. И теперь он, как собака, еще спал, но ухо держал востро, чтобы вскочить при первом же сигнале.
   Секретарю понадобилось две минуты, чтобы одеться, умыться и оказаться около него.
   - Долго спишь, - нарочито сердито сказал Сергей Александрович.
   - Виноват! - вытянулся Саша дурашливо. Он слишком долго работал у президента кампании, чтобы понять - сейчас тот шутит. А если шеф шутит, то и они, простые смертные, могут улыбнуться.
   Сергей Александрович довольно кивнул.
   - Напомни мне, - он сел за стол, подвинул к себе кофе, - какие сверхсрочные дела есть у меня на следующие две недели. Встречи в правительстве, утверждение важных проектов, подписание договоров с транскорпорациями? Говоря более конкретно, могу ли я себе позволить отпуск?
   Саша с интересом поглядел на шефа. Едва не открыл от удивления рот. Вот это да! Тот, похоже, собирается куда-то смыться на две недели. Небывалое явление для человека, прозванного сотрудниками "стальные челюсти" за умение вцепляться в любую проблему так, что от нее ничего не оставалось. За десять лет Сергей Александрович Завалин создал сверхимперию, которая вошла в сотню экономических корпораций мира. Из ничего. Был студентом, аспирантом, и вдруг решил - а стану - ка я миллиардером. И стал.
   И за эти годы, с тех пор, как он стал работать в корпорации на него, он ни разу не выходил в отпуск. Ни разу не уезжал на курорт. Так, пара дней отдыха для него была достаточным сроком. Работа для него была всем. И отдыхом в том числе.
   "Совсем люди портятся, если даже такой человек собирается уйти в запой на две недели" - якобы рассудительно подумал секретарь, ерничая. И потом уже серьезно продолжил размышления: "Интересно, а куда он поедет отдыхать - Канары,, Куршавель? Девочек, наверно, наберет". Саша мог фантазировать сколько душе угодно по этому поводу, поскольку отпуск у шефа был первым.
   Сергей Александрович с любопытством на него посмотрел и аккуратно кашлянул:
   - Если ты уже пофантазировал по поводу моего ближайшего будущего...
   Саша мгновенно опустился с небес на землю. Патрон начал работать, а значит, и ему пора. Он сосредоточился, припомнил график и сказал:
   - На следующие две недели ничего серьезного. Встреча президента с представителями крупного бизнеса через месяц, встречу с премьер-министром его канцелярия предлагает назначить на декабрь, то есть через полтора месяца. Необходимо продлить договор о поставке газа с испанскими фирмами, но туда вы собирались послать вице-президента Караваева.
   Сергей Александрович кивнул. Поздняя осень в отличие от сентября - начала октября становится более спокойной. После летних отпусков все срочные дела решены и можно немного отдохнуть. Нет, надо действительно удрать. Что он как загнанная кляча все прет и прет непонятно куда. И так денег девать никуда. Надо, наконец, подумать о здоровье. И о своем прошлом.
   - Я гляну в ноутбук? - предложил Саша, - вдруг чего забыл. И винчестер дает сбои, а уж человеческая память тем более.
   Пока он перелистывал электронные страницы, Сергей Александрович оделся. Все равно не ляжешь, хоть выглядеть будешь человеком. Не ходить же в нижнем белье.
   Саша комично поджал нос. Значит, и ему уже не лечь. А так хотелось бы вздремнуть минут пятьдесят. Утренний сон самый сладкий.
   - Обойдешься, - понял его намерения Сергей Александрович. - Что тебе долго спать, один в постели. В твои годы четыре часа поспать и хватит. Закажи кофе и работай, пока со мной.
   Он выглянул в окно. Во всем мире Лондон ассоциируется с вечными туманами и дождями. Что ж, он оправдывал свою репутацию - за все четыре дня, что они были в мегаполисе, дождь накрапывал непрерывно. Как в анекдоте - этим летом дождь был два раза - один раз шел месяц, а второй - два.
   Впрочем, чего ты хочешь - октябрь на дворе. В России-матушке тоже наверняка дождь идет. И такой же моросящий. Захотелось прогуляться. Вновь пройтись по той аллее. Посмотреть на усыпанные желтым и красным карнавалом листьев деревья.
   Саша перестал щелкать клавишами ноутбука, просмотрев материалы.
   - Если только встреча с Максимовым, - сообщил он после некоторых раздумий, - назначена на послезавтра. Может, отказаться?
   Все-таки не зря он вытащил его из школы и платит такие деньги. Сашка во время вспомнил залезть в электронное нутро ноутбука и прошерстить планы до нового года. Чах бы сейчас учителем за копейки. А так пользу приносит.
   Максимов был главой пока не большой - для олигархов, - но очень агрессивной кампании, которую Сергей Александрович решил взять в союзники в грядущей борьбе за кусок из финансового пирога национальных проектов. Его замысел был прост, но весьма эффективен. Максимов, как таран пойдет вперед, кроша всё и вся. А затем, когда поднимется сплошная муть, выступит Завалин со своими деньгами и начнет скупать все на право и на лево. После операции полученные фонды будут поделены в соответствии с авторитетами и вложенными средствами. Примерно семьдесят на тридцать. Максимову и эти миллиарды из его тридцати процентов покажутся большими. Их ведь еще надо освоить. Пусть старается. Только вот, какой-то он дерганный. Встретиться с ним на днях надо обязательно.
   Нет, он, конечно, вспомнил бы и сам о Максимове. Но зачем тогда нужен секретарь?
   - Все?
   - Все! - решительно объявил Саша. - Остальное текучка. Впрочем, вы никогда лишним не будете. Если желаете с кем встретиться...
   - Ну-ну, когда это ты подлизываться научился.
   Сергей Александрович аккуратно поставил опустевшую кружку на стол.
   - Отказываться от встречи с Максимовым я, конечно, не буду. В бизнесе парень он молодой, начнет еще нервничать и пустится в самодеятельность. Решит, что крутой мальчик и на все имеет право. Надо будет ему объяснить его права и обязанности.
   Саша сделал отметку в ноутбуке. Юморист его шеф - обозвал Максимова мальчиком. Тот уже на пенсии - лысый такой дяденька шестидесяти с чем-то лет. Саша его видел, и он ему не понравился. Типы из этого ряда стреляют сами или посылают киллера без всякого разбора. Именно такие начали в девяностые годы беспредел. Саша пришел в фирму позже и только слышал, что его нынешний шеф был одним из первых, кто объявил о ведении бизнеса по правилам. Все честно, все без стрельбы. Его пытались остановить. Те, кто пытался строить бизнес на крови, думали, что так будет вечно. Не получилось. Завалин тоже был не ангел и мог защищаться. А самое главное, время было другое, и его поддержало большинство. Нельзя стрелять без конца, это мешает большим деньгам зарабатывать еще большие.
   Завалин все-таки собрался погулять. Одел плащ, взял зонтик и, собравшись уходить, остановился у двери:
   - Пока я гуляю по улице, реши вот такой ребус - как добраться и прожить пару недель в одном крохотном городе вдали от сиих мест. Со всеми удобствами, но при этом не высовываться и не привлекать внимания аборигенов.
   И назвал город.
   - Планируй с учетом остановки в Москве и встречи с Максимовым.
   И вышел, сопровождаемый неведомо откуда появившимся телохранителем.
   Саша удивленно присвистнул вслед патрону. Удивил он его. Ох, и удивил. Вот тебе и Канары, вот тебе и Париж с Квебеком. Интересно, зачем ему вдруг отправляться в самую середину грязевой осенней поры почти на Урал на две недели. Он же не геолог, рассматривать типологию грязи по регионам.
   Саша почесал затылок. Впрочем, это не его забота. Его обязанности - сообщить людям по стране, от которых Завалин зависит, - всем сорока-пятидесяти, что он в отпуске и к ему можно приставать только по особым, самым важным случаям, обеспечить приличное жилье, комфорт, охрану и т.д. и т.п., зачем он собственно и живет около августейшего тела. И неплохо зарабатывает на этом. Завалин на деньгах не экономит и соответственно требует работы. И надо еще проверить работу его структуры - аппарата секретаря. Разбалуются без хозяина.
   Саша потянулся за смартфоном, чтобы связаться с командиром экипажа личного самолета Завалина.
  

Глава 2

   Сергей Александрович оказался в городе своей юности через трое суток, уладив дела немаленькой торгово-промышленной империи. Впрочем, в век мгновенной электронной связи он всегда держал руку на пульсе корпорации, где бы ни находился. И его могли найти при желании моментально и администрация президента страны, и начальники отделов и управлений центрального офиса. Так что его отсутствие относительно. Как работал, так и работает.
   И все-таки он в отпуске! Не надо вставать к шести, не надо спешить на многочисленные совещания. Приятная нега ничегонеделания, знакомая ему по убежавшим годам прошлой жизни, когда он был обычным человеком, и ему не приходилось окружать себя бдительной охраной.
   Самолет тряхнуло на воздушной яме. М-да. Завалин некоторое время глядел в иллюминатор на менявшуюся картину земной поверхности, на мелькавшие поселения, усмехнулся мысли о меняющейся скорости передвижения. С помощью денег можно увеличить скорость передвижения в десятки, если не сотни раз.
   Двадцать лет назад он, в прошлом, о Господи, тысячелетии! будучи студентом, неоднократно приезжал в этот город в переполненных автобусах, неторопливых и также зачастую переполненных пассажирских поездах, останавливающихся на каждом полустанке. Железнодорожный и автобусный вокзалы в городе располагались совсем рядом, и он почти с одного и того же места торопился добраться до родимой общаги, чтобы окунуться в горячку студенческой жизни.
   Теперь ему так спешить не требовалось, не надо было подгонять неторопливые средства передвижения, преодолевая полторы сотни километров. Сейчас Сергей Александрович никуда не спешил и отнюдь бы не возражал глядеть в окно ленивого пассажирского состава, время от времени проглатывая дежурный пирожок из картошки луком.
   Увы, тысячи километров пролетели мельком под крылом собственного самолета в мгновенье. Расстояние от Лондона до Москвы и то Москвы до города он преодолел за чуть-чуть большее время, чем раньше от родимого села до города. Тряская бетонная посадочная полоса и вот он вернулся в свою юность.
   Молодости свойственно нетерпение. Быстрее проехать, быстрее пройти. Но за рубль семьдесят - столько, кажется, стоил автобусный билет? не разбежишься. Зрелость не торопиться. Сейчас он мог пересечь всю страну - одну седьмую обжитой цивилизации - за несколько часов на личной Тушке. Только зачем?
   Правда, по приезде в Москву возникли некоторые проблемы. Нет, не с самой Москвой. Президент в сей момент не выражал к нему интереса, премьер хотел бы встретиться по проекту нанотехнологий, но позже. Разумеется, уровнем ниже была толпа людей, желающих, мечтающих! увидеть его хотя бы издали, но у них просто не было возможности это сделать. Зато родной городишко вытянул ножку, чтобы поставить подножку. Он мог вылететь из Москвы без заправки почти в половину столиц мира. А оказаться в городке в четырех часах лету нет. Он был настолько мал, что не имел собственного аэродрома. Ограниченный в прошлом поездами и автобусами, Сергей Александрович как-то не принял это во внимание, распорядившись лететь.
   Будь в его кармане у.е., а значит и влияния поменьше, пришлось бы садиться за сотни километров в другом городе, а то и просто пилить в поезде. Едва не сбылась мечта идиота. Провел бы пол-отпуска в железнодорожном купе.
   Секретарь Саша, как человек, не любящий торопиться, действительно внес предложение отправиться на поезде и даже успел заказать вагон в фирменном поезде, но Завалин уже зарядился на самолет.
   У него с ходу появилась задумка подарить родному городу аэропорт. При нынешних технологиях взлетную полосу и элементарную аэродромную технику наладят за несколько часов. Остальное достроят в ближайший месяц. Завалин отвык мелочиться и уже предоставлял огромный аэродром.
   Но тут пришла заказанная на всякий случай информация о транспортной инфраструктуре. К счастью для города у него уже был аэродром. Небольшой, старый, с потрескавшейся бетонной полосой и полусгнившим оборудованием. Но еще работающий. И что самое интересное, длины его полосы хватало хотя бы для ТУ.
   После того, как Сергей Александрович промыл своему секретарю мозги, Саша проявил дивную сноровку. Понадобилась пара звонков руководству области от имени министерства обороны и министерства транспорта и аэродром - то ли полузакрытый, то ли полузасекреченный был гостеприимно открыт важному гостю. Пришлось, правда менять тип самолета - дальнемагистральный Ил-96 сесть на нем никак не мог.
   Саша уже договорился и о быстром ремонте взлетно-посадочной полосы, гордо поглядывая на шефа.
   Сергей Александрович сдержанно похвалил секретаря. До этого он молчал, как статуя, которая без... Саша замер. Он хорошо изучил шефа и понимал, что теперь ему укажут на промах.
   Так и есть, шеф спросил, а как он теперь собирается обеспечить его отдых, ведь за ним начнет ходить по пятам весь город. Человек, прилетевший на собственном самолете и пользующийся покровительством двух министров будет как новогодняя елка привлекать всеобщее внимание как дорогой гость. ОЧЕНЬ ДОРОГОЙ ГОСТЬ!
   Саша побагровел, но сумел соорентироваться. Завалин ему не помог. Хотя, если честно, это была его мысль добираться обязательно самолетом. Мысль о слишком шумном прилете пришла ему позже. Ничего, Саша был и в более сложном положении.
   И Саша выкрутился. Он договорился о встрече с некоторыми местными знаменитостями в соседнем городе и этим сумел запудрить всем головы. Кто-то сел на аэродроме неподалеку от города и уехал дальше. Вам какое дело?
   И ему поверили. Слишком уж известен был Завалин, чтобы подумать - все делается ради двух недель отдыха в небольшом малоизвестном городе. Ведь все забыли или просто никогда не знали - он является их знаменитым земляком.
   Со знаменитостями соседнего города Сергей Александрович, конечно, встретился - на один час, поболтал с ними, договорился о некоторых проектах - так, мелочь, в совокупности не тянут и на сотню миллионов евро. Потом формально оно тправился в турне по уральским городам. Разумеется, те, кому следовало, те знали, кто он и где, но тут уж никуда не денешься.
   Саша постарался больше не прокалываться. Настоящий индеец никогда дважды не наступает на грабли. Он снял на месяц трехкомнатную квартиру для шефа и еще одну, поменьше, для охраны, обставил их мебелью среднего пошиба мебельных фабрик соседних городов. В квартире Сергея Александровича ждала одежда, искусно поношенная машинным способом. Чтобы не выделяться из толпы, никаких известных кампаний. Только одежда и обувь европейских марок, произведенные в Китае. То, что носили девять десятых населения страны.
   Во двор девятиэтажки, где находилось временное жилье, подогнали машины. Опять же, чтобы особо не выделяться, Саша приобрел два джипа далеко не последних марок. Одну для шефа, другую для охраны. Пусть народ видит - едет бизнесмен, кое-как сводящий концы. Впрочем, в день приезда джипы предусмотрительно перегнали на аэродром - не на такси же ему ехать в город.
   Больше замечаний у Завалина не было. Он оставил Сашу "на хозяйстве" в Москве - отвечать на звонки. А сам осел в провинции - занялся ничегонеделанием.
   Видит Бог, он не желает многого - ни роскошных курортов, ни ярких красоток с ногами от ушей и грудью, как у коровы, ни почитания. Ему хочется всего лишь в любимое время года - осень побывать в городе своей юности, никого не трогая, единственно молящего Всевышнего - чтобы и его не трогали.
   Обо всем этом он думал, перебравшись из самолета в машину, во время поездки из аэродрома. Но все кончается. Джип осторожно пробрался по заполненному автомобилями, гаражами, грудами земли и мусора двору. Он распорядился Саше найти квартиру на отдаленной окраине, дабы никто его нечаянно не узнал. В городе, в котором он жил пять лет, до сих пор оставалось еще слишком много знакомых. И город был, увы, слишком мал, чтобы вариант встретиться лоб в лоб с бывшим однокурсником или преподавателем, выходя во двор, оказался вполне реальным.
   Саша пунктуально выполнил его распоряжение и через риэлтерскую контору нашел подходящий вариант. Но большие плюсы всегда имеют не меньшие минусы.
   Помимо возможности жить скрытно, окраина, к сожалению, имела много недостатков, среди которых грязный двор занимал не самое последнее место.
   Открыв дверь автомобиля, Завалин увидел большую грязную лужу. Нельзя сказать, что эта была первая лужа в его жизни, преграждавшая дорогу. Как в прямом, так в переносном отношении. Но все-таки.
   Водитель, роль которого выполнял один из телохранителей, увидев затруднения хозяина, проехал немного вперед. Сергей Александрович вышел во двор и посмотрел на него другим взглядом. До этого он думал только о скрытности и скромности. А теперь... Двор был плохо заасфальтирован. К тому же недавно здесь заново прокладывали коммуникации и из имеющегося асфальта не менее половины разворотили. Заасфальтировать заново у коммунальщиков то ли денег, то ли совести не хватило.
   Две недели ходить по грязи.
   Сергей Александрович вздохнул, вытащил трубку смартфона. Если Саша решил, что он согласен жить на окраине в грязи... - он оглянулся и не увидел нигде ламп уличного освещения, - и в сумерках, то он глубоко ошибается.
   - Саша, - позвал он трубку.
   - Да, Сергей Александрович, - с готовностью отозвался Саша.
   - Нельзя сказать, что я недоволен квартирой, - сказал Завалин в раздумье, - но вот двор меня разочаровал. Я бы попросил тебя следующее - не афишируя мое имя, мне это ни к чему, как ты понимаешь, наведи порядок во дворе. Мозгов тебе хватит?
   - Хватит, - с такой же готовностью в голосе отозвался Саша, - виноват, не доглядел.
   - Ладно уж, - примирительно отозвался Завалин, - из Москвы все не увидишь. Но к завтрашнему дню я хотел бы начать жизнь в лучших условиях. Бывай!
   И не слушая виноватящегося секретаря, отключился. В принципе, можно было дать ему по шее. С другой стороны, требования шефа он выполнил полностью буквально за несколько минут, его можно было отругать лишь за тупую исполнительность. Надеюсь, у него хватит ума не разорять риелторов, которые сдали в аренду квартиру с ТАКИМ ДВОРОМ.
   Он прошел в подъезд. Отсутствие лампочки и здесь навело его на мысль громко выругаться. Оставалось надеяться на сообразительность Саши, который наведет порядок не только во дворе.
   Квартира на третьем этаже Сергею Александровичу понравилась. Не апартаменты, но приходилось занимать и похуже, будучи уже не последним человеком в бизнесе. Типичная трехкомнатная квартира. Напротив на площадке располагалась двухкомнатная квартира, в которой располагались телохранители. Все, как запрошено.
   Зато квартира совершенно не понравилась начальнику охраны. В частности его не устраивал дом-близнец напротив и он с ходу предложил выкупить на время часть квартир, чтобы там не оказался снайпер.
   Виктор Алексеевич Кулков рассуждал логично - снайпер мог расположиться в любом из полутора десятков окон, посланный недоброжелателем, которых у Завалина, как у любого крупного бизнесмена, было больше, чем друзей. Но Сергею Александровичу не хотелось привлекать внимания. И так с двором накрутят. Завалин понимал, что подобная риелторская деятельность приведет к излишнему шуму, а это в свою очередь привлечет означенных недоброжелателей. Он посоветовал придумать что-нибудь другое.
   Начальник охраны уперся. Он был профессионал, а значит, видел только цель и не желал замечать издержек. Вообще-то, Сергею Александровичу было фиолетово до чужого мнения, поскольку, кто платит, тот и заказывает музыку. Главному охраннику можно было просто приказать.
   Но тут был другой случай. Виктор Алексеевич, служивший у него начальником охраны шестой год, был тем человеком, который так эффективно пресек несколько покушений, при чем наказаны были не только исполнители, но и заказчики, что больше попыток передела собственности не было. Мнение такого человека игнорировать мог только дурак. С другой стороны...
   Пободавшись, они сошлись на том, что Завалин не будет засиживаться в комнате, выходящей окнами к означенному соседнему дому, а в остальном его будет постоянно прикрывать телохранитель. И, конечно же, в квартире поставят окна с пуленепробиваемыми стеклами.
   Кулков не так часто выражал свое мнение. Но сейчас он немного нервничал, поскольку в этой поездке с самого начала был поставлен в известность о проявившейся слабости босса. Он прикинул во что это выльется для него и снял шляпу, затрясшуюся от зашевелившихся волос. Завалин собирается ходить по улицам, полных людьми, которых заранее не проверишь, по маршрутам, которых сам не знает ладом, жить в квартирах, простреливаемых снайперами из соседних улиц. Осталось перекреститься и воззвать к Всевышнему защитить олуха - миллиардера.
   Если бы была его воля, встречал бы Завалин октябрьский дождь в строго охраняемом офисе в центре Москвы. Но на этот раз решал не он, и пришлось бывшему майору ФСБ, скрепя зубами, принять данную данность.
   Пока они выясняли отношения, в другой комнате накрыли перекусить. На время их пребывания Саша дозвонился до одного из кафе, расположенного неподалеку и заключил договор на обслуживание. Так ничего серьезного - салаты, супы, второе, сладкое.
   После того, как на счет кафе был перечислен небольшой аванс в двести тысяч рублей, договориться удалось быстро. Хотя возникали постоянные мелочи, решить которых оказалось невозможно из-за сугубой провинциальности города. Так, в кафе не было омаров, а организовывать доставку ради двух недель не стоило. Пришлось отказаться, хотя Завалин их очень любил.
   Впрочем, Сергей Александрович объявил переход на походно-полевые условия и на сегодня храбро ограничился рябчиками, осетриной и фруктами. К ним еще можно было заказать отварную телятину или крабовый салат (с мясом краба, а не с так называемыми крабовыми палочками), или, совсем уж омужичившись, оливье и котлету по-полтавски. Два ящика коллекционного французского вина в квартиру привезли заранее.
   Итак, рябчики ... кусок осетрины... половина груши... бокал вина. Для первого раза достаточно. К тому же он вспомнил рекомендацию врача ограничить животную пищу из-за высокого уровня холестерина. Что ж, завтра только овощи и немного картофеля.
   И хватит об этом. Пора разработать программу на остаток дня, чтобы не тратить время даром.
   На часах шестнадцать тридцать, что позволяло уже сегодня прогуляться. Он посмотрел в окно, выходящее на окраинное поле и поэтому не запрещенное Кулковым. Накрапывал легкий осенний дождь. В самый раз для романтической встречи с прошлым.
   Он попросил приготовить машину. В другой машине за ним поедут телохранители. Издержки положения, но без охраны никуда, даже в постель с любовницей.
   На маршрутном автобусе до центра надо было добираться минут двадцать. Громоздкие, еле тащащиеся по мокрому асфальту - выбоина на выбоине. Так и хочется назвать скотовозка. Впрочем, все же лучше, чем идти пешком. Это ему ностальгия, а людям пешком возвращаться. Хотя двадцать минут не долго. Городишко был маленьким, хотя и считался стотысячным.
   На джипах они доехали минут за пять до его любимой улицы прошлого. Кулков самолично открыл дверь машины и испытующе посмотрел на Завалина, словно тот отправлялся в разведку на вражеской территории.
   - Может не стоит лихачить? - спрашивал взгляд.
   Сергей Александрович сделал вид, что ничего не заметил. И так будут телохранители постоянно пасти. Он вышел из автомобиля, осмотрелся, и отправился гулять по местам юности.
   Словно ничего и не изменилось, все так же тихо и слегка грустно и прозаично. Он огляделся на ходу, джипы постепенно терялись в дожде и торопящихся машинах. Телохранители были привычно незаметны. Казалось он опять один. Один среди множества людей. Нахлынули воспоминания.
   Вот эта часть улицы, приснившаяся ему несколько дней назад в Лондоне. Завалин присмотрелся к дощечке указателя на доме.
   Улица Молодой Гвардии, он и забыл, как она называется. И не столь маленькая, хотя действительно короткая. Дома девяти и даже двенадцатиэтажные. А в конце дореволюционные двухэтажные. А где же пятиэтажные?
   Он озадаченно огляделся. Неужели он так забывчив? Были же, он еще заходил в подъезд одного, когда его поймал ливневый дождь.
   Вот они!
   Завалин облегченно вздохнул, словно от этого зависела сделка с многомиллиардной прибылью. Пятиэтажки, почти не видимые отсюда, составляли вторую половину улицы. Пусть стоят, такие же унылые, построенные теперь уже давно, лет сорок назад, в эпоху расцвета застоя.
   Зато листья оставались те же. Золото на них успело потускнеть, но не почернеть и он с удовольствием двинулся по ним, выбирая слой потолще. А затем, оглянувшись в поисках случайного взгляда, словно мальчишка, желающий нашкодить, он принялся взметывать ногами листву, следя за облачками сухого золота. Дождь, видимо, начался недавно, под промокшим слоем находились совсем сухие листья. Да здравствуют ленивые дворники, не включившие листву в состав мусора!
   Когда-то, двадцать один год назад, семнадцатилетним мальчишкой он принимался осваивать этот город, казавшийся тогда безграничным. Дождь был такой же - мелочный, то начинавший шелестеть по крышам, то прекращающийся на какое-то время.
   Сергей заблудился в ту пору на первой же улице. Вот на этой, показавшейся тогда чопорной и чересчур заурбанизированной. Еще бы! После его-то села, состоящего из деревянных домишек с двумя-тремя кирпичными в центре.
   Он ходил тогда два с лишним часа. Совсем уже было отчаялся, когда вышел прямо на общежитие. Позже выяснилось, что ходил он по совсем небольшому пятачку. Уже через месяц смешно было, как заблудился.
   Как и два десятилетия назад, Сергей Александрович свернул налево, не дойдя до тюрьмы. Двухэтажные деревянные дома перпендикулярной улицы стояли на своих местах, только постарели и заметно подряхлели.
   По этой улице впереди, за парой зданий и через дорогу, стояло его общежитие. Голубятня, как говорили практически всегда. Пятиэтажное здание, битком набитое студентами.
   Вот здесь они частенько ходили, устремляясь в кинотеатр. А вот дальше... Он смущенно заморгал, не узнавая место. Годы проходят, старя не только людей и здания. На когда-то поросшем всякой растительной дрянью овраге, в который они иногда забегали по пути по малой нужде, стояло новое кирпичное здание. То есть оврага уже и в помине не было - засыпали. Растет пединститут.
   Может он ошибся и повернул не там?
   Да нет, вот самое старое, еще дореволюционное здание вуза. С него, как рассказывали, начинался пединститут при открытии в пятьдесят втором году. Дальше кирпичный дом с продовольственным магазином на первом этаже. Он растеряно заморгал - стены магазина были покрашены темно-малиновой краской. Странные вкусы у здешнего общепитовского начальства.
   Но магазин на месте. Нет, все правильно. Живет институт! В трудные девяностые построить новое здание в четыре этажа - это вам, извините, не против ветра плюнуть.
   Сергей Александрович поздравил институт, но поспешил пройти мимо нового здания. Он приехал сюда не оценивать финансово-материальные возможности вуза, а отдыхать, погружаясь в прошлое. И в прошлом этого корпуса не было.
  

Глава 3

   Зато затем... Он замедлил шаг, увидев общежитие. Сердце засбоило, пальцы задрожали так, что пришлось сжать руки в кулаки.
   Кирпичное здание, покрашенное в красный цвет, выглядело загадочно темнеющим осенним вечером, когда солнце отдыхало за тучами. В пять часов вечера сумрак уже потихоньку уступал место темноте.
   Сергей Александрович протиснулся через линию деревьев, закрывающих два нижних этажа, и подошел к кирпичной стене. Ныне, наверное, никто и не знает, почему общежитие называется голубятней. Действительно называется - ему через интернет передали местный телесюжет, снятый студентами - там так и говорили про свое временное жилье на пять лет - голубятня.
   И не от многочисленных голубей, которые, как заметил Завалин, и сейчас занимали чердак, с шумом его покидая. Все просто - несколько лет в восьмидесятые годы оно стояло, покрашенное волей институтского начальства в синий цвет. Он пришелся так к месту, что кроме как голубятней никто общежитие и не называл. В красный цвет его перекрасили, когда он оканчивал пятый курс. А вон, гляди-ка, он все помнит голубятню. Хотя...
   Приглядевшись, Сергей Александрович заметил, как сквозь красную краску проглядывает голубая. Ах ты, как здорово! Нет, не только людская память, но и само здание не желало отказываться от прежнего вида. Покрасили бы вновь синей краской, что привязались к красной?
   Ностальгически проведя рукой по кирпичной стене, Завалин прошел несколько метров и, миновав здание, зашлепал по грязи. Под ногами захлюпало. Правильно, осень на дворе.
   Ругая себя последними словами, он выбрался на цементную пешеходную дорожку. После этого пришлось очищать туфли от грязи, разглядывая их при свете окон общежития.
   Почистившись, он вдруг засмеялся. С этим путешествием в юность он стал вести себя как дурак, словно утратил разум. Кто его потянул шастать по грязи. Он что не знает нынешние края?
   Завалин постучал туфлями об дорожку, отбивая оставшуюся грязь. Поглядел на общежитие. В это крыло здания он захаживал редко. Как-то получалось, что все его интересы были замкнуты на противоположенной, левой половине. Там он жил, там были его знакомые и друзья.
   Сергей Александрович еще раз посмотрел на светящиеся окна и неспешно направился дальше, чтобы посмотреть на свое бывшее жилье.
   - Эй, мужик! - грубо позвала его ломающимся баском стоящая у выхода фигура. Он проходил мимо входной двери в общежитие и там, конечно, кто-то был.
   Ничего не меняется, - почти ностальгически подумал он. И цвет тот же у двери и пьянь у входа та же, норовящая похулиганить и погоняться за девчонками. И зачастую не потому, что сволочи, а так, от излишней энергии и ничегонеделания, помноженной на количество выпитого. Деревенские парни, приехавшие учиться в училища или просто подработать, были не прочь поухаживать за такими же деревенскими девчонками, наполнившими общежитие. Для храбрости они принимали энное количество грамм и, пошатываясь, шли "в гости".
   Он с любопытством посмотрел парня. В сумерках его было плохо видно. Но кажется, лет семнадцать - восемнадцать. Понятно - в этом году окончил школу, родители отправили учиться дальше и он загулял. Подростки хмелеют от внезапно появившейся свободы, нередко переводя это все в пиво и водку.
   К счастью, он миновал этот рискованный этап в жизни. Иначе, что ожидало его в будущем? Он видел таких ребят - спившихся, потерявших в жизни все, кроме тяги к спиртному. Среди них были замечательные парни.
   Сергей Александрович постарался вырваться из кольца невеселых воспоминаний. Увидел прижавшуюся к стене девичью фигуру. Пригляделся - прелестная девчонка, наверняка первого курса. Понятно, парень хочет показать себя перед подружкой.
   На этот раз у него ничего не получится.
   - Ну ты, ..., - быстро вышел из себя парень, не видя никакой реакции со стороны прохожего, - дядька, сволочь, чмо, чо ты тут ходишь, мне мешаешь.
   Громко матерясь, парнишка рванулся к Завалину. Он разглядел его поблизости. Как и оказалось, это был пьяным диверсантом лет восемнадцати.
   До Сергея Александровича наивный пацан не добежал метра два. Телохранители, бесшумно двигавшиеся позади, подскочили, скрутили дурака и, быстро наградив несколькими тумаками, повалили в грязь. Парень скрючился, подвывая. Ведь удары были из такого разряда, которые, попадая по потаенным местам тела, заставляют человека корчиться от боли, не оставляя следов.
   А Сергей Александрович даже не обратил на летящую на него темную массу. Служба безопасности обходится ему в год двадцать с лишним миллионов зеленых и если она не сможет остановить хулиган, значит, он неудачно вложил деньги. Его уже не интересовал пьяница. Мало ли таких бродит по улицам.
   - Не бейте его, пожалуйста, - попросила отлепившая от стены фигура тоненьким девичьим голосом.
   Завалин усмехнулся. Она думает, что это группа дружинников? Сейчас, только, курс валют узнает и примется учить этого дуболома.
   Завалин поднял голову и посмотрел на окно. Хозяев комнаты не было дома и окно темнело. Вот там, на втором этаже, в комнате номер двести семь, он жил три с половиной года.
   Три с половиной, а прошло как один день. Счастливое было время, яркое, солнечное.
   Их окно одно из немногих почему-то выходило на крошечный балкон. Когда-то на нем проросло дерево. Настоящее. Правда, только метр с небольшим в высоту, но все-таки. У него были небольшие листья, которые летом шелестели под напором ветра, создавая ощущение, будто ты в лесу.
   Когда они уехали после окончания института из своей комнаты, дерево замерзло, его через несколько лет срубили и выбросили.
   Первые полтора года он жил в другой комнате, окно которой выходили на противоположную сторону. Завалин хотел обогнуть здание, чтобы увидеть его и воскресить еще один кусок воспоминания.
   Но его взгляд, как он ни сопротивлялся, скользнул вверх, на третий этаж, где жили одни девчонки.
   А там... У него перевело дыхание, когда он увидел в заветном окне свет. В ее окне. Окно, в которое он так любил смотреть в годы студенчества, представляя лицо лапушки. Затем она съехала оттуда, но он все равно смотрел.
   Эх, если бы вернуть двадцать лет назад, чтобы снова познакомиться с ней. Катя-Катенька. Девушка мечты, мечтой оставшейся.
   Сергей Александрович наконец оглянулся на девчоночьи крики и жалобное поскуливание парня и махнул рукой, давая понять, что совсем не интересуется хулиганом и того отпустили.
   Собственно говоря, парня и не держали. Ребята просто стояли рядом, но этого было достаточно, чтобы хулиган не пытался встать.
   Хмель еще бродил в голове парня, и тот, вместо того, чтобы уйти, начал угрожающе ворчать. Телохранители не обращали на него внимания. Они были профессионалами и их наняли, чтобы оберегать Завалина, а не соревноваться в глупостях с пьяными мальчишками.
   Подружка парня сумела оттащить его обратно к двери, умоляя не лезть в драку и испуганно поглядывая на крепких телохранителей. Впрочем, Сергей Александрович, от которого все зависело, вновь забыл о прошествии.
   Его захлестнуло прошлое. Через год после поступления он был уже наглым второкурсником, считающим, что ему все можно и он на все имеет право. И, наверное, в чем-то был прав. В стране шла перестройка. Перестройка совсем не того, о чем думали многие, наивно полагая, что начинается и заканчивается борьба со сталинизмом, тоталитаризмом, бюрократизмом и т.д. и т.п. Свободы становилось все больше, а товаров все меньше. Через несколько лет к разочарованию людей свобода превратилась в беспредел, а проблемы в экономике - в кризис. Но, по крайней мере, духовно жить стало легче, по ним не бил наотмашь комитет комсомола, а при необходимости партком, не глушил за каждое слово.
   Все они были детьми перестройки. И наверняка не зря стали такими свободолюбивыми и независимыми. Ни КПСС, ни нынешние проправительственные партии, объявляемые вечными и всевластными, и исчезающие через несколько лет, не могли захлестнуть их.
   Впрочем, ладно.
   Тогда казалось все естественным и обычным - разоблачение сталинизма, отторжение могучего "кирпича" - толстенной "Истории КПСС".
   На факультете разворачивался политклуб, который был назван... - Завалин напрягся, вспоминая, - "Импульс"!
   В политклуб тогда ходили всем факультетом, узнавая о новом, отсутствующем в "Истории КПСС", отчаянно споря о прошлом. Причем отсутствие знания нередко заменяли эмоциями. Кто громче кричит, тот и прав. Его товарищ по комнате и однокурсник однажды доспорился на семинаре до абсурда, заявив, что педагогику нельзя учить, поскольку в магазине нет колбасы.
   Нет, конечно, если брюхо пустое, то и учить трудно, но нельзя же нежелание учиться прикрывать пустыми полками.
   Завалин ухмыльнулся воспоминаниям. Тогда семинары практически всегда перерастали в дискуссии. Это не запрещалось, а даже в какой-то мере, поощрялось. Историк должен уметь говорить и доказывать.
   И вот однажды они с приятелем договорились оспаривать на семинаре любое мнение одногруппников. Что ты не скажешь - все неправильно!
   Куда там бедным девчонкам - однокурсницам, которых тогда спрашивал доцент, справиться с расхулиганившейся парочкой. Ох, и семинар был! - Завалин улыбнулся. - Ох и ругала их тогда группа, собравшаяся после семинара на экстренное собрание. Девчонки были готовы их избить, в такое пришли состояние.
   Он задумчиво посмотрел на окна. Как сейчас живут студенты. Так же интересно или сейчас все изменилось?
   Их поколение тоской не страдало. Менялось содержание учебных курсов, часть из них исчезла совсем. Да что там говорить, они поступили учиться в эпоху развитого социализма в государстве СССР, а окончили в демократической Российской Федерации. Хотя демократической она была относительно, но уж не социалистической точно.
   Хотя, студенты никогда не живут скучно. Молодость, молодость. Завалин медленно пошел вдоль общежития, бурча что-то вполголоса.
   Живя такой бурной жизнью, поначалу он не заметил скромную первокурсницу, с трудом сумевшей поступить на их тогда престижный факультет. Рост метр с кепкой, худенькая, светловолосая, единственное достояние - умение складно говорить и знание какой-никакой культуры питания и вообще быта. Она была из города, а он, сиволапый, из деревни и из данной культуры понимал только, что жидкое едят ложкой, а густое тоже можно ложкой, но желательно вилкой и не в коем случае не рукой. Чай, не дикарь.
   А в остальном они были совсем разными личностями - он к тому времени восходящая звезда в сфере учебы, председатель нарождающегося общественного совета факультета и вообще личность, а она - одна из 450 девчонок разных факультетов, проживающих в общежитии. В студенческом обществе им было трудно встретиться. И они ни за что бы ни встретились, если бы не тесное общежитие, где человек мог по настоящему уединиться только в кабинке туалета.
   Сергей Александрович подумал, что слишком уж принизил ее. Метр с кепкой... Она была чуть выше его плеча. Нормальный рост для девчонок. Не всем в баскетбол играть. А если она взъерошивала свои волосы и надевала туфли на высоких каблуках, то становилась выше сантиметров на десять и почти сравнивалась с ним.
   Сергей Александрович остановился в раздумье, куда повернуть, когда здание общежития закончилось. Можно было идти по дорожке дальше и оказаться около входа в главный корпус или повернуть налево и пройти по всегда разбитой дороге, в центре которой будет гигантская лужа.
   Он пригляделся и увидел свежий асфальт вместо разбитой цементной дорожки, проложенной скорее всего еще в 1960-е гг. Это его так расстроило, что он решил больше не гулять, а отправиться отдыхать. Кому этот цемент помешал?
   Телохранители вызвали джипы, наверняка радуясь возможности оказаться внутри теплой машины, в сухости и безветрии. В маленьком городе спокойно - не считать же за проблему пьяного хулигана - но скучно.
   Один из телохранителей - Виктор Коротких заказал на вечер столики в кафе с интересным названием "Грант". Не все же питаться в четырех стенах. Виктор несколько раз прошелся по названию, но Сергей Александрович, занятый своими думами, реагировал вяло. На шутки у него был Саша - штатный шутник, на охрану - телохранители, тоже штатные, а он хотел похандрить.
   Собственно, ему хотелось даже не испробовать местную кухню - как-то не верилось, что повара смогут чем-то потрафить изнежившемуся желудку. Сергей Александрович бывал в таких дворцах питания, это кафе по сравнению с ними являлось откровенной развалюхой.
   Нет, он хотел просто побывать среди людей, не знающих, кто он такой и поэтому не мешающих тихо сидеть, слушать музыку и вяло ковыряться вилкой в тарелке с салатом. А еще, не признаваясь себе, он хотел увидеть кого-нибудь из своей далекой юности, чтобы переброситься несколькими словами и, если повезет, спросить о НЕЙ.
   Впервые он обратил внимание на Катю, когда они собирали нечто среднее между митингом и лекцией о сталинизме, о теневой стороне которого тогда плохо знали еще и доценты, неопределенно рассуждая на тему, что такое хорошо и что такое плохо в историческом прошлом.
   Звать людей на подобные мероприятия в ту пору не было необходимости, надо лишь было обозначить где и когда. И вот здесь-то председатель "Импульса" Сережа Завалин сел в лужу не менее глубокую, чем Его Тимурович Гайдар в девяносто втором.
   Штатный художник - полная Лена Миронова срочно уехала домой, внештатный заболела, все девчонки, умеющие хоть сколько-то царапать плакатным пером, оказались вне конкурса - кто разругался с Серегой, а с кем Сергей сам разругался. И оказался он с тоской в лице и девственно чистым листом ватмана один на один в небольшом читальном зале на пятом этаже общаги.
   Оставалось рисовать самому, чего Сергей смертельно боялся, поскольку знал, что рисует, как курица лапой. Если назавтра появится объявление с вкривь и вкось нарисованными буквами, то ни И.В. Сталин, ни "Импульс" не пострадают, а вот его авторитет сразу упадет. Он представил, как будут хихикать девчонки, особенно те, кого он отверг и заскрежетал зубами, сидя в гордом одиночестве в полуосвещенном зале за изрисованном столе.
   Помещение едва вмещало с десяток столов и, освещенное слабым светом одиночной дневной лампы, вполне соответствовало настроению Сергея. Собственно, читальным залом оно называлось весьма условно. Это была когда-то рекреация, с непременной пальмой или фикусом, которую из-за нехватки помещений отгородили стеной из стеклянных кирпичей. Получилось скромно, но со вкусом. Здесь он и прозябал.
   И тут Сергей увидел возникшую в проеме стеклянных дверей любопытную мордашку. Студенка-первокурсница пришла зубрить учебник "Истории древнего мира". Предмет несколько загадочный и непонятный, но счастливо им сданный на пятерку.
   Она опасливо обошла известного на весь факультет (и не только) второкурсника, но обойдя (о, женщины!) бросила любопытный взгляд, от чего ее мордашка (Сергей не мог подобрать другого слова) стала хитренькой и смешной, как у лисенка.
   В другое время он научил бы ее некоторым особенностям студенческих ухаживаний и скоротечной любви, но сейчас только нахмурился. Не до лямура.
   Он открыл баночку с тушью и почти так же опасливо, как только студентка на него, взглянул внутрь. Чернила угрюмо и зловеще колыхались и, как показалось Сергею, откровенно злорадствовали. Однако деваться было некуда.
   Перо опустилось в баночку и при выходе из него умудрилось слегка зацепиться за край. Сергей дернул на себя слишком сильно. В итоге чернила мелкой россыпью, но в изрядном количестве оказались на его лице.
   Девчонка, сидя к нему лицом, но прикрывшись книгой, явственно захихикала. Лица ее он не видел, но плечи явственно потрагивали в такт.
   Рассерженный Сергей был очень неудачным объектом для насмешек. Недолго думая, он взял ее шею в захват и несколькими широкими мазками украсил показавшееся из-за книги лицо.
   Девчонка, как котенок, когда его схватят за голову, упиралась всеми четырьмя конечностями. И когда Сергей ее отпустил, само собой разумеется, полетела в то направление, куда и хотела. Читальный зал наполнился треском двигаемых стульев и столов.
   Сергей молитвенно сложил руки на груди, как благочестивый католический кюре. Девушка, приземлившись на пол, и увидев издевающегося Завалина, швырнула в него учебник.
   Ему не пришлось даже уворачиваться. Дряхлый переплет не выдержал и разрушился. Учебник, как старинная шрапнель, вдруг развалился, полетев в него причудливым бумажным облаком.
   До Сергея долетело несколько кружащихся страничек, которые он перехватил, затем подошел к лежащей девушке и, встав на колено, церемонно передал девушке.
   Это было ничем не прикрытое хамство и издевательство, но девушка, в оцепенении взяв странички, ничего не заметила. В отчаянии она сказала:
   - Мне же надо его в понедельник отдавать, я у Светки на неделю взяла.
   Она была столь прекрасна в своем девичьем отчаянии, что Сережа не выдержал и растаял. Сергей Александрович и сейчас, смакуя, с ностальгией представлял ее очаровательное лицо, в отчаянии глядящее на разлетевшийся по читальному залу учебник.
   Какой мужчина мог удержаться от попадания в плен очаровательной девице? Уж, разумеется, не Сергей. Он деловито принялся собирать листки, попутно сортируя их по содержанию. Девушка похмыкала еще немного, а потом спохватилась и начала помогать.
   Когда пухлая горка оказалась на столе, а разбросанных листочков больше не оказалось, он деловито сказал:
   - Кажется, все. Теперь надо сдать в переплет и будет это стоить рублей пять.
   Пять рублей по тем временам было большой суммой, на которую можно было, если постараться, дней десять. С другой стороны, не та сумма, из-за которой следовало повеситься. Простая, не повышенная стипендия была пятьдесят рублей.
   Поэтому, когда лицо студентки осветилось пугливой радостью - с деньгами она явно уже простилась - это было наименьшей потерей, Сергей небрежно сказал:
   - Завтра я сдам ее в переплет - здесь есть неподалеку мастерская. Только не вздумай ко мне бегать с пятеркой.
   Судя по осторожно дернувшемуся лицу, она так и хотела сделать.
   - За все про все с тебя будет сходить со мной в кино.
   Она покраснела от нечаянной радости и заулыбалась. Ее, пигалицу-первокурсницу приглашает в кино мечта многих девчонок. Девушка едва не закричала от радости, но тут же привела себя в порядок.
   - Ну не знаю, - сказала она, как бы колеблясь, - у нас скоро коллоквиум по древнему миру, времени совсем нет.
   Сергей демонстративно оценивающе посмотрел на горку бумаги, которая раньше именовалась учебником, и сказал:
   - Ну как хочешь.
   Куда ей, пусть городской, но все же совсем еще девчонке, спорить с записным ловеласом, каким он тогда был. Она мгновенно растеряла остатки девичьей гордости:
   - Я... я согласна, Сережа.
   И напугал ее уже совсем не учебник, - со Светкой она бы как-нибудь договорилась, а опасение потерять свидание.
   Она испугано взмахнула ресницами.
   - Как хоть тебя звать, - девица-краса? - правильно понял ее Сергей и от того покровительственно спросил.
   - Катя, - тихо ответила она, - Катя Туманова.
   - Что ж, Катя-Катерина, будем считать наш инцидент исчерпанным, - подытожил Сергей.
   Так они и познакомились. Его покровительственный тон быстро перерос в заинтересованно - деловой, когда оказалось, что она умеет писать пером.
   - Свет мой, Катенька, красная девица, тебя мне прислал Бог! - торжественно произнес он, еще не представляя, как угадал, когда она скромно призналась, что может написать ему объявление.
   Катя прыснула и показала ему язык.
   - Не богохульствуй, дочь моя, - торжественно произнес он, как протопоп на проповеди. - Ибо кто мы, а кто Он, - он возвел взгляд к потолку и перешел к деловой части:
   - Вот текст, вот перо и тушь. Только, - он не смог не съязвить - такой уж у него был характер, - вначале сходи, умойся, грязнуля.
   Она снова показала ему язык и сбегала умыться.
   Катя Туманова оказалась способной не только написать и отредактировать тексты-лозунги. Автору - то есть Сергею Завалину - пришлось пережить несколько неприятных секунд под огнем критики. Впрочем, в годы перестройки критика перестала быть всесильной, в чем Катя вскоре убедилась. Взвизгнув, она вцепилась за его шею после того, как он подхватил ее на руки.
   - Критика - вещь опасная, - предупредил он, глядя на ее лицо с опасно близкого расстояния.
   Придя в себя, она не пыталась ни вырваться, ни хотя бы отодвинуть лицо, а только смутно улыбнулась.
   Они всю ночь ползали по полу в комнате-читальне, а утром он понял, что Катя его заинтересовала. Тогда у него не оказалось постоянной девушки, а молодость не терпит одиночества. Кажется, на тот миг это была единственная причина, по которой она ему понравилась. Ну может быть, - теперь он мог себе признаться спустя многие годы, - он искал именно такую избранницу своей судьбы.
   А смешливая Катенька очень хотела обратить внимание интересного второкурсника, известного на весь факультет и даже немного перебарщивала с декольте, переодевшись в футболку с большим вырезом.
   Когда они ползали по полу, расчеркивая ватман, она старательно накланялась, стараясь, чтобы футболка открывалась как можно больше. И краснела, не привыкнув еще так широко пользоваться своими девичьими прелестями.
   Сергей Александрович отвлекся от воспоминаний, хмыкнул и принялся отхлебывать солянку. Ничего пища, только жирновато. Впрочем, он ел и хуже. А один раз можно и нарушить наказы врача.
   - Может, попросить убавить громкость? - спросил сидевший рядом Кулков. Музыка действительно шумела так, что, казалось, стулья подпрыгивали.
   Сергей Александрович махнул рукой. Музыка его не раздражала. И даже настраивала на минорный лад, поскольку в кафе гоняли группы восьмидесятых.
   Сегодня он всего лишь один из многих, как это смешно не звучит. И пусть это ощущение продлится еще немного.
  

Глава 4

   На следующее утро Завалин решил выехать из города, отправившись вслед за воспоминаниями. Впрочем, не слишком далеко. В былые времена резвые студенческие ножки добирались до стоящего неподалеку холма, образованного двумя реками, минут за сорок. Холм гордо именовался горой. Впрочем, реки тоже трудно было именовать реками, на обширной Волге или в Западной Европе им достался бы статус ручьев, так что они стоили друг друга.
   Но он был не топограф и не краевед самоучка, боровшийся за каждую кочку на родном болоте. На этой "горе" проводились археологические раскопки, их, скорее всего, проводят и сейчас, и современные студенты так же копают и ползают по ямам.
   Мимо холма, точнее его склону, проходила вполне современная асфальтированная дорога. По ней они проехали минут за пять. Можно было быстрее, асфальтовое покрытие оказалось не самым худшим, но дорога вихляла как пьяный крестьянин на своей лошади, который, видимо, и провел эту дорогу, и торопиться означало искать короткий путь на небеса.
   Сергей Александрович не спешил. Он провел здесь три коротких и счастливых сезона в обнимку с лопатой и кистью, вначале как недоучка первокурсник, а затем уже старшекурсником как инструктор. Конечно, он не то чтобы был специалистом, как ученый археолог, но оформился во вполне опытного лаборанта. Завалин с гордостью подумал, что и сейчас бы мог провести зачистку квадрата, если бы его об этом попросили.
   Только какой сезон может быть октябрьской осенью...
   Джипы скоро подвезли их почти к месту раскопок этого года по крепкому дерну. Телохранители, дюжие дядьки лет под тридцать, совсем не удивились, зачем приехали в дождливый промозглый день на этот холм. А какой-то мужичок, проходивший по асфальтовой дороге мимо, даже помахал рукой. Наверное, принял за комиссию археологов, приехавших проверить, как убраны следы раскопок нынешнего лета.
   Многие несведущие в археологии люди думают, что самое трудное искать и выкапывать артефакты. Нет, самое трудное закапывать землю обратно. Занятие скучное, но физически тяжелое и от него увиливают все парни, как могут. Поэтому назначались сюда люди провинившиеся и руководством не любимые. С обещанием не поставить зачет по практике, если не зароют. И все-таки, бывало не зарывали.
   Лично он умудрился ни разу не попадать под эту гребенку.
   Сергей Александрович смело шагнул под мелкий дождь. Подумав, он велел оставить машины внизу, у подошвы холма, в укромном месте на заброшенной лесной дороге, когда-то проходившей между речкой и холмом, а сейчас лишь обозначенной колеей, заросшей травой. Если надо будет, спустится вниз пешком, не развалиться. Распорядился и забыл о джипах.
   Легко взобрался на груду земли прошлогодних раскопок. Прикинул расстояние. Недалеко же ушли за двадцать лет после его сезонов. Вон его квадрат, а вот современные. М-да. Холм большой, каждый год раскапывали обычно квадрат десять на десять или нечто подобное. Такими темпами раскопки закончатся лет через...- Он посчитал и присвистнул: - лет через двести!
   Неподалеку от старой березы, раскапывали они, дай Бог памяти, в одна тысячи восемьдесят девятом году. В прошлом тысячелетии - страшно представить. И в другом государстве, и в другом общественном строе, все было другое.
   Катин курс проходил в том году археологическую практику, положенную студентам. Самые не любящие физическую нагрузку или не прошедших медпроверку, подались к этнографам, остальные же сюда, почти узаконенное для них место проведения практики.
   А он, перешедший на третий курс, пришел на раскопки в качестве волонтера-инструктора. Показывать, как надо работать, выполнять самую тонкую работу... Мало ли где может пригодится опытный студент. Руководитель, кандидат наук из областного НИИ, рассудительная женщина лет сорока, благодушно принимала старичков, которые впятером - вшестером делали больше, чем половина курса первокурсников.
   А сам Сережа Завалин для чего направился на трудные земляные работы, которыми были, если сказать прямо, археологические будни? За смену надо было выбросить несколько кубометров просеянной земли - труд не сахар, хотя, конечно, не труд землекопов времен войны, или солдат, роющих окопы.
   Сейчас уже можно сказать - пришел ради самих раскопок. А уже затем ради синих глаз смешливой девчонки.
   С той первой встречи они почти подружились, ходили в кино, сидели вместе на концертах и на различных собраниях. Но сказать, что были влюбленной парочкой... нет, скорее всего.
   Ближе к лету она с чего-то двинула хостом и перестала с ним общаться. Скорее всего, просто так, чтобы парень не расслаблялся и лучше ухаживал. Он действительно обнаглел - пригласил пару раз в кино, поцеловал при возвращении в общежитии и все, стал общаться с ней, как со старой знакомой. А девчонке так хотелось любви!
   В результате она стала холодна к нему, нарочито не обращая внимания. Ну, она добилась своего!
   Завалин - рослый светловолосый парень, на которого постоянно обращали внимание девчонки, считал само собой разумеющимся, что Катя должна ходить около него на коротком поводке. Таким вот он был самовлюбленным нахалом двадцать лет назад. Сергей Александрович с огорчения пнул землю и едва не полетел с начавшейся разъезжаться кучи земли. Нельзя же быть таким самовлюбленным дураком!
   Ну а в ту пору он сильно разобиделся и решил, что обязательно вернет ее обратно в свои объятия. Кампания по реабилитации развернулась на археологической практике весьма прозаично. Сережа тогда специально накапал на нее - копает небрежно, пропускает находки, зачищать не умеет. Не верить ему - добросовестному работнику - не было смысла. Встревоженный руководитель немедленно отправила его в помощь первокурснице. Они раскапывали в тот год важный участок и небрежность могла привести к серьезным потерям. А Кате, как на грех, достался одно из важных мест. Руководитель вообще хотела переместить девчушку, но Сергей отговорил ее, фарисейски упомянув, что кто-то же должен убирать просеянную землю. Ему будет очень нужен помощник. И потом, надо же учить этих неумех.
   Руководитель что-то заподозрила и тонко улыбнулась. Но спорить со старшекурсником не стала. Сережа был хорошим работником и спокойным парнем - не пил, не курил, от работы не отлынивал. А до остального ей не было дела.
   Она ушла, отдав необходимые распоряжения, а Сергей оценивающе оглядел фронт земляных работ. Как говорится, первым делом самолеты, ну а девушки потом. Копать надо в любом случае, для чего бы он ни пролазил в квадрат.
   Раскапывали по археологическим положениям. Участок земли, выбранный в текущем году для раскопок, расчерчивали на квадраты два на два метра и рыли. Квадратов было пятнадцать - двадцать.
   Если учитывать, что между квадратами возводились бровки сантиметров в 30-40, то от 2 на 2 после углубления на метр-полтора оставались самые что ни на есть пустяки. Вдвоем в квадрате оставалось только толкаться. Настоящая земляная тюрьма. А копать предстояло - ого-го!
   До материка, то есть до нетронутой человеком земли было иной раз два-три метра и пока не доберешься - рой!
   Бывало и больше. Чем-то приглянулась эта сторона людям тысячелетней давности и они упорно здесь селились несколько сотен лет. И соответственно наследили - до трех с половиной метров глубины.
   Когда он принимался за работу и наябедничал на Катю, он еще не представлял всю глубину своего падения. После дня работы небо казалось с овчину.
   Впрочем, он не обиделся на судьбу, уходя вглубь. Даже обрадовался. Его оптимистично-веселое настроение сильно контрастировало с унылыми лицами остальных.
   Сергей Александрович ухмыльнулся. Радоваться действительно было нечего. Вы когда-нибудь кидали лопатой землю с двухметровой глубины? Попробуйте. Потом с трехметровой. А когда выгребите землю из-за шиворота и вычешите из волос, материтесь не очень громко - это же неприлично.
   Именно это сказал Сергей соседу по квадратам Димке, произносящему непереводимые русские выражения во весь голос. Сергей хоть высокий, а Димка еще и был невысоким крепышом, а значит, кидать ему приходилось дальше.
   Катя благодарно взмахнула ресницами, чем и ограничилась. Как она обиделась на его кляузу! Ох, и отворачивалась!
   - Ты со мной не разговариваешь? - ненароком поинтересовался Сергей.
   Катя гордо отвернулась. Но затем, чтобы досадить парню - не одна же она должна страдать, она написала на земляной стене:
   - Нет.
   И прибавила большой восклицательный знак.
   - Надолго? - догадался Сергей, с интересом глядя на художества Кати.
   - Навсегда! - написала Катя и гордо откинула волосы, искоса поглядев на парня.
   - Ну, это скоро, - как бы разочарованно сказал Сергей.
   И действительно, разве можно отбиться от девятнадцатилетнего парня, который поставил задачу охомутать девчонку. Иезуитство Сергея дошло до того, что он подчистил земляные ступеньки. И сделал это так - не придерешься. С его подачи во время обеда руководитель распорядилась зачистить квадрат, а следовательно, убрать все выпуклости. На этот случай у археологов бывают лесенки - складные или простые деревянные. Проблема заключалась в том, что из-за глубины квадрата лесенка оказалась коротковата - Сергей постарался. И если Сергей со своими длинными руками и ногами выпазил без проблем, то Катенька оказалась заблокирована в этой яме. Заживо похоронена, - неловко пошутил Димка, уходя на ужин.
   Сергей вылез первым под предлогом вытащить их лопаты. Под этим же предлогом он не стал помогать Кате - какая уж там помощь, если в руках неудобные лопаты, а подниматься надо по шатающейся лестнице.
   В итоге Катя поднялась на последнюю лесенку и ее голова оказалась лишь немногим выше бровки. Гимнастка бы еще вылезла. Но то гимнастка.
   Сережа сидел рядом и мог с легкостью помочь ей - стоило попросить. Но просить этого ... этого хитреца и ловеласа ей мешала гордость. Она будет молчать!
   Катя попыталась вылезти, вцепившись в траву, но стебли оказались слишком тонкими, а ее руки - слабыми. Итогом ее барахтанья явилось привлечение внимания двух ворон на сосенней березе - "подруга, посмотри на этого смешного человечка" и ехидная улыбка на лице Сережи.
   С отчаяния она пообещала про себя, что с завтрашнего дня либо перейдет на другой квадрат, либо, если не отпустят, вообще покинет практику. Пусть выгоняют. Но работать с этой сволочью она больше не будет!
   Сергей выбрал нужный момент, когда отчаяние девушки могло привести к какой-нибудь глупости, и ненароком спросил:
   - Может, я тебе помогу, ты только скажи.
   Почти повисшая на бровке Катя пропищала:
   - Помоги.
   Сергей не стал испытывать ее терпение. Он скользнул в яму прямо на дно, не посягая на лестницу, и, поднявшись снизу по ее ступенькам, подхватил обессилевшую девушку.
   Давшая себе слово никогда не позволять себя коснуться этому вертопраху, Катя благодарно прижалась к его груди. Как страшно висеть на краю огромной ямы!
   А Сергей легко, словно пушинку, поднял девушку над поверхностью и положил на траву. И потом сам оказался рядом, успев поиронизировать:
   - Катюш, здесь, конечно, здорово, но мы останемся без ужина.
   На что Катя благодарно улыбнулась и поднялась. Сердиться на него она сейчас не могла.
   Так начала таять ее холодность и даже враждебность. Через пару дней ей опять нравились его ухаживания и приставания. С его профессионализмом, силой и ловкостью Сережа умудрялся копать за двоих, соблюдая все необходимые тонкости, убалтывать Катеньку и между делом притискивать ее к земляной стене, прижимая к себе горячее девичье тело. Катя потихоньку повизгивала, то ли от возмущения, то ли от смущения, а то ли от того и другого вместе взятых. А когда он не удержался и чмокнул ее в раскрасневшуюся щечку, встала с гордо поднятой головой и сказала:
   - Слушая, Завалин! Я тебя сейчас убью. Или, - он оценивающе оглядела его, понимая, что угроза получается слабая - со своей комплекцией его убили бы только десять девчонок как она. - Завизжу, что меня насилуют.
   К несчастью для нее, как раз в это время над квадратом показалась руководитель.
   Хитрый Сергей Александрович - то есть, конечно, Сережа, услышав ее голос неподалеку, на всякий случай начал работать. Ее угрозы он слушал, обкапывая найденный булгарский кувшин. Трудился, как честный студент.
   Его иезуитская тактика сработала. Руководитель увидела старательно работающего парня и болтающую девчонку.
   - Катя, - вежливо сказала она, - надо бы работать не только языком.
   - Мы работаем, - поднял к ней свое вспотевшее лицо работяги Сережа.
   - Ты-то работаешь, - согласилась руководитель, - Катю тоже заставляй, не работай за двоих.
   И ушла, оставив злорадно скалящегося Сергея и кипящую от гнева Катю. Тогда она все же чуть не убила его лопатой. Ему пришлось вторично умилостивлять девушку всю оставшуюся часть дня и даже подарить редкую тогда шоколадку. По крайней мере, у него нашлась причина открыто волочиться за ней на виду у всего курса. Впрочем, о новоявленной парочке говорили уже с полгода и теперь всего лишь тайное становилось явным.
   А она... Она была красива, мила и волшебна. Так, как может быть восемнадцатилетняя девчонка, которая знает, что ее любят и восхищаются.
   Сергей Александрович задумчиво ковырнул комок земли на месте тогдашнего раскопа, от которого осталось два пятна земли, слегка поросшего травой.
   В ту пору шли дожди, год оказался полон буйными, с грозовыми ливнями или короткими, несильными дождями практически каждые сутки. Раскопки нередко приходилось останавливать то на весь день, то на пару часов.
   Часть студентов уходила в город, но большинство оставалось, поскольку их просили надолго не пропадать - вдруг дождь остановится, и просохшую землю можно будет копать, как нередко и было. Вычерпывали воду из раскопа и опускались ниже, выкидывая землю в поисках артефактов. Если раскоп начат, то его надо обязательно надо завершить в этом же году. А материк, как назло, никак не показывался.
   Когда работу прекращали, они бродили по окрестностям. К концу сезона Катя давно забыла о своих клятвах и язвительных прозвищах, которыми она награждала Сергея. Он снова был ее парнем, и этого было достаточно.
   Леса и луга у холма были красивыми, наверное, люди прошлых веков осели здесь не только в поисках укрепленного места - холм имел с трех сторон крутые склоны, прикрытые реками, но и ради красивой окрестности. Эта красота заставляла часами бродить по берегу реки или по лугам, отбиваясь от надоедливых комаров.
   Намокнув, они прятались под раскидистой елью, роскошными ветками закрывающей путь воде. Под нею было сухо даже после нескольких дней дождей. Стоявшая в полусотне метров от реки на высоком берегу, она казалась вечным символом этого места, как и сам холм. Сергей подумал, что как бы ей не было сотни три лет.
   Сергей Александрович приглянулся по склону, и ему показалось, что он ее заметил. Ель была высокой и ее не могли спрятать куда меньшие деревья на склоне холма.
   Через некоторое время он сдался. Видна была только верхушка, а по ней не угадаешь. Хотя в том направлении была только одна такая. Ладно, если ему приспичит, он может и там прогуляться.
   Он запахнулся от порывов сырого ветра, принесшего мелкие капли дождя. Тогда был похожий дождь. Только было не столь холодно, все же на дворе стоял на октябрь, а конец июля.
   У Кати была всего лишь легкая ветровка и тоненький джемпер, и она не сопротивлялась, когда он накидывал на ее плечи теплую куртку. Как-то она не догадалась взять с собой одежду посерьезнее, рассчитывая на июльскую жару. Купальник взяла, а надо было бы свитер.
   Хитрый Сергей на это и рассчитывал, великодушно предлагая свою куртку. На нем была еще брезеновка, а под ней теплая рубашка - вполне достаточно для июля.
   Он аккуратно накидывал ей на плечи куртку, разглаживал складки, оттягивал полотнище, чтобы не поддувало снизу. И под этим соусом поглаживал ее плечи, спину, залазил под футболку, касаяьсь теплую кожу.
   Поначалу она осторожно отбивалась, убирала его руки. Он не сопротивлялся, но когда она убирала свои руки, вновь начинал приставать. Потом она перестала сопротивляться его осторожным объятиям и поцелуям в щеки и в губы.
   И даже отвечать.
   Может быть, зря он в те времена сдерживал себя и не распускал руки, ограничиваясь поглаживанием. Ее бюстгальтер был на одной пуговке и так легко расстегивался, как он нечаянно убедился однажды осенью. И она было совсем не против.
   Сергей Александрович вздохнул. Это сейчас он стал циником и специалистом в плотской любви. А тогда одного легкого объятия было достаточно, чтобы чувствовать себя на седьмом небе. Секс был потом, а в ту пору он жаждал любви. Хотя и там был секс с другими девчонками до нее.
   Но сей не получилось. Сережа был в те годы слишком большим романтиком, чтобы стать семьянином. А она оказалась слишком пугливой, чтобы затянуть в круговорот любви. Они только обнимались и целовались. И обоим казалось этого достаточно. К концу археологического сезона все окончательно решили, что на факультете появилась еще одна парочка.
   Ветер хлестнул ему в лицо холодные капли дождя. Сергей Александрович покачнулся и пришел в себя. Сколько же он так стоит? Посмотрел на часы. Ого, полвторого. То-то желудок заныл, требуя чего-нибудь осязаемого, желательно мясного. Из кафе сегодня должны были привезти борщ и бефстроганов. Он сглотнул от представления этой непритязательной пищи. Клятву о переходе на вегетарианскую пищу стоит отсрочить на несколько дней.
   - Андрей, - крикнул он телохранителей, стоявшему не так далеко, но в то же время и не на столько близко, чтобы мешаться. - Вызови джипы. Поедем обедать.
   Он нечаянно улыбнулся какой-то смутной мысли из своего далекого прошлого, навстречу к которому он непреклонно шел.
  

Глава 5

   После обеда потянуло поспать, но он вновь отправился гулять, совсем сдавшись воспоминаниям о своей бывшей любви. В конце концов, Сергей Александрович понял, что в этот город тянула его не только осенняя листва на небольшой провинциальной улице, но и она - его давняя любовь. Утехи тела он удовлетворял с помощью немногочисленных редких подруг, а любовь так и ждала сиротливо в душе. И теперь наступила ее пора - пора давних воспоминаний.
   Джип привез его в центр города, а там уж он сам принялся бродить, выискивая прошлое.
   Вот здесь они гуляли по улицам, и он рассказывал об истории города, напропалую сочиняя. А когда она ловила его на обмане, оба весело смеялись, ничуть не сердясь друг на друга.
   Здесь, напротив детского интерната, асфальтовая пешеходная дорожка прервана проходящей дорогой, расположенной ниже. Она и сейчас ничуть не изменилась.
  
  
   Катя, весело его вышучивая, ничего не заметила, и со всего размаха ухнула вниз. Досталось бы ей от асфальтовой поверхности, о которую она со всего маха могла треснуться, но он, внимательно за ней наблюдавший, успел подхватить на руки.
   Она испугано повисла на его руках, не понимая, что случилось. Поначалу чуть его не обругала, решив, что это его проделка. А потом прижалась, совсем не обращая внимания, что они находятся посреди улицы, полной прохожих.
   Сережа, не ожидавший такой прыти от девушки, застеснялся и поспешил ее поставить на ноги.
   Катя надула губки, собираясь покапризничать, но посмотрев на покрасневшего юношу, как-то хитро улыбнулась, чмокнула в щеку:
   - Спасибо тебе.
   И уже после этого предложила, как ни в чем не бывало:
   - Пойдем дальше?
   Сергей Александрович остановился около этого маленького перекрестка, пропуская газель, выезжающую с территории интерната. Все как прежде, только бордюр кое-где разошелся, да асфальт выглядит не столь свежо. Легко было им тут ходить в годы молодые.
   А вот тут раньше был лозунг Горбачева. Нечто вроде "Процесс уже пошел" или "Движение гласности и демократизации - процесс необратимый". Любили раньше такую лабуду укреплять на каждом углу. Он усмехнулся. Можно подумать, сейчас время изменилось. Фамилии только другие, а в остальном, как раньше, власть старательно вешает народу лапшу на уши.
   Он пошел дальше и остановился на следующем перекрестке - был красный свет. И хотя всего лишь где-то вдалеке ехала одна машина, но он терпеливо подождал. Торопиться ему некуда.
   Машина неторопливо подошла, водитель явно ждал, что пешеходам вспыхнет зеленый свет и дождался - только он подъехал к перекрестку, как появился желтый, а затем зеленый и Сергей Александрович, как дисциплинированный пешеход, двинулся на другую сторону улицу.
   Двадцать лет назад они также оказались на этом перекрестке. У Кати вдруг взыграла кровь и она с независимым видом пошла через дорогу, не обращая внимания на красный свет. Дорога была примерно такой же малолюдной - они прогуливали лекцию.
   Но ей не повезло - невесть откуда появившийся москвич подрезал на самой середине дороги. К счастью для него, да и для нее, скорость у автомобиля была небольшой, да и она в последний момент оглянулась и прибавила ход. Машина прошла в десятке сантиметров, обрызгав напоследок грязью из ближайшей лужи.
   Сергей Александрович ухмыльнулся воспоминанию. Какой она была перепуганной и сконфуженной в грязных джинсах и расстегнувшейся курточке.
   А он тогда тоже подождал зеленого и перешел, укоризненно глядя на девушку.
   Его взгляд пропал втуне. На другой стороне Сергея ждала рассвирепевшая фурия, ищущая виноватого. Он оказался подходящей целью.
   - Если бы ты был посмелее и погалатнее, - объявила Катя, - то я бы не попала происшествие.
   Интересно, что она имела в виду двадцать лет назад - он под машину бы лег?
   Несусветная глупость любого оправдания была для него ясна и в двадцать лет, и потому он всего лишь вернул ей долг, схватив в объятия и смачно поцеловав в губы.
   Поначалу она не поняла ситуацию и все пыталась вернуться к обсуждению его личности, но он лишь крепче сжимал ее в объятиях и целовал.
   Наконец, Катя обмякла, а когда он отпустил, лишь капризно прошептала: "дурак". А потом сама поцеловала.
   Сергей Александрович потоптался на пятачке у светофора. Кажется, это было здесь. А затем они пробежали несколько метров и остановились у раскидистого ясеня, смотря, как неспешный осенний мир вращается вокруг них. Он тогда не удержался и вновь поцеловал в ее зовущие губы. И снова, и снова.
   В тот день они пропустили не только лекцию, но и семинар по педагогике, за что на следующем занятии были примерно высечены преподавателем.
   Сергей Александрович дошел до того самого дерева и был приятно удивлен - ясень стоял на том самом месте - никто не изломал, не спилил. И, кажется, он даже не изменился. Листья ясеня валят с тополя... м-да.
   Были ли они парой? Вряд ли, скорее дружили, целовались и обнимались. В двадцать лет все видится по-другому. И то, что в его годы выглядит, как опасность женитьбы, опасные авансы и попытки женить, в двадцать становится только поцелуем - как ей, так ему.
   Он был слишком романтичен и, наверное, чересчур робок. Дальше нескольких поцелуев у них ничего не пошло, хотя Катя была податлива и, скорее всего, не возражала на большее. Ей было уже девятнадцать - девка самый смак, расположенная не только на поцелуи. Сергей Александрович цинично усмехнулся, споткнулся о какой-то камешек и грустно подумал, что хорошо, если бы эта мысль пришла ему в голову несколько лет назад. Скажем, двадцать.
   Ну а тогда впереди у него замаячила аспирантура. Преподаватели один за другим хвалили его успехи и предлагали идти по их специальности. Какая ж голова не закружится. А ей уже хотелось замуж.
   Однажды их жизнь чуть не пошла по другому пути - привычно, как и у большинства пар. Девочки ее комнаты отправились в кино, и их гарантировано не было два часа, как минимум, поскольку билеты они купили еще днем. Он купил в магазине конфет - не ахти каких, но в пору дефицита и то была удача, и пришел к ней попить чаю, честно не думая о большем.
   Они закрылись в комнате, а вскоре еще и выключили свет. Совсем не потому, о чем вы подумали. Сергей Александрович грустно улыбнулся. В этот вечер в общежитии проводили учения по противопожарной безопасности и комендант, злая по этому поводу, всех вытаскивала на улицу. Девчонок не должно было быть и по этом поводу дополнительно. Им же надо было спрятаться.
   Большинству эти учения были дополнительная закавыка и они слышали, как Нинка Самойлова смачно выматерилась, вытащенная из своей теплой комнаты в грязь и слякоть. Здорово они похихикали над однокурсницей, сидя на кровати. Пришлось даже кружки поставить из опасения расплескать чай на покрывало.
   Нинка, вызывающе громко простучала каблуками по деревянному коридору, желая позлить комендантшу, которая специально попросила не греметь. Но нарушить ее приказ всем выйти из здания не осмелилась. Попасть в черный список общежития легко, а ведь
это означало лишения чуть ли не половины прав. Было слышно, как она спускается по лестничному пролету и смеется в ответ на заигрывание парня с младшего курса, совсем забыв, что она обижена на весь свет.
   - Ушла, - прошептала Катя и замерла, как меленький мышонок при подозрительном шорохе.
   По коридору раздались негромкие, но властные шаги. Комендант. Ираида Георгиевна была человеком неплохим, но по своему статусу для студентов опасным и не любимым. А девчонки ее откровенно боялись. Катя вдруг пискнула:
   - А я дверь закрыла?
   С перепугу она забыла, закрылась ли на ключ. Если комендант их тут застанет, то им светит наказание сразу по двум статьям: неучастие в мероприятия гражданской обороны и половую распущенность, как "скромно" называлась любовные похождения. Впрочем, у кое-кого это действительно была распущенность. Что вы хотите, загнав шестьсот парней и девчонок в самом соку в одно здание, как сельдей в бочку, и требовать от них монашеского целибата?
   Кате от этих размышлений было ничуть не легче, поскольку по второму пункту им грозило исключение из общежития на год, а в совокупности уже до конца учебы.
   По логике событий, она должна была быстро отсесть от него подальше и изобразить живую светскую беседу, дабы показать коменданту, что всякие подозрения "про это" для них недействительны.
   Но бедная Катя, совершенно потерявшаяся, вместо этого прижалась к Сереже, спрятав голову где-то в районе широкой мужской груди. А он, не думая больше ни о чем, гордо выпрямился, насколько было возможно на мягкой кровати, готовый отстаивать свою девушку перед кем угодно. Он даже прикрыл ее своей рукой, словно это могло помочь.
   Шаги приблизились к двери, они явно услышали негромкий стук в дверь и толчок. Сердца в унисон остановились.
   Нет, дверь была закрыта! Комендант, как ни в чем не бывало пошла дальше, а они обмякли, уйдя от страшной кары, сопоставимой для них сейчас со смертной казнью. Сердца вновь пошли.
   Он погладил ее по голове, как маленькую и она, уже придя в себя, взяла его руку в свою и слегка укусила, давая понять, что надо и совесть знать.
   Но Сережа, согретый уходом коменданта, полумраком комнаты - горела только небольшая настольная лампа, не собирался сдаваться. Его рука, легко подаваясь давления сползла с головы на шею, мягко массируя ее, а потом поползла ниже, в тепло халатика.
   Катя поначалу принялась сопротивляться, ее рука попыталась остановить его. Но как-то неуверенно и он это почувствовал, настаивая на своем.
   Он легко погладил ее по лифчику и почувствовал, как она всхлипнула-вздохнула. И наклонившись, крепко поцеловал, сметая остатки сопротивления.
   Трудно сказать до чего бы ни дошли, скорее всего, по итогам этого вечера он был бы сейчас ее мужем, но на лестничной площадки раздались звонкие девчоночьи голоса - тревога закончилась. И среди них особенно была слышна соседка по комнате Светка Медведева, узнаваемая по тонкому, немного визгливому голосу. В их воспаленном сознании не сразу, но зазвучал сигнал тревоги. Катя вырвалась из его рук, на ходу поправляя одежду.
   Сережа думал, что она сразу же побежит включать свет, но девушка оказалась хитрее - она включила настольную лампу помощнее и принялась наливать чай в полупустые чашки.
   - Иди сюда, - позвала она, - в чайнике вода закипит быстро.
   В итоге, когда в комнату вошла Света, гремя ключами, они мирно пили чай вприкуску с конфетами.
   - Ага, - возликовала Света, - попались, голубчики!
   В ее голосе, впрочем, явственно проскальзывала нотка зависти - в переполненном девчонками общежитии найти для себя парня было весьма трудно.
   Катя непринужденно пожала плечи:
   - Иди лучше чай пить. Мы уже по третьей чашке добиваем, пока прячемся от коменды.
   Света сняла куртку, подсела к столу и, измерив взглядом объем оставшейся заварки и воды в чайнике, выдала вердикт:
   - Эх вы, моментом не воспользовались!
   Хитрющая Катя заранее оставила жидкости в чайнике и в заварном чайнике столько, что могла показаться, будто они пьют чай второй час подряд. Сергей Александрович только сейчас, многие годы спустя подумал, что вот она-то планировала любовь на тот вечер.
   Пришли остальные девчонки, задержавшиеся для визита в магазин, и остаток вечера они провели в веселой перепалке ни о чем.
   В тот вечер он ложился спать в вожделенном настроении, мечтая о счастливом моменте, когда она станет полностью его. Ведь она уже не сопротивлялись и если бы не глупый фильм, из-за которого девчонки пришли раньше времени...
   Увы, вскоре она уехала на педагогическую практику. Мама Кати была полупарализована после инсульта и Катя хотела повести эти полтора месяца дома, чтобы помогать по хозяйству. Если не это, разве уехала бы она тогда. Как сияли ее глаза, как легко она приникала к нему в страстном поцелуе...
   Ей оставалось меньше недели на практике, когда теперь уже он уехал в пионерский лагерь. Была в ту пору и такая практика. Вообще-то они рассчитывали, что у них будет неделя, но первая смена началась раньше. И ему ничего не оставалось, как собирать вещички и уехать. Телефонная связь в те времена... телефонной связи в те времена в сельской местности не было! Единственно, что им оставалось, это переписываться. Больше десяти писем за эти месяцы. Он долго их хранил, пока однажды, в душевном порыве, не разорвал и не выбросил в мусоропровод.
   Осенью они встретились после почти полугодового разрыва чужыми людьми. Катя холодно повела носом и отвергла его жаркое желание поцеловать. Ему бы пригласить ее в кино или в кафе, рассмешить, растопить ледок недоверия.
   Но он обиделся. Юношеству свойственны непродуманные порывы. Сережа ходил по осеннему городу, смотрел на развешенные кем-то плакаты с портретами Ельцина. Свежеизбранный председатель Верховного Совета смотрел на проходящих равнодушно, его пухлое лицо было слишком хитрым, чтобы безоговорочно ему поверить.
   У него лично не было никаких причин не верить ему, но разрыв с Катей сделал его мрачно-циничным. Впрочем, разве так уж он оказался не прав?
   Осень оказалась в тот год приятной, долгое время температура держалась на пятнадцати-двадцати градусах, дождей не было, и почти весь город, убрав урожай на пригородных грядках, вечером выходил на улицу. На иных, что называется, было не протолкнуться. Сергей ходил по городу, такой же, как они одинокий среди масс людей. Мрачное настроение не покидало его, он был груб и грустен. При встрече с ней он, ничтожно сумнящийся, гордо отворачивался.
   Ему казалось, она предала его, оставила с кем-то, с которым теперь гуляет и милуется, растоптав светлое чувство любви. И посмеивается над ним с любовником.
   Нагруженный злобно-печальными мыслями, он проходил мимо нее, не здороваясь, гордо подняв голову. Пусть видит, как ему тяжело, как она поиздевалась над ним. И тогда, может быть...
   Уже позднее, учась в аспирантуре, он понял насколько ошибался. Катенька мучилась, скорее всего, сильнее его. Одинокая - у нее через месяц после размолвки умрет от вторичного инсульта мама, забитая и замученная жизнью, в девятнадцать вошедшая в скверную полосу бытия. И ее гордо поднятая при встрече голова, как и у него, означала, что она страдает, но живет.
   Когда-то, с высоты сегодняшнего дня, совсем давно - при поступлении в аспирантуру, - он лежал вечером. Нервы были напряжены - вступительные экзамены были сложными, а отступать некуда - заведующий кафедрой в родимом институте предупредил, что взять его не может. То есть так - либо в Москве в институте, либо в глухой деревушке в школе. Не спалось. И чтобы отвлечься, он вспоминал прошлое.
   И тут ему как ударило в голову, и он даже приподнялся на кровати. Теперь ему стало понятно, почему он так часто встречался с ней у входа в общежитие. Да она сидела у окна и смотрела, как он идет от главного корпуса и спешила на выход. А он еще удивлялся и смеялся, куда это она в халатике на улицу. А она бежала к нему - безмозглому и тупому, самовлюбленному, купающемуся в своих страданиях. Нет бы хоть раз заглянул в ее глаза и наверняка увидел там слезы.
   Ее хватило на два года такой жизни. Мрачной, тусклой, бесперспективной. А затем за ней стал приударять местный парень, работающий шофером на одном из предприятий. Хороший парень с симпатичным лицом. Почему бы одинокой девушке, которой даже не куда деваться - отец и мать мертвы, в родительском доме живет торопыга младшая сестра, по скорому вышедшая замуж и родившая двух детей. Дом большой, но в любом случае висеть довеском...
   Когда он узнал - Катя беременна и выходит замуж за городского, его охватил приступ бешенства, сменившийся на длительный период черной меланхолии. Большую часть пятого курса прошла для него черной полосой, и на всю жизнь выпускной курс остался в воспоминаниях как сплошное мученье.
   Все когда-нибудь кончается. Закончилась и его учеба и он, не раздумывая, уехал в аспирантуру. Терять ему было нечего, да и оставаться, в общем-то, негде.
  

Глава 6

   Сергей Александрович уснул этим вечером рано - около семи, чего никогда не допускал раньше. В Москве или в поездке он работал до двенадцати - часу по московскому времени. Но сейчас магнат и олигарх, новый из всех новых русских, если так можно выразиться - Завалин не любил анекдотов, поскольку знал, что большинство из них не соответствует действительности, впрочем, не любил и самих новых русских, поскольку частичная правда в анекдотах все же была и можно представить, как трудно с ними общаться. Так вот, этот олигарх и самый самый позволил себе отдохнуть, как обычный труженик поле тяжелого рабочего дня.
   И ужин у него было невесть какой - черепаховый суп - он все-таки не выдержал и послал самолет в Москву за продуктами - под стопку демократичной водки, тушеный тунец и взбитые сливки с клубникой. По сравнению с его московскими пирами, пока его не ограничили врачи, сугубо диетический и разгрузочный.
   И под одеяло - легчайшее, но очень теплое верблюжье одеяло, доставленное догадливым Сашей. Он еще успел подумать, что простому человеку живется хорошо, жуть как замечательно - отработал и спать, не надо ворочаться в кровати, мучаясь котировками акций и ходом той или иной торговой кампании. И уснул.
   Ему снилась прогулка прошедшего дня по улицам города. Снова временами хлестал дождь, накатывались воспоминания при виде знакомых уголков, которые принимали их двадцать лет назад.
   И у того самого перекрестка, полный воспоминаниями, он вдруг действительно увидел знакомую красную куртку.
   - Этого не может быть, - напомнил трезво мозг, - прошло уже много лет. Катя сейчас другая. И к тому же она должна быть замужем.
   Но ноги резво понесли его через улицу (а вдруг красный!), за ней следом, чтобы остановить (а вдруг это не она!). Красная куртка стремительно приблизилась. Он суматошно дотронулся до плеча, готовый заранее извиниться.
   - Ой, это ты, - она обернулась, такая же красивая и юная, как двадцать лет назад, - а я вот гуляю. Не пойдешь со мной?
   Что-то щемящее и горячее шевельнулось в нем. Солнышко ты моя, я не хочу тебя терять.
   Он обязательно пойдет с Катей гулять и останется с ней навсегда.
   Осознание возвращенной любви наполнило его душу легкостью и оптимизмом - чувство, которого Сергей Александрович не знал последние годы.
   С ним он и проснулся, какое-то время неподвижно лежа в постели, чтобы нежиться на волнах ярких и теплых ощущений.
   Потом нехотя открыл глаза. Прежняя любовь ходила вокруг него, уже не мучила, а больно щекотала, заставляя вспоминать прошлое. Сколько ж лет и событий прошло с той поры, когда они были буквально бесштанные. Разве дотягивает все носимое в ту пору до названия штанов.
   Кажется, уже утро. Сергей Александрович встал, поежился, и поспешно оделся. Телохранители знали его привычки и рано утром открыли форточки. Сырой холодный воздух наполнил комнату, вытесняя углекислый газ и неприятные запахи, заставляя тело под теплым одеялом приятно сжиматься.
   Когда он встал, форточки уже закрыли, но воздух был свежим. Сергей Александрович поспешил в туалет, справил нужду, и задумчиво встал у зеркала, глядя на свое изображение.
   - А надо ли бриться? - поинтересовался он у себя. - Отпуск же.
   Завалин представил себя, небритого, бредущего по улице и нечаянно встречающего ее...
   Надо!
   Природа наградила мужчин его рода жесткими черными волосами на лице, которые плохо брали электробритвы, что отечественные, что хваленные западные. Поэтому он распаковал новую пачку бритв и взялся за помазок.
   Завтракал он вместе с начальником охраны. Сергей Александрович вообще не любил питаться один, за исключением различных чрезвычайных моментов. Ну, дежурный телохранитель в счет не идет - он на работе, остается Кулков - человек, который как бы постоянно на работе, даже во сне, но в то же время ни за что конкретно не отвечающий. А раз так, наливай!
   Сергей Александрович самолично заварил чай - черный цейлонский, ароматный, один запах которого бодрил.
   - Садись, Виктор Алексеевич, - пригласил он Кулкова, терпеливо ожидавшего у входа в маленькую кухню. Начальник охраны знал свое место, и, будучи приглашенным, никогда не садился за стол без особого приглашения.
   Утром Завалин пил крепкий сладкий чай или кофе. Некогда он вычитал, что сахар способствует работе мозга и поэтому утром для тонизирования организма лучше всего пить чай с сахаром. Постепенно это вошло в привычку. Теперь сладкие чай или кофе были для него обычаем.
   Сегодня был чай. Кулков чаю предпочитал кофе, но начальству перечить не стал. Тоже налил чаю. Наука требовала утром хорошего завтрака, но Завалин к чаю предпочитал только баранку или пару печенюшек. Как любой "сове", перевоспитавшей себя в "жаворонка", ему надо было "разбудить" организм. Иначе желудок начинал бурчать и отвечал изжогой.
   После полкружки чая Завалин ожил. Лицо его слегка порозовело. Значит, окончательно проснулся.
   - Гулять сегодня пойдешь, Сергей Александрович? - рискнул заговорить Кулков. Как человек не совсем молодой - все-таки шестой десяток, он был не совсем здоров, и поэтому понял и принял стремление шефа отдохнуть так нетривиально. Если человеку хорошо под дождем и в грязи, то почему бы и не погулять?
   - Да, - умиротворенно сказал Завалин, - похожу, отдохну.
   На некоторое время он стал бизнесменом и деловито спросил:
   - Никаких срочных сообщений?
   - Никак нет, - сообщил Кулков, - звонил только Саша, просил передать, что все в порядке, в целом наблюдается вялый рост котировок.
   Завалин кивнул.
   - Что ж, если так, то можно отдыхать дальше.
   Он допил чай. Скудный завтрак дает возможность допустить обильный обед.
   - Кстати, - почему-то решил он, вставая, - пусть сегодня пойдет четверо ребят.
   Обычно здесь в городе его сопровождало трое телохранителей, чтобы не ходить толпой и не привлекать внимание. Еще семеро находились на квартире. Сам Кулков обычно сопровождал шефа, если не возникали другие дела. И вот теперь Завалин попросил на одного человека больше.
   Кулков напрягся.
   - Какие-то неприятности?
   Завалин покачал головой.
   - Нет, просто предчувствие. И даже не гадости, а... просто захотелось людей больше в окружении.
   Завалин встал, потянулся, повернувшись к окну, и не видел, как Кулков проводил его длинным тяжелым взглядом. За годы своей работы с КГБ, а затем в охране, он привык доверять предчувствием. Сколько хороших людей погибло, не прислушавшись к "дурацким" снам или ощущениям. Придется ему сегодня поработать с напряжением.
   Когда Завалин повернулся от окна, Кулков уже допивал чай. Надо было перед выходом "пациента" дать последнюю инструкцию охране "на дорожку" и в "связи с открывшимися обстоятельствами".
   Сергей Александрович ничего этого, конечно, не знал. Не его сфера деятельности. А мелко льющийся дождь, способный испортить настроение любому прохожему, ему его только еще более улучшил.
   Двор временного дома его приятно удивил. Вчера он зашел в квартиру около половины пятого. И надо же, к девятому часу следующего дня двор был залит красивым асфальтом и облицован гранитом. Вначале он подумал, во сколько ему это обошлось, но потом только улыбнулся. Пусть будет подарок его городу. По-хозяйски огляделся - лампы дневного света уже не горели, но даже с расстояния было видно, что они все присутствуют, столбы отремонтированы и как только наступит вечерняя мгла, то во дворе не будет как у афроамериканца в подмышках - темно и вонюче.
   Завалин повернулся, чтобы направиться в джип и едва не врезался в старика, глядящего на округу с невероятным удивлением. Он позабавился выражением его лица. Нельзя сказать, что он смотрел на белый свет с широко раскрытым ртом, но к нечто подобному был близок.
   - Слышь, земеля, - старик обратил внимание на высокого мужчину, едва не сбившего его с ног. - К нам президент не приезжает?
   - Да нет вроде, - пожал плечами Завалин, - а что?
   - Мне интересно, кто все это построил.
   - Муниципалитет построился, - выдвинул Завалин версию, отводящую какое-либо его участие в ремонте.
   - Не-е, - недоверчиво сказал старик, - они лампочку раз в сто лет вкручивают, а тут асфальт раскатали на весь двор, да еще и гранит положили. Никак у нас олигарх поселился! - Сделал вывод старик и по этому поводу закурил папиросу из смятой пачки "Астры".
   Умный у нас народ! Завалин на всякий случай хмыкнул, мол, я шутки понимаю, и направился дальше, чтобы не разболтаться с чересчур пронырливым дедом и не дать старческому языку дополнительную работу о новом жильце, который ездит на джипе с персональным водителем.
   Он вышел из двора пешком. Догадливый Кулков сел в джип только через некоторое время, когда трудно было связать ее отъезд с ушедшим мужчиной.
   Джип доставил его в центр. Завалин вышел из машины и раскрыл зонтик - не свой, с ручкой из красного дерева - подарок президента одной азиатской страны, а обычный китайский, купленный вчера по его просьбе телохранителем Виктором. Хватит, успел уже наследить. Надо же было, не догадался, как народ может отреагировать на внезапное наведение порядка во дворе. В наше время бестолковщины и словоблудия что-нибудь просто так не сваливается. А дед-то какой умница! Свалился на его шею, паразит.
   Джип тронулся, оставляя его один на один с его старым знакомым городом. Сергей Александрович прислушался к тихому шелесту дождя, посмотрел на уже поблекшие, промокшие листья осени и забыл о нечаянных проблемах сегодняшнего утра.
   Он шел по центральной улице города, носившей имя позабытого в начале ХХ1 века революционера и всеми фибрами души вдыхал забытый воздух юности. Эх, черт возьми! Когда-то они мечтали с трешкой в кармане, идя по этому асфальту. что через двадцать лет будут гордо щеголять, богатые и независимые, не страдая вечной проблемой, как нечаянно дотянуть до стипендии. Как они смотрели на пустые полки в магазине, на которых время от времени появлялся "дефицит".
   Однажды он попробовал рассказать Саше, что такое пресловутый "дефицит". Саша теоретически знал о нем - историк все же, но знать одно, а вот прочувствовать совсем другое. Не понял. Только тот может понять время, кто живет в нем.
   Думали, мечтали... И вот прошли годы и он - богатый и независимый шагает по их городу. И денег у него не пачки десяток в карманах - скромные же были их мечтания, - а миллиарды и что? Он завидует теперь тем мальчишкам в вельветовых штанах и полукустарных советских ботинках, которые когда-то бродили здесь. Где теперь они - работают в школе, занимаются бизнесом, работают в милиции... или спились?
   Он остановился, ожидая зеленый свет на перекрестке. Искоса оглянулся. А мальчишки, мимо которых он проходит, похоже, ему завидуют.
   Сергей Александрович хмыкнул парадоксу мышления. Интересно, человек когда-нибудь бывает счастлив? Ему-то в чем завидовать, одетому в китайское тряпье, и не гоняющему на спортивной Субаре новейшей модели?
   Завалину и в голову не приходило, что это "тряпье", закупленное по просьбе Саши дилерской фирмой, было наивысшей пробы и, если забыть о "фирме", стоили больших денег, и к тому же были наимоднейшего фасона и расцветок. Он ходил по улицам, как супермодель с известнейшего показа одежды и после этого удивлялся взглядам прохожих. Впрочем, Завалин так никогда и не узнал, почему аборигены с завистью смотрели на его супермодный плащ и полуботинки. У него были другие проблемы.
   Так он гулял почти весь день. Нпоследок вышел на ту же улицу, с которой начал, повернул на перпендикулярную улицу, собираясь заглянуть в новый, не существовавший в годы его юности продовольственный магазин, замеченный им вчера, чтобы просто потолкаться среди населения, как увидел ЕЕ.
   Не зря он столько вспоминал в эти дни ее, его прежнюю любовь, превратившуюся в бесплотную мечту, яркую феерию, мелькающую где-то рядом с ним, но никогда его не достигающую, не зря она снилась этой ночью.
   Катя - Катенька. Сергей Александрович понимал, что она, скорее всего, проживает в этом же городе - семейные в наше время, да и в другие тоже, редко меняют прописку - это дело бессемейных. Он даже мечтал ее увидеть, чтобы раз скользнуть по лицу навсегда распрощаться со своей первой любовью. Но мечтал эдак нехотя. Сейчас она была для него привлекательна именно отдаленной мечтой, а не почти сорокалетней женщиной, отягощенной детьми и мужем, постаревшей на двадцать лет. Встреча с нынешней Катей разрушит его мечту.
   И вот он увидел ее и все благие, обидчивые клятвы "только увидеть и забыть" выветрились из головы.
   Она была все та же - невысокая, гибкая, с недлинными - до плеч - волосами. Только лицо было явно старше. Понятно - прошло столько лет.
   Вышедшая из магазина с двумя тяжелыми сумками, она остановилась. Сергей Александрович, забывшись, едва не подбежал, но к Кате подошел юноша. Явно сын. И явно в отца. Черноволосый, на голову выше. Он забрал сумки, хотя Катя заспорила, пытаясь оставить одну.
   Молодец! - оценил Сергей Александрович. - Заботливый сын.
   Сам он в юности не был настолько заботлив. Сейчас бы маме помочь, да не получится - девять лет как на кладбище.
   Катя засмеялась, знакомо закидывая голову назад, взъерошила сыну волосы на голове и отдала сумки.
   Сергей Александрович взял мобильник.
   - Виктор Алексеевич? Ты ведь наверняка невдалеке. Посмотри на выход магазинчика, находящегося передо мной. Ты увидишь невысокую женщину. Да, в зеленой куртке. Необходимо пройти за ней и узнать, где она проживает.
   У начальника охраны цеплялись за язык множество вопросов, судя по долгой паузе. В том числе и такие, которые вообще-то следовало задать. Но Кулков знал, что воля хозяина - закон. Тем более, задачка простенькая - проводить и установить. Он вытащил свой мобильный телефон, набрал номер, и, повернувшись к глухой стене, негромко казал:
   - Александр? Хозяин поставил задачу - необходимо проводить женщину в зеленой куртке до ее квартиры и доложить, где проживает. Незаметно, как ты понимаешь. Женщина не одна, рядом идет подросток лет пятнадцати, по всему видно - сын.
   Услышав четкое "Будет сделано", Куков отключился и поспешил за "объектом".
   Сергей Александрович был охране за отсутствие вопросов благодарен. Ведь не на убийство послал его подчиненного. А здесь для него никто не опасен. И еще три телохранителя остались с самим начальником.
   Как ему показалось, Катя слишком внимательно поглядела в его сторону и он, независимо глядя на кого-то вдалеке, неспешно побрел в ту сторону, словно и в самом деле встречал этого кого-то.
   Потом, подумав, вынул смартфон и снова вызвал Кулкова:
   - Виктор Алексеевич, что-то устал я сегодня, подгоняй машину, поеду домой - ужинать и отдыхать.
   Словно что-то надломилось в нем. Как работ с выполненной задачей, он больше ничего не хотел делать, а только созерцать бытие, уставившись в одну точку.
   Скорее всего, он действительно выполнил программу - погулял по улицам, обновил воспоминания юности, отдохнул, встретил КАТЮ. Что еще ему нужно - встретить вновь ее на улице, предложить руку и сердце? А мужу предложить отступного - скажем миллион зелененьких. Почем нынче чужие жены?
   Быть героем очередного анекдота про новых русских Сергей Александрович не хотел, как не желал он и рушить счастье двух взрослых людей. Прошлое принадлежало прошлому и возвращать его было невозможно. Как человек, приучивший мыслить себя четко, логично и беспроигрышно, Сергей Александрович сразу отбросил мысль о встрече и об оживлении прошлых чувств. Горькое, но сладостное чувство разлуки уже отравило его душу и никакого лекарства от этой болезни не существовало. Осталось одно - узнать, как она живет, а потом - сколько он живет здесь - четыре дня? - потихоньку досрочно сворачивать отпуск. Кажется, его империя ждет его. Пусть Катя живет только в прошлом.
   С настроением сбора чемоданов он неспешно приступил к ужину. Хозяин кафе, поощряемый щедрой платой, оттуда-то достал омара и предложил его в качестве главного блюда на ужин. Сергей Александрович недоверчиво попробовал моллюска. Почти свежий. Но поскольку заморозили его качественно, есть можно.
   Сколько получила седых волос в процессе приготовления шеф-повар кафе, сказать трудно, но на вид и вкус омар был съедобен. Обсасывая клешни, Сергей Александрович умиротворенно подумал, что цивилизация доходит и до лесного уголка Предуралья и вполне возможно приехать в эти палестины уже открыто на следующее лето для отдыха на природе. В конце - концов, поставить батальон внутренних войск для недопуска всяких любопытных и пожить пару недель. Места здесь благословенные, он с детства знал.
   - Сергей Александрович, - нарушил его мысли Кулков, - прибыл Александр, который проводил женщину. Какие будут распоряжения?
   - Дайте ему чашку, - приказал Завалин, - стул я ему приготовил. Пусть пьет чай или кофе и рассказывает.
   Александр, работавший в свое время в ФСБ, то есть, конечно, в КГБ и знавший, что такое наружное наблюдение, без труда "проводил" Катю незаметно. Ни мать с сыном, ни случайные прохожие не заметили, что, собственно, происходит.
   С кружкой яблочного сока - Завалин откровенно удивился - нашел, что пить в слякотную погоду - он неторопливо, но емко и коротко рассказал:
   - Идти пришлось минут тридцать по грязи и в темноте. Живут на окраине, почти как здесь, но еще хуже. Последняя улица, а дальше, я так понял, болото. Жилье - небольшая однокомнатная квартира в двухэтажном деревянном доме на 18 квартир. Отопление печное, все удобства во дворе. Вода холодная в колонке, горячая, я так догадываюсь, получается путем нагревания в печке, отапливаемой дровами.
   Для него, москвича в третьем поколении, все это звучало несколько дико, но, как человек опытный, он понимал, что и так люди тоже могут жить, и не выражал своего удивления.
   - Дом старый, темно, я не сумел разглядеть, но лет ему тридцать, да еще в сыром климате - как он стоит. В общем, летом комары, зимой холодно. Живут на втором этаже - от сырости выше - хорошо, но ветер явно продувает ветхие стены насквозь.
   Сергей Александрович, дожевав омара, придвинул чашку и налил первую на сегодня кружку кофе, подумал о том, как здорово жить в светлой юности и мечтать о прекрасном будущем и как, наверное, тяжело опускаться пусть и не на самое дно, но где-то рядом и смотреть безразлично на синее небо, исчезающее непонятно где далеко сверху.
   А подруга его бывшая явно если не нищая, то бедная.
   Он подумал об этом спокойно и холодно. Ничего странного. Если есть богатые, то должны бедные. И, как подсказывает статистика, на одного разбогатевшего, как правило, появляются тысячи бедных.
   Он не любил помогать людям, считая, что каждый должен беспокоиться о себе. Вообще, у него давно сложилось впечатление, что все эти нищие и побирушки - это паразиты и лентяи. И помогать им все равно, что тушить дом, подливая в огонь масло.
   Нет, его фирмы помогали детским домам, инвалидам, а недавно провели кампанию по закупке больших партий лекарств и медицинского оборудования в нескольких регионах в рамках нацпроекта. Дети это святое. У него не было детей, но он сам когда-то был им и прекрасно понимал, что ребенку самому себе помочь трудно, практически невозможно. А взрослые здоровые должны обходиться сами, а не стоять с протянутой рукой. И так слишком много больных и престарелых.
   Однако сейчас он забыл о праведных, хотя и довольно жестоких принципах своего милосердия. Помочь бедной женщине так похожей на его идеал юношеской любви, так и не размытой десятками красоток, вьющихся около заманчивого жениха-миллиардера.
   Это ведь только говориться, что с милым рай и в шалаше. Посмотрел бы он на тех милых, переживших в шалаше несколько лет. Сколько семей развалилось на его глазах из-за так называемых "бытовых проблем"
   На этой ноте размышлений он отпустил Александра, включил телевизор и (вот бы порадовались любители желтых изданий!) посмотрел пару советских мультфильмов. Серьезные решения, он, как обычно, оставил на следующий день.
  

Глава 7

   Утром, выспавшись, он принялся обдумывать все на свежую голову. Спонтанное желание помочь прежней любви за ночь переросло в подобие гранитной глыбы, оставляющей его в городе. Куда он уедет отсюда?
   Обойдется ему это в несколько миллионов и даже не зеленых, а обычных рублей. Человеку, входящему впервые десятки богатеев Земли, мелочиться не стоило. И может Господь именно этот поступок зачтет ему, когда его душа будет взвешиваться на весах судьбы?
   После завтрака Сергей Александрович устроил детективную историю. Он заказал по смартфону такси, чтобы проехать по улице Южной. Ни джипов, ни охраны, лишь один Александр, знавший этот уголок Вселенной, да молодой таксист - водитель семерки, зорко наблюдавший за дорогой и совершенно равнодушный за пассажирами.
   Они проехали по улице. Телохранитель незаметно показал на дом, где жила Катя. Машина ехала медленно - здесь просто невозможно было быстро проехать, и Завалин рассмотрел дом во всех потребностях. Да-с, в финансовую пропасть можно падать всю жизнь и жить в ней, не подозревая, что так жить нельзя.
   Дом был не просто старым. Дом был древним. То есть ему было не так уж много лет. Сергей Александрович даже подумал, что они могли бы быть ровесниками, ну по крайней мере, дом старше лет на пять - шесть. Но жизнь его потрепала так сильно, что выглядел он куда старше.
   - Пил бормотуху, курил, не отказывал в любых различениях, - пробормотал Завалин, - так, кажется, говорится про людей в таком случае.
   Он посмотрел на окно первого этажа - полуразваливающееся, в лишаях, на канаву, больше похожую на клоаку и содрогнулся.
   Проехав метров двадцать, машина остановилась. Водитель вопросительно посмотрел на Завалина. Сергей Александрович велел было остановиться около местной школы, но дороги, как и говорил таксист, к ней не оказалось. Надо вернуться обратно и проехать по параллельной улице. По пешеходной шаткой дорожке автомобили передвигаться через большую, диметром больше метра бетонную трубу еще не научились.
   Однако у Завалина были другие намерения. Он рассчитался с таксистом. Отошел на обочину, давая возможность автомобилю развернуться.
   Машина ушла, а он, не торопясь, пошел по убогонькой улице, ведущей к центру. На этой улице можно вполне снимать фильм о чикагских трущобах. Впрочем, и о наших тоже. Дома, дряхлые и наполовину развалившиеся, дорога, не земляная, но и не асфальтовая. Завалин даже наклонился, чтобы приглядеться. Похоже было, лет двадцать назад дорога была залита цементом. Не очень хорошего качества, за прошедшие годы он частично выветрился и теперь представлял собой пародию на твердое покрытие. На части покрытие еще не разваливалось, но, в конце концов, у шин автомобилей и у обуви тоже есть какие-то права!
   Сергей Александрович понадеялся, что успеет умереть раньше, чем рухнет так низко.
   Он вышел на безлюдную часть улицы, вытащил смартфон. Улица здесь плавно перешла просто в дорогу на окраине. И, как и водится, улица на окраине была полна бытового мусора. Зато никого не было.
   - Саша? - спросил он, задумчиво глядя на останки холодильника "Бирюза". Что б ему быть таким в следующей жизни - ржавым, ободранным, но каким-то жизнерадостным.
   - Да, Сергей Александрович, - готовно ответил секретарь. Сколько он ему ни звонил, постоянно заставал на месте. И в десять утра, и в шесть вечера. Только однажды в одиннадцать ночи он оказался не на работе, а в постели одной красотки. Но и тогда сумел решить поставленную задачу. А задачка была, надо сказатьЈ не из простых.
   - Тут такая вещь, Сашенька, - не торопливо обдумывая свою мысль, сказал Сергей Александрович. - Решил я восстановить справедливость по поводу одного человека. И ты мне нужен. Собирай ноги в руки, и что б побыстрее был около меня. Надеюсь, дела не тревожат?
   - Что вы, Сергей Александрович, - хмыкнул Саша. - Ваше состояние достигло таких размеров, что разорить вас невозможно, даже если очень захочется. За неделю голубые фишки снова приподнялись, производство стали увеличилось. И хотя согласно вашему приказу мы передали сто миллионов баксов под проект молодых дарований, но общий баланс плюс сто сорок восемь миллионов зеленых. Так что вылетаю... - Саша сделал паузу, видимо выискивал в Интернете график самолетов, - завтра вечером. Послезавтра утром буду.
   - Хорошо, - согласился Завалин с таким графиком. - Но при этом будь готов выполнять мои некоторые задания.
   - Без проблем, - заверил Саша.
   Сергей Александрович не задержался с заданиями. Побывав "на месте военных действий" он сразу понял первую проблему - ему была нужна информация. Знакомство с Катей - женщиной под сорок и ее квартирой - развалиной неопределенных лет, вывели его на проблему знать побольше и получить ответ на главный вопрос - почему она живет так бедно? Сама она на пьяницу не похожа, но может, пьяница муж. Или какие-то проблемы в семье - болеет кто-то. Короче, должна быть проблема, по которой семья живет в таких невеселых условиях.
   Сергей Александрович при желании и сам мог бы узнать примерную информацию за несколько дней. Но крупный бизнес его приучил, что эффектная коммерция требует эффективной разведки. Есть люди, которые видят в этом жизнь.
   - Слушай меня, Саша, - продолжил он разговор с секретарем, - мне нужна некоторая информация об определенной семье. Доходы, повседневная жизнь, в общем, все помаленьку. Реши вопрос с одним из детективных агентств, пусть пришлют нужное количество детективов со спецтехникой в ближайшее время и за минимальный срок ответят на мои вопросы. Связываться с ними будешь ты.
   Саша задал несколько технических вопросов и отключился. Завалин, поглядев на последок на "Бирюзу", решил прогуляться по примыкавшему к дороге полю. За ним, метрах в пятистах виднелось некое подобие местной МКАД - объездная дорога, по которой шла автотехника, не желающая въезжать в город.
   На половине пройденных метров он пожалел телохранителя. Его, конечно, жалеть не положено, такова его работа, но себя можно было только ругать. Так называемое поле на практике оказалось полуболотом, залитым водой. И к середине пути ботинки напитались водой так, что носки можно было выжимать. Но возвращаться уже не имело смысла - и туда, и сюда полпути. Любознательность победила. Сергей Александрович отправился дальше.
   Вечер он посвятил спиртовым компрессам, горячей ванной и горячей водке с малиной. Звучало все это интересно, особенно последнее, но на практике пришлось несколько часов отдать скучнейшим процедурам, под руководством того же Кулкова. А пить горячую водку надо заставлять людей, совершивших тяжелейшие преступления. Такая эта гадость!
   Впрочем, пока он мог отдыхать. Работали детективы, нанятые Сашей. Отдых оказался коротким. Детективы управились за несколько дней. Задание было простейшим - набрать сведения о рядовой семье, не имеющей никаких степеней защиты.
   Вскоре на ноутбук Завалина пришла информация, скинутая детективами в Москву, на условный электронный адрес, а оттуда, через несколько посредников, вернувшаяся обратно в город.
   Сергей Александрович сначала посмотрел информацию в целом - ее было немного - двадцать страниц через один интервал и четырнадцатым шрифтом.
   Затем он начал читать внимательно, не торопясь, подолгу останавливаясь на различных деталях.
   Катя, разумеется, оказалась замужем, за тем самым шофером, который ухаживал за молоденькой студенткой. У них было двое детей. Старшей Насте семнадцать лет, младшему Владимиру - пятнадцать.
   Семья визуально живет плохо. Это видно не только по жилью, но и по внешнему виду самих Федоровых. Одежда и обувь старые, заношенные, неоднократно отремонтированные
   Сергей Александрович оторвался от текста. Значит, это с Настенькой ходила Катя в студенчестве. Из-за своей беременности она была вынуждена уйти из института. Это Сергей знал. Он вообще знал все о Кате - студентке до тех пор, пока учился в институте.
   А когда она доучилась?
   Сергей Александрович вернулся обратно в начало текста. Образование - неполное высшее. Вот это да! Отсутствие высшего образования наверняка сильно мешает Кате. Так она недоучилась!
   Сейчас везде требуют сотрудников только с высшим. Вот и него в корпорации, насколько он знал, менеджмент был только с высшим, причем профильным, образованием. Куда она со своим неполным историческим, полученным в провинциальном институте.
   Дочь учится в одиннадцатом - значит, еще одна морока родителям - куда устраивать после школы, сын в девятом. Настя ничем не отличается мамы, кроме красоты, ну это разумеется. Он посмотрел на фотографию. В семнадцать лет все девушки красивы.
   Сын силен в компьютерах.
   Завалин остановился, задумался.
   Современная экономика сплошь компьютеризирована, специалистов приходиться искать днем с огнем, надо взять на заметку.
   Что еще?
   Катя работает рядовым бухгалтером в бухгалтерии коммунальщиков. Соответственно, зарплата.
   Семья крепкая. Родители не ругаются, дети ведут приличный образ жизни. Никто не замечен в распивании спиртных напитков, участии в уголовно наказуемых действиях. Обычная семья.
   ВОТ!
   Он запнулся на строчке файла, не в силах прочитать мудреное название болезни. Муж Дмитрий Аркадьевич Федоров тяжело болен несколько последних лет. С 2003 года нигде не работает по состоянию здоровья. Хотя инвалидности нет. Ну, это как раз не показатель.
   Сергей Александрович встал из-за стола, по привычке подошел к окну. В Москве его обширный кабинет находился на примерно тридцатом этаже, и он любил думать, скользя взглядом по просторам Москвы. Здесь просторы были поуже, но также позволяли отдыхать глазам.
   Теперь ему стала ясна причина бедности. По крайней мере, если бы муж ее зарабатывал, одеваться они могли бы получше. Честно говоря, Завалин не очень хорошо представлял, сколько зарабатывают в провинции, но, по-видимому, не очень много, чтобы менять квартиры как перчатки. Так хотя бы на зимние ботинки хватало, а то ходит мужчина в летних полуботинках прошлой зимой.
   Дмитрий Аркадьевич страдал почками. Болел тяжело и, судя по обнаруженным документам и консультации детективов с московскими светилами, болеть ему осталось немного. Точнее сказать, ему немного осталось жить - год-два максимум. Осложнение после простуды привело к ослаблению почек и с каждым годом они все хуже справлялись со своими функциями. А вскоре совсем не смогут. И даже аппарат искусственная почка не поможет.
   Завалин задумался. Честно говоря, он испытал облегчение. Ему вдруг подумалось, что семья Кати состоит из алкоголиков, а то и наркоманов. Видеть бывшую любовь оборванную, с синяком под глазом, собирающую бутылки, было сверх его сил.
   Работники детективного бюро накопали довольно много. Уровень жизни, быта, стоимость недвижимости. Что ему еще в принципе надо? Улететь в Москву, помахав ручкой напоследок. Или?
   Есть такое понятие - социальная справедливость. И если он выделит некоторую толику не абстрактному бедняку, а конкретным людям, которым немного не повезло, то не разорится. Таких много по России, всем он не поможет. Но хотя бы четверым, в том числе его Катеньке. Пусть это будет дань давней любви. И там, живите, как хотите. Он только немного поможет. Нельзя же так, в конце концов, рядом умирает человек, а он равнодушно пройдет мимо?

Часть II

Глава 1

   Катя поблагодарила сына, настоявшего помочь ей сходить в магазин. Так-то она рассчитывала сходить кое-как одна. Да, конечно, тяжело, но парню надо было готовиться к завтрашним занятиям. А она еще не старуха, чтобы опираться на него.
   Володя с трудом втащил на крохотную кухню две объемные сумки, набитые продуктами в расчете на месяц.
   Сегодня был день зарплаты. Она у рядового бухгалтера небольшая, хотя в последнее время подняли. Но и инфляция как заскакала. Раньше в день зарплаты позволяла себе купить сыра грамм триста полакомиться и им с Димой, и детям. Он так им нравится. А теперь, попробуй! Посмотрела только и дальше пошла. Цены поднялись и на рис, и на сахар, и даже на соль, тут-то куда?
   А в ЖКХ начальники как с ума посходили. Хоть бы своих работников пожалели. Да куда уж там. Опять из Москвы пришли новые расценки, почти всю прибавку к зарплате и съели. Получается, одной рукой государство подняло зарплату, а другой отняло.
   И на все надо выкроить, чтобы осталось еще детям на одежду. Володя и Настя растут как на дрожжах. Вон опять у дочери юбка стала слишком короткой. Даже неприлично. Ноги, конечно, красивые, но ведь не девица легкого поведения.
   Настенька долгое время была низкой, даже ниже ее, а в последний год как начала расти, только успевай метки делать на обоях, где меряли рост. Сейчас уже немного выше ее.
   Надо купить на рынке ткань и сшить новую юбку, до колен. Слишком длинную тоже не надо, девочке еще замуж выходить.
   Она принялась выкладывать продукты из сумок. Недели три будут жить спокойно, а в последнюю неделю опять засядут на голую картошку. Не хватает ее зарплаты, как не крути, а Дима ничего не получает, что же сделаешь. Болезнь тяжелая, но врачи инвалидности не дают. Говорят, руки-ноги на месте, психически здоров. Пусть ищет работу полегче. Им легко говорить полегче, если он до кухни кое-как доходит. Лежит целыми днями, а когда идет в больницу, у нее сердце сжимается. В один прекрасный день не дойдет до дома ее милый, как они без него?
   Купить бы ему ботинки зимние, до зимы всего ничего осталось, да только на какие деньги. Сто рублей свободных нет, а ботинки стоят подороже.
   Выложила две пачки риса, да так с ними и замерла на руках. Когда она выходила из магазина, в котором их купила, - там килограммовая пачка стоила на полтора рубля дешевле - ей показался знакомый силуэт проходящего неподалеку мужчины. Как бы не Сережка, любовь студенчества, был. Пригляделась, нет, не он, в дорогом плаще, с важной, властной осанкой. Откуда он здесь, еще и такой важный и явно богатый.
   Любили они когда-то друг друга лет двадцать назад. Дети еще были, Настя сейчас немногим меньше. Ходили, целовались, до серьезного ничего не дошло.
   Она улыбнулась, морщинки в уголках губ разошлись, разбежались по складкам кожи. Какой был мальчик, как он любил строить из себя гордого и всезнающего, а у самого глаза были растерянные и немного грустные.
   Ладно уж. Появился у ей на старших курсах ее мужчина - Дима. Спокойный, хозяйственный, полюбил ее. Ухаживал почти год. Полюбила и она. Так и жили столько лет, детей вырастили, вон какие оба, что Настя, что Володя. Не зря прожили. И дальше бы пожили, как люди, кабы не его здоровье.
   Володя зашел, грохнув охапкой дров, принялся разжигать печь. Топить уже сейчас, осенью, приходилось много. Стены словно картонные, бревна подгнили, как дом еще держится. Топишь печь, а ветром мгновенно тепло выдувает. Ночью скоро опять на подоконнике будет лед намерзать.
   Катя очнулась, заторопилась разбирать продукты. Надо готовить ужин, а то они с Володей голодные, Настя придет из школьного танцевального кружка, тоже начнет зубами щелкать, напрыгается, да и ее благоверный, хоть и лежит целый день, а кушать хочет. Эх, Дима, Димочка!
   Пришла Настя, раскрасневшая после пируэтов, сразу села за учебники. Последний год в школе. Все бы ничего, да хочет поступать в Москву, в МГУ. Как они ее будут содержать, Катя не представляла, но пока дочери этим голову не забивала. Может и не поступит еще, - пришла в голову шальная мысль. Постеснялась, покосилась, на комнату. Хорошо, что никто не слышит, как в голове шарниры крутятся. Деньги бы найти на поступление. Да что там поступление, на одежду бы заработать денег.
   Накаркала. Настенька подкралась, просунула голову сквозь матерчатую занавеску.
   - Сошьем тебе, юбочку, Настя, - поняла ее Катя, - а костюм уж ближе к выпускному, если деньги будут. Когда деньги будут, - поправилась она.
   Настя кивнула, исчезла. Девочка моя. Ей бы сейчас платьице шерстяное или брючную пару. На ней, красавице, все будет смотреться. Да где деньги взять. Это же не меньше тысячи уйдет, жуть!
   Настя села за учебники, прекрасно понимая оговорку матери. Скорее всего, и к лету денег не будет. Чтобы купить какую-нибудь обнову на выпускной вечер и на вступительные экзамены матери придется у кого-нибудь занимать, а потом мучительно отдавать, искать дополнительную работу в отпуск.
   Почему же жизнь такая несправедливая? У подружек - одноклассниц и родители здоровые и деньги есть. Маринке недавно купили шикарный костюм. А ей бы хоть что-нибудь.
   На глаза само по себе навернулись слезы. Чтобы не увидел отец, лежащий за спиной, она поспешила выйти в крохотный общий коридор второго этажа, куда выходили двери трех квартир второго этажа.
   Почему же им всем так не повезло? И родители хорошие, и брат заботливый, всегда поможет и ей, и по дому, а живут в трущобе - подружек не пригласишь, стыдно, и денег всегда нет.
   В сердцах она тихонько попросила дедушку о помощи.
   Однажды в детстве, когда она еще не ходила в школу, мама, чтобы отвязаться, - она все просила купить мороженку, а денег оставалось только на хлеб, - напугала ее дедушкой домовым. Тогда она была слишком бойкой и крикливой, как и все маленькие дети. Вот мама и сказала - дескать, если она не будет слушать родителей, будет шумной и драчливой, ночью придет дедушка домовой и защекочет ее.
   Перепуганная Настя забилась между родителями, дала себе слово не спать всю ночь, караулить дедушку. И она сдержала его - минут на двадцать, после чего сладко уснула, прижавшись к теплому маминому боку. Разве можно кого-то бояться, если рядом мама?
   Сердитый дедушка домовой, не пришедший к ней той ночью, стал постепенно ее покровителем, к которому она обращалась с любыми просьбами. Родители целым днями были на работе, детей ее возраста в соседних домах не было. С кем, как не с домовым - единственным живым существом в округе - играть маленькой одинокой девочке? Она кормила его супиком, обедая в одиночестве, пила чай, рассказывала о своих детских проблемах. Просто играла.
   В последние годы она подзабыла дедушку, разуверившись в его существовании, занятая школой. Уроки, кружки, подружки. До дедушки ли тут. Но сегодня вдруг словно что-то прорвало и она попросила у него как маленькая девочка у новогодней елки:
   - Дедушка домовой, дай, пожалуйста, мне костюм ходить в школу. Хоть самый простенький, а то совсем не в чем учится.
   Она постояла, сжимая деревянные перила. Дедушка, конечно, ей не отозвался. Во-первых, он никогда не отзывался, когда с ним разговаривали. Потому и звался домовым. А во-вторых... А во-вторых, потому что он не существовал. Она застеснялась. Взрослая девушка, а верит во всякую ерунду. Вот закончит в этом году последний класс, поступит в университет учится, а параллельно работать, там и найдутся деньги... Может быть.
   Настя вытерла слезы и отправилась повторить учебник всеобщей истории за девятый класс. К лету следовало почитать еще несколько монографий, рекомендованных учителем. Конкурс в МГУ высокий, просто так не пройдешь.
   Она легкой пташкой упорхнула за дверь. Скрипучие лестницы не издали ни звука, хотя девушка весила не мало. Вот что значит молодость и гибкие ноги.
   Стоявший на первом этаже под лестницей Сергей Александрович, переведя дыхание, позавидовал ей. Чуть не попал! Нет, разумеется, здесь не запретная зона и не частная собственность, но незнакомые мужчины, блуждающие по чужим подворотням, всегда воспринимались с опаской. Милицию не вызовут, но шум поднимут. Выйдет Катя и признает его. Только этого ему не хватало!
   Здесь не сентиментальный фильм, где все кончается хеппи энд и главные герои соединяются в объятиях. У нее своя семья, у него... пусть тоже будет семья - КОРПОРАЦИЯ. Хлопот с ней много, ничуть не меньше, чем с детьми.
   Однако хватит рефлектировать, помоги лучше малышке. Он вынул из кармана смартфон, выудил из его памяти фотографию. Как она похожа на Катю двадцатилетней давности. Такая же светловолосая, светящаяся неяркой красотой, ростом немного повыше матери за счет длинных ног. Конкурсы красоты она, правда, вряд ли бы прошла. Немного пышновата. Там жесткие требования. Ну и пусть, он не бордель собирает.
   Сегодня он оказался здесь случайно - решил прогуляться по природе. К его крайнему удивлению, оказалось, что его временное жилье по прямой совсем рядом с ее квартирой - минут сорок ходьбы. И когда, пройдя по редкому кустарнику, увидел издали знакомые силуэты домов, решился подойти. Подосадовав на себя, что не сделал раньше, он вытащил смартфон и в интернете нашел план города. Подстроился. Точно, вот его квартира, а вот ее дом.
   Вышел на ее улицу и, конечно, не удержался, зашел в подъезд на первом этаже. Чуть не напоролся.
   Завалин подождал немного, уверился в отсутствии людей и вышел на улицу, где неярко промелькнул сменивший Александра Виктор. Охрана была на месте.
   - Саша? - набрал по смартфону он своего секретаря.
   Он должен немного поправить ее судьбу. Совсем немного, по крайней мере, сегодня. Помочь девочке немного приодеться. Слишком не надо. Она как бриллиант не нуждается в большой обработке. Так, некоторая оправа.
   В смартфон ворвались звуки уличной Москвы - Саша был на улице.
   - По Москве катаешься? Вот и хорошо.
   Сергей Александрович облегченно вздохнул. Вдруг он вылетел. Нет, можно было развернуть ТУ в полете и приземлить обратно, но это потеря времени. все может сорваться. Ну раз Саша еще в столице, пусть поработает.
   - Значит, Саша, от тебя сейчас требуется:
   Во-первых, связаться с каким-нибудь ателье и заказать им костюм. Женский, лет шестнадцати. Ну и к нему обувь по климату. Размеров я не знаю, но тебе перешлют фотографию девушки, находящуюся на улице. Сумеешь по ней организовать размеры?
   Сергей Александрович выслушал бодрое "без проблем, шеф" и продолжил:
   - Костюм должен быть здесь часам к пяти утра по Москве. Поэтому пусть подгонят что-нибудь готовое. Не очень дорогое, тысяч на пять-шесть баксов.
   Справишься?
   На этот раз Саша помолчал, прикидывая объем работ и сроки. Завалин, как всегда, требовал много. Правда, и в средствах не ограничивал, что облегчало решение задачи.
   - Сделаю, - подсчитав, решительно сказал Саша, - правда, получиться впритык.
   - Это ничего. Во-вторых, договорись с детективным агентством - этим или другим, мне нужно несколько детективов - дальше следить за этой семьей, причем, скорее всего, за всеми. Фотографировать, собирать информацию и так далее. Никакого криминала, поэтому не делай загадочные глаза.
   Саша, в голове которого, похоже, вырисовывался настоящий боевик с автопогонями и перестрелками, невольно хмыкнул. Шеф как всегда видел все даже на расстоянии.
   - И в-третьих, купи букет лучших роз. Штук пятьдесят. Отправь вместе с костюмом и желательно сам будь ко всему этому приложением.
   Да и чуть не забыл, - спохватился Завалин, положи поверх одежды некое подобие визитной карточки с надписью "От дедушки". Понял? И визиток этих привези еще десяток штук.
   - Понял, - четко ответил Саша.
   - И последнее. Муж у Кати тяжело болен. Почки. Видимо доживает последние недели. Разработай операцию по спасению. Приедешь - расскажешь. Теперь все!
   Сергей Александрович убрал смартфон. Немного подождал и негромко произнес в темноту:
   - Подойди ко мне, Виктор.
   Из темноты неслышно вынырнула тень.
   - Сейчас мы войдем с тобой в подъезд и я покажу тебе дверь. Ты ее запомнишь.
   Виктор молча кивнул.
   Они оказались в крохотном подъезде, из которого только что вышел Завалин. На первом этаже были двери, ведущие в три квартиры и крутая лестница, поднимающаяся на второй этаж. Завалин молча показал рукой на одну из дверей квартир второго этажа, хорошо видную с того места, где они стояли.
   Подождав, пока Виктор кивнет, он так же молча вышел на улицу.
   - Джип далеко?
   Виктор покосился на хозяина. Тот не любил, когда его слишком плотно пасут. С другой стороны, мало ли что. Их обязанность предусмотреть все и даже больше. Поэтому Кулков на всякий случай тайно прятал неподалеку машину. Оказывается не так уж и тайно.
   Он замешкался, не зная, как быть. Хозяина он познал хорошо, настоящий начальник, из такого в веке семнадцатом бояре получались. Сгоряча налепит пельмени
   Завалин кашлянул, нетерпеливо топнул озябшими в сырости ногами, видя колебания телохранителя:
   - Давай, вызывай, не стоять же здесь целую ночь.
   Виктор помялся, но затем забормотал в воротник, где, видимо, у него был микрофон.
   Разбрасывая воду из луж, джип показался минут через пять. Сергей Александрович залез в теплое нутро, блаженно развалился. Кулков делает свое дело, солидно и надежно.
   Виктор Алексеевич, самолично находящийся рядом с водителем, протянул ему фляжку с фирменным коктейлем из крепкого сладкого чая с лимоном и солидной долей коньяка. Напиться таким не напьешься, зато никакая слякоть не пристанет.
   Завалин с наслаждение отхлебнул несколько больших глотков. Напиток придал ему сил. Он энергично поманил Виктора, севшего впереди:
   - Сегодня ночью, скорее всего под утро, в город доставят пакет с одеждой и цветы. Доставишь к двери. Ну и... повесишь что ли на ручку двери. Или на пол поставишь. Сам посмотри. В одежде нет ни взрывчатки, ни наркотиков, но я бы хотел, чтобы все прошло без инцидентов и лишних встреч.
   Виктор с некоторым удивлением кивнул. Он работал у Завалина пять лет. Ни одного прокола, пять покушений отбил с друганами, и вот теперь такие слова. Сильно же влюбился Завалин, если начал нести несуестиветную чушь.
   Сергей Александрович широко зевнул.
   - Что-то я устал сегодня. Давно так не мотался. Грязь, вода сверху, вода под ногами. А, Алексеич?
   - Да уж, - буркнул начальник охраны, которого шатание подопечного с одним телохранителем по незнакомому для его городу и пригородным лесочкам совсем не радовало.
   - Ладно, не сердись, - мирно попросил Завалин. - День сегодня прошел, сейчас поедим, что нам кафе прислало.
   - Крабовый салат, шашлык из осетрины, эскалоп, фрукты и сладкое, - сообщил Кулков. - Если не хватит, можно заказать.
   Рот Завалина наполнился слюной. Весь день он провел на улице, на дожде и изрядно проголодался. Вот бы в Москве такой аппетит. А то яств полный стол, а не хочется. Весь день сидишь на кофе да на чае. Глотаешь стимуляторы, заказываешь бутерброды.
   Что ж, сегодня он заработал свой ужин.
   Он управился с солидной порцией осетрины под коньячок и коллекционное бургундское, подумав, не стал пить крепкий чай, попросил персиковый сок с мякотью. Таковой, к счастью, отказался в холодильнике, а то пришлось бы отказаться - не хотелось гонять ребят в сырость.
   Легкая туманность в голове после спиртного навевала приятное спокойствие. На какое-то время ему даже показалось - не лучше ли отказаться от дел - заработанных денег хватит всему его роду в десятом колене на сто лет и еще останется, чтобы кормить этот город много лет. К чему еще?
   Сергей Александрович отпил глоток сока из бокала. Посмотрел на телевизор, где по НТВ как раз шли новости. Нет, деньги его давно интересовали как инструмент для работа, а не как таковые. Он слишком высоко поднялся, чтобы стать простым жителем. Не усидит. И слава Богу!
  

Глава 2

   Негромкие слова распоряжений Завалина заставили задвигаться многие винтики. Сразу несколько десятков людей из службы доставки и обслуживания отправились в различные ателье и цветочные магазины, чтобы выполнить распоряжения всесильного секретаря Самого. Один из самолетов ЛУНАТЭКС, летящий на Урал, получил попутное задание сесть еще на одном аэродроме по пути и сдать важный груз и человека.
   Кампания даже не заметила такого пустяка, как скромное желание Президента доставить в один из небольших городов Предуралья срочно сшитый костюм и цветы. Даже всесильная бухгалтерия ничего не проведала, так как оплата шла из текущей наличности спецсчета секретариата канцелярии президента, не подчетного никому. Впрочем, даже если бы и знала, то не заинтересовалась. В совокупности по проекту ушло десять с небольшим тысяч долларов, не считая доставки, тогда как бухгалтерия одних только входящих счетов обрабатывала на сотни миллионов баксов в день.
   При всем том, что служащие Корпорации торопились, поторапливаемые лично секретарем Завалина, а модельеры едва не дымились от усердия, они едва успели.
   Рейсовый грузо-пассажирский самолет ЛУНАТЭКС опаздывал уже на пять часов. Диспетчеры Шереметево, поддерживающие коридор, нервничали - Шереметево был слишком перегружен, чтобы иметь подобную роскошь. Летчики тоже занервничали - коридор сжирал слишком много денег и если эти расходы запишут за счет летного отряда кампании, то плакала их премия за экономию средств. Но когда командир корабля позвонил в центральный офис, там его обругали и предупредили, чтобы сидел и не квакал.
   Замначальника отдела доставки, обругавшего командира, можно было понять - перед этим с ним разговаривал лично секретарь шефа Семенов и вежливо - будет он еще опускаться до крика - предупредил, что заявки по его личному заказу N 001428 должны быть выполнены без каких-либо оговорок.
   Он мог бы и не говорить, а просто представиться - с замначальника отдела никогда такие люди не заговаривали. На верхах разворачивалось нечто грандиозное, из-за чего можно остаться без... нет, голову, конечно, оставят, а вот места лишат, да еще с такой характеристикой, дальше ассенизатора не возьмут. А тут эти летчики.
   В общем, летчикам велели молчать, быть в готовности пойти на взлет каждую минуту после доставки груза. Пассажиров - а их было восемь человек - было велено покормить в столовой аэропорта за счет кампании.
   Прибывший груз оказался миниатюрным к облегчению экипажа, которые опасались, что еще придется перераспределять массу общего груза по самолету.
   Но когда командир корабля увидел, кто сопровождает груз, он до боли прикусил палец. Интересно, что может вести в пакете кроме цветов личный секретарь Президента Корпорации Завалина?
   Он его видел-то один раз и то издалека - смотрел, как Семенов разносит начальника летного отряда. А теперь эта ШИШКА летит с ним! Командир корабля украдкой перекрестился и запустил двигатели. Прости, Господи, все его прегрешения.
   Самолет с посылкой прибыл только к четырем часам утра по Москве, что по местному времени, кажется, означало пять! Взглянув на часы, Саша забыл попрощаться и поблагодарить экипаж за полет. Он запрыгнул в приготовленную на аэродроме машину и погнал ее на полной скорости, моля Бога, чтобы ему не попался пост ГИБДД. Пока разберутся, пока сойдутся на сумме, время выйдет. Очень уж не хотелось подводить шефа. Не только из-за страха быть наказанным. Чисто по-человечески он его понимал и жалел. Сам Саша хотя и был холост, но поменял столько девушек, что считал себя докой в этом деле.
   Он связался Колковым и тот сообщил, что все по-прежнему и надо двигаться на деревянную окраину. Джипиэрэс помог ему соорентироваться.
   По пути на джипе присоединился один из лбов хозяина, который и должен собственно отнести подарок романтика шефа. Впрочем, лоб, так он называл телохранителей, оказался знакомым Виктором, хорошим парнем, не задавакой и с юмором. Лбами - то есть мускулистыми тупыми парнями охранники не были. Кем угодно, но не ими. Иначе Завалина давно бы убили. Но все равно, все звали телохранителей лбами и Саша ничем не отличался.
   Два мощных двигатели ревели, наверное, на полгорода, будя население, и вскоре джип Виктора предупреждающе засигналил. Дальше Виктор собирался идти пешком. Саша посмотрел на часы - четыре тридцать Москвы. Должен успеть. Осталось последние тридцать минут до истечения срока, назначенного шефом. Но, судя по джипиэресу, до цели пара небольших улиц - метров пятьсот не больше.
   Подхватив пакет и роскошный букет, Виктор рванул как спринтер на тридцать метров. Цветы оказались в фирменной упаковке, большой и неудобной, находящейся к тому же в корзине, но с его богатырской грудью он сумел ухватить и солидный пакет и цветы. Не уронит, если жить хочет.
   Саша подумал об этом с насмешкой. Посмотрел вслед Виктору, изменил усмешку, на серьезную улыбку. Судя по тому, каким тоном говорил с ним Завалин по телефону, какой-либо промах может окончиться для виновника очень плохо. Нет, он не умрет - Завалин принципиальный противник любых убийств как в своей команде, так и в других, но жизнь у этого несчастного станет страшной.
   Саша перекрестился под эту мысль точно также как летчик - боязливо и благоговейно. Дай Бог Виктору удачи!
   К подъезду Виктор подбежал вспотевший, забыв обо всем, в том числе и о гонце, которым оказался САМ личный секретарь Завалина - тень шефа и даже немного больше шеф, чем сам Президент. Сейчас главное донести подарок.
   Замер, прислушиваясь. Какой-нибудь торопыга, страдающий болезнью почек или диареей, вполне мог уже отсиживаться в туалете, находящемся во дворе. Здесь, на окраине города, в деревянной многоэтажке, жили не совсем удачливые трудяги и алкоголики, а нередко, и то и другое. Встают они рано.
   Виктор посмотрел на часы. Пять сорок восемь местного времени. Тянуть некуда, через полчаса во дворе будет людно, как в метро в час пик.
   Эх, была не была. Он кошкой взлетел по лестнице - лишь бы ступеньки не заскрипели, осторожно поставил пакет с одеждой у заветной двери, когда-то обшитой кожзаменителем, но с годами так обносившейся, что и не понятно, под что был этот заменитель, на него корзину с розами, засунул среди бутонов богато украшенную визитку с надписью "От дедушки" и поспешил скрыться.
   Уже скрывшись за ближайшим забором, Виктор почувствовал, как он буквально истекает потом. Если бы это была кровь, он бы уже умер. Одежду можно выжимать.
   Нельзя сказать, что задание сложное. Конечно, прямые обязанности телохранителя охраны олигарха были несколько другими, но когда толкаешься около самого, то и дело приходиться делать что-то. На вроде сегодняшнего - поднести цветы.
   Чего ж ты завибрировал этим утром, словно тебя отправили на дело шлепнуть отморозка?
   Виктор перевел дыхание и уже спокойно пошел обратно. Наверное, на него надавило появление Семенова. За годы работы в охране он прекрасно усвоил - охраняя больших людей, надо быть подальше от них - живешь дальше.
   - Александр Витальевич, - сказал он негромко в мобильник, - подарок на месте, я возвращаюсь. Без происшествий.
   - Замечательно, - спокойно ответил Семенов, хотя по слабым отголоскам в голосе чувствовалось, чего это ему стоило. - Не спеши, хозяина разбудим, час ранний.
   Ух!
   Володя проснулся в этот сумрачный осенний день поздновато. Обычно он вставал сам, без понуканий, в шесть. Пока печь растопишь - дрова почти всегда были сырые, еле разгорались, стреляя, как из пулемета, - покупали подешевле, пока чайник закипит, уже пора спешно завтракать и уходить - им в школу, а маме на работу. Но сегодня, пока не потревожил будильник пятнадцать минут седьмого, пребывал в сладкой утренней дреме. Не зря говорят - утренний сон самый...
   Механический будильник - ровесник Ильича, как говорила мама, заверещал так, что разбудил полдома. Ну уж их-то семью точно. Володя, еще не проснувшись змейкой юркнул из-под одеяла, быстренько оделся, приходя в себя, и помчался растапливать печь.
   За ним, дождавшись пока брат уйдет, встала Настя. Она проснулась давно, но все ждала Володю, пусть встанет. Расчесала спутавшиеся за ночь волосы. Хоть выходить только по деликатному делу, но не выглядеть же Бабой Ягой. Рассуждая так, она обогнула присевшего перед открытой дверцей брата и открыла дверь.
   Открыла и... Сначала она ничего не поняла, обругав про себя соседей, которые однажды после нового года выставили вот так послужившую елку как раз перед их дверью, перегородив дорогу. И вчера, наверное вынесли что-то ненужное. Поругалась и опомнилась. Такое может придуматься только утром, когда еще до конца не проснешься. Октябрь на дворе, какая елка. Она пригляделась и взвизгнула. Весь проем двери занимал роскошный букет роз. И не просто роз - большие, роскошные, с бахромой, они были похожи на произведение ювелира.
   Настеньке никогда не дарили цветов, если не считать того случая, когда одноклассник Лешка, дурачась, протянул ей луговую ромашку, только что сорванную с обочины. Но она понимала, что такие цветы стоят не просто дорого. Их, скорее всего, в их городе не купишь ни за какие деньги. Кто же так влюбился в нее? Ее щеки заалели.
   Володя спиной почувствовал неладное и поспешил на помощь. Однажды, год назад, в их квартиру попыталась вот так же ворваться бродячая собака. Похоже, опять какая-то зверюга. Настя присела у порога, разглядывая розы, и он заглянул через нее.
   Букет цветов его озадачил и, изобразив букву Зю, он застыл над Настей. Так семью Федоровых еще не будили. Откуда цветы?
   К счастью, Катя вставала вслед за детьми и пришла на помощь. Цветы ее удивили не меньше, но она не застыла каменной статуей, а потребовала занести букет в квартиру и не простуживать комнату, в которой и так было не жарко.
   Цветы с трудом пролезли через прихожую.
   - А вы уверены, что это нам? - задал вполне подходящий вопрос проснувшийся отец. - Может, это соседям?
   Он сказал и сам себе не поверил. Их соседями с той стороны были беспутные старики-пенсионеры, умудрявшиеся совершать всякие глупости. Им уж скорее принесут букет гвоздик, причем в четном количестве, а не замечательные розы.
   Настя молча нырнула в пакет и вытащила замеченный ею кусок картона.
   "От дедушки".
   Ой!
   У нее с трудом хватило сил, чтобы доплестись до постели и рухнуть на одеяло. Нет, этого не может быть, она же не пятилетняя девочка, чтобы верить в домового. Мало ли чего на сказала вчера сгоряча, замученная бедностью. И потом, она просила не цветы, а...
   - Володя, а там больше ничего не было? - затаив дыхание, тихо спросила Настя. Если еще окажется костюм, то что она будет думать?
   Володя вернулся в коридор и с удивлением обнаружил еще пакет. Тот был под цветами и поэтому раньше он его не увидел, отворачивая лицо от длинных роз. Большой пакет, туда что угодно засунешь.
   Настя смело вскрыла пакет, не обращая внимания на несмелые протесты Кати, опасавшейся, что их заставят за это платить. Как она и ожидала, там оказалась одежда.
   Она принялась медленно разворачивать одежду.
   - Понимаете, - Настя уже пришла в себя, - вчера я вышла в коридор и попросила дедушку домового помочь мне и достать хоть какой-нибудь костюм в школу. Вы же знаете, мне ходить не в чем. И вот.
   Она протянула визитку с надписью "От дедушки".
   В комнате наступила тишина. Домовых не бывает - это понимали все. Особенно таких, которые таскают под двери костюмы и букеты роз. Но все знали про веру Насти в домового.
   И все же, откуда-то это взялось?!
   - Кто-то придуривается, - решительно начал Володя, но сразу примолк.
   - А тот одноклассник Андрей, который за тобой ухаживал, не мог? - нерешительно спросила Катя, сама догадываясь - не мог. Такой подарок стоил несколько тысяч рублей. Потому и Володя примолк. Парни могли измазать грязью двери квартиры у девчонок или написать краской под окнами на асфальте "я тебя люблю". Но у них не было таких денег на роскошные подарки.
   - Одна роза, наверное, стоит не менее пятисот рублей. - прикинул Дмитрий, - сколько их тут, штук тридцать?
   - Фью, - присвистнул Володя, который, принявшись пересчитывать, обнаружил торчащий из корзины уголок бумаги и за него вытащил рекламный проспект.
   "Покупайте наши цветы, - прочитал он. - Москва, Тверская улица, 15 октября".
   - А сегодня какое?
   - Пятнадцатое, - удивилась Катя. Она взяла проспект и прочитала сама. - Действительно.
   Откуда в их городе, за тысячи километров от Москвы могли оказаться московские цветы дня упаковки.
   Передав листок мужу, Катя решительно взялась за одежду. Может быть, здесь есть ответ на загадочное появление роскошного подарка.
   Это был превосходный брючный костюм темно-зеленого цвета из дорогой шерстяной ткани, демисезонные сапоги под них и белая рубашка. Какой костюм! А сапоги какие, самые наимоднючие!
   Катя нашла еще листочек, прочитала и ахнула.
   Дмитрий отобрал его и прочитал сам. Там было написано коротко, но со вкусом: "От Юдашкина". И подпись как бы не самого Юдашкина.
   - Может, помощь, - неуверенно сказал Дмитрий и запнулся. От кого и кому?
   Глаза Насти заблестели.
   - Мам я одену?
   Катя нерешительно пожала плечами:
   - Ну, одень что ли...
   Такую красоту грех не одеть. Если кто прилет и скажет его, отдадут.
   Настя схватила одежду и убежала на кухню, опасаясь, что ее могут остановить.
   Минут через пять Настя появилась.
   Они сначала не узнали в этой красавице свою дочь и сестру. К ним спустилась с небес красавица, божество, заставившая заблестеть всю квартиру и их самих.
   - Настя, теперь тебя надо охранять, - в шутку сказал Володя и в наступившей тишине понял, что не так уж и не прав. Застеснявшись под взглядами со всех сторон, он вышел из квартиры.
   - Ты, девочка, вечером поостерегись особо гулять, - посоветовал отец. - Хоть и к подружкам ходишь, а далеко и темно.
   Глядя на дочь, Катя отвергла все мысли об ошибке и случайном подарке. У Настеньки руки немного длиньше, чем полагается. Постоянно ей приходиться покупать на размер больше, а потом ушивать. А здесь все один к одному, словно опытный модельер на глаз ушил все по фигуре.
   - Ах, - легкомысленно отмахнулась Настя. Посмотрела на себя в настенное трюмо, оставшееся от старого шкафа, и опьянела от собственного вида. Как красиво!
   Она прошла в комнату и опустила лицо в бутоны роз. Славный подарок подарил ей сказочный незнакомец. А потом исчезла обратно на кухне.
   - Закружит девочке голову какой-нибудь проходимец, - сказала тихо Катя.
   - Настеньке уже почти семнадцать, - возразил Дмитрий, - так и так кто-то должен голову закружить, не останется же старой девой.
   - Лишь бы человек был хорошим, - согласилась Катя. - Сколько он денег выкинул на один подарок. Из Москвы привез. Самолетом что ли? И даже если поддельное все и не московское, а нашенское, все равно, ты представляешь, сколько это будет стоить?
   Катя подумала и голосом бухгалтера - аналитика подвела итог:
   - Тысяч пятьдесят. А если все правда и это от Юдашкина, то тысяч десять-пятнадцать баксов.
   - Лучше бы нам с тобой верить в домовых, - тихо сказал Дмитрий, - дешевле обойдется.
   Катя подумала, отмахнулась:
   - Еще ничего не случилось, а мы уже слезы льем. Давай пока не будем.
   Дмитрий кивнул, что-то хотел сказать, но услышав шаги, промолчал.
   Из кухни вышла Настя, одетая в обычный старенький халатик.
   - Я чайник поставила, - сообщила Настя, - а то кушать хочется.
   Она не удержалась и показала язык брату.
   - Ой, - спохватился Володя, только что зашедший с улицы. Он совершенно забыл сегодня о своих обязанностях. Махнул рукой, поспешил из комнаты, бросив последний взгляд на цветы и костюм.
   - А ты куда убираешь? - спросила Катя, глядя, как Настя складывает одежду и обувь в пакет.
   - Оставлю на весну, на выпускной вечер. Зачем сейчас рвать.
   Дмитрий оценивающе посмотрел на дочь. Совсем уже взрослая. Ишь, рассуждает, как мать. Впрочем, кто его знает, станет сама матерью через год. Подошло время.
   - Не мое это дело, дочка, - сказал он мягко, - но мне кажется, дедушка домовой не зря тащил одежду и цветы, торопился из Москвы, чтобы ты их прятала на полке.
   Настя в задумчивости посмотрела на отца. Умно говорит папа, что-то она не все продумала. Хотя смешно как-то. Домовой тащил из Москвы.
   - Ладно, - покладисто согласилась она, - пойду в подарке. Только, папа, не надо мне втюривать про домового. Я уже не маленькая. На чем он в Москву добирался - Баба Яга метлу одолжила?
   - У тебя есть варианты? - невозмутимо спросил Дмитрий. - Скажем, твой ухажер Андрей вчера съездил в Москву, обернувшись за один день. Купил в бутике дорогущую одежду, не менее дорогущие цветы и ночью сложил их у твоих ног.
   - Он не мой, - покраснела Настя, подумала и добавила: - да и не ухажер вовсе. Так, придуривается от нечего делать.
   Пап, а больше ничего нет? А то как-то странно все. Вышла в коридор, попросила дедушку домового, и вот на тебе!
   - В тебя влюбился олигарх, - ехидно сказал Володя, - и решил сделать тебе ма-а-а-ленький подарок. А Завтра он приедет на Мерседесе и подарит тебе трехкомнатную квартиру. Или хотя бы лестницу подремонтирует. А то скоро спускаться негде будет.
   - Ну тебя, - отмахнулась Настя, - пап, скажи ты.
   Дмитрий отрезал:
   - Пока ничего не знаем, будем называть домовым. Благо наука сейчас не отрицает в полной мере нечистую силу. А вообще я не знаю.
   Настя задумалась, встряхнула гривой волос, засмеялась и пошла заваривать чай.
   Володя убежал в школу сразу после завтрака - у него были какие-то мальчишеские дела. Затем ушла Катя - заканчивался месяц, а значит, требовался отчет. Дома оставался отец, которому торопиться было некуда. Да и вообще идти некуда. Искусственная почка завтра.
   Настя вымыла после завтрака посуду, заботливо подоткнула одеяло задремавшего отца, оставила ему в термосе чай. Какой же он слабый стал. Немного пошевелился, поговорил с ними и все, устал.
   Пора было и ей уходить. Сегодня первым уроком был русский язык. Бросила взгляд на часы. Оставалось тридцать пять минут. Не стоило на него опаздывать.
   Настя вышла из квартиры, немного оробев, постояла у невысоких перил, там, где накануне просила костюм, и прошептала, не зная верть в него или нет:
   - Спасибо тебе, дедушка домовой.
   И рванулась бежать, топоча расшатанными ступеньками. Володя не напрасно упоминал лестницу. Круто поднимаясь вверх, она была единственной дорогой жильцов второго этажа. Когда-то, лет двадцать назад, ее надежно сработали из солидной толщины досок. Увы, как это было давно. Ступеньки расшатались, одряхлели. Одна из последних была со здоровенной пробоиной, поставленную зимой кем-то из жильцов при скалывании льда. Сбивал ломиком ледок, а разбил доску.
   Из-за сумрака и торопливости она ничего не заметила и полетела кубарем, едва устояв на ногах. Длинные ноги помогли устоять. Зато она врезалась в подъездную дверь, едва не разбив и ее, и себя.
   - Каблук! - испугалась она, отойдя от испуга, - он же попал в самую дырку. Не сломался?
   Захотелось ругнуться. Но осмотрев сапог и убедившись, что все в порядке, Настя поспешила в школу. Сегодня был ее день.
   - Если, блин, сегодня не сделаете, - сказала на прощанье вслух в воздух, - лесенку и нормальный свет, еккурдык маккурдык, не знаю, что с вами будет. Работайте круглые сутки, но к завтрашнему утру сделайте. Иначе всех уволю.
  

Глава 3

   Настя пришла за минуту до звонка. И это при том, что едва не бежала. Коротконогой рыжеволосой даме под сорок, тоже опаздывавшей куда-то - уж не на лекцию ли в институт? - пришлось бежать. А она только быстро шла. И только зашла, как прозвенел звонок.
   Одноклассники встретили новую красавицу восхищенным присвистыванием, Девчонки завистливыми взглядами, которые, впрочем, быстро сменились любопытством. Пока не было учителя, стремились пощупать ткань, восхищаясь ею, и интересовались, где купила. Зная бедность ее семьи, они не понимали, откуда взялась такая роскошь. Тем более, подобное в городе не продавали. Первые модницы в раз вычислили, что даже в эксклюзив у частных портних не закажешь.
   Расспросы повисли на полуслове. В кабинет вошел, громко хлопнув дверью, Михаил Валерьевич, совсем еще молодой учитель, работавший в школе года два после окончания местного института.
   - Тема сегодняшнего урока - повторение сложноподчиненного предложения, - объявил он, едва закрыв дверь, - надеюсь, вы сделали домашнее задание?
   На этом урок собственно закончился, поскольку Михаил Валерьевич открыл журнал, скользнул по списку и вызвал Федорову, а когда поднял лицо, то сначала не понял:
   - Вы, простите, кто? Посторонние на занятия в школу не допускаются без разрешения администрации.
   А потом долго молчал, не в силах оторвать взор от красавицы, вдруг оказавшейся в классе посредственных умников и средненьких обесцвеченных красавиц в прыщиках.
   Класс откровенно хихикал, понимая, что учитель втюрился, некоторые парни глядели на него ревниво, рассматривая первую красавицу их класса как некую корпоративную собственность, за которой могут ухаживать только они.
   А Настя стояла, как ни в чем не бывало, спокойно смотрела на учителя в ожидании задания. Он ведь вызвал ее, чтобы спросить о домашнем задании?
   Она лишь кокетливо покачивалась с носка на каблучок и приветливо улыбалась, глядя на его обалдевший вид.
   Наконец, Михаил Валерьевич сумел справиться с волнением и продиктовал ей задание со сложноподчиненным предложением, допустив две ошибки, из-за чего остаток урока они с Настей пытались выполнить невыполнимое задание. Впрочем, пыталась только Настя, Михаил Валерьевич под этим предлогом лез обниматься, не обращая внимания и на класс, и на задание из брошюры "Русский язык для поступающих в вузы".
   Настя подставляла ему под бок локоть и все пыталась понять, почему она такая тупая. Наконец, на не выдержала и нагло взяла брошюру, чтобы понять ошибки Михаила Валерьевича и успокоиться.
   После звонка Михаил Валерьевич попытался увлечь ее с собой, но парни встали стеной. Учитель попытался взять на крик, не сумел, смирился и ушел, пообещав Насте дополнительные занятия, чтобы подготовить к поступлению в университет.
   К счастью для нее, остальные уроки вели женщины, которые не испытывали любовных позывов, хотя на костюм смотрели с завистью. А уж девчонки... И костюм, и рубашку общупали вдоль и поперек, элегантные сапожки с ярлычком "Made in England" перемеряла вся женская часть их класса и двух параллельных. Девчонки классом младше не померили лишь потому, что их до них не допустили, не доросли еще, и они с завистью смотрели со стороны. За такую обувь можно было отдать полжизни.
   - Я такие видела по телику, - сказала Нинка Черагова, с сожалением отдав сапоги, которые идеально подходили к ее ногам. - Последний писк моды в Европе, стоят баксов пятьсот.
   Нинке стоило верить. Ее отец работал в администрации города, объездил пол-Европы, Нинка специально высматривала по телевизору разные показы мод, чтобы заказать отцу. Подешевле, конечно.
   Она выпалила все это без перерыва, и только потом спохватилась:
   - Настька, так ты носишь сапоги за пятьсот долларов?
   Настя смущенно покачала головой. Откуда она знала, сколько они стоят, не сама покупала.
   - Да ты чо! - с чувством сказала Машка Смирнова, тряхнув обесцвеченными волосами. - Пятьсот баксов, умереть не родиться.
   Она томно взглянула на Настю:
   - Настюха, расскажешь, где такого любовника подцепила, вдруг у него товарищ есть, мой будет.
   Машке девица была еще та, гуляла с половиной парней школы, да и не только с ними. Если бы у Насти был любовник, стоил о ей беречь его от нее. Но не было у нее никакого любовника. Ни сейчас, ни никогда.
   Сказать девчонкам правду? Ага, домовой принес! Покрутят пальцами у виска, если скорую не вызовут.
   И она лишь загадочно улыбнулась. В конце концов, это ее секрет
   Девчонки все равно выдавили бы из нее тайну появления дорогой, а, главное, невиданной в городе, одежды и сапожек, но перерывы были всего в десять минут, а уроки сорок пять.
   И когда уроки кончились, интерес был уже не столь жгучим. Девчонки все же окружили ее, но на предмет померять, А неподалеку крутились парни с десяток душ - почти вся мужская часть класса, разбавленная парнями с параллельных классов.
   Из школы она вышла только тогда, когда ее с подружками выгнала техничка, принявшаяся за уборку классов. Подружек за эти часы стало в несколько раз больше. Настя понимала, что за возможность примерить такие шутки полшколы начнет набиваться ей в друзья, но не отгоняла, лишь не отпускала Светку и Ленку, двух старых подружек с детских лет.
   Перемеряв, девчонки опять вяло пытались узнать откуда у ней такой костюм и такие обалдение полусапожки, ведь стоит это не одну тысячу рублей, или хотя бы в каком магазине их города можно на них посмотреть.
   Она вернулась домой в восьмом часу, голодная, усталая и одновременно страшно трусящая на последующий по возвращении нагоняй родителей - на длительную прогулку после окончание занятий она не отпрашивалась.
   Она должна была вернуться часа в четыре дня и приготовить ужин. А вместо этого шаталась где-то с кем-то.
   И еще она побаивалась их подъезда, загадочно темного даже в яркий летний день, и ужЈ конечно, беспросветно темного октябрьским вечером, когда сумерки стояли даже днем. В подъезде постоянно что-то скрипело и в темноте при шестидесятиваттной лампочке, горящей вверху, почти у двери их квартиры, идти приходилось на ощупь с трепещущим сердцем.
   В этот миг она была готова поверить во что угодно, даже в домового. Ей рассказывали, что нечистая сила помогает, но за это просит ответной услуги. Что они попросят - душу? Или любви с кем-нибудь. Настя заалела и обругала себя. Придумывает всякие пустяки.
   Она добавила шаг, дав слово, что проскачет по лестнице. А в квартире будет больной отец. Мама с Володей должны вернуться. И нечего бояться чего попало.
   Даже букетов цветами и пакетов с дорогущей одеждой, появлявшихся непонятно откуда.
   Зря она дергалась. На этот раз народу в их подъезде было чуть ли не больше, чем жильцов во всем доме. И народ этот появился в подъезде с конкретными целями. Настя растеряно остановилась. Кругом стучали, пилили, вешали провода, сидя чуть ли не на друг друге коммунальщики.
   Узнав работников по их оранжевым спецовкам, Настя удивилась - последний раз она видела их работающими в их доме несколько лет назад. А потом удивилась еще раз, вспомнив, что рабочий день давно закончился. Растерянная, удивленная, она выглядела смешно, только оглядываться и смеяться было некому. Народ работал.
   Ей понадобилось несколько минут, чтобы прийти в себя и сдвинуться с места. Что же такое творится в их доме, глава области приезжает? Любопытство пересилило, она пошла дальше.
   - Здравствуйте, - робко поздоровалась она с человеком в форме коммунальщика, нервно курящего на крыльце. Явно мастер или как у них называется начальник.
   Тот что-то пробурчал, не то поздоровался, не то выругался, в общем, ответил. Затем, заметив, что перед ним девушка и весьма красивая, подобрел, пожаловался:
   - Нагнали вон к вам, требуют срочно сделать.
   - А что случилось-то? - Настя уже сгорала от любопытства. Кто же приезжает к ним. Просто так коммунальная служба вдруг не разорится на работы. Это даже ей в ее почти семнадцать лет было понятно.
   Но мастер развел руками:
   - Не знаю. Начальство сказало - если, блин, сегодня не сделаете лесенку и нормальный свет, еккурдык маккурдык, не знаю, что с вами будет. Велено работать круглые сутки, но к завтрашнему утру сделать. Иначе всех уволят. - Он беззлобно чертыхнулся. - А у меня двое детей. За что?
   У Насти от знакомых выражений, которые она придумала еще в детстве, защемило в детстве. Не она ли сегодня утром сказала так в сердцах.
   - И что так срочно, - как бы в размышлении сказал она - приезжает разве кто?
   - Диспетчер сказала - человек какой-то важный чуть не упал сегодня утром, - ответил, уже уходя мастер, - из области позвонили мэру, чуть ли не сам глава области, обматерил. Что тут мог делать какой-то важный, и главное - кто?
   Он не спрашивал у девушки, что она может знать, так, изрекал мысль вслух.
   А зря. Если бы он спросил, она могла бы ответить. Настя обессилено прижалась к столбу дряхленького перильчика, не решаясь поверить всем услышанному. Хорошо, ей еще хватило вчерную утром не пошутить, требуя головы коммунальщиков на плохую работу. Тогда бы увидела сейчас их, воткнутых в колья забора. Господи, что творится-то?
   Она проскользнула между рабочими, извинившись, и в миг оказалась на втором этаже. Слабенькая лампочка была заменена на панели дневного света и при их ярком свете она увидела убогость их подъезда. Нищие они. Если им и помогли, то довольно жестоко. Оставалось надеяться, от чистого сердца.
   Настя на миг остановилась около места, где она просила домового и еле слышно, чтобы никто не услышал, сказала:
   - Спасибо, дедушка, ты чудесный.
   И поспешила скрыться от нескромного взгляда молодого рабочего, чересчур откровенно оглядывающего ее длинные ноги. Впрочем, его не стоило винить - для того и укутывали такие ножки в красивейшие брюки, чтобы мужчины на них пялились. Но... настроение было не то.
   И она совсем не обратила внимания на работающего под самым потолком рабочего, бросившего на нее лишь один быстрый незаметный взгляд.
   Алексей Новгородцев, сотрудник детективного агентства "Сыщик" внедрился в разномастную группу рабочих непринужденно легко. Зная из информации работодателя, что работать будут коммунальщики местные и из областного центра - так напугал местную администрацию звонок секретаря президента ЛУНАТЭКС, он создал среди местных впечатление, что приехал вместе с областными рабочими, ну а среди тех, что он местный. С его умением мимикрировать обвести простых работяг ничего не стоило.
   Неделю назад они срочно вылетели из Москвы. Обычный район их действий ограничивался столицей, но раз глава агентства, он же хозяин, отправляет, значит, хорошо заплатили. Да и им на командировочных больше достанется. Главное, задания не должны переходить за рамки закона. Или по крайней мере, почти не переходить. Закон - штука страшная. Сто раз нарушишь, сто первый поймают и намотают за пятьдесят предыдущих на всю катушку. Были случаи.
   В городке, где они остановились, им ненароком шепнули, что они работают лично на Завалина. Это и успокоило - Завалин не любил играть с законом, олигархи сейчас вообще демонстративно соблюдали закон, и настораживало - Завалин шутить не любил и халявы в работе не терпел.
   Впрочем, работа им пока доставалась не пыльная - проследить за женщиной, за ее семьей, добыть информацию. Сегодня ему надо было установить видеокамеру на слегу в потолке. Видеокамера - шпионская штучка небольших размеров, выглядела маленьким сучком и прятать ее не было нужды. Алексей позавидовал ее хозяин, закрепляя на крохотный зажим. Такая видеокамера стоила больших размеров. Хотя деньги здесь ничто, видеокамера не продавалась. Наверняка Завалину дали ее "напрокат" в оной службе, не будем всуе произносить ее название.
   В кармане запиликал мобильник. Алексей слез на пол второго этажа, неторопливо под взглядами рабочих вытащил телефон.
   - Сворачивайся, - произнес незнакомый голос и отключился. Скорее всего, кто-то из людей работодателя. Вряд ли сам Завалин снизойдет разговаривать с простым детективом.
   - Не, ну чего пристали, - заартачился он, пользуясь случаем, - Мишка иди сюда, Мишка иди туда. Вам что других рабочих нет?
   Он хмыкнул. Уметь надо. И начальству нахамил и попробуй придерись. Будто бы для маскировки наговорил. Собрал для виду разложенный инструмент и пошел прочь под понимающими взглядами рабочих - гоняет начальство, что тут не понять. Когда оно поймет работяг.
  

Глава 4

   Катя поставила в миске воды под суп. Пока она закипит, можно подвести баланс оставшихся финансов. Он пересчитала деньги. От зарплаты после уплаты за квартиру и покупки продуктов и лекарств Диме остались гроши. Опять на мексидол цену подняли. Понимают, что люди все равно будут покупать и дерут в три шкуры. Как не крути, а маловато. Посмотрела на стоявшего невдалеке Володю. Вздохнула.
   - Не хватает? - понял он.
   Она покачала головой.
   - Мексидол стал дороже на семь рублей. Две упаковки - сто сорок рублей.
   Володя ходил учиться после школы в компьютерный центр. Учеба была бесплатной, но за Интернет приходилось доплачивать примерно полторы сотни в месяц. Без этих денег к учебе не допускали и приходилось пропускать месяц, а то и другой, пока не удавалось сэкономить немного денежек. Сам центр Володе, кажется, в плане обучения ничего не давал, зато по его окончанию выпускникам получали дипломы государственного образца. Вдруг пригодится.
   Но в этот раз никак. И даже занять не у кого. Одни сами без денег, другим недавно кое-как отдали.
   Володя помрачнел, но клянчить денег не стал. В их семье все привыкли к малоденежью. Если денег нет, то откуда их взять. Вырастут, начнут сами зарабатывать, - появятся. Ничего, Настя в этом году заканчивает одиннадцатый, пойдет работать, а лучше учиться в местный пединститут, может, стипендию будет получать, и то деньги.
   Каждый рубль приходилось экономить, а что нынче рубль - мелочь.
   Настя, смотрящая вместе с отцом старый телевизор, молча прослушала негромкий диалог на кухне. Брата было очень жалко. Парень был компьютерщик - золотые руки. Он отремонтировал всю технику в школе - как древнюю рухлядь, так и современные компьютера из только что привезенного класса, в котором из двенадцати ПК три почему-то не работало. Старшему брату подружки Ленки ноутбук сделал. Все сервисные центры отказывались, предлагали в Москву отправить, а тот поковырялся во внутри, подпаял что-то и все! А в кружок ходить не может. Не справедливо-то как!
   Надо продать ее костюм. Она прикусила губу. Спонтанное решение, пришедшее в голову, заставило ее нахмуриться. Мало того, что продавать дорогой костюм из-за ста пятидесяти глупо, но как отнесется к этому ее таинственный незнакомец... дедушка домовой?
   Она вспомнила невнятное предложение Нинки Чераговой продать ей сапоги за триста долларов. Может продать? Это ее обувь, родители ни копейки не потратили, что хочет, то и делает. Ведь не на себя, на брата.
   И еще она хочет пироженку.
   И тут ей в голову пришла другая мысль. Может, она ему надоела, но ведь после дорогого подарка потратить сто пятьдесят это такая мелочь!
   Дождавшись, когда все соберутся в комнате у телевизора, она вышла из квартиры в коридор. В подъезде никого не было. Рабочие, сделав работу, ушли. Жильцы после ужина дотягивали остаток вечера у телевизора, чтобы потом разбежаться по постелям. Отступать было некуда. Она встала у перил и робко попросила:
   - Дедушка, может я тебе уже надоела, но помоги, пожалуйста, Володе учиться в кружке компьютерщиков. Он очень талантливый. Очень. А ста пятидесяти рублей в месяц у нас нет.
   Она постояла, ожидая какого-нибудь ответа дедушки домового. Но стояла тишина, только ветер время от времени обрушивал свои порывы на дом, отчего тот начинал шуршать и жаловаться на старость. Настя продрогла и поспешила домой. В конце - концов, и это можно было считать за ответ.
   Утром она надеялась найти у порога сто пятьдесят рублей в пакетике. Очень надеялась. Как тогда в шесть лет, накануне в новый год, она попросила у Деда Мороза велосипед и легла спать с чувством большой надежды.
   Настя встала раньше всех и вышла в коридор. Увы, ничего не было. Она на всякий случай осмотрелась, но коридор был маленький, где там прятать. Пришлось смириться. Она только посмотрела в сторону, где мог находиться домовой и грустно вздохнула.
   Катя не знала таких забот Насти. О том, чтобы попросить помощи у домового, ей и в голову не приходило. Зато о продаже неожиданного подарка она подумывала. Продать, Настеньке купить брючный костюм подешевле, зимние сапожки - они у ней тоже потрепанные и платьишко. И еще останется пара тысяч. А то и больше, если она правильно оценивает стоимость ткани.
   Мысль пришла и ушла. Осчастливить сына, чтобы опечалить дочку - стоит ли так делать матери? Пока у нее есть другая возможность, она не будет ничего продавать.
   На следующий день Катя решила зайти во Дворец Творчества, удивившись раннему подъему Насти. Дочка была совой - утром не поднимешь. А тут взлетела.
   Выйдя на улицу, она быстро забыла про ранний подъем. Пока голова болела за сына. Парня хвалили и в школе, и в Центре как талантливого компьютерщика. Да она и сама видела - дома из ничего компьютер собрал. Вся улица к нему ходит, если что с компьютером. Вдруг получится договориться.
   Сейчас она подойдет к директору и попросит разрешения внести плату в следующие два месяца, по двести двадцать пять вместо ста пятидесяти. Один раз он уже так разрешал. Правда, презрительно сощурился. Ему, зарабатывающему тысяч пятнадцать на работах и подработках, это казалось скопидомством.
   Пусть презирает. Не он первый, она уже привыкла. Лишь бы позволил, не выгонял Володю в этом месяце.
   Одно плохо, когда она пришла в прошлый раз, глаза директора Дворца масляно заблестели и он пригласил как-нибудь поужинать в ресторане, поговорить об учебе сына
   Катя вздохнула. Приятно, что говорить. Мужчины еще глядят на нее как мужчины и готовы затащить в постель. А с другой стороны, она же не проститутка и не шлюха. Двое детей, больной муж. Все как у людей. Ладно, пойдет, потерпит масляные глазки ради сына.
   Она занесла по пути на работу бумаги, разложила их на столе, затем сообразила, что специально оттягивает визит во Дворец и рассердилась на себя. Сходила к главбуху, отпросилась у нее на полчаса раньше. Затем собрала в кулак свою волю и пошла во Дворец.
   Вопреки ожиданию, директора в своем кабинете не оказалось. Либо, по крайней мере, ему было настолько некогда, что он закрылся.
   Катя потопталась у закрытой двери, чувствуя, как утекает из души последняя уверенность. Стучаться в закрытую дверь она не решилась.
   Поспешила по комнатам, понимая, что иначе еще немного и сбежит домой.
   К ее счастью директор Савелий Николаевич Тонков стоял посреди одного из компьютерных классов и что-то слушал, льстиво улыбаясь.
   Не ко времени, - поняла Катя, - вряд ли он ее сейчас будет слушать. Принимает какого начальника, вон как ссутулился и в такт кивает. Ни слова ведь не возразит.
   Она повернулась обратно, собираясь идти домой, но представив лицо Володи, остановилась. У сына одна радость - компьютеры, даже без мобильника согласился ходить. А они в наши дни у каждого пацана. Что же она ему скажет, испугалась?
   Катя пристроилась около двери, решив, что если чего - удерет, притворившись любопытной. Но будет стоять до последнего, ждать его.
   А в комнате явно накалялась обстановка. Незнакомый молодой парень - лет двадцати пяти с тяжелым брезгливым лицом, роскошно одетый в синий в полоску костюм, отрицательно покачал головой. В ответ на что-то покорно-льстивое, произнесенное директором, с трудом не взорвался. Во всяком случае, выражение лица у него стало такое жуткое, словно ему в живот нож воткнули.
   Катя позавидовала его. Молодой совсем, а высоко поднялся. Самого Тонкова разносит.
   Директор тоже понял, что гость рассердился. Он даже глаза прикрыл и покорно стал ожидать расправы.
   - Повторяю, - расслышала Катя продолжение слов гостя, - у нас есть деньги - грант одного из олигархов. Под него нужно организовать конкурс среди подростков 14-15 лет. Наша организация, имеющая офисы только в Москве, не может освоить все деньги, поэтому и обращается в различные структуры по областям. И что-то пока в вашей области я не кричу от радости.
   Гость пошел вглубь комнаты с покорным директором. Катя не расслышала окончание разговора. Впрочем, какое ей дело. Володя не такой, чтобы выиграть конкурс олигарха. И даже не потому что не умный и не способный. Здесь уже все куплено и все схвачено. Пойдут только "свои" и пройдут только "свои". Слышала она про такие конкурсы, по телевизору говорили, деньги надо "освоить", вот и "осваивают", делят деньги между "своими".
   Ей бы свое "освоить", не будет тянуться за журавлем.
   Катя встрепенулась. Директор выходил из кабинета.
   - Извините, - робко обратилась она к нему.
   Но Савелий Николаевич только раздраженно отмахнулся. Лицо у него было таким черным и злым, что она не решилась больше приставать. Директора несколько минут назад прилюдно унизили так, что лучше бы в унитаз засунули вместе со всем содержимым.
   Катя растерянно постояла в коридоре. Ждать директора больше не имело смысла. Обругает и выгонит. Однако и возвращаться с пустыми руками, смотреть на грустного сына тоже не было никакого желания. Он промолчит, Володя у нее хороший. Но она-то понимала, какое у него станет настроение, когда она скажет - ничего не удалось.
   Постояв несколько минут, она начала медленно надевать нитяные перчатки, подаренные ей на день рождение в позапрошлом году.
   - Простите, женщина, - услышала она рядом и осторожно оглянулась - не ей ли говорят.
   Говорили ей и говорил тот самый парень, около которого стлался директор. Он на некоторое время оставался в комнате, осматривал технику. Не спешил за Тонковым.
   - Да, я слушаю, - ответила она, еще не понимая, что ей будет от этого разговора и не лучше ли ей отсюда бежать. Савелий Николаевич договориться не сумел, а после этого она в пику ему разговаривает с неведомым посетителем. Если обозлит директора, то ее Володю выгонят отсюда без всяких разговоров, платит она за него или не платит. Она же не будет ругаться с властью - у Савелия рука в администрации.
   Промучившись над этими мыслями, она упустила момент, когда еще можно было сбежать, сделав вид, что не услышала.
   Катя покорно повернулась.
   - У вас кто-то сюда ходит?
   - Сын, - осторожно сказала Катя, - компьютерами занимается.
   - Ну вот, - всплеснул руками парень, - я же говорил. Он что-нибудь понимает в компьютерной технике?
   - Да к нам вся улица ходит, если у них чего с техникой случится! - вознегодовала Катя, и в компьютерах, и ноутбуках, и мобильниках, и в этом, программном обеспечении.
   В кармане парня вдруг загремел мобильный телефон, заставив обоих вздрогнуть. Парень, явно желавший с ней поговорить, заторопился, увидев номер абонента, связывающегося с ним.
   - Приводите, приведите его обязательно завтра к шести. Даже если он не победит, будут призы за участие, может, получит один из них.
   Он вытащил из внутреннего кармана плоский мобильник, стоивший немалых денег и, сказав: - да я слушаю, Александр Витальевич, - поспешил прочь. Разговор был секретный, не для случайных ушей.
   Катя оглянулась, посмотрела на коридорные часы. Седьмой час. Пора уходить. Она вздохнула и поплелась домой. Если повезет, она еще раз попробует завтра - послезавтра. Остынет Тонков, смилостивится, оставит одного из талантливых учеников компьютерного кружка.
   Володя принял известие о неудачи по-мужски - ни один мускул не дрогнул на его еще мягком, мальчишеском, но все-таки мужском лице.
   - Подожди, - сказала Катя, видя, что он уходит на кухню. - Мне там сказали, завтра в шесть часов конкурс будет на знание компьютеров. Может, сходишь? Обещали награды за простое участие. Да и если не займешь призовое место, то хоть примелькаешься перед Тонковым. Он ведь не отказал мне, не говорили мы с ним. Кто его знает, вдруг у него настроение завтра будет лучше.
   Володя скептически поджал губы. Он-то пойдет и выиграет, но объявят ли его победителем? Всяко бывает. Хотя он ничего не потеряет, если придет.
   Мать он не стал огорчать размышлениями, послушно сказав:
   - Да, мама, схожу.
   Тем более, завтра у него было всего четыре урока, так что время было. А сходить во Дворец Творчества хотелось. Скорее всего, это последняя возможность заглянуть в это здание.
   Назавтра он неторопливо натаскал воды, помог Насте приготовить ужин - мать обычно готовила только в выходные, обычно и так уставала, еле сил хватало доползти до кровати - и взглянул на часы. Было пять часов. Надо же, как быстро день прошел.
   Его решению сходить на конкурс и если что, поучаствовать там, помогла административная палка директора школы. Поздно вечером предыдущего дня, когда Катя застала властного парня во Дворце Творчества, директору позвонили из администрации города. И даже не из городского управления образования, а один из вице-мэров. Тот наговорил столько, что директор спал очень плохо, если это вообще можно назвать сном, а назавтра лично организовал команду из школьников и предупредил участников, что если они попытаются улизнуть под каким-нибудь благовидным предлогом, и не будут участвовать, оставшиеся в школе годы будут для них сплошным адом. Даже, если они тяжело заболеют, должны приползти ползком и зарегистрироваться.
   Он, разумеется, вошел в команду их школы. Теперь идти надо было обязательно хотя бы из чувства самосохранения. Все колебания были отмечены в стороны. Как говориться, героем можешь ты не быть, а вот участником быть обязан.
   Володя поспешил во Дворец. От дома, где он жил, до Дворца Творчества был час пешей ходьбы. И не потому, что Дворец был на окраине. Он был на центральной улице, в старом доме еще дореволюционной постройке, после реконструкции действительно похожий на дворец. А вот их дом оказался к началу двадцать первого века на заброшенной улице. Когда-то эту окраину застраивало местное предприятие и она считалась элитной и перспективной. Но предприятие прогорело, как только рухнул СССР. А жить приходилось дальше. Они и жили, вернее существовали. Любой выход в центр города напоминал экспедицию в далекие страны.
   Он едва успел - на часах над входной дверью Дворца творчества большая стрелка подкрадывалась к двенадцати. Почти шесть часов. Регистрация подходила к концу. Последние участники стояли в очереди, и он рывком подстроился в конце. За ним уже никого не было - едва не опоздал. Хорошо еще, у нас как всегда ничего вовремя не начиналось. Иначе быть ему казненным директором школы.
   Едва он подумал про него, как рядом раздался знакомый голос.
   - А я уж думал, Федоров, ты все-таки решил отлынить.
   Володе только осталось закусить губу, что бы не выглядеть слишком уж озадаченно-обалдевшим. Мама мия, директор сам пришел на конкурс!
   - Что вы, Геннадий Валерьевич, как я мог нарушить ваше распоряжение.
   Директор, переволновавшийся из-за его опоздания - про парня почему-то спрашивал приехавший из Москвы организатор конкурса, - хотел сказать что-то едкое, но Володя оказался перед столом регистрации и директор смешался, встретившись с взглядом председателем регистрационной комиссии - первым вице-мэром города.
   Выдали листок участника и посадили за компьютер. Теперь все зависело только от него. Володя в момент забыл обо всем, предшествующем конкурсу. Выиграет ли он или его подсадят, пригнали его сюда или он явился, какая разница. Если он что-то представляет из себя, он должен СДЕЛАТЬ ЭТО. А все остальное будет потом!
  

Глава 5

   Визит Насти в коридор они увидели почти в режиме реального времени. Благодаря работе агентства миниатюрная видеокамера, соединенная с компьютером включалась только при появлении четырех человек - семьи Федоровых. И соответственно подавала сигнал. Поэтому едва она успела сказать первое предложение, как они уже знали о нем.
   Завалин и прилетевший к нему секретарь Саша не то ужинали, не то полдничали, когда пошла информация. Они просмотрели запись - просьбу девчонки дедушке домовому. Слушать человеку ХХ1 века обращение к домовому было странно. При чем обращение было серьезным и искренним. Было очевидно, Настя верит в его существование.
   Саша отвернувшись, так, чтобы не видел шеф, хмыкнул. Он бы то же поверил после того, как ему бы вручили подарок, на который потратили вместе с дорогой уйму баксов.
   Сергей Александрович ностальгически сжал губы. Как она похожа на Катеньку! Потряс головой. Они сведут его с ума.
   Он повернулся к своему балбесу - секретарю:
   - Если ты уже перестал корчить рожу, мы можем перейти к вопросу, как выполнить эту просьбу.
   - Сто пятьдесят рублей? - Саша ответил почти автоматически, не раздумывая. - Сунуть девчонке в карман бумажку с оплатой сразу за несколько лет вперед. Ну скажем пять тысяч деревянных. У вас же есть ребята из детективного агентства. Им это сделать раз плюнуть. Я знаю, у них фокусник есть, ему человека обыскать - раз плюнуть. А взять или положить что-нибудь - плюнуть еще раз.
   Завалин удивленно покосился. Ай да Сашка, ай да сукин сын. А действительно, легкий выход. И Володька будет ходить в свой кружок до окончания школы. Как-то он и не подумал
   Он взялся за смартфон, соединился с Кулковым, но услышав его уверенный голос, вдруг передумал, пробормотал:
   - Извини, Виктор Алексеевич, ошибся номером.
   Сергей Александрович посмотрел на Сашу:
   - Ай-я-яй, шефа на уголовщину затягиваешь.
   Саша удивленно развел руки. С какой это поры подбрасывание денег стало называться уголовным преступлением.
   Показывает чувство юмора. Его право. Сергей Александрович усмехнулся и продолжил:
   - Ты не отделаешься одними глупыми предложениями выхода из ситуации, твоя работа лишь начинается.
   Саша молча прижал руку к сердцу и слегка поклонился, привстав - мол, кто бы сомневался.
   - Понимаешь, подбрасывание бумажек с видом российского города, это, разумеется, выход. И неплохой.
   А теперь повтори это еще раз, кому ты предлагаешь это сделать.
   Саша пожал плечами. Потом покраснел. Владелец одной из крупнейших корпораций занимается разбрасыванием мелочи. Кретин, ты бы ему подсказал купить "Десятку" для того, чтобы его никто не узнавал.
   - Простите, Сергей Александрович.
   Завалин вздохнул. Гомо советикус из Саши постоянно выпирает. И не спрячет его ни модный свитер, ни лондонский прононс.
   - Вздумалось мне, Сашенька, провести общероссийский конкурс молодых электронщиков в возрасте тринадцати... - Сколько лет парню? Четырнадцать? - пятнадцати лет в провинции. Организуй в тридцати - сорока регионах - в основном в областных центрах, но не обязательно. Ну и здесь, как ты понимаешь. Завтра утром информация должна пойти.
   Саша выхватил записную электронную книжку и принялся записывать.
   - Придется обратиться к ряду организацийЈ- сказал он, - сроки?
   - Вчера. А если точно - крайне желательно, чтобы завтра вечером у нас в городе состоялся конкурс. Где-нибудь так в Дворце творчества.
   - Так я и думал, - вздохнул Саша, - обойдется в лимонов двадцать зелененьких. Частично из-за срочности, но главным образом многочисленные расходы. - Он попытался еще раз уговорить Завалина найти выход проще: - Может, лучше подсунуть лимон рублей семье Федоровых, а не тратить почти пятьсот миллионов деревянных для одного человека. Придумаю что-нибудь. Деньги-то просто разлетятся.
   Сергей Александрович жалостливо посмотрел на секретаря. Долго смотрел, пока тот не стал ерзать на стуле. Сказал грустно:
   - Саша - Сашенька.
   Постучал по смартфону пригорюнившегося секретаря.
   - А? - "проснулся" Саша, стараясь не смотреть на шефа, говорящего сегодня одними загадками.
   - Сашенька, ты, кажется, работаешь не в благотворительной организации. Или я что-то перепутал?
   - Нет, - быстро сказал Саша.
   - С чего ты решил, что я собираюсь заняться только этим парнем? Да, я займусь им, а за одним несколькими тысячами молодых дарований. В преддверии развития новых технологий, как ты думаешь, это правильно вложение?
   Саша подумал, помолчал, встал и отдал четкий поклон - как японский вассал сюзерену. Завалин был как всегда прав.
   - Видишь ли, интуиция подсказывает мне, что деньги лежат, валяются под ногами. Надо просто нагнуться и подобрать. Ну, а некоторые первоначальные вложения всегда необходимы, как ты понимаешь.
   И быстрота здесь необходима не только, чтобы обеспечить данного мальчика некоей суммой. Мои конкуренты, как только прочувствуют движение в избранном мною направлении, также спохватятся. Мы должны идти хотя бы на шаг. Понял?
   - Понял.
   - А раз понял, что сидишь около меня как просветленный неофит. Иди, работай!
   Конечно, оба почувствовали некоторую недоговоренность. Сергей Александрович был не столь прожженным циникомЈ а Саша не таким глупым, чтобы полностью поверить в его версию. Стремление дать заработать парню несколько рублей была одной из причин конкурса. Но с другой стороны дивиденды свои Завалин тоже заработает. Не обязательно напрямую в наличности. Зеленые могут прийти длинной дорожкой. Ибо в век национальных проектов Завалин нашел верный путь их зарабатывания. А это было самое главное.
   С того разговора прошло около суток. Из областной столицы приехал московский представитель оргкомитета конкурса. Поскольку их город был весьма важен для Завалина, то проинструктировал его лично Семенов - всесильный секретарь самого босса. Если Завалина нередко называли стальными челюстями, то Семенова - стальными кусачками. Теоретически Завалина можно было размягчить жалостливыми речами. Правда, никто его плачущим не видел, но теоретически этой возможности никто не отрицал. Для Семенова такой возможности даже теоретически никто не допускал. Кусачки есть кусачки и представитель Москвы, приехав в город, внимательно слушал секретаря, стараясь ничего не забыть.
   Для начала был организован разговор министра образования области с мэром города. Мэру пообещали материальных поставок, намекнули, что будут смотреть сверху - и верх этот не только областной, но и выше. Затем подключился глава области.
   И административная круговерть двинулась. К моменту приезда представителя, к которому прилепились министр образования и вице-председатель правительства области, все было готово. Со всех школ предоставили списки команд. Центром, как и требовалось, была объявлена нейтральная территория - Дворец Творчества.
   Шум был поднят явно лишний. К тому же наличие членов правительства создавала и дополнительную шумиху и толкотню всего городского начальства. Но Завалин, подумав, решил, то в таких условиях все его собственные действия станут невидимы.
   А кругом шла лихая реклама и его фирмы, и его самого. По личному приказу Завалина было запрещено вывешивать его изображения - а то узнают. Зато цитаты из его речей не выставили только на полу, в остальных местах она висели везде. Даже на потолке, как с удивлением убедился Завалин, нечаянно подняв голову кверху. Лихо!
   Саша, разумеется, был не прав, когда решил, что помимо повышения уровни семьи Федоровых ЛУНАТЭКС ничего не заработает. Когда в ход пускаются такие деньги, эффект получается сам по себе. Солнце тоже летит само по себе, а восемь планет около себя держит.
   Он скромно притулился около представительной делегации, чтобы все увидеть. Интересная получалась картина.
   Министры только дули щеки, на самом деле, поглядывая на представителя из Москвы. А тот тянул, решал что-то про себя, перед тем, как дать согласие. Зачем-то проверил списки, пробежавшись по ним глазами. И наконец, сказал:
   - Хорошо, в целом я согласен. По этому городу можно принять, ну а в целом по области мы должны будем еще поговорить завтра.
   Министры согласно кивнули. Фирма Завалина давала области в качестве гранта около пятнадцати миллионов рублей только первым платежом. А если область даст хороший результат, то на регион может политься золотой дождь ассигнований.
   Главное правило - участник мог максимально набрать тридцать баллов. В самом исключительном случае - шестьдесят восемь, но случай был столь уникальным, что о нем не говорили. Низовой предел был восемнадцать. Если участник их набирал, то сразу отправлялся на финальный конкурс в Москву. А область за него получала в итоге пять миллионов. ПЯТЬ МИЛИОНОВ! В областном министерстве образования уже "решили", получив указания главы области - в областной столице половина суммы идет учреждениям, в которых воспитывался участник, а половина области. Поскольку в области проводился еще второй конкурс - в небольшом районном городке, непонятно почему выбранном, то здесь области шла десятая часть, а остальное делилось пополам между городом и учреждениями. В этом раскладе Дворец получил за каждого миллион, из которого сто тысяч шло на премирование администрации.
   Директор умильно посмотрел на представителя оргкомитета фирмы.
   Впрочем, очень скоро умильный взгляд сменился на унылый.
   Министры вскоре уехали, Завалин также незаметно ушел, а представитель фирмы принялся за директора Дворца.
   Оказалось, что дворец плохо оборудован технически. То есть не то, что бы не хватает компьютеров или они слабы, но техническое обслуживание их желает лучшего.
   - Вы бы хотя бы пыль вытерли, - посоветовал представитель. Завтра здесь будет телевидение. Что вы им будете показывать - грязь?
   Директор покраснел.
   Не хватало программного оборудования, хотя вроде бы око как раз должно было быть. Компьютеры поставлялись с лицензионными программами. Куда они делись, разворовали?
   В любом случае, директор отвечал и поэтому раскраснелся, мялся, не зная, как ответить.
   Но особенно представителю не понравился способ набор участников, когда он узнал, как их набирали.
   - Я надеюсь, их хотя бы не приведут под конвоем, - язвительно спросил он, - это отрицательно скажется на авторитете фирме. В конце - концов, это не выборы Государственной Думы, чтобы избирателей так тащить. Позвали бы только добровольцев. Ведь должны быть ребята, живущие одними компьютерами?
   Недовольный представитель прошелся из комнаты в коридор, заметил нерешительно мнущуюся женщину
   - Простите, женщина, - он постарался говорить мягче.
   - Да, я слушаю.
   Хорошенькая женщина лет тридцати обернулась и с любопытством и, как ему показалось, с испугом.
   Он понял, что несмотря на попытку смягчиться, все равно говорит жестко. Извиняясь за такой тон, представитель поинтересовался:
   - У вас кто-то сюда ходит?
   - Сын, - тихо сказала женщина, - компьютерами занимается.
   - Ну вот, - всплеснул руками представитель, - я же говорил. Парень что-нибудь понимает?
   - Да к нам вся улица ходит, если у них чего с компьютерами случится! - вознегодовала женщина.
   В кармане представителя загремел мобильный телефон, заставив обоих вздрогнуть.
   - Приводите, приведите его обязательно к шести. Даже если он не победит, будут призы за участие, может, получит один из них. Надейтесь на лучшее - участников будет немного, а призов немало.
   Он вытащил из внутреннего кармана плоский мобильник. Сказав - да я слушаю, Александр Витальевич, - поспешил прочь.
   Говорил секретарь самого и требовалось быть внимательным. Тут уж не до благодетельства, хотя женщина была ему симпатична своей скромностью и аккуратностью.
   - Как там?
   - В целом нормально, Александр Витальевич, хотя накладок, к сожалению, много.
   - Пусть. Лишь бы конкурс в целом прошел. А за сутки без накладок не проведешь. Шеф пришел, ему понравилось.
   Поговорив с секретарем, представитель успокоился и к немалому облегчению директора согласился считать подготовительный этап законченным.
   Тонков покрутил голову, страдая слишком тугим воротником рубашки. А то все ему не нравилось - и компьютеры старые, не в состоянии принять новейшие программы, использованные в конкурсе, и участников мало. А когда он узнал, как организовали массовость, проще говоря, мобилизовали учеников, объявив конкурс добровольно-обязательным, то побагровел, едва сдержавшись от перехода на крик. Ему, вросшему уже в новое время постсоветской демократии, это показалось таким диким.
   Назавтра Сергей Александрович, нарочито ссутулившись, ходил по Дворцу и присматривался к мальчишкам - участникам. Здесь он был в звании официального представителя команды спонсора - то ли менеджер, то ли обычный представитель. В общем, из такого разряда, которых все боятся и не лезут к ним с лишними и нескромными вопросами. Ходит и ладно, лишь бы не приставал. Удобная, в общем, должность.
   Сына Кати еще не было. Его зовут Володя и он спец по компьютерам. Трудно, правда, сказать, высокого ли он уровня, но пусть попробует. Именно исходя из этого он и решил устроить этот турнир в надежде, что парень перехватит родителям, да и себе за одним несколько рублей.
   К вечеру конкурса у Сергея Александровича были на руках хорошие цифровые фотографии на смартфоне всей семьи. Как и у всех его сотрудников. Он не постеснялся и велел установить вдобавок к первой видеокамере три дополнительные около дома и теперь знал все в округе. Можно было установить камеры и дома - агентству, к услугам которого он прибегал, было все равно, лишь бы платили, но он не решился. Незачем хамить, не с конкурентами борется.
   Он осторожно приглядывался к волнующимся мальчишкам - ведь призы были такие, что живот подводило - за первое место - ноутбук тысяч за сто, за второе и третье компьютеры тысяч за пятьдесят. И особые денежные премии по десять и пять тысяч по решению жюри. Сергей Александрович не знал, как покажет себя сын Кати и поэтому не стал определять статус денежных вознаграждений. Володя получит что-то в любом случае.
   А тот никак не появлялся. Он уже отчаялся и был готов глянуть в список участников - вдруг он проглядел его фамилию. Холодея в душе, что парень вообще не придет, Завалин принялся развязывать старомодные завязки папки с бумагами. Ему гарантированно клялись, что все подстроено и парень не сможет не прийти, но вдруг...
   Отчаяние и одновременно злость на непутевых помощников, набранных Сашей, постепенно наполнили его душу. Но тут в здание минута в минуту ввалился парень, точь-в-точь похожий на фотографию. Он! Ну и пунктуальный!
   Его хотел пропесочить директор школы, которого Сергей Александрович дергал через представителя фирмы и довел до состояния, близкого к инсульту, но парень рывком пристроился к ставшей совсем небольшой очереди и записался у девушки в число участников, отгородившись от него.
   Сергей Александрович отошел в сторону, чтобы не мелькать перед парнем. А то еще запомнит.
   Хотя, - присмотрелся он, - Володе должно быть не до него.
   Он понимал кое-что в компьютерах. Так, совсем немного. И кажется, сотрудник его компьютерной службы Илья Кожевник предложил слишком сложные задания, буквально восприняв конкурс как способ найти талантливых из талантливых. Все-таки это мальчишки, а не знатоки информатики. Понятно, Илья составлял задания, ориентируясь на общероссийский уровень. А там найдется десяток - другой талантливых парней. Его кампании больше не надо.
   Пусть. Его мальчишка без подарка отсюда не уйдет, но изнервничается порядком.
   Хотя, - Завалин мстительно улыбнулся, - Кожевник слегка посчитается за свои задания. Пользуясь своими правами президента, он вызвал его в этот город. И вот здесь, пользуясь древними Пентиумами - 3, пусть порешает свои задачки!
   Сергей Александрович вышел в школьный двор, закрываясь от порывов дождя. В учебном классе ему пока было делать нечего.
   Если всесильному президенту фирмы делать было нечего, то Володя работать только начинал. Их уже немного завели, сообщив о количестве заданий и дав характеристику каждого из них. Часть сразу уныла, другие, наоборот, ободрились, - мол, побыстрее провалимся и пойдем домой. Задания, кажется, были не легкими.
   Но перед началом конкурса их неожиданно отвели в отдельную комнату и усадили за богато накрытый стол. Бутерброды с колбасой и сыром, булочки с котлетами, фрукты, соки, чай и кофе.
   - Подкрепитесь, - предложил директор Дворца Савелий Николаевич, - работать придется интенсивно. И, - голос его стал приторно-сладким, - постарайтесь, ребята. Те, кто наберет свыше восемнадцати баллов, на областной конкурс не поедут, сразу в Москву. Я слышал, их будут награждать дополнительно и область. и представители фирмы. Но и от себя обещаю, все набравшие восемнадцать и выше баллов будут освобождены от любых оплат во Дворце до конца срока обучения.
   Ого!
   Если раньше Володя шел на конкурс в надежде на получение какого-нибудь приза (точнее, чтобы не обидеть маму), потом по приказу директора школы, то теперь, - его даже пот прошиб, - он просто обязан получить эти восемнадцать баллов. Бесплатно ходить во Дворец оставшиеся школьные годы!
   Он выпил стакан апельсинового сока, даже не почувствовав его вкуса. Спохватившись, взял бутерброд с сыром. После того, как сыр резко подорожал, они уже несколько лет не покупали его. Если не повезет, то хоть вспомнит вкус сыра.
   Володя оглядел стол. А богато они живут. Чего бы Дворцу вместо этого не требовать с него деньги.
   Словно подслушав его мысли, Савелий Николаевич добавил:
   - Вот, ребята, это оргкомитет конкурса угощает. Вы выиграйте, еще не то получите.
   Володя едва успел съесть бутерброд, как дверь открылась, и в комнату заглянул руководитель компьютерного центра, ставший кем-то вроде мальчика на побегушках у оргкомитета конкурса. Тот не возражал - за два дня ему платили как за три месяца. Побегаешь тут!
   - Участников просят пойти на конкурс, - сообщил он.
   - Ну, ребята, - по-отечески сказал директор и ласково улыбнулся, то есть проявил те чувства, которых у него по определению не было. - Давайте, не оплошайте.
   Володя был готов и без пожеланий Савелия Николаевича, но тут появилась законная возможность послать его к черту, чем он и воспользовался.
   Затем все посторонние мысли из головы вылетели. Его посадили перед компьютером и предложили, как и другим:
   - Решай. Условия перед тобой.

Глава 6

   Какое-то время он ничего не делал, приходя в себя. Его немного колотило. Слишком много было поставлено и слишком много он потеряет в случае неудачи.
   Большинству же участникам было наплевать. Их обязали прийти, они пришли. И, немного попотев, уйдут.
   Придя в себя, он вгляделся в монитор. Для начала надо было решить несколько несложных задач из школьного курса информатики. Разминка для участников. На это намекали и баллы - максимально два.
   Здесь много не получишь и стараться особо нечего. Если задача с ходу решается, хорошо, нет - то же неплохо. Он сделал четыре, отправив их по сети в жюри. Вскоре оттуда пришел ответ - задание зачтено с результатом 1, 48 балла. Одна задача не решена - ну, это понятно, и ошибка во второй. Не ожидал. Пускай! Готово, можно сигнализировать, что он переходит ко второму заданию.
   Приехавший откуда-то, говорят из самой Москвы, компьютерщик, сразу не понравившийся Володя за перегарочный запах изо рта, хмыкнул, увидев поднявшегося Володю. До него уже встали трое, признав поражение. Компьютерщик подошел просто для того, чтобы посмотреть, какую задачу не смог решить пацан, увидел решение, удивился. Снова хмыкнул, уважительно посмотрел на отвернувшегося Володю.
   Посмотрим на второе задание, которое пришло вместе с решением жюри.
   Несколько человек сразу сдались и в аудитории стало чуть посвободнее. А то нагнали свыше пятидесяти человек - куда это годиться. Сергей Александрович, смотревший за ходом из другой комнаты по компьютеру - в аудитории были видеокамеры - только хмыкнул. Они что, думали, раз плюнуть и все? Придется попотеть. Даже он, не такой уж и знаток, разобрался бы в задачах первого задания, а они все-таки на соревнования пришли. Кажется, сотрудник оргкомитета конкурса, которого рекомендовал Саша, что-то говорил о добровольно - обязательной форме комплектации участников. Похоже. Хотя, его это сильно не заденет. Даже наоборот. Парнишка имеет больше шансов, а в рамках России его фирма много не потеряет.
   Он поработал с клавиатурой и навел камеру на Володю. Увеличил размер. Володя работал спокойно, клавишами щелкал даже с ленцой. Правильно, первое задание, как ему объяснили, было для того, чтобы разгорячить участников.
   Юноша позволил только на миг отвлечься, чтобы оттереть ладонью вспотевший лоб. И за работу. Второе задание заключалось в ремонте компьютера. Теоретическом. Каждому по жребию выдали задание с описанием сломанного системного блока. Специальная программа имитировала поломку.
   Задание - за полчаса найти неисправность и или описать возможность ремонта или по программе показать путь ремонта. В случае работы с программой, а большинство пошло по этому пути, "отремонтированный" компьютер автоматически перезагрузится.
   Это уже сложнее. Сергей Александрович подумал, что Володя с этим не справится. Нехороший все же Илья парень. Не мог проще предложить задания. Но сейчас ему осталось только смотреть и придумывать какой-нибудь утешительный приз.
   Сергей Александрович напустил на свое лицо выражение скучающего скептика. Впрочем, выражение продолжалось ненадолго.
   - Вот это да! - удивился он, глядя на Володю. Парень опять победил, хотя вторая задача была куда труднее.
   Впрочем, удивляться со стороны было хорошо, решать трудно. Володя с гулко бьющимся сердцем стал загружать файл с заданием. После разминочных задачек оно, несомненно, окажется трудным. Это стало ему очевидно, когда он только увидел в правом верхнем углу цифру баллов - 16.
   Он почесал в растерянности затылок. Что он будет делать со своей победой. Вот ерундистика какая. Если даже он выполнит второе задание, то не пройдет, поскольку не выполнил первое! Вот лопух! Тупорылое животное! Спросить, может, разрешат вернуться к первому зданию - дорешить задачи?
   Не он оказался столь сообразительным:
   - Скажите, пожалуйста, - спросил полузнакомый - где-то они встречались - очкарик, сидящий слева через одного участника, - вы позволяете возвращаться к предыдущим заданиям.
   - Задания обратного хода не имеют, - мгновенный ответ показывал, что это не первый случай халявного отношения к первому заданию. - Решайте следующее.
   Что ж, у него есть все возможности не решить второе задания, которое должно оказаться сверхсложным.
   Он вчитался в текст, прилагающийся к появившейся на мониторе программе. Ремонт компьютерной техники - мечта любого практика - компьютерщика. Что тут от нас требуют?
   Если бы он постоянно не практиковался, ремонтируя компы всей округе, черт два бы он сумел определить причину поломки. Но и сейчас придется попотеть.
   Итак, дано: сломанный компьютер.
   Требуется: за энное количество времени его отремонтировать.
   Ничего, не он первый, не он последний, оказавшийся перед грудой сломанного барахла.
   Он вгляделся в технические характеристики повреждений. Комп честно указывал на повреждение винчестера. То ли головки поизносились, то ли несколько секторов сгорело. Как опытный ремонтник, Володя знал, что не стоит доверять показателям. Надо разобрать и посмотреть руками. Технику надо прощупать. Мало ли что вырисовывается на мониторе. Но здесь разбирать было нечего - программа.
   Володя сжал голову ладонями и, не обращая внимания на шум в аудитории, принялся анализировать цифровые характеристики. Все так, винчестер.... А это что?
   Володя яростно потер лоб. Врут цифры!
   Теперь-то он то знал, все дело в материнке - материнской плате. И управился с этой задачей за полчаса, перепаяв (теоретически) паяльником схему, поменяв часть деталей.
   Компьютерщик почему-то сразу, как только он начал действовать, подошел к нему и дышал в затылок, внимательно глядя за его действиями. Когда Володя начал "взламывать" материнку, он не выдержал:
   - Что ж ты парень...
   Илья Кожевник оказался около парня случайно. Ходил вдоль ряда участников, смотрел, чтобы все честно было, не использовали подсказки по мобильнику, пока его инженеры возились с оборудованием. Приглядывал за теми, кто поумнее, нестандартнее. Высокий результат далеко не всегда говорит об уме. Как и низкий о глупости.
   Он остановился около светловолосого мальчишки, застывшего в позе мыслителя. Голову сломаешь, парень, не дави так руками.
   Задачка не самая сложная, хотя требующая определенных знаний и понимания техники. Винчестер он на первый взгляд прост. А попробуй пойми его!
   Молодец, парень, как его, - Илья посмотрел на номер участника и по списку на фамилию - Федоров Володя.
   Поторопился. Федоров внезапно перестал возиться с винчестером, развернул голографическое изображение внутренностей системного блока и увеличил изображение материнской платы, собираясь разбирать ее.
   - Что ж ты парень, - не выдержал Илья. Так хорошо начинал...
   Володя хмуро посмотрел на него. Компьютерщик понял, что влез не в свое дело и заткнулся. Только махнул рукой и пошел в обход. Сложное задание решило проблему нехватки мест. Большинство дружно сошло с дистанции. Только несколько умников, а может счастливцев вышли на следующий этап. Процентов десять. Немного. Правда, один набрал восемнадцать баллов, то есть явный участник финала в Москве. Илья посмотрел на его решение второго задания, фыркнул. В Москве его сметут разу. Так что первый успех для него и последний. Хотя место в каком-нибудь ТУ - техническом университете получит.
   Однако у него появились определенные проблемы. Он недооценил уровень. Разозленный на внезапную командировку в провинцию, какую-то Тьмутаракань, он решил, что местные дебилы не придут на третий уровень и не подготовился к нему технически. Три инженера его команды не запустили нужных программ. Это пока их проинсталлируешь, сколько времени пройдет!
   Занятый своими проблемами, Илья не увидел, что компьютер Федорова принял его решение. Программа была самообучающаяся и принимали нестандартные решения, если они соответствовали параметрам. Когда компьютер победно пискнул, показывая свою трудоспособность, Володя молча отошел в сторону. Где тот самоуверенный москвич, скрививший рот при виде его способа решения задания.
   Как и Илья, Сергей Александрович несколько удивился в успехе некоторых участников. Вопреки его уверенности в провале, три... четыре... шесть человек задание выполнили. И в это число вошел Володя! Сергей Александрович некоторое время смотрел на вспотевшее, взволнованное лицо, оценивая его теперь по-другому. Он е знал какое задание у него было, не специалист, но в любом случае задача была сложная. И компьютерщики на дороге не валяются.
   Завалин повернул камеру в сторону Кожевника. Судя по всему, Илья весьма удивлен. Ну не ты один. Губы Ильи шевелились, он чертыхался про себя, будучи чем-то недовольным и смотрел на камеру, зная, что на него смотрят. У него явно было не все в порядке.
   Сергей Александрович ничуть этому не удивился. Илья являлся, наверное, самым неаккуратным работником, трудящимся под его началом. Он постоянно опаздывал на работу, прекословил начальству, пару раз его даже подлавливали, когда он приходил с сильного похмелья. Выхлоп шел на пару метров, никакой аппаратуры не требовалось.
   Он давно бы его уволил, если бы Илья не был компьютерщиком от Бога. Ему подчинялась любая компьютерная техника, в программах он разбирался, как женщина в нижнем белье. Ему ничего не стоило сломать любой пароль, отбиться от вирусов и самому в случае надобности насвинячить в любом компьютере. Такими работниками не бросаются и даже потрафляют его слабостям. Сергей Александрович чувствовал, что, если Илья будет приходить каждый день под бодуном, то и тогда он его не уволит.
   Не уволит, но позлорадствовать может. Кажется, Илья прокололся.
   Дверь с треском открылась. Вот и он, легок на помине.
   - Сергей Александрович, у меня проблемы.
   Ему осталось только удивленно посмотреть. Дескать, как ты можешь...
   - Тут какие-то гении, - сообщил Илья, - я думал, на втором задании провалятся все и не подготовил программы для третьего на нужном уровне.
   - И что же? - недовольно просил Завалин.
   Таким голосом обычно озвучивают героев, увидевших у своих ног жабу
   - Мне надо 30 минут.
   В голосе Ильи слышались виноватые нотки. Он не выполнил задания, а это была уже нечистая работа, за которую ему, между прочим, платили деньги. И деньги, между прочим, неплохие.
   Сергей Александрович выжидательно согнул бровь. Это означало, что все зафиксировано и воздастся виновнику. Но пока он только сказал:
   - Хорошо.
   Илья метнулся из комнаты. Пока он разговаривал, инженеры-компьютерщики из его команды уже работали. Тридцать минут он попросил с лихвой - им хватит и двадцать. Но на всякий случай, поскольку второй ошибки Завалин может ему не простить.
   Мобильник в его кармане противно заквакал - вызывало начальство. Илья торопливо соединялся.
   - Илья, - голос Завалина был спокоен и ровен. - В жюри появились какие-то проблемы. Твои люди смогут сами запустить третий уровень самостоятельно?
   - Конечно, - Илья даже удивился вопросу. Стоит один раз ошибиться и Завалин начинает сомневаться во всем. Он же знает, специалистов какого уровня отбирают в компьютерный центр кампании.
   - Тогда сходи в комнату жюри. У них что-то не клеиться.
   Илья удивился, но дисциплинировано отправился. Что еще там могло случиться?
   В жюри демократично назначили не сотрудников кампании, а местных - из области и города. Им всего-то надо сверить полученные результаты с имеющими у них ответами и отправить по внутренней сети решение.
   - Илья Данилович, - поднялся ему навстречу председатель жюри - инспектор министерства образования, компьютерщик по базовому высшему образованию. - У нас появилась проблемка. Садитесь, пожалуйста.
   Илья сел на предложенный стул и вгляделся в монитор, скептически поджав губы. Какая еще здесь проблема. Сунут не специалистов, а те и рады попаниковать...
   Через некоторое время Илья забыл о скепсисе. Участник выдал такое оригинальное решение, просто удивительно, как компьютер не задымил от напряжения.
   Так, второе задание, отремонтировать системный блок. Проблема в винчестере. А участник пришел к выводу, что сломана материнская плата.
   Илья задумался на миг. Кажется, что-то знакомое. Он уже видел это решение. Это... Володя Федоров! К сожалению, удостовериться в этом ему не удалось - к жюри все участники приходили пронумерованными, без фамилий.
   С именем разберемся. И в чем же здесь проблема? Правильное решение - сломан винчестер, парень пришел к неправильному выводу и должен вылететь из конкурса.
   Илья нажал "enter" и перекосил лицо удивленной гримасой. Программа выдала правильный ответ!
   Что за черт! Этого просто не может быть, поскольку быть не может! Железяка глупая, ремонт материнской платы не должен был привести в порядок системный блок.
   Он несколько мгновений тупо глядел на монитор, на котором был выдан результат. Нет, все правильно - отремонтирована материнская плата, ответ признан правильным.
   - Что я могу сказать, - вздохнул он. - Давайте верить компьютеру. Он же выдал - ответ правильный.
   - Но ведь это неправильный ответ!
   - Будем разбираться, - сказал Илья. - Но раз участник конкурса умел запутать компьютер, то можно ему зачесть это задание конкурса информатики.
   Председатель конкурса кивнул. В конце концов, если сотрудник кампании, проводящей конкурс, пришел к такому выводу, ему какое дело.
   Заскочив к своей команде и увидев, что все в порядке и участники конкурса уже получили задания последнего, третьего уровня, он поспешил дальше.
   - Сергей Александрович, - заторопился Илья, видя откровенно недовольное лицо Завалина, - я понимаю, виноват. Недостаток исправили, проблем здесь нет. Хочу лишь сказать, что за этими ребятами надо приглядеть. Такие компьютерщики на дороге не валяются. Там парень меня обошел по второму заданию. Я наивный думал, винчестер сломался, а парень вмиг расколол машину. Нам бы его! Решение не правильное выдано как правильное!
   - А мы чем собственно занимаемся? - голос Сергея Александровича был неприятно насмешлив, словно он поучал мальчишку элементарным вещам, которые тот поленился посмотреть в учебнике.
   - Так ведь..., - начал Илья и заткнулся. Он хотел сказать, что они участвуют, как сказал Сашка, в некоммерческом проекте, но затем подумал, а, собственно, откуда тот это взял. Секретарь босса - это не сам босс. Тот, чувствуется, на самом деле развернул широкий конкурс. И, похоже, в любом случае его проект не прогорит. Откопали несколько таких работников, которые через лет через десять войдут в первую сотню компьютерщиков страны. Если их поучить, конечно. А за одним и прикормить. Нашел сомневаться в таком человеке, который за десять лет из ничего создавал гигантскую корпорацию. Босс из дерьма конфетку сделает, а из рубля миллиард долларов.
   - Я быстро, - пообещал он почти влюблено и исчез. Ему требовалось разобраться, где же Федоров обманул его, лучшего компьютерщика кампании.
   За несколько минут, которые он выделил себе, решить эту проблему было невозможно. Илье требовалось пока определить, что это не случайный сбой компьютера, а преднамеренная диверсия.
   Он влез в установки программы и вышел на базовые программы. Точно! Есть одно изменение, причем очень изящное и красивое, заставившую в целом всю программу принять неправильное решение.
   Илья пролистал программу и убедился, что искажение разовое и на следующие решения влиять не будут. Какой правдолюбец этот Федоров! И причем, если бы он сейчас не посмотрел, то любое другое использование программы автоматически бы ликвидировало это искажение.
   Он сохранил изменения программы в отдельном файле, пообещав себе, что вернется к нему сегодня же вечером. А пока надо последить за этим попрыгунчиком.
   Задачи третьего уровня были не решаемые. То есть, конечно, группа опытных специалистов за несколько лет при обильном финансировании подберутся к решению... может быть. В любом случае несколько мальчишек за выделенный им час ничего не смогут. Поэтому в требованиях к заданию указывалось лишь предложить решение, за что выдавались баллы - до десяти включительно. Впрочем, за решение задачи (вдруг найдется второй Эйнштейн!) награда тоже выдавалась - 50 баллов. Но это было из разряда - слетайте на Марс и вы получите премиальные. Это прекрасно понимали и жюри и участники. Им только, сейчас, после двух заданий (!) объявили критерии задания и Володя понимал, почему.
   Илья, решив все проблемы, лениво ходил вдоль ряда компьютеров, на которых работали шестеро оставшихся конкурсантов. Интересного больше ничего не предвиделось. Он просто исполнял свои обязанности.
   - Подумайте о программе Касперского, - посоветовал он одному.
   - А здесь лучше сделайте так, - подсказал он другому.
   Подсказывать ему не запрещалось. Благо он будет главным оценщиком достижений в выборе сотрудников в кампанию и сумеет отделить свое от чужого.
   Первым кандидатом в штат Илья выбрал Федорова. Правда, до 18 баллов он не добрался и соответственно, по положению конкурса, в финальную часть в Москву не отправляется. Ну и что? Отбор сотрудников представлял собой неофициальную и наиболее важную часть. Здесь он отчитывался только перед Завалиным.
   - Эй! - шикнул он на Федорова, которого он читал уже своим. - Ты что делаешь?
   Парень не сразу понял, что обращаются к нему, а поняв, поднял удивленное лицо.
   - Задачу решаю.
   - Да я вижу, - лихорадочно сказал Илья, - ну-ка подвинься.
   Он принялся листать предложенный способ решения задания. Он-то считал, что парень уже спекся, а тот снова нашел возможность удивить.
   Эта задача компьютеризирования крупного производства давно уже не давала покоя многим специалистам. Но они только подходили к ней. А парень-то почти решил. Нет, в таком виде ничего работать не будет. Но здесь столько ценных идей... Илья воровато оглянулся. Не дай бог увидят конкуренты их кампании. Вполне возможно, что некоторые члены жюри работают на несколько хозяев.
   Он заархивировал часть файла с наиболее ценной информацией и запаролил его собственным паролем. И лишь после этого успокоился.
   - Работай дальше, - Илья великодушно уступил место. - Что-то может получится. Часть материала я уже отправил в жюри. Но вот здесь и здесь у тебя ошибки. Да, кстати, - добавил он, чтобы Федоров не подумал невесть что, - второе задание ты решил неправильно.
   Он поднялся и оставил приунывшего посмотрев на Володю, как ему показалось по-свойски, а Володе - снисходительно. Тот проводил взглядом москвича. Неужели у него все так плохо. А ведь здорово шло! Первое задание он решил почти полностью. Большинство из них оказались из школьного практикума, который он изучил от корки до корки. Он даже не задумывался, руки сами бегали по клавиатуре, отпечатывая нужный ответ. Ну и пусть он сделал правильно только три задачи, четвертую только частично, а пятую не смог. Зато быстро.
   Третье задание заставило его задуматься. В отличие от двух первых, его передали не по внутренней сети, а на диске. Ну, главное, конечно, не в этом.
   Он уже понял по второй задаче, легкого ожидать не стоит. А когда им сказали, что по третьему заданию от них ждут не решения, а всего лишь подхода к нему, окончательно поставил на нем крест. И соответственно взял диск с требованиями. Одно его заставляло работать - злость на несчастную судьбу. Он уже ничего не выигрывал - за первое задание он получил 1, 48 балла, за второй - 0, соответственно, если даже получит за третье задание все 10 баллов, это ничего ему не даст. Вот если он все же решит задачу... Ага, и заодно познакомиться с президентом кампании.
   Он вспомнил, как снисходительно посмотрел на него московский информатик и сжал зубы так, что челюсти свело. Но что делать, он не Господь Бог!
   Задачка была еще та. Володя вздохнул, потянулся к системному блоку, чтобы вытащить из CD-roma диск. По крайней мере, он честно старался, просмотрел все три уровня. Некоторые сразу сдались, халявщики. Мол, мы пришли, что вы от нас требовали, а на большее мы не способны. Так что, он должен быть не на последнем месте. Как минимум, на пятидесятом.
   Володя опять вздохнул. Таким результатом не хвалятся. Он уже взял в руки диск, чтобы сдать в жюри,
   Но тут в голове мелькнул какой-то проблеск, случайный взгляд на условия и он задумался. Можно попробовать решить. Куда он торопиться?
   Володя посмотрел на укрепленные выше аудиторной доски электронные часы, неторопливо отсчитывающие время. Восемь ноль два. Есть еще час. Куда он торопится сдаваться? Все равно он хотел остаться до конца в надежде, что их хотя бы накормят. О то столько еды собрали на столе, а заправиться не дали. Он бы, по крайне мере, еще пару бутербродов съел - с колбасой и сыром.
   Он начал печатать, сначала медленно, наобум, а затем все быстрее и быстрее, вдруг увидев уже окончательный итог решения макроэкономической проблемы.
   Правда, компьютерщик подошел и элементарным образом опустил его, но задача уже была решена. Володя уныло допечатал и устало поднялся. Значит, и тут он ошибся. Что ж, их шестеро, может, хотя бы шестое место дадут. Или вообще выпрут из конкурса, бывает и так.
   Ругая себя почем свет стоит, Володя как-то не осознавал, что Илья с ним слукавил. Если бы его второе задание не засчитали, то он бы не был допущен к третьему.
   Остальные конкурсанты то же закончили или, скорее, сдались, налепив всякую ерунду. Володя мельком взглянул. Лучше всего получилось, вроде бы, у Макушина Сереги. Он и победит. Володя присмотрелся к награде за первое место и у него потекли слюнки. Такого ноутбука у него не будет никогда!
   Затем началась процедура награждения. Вопреки ожиданию, его не попросили перейти в зрительный зал, и он попал в строй шестерки, дошедших до третьего этапа. К ним присоединили еще четверых, которым полагались утешительные призы. Итого десять.
   Руководил конкурсом молодой мужчина в синем костюме, по лицу которого было сразу видно - он начальник. Большой начальник. Кто-то шепнул, что это один из сотрудников кампании. Школьники посмотрели на него как на наместника Бога.
   Это был действительно Савелий Николаевич Логинов. Первоначально предполагалось, что он будет только организовать, а вручит секретарь президента. Но затем все переиграли, не предупредив его. Пришлось срочно сочинять небольшую речь. И он совсем оказался сбит с толку, чуть ли не упал, когда вдруг узнал, что в одном здании с ним - во Дворце творчества, находится сам Завалин! Его незаметно включили в команду и он второй день дышит в затылок. Хоть бы предупредили, сволочи!
   Сначала Логинов запаниковал, - что такое он сделал, раз прибыл сам президент. Затем пришел в себя, но следил за каждым ловом, помня - здесь президент!
   Заговорил он, вопреки ожиданию, мягко и спокойно. Поздравил всех с участием в конкурсе. Сообщил, что все участвующие награждены небольшими призами, которые можно получить в компьютерном Центре, у руководителя. Затем вручил утешительные призы - флешь - диск на 2 гигабайта и денежный чек на каждого.
   Затем в его интонации появились торжественные нотки.
   - Ну а сейчас перейдем к наградам за три первые места. Третье место...
   У Володи ухнуло сердце.
   - Получит Александр Коротких.
   Сашка густо покраснел, неуклюже вырвался из общего ряда.
   - Поздравляю, - Логинов пожал руку, протянул чек на тридцать тысяч и ноутбук стоимостью в пятьдесят тысяч.
   Второе место занял Макушин Сергей. Ему вручили такой же ноутбук и чек, но уже на пятьдесят тысяч.
   Володя уже не слышал. В тайне он надеялся, хотя ни за что бы не признался себе даже в душе, на третье место. Конечно с ошибками, конечно, неправильно, но два задания были сделаны по сроку первым. Все-таки... Ну на нет и слова нет.
   - Перед тем, как объявить об участнике, занявшем первое место, - объявил Логинов, - мне хотелось бы сказать о том, что участники, получившие восемнадцать баллов, после торжественного вручения должны остаться. Я поговорю с ними отдельно.
   Теперь самый торжественный момент, - голос Логинова налился радостью, словно это он получил награду. - Первое место получил школьник одной из школ вашего города. Федоров Владимир.
   Володя, опустив голову и уже не обращавший внимания на ход награждения, все прослушал.
   Стоявший рядом Макушин больно ткнул его в бок.
   - Дурак, ты что, уснул?
   - Федоров Владимир, - повторил уже в третьих раз Логинов. Его голос был и раздражен и обеспокоен - куда подевался призер?
   - Я? - очнулся Володя
   Макушин, обладавший недюжинной силой, вместо слов ткнул его в спину.
   Володя кубарем полетел вперед, обо что-то споткнулся и чуть не упал у ног представителя кампании.
   Подавив мгновенную вспышку смеха, Логинов посмотрел на него по отчески. Парень явно переволновался и потому и оглох, и ослеп. В провинции не так уж много проводят вручений призов.
   Он торжественно объявил:
   - За хорошо решенные конкурсные задания Владимир Завалин награждается ноутбуком и небольшим денежным призом.
   Логинов вручил ему ноутбук и, поскольку руки у него были заняты, положил чек в карман его пиджака, предварительно показав, где он будет лежать.
   Володя раскраснелся и, прижимая к груди дорогущий ноутбук, невпопад отвечал на поздравления. Награда свалилась на него неожиданно. Как будто доской врезали по голове. И он мало что понимал. Он с трудом понял, что ему положили в карман чек.
   Ну и вечер!
  

Глава 7

   Володя зашел по счастью находящуюся неподалеку пустую комнату и полчаса унимал бешено бьющую в висках кровь.
   Постепенно он пришел в себя и вышел в коридор. Время было половина десятого. Надо идти домой, а то еще отберут на улице ноутбук. Они жили не в самом спокойном районе города. И его приз через пару часов мог вполне оказаться в других руках.
   - Вот ты где! - набежал на него директор Савелий Николаевич. - Иди, с тобой срочно хочет поговорить представитель кампании, проводящей конкурс. Давай ноутбук, полежит у меня.
   Савелий Николаевич был одновременно и зол, и приятно возбужден. С одной стороны, эти господа достали придирками и отвязаться от них никак было нельзя, сам министр из областного правительства стоял недавно рядом тихой мышкой и только поддакивал. С другой стороны, победил его воспитанник и все это поняли. А значит, его позиции крепнут. И потом, сегодня его ждет премия в сто тысяч!
   Повинуясь его словам, Володя поспешил в одну из аудиторий на втором этаже с ноутбуком. Отдавать ему в руки он побаивался - вдруг присвоит, так сказать прихватизирует. И куда денешься?
   Пока он шел, в классе разговаривали о нем.
   - Вы понимаете, - Илья возбужденно ерзал на стуле. - Вот это парень! Вот это класс! Я не знаю, кто его учил, но это супермастер!
   - Подожди, - остановил его Завалин, - давненько я тебя столь радостным не видел, с того времени, когда ты на новый год выпил один бутылку Наполеона. - Он принюхался. - Нет, вроде бы не пахнет.
   - Да ну вас, Сергей Александрович, - не принял подначку Илья. - Те счастливчики, что тоже получили по восемнадцать баллов, также являются приятной находкой. Но этот парень, Володя Федоров, это находка!
   Дверь со скрипом открылась и Илья замолчал на полуслове.
   Завалин с интересом посмотрел на Володю, которого он видел вблизи только мельком, а в остальном только через видеокамеру.
   Обычный мальчишка - угловатый, стеснительный и потому угрюмый. Куртка еще больше ободранная, чем ему казалось. М-да, бедная семья. Кто его учил? Природа!
   - Садитесь, Володя, - голос Завалина был ровен и величав, сразу показывая разницу в положении.
   Володя чего-то не понимал. Директор Савелий Николаевич отправил его на встречу с представителем кампании. А здесь его встречал непонятно кто.
   Ему не понравился надутый дядька и он решил назвать его президентом. Можно хоть в мыслях похохмить. Наверное, какая-нибудь мелкая шишка, все показывает себя перед подчиненными, как у мамы на работе ее начальник.
   - Я туда попал? - на всякий случай спросил Володя.
   Илья прищурился, с легкостью рассчитав ход мыслей мальчишки.
   - А он мне нравится, - вынес он вердикт в полголоса.
   - А мне не знаю, - хмыкнул Сергей Александрович, - не информационный центр, а скопище клоунов. Скоро буду вам давать задания проводить корпоративные вечера.
   Володя ничего не понял, но на всякий случай надулся.
   - Мой юный друг! - подошел к делу Илья, - позвольте вам представить...
   Володя иронично улыбнулся.
   - Президента ЛУНАТЭКС, человека, пока еще немного беднее Билла Гейца, Сергея Александровича Завалина.
   Улыбка Володи запечатлелась в камне.
   - Я-а, - проблеял он, решив больше никогда не иронизировать насчет незнакомых людей.
   - Мы понаблюдали за вашей работой, - голос президента был ровен и деловит, - и пришли к выводу, что вы подходите к работе в моей кампании. В будущем, конечно. Сейчас ваша задача учиться.
   Володя попытался настроиться конструктивно, хотя его душа была готова взлететь и утащить из этого здания
   - И чем мне все это будет грозить? - старался он спросить посуше, невольно подстраиваясь под тон президента.
   За Завалина ответил Илья:
   - На время учебы в школе стипендия. В ближайшие месяцы, возможно, тебе будет представлена возможность учиться в элитной школе - интернете. Выпускные экзамены позволяют, как правило, поступать почти в любой вуз. И не только российский. Вуз - на выбор, но, разумеется, не провинциальный. Затем работа в ЛУНАТЭКС. Заработная плата в зависимости от ваших умений и знаний. Рядовые работники моего отдела получают до десяти тысяч.
   Перспектива ближайших лет жизни, четко прочерчивающая дорогу в рай, ослепила его. И даже маленькая зарплата для Москвы - десять тысяч не могла ослабить радость.
   Илья спохватился:
   - Я прошу прощения, - он утрировано испугано посмотрел на Завалина, - в связи с распоряжением измерять все в отечественной валюте, я должен говорить только в рублях - двести восемьдесят в месяц.
   Володя захлопнул рот. Оказывается десять тысяч это в долларах.
   Сергей Александрович, глядя на его лицо, понял, что разговора сегодня не получиться. Парню надо прийти в себя.
   - Возьми, - он протянул Володе роскошный телефон, купленный утром, - по этому номеру тебе позвонят. Впрочем, если ты его потеряешь или подарят, на тебя выйдут. Соглашайся. Домой тебя отвезут.
   Володя измученно кивнул, не в силах взять дорогу игрушку.
   - Да, - спохватился Завалин, - прежде всего в твоих интересах, Володя, я не стал бы слишком распространяться о нашем разговоре.
   Володя улыбнулся и пятясь. Вышел в коридор. Телефон он так бы и оставил у президента, но Илья успел взять его и засунуть в карман мальчишки.
   - Может, не стоило вам с ним встречаться? - усомнился Илья. - Парень разнесет на весь город, кого он видел.
   - Ничего, - Завалин как-то странно усмехнулся. - Через несколько дней я все равно уеду. Боишься, что вытеснит тебя с поста начальника Центра? - вдруг подначил он.
   - Ну если вопрос задавать так, - развел руками Кожевник, - боюсь. Если бы вы разбирались к информатике, вы бы оценили изящность решений мальчишки. Малыш далеко пойдет. Я сейчас не до конца разобрался. Но знаете, как он отремонтировал комп по второму заданию? Он заставил программу поверить, что у компа сломана материнская плата и отладил ее.
   - Гипнотизер? - усомнился Завалин.
   Илья усмехнулся.
   - Гипнотизеры на технику не действуют. Нет, нужны изящные решения и тогда комп становиться послушен, как собачка.
   Завалин недоверчиво покачал голову. Вообще-то он хотел только помочь парню дозаниматься в кружке, а получиться, нашел нужного сотрудника. И сверхгениального, судя по рекламе Кожевника.
   Володя же, не подозревая о своей гениальности, просто вывалился в коридор, вдохнул несколько раз поглубже воздух. Окончательно прийти в себя ему помог директор.
   - Давай, Володя, иди в кассу Дворца, честно заработал деньги, - мягче, чем он собирался, сказал Тонков, глядя на раскрасневшегося парня. - И побыстрее, а то кассир до бесконечности ждать не будет. Она и так перерабатывает.
   Володя совершенно пропустил фразу председателя о денежном призе, услышав только о ноутбуке. И теперь не сразу понял, о какой премии Анатолий Сергеевич говорил. Кажется, ему вручили листочек бумаги - чек, как было сказано. Ладно, раз его посылают в кассу, значит, стоит сходить. Там и разберемся.
   Касса находилась неподалеку в небольшом аппендиксе с окошком в стене у самого окна.
   Кассир оценивающе посмотрела на него сквозь решетку.
   - Федоров?
   У ней остался единственный призер, ради которого она и сидела. Сказала и засомневалась. Проходимцев много, вдруг это не он, а сумма-то большая. Выдаст, а потом годами будет расплачиваться.
   - Не знаю я тебя, парень, документик какой-нибудь есть?
   Володя полез по карманам, совершенно четко зная, что документов у него нет. Откуда в пятнадцать лет документы. Что ж не получит премию. А вдруг там рублей пятьсот, а то и больше! Да хотя бы сто, хлеб по пути домой купит и молока. Он попытался вспомнить, сколько дали за вторую и третью. В голову почему-то приходили какие-то тысячи - тридцать, сорок и даже пятьдесят. Им и так выдали ноутбуки, зачем еще такие сумасшедшие деньжищи.
   Эх, если хоть что-то бы... Он наткнулся на какую-то корочку, удивленно замер и вспомнил. Мать говорила, что для участников конкурса нужен был документ. Вот он и взял свидетельство о рождении - единственный его настоящий из имеющихся документ.
   - Свидетельство подойдет? - он замер, глядя, как кассир раскрывает корочки.
   - Ну, - протянула она. - Как сказать....
   Свидетельство было без фотографии. Его ли?
   - Давайте я Тонкова позову, он вам скажет, что я Федоров, - готовно предложил парень.
   Кассирша задумалась. С другой стороны, какие еще могут быть у парня документы. У ее сына четырнадцати лет тоже кроме свидетельства ничего нет. Ей уже передали, что она должна выдать определенную сумму Федорову. Вот он Федоров. Что ей еще надо? А к директору лучше сегодня не ходить.
   - Только знаешь, - заговорила она виновато, - сегодня я не ждала таких выдач, в банке особо не заказывала, к концу дня крупные купюры раздала, сегодня несколько человек в командировку в Москву уехали. Как на грех, остались только десятирублевые. Я бы часть суммы тебе сегодня ими выдала, а завтра остальные. Возьмешь? А то приходи завтра с утра, часам к одиннадцати, выдам все без проблем.
   Она замерла. В принципе, любой бы начал шуметь, получив зарплату десятирублевыми. И если он откажется, побегать уже ей. Директор какой-то дерганый. Велел парню деньги выдать обязательно сегодня. А когда она стала объяснять, что ей никто не говорил о выдачах даже не в конце рабочего дня, а после, наорал на нее так, что ее заколотило. Если парень не возьмет, он ее уволит. Точно уволит.
   От таких мыслей, ее лицо, обычно надменное и какое-то сонное, стало просительным.
   - Да нет, давайте, - согласился Володя. Он вдруг захотел молока - холодного, приятного на вкус. И чтобы выпить вдоволь и не торопясь. Один осилит литровый пакет.
   Последний раз он пил молока месяц назад, когда маме выдали к зарплате небольшую премию и она, расщедрившись, купила на четверых литровый литр молока. Дорогое оно сейчас, откуда у них на него деньги.
   - Вот и хорошо, - обрадовалась кассир, - я тут уже в ведомости обозначила, сколько я могу тебе дать сегодня.
   Володя полез в карман и вытащил свою тайную гордость - найденный нынешним летом кошелек. Его, скорее всего кто-то выбросил за старостью, но для парня из небогатой семьи был в самый раз. Несколько десяток он вполне сможет разместить. А может даже полсотни бумажек, если ему столько дадут. Он никогда еще не имел полсотни банкнот, чтобы увидеть, лягут ли они в кошельке. Представил себя богатым, имеющим рублей пятьсот. Вот это да! Получить бы ему такую пачку десяток, чтобы они не влезли в кошелек!
   - Распишитесь.
   Из окошечка выскользнула ведомость с несколькими сегодняшними призерами конкурса. Он не глядя, расписался, погруженный в мысли о своем богатстве. Вряд ли кассирша его обманет.
   - Так, - начальственно сказала кассир и принялась выдавать деньги.
   Кошелек задрожал в онемевших руках Володи, а потом вывалился из рук на пол, когда сквозь узкое отверстие окошка кассир деловито высунула на фанерное основание пачку десяток. Целая пачка, обертка даже не распечатана. Значит, сто штук - тысяча рублей. Сегодня они могут поесть колбасы, сыра, попить сок, молока!
   Он попытался засунуть пачку в кошелек, конечно же, не сумел. Запоздало поблагодарил, наклонившись:
   - Спасибо.
   Кассир, провозившаяся с порванной оберткой, наконец, положив пачку перед Володей, что-то удивленно пробормотала.
   Затем положила вторую, третью, четвертую...
   Он стоял и окаменевшим взглядом смотрел, как перед ним ложатся ЕГО ДЕНЬГИ.
   На восьмой пачке кассир остановилась - места в окошке было слишком мало.
   - Парень, - вернул Володю в себя ее голос, - ты не мог бы перекладывать себе пачки, а то мне уже складывать некуда.
   - А мне тоже, - робко признался Володя, - у меня только кошелек, - он продемонстрировал ей бумажник.
   Кассир высунулась одним глазом, взглянула на мальчишку. Хотела наорать на него, мол нечего ходить так за деньгами. Потом вспомнила, что он вроде бы ей уступил. Правильно, парень пришел получить тысячные, а то и пятитысячные купюры, а она ему десятки сует. Ее бы рублевыми монетами давала.
   Подумав, кассирша провалилась вниз в своей каморке. Откуда-то снизу раздался ее голос:
   - Я тебя дам мешок, только ты мне его верни, ладно?
   - Хорошо, - машинально согласился Володя. Сколько же он получает денег, если ему предлагают мешок? Десять пачек - десять тысяч?
   Кажется, последнее предложение он произнес вслух.
   - Расписывался же, - прервала перечисление пачек кассир, и нехотя прочитал в ведомости: - восемьдесят шесть тысяч триста сорок восемь рублей. Это уже с вычетом налогов. Вся наличность, какая на сегодня осталась. Так-то тебе двести тысяч полагается. Ну вот, придется снова считать, сколько я тебе пачек выдала.
   Она вышла из помещения кассы, свалила деньги, как макулатуру на подоконник и принялась пересчитывать, скидывая пачки в мешок.
   - И триста сорок восемь рублей, - вручила она в руки остаток. - Пересчитывать будешь?
   - Нет, - твердо сказал Володя. Даже кассир и смухлевала на пару пачек, ему все равно. Таких денег в его семье не получал никто.
   Он положил триста сорок восемь рублей в кошелек, положил ноутбук и направился домой, не чувствуя земли под ногами.
   Жаль, сейчас не декабрь. Он вполне бы сошел за Деда Мороза.
   С мешком через плечо, ноутбуком под мышкой, он действительно походил на раздающего подарки Деда Мороза. Не хватало только ватной бороды и костюма.
   - Юноша, - окликнул его у входа спортивного вида мужчина. Володя скукожился. С мешком денег, дорогущим ноутбуком он будет богатой добычей для бандюг. С опозданием подумал, что лучше бы ему все забрать завтра.
   К его счастью, его окликнул телохранитель Завалина Виктор, которому, как знающему местность, поручили довести Володю. При этом Семенов специально его предупредил, чтобы не пропустил. Парень скромный, тихий, сам не подойдет.
   - Это тебя надо отвести?
   - Ух, меня!
   У него был вид человека, начинающего вторую жизнь.
   Впрочем, - Виктор философски подумал, что в юности легко расстаются с предыдущими жизнями. - В те годы число жизней кажется бесконечным.
   Он открыл дверь роскошного для Володи джипа. Впрочем, и для него бы и семерка показалась роскошной, поскольку за всю недолгую жизнь он ездил только в переполненных городских автобусах.
   - Ноутбук и мелочь положи сюда, - Виктор кивнул на заднее сиденье. - Можно разложить в предназначенные им места, но ехать пять минут.
   - Там не мелочь, - возмутился за себя Володя.
   Виктор удивленно посмотрел, - парень-то с гонором!
   - Прошу прощенья, - учтиво извинился он. Сел за руль.
   Джип бесшумно тронулся.
   - Я хотел сказать, там восемьдесят тысяч, - извиняющимся голосом сказал Володя через пять минут.
   - Ах, парень, - хмыкнул Виктор, - если ты будешь работать в кампании, ты поймешь, что значит настоящие деньги. Приехали, выходи!
   Володя удивился. Быстро же они приехали. Он еще хотел попросить остановиться у магазина, но раз приехали, не возвращаться же назад.
   Он вышел из машины, подхватил мешок. Шофер вынес ноутбук.
   Володя замешкался, не зная, будет ли пристойно дать водителю десятку за поездку. Особенно после его слов о "мелочи".
   Виктор не подозревал о проблемах пассажира. Скорее по привычке телохранителя, чем по необходимости он первым заглянул в подъезд. Пусто. Правильно, кто сюда будет ходить.
   Ходить в дом Кулков не рекомендовал. Нечего мелькать ни ему самому, ни машине. Он вообще бы отпустил Володю пешком, отправив следом одного - двух нанятых сотрудников агентства. Но раз это распоряжение хозяина, то ничего не сделаешь.
   Поэтому Виктор подвел Володю к лестнице подъезда, помог устроить ноутбук и... исчез. Ну, словно испарился. Только машина тихо загудела во дворе, отъехав.
   Володя фыркнул и стал подниматься. У дверей у него появилась новая проблема - руки, однако, заняты, как он будет нажимать на звонок?
   Пришлось постучать в дверь ногой.
   - Володя, - открывшая двери мать была встревожена долгим отсутствием сына и появилась сразу. Было уже половина одиннадцатого, а Настя сказала, что ушел он вечером. Ни о какой победе сына она не заговорила, поскольку не верила в нее. Может ли парень из бедной семьи что-нибудь? Может! Либо во сне, либо в сказке. А по жизни все достается богатеньким.
   - Суп на плите, Володя. Должен быть теплым. Хлеб в столе.
   И все. О конкурсе ни слова. Володя даже обиделся, забыв свои настроения нескольких часов назад.
   Что ж, берегитесь!
   Володя разделся и с загадочным видом прошел в комнату. Для начала он вытащил ноутбук. Катя, Дмитрий и Настя видели ноутбук только по телевизору и с интересом посмотрели на него. Иностранное чудо заставило их заахать. Трогать же было страшновато.
   Только Настя независимо повела плечиком и погладила его по клавиатуре.
   А затем они уже не замечали электронного чуда. Володя залез в мешок, вытащил пачку десятирублевок и кинул ее прямо на пол. Потом еще одну. Еще. Затем просто взялся за дно мешка и высыпал водопад денег.
   Скромная квартира превратилась в филиал банка - столько казалось денег в ней. И хотя были они всего лишь десятирублевыми купюрами, но и столько для них, простых российских людей из провинции, то есть бедных по своей сути, было много.

Часть III

Глава 1

   Дмитрий Федоров кое-как выстоял длинную очередь в приемной врача среди ворчащих, нацеленных на конфликт больных. Что делать, медиков не хватало, а больных, наоборот, становилось все больше. Даже ему, хроническому больному, приходилось ждать. Ничего, не развалится. У каждого свои болячки. Для него своя болезнь, а другому даже подозрение на камни в почках уже страшное горе. Нечего кричать на весь мир о тяжелой болезни и рваться без очереди. Лучше от этого не станет.
   И ничего, что он еле стоит на ногах. Кого удивишь этим в больнице. Вон здоровенная девчонка стоит перед ним. Попробуй, попроси ее уступить, такое выслушаешь о своей жизни и о себе лично.
   Остужаемый такими мыслями, Дмитрий смирно простоял несколько часов. Отдохнул хоть, если это можно назвать отдыхом. Ноги подгибались, слабость - извечный спутник его тела последних лет - пригибала к полу. Все он понимал, кроме одного - разве нельзя поставить достаточного количества стульев или скамеек в коридоре?
   Лечащий врач не разрешал ему ходить большие расстояния. Километры от дома до больницы для него сейчас были слишком велики и вроде бы надо слушаться, ну а куда деваться? Скорую в больницу добираться не вышлют, скажут, это не их проблема, пусть телепается как-нибудь, если тридцать рублей жалко. Столько такси стоит. Но денег на такси у них нет. Шестой год не работает. Сыну вон денег не хватило на кружок, пошла жена просить разрешения заплатить в следующем месяце. Ложка супа в рот не лезет при мысли, что от детей отрывает.
   Жизнь она такая штука. Кому все, паскудина судьба улыбается во все тридцать два зуба, а кому, как ему, например, поворачивается спиной. И куда деваться?
   Больной перед ним занимал очередь к двум врачам. К глазнику очередь шла быстрее. Он заметался, видя, как там пора к врачу и здесь подходит. Махнул рукой, глазник был для него важнее. Счастливчик. Когда-то и для него глазник был единственным врачом - когда получал автомобильные права.
   Так подошел его черед. И стоял-то недолго, трех часов не прошло. Он тряхнул головой, разгоняя красные круги перед глазами. Они все чаще мутили ему голову, как объяснил врач, почки не справлялись с очисткой крови, из-за чего она приходила к мозгу неочищенной. И мозг начинал работать с перебоями.
   Дмитрий понимал недоговоренное. Кровь будет очищаться все хуже и хуже, а красные круги приходить все чаще, пока однажды не поглотят его совсем.
   - Заходите, - требовательно позвала медсестра.
   Врач долго его мял, прощупывал нижнюю часть спины, там, где располагались почки. Он был у него наблюдающим, смотрел, как больной постепенно угасает, а болезнь пожирает здоровое поначалу тело. А он что сделает? Нужные дорогостоящие лекарства, нужна операция. А все это стоит больших денег. Это только называется российская медицина бесплатной. А на деле, чтобы быть здоровым, деньги нужные большие. А у больного работает одна жена рядовым бухгалтером. И еще двое детей. Попытался он было провести ему инвалидность - отказали, не глядя.
   - Ему осталось жить полгода, куда ты его проталкиваешь, - сердито выговорил заведующий отделением, - Представляешь, сколько у нас проблем будет, когда он умрет на инвалидности? Пусть находится у тебя просто на учете, так проще провести формальности после смерти.
   Завотделением не был сволочью, он всего лишь работал не один десятое лет в малобюджетной больнице маленького города и зримо понимал последствия поступка молодого врача. Федоров все равно скоро умрет. Денег на его лечение никто не даст. А им будет хуже.
   Ему пришлось согласиться. Действительно, пенсия маленькая, особо ничем не поможет, а бумаг после смерти Федорова испишешь воз и маленькую тележку. Тому осталось домучатся несколько месяцев, из них большую часть на больничной койке за государственный счет.
   Он посмотрел на последние анализы крови и мочи. Затем на результаты УЗИ. Все результаты показывали ухудшение. Почки не справлялись со своими функциями, организм отравлялся и потихоньку погибал. Следовало еще снять кардиограмму, отправить на первый этаж, где находился аппарат. Или не стоит? Он представлял, какова она будет. Сердце захлебывается от токсинов. Помочь ему можно, дав стимуляторы, но это дополнительная нагрузка на те же почки. Еще произойдет острая почечная недостаточность. Это быстрая, но мучительная смерть.
   Пусть лучше мучается понемногу.
   Придя к решению, врач отпустил больного одеваться и сел писать бумаги.
   Дмитрий терпел прощупывания доктора, хотя иной раз от сильных тычков почки болели нестерпимо. Они и так ныли почти непрерывно, а когда доктор давил на них, перед глазами вновь вставали красные круги.
   Затем оделся и сидел в ожидании приговора. Он уже знал, что приговор будет расстрельным. Без патронов, но наповал. Почки почти совсем не работали и даже помощь аппарата искусственная почка, куда он бродил через день, уже не помогала. Сам он, конечно, в результатах анализов понимал мало, но медсестра - двоюродная сестра, помогавшая время от времени, увидев анализы, сделанные в прошлом месяце - сентябре, помрачнела, но честно сказала, что его ожидает.
   Требовалась срочная операция, стоящая тысяч семьсот. Откуда у него такие деньги.
   Или замена почек. Это стоило несколько десятков миллионов. И не рублей, а долларов. И то надо стоять и ждать очереди, когда почки появятся. С нынешней кампанией разгона трансплантационных структур жди - не дождешься.
   Тайком от него Катя попыталась взять ссуду на семьсот тысяч. Отказали. На ее зарплату оказывается можно взять тысяч сто, не больше. Чем больше зарплата, тем больше кредит. Вот олигарху-то радость.
   А закладывать им нечего. Одна однокомнатная квартира в гнилом двухэтажном многоквартирном доме, предназначенном на снос и потому ее даже продать невозможно.
   Что ж такая, значит, судьба. Ходи кое-как и жди смерти. Грешным делом, он жутко начал завидовать сердечникам и инсультникам. Те легко умирали. Сосед из дома напротив третий инфаркт получил на улице. Охнул, руку к сердцу прижал и все. А он пока почки не выпустит через мочевой пузырь, а потом не отравится мочевиной, не умрет. С его болезнью смерть трудная. Хотя, говорят, еще хуже при раке.
   Жалко только Катю и детей. Они-то с чего виноваты. И так с ним мучались сколько, а теперь и без него настрадаются. Кате нынче тридцать семь. Замуж ей в таком возрасте, да еще с двумя детьми никак не выйти. Остается одна надежда - дети подрастут, переженятся и нянчиться с внуками. Для этого ли жили?
   Из тяжелого раздумья его вывел голос врача.
   - Что ж, положение не столь трудное, хотя и похуже, чем в последний раз, - тоном записного оптимиста заговорил доктор, - по крайней мере, я не вижу условий для радикального ухудшения.
   Дмитрий грустно посмотрел на врача, покачал головой.
   Врач прервался на полуслове, помолчал, застеснявшись. Больной явно понимал действительное положение вещей.
   - Полгода вы еще должны прожить, - тихо сказал он. - Это я вам гарантирую, если, конечно, под машину не залезете на дороге. Выпишу таблетки, в прошлый раз они помогли. И стоят не дорого. Большее не в моих силах. А в декабре мы вас положим в больницу. Почистим организм, заменим кровь, глядишь полегчает.
   Врач снова застрочил что-то в истории болезни. Писал быстро, но долго.
   - Как будто завершает медкарту, - подумалось невольно. - А и то. Полгода срок небольшой. Новый год он еще встретит, а вот восьмое марта вряд ли. Надо Настеньке и Кате наперед подарки сделать. Кто им после его смерти будет дарить. У Володи еще денег нет. Хотя нет, лучше Володе передаст, пусть тот вручит.
   Зазвонил телефон. Медсестра взяла трубку, выслушала, молча передала трубку врачу.
   - Да-да, - закивал тот, - сейчас буду. Завершу осмотр больного и появлюсь. Без меня не начинайте.
   Он посмотрел на больного и закруглился:
   - Вот вам рецепт, а я побегу. Лена, скажешь в очереди, буду через пять минут, ушел на консилиум.
   Махнув на прощанье расстегнутым халатом, доктор стремительно вышел из кабинета. Странно, врачи почему-то все ходят стремительно. Боятся, что в коридоре больные приставать будут?
   Дмитрий решил схитрить в попытке узнать написанное врачом в медкарте. Не то, чтобы он надеялся на лучшее... Но надо официально убедиться. Он умильно улыбнулся медсестре:
   - Вы мне карточку не дадите, мне бы еще к кардиологу зайти, сердце проверить.
   Медсестра заколебалась. С одной стороны, карточки на руки не дают. С другой стороны, не побежит же она сама. У нее обязанности другие. А больной тяжелый, ему действительно надо снова анализы сдать, пройти кардиограмму, эхограмму, потом к специалистам заглянуть.
   - Возьмите, - нехотя протянула она, не обратив внимания на написанное сегодня врачом.
   Выйдя из кабинета, Дима осторожно прикрыл дверь, отошел в сторону. Посмотрел, как медсестра воюет с настырной больной, выгоняя из кабинета. Бабка лет семидесяти - самый многочисленный контингент больных, ни за что не хотела выходить из кабинета, обещая сидеть тихо до прихода врача.
   Отошел в сторону, сел на низенькую скамейку, открыл историю на последних, сегодняшних записях. Многовато, однако, написано.
   Врач писал профессионально неразборчиво. Так, что с первого раза и не разберешь. Как и со второго. Пришлось читать по слогам, постоянно возвращаться назад.
   - Го... позд... положение... резко ухудшилось. По... почки не справляются со своими функциями. Необходима немедленная операции в области...
   Прочитать дальше он не смог. Перед ним сказочным вихрем появилась медсестра и, взмахивая крылами белого халата, как архангел, принялась выкручивать медкарту из рук, раскрасневшись от гнева и желания отругать хитрого мужчину.
   - Как вам не стыдно, почему вы меня обманули, - зачастила она.
   Дмитрий стал, грустно посмотрел на нее.
   - И в чем же это я обманул? Мне на самом деле надо пройти процедуры.
   Медсестра смолкла и неожиданно жалобно сказала:
   - Меня так врач сейчас отругал. И еще отругает за то, что вам отдала карточку. По правилам их носят медсестры.
   Они оба не договаривали и понимали что. Врач, скорее всего, не мудрствуя лукаво, обозначил развитие болезни, включая смерть пациента. И вернувшись в кабинет, он пришел в ярость, узнав от медсестры, что карточка выдана на руки. А она разве виновата? Так во всех кабинетах делают.
   - Дайте, пожалуйста, карту, я отнесу. Вам... не положено карту в руки. Будете обходить кабинеты, вам будут передавать через медсестер.
   Несмотря на раздражение в голосе медсестры слушались просящие нотки.
   Дмитрий, подумал, отдал. Он не прочитал и половины, но суть была ясна. Сестра двоюродная уже рассказала, зачем повторятся.
   Медсестра взяла медкарту, попыталась что-то сказать утешительное, но прервавшись на полуслове, медленно пошла по коридору.
   Дмитрий философски подумал, что у каждого есть предел своих тревог. Ей - выслушать нахлобучку, ему через полгода умереть. По уровню же переживаний как будто и одинаковы. А что ты хочешь? По радио как-то передавали, сколько человек в мире умирает каждую минуту - старых и молодых. Что же теперь пребывать в состояние вечного траура?
   Выстоял очередь в гардероб, обменял номерок на старенький плащ. Будет ли он еще здесь на двух своих? Или теперь путешествовать только на носилках?
   Дмитрий вышел из больницы, медленно, стараясь не делать излишних движений, побрел домой. Врачи говорили ему, что нельзя слишком торопиться. Когда шагаешь быстро, даже руками размахиваешь энергично, организму надо больше питательных веществ, кислороду, больше вырабатывается отходов. А почки и так не справляются. Лучше бы совсем не ходить на такое расстояние, - пришла в голову прежняя мысль, - да кто ж его будет возить.
   Он осторожно шел, обходя лужи, ежась под порывами резкого холодного ветра. Октябрь в последние годы вроде бы стал теплее. Все налегке бегают, - жарко. А он вон мается. Все холодно. Организм согреться не может.
   Подумалось, что скоро его понесут почти по этому же маршрут. Морг где-то поблизости. Подумалось не горестно, а отстраненно, словно не его будут хоронить. Нельзя жить вечно. Да разве это жизнь. Дохаживаешь последние шаги, сидишь на шее у семьи, как древний старец. А лет-то ему еще и сорока нет.
   За что же, господи?
   Вырвалось нечаянно, но искренне, как у монаха. Никогда не был верующим, а тут вот обратился.
   Движимый невеселыми мыслями, кое-как доплелся до дому. Неподалеку от квартиры пришлось выдержать еще одно испытание. Через дорогу протекал ручей. Город лежал в сырой низменности. Иной раз на центральных улицах реки сквозь асфальт прорываются, а у них здесь болото почти у самых окон. Нижнему соседу летом можно из квартиры удочку закидывать.
   Дорожники вырыли ров, положили бетонную трубу. Вроде бы все правильно. Но сделали все так бестолково, что ручей вырыл рядом с трубой новое русло, и теперь между трубой и дорогой появилась пропасть с полметра шириной, через которую была проложена узенькая дощечка. Ребятне ходить - радоваться, а остальным?
   Прошел кое-как, вытер испарину со лба, постоял, подождав, когда сердце успокоится. Самим бы дорожникам ходить по этой тряской дощечке.
   Дома дети уже пришли из школы и занимались хозяйством. Настя позвала обедать, но он так устал, что отказался, прилег на кровать. В последние месяцы ел все меньше. Не хотелось. Одного раза за день достаточно. Пусть сами едят. Молодые организмы бойкие, постоянно надо чем-нибудь съестным загружаться.
   Пригревшись под одеялом, он незаметно для себя уснул. А когда проснулся, увидел Катю.
   Раскрасневшаяся после улицы, она присела на краешек кровати, взъерошила его волосы.
   - Узнавала я, операция теперь стоит почти миллион. И еще пятьсот надо на лекарства и на что-то еще.
   Дмитрий усмехнулся. Полтора миллиона такой пустяк. Возьми его бумажник и вытащи.
   Катя его поняла.
   - Я спрашивала в городской администрации. Пятьсот тысяч на лекарство можно будет получить за счет бюджета, если признают тебя инвалидом. А они признают. Если ты не инвалид, то тогда кто?
   - Ага, - поддакнул Дмитрий, - а миллион мы возьмем из наших сбережений.
   Катя виновато улыбнулась и вдруг упала головой ему на грудь и навзрыд заплакала, не стесняясь детей.
   А он гладил по волосам и виновато улыбался. Столько ей нервов промотал, несчастной. Уж лучше бы умер скорее, что б проще было!
  

Глава 2

   Назавтра погода поменялась. Стало ярко и солнечно и даже вроде бы потеплело, хотя термометр выдавал те же десять градусов. Скоро похолодает, как передали синоптики. Все-таки октябрь. Лет двадцать назад в это пору уже снег ложился
   Из-за перемены погоды барометр пошел вверх, и Дмитрий слег. Стало так плохо, что еще больше захотелось умереть. Катя хотела остаться рядом с ним, но Дмитрий помнил, что отгулов у жены нет и, значит, придется брать за свой счет. Она же единственный человек в семье, имеющий стабильную и постоянную зарплату.
   - Иди, что со мной будет, - попросил он. Дмитрий едва не сказал, что первые кризисы будут через два месяца. Но Катя его поняла. Они виновато поулыбались друг другу и она убежала на работу.
   И в самом деле, куда он торопится умирать? Глядя на яркое солнце, на свете которого он понежился, Дмитрий немного отошел от черных дум.
   Вечером настроение снова испортилось. Катя принесла зарплату. Ну какая может быть зарплата у рядового бухгалтера? Жена шепталась на кухне с детьми, деля крохи, а он только зубами скрипел. Эх, житуха!
   Следующее утро Дмитрий, проснувшись рано, начал с препротивного настроения под впечатлением вчерашних воспоминаний. Была бы у него инвалидность. Хотя бы лекарства давали со скидкой. А часть, говорят, бесплатно выдают. Только как получишь инвалидность? Руки-ноги целы - нельзя говорят. Вот если бы конечности лишился. Что ж, виноват, не получилось.
   Пока он занимался самоедством, вышедшая в коридор Настя подняла крик. Володя поспешил на помощь. Но, видимо, и его усилий оказалось маловато. Пришлось отправиться Кате, а Дмитрий сел на кровати. Мало ли, какой пьяница. Хотят тут иногда пившие всю ночь. К утру деньги кончаются, а продолжить хочется. Вот и просят, а откажешь, начинают буйствовать. Тут не хочешь, а встанешь.
   В комнату с трудом вошла Катя, сражаясь с огромным, иначе и не скажешь, букетом роз. Вот это были розы, он таких еще не видывал.
   - А вы уверены, что это нам? - задал Дмитрий вполне подходящий вопрос. - Может, это соседям?
   Он сказал и сам себе не поверил. Тем уж скорее на похороны принесут.
   Уж не появился ли у Кати ухажер, - шевельнулась нехорошая мысль, - ему недолго осталось, Катя это знает, и, скорее всего, не только она.
   Настя, тоже занятая своими мыслями, бесцеремонно стала рыться среди роз и вытащила небольшую картонную бумажку, которую, как он понимал, теперь называли гордым словом визитка.
   Вытащила, прочитала и вдруг заалела. Спросила тихонько:
- Володя, а там больше ничего не было?
   Володя вернулся к двери и с удивлением обнаружил еще пакет. Настя смело вскрыла пакет, не обращая внимания на робкие протесты Кати.
   - Доченька, ты бы осторожнее, - сказала мать и остановилась, поскольку та уже развернула обертку пакета.
   Дмитрий молчал, хотя и понимал, почему она стала протестовать. Сейчас по - разному ловят лохов. Разверни вот так, а потом придут двое ребят с мускулами пошире его головы и скажут, что это их добро, развернули - платите. Но раз Настя уже вскрыла...
   А дочка принялась уже разворачивать одежду.
   - Понимаете, - принялась объяснять она, - вчера я вышла в коридор и попросила дедушку домового помочь мне и достать хоть какой-нибудь костюм в школу. Вы же знаете, мне ходить не в чем. И вот.
   Она протянула визитку с надписью "От дедушки домового".
   Дмитрий хмуро оглядел визитку. Домовых не бывает - он это прекрасно понимал. Особенно таких, которые таскают под двери костюмы и букеты роз. Но откуда-то это все взялось?!
   Семейные стали разговаривать, строя версии, но Дмитрий их не слушал.
   - Одна роза, наверное, стоит не менее пятисот рублей, - прикинул он, - сколько их тут, штук пятьдесят?
   Сын принялся пересчитывать розы и нашел лист бумаги.
   "Покупайте наши цветы, - прочитал он. - Москва, Тверская улица, 15 октября".
   - А сегодня какое? - удивился Дмитрий.
   - Пятнадцатое, - жена взяла проспект и прочитала сама. - Действительно.
   Передав ему листок, Катя решительно взялась за одежду. Дмитрий принялся с интересом смотреть. И не только он.
   Это был превосходный брючный костюм темно-зеленого цвета из дорогой шерстяной ткани, демисезонные сапоги под них и белая рубашка. Какой костюм! А сапоги какие, самые наимоднючие!
   Катя нашла еще листочек, прочитала и ахнула.
   Дмитрий отобрал его и прочитал сам. Там было написано коротко, но со вкусом: "От Юдашкина". И подпись.
   - Может, гуманитарная помощь, - неуверенно сказал Дмитрий и запнулся. От кого и кому?
   Глаза Насти заблестели.
   - Мам, я одену?
   Катя нерешительно пожала плечами:
   - Ну, одень что ли...
   Такую красоту грех не одеть. Если кто прилет и скажет его, отдадут.
   Настя схватила одежду и убежала на кухню, опасаясь, что ее могут остановить.
   Минут через пять Настя появилась.
   Они сначала не узнали в этой красавице свою дочь и сестру. К ним спустилась с небес красавица, божество, заставившая заблестеть всю квартиру и их самих.
   - Настя, теперь тебя надо охранять, - в шутку сказал Володя.
   - Ты, девочка, вечером поостерегись особо гулять, - посоветовал Дмитрий. - Хоть и к подружкам ходишь, а далеко и темно.
   - Закружит девочке голову какой-нибудь проходимец, - сказала тихо Катя.
   - Настеньке уже почти семнадцать, - возразил он, - так и так кто-то должен голову закружить, не останется же старой девой.
   - Лишь бы человек был хорошим, - согласилась Катя. - Сколько он денег выкинул на один подарок. Из Москвы привез. Самолетом что ли? А если и поддельное все и не московское, а нашенское. Ты представляешь, сколько это будет стоить?
   Катя подумала и голосом бухгалтера - аналитика подвела итог:
   - Тысяч пятьдесят. А если все правда и это от Юдашкина, то тысяч десять-пятнадцать баксов.
   - Лучше бы нам с тобой верить в домовых, - тихо сказал Дмитрий, - дешевле обойдется.
   Катя подумала, отмахнулась:
   - Еще ничего не случилось, а мы уже слезы льем. Давай пока не будем.
   Дмитрий кивнул, что-то хотел сказать, но услышав шаги, промолчал.
   Из кухни вышла Настя, одетая в обычный старенький халатик.
   - Я чайник поставила, - сообщила Настя, - а то кушать хочется.
   Она не удержалась и показала язык брату.
   - А ты куда убираешь? - спросила Катя, глядя, как Настя складывает одежду и обувь в пакет.
   - Оставлю на весну, на выпускной вечер. Зачем сейчас рвать.
   Дмитрий оценивающе посмотрел на дочь. Совсем уже взрослая. Рассуждает, как мать. Впрочем, кто его знает, сама станет матерью через год. Подошло время.
   - Не мое это дело, дочка, - сказал он мягко, - но мне кажется, дедушка домовой не зря тащил одежду и цветы, торопился из Москвы, чтобы ты их прятала на полке.
   Он еще хотел добавить, что к этому времени из него вырастет, но промолчал. Сама должна понимать.
   Настя в задумчивости посмотрела на отца. Умно говорит папа, что-то она не все продумала. Хотя смешно как-то. Домовой тащил из Москвы.
   - Ладно, - покладисто согласилась она, - пойду в подарке. Только, папа, не надо мне втюривать домового. Я уже не маленькая. На чем он в Москву добирался - Баба Яга метлу одолжила?
   - У тебя есть варианты? - невозмутимо спросил Дмитрий. - Скажем, твой ухажер Андрей вчера съездил в Москву, обернувшись за один день. Купил в бутике дорогущую одежду, не менее дорогущие цветы и ночью сложил их у твоих ног.
   - Он не мой, - покраснела Настя, подумала и добавила: - да и не ухажер вовсе. Так, придуривается от нечего делать.
   Пап, а больше ничего нет? А то как-то странно все. Вышла в коридор, попросила дедушку домового, и вот на тебе!
   - В тебя влюбился олигарх, - ехидно сказал Володя, - и решил сделать тебе ма-а-а-ленький подарок. А завтра он приедет на Мерседесе и подарит тебе трехкомнатную квартиру. Или хотя бы лестницу подремонтирует. А то скоро спускаться негде будет.
   - Ну тебя, - отмахнулась Настя, - пап, скажи ты.
   Дмитрий отрезал:
   - Пока ничего не знаем, будем называть домовым. Благо наука сейчас не отрицает в полной мере нечистую силу. А вообще я не знаю.
   Настя задумалась, встряхнула гривой волос, засмеялась и пошла заваривать чай.
   Вскоре народ разбежался на работу и в школу, оставив его одного. Включить бы телевизор, да сил нет вставать. У современных телевизоров есть пульты. Их же слишком старый, приходиться подходить, чтобы включить или что еще там - каналы переключить или громкость прибавить.
   Он покряхтел, но даже попытка приподняться привела к тому, что перед глазами появились старые знакомые красные круги, а голова закружилась.
   Ничего, посмотрит за окно, подумает, помечтает. Болезнь хороша тем, что пожирает время, как его организм. День и ночь уходят моментально. А они, как известно составляют сутки. Ослабевший организм мог позволить бодрствовать только несколько часов в сутки, особенно после вчерашнего похода в больницу. Все остальное уходило на сон, оставляющий черные провалы в памяти.
   Он обессилено уснул и проснулся только, когда пришли дети. Под их домашнюю суету он еще немого подремал. И проснулся только при виде прошедшей в комнату Кати.
   - Как ты спал? - устало защебетала жена, - ничего не случилось?
   Он посмотрел на ее утомленное лицо, фыркнул:
   - Что со мной может случиться - с кровати упаду?
   - Ты у меня шутник, - констатировала Катя, - тебя кормили?
   - Я только проснулся, - пояснил Дмитрий.
   - Тогда посмотрим, что нам сегодня приготовил Володя.
   - Володя?
   - Ну, Настя еще не пришла, видимо, обсуждает с подружками свой наряд. Пусть погуляет девочка, мы не балуем, так неизвестный доброжелатель помог. Лишь бы все добром это окончилось.
   Катя пригорюнилась, задумавшись о своем, женском. Потом спохватилась, быстренько переоделась и ушла на кухню. Дмитрий слышал, как она загремела посудой.
   Вынесла тарелку с двумя ложками и несколько кусков хлеба.
   - Поужинаем вместе. Настя из школы не вернулась, Володя ушел к приятелю копаться в компьюере, будет поздно. Остались вдвоем.
   Катя щебетала непрерывно. Дмитрий вначале не понял, стал даже раздражаться. Затем как по голове стукнуло - она же боится, что он скоро умрет. Наговаривается наперед. Эх, Катя-Катенька, бедолага ты моя.
   Они пробыли весь вечер вместе - он лежа в кровати, она - присев на край. Взявшись за руки, как в молодости, говоря понемногу обо всем, а больше молча сидя в темноте. Им было и так хорошо.
   Наконец Катя, взглянув на часы и ничего не увидев в темноте, все же сказала:
   - Ладно, Дима, надо заниматься домашними хлопотами.
   Она включила свет и начала гладить выстиранное накануне белье. Но тут вернулась раскрасневшаяся, веселая Настя и они принялись обсуждать свои женские вопросы - как смотрелись на девочке сапожки с шикарными брючками, какая нужна прическа с этим костюмом и т.д.
   Он опять задремал, согреваемый счастливой болтовней жены и дочери. Организм устал, нагруженный эмоциями и полулитром супа и хотел отдохнуть.
   Когда Дмитрий проснулся, Настя читала книгу, опять, наверное, учебник, а Катя доглаживала белье. Это ж сколько он спал, у нее же была куча этого белья? И Володя возился в уголке, где у него была маленькая компьютерная мастерская. Когда прошел?
   Совсем старый и больной стал, - пришел он к выводу. Дела наши стариковские.
   На следующий день ему надо было снова идти в больницу. Еле дополз. И обратно не почувствовал, что легче, хотя вроде бы кровь почистили. Или организм уже не в силах чувствовать?
   Остаток дня и вечер Дмитрий проспал. Когда окончательно проснулся, посмотрел на будильник. Десятый час. Встать бы. Эх, раньше бы всю ночь ворочался после такого "забега", а сейчас повернется на другой бок, подвинется, чтобы пустить Катю, и дальше спать.
   Отвлекаясь от грустных мыслей, спросил:
   - А Володя где?
   - Не пришел еще, - озабоченно ответила Катя, - пол домою, схожу навстречу. Больно долго.
   Дима тоже обеспокоился. Точно же, сегодня у него была олимпиада. Началась она в шесть. Сколько ж можно крутить компьютеры? И он отправится, ничего не умрет, пройдет несколько километров.
   Дверной звонок требовательно звякнул, прерывая размышления. Катя оставила ведро, торопливо отправилась к двери. Раздалось ее радостное:
   - Володя!
   Катя явно порадовалась его возвращению, сразу бросилась к ведру. Надо быстренько домыть, а то если все дома, в их тесноте пол не помоешь.
   - Суп на плите, Володя. Должен быть теплым. Хлеб в столе, - сообщила напоследок Катя и принялась гладить остатки.
   Володя, однако, не отправился, как обычно, на кухню. По его загадочному виду Дмитрий понял, что сын пришел с сюрпризом. Скорее всего, выиграл утешительный приз и хочет продемонстрировать.
   Володя его не обманул:
   - Вот, смотрите!
   И выставил на общее обозрение электронное чудище. Сверкающие панели, матовый отблеск клавиатуры... никто не решился хотя бы дотронуться.
   Настя, пришедшая в себя быстрее родителей, фыркнула, независимо провела по клавиатуре. Шустрая дочка.
   Дмитрий ласково посмотрел на сына. Кажется, он у них молодец. На утешительный приз эта бандура, называемая ноутбуком, никак не тянет.
   А теперь...
   Володя загадочно улыбнулся, притащил мешок, набитый какой-то макулатурой.
   Дмитрий покачал головой. Его еще и книгами наградили. Он открыл рот, собираясь мягко пошутить, и так и остался с открытым ртом.
   Володя ловко выхватил из мешка пачку денег и бросил на пол. Дмитрий посмотрел. Десятирублевки. Значит, тысяча. А затем Володя взял за нижние углы мешка и вытряхнул содержимое - такие же пачки. Кажется, их сынок разбогател.
   Катя осторожно спросила:
   - И что ты, Володя, будешь делать с этими деньгами?
   - Как что, - удивился тот, - мама, тебе отдам! - он застенчиво улыбнулся, - только давай сегодня израсходуем несколько сотен рублей. Очень мне хочется сыра попробовать. И сок томатный.
   - Давай, - засмеялась Катя, - ты хозяин денег, тебе и командовать. Сколько хоть ты денег заработал?
   - Всего, мне сказали, двести тысяч, а тут восемьдесят тысяч. Больше не оказалось наличности.
   Глядя на гордо стоящего посреди комнаты Володю, окружившего себя пачками, Дима подумал, что, кажется, у их семьи появился кормилец и он может умирать спокойно.
  

Глава 3

   К часам десяти утра ему стало плохо. Совсем плохо. Закружилась голова, почки заболели так, словно по ним стали со всей силы колотить ногами. Вчера он все-таки пережил слишком много эмоций. Хоть и положительные, но подействовали они не лучшим образом. И еда. Сколько они вчера съели - сыр, колбаса, пирожки, фрукты вместе с соками и молоком, шоколад. Даже у него пробился аппетит. А бедные почки мучайся, пропуская через себя все это.
   Он попытался закричать, призывая на помощь, но только захрипел. Дома было пусто, его жалкие потуги никого не подняли на ноги. А если бы и подняли - привели бы в себя врачи на пару недель. А потом новый приступ?
   Видимо так приходит смерть, - пронеслось в мутнеющем сознании. - Бог с ним, не больно и с комфортом. Одна беда, Катя хорошее белье застелила, а после мертвого надо все убирать.
   Сквозь густеющую пелену в глазах он увидел, как в квартире появились люди в белом. Интересно, кто вызвал скорую? И зачем? Или это воры пришли. Вся улица знает, какой он лежит. Или у него уже начались предсмертные глюки?
   Раздался чей-то громкий командный голос. Его бесцеремонно развернули на спину. Дмитрий попытался возмутиться, но его хватило только на бульканье в горле.
   В локте левой руки закололи - видимо поставили укол. Потом его снова бесцеремонно перевернули, теперь на живот и начали ставить уколы в мягкое место. Один был такой болезненный, что одеревенела нога.
   Дмитрий закряхтел. То ли от боли, то ли от поставленных микстур ему полегчало. Он уже осмысленным взглядом посмотрел на нескольких человек в белом, суетящихся вокруг его кровати. Нет, это не глюки.
   Лица людей поехали. Дмитрий подумал, что снова теряет сознание и приготовился провалиться в никуда, но, оказалось, его кровать выдвинули на середину комнаты.
   - Хватит, - снова раздался командный голос, - если поставили все уколы, переверните обратно на спину. И ставьте капельницу, время дорого.
   Дмитрий хотел спросить, кто все же вызвал скорую и откуда у них такие уколы. До сих пор скорые ставили укол, понижающий давление и еще один - два сопутствующий, в зависимости от ситуации. А здесь, ему вкололи с целый десяток. И так хорошо ему никогда не становилось.
   Он увидел, как к кровати прикрепили переносную капельницу. Р-раз - и шприц вошел в вену на руке. Сколько, однако, лекарств. Никогда столько не ставили.
   - Откуда вы свалились? - прохрипел Дмитрий. И так тихо, что подумалось - никто не услышит. Однако услышали.
   - Из городской больницы, - сказал начальственный голос, - откуда еще.
   Действительно откуда. Он усмехнулся своей наивности. Хотя голос звучит как-то издевательски. Как с лохом разговаривают, - обиделся Дмитрий. Хотел задать еще один вопрос, но тут в вену впился очередной укол и он сладко поплыл в дурманящем сне.
   Врач, командующий остальными, тронул его за руку. Кажется, они успели вовремя. Хотя сегодня, скорее всего, он бы не умер. Рано. Но отравление организма в ходе кризиса вредно влияет на все органы. Сердце, печень. И, конечно же мозг. Затронет его слабоумие.
   М-да. Зря он столь оптимистичен. Дома никого нет. Когда придут родные и вызовут скорую. Пока та приедет, отравление достигнет такого масштаба, что станет несовместимым с жизнью. Подвести может что угодно - сердце - инфаркт, мозг - инсульт, инфаркт, сами почки и т.д. т т.п. Так что жить мужчине оставалось практически часа два, если бы они не приехали.
   Наверное.
   Впрочем, все в руках Божиих и лечащих врачей, то есть их.
   Даже то, что он поставил себя на один уровень с Господом, не заставило его хотя бы улыбнуться.
   Доктор медицинских наук, действительный член академии медицинских наук Российской Федерации Марат Германович Сергеев свой специальностью выбрал болезни почек. Сначала работал в обычной ординатуре в одном из районов Москвы, а последние годы в элитном учреждении в должности завотделения, занимаясь нередко сверхтяжелыми случаями. Как не сравнишь себя с Богом, если в месяц хотя бы одного вытащишь с того света.
   За двадцать пять лет практики навиделся всякого. Здесь случай был не крайний, но запущенный.
   - Как, коллеги?
   Стоявший рядом с ним рыжеволосый врач сказал:
   - Анализы покажут, но, по-моему, клиническая картина понятна. Необходима операция по чистке проток, а затем общая операция для стабилизации деятельности. - Он скептически оглядел убогое убранство квартиры и добавил: - правда, стоить это будет 60-70 тысяч баксов. Откуда они возьмут.
   - Леша, - ласково позвал Сергеев. - Ты дурак или притворяешься?
   - Я просто ничего не знаю, - признался Алексей. - Сдернули с дежурства, самолет и вот я тут. У них что, вдруг появился богатый дяденька? Здесь же живут бедняки. Я бы даже сказал нищие. Туалет во дворе, одна комната на семью. Девятнадцатый век какой-то.
   - За все платит Завалин, - членораздельно произнес Сергеев. Алексей изменился в лице. Завалина он уважал. Уважал и побаивался. Тех, кто дерзил Завалину без смысла, олигарх не только не замечал, он просто его перемалывал, не обещая внимания.
   - Так бы сразу и сказали, - примирительно сказал он. - Значит, через пару месяцев поставим на ноги. Сразу заберем?
   - Не спеши.
   Сергеев вытащил из внутреннего кармана мобильник и заговорил с каким-то абонентом. Судя по всему, это был сам Завалин. Все напряглись.
   - Да-да Сергей Александрович, сделали все, что могли. Использовали лучшие современные лекарства. Некоторые еще находятся на стадии испытания, но их регенерирующие свойства уже известны. Нет, оперировать надо. Один из лучших врачей Центра, Алексей Семенович Макаров, которого вы знаете, здесь. Считает, что лучше сделать две операции. И после этого пациент будет жить долго и. надеюсь, счастливо. Он, разумеется, когда-нибудь умрет - все мы смертны, - но не от почек. А иначе состояние по-прежнему будет ухудшаться. И поскольку мы не сможем контролировать ситуацию, возможны любые варианты, в том числе и самые негативные. Кстати, сегодня мы поймали больного в состоянии прогрессирующей почечной недостаточности.
   Он еще выслушал в ответ несколько предложений, подакал и выключил телефон.
   Повернулся к Макарову:
   - Леш, он подтвердил, что ты один из лучших хирургов его центра. Ну это к слову.
   Нашел взглядом скромно стоящую в изголовье больного женщину - медсестру:
   - Мария, как там капельница? Полчаса. А быстрее можно? Вот давайте в десять минут и укладывайтесь. Ничего, это лекарство можно даже быстрее, но на всякий случай десять минут. А то мне сказали, скоро придут дети, а нам велено никому не показываться. И не забудьте кровать на место поставить.
   Медики зашевелились быстрее. Функции скорой медицинской помощи за тысячи километров от Москвы они выполняли не в первый раз и хорошо знал, что указания свыше надо выполнять до последней буквы. Раз сказано никому не показываться, - значит, не показываться.
   Убедившись, что больной спит крепким и здоровым сном, а процедуры завершены, они собрались и ушли. Но второпях медсестра, убиравшая с пола, проглядела одну ампулу от лекарства, которая упала на половик и застряла под стулом. Они торопились.
   И все равно немного опоздали. Володя, возвращавшийся после уроков, увидел, как несколько человек в белых халатах вышли из его подъезда и сели в машину скорой помощи.
   Машина, красивый пикап с большими цифрами 03, лихо развернулась и стремительно укатила.
   - С отцом что случилось? - мелькнула мысль. Отцу было все хуже и хотя с Настей они мало что знали - родители молчали, как партизаны, но видели, как он слабеет буквально с каждым нем. Весной он еще мог целый день быть на ногах, а теперь в больницу кое-как сходит, а в остальном все в кровати.
   Володя стрелой взлетел по крутой лестнице. Удивленно подергал за ручку. Дверь оказалось не запертой. Странно. Обычно последний уходящий закрывал на ключ.
   Тревога нарастала. Он поспешил зайти в квартиру.
   Из прихожей было видно, что отец неподвижно лежит на кровати. Володя бросил куртку, и прямо в ботинках пробежал в комнату. Он спит или...?
   - Папа, с тобой все в порядке?
   Он потряс его за плечо. Володя в отчаянии прикусил губу. Нет не спит, явно без сознания, раз не отвечает.
   На самом деле Дмитрий был под воздействием сильного снотворного, но Володя этого не мог знать. Он снова потряс отца за плечо. При виде бессильно мотающейся из стороны в стороны головы Володя пришел в ужас. Умер?
   Он потрогал кожу на лице. Теплая. Жив!
   Володя бросился звонить в скорую. Их район двухэтажных деревянных домов и примыкающего частного сектора не был телефонизирован, а на мобильный телефон денег все не хватало. Ближайший же телефон-автомат находился в двадцати минутах ходьбы.
   Сходивший с ума подросток пробежал по грязи минут за пять и набрал ноль три. Ему пришлось по несколько раз повторять, что случилось и их адрес, поскольку дрожащие губы коверкали слова. Диспетчер на том конце трубки понимала через слово, уточняя подробности.
   Наконец она буркнул, что отправляет машину.
   Повесив трубку, Володя сел рядом с будкой и, не выдержав, заревел во весь голос.
   Минут через десять он выплакался, вспомнил, что вот-вот приедет скорая, а он забыл, закрыл дверь на ключ или нет. И потом, их надо встретить. Иначе походят на улице, потом сядут и уедут. Володя бросился бежать обратно - худенький мальчишка в забрызганных грязью джинсах и промокшем на дожде свитере. Ведь куртку одеть он совершенно забыл.
   Скорая уже стояла около их дома.
   - Слушай, парень, кто тут..., - начал вышедший из машины фельдшер, но Володя, задыхаясь от бега, сказал:
   - Это я вызвал скорую, пойдемте.
   Работа в скорой научила фельдшеров, составлявших бригаду скорой помощи, к быстрым действиям. Раз парень говорит, что это он вызвал и ведет к больному, что ж излишне открывать рот.
   И они поспешили за мальчишкой.
   Отец так и лежал, как в прошлый раз, - недвижный и без сознания. Неужели он умрет?
   Фельдшеры без понуканий принялись за свое дело. Они сноровисто проверили, жив ли пациент вообще, а затем измерили пульс и давление.
   В диспетчерской им сказали, что больной страдает тяжелой формой болезни почек и явно скоро умрет. Их это не касалось. Они должен были привести его в сознание, уменьшить давление и так далее. На то они и являются скорой медицинской помощью. А потом, скорее всего, придется отвести в больницу, но тут уж как начальство скажет.
   Володя смотрел, как медики привычно суетятся вокруг больного. Ему очень хотелось спросить, как здоровье отца, но он боялся, что ответ будет страшным. Лучше уж молча стоять около чужих, но столь нужных и надежных людей, чем остаться одному около умирающего отца.
   Фельдшеры меж тем зашевелились как-то неуверенно. Потом вообще остановились. Картинка клинического состояния не сходилась. И вообще, чувствовалось, что до них здесь кто-то побывал. Похоже, больной перед их приездом находился не без сознания, а просто спал.
   - Ого, - сказал черноволосый и более крупный фельдшер, глядя на руки Дмитрия, - что за чертовщина.
   Он взял историю болезни, в которой должны были поставить отметки о лекарствах, раз нет процедурного листа, не нашел, спросил у вызвавшего их мальчишки:
   - Скажи-ка мне, какие лекарства вы даете больному?
   Володя пожал плечами:
   - Какие врачи выписывают. Вот тут они лежат.
   Он показал рукой на полку, прибитую на стене выше постели.
   Фельдшеры рассмотрели содержимое. Это их не удовлетворило.
   - Больному сегодня ставили уколы?
   Володя подумал и отрицательно покачал головой.
   - Мы дома уколы не ставим. Отец ходит в больницу, в процедурный кабинет.
   Черноволосый мрачно покосился на него:
   - Иди сюда поближе.
   Володя подошел.
   - Смотри на левую руку. Видишь едва видимые пятнышки? Это следы от уколов. Мы сейчас принялись его приводить в сознание, думали, что он умирает. А он, скорее всего под влиянием барбитуратов. Всадили ему усыпляющий. И черт еще знает какие лекарства. Слушай, Виктор, - обратился он ко второму фельдшеру, - тут как в детективе.
   Что делать-то будем?
   - Но я уходил из дома последний, оставил отца лежащим. - Удивился Володя, - сам он сегодня ходить не может, обессилел после вчерашнего визита в больницу. До туалета пришлось тащить. И когда я вернулся, ничего не видел.
   - Вспомни, парень, хотя бы мелочи, - попросил черноволосый, - мне, например, уже просто интересно, кто здесь побывал и чего наставил. Должны же они были оставить хотя бы отметки в истории болезни.
   - Да откуда я, - начал Володя и остановился. Он вспомнил! - Нет подождите! Когда я подошел из школы, из нашего подъезда вышло несколько врачей и сели в скорую.
   - А потом? - оживился черноволосый.
   - Уехали, - разочаровал его Володя. - Я только издали появился, не смог ни разглядеть, ни крикнуть им.
   - Надо спросить в диспетчерской, - посоветовал молчавший до этого Виктор. - Пункт скорой помощи у нас один. Откуда они еще возьмутся? Не из области же приехали.
   Он обвел взглядом квартиру, как это делал недавно Макаров. Из области в их город, расположенный в двухстах километрах от областного центра, скорые изредка приезжали. Но только не для простых работяг, страдающих обычной болезнью. Тогда откуда?
   Действительно чертовщина.
   Виктор поднялся и вышел позвонить из скорой в больницу.
   Черноволосый вдруг приметил валявшуюся под столом ампулу. Он вытащил ее, прочитал название лекарства и удивился. Он такого не знал. Хотя фельдшер все не знает, особенно по узким болезням. Но все-таки.
   Спрошу в больнице, - решил он.
   Виктор вернулся. Диспетчерская велела забирать. Осталось пожать плечами. Он и сам понимал - больной в тяжелом состоянии. Но что сделает больница, в которой к тому же, как обычно, не хватало мест. А умирать какая разница? Не дергали бы мужика, все равно не вылечат, растрясут только напоследок.
   Фельдшеры переглянулись, взялись за больного. Им пришло в голову одинаковое предположение, что везти в больницу им пришла команда не для лечения, а из любопытства врачей. Кто же это такой бойкий - без рецепта, без согласования с больницей провел комплексное лечение?
  

Глава 4

   Отец тяжело застонал, когда его перетащили на носилки, но в себя не пришел.
   Володя вышел вслед за медиками на улицу, помог спустить носилки по крутой лестнице. Скорую помощь он проводил с тяжелым сердцем. Отец выглядел слишком уж безжизненно.
   Черноволосый фельдшер на прощание повторил, что, скорее всего, у него не обморок, а крепкий сон под воздействием сильного снотворного. И что через час-другой он придет в себя. С тем и уехали.
   Ему бы такую уверенность. Он вздохнул и отправился домой - топить печь и готовить ужин. Есть все равно хочется. И не ему одному.
   Весь рабочий день Катя провела как на иголках. Что-то мучило. В конце концов, она не выдержала и отпросилась у главного бухгалтера. Слава Богу, она была у начальницы на хорошем счету - не пила, аккуратная, бумаги всегда в порядке, работала сверхурочно, когда надо было сделать срочные накладные или отчет. И потому Глафира Леонидовна легко отпустила ее к больному мужу.
   Она стремительно прошла привычный маршрут от работы до дома, в одном только месте отклонившись, чтобы зайти в магазин. Благодаря новому кормильцу - Володе, деньги у них пока были и она купила творога и соленой селедки, решив вечером сделать селедку под шубой. И мужу дать самую малость. Совсем чуть-чуть, лишь бы вкус почувствовал. Из-за почек он который год сидел на бессолевой диете. Ну и они за одним с ним.
   Сумка выскользнула у ней из рук, когда Володя сказал, что скорая помощь днем увезла Дмитрия в больницу. Володя сам вызвал ее, когда увидел, что отец лежит без движения.
   Неужели это все?
   Двоюродная сестра Димы Марина тайком ей рассказала, что вот-вот начнется ухудшение. Но так быстро...
   Она засобиралась в больницу. Взяла чистую пару белья, майку, теплые носки, связанные из ваты, - у Димы мерзли ноги, как объяснил врач, кровь плохо доходила до конечностей. Подумала и положила немного творога. Если что, купят еще что-нибудь. Лишь бы все хорошо было. Лишь бы хорошо.
   Катя шла быстро, подгоняемая дурными мыслями. Даже Володя, увязавшийся с ней, иногда переходил на легкий бег. Проглатывая окончания, он пересказал визит скорой. От невнятных вопросов фельдшера она отмахнулась. Кто еще будет ставить уколы Диме? Напутал, наверное.
   В больнице в палату пустили только Катю. Приемные часы были позже, а сейчас наступил ужин. Но поскольку Дима был не ходячий, а персоналу и так некогда, чтобы кормить его с рук, то ее пропустили с условием, что накормит больного.
   От сердца слегка отлегло. Если бы умирал, о еде бы не говорили. Хотя с другой стороны, не ходячий...
   Вопреки ожиданию, Дима лежал умиротворенный и даже как бы казался более здоровым. Успокоившись, Катя принялась его выспрашивать.
   События дня слились у него в общую картину. И когда Катя рассказала, что у них была Скорая из горбольницы, то он ее принял, перепутав с таинственной первой. Катя укрепила его в мыслях, рассказав услышанное от Володи. Вдвоем они восстановили события дня, логичные, но совершенное неправильные.
   По мысли Дмитрия, именно Скорая, вызванная Володей, наставила ему уколов, капельницу, вытянув кровать посредине комнаты.
   На недоуменное восклицание Кати об исколотых руках, он покосился на свои руки и согласился - да исколотые. Так врачи и ставили. Они и представились - из горбольницы.
   Два часа прошли как один миг. Лекарства, прописанные Сергеевым, помогли почкам немного ожить, и впервые за многие дни у него на щеках появился румянец. Оба удивлялись случившемуся улучшению. А вдруг?!
   Их надежду можно было понять - здоровье постоянно ухудшалось, а тут вдруг стало лучше. Если бы ни знали, что и в каком объеме ввели Дмитрию. Эти лекарства могли поднять мертвого!
   Санитарка, демонстративно поглядев на часы, - а время был уже восьмой час, - попросила прекратить посещение.
   Катя не стала спорить. Впервые за последние месяцы в темном туннеле, в который превратилась жизнь, появился какой-то проблеск.
   - Я завтра приду в обед, - пообещала она, убрала тарелку, погладила руку, хотела поцеловать, но не решилась при всех, и вышла.
   - Что там? - Спросил истомившийся за долгие часы Володя.
   - Лучше, - почему-то шепотом сказала Катя. Спохватившись, постучала по дереву перил. - Врача не было, но я по внешнему виду сужу. Может, лекарство какое поставили. За последние годы финансировать стали лучше, вдруг новое пришло.
   Они не спеша направились домой, вдохновленные сегодняшним днем. По пути подобрали Настю, не выдержавшую сидения дома и тоже направившуюся в больницу.
   - Девочки и мальчики, - предложила Катя, - а давайте сегодня устроим праздник желудка в честь улучшения у отца. Купим курицу и зажарим ее с рисом. А? пусть уже поздно, курицу можно быстро сделать.
   Картина обильного застолья раздразнила всех. Конечно, дети согласились, впервые за многие годы их ужин был удивительно обилен.
   Но разрезая прожаренную корочку, Катя с тоской подумала, что праздник не будет долгим. Болезнь зашла с лишком далеко и возможны лишь частичные временные улучшения. Сколько им еще осталось?
   Она хотела назавтра сходить к мужу пораньше, но пришли срочные накладные, которые надо было сделать не позже трех часов. В лучшие времена она сделал бы их к часам двум. Но сегодня, спеша к мужу, которому вдруг стало лучше, она управилась к двенадцати. Цифры сами вкатывались в нужные колонки. Ничего не приходилось ни пересчитывать, ни мучительно составлять общий баланс, ища спрятавшуюся ошибку.
   Отправилась к главбуху.
   Глафира Леонидовна удивилась скорости ее работы:
   - Другие бы весь день возились, а ты прыг-скок.
   Подивившись, она бегло просмотрела бумаги, глянула на итоговые цифры - все совпадает. Чисто работает Федорова.
   - Ты случаем не влюбилась? - пошутила она, попав с первого выстрела в десятку.
   - У меня мужу стало гораздо лучше, - призналась Катя, счастливо улыбнувшись.
   - Тогда, - Глафира Леонидовна подняла руку, посмотрела на наручные часы, понимая, какую награду ждет Катя, - раз так быстро сделала, до трех можешь быть свободна.
   - Спасибо, Глафира Леонидовна, - прошептала Катя и вылетела из кабинета, счастливая, как школьница.
   По пути она заскочила в магазин, купила кое-каких фруктов, разрешенных врачом, колбасы, сыра, хлеба и пришла в больницу, нагруженная свертками.
   Дима, вопреки обычной практике, не дремал - подпитанный лекарствами организм был не настолько обессиленным, чтобы днем находиться в состоянии полудремы. Теперь Дмитрий вольготно полулежал на кровати, и оживленно обсуждал с соседями по палате статью в газете, которую держал в руках.
   Катя всплеснула руками.
   - Ну-ка ложись обратно.
   Все режимы, кроме лежачего, ему были запрещены. Даже и на лежачий-то сил едва хватало. А он почти сидит.
   Она не знал, то ли ей ругаться - еще вчера ей сказали, что ему нельзя вставать, то ли радоваться - у него хватало сил сидеть. И лицо какое свежее, бодрое - ну прямо совсем здоровый, хоть завтра выписывай.
   Вместо ворчания она села на его кровать и молча смотрела на Диму, глядя, как он уверенно и твердо сворачивает газету. Как в прошлые годы, когда он еще не был болен.
   Больные - а палата была на пять человек, почувствовали себя лишними. Двое отправились курить, остальные - не курящие - замялись, не зная, куда бы им деться.
   Возглас в коридоре "на обед" спас их и они довольные, поспешили в широкий коридор, служивший одновременно столовой.
   - Я тоже есть хочу, - признался Дима. Он похлопал по животу и тот отозвался гулким урчанием, подтверждая слова хозяина.
   Катя засмеялась и вышла, чтобы попросить у санитарки тарелку с супом. Она думала, что будет его кормить, но Дима, придерживая одной рукой тарелку, сам принялся энергично работать ложкой. Он съел больше половины, когда спохватился:
   - Ты ведь тоже хочешь есть!
   - Хочу, - улыбнулась она, - но у меня есть что поесть. Я и тебе принесла фруктов, хватит, чем перекусить вечером. Оставила бы сыра и колбасы, да ведь тебе нельзя.
   - Гм, - выразил он сомнение больше для того, чтобы хоть что-то сказать и доел суп.
   Она взяла тарелку, положила ее в окошко для грязной посуды и принесла второе - вермишель с тефтелями. Дима так же энергично расправился с ним.
   - Если ты так будешь есть, скоро выздоровеешь, - фыркнула Катя.
   - Да! - важно сказал Дима и, не выдержав, засмеялся.
   Они посидели еще с полчаса, а потом Катя спохватилась. Время подходило к двум, а ей надо было еще сходить, заплатить за коммунальные услуги.
   - Выздоравливай, - чмокнула она его в щеку. Переложила кульки с фруктами, купленными в магазине. - Я завтра буду к вечеру.
   Когда она пошла к выходу, Кате встретилась лечащий врач Наталья Сергеевна Кашина. Она потупилась и нырнула в сторону, хотя могла бы спросить, как самочувствие ее Дмитрия. Но сейчас было не то время - Катя опять нарушала режим и нарушила, похоже, злостно.
   Врач, однако, подозвала ее, не давая уйти.
   - Зайдите, пожалуйста, в мой кабинет.
   Ну, попала! Сейчас будет ругаться. В больнице шел месячник порядка, вот на ней и покажут, как расправляются с нарушителями.
   Катя сняла плащ, сложила его и осторожно села на стул для посетителей напротив стола врача.
   - Я не хотела, - осторожно стала нащупывать она пути к консенсусу.
   Наталья Сергеевна не дала ей продолжить.
   - Лекарства, на которые пошли деньги, мне принесли. Вот они.
   Кашина открыла ящик в столе и показала ампулы. Маленькие, даже не верилось, что они столько стоят.
   - Вашему мужу стало лучше, но на мой взгляд, ставить надо все равно. Лекарство это апробировано и противопоказаний к другим лекарствам вроде бы нет.
   - Да, конечно, - согласилась Катя, поняв, что от нее хотят.
   - Тогда сегодня и начнем. Укол через четыре часа, и двух суток хватит.
   Наталья Сергеевна замолчала. Катя подумала, что это сигнал к уходу, но врач удержал ее:
   - Я вот что у вас хотела спросить, - Кашина села на свое место за заваленным бумагами столом и с головой скрылась среди них, что-то выискивая.
   Найдя, она аккуратно села, держа в руке ампулу.
   - Откуда вы достали это лекарство?
   Катя осторожно взяла ампулу. Надписи были на латыни или на английском и ничего ей не говорили.
   - В первый раз вижу, - призналась она.
   Врач отобрала ампулу.
   - Я случайно знаю, это лекарство. Посмотрела популярную передачу по телевизору и там рассказывали о лекарствах ближайшего будущего. Диуретик с функциями био. И с целым пакетом других полезных добавок. Таких лекарств еще нет в продаже. Ни в России, ни на Западе. Вообще нет, лекарство проходит стадию сертификации. И знаете, сколько он стоит?
   Катя покачала головой. Она же е медик.
   - Я тоже не знаю, но, судя по другим лекарствам, с которым его сравнивают, и с компонентами, пошедшими на его производство, ампула должна стоить тысяч пятьдесят.
   Катя удивилась.
   - И не рублей, а долларов.
   Катя не удержалась, ойкнула.
   - Это не мое дело, но я немного знаю ваше финансовое положение. Если бы у вас были такие деньги, то, наверное, вы давно сделали операцию своему мужу.
   - Да, - подтвердила Катя.
   - Вашему мужу, судя по анализам, поставили не менее трех ампул.
   Катя уронила на пол плащ.
   - Дорогой теперь у меня муж.
   Врач хмыкнула.
   Катя растеряно заговорила:
   - Вы мне не поверите, но я все узнаю от вас. И ампулу впервые вижу. Я ведь вчера была на работе. А дети учились. Когда сын Володя пришел, Дима лежал без сознания. Вызвал скорую. А дальше вы знаете.
   Врач окинула ее взглядом. Скромная женщина в аккуратной, но поношенной одежде. Одна кормит всю семью на скромную зарплату. Откуда у ней такие деньги? Правда, говорят, сын у нее выиграл первое место и получил ноутбук и денежную премию в конкурсе, проводимом каким-то олигархом. Наверное, отмывал - то ли деньги, то ли совесть. Но в любом случае, не двести тысяч баксов. И главное, откуда ни возьмут лекарство. Оно по аптекам не продается.
   И врать она не умеет. Ничего не понятно.
   Врач не собиралась лезть слишком глубоко в это дело. Она не налоговая полиция и не ФСБ. Но она лечащий врач, и ей хотя бы немного знать, что будет дальше. За женщину она была рада - ее муж должен был умереть через несколько месяцев. А теперь приговор отсрочен. Хоть она не знала полностью свойств нового лекарства, но по осмотру тела больного, тому стало гораздо легче.
   - А вы не спрашивали у самого Димы.
   - Спрашивала, - просто ответила врач, - но он был в тот день таким плохим, что ничего не помнит. Я чувствую, что он их смутно видел, но затем получил укол с барбитуратами и неизвестные медики перемешались с фельдшерами городской Скорой.
   Она вздохнула.
   - Вы знаете, я подумала, если у вас такие деньги, то лучше бы сделали операцию. Вашему мужу стало существенно лучше. Организм начал очистку крови, улучшилась деятельность не только почек, но и печени, сердца, селезенки. Бог знает, какие еще положительные следствия у биостимулятора есть. Но он не сможет вылечить до конца. Операция все равно нужна. А улучшение это временное. На два-три года, - ответила она на немой вопрос Кати, - хотя я вам говорю почти наугад - лекарство-то неизвестное. Но твердо знаю - это временно. Оно лечит больше последствия, а не первопричину.
   - Если бы у меня были такие деньги, - выдавила Катя.
   - По крайней мере, у вашего мужа есть теперь шансы пожить еще немного, - улыбнулась врач. - Ну а если покажется ваш неизвестный покровитель, передайте мои слова. Или неизвестные медики. Скорее всего, они из области, в городе больше медиков нет.
   Катя то же улыбнулась.
   - Ну я пойду, - робко спросила она.
   - Последнее и я вас отпущу, - пообещала врач. - К нам пришло пять анкет на тяжелобольных почками. Анкеты специализированного медицинского центра Москвы. Организация сверхдорогая и простые люди там не бывают. Да и не простые тоже. Лечение там дорогущее. Им нужно трое больных со всей России для излечения. Больные тяжелобольные, на грани смерти или почти.
   Что случилось, раз они повели себя так. Не знаю, в анкете написано, что в благотворительных целях, но что-то мне не верится, - покачала врач роскошной прической. - Но я все-таки внесла фамилию вашего мужа и послала по электронной почте. Он у нас один такой. Вдруг ему повезет и он попадет в этот Центр. Тогда его вылечат так, что он будет здоров на сто с лишним процентов.
   - Спасибо, - благодарно поднялась Катя.
   - Да чего уж там, - махнула рукой Наталья Сергеевна, - выздоровел бы мужчина. Такой молодой, а уже у края могилы ходит.
   Катя задумчиво вышла из больницы. Сегодняшний день ее и вдохновил, и напугал. Кто же этот таинственный покровитель, который не пожалел ста пятидесяти тысяч долларов. Она попыталась перевести их в рубли и почувствовала головокружение. Таких денег она даже представить не могла. Больше четырех миллионов... Перед глазами вставала небольшая груда денег - триста тысяч, которые однажды ей выдали. Казенные деньги, которые через час уплыли. Или Володины восемьдесят тысяч. Но четыре миллиона...
   Ей подумалось, что Настина находка и лечение Димы находятся в одной плоскости. "Дедушка домовой" помог сначала Насте одеться, а потом, узнав о состоянии Димы, прислал медиков. Каких и откуда? О, Господи!
   Детям она решила не говорить. Не зачем беспокоить. Ведь речь идет не о Джеке - Потрошителе. Кто-то побеспокоился о Диме. Дай Бог, чтобы додумался еще об операции.
  

Глава 5

   А Диме в это время снился приятный сон. Он все-таки заснул после ухода Кати. Не из-за слабости - по привычке.
   Будто он играет в футбол за сборную одного из предприятий города. Вот ему дали мяч, он обыграл защитника, вышел один на один с вратарем. Но защитник нанес сильный удар по ногам. Боль была настолько сильной, что он проснулся.
   Он лежал в кровати. Воспоминание о боли было таким свежим и физически ощутимым, что он даже вытянул из под одеяла ногу и посмотрел на синяк. Нет, ничто не напоминало о приснившемся ударе кроссовкой по щиколотке. Приснится же такое. Нет, он вспоминал не об ударе, а о вернувшемся самочувствии сильного, здорового, послушного тела, которое беспокоится само о себе и преданно служит.
   Дверь принялась медленно открываться. Он поспешно убрал ноги под одеяло и сделал вид, что спит. Как для тяжелобольного, медперсонал требовал от него точного соблюдения режима, в том числе и тихого часа. И если он нарушал, то его соответственно ругали. На этот раз нарушила режим сама дежурная медсестра.
   - Федоров, - позвала она, - просыпайтесь.
   Он сделал вид, что крепко спит. Он ничего от них не ожидал. Опять, скорее всего, будут брать анализы. Хотя их обычно берут утром. Что им надо?
   Изображение крепкого сна не помогло. Его чувствительно дернули за плечо.
   Эй, с больным так не обходятся!
   Дима сделал вид человека, проснувшегося после крепкого сна и непонятливо посмотрел на будящую.
   Он ожидал увидеть дежурный медперсонал. Однако разбудила его сама врач - Наталья Сергеевна собственной персоной, которую он обычно видел только утром во время медицинских обходов. Была она дамой весьма суровой, опять же начальником отделения, что налагало на нее некие церберские обязанности. Но специалист она была классной и потому уважаемой больными.
   - Да, - сказал Дима растеряно. Вот это влип!
   - Вы можете сейчас ходить? - казалось, врач сама была не в себе. Она даже не обратила внимания на его "глубокий" сон.
   - Если не торопясь, - готовно согласился Дима. Так на анализы не ведут. Случилось явно что-то необычайное, если Наталья Сергеевна сама же нарушает собственные предписания. Только сегодня она категорически запретила ходить, даже в туалет.
   - На это есть утка и санитарка в помощь, - отрезала она на робкую попытку возразить, что туалет как раз напротив их палаты, - и нечего стесняться. Вы не мужчина, а больной.
   А теперь - ходить можете? Как говорится, если нельзя, но очень хочется, то можно.
   Они прошли в кабинет врача.
   - Я, Дмитрий Аркадьевич, по какому поводу вас вызвала...
   Она заколебалась, говорить ему все или нет. Решила - не надо. Или точнее, сказать только часть.
   - Я уже говорила сегодня вашей жене Кате. Московский медицинский Центр "Аркадия", специализирующийся на лечении пищеварительных органов, органов выделительной системы, а проще говоря, почти всех внутренних органов, за исключение сердечнососудистой и нервной систем, объявил о конкурсе на бесплатное лечение трех человек, имеющих поражение почек. Вообще-то лечение там стоит за несколько миллионов. Одна из самых дорогих больниц в нашей стране. Как говорится, для олигархов. Там, говорят, даже унитазы из золота. Шучу, конечно, откуда я знаю.
   Наталья Сергеевна помолчала.
   - Я, уж извините, написала за вас анкету. Вы у нас один тяжелобольной, так что здесь у вас конкуренции не было. Говорить я вам не стала, - она осторожно улыбнулась - не обидится ли, - шансов было очень мало, что ваша анкета дойдет. Вы простой человек, не звезда эстрады и не миллионер. И я, честно говоря, отправила анкету по приказу начальства. А тому почему-то указали сверху из области на необходимость участия в подобных мероприятиях. Ни быть ни жить.
   - Что ж, спасибо, - Дима встал, думая, что врач перед ним извинялась за самоуправство, а что бы другие не слышали, вызвала в свой кабинет. Ничего страшного, не в киллеры записали. Я пойду?
   - Подождите, Дмитрий Аркадьевич, - остановила она торопыгу, на миг превратившись в строгого начальника отделения. Глядя на нее, вполне можно вообразить, как она командует санитарками, медсестрами и мужем.
   - Вы знаете, - она снова улыбнулась. Дима представил, какой хорошенькой она была в юности. - Я и не думала, что чудеса еще бывают на свете. Анкету мы послали по электронной почте вчера, а уже сегодня пришел ответ. Меня полчаса назад специально вызвал по этому поводу главврач. Вы оказались одним из трех победителей!
   - Да? - он осторожно присел.
   Дима еще не до конца понял, что давала ему полученная победа. На его лицо изобразилась вежливая благодарность человеку, от которого он сильно зависел и который сделал что-то, выходящее за функции его врачебных обязанностей.
   Зато Наталья Сергеевна все прекрасно понимала.
   - Дима, - сказала она, в порыве сердца назвав его по имени, - я бы на вашем месте в пляс пустилась. Как вы не понимаете - вы выиграли жизнь! Они сделают вам операцию бесплатно и вы станете более или менее здоровым человеком. Бессмертным вы не будете, но умрете уже явно не от болезни почек.
   - Здорово! - Дима в возбуждении снова встал. От резкого рывка у него закружилась голова, а в глазах помутнело. Он схватился за стол, чувствуя, что сейчас рухнет на пол без сознания.
   Наталья Сергеевна подскочила к нему, ругая себя в полголоса всякими нехорошими словами, и помогла сесть. Потом намочила ватку нашатырным спиртом и поднесла к носу. Резкий запах заставил прийти в себя. Дима громко чихнул, осмысленно оглянулся и спросил:
   - И что мне теперь делать?
   - Хороший вопрос, - одобрила Наталья Сергеевна. - Извините, что я вас довела до такого состояния, сама погорячилась. Теперь по делу. Завтра к обеду сюда приедут врачи из Москвы. Видимо хотят убедиться, что их не обманывают. До этого вы должны сдать все анализы. Скорее всего, вы уедете вместе с ними. Кстати, на всякий случай надо иметь средства на покупку билета. В Москву можно добраться из нашего города только по железной дороге. Так что лучше иметь деньги на билет туда и обратно.
   Дима встревожился новости о возможных гостях.
   - А может быть так, что я к ним не подойду?
   - Все может быть, - нехотя согласилась Наталья Сергеевна, - но вы лучше об этом не думайте. Оптимисты, знаете ли, дольше живут. Здесь от нас ничего не зависит. Так что с утра на анализы и не отлынивайте, как это делают обычно больные.
   Ладно, пойдемте, я помогу вам лечь. И спите дальше, завтра понадобиться много сил.
   Сил понадобилось действительно много. Диму разбудила в шесть утра тихим голосом медсестра, нависнув над ним. Со сна ему подумалось, что именно так выглядят вампиры. Полные, улыбчивые, готовые хлебнуть кровушки.
   Нет, рот, полный острых зубов, она не разинула, зато попросила дать ей левую руку, куда и всадила шприц.
   Затем пришла очередь других анализов, некоторые пришлось сдавать в других зданиях. К обеду Дмитрий был таким обессиленным, что уже не желал никуда ехать, а хотел лишь того, чтобы его оставили в покое.
   Он обессилено задремал, мимолетно подумав, ч то когда позовут на обед, он все равно встанет. Есть ему хотелось, даже не смотря на усталость. Как в молодости в армии. Намучают так, что света белого не увидишь, а есть хочется до рези в желудке.
   В коридоре вдруг стало шумно, как будто там оказалось сразу несколько человек, довольных собой, считающих, что они начальники и не собирающиеся скрывать этого.
   - Опять главврач пришел с проверяющими из горздрава, - нехотя пришла в голову первая поддающаяся правдивому объяснению мысль. Он уже видел эту картину под названием "Выход царя на народ". Идет толстый самоуверенный дядька, почему-то думающий, что он лучше всех, а вокруг него увивается несколько шестерок. Он подумал о Наталье Сергеевне Кашиной и извинился за шестерок.
   Пусть, его это не касается.
   Шум шагов внезапно затих. Испарились они что ли?
   Дверь палаты вдруг широко распахнулась, заставив его вздрогнуть. Внутрь вошел высокий седовласый человек, оценивающе оглядел больных. Дима, к этому моменту открывший глаза, поежился. Так обычно в зоомагазине хомячков выглядывают. Ничего личного, только работа - нашей кошечке понадобилось свежее мясо.
   - Наталья свет Сергеевна, - громко позвал высокий, - кто же из них? И вообще, где вы там ходите? Ходите рядом со мной, как и полагается руководителю отделения.
   - Вот, - просочилась Наталья Сергеевна. Дима откровенно удивился. Она стала как бы ниже ростом и менее заметной в его присутствии. Еще бы! Если бы Федоров знал, кто к ним приехал, сам, может, даже с кровати бы встал.
   Она сидела в своем кабинете, писала отчет за октябрь, когда неприятно звякнул телефон. Наталья Сергеевна очень его не любила. Мало того, что тембр звонка действовал на нервы - звонкий, громкий, так еще и обычно либо начальство звонило, охочее до ругани и прочих неприятностей, либо высокопоставленные родственники, требующие то или это, словно у нее были такие возможности.
   - Да, - нехотя сказала Наталья Сергеевна, готовая к новой неприятности.
   - Слушай, - как всегда не поздоровавшись, сказал главврач, - тут кое дело.
   Наталья Сергеевна съежилась. Сейчас скажет гадость...
   - Там из Москвы приехали. Ну за больным этим, что с почками. Ты еще анкету за него заполнила. Отдай его, как положено, оформи все бумаги. Я не выйду, не тот уровень, простые врачи. Ну их, столичные всегда из себя строит не понятно кого. Сам шишка на ровном месте, а в провинции надо показаться.
   Наталья Сергеевна облегченно вздохнула. Это не самое страшное и худшее.
   - Конечно, я все сделаю.
   Едва она положила трубку, в дверь властно постучали и, не ожидая, стали давить на дверь.
   - Да! - крикнула Наталья Сергеевна, ожидая, что это стучит один из больных. И представила, как сейчас на него наорет.
   В дверь, однако, вошел высокий человек в белом халате. За ним виделись еще двое, то же в белых халатах. Явно не больные.
   - Здравствуйте, хозяева, - произнес он так, словно великодушно разрешал Наталье Сергеевне побывать в этой роли.
   - Здравствуйте, - сухо ответила Наталья Сергеевна, недовольная наглостью.
   Высокий мужчина посмотрел на нее взглядом заядлого бабника.
   - Очень приятно, - сказал он раскатисто, - позвольте представиться - мы сотрудники Центра "Аркадия", приехали за больным, выигравшим бесплатное место в нашем Центре.
   - Заведующая отделением Кашина Наталья Сергеевна, - отчуждено представилась Наталья Сергеевна, как женщина, так и не вышедшая к сорока годам замуж. Проще говоря, оставшаяся старой девой и потому сильно не любившая всех мужчин, имевших слабость волочиться за юбкой.
   - Сергеев Марат Германович, - представился высокий, - действительный член академии медицинский наук, доктор медицинских наук. Как и вы, тоже заведующий отделением.
   Он вытащил из кармана удостоверение, подал Наталье Сергеевне. Та мельком глянула. Все было правильно.
   Наталья Сергеевна встала, оглушенная перечислением титулов. Академиков въяве она видела впервые. Черты лица ее немного смягчились.
   - А это мои товарищи, - представил Сергеев стоявших за ним, по очереди пропуская их в кабинет.
   - Никитин Андрей Николаевич, - действительный член академии медицинский наук, доктор медицинских наук, профессор.
   Пожилой лысоватый мужчина, где-то по плечо Сергееву, протиснулся мимо него. Оглянулся, куда бы сесть.
   - Можно на диван, - подсказала Наталья Сергеевна. Господи, они что же, все академики? И что их в Москве так много, посылают в провинцию за рядовыми больными.
   Лысоватый благодарно кивнул и сел. Пояснил:
   - Устал, знаете ли.
   - А это Николай Иванович Брызгалов, пока только кандидат медицинских наук.
   Николай Иванович, молодой человек тридцати лет галантно поклонился, но остался в коридоре в присутствии двух академиков. Лишь издали помахал удостоверением. Наталья Сергеевна удовлетворенно посмотрела на него. Хоть один человек, похожий на простых людей.
   А лицо Никитина ей отчего-то знакомо. Она напрягла память и засмущалась как девчонка.
   - Скажите, - обратилась Наталья Сергеевна к Никитину, - а это вы участвовали в написании учебника по внутренним органам?
   Кажется, она видела его лицо на обложке этого учебника среди авторов.
   - Я, - спокойно согласился Никитин, - впрочем, Марат Германович то же участвовал.
   - Ой, - покраснела Наталья Сергеевна, - может чаю? У меня есть фирменный, на травах.
   - Очень был бы согласен, - окинул ее фигуру Сергеев плотоядным взглядом, - но торопимся.
   Он чуть не ляпнул, что готов пригласить ее в ресторан на ее выбор, но промолчал. В этом городе им осталось находиться несколько часов.
   - Тогда пойдемте.
   Наталья Сергеевна протиснулась мимо Сергеева, который, похоже, специально встал так, что она была вынуждена притиснуться к нему - косяк двери был недавно покрашен, и тереться об него означало портить халат краской.
   Она неодобрительно покачала головой, но сдержалась. Затем, отыгрываясь, ехидно спросила:
   - А скажите, пожалуйста, как это получается: два академика, и кандидат наук отправляются за одним больным. И не каким-то, а простым трудягой. Неужели в Москве не осталось обычных врачей?
   - Вы не правильно ставите вопрос, - по-барски посмотрел на нее Сергеев.
   - А как же надо? - полюбопытствовала Наталья Сергеевна.
   - За сколько ездят два академика и один кандидат наук, - победно глянул на нее Сергеев и вышел, оставив Наталью Сергеевну в состоянии прострации.
   Из него заведующую отделением вывел вопрос Сергеева, ищущего палату больного.
   Она указала жестом на нужную дверь. Сергеев быстро прошел и встал у входа.
   - Наталья свет Сергеевна, - сказал он, оглядывая больных, - кто же из них? И вообще, где вы там ходите? Ходите рядом со мной, как и полагается руководителю отделения.
   - Вон у стены, - просочилась в палату Наталья Сергеевна и обратилась к Федорову:
   - Дмитрий Аркадьевич, за вами приехали.
   Дима попытался подняться, но Сергеев торопливо сказал:
   - Нет, нет.
   Весь его апломб, барственность и томность во взгляде куда-то исчезли. Теперь это был опытный врач, знавший не только практический ход болезни, но и ее теоретическое развитие. Тем более этого больного, которого он уже раз лечил.
   - Ложитесь обратно, а мы вас немного осмотрим.
   Дима разлегся на кровати и его принялись ощупывать два академика в четыре руки. И иной раз было так больно, что Дима ойкал.
   - Приготовьтесь лечь на спину.
   Дима не сразу понял, к чему его попросили приготовиться, когда двое здоровенных, непонятно откуда взявших санитара - тяжеловеса легко, как пушинку приподняли его и перевернули. Дима и не почувствовал. Вот всегда бы так. А то ворочают две женщины - санитарка и медсестра, сами измучаются и его измучают.
   Академики продолжали его мять.
   - Обратите внимания, Андрей Николаевич, как подействовало, ну я вам говорил.
   - Да это стоит денег, - согласился Никитин.
   Они говорили на только для них понятную тему лечения Дмитрия накануне. Правда и Наталья Сергеевна, и Дима навострили уши, почувствовав нечто таинственное и их касающееся. Но академики, покачав головами в знак согласия, прекратили разговор на щекотливую тему.
   - Э, Наталья Сергеевна, - обратился к врачу Сергеев, - дайте нам данные о лекарствах, которыми вы лечите больного.
   Кашина торопливо передала карту болезни. Сергеев прочитал, угугкая и мыча. На последней странице, увидев, что Федорова начали лечить дорогостоящим препаратом, он чуть поморщился, но только спросил:
   - Сколько уколов поставили?
   - Шесть.
   Академик подумал и сказал:
   - Что ж, пожалуй, доведем до конца. Результаты анализов за последние дни у вас есть?
   - Вот.
   Наталья Сергеевна в присутствии двух таких знаменитостей предпочитала помалкивать. В палате они вели себя, как и полагается академикам - властно, солидно и очень авторитетно и она почувствовала себя тем, кем собственно и была - провинциальным врачом в присутствии столичных светил.
   Сергеев внимательно просмотрел анализы. Попросил, если есть, анализы примерно недельной давности. Сравнил.
   - Что ж, неплохо. Могло быть хуже, если учитывать, в каком состоянии вы были вчера.
   - А откуда вы знаете, каким он был вчера? - полюбопытствовала Наталья Сергеевна, уже почти уверенная. Видимо это все-таки они. В их больнице из областного центра узких специалистов калачом не заманишь. Приезжают на пару дней по разнарядке и торопятся уехать. А тут два академика, доктора наук! И мальчиком на побегушках у них кандидат наук! Ущипните меня, люди добрые!
   С другой стороны, анкету она отправила после того, как Федорова привезли после почечного обострения. Получается, что они знали о нем и без анкеты?
   Наталья Сергеевна покачала головой, почувствовав, что еще немного и она додумается до всякой чертовщины.
   - Из анализов и истории болезни, - отрезал Сергеев. - Лучше сделайте еще несколько анализов. Два часа у вас еще есть.
   Он придвинулся к ней поближе. Наталья Сергеевна испугалась, не в слух ли она произнесла сентенцию о щипке. А то еще заработает, как юная вертихвостка-санитарка. На всякий случай она села на кровать Федорова. Ближе к больному, дальше от любвеобильного академика.
   - Анализы, - напомнил Сергеев, в раз превратившись в строгого начальника. Наталья Сергеевна густо покраснела и пулей вылетела из палаты. Академики переглянулись и дружно вздохнули. Шерше ля фам!
   - Дмитрий Аркадьевич, - обратился к Диме Сергеев, - с вами мы должны исполнить небольшую формальность. Юридическую, без которой вести вас не можем. Вынужден вас попросить подписать договор о намерениях.
   Дима растеряно посмотрел на него. Об этом он не думал и никто его не предупреждал. Как бы чего не вышло!
   - Да вы не бойтесь, - понял его колебания Сергеев, - что нам с вас сдирать?
   А действительно, что он заколебался. Впереди появилась возможность спастись, а он колеблется. Развалюху квартиру отберут? Да кому она нужна.
   И он с размаху поставил подпись сначала на дном листе, а потом на другом. Затем повторил еще на вторых экземплярах - для себя.
  

Глава 6

   От переизбытка чувств Дима уснул прямо в присутствии академиков.
   Наталья Сергеевна, тоже уставшая от неожиданных впечатлений, позавидовала ему, но с другой стороны поинтересовалась:
   - Как вы его повезете на поезде? И самое главное, за чей счет?
   Академик Сергеев не удержался, чтобы не погладить ее по плечу.
   - Не беспокойтесь, Наталья-свет Сергеевна, с момента нашего появления все расходы, связанные с этим больным, переходят на счет "Аркадии".
   Наталья Сергеевна окончательно расслабилась. Иначе требовалось бы срочно найти жену Дмитрия и требовать с нее денег на поезд. Еще в ее голове сидела мысль о том, что сотрудники Центра могут отказаться от больного, который не подойдет им по каким-нибудь параметрам. И потом, рука у академика оказалась такой властной и одновременно мягкой, притягивающей и расслабляющей.
   Академика, впрочем, интересовали уже другие мелочи жизни, а не красавица врач. Он мельком посмотрел на часы и объявил:
   - У вас здесь интересно и занимательно, но нам пора возвращаться в Москву.
   Наталья Сергеевна не поняла его:
   - А на какой поезд у вас билеты?
   - Теперь удивился Сергеев:
   - О, у вас здесь даже есть железная дорога?
   Молоденькая девчонка - медсестра, практикантка из местного фельдшерского училища, оскорбилась за родной город.
   - У нас большой город и много чего есть! - начала она горячо, но под взглядами окружающих - изумленно - заинтересованных академиков и разгневанным Натальи Сергеевны, замолчала и пулей выскочила из палаты.
   - Прошу прощенья, если что-то не то сказал,- ласково сказал Сергеев, взял руку Натальи Сергеевны, прижался к ней губами. Быстро отпустил ее, Наталья Сергеевна даже не успела запротестовать, только дернула освобожденной рукой, и начал командовать:
   - Николай, бери санитаров и несите больного в машину. Андрей Николаевич, идите с ними, посмотрите, чтобы ничего не забыли.
   Наталья Сергеевна, - Кашина вздрогнула, - я надеюсь, документы к выписке готовы.
   Наталья Сергеевна была готова ударить его по голове:
   - Нет, еще чуть-чуть.
   Она поспешила в кабинет, опасаясь, что Сергеев пойдет следом. На академик и не думал этого делать. Он лишь поглядывал на часы, торопясь покинуть этот город.
   Наталья Сергеевна торопясь, дописала сопровождающие бумаги и вручила их Сергееву. Несмотря на поведение Донжуана, Сергеев цепко оглядел бумаги и только после этого удовлетворенно кивнул.
   - Что ж, Наталья Сергеевна, очень рад был с вами познакомиться. Жалею, что времени больше не нашлось.
   Он подарил ей такой горячий взгляд, что Кашина не менее горячо порадовалась этому.
   - Что же касается транспорта, - продолжил Сергеев, - то он всегда с нами - мы летаем на самолете. А вы как думали?
   И гоголем вышел из палаты, оставив Наталью Сергеевну с завистью думать об уровне обслуживания в этом Центре. Не зря называют больницей олигархов.
   Дима проспал все это. Санитары пронесли его так плавно и легко, что он проснулся, только когда его внесли в самолет и начали перекладывать в специальную кровать для тяжелобольных. Здесь уже требовалась помощь самого больного и санитар мягко, но требовательно тронул его за плечо.
   Дима не сразу, но проснулся, удивляясь, как хорошо себя чувствует. Пожалуй, он сможет сегодня самостоятельно добраться до поезда. Надо позвонить Кате и попросить у ней денег на билет!
   Он приподнялся на локте, лишь только теперь осознав, что находится в непонятном месте, а не в палате.
   - Где я?
   Около него хлопотали незнакомые люди, над ним был какой-то странный выгнутый потолок.
   - Лежите спокойно, вам вредно волноваться и шевелиться, - неожиданно сочным голосом произнес человек рядом. - Мы летим в Москву, в медицинский центр "Аркадия", где вы продолжите лечение.
   Вот как, - усмехнулся Дима, - а он-то предполагал позвонить Кате, занять деньжат на билет. Однако прогресс. С каких это пор у них в городе появился аэропорт? Хотя, кажется, когда-то у военных был запасной аэродром. А до этого здесь летала легкомоторная авиация. Может, после них осталось что-то?
   С этими мыслями он снова уснул, убаюканный тихим гудением моторов и легким покачиванием самолета.
   Через некоторое время он снова проснулся. Вернее, его разбудили. Мелодичный женский голос настойчиво повторял:
   - Больной, проснитесь, пора завтракать и принимать процедуры. Да проснитесь же!
   То ли лекарства, то ли осознание перелома к лучшему усыпили его так, что он спал, что называется, из пушки не разбудишь.
   Крепкие женские руки похлопали его по щекам. От такой немилосердной ласки Дмитрий проснулся и вытаращил глаза.
   - Какой сок будете пить? - как ни в чем ни бывало спросила медсестра - черноволосая женщина неопределенного возраста.
   - А какой есть? - по привычке спросил Дима, зная, что на этом сервис и заканчивается. В бедной медицинской сфере был один, обычно яблочный или апельсиновый, и после традиционного вопроса наливали тот, который был. -
   И, слава Богу, что вообще был сок.
   Женщина задумалась и задала ответный вопрос:
   - Вам с мякотью или без?
   Теперь задумался Дмитрий. Ну, раз пошла такая пьянка...
   - Персиковый с мякотью.
   Оказывается, был!
   Затем последовало яблочное пюре с пирожком, творог со сметаной и кофе со сливками.
   - Пока, знаете все, - извинилась медсестра. - Мы вас еще покормим обедом перед посадкой, а по-настоящему вас будут кормить уже в "Аркадии".
   Дима покачал головой. Кажется, ему предстоит потолстеть. Лишь бы с него потом не запросили платы. Век не расплатиться.
   Через некоторое время медсестра снова подошла к нему, теперь уже не со столь приятными обязанностями - ставить уколы. Дима стоически вынес несколько уколов, после которых капельница с витаминами показалась лаской.
   Капельница заняла полчаса, затем последовал еще один укол. Как понял позже Дима с очередной порцией снотворного, поскольку через пять минут его потянуло в сон.
   Затем Дима почувствовал, что его понесли и проснулся. Синее, безоблачное небо, яркое солнце, беспрестанный гул множества самолетов - так его встретила Москва.
   Впрочем, самой Москвы он не видел. Специализированная скорая помощь для перевозки тяжелобольных не имела больших окон. Его положили в мягкую постель, проверили давление, пульс, спросили о самочувствии, желании попить, сходить по малой и большой нужде и оставили в покое.
   Уши, правда, остались с ним. Он слышал шум множества машин, шум шагов и разговоров пешеходов, гудки и еще много звуков, свойственных большому городу. Он быстро устал слушать и поэтому равнодушно констатировал, что стало тише, по-видимому, они выехали за город.
   Его вынесли из машины и на носилках доставили в небольшой коттедж. Здесь было его временное жилище.
   Сестра-хозяйка, улыбчивая Леночка - как она представилась, позволила ему немного поспать, после чего, накормила обедом и, не обращая внимания на стыдливые возражения, обтерла ароматическими губками.
   - Вставать вам чрезмерно запрещено, - строго сказала она, - в туалет еще будете ходить сами, а в душ путь вам пока закрыт!
   Пришлось смириться. Накормленный, вымытый, получивший очередную порцию лекарств, Дима, наконец, был оставлен в покое. Но перед тем, как оставить его, Леночка предупредила:
   - Вот здесь перед вами несколько пультов, - она показала на пульты, - один пульт административный - вызвать меня по какой нужде - чай, сок, стало плохо, этот пульт - аудиосистема - аудио, выбор музыки, это - телевизор, это ДВД.
   Дима с трудом дождался, когда она уйдет и принялся изучать все выданное ему богатство.
   И вообще, коттедж оказался предназначен только для него!
   Правда, Дима не представлял его размеров, но даже та палата, в которой его разместили, была ни чуть не меньше прежней, где их было пятеро. И, конечно, вся эта аппаратура, стоящая целого богатства.
   Шторка, закрывающая телевизор, по команде с пульта отъехала в сторону. Вниманию Димы предстал превосходный телевизор с экраном раза в два больше, чем стоит у него дома.
   Он, оказывается, еще был соединен с кабельным телевидением, и Диме предстало не восемь, как он ожидал увидеть в Москве, а штук тридцать каналов. Он так засмотрелся, что даже забыл, где находится. Благо, кровать была подвижной конструкции и изголовье можно было поднимать. Правда, ему показалось, что показывают ему не все передачи. Сначала это было подозрение, потом стало уверенностью.
   Ну и пусть. Когда он увидел список ДВД - фильмов, он чуть не взвыл. Больше тысячи фильмов было загнано в память центрального компьютера, соединенного с телевизором, и все такие!
   Короче, жить можно. Даже его сестра - хозяйка, которую он быстро переименовал просто в хозяйку, не испортила ему настроение сообщением, что телевизор ему можно смотреть не больше трех часов.
   - А потом вы выключите?
   - Нет, потом его компьютер заблокирует.
   - О, - только смог ответить Дмитрий и принялся смотреть передачи, пока не выключили. Больше ему делать было нечего. Хотя после принятых лекарств он уже мог свободно ходить, самому ему передвигаться было категорически запрещено. Позволялось только лежать. Дмитрий щелкнул пультом, переключившись на СпортНТВ, посмотрел на какой-то футбольный матч и почувствовал, что так или иначе, но вскоре здесь ему надоест. Хотя...
   Он зря беспокоился. Сутки его лечения обходились столько же, как содержание всех больных в городской больницы его города, и потому затягивать процесс Сергеев не собирался. Убедившись в достаточно сносном состоянии больного, не пострадавшего от перелета, академик приказал на следующее утро провести масштабные анализы. И после обеда, просмотрев анализы крови, мочи, УЗИ и томограммы всех нужных органов он окончательно решил: нечего тянуть, надо проводить операции.
   Он глянул на монитор компьютера. Туда передавалось изображение с видеокамеры. Дмитрий и не подозревал, что находиться под постоянным наблюдением медперсонала.
   Сергеев посмотрел на спокойное лицо больного. Цвет лица, поведение говорили о временной позитивной динамике в здоровье. На этом фоне и необходимо резать.
   Как и любой мужчина правильной ориентации, Дмитрий восторгался футболом. Сообщение о матче между сборными Англии и России в рамках отборочного цикла на чемпионат Европы заставило его сердце забиться быстрее. По крайней мере, завтра ему не будет скучно.
   Однако врачи вмешались в его планы. Вечером он остался без ужина. Леночка принесла только небольшой графин горьковатой жидкости, которую ему надо было выпить за один присест.
   Он вопросительно посмотрел на медсестру.
   - Марат Германович сказал, что состояние вашего здоровья позволяет провести операции, - пояснила она, - а оттягивать не имеет смысла. Почки больные и скоро снова начнут сдавать.
   Дмитрий не знал, как ему реагировать. С одной стороны, ему сделают дорогостоящую операцию, после которой он будет практически здоров. С другой стороны, операция есть операциЯ?
   ОперациИ?
   ?!
   Чего-то он не понимал.
   Дмитрию не сообщали о двух операциях и только теперь неприятно огорошили.
   - Первая операция будет небольшой и подготовительной, - ласково пояснила медсестра, - после нее, через несколько дней проведут вторую. Марат Германович посчитал, что так будет легче сердцу. Длительная сложная операция всегда бывает трудной для организма.
   Дмитрии изобразил на лице сомнение, плавно переходящее в доверие к врачам "Аркадии".
   - Да не бойтесь вы, - поняла его Леночка, - вас же сюда привезли ради операции. Радуйтесь. Немного мучений, боли и благополучная жизнь в дальнейшем.
   Дмитрий благодарно посмотрел на нее. Действительно, что-то он сегодня начал мучиться ерундой. Столько лет мечтать об операции и когда появилась возможность избавиться от недуга, усомниться в ней только из-за страха перед болью.
   - Я буду тверд, как Муций Сцевола, - вспомнил он античного героя, о котором неоднократно говорила Катя.
   - Можно, - согласилась Лена, - хотя руки вам резать не будут, но немного мужества не помешает.
   В ее руке, как по волшебству появился шприц.
   - Чтобы вы не мчались этой ночью, - пояснила она, - я введу вам снотворное и в спокойно поспите.
   Уже на рани сна и яви Дмитрий вдруг остро почувствовал, что скоро он окажется здоровым и снова сможет жить, как все нормальные люди.
   Ой, как хотелось!
  

Глава 7

   Операция почему-то началась рано. Он едва успел проснуться и не торопясь сходил в туалет, когда заскочила Леночка. Задыхаясь от бега, она потребовала лечь на кровать и губкой провела привычную операцию - вымыла.
   Последние мазки ей пришлось делать уже под присмотром операционной сестры. Операция была назначена на восемь ноль пять, но непосредственная подготовка затягивалась почти на час. Дмитрий наивно полагал, опираясь на телевизионные данные, что кожу на месте операции намажут спиртом, его самого усыпят - и пойдет веселье с ножами! Как бы не так.
   Его раздели догола и положили на стол, освещенный яркими лампами. Сгоряча Дмитрию показалось, что вокруг стола скопились одни женщины. Стыдновато, хоть и прикрываешь срам, лежа на животе.
   Он попытался лечь так, чтобы прикрыться получше, но старший медик, женщина с командным резким голосом прикрикнула. Люди занимались делом и сексуальными проблемами не беспокоились.
   Дмитрий смирился и даже не задергался, когда ему поставили катетер.
   Через некоторое время около столов началось шевеление.
   - Как Дмитрий Аркадьевич, готовы к труду и обороне? - раздался знакомый мужской голос.
   У стола оказался Сергеев. Дима удивился. У него было другое представление об академиках. Оказывается, они сами летают за больными за тысячи километров, и операции проводят, а не сидят с важным видом за роскошными столами, раздавая указания.
   Вообще-то он был совсем не прав, представляя академиков большинстве важными начальниками. Сергеев в последние годы оперировал меньше, перекладывая эту обязанность на других хирургов. Хотя полностью от операций не отказывался. Потерять квалификацию хирургу проще просто.
   И уж тем более особо не летал за больными. Ассистентов в отделении хватало.
   Но за обычным мужчиной из провинциального города с запущенной болезнью почек возвышалась тень Завалина. Олигарх удивительно цепко интересовался больным. Его секретарь лично звонил практически каждый день, а однажды самолично заявился в медицинский центр, вызвав панику среди персонала.
   Сергей Александрович позавчера также позвонил к нему, вызвав теперь панику у него самого. И это не считая звонков во время полета в город. И поэтому все связанное с Федоровым Сергеев взял под личный контроль. Не только из-за страха - Сергеев побаивался только Господа Бога и других паранормальных сил, или осознания того, что жизнь центра находилась полностью от финансовых вложений ЛУНАТЭКС. Марат Германович уважал Завалина, уважал, как человека, достигшего всего своими руками. Он прекрасно знающий, что ЭТОТ ЧЕЛОВЕК достиг куда больше, достигнув уровня почти Господа в земной ипостаси. Подчиняться ему было прекрасно, а перечить страшно.
   Сегодняшняя операция Сергеева была первой в этом месяце. Не в Центре "Аркадия", здесь больные были штучными, а вообще, поскольку Сергеев работал еще в двух других больницах профессором - консультантом, проводя наиболее сложные операции.
   И что с того, что сегодня только восьмой день месяца, в прежние годы число операции могло достигать двух в сутки.
   - Спасибо, доктор, - поблагодарил Дмитрий и Сергеев вернулся к миру сему, оторвавшись от размышлений.
   - За что спасибо? - соизволил он удивиться, мельком глянув на показания тонометра.
   - За вопрос.
   Да мы еще и юмористы. Сергеев кивнул. Пульс и давление достаточны, хотя диастолическое все же повышенное. Но это и понятно - почки плохо работают, кровь медленно двигается.
   - Что же, скоро ваше положение еще более улучшится, - пообещал Сергеев. - Сегодня операция будет подготовительная. Если сердечнососудистая система будет работать нормально, то завтра-послезавтра проведем основную операцию. И на этом ваша вольготная жизнь прекратиться.
   Дима скосил на него вопросительный взгляд.
   - Я имею в виду, - пояснил Сергеев, - на работу придется устраиваться.
   - Ох, доктор, - не выдержал Дмитрий, - вашими бы устами да мед пить.
   Сергеев довольно засмеялся и подал знак анестезиологу.
   - Сейчас вас усыпят, - предупредил он больного, - и вы очнетесь только в своей палате. Следуйте за указаниями.
   Операция, проводимая сегодня, была не очень сложная и совсем не тяжелая. Первоначально он хотел провести ее под местным наркозом. Но затем анализы и УЗИ заставили поосторожничать. Организм больного был порядком истощен жизнью со слабыми почками. И хотя недавнее принятие лекарств улучшило положение, требовалась предельная осторожность. Поэтому вчера вечером он решил проводить операцию под общим наркозом.
   Лицо Дмитрия накрыли матерчатой маской. По команде он начал считать. Его сил хватало до восьми, после чего он провалился в наркотический спасительный сон.
   Разбудила его боль в почках. Со сна он подумал, что находится дома. Резкая боль в почках была его спутницей в последние годы, временами доходя до нетерпимой. От нее спасали только таблетки и уколы, ослабляющие боль. Но все они стоили все дороже и он подумал, что пока потерпит, а попросит таблетку перед сном, чтобы хотя бы немного поспать.
   - Дмитрий Аркадьевич, - раздался знакомый мелодичный голос. Он открыл глаза. Нет, это был не его дом.
   Анестезия, все еще дурманящая голову, не давала мозгу работать в нормальном режиме. Лежа на кровати на животе, Дмитрий тупо посмотрел на убранство палаты. Наконец, он сумел понять, где находится. Ему сделали операцию и поэтому так больно!
   Словно в подтверждение этой мысли почки заболели сильнее. Боль острым буравчиком вонзилась в спину. Дмитрий не выдержал и застонал.
   - Больно, - согласилась медсестра Леночка. - Придется терпеть. Сейчас наркоз пройдет и будет трудновато.
   Дмитрий хотел сказать, что потерпит, ему и без операции было не менее больно. Но непослушный рот сумел лишь промычать.
   - Не говорите, - поспешила медсестра. - Вам еще рано. Операция прошла успешно, всего час вас оперировали. Почки ваши подготовлены к серьезной операции и она, скорее всего, будет проведена завтра. Организм ваш молодец, ведет себя хорошо.
   Хорошо так хорошо. Дмитрий закрыл глаза. Кажется, процесс превращения в нормального человека пошел. Ему оставалось только терпеть и быть молодцом.
   Леночка встала и подошла к нему. Он почувствовал запах духов и молодого женского тела. Открыл глаза. Медсестра принесла стакан какой-то жидкости.
   Наклонилась к нему:
   - Вы очнулись?
   Дмитрий подумал и промычал, не решаясь что-то говорить.
   - Тогда давайте я вас напою через соломинку.
   Дмитрий с трудом наловчился вытягивать жидкость из стакана через соломинку. Жидкость оказалась горьковатой, но приятной. Дмитрий только теперь понял, как он хотел пить.
   После стакана в голове прояснилось. Он облизнул губы - язык действовал. Рискнул заговорить:
   - Где я?
   Говорил он медленно и тихо, но разборчиво. Леночка его поняла:
   - Вы в своей палате, лежите после операции.
   - А когда будут кормить?
   Медсестра удивилась:
   - Вы такой уникум! После операции, с резкой болью, пациенты говорить не могут, а вы даже есть просите!
   Дима усмехнулся. Знала бы она, что жизнь между приступами боли была для него долгой повседневностью. И сегодняшняя боль, куда более сильная, чем обычно, но все-таки нельзя сказать, что какая-то особенная.
   Острая боль заставила его застонать и немного поостыть в своем хвастовстве. Боль после операции была все-таки посильнее. Но это была боль рождения нового человека, а там боль умирающего. И от этого острые приступы вызывали в нем лишь стоны радости. Он жив и будет жить!
   Медсестра оставалась около него всю ночь, вытирая пот со лба, ставя уколы и иногда давая пить. Хотя у Дмитрия к утру появилось сильное подозрение, что горьковатая жидкость имела чисто функциональное значение и предназначалась совсем не для утоления жажды.
   За ночь Леночка дважды ставила ему уколы снотворного. По-видимому, в них было еще и успокоительное, поскольку боль утихала, и он забывался в коротком сне. Но через час - полтора боль приходила снова и словно в отместку набрасывалась на его тело жесткими приступами.
   Так он провел больше полутора суток - столько понадобилось академику Сергееву для подготовки второй операции. Под этим понималось время для стабилизации организма Федорова, а отнюдь не на административные и медицинские проволочки. Сердце и прочие органы подкармливали различными лекарствами и обычной глюкозой, готовя к новой операции. Особое внимание уделялось почкам и последствиям операции.
   Старый хирург, Сергеев был готов ко всяким последствиям, как хорошим, так и плохим. Нет, умереть Федорову не дали бы в любой ситуации, а вот повторить предварительную операцию при случае пришлось бы.
   К счастью для больного, который мог бы повторно пережить синдромы боли, операция оказалась успешной, как и большинство несложных операций.
   Решающий удар по почкам был нанесен на следующий день к вечеру. На этот раз Марат Германович взял ассистентом Николая Ивановича Брызгалова - Колю, как он привычно называл. Не вторым хирургом, у него и так была хирургическая бригада, ассистировать надо было весь ход операции, чтобы подсказать, если что, со стороны неблагоприятное развитие.
   Дмитрия аккуратно переложили на передвижную коляску. Санитары были сама любезность, переложили как драгоценный хрусталь. Но в почках все равно резануло так, что он света белого не взвидел.
   А тележка уже покатила, приближая тот миг, когда он встанет здоровым.
   Операционный стол горел всеми огнями, гостеприимно приглашая в свои объятия. Санитары подняли плоскость тележки на специальных винтах до уровня стола и переложили на его.
   Дмитрий изо всех сил старался не застонать. Не хватало еще опозориться перед десятком медиков.
   - Ничего, мужик, - приободрил его знакомый по вчерашней операции голос. - Осталось немного. Вчера мы тебя взрезали удачно. Дай Бог и сегодня также.
   Он встал в изголовье Дмитрия и видимо подал какой-то знак. Дмитрий почувствовал резкую боль, заставившую его вскрикнуть.
   - Ничего, - успокоил его женский голос, - я всего лишь сняла марлевую подушку.
   Это был сигнал для анестезиолога, который положил на лицо маску с наркозом
   Дмитрий провалился в безвременье с твердой уверенностью, что для него заканчивается время неудач и растительной жизни, когда поход в магазин уже являлся подвигом.
   Операция завершилась быстро. Вопреки прошлой, вчерашней, он так и не погрузился в наркозный сон, слыша голоса врачей, временами чувствуя боль, но почему-то не в почках, а в ступнях.
   - Все! - Решительно объявил женский голос, очень похожий на Катин. - Теперь пора уносить.
   Врач, проводивший операцию, снял маску. Это была действительно Катя!
   - Ты как здесь казалась? - удивился Дмитрий. - А как дети?
   - Потом, - отмахнулась Катя, - тебя надо срочно уносить, пока не появилась мафия.
   - Мафия? - еще больше удивился Дмитрий.
   - А ты думал, кто тебя лечит? - сварливо спросила Катя. - Ты им понадобился, поскольку очень похож на президента. Вылечат и подсунут. А потом убьют. Надо тебя обязательно вытащить. Вставай!
   Дмитрий попытался встать со стола. Легко! Он схватил Катю за руку и они побежали по больнице, очень похожей на городскую поликлинику.
   Вдруг откуда-то из-за угла выскочил бандит с лицом директора Дворца творчества. Савелий Николаевич Тонков схватил его за свободную левую руку. Все, они попались и его убьют.
   - Нет! - закричал в отчаянии Дмитрий и начал вырываться. Но это оказалось не так просто. Тонков держал его за руку с силой стальных клещей
   - Перестань вырываться, - потребовал он неожиданно женским голосом, - сколько можно.
   И ударил по щеке.
   Дмитрий дернулся головой... и пришел в себя.
   Он лежал на животе на кровати в своей палате. Бедная Леночка и еще одна незнакомая женщина в белом халате с трудом его удерживали, поскольку он все норовил вырваться.
   - Ох, - прокомментировал он свое появление в реальном мире. - А операция закончилась?
   Леночка внимательно посмотрела ему в лицо, только убедившись, что он действительно пришел в себя, встала.
   - Замучили вы нас, - пожаловалась она, - все рвались куда-то убежать от какой-то мафии.
   Дмитрий смущенно улыбнулся:
   - Привиделась тут чертовщина одна.
   - Бывает, - согласилась незнакомая женщина. - После наркоза всегда больные становятся очумелые. Мужчины те обычно воюют. Вы тоже воевали.
   - Да, - согласился Дмитрий, не желая раскрывать своего сновидения. Он уже привычно лежал на животе, глядя на белый свет как бы с боку.
   - Вот, - констатировала женщина, - так я пойду, Лена?
   Она вышла из палаты.
   Дмитрий помолчал. Потом решился, спросил, с трудом ворочая непослушным языком:
   - Вы не скажите, операция как прошла?
   Леночка поспешила к нему подойти, положила на разгоряченный, покрытый потом лоб прохладную ладонь:
   - Не разговаривайте, вам сейчас вредно говорить. Операция прошла хорошо, Марат Германович не умеет делать операций плохо. Опухоль, которая мешала почкам, убрали, протоки прочистили, теперь осталось подождать две-три недели и посмотреть, как почки работают. Лежите и отдыхайте, это ваша основная работа на ближайший месяц.
   Дмитрий устало прикрыл глаза. Раз так, то ему не мешает отдохнуть. Он медленно уплыл в сон, наступление которого не смогла остановить даже вездесущая боль, намертво сковавшая последнюю треть спины и даже то, что находилось ниже.
   Первые после операции дни были полностью заняты болью. Боль, БОЛЬ наполняла все тело, сушила мозг, не давая ни о чем думать. Малейшее движение буквально переламливало тело, боль протекала по позвоночнику и взрывалась в голове. Но не двигаться вообще было нельзя. И чем дальше, тем больше хотелось пошевелить онемевшим телом, чтобы почувствовать вышедшие из повиновения руки и ноги или даже шею. И он шевелил, а потом кряхтел от боли во всем теле, волнами разливающейся от нижней части спины.
   Временами медсестра Леночка ставила ему дурманящие уколы, от которых боль пряталась в дальних уголках тела, но не исчезала насовсем, при первой возможности переходя в наступление. Но пока она отступала, он забывался в коротком сне, чтобы затем вновь отдаться на немилосердную милость жесткой боли.
   День незаметно перетекал в ночь, которая вновь сменялась в день. Страдая от боли, он не замечал их смены, равнодушно констатируя смену суток за окном.
   Лена стала его связью с окружающим миром - передавала приветы от семьи - Катя не забывала, звонила, радовалась ноябрьским морозам, говорила о впечатлениях от операции у врачей. А он лежал и мучился.
   И наконец постепенно боль начина отступать, лишь временами возвращаясь, чтобы досадить напоследок. И Дима с облечением начал понимать, что, кажется, его черные дни отступать.
   Сергеев заходил к нему часто, обычно во время перевязки, чтобы "посмотреть на творения своих рук", как он любил выражаться. Поначалу он торопился, шумно ворча на приходящую сестру, слишком медленно, по его мнению, снимающую бинты. Он все-таки опасался за итоги операции, хотя был уверен в положительном результате.
   Со временем, однако, он приобрел вальяжный вид и даже начал вышучивать Леночку, которая заметно пополнела за это время. Ей тоже приходилось мало двигаться, постоянно находясь у больного.
   Операция прошла успешно. А когда Диме сделали УЗИ и аппаратура подтвердила вывод Сергеева, тот объявил о своем выводе громогласно.
   - Полежите у нас еще недели три, а потом в санаторий, - громогласно объявил он.
   Дмитрий, счастливо улыбаясь, поблагодарил академика. На счет санатория он, конечно, перегнул. Санатории сейчас стоят тысяч двадцать - тридцать, и то самые дешевые путевки. Но за здоровье спасибо. Он уже начал садиться, кряхтя от боли и задеревеневших мышц.
   Теперь ему осталось выздоравливать и крепнуть, моля Бога, что бы все было так, как обещал академик Сергеев.
   А Сергеев не кривил душой. Анализы, УЗИ, томограф, внешний вид больного - все наперегонки сообщали об улучшении здоровья. А и то, болячку он из организма извлек и больной, еще не старый, сорока нет, стал крепнуть, приближаясь к своему генетическому оптимуму. До него он, разумеется, он уже не дойдет, но приблизится и проживет еще лет тридцать, как минимум. Что же желать большего, люди не вечны.
   Когда Дмитрий начал ходить, он явился к нему уже не как врач, а как заведующий отделением, т. е. администратор и с сопровождающим представителем бухгалтерии затеял деловой разговор.
   Дмитрий, только что вернувшись с прогулки по слякотному саду - ноябрь ныне, как и все последние годы, напоминал осень, а не зиму, - встретил их широкой улыбкой. Сергеева он считал своим вторым отцом, что было близко к истине, хотя вторым отцом следовало бы считать Завалина, а Сергеева все же третьим. Впрочем, такой арифметикой Дима свою голову не грузил, не подозревая о роли в своей жизни одного из могущественных российских олигархов.
   Улыбка мгновенно исчезла, когда Сергеев упомянул о финансовой подоплеке их визита.
   Стульев в палате хватало и гости расселись, после чего представитель бухгалтерии начал деловито считать. За его словами так явственно слышался стук канцелярских счетов, что Дима потряс головой. Однако шутить на этот счет он не стал, благо тема была для него не очень веселая.
   Представитель бухгалтерии, женщина лет по сорок, его возраста, сразу зарылась в бумаги. И пока Сергеев по старой привычке посмотрел на данные тонометра, она нашла нужную бумажку. Дождавшись мужчин, притихших и уставившихся на нее, она начала перечислять уже уставшим, несмотря на одиннадцать часов дообеденного времени голосом:
   - Я не буду перечислять стандартные условия договора, речь идет не о них, да вы с ними и знакомы.
   И Сергеев и Дима кивнули, хотя знали - первый - что Федорова ни с чем не знакомили, а второй - что он ни с чем не знаком. Но раз стандартное, значит Бог с ним.
   - Теперь о специфичных условиях, под которыми вы также подписались, хотя могли и не подписываться, поскольку тогда они не были обозначены точно. Ваш адвокат может оспорить эту подпись.
   Она вопросительно посмотрела на Дмитрия.
   Тот только грустно усмехнулся. Она, видимо, принимает его за олигарха. С каких шишей он будет нанимать адвоката, заложив свои почки?
   - Давайте вначале послушаем эти условия, - предложил Сергеев. Он не то чтобы волновался за свою ошибку - в конце концов, это будет промах юридического отдела, а не его, но после удачной операции, поставив Федорова на ноги в буквальном смысле слова, не хотелось сбивать его с ног в переносном. И потом, он знал, что приход бухгалтера был инспирирован в больницу звонком из финансового отдела корпорации Завалина. А там тоже не сами придумали эти специальные условия. И ему стало очень любопытно - что еще решил Сергей Александрович.
   Женщина порылась в кейсе, нашла отдельный листок.
   - Итак, - сказала она хорошо поставленным голосом, - вы находитесь в Центре восемнадцать дней. И еще, как мне передали, - бухгалтер посмотрела на Сергеева, - будете не меньше двух недель. Итого тридцать два дня. Пребывание в больнице указано считать как командировку сотрудника кампании. Посему, две тысячи в сутки. Всего шестьдесят четыре тысячи. Неизрасходованные медикаменты, я вчера подсчитала, приравнивается в остатке в семьдесят две тысячи. И, поскольку стандартный срок лечения в больнице сорок дней, восемь суток дают еще восемьдесят тысяч. Итого двести шестнадцать тысяч. Она сложила бумаги в кейс и вопросительно посмотрела на Федорова.
   - Но у меня нет такой суммы, - растеряно сказал Дмитрий.
   Теперь пришла пора если не растеряться, то удивиться представителю бухгалтерии.
   - А при чем тут ваши финансовые возможности? Речь идет о выплатах вам, за этим я и явилась.
   Дмитрий не смог сдержать удивления на лице. Слышал он и не раз, о дороговизне нынешнего лечения, особенно в частных клиниках, но чтобы лечили за свой счет, да еще деньги за это платили. Люди добрые, уплатите меня за одно место!
   - Кроме того, - продолжила женщина, - мы, учитывая бюджет вашего лечения, предлагаем вам санаторий либо в Баварии, либо в Швейцарии на выбор. Там есть специализированные санатории. Впрочем, об этом поговорим позже, пока это только на обдумывание.
   А теперь, самое главное на сегодняшний момент. Скажите, если мы вам выплатим двести шестнадцать тысяч рублей, у вас не будет финансовых претензий к Медицинскому центру "Аркадия"?
   - Нет, - твердо сказал Дима. Люди его вылечили и выплачивают такие деньги. Пусть даже к их рукам что-то прилипло, он ни за что не будет с ними судиться.
   - Тогда распишитесь вот здесь, - женщина вытащила очередной бланк, который начинался словом "договор".
   Дима, не раздумывая, подписался в двух экземплярах и проводил их до дверей. Кажется, он попал в сказку к добро волшебнице, которая опекает его и печется над каждым шагом.
   - Скажите, - поинтересовался он у Леночки, - а что стало с двумя другими больными?
   Леночка удивилась. Она не знала ничего о них, но пообещала узнать о начальства. Вечером она сказала, что было решено пересмотреть условия конкурса и отобрать только одного больного, зато вылечить его на все сто.
   Дмитрий хмыкнул, удивился, но промолчал. Ему не хотелось ставить добрую Леночку в тупик. Пусть добрая фея и дальше печется о нем.
   Он нисколько не удивился, когда ближе к началу декабря, за день до выписки из "Аркадии" и отъезда в санаторий в Швейцарию, к нему явился человек и представился сотрудником кадрового отдела Кампании "ЛУНАТЭКС".
   Дима вежливо предложил сесть и даже угостил соком, который, после снятия с его ограничений в потреблении жидкости, постоянно стоял в графе на столе.
   - Благодарю вас, - отказался от сока мужчина и открыл кейс, очень похожий на тот, что был у бухгалтера, но другого цвета, вытащил несколько бумаг.
   - Мне поручено заявить, - начал он официальным голосом, - что кампания "ЛунаТЭКС", очень щепетильно отнеслась к конкурсу, объявленному медицинским Центром "Аркадия", который она финансировала и выполнила все условия. Ваше лечение оказалось удачным. Теперь хотелось бы уступок и с вашей стороны. Кампания "ЛУНАТЭКС" и медицинский центр хотели бы использовать его в рекламных целях.
   - Пожалуйста, - согласился Дмитрий.
   - В таким случае, кампания "ЛУНАТЭКС" предлагает вам такие условия: за съемку пятиминутного видеофильма и за фотографирование для трех рекламных проспектов вы получаете три миллиона рублей.
   ОН замолчал и стал наблюдать за реакцией собеседника. Сумма была не такая большая. Но с другой стороны, Федоров не был известным актером или политиком. Он вообще не понимал, зачем ему платят отдельную сумму. За такое лечение мог бы сниматься и бесплатно.
   Впрочем, его никто не спрашивал и он благоразумно помалкивал.
   Дмитрий придерживался аналогичной точки зрения и сразу согласился.
   Кадровик кивнул и добавил:
   - И, разумеется, кампания предлагает вам работу в вашем городе в своей дочерней фирме с приличной зарплатой. Об этом вы еще поговорите по приезде домой, мне поручено лишь сказать вам о вашем будущем.
   Дмитрий поблагодарил. Он проводил кадровика и почувствовал, как волна неведомой радости вливается в его.
   Спасибо, Господи, его благодетелю, который вылечил его, дал денег и работу. Есть еще на земле добрые люди!

Часть IV

Глава 1

   Назавтра она купила в магазине парную телятину без единой косточки, решив побаловать семью гуляшом. Катя и забыла уже, когда она готовила такое блюдо. Да и ела она его в последний раз несколько лет тому назад в столовой пединститута, куда ее затащила пошедшая с зарплаты бухгалтерия полным составом.
   Обычно, если у них заводилась лишняя копейка, покупали сосиски или сардельки, которые подешевле, так что уж не разберешь, чего там больше - сои или субпродуктов. Но коли Володя получил большую премию, то грех его не накормить по-королевски.
   Поскольку она никого не предупредила, Настя сварила как обычно - щи на бульонных кубиках. Блюдо было дешевое, поскольку состояло (кроме кубиков, разумеется) из продуктов со своего огорода. И такое же надевшее.
   Катя с порога учуяла щи.
   - Настенька, - сказала она, - молодец, суп мы обязательно съедим, но завтра. А сегодня у нас будет гуляш с рисом.
   - О! - удивилась Настя, - будем проедать Володины деньги?
   - Будем, - согласилась Катя. - Деньги на то и существует, чтобы их расходовать.
   - Тогда давай, - разыгралась фантазия у Насти. Она представила на себе лайковые перчатки, а к ним модную демисезонную куртку.
   - Но в определенных масштабах, - поспешила Катя уменьшить аппетит дочери, понимая по блеску в глазах, что та развернется "на полную".
   - А, - увяла Настя. Но, вспомнив об ужине, оживилась: - я поставлю кастрюлю с водой?
   Ужин был роскошным: сначала салат "Оливье" со всеми возможными прибамбасами, затем рис с большой порцией гуляша. Жалко Димы не было. В больнице его кормили лучше, чем дома, но не сегодня. После ужина семья сидела у телевизора, ни о чем не думая, предаваясь перевариванию пищи.
   - Я все-таки думаю, бедным жить легче, - вынес вердикт Володя, подавляя отрыжку.
   - М? - поинтересовалась Настя у брата, борясь с легкой тошнотой.
   - Есть приходиться не так много, - пояснил Володя.
   Мнение было справедливое, благо и высказанное кормильцем, поэтому никто не высказался. Хорошо наесться так, что глаза вылазят из орбит!
   Катя надеялась, что двухсот тысяч, заработанных Володей, хватит, по крайней мере на полгода. Она и не собиралась транжирить их, покупая мясо каждый день. Купить зимнюю куртку Володе, ботинки Насте. Ее сапоги еще крепкие, купленные только пять лет назад. Дима тоже не жалуется ни на обувь, ни на одежду. Хотя, если приглядеться, ему нужны зимние ботинки.
   Но еще до обеда ее позвали к телефону. Звонила лечащая врач Наталья Сергеевна.
   - Вы знаете, состояние Дмитрия Аркадьевича за последний месяц ухудшилось. Может, конечно, это сезонное, но мне кажется, болезнь развивается. Здесь главное не медлить, а лечить.
   - Да, разумеется, - согласилась Катя. О развитии болезни она знала хорошо.
   - Дмитрий Аркадьевич, когда услышал о цене лекарства, сразу наотрез отказался. Но может быть, вы сумеете найти деньги. - Она явно прослышала о победе Володи. - Лекарство активно пропагандируют. И не только в средствах СМИ, там что угодно распишут, но и в профессиональных фармакологических журналах.
   Хорошо, что Володя получил деньги!
   - А сколько надо?
   - Одна ампула стоит девять тысяч восемьсот. А цикл двадцать ампул.
   Значит, почти двести тысяч. Ну хоть два вечера почувствовали себя богатыми. Жаль одежду не придется покупать. Но хоть Диме какая - никакая надежда.
   - Оплатите счет в кассе поликлиники и покажете счет в процедурном. Лекарство у них.
   - Спасибо, Наталья Сергеевна, - поблагодарила Катя. Положила трубку, вздохнула. Жалко денег. Да только она бы любую сумму отдала, лишь бы Дима жил. Надо только с детьми поговорить.
   Володя, услышав о лекарстве, с деньгами расстался легко. У него висело на языке предложение, как израсходовать хотя бы десять тысяч, но он спокойно от него отказался.
   Настя прикусила губу. Ей так хотелось курточку... Но раз нет так нет. У нее и старая, доставшаяся от мамы, ничего.
   - Давай покупай.
   - Маловато денег дали, - констатировал секретарь президента ЛУНАТЭКС Саша, держа в руках ксерокопию чека. В процедурном ее сняли для отчетности, отдав Кате подлинник. А затем сняли ксерокопию с ксерокопии для шикарного парня - корреспондента, желающего знать, какие лекарства больше всего используют в настоящее время и какие лекарства самые дорогие. Это был Саша, самолично выполнивший пустяковое дело. Статью для него напишут сегодня, а напечатают в областной газете завтра (нельзя так нагло обманывать милую женщину - медсестру).
   И теперь Саша крутил чек. Идея дать в Центре Творчества Володе с государством тысяч двести с мелочью как победителю помимо ноутбука принадлежала Сергею Александровичу. Слишком много Сергей Александрович почитал обременительно для самих Федоровых. Богатые всегда становятся мишенью для бандюг. Саша идею в целом поддержал. Но помня свою недавнюю суровую юность, он считал, что сумму надо увеличить. Аргумент у него был железный - государство у нас бедное, поэтому Володе надо дать больше - налогов останется соответственно больше. Сергей Александрович не согласился.
   - Не надо так баловать детей, - сказал он, имея в виду не только Володю, но и Сашу.
   И вот теперь, оказалось, что Саша прав. Впрочем, все можно переиграть.
   - Прокололись мы с тобой, - сказал он с досадой. Саша деликатно кашлянул, намекая, что как раз он тут не при чем, но Сергей Александрович продолжил: - надо было сразу разузнать о возможных расходах. Раз муж серьезно болен, то и деньги там нужны не малые.
   - Виноват, - смирился Саша. Получается, действительно в конечном итоге прокололся он, а не шеф. Действительно, он как секретарь, должен был узнать всевозможные расходы. На то у него большой аппарат и крупные суммы опциона.
   - Раз виноват, то разузнай все более конкретно, чем и как надо лечить. Ну не мне тебя учить. Сергеев скоро развернется?
   - По всем признакам завтра. Как только анкета уйдет по мэйлу, машина завертится.
   - Как некстати это лекарство, - поморщился Сергей Александрович. - По большому счету, оно и не нужно. Но не пойдешь же к врачу и не скажешь. Ладно, с Дмитрием Федоровым колесо завертелось. За сутки он в больнице не умрет, так что мы о нем можем временно забыть.
   Он посмотрел на часы. Время подходило к четырем. А что если...
   - Покажи-ка мне твой бумажник.
   Саша недоуменно посмотрел на него, но бумажник дал. Поношенный, не такой дорогой, какой положен для секретаря миллиардера Завалина. Хоть бы парой недорогих, тысяч за сто баксов, бриллиантов украсил. Скупердяй.
   - Да вот как-то все не успеваю, - начал оправдываться Саша, но Сергей Александрович прервал его:
   - Я заберу его у тебя. Присчитаешь к зарплате сто баксов.
   - А нельзя ли больше. Он был дорогой.
   - Ага, он стоил сто ... рублей.
   Саша сдался.
   - Есть, босс!
   - Тогда вытащи отсюда свою мелочь и положи... десять тысяч баксов.
   За что Сергей Александрович держал такого шалопаистого секретаря, так это за сообразительность.
   - Что она будет делать с этими долларами. Замучается обменивать и объяснять, откуда у ней такие деньги. В маленьком городе все всё знают. Доведем до ФСБ.
   - М-да, - подумал вслух Сергей Александрович. - Твои предложения?
   - Экспериментально доказано, в мой бывший бумажник входит пятьдесят тысяч тысячерублевыми бумажками.
   - Хорошо. Сколько Катя заплатила за лекарство?
   - Почти двести тысяч.
   - Вот столько и заплати. Не зря государство запустило в оборот номинал в пять тысяч.
   Пойти подбросить бумажник на пути Кати мог любой охранник или, что ближе по профессии, сотрудник детективного агентства. Пустяковое поручение, не то, что пройти по пути будущего маршрута и обнаружить снайпера, мечтающего подстрелить олигарха.
   Но ему захотелось самому. Он же в отпуске, может и побездельничать.
   Катя завершила работу, как и полагается государственному служащему, в пять часов. Точнее пять десять. Потом зашла по пути домой в пару магазинов, но купила только буханку черного хлеба, из чего Сергей Александрович сделал вывод, что с деньгами у них стало как раньше - то есть никак.
   В ее районе мэрия на уличных фонарях экономила, как могла. По всей улице горела одна лампочка. Сергей Александрович неодобрительно покачал головой. Он уже вмешивался через губернатора области в освещение этого района. Местные чубайсы выполнили, мерзавцы, ровно столько, сколько от них попросили. Могли бы и улицу осветить, а не только подъезд. Вытаскивать надо Катеньку из этого района.
   Идя в темноте, Катя оступилась в луже, забрызгалась, беззлобно ругнулась и остановилась, чтобы посмотреть, много ли грязи брызнуло на юбку.
   Прилично. Она опустила взгляд на полусапожки, тоже забрызганные жидкой грязью и водой из лужи. Что это?
   Поначалу Катя не обратила внимания на кусок кожи, валявшийся около полуботинка. Мало ли какой драни валяется после полугода летнего сезона. Потом присмотрелась. Была она какой-то чистой что ли. Не могла быть кожаная заплатка выглядеть чистым оброненным бумажником... Действительно бумажник.
   Она заглянула в бумажник. Руки задрожали при виде толстой пачки купюр в пять тысяч рублей. Невзначай подумалось, что кто-то (может, Бог?) решил помочь и, увидев, что они остались без денег, подбросил им некую сумму. Она может оставить деньги для обеспечения семьи.
   Катя потрясла головой. Наваждение исчезло. Деньги чужие, кому-то нужные. Нехорошо их брать. Они живут, по крайне мере, не совсем тяжело. Крышу имеют, еду каждый день, не голодают. А кто-то остался без крупной суммы денег. Вдруг тоже копили на лечение.
   Она ни кому не сказала, а поздней ночью, когда все уже спали и она завершила стирку, посчитала содержимое. Двести тысяч. Ровно столько, сколько отдала сегодня. Снова подумала, что это для нее... Нет, не возьмет. Они бедные, но честные. Грех бать чужие деньги.
   На следующий день, во время обеда, зашла к участковому Салихину, отдала бумажник, написала заявление.
   Участковый, майор пенсионного возраста, собиравшийся уйти на пенсию и перевидавший за жизнь все, посмотрел на деньги.
   - Из банка, не пользованные еще. Первый раз вижу пятитысячные купюры.
   Острым зрением он увидел среди денежных бумажек кусочек бумаги с надписью "Саша, Москва".
   - Зря вы принесли. Потерял москвич, а у них там деньги куры не клюют. Впрочем, ладно. - Он посмотрел на Катю, собирающуюся протестовать. - Может, Богом зачтется.
   Салихин был татарин и в его роду почти все являлись мусульманами. Сам он от советского времени оставался атеистом, с одинаковым равнодушием относясь и к мусульманству и христианству. Но Бога поминать любил.
   - Спасибо, - кивнула Катя и отправилась в бухгалтерию - перерыв заканчивался, как бы не опоздать.
   - Тьфу, - плюнул Завалин, глядя как в экране смартфона Катя выходит от участкового. - Стоило так возиться. Вчера он вляпался в грязь до такой степени, что пришлось сегодня попросить одного из охранников унести одежду в химчистку. Это, конечно, не их работа, но ребята привыкли в дальних поездках выполнять поручения, выходящие за рамки их деятельности.
   Он с восхищением посмотрел на маленькую женщину, тащившую на себе тяжкий груз бедности и суеты и до сих пор остающейся честной и благородной. Всем бы так. Впрочем, не зря говорят, бедные самые честные. Катя - Катенька. Тебя бы одеть от Версачи, украсить бриллиантами.
   Обругав себя, Сергей Александрович позвонил Саше и распорядился забрать деньги. Двести тысяч деньги, разумеется, не большие, но дарить непонятно кому не следует.
   Он прогулялся по засыпанной листвой улице. Это была даже не улица - переулок. Неподалеку от временного жилья. Дворники до него явно не доходили. Ботинки оказывались в листве полностью. Здорово! Листва, правда, уже теряла свой золотистый и багряный облик, превращаясь в грязный хлам. Осень становилась поздней. Грустно, слякотно, хочется сесть у огня и выпить стакан водки. Шутка.
   Сергей Александрович подумал, а не съездить ли ему на пару дней на Багамы, прожариться под палящим солнцем и вернуться обратно.
   Мысль пришла и ушла. Отпуск, назначенный им для себя, потихоньку заканчивался, а он почти ничего не сделал. Потерял прежнюю хватку?
   Сергей Александрович даже улыбнулся от такой мысли. Смешно. Нет, он всего лишь расслабился. А теперь сделает серьезно. Без размаха, не торопясь. Не мелочь будет под ноги кидать. Торопливость хороша только при ловле блох. Десяти дней вполне хватит, а он пока улетит дня на два в Москву, займется обязанностями президента и главного держателя акций кампании ЛУНАТЭКС.
  

Глава 2

   В следующие дни на улице Кирова начался капитальный ремонт одного из пятиэтажных домов сталинской постройки. Некогда здесь находился комбинат бытового обслуживания. Впрочем, КБО съежился еще в девяностые годы, пустив в здание разные фирмы, а то и ларьки. Теперь же весь первый этаж арендовала кампания "Ита-лес", занимающаяся, как следовало из названия, заготовкой леса и лесоматериалов.
   Кампания устраивалась солидно. А почему бы и нет? Прохожие только качали головой, удивляясь, что так долго никто не занимался древесиной. Область была лесной, испокон веков лес считался одним из местных богатств. В советское время вывозили за границу, продавали на валюту. Сейчас схватились все за нефть. А зачем? Древесина, конечно, не столь дорога, зато "восстанавливаемые ресурсы". Озолотиться можно, взявшись за леса области. Поэтому, где, как не здесь расположить один из филиалов фирмы.
   Менеджеры фирмы разъехались по районам - восстанавливать леспромхозы советской поры, чтобы не только заготавливать бревна, но и изготовлять из них доски, фурнитуру и прочее по евростандарту, столь ценимое в начале третьего тысячелетие в безлесном Западе. Одновременно купленные "на корню" несколько НИИ в Москве получили задание разработать биотопливо из целлюлозы. Деловая древесина составляет меньшую часть от общей биомассы дерева. Вот эти оставшиеся отходы и следовало перерабатывать в биотопливо. Впрочем, Завалин предполагал, что если переработка целлюлозы окажется удачной и новое биотопливо окажется эффективным, перерабатывать в нее всю биомассу.
   Саше Сергей Александрович дал особое задание. Сложное. Надо было устроить Катю бухгалтером в филиале. На первый случай. А там будет видно. Бизнес бизнесом, но не надо забывать, зачем он, собственно, устраивает эту фирму.
   - Есть! - козырнул Саша.
   - К пустой голове руку не подносят, - неодобрительно заметил Сергей Александрович.
   Саша торопливо надел кепку. Замечания босса стоило ликвидировать немедленно. Никогда не поймешь, когда он шутит, а когда говорит всерьез и готов тебя уволить.
   Завалин посмотрел ему в след, но уже не видел, отвлеченный мыслями. Катенька вполне может стать чем-то вроде талисманом фирмы. Сам того не предполагая, он, начав ей помогать, вполне выходит на крупнейшие прибыли и основное направление деятельности фирмы ЛУНАТЭКС на многие годы вперед. Хотя забегать так не стоит, но все-таки...
   Сергей Александрович, вернувшись из Москвы, инкогнито сам руководил местной фирмой через московского представителя, назначенного директором филиала. Основной офис Ита-лес - дочерней фирмой ЛУНАТЭКС - находился в Москве.
   Нет, директор филиала Михаил Прохоров не был зиц - председателем Фунтом, но пока все его функции сводились к выполнению распоряжений Завалина, передаваемого через смартфон и подписывание не своих приказов. Ну и конечно, "подбиранием" текучки. Деловой мелочи, требующего срочного разрешения, у открывающейся фирмы было много.
   Сергей Александрович даже проехал по нескольким районам области и соседнего региона, ознакомившись с представленными ему данными.
   Ездить, разумеется, ему особо не стоило. Он знал эти края, ведь в одном из районов родился почти сорок лет назад. И лесом всю юность позанимался, как это странно не звучит. Летняя пора школьника Завалина обязательно отдавалась на неделю - другую лесной промышленности.
   В пятом классе пропалывал елки и сосны в питомнике. Они были гигантами в несколько сантиметров высотой и терялись среди сорняков. Но выглядели уже настоящими деревьями, иной раз до слез было обидно, когда нечаянно их выдергивал.
   Будучи старшеклассниками, они выезжали высаживать метровые сосны и ели. Узкой специализированной лопатой, очень правильно называемой меч, резким ударом открываешь в земле узкую щель. Напарник, а чаще напарница, вставляют в нее наполовину дерево. Вонзаешь меч рядом, отжимаешь от себя и земля заваливает щель с корнями. Все, расти дерево.
   А после девятого класса их наняли в лесхоз, чистить лес от сорных пород деревьев - березы и ольхи. Красавицы русского леса падали под ударами топоров. Жалко, а что делать? Если дерево было слишком большое, на метровой высоте по кругу обрубали бересту - дерево через пару лет засыхало.
   Не новичок Сергей Александрович. Но все-таки взглядом оценщика своих богатств он на лес внимания не обращал.
   Районы его не удивили. За два дня он увидел то, что представлял - районы были богатые. И не только лесом, но в первую очередь им. Этот товар принесет ему миллионы, а если развернуться и сотни миллионов евро. Он даже удивился, почему никто раньше об этом не подумал. Впрочем, сразу стало ясно - требуются большие капиталовложения, требуются большие связи и в Москве, в министерствах, и за границей, чтобы наладить производство и продажу. В общем, требовались такие деньги, которые давали власть и дорогу во все кабинеты. У него было все, а значит, можно было начинать работать.
   Вернувшись из поездки, он увидел обложенный первый этаж зеленым псевдомрамором, проведенный в кабинетах "евроремонт", как его понимали местные строители и решил - пора начинать. Еще не закончился октябрь, когда "Ита-лес" начала производство деловой древесины. Пока речь пошла на тысячи евро, но лиха беда начало. Первые вагоны с деловой древесиной был отправлены в Италию и в Китай.
   Пора бы объявиться и Кате.
   Утром Володя, выйдя справить нужду, занес в квартиру интересное объявление о найме работников, напечатанное типографским способом. Да еще цветное. Словно не работников искала организация, а объявляла о приезде артистов.
   Володя принес объявление к матери. Не школьникам же смотреть объявления о приеме на работу в солидную фирму.
   Катя заправила постель - она спала сейчас одна, Диму внезапно прямо из больницы увезли в Москву, в больницу. До сих пор не верилось. Из путаного объяснения Натальи Сергеевны поняла лишь, что вдруг приехали врачи из той самой больницы, в которой Дима своей болезнью выиграл бесплатный курс лечения, и увезли в самолете. Катя даже не поверила в это, слишком уж внезапно, да еще на самолете. Но ей передали ксерокопию договора о лечении и операциях и она смирилась. Если все будет нормально, еще до нового года Дима вернется здоровым. Она чуть не перекрестилась.
   Мельком взглянула на объявление, не проявив в нему никакого внимания. Менять работу бухгалтера она не собиралась. Платили немного, ну а где сейчас платят много?
   Однако на цифрах зарплат глаза невольно задержались. А затем задумалась. Платить фирма собиралась много. Так много, что зачешешься - не бежать ли прямо сейчас устраиваться. Одним только уборщицам шла цифра - от шести тысяч. Правда, как слышала Катя, "от" легко оборачивалось "до" и уж никогда это "от" не уходило от означенной цифры. Но шесть тысяч. Сейчас она получила четыре с половиной. Даже если будут давать шесть, то для них это много. Она посмотрела на итоговое разъяснение - соцпакет, уральские, премиальные по итогам года за хорошую работу в среднем до трех месячных окладов и поняла - надо сходить. Руки не оторвут. Им в семье очень нужная была даже сотня, не говоря уж о полутора тысячах. Дети растут, Дима вернется, все равно будет нуждаться в лекарствах, а инфляция словно с ума сошла.
   Она вернулась к цифре зарплаты уборщицы, по пути прилепившись взглядом к зарплате бухгалтеров - от двенадцати тысяч. Вздохнула. Когда была молодой, что недоучилась? Если бы у ней было высшее, да хоть не финансовое, попробовала бы устроиться в эту Ита-лес бухгалтером, а так кому она нужна в ихней бухгалтерии.
   У них в городе несколько филиалов столичных вузов учат на бухгалтеров и финансистов. Набились, наверное, в бухгалтерию сопливые девчонки, ничего не понимающие в финансовой практике, зато с дипломами о высшем образовании
   Нет, надо поспешить, узнать о месте уборщицы, пока полгорода не сбежалось. Сейчас по всем организациям очередная волна сокращений, очередь на километр вытянется.
   Катя еще раз опытным взглядом прошлась по объявлению. Так и есть - надо готовить документы - ксерокопию трудовой, характеристика с прежнего места работы, дипломы о среднем специальном и высшем (ох!) образовании.
   Она крикнула в комнату:
   - Настенька, подогрей завтрак, будь так добра. Я на работу срочно.
   - Так интересно, мама? - поинтересовался находящийся в курсе дела Володя.
   - Да, - кивнула Катя, попрощалась с детьми, поцеловав Володю в лоб, а Настеньку, чистившую зубы, потрепав по спине.
   На работу Катя пришла раньше на полчаса и успела набрать на компьютере черновик характеристики
   Главбух, добрейшая Глафира Леонидовна, посмотрела поверх очков, удивившись до глубины души внезапному появлению Федоровой. Катерина была одним из лучших работников. И одним из самых тихих. Главбух предложила сесть.
   - Глафира Леонидовна, - замялась Катя, - понимаете, у меня в семье очень трудно с финансами, ну вы понимаете. Муж больной, двое детей.
   Глафира Леонидовна отложила в сторону какую-то важную бумагу и уже внимательно слушала Катю, ожидая просьбы о материальной помощи.
   - В общем, я хочу попытаться устроиться на вышеоплачиваемую работу, - выпалила Катя и стала напряженно ждать. Если главбух обидится, она может такую характеристику дать, на порог ни одна фирма не пустит.
   Глафира Леонидовна принялась задумчиво грызть душку очков. У ней отлегло от сердца. Не придется отказывать о помощи, да и одним сотрудником меньше станет.
   - Ты, Катенька, неплохой работник, как, хоть и без специального образования, впрочем, как и все остальные. В любое другое время я бы, пожалуй, отказала бы тебе. От добра добра не ищут. Коллектив у нас сбалансированный, не зачем его разваливать. Но, - она сделала паузу, - на днях пришла разнарядка на сокращение двух человек. Ты понимаешь?
   - Понимаю, - с ужасом выговорила Катя. Она хотела по-доброму поговорить с Глафирой Леонидовной, чтобы та взяла обратно на работу, если не получится с "Ита-лес". Но теперь получится, что она уходит. И уходит сразу. Она и без этого уже висела на волоске. Как чувствовала, стала искать новую работу!
   - Я тебе дам самую лучшую характеристику, - пообещала Глафира Леонидовна, - не знаю, возьмут тебя бухгалтером или нет, но призадумаются. Такими людьми не кидаются.
   - Спасибо, Глафира Леонидовна, - грустно поблагодарила Катя. Сегодня ей придется идти на таран, выискивая новую работу в любом случае.
   Она вышла из кабинета, села на стул для посетителей, посмотрела, как уже унесли ее стол и стул. И всё, словно не работала здесь. Впрочем, девочки отнеслись к ней душевно, тут же объявили складчину на прощальный вечер.
   Суматоху усилила Глафира Леонидовна, вышедшая из своего закутка и принявшаяся вносить свои предложения.
   В разгаре шума требовательно зазвонил телефон. Девочки застыли, как замершая волна, а потом стали расходиться по своим местам, взяв с нее слово, что она еще к ним придет.
   - Вот возьми, - Глафира Леонидовна протянула документы, самолично сделанные для бывшей сотрудницы.
   Катя снова вздохнула. Она рассчитывала только на ксерокопию трудовой. А как ее не возьмут в фирму. На что она будет кормить детей. И муж вскоре приедет после операции, сколько на него уйдет.
   В тяжких думах она пробормотала спасибо и отправилась искать загадочную фирму "Ита-лес".
   - Как бы не заблудиться в трех соснах, - сквозь слезы пошутила она, - где там находится эта фирма.
   В пятиэтажном здании она не раз бывала еще с той поры, когда там находилось ателье КБО, а затем, уже после наступления рыночных отношений, появились различные магазинчики и осколки развалившегося КБО - фотография, парикмахерская и так далее. Но этой фирмы там не видела. Занимает, наверное, какой-нибудь закуток, и не найдешь ее.
   Зря Катя так подумала. Увиденное потрясло ее. Все изменилось. Для оставшихся кампаний, занимающих площади со второго этажа, в стене пробили выход с тыльной стороны. Затем ты сразу попадал на лестницу и отправлялся на этажи делать свое дело.
   А на первом этаже царствовала кампания "Ита-лес", сверкающая разноцветными стеклами, играющая многочисленными огнями. На месте прежнего невзрачного парадного выхода находилось нечто царственное, обрамленное зеркальными полотнищами дверей.
   Катя робко толкнула дверь, старательно найдя ручку. А то промахнешься и мазнешь ладонью по такой красоте.
   Дверь была тугой, она с большим трудом сумела вытянуть на себя дверь так, чтобы в образовавшуюся щель можно было прошмыгнуть.
   На той стороне ее встретил молодцеватый парень в полумилицейской форме, которого почему-то так и хотелось назвать секьюрити. Катя про себя так и называла этих парней, хотя в других местах они назывались обыденно вахтерами.
   - Вы к кому? - казенно-вежливо спросил секьюрити. Он сидел за столом у турникета и выглядел непроходимым препятствием.
   - Я по объявлению, - неловко сказала Катя, зажмуриваясь от страха - вдруг уже все места заняты и ее с ходу прогонят, - по вакансиям.
   - Вам назначено время?
   - Нет, - Катя почувствовала, что сейчас расплачется, - я просто прочитала и пришла.
   - Фамилия, имя, отчество.
   Катя назвала.
   Секьюрити хмыкнул, помедлил в раздумье, глядя куда-то на стол, словно выискивал на нем ее фамилию. Затем, как показалось Кате, он как бы из любопытства, осмотрел ее всю.
   Все, сейчас скажет, - ходят тут всякие, - и выгонит.
   Однако секьюрити взялся за трубку телефона.
   - Передайте Леониду Ивановичу - пришла пора.
   Он выслушал короткий ответ, кивнул и обратился уже к Кате:
   - Пройдите вглубь по коридору налево, увидите дверь с табличкой "Менеджер по кадрам" и зайдете туда.
   Катя вспыхнула от радости. Слава тебе, Господи, есть какой-то шанс.
   Она неловко пробралась сквозь турникет. Где здесь этот менеджер?
   Пока она робко блуждала по сложному коридору, мимо нее, к вящей зависти Кати, мелькали служащие "Ита-лес". А один роскошный мужчина на полном ходу врезался в нее, но не обиделся, а только брезгливо сбил пыль с мест соприкосновения и что-то буркнул. Работники здесь не ходили, а летали.
   Наконец она увидела вожделенную дверь. Робко постучала.
   - Войдите, - послышался уверенный женский голос.
   Катя с трудом распахнула дверь. Что же у них все двери тугие.
   В комнате стояло два стола. Один - большой, был завален различными бумагами. Наверное, секретаря. А за маленьким, едва компьютер разместился, сидела... нет, не красавица. Катя подумала, что если с нее смыть косметику и надеть простое ситцевое платье, то как бы она сама не была красивее. Но зато какой она была ухоженной! Женщины это видят. Помада, тушь самые дорогие, а значит и лучшие. Маникюр, ах какой у нее маникюр! Сколько же вложено денег в эту женщину!
   Катя перевела взгляд на темно-малиновый брючный костюм из дорогущей ткани и позавидовала ее мужу. Хорошо же он зарабатывает.
   - Что вы хотели? - спросила женщина сухим голосом немаленького начальника, разрушив обаяние красавицы.
   - Я по объявлению, - вновь заробела Катя, - вот, - протянула она как доказательство плакатик объявления.
   Женщина оглядела Катю. Той показалось, что она тоже оглядывает ее, прицениваясь. Взгляд потяжелел, стал совершенно неприязненным, словно она узнала наглую соседку по очереди в продовольственном.
   - Основные вакансии заняты, - отрезала женщина, - вы опоздали.
   Будь у нее прежнее место в бухгалтерии, Катя после таких слов безропотно бы ушла. Но теперь ей уходить было некуда. Биржа труда не прокормит.
   - Может быть, что-то все же есть, - жалобно спросила она. Катя понимала, что унижается. Пусть, ей надо кормить семью. Куда ж теперь деваться?
   Женщина помедлила, смакуя удовольствие от унижения собеседницы.
   - Есть оно место, - наконец выговорила она, рассматривая что-то в бумагах. Наверное, список вакантных мест проглядывала, - уборщица. Заработная плата шесть с половиной тысяч.
   Катя на большее и не питала надежду, удивлением подумав, что, кажется, сотрудница отдела кадров рассчитывала, что она потребует место получше.
   - Я согласна, - выпалила она, торопясь, пока женщина не передумает.
   Та с удивлением посмотрела, недоверчиво глядя на собеседницу, готовую занять такое низкое место.
   "Да уж, уборщице не придет в голову делать маникюр в областном центре", - с иронией подумала Катя.
   - У нас жесткие требования, - предупредила женщина, - нескольким мы уже отказали. Приходят пьяницы, которых выгнали с нескольких мест за непотребное состояние. Одна пришла с похмелья, я приказала охраннику просто не пропускать.
   - Я не пью, - коротко сказала Катя. Конечно, он привирала - могла выпить бокал шампанского или вина на вечеринке. Но обвинение в пьянстве, так явно прозвучавшее в интонации женщины, оскорбили ее.
   - Хорошо, - согласилась женщина. Пробарабанила пальцами по столу, - документы у вас с собой?
   Катя протянула трудовую и характеристику.
   Женщина долго читала, шевеля губами, как малограмотная.
   - Что ж, - сделала она резюме, - мы вас можем принять. Оставьте документы, мы вас оформим на работу с понедельника. А сейчас сходите к менеджеру по зданию, он вам все объяснит.
   Когда Катя уже уходила, женщина спросила в спину:
   - Не стыдно на такую работу устраиваться?
   Кат с трудом справилась с дверью. Смысл вопроса дошел до нее не сразу. Она удивленно вскинулась:
   - Нет, не стыдно. Работа, как работа, лишь бы вовремя деньги платили.
   Выйдя, она не выдержала напора пружины и отпустила дверь. Получилась, как будто хлопнула ею в ответ на нелепый вопрос.
   Зря она так сделала. Катя знала, что отдел кадров является хозяином на любом предприятии. Хочешь вылететь - поругайся с начальником отдела кадров. Но что делать, если у ней руки слабые? Придется улыбаться и кланяться при встрече. Лишь бы сохранить место. Шесть с половиной тысяч рублей. Господи, счастье-то какое!
  

Глава 3

   Анна Михайловна Володина, Анечка, как называли ее все в фирме, даже охранники у входной двери, долго смотрела на захлопнувшуюся дверь. Эта женщина чем-то заинтересовала их главного босса. По секрету ее начальник, Леонид Иванович, Ленечка, который пока безуспешно старался затащить ее в кровать, после двух поцелуев и одного крепкого объятия выдал этот важный секрет. Он должен был в случае явки Екатерины Андреевны Федоровой, проживающей там-то, устроить ее на должность заместителя начальника главного бухгалтера с зарплатой сорок пять тысяч рублей. И это не считая различных бонусов!
   Хотя пусть бы получала, у босса денег не убудет. Больше всего ее беспокоило, что с прибытием этой женщины она лишится всякой возможности оказаться его женой, или хотя бы время от времени нырять в его постель. Ведь ясное дело, он устраивает свою новоявленную любовницу!
   Сама она, к сожалению, любовницей стать не успела. И вообще видела его считанное количество раз. Сергей Александрович, таинственный президент ЛУНАТЭКС и хозяин фирмы Ита-лес, был крупным бизнесменом и здесь появлялся периодически. Но она успела узнать, что он не женат, присмотреться к его характеру и примерно оценить его богатство. Это была ее золотая мечта, супруг на всю жизнь. Хотя бы ребенка от него родить, на всю жизнь озолотишься. И вдруг эта Федорова.
   Первое, что она должна сделать - избавиться от конкурентки. Когда она придет, надо поставить ей суровые условия зачисления, чтобы она отказалась. И этот день оказался сегодня. Как ей повезло - Леню "вызвали по делу". Это означало, что он пошел в туалет или покурить. А чтобы не быть застукнутым, выдавал отмазку.
   И вот пока он делал свое "дело", пришла "Эта". Сердце громко и торопливо застучало, когда охранник с входных дверей сообщил, что женщина с фамилией Федорова явилась. То есть, разумеется, он сказал не так, как-то зашифровано, но она уже ничего не соображала.
   - Пусть войдет, - велела она, а сама лихорадочно навела порядок на лице, словно ей следовало ее сооблазнить.
   У нее оказалось много времени - Федорова не торопилась, по-видимому, осматриваясь. Уже хозяйкой себя чувствует!
   Аня так рассердилась, что встретила Федорову сухо и начальственно. Даже самой понравилось.
   Федорова вела себя смирно, даже спокойно, будто уже заранее знала, что ее возьмут. Стерва!
   Как бы ее заставить передумать устраиваться на работу? Только бы себя не подставить, а то вылетишь, как пробка и отец не поможет, хоть он и не последняя шишка в городской администарции. Чересчур наглеть не стоило.
   - Основные вакансии заняты, - сказала Анна как можно суровее. Она хотела добавить, осталась только вакансии рядового бухгалтера, но передумала. С большим бы удовольствием она послала ее куда подальше. Нет мест! Хотя, кроме бухгалтера есть еще место уборщицы.
   Точно, предложить ей эту должность. Откажется, если есть хоть капля гордости. Она бы обязательно отказалась.
   - Может быть, что-то все же есть, - как бы жалобно сказала Федорова, пока она думала. Издевается, понимает, не откажут.
   - Есть оно место, - выговорила Анна медленно, - уборщица.
   Откажется, ну стыдно нормальной женщине, не спившейся, не малограмотной бабе...
   - Я согласна, - поторопилась Федорова.
   Даже до конца не выслушала, ляпнула. Знает, что ни разу за тряпку не возьмется. Чувствуется, ей лишь бы в здании закрепиться.
   Анна зло посмотрела на собеседницу, потом опомнилась и когда та подняла глаза, переделала взгляд на удивленный.
   - У нас жесткие требования, - предупредила она, решив напоследок поиздеваться, - нескольким мы уже отказали. Приходят пьяницы, которых уже выгнали с нескольких мест за непотребное состояние. Одна пришла с похмелья, я приказала охраннику не пропускать.
   Посмотри, с кем я тебя сравниваю, сволочь, проститутка.
   - Я не пью, - коротко сказала Катя.
   Вспышка злости, возникшая у Анны, как-то быстро исчезла. Что это она говорит, хочет место потерять. Ведь донесет. Нет, даже не донесет, просто шепнет ночью в постели, мужчины в этом состоянии размягченные, Завалин все сделает - и уволит, и характеристику даст плохую, сама повесишься.
   - Хорошо, - вынужденно согласилась Анна. - Документы у вас с собой?
   Катя протянула трудовую и характеристику.
   Анна делала вид, что долго читает, даже губами шевелила, как малограмотная. Пусть посидит, поунижается.
   Но до бесконечности время тянуть не будешь. Формальных признаков отказать нет.
   - Что ж, - сделал Анна резюме, - мы вас можем принять. Оставьте документы, мы вас оформим на работу с понедельника. А сейчас сходите к менеджеру по зданию, он вам все объяснит.
   Когда Катя уже уходила, она не выдержала, спросила в спину, хотя и понимала, что рискует нарваться:
   - Не стыдно на такую работу устраиваться?
   Анна ожидала услышать в ответ едкое словцо, ругань, но Федорова просто так хлопнула дверью, что штукатурка с потолка полетела. Халтурщики строители сделали, называется, евроремонт, скоро кирпичи посыплются.
   А с характером дамочка! Анна уныло подумала, что, кажется, максимум, на что она может рассчитывать - это ее непосредственный начальник Леонид Иванович Максимов. Выйти за него замуж?
   Знала бы Анна, как новоявленная уборщица летела домой, подпрыгивая, как девчонка, от радости, расстроилась бы еще больше. Трудное наступило время для сотрудницы отдела кадров Анны Михайловны Володиной, устроившейся на небольшое место с большим прицелом.
   В понедельник Катя явилась на работу, как ей указал менеджер по зданию, по-старому комендант, к шести.
   Когда она устраивалась на работу, наивно предполагала, что максимум орудий производства будет заключаться в виде тряпки и ведра. Комендант ее отрезвил. Техничке полагался вакуумный пылесос с двумя десятками приставок, шикарная одежда - повседневный костюм, парадный костюм, рабочий костюм для грязных работ, все со знаками фирмы. И, наконец, те самые ведро с тряпкой. Работать ей в ближайший месяц полагалось с шести до двенадцати, после чего сдать смену вечерней смене.
   Что же, она не столь неграмотная, разберется.
   И вот как штык на работе. Правда, для этого пришлось встать ни свет, ни заря, в пять часов утра и пробежать по еще пустынным осенним улицам, на которых стояла темнота. Было страшновато и зябко.
   Зато, как только она оказалась в фирме, сразу отогрелась у горячей батареи. По всему городу, у муниципальных зданий батареи всего лишь теплились - администрация экономила, а здесь было тепло и даже жарко. А когда она напилась горячего вкусного кофе, который полагался, оказывается всем, работающим до восьми и после пяти, то поняла, что лучше этой работы у нее еще не было.
   Работа пылесосом и тряпкой не показались ей слишком сложными. Составить квартальный отчет было куда тяжелее. Она резво елозила щеткой и тряпкой по различным плоскостям, не представляя, какие страсти разгорелись в близлежащих кабинетах.
   Утром Сергей Александрович, который, если уж брался за дело, то брался за него основательно, просмотрел список персонала местного офиса фирмы, готового уже почти на сто процентов. Филиал должен эффективно работать, взяв на себя руководство всеми леспромхозами нескольких ближайших регионов.
   Он просматривал списки отделов, попутно думая, как ему выманить Катю. По его указанию, специально на дверь квартиры прикрепили объявление, а в бухгалтерии коммунального управления Саша Семенов организовал сокращение ставок. Нечестно, конечно, но как говориться, ничего личного, бизнес. Только с точностью до наоборот. Ничего не помогло. Как же быть?
   Задача так его увлекла, что он едва не проглядел в списке знакомую фамилию.
   Сергей Александрович недоверчиво вернулся. Нет, все правильно - Федорова Екатерина Андреевна. Проходит по ставке уборщицы. Их было всего две. По сути по рядовым должностям самая редкая. Более редкая оказалась только должность дворника. Но проблема не в этом. Как Катенька оказалась уборщицей? Ведь она должна оказаться в бухгалтерии. А отдел кадров, устроив ее, сообщить Завалину.
   Это же бунт. Восстание. Прямое нарушение его распоряжения. Завалин даже растерялся на несколько секунд. С таким неподчинением он встречался впервые.
   Сергей Александрович еще раз посмотрел на список, словно надеялся, что фамилия исчезнет.
   Затем почувствовал облегчение. Она все-таки пришла. И даже устроилась работать без его помощи, раз вместо должности бухгалтера оказалась на месте уборщицы. Дальше уже его дело.
   В связи с этим Сергей Александрович немного подумал, составил список в несколько фамилий, исамолично позвонил по внутренней связи:
   - Леонид Иванович, зайдите ко мне.
   Максимов был его выдвиженцем. Новоявленный начальник отдела кадров, поднятый "из низов" только что - это была его первая приличная должность с хорошими перспективами подняться вверх, или рухнуть обратно в грязь. Понять его действия с Федоровой было невозможно. Почему он не выполнил приказ начальника?
   Сергей Александрович все же надеялся на лучшее. Это был недосмотр, а не предательство, или, Боже упаси, вызов. Ленька вроде бы не такой парень, он редко ошибался в выборе людей.
   Проглядев еще аз список, Завалин накрыл его папкой. У Максимова хорошее зрение.
   Начальник отдела кадров прилетел пулей, почувствовав за приторной вежливостью нечто опасное.
   - Леонид Иванович, - погрыз роскошный "паркер" шеф. - Сколько вы у меня работаете?
   Кадровик судорожно вздохнул, переложил из руки в руку папку с бумагами.
   - Я? - сглотнул он. Лицо его моментально покрылось холодным потом.
   Сергей Александрович обратил внимание на то, что тот до сих пор стоит.
   - Да вы садитесь, - спохватился он, - в ногах правды нет.
   На кадровика было жалко смотреть. Он уже знал по своей должности - чем вежливее Завалин, тем более злейшим врагом является его собеседник.
   - Пожалуйста, Сергей Александрович, - взмолился Леонид, - если я в чем промахнулся, вы скажите сразу, постараюсь исправить все в лучшем виде.
   Завалин встал, прошелся по небольшому кабинету, успокаивая нервы.
   - Когда я вас вводил в небольшой круг лиц, которым доверяю, и которые получают право от моего лица принимать решения, говорил ли я вам, какой уровень требований я к ним предъявляю?
   - Да, - пролепетал Леня.
   Завалин нагнулся к нему, глядя в упор. Больше всего его зрачки напоминали два дула пистолета "Макарова", готовых разить наповал. Или взгляд королевской кобры, уже раздувшей капюшон и готовой на прыжок. Объяснять ей что-то уже бесполезно. Ощущение было настолько сильным, что он явственно почувствовал шипение.
   - Я не люблю тех, кто ошибается, и ненавижу тех, кто предает меня. С соответствующими последствиями.
   - Да, - снова пролепетал Леня.
   - Леонид Иванович, - Завалин сел на свое место и заговорил официальным тоном: - я ввел в свою практику прощать одну ошибку. Не предательство, а ошибку. Только одну. И только если она будет быстро исправлена. Я думаю, полчаса вам хватит. Хватит?
   - Да, - уже решительно сказал начальник отдела кадров.
   - Возьмите, - благосклонно протянул ему списки работников Завалин, - идите, работайте. Только не рубите с плеча, выгонять никого не надо. В крайнем случае, пришлите ко мне.
   Леонид Иванович решительным шагом вышел. Завалин посмотрел вслед и углубился в размышления над совсем другим вопросом - тенденции макроэкономического развития. Над ними он думал почти все свободное время. От правильности оценки зависели миллионы, нет, миллиарды зеленых бумажечек. А зеленые бумажки - не зеленые человечки, их хочется видеть всегда и во все большем количестве.
   В дверь громко постучали. Сергей Александрович посмотрел на настенные часы - прошло пятнадцать минут. Хорошая реакция. Правда, он поставил против фамилии Федоровой галочку и надо быть слепым, чтобы не заметить ее. Но все-таки.
   Кто к нему идет он примерно уже знал - всхлипы и сдержанные рыдания слышны были на весь коридор. И она была в коротком списке возможных нарушителей его приказа.
   - Войдите, - негромко сказал Сергей Александрович, и в кабинет не вошла - валилась рыдающая Анечка. Впрочем, она попыталась сразу же прекратить слезы и слюни, поскольку знала, что, во-первых, женщины с размазанной косметикой выглядят не лучшим образом, а, во-вторых, шеф дико не любит рыдающих женщин.
   Чувство самосохранения придавило истерику, которая чуть отступила, готовая в любой момент вновь выскочить на поверхность.
   - Сергей Александрович, пощадите! - Спокойствие покинуло ее с первыми же словами. Анечка была готова упасть на колени. Грех не упасть перед таким мужчиной. Но Завалин сухо махнул рукой, показывая на стул.
   - Давайте, - сказал он, глядя на лист бумаги в руках девушки.
   - Он заставил написать меня заявление об уходе по собственному желанию, - Анна вновь едва не зарыдала. В один момент рухнуло все. Завалину не понравились ее поползновения. С любым другим человеком на это можно было бы закрыть глаза, но не с ним. А Ленечка, отсутствовавший минут пять по зову шефа, превратился в кровожадного тигра, готового загрызть любого. Он рычал, рвал и метал, был готов, похоже, пустить в ход кулаки. Попытка легким флиртом утихомирить его, подействовала как красная тряпка на быка.
   Завалин посмотрел на заявление с визой начальника отдела "Согласен".
   - И все? - сухо спросил он.
   - И отправил к вам, - призналась Анечка.
   Завалин проникновенно посмотрел на Анну. В его изображении это скорее походило на наведение сверхтяжелой пушки для стрельбы в упор.
   - Я вам давал какую-то надежду на развитие личных отношений? - с легкой иронией спросил он.
   Анна застенчиво посмотрела на него.
   - И не получите, - закончил его. - Только любовных треугольников на производстве мне не хватало. Зарубите себе на носу - в вашем городе у меня только деловые намерения. Интимные потребности я как-нибудь удовлетворю в Москве, в свободное от работы время. Вам все понятно?
   Анна осторожно подняла глаза на его лицо. Завалин не сердился. Это успокаивало, но не обнадеживало, поскольку он явно смотрел на нее не как красавицу, а как на глупую девчонку - подростка, с которой не могло быть никаких отношений. Глубокое декольте и обтягивающая рубашка, облегающая высокую красивую грудь, приподнятая специальным, пусть и неудобным бюстгальтером на него не действовали.
   - Я разговариваю с вами в первый и последний раз, - негромко продолжил он, - во второй раз вы просто вылетите за пределы фирмы.
   Завалин взял трубку, набрал номер:
   - Леонид Иванович, зайдите.
   Вошедшего начальника отдела кадров он оставил стоять, поскольку для второго стула в кабинете места не было.
   - Хвалю вашу оперативность, Леонид Иванович, - на этот раз его голос был сух и резок, - рад вашей оперативности, но не радикальности. Я так понимаю, вмешательство Анны вызвано известной утечке информации?
   Леонид покраснел.
   - Значит, этот груз теперь на вашей совести. Выражаю вам свое неудовольствие, а теперь Анна свободна, Леонид задержись.
   Когда девушка ушла, Сергей Александрович чему-то вздохнул, помолчал, не обращая внимания на начальника отдела кадров. А тот не решался напомнить о себе.
   Наконец, лицо Сергея Александровича приобрело осмысленное выражение.
   - Леонид Иванович! - сказал он, - жду от вас объяснения двух моментов: во-первых, разработку плана по внедрению в штаты Федоровой, и, во-вторых, превышение стандарта штатов работников в двух районах, списки которых вы принесли накануне вечером.
   И то, и другое было делом трудным, и Леонид Иванович про себя вздохнул. Но, по крайней мере, его прокол был позади, теперь все было в его руках. Только от него зависело, будет ли его провал списан в архив или он ляжет в основу приказа об увольнении в связи с несоответствием должности.
  

Глава 4

   За несколько дней работы она освоилась на новом месте и не шарахалась в сторону от спешащих сотрудников. Большая часть из них были местными, такими же бедолагами, как она, влачившими жизнь на маленькую зарплату, а то и вообще потерявшими работу. Получив место с хорошей по местным меркам и средней по московским зарплатой, они так же, как и Катя, были готовы работать по двадцать пять часов в сутки. Другой группой, незначительной по сравнению с ними, были приезжие. Сотрудники фирмы не первый год, они были деловиты и ни чему не удивлялись. Впрочем, они тоже были готовы ворочать горы, поскольку являлись, как правило, выдвиженцами. Им обещали сохранить должность, если они справятся.
   Должность Кати оказалась самая низшая. Свой статус она делила с уборщицей Валей и дворником Геннадием. Вообще-то дальше падать было некуда и она могла ходить, задрав нос. Останавливала только зарплата. Техничка здесь получала как хороший работник в остальных учреждениях. Выше получали только нефтяники.
   Поэтому она старательно мыла пол, протирала всевозможные ручки, перила, столы, не допуская появления пыли. Впрочем, помещение для тридцати человек было не столь уж и большим.
   Сотрудники за несколько дней привыкли к немногословной, но вежливой техничке, работающей аккуратно, после которой не приходилось вытирать стол салфеткой. Но и внимания особого не обращали. Техничка не тот человек, чтобы точить с ней лясы, благо в Ита-лес вообще лясы на работе не точили - фирма переходила к полномасштабной заготовке леса и работы было столько, что приходилось переходить на сверхурочные.
   Людей не хватало. И в первую очередь это касалось бухгалтерии. Отдел кадров перебирал десятки человек, но брать абы кого не хотелось и всем отказывали. У одного характеристика плохая, другая была уволена из бухгалтерии по профнепригодности и почему-то решила, что в Ита-лес ее бухгалтерские способности расцветут, третья не прошла тест. Вот и работали отделы с некомплектом. Единственно, кого укомплектовали, это административно-хозяйственный отдел. Менеджер по зданию, уборщицы, дворник работали в поте лица, придавая фирме должный лоск.
   Катя мыла небольшой закуток в общем отделе бухгалтерии- кабинетике на трех человек, заставленном мебелью и оргтехникой. В одном из углов шкафы были поставлены так, что образовался как бы кабинет в кабинете. Сидеть здесь было удобно, а вот мыть не очень. Хорошо она маленькая, изворачивается. А ее напарница Валентина, здоровенная баба с изрядными формами - счастье мужчины, как шутит она сама, после этого закутка уходит с синяками. Приличные синяки, сама видела.
   Бухгалтерии бы их проблемы! Четыре сотрудницы бухгалтерии, сидящие из-за нехватки кадров на шести ставках, и не очень-то этому радующиеся из-за объема работы, собрались в общем отделе, пытаясь методом мозгового штурма решить проблему несходства цифр отчета.
   Вообще-то Катя мыла в кабинетах сотрудников до начала рабочего дня. Но сегодня с утра ее бросили на ликвидацию прорыва. Лопнула батарея, сантехники прореху доделали, но насвинячили не хуже свиней. Грязь и ржавчину пришлось убирать несколько часов. Вот и отправилась она проводить плановую уборку с опозданием почти на три часа.
   Провозившись с распечатками все время, пока она здесь убиралась, женщины сдались и принялись ставить чай - занятие не поощряемое, но и не запрещаемое напрямую.
   Пусть, Катя им не начальник. Она попросила их лишь пересесть, пока она вымоет эту часть, чтобы перейти в следующий кабинет.
   Одна из женщин, не издеваясь, а скорее от отчаяния при виде того, как техничка легко убирается и скоро отправится домой, предложила:
   - Послушай, ты так сноровисто пол моешь, может, и в отчете подобьешь итоговые данные. А то у нас все не получается.
   Не услышав издевательских ноток в предложении, Катя вытерла руки и склонилась над распечаткой расхода средств на ГСМ и транспортные перевозки. Именно эта статья расходов издевательски не сходилась, из-за чего главный бухгалтер Девятых уже несколько раз звонила и последний раз разговаривала с ними ледяным тоном. А не сходилась не такая уж и не маленькая сумма - почти семнадцать тысяч.
   Катя взглядом профессионала оценила цифры. Эта была ее стихия, ГСМ она занималась не один год. Впрочем, она много чем занималась за годы работы в бухгалтерии.
   - Вот смотрите, - она поманила спросившую, - здесь вы перенесли данные в другую графу, но там не засчитали, а тут уже вычли. А вот эти две тысячи необходимо просто списать.
   - Как списать? - удивились все четверо.
   - Как обычно, - теперь удивилась Катя, - вы недавно работаете с ГСМ?
   - Да мы с ним вообще не работали! - в голос проревели несчастные сотрудницы.
   - ГСМ, особенно бензин, отчасти испаряются, отчасти остаются на стенках, проливаются, сгорают из-за неправильной регулировки. Короче говоря, рабочие погрешности. По закону есть некоторая сумма на списывание, она закладывается с самого начала в сумму расходов.
   Бухгалтера забыли про чай и шумящий чайник и склонились над распечаткой, приводя общий баланс. Чудеса, цифры сошлись!
   Теперь они уже по-другому смотрели на невзрачную техничку, способную разбираться в бухгалтерской цифири получше их.
   А Катя, домыв пол, поспешила в другой кабинет. Ей в смену следовало обязательно один раз промыть пол во всех помещениях. И хотя отговорка сегодня была солидной - грязи около труб была тьма, но попадаться лишний раз в черный список не хотелось. Другой раз проколешься по настоящему, вспомнят, фамилия знакомая, была уже в халтурщицах и вкатят по полной программе.
   - Федорова - услышала Катя в конце рабочего дня голос своего непосредственного начальника. Тот появился, куда-то спеша, и явно собирался дать задание. Дел у менеджера, которого про себя она стала называть комендантом, было невпроворот. Здание старое, ремонт, сделанный наспех, был косметический и к тому же довольно халтурный и ему приходилось изворачиваться, чтобы все оставалось благообразно и функционально.
   Что он пристал. Грязь что ли плохо отмыла. Да попробуй с цементного пола ржавчину отмой!
   Обошлось. Комендант всего лишь пришел сказать, что ее вызывает начальник отдела кадров. Почему-то погрозил пальцем и ушел дальше, ничего не сказав про грязь.
   Она скосила глаза на часы. Без десяти двенадцать. Вот ведь не повезло! Рабочий день кончается, а ей нужно к начальству. Часа два личного времени убьет в отделе кадров, а она хотела обед сварить детям, те сегодня к трем дома будут. А еще хуже, дадут поручение на всю вторую половину дня. И попробуй, откажись!
   Катя вздохнула и отправилась в отдел кадров. Одно она не могла понять - зачем простая техничка нужна Максимову, если не второму, то третьему - четвертому человеку в фирме. Его она при устройстве на работу не застала. Ее, оказывается, принимала менеджер отдела, которую она приняла за начальника, и про которую за два дня работы услышала много нехорошего.
   Леонид Иванович судорожно держался правой рукой за волосы, вчитываясь в текст на мониторе. Увидев вошедшую Катю, он отпустил волосы и велел менеджеру Анечке:
   - Бог с ним, распечатайте и несите на подпись к шефу. Авось пронесет.
   Менеджер недобро покосилась на Катю, потом вдруг обаятельно улыбнулась, взяла из рук начальника флеш-диск и вышла.
   - Садитесь, Катя, - предложил Леонид Иванович.
   Катя удивилась про себя. Начальник отдела кадров не имел репутации ни бабника, ни доброжелательного человека. Сухарь, занятый своей работой и карьерой. Что-то он пытается понравиться.
   Она осторожно опустилась на краешек стула. Нет, пусть что угодно происходит на Земле, но начальники техничек к себе не вызывают, а уж тем более не разговаривают таким тоном.
   - Вы устроились у нас на работу техничкой, - меж тем продолжил Леонид Иванович, - за несколько дня создать мнение о человеке невозможно. Хотя с негативной стороны показать себя можно. Нет, нет, - заторопился он, - вы себя ни в чем не показали. Я о другом.
   Он порылся на заваленном папками столе, вытащил одну, раскрыл. Катя увидела свои бумаги.
   - Согласно вашей трудовой книжке вы работали бухгалтером почти десять лет, - он с некоторым любопытством, - почему вы пришли к нам с понижением?
   - Вы платите больше, - коротко ответила Катя, - а потом, там начались сокращения, все равно бы кого-то уволили, может, и меня. А тут к месту ваше объявление.
   Леонид Иванович удовлетворенно кинул головой. Объяснение было простым и поэтому принято.
   - Я почему спрашиваю, - пояснил Леонид Иванович, - у нас некомплект бухгалтерии. И из приходящих кандидатов никто меня не удовлетворил. У вас, по крайней мере удовлетворительные документы. Характеристика с места работы только положительная, большой стаж работы. Главбух Елена Александровна только ЗА. Ей сегодня подчиненные напели столько, что она за свое место испугалась. Я шучу, - пояснил он и продолжил серьезно:
   - Вы правда разбираетесь в документации и компьютерных программах?
   - Вы же сами сказали, я работала почти десять лет в бухгалтерии. Хочешь, не хочешь, научишься.
   - Ах, да, - кивнул Леонид Иванович, - короче, я поговорил с руководством филиала, они согласны перевести вас в расчетный отдел. Ставка двенадцать тысяч. С испытательным сроком, разумеется. В бухгалтерии он месяц.
   Катя зажмурила глаза, чтобы не раскричаться от счастья. Ее берут в бухгалтерию - счастье, о котором она даже не мечтала!
   - Вот и замечательно, - подытожил начальник отдела кадров, видя, что Катя не отказывается. - В таком случае пойдите к Елена Александровне Девятых, она в курсе, познакомит вас со сферой деятельности и обязанностями. Ей решать, как вас задействовать.
   Из отдела кадров Катя вышла окрыленная. Зарплата в двенадцать тысяч, да плюс премии - это ж такие деньжищи! Она столько никогда не держала. Ну если только Володины деньги, которые как пришли, так и ушли. Теперь главное пройти испытательный срок. Ничего, она не дурная, чтобы терять драгоценное место.
   Бухгалтерия располагалась там, где ей и полагалось - рядом с кабинетами менеджеров филиала и его руководства. Благодаря своей работе технички она знала, где что находится и смело пошла к начальству.
   Главный бухгалтер, моложавая женщина под сорок, деловито улыбнулась, когда Катя ей представилась. Они неоднократно виделись, но только здоровались. Слишком разная у них была работа.
   - Очень рада Екатерина Андреевна. Я вас ждала. Нам очень нужны новые люди. Здесь, в городе, отдел кадров никак не может укомплектовать бухгалтерию. Я человек не местный, тоже не могу подсказать. Надеюсь, что мы с вами сработаемся.
   - Я тоже надеюсь - согласилась с ней Катя.
   - Девочки о вас столько рассказали, - продолжила Девятых, - вы правда с ходу разобрались в их ошибках?
   - Ну не совсем с ходу, - заскромничала Катя, - я ведь уже три года сидела на ГСМ и просто была обязана разобраться в их отчете. Иначе, как бы я работала на предыдущей работе.
   - Да, действительно. Что ж, хорошо. Рада появлению профессионала. Пойдемте, - главбух встала, - покажу вам рабочее место, рамки ваших обязанностей. Раз вы столько работаете, думаю, много объяснять не придется.
   - Меня зовут Елена Александровна Девятых, - она закрыла за собой дверь и повела по коридору. - Раньше работала заведующей расчетным отделом в городе Кирове, сейчас вот предложили работать здесь.
   Она остановилась около одной из дверей, открыла и вошла с Катей.
   - Это ваш рабочий кабинет. Сейчас он без хозяина.
   Катя обвела взглядом.
   Ничего себе, на прежнем месте работы обстановка была хуже у главного бухгалтера. Хотя, если учесть уровень предполагаемой зарплаты, она здесь будет на уровне главного бухгалтера ее предприятия. Ее бывшего предприятия, - поправилась она.
   Катя не видела внутренности кабинета, поскольку ей убирать здесь не приходилось. Раз нет человека, то и техничку не беспокоили.
   - С ГСМ вы разобрались легко, но все-таки ваши обязанности будут заключаться, прежде всего, в проведении коммунальных платежей. Это самое наше узкое место. Работы много. Мне самой приходиться заниматься накладными, поскольку сотрудников мало и квалификация, как вы поняли, у большинства слабая, несмотря на дипломы о высшем образовании. Если будете справляться, после испытательного срока ваша зарплата вырастет. Будем вам платить за двух человек. Если нет, то придется принять еще одного человека. Тогда, естественно, останется ставка.
   Она мило улыбнулась, давая понять, что все в руках нового бухгалтера.
   - Осваивайтесь, рассматривайте дела. Вы на работе с сегодняшнего дня, но в полном объеме я вас загружу завтра.
   - Спасибо, - искренне поблагодарила Катя. Если с первого дня ее завалят бумагами, то она точно не удержится.
   Елена Александровна кивнула и вышла, а Катя начала рассматривать свои владения. После прошедшего шока она поняла, что на самом деле кабинет не такой уж большой. Пожалуй, размером с кабинет ее прошлого главбуха. Но, тем не менее, в него входил приличный стол с оргтехникой, стул перед ним для посетителя, тумбочка с чайником и, конечно же, большой шкаф с немереным количеством пока еще пустых папок.
   Богатство какое. Она бездумно ходила по кабинету, пока на столе требовательно не зазвонил телефон.
   - Катерина Андреевна, - говорила главбух, - возьмите, пожалуйста, бумаги по коммунальным платежам, а то они мне здесь на столе мешаются.
   Катя все прекрасно поняла. Бухгалтерия зашивалась от дел, зарплату здесь платили хорошую, но и требовали много. На счету был каждый человек.
   Возьму, - решила она, - по крайней мере, ознакомлюсь с делами. Завтра не потеряюсь.
   Две толстых папки накладных, приказов и распоряжений, объяснительных записок и т.д. заставили ее остаться до шести вечера. Только техничка Валентина, бывшая до сегодняшнего дня ее сменщицей, и заглянувшая перед уходом домой, заставила одуматься. Завтра, все завтра! Катя собралась под оханья Валентины и выскочила с ней. Похоже, карьера у ней задалась!
  

Глава 5

   Несколько дней она входила в свои обязанности. Несмотря на весь опыт, просто так, как говорится, сесть на стул бухгалтера невозможно. Мешали бесконечные текущие дела, постоянно требовавшие ее внимания. Фирма работала, входящие и исходящие бумаги шли ворохом, и в этом ничего не было удивительного.
   Приходилось днем заниматься текучкой, а вечером разбираться с бумагами и выяснять тонкости своих обязанностей в новом для нее предприятии.
   Наконец, через неделю она получила возможность уйти домой вовремя и не сидеть вечерами с бумагами, удивляя детей.
   Еще через несколько дней она не выдержала и пришла к главному бухгалтеру. Ворох бумаг, сваливающийся на ее голову, мог смутить только профана. За несколько дней она разложила все накладные по папкам, сделала заявки на следующие месяцы на тепло, газ и электричество. И после этого начала, как это делала на прежней работе, прикидывать, как можно сократить расходы. Не для того, чтобы, упаси Боже, лезть не в свое дело. Просто дома приходилось экономить каждую копейку на дровах и электричестве. Постепенно привычка переходила на работу, где оседала грустным недоумением, как люди живут расточительно. Зачем же они удивляются, что много платят?
   На новом месте, хоть это была и частная фирма и здесь как будто бы и умели считать копейку, картина была та же самая.
   Филиал фирмы на одном здании мог сэкономить столько, что всему персоналу хватало на ежемесячную премию. Кроме того, следовало бы изменить некоторые схемы оплаты.
   Три дня она терпела. Каждый сверчок должен знать свой шесток. Главный бухгалтер могла заподозрить ее в подсиживании и тогда ей жизнь покажется в лоскуток.
   Но Елена Александровна к ней относилась хорошо, ничуть не показывая, кто здесь хозяин, а наоборот, подчеркивая, что в ее сферу она залазить не собирается. И после аванса в пять тысяч, то есть больше ее зарплаты на прежнем месте, она решилась.
   - Елена Александровна, можно к вам, - стеснительно позвонила Катя.
   - Да, я сейчас могу с вами поговорить, - согласилась главбух.
   Она зашла в кабинет главного бухгалтера, немногим больше ее собственного, и опустилась на стол, дожидаясь, когда она договорит по некстати зазвеневшему телефону.
   Наконец, та положила трубку телефона в специальную подставку и выжидательно посмотрела на Катю.
   - Понимаете, - застеснялась Катя, - это не мое дело, если хотите, можно выбросить ее в корзину.
   - Давайте, - поощрительно улыбнулась Елена Александровна, - чувствую, сейчас совершите революцию.
   Катя робко протянула докладную записку, над которой работала несколько дней.
   Главный бухгалтер поощрительно улыбнулась, взяла и углубилась в чтение. Уже через минуту улыбка исчезла с ее лица. Профессионал, она занялась своим делом и ничего не замечала вокруг.
   Минут через десять Елена Александровна оторвалась.
   - Интересно, - оценила она документ. - Серьезная вещь. Надеюсь, вы понимаете, что так быстро я разобраться в содержании не смогу.
   Катя кивнула.
   - Давайте так, - Елена Александровна подумала, перевернула лист настольный календаря, - скажем дня через три, к концу недели, я вам скажу свое мнение.
   - Да я вообще ничего не жду, - немного удивилась деловитости начальницы Катя, - просто увидела и пришла к вам. А вы уж как хотите.
   Елена Александровна улыбнулась, что-то хотела сказать, но тут заиграл мобильник. Она посмотрела на номер, звонил Сергей Александрович Завалин, самый что ни на есть главный босс.
   - Я пойду, - поднялась Катя, по лицу увидев, что она здесь лишняя.
   Она вернулась в свой кабинет и вскоре докладная записка стала для недалеким, но прошлым, поскольку горгаз потребовал дополнительное сметное обоснование и она углубилась в документы.
   Зато не забыло начальство. Елена Александровна, разделавшись с текущими важными делами, подписав нужное количество бумаг, входящие отправив по отделам, а исходящие соответственно по организациям, проработав с касающимися ее электронными посланиями, пришедшими на адрес бухгалтерии, вернулась к докладной записке Федоровой.
   Девятых относилась тому типу начальства, которое считало достижения своих сотрудников своими достижениями. Ведь главное требование к ее функциональным обязанностям - не успевать всюду, а наладить работу должным образом.
   Ее специальностью были макроэкономические процессы в Российском бедламе, иногда еще называемом экономикой. Практические же вопросы по отдельным направлениям она знала больше в теории. Так в теории она и наладила финансовую деятельность филиала.
   То, что теория и практика, особенно в российской действительности, совпадают далеко не всегда, она прекрасно понимала и искала практика, работавшем в одной из сфер практической бухгалтерии и желательно в этом городе. И когда ее сотрудницы наткнулись на работника и порекомендовали взять в штат еще одного бухгалтера, она познакомилась с ее личным делом и вцепилась в нового работника. Девять с половиной лет работы!
   Девятых не ошиблась в Федоровой и теперь с удовольствием смотрела на докладную записку. Теоретические рассуждения оказались не совсем правильными. То есть законы они никакие не нарушали. Этого еще не хватало! Но филиал выкладывал лишние суммы за коммунальные услуги. Переплачивали, и ведь хоть бы одна собака спохватилась - вы нам лишний рубль даете!
   К концу первой страницы ей пришлось остановиться, чтобы взяться за каталог ведомственных распоряжений по коммунальным расходам. А к середине второй она вызвала Катю, поскольку никак не мгла понять, где ошибка.
   Они потратили вечер и весь следующий день, чтобы разобраться во всем. Честно говоря, Девятых выглядела не очень компетентным руководителем. Несколько крупных и не совсем ошибок, не использование многочисленных льгот, полагающихся фирме их профиля, не красили ее. Катя уже начала опасаться, что главбух может после такого документа попросту вышвырнуть ее на улицу, дабы она не мешалась под ногами и не роняла авторитет руководителя.
   Однако Катя не знала, что на предприятиях Завалина некомпетентность наказывалась только одним способом - учебой. Человек мог не знать многих мелочей, пока их не коснулся. Но когда коснулся, он должен был во всем разобраться. Девятых наоборот смаковала тонкости малознакомого ей направления коммунальной бухгалтерии. А к концу работы твердо решила просить назначить Федорову своим заместителем. По штату он был ей положен, но пока отдел кадров не подобрал кандидатуру. Теперь такой человек, похоже, появился.
   - Хорошо, Екатерина Андреевна, вы можете идти, - разрешила Девятых, когда они разобрались во всем, - пока ничего не трогайте, я должна поговорить по вопросам финансирования с руководством филиала, а то и, наверняка, с руководством фирмы. Такого рода изменения должны санкционироваться с самого верха. Но мне нравится ваш подход, и я вас поддержу.
   Катя ушла смущенная и окрыленная согласием с ее предложениями. А Елена Александровна уселась за собственную служебную записку на имя директора фирмы. Предложения по изменению оплаты коммунальных услуг она расширила и на сферу производства, и на сферу сбыта. Разумеется, не все предложения Федоровой подходили, но понимающий, да поймет.
   Через несколько дней Катя получила банковскую карту, на которую насчитали ее первую зарплату (аванс она получила наличными). Елена Александровна загадочно улыбнулась, когда поздравила с ней. Катя решила, что главбух знает ее зарплату на прежнем месте. И пусть. Ее зарплата даже за испытательный срок оказалась выше прежней почти в четыре раза. Это хорошо, но сейчас ее беспокоили проблемы, как купить хорошие, но не дорогие зимние ботинки Володе. Раньше он проходил бы и в старых, отремонтированных Димой. Но теперь, когда есть деньги, зачем так позориться. А со следующей зарплаты купят обновку и Насте. Да и ей надо приодеться.
   Она ушла с работы строго по распорядку и завернула к ближайшему банкомату, где можно было обналичиться. Разбираться пришлось долго. До этого ее прежняя бухгалтерия получала только наличными. Все пугали переходом на карточки, да так и не перешли.
   Она уже начала снимать шесть тысяч, когда ей в голову пришло, что неплохо бы посмотреть, сколько у не денег на счету. А то еще перестарается и залезет в долги.
   Катя нажала на отмену команды и медленно, постоянно возвращаясь назад, добралась-таки до функции "остаток".
   В последний момент ей показалось, что она нажала не на ту кнопку. Катя досадливо поморщилась, нажала на другую кнопку, но было уже поздно. Банкомат не знал сомнений и выполнил отданную ему команду.
   Катя засуетилась. Только через минуту она поняла, что все сделала правильно. Еще через некоторое время догадалась посмотреть в окошечко банкомата. Увиденное ее разочаровало. Шесть с половиной тысяч. Ну да ей же сказали, ставка двенадцать тысяч. Минус налоги.
   Она сняла не шесть, а пять тысяч, мысленно сократив расходы. Тысячу с копейками оставила про запас.
   Банкомат выдал ей пять тысячерублевых бумажек, презрительно прогудев, словно это она была виновата, что сняла так мало.
   Катя с иронией подумала, как все-таки несовершенен человек и как быстро растут его запросы. Еще вчера шесть тысяч были порогом ее мечтаний, а теперь даже расчет, без аванса, в шесть с половиной тысяч ей уже маловат.
   У банкомата следом за ней никого не было и Катя подумала, что неплохо бы перепроверить, сколько у ней осталось денег, не ошиблась ли она, снимая.
   На счету должно было остаться полторы тысячи. Катя подумала, что она, кажется, перетрудилась, когда увидела шесть тысяч. Это же неразменный пятак Стругацких. Потом поправила себя, решив, что это дурит банкомат. Потом пересчитала ноли в сумме. Еще раз пересчитала и почувствовала, что у ней подкашиваются ноги. Сумма, которую она увидела в первый раз, была не шесть с половиной, а шестьдесят пять тысяч. А после снятия, естественно, осталось шестьдесят.
   Весь вечер она находилась под впечатлением суммы. Осталось только узнать, откуда такая сумма на ее счету, нет ли и здесь ошибки.
   Когда на следующий день она получила расчетный листок, последние сомнения исчезли. Никакой ошибки не было. Ее зарплата за ноябрь оказалась девятнадцать тысяч, а еще ей выплатили подъемные в размере четырех ставок, что составило почти пятьдесят тысяч. Девчонка из расчетного отдела, занимающаяся начислением, засмущалась, когда она пришла к ней узнать, осталась ли зарплата в девятнадцать тысяч на следующие месяцы или приказа на постоянную зарплату еще нет, а эта сумма на испытательный срок. Та решила, что Катя пришла с претензиями. Из ее извинений она узнала, что ей должны выплатить еще сто тысяч в виде премии за улучшение работы бухгалтерии.
   И окончательно ее добила Девятых, пригласив в свой кабинет.
   - Садитесь, пожалуйста, у нас с вами будет долгий и трудный разговор.
   После такого начала Катя притулилась на краешке стула. Ей стало очень неуютно. И как оказалось, зря.
   - Екатерина Андреевна, - перешла на официальный тон Девятых, - я предлагаю вам занять место моего заместителя. Руководство филиал согласно. Нужно, правда, еще согласие президента кампании, но он обычно в таких случаях не возражает.
   Катя хлюпнула от неожиданности носом, к тому же едва не упав со стула на пол
   - Неожиданно как-то, - призналась она. - Я только начала работать. И пришла к вам на ставку технички.
   Девятых обаятельно улыбнулась.
   - Что в вспоминаете о прошлом. Думайте о будущем. Заместитель главного бухгалтера. Широкий простор интересной работы и приличная зарплата. Вам что, денег не надо?
   Катя робко улыбнулась, стараясь не показаться сквалыгой.
   - А сколько это будет.
   - Около пятидесяти плюс бонус.
   У Кати закружилась голова.
   - Вот и хорошо, - не дала ей придти в себя Девятых. - Сейчас вы зайдете в отдел кадров, оформите формальности. А ближе к обеду переезжайте в новый кабинет. В старом кабинете слишком мало выходов сети для оргтехники и разъемов для телефонов, - пояснила она. - Вам ведь придется много общаться. И не только по России, но, по-видимому, весьма широко и с заграницей.
   Девятых остановилась, увидев, что ее новоявленны заместитель слишком взволнована.
   - Обо всем этом мы с вами поговорим позже, - ловко закруглилась она. - А пока в отдел кадров.
   Максимов встретил ее широкой улыбкой.
   - Вы делаете быструю карьеру, - заметил он, - прямо-таки метеором летите.
   Катя улыбнулась, но промолчала.
   Максимову это понравилось.
   - Впрочем, кампания у нас молодая, и нет ничего удивительного, что деловитые люди так стремительно поднимаются.
   Он выложил перед Катей лист бумаги.
   - По традиции мы объявим конкурс на должность заместителя главного бухгалтера по общим вопросам. Вчерашним числом. Вы сейчас напишете заявление и на этом конкурс будем считать закрытым. Слышите, Аня?
   - Да, Леонид Иванович.
   С некоторых пор она не осмеливалась обращаться к нему по имени.
   - А это законно? - тихонько спросила Катя.
   Максимов удивился:
   - Конечно, а как же иначе. Крупным фирмам шутить с государством нельзя, поймают. За нами очень внимательно сейчас следят. - Максимов помолчал, добавил: - я бы сказал, это мелкое лукавство в интересах фирмы, с небольшим нарушением внутренних порядков. Вы задали правильный вопрос. Вам, как одному из будущих ведущих менеджеров филиала надо обязательно помнить - нарушение законодательства вредно для здоровья, да и для карьеры.
   Из отдела кадров Катя зашла теперь уже в бывший свой кабинет, чтобы отдышаться. Нельзя же в самом деле так - вчера она радовалась своему устройству на новой работе уборщицей, когда ее переместили в бухгалтерии, чуть не прыгала от радости. И вот "один из ведущих менеджеров филиала". Может, ей всего лишь снится сладкий сон? А если нет, то кто сделал ее сладкую сказку?
  

Глава 6

   Прошлую неделю Сергей Александрович в городе отсутствовал. Его вообще не было в России. Привнесенная в недавнем прошлом привычка таскать за президентом страны по любому поводу кучу крупных бизнесменов заставила его целую неделю провести в Индии. Нельзя сказать, что совсем бесполезно. Три контракта в несколько миллиардов несколько смягчили недовольство, но в принципе Завалин предпочитал в делах бизнеса держаться подальше от политиков. Они на то политики, чтобы заниматься политикой, используя для этого все рычаги, в том числе и бизнес. А это в свою очередь ему ой как мешает. Так что, помогая в одном, политики мешают в другом. Но не скажешь же президенту об этом. Были такие, где теперь - кто в Лондоне, а кто на нарах.
   Сергей Александрович подобные политико-экономические вояжи иронично именовал службой. Ее отбытие было для крупных бизнесменов как армия для молодежи. Хотя и в куда приятных условиях.
   "Отслужив" и получив благодарственный кивок и рукопожатие от президента, Завалин благополучно отбыл из Москвы в город. Лесной промысел неожиданно даже для него занял в его бизнесе столь большое направление, что ни у кого теперь не появлялось вопроса и недоуменного пожатия в ответ на вопрос о цели поездки. Лес в совокупности с высокими технологиями и просто технологиями становился одним из важнейших видов сырья. Причем, что важно, возобновляемого. Если взяться за это с умом, довольно быстро - за несколько десятилетий.
   ЛУНАТЭКС заняла обширную нишу в сырьевом секторе, вытеснив из лесного сектора практически все мелкие фирмы. Кампания крутила миллиарды, зарабатывая большие деньги, а Завалин сохранил и увеличил авторитет бизнесмена великомудрого, просчитывающего все за десять ходов вперед.
   В суматохе забот он не мог дотянуться сразу до Кати и поэтому две недели не знал, как она обретается, хотя постоянно вспоминал ее, как талисман Ита-лес.
   Конечно, можно было просто позвонить и все было бы известно, но это ему не хотелось. Максимов знал, что случись нечто непредвиденное, он должен позвонить по обозначенному ему только для этой цели телефону. Но он не позвонил, значит, все терпит. Катя не маленькая, поживет сама хотя бы техничкой. За одним надо дать возможность реабилитироваться Максимову.
   Самолет приземлился в городе около трех\ утра. С того времени, как он появился здесь впервые, аэродром стал более цивилизованным за счет вложения некоей суммы в его инфраструктуру. С развитием бизнеса Завалин все равно был вынужден раскрыть свое инкогнито, хотя с городской администрацией работало в основном руководстве филиала. И уж аэродромом пользовалось немало сотрудников, а не только он.
   Не желая расставаться с Семеновым (на то он и секретарь), он взял его с собой. Они вывалились из самолета и удивились погоде. В отличие от Москвы здесь стояла холодина - до пяти градусов мороза, зато было сухо.
   В легких плащах они моментально промерзли.
   - Надо было хоть коньячку отпить, - пробормотал Саша.
   - Решение нужное - согласился Завалин и осудил его, - но запоздалое. Раньше надо было думать. Обойдемся теперь чаем.
   Остановившаяся около них Волга прекратила спор. Внутри было тепло, легкомысленно звучал джаз, а водитель был свеж и бодр, словно на улице стоял не четвертый час утра, а вечера.
   Волга с хвостом из джипа с охраной мигом долетела по пустынным улицам до офиса фирмы. Несмотря на ранний час, все руководство филиала находилось на местах. Долгое отсутствие президента кампании и срочный вылет на фоне резкого развития Ита-лес предполагали проверку в любом виде - от дружеского и рассеянного листания файлов и обзора итоговых цифр до жесткого отчета цифровых и текстовых данных. Ита-лес разрасталась как на дрожжах и это объясняло все.
   Завалин, впрочем, не собирался устраивать особой проверки. Постоянные отчеты,
посланные емейлом и через курьеров позволяли центральному офису, финансовому отделу следить за общим финансовым потоком. И, в конце концов, президент кампании не обязан заниматься ревизиями, на это у него есть целый ревизионный сектор в финансовом отделе.
   Он по-хозяйски сел за стол директора филиала и попросил приготовить им кофе. Раннее время и холод позволили предугадать эту просьбу - приказ и они почти сразу получили кофейник с горячим кофе и все к нему необходимое - сахарницу и печенье.
   Директор Михаил Прохоров сегодня отсутствовал - уехал с инспекцией и оказанием необходимой помощи в один из леспромхозов. За него отдувалась главбух. Завалину даже жалко стало эту симпатичную женщину примерно его лет. Повезло же ей. А виноват в принципе он - не предупредил о приезде. Ну да ладно.
   После первых же слов он забыл о сожалении. Человек с его слабостями и чувствами отступил в Завалине на второй план, а вперед вышел крупный бизнесмен, который все взвешивал суммами денежных единиц - что отечественными, что иностранными.
   Подробный отчет за предыдущий месяц он видеть не пожелал, благо копию его знал, но краткое резюме выслушал. Так же как и перспективы развития и уровень деятельности бухгалтерии филиала.
   Последнее Завалин слушал внимательно. Заведующий финансового отдела центрального офиса сообщил о некоторых ошибках фирмы Ита-лес в сфере расходов, из-за чего были потеряны за первые месяцы работы несколько миллионов рублей. Перспектива неприятная, так как объемы работ увеличиваются и, следовательно, потери вырастут до десятков миллионов.
   Если уж он тут оказался, то почему бы и самому не разобраться? Картина обычная в начинающих фирмах, где менеджмент еще не освоился. Менеджерам нужно помочь освоится, а некоторых все же заменить. вот это должен решать один из руководителей кампании. Дров можно наломать, на хороший пожар хватит.
   Главный бухгалтер Елена Александровна быстро почувствовала его намерения, но ничем не выдала своего волнения. И Завалин вскоре узнал почему.
   - За последние месяцы в бухгалтерии было допущено несколько ошибок, в том числе допущенных мною, - спокойно сказала в ответ на вопрос, какие проблемы существуют. - Основная причина заключалась в том, что я специалист по макроэкономическим направлениям, а необходимо было решать конкретные вопросы. Я совершенно случайно нашла человека, опытного бухгалтера, которая смогла наладить работу бухгалтерии. В результате за последнюю неделю мы не только вошли в рамки указанных расходов, но и сэкономили около десяти процентов.
   Завалин кое-что понимал в текущих расходах. Десять процентов...
   - Хм, - выразил он скепсис. Обычно финансисты докладывали, как о большом успехе, если удалось сократить расходы на один - два процента. Цифры примерного предела коммунальных расходов, расходов на тепло, электроэнергию и т.д. брались не с потолка.
   Девятых улыбнулась такому неверию.
   - Отчет за ноябрь мы в начале следующего месяца отправим, - сказала она, - поэтому вы можете не верить одним словам. Часть отчета я могу дать вам сейчас.
   Завалин жестом руки дал понять, что не против.
   Девятых поставила перед ним ноутбук с раскрытым файлом - фрагментом финансового отчета.
   Завалин погрузился в поток цифр. Он, конечно, не финансист, но как нормальный бизнесмен, немного ориентировался. И обмануть его...
   - Как это вам удалось? - заинтересовался он цифрой расходов коммунальных расходов. Если бы Девятых не рекомендовал человек, которому Завалин доверял абсолютно, насколько это было вообще возможно в бизнесе, он подумал бы, что ему просто вешают лапшу на уши.
   Девятых последила направление взгляда президента, кивнула.
   - Я бы тоже ни за что не поверила, - призналась она. - Но я вам сказала - я взяла на работу очень опытного практика. Она нашла льготу, о которой ни по одному финансовому справочнику не докопаешься, так она замаскирована. И это только один пример.
   - Вы ее поощрили? - деловито спросил Завалин. Он уже прикинул, какую это даст экономию в рамках только Ита-лес и облизнулся. С такой суммой не стыдно и ему повозиться.
   - Да, представила к премии, - Девятых помедлила, - и направила в головной офис представление ее к должности моего заместителя.
   - Хорошо, - кивнул Завалин, - я подпишу. Представьте ее мне, такие люди на дороге не валяются.
   Они еще поговорили по ее отчетности, а затем Девятых посмотрела на часы мобильного телефона - время шло неумолимо, было уже около половины восьмого. Катя должна быть на месте.
   - Так я позову зама? - предложила она.
   Завалин тоже посмотрел на часы. Ему еще следовало решить вопрос о Кате, поговорить с Максимовым. Но минут пять он найдет.
   - Да, пригласите ее сюда, - согласился Сергей Александрович. Если она толковый работник, то надо познакомиться на предмет выдвижения. Кампания растет, кадров, особенно в провинции, катастрофически не хватало.
   Он не задумался спросить фамилию, не придав ей внимания, - в провинции у него было особых знакомых в сфере финансистов, какая ему разница - Иванова она или Саламатова. И поэтому усилием воли согнал с лица изумление, увидев, кого ему представляют.
   Все утро у Кати не клеились дела. И не потому, что она влюбилась или возникли какие проблемы - дети учились, Дима лежал больнице после операции, медсестра, подходившая к телефону, сказала, что все в порядке, а окончательно станет понятно через неделю. Нет, ничего страшного - Катя мучилась тривиальным похмельем. Ее переход на работу в бухгалтерию, а затем еще и повышение требовали небольшого возлияния, или как сейчас говорили, корпоративной вечеринки.
   - Вы уж как хотите, Катерина Андреевна, - спокойно, но требовательно сказала Девятых, - но в коллектив надо влиться.
   Вопреки опасению - Катя еще не привыкла к новой зарплате и расходы в сотни рублей приводили ее в трепет, - от нее не потрепались никакие финансы. Девятых выкопала деньги из какой-то статьи, так и называющейся - расходы на корпоративные мероприятия. Зато на самой вечеринке, на которой собрался весь их филиал, ее буквально напоили, поднимая один бокал за другим. Много ли ей надо - выпила три бокала вина и увезли пьяную.
   А ночью разбудил требовательный звонок мобильника - звонила Девятых, сообщив, что почти ночью, часам к четырем утра в город прилетает сам президент ЛУНАТЭКС, которому и принадлежала Ита-лес. Кате, как заместителю, было велено явиться к семи утра. Девятых велела бы прийти и раньше, но помнила, в каком виде Катю увезли.
   С похмелья, со стыдливым воспоминанием о вчерашнем возлиянии, тревожным ощущением появления высокого начальства, от которого можно ожидать чего угодно, она провела утро с шести в дурном расположении духа. Хорошо еще, не пришлось бежать пешком - к ее должности уже полагалась машина и она с комфортом прибыла, чтобы погрузиться в тревожную атмосферу ожидания. Все знали - приехал с сопровождающими, заперся с главбухом и потребовал отчетности. Ясно - будет шерстить.
   Катя на всякий случай приготовила распечатки с отчетностью, переложила папки с накладными, наконец, попила с Валентиной чай - девчонки в бухгалтерии на работу еще не пришли. Оказывается, чин начальника дает не только привилегии, но и излишние хлопоты.
   Едва она подумала, что зря ее так рано подняли - все равно никому не нужна, как ворвалась Девятых - растрепанная и усталая и огорошила:
   - Срочно к президенту, хочет с вами поговорить.
   Катя прокляла свою бестолковую мысль о ничегонеделании и поклялась, что больше никогда не будет сетовать на судьбу. Посмотрела - какая она сегодня побитая. И надо же было вчера столько выпить - под глазами синяки, морщины, покрашена кое-как, волосы взъерошены. За что же так, Господи!
   Девятых торопила. Какая там помада, Завалин не донжуан, зато не любит опозданий, всыплет так, забудешь, где косметичка лежит. Она на ходу инструктировала:
   - Сергей Александрович человек сухой, жесткий, очень не любит, когда с ним начинают заигрывать на рабочем месте, путают интимное и деловое. Мы с вами только рабочие механизмы. Упаси вас Боже с ним заигрывать. С работы не выгонит, но внесет для себя в черный список.
   Дернул лукавый Катю спросить:
   - А в нерабочее время он как?
   Не собиралась же Диме изменить, что же полезла?
   Елена Александровна как-то странно посмотрела на нее:
   - У Завалина нет личного времени, только рабочее. Запомните, он президент гигантской кампании, которую сам создал, сверхчеловек. Относитесь к нему как к божеству, как к святому, вам же легче будет.
   Она хотела еще что-то сказать, но они оказались перед нужной дверью. Катя с изумлением увидела, как обычно уверенная в себе главбух проделала некую манипуляцию, словно бы перекрестилась и открыла дверь.
   Катя осторожно перешагнула через низкий порожек и только тогда подняла глаза. Подняла и чуть не осела на пол. Это был он, Сережа Завалин, первая ее студенческая любовь, долгое время больно отдававшаяся в сердце.
   Он посолиднел, во взгляде появился металл. Действительно, хозяин.
   - Вот, Сергей Александрович, Екатерина Андреевна Федорова, предлагаемая мною на пост заместителя главного бухгалтера городского филиала.
   Интересно, он ее узнал? Говорят, она сильно изменилась со студенческой поры. Или это бабские сплетни? Но имя-то он помнит? Хотя, сколько Кать бродит по земле.
   Вроде бы в его глазах что-то изменилось. Или ей только лишь показалось?
   - Здравствуйте, Екатерина Андреевна, - голос был ровным, но тяжелым, он принадлежал человеку, оценивающему себя, как минимум, на миллиард, - садитесь, пожалуйста.
   Он кивнул Девятых, усаживая ее рядом с Катей.
   - Лесной бизнес стремительно развивается, - сухо констатировал Завалин, - количество филиалов Ита-лес увеличивается, а сами они разрастаются. Все это подводит меня к необходимости увеличения менеджмента. Именно этим объясняется ваш стремительный карьерный рост.
   Завалин остановился, цепко посмотрел на Катю. Та поежилась. Взгляд раздевал, нет не раздевал, обдирал, как кочан капусты слой за слоем. Девятых права, он смотрел не как мужчина, как некое существо. Уже по нему, по этому взгляду, было понятно, как он стал миллиардером.
   Кажется, ей лучше опустить взгляд. Встречаться с этими ужасными глазами страшно.
   Он опустила лицо. Если бы она посмотрела в этот миг на него, то увидела бы совсем другое. Грусть и воспоминания избороздили лицо олигарха. Они затягивали его и сопротивляться он уже ни как не мог.
   А она почти не изменилась. Девочка - студентка превратилась в элегантную женщину. Даже не вериться, что она родила двоих детей. Узнала ли она его? Он-то сильно постарел.
   Тренированный разум вывел его из пучины воспоминаний. Девятых заговорила, приводя доводы, по которым Федорову необходимо назначить ее заместителем.
   Размышления пошли в другое русло. Однако она шустрая девочка. За несколько дней превратиться из уборщицы в одного из руководителей филиала, это, знаете, постараться надо. Или это шутки Максимова?
   Он посмотрел на Девятых, рьяно отстаивающую Катю. Нет, не похоже. Девятых говорит так, что очевидно - этот человек ей нужен. Ай да, Катя, ай да, не реализовавшийся историк!
   - Пожалуй, я соглашусь с вами, Елена Александровна, - прервал он Девятых, - не надо меня излишне убеждать, - а то еще немного и я буду просить назначить Екатерину на должность Богоматери.
   Девятых осеклась, поняв, что увлеклась в расхваливании своего протеже.
   Завалин мило улыбнулся. Получилось жутко, словно им улыбнулся Сфинкс.
   - Екатерина Федоровна, - подчеркнул он, - по просьбе Елены Александровны я назначаю вас на высокий пост без испытательного срока. Имейте, пожалуйста, это в виду.
   Катя кивнула и пробормотала, что будет стараться.
   Завалин осклабился. Чувствовалось, что готов сказать нечто скабрезное. Но потом вдруг сдержался, посмотрел на Девятых:
   - Елена Александровна, если у вас ничего ко мне больше нет, я бы хотел поговорить с Екатериной Андреевной наедине.
   - Нет, - Девятых торопливо встала. - Если что, я буду в своем кабинете.
   В намерении поговорить президента к только что назначенному на свой пост менеджеру наедине она не видела ничего странного.
   Однако президента кампании ЛУНАТЭКС, миллиардера и олигарха Завалина на этот раз интересовали не деловые качества нового менеджера.
   - А ты совсем не изменилась, Катенька, - он попытался изменить тон, сделав его мягким и беззаботным.
   - Спасибо... Сережа.
   Завалин дал знать, что разговор стал неофициальным. Но его тон, внешне мягкий, отливал сталью, не давая забыть, кто перед ним.
   Он стал, включил электрочайник, посетовал:
   - Что за дрянь кофе вы тут пьете.
   Кофе был нормальный. Катя даже обиделась:
   - Что в магазине продают.
   Завалин хмыкнул и иронично посмотрел на нее. Катя смутилась, поняв, что ляпнула нечто глупое. Она вновь почувствовала себя глупенькой первокурсницей перед всезнающим второкурсником, звездой исторического факультета Сережей Завалиным.
   Чайник закипел.
   - Ну давай, попьем вашего магазинного кофе. Будешь?
   - Буду. Нас сегодня подняли рано, почти ночью, спать хочется.
   Она робко посмотрела на Завалина - согласится ли он на такой фривольный тон.
   Но Завалин действительно нацелился на воспоминания.
   - Даже так, - он усмехнулся. - Впрочем, так и должно быть. Ну давай я компенсирую тебе частично ранний подъем.
   Она сладко вдохнула запах кофе из поданной кружки.
   - Расскажи о себе, - попросил он.
   Катя рискнула спросить:
   - Это ты спрашиваешь как президент кампании или из любопытства?
   Сергей Александрович не стал облегчать жизнь маленькой девочке с любопытным носиком.
   - А ты понимай, как хочешь.
   От этих простых слов дыхнуло холодком власти и больших денег. Так дыхнуло, что Катя замерла на несколько мгновений.
   - Ты же знаешь, - начала она осторожно, - вышла замуж. Потом, ты уже уехал в Москву, родила двух детей. Институт так и не окончила, устроилась работать в бухгалтерию.
   - Ага, - глубокомысленно кивнул Завалин. Катя не сказала ни про больного мужа, ни про то как она бедно живет. Гордая! Другая бы попросила несколько миллионов.
   Он открыл папку, вчитался в какой-то текст. Катя любопытно скосила глаза, но наткнулась на строгий взгляд Завалина, покраснела, отпила кофе, спрятавшись за чашкой.
   - Я вижу, живешь ты по улице Южной.
   Он видимо смотрит ее личное дело, - догадалась Катя.
   - По-моему, это не самая лучшая часть города.
   Копание в ее личной жизни не очень понравилось Кате, она была готова взорваться, надерзить, натворив кучу глупостей.
   Завалин это почувствовал, поднял глаза. Жесткий взгляд отрезвил Катю.
   - Я всего лишь хочу сказать, - подчеркнул он, - что внешний вид служащих и степень их благополучия всегда сказывается на респектабельности фирмы. Поэтому, будь любезна сменить жилье.
   После этих слов президент кампании вполне мог заработать пару горячих слов, что не было с ним уже кучу лет. Но он продолжил говорить и тем избавил себя от "любезности".
   - Разумеется, кампания тебе поможет кредитом. У нас существует целая программа по улучшению жилищных условий служащих, надеюсь, ты в ней поучаствуешь.
   Что она ответить на это милосердие. Кивнуть, пряча глаза.
   Наступила неловкая пауза. Сергей Александрович, прерывая ее, встал:
   - Ну, мне пора, надо еще немного вас пошерстить и улетать. Хочу надеяться, мы еще увидимся.
   - Конечно, - согласилась Катя. Робко спросила: - я пойду?
   - Шагай, - разрешил он, - льщу надеждой, в моей фирме ты будешь не последним служащим.
   Катя улыбнулась и вышла.
   А он, проводив ее поощряющей улыбкой, подождал, пока дверь закроется, тяжело осел обратно на стул. Кажется, он нигде не прокололся. Как же неожиданно встретились. Максимова все же надо спросить.
   Он посмотрел на остатки кофе в чашке, залпом выпил. Захотелось коньяка. Это в восемь-то утра? Стыдитесь, граф, эдак сопьетесь!
   А застарелая боль еще остается, хоть и не так мучает. Ладно, Екатерина Андреевна Федорова, работайте в фирме Ита-лес, не зря же он ее создал. Работайте на него и устраивайте свою семейную жизнь. Ему же пора дальше.
   Он со стуком поставил на стол пустую чашку и встал. Пора лететь дальше в Москву!
  

Глава 7

   Екатерина Андреевна Федорова села за свой новый стол без особой помпезности, но с ощущением увеличившегося объема работы. Заместитель по общим вопросам - это, в сущности, означало выполнять ту же работу, что и главный бухгалтер, но с меньшей оплатой.
   Как опытный работник, она обложилась справочниками и выпусками периодических финансовых изданий и в первые дни старательно их изучала. Объем работы впечатлял. Вот это я попала! - подумала Катя.
   Впрочем, страх перед ответственностью быстро прошел. Она вгрызлась в работу, становясь надежной помощницей Девятых.
   И кстати о зарплате. Через несколько дней из головного офиса в Москве пришла тарифная сетка. Зарплата Кати приблизилась к зарплате Девятых, она стала одним из высокооплачиваемых менеджеров филиала.
   Девятых прокомментировала сетку:
   - А вы понравились президенту.
   - Да, но я замужем, - растеряно возразила Катя.
   Девятых удивленно посмотрела на него и вдруг звонко рассмеялась.
   - Я говорю не о сексе. Завалин, конечно, мужчина, но на работе он, скорее, нечто среднее между роботом и компьютером. И когда я сказала, что вы понравились, я имела в виду только деловые качества.
   Катя согласно кивнула, не совсем ей поверив. Что они знают о Сереже Завалине, отгороженные от его километрами долларовых пачек и неисчислимой властью. Нет, он может быть и другим.
   - Кстати, он не давал вам никаких поручений? - прервала его мысли Девятых.
   Катя провертела их разговор.
   - Да вроде бы не, - протянула она.
   - Вы его плохо знаете, - предупредила Девятых, - вспомните, совсем ничего с повелительным наклонением. Типа сделайте чего-нибудь.
   Катя подумала еще.
   - Да мы о работе и не говорили. Больше о моей жизни, он папку взял с моим личным делом.
   - Ну да, это я дала, - подтвердила Девятых, - а как вы хотите, не рядового сотрудника на работу принимал. А из личного что?
   - Пожелал поднять уровень жизни. Да он сказал, в кампании есть фонд жилищного кредита и чтобы я туда вступила.
   - Ну вы барышня даете! - только всплеснула руками Девятых, - так меня подставляете.
   Катя засмущалась.
   - Да я не думала, это же обычный разговор.
   - Завалин никогда не говорит ничего без последствий. Он дал вам устный приказ, который необходимо срочно выполнить.
   Катя помолчала. Работает второй день замом и уже попала под карандаш. С другой стороны, она получит квартиру, о которой даже не думала.
   - А он просить может? - пошутила Катя.
   - Когда Завалин просит, он приказывает вдвойне, - отрезала Девятых. - И вообще, воспринимайте каждое его слово как приказ, целее будете.
   Вот ты каким стал, Сережа Завалин. Строгий, властный, заботливый. Она вдруг подумала, что зря она свысока думает о других служащих фирмы, она тоже ничего не знает о нем, одном из видных олигархов России. Тот Сережа из далекой юности навсегда ушел в прошлое, а этот совсем другой, хотя внешне и похожий. Да и она уже другая - двое детей, любимый муж. Ах, если бы он выздоровел. Катя посчитала - она не звонила уже пять дней. Надо позвонить ему сегодня.
   Она даже не спросила у него - женат ли, есть ли дети. Как он живет с женой - платит за каждого родившегося ребенка, как Билл Гейц? Глупости какие.
   С работы она возвращалась, как всегда с опозданием. Такова уж прерогатива начальников, пусть даже маленьких. Груда бумаг, а времени не хватает.
   Дежурная машина стояла в готовности, но она решила пройтись по холодку. На улице подмораживало и к тому же была возможность показать городу новенькую меховую курточку, так подходящую под брючную пару.
   Проходя мимо магазина, позвонила домой. С первых тысяч она купила всем по мобильнику. В том числе и Диме. Пусть пока лежит в столе, дожидается хозяина. Недорогие, абы позвонить. Вот получит несколько зарплат, даст детям тысяч по десять, пусть сами покупают. У Володи, правда, и так уже два мобильных телефона. Но первый, полученный на конкурсе, он никуда не носит, ждет звонка.
   Настя сказала, что купила все необходимое и ждет с ужином. Но Катя все же взяла коробку шоколадных конфет. Шоколада никогда не бывает много.
   Господи, как же стало вдруг хорошо жить. Диму взяли лечить и, похоже, вылечили. А то ведь умирал вживую человек и никому до него не было дела. А она - разве это жизнь - на грошовую зарплату, вспомоществование от государства, ни самой прокормиться, ни детей вырастить.
   Теперь все по-другому. Узнать бы, с чьей помощью так переменилась. Встала бы на колени при всех.
   Она пришла домой задумчивая, философски настроенная. А дома ждали веселые дети. С недавних пор они ужинали вместе. Конечно, дети перекусили в ожидании, но ужинать будут только сейчас.
   Утром она отдала Насте пятьсот рублей с просьбой приготовить чего-нибудь такое. Праздник какой? Конечно! Среда на дворе, разве не повод, чтобы не наесться до отвала.
   Настенька не подвела. Их ждала утка по пекински, два салата, купленные в гастрономе, фрукты и белковый торт. Скромно и со вкусом.
   Она добавила веселье, сказав, что скоро им придется отсюда выметаться. И на удивленные взгляды детей пояснила, что до конца недели ей придет из Москвы жилищный кредит, на который она купит четырехкомнатную квартиру. У каждого будет отдельная комната! И настоящая ванна! И еще много чего. А это квартиру они забудут навсегда.
   Дети повисли на ее плечах, едва не опрокинув. Еще бы, каждый из них выше ее, особенно Володя, пошли статью в Диму. Она едва их утихомирила и они приступили к ужин, чинно, но весело, как и полагается счастливой семье.
   На утро она опять погрузилась в бумаги. Бухгалтерия составляла финансовое обоснование расширение их бизнеса. Шесть леспромхозов за полтора месяца дали солидную прибыль, которая покрыла значительную часть первоначальных капиталовложений. Так получается, что они покроют все расходы уже за первый год, а потом пойдет чистая прибыль. В ближайшие годы, когда поступит технология производства биотоплива, и к осени будущего года построят завод по его производству, прибыль еще более вырастет. Прямо-таки золотой прииск, а не лесоповал.
   Девятых, зарывшись в бумаги в буквальном смысле слова - на ее столе они стояли штабелями, еле-еле оставив место для ноутбука, на эту сентенцию меланхолично сказала, что это нормально.
   - У Завалина есть чудесное свойство превращать все, даже дерьмо, в золото. Поэтому он и стал миллиардером. Ну и нам, грешным, на хлебушек достается.
   Девятых стоило верить. Она работала под его крылом уже несколько лет.
   Катя взяла нужную справку и отправилась в свой кабинет. Пока она шла по коридору, подумала, а что, если бы вышла тогда за него замуж, сейчас была бы миллиардершей? Подумала без сожаления, даже с определенной язвинкой. Она была счастлива с Димой. Лишь бы он выздоровел, и ничего ей не надо. И никого!
   Обоснование получалось солидное. Катя накопала кучу льгот под расширение производство. Государство в последние годы обращало на это большое внимание. Одних только налоговых льгот оказался воз и маленькая тележка. Девятых, увидев ее работу, даже зажмурилась от удовольствия.
   - Сергей Александрович, увидев нашу докладную, будет доволен.
   Катя мысленно пожала плечами и отправилась доделывать. Ей, с выпоты своего шестка, казалось нормальным, что работа будет сделана хорошо.
   Полностью финансовое обоснование нового проекта было готово через несколько дней. Солидная получилась кипа бумаг - несколько папок - томов. Девятых собиралась отправить их со специальным курьером - доверять электронной почте эти не то, чтобы секретные, но все-таки важные бумаги не стоило. Но из Москвы сообщили, что Завалин, скорее всего, совершит вояж на Уренгой, на дочернюю фирму, и на обратном пути залетит к ним.
   Прохоров, почесав щеку, развалившись в кресле и глубокомысленно посмотрев в потолок, сказал на это:
   - Если к нам идет Магомет, то к чему горе шевелиться?
   Девятых согласно кивнула и бумаги спрятали в сейф - подальше от любопытных глаз.
   Пока они работали с обоснованием, накопилась куча текущих дел. Чтобы их разгрести, Кате пришлось остаться на несколько вечеров подольше. Но и этого было мало. Однажды, примерно за три дня до приезда Завалина, Сережи, как упрямо она его называла про себя, ей пришлось прийти к шести. Словно она была разжалована в уборщицы. Хотя, вряд ли какую уборщицу с шиком довезли бы до работы на Волге. Хм. И ее не довезли. Волга, поддерживая имидж отечественного автопрома, сломалась. Пришлось идти пешком по холодку, на сыром жгучем декабрьском ветру.
   Именно тихий приход, без помпы, позволил ей столкнуться нос к носу с Анечкой, которую упорно никто не хотел называть Анной Михайловной. Даже технички. Вологдина выходила... из ее кабинета. Увидела ее, вспыхнула и чуть ли не улетела, чтобы не напороться на неприятные вопросы.
   Именно эта торопливость сначала удивила, а потом насторожила Катю. Анечка была женщиной трудной, общаться с которой неприятно. Но одна разве она такая? Философски рассуждая, Катя назвала бы десяток женщин из своего окружения - чуть ли не каждую вторую. Такова уж бабья сущность. И хотя первоначально Анечка задирала нос, Катя на нее не обижалась.
   В появление Анечки в ее кабинете не было ничего удивительного - помещение не ее личное, в нем лежали большинство финансовых и законодательных справочников - в отделе кадров даже свой ключ был, чтобы, если что, взять какой. И даже раннее появление не удивляло. В фирме хорошо платили и закрывали глаза на распорядок дня, лишь бы была работа. Поэтому многие и злостно нарушали режим, приходя раньше и уходя позже. Но зачем же она так ускакала? И ключ в двери забыла.
   Катя вошла, разделась, повесив курточку в шкафу, и глубокомысленно замерла, оглядывая кабинет. Фыркнула. Могла бы и выключить свет, уходя.
   Сборники документов лежат на месте, папки тоже. Сейф, как ему полагается, закрыт. Ничего не понимаю!
   Катя пожала плечами, отнесла ключ в отдел кадров, выслушала сбивчивое объяснение Анечки, что она приходило за прошлогодним "Финансовым вестником". Это ничего не говорило, но не бить же ее за это.
   Скорее всего, Катя так бы и ничего не узнала о часе "Х", если бы не выбросила один нужный черновик. Несмотря на кучу оргтехники, она по привычке любила писать ручкой. Ничего не поделаешь, человек ХХ века. Вдоволь начеркавшись, она выбросила листок в корзину, а потом он ей понадобился. Пришлось лезть в корзину.
   Ругнувшись на техничку, почему-то сегодня утром не убравшуюся, Катя начала рыться в бумагах. И почему-то нашла пропущенный через ксерокс листок, выброшенный этим утром. Интересная таблица.
   Она в раздумье смотрела на нее, пока в голову не стукнуло - это же материалы финансового обоснования. Интересно, а зачем работнику отдела кадров понадобилось снимать ксерокопию с совсем не ее документов. И больше того, совсем ее не касающихся. Тем более, она могла просто попросить. Правда, ей пришлось бы долго объяснить Девятых, зачем они ей нужны, но ведь дали бы.
   В молчаливом раздумье она нашла свой листок, решив, что ей надо быть настороже. Так, на всякий случай.
   На этот раз Завалин прилетал поздним утром. Прилетал с помпой, на двух самолетах, в качестве ОФИЦИАЛЬНОГО ВЫСОКОГО ГОСТЯ. Ну и в связи с этим он полдня мотался по городу, где ему, не разобравшись, что он родом почти отсюда, показывали местные достопримечательности. Поначалу его это забавляло, но потом надоело. К тому же Кати почему-то среди встречающих и сопровождающих не было. Завалин нашел паузу и сообщил, что он так же относится к числу аборигенов и всегда найдет дорогу до вокзала. А посему предлагает свернуть экскурсию, а завернуть в какую-нибудь забегаловку и пообедать.
   В Ита-лес он добрался только к обеду, щедро попахивая дорогим коньяком. За то время, пока он добирался, настороженная Катя успела пролистать три толстенные папки финансового обоснования. Точнее сказать пролистала она одну с кусочком, найдя подмену.
   А Анечка оказалась совсем не дурочкой и простушкой, как казалась. Кроме длинных красивых ног и большой и не менее красой груди у ней оказалась на месте голова. И имела она ее, оказывается, не только для ношения прически.
   Перед тем как прийти в Ита-лес, Вологдина окончила местный филиал финансового института. Как сообщила Девятых, знакомая с ее личным делом, училась она неплохо, количества пятерок едва не хватило, чтобы получить красный диплом.
   Теперь Катя этому охотно верила. Анечка подменила часть финансового обоснования. Видимо, в то утра, когда она застала ее, она ксерокопировала подлинник - ведь электронный вариант был спрятан еще надежнее и достать его было невозможно. А шифр сейфа знала половина сотрудников. И из этой ксерокопии она за несколько дней сделала новый вариант. Довольно топорно, с ошибками, но по нему получалось, что разработчицы - то есть она и ее начальница Девятых смухлевали и искусственно вытянули высокий процента прибыли. В реальности такой прибыли никогда не будет, но когда это станет ясно, проект будет идти полным ходом. Завалин окажется круглым идиотом и миллиардером теперь уже по убыткам.
   Катя покачала головой. По такому варианту их всех надо увольнять. А если найти подлинный вариант, то еще обвинить во вредительстве. Вот ведь сука эта Анечка! И кстати, ошибки она могла оставить специально. Мол, посмотрите, какие неграмотные сотрудники работают в бухгалтерии!
   Она сходила в кабинет Девятых, где в компьютере находился электронный вариант. Вологдина даже не пыталась его скачать. Во-первых, от кабинета было три ключа - один у Девятых, второй - у ее заместителя, то есть у Кати, и третий на проходной, он выдается под роспись с точным указанием времени, когда он был взят и возвращен. И выдавал его охранник с большой неохотой, буквально приходилось разругиваться с ним вдрызг. Сама с этим столкнулась. Охранники были проинструктированы выдавать подобные ключи как можно реже, за исключением уборщиц, что они и делали.
   Но и это не все. Секретная информация у Девятых таилась в случайном наборе файлов, которых было великое множество. Да еще под двумя электронными паролями.
   Короче говоря, Джеймс Бонд мог бы и получить электронный вариант обоснования нового проекта фирмы Ита-лес, но отнюдь не обычный сотрудник, которым являлась Анечка Вологдина.
   Катя с трудом сама добралась до нужной папки с файлами обоснования. Сорок два мегабайта электронного текста, графиков и таблиц перетекли на флеш-карту. Она дождалась окончания и выключила компьютер. Руки слегка подрагивали. Если ее застукают здесь, она окажется в положении Анечки. Придется давать объяснения. Нет, она-то объяснится, но так хочется сделать сюрприз суке Анечке!
   Катя мысленно погрозила себе пальцем. Что-то она начинает ругаться. Так скоро перейдет на матерщину. Вот что значит отсутствие мужчины, когда перестаешь чувствовать себя женщиной, а превращаешься в биологический механизм на службе у олигарха.
   Димочка, милый, ау, где ты!
   Катя представила его так зримо, что да ощутило запах тела. Ей захотелось даже не секса, он у них в последние годы был очень редко из-за болезни, а просто побыть рядом, положив голову на его плечо.
   Он стряхнула видение, закрыла дверь кабинета Девятых и пришла к себе. Дальнейшее - перекачка файлов в свой компьютер, распечатка прошли быстро. Не прошло и часа, как "правильные" файлы, распечатанные на нескольких пачках "Снегурочки", легли в сейф, заменив творение Анечки.
  

Глава 8

   Сергей Александрович Завалин возвращался из длительного турне по своим "владениям" в Азиатской части России. Нефть и газ давали изрядную прибыль, предприятия работали, как швейцарские часы "Буре", менеджмент, вымуштрованный и обученный, получавший свою долю прибылей, высчитывал каждый рубль, стремясь сделать производство более эффективным.
   Настораживало другое. Специалисты утверждают, что запасы сокращаются быстрее, чем происходит разведка новых месторождений. Необходимо выделить дополнительные капиталовложения, согласовать все с соответствующими министерствами, выделить людей и технику. И ... ускорить разработку и внедрение биотоплива.
   О том, что запасы углеводородов в земной коре иссякают, специалисты твердили уже давно. Но одно дело, пугать общими данными о том, что нефти и газа хватит на считанное количество лет, и совсем другое, когда получаешь цифры, сколько у тебя осталось тонн и кубометров.
   Биотопливо должно будет стать подушкой, на которую может упасть если не вся Россия, что тоже не исключается, то хотя бы он, Завалин.
   Катя-Катенька, несбывшаяся жена и любовница, подтолкнувшая его к этому проекту. Он вдруг подумал, что те крохи, которые он ей выдает, не соизмеримы с его будущими доходами. Следовало бы выделить ей вознаграждение, как изобретателю или разработчику. Или талисману. Разве она недостойна?
   Но все это потом. Вначале надо внедрить технологию производства и использования биотоплива. А это все - деньги, усилия, годы.
   Эти размышления вольно невольно накладывали на его лицо печать озабоченности. Секретарь Саша Семенов и несколько специалистов и менеджеров, побывав вместе с шефом в Сибири и на Крайнем Севере, еще понимали возникшие проблемы, заставлявшие олигарха к месту и не к месту задумываться. А все остальные, встретившие его в городе, да и большинство сопровождающих, у кого не хватало мозгов, думали, что миллиардер приехал громить и надо быть готовым к разносу.
   Представители местной администрации как-то понемногу рассеялись. Да и сотрудники Ита-лес, непосредственно несвязанные с целью визита, тоже отстали. Остались только те, кто уйти никак не мог.
   Завалин обвел их нарочито тяжелым взглядом. Хозяева поежились, не понимая за что им такая не милость, но остались спокойно стоять. Директор филиала, его заместители, работники бухгалтерии, среди которых он обрадовано отметил Катю. Расцвела женщина, приоделась, прическу завела, молодец, расходует деньги с умом. Ничего, скоро уже приедет твой муж, порадуется твой красоте.
   Неожиданно для всех он сказал мягко и приветливо:
   - Что же, господа, особых проблем, как я вижу, у вас нет. Нет?
   Михаил Прохоров сказал за всех утвердительно:
   - Фирма работает и развивает производство согласно намеченным планам.
   - Вот и замечательно, - Завалин посмотрел на наручные часы, - посему сейчас я приглашаю всех отобедать всем, что пришлет ресторан, затем я хочу пару часов отдохнуть. А к вечеру познакомлюсь с планами дальнейшего развития. Есть возражения?
   Посмел бы ему кто возразить! К тому же все были на работе, а проводить работу за обеденным столом, да под рюмочку коньяка или бокал вина всегда приятно.
   Ресторан, заранее предупрежденный об обеде и вдохновленный некоторыми запасами из личного погребка Завалина, завезенными утром, превзошел сам себя. Катя, до сего времени здесь не бывавшая, но в последнее время уже мечтающая как-нибудь оказаться в нем с Димой, даже не представляла, что городские повара такие мастера. Менеджмент наслаждался обедом. Даже Максимов, который обычно через пять минут бегал курить, сидел, не думая вставать. Хотя он, возможно, не бегал курить по другому поводу. По филиалу уже прошел слух, что он не только сам бросил курить, но и других стал яростно преследовать.
   Впрочем, Завалин, провозгласивший вначале пару тостов, затем быстро свернул обед. Праздновать было нечего и некогда. Он пришел и привел остальных сюда просто поесть. А кушать много времени не надо.
   Короткий сон и ванна привели его в чувство. Все же смена нескольких часовых поясов и налет за неделю нескольких сот полетных часов сильно утомляют. И коньяк. Это только считается, что сорок это время расцвета мужчины. Может быть, умудренности да, но тело уже намекает, что тебе, господин-товарищ, не двадцать и не прыгай, как цыпленок.
   Он потер лицо ладонями, подумал, что кофе может попить и в офисе, а не в номере гостиницы.
   Пока он отдыхал, Саша просматривал и готовил нужные бумаги. Поэтому из гостиницы Сергей Александрович вышел один. Несмотря на полуизвестность - в городе только администрация знала о приезде миллиардера, он не ожидал ни с кем встречи и был удивлен, когда наперерез к нему бросилась женщина.
   Только удивился, хотя, как человеку с высшим историческим образованием, ему была известен сюжет с Фанни Каплан.
   Но... чему быть, того не миновать. К тому же он доверял своей охране.
   Как он и ожидал, женщине не дали подойти, а всеведущий Кулков предупредил ее, что она находится под прицелом снайперов.
   - Сергей Александрович, - обратился он уже к Завалину, - женщина не имеет при себе оружия, к тому служащая фирмы Ита-лес - Анна Михайловна Володина. Я рискнул ее не задерживать, просто присматривать
   Завалин кивнул. Не зачем привлекать к себе большое внимание.
   К тому же он сразу, еще на расстоянии узнал ее. Память его еще не подводила. Пусть идет. Она могла прийти по своим заботам. Вдруг у ней любовник в гостинице работает или что там еще. С ним же у нее не получилось.
   Однако, оказывается, пришла она не с личными проблемами.
   - Сергей Александрович, могу я с вами поговорить минуту. Я очень быстро. По поводу проекта.
   Выражение лица Завалина, бывшее до этого рассеяно-доброжелательным, стало вдруг острым и сосредоточенным.
   - Я вас слушаю, только говорите действительно быстро, мне некогда.
   Он поверил этой девушке. Она работала у Максимова и, как работница отдела кадров знала много.
   Ему только не понравился при встречах с ним ее взгляд. Так смотрят женщины - охотницы, стремящиеся выйти замуж любой ценой. И попытка выкинуть Катю, которую явно приняла за любовницу.
   Но сейчас, кажется, речь идет о другом. Во всяком случае, поговорить с ней он может. А если попытается развить любовную тему, то у его есть целый взвод охраны.
   Кулков, почувствовав себя лишним, а это качество у начальника охраны крупного бизнесмена вырабатывается, как кожа у змей - чем дальше, тем лучше, отошел в сторону и подал знак телохранителям, сделать то же.
   Завалин медленным шагом пошел в сторону офиса - идти было минут десять и он решил добраться пешком, благо на улице Кулков все проверил и нашпиговал своими людьми.
   - Я - менеджер отдела кадров вашей фирмы Вологдина Анна, - торопливо начала она на случай, если он ее забыл. Хотя по реакции шефа поняла, что он ее узнал с самого начала. Радость захлестнула Анну. Пусть тот случай был не совсем хорошим, но главное помнит. Она уже уверенно зачастила. - Это, конечно, не касается непосредственно моей работы, Сергей Александрович, но я окончила финансовый институт и поэтому немного, совсем поверхностно, коснувшись финансового обоснования развития кампании Ита-лес, увидела, что бухгалтерия наделала много ошибок. И не только. Главный бухгалтер и ее заместитель вас явно обманывают. Вот, - она подала ему флешку, - я здесь накидала, если вас заинтересовало, посмотрите. Извините, если что.
   Анна заняла у него немного времени. так немного, что ему понравилась. А вот известием своим не очень. Не зря Чингисхан ломал позвоночники гонцам с дурной вестью.
   - Почему вы пошли сразу ко мне? - спросил Завалин.
   - Происшествие весьма пикантное, мне бы не хотелось, чтобы известие пошло по кампании, а затем и по другим. Вам решать.
   Она кивнула и, видя, что он ее не задерживает, неспешно пошла своей дорогой.
   В офис Завалин пришел с дурным настроением, хотя и старательно скрывал это.
   - Я обязательно посмотрю ваше финансовое обоснование, - сказал он Девятых, вышедшей на первый план, - но пока мне нужен компьютер и минут пятнадцать одиночества.
   Елена Александровна замерла в замешательстве, Прохоров нервно сжал за спиной руки. Шеф чем-то недоволен. Очень и очень. Что случилось? Обычно несварение не являлось причиной дурного настроения, которое он вымещал на подчиненных.
   И только Катя оставалась спокойной, хотя и у нее внутри, где-то в желудке, прошел холодок. Вот она, бомбочка Анечки. Сказать все-таки Девятых? А зачем? Дрожать на пару от испуга, что Завалин поверит?
   Шефу подали ноутбук и оставили вместе с Сашей в комнате отдыха. Они были там недолго - минут десять, и вышли не менее озабоченные, уже не скрывая своего настроения.
   Эти десять минут для руководящего менеджмента филиала стоили, наверняка, немало седых волос. Но и появление шефа и его секретаря ничего светлого не принесло. Что же такое случилось?
   Михаил Прохоров, как директор, и человек, за все отвечающий, принял удар на себя, осторожно поинтересовавшись:
   - Какие-то затруднения, Сергей Александрович?
   Именно в этот момент Катя понял, что означает неоднократно слыханное и читанное выражение "он напустил на свое лицо выражение игрока в покер". Лицо Завалина уже абсолютно ничего не выражало. Как и его слова:
   - Все хорошо, ничего страшного.
   Прохоров тревожно посмотрел на Девятых, но та только изогнула губы. В финансовом обосновании проекта она была уверена "на все двести".
   Семенов объявил:
   - Директора, главного бухгалтера и е зама прошу пройти... куда нам пройти, Елена Александровна?
   - В кабинет моего заместителя.
   - В кабинет Федоровой, - блеснул знанием фамилий местного менеджмента Саша. - Все остальные по своим рабочим местам, не обращайте на нас внимания.
   Хорошо сказал - "не обращайте на нас внимания"! Попробуй тут не обратить внимания, если совершенно очевидно - надвигается гроза. И очень не очевидно, ударит она по тебе или нет. Но как возразишь самому секретарю САМОГО?
   Катя вытащила из сейфа три пресловутые пачки до сих пор не сброшюрированные и даже не прошитые для удобства ознакомления шефа.
   - Я вначале ознакомлюсь в целом и с итоговыми цифрами, - предупредил Завалин, - а потом мы с вами проработаем мелочи и вы ответите ... - он сделал паузу, от которой у всех, в том числе и у Кати, нервно затрепетали сердца, - на некоторые вопросы.
   Он принялся при помощи своего секретаря листать содержимое папок. Катя знала, что итоговые цифры и у них и у Анечки были в общем-то одинаковые. Другое дело, как они были достигнуты. Это и были пресловутые мелочи.
   Нервы у менеджмента фирмы были так напряжены, что они все вздрогнули от шума открывающейся двери. Но это была только Анечка с финансовым справочником. Она вообще-то была здесь личной, но, поскольку президент скользнул по ней взглядом и ничего не сказал, помолчали и все остальные.
   "Стервятник, - отметила Катя, - прибежала, думает, будет падаль. Ну она получит сегодня свою долю! Но как же она обратит его внимание на провалы в проекте. Сама полезет? Маловероятно".
   Катя еще не знала о встрече Анечки с Завалиным у гостиницы.
   - Мгм, - одобрил прибыли кампании Ита-лес к концу разработки проекта Завалин, - достаточно занимательные цифры.
   Это одобрение он выразил, однако, таким тоном, что в пору было стреляться. Или вешаться.
   - Теперь займемся деталями.
   Он вернулся к первой папке, а Саша в это время открыл папку, которую он все держал в руках.
   - Наверняка Анечка всучила, - осенило Катю, - вот как она навела Завалина на след!
   Не так уж она была неправа - это была распечатка файлов, переданных Вологдиной.
   - Екатерина Андреевна, - при людях он обратился к ней официально и даже очень, учитывая, что может сказать дальше, - я так понимаю, вы разработчица финансового обоснования?
   - Совершенно верно, - подтвердила она.
   - Тогда вы мне ответите на несколько вопросов.
   - Конечно, - с готовностью согласилась Катя.
   Что-то подсказывало окружающим, что приближается гроза, а они все находятся на вершине горы, куда молнии будут бить в первую очередь. Прохоров даже инстинктивно согнулся, словно собирался лезть под стол, но помнился и гордо выпрямился, грозно обведя всех взглядом - мол, я вас! Его буря в стакане воды никого не напугала. Сейчас такой тайфун разразится!
   Только Катя ничего не боялась. В том, что для других была гроза, для нее слушались давние отзвуки прежнего Сережки Завалина, который был не доволен своей Катюшей и то ли ругал, то ли восхищался.
   - Итак, начнем, - ровный голос президента напоминал гул стратегического бомбардировщика, несущего ядерную бомбу. Мощную бомбу, готовую разнести полмира. Никогда еще никто из менеджеров не видел его в таком виде.
   Знали бы они, каким он был растерянным и жалким в этот миг! Нет, не потому, что выдвинутый им человек не только провалился. Но и притупил к настоящему вредительству. Это была Катя, любимый некогда человек, при виде на которую о сих пор сладко щемило сердце. Любви уже не было, а чувства оставались.
   И вот теперь этот человек оказался врагом. Как же ты Катя, что же ты сделала? Ему было не жалко этих миллиардов, не обеднеет, ему стало страшно за свою мечту старого холостяка, которую он все эти годы холил и лелеял.
   А Катя словно и не замечала, что происходит.
   - Позвольте, я сяду рядом с вами, - предложила она, - так будет лучше.
   Логичное предложение. А то она сидела напротив него и им придется постоянно крутить пачки распечаток друг к другу.
   - Екатерина Аедреевна, - спросил он, дождавшись пока она разместиться рядом, обдав - Господи! - столь привычным, хотя и давно забытым запахом своего тела, - объясните, пожалуйста, по первой позиции...
   Она слушала его, глядела, как в такт словам качаются довольно длинные, - привычка юности, - волосы. Перед ней сидел Сережа Завалин, постаревший студент и ее бывшая любовь, а не российский олигарх и миллиардер. Она ничего не могла с собой сделать и так и принялась с ним объясняться к ужасу окружающих.
   Сережа мог бы и не объяснять, что имеет в виду. Все-таки не зря он стал олигархом. Буквально за несколько минут он уловил суть замечаний Анечки и основу провального проекта.
   - Поэтому она даже не дослушала до конца его разъяснений, довольно резко прервав.
   Прохоров все-таки полез под стол, Предварительно уронив туда ручку, а все остальные замерли, простившись если и не с жизнью, то с карьерой и материальным благополучием.
   И только они ничего не заметили, ведя беседу не только на словах, но и в воспоминаниях.
   - Понимаете, Сергей Александрович, увеличение темпов развития на этом уровне действительно ведет к кратковременному росту расходов, но это все компенсируется ростом прибылей на следующем этапе.
   Он заинтересовался. Краткое, но емкое объяснение вкупе с правильно найденными цифрами не оставляло ни щепки от обвинений Вологдиной.
   Сергей Александрович придвинулся к Кате - как же она пахнет! - и, стараясь не обращать на это, принялся изучать теперь уже подробно финансовое обоснование проекта, под который он выделял несколько миллиардов долларов.
   Саша ловко подсовывал обвинения, сверяясь со шпаргалкой Анечки, между репликами шефа и разработчицы. Не то, чтобы он не любил Катю. Познакомившись за несколько месяцев более подробно с ее жизнью и жизнью ее семьи, он даже проникся к ней сочувствием. Но бизнес есть бизнес. Если есть сомнения в коммерческом проекте в миллиарды, то лучше все проработать еще раз.
   Катя, успев прочитать вариант Анечки и тоже усвоив их основу - все-таки трудно бороться пусть выпускнице финансового вуза с практиком, работающим в сфере бухгалтерских расчетом почти десять лет, вначале все же волновалась. Но затем отвечала уже с определенной ленцой.
   Будь в папках вариант Анечки, она все равно бы провалилась - слов мало, когда цифры путают. Но на этот раз цифры подсказывали правоту Кати.
   Сергей Александрович, слушая Катю, начал понимать, что его нежданная доброжелательница явно ошиблась. Конечно, проект еще не раз проверят в Москве, но и сейчас он понимал - финансовое обоснование блестящее. Пожалуй, они здесь достойны хорошей премии и на этот раз не только потому, что Катя его прежняя любовь. Перед ним были профессионалы - и Катя, разработавшая финансовое обоснование проекта, и ее главный бухгалтер и, наконец, директор филиала Миша Прохоров, умело руководящий всем этим.
   Он обвел взглядом сидящих и выделил Вологдину. Так. А вот с этой дамой надо разобраться. Не зря она не понравилась ему с самого начала. Уже второй она становится на его пути и второй раз с какой-то гадостью. Так она может разрушить работу филиала, что едва не сделала.
   Завалин закрыл последнюю папку и скосил взгляд на Сашу. Многолетний секретарь, часто рассуждающий в том русле, как и шеф, и поэтому понимающий его с полуслова, вышел из кабинета. Чрез некоторое время у Анечки запиликал мобильник.
   Анечка уже понимала, что развитие событий пошло не по ее сценарию. И последние тридцать минут ждала, когда беседа Завалина и этой стервы закончится и возьмутся за нее. Звонок и вызов к Максимову она правильно восприняла. И пошла к нему как на смерть.
   В кабинете отдела кадров Максимова, конечно, не было. Зато был секретарь президента Семенов - человек, не способный ни к какому милосердию.
   - Закройте дверь на ключ, Анна, и садитесь, - скрипучим голосом предложил он, - расскажите мне, чего вы добивались своим поддельным документом.
   Это был конец. Анна не выдержала и заревела навзрыд, опустившись на пол у двери.
  

Глава 9

   Катя расправила складки на поясе специально заказанного на этот случай платья. Ей казалось, что она в нем красива. Она постояла у огромного, в два ее роста, зеркала, посмотрел на себя. Хотелось бы верить, Диме понравится. Они сегодня встретятся после двух месяцев разлуки.
   Может понравиться и Сереже. Она подумала о нем отстраненно. Нет, он, конечно, хороший человек, так о них позаботился. Спасибо ему за все. Но она замужем и ее сердце принадлежит ее мужу, ее Димочке.
   Она еще раз с удовольствием посмотрела на себя в зеркало, отошла вглубь обширной комнаты гостиничного номера.
   С того дня ее триумфа прошло три недели. Тогда, после разборок и внимательного изучения, Сережа объявил финансовую оставляющую проекта блестящей и добавил, что после дополнительного изучения в финансовом отделе в Москве, менеджмент местного филиала может надеяться на приличную премию в конце года.
   Он благосклонно кивнул всем находящимся в кабинете, особенно выделив разработчицу проекта, то есть ее, и распрощался со всеми. Как он сказал, его ожидал Лондон и встреча с представителями европравительства. Проект биотоплива, основанный не на продукции сельского хозяйства, а на более дешевой целлюлозе, заинтересовал многих. И в Европе, и в России. Многого целлюлоза дать не могла, но стабильные миллионы тонн горючего принесет.
   Завалин уехал. Но сюрпризы для нее не закончились. Едва они успели порадоваться, а Девятых даже всплакнуть! на радостях, как зашел почему-то озабоченный Леонид Иванович и попросил Катю зайти на минутку в отдел кадров.
   Начальнику отдела кадров не откажешь. Катя обменялась с Еленой Александровной непонятливыми взглядами и отправилась по означенному адресу.
   В отделе кадров находилась только Анечка Вологдина. Вот уж кого Катя не желал видеть, так эту двурушницу и предательницу, пытавшуюся на их костях сделать свою карьеру.
   Анечка тихо всхлипывала. Увидев Катю, она не отвернулась, как это бывало обычно, и не напустила высокомерное выражение лица. Наоборот, она слегка развернулась к ней, словно именно ее ожидала все это время.
   - Садитесь, пожалуйста, - продолжая всхлипывать, предложила Анечка. - Это я попросила Леонида Ивановича пригласить вас сюда.
   Это было уже интересно, хотя Анечка была, наверное, последним человеком, с которым Катя мечтала поговорить.
   - Александр Витальевич Семенов, секретарь господина Завалина, разрешил мне поговорить с вами перед отъездом.
   Катя навострила ушки. В одном предложении было столько наворочено! Она опустилась на стул с твердым намерением сидеть столько, сколько нужно.
   - Мне разрешено извиниться перед вами.
   Раздражение вырвалось-таки через философски-унылое выражение Анечки.
   - Точнее мне приказали и я не могу с амии не встретиться. И проследить должен господин Максимов.
   Хотите, я на колени встану? Я теперь нахожусь в полной зависимости от вас.
   Катя вздрогнула. Кто там сказал, труп врага пахнет всегда приятно? Но она-то не стервятник.
   Катя покачала головой. И лишь спросила:
   - Зачем вы затеяли эту войну со мной?
   Анечка всхлипнула, помолчала. Наконец, решилась и призналась:
   - Я хотела стать женой Завалина.
   Ого, высоко же наметила взлететь дамочка. Хотя у ней есть все требуемее. Высокая брюнетка, где надо выпирает, а где надо вытягивается. Вот только, насколько она помнила, Сережа Завалин всегда любил невысоких пухлых девушек.
   - Когда вы появились в офисе, я решила, что вы любовница Завалина.
   Катя поморщилась. Хорошие же слухи о ней пошли по городу. Если еще Дима узнает!
   - С чего это вы взяли? - вырвалось у нее.
   Анечка помедлила, словно думала, говорить ей или не говорить. Сказала:
   - Дня за два до вашего появления господин Семенов передал Максимову распоряжение - при вашем появлении устроить вас бухгалтером по максимальной тарифной сетке, насколько позволяет ставка.
   Если бы Катя не сидела, она бы упала. Вот это да! Ай да Сережка Завалин!
   - Но я устроилась уборщицей, - напомнила она.
   - Это была моя инициатива, - призналась Анечка. - Если бы Максимов не курил много и если бы не приударял за мной, мне бы тяжело обошлась эта самостоятельность.
   Она хихикнула.
   - Но в итоге все ограничилось заботой Завалина о здоровье Максимова. Тот вдруг "предложил" Максимову бросить курить, да еще и стать активным борцом с курением.
   Катя улыбнулась. Ай да некурящий Сережа Завалин, хорошее он придумал наказание! Но подождите, получается, что вся ее карьера, которой она гордилась, всего лишь выросла из движения мизинца олигарха.
   Кажется, последнюю мысль она произнесла вслух.
   Анечка помолчала. В ней боролись противоречивые чувства - поддакнуть, пусть хоть немного помучается ее счастливая соперница или сказать правду.
   Опасение окончательно рассердить Семенова, а то и Завалина перебороло.
   - Нет, карьера ваша была настоящей. Завалин был очень занят, а вы двигались слишком ретиво, чтобы он успел чем-то помочь.
   Катя облегченно вздохнула. Она не хотела быть столь зависимой от пусть старого друга, а теперь, в сущности, чужого мужчины.
   Она вопросительно посмотрела на Анечку. Что она от нее хочет.
   - Мне предложили два выхода либо уволиться и искать работу где-нибудь, либо отправиться в леспромхоз начальником отдела кадров. Но при одном условии...
   Анечка вдруг рухнула на колени и взмолилась рыдающим голосом:
   - Простите, меня, пожалуйста!
   Катя едва не бросилась ее поднимать. Ей было противно от этой сцены.
   - Хорошо, я прощаю, только встань!
   В порыве чувств они перешли на ты.
   - Ты не понимаешь, - всхлипывая, заговорила Анечка, - какой страшный человек Завалин. Я, дура, полезла куда-то. Спасибо тебе, иначе он бы меня раздавил, даже не поморщившись.
   - Да ладно тебе, - начала утешать ее Катя, думая, что Анечка, как и любая проигравшая женщина, начинает преувеличивать.
   - Катя, - с болью в голосе сказала Анечка, - не забывай, он миллиардер. Ты думаешь, заработать столько денег можно, только ласково улыбаясь?
   Катя вздрогнула, вспоминая этот разговор и встретившись взглядом с Завалиным, после того, как спустилась в зал.
   Несколько человек из их филиала были приглашены, разумеется, за счет фирмы, на предновогоднюю корпоративную вечеринку. Это было традиционное поощрение Завалина и поэтому, когда Катя, зная о скором приезде Димы, попыталась увильнуть от поездки под предлогом, что не на кого оставить детей, на нее посмотрели, как на сумасшедшую.
   - Катерина Андреевна, - ласково, как с больной, заговорила с ней Девятых, - я работаю в кампании шестой год и только первый раз дождалась приглашения. Корпоративная вечеринка только так называется... - на пощелкала пальцами, пытаясь подобрать сравнение, - это большая награда служащим фирмы и абы кого на нее не приглашают. Почти как орден.
   В общем Катя поехала. Благо, дети уже большие, а с Димой они договорились встретиться в Москве. Она узнала, оказывается, семейным разрешается приводить своего супруга.
   И вот она на этой вечеринке, рядом с Димой, который только что с поезда и находится около нее лишь второй час. Она сразу почувствовала, как он изменился. Уезжал, а точнее, увозили развалину, а вернулся здоровый, крепкий, уверенный в себе мужчина. Она взяла его за руку и нечаянно встретилась взглядом с шефом.
   Завалин стоял у стола, глубоко задумавшись. От того он не контролировал себя и на поверхность вышло совсем другое Я - тяжелый, суровый, властный руководитель - бизнесмен, стоящий далеко высоко над судьбами обычных людей.
   Катя задрожала и прижалась к Диме. Только теперь она поняла предупреждение Анечки, отрабатывающей повинность в лесной глуши. Такой человек проедет по судьбе человека, совершенно не заметив его. Или он сегодня не в настроении. Ей стало страшно.
   К Завалину подошел секретарь Саша и что-то сказал, на расстояние не слышимое. Лицо президента смягчилась. Он вернулся в зал и был уже мягким, улыбчивым. И совсем не сердился, как подумала Катя. Наоборот, сегодня он был мягок и сентиментален. Сергей Александрович любил праздник Нового года как праздник семейный, праздник далекого детства. И поэтому приглашал на него только тех людей, кто чем-то выделился и был ему приятен лично.
   - Уважаемые господа! - его голос, усиленный динамиками, заставил приглашенных замереть у своих столиков. - Мне очень приятно видеть вас в этом скромном помещении. Я буду краток.
   "Скромное помещение" был вообще-то одним из модных ресторанов в центре Москвы, проведение в котором корпоративного вечера накануне Нового года стало такой традицией, что зал был зарезервирован на многие годы вперед даже без предварительной договоренности. Завалин платил щедро. А потом, ссориться с олигархом без особой надобности не стоило.
   Говоря о скромности зала, Завалин не уничижался. Ему, поездившему по миру, зал действительно не казался чем-то особым.
   - В этом году наша кампания, как всегда, деятельно и весьма прибыльно работала. Поэтому рад вам сообщать, что все приглашенные получат неплохой бонус по итогам года. А теперь, - он заговорил громче, - приглашаю всех встречать Новый год!
   Чем Завалин был известен - это короткими речами. Особенно на банкетах.
   Зал встретил его выступление аплодисментами. А меж столиков уже засуетились официанты, разнося салаты, шампанское, вино, спиртное покрепче. Щедрая рука Завалина сегодня не оскудевала.
   Он действительно был доволен прошедшим годом. Голубые фишки - дочерние газовые и нефтяные кампании шли вверх, нефть стоила уже сто десять долларов за баррель. Бурно развивались и кампании, связанные с так называемыми нанотехнологиями - высоконаучным производством. Наконец, даже к его удивлению, первую и весьма внушительную прибыль дали работы с биотопливом. И не только денежную. Опасение остаться без нефти заставляло шишек мировой политики держать руку на пульсе. С ним уже были организованы телефонные разговоры с европейскими и американскими политиками, а вчера говорил и президент России. Олигархи традиционно считались недругами российского государства и приветливый голос президента говорил, чего добился Завалин, если этот подход удалось переломить.
   Поэтому приветливая улыбка Сергея Александровича была не вымученной, а искренней. Сегодня он хотел повеселиться, порадоваться жизни и даже выпить несколько бокалов вина.
   Празднество меж тем шло своим ходом, в зале появился Дед Мороз со Снегурочкой. Какие попало артисты к Завалину не приглашались, скетчи были на уровне, заставляя сидящих в зале взрываться смехом.
   Подаваемые блюда были достаточно горячими и проперченными, а тосты частыми, чтобы через некоторое время приглашенные оказались нагруженными спиртным и раскрепостились. Кто-то пустился в разговоры, кому-то страсть как захотелось покурить, а большинство пошли танцевать. На этот случай официанты и официантки были готовы, при необходимости составить пару. Это тоже входило в их обязанности.
   Завалин на пару с бокалом своего любимого Бургундского 1867 года ходил между столиками, то поздравляя с новым годом, то просто шутя, а то занимаясь деловыми разговорами. Так он дошел до столика Федоровых. Дима, после стольких лет вынужденной монашеской жизни, пробовал практически любое приносимое блюдо и под это дело выпил несколько рюмок водки. Катя так много не ела - берегла одно место, но пару бокалов уже выпила. Они расслабились.
   Появление Завалина заставило их насторожиться.
   Шеф был расслаблен и минорен, что, правда, не меняло его деловитости.
   - Хочу поздравить вас с наступлением Новым годом и с уходом прошедшего, - начал он, - надеюсь, что этот год стал переломным в вашей семье в лучшую сторону.
   - Да, - осторожно сказала Катя. Дима кивнул, добавил:
   - Спасибо, Сергей Александрович, я, так понимаю, вы очень способствовали нашему счастью.
   Завалин тихо засмеялся:
   - Как говорится, отпираться бесполезно. Вы очень удачно попали под акцию моей кампании. - Он отпил немного вина. - Я хотел еще немного поговорить о другом, благо и Дмитрий здесь.
   До меня дошло, Екатерина Андреевна, что вы начали волноваться по поводу причин моего благоденствия, думая, нет ли здесь, скажем так, интимного подхода.
   Катя покраснела, а Дима помрачнел.
   - Смею вас уверить, нет. Случайно вы попали в поле моего зрения и вот итог, - Завалин сейчас немного привирал, но совсем немного, - мною главным образом двигало милосердие и память двадцатилетней давности, а отнюдь не текущие привязанности. Я вспоминал иногда Катю Туманову, но меня совершено не интересует Екатерина Андреевна Федорова. В интимном отношении, - подчеркнул Завалин, в деловом отношении бухгалтер Федорова мне нужна.
   Есть ли у вас ко мне вопросы? Я не хотел, что бы между нами были какие-то недоговоренности.
   - Спасибо вам, Сергей Александрович, - осторожно сказала Катя и призналась, - вы сняли камень с моей души. Теперь его нет. Надеюсь, я буду хорошим работником вашей фирмы.
   - Не только вы, - в голосе Завалина слышался покой и какое-то тихое веселье., - надеюсь, Дмитрий не откажется принять предложение работать в кампании.
   - Конечно, нет, - спохватился Дима, - еще раз спасибо.
   Серей Александрович обвел их взглядом. Кажется все. Он еще раз поднял бокал с вином.
   - На сем позвольте откланяться, отдыхайте, праздник еще длинный.
   Он поднялся - большой, величавый, спокойный, но в тоже время грозный, как тяжелая грозовая туча, готовая и от палящего солнца прикрыть и молнией ударить. Федоровы правильно его поняли - Завалин давал понять, что по старому знакомству он ближе к ним, чем к большинству остальных сотрудников, но наряду с тем показывал, что не надо с этого искать особых дивидендов.
   Он подошел к соседнему столику, за которым сидели московские сотрудники, не знакомые им.
   Катя повернулась к мужу.
   - Ну вот, кажется, действительно все недоговоренности решены. Да, Дима?
   - Да, - с удовольствием, произнес Дмитрий. - Как я устал по нашей халупе и по нашему городку.
   Катя вдруг засмеялась. Дима с удивлением посмотрел на нее.
   - Город ты еще застанешь, а вот халупу вряд ли. Мне дали кредит и я купила четырехкомнатную квартиру.
   Дима с чувством погладил руку Кати и не удержался:
   - И все-таки скажи мне, у тебя с ним ничего не было, пока я болел.
   Глядя, как мрачнеет лицо жены, Дмитрий поспешил добавить:
   - Кать, ну я на всякий случай спросил, вдруг я лишний.
   - Димка, какой же ты дурной и бестолковый!
   - Да, я такой! - гордо засмеялся Дима. - Я не хочу больше ни есть, ни пить. Может, пойдем в гостиницу?
   Она тоже засмеялась, понимая тайный смысл слов. Господи, как хорошо быть простой, но обеспеченной семьей без забот, без болезней, без тоски!
   Они постарались незаметно выйти из зала, не видя, как на них благодушно смотрит Завалин. Сергей Александрович не кривил душой. Он не чувствовал к Кате никаких чувств, кроме воспоминаний, приятно-горчащих, но ничего не требующих.
   Но, кажется, если есть Бог, то он должен зачесть ему это доброе дело. А теперь, кажется, ему можно и самому отдохнуть. Где-то здесь была приглашенная им барышня из модного московского театра. Не пора ли ей оправдать вложенные в нее миллионы?
   Тихо насвистывая мелодию из модной песенки Кати Лель он решительно двинулся между столиков.
  

Эпилог

   Он шагнул из Мерседеса на асфальт знакомой улицы и блаженно зажмурился. Потом попросил:
   - Отгони, Георгий в сторону, вон туда, у здания РУНО. А я прогуляюсь.
   Он прилетел в город, как говорится с кратким деловым визитом. И напряженно поработал. Лесной бизнес развивался, требуя все больше времени. но он вырвал кусочек времени, чтобы вернуться к прежним воспоминаниям.
   Правда, стояла не осень - давно уже пришла весна. На дворе стоял апрель, что по нынешним временам, означало приход зелени и весенней птичьей суматохи. Ярко светило солнце, щедро заливая улицу светом.
   Осенней грусти, щемящей сердце, сейчас было не найти. Ну и пусть!
   Сергей Александрович, распахнув плащ, неспешно пошел по улице, нежась под яркими лучами солнца и зажмуриваясь, как кот.
   Наверное, поэтому он не заметил знакомую фигуру, медленно идущую навстречу.
   А когда увидел, то снова на миг зажмурился, не веря своим глазам. Навстречу ему шла Катя! Нет, не сегодняшняя Екатерина Андреевна, преуспевающий менеджер в Ита-лес, а та давнишняя девчонка из юношеского прошлого.
   Он остановился в недоумении, не зная, как объяснить виденное, прикрыл глаза. Не смотря на его миллиарды и влияние в стране, машину времени он достать не мог никак.
   Он открыл глаза. Знакомая до одури фигура в зеленой курточке из далекого прошлого подошла поближе. Завалин облечено вздохнул. Это была, насколько он помнил, дочь Кати, Настенька.
   Точная копия, насколько это было возможно, своей матери. В этом году она завершает одиннадцатый класс. Сколько ей - шестнадцать, семнадцать? Цветущая юность. Завалин с удовольствием посмотрел на нее.
   - Здравствуйте, Сергей Александрович! - непринужденно поздоровалась Настя.
   - Здравствуй, Настя, - поприветствовал ее Завалин. - Удачно мы с тобой встретились.
   - Удачно, - согласилась она, - я узнала, когда вы пойдете сюда гулять и постаралась попасться вам на глаза.
   - Однако, - не сумел он скрыть своего удивления. - Ты шустрая девушка. Скажи только мне, как тебя подпустила охрана.
   - Ну, - засмущалась Настя, - ребята же знают, кто я такая. Не шпионка, не террористка, пришла вас не убивать. Просто поговорить. Попросилась у Виктора Алексеевича.
   - Ты уже и его знаешь! - не переставал удивляться Завалин.
   - Надеюсь, я ему не навредила, - забеспокоилась Настя.
   - Посмотрим, - неопределенно сказал Завалин, - давай, проси.
   Настя с любопытством посмотрела на него, не понимая слов олигарха.
   - Ты сказала, что специально искала меня, - пояснил Завалин, - это значит, чего-то хочешь. Обычно просят денег, должности, материальных благ.
   Лицо Насти помрачнело.
   - Зачем вы так.
   Она дерзко подняла вверх лицо. Жест был настолько Катин, что Завалин смягчился.
   - Давай, пройдемся, - предложил он, - у меня мало времени, я хотел прогуляться здесь, среди родных пенат, а то через несколько часов буду в Берлине.
   Они неспешно пошли по улице, окруженные невидимой охраной, которая, оказывается, хм, не столь прочная.
   - Я хотела, Сергей Александрович, поблагодарить вам за все, за помощь нашей семьей. За жизнь отца, ведь сейчас он бы уже умер.
   - Да-да, - кивнул Завалин, -я думаю, сделал благое дело.
   - Вы оказались благодетелем нашей семье. Спасибо, дедушка домовой.
   - Ты и это вычислила, - с любопытством посмотрел на ее Завалин.
   Настя помедлила:
   - Может я преувеличиваю...Не осердитесь, Сергей Александрович, если я спрошу - Ита-лес вы создали специально, чтобы пристроить маму?
   - Кто тебе это сказал?
   - Кто мне скажет. Сама домыслила на основе имеющихся фактов.
   Теперь Завалин посмотрел на нее серьезно, не как на пришедшую из прошлого копию его воспоминаний, а равного ему собеседника.
   - Ты кому-то об этом сказала?
   - Типичная ошибка взрослых дядей, - вздохнула Настя, - вы смотрите на семнадцатилетних девочек и видите лишь сексапильную оболочку. А у нас еще голова есть.
   - Ладно, - улыбнулся Завалин, - не буду принимать тебя за сексапильную девочку, - только ты не строй из себя все повидавшую женщину. Успеешь еще ею стать.
   - Договорились, - заулыбалась Настя, - я... - она споткнулась, не в силах что-то выговорить и с трудом переключилась на другое, - а вы надолго улетаете?
   - Из города? На несколько месяцев. Жизнь бизнесмена очень напряженная.
   - Понятно.
   - Скажи-ка мне лучше, - перевел разговор на более привычную для него тему Завалин, - через несколько месяцев ты окончишь школу, куда собираешься поступать.
   - В университет, - выпалила Настя и тут же остановилась, - пожалуй, я вам не скажу. А то еще броситесь помогать. Броситесь?
   Завалин только засмеялся. Девочка для своих лет обладала необычным даром анализа и умения навязывать тему разговора. Для его аппарата неплохо бы получить такого референта.
   Он остановил себя. Сколько можно подбирать себе аппарат. На это есть в конце- концов отдел кадров.
   - Я просто хотел сказать, что по твоим способностям тебе лучше поступать на юридический. Это ничего, что юристов много. Юридическое образование откроет многие двери.
   - Да, - лицо Насти стало серьезным. Похоже, об этом она не задумывалась. Девушка тряхнула волосами очень по Катиному, - я подумаю. А теперь позвольте с вами попрощаться.
   Он еще не успел еще понять, что она хочет понять, а Настя порывисто приблизилась к нему, неумело поцеловала и торопливо пошла прочь, не давая ему опомниться.
   Давненько Сергей Александрович не был в таком обалдевшем состоянии. Он так долго стоял в неподвижном состоянии, что к нему осторожно приблизился Кулков, чтобы узнать, не произошло ли что.
   Но Завалин покачал головой - нет, с ним все хорошо. Кажется, у него появилась новая проблема.
   Хотя, какая это проблема, красавицы не докука, красавицы - это счастье. Особенно когда умные. Кажется, мы с тобой еще встретимся, Настенька.
   Он хмыкнул и пошел к Мерседесу. Надо было лететь в Берлин. Там собиралась Большая Восьмерка и несколько крупных бизнесменов, в том числе и он, были приглашены по проблемам новых видов возобновляемого топлива. Так что время не ждало.
   - Едем! - приказал он водителю, полный сил и счастливого будущего.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"