Людское равнодушие не порождает ужасов. Их создает безумие, что кроется в каждом человеческом существе. Но равнодушие тщательно поддерживает и оберегает ужасы, безумства вырвавшиеся наружу из далеких уголков сознания.
В деревенском доме, недалеко от берегов могучей русской реки творились подобные ужасы. В старенькой избушке под номером 38а не проживали психи или безумцы - там жили обычные люди. Равнодушные люди.
Не раз и не два соседи замечали большие грузовики, подъезжавшие к избушке. Жители деревни никогда их не видели, но слышали тяжелое дыхание керосиновых монстров. Они беззвучно вдыхали прохладный поволжский воздух и исторгали безжизненные клубы дыма из железных ноздрей. Люди слышали скрежет тяжелых деталей друг о друга в организме дорожных монстров, и закутывались в одеяла, чтобы не слышать рев мертвых сердец.
Машины приезжали в деревню раз в неделю. Предпочитали появляться с наступлением темноты и скрываться до рассвета. Те, кто жил ближе к дому номер 38а удавалось услышать голоса. Смысл слов тонул в реве железных монстров, донося до непосвященных отдельные звуки.
Настоящий панический ужас приходил к жителям деревни лишь с каждым вторым приездом машин. Каждый из них знал эту закономерность, но никогда не осмеливался произносить подозрения вслух. Они боялись, что односельчане посчитают их сумасшедшими. Каждую вторую неделю по ночам они слышали другие голоса. Не звонкие звуки сквозь рев двигателя, но тихие, глухие голоса, шептавшиеся между собой. Они появлялись, как только стихал гул мотора, бродили несколько минут по деревне и исчезали.
Не разу по прошествии восьми лет никто не вышел из теплого дома, чтобы раз и навсегда разобраться с ночными шумами. Лишь, однажды, через семь лет после появления нового дома, Анатолий Поликарпович, муж Клавы Георгиевной надел старую телогрейку и вышел на темную улицу. Немолодая супружеская чета проживала в доме напротив, поэтому больше остальных страдали от незваных гостей. Не раз и не два соседи будут вспоминать храброго односельчанина, ушедшего на встречу с таинственными силами. Не раз и не два Клава Георгиевна ходит на могилку, потому что свято верит, что тело ее мужа нашли и похоронили по-христиански.
II
Георгий приехал, как обычно, ночью. Плевал он на слухи вокруг дома бабы Любы, но ссориться с хозяйкой не хотел. За годы работы маршрут отработан настолько, что многокилометровые расстояния покрывались в точности до секунд. Уже девять лет, каждые две недели.
"Может, проклятие, на мне такое", - усмехнулся Георгий, вылезая из грузовика.
В доме 38а зажегся тусклый свет, единственный огонек на многие гектары вокруг. Баба Люба настолько боялась слухов, что строго настрого запретила Георгию включать фары на деревенских дорогах.
"Вот выедешь, и свети себе, сколько влезет".
Со скрипом распахнулась дверь избушки. Георгий ненавидел этот мерзкий звук, перекрывающий рев мотора, но к счастью слышать его приходилось не часто. Служил скрип предупредительным сигналом; обычно старуха выходила через дверь сарая, связанного с избой под землей. Пошарив в воспоминаниях, Георгий догадался, что сделал не так.
- Какого ж лешего так рано приехал? - шепотом говорила баба Люба, не позволяя сорваться на крик, отчего губы сжимались от злости, а морщинистая нижняя губа выходила вперед.
- Осеннее время, - проговорил Георгий, осознавая ошибку. - Часы переводят...
- Не знаю я, что у вас там переводят, но... А ну, глуши тарантайку.
- Ты великолепно знаешь, что это запрещено, - сказал Георгий, и в голосе появились нотки угрозы: "Не смей командовать, старуха".
- Жди! - злобно сказала старуха.
Она вернулась в избу, захлопнув скрипящую дверь. Не любил Георгий, когда она в таком настроении духа, впрочем, не долго ему здесь оставаться, чтобы думать о настроении старухи. Он обошел огромный прицеп и прислонился к створкам сзади. Нужно закурить и успокоиться.
Но Георгия успокаивала не сигарета. Эта привычка появилась у него со школы и была дополнением к образу простого работяги. По настоящему успокаивал работающий двигатель его вечного спутника. Одно время он думал, что сойдет с ума от бесконечного ревущего грузовика. А теперь думал: не сойдет ли с ума, если в один прекрасный день мир наполнит тишина.
"Да, это мое проклятие".
III
Баба Люба погасила тусклую лампочку. Старуха зашла за занавеску у печи. Именно там, в темноте никто и никогда бы не обнаружил потайной двери в огромный подвал, в несколько раз превышавший площадь одноэтажной постройки. Три раза милиция являлась для обыска и три раза уходила ни с чем. Но это не означало, что ни с чем хранители правопорядка уйдут и в четвертый раз, поэтому, прежде всего старушка беспокоилась о мнении односельчан. Из разговоров местных сплетниц, останавливающихся у дома 38а, чтобы похулить образ жизни соседки-затворницы, баба Люба узнала, что односельчане обращались в милицию несколько раз, считали ее преступницей и сатанисткой.
Одно время бабе Любе показалось, что деревенские поднимутся и сожгут ее дом. Однако, старушки за окном, часто сетовали на мужей, осуждая, что им нет дела до происходящего в таинственном доме. Тогда-то баба Люба и поняла, что никто не сможет чинить ей препятствий, если дверь в подвал будет надежно спрятана.
"Что за машины приезжают к вам по ночам?"
"Сын - дальнобойщик. Разве ему мать запрещено навещать?"
"Почему по ночам?"
"Маршрут у него..."
"Односельчане жалуются на вас".
"Так им если, не разговариваешь, значит, ведьма".
Баба Люба запомнила все ответы для участкового наизусть. Главное не волноваться и вести себя уверенно и приветливо. Ему ведь, как и остальным деревенским все равно, что здесь происходить, а старушкам надо поддерживать "общение" между собой. Каждому человеку в мире интересно, что таится в тайном погребке соседей, но кто отважится первым заглянуть? Ведь был один мужик...
Сколько бы досужими не были сплетни соседок, в целом они правы.
- Что там? - спросил Алексей, встретивший мать на лестнице за дверью.
- Да, черт этот... Приехал раньше времени. Торопитесь, давайте, пока соседки не сбежались.
- Не сбегутся, - сурово ответил Роман, демонстрируя огромный топор.
Тело, штаны и топор младшего сына покрывала свежая кровь. Он мог бы работать аккуратнее, как старший брат, но Роману нравилось ощущать кровь всем телом. Он с удовольствием ходил бы голым, но после того, как одна из жертв, цепляясь за жизнь схватила его член и едва не вырвала его, предпочитал перестраховываться.
Алексей вместе с матерью прошел в дальний конец подвала, откуда начинался плавный подъем к дверям сарая.
- Может пока начать погрузку. А Ромка один закончит, - предложил Алексей.
Мать недоверчиво посмотрела на младшего сына. Окровавленное накачанное тело кровь покрыла с ног до головы. Даже лысина сверкала вместе с безумными глазами. Если баба Люба и Алексей воспринимали свое дело, как работу, то для Романа в нем заключалась жизнь и высшее наслаждение.
Подвал представлял из себя мясокомбинат и бойню в одной комнате. Здесь и оцинкованные столы для разделки туш, и деревянные пни, и крюки, и железные клетки, и ванны с водостоками. Только в отличии от простых мясокомбинатов, в подвале бабы Любы готовились человеческие туши. В остальном же, все как на бойне.
Роман достал из клетки одну из десятка оставшихся жертв. Голая обритая девушка со связанными за спиной руками сопротивлялась из последних сил. Ее предсмертных криков никто не услышит, потому что подвал специально оборудовали звукоизоляцией. Все операции проводятся быстро и хладнокровно, если можно назвать хладнокровием состояние Романа в момент умерщвления жертвы. Член топорщиться, это заметно даже при наличии плотных штанов. Он возбужден как никогда. Тело девушки опускается на пень и одним взмахом топора, голова отлетает в заранее подготовленный таз. Выделения, обязательный спутник таких операций. Когда тело полностью расслаблено смертью кишечник и мочевой пузырь невольно опорожняются сами собой. Если этого не происходит, мясник должен заниматься этим собственноручно. Роману нравилась и эта работа. Ему нравились все этапы его работы. Как на скотобойне.
- Да, он справится, - согласилась мать.
IV
Ворота сарая открылись. Георгий вздохнул с облегчением. Он прождал всего десять минут, и мог бы ждать еще пятьдесят, но ожидание пугало его больше, чем остальное.
- Мы не закончили, поэтому придется помочь моему сыночку, - сказала баба Люба, кивая в сторону Алексея, распахнувшего створки сарая. Словно жестом своеобразного приветствия, Георгий открыл створки грузовика.
- Продукты на переднем сиденье, - сказал Георгий, когда проходил внутрь.
Из-за изолированности дома 38а Георгию приходилось привозить недельный запас продуктов для бабы Любы с сыновьями.
Георгий и Алексей спустились в подвал за тушами. Георгию не часто приходилось бывать в сокровенном бункере деревенского дома, о чем он не сильно переживал. Несмотря на открытую дверь, шум мотора приутих. Звукоизоляция давала о себе знать, и это настораживало Георгия. Кроме того он оставил дверь машины открытой, чтобы старуха забрала продукты.
"А если она повернет ключ зажигания?" - вспыхнула мысль в голове.
Мимо прошел лысый человек с обнаженной женщиной. Она обернулась и посмотрела на Георгия умоляющим взглядом. Если бы она закричала, то, возможно, ее услышат жители близлежащих домов. Но вот это как раз не пугало Георгия. Вместе с Алексеем они сняли с крюков по охлажденной человеческой туже и понесли к выходу.
Ударом топора женщине отсекло голову. Георгию показалось, что столь трагический момент лишения жизни, описанный художниками слова, как некое сверхъестественное действо произошел слишком банально. Удар топора и... все. И так тысячи раз подряд. Каждые две недели он увозит по сотне тел точно также лишившихся жизни. Удар топора. Сотни раз. Банальность.
Вернувшись за телами, Георгий следил, как лысый человек потрошит жертву, женщину, которая минуту назад могла бороться за жизнь. Банальность.
Роман присоединился под конец. Туши развесили в прицепе на крюках. Георгий включил заморозку, закрыл створки и протянул пакет. Баба Люба взяла толстый сверток из желтой дешевой бумаги. Внутри находилась пачка новых американских долларов.
- На кой вы даете их мне, - проворчала баба Люба, сжимая в руках валюту. -Не пойму я этого. Держать в руках деньги, чтобы никогда ими не воспользоваться.
- Такой порядок, - ответил Георгий.
- Порядок! - передразнила старуха. - У вас один порядок на уме.
Георгий и впрямь понимал странность системы. Деньги дал ему человек, который в жизни не пользовался подобной суммой. Такой суммой не пользовался и Георгий, и старуха, и поставщик "мяса" - людей, что привозили в дом 38а на убой. А в конце концов деньги уходили и приходили в карман тех, для кого эта сумма - пшик.
"В одну сторону мы возим мясо, в другую - деньги, но у самих нет ни того, ни другого. Бизнес!"
Георгий направился к кабине. Оказавшись у двери, он вздрогнул от неожиданности. Полуголый окровавленный человек, покрывшийся гусиной кожей, вышел навстречу. Глаза пылали безумием.
- Ты видел их? - спросил человек, подталкиваемый безумием.
Георгия успокаивал факт, что этот человек является сыном бабы Любы и не причинит вреда, но все остальное говорило об обратном.
- О чем вы? - спросил Георгий в надежде отделаться от собеседника.
- Знаю, что они преследуют тебя, не дают покоя. Они считают, что ты виновен во всем.
- Они ошибаются, - прямо ответил Георгий, захлопывая дверь грузовика. Теперь, когда между ним и мясником находилась железная кабина, он мог не бояться.
- Я хочу встретиться с ними.
- Это невозможно, - отрезал Георгий.
- Ты знаешь, что возможно! - мясник сорвался на крик. - Я хочу видеть их лица! Хочу заглянуть им в глаза! Мне необходимо это!
Глаза мясника превратились в два сосредоточения безумия. Знала ли баба Люба, насколько болен ее сын? А если и знала, разве это имеет значение? Если баба Люба хотела иметь нормальных детей, она бы никогда не ввязалась в это дело. Когда Георгий видел мясника две недели назад, он уже начинал подавать признаки безумия, но тогда это не было очевидным.
- Рома, иди в дом! - строго прикрикнула мать, пока рев двигателя еще глушил ее слова для деревенских сплетников.
Роман с ненавистью смотрел в лицо Георгия, но послушался мать. С безумием в глазах, он покорно побрел к дому.
Георгий надавил педаль газа и поехал прочь от поволжской деревни. Те, с кем так хотел встретиться Роман, отправились следом.
V
По трассе, связавшей собой несколько десятков поволжских деревень, редко проезжают машины. Днем они проносятся мимо, а ночью исчезают из вида.
- Мы еще можем вернуться, - предупредил Виктор, предлагая повернуть.
Подростка испугал мрачный грузовик пронесшийся по дороге со скрежетом и лязганьем.
- Надо было предлагать раньше, - сердито ответила Катя. - Если бы мы подождали дедушку, то давно сидели бы в поезде.
- Я же не знал, что тут так сложно поймать попутку.
- Ладно, скоро утро.
Виктор и Катя шли по трассе половину дня и почти всю ночь. За время, проведенное на пустынной дороге они успели проголодаться и не раз пожалеть о идее пройти несколько километров пешком. Попытки остановить машину не увенчались успехом. Водители из местных деревень и дальнобойщики предпочитали проезжать мимо сомнительной пары.
- Мы могли бы поехать с тем парнем, - Виктор не переставал доставать Катю на протяжении всего пути. - Он почти согласился...
- Он предложил трахнуть меня, если ты плохо расслышал, - возмутилась Катя, но не обернулась.
- И что? - с вызовом бросил Виктор. - Не прикидывайся девочкой.
- И ты бы спокойно смотрел, как этот бугай трахает твою сестру? Может, остановишь какого-нибудь дальнобойщика и предложишь отсосать. Я слышала, что они это любят. Вот я бы с удовольствием посмотрела, как ты берешь в рот.
- Ладно, не заводись! - попробовал успокоить сестру Виктор.
- Не заводись? Ты ноешь всю дорогу. И это была не моя идея ловить попутку и переться черт знает куда. Ты думал, что если мы пройдем десяток километров, машин будет больше?
- Ты согласилась.
- Была дурой!
После ночного перехода оба были на взводе. Особенно нервозность затронула Виктора. В последний год, после того как начал принимать наркотики, он стал вспыльчивее. Катя, хоть и была на два года старше, прекрасно понимала, что наркотики - больная тема для брата. Она постоянно подстегивала его жесткими шутками, но никогда не заводила разговора о наркотиках, осознавая, что брат сорвется. Их мать и отец неделями пропадали на работе и обделенные вниманием дети доказывали миру уникальность собственными усилиями. И если Кате хватало частой смены парней, то изначально стеснительный Виктор на глазах превращался в обдолбанного наркомана. Изначальной уникальности выраженной в курении и пьянках с друзьями парню не хватило. Виктор красил волосы в черный цвет, сделал две татуировки и десяток пирсингов, а в семнадцать лет, прямо на дне рождения, впервые принял героин. Катя переживала за брата, но так как детство они провели в ежесекундной борьбе за редкое внимание родителей, не могла показать вида. А две недели назад она не смогла заснуть: как бы невзначай брат пожаловался на симптомы, очень напоминавшие СПИД.
VI
Виктор едва поспевал за рассерженной сестрой. Катя шла впереди, оборачиваясь чтобы проследить за тощей фигурой брата. Она прибавляла шаг когда он догонял и медлила, если Виктор отставал на приличное расстояние. Она не хотела выслушивать нытье и гадости о себе, но не могла потерять брата. Этого бы она себе не простила.
В темноте, за спиной усталого Виктора показался огонек. Катя в который раз приготовилась поднять руку. В сумочке остались деньги, заработанные в кафе; Катя готова была отдать их все, без сожаления, лишь бы водитель ускорил бессмысленное путешествие. Катя залезла в сумочку, чтобы вытащить деньги: может водитель сможет разглядеть в темноте несколько новеньких пятисотрублевых бумажек.
Машина промчалась мимо.
Катя выругалась и смиренно положила деньги на место. Брат воспользовался заминкой и приблизился на несколько десятков метров. Если бы он поддержал бы Катю, она дождалась бы его, но в предчувствии нового оскорбления, пошла быстрее. Чем больше между ними расстояние, тем лучше для обоих.
- Помогите.
Катя услышала стон. Сердце сжалось за брата и она повернулась, готовая броситься на помощь. Но Виктор следовал за ней как ни в чем ни бывало. Привыкшими к темноте глазами она разглядела изумление на его лице.
- Решила подождать, наконец, - крикнул брат.
Голос, попросивший помощи, был старческий хриплый и сдавленный, будто у его обладателя воспалились легкие.
- Ей, это ты сделал? - спросила Катя.
Брат не спешил отвечать. Медленно, словно испытывая ее терпение он подошел.
- Я спрашиваю, это ты сделал?
Катя требовала ответа.
- Сделал? Что? Я плетусь за тобой третий час. Если мать еще раз отправит нас в эту чертову деревню, то поедем по отдельности. Я не собачка, чтобы тебя догонять.
Не дожидаясь, Виктор пошел вперед, дав понять сестре, что разговор окончен. Она ненавидела его за подобные шутки. Но в одном она согласилась с братом: больше они вдвоем никуда не поедут. Убедившись, что мерзкий голос - тупая выходка брата, Катя пошла за ним. Может хоть на этот раз он будет молчать.
- Помогите.
Катя посмотрела в овраг у дороги. Ей показалось, что звук шел оттуда. Оттуда он исходил и в первый раз, но Катя тогда подумала на шутку брата. Виктор подошел к ней.
- Какого черта?.. Кто там? - спросил он у сестры.
Катя посмотрела в испуганные глаза брата, затем на темный овраг. В другой раз она бы посмеялась над испугом Виктора, но сейчас сама онемела от ужаса. Больной голос продолжал стонать на дне оврага. Высокая трава и высохшие ветки деревьев не дали разглядеть просившего о помощи. Просившею. Несмотря на грубость произношения, Катя не сомневалась - голос женский. Не старческий, а скорее изможденный. Катя сошла с обочины.
- Ты что делаешь? - крикнул брат. - Пошли отсюда!
- Ей надо помочь.
- Помочь? Ты сдурела? Полезешь туда?
Присмотревшись к сухим веткам, Катя заметила ворочающуюся внутри фигуру. Длинные черные волосы цеплялись за сучья. Присмотревшись, Катя поняла, что женщина стоит на коленях, запертая в клетке из колючего дерева.
- Витя, помоги! - сказала она, протянув руку.
Виктор посмотрел на нее, как на сумасшедшую, но руку протянул. Он оглядывался по сторонам, ожидая увидеть на дороге или в лесу любое движение. Он не знал как женщина попала в ловушку у дороги, и не хотел знать. Но бросить сестру было бы низко даже для него. "Осторожней", - подумал он и поймал себя на том, что губы прошептали заветное пожелание.
Катя тянулась к веткам в овраге. Она не знала, что будет делать дальше, но для начала стоит найти твердую поверхность под ногами. Ее сапоги были не самой удобной обувью для лазаний по буреломам, поэтому она надеялась на силу брата.
- Кать, - позвал Виктор.
- Подожди, - отмахнулась она.
- Кать! - закричал Виктор. - Кать, вылезай!
Нога почти встала на толстое дерево, но Виктор потянул ее обратно. Катя рассердилась и попыталась освободиться из хватки Виктора, но жилистая рука впилась в нее до боли. Изо всех сил брат тянул ее на дорогу, не взирая на сопротивление.
- Витя, я должна ей помочь, - сказала Катя, отчаявшись вырваться.
- А может они помогут!?
Катя повернулась к брату, оглядывавшемуся на дорогу.
- Что случилось? - спросила она, выбираясь из оврага.
Но она не нуждалась в ответе. Темная дорога, с обоих сторон окруженная лесом не пустовала. По ней, со всех сторон к ним тянулись люди. Катя надеялась, что эти серые существа были людьми. В темноте она плохо различала лица, но понимала, что с ними не все в порядке. Губы тех кто успел подойти ближе шевелились, повторяя одну и ту же мантру.
- Помогите!
Тихо, хрипло, на издыхании они просили о помощи, тянули бледные руки в сторону брата и сестры. Из оврага уже выбиралась женщина, цепляясь расцарапанными руками в землю. Люди в серых лохмотьях собирались в вокруг Кати.
- Бежим отсюда! - крикнул Виктор.
Катя побежала вслед за братом. Серые руки тянулись к ним, но Катя пробегала, не давая им шанса ухватиться за одежду или волосы. Люди не бросались в погоню, но продолжали медленно преследовать брата с сестрой.
Катя догнала брата, когда преследователи отстали на достаточное расстояние. Если они и хотели идти быстрее, то не могли себе этого позволить. В их телах, лицах, глазах, одежде и голосе было что-то не так. Они напоминали психически нездоровых людей. Но как толпа безумцев очутилась на пустой трассе. А может они состояли в религиозной секте с укрытием в местных лесах.
- Черт, они повсюду, - сказал Виктор.
В темноте лесной чаще шевелились десятки тел. Небрежная ходьба привела в движение низкие ветви и кусты. Они шли с обоих сторон дороги. Несколько темных фигур шагали по асфальту впереди.
- Посмотри, кажется там никого нет, - сказал Виктор, показывая пальцем на дорогу впереди. - Мы вырвались!
По дороге шагали три темных фигуры, но за их спинами простиралась пустота. С другой стороны надвигалась толпа сумасшедших.
- Боже! - проговорила Катя.
Она не могла слышать их стоны. Она никогда не была послушной девочкой, которая придет на помощь при первой просьбе, но, в отличии от брата, она сопереживала нуждающимся. А людям на дороге нужна была помощь, и Катя не сомневалась в этом. Их тянущиеся руки может и не хотели схватить ее, но они не знают как иначе заставить ее остановиться, чтобы попросить о помощи. Ей было их жалко. Она всем сердцем хотела распознать в жестах и стонах толпы, какая помощь им необходима. Черт, она даже готова была им помочь.
- Побежали, они нас не догонят, - сказал Виктор, дергая сестру за руку.
Оставив бледным беднягам последний взгляд сопереживания, она побежала за братом.
Пробежав сто метров они остановились - оборванцы не преследовали их. Достигнув невидимой черты, они издавали несвязные звуки, в надежде быть понятыми и услышанными. Некоторые шли вперед, но пройдя несколько десятков шагов, отшатывались назад, толкаясь и падая.
Позади толпы показался свет фар, а через несколько секунд резкий звук трения резины об асфальт. Не достигнув понимания Кати, толпа зашагала к автомобилю. Только несколько искаженных болью лиц продолжали смотреть в глаза девушки и тянуть к ней бледные пальцы. Их даже не волновало, что между ними расстояние в сотню метров.
- Пошли отсюда! - крикнул брат. - Хватит пялиться на них.
Катя продолжала смотреть еще несколько минут, чтобы убедиться в развязке истории с машиной. Она повернулась к брату только когда услышала удаляющееся жужжание легковушки.
- Черт, если бы меня предупредили о психах на дороге, я не за что бы не пошел. Как думаешь, Кать, кто они такие?
Катя посмотрела на брата. Испуганный, он общался как нормальный человек. Кто знает, может, если бы они постоянно не ссорились, то могли бы стать отличными друзьями. На лице Виктора проступили приятные черты, те что он так упорно прятал за надменностью и безразличием.
- Курить будешь? - спросил он, не получив ответа.
Он протянул сестре пачку сигарет, но Катя покачала головой:
- Я бросила.
- Твой дружок заставил? - с улыбкой спросил Виктор.
- Не твое дело, - отрезала Катя.
Виктор не долго мог оставаться милым человеком. Катя продолжала дрожать, прокручивая в голове лица и стоны бледных людей. Ее поразил тот факт, что Виктор мог улыбаться через десять минут после того, как им угрожала смертельная опасность. А может угрожает до сих пор.
- Да ладно тебе, - сказал Виктор. - Надо проще относиться к шуткам. Только не убегай вперед, а то у меня не такие длинные ноги.
- Знаешь же, что я не люблю, когда кто-то обсуждает мою личную жизнь. Особенно ты.
Катя побоялась, что речь о запрещенных темах напомнит Виктору о наркотиках. Но Виктор не вспылил, соглашаясь с замечанием сестры.
- Слышишь? - спросил он.
По инерции Катя хотела переспросить, но понимала, что ответ напрашивался сам собой. Когда стоны сумасшедших смолкли, за ними раздавался другой, не менее противный звук. Рев дизельного двигателя. Причем, никакого света по дороге не двигалось.
- Пошли, - сказала Катя, ускорив шаг.
- Ей, ты что, собралась идти туда? А если это их...
Катя понимала, что риск нарваться на безумную толпу большой, но она понимала, работающий двигатель может означать и обратное. Она бы не пожалела, если бы не услышала странного рева, но раз появился шанс, нельзя им не воспользоваться.
Чтобы поспеть за сестрой Виктор перешел на бег. Маленький рост служил предметом насмешек одноклассников, но он научился не обращать внимания на оскорбления.
- Подожди! - крикнул он. - Ты что не поняла. Это ведь...
- Тот грузовик, что промчался мимо нас, - закончила Катя. - Я знаю.
Когда они приблизились к источнику шума, к ужасу обнаружили, что он идет из леса. В темноте, между стволами сосен Катя видела огонек фар. Но между дорогой и машиной оставались триста метров кустарников и высокой травы. Катя понимала, что поблизости должен быть въезд, но на поиски может уйти много времени. Их шанс застать водителя пока машина стоит.
- Кать, черт, ты не понимаешь? - ругался Виктор, пробираясь через густые кустарники. - Не один нормальный человек не поедет ночью в лес.
- Я только посмотрю.
Катя пробиралась вперед, но на лесистой местности у Виктора, предусмотрительно обувшего кроссовки, было больше преимуществ. Он обогнал ее и силой попытался убедить повернуть назад, не дав прохода.
- Пропусти меня, - сказала Катя.
Она дала понять брату серьезное отношение к делу. Какой бы сумасшедшей не казалась затея, она должна была попытаться.
Грузовик стоял на пустыре. Его очертания едва прослеживались на фоне темных деревьев. Фары будто смотрели на Катю, выглядывающую из кустов. Свет, рассеивающийся по округе, освещал лишь бампер, решетку радиатора и землю перед грузовиком. Толстая цепь, казавшееся лишней в устройстве машины, провисла над фарами. С главной цепи свисали несколько более тонких, на каждой из которых висел круглый предмет. С бампера спускались еще несколько цепей. Они лежалее на земле под грузовиком. Видимо, при движении они и создавали то странное тяжелое позвякивание.
Присмотревшись, Катя заметила открытую створку прицепа. Рядом никого не было. Она выбежала из укрытия, услышав ворчание брата за спиной. Виктор остался в кустах, наблюдая за сестрой, направляющейся к кабине. От страха он не мог пошевелиться.
Катя шла оглядываясь по сторонам. Водитель, если он еще жив, находится поблизости, а она не хотела предстать перед ним как воровка. Убедившись, что рядом никого нет она открыла дверь кабины и заглянула внутрь. На зеркале заднего вида свисал череп. На цепи. Внезапно, Катя поняла, что за круглые штуковины свисают над бампером. "Игрушки", - попыталась успокоиться она.
Водитель, скорее всего находился в прицепе. Не увидев смысла скрываться и дальше, Катя пошла к открытой створке. Рядом с задним колесом стояли несколько белых плетеных мешков. Из-за работающего двигателя она не могла определить, есть ли кто внутри или нет. На машину могли напасть в дороге, а воры разбирали содержимое в заранее оговоренном месте. На этой самой опушке.
Катя заглянула в открытый фургон. Если водитель и был внутри, то наверняка заметил ее. Катя подняла руки в знак добрых намерений. Когда никто не ответил, она полезла внутрь.
- Ей! - крикнула она, но голос лишь ненамного превысил шум двигателя. Но водитель должен был услышать.
Внутри оказалось холодно. Туши свисали с потолка рядами. Меньше коровьих.
Катя вылезла наружу. Здесь она и дождется хозяина мясного груза. В голове не укладывалось, зачем этот человек поехал ночью в лес, но она дождется его. Дождется потому что он обычный дальнобойщик. Потому что она не трусиха, как ее брат.
- Что тебе тут надо? - донесся голос за спиной.
Катя вздрогнула, едва не сорвавшись с места.
Фигура высокого человека подобралась сзади. Катя сделала несколько шагов назад, перебарывая желание убежать.
- Я спросил: что тебе надо?
Катя заметила, как напряглись руки человека, готового в любой миг наброситься на нее. У нее оставалось несколько секунд, чтобы ответить.
- Мы заблудились, - сказала она, но осознав, что солгала, поправилась: - Мы голосовали на дороге. Хотели остановить попутку, но у нас не получилось...
- Мелкий парень с тобой? - спросил человек, вспоминая голосовавших.
Катя кивнула.
- Вы ведь в город едете? Пожалуйста, помогите нам. Я могу заплатить...
- Мне не нужны деньги, - сказал мужчина, поворачиваясь.
Он подошел к мешкам.
- Но нам очень нужно, - настаивала Катя.
Человек внимательно осмотрел ее. Он ничуть не напоминал тех бродяг на дороге. Более того, Катя поняла по выражению его лица, что он неплохой человек. Конечно, он искал повод отказать ей, не взваливая на себя попутчиков, но если он не найдет его, то не сможет отказать ей. Ему нужна была причина.
- Ладно, - согласился он. - Выводи своего парня.
- Он мой брат, - сказала Катя и позвала Виктора.
Мужчина сказал им ждать у кабины, но перед уходом предварительно закрыл и проверил двери. Катя радовалась, что все оказалось так легко.
- Спасибо вам, - поблагодарила она. - Меня Катя зовут.
Она протянула водителю руку.
- Георгий, - сухо сказал он и пошел за оставшимися мешками.
Катя толкнула в бок брата, намекнув, что не мешало бы помочь Георгию, но Виктор проигнорировал ее. Его заинтересовали черепа на цепи. Недоверчивым взглядом он осмотрел один из них. Они не пугали его, как сестру. Отчасти он понимал Георгия. Если бы Виктору пришлось бы ездить на таком грузовике, он бы тоже навешал готических побрякушек.
- Давайте я помогу вам, - сказала Катя, догоняя Георгия.
- Нет! - крикнул он. - Жди там, где я сказал.
Катю испугал суровый тон водителя. На вид мешки были не тяжелыми, но громоздкими, а Катя вполне могла Виктору нести их. Но он самостоятельно потащил оставшиеся четыре мешка в лес. Катя поняла, что этот человек мог оказаться категоричным. Ему нужна была причина, чтобы отказаться вести ее до города. Но ему не нужна причина, чтобы запереть двери в грузовике и не дать прикоснуться к мешкам.
VII
Георгий обернулся несколько раз пока дошел до места. От пустыря до реки половина километра леса. Но это самый близкий выход к Волге. Самый близкий из тех, которые не видно случайным прохожим, вроде той странной парочки у машины. Георгий не гадал, откуда подростки появились на дороге, но будь у него шанс проехать мимо, он бы сделал это.
Он надеялся, что девчонка не обнаружила ничего странного, пока лазала вокруг грузовика. Да, и что она могла обнаружить. Ни она, ни ее братец ни составили бы неприятностей. Георгий лишь раздумывал, правильно ли сделал, согласившись подбросить их до города. Он мог бы задушить ее, пока она не сказала ни слова. Какое ему дело до нее. Виктор, в который раз напомнил себе, что он не убийца, но при его работе грань между жизнью и смертью исчезала. Стал бы он сейчас жалеть, если бы узнал, что умрет? Смерть стала для него механическим процессом и ничем более. Нет, он не будет жалеть если умрет.
Георгий распотрошил один из мешков. Ворох тряпья полетел в воду. Волга относила вещи жертв на большое расстояние. Могучая река безразлична к попавшему в ее течение. Вероятно, большая часть осядет на пустынных берегах, а другая сойдет за мусор. Главное, раскидать вещи. Трусы или футболка в воде не вызовут подозрения, но если обнаружат целый мешок... Лучше перестраховаться. Простые люди не готовы знать суровой правды.
Георгий взял в охапку пустые мешки и направился обратно. Волчий вой на ближайшем холме был хорошим знаком. Голодное зверье быстро расправится с ненужными внутренностями.
Георгий обернулся на другой берег Волги. Десяток человеческих фигур холодно наблюдали за его действиями. Он двинулся обратно к машине, раздумывая, не легче ли будет избавится от обоих попутчиков. Если они и впредь будут такими любопытными, от них все равно предстоит избавиться. По уставу.
VIII
Катя проснулась на закате. За лесом багровело небо. Внутри кабины грохотание дизельного двигателя звучало слабее, чем снаружи. Виктор сидел рядом, прислонившись к дверце машины и с опаской поглядывал на водителя. Катя поймала себя на том, что заснула на плече брата.
- Что случилось? - спросила она у Георгия.
Водитель следил за дорогой. Его руки покоились на обмотанном цепью с шипами руле. При перемещение рук пальцы плавно ложились в проемы между железными кольями. Другой бы побоялся прикасаться к такому рулю, но Георгий знал каждый сантиметр в кабине грузовика. Катя же напротив, сталкивалась с каждой мелочью странного дизайна.
- Вы долго спали. Уже вечер, - ответил Георгий, не поворачивая головы.
- Но вы же обещали разбудить нас в Камышине.
- Я проехал мимо. Через два дня мы въедем в Энгельс. Оттуда переправитесь в Саратов. Думаю, он подойдет вам больше.
Катя вздохнула. То, что они с братом до сих пор не добрались до города, после того что пережили, пугало ее. Но Виктор казался ей вполне добродушным человеком. Она не успела познакомится с ним получше. Когда она оказалась в кабине грузовика, обнаружила сильную усталость. Хоть раньше ей часто приходилось проводить ночи в клубах, прогулка по трассе выбила из нее силы. Она только успела договориться с Георгием о высадке в ...
Череп с ввинченным в макушку шурупом, за который он и был подвешен к зеркалу, покачивался из стороны в сторону, оглядывая пустыми глазницами пассажиров. Приборная панель и сиденья были обтянуты несколькими слоями потрескавшейся кожей. Слишком тонкая и бледная, чтобы принадлежать ценным животным. Помимо всего прочего в кабине бахромой свисали ряды костей
- Необычная у вас машина, - сказала Катя.
- Досталась от прежнего хозяина, - буркнул Георгий.
Если человек за рулем и был добрым, то тщательно это скрывал. Может быть он просто нерешительный сноб, который взялся за работу дальнобойщика, чтобы отгородить себя от людей. Катя еще раз оглядела салон в поисках семейных фотографий и других личных вещей. Машина больше напоминала склеп, чем рабочее место человека. По видимому, черепа не мешают ему, раз он не стал их снимать.
- А у вас нет ничего поесть? - спросила Катя.
- Через десять километров будет заправка. Рядом есть забегаловка.
- Спасибо.
Георгий посмотрел на нее серыми глазами. Это был единственный миг, когда он отвлекся от дороги.
До самой остановки Виктор не проронил не слова. В отличии от безучастного к попутчикам Георгия, Виктор только и делал, что смотрел за хмурым водителем. Катя не видела его таким давно. Исключением стал разве что вчерашняя ночь. Виктор был напуган. С самого начала он не доверял Георгию. Катя не верила в то, что брата могли напугать игрушки в машине, хотя признавала, что колючая цепь на руле и впрямь жуткое зрелище.
- Подождете нас? - спросила Катя, когда они вышли у заправки.
- Я отъезжаю через полчаса. Успеете?
- Да, конечно. Спасибо.
Грузовик остановился на большой автостоянке для дальнобойщиков. Здесь были большие гаражи, склад, заправка, закусочная и автомастерская. Сейчас в городе дальнобойщиков было только три фуры. Видимо, те кто остался на ночь. Прошедший мимо них толстяк в засаленной майке с отвращением осмотрел грузовик Георгия и сплюнул.
Ночью у Кати не было шанса как следует осмотреть грузовик, а при свете заходящего солнца она не пылала желанием знакомится с культурой этого человека. Она не знала и не хотела знать, на какие средства он увесил машину и весь прицеп черепами на цепях. Они гроздьями свисали с крыши и опускались до земли. Он (или его предшественник) просчитал все так, что черепа и цепи при движении скреблись об асфальт, но ни в коем случае не попадали под колеса даже на крутых поворотах. Если Георгий и считал подобные вещи украшением, то Кате они казались мерзкими. "Машина смерти".
В тесной забегаловке сидели два мужика. Один из них недавно сплюнул на асфальт, проходя возле "Машины смерти". С другом они пили пиво и шепотом переговаривались. И судя по подозрительным взглядам в их сторону, темой разговора был прибывший грузовик.
- Что у вас можно поесть? - спросила Катя у бритого мужика за стойкой.
- Макароны с тушенкой и суп.
Кате показалось, что черствое отношение со стороны хозяина продиктовано их появлением вместе с Георгием. Но отказываться она не стала и попросила две порции.
Виктор поморщился от вида полусухих макарон и мутного варева в тарелки. Разумеется, все было холодным. Страх, что читался на лице парня в кабине, исчез, сменившись прежней нервозностью и циничностью. Виктор хотел было выкрикнуть что-то хозяину, но Катя вовремя схватила его за руку, взглядом напоминая об их положении. Он согласился с ней и воткнув вилку в макароны, обнюхал их.
- Я сейчас, - сказала Катя.
Она направилась к двери туалета, на которой черным маркером написана огромная "М".
- Туалет не работает, - крикнул хозяин.
- Мне только...
Катя схватилась за ручку, как дверь под давлением приоткрылась. В комнату влилась волна воняющей воды. Катя отметила, что за исключением запаха, эта жидкость напоминала то, что было в их тарелках. Хозяин выскочил из-за стойки. Он захлопнул дверь, и забил ногой тряпки, которых Катя не заметила.
- Не ясно сказано!? Срать на улице!
- Простите, - сказала Катя.
Она вернулась на место, где Виктор разжевывал первую макаронину.
- Да, сестренка, это тебе не ночной клуб, - сказал Виктор.
- Надо поскорей убраться отсюда. Хорошо, что Георгий не задержится тут на ночь.
Брат посмотрел на нее. Испуг вернулся на лицо парня.
- Я больше в эту машину не сяду. Ты как хочешь, а я лучше тут останусь.
- Не неси чепухи.
- Чепухи? Ты глаза открывала. Видела его машину?
- Да, у него странный стиль, и что? Ты ведь навешал на себя пирсинга.
- Это другое дело. Ты хоть черепа эти видела? А кости?