Аннотация: Памятник на Новосибирском Заельцовском кладбище "Владислав Лисовский. журналист" Граффити на мраморе туалетной кабинки в Москве, метро "Новослободское" "Здесь он дристал, С неистовством бесовским, Поэт Сибирский, Казимир Лисовский"
Здравствуй, Света, наверное я Тебя вчера и утомил и шокировал своими посланиями. Жалуйста, но вот это послание, если будет возможность, першли, пожалуйста, Мустафиной Галине. Понимаешь, Галине, возможно, будет это не безинтересно, всё-таки она знала Лисовских, знакома была с Владиславом ( мне его в пример ставила не щадя всех моих комплексов. Мне жалко Славика, и если Галина его вспомнит, а вспомнит она о нём только хорошее - такой вот был человек, не оставлял печальных воспоминаний, Славику там легче будет.
Слава Лисовский.
Спать пора, да память не даёт. Помянем Лисовских, Казимира-папу и Владислава-сына!
" Здесь он дристал с неистовством бесовским,
Поэт сибирский, Казимир Лисовский"
Глубоко, на веки, выцарапано по мрамору в кабинке, в туалете станции метро " Новослободское". Так узнал я о существовании Поэта, Члена Новосибирского Обкома КПСС, затем наткнулся на книжечку стихов Казимира Лисовского " Сталин говорит - Тундра слушает!". А в 1977г. на " чёрном" книжном рынке, я познакомился со Славой Лисовским, единственным сыном Казимира (поздним ребёнком, от шестой, кажется, жены). Грустно это всё. Слава ввёл меня в мир книжников и книжного общения. А у Казимира-папы была крупнейшая в СССР коллекция пластинок от шеллака до винила, стеллажи с пластинками под потолок во всех пяти комнатах - не пройти. На центральной аллее Новосибирского Заельцовского кладбища, справа, скромный мрамор:" Владислав Лисовский, журналист". Перед водкой все равны. Памятник поставила мама Славика, она же, по-видимому, и поддерживает могилку в порядке. Нашли Славика повесившимся между рамами в своей комнате, в квартире устроенной ему папой в " сталинском, обкомовском" доме , в том окне, что на улицу Ленина. Как то, ближе к весне иду я по Ленина и вижу зияющие выдранными рамами окна Славиковой квартиры, выброшенная на улицу мебель, рулоны содранных обоев.. .
- Что случилось ?
- Так- то и так- то... .
И сразу вспомнился чертёжный ватман с громадными буквами вывешенный между этими стёклами: "Заходите на чай !" - это для смелых девчонок, чей дом через дорогу, да и "книжники", и "книжницы" что с "чёрного рынка" . за Красным факелом, мимо не проходили. Сколько народа бывало в Славиной комнате, где до потолка громоздились шкафы с темнеющими золотом старинными переплётами книг и, протиснувшись между шкафами, можно было узреть много кого повидавшее могучее ложе, вместо ножек стоявшее на книжных стопках : ( никакие ножки не выдерживали : Славик унаследовал в своих генах и преумножил папино жизнелюбие и любвеобильность), и вспоминается а столик - барокко с электроплиткой и вечно подогревающимся, старинным же, серебряным заварным чайником.
А папа, Казимир Лисовский, погиб в день своего юбилея. Обком подарил своему старому члену (буквально) на 60-летие Цветной Телевизор! Во время празднования, телевизор обмыли водкой (вылили на него рюмку водки), - телевизор взорвался. Загорелись стеллажи с пластинками: шеллак, целлулоид - всё тот же порох. Гости разбежались. Лисовского в больницу привезли с отёком лёгких.
Давным-давно написал я это письмо, написал, отправил, так и не знаю, получила ли в далёкой Канаде Галина весточку из своей молодости. Ответа, во всяком случае, не было. Да и понятно, не всякое воспоминания юности уместны в нынешней нашей жизни. Всё течёт.
........................................................................................................................................................................................
Я уж и забыл о письме, как вдруг интернет принёс сообщение: 'Во время эвакуации из Ленинграда в Красноярск в 1942-45 гг. мой отец сдружился с Казимиром Леонидовичем, которому, по моим детским воспоминаниям, тогда было 32 года.
Книги с автографами К. Лисовского я передала в Красноярский литературный музей после смерти отца.
Сейчас я подготавливаю материал для биографии моего отца, Алексея Павловича Половникова.
С Владиком и его мамой Дарьей Григорьевной я познакомилась в 1967 году во время командировки в Новосибирск. До сих пор вспоминаю звучание пластинок А. Вертинского, с которым дружил Казимир Леонидович, кажется - французских.
Позже Владик приезжал к нам в Ленинград. К. Лисовский после 1976 года лежал в больнице в Ленинграде, а я его навещала (отца уже не было в живых).,
Инна Алексеевна Половникова."
Спасибо Вам, Инна Алексеевна! ( Не Вы ли Ленинградская блокадница, химик и нефтехимик, четверть века тому назад вышедшая на пенсию и занявшаяся восстановлением доброго имени сибирских библиофилов, написавшая книгу о библиотеке купца Юдина в Красноярске? Позвольте поклониться Вашему Подвигу сбережения Памяти о сибирских подвижниках!)
И вновь захотелось мне вспомнить и заново записать - говорят, что в Интернете ничего не исчезает бесследно - несколько добрых слов о Славике, может быть. когда-нибудь и эти мои воспоминания кто-то найдёт в 'сети', найдёт, прочитает, вспомнит о Славике, о нашем бесследно растворяющемся времени.
Славик Лисовский. Ушедший так не вовремя..., - хотя, когда вовремя уходят молодыми? Ушедший на переломе времён, когда менялось всё и вся, жизнь наполнялась новыми интересами..- слишком новыми для чуть архаичного Славика. Не ко времени оказалась его ворчливая доброта.
Под высоким потолком, заполняя всё пространство, маленькой Славиной комнатки, смыкаются массивные книжные шкафы, внизу, на свободном пятачке пространства, по сторонам малюсенькой ажурной тумбочки со следами позолоты по красному дереву (барокко?) - я, зашедший с мороза на огонёк, и Славик, Будто что-то вращается в вечернем сумраке и лучом воспоминаний высвечиваются: маленькая электроплитка и металлический (серебряный?) заварной чайничек. Высокая, двойная дверь в общий коридор. За дверью - общий телефон - это Славика. Возвращается. Взлетевшая рука очерчивает воздушную фигуру. - Понимаешь, ему кофе. Хочется. Чтобы я, вот, приехал и кофе ему подал. А мой кайф, обводит рукой свой мирок: посапывающий заварной чайничек, чашечки на столике, абажур, мерцающие переплёты за стёклами, - значит ломать, одеваться ехать, чтобы ему кофе заварить! И жест и слова так и повисают в воздухе: одетый Славик уже в дверях.. - Будешь уходить, просто дверь прихлопни: вижу английский само защёлкивающийся (от соседей?) замок изнутри на двери. Витая ручка тонкого фарфора, чашечка (до революционная?), в чашечке темнеет остывающий чай. Славик ушёл. Ловить попутку, ехать к папе, заваривать папе кофе (такси в советские годы в Новосибирске было неуловимо). - Давно папа на коляске? - Меньше на пьянки по бабам ходить надо ( это уже после возвращения Славика), уже был вылит в раковину остывший чай, заново заварен свежий , заварен и разлит по чашечкам, - свалился вот так на пол и повредил спину... - Откуда свалился? - Ну, с кровати типа, или с дивана. Беззлобное ворчание, скорее сочувствие.- Вообще-то спина у него с детства, с гражданской войны ещё, представь: повезло родиться в Виннице в 19-м - родиться в войну, всё детство война, а в самый смертный голод , в 30-м , в Сибирь привезли его уже с тубиком в костях, с десяти лет у пацана кости разваливаются, обычные люди за год - два ласты протягивают, а папа каждый угол в Сибири обоссал (живо изображается здоровенный мохнатый кобель деловито оббегающий комнату и задирающий лапу на все углы) исколесил, где пешком, где на коняге, а где - не веришь! - На лыжах , по тундре .. - Диксон там, Ямал, Байкал, Таймыр - ни одного чума не осталось папой не обоссанного, и не только - вообще по бабам ходок был! Да и не только чумы с ярангами - вот! Из шкафа достаётся пенальчик, из пенальчика мешочек, развязывается, из мешочка, в замшевом футлярчике, авторучка, развинчивается, под съёмным колпачком тусклое золото пера.- Паркер? - Самый настоящий! Из Лондона! Был с делегацией, фунтов этих, что на командировочные выдали, на Роллс-Ройс - ну, ни как, а вот на Паркер - в самый раз! Расписываться в издательствах.
По нелепой случайности, перед смертью папы, Славик затеял было ремонт в своей комнате, и перевёз полтонны своих, годами собираемых книг, царских времён журналов, старинных энциклопедий - всё это, заполнявшее шкафы кожаными переплётами, золотым тиснением богатство - к папе.
Что-то уцелело после пожара, долго ещё по 'букинистам' и антикварным лавкам от Новосибирска до Москвы всплывали тронутые огнём фолианты, пахнущие дымом, с обгоревшими уголками.... Ни слова упрёка, ни разу не услышал я от Славика, сколько раз принося ему со своей работы литровые бутыли с чистым сухим толуолом и вместе со Славиком, рядом с настежь распахнутым окном (что бы не угореть), оттирали от гари и копоти то не многое, что пощадил пожар в папиной квартире. Предполагаю, что в том пожаре погибли и материалы по быту сибирского крестьянства. Материалы, что собирал Славик, готовя то ли обширную публикацию, то ли книгу, не по советским 'отЛИТОванным' источникам, а по подлинным документам и свидетельствам времени. - Смотри! Архиепископ накладывает епитимью на местного священника в приходе Иркутской области, за то, что его прихожанки даже в будние дни, а не только в воскресенье,- крестьянки! - ходят в кацавейках с меховыми воротниками и носят бусы из жемчуга, которые в России не всякая помещица на себя на праздник оденет! - А вот ещё, это американская статистика за 1910 г(?): в Сибирь из СШСА продано сельхоз. орудий: веялок, паровых молотилок и прочее - более, чем за тот же год продано внутри самих Соединённых Штатов! И это при том, что в Сибири уже на одну крестьянскую душу американских сельхоз. орудий было больше, чем на одну душу американских фермеров! Это всё их американских сельхоз. журналов того времени - перепечатка в Иркутском журнале 1910 г. Поехали в Иркутск? Там дедок, 92 года, я у него много чего взял...жмот жуткий, но иногда получается, за хорошие деньги.. . - Деньги? И вот в Славин рюкзак аккуратно укладываются, переложенные картонками, увязанные в стопочки, трёхтомники ' Десять лет спустя' А. Дюма (помните, продавались 'на талоны' за сданную макулатуру? В Киеве на макулатуру 'Анжелика', в Кемерово - Вл. Леви, а в Новосибирске - А. Дюма).
Иркутск. На заснеженном пустыре, на склоне горы между строящимся микрорайоном и рекой, перетаптывается на морозе Иркутский 'чёрный' книжный рынок, за полчаса местные книжники оптом скупают содержимое Славиного рюкзака - по 90 руб. за трёхтомник (очень даже не малые деньги, по тем временам). Оббитая дермантином дверь. Дребезжание поворотного звонка. Сказать бы Божий одуванчик', но - лысый совершенно. - А, Казимирыч, с чем приехал? ...
И вновь косятся сотрудники Аэропорта на Славин неподъёмный рюкзак, только на этот раз сотрудникам ничего не отломится, - теперь Славин рюкзак под завязку набит совершенно им не интересными экономическими и сельско-хозяйственными журналами с непонятными сотрудникам 'ятями' ... . Какая же прекрасная, не стареющая бумага, какие чёткие фотографии, ясная печать! - Да, всё, что было раньше, - всё было лучше.., а теперь (жест рукой). Ставшее уже привычным Славиково ворчание: а потащи-ка за плечами 30 (тридцать) кг.? Кстати, и я летал к этому древнему книжник, летал уже потом, за своими интересами: современными иркутскими изданиями серии 'Литературные памятники Сибири - Житие протопопа Аввакума'. Говорят, что книжная пыль - вредна. Только не от старых книг! Далеко не редкость: давно отпразднованное 90-летиие, живой блеск взгляда, цепкий разум, интерес к жизни - вот типичный книжник. К таким книжникам ввёл меня Славик и в Красноярске, и в Томске . Таким же книжником - сложись всё иначе - мог бы стать и сам Владислав Казимирович Лисовский, .. мог бы.- книги, старые книги, были его стихией. - Я лёгкий на подъём - это его, Славика слова - и эти слова были чистой правдой. Наверное, как и его отец, исколесивший всю Сибирь и тундру в поисках поэтических впечатлений, готов был Славик в любой момент сорваться и ехать, лететь за нужной ему книгой, журналом, через пол-страны. Даже мне сейчас жалко погибших в огне полыхающего шеллака коробок со Славиными рукописями. Может эта потеря и подтолкнула Славика к типичной советской социальной анестезии. Может быть. Падение бывает быстрым. Икар с обгоревшими крыльями. 1987 год. Редакция газеты 'Знамя Новатора' (заводская газета ныне не существующего Новосибирского завода телевизоров 'Изумруд'), встреча Славика с двумя редакторами газеты, кивок без слов, понурая спина. - Что не поделили? - Да, - Славик.. нам заметку принёс, а Вовка ему, мол, Славик, может мы тебе сразу просто стакан 'Агдама' нальём, а? - Да ну её, заметку читать.. .
Снова я у Славика. - Машину мою видел? Пошли! Пробираемся дворами, железный ящик - гараж! Номер выведен большими цифрами белой краской. - Номер зарегистрирован. Есть разрешение на установку гаража! В гараже Запорожец. Такой маленький вездеход с брезентовым верхом. 'Запор' ЗАЗ -965 К. - Если, где, какие увидишь запчасти к 965 - бери - это всё мне. Внедорожник! Поехали? Едем на Славином запорожце по ночной трассе в сторону Академгородка. Из-за грохота и лязга не слышен Славин голос, - но слова: 'Третий раз за рулём. По ходу водить учусь' - слышу сидя, сзади Славика. Слышу, вцепившись снизу в сидение побелевшими в костяшках пальцами - 'Третий раз.. по ходу водить учусь' - В этом весь Славик ... После папы осталась Славику папина сберкнижка, а на сберкнижке как раз на гараж и на этот вот вездеходный 'Запорожец'. - Видел в кино, как 'американец' по склону горы карабкается?- И мой так может!
Зной. Лето. Площадь Революции. Стайки девчонок. Тащусь через площадь из одного 'букиниста' в другой. Из зноя возникает силуэт. Славик! Какой-то, немыслимой щеголеватости гардероб, полный комплект: тёмно горчичного цвета широкие полотняные брюки (такие, как на фотографиях моего отца, когда мне было пять лет), такие же тёмно горчичные полотняные рубашка, жилетка, полотняный горчичный костюм и, в цвет, горчичная кепка Всё - с иголочки. - Тики-в-тики, - вот - из- под брючины вынырнула нога в горчичном носке и в начищенной до блеска, горчичной же щеблетине. Ретро! Каждый вечер надеваю, всякий раз другой - и на променаж. Не догоню, так хоть разомнусь! Рядом хи-хикнула какая-то голоногая нимфеточка.
Славик - Славик, что же не нашлась на путях твоих ни какая жёсткая женская рука из тех, которые коня остановят, в избу заведут? Или с твоим, от папы унаследованным темпераментом, было не совладать ни одной из сибирских фемин? Были, много, только в тот момент, когда надо было, - ни одной не оказалось рядом ...
Начал я цикл статей, ну, не статей, - таких вот, бытовых, по типу ' Серой мыши' Виля Липатова, рассказиков трезвеннической направленности. Звонил Славику: надо бы опубликовать.- Ну, ты, это, приноси, я пройдусь, так сказать, рукой мастера. - Славик, мастерски пройтись по своим текстам, я уж, как-нибудь, сам... - ты помоги в редакцию какую-нибудь занести, да не в портфель, а в печать. - Нет, брат, что-то перестали меня в редакциях принимать. Не воспринимают, знаешь ли. Ты уж сам, как-нибудь. А так, отредактировать, я всегда пожалуйста. ...
Кажется, это был последний мой разговор со Славиком. Были ещё минутные, мимолётные встречи, объятия ...