Аннотация: В вагоне , в двухместном купе обычная провинциальная малолетка с пузом и ребёночком, с горшками, ванночкам , и советский младший научный сотрудник. Уроки жизни.
37 - 38 вагон. .Зачем же рассказывать сказки? У каждого человека достаточно информации, что бы написать полноценную книгу, из своей реальной жизни. Вот, например тема поезда. Вклад Жел.- Дор. в развитие экстремального интима в СССР. Ездили в купейных вагонах? Получше, чем в плацкартных, дверь есть. Грязь, конечно, запахи, проводницы, блин их мать. Опять же купе - это четыре места и неопределённые попутчики. Вроде как, для интима места нет. Но! Знаете, что в каждом купированном вагоне было одно двухместное отделение? Да, прямо через стенку от купе проводников. Места (если помню, 37-38). Это купе предназначалось для спец. пассажиров - перевозки з. к. с сопровождающим, для сотрудников спец. органов, для начальства. Но уже в моё время органы и начальство грязи и гомону купированного вагона предпочитало с. в. и "мягкие" вагоны. Купе 37-38 обычно оставалось пустым, проводники использовали его под складирование матрасов, мешков с бельём и т.п. Но если предъявлялись билеты с указанием места 37-38, проводники мгновенно освобождали купе (Кто знает, какие у этих пассажиров полномочия). В кассах эти места на продажу не выставлялись. Но купить билеты на эти места было легко. Необходимо было в день начала предварительной продажи ( 45 дней до выезда) отстоять очередь в кассу, максимально глубоко просунуться в окошко кассы и ясно, но не громко и спокойно сказать магическую фразу: дата, поезд, станция, пожалуйста купе, места 37-38 ( обязательно сразу оба места) - кассир, не моргнув глазом пробивал требуемый билет ( кто знает какие у пассажира полномочия).
Но в моём, конкретном случае начиналось всё с точностью наоборот. Это я в жажде "лишнего билетика" метался перед очередью в кассу, это я помчался на перрон к поезду в тщетной надежде уговорить проводника. И это я налетел на юную даму с хнычущей девочкой на руках, уже очень заметно выдающимся из под пальто животиком, обвешанную сумками и узлами, красной лошадью на колёсиках, красной же детской ванной, горшком не детских размеров, складной детской коляской .. Юная дама целовалась и обнималась с одной проводницей на перроне, а та, похоже, передавала даму, девочку, её животик, коня, горшок , багаж - другой проводнице, в дверях вагона, и та, вагонная проводница, была недовольна. Чисто автоматически я спросил её о месте - я заплачу ( ударение на У) . И наступило молчание три пары глаз повернулись ко мне. - Быстро в вагон! Первое купе! И НЕ ВЫСОВЫВАТЬСЯ. Далее - распихивание узлов, ванны, лошади и пр. по купе, откидывание столика расстилание постелей, усаживание девочки у окна, поднимание её с пола, усаживание, поднимание,- горшок - укладыание спать. Свет погашен, колёса постукивают, девочка разлеглась на всю полку, юная мама притулилась на уголке , я в проходе, сижу на своём рюкзаке. В рюкзаке у меня были дорожные пол-курицы, термос с чаем подслащённым вишнёвым варением - всё это на столике, там же не меряно пакетиков свёртков, салфеток, платочков - до половины окна ( свекровка надавала в дорогу, ехать то день, ночь, день, ночь и ещё). И ещё у меня нашлась фляжка: спирт настоянный на золотом корне ( рекомендации - по чайной ложке , ну и больше, на стакан чая - во!). Термос пустеет, во фляжке убывает, в купе темнеет и невозможно справиться с желанием коснуться губами вот этого грустного личика, пухлых, вдруг таких милых таких ещё детских губ, поцеловать вот эти глазки, нет-нет, а покрывающиеся слёзками. Малышка поджала ножки, освободила место рядом с собой, - пересаживаюсь с рюкзака на полку, чуть обнимаю.
- Раз с лялькой так всё можно, да?
Теперь уже нет никаких сил, целуемся ещё, ещё и ещё.
Контрольный приход проводницы. Строгий взгляд на бардак на столике, на спящую девочку. Защёлка на двери. Пробуждение малышки, хныканье , совместное снимание её с полки, раздевание, усаживание на горшок - точнее, держание, её сонной, над горшком ( большой для неё ) , укладывание в кроватку ( на полку). И потянулась общая ниточка, нежности и заботы, от сердечка к сердечку. И снова целование. И сонное, откинувшись, лежание на моих коленях и целование треугольничка над её грудью, ямочки между её тёплыми "титями". Робкие попытки расстегнуть пуговки .
Ну вот, размечтались. Как и я . Нежное, но непреклонное убирание моей руки. Застёгивание пуговки. Вставание. Подтыкивание одеяла на малышке. Поиск тапочек . Выход из купе. Возвращение - "Там такое! И столько пацанов! Это ты со своим чаем". Идём к вагонному туалету вместе. Всё как всегда. Сырой туман табачного дым, повисшие на окнах и сидящие на корточках вдоль тамбура пацаны-малолетки ( за свои поездки я понял, что там, у туалетной двери, они рождаются, там и живут не взрослея), не закрывающаяся и на половину туалетная дверь с видом сквозь щель на болтающийся, уделанный до краёв унитаз, раковину грязи и воды, лужу во весь пол, с выплеском в тамбур. Спутница моя перешагивает через плавающее смятое ведро за дверь.
Я, геройски прикрываю спиной щель, пытаясь рукой удержать ручку двери, максимально обострив слух: что там сейчас происходит за моей спиной? - Возвращение в купе. Защёлка.
- Фуу, хоть убей больше не пойду туда , вообще, когда мы с Мишкой ездили тут ведро было, я прямо в него писала, вообще я тогда совсем по другому ходила, писалась, всё время трусы были мокрые. засмеюсь- писаю, чихну - писаю.. у меня воо-от такой живот был, мы как только в купе зашли, Мишка сразу на меня залез и не слазил всю дорогу, у меня воо- о-т такой живот, рожать, а он козёл не слазит и не слазит. Мы ещё в школе встречались, всё путём, он и у нас с мамкой жил, и я у тёти Клавы , ну, Мишкиной мамы, думали кончим школу - сразу поженимся. Да на дискотеке в школе порезали пацана, Мишка вообще ни причём, всем по чуть-чуть, даже условно - все ведь дрались - судья такая. Мишке ещё год сидеть. а у меня пузо. ему написали - говорит: выйду - убью ! А жить мне где, не у тети Клавы же, с пузом-то! А я почём знаю, чей? Тот считает, этот считает, а пузо растёт и растёт, да ему хорошо сидеть, думаешь ты один такой настырный, у мамки ещё сеструха моя родила, второй, то же , пацанчик такой, - сестра мамкина, Шавырино у Ярославля, речка там, она одна живёт детей нет, говорит приезжай, я и поехала. Нет, это меня мамкина тётка провожала, она каждое лето бригадиром проводников ездит. Эта - из её бригады. В это купе никого не селят, билеты не продают, если продали - надо оба билета сразу, она и злилась, думала ей за билет платить, если контролёры чужие. С Мишкой в Черемхово, к его родне. три дня ехали. Дай я халат одену, сопрела вся, там даже газетки нет ( в туалете) у меня липнет всё. Не смотри только, ну пожалуйста.
Возня с переодеванием, снова голова на моих коленях и халатик сам собой раскрывающися на воздушно мягкой , текущей под моей ладонью груди .
- Скоро молоко пойдёт, Ленку я долго кормила. Ой, ну не надо - это мои губы коснулись утопленного шарика сосочка. Ты ведь попользуешься и уедешь, а мне опять с пузом ходить .
( О, как я затаптывал, готовый сорваться с губ "аргумент": второго же тебе не сделаю!" - вместо этого, коснулся губами другого соска, вынырнувшего из тёплой пахнущей чем-то невозможно знакомым, глубины.
- А у тебя девчонок много было? Все вы говорите, у мамки, сама из Сузуна - у! там лес такой! - там хахаль был раньше, до папки ещё, папка где ? - кто бы знал где, так хахаль у мамки первым был ещё. А от него столько девчонок плакало! Там раз свадьба была и подружка невесты в баню пошла, натоплена ещё - невесту мыли, ну, в баню, что с того, ничего ведь, так он в баню через дровяник залез и её прямо в бане.. она орать, у неё вообще ещё никого не было. лет-то - в седьмой перешла, если будешь орать всем скажу, что сама позвала.. вот, а потом ещё её подкараулил и ещё, ей стыдно было говорить, говорят аборт сделала, девчонок все от него плачут! Меня, вообще не спросил даже.
Она трещит, слова сливаются, теряют смысл, нос мой, лицо утоплено в этой мягкости груди, шариков-сосков с чуть уловимый привкусом, такое зовущее тепло из- под халатика. Вагон потряхивает на стыках, девчушка раскинулась вдоль стенки, сопит во сне. Теряется реальность происходящего и только откуда-то доносится треск бесконечных историй этого маленького, взрослого бытия.
- Представляешь, нас на сено послали, ворошить, приехали на ток, путём, да? А послали на сено, - так жарко, а пацаны деревенские такие наглые, прямо в первый день, представляешь, а я что Мишке скажу? Со мной Люська была, говорит, давай дома никому не рассказывать, а сама дома сразу в медпункт побежала, проверяться, ну не дура?
И снова голос уплывает. сливается в неразличимый треск, и сам собой распустился бантик-завязочка на пояске освободив приподнятый животик, светлые трусики под ним.. Замолчала, провела рукой - ой, опять трусы мокрые, сниму, ладно, ты только не смотри, ну пожалуйста, отвернись, а! - сменку искать, высохнут, может до утра? И вообще я писать хочу, ничего, если в Ленкин горшок, ну не смотри, я не по- большому.. В полной темноте звякание крышкой, журчание.
Сейчас Ленка не проснётся, есть хочу, давай свет зажжём
Странный чуть ли не ночной совсем семейный ужин, так обычно пробивает " на хавчик" после долгой разлуки, когда до глубокой ночи веселил соседей постельный скрип, а сейчас, с радостным шёпотом, закутавшись в то, что под руки попало, опустошаем холодильник, наскоро что- то разогреваем, звякаем посудой. Так редко случается, такая идиллия.
- Скоро пойдут проводников проверять, нашу разбудят, сюда заглянет, я знаю.
Запахивает расстёгнутый, повисший на плечах халатик,
- Ой, совсем голая, да... нет, я тут брила, красиво так, а с пузом- то зачем, всё равно сбривать всё потом. Да ладно, смотри. Это мне хотели пирсинг сделать - так болело потом, девчонки наши, они все там сделали, говорят так лучше, а у меня почему-то заболело, нарывало даже - смешно, да? - тут и нарывает, знаешь, как трудно ходить, когда тут болит., в раскорячку ходила! Давай ляжем спать, а? Сейчас всё равно ничего не получится, сейчас проводников начнут будить. Ленка проснулась! Ложись к себе на полку, сейчас пойдут проверять. Ленкин горшок убрать, под стол, да?
"
Продолжение. Поезд. Купе 37-38.
"От топота копыт
Пыль по полю летит",
Маленькие ножки оттопывают ритм по моим плечам. И - раз !- кувырок с моих плеч в мои руки. И - два !- вскарабкивание обратно на мои плечи. - Смех !
"Расскажи нам братец Ёж, почему такой колючий?
Это я на всякий случай: знаешь кто мои соседи:
Лисы, волки да медведи!" -
Смех. Раскачивание на моих пальцах как на гимназических кольцах. - Смех.
С кем можно играть и веселиться до бесконечности? Правильно!
С котятами и маленькими детьми, особенно с чужими.
Это утро началось со стука проводницы, а весь день пролетел в хозяйственных хлопотах. Начиная с торжественного выноса переполненного горшка, потом -заливание термоса кипятком из титана с добавлением в кипяток варенья и чая. Потом покупкой пирожков, шоколадки, яблок, газировки из корзинок вагонных разносчиц.
Путь к сердцу ребёнка лежит через его желудок. Даже не представляете, как способствует раскрытию детского сердечка - детские щёчки перемазанные шоколадкой, пузыри, пускаемые детским ротиком в стакан с газировкой, обгрызенное детскими зубками и укатившееся яблоко!
А догадываетесь, где пролегает путь к сердцу матери ? Да, путь к сердцу матери идёт через желудок её ребёнка !
А ещё общий ( мамы и дочки) кайф - от фотографирования со вспышкой. Вспых - и остановлено мгновение кувырка ребёнка через голову, вспых - и домашний альбом украсит "стойка на ушах" со шпагатом в воздухе, прыжок, кувырок, вспых - и, лет через 10 - 12, - девочка будет хихикать и прятать вот это фото чумазой попочки "на весь экран". Но это потом, а сейчас - смех, восторг, адреналин ! (Кстати, фото это ещё и обмен адресами - а куда же высылать фото после проявки и печатания).
Вот и результат: у проводницы выпрошена страховочная сетка и привязана к верхней ( второй) полке, теперь Леночка может спать - на второй полке, - и гарантированно не свалиться вниз. А на вторую полку ребёнок лезет сам, - там, на второй полке, можно лежать и смотреть в окно. Кто из Вас не вспомнит, как здорово было в детстве лежать и смотреть из окна вагона на мелькающие, сменяющие друг друга картинки.
Ужин, чай с вареньем, фляжка, умотавшийся, перекормленный ребёнок покапризничал - покапризничал и спит.
За окном, кажется, светает.
- Тебе Машенька понравилась?
- ?
- Ой, а я и не говорила. Это я свою письку Машей назвала, давно, ещё до Мишки. Я свою Машеньку люблю, причёсочку ей делаю, стрижечку. Серёжки хотела подарить, да что-то проколоть не получилось. Я Машеньку купаю - Ленку искупаю, и сразу моя Машенька в этой же ванночке моется, Машенька у меня чистюлинька, правда, Машенька? А мальчишки нам не нужны, да, Маш? - у нас от мальчишек одни неприятности.
- Девочка наклоняется, ищет что-то на ощупь в сумке, - включи свет, а !
- Вспыхивает нижний свет, снова замечаю, что ранее увидел но постеснялся спросить. "Милый шрам на любимой попе" - песня.
- Что это у тебя?
- А,- это у меня чиряки были, у совсем ещё маленькой.
- А это? - Это я на плитку села, зимой, что бы Ленке теплее было мамка плитку включала, выключила, а плитка ещё горячая, на стуле, а я чуток поддатая пришла.
- А это, я пальчиком касаюсь тёмно-шоколадного сморщенного кружочка - "дырочки". То есть кружочек должен бы быть, по идее, круглым и равномерно стянутым ("на шнурочке") а у моей спутницы - как большая запятая, и, вроде, незатянутая дырочка.
- - Быстро меняя прозу, молчит, - мамке не расскажешь?
- Нет, конечно.
- Это я с Мишкой только начала встречаться, знаешь, как боялась, что он меня бросит? Я толстая - а у нас такие девчонки были !
- Ну и что?
- У нас на улице пацан из тюрьмы вернулся, долго - долго сидел, весь в наколках, страшный такой, говорит, что он меня ещё до тюрьмы любил, что я его ждать должна была, говорил если не дам - Мишку убьёт. Мне Мишку было жалко, знаешь как не хотела бы с ним тогда расставаться!
- Дала, и ещё ему это - сделала, а он говорит, чтобы ещё и в жопу. Я вообще никому туда не давала, ты не думай, я просто тогда за Мишку, жалко было. Один раз только.
- - Больно было? - Ещё как! - и долго -долго не заживало, я вообще две недели прокакаться не могла. А пацана потом снова посадили, приехали и забрали, за ним ещё что-то было. Ты не думай! Мишка даже не догадался, у него вообще туда не получилось ни разу.
- Свет погашен, в мерцании за оконных огней доедаем пирожки, допиваем чай (горшок почти полон). Ребёнок сопит во сне. Снова убаюкивающее, почти домашнее покачивание, голова на моём плече. Общее накинутое одеяло.
- Представляешь, на Новый Год - одни макароны и всё, как Ленку из роддома принесли - на неё столько денег, А у меня ни алименты, ни детские не оформлены, и с кого алименты? И сейчас мамка говорит, что на Новый Год только макароны будут, вот я и поехала. Макаронами Новый Год встречать! Говорит - родишь, сразу иди, на работу устраивайся. Ага, на работу, кто меня возьмёт с двумя детьми, на работу. Думала найти какую-нибудь такую же девочку, которая родила и идти ей некуда, а я бы её взяла, я бы на работу, а девочка за моими и за своим ребёночком бы смотрела, думала я, а потом подумала, возьму такую, значит, мне уже ни с кем и не познакомиться, вот! Почему не познакомиться? Потому что все - козлы. Я познакомлюсь, а он на неё залезет! Залезет-залезет, - она перед ним будет жопой вертеть, голой грудью кормить, у меня - двое, у неё - один. Меня, вон, мамка в Сузун не пускает, там - родня и лес, знаешь какой! Только хахаль еёйный - сразу на меня залезет, и резинками не пользуется, козёл, говорит, ему так лучше.
- Господи! Мне же рожать скоро. Знаешь как обидно - всех мужья из роддома забирали, а меня - одна мамка пришла.
- А сейчас рожать буду, - мамкина сеструха, что ли, придёт, больно ей надо.
- Слушай, приедь ко мне, а? Я напишу, когда надо будет. Только заберёшь меня из роддома, пусть думают, что муж, потом уедешь и всё. Нет, ну, правда, на два дня, ну, пожалуйста, я тебе всё-всё сделаю, вот даже сырая - всё сделаю, честное слово - сделаю. И мамкина сеструха пусть думает, что ты - мой, только занят, пока, или в командировке, ну, пожалуйста. Кто же меня забирать будет... мамочки...
- Промакиваю ей слёзки, объясняю, что нельзя плакать, нельзя что бы ребёнок грустил.., - ты молодая, подумаешь, два ребёночка, они ещё маленькие, ты красивая, желанная - знаешь сколько вокруг тебя мужиков будет ( шмыгает носиком, кивает)- обязательно найдёшь одинокого, возьмёт тебя к себе. Замуж выйдешь.
- Да, за рабочего - да? С пьяного штаны обосранные стирать и спать с ним, пьяным, да?
Ну, приедь ко мне, поехали прямо сейчас, а, погостишь пару дней и дальше поедешь, а, ну, пожалуйста. А хочешь, я к тебе приеду, вот рожу и сразу приеду, ну погостить, я всё-всё умею, правда-правда !
Блестят в вагонной темноте заплаканные глаза, светятся какой-то отчаянной надеждой - и язык не поворачивается врать, обнадеживать, и нет сил - сказать правду. Нет слов. Слышно, как колотится обращённое ко мне сердечко. Молча целую слёзки на глазах. Глажу ладошкой вздрагивающие пальчики. Молча. Совсем светло.
- Отвернись. Молча одевается. Отстёгивает сетку, снимает Леночку, ребёнок - плавает.. Вчера бы засмеялась, не смеётся, не допуская помощи, переодевает спящую девочку в сухое, мокрое повисает на откидной полочке, там и вчерашние девочкины, и её ..
Вспоминаю счастливый шепот -- это у меня сок так, когда волнуюсь.
Крутится в мозгу идиотское: " Ушла любовь, завяли помидоры.."
Говорю невпопад:
- Напиши адрес, напечатаю фотографии и пришлю.
Какое-то подобие улыбки сквозь надутые губки, вырванный из крошечной, мгновенно спрятанной, записной книжки листок с адресом. - Приедешь?
-- Если смогу. ( Более менее честно )
-- Сейчас проводник будить придёт, я горшок вынесу, посмотри за Ленкой.
Смотрю на спящего ребёнка, вспоминаю из " Отчётов Кинзи" - в 80% дочери повторяют судьбу матери.
Напеваю спящей малышке из "Лебединого Стана":
" Мать с дочерью идём - две странницы.
Чернь чёрная навстречу чванится.
Быть может - вздох от нас останется.
А может- Бог на нас оглянется...
Пусть будет - как ему захочется:
Мы не Величества. Высочества.
Так, скромные, богоугодные,
Дорожкою простонародною -
Так, доченька, к себе на родину:
В страну Мечты и Одиночества.
Где мы - Величества, Высочества"
- Что за фигня ?
- Это поэтесса, Марина Цветаева, своей дочери написала, давно.
- А где они?
- Марина повесилась, а дочь, Ирина умерла от голода в детском приюте.
- Ни фига себе!
Половой тряпкой подтирается пол, опущено окно, открыта дверь - проветривается купе ( фиг, это амбре останется здесь над-о-о-лго), мокрые бельё-простыни-одеяльце - свёрнуты, засунуты в полиэтилен, утрамбованы в сумку. Ленка, полу-проснувшаяся, куксится. Кони-ванны-коляски - всё подготовлено. Еще два - три часа. Солнце полыхает в окно. Ленка мамиными руками поднята, отправлена на вторую полку, мгновенно затихла. Теми же руками я утянут на нижнюю полку.
Груди, животик в голубой сетке вен и капилляров, расставленные коленки на полке, лицо к двери, - прогнутая спина к окну и ко мне.
- Хочешь - "туда"?
Осторожно возвращаю в сидячее положение.
- Нет, милая, хорошая, я никогда не буду хотеть тебя "туда". "Туда" - это ведь наказание, а за что мне тебя наказывать?
- Приедешь?
- Если получится..
Слёзы, колочение кулачками меня по спине, по плечам. Недолго.
Леночке сегодня, наверное 30 года, почти вдвое старше своей мамы, тогда, а я, каким был, козлом, таким и остался.