|
|
||
Сыскари Олег Сысоев по кличке Сысой и Рустам Каримов по прозвищу Карим дружили с детства. Можно сказать, с младенчества, потому что с разницей в две недели появились на свет и месяцем позже уже хором гукали в колясках, мешая матерям сплетничать о дворовых делах и сетовать на мужей. Друзья просидели за одной партой десять лет напролёт. Накануне одиннадцатого Карима посетило озарение. - Сысой, прикинь, - выпалил он. - Если кастрировать наши фамилии, что получится? Сысой прикинул. - Хренота получится, - озвучил он результаты. - Зачем их кастрировать? - Чучмек ты. Берём первые три буквы от твоей, четыре от моей, остальные под нож. Получится "Сыскари". Въехал? Сысой въехал, и вступительные экзамены на юрфак оба дружно провалили. На пару лет пришлось расстаться. Дюжий, черноволосый и смуглый Рустам угодил в ВДВ. Субтильный белобрысый Олег - в стройбат. Потом были пять лет заочного обучения и пятнадцать вполне очной, хлопотной практики следаками в РОВД. Накануне шестнадцатого Карима посетило озарение. - Сысой, прикинь, - брякнул он. - Книжная лавка на углу Парковой и Собачьей выходит из бизнеса. Хозяин дуба врезал, помещение родня за гроши отдаёт. Если мы с тобой его заберём, что получится? Сысой прикинул. - Хренота получится. Как мы его заберём? И зачем нам лавка? - Чурка ты. Кредит в банке возьмём. Сколько можно тут ишачить? - Карим с неудовольствием обвёл взглядом обшарпанные стены тесного кабинета, который следаки делили на двоих. - Денег нет, перспектив нет, один геморрой. Въехал? Сысой не въехал. - А как же Дуболом? - растерянно спросил он. Дуболомом звали старшего следователя РОВД Дубова, вечно взмыленного из-за дефицита персонала. - А Дуболом будет нам клиентуру поставлять. По старой памяти. В накладе не останется. Теперь въехал? Теперь Сысой въехал, и неделю спустя книжная лавка поменяла владельцев, а заодно и вывеску. "Сыскари", - с гордостью зачитал надпись на вывеске Карим. - Звучит! Так, прилавок мы ликвидируем, касса пускай остаётся. Макулатура... - Карим с сомнением оглядел корешки притулившихся на полках книг, которые родня врезавшего дуба хозяина сбыла вместе с помещением, в нагрузку. - Макулатура тоже пускай остаётся. Для представительства. - Суки вы, - сказал приглашённый на торжественное открытие нового детективного агентства Дуболом. - Сиськари. - Чурбан, - обиделся Карим и разлил водку. - Собственной выгоды не понимаешь. Ты нам человечка, мы тебе пять процентов. - Десять, - принял гранёный стакан в лопатообразную ладонь Дуболом. - Ну, вздрогнули! К вечеру вздрогнули в шестнадцатый раз, спели "Если кто-то кое-где у нас порой честно жить не хочет" и сошлись на восьми процентах. *** Мужик был в возрасте. Круглолицый, бородатый, очкастый, был он ещё и крайне интеллигентен. Оглядев унаследованные от покойного книжника стеллажи, интеллигент брезгливо поморщился при виде трудов Марининой с Донцовой и представился: - Виктор Степанович Задонский. Можно господин Задонский. Или просто Степаныч. - Присаживайтесь, господин Степаныч, - предложил Сысой. - Излагайте. Посетитель тяжело вздохнул, грузно уселся на стул и изложил: - Я, так сказать, от товарища следователя. - От гражданина следователя, - машинально поправил Сысой. - Простите, привычка, - спохватился он. - Так в чём, собственно, дело? Господин Степаныч откашлялся. - Дело в том, что я, видите ли, фалерист. Сысой переглянулся с Каримом. Последнее слово оказалось сыскарям незнакомо, но не обескуражило: всякого рода -истов в последнее время в агентстве побывало с лихвой. - Ничего страшного, у нас тут и не такое бывает, - на всякий случай утешил посетителя Карим. - Третьего дня, например... Третьего дня визит нанёс вуайерист. Из чердачного окна он наблюдал в оптические приборы за событиями в спальнях микрорайона. Многократные супружеские измены гражданки Васильковой вуайерист зафиксировал на плёнку. Загнать плёнку проштрафившейся гражданке скромняга стеснялся и искал посредников. - Вы не поняли, - досадливо пробурчал Степаныч. - Я коллекционер, собираю наградные знаки. Фалеристика - моё хобби. Сыскари переглянулись вновь. Нужда в дальнейшем изложении отпала. - Давайте я угадаю, - предложил Сысой. - У вас пропала коллекция, так? Самые ценные её экспонаты. - Именно, - уважительно подтвердил посетитель. - Я обратился в полицию. Заявление написал. Товарищ... виноват, гражданин следователь завёл дело. Прислал молодых людей, э-э... уполномоченных. Они мне всю квартиру разворотили. - Опера могут, - согласился Сысой. - Не нашли? - Не нашли. - И не найдут, - со знанием дела заявил Карим. - Теперь моя очередь угадывать. Коллекция у вас хранилась в надёжном месте, под ключом, так? Вы частенько проверяли, всё ли в порядке... - Каждый день проверял! - Да-да. И однажды обнаружили, что самого ценного не хватает. При этом из квартиры вы не выходили, гостей не звали, у домашних доступа к коллекции нет, следов взлома тоже нет. Угадал? - В точности, - изумлённо подтвердил Степаныч. - Вернее, почти: домашних у меня тоже нет. Дети иногда навещают, но в тот день их не было. А откуда вы, э-э... всё это знаете? - Профессия обязывает, - объяснил Сысой. - Долгий и плодотворный опыт. Опыт сыскари за последний месяц и вправду накопили изрядный. Среди клиентуры, что поставил им за четыре недели Дуболом, Степаныч был уже пятым по счёту. Предыдущие четверо все как один тоже оказались коллекционерами. У нумизмата Баранова пропали раритетные медяки допетровских времён. У филокартиста Позднякова - дореволюционные открытки и подлинные фотографии его императорского величества. У филуменистки Покровской - три килограмма спичечных этикеток. И, наконец, у филателиста Джапаридзе - два кляссера с почтовыми марками. На поверку, правда, все -исты оказались редкостными скупердяями и за успешный розыск пропажи сулили гроши. В результате все четверо были посланы обратно к Дуболому с напутствием не терять надежды. Дела об исчезнувших коллекционных экспонатах пополнили собой и без того внушительный список бесперспективных висяков. - Так что, значит, у вас пропало? - уточнил Сысой. - Орден великомученицы Екатерины в идеальном состоянии, Андрея Первозданного в удовлетворительном, - загибая пальцы, принялся перечислять Степаныч. - Святая Анна всех степеней. Британские ордена Чертополоха и Бани, датский орден Слона... Знаете, молодые люди, сколько всё это стоит? - Сколько? - заинтересованно откликнулся Карим. - Под миллион. Долларов. Сысой присвистнул. Сыскари переглянулись в третий раз. - Обычно мы работаем за почасовое вознаграждение, - с неуверенностью в голосе сообщил Карим. - Независимо, так сказать, от результатов. Но в данном случае... м-м... - Я заплачу, сколько скажете, - поспешно заверил Степаныч. - Хоть половину. Вы, главное, пропажу найдите. Найдёте? Найдёте ведь? - Найдём, - твёрдо обещал Сысой. - За такие деньги мы с коллегой что угодно найдём. - Берём все дела, - выпроводив господина Степаныча, резюмировал Карим. - Объединяем в одно. Прикинь: кто марки с этикетками помыл, тот и ордена скомсомолил. *** На обход потерпевших Сысой потратил двое суток. Нумизмата Баранова дома не оказалось. Дверь открыла яростно рыжая и неимоверно грудастая особа лет тридцати. - Я вас умоляю, - сказала особа, едва Сысой оседлал кухонный табурет. - Какая кража, о чём вы? Баран хренов! - Э-э... - смутился Сысой. - Вы это о ком? - О благоверном своём, естественно. Совсем стыд потерял. Вы думаете, где он сейчас? - Понятия не имею, - признался сыскарь. - И где же? - Да у этой сучки, где ему ещё быть. - Э-э... У какой "этой"? - уточнил Сысой. - У Соньки, - рыжая всхлипнула. - Ходок хренов. Следующие десять минут ушли на подробные описания Барановских похождений. До Соньки была Любка, до Любки Светка, до Светки Пашка. - Даже Пашка? - ужаснулся Сысой. - Представьте. Павлина Аполлоновна - подстилка тощая. А меня знаете, как он зовёт? Баранессой! Сволочь бесстыжая! Сысой утёр носовым платком внезапно вспотевший лоб. - Так вы полагаете, - осторожно начал он, - что монеты похитила Сонька? - Больше некому! - решительно подтвердила Баранесса. - Только не похитила - этот кобель сам ей отнёс. Сколько пыхтел над ними, сколько пыжился! Сколько денег извёл. И всё для того, чтобы взять и отнести этой сучке. - Вы уверены? - с ещё большей осторожностью осведомился Сысой. - Что отнёс? Баранесса подбоченилась. - Вы что, тупой? - вопросом на вопрос ответила она. - О чём же ещё я битый час вам толкую? Вскоре выяснилось, что вечером восемнадцатого августа нумизмат был шибко не в себе. Орал, грубил, грохал кулаком по столу. Супругу назвал фригидной шлюхой. После чего оделся и ни слова не говоря вышел вон. - К Соньке потопал, Баран хренов, - вновь всхлипнула Баранесса. - Почти час его не было. Вернулся, спать завалился, а наутро на меня ещё и вызверился. Альбом с монетами, видите ли, пропал. Баранесса, видите ли, виновата. Нет, вы представьте только! Сысой попытался представить. У него не получилось. - Выходит, ваш супруг отрицает, что отдал альбом э-э... Соньке? Баранесса тяжело вздохнула. - Нет, вы и в самом деле тупой, - констатировала она. - Естественно, отрицает. Он вообще всё отрицает, Баран хренов. Никуда, дескать, не ходил. Вообще, мол, никуда. За дуру меня держит. - А он часом не выпивши был? - полюбопытствовал Сысой. - Какое там! Он вообще не пьёт. И не курит. Только трахается. Филокартист Поздняков оказался нерадушным и желчным анахоретом. Вёл себя он вызывающе. - Чёрта с два вы найдёте! - заявил Поздняков, едва Сысой переступил порог. - Дармоеды! Только зря в своей полиции штаны протираете. - Я не из полиции, - начал было оправдываться Сысой. - Я частный детектив, вы же сами к нам приходили, помните? Угол Парковой и Собачьей, агентство "Сыскари". - Вот и я говорю - ссыкари. Дармоеды! - Другими словами, от сотрудничества вы отказываетесь? - Чего это отказываюсь? - разозлился филокартист. - Я ни от чего не отказываюсь! Толку с вас ноль. Не прошло и часа, как выяснилось, что коробка с открытками пропала в ночь на шестнадцатое августа. Что вечером пятнадцатого она ещё была. Что живёт Поздняков один и из дома не выходил. Что родни у филокартиста, слава творцу, нет, поэтому ключи от квартиры он никому не давал. Что никто его не посещал, поскольку гостей он видал в гробу. И что он уже сто двадцать раз рассказывал всё это бездельникам в погонах и без. И сам не понимает, какого чёрта распинается тут в сто двадцать первый. - Получается, открытки пропали сами по себе? - сделал логический вывод Сысой. - Прикрутили коробке ноги и сбежали? Филокартист смерил собеседника презрительным взглядом. - Это вы меня спрашиваете? - желчно осведомился он. - Не понимаю, кто из нас двоих сыщик. Ваше дело искать, вы и ищите. Проку с вас никакого! В отличие от негостеприимного филокартиста, филуменистка Покровская излучала радушие и приязнь. - Как раз обед подоспел, - обрадовалась при виде сыскаря филуменистка. - Ни в коем случае не отказывайтесь! А я вам пока расскажу, как оно было. Значит, с утра зашла Мария Семёновна из профсоюза. Я, знаете ли, школьная учительница, но тогда как раз случилась суббота и занятий не было. Мария Семёновна провела у Покровской с четверть часа, слупила членские взносы, отведала малосольных огурчиков и была такова. - Вы кушайте, кушайте, товарищ сыщик, - то и дело подкладывая Сысою в тарелку, не умолкала филуменистка. - Значит, потом заскочила Алечка-физкультурница, между нами, очень приятная девочка. Вы женаты? Нет? Я непременно вас познакомлю. Нанёс визит завуч Иван Борисович с супругой. Затем четверо оболтусов из восьмого "Б" и Кузьмин из седьмого "А", второгодник. К обеду поспела Люсенька, соседка, а пятью минутами позже - сантехник Григорий Петрович. - Постойте, - у Сысоя голова основательно пошла кругом. - Сколько всего народу в тот день у вас перебывало? - Так я ж не считала, - смутилась филуменистка. - К ужину ещё пришёл Димочка с новой подружкой. И Рагулины с пёсиком, у них чудесный пекинес. - А где находилась коллекция? - Ой, ну где ж ей быть? На тумбочке, разумеется, я как раз показывала гостям последние приобретения. Очень редкие этикетки. "Довольно пьянства" иркутской картонажной фабрики. "Покупайте керогаз" сыктывкарской. "Трактир "Шуры-Муры" времён НЭПа - редчайший экземпляр. - Выходит, любой мог взять? - из последних сил борясь с головокружением, подытожил Сысой. - Алечка эта, Григорий как его, Рагулины... - Да вы что?! - возмущённо всплеснула руками филуменистка. - Как вы могли предположить? Они же порядочные люди! - Все? - уточнил Сысой. - И второгодник? - Ну, разумеется! Я категорически вам заявляю: никто из моих гостей украсть не мог! - Слушай сюда, - решительно заявил филателист Джапаридзе. - Любой мог взять, любой, чтоб у него руки отсохли! Гиви только и знает водить домой всяких оборванцев и прощелыг. За Тамико ухлёстывает полгорода. Нет, три четверти! Реваз вообще душа нараспашку - приходи, кто хочешь, бери, что хочешь. Не дети, а наказание божье. Не квартира, а проходной двор! - То есть, получается, - робко встрял Сысой, - что ваши родственники... - Ты сюда слушай, - завёлся Джапаридзе. - Мой прадед, земля ему пухом, собирал марки по теме "ластоногие". Дед, царствие ему небесное, собирал марки с ластоногими. Отец, он тоже сейчас в раю, собирал марки про них же. Я собирал марки про ластоногих всю жизнь. А им до марок нет дела. И до ластоногих тоже нет. Им наплевать. В кого они уродились, эти Гиви, Реваз, Тамико? В кого, я тебя спрашиваю! Чужой человек с улицы меня понимает лучше, чем собственные дети, чтоб им горя не знать! Любой знакомец с рынка или там с Интернета. Почему так получается, ты мне скажи?! Сысой вернулся домой затемно в состоянии малого озверения. Совместными усилиями коллекционеры таки вывели его из себя. - Вот же макаки бестолковые, - вслух бранился Сысой. - Меня бы обнесли, я б землю рыл, пока не нашёл уродов. Он рассеянно посмотрел на полотно кисти неизвестного живописца, что висела на стене в гостиной. Полотно осталась ещё от деда, были на нем изображены три воздевшие очи горе полуголые девки и мерзкого вида старик, украдкой пялящийся на этих девок из кустов. Карим называл картину "Три курвы с клиентом", Сысой поначалу сердился, потом перестал. От времени изображение выцвело, позолота на багетной раме облупилась. Мама, пока была жива, уверяла, что картина стоит немалых денег, но по антикварам и в ломбарды Сысой её не носил, даже когда бывало совсем туго. Больше красть у него было нечего, потому что больших денег у сыскаря не водилось, а с травматом Сысой не расставался. Даже укладываясь спать, клал ствол под подушку. У Карима вместо травмата имелся левый "макарка", с ним он поступал аналогично. Лёгкий на помине Карим позвонил, когда Сысой уже собирался на боковую. - Собирайся, - бросил в трубку Карим. - Я сейчас за тобой заеду. *** В первый день Карим до обеда обзванивал знакомых следователей и оперов. Новой информацией о серийных хищениях его не осчастливили. Тогда Карим завёл видавшую виды "Хонду" и отправился по адресам. К вечеру он объездил с десяток притонов и побеседовал с двумя дюжинами их завсегдатаев. - Не при делах я, начальник, - божился очередной гражданин с криминальным прошлым и склонностью к скупке и реализации краденого. - Клянусь, ничего не знаю. Знал бы - шепнул, падлой буду. Вояж на вещевой рынок, предпринятый Каримом на следующий день, также оказался бесплодным. Не дал результатов и визит в следственный изолятор. Никто ничего не знал. Монеты, марки и ордена словно канули в никуда. Повезло Кариму лишь на исходе второго дня розыска. - Начальник, - задушливо пробормотал в трубке испитой голос. - Это Стакан. Форточка откинулась по УДО, понял? У Феньки чалится, на малине. Карим понял. Три года назад Верку по кличке Форточка они с Сысоем взяли на горячем. Росту в девице было метр с кепкой, зато сноровки верста с гаком. Подельники спускали Верку с чердаков на верёвке, после чего та просачивалась в квартиры сквозь открытые форточки и прибирала к рукам содержимое сервантов и секретеров. Огребла Форточка пять лет общего. И, получается, вела себя на зоне прилично, отчего и освободилась по условно-досрочному. На малину сыскари явились за четверть часа до полуночи. - Жиличку твою изымаем, - вежливо сообщил рябой сутулой Феньке Сысой. - Для разговора. Катайте, - спокойно махнул он рукой компании потасканных личностей, мусолящих карты за столом. - В очко, я гляжу, сели? Времени нет, а то сам бы попытал счастья. Разговор с Форточкой поначалу не заладился. С пониманием оглядев помещение бывшей книжной лавки, Верка презрительно оттопырила губу, неизящно сплюнула в просвет между стеллажами и высказалась: - Были мусора, стали фраера. Нет с вами делов, долдоны, кого подурнее ищите. Угрозы и уговоры на Форточку впечатления не произвели. Усевшись в кресло для посетителей и закинув ноги на каримовский стол, она вальяжно покуривала, пуская кольца дыма в потолок. - Ладно, - сдался наконец Карим, сбросил Веркины ноги со столешницы, уселся на неё сам и спросил: - В долю хочешь? Верка заплевала окурок. - Кто не хочет, - степенно рассудила она. - Что за доля? - Если дело выгорит, десять кусков. Зелёными. - Хорошие бабки, - уважительно признала Форточка. - Что делать надо? - Да ничего особенного, - вмешался Сысой. - Про кражи коллекционных экспонатов слыхала? - Ну. Фенька трендела что-то. - В общем, так: мы тебе детали, ты нам - кто мог это сделать. Если, конечно, тебе есть что сказать. Форточка хмыкнула. - Не ссы, Сысой, - покровительственно похлопала она сыскаря по плечу. - Мне всегда есть что сказать. Полчаса спустя, перестав плеваться и выслушав детали, Верка выдала резюме: - Вундеркинда работа, не иначе. Сыскари привычно переглянулись. - Про такого не слыхали, - осторожно заметил Сысой. - Кто? Откуда? С кем знается? Где срок мотал? Верка укоризненно покрутила головой. - Вундеркинд ни с кем не знается. И зону не топтал. Он сам по себе. Говорят, цацки лохи ему сами носят. Глубоко сидит, в норе, и кому барахло скидывает - неизвестно. Больше, начальнички, ничего не знаю. *** - Вундеркинд? - переспросил в телефонной трубке Степаныч Задонский. - Не слыхал о таком. У моих знакомых дети как дети, вундеркиндов нет. - Это блатная кличка, - пояснил Карим. - Есть подозрение, что тот, кто её носит, имеет отношение к краже. - Вертится что-то, - признался Степаныч. - Знакомое что-то. Кажется, словечко это на форуме мелькало. - На каком ещё форуме? - На сайте hobby.net. Там собираются наши, ну, коллекционеры. По интересам. - А при чём тут Вундеркинд? Степаныч откашлялся. - Да вроде бы кто-то говорил, что сайт принадлежит какому-то неглупому парнишке. Он его и сделал или, может, купил. Ну да, точно, постойте, я сейчас... Вот: комментарий от пользователя Baranchello в общем разделе: "Сервис прекрасный, навигация отличная, удобства супер. Вундеркинд какой, небось, делал". И ответ администратора, пользователь Admin: "Угадали". - Ну что, запахло жареным, - потёр руки Карим. - Бьюсь об заклад, что все пятеро терпил зависают на том же форуме. Часом позже выяснилось, что биться об заклад нет нужды. - Барана опять нет, - пожаловалась Баранесса. - Ну да, он и есть Baranchello. Что делает там? А мне откуда знать! Баб, наверно, снимает. Вундеркинд, говорите? Вряд ли. Мальчики не по его части. - Ваше, дармоеды, какое дело? - ярился в трубку филокартист Поздняков. - Куда хочу, туда и хожу. По делу? Тоже мне деловые. Ну, есть я там, есть. Ник Pozdnyak metatsa, дальше что? Да пропадите вы со своими вундеркиндами. Тоже мне сыщики, толку с вас зеро! - Ну конечно, я общаюсь с друзьями на форуме, - щебетала филуменистка. - Очень много приятных, порядочных людей. Вундеркинд? Ой, да конечно, есть. Там каждый второй вундеркинд, очень милые, очень порядочные, очень умные люди. - Я тебе так скажу, - увесисто бухнул филателист Джапаридзе. - Мой прадед, царствие ему небесное, никакого Интернета не знал. Дед, земля ему пухом, не знал. Отец, он сейчас тоже в раю, не знал и знать не хотел. В кого я такой уродился? В кого, я тебя спрашиваю?! Вундеркинд? Знаю, конечно. Это грузинский еврей из Кутаиси, собирал марки по теме "пальмы". Давно в раю, чтоб ему там горя не знать. *** - Так-c, регистрация, - бормотал себе под нос Сысой. - Выбираем ник. Хм-м, Sisoy уже занят, надо же. Пускай будет Sisoyka. Пароль Karimka. Адрес электронной почты, день рождения, пол, семейное положение, телефон, домашний адрес. Интересно, это ещё зачем? - Как это зачем, - подал голос Карим. - Чтоб лохов окучивать. Прикинь - действительно вундеркинды. Слепок ключей прилагать не надо? - Слепок, - задумчиво повторил Сысой. - Слепок не надо. Адресочек мы от балды укажем. Он застучал по клавишам, удовлетворённо хмыкнул и нажал кнопку "Отправить". - И в самом деле вундеркинды, - прокомментировал Карим при виде высветившегося красным сообщения "Ошибка: адрес не соответствует телефону". - Ну-ну, - понимающе покивал Сысой. - Ладно, дам им свой адресок, пускай окучивают. Со всеми удобствами - возьмём их, не отходя от кассы. Так-с, что дальше? Подтвердить регистрацию, на адрес электронной почты отправлено письмо. Сейчас подтвердим, почему бы не подтвердить. - Красота, - констатировал Карим, глядя на поступившее в почту письмо. - Экий этот вундеркинд искусник. Письмо с подтверждением регистрации и вправду выглядело произведением искусства. Обрамлённое виньетками по краям, увенчанное розами поверху и хризантемами понизу, в центре письма гордо красовалось число "23". По бокам его плясали, кривлялись и корчились декоративные человечки в количестве. Ссылку на подтверждение среди всей лепоты отыскать удалось с трудом и не сразу. - Интересно, что это за хренота - двадцать три? - Сысой кликнул по ссылке и с осознанием на совесть выполненной работы откинулся в кресле. - Порядковый номер, - уверенно ответил Карим. - Двадцать двух предыдущих уже обнесли. Ты следующий. *** Некоторое время ровным счётом ничего не происходило, если не брать в расчёт регулярные зависания на вундеркиндовском форуме. К концу второй недели сыскари были уже в курсе основных цен на открытки, марки и ордена. В монетах и этикетках пока плавали, но Карим надеялся вскорости наверстать. "Продам орден Подвязки, - сноровисто размещал очередное объявление пользователь Sisoyka. - Задёшево. Обменяю блок исландских марок по теме "Экваториальные пальмы" на блок нигерийских по теме "Ластоногие Арктики". Куплю открытки с ликом его величества. Задорого". Счёт падающим в электронную почту письмам перевалил уже за сотню, но толку, как и предсказывал филокартист Pozdnyak Metatsa, не было никакого. Толк появился, лишь когда проснувшийся однажды утром Сысой остро почувствовал, что чего-то в жизни не хватает. Не прошло и пяти минут, как он осознал, чего именно. Шедевр неизвестного живописца под названием "Три курвы с клиентом" исчез со стены как не бывало. Сысой трижды протёр глаза, зачем-то заглянул в шкаф, под диван и в санузел. Полотна нигде, как и следовало ожидать, не оказалось. Тогда новоявленный терпила позвонил напарнику. - Чистая работа, - признал, осмотрев голую стену, Карим. - Ловко Вундеркинд тебя сделал, прикинь. Сысой прикинул - Ничего не понимаю, - удручённо озвучил он результаты прикидки. - Вчера картина была. Утром точно была. И вечером. Хотя... Да нет же, была и вечером, я бы заметил, не окажись её на месте. Получается, он ночью меня обнес. Пока я спал. Карим наморщил лоб. - Сегодня какое число? - невпопад спросил он. - Двадцать четвёртое сентября. А что? - Чукча ты, вот что. Письмо с форума помнишь? Ну, типа с подтверждением регистрации. Ты ещё спрашивал что там за число такое "двадцать три". А это, прикинь, дата была. Вчерашняя. Вундеркинд любезно сообщил, когда тебя обчистит. Сысой ахнул и метнулся к компьютеру. Письмо с подтверждением от душки Вундеркинда оказалось на месте. Только числа "23" на нём не было. Ещё не было роз с хризантемами и кривляющихся декоративных человечков. От произведения искусства осталась лишь ссылка, которую теперь было видно вполне явственно. - Хренота какая-то, - обомлел, уставившись на прохудившееся письмо, Сысой. - Ничего не понимаю. - Я тоже не понимаю, - признался Карим. - Кажется, нас с тобой попросту водят за нос. Шуткуют с нами. - Шуткуют, да? - язвительно переспросил Сысой. - А картину тоже в шутку помыли? Значит, так: я этому шутнику, когда его возьмём, собственноручно ноги из жопы выдерну. - Если возьмём, - поправил Карим. - В чём я начал уже сомневаться. - А ты не сомневайся. Ступай, регистрируйся. Ник Karimka, пароль Sisoyka. В случае чего, скажешь, что брат. Или однофамилец. - А что у меня красть? - засомневался Карим. - У меня и ценного ничего нет. - Не волнуйся. Что красть, я тебе найду. Какое там у тебя число, "двадцать восемь"? Отлично, недолго осталось ждать. *** На следующее утро Сысой явился к напарнику с картонной коробкой, перевязанной нарядной розовой лентой. - Подарок, - торжественно заявил он и вручил коробку заспанному Кариму. - Береги как зеницу ока. Запомни: это самое ценное, что у тебя есть в хозяйстве. - А что внутри? - осведомился любознательный Карим. - Целый капитал. Открывать до времени "Ч" категорически запрещается. Почту проверь. Письмо с цифрой "двадцать восемь" по центру, как и следовало ожидать, утратило виньетки с цветами и человечками, да и саму цифру. - Верной дорогой хиляем, товарищи, - радостно потёр руки Сысой. - Через три дня мы его возьмём. - Да? И как, стесняюсь спросить, будем брать? - На горячем. Я попросту переночую у тебя. И пока ты будешь дрыхнуть, визитёра твоего спеленаю. Тогда и посмотрим, каков из себя этот Вундеркинд. *** - Спи крепко, - напутствовал напарника Сысой тремя сутками позже. - Как следует спи, можешь даже храпеть, стерплю. А я тут пока подежурю. Он оттащил в тень от платяного шкафа кухонный табурет, устроился на нём с травматом в руке и приготовился терпеливо ждать преступника. Преступник, однако, не появился. За четверть часа до полуночи вместо него в гостиной нарисовался Карим. Оделся в темноте, уверенно стянул с антресолей перевязанную розовой лентой коробку и вышел вон. Сысой на цыпочках потрусил вслед. Слетел по лестнице пока напарник с комфортом спускался на лифте. Отследил путь Карима от подъезда до помойки. Проводил взглядом возвращающегося восвояси счастливчика, завистливо вздохнул и, зажав нос, укрылся среди мусорных баков. Долго, впрочем, ждать не пришлось. Ровно в полночь к помойке подкатил на велосипеде тщедушный вихрастый парнишка лет восемнадцати. Сноровисто исследовал содержимое баков и извлёк из третьего слева коробку с самым ценным, что было у Карима в хозяйстве. Пристроил ценность на велосипедный багажник и запрыгнул в седло. Улизнуть преступник, однако, не успел - в затылок ему неожиданно упёрся холодный твёрдый предмет. - Ну, здравствуй, Вундеркинд, сучий ты сын, - приветствовал злоумышленника Сысой. - Слезай, приехали. Так, бери коробку. Открывай. Открывай, кому говорю! Молодец. Видишь, что там? Отлично! Нравится? Не нравится? Ну, извини. Давай, рассказывай, как всё проделал и где прячешь награбленное, а то шлёпну. *** Раскрытие преступления отмечали в агентстве, где Верка Форточка накануне сделала уборку. - Молодцы, - хвалил, пересчитывая договорные восемь процентов, Дуболом. - Орлы, сиськари! Ну, вздрогнули! - Травите, начальнички, - велела, вздрогнув по третьему разу, Форточка. - Как этот бес прогнал дело? Сысой закусил маринованным патиссоном и сыто крякнул. - Кличка у сопляка неправильная, - поведал он. - Кашпировский больше бы ему подошло. Тот по телевизору всякую ахинею внушал, а этот по почте. - Те человечки, что в письмах были, по его словам, программный код, - подтвердил Карим. - Только не для компьютера, а для мозга. В общем, этот молокосос нас всех программировал. Мол, такого-то числа отнеси самые ценные экспонаты своей коллекции на помойку и обо всём забудь. Нет, каково, а? - А где они, экспонаты, - встрял Дуболом. - Изъяты и возвращены законным владельцам. Вундеркинд, оказывается, сам коллекционер, а денег нет ни черта, да и откуда им взяться. Вот и шаромыжничал из любви к искусству. - В камере не пошаромыжничаешь, - со знанием дела заметил Дуболом. - Там контингент не слишком внушаемый. Ну, вздрогнули! - Да нечего ему там делать, в камере, - вздрогнув, заявил Сысой. - Мы с Каримом сопляка в долю взяли. - Ни себе хрена, - присвистнула Форточка. - Это за какие же заслуги? Карим снисходительно похлопал её по плечу. - Прикинь, Верка, Степаныч гонорар уплатил. Баран уплатил, училка, грузин. А этот Поздняк метаться на хрен послал. Толку, дескать, с нас зеро, сказал. Ну вот вчера и получил он от Вундеркинда письмо. Скоро явится. Филокартист Поздняков явился, когда вздрогнули в седьмой раз. - Скотина я, - поведал он с порога. - Плюшкин я. Гобсек. Очень был неправ, очень. - Поздняк метаться, - осадил кающегося филокартиста Сысой. - Деньги принёс? - Всё принёс, всё. Поздняков приблизился к столу и принялся суетливо метать на него из карманов купюры. - Завтра к тебе придёт, - бросил Дуболому Карим, когда входная дверь за рассчитавшимся должником захлопнулась. - С заявлением, что пропали деньги. - И что его, отправлять к вам? - Да на фиг он нам нужен, - поморщился Карим. - Без него хлопот полон рот. Вывеску на "Сыскари и Вундеркинд" менять надо. Да, кстати, - обернулся к напарнику он. - Всё забываю спросить, что было в коробке. Ну это, самое ценное у меня в хозяйстве. Сысой усмехнулся. - Капитал, разумеется, - сказал он. - Сочинение Карла Маркса.
|