Annotation

     Дизайнер обложки Лена Рышкина

     Корректор Анастасия Лобанова

     No Лена Рышкина, 2023

     No Лена Рышкина, дизайн обложки, 2023

     ISBN 978-5-0059-2314-1

     Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

     Уже который день в Гонконге шёл дождь. Несмотря на то что было уже девять утра, влажный сумрак окутывал город. Энергичным шагом, укрываясь прозрачным зонтом, по набережной вдоль плавучей деревни шёл молодой мужчина, с виду — обычный житель острова. Воротник его плаща был поднят, и он, поёживаясь, прятал в него голову, как черепаха. Настроение у него было под стать погоде. Пройдя ещё один квартал, он свернул в небольшой проулок и оказался у двери небольшого магазинчика. Открыв дверь ключом и войдя внутрь, он встряхнул и сложил зонтик, снял плащ и прошёл за конторку.

     Сев за стол и включив настольную лампу, он с угрюмым видом открыл книгу учёта. Полчаса подсчётов показали то, что он и так уже знал. Дела шли из рук вон плохо. Заказов не было давно. Если так пойдёт и дальше, ему нечем будет заплатить за аренду в следующем месяце.

     Он встал и, засунув руки в карманы брюк, в задумчивости прошёл в выставочный зал.

     Выставочный зал своим видом больше напоминал современный музей. Помещение зала было невелико по размеру. Потолок и стены были выкрашены чёрной матовой краской, а пол, наоборот, сверкал белизной. Всё это создавало впечатление безграничности пространства, что производило некий мистический эффект. Вдоль стен, на расстоянии друг от друга стояли высокие стеклянные выставочные витрины-саркофаги, где каждая полка имела скрытую подсветку.

     Когда владелец приблизился к саркофагам, сработал датчик движения, включив скрытую подсветку полок, и осветил их содержимое. Ровный свет светильников бесстрастно осветил лежавшие на полках человеческие лица. Молодые и старые, угрюмые и весёлые, они бесстрастно взирали на посетителей магазина.

     В задумчивости останавливаясь то у одного, то у другого лица, он вспоминал своих заказчиков и обстоятельства, связанные с выполнением их заказов.

     Его мысли прервал звук открываемой двери. В помещение магазина вошла женщина. Она была элегантно и дорого одета. На голове у неё была большая чёрная фетровая шляпа, а лицо было наполовину закрыто большими чёрными очками. Владельцу магазина это не показалось странным. Часто его клиентами становились люди в нетипичной жизненной ситуации, желавшие сохранить инкогнито. Поэтому он уже повидал всякое.

     Посетительница не торопясь прошлась вдоль стеклянных саркофагов, внимательно рассматривая их содержимое. Владелец по опыту знал, что сейчас ей мешать не стоит. Поэтому он вернулся за свою конторку и углубился в ноутбук.

     Внимательно осмотрев все экспонаты, посетительница нерешительно направилась к конторке.

     Вот теперь уже, изображая искренний, но деликатный интерес, он обратился к ней:

     — Чем могу помочь, мадам? Вас заинтересовало что-то конкретное?

     Посетительница по-английски, с незнакомым ему акцентом, вежливо сказала:

     — Меня интересует изготовление… — она помялась, подбирая правильное слово.

     — Изделия, — подсказал владелец, — мы так это называем. Кто будет прототипом? Вы?

     — Нет. Другой человек.

     — Я понимаю. В этом случае ему необходимо прийти сюда. Процедура снятия параметров длится от полутора до двух часов.

     — Это невозможно.

     — Что, простите?

     — Он не сможет прийти сюда.

     — Но как же тогда…

     — Возможно ли изготовление, — она опять помялась, — изделия с человека, находящегося в другом месте? Дистанционно. Например, по фотографии?

     — К сожалению, это невозможно. Параметры снимаются непосредственно с прототипа.

     Женщина немного подумала и, видимо приняв какое-то решение, продолжила:

     — Понятно. В таком случае, могли бы вы поехать со мной и там сделать всё необходимое?

     — Видите ли, в процессе снятия параметров задействована сложная аппаратура. И перемещать её трудоёмко.

     — Я щедро оплачу ваши труды.

     — Ну, я сейчас не готов ответить вам. Мне нужно подумать.

     — Я заплачу вам тройной гонорар плюс стоимость вашего перелёта и перевозки вашего оборудования в оба конца.

     — Это весьма щедрое предложение, должен признать.

     Почувствовав, что выигрывает, посетительница добавила:

     — Только у меня есть существенное условие. Всё должно происходить в условиях строжайшей конфиденциальности.

     — Да, конечно. Это неотъемлемая часть моей работы.

     Он немного подумал.

     — Вы сказали «стоимость перелёта», я правильно вас понял? Куда нужно лететь?

     — В Россию.

     Всё небо было затянуто сизыми тучами, и ветер, не на шутку разгулявшийся в городе, даже здесь, в лесу, заставлял раскачиваться вековые корабельные сосны, подчиняя их своей воле.

     Я энергично шагала по дорожке, огибающей дом. Этот дом без внутренней отделки мой заказчик, Александр Петрович, купил недавно и поручил мне «довести его до ума», как он выразился.

     Работать с этим проектом было сплошным удовольствием, как это всегда бывает, когда человек знает, чего он хочет, чего он не хочет, и не сильно ограничивает по бюджету.

     Проектная часть осталась позади, и сейчас я приступила к авторскому надзору (это когда надо следить за тем, чтобы строители и прочие подрядчики не придумали свою трактовку моих чертежей, а заказчики не пошли у них на поводу, доверяя «профессионалам»).

     И всё было прекрасно ровно до того момента, пока Александр Петрович с женой не уехал куда-то на Средиземноморье и не делегировал реализацию проекта некому Эдуарду. Последовала череда непоняток и нестыковок с уже утверждённым проектом. И вот сегодня — очередная такая «непонятка». Эдуард с индифферентным видом довёл до меня «новое видение интерьера» заказчика, а на мою реплику, что оно, по сути, меняет всю концепцию интерьера, он пожал плечами, пожелал «хорошего дня» и на этом откланялся, оставив меня в смятении мыслей и чувств.

     Теперь всё это мне надо как-то объяснить прорабу, который ждёт меня в настоящий момент на объекте.

     «Спокойно, без паники, — говорила я себе, пытаясь взять себя в руки, — ты с этим разберёшься, ты же профессионал!»

     Какое там! Сердце колотится, лицо раскраснелось, а причёска… Так тщательно уложенные ещё утром, мои локоны сейчас были похожи на влажные пакли и постоянно прилипали к потному лицу. Было тут из-за чего паниковать!

     Между тем мой стремительный галоп то и дело переходил на робкую рысь, так как обтянутые кожей каблуки туфель (абсолютно новых, кстати) постоянно застревали в расщелинах между брусчатками, которыми была вымощена дорожка. Их ширина в точности совпадала с размером набоек туфель. Не хватало ещё новые туфли испортить!

     Наконец я зашла в дом. Чтобы немного успокоиться, я прошлась по пустым комнатам первого этажа. Сейчас здесь царила тишина, однако по облику помещений можно было безошибочно заключить, что здесь начался ремонт.

     Навстречу мне с хмурым лицом вышел прораб. По телефону, договариваясь о встрече, я вкратце обрисовала ему ситуацию и сейчас надеялась, что вместе мы что-нибудь придумаем. Видимо, напрасно.

     — Полина, что будем делать? — с места в карьер начал он. — Перегородку чем теперь будем облицовывать?

     — Хотела бы я знать! Сланец он отверг, и, какая облицовка будет теперь, пока неизвестно. Мне нужно всё обдумать. Может статься, и перегородки здесь этой вовсе не будет.

     — А нам что прикажете делать?! — наседал прораб. — Нам Эдуард сказал к вам обращаться.

     Он занял «боевую» позицию, широко расставив короткие ноги и уперев руки в боки.

     — Поймите, меня тоже застали врасплох этим «новым видением». Шутка ли, больше двух месяцев работы впустую! И столько же теперь, возможно, понадобится на переделку!

     — Извините, но это как бы ваши трудности. У нас в договоре сроки и пени.

     Сроки в договоре были действительно строго оговорены, да и прораба по большому счёту тоже можно понять. Он не может оплачивать «простой» своей бригаде. Однако его тон начал меня раздражать.

     — У меня в договоре, представьте, тоже и сроки, и пени.

     — Тогда я приостанавливаю работу, перебрасываю людей на другой объект, а от вас жду документацию.

     И прораб, очевидно, считая разговор оконченным, достал телефон и, бубня себе под нос, начал что-то набирать в нём. Да, видно, придётся решать всё самой.

     — Хорошо, — я взяла себя в руки, — постараюсь побыстрее разобраться, и, как только у меня будет какая-нибудь информация, я с вами сразу свяжусь.

     Прораб, не отрываясь от телефона, кивнул мне, давая понять, что он меня услышал.

     Стараясь собрать в кучку свои мысли и чувства, я возвращалась по той же злополучной дорожке из брусчатки к автостоянке и снова то и дело проваливалась в щели между брусчатками. В конце концов случилось то, что должно было случиться. Правый каблук намертво застрял.

     — Вот чёрт! — пробормотала я вслух, пытаясь высвободить туфлю. — Ну кто же делает такие расстояния между брусчатками?!

     Кое-как высвободив туфлю, я медленно доковыляла до своей машины. А набойка так и осталась замурованной между брусчатками.

     Усевшись в машину, я набрала номер своего визуализатора Данко. Вообще-то его звали Данил, но, будучи человеком творческим и, по его собственному признанию, перспективно мыслящим, он создал себе личный бренд DanCo, лелея, наверное, мечту об одноимённой компании.

     — Привет, Полиролька, — раздался его бодрый голос.

     — Привет, — я не разделила его энтузиазм. — По коттеджу будут изменения.

     На том конце провода воцарилась тишина. Данко, видимо, обдумывал мои слова.

     — С чего бы это?

     — Цитирую слова Эдуарда: «Сланец не в стиле!» — я изобразила «компетентный» тон.

     — Да ну! Это он так считает? Проект уже согласован, да и заказчику нравился сланец! Ты уже и на фабрике его забронировала.

     Я с тоской подумала о том количестве слэбов сланца, что я «перелопатила», выбирая лучшую текстуру, прежде чем нашла тот единственный, что так изумительно переливался, когда к нему подносили лампу.

     — Нравился. И стиль, и цвет, и планировочное решение — всё нравилось. Я так радовалась, что в кои-то веки будет цельный интерьер, без этих вечных компромиссов «жене — кухня, мужу — кабинет».

     Данко невнятно выругался.

     — Так там у тебя сланец — стилеобразующий элемент на всём первом этаже!

     — То-то и оно, — совсем сникла я.

     — Душенька, выше нос! Ты и не из таких ситуаций выкручивалась, подумаешь! Напугали бабу толстым…

     — Так, ладно, — поспешила я прервать его словесные экзерсисы. — Обдумаю «новое видение» и напишу тебе, что нужно переделать.

     — Пиши, Поли — идейная моя!

     Поговорив с Данко, я призадумалась. Действительно, не в первый раз в моей практике всё идёт не по первоначальному плану. А уж человеком «домашнего задания» я никогда не была. Из скольких сложных ситуаций по работе, да и просто по жизни, мне приходилось выпутываться, меняя на ходу стратегию!

     Вот и сейчас, продолжая сидеть в машине, я прикидывала возможные варианты замены «нестильного» сланца, исходя из принципа «и волки сыты, и овцы целы», когда мой телефон «ожил».

     От одного имени звонящего абонента у меня потеплело на душе: звонила одна из моих любимых клиенток Татьяна Сергевна (я называла её в ретро-манере, Татьяна Сергевна, что той, безусловно, импонировало), дама что-то около шестидесяти лет, приятной наружности и деликатного содержания.

     С Татьяной Сергевной мы заканчивали декор её загородного дома. Вот где труд был в радость и приносил вполне ощутимые плоды: дом получался — просто конфетка, в стиле классицизм, с колоннами и гипсовой статуей. Планировалась печать этого интерьера в глянцевом журнале. Татьяна Сергевна принимала самое активное участие во всём процессе, от планировки до декорирования.

     — Полиночка, я посмотрела всё, что вы мне прислали. Мне понравилась консоль под номером четыре. Её и приобретём.

     — Замечательно!

     — И ещё. Я тут присмотрела ночник в спальню, я пришлю вам его посмотреть?

     — Да, конечно, присылайте.

     Присланный ночник был неплох, но не подходил ни по стилю, ни по пропорциям к прикроватной тумбочке и изголовью кровати. Обычное дело. Часто люди выбирают вещи, исходя из принципа «нравится — не нравится», упуская из виду тот факт, что вещь может и не вписаться в интерьер.

     Вздохнув, я начала набирать в телефоне сообщение.

     Я улыбнулась. Доверие между дизайнером и заказчиком я считаю самым главным. Это, как доверие между пациентом и врачом. Если есть это доверие, мне хочется отдать проекту время, силы, душу, наконец.

     Погружённая в глубокие размышления о «волках и овцах», я тащилась в пробке из коттеджного посёлка (а до центра города это было больше часа пути), когда мой телефон зазвонил снова. Это звонил он. Любимый.

     Любимого именовали Олег. Он был на пять лет старше меня и руководил кредитным отделом в новосибирском филиале крупного российского банка. Мы познакомились с ним на почве любви к танго. Больше года назад его банк устраивал вечеринку после официального мероприятия. В конкурсе на лучшее исполнение этого танца мы были с ним единственной парой, и поэтому были вне конкуренции.

     Олег, по моему мнению, представляет собой эталон успешного человека, который «сделал себя сам». Приехав из области, он закончил экономический факультет университета с красным дипломом, получил диплом MBA, побывал на стажировке в США и сделал головокружительную карьеру в банке. И всё это сам, без каких-либо протекций. А ещё он бегает по утрам и ведёт здоровый образ жизни.

     Я так мысленно и видела фото Олега в глянцевом журнале под названием «Успех. Руководство к действию…», ну или что-нибудь в этом роде, где описаны все его жизненные достижения. Может статься, и обо мне упомянут?

     «О нет!» — мельком посмотрев на себя в зеркало заднего вида, я обнаружила, что мои щёки заливаются краской, а сердце бьётся часто-часто.

     Дело в том, что с юности я имею ненавистную привычку краснеть, как красна девица. И вот мне уже «немножко за тридцать», а я до сих пор заливаюсь румянцем в самых неподходящих ситуациях. Как, например, сейчас.

     Он звонил по видеозвонку. Хотел лицезреть. Пришлось показывать результат своего смущения.

     — Привет, — вкрадчиво проговорил Олег. Всё он заметил, естественно!

     — Привет, — я с преувеличенным оптимизмом ответила в камеру.

     — Как поживаешь?

     — Да в целом норм. Так, рабочие моменты.

     — Сильно тебя мучают твои заказчики?

     — Заказчик, вернее, его представитель Эдуард. Представляешь, сегодня до меня довёл «новое видение» хозяев и теперь мне придётся менять концепцию.

     — Бывает. Тогда, я думаю, тебе надо встряхнуться. Проведём уик-энд в Лондоне?

     От неожиданности я резко выдохнула, восторженно смотря на Олега, и так резко затормозила, что машина, ехавшая сзади, едва не въехала в задний бампер моей.

     — Что такое? — нахмурившись, спросил Олег.

     — И ты ещё спрашиваешь?!

     Олег самодовольно улыбнулся. Конечно, он знал о моей мечте побывать в Великобритании.

     — А как же «новое видение»? Мне же надо срочно менять концепцию первого этажа.

     — Прежде всего тебе надо отвлечься. А там и о «новом видении» можно подумать. Да и что может произойти за два дня?

     Я подумала: «А ведь действительно, все выходные я буду метаться из угла в угол в поисках ʺновой концепцииʺ, а так хоть проветрюсь и свежим взглядом посмотрю на ситуацию».

     — Ты змей-искуситель! Знаешь прекрасно, что я мечтаю об этой поездке.

     — Ну что, «Ева», вылет в пятницу после обеда в Москву, оттуда почти сразу в Лондон, обратный рейс в воскресенье вечером.

     — Я не могу устоять перед соблазном съесть твоё яблоко, «Адам»!

     — Это «да»?

     — Конечно!

     — Пожалуйста, проходите вот за этот столик, — метрдотель, учтиво улыбаясь, проводил меня до столика.

     Подойдя к столику, я буквально остолбенела от вида, который открывался из окон ресторана! Передо мной раскинулось здание Парламента с венчающим его Биг-Беном.

     «Да… Одно дело учить на уроках английского „London is the capital of the Great Britain…“ ¹и далее про достопримечательности, — восторженно думала я, — а другое дело, когда все эти достопримечательности буквально у твоих ног! Не на картинке, не по телевизору или в интернете, а буквально в пешей доступности!»

     Я упивалась видом, попивая кофе и поедая свой любимый омлет, который, по счастью, здесь готовят, и только одно омрачало моё прекрасное настроение. Видом я упивалась в одиночестве. Олег был на конференции, которая проходила в одном из многочисленных конференц-залов отеля. Причём о конференции я узнала случайно, вчера поздно вечером, когда Олег ставил себе на утро будильник.

     — Не бери в голову, — ответил он на мой недоумённый взгляд, — это ненадолго. Пару часов, и я смоюсь оттуда.

     — Но мне казалось, что у нас романтический уик-энд. Только ты и я.

     — Так и есть!

     — Я как-то иначе всё это себе представляла, — обиженно ответила я.

     — Ну же, малыш, брось дуться! Ты в Лондоне! Ты столько о нём мечтала, все уши мне прожужжала! Вот и наслаждайся! Завтра ты выспишься, позавтракаешь и можешь посетить, к примеру, Биг-Бен.

     — Но я бы хотела, чтобы мы вместе…

     — Я, как освобожусь, присоединюсь к тебе. Мы вместе поедем на речном трамвайчике до Гринвича, — он придвинулся ко мне и медленно снял с моего плеча одну бретельку шёлковой сорочки, — потом пообедаем в «Айви», — он многозначительно приподнял бровь и снял вторую, — и, очень может быть, заскочим в «Харрэдс», — и тем же медленным движением оставил меня вовсе без сорочки.

     Так что сегодня, закончив завтрак, я пошла на прогулку по близлежащим достопримечательностям одна.

     Выйдя из отеля, я пересекла мост Вестминстер. Я решила не ходить без Олега на экскурсию, а просто побродить по окрестностям, вдохнуть, почувствовать дух Лондона, так сказать.

     Налюбовавшись на Биг-Бен, я пошла гулять дальше по Вестминстеру. Спустившись по каменной лестнице, я неожиданно набрела на бывший бункер Черчилля, откуда он управлял вооружёнными силами, флотом и авиацией во время Второй мировой войны. Всё там очень атмосферно, но больше всего в помещениях бункера мне почему-то понравились разноцветные телефончики и ночные вазы в кабинетах членов правительства, лукаво выглядывающие из-под кроватей.

     Черчилль всегда меня интересовал не только как политик, но и как человек. Его любовь к жене, Клементине, Клемми, как он нежно называл её, вдохновляет. Если говорят, что за каждым великим мужчиной стоит женщина, то это как раз такой случай. Даже в этом бункере ей была приготовлена отдельная комната с зеркалом и мягким, тёплым креслом.

     Было уже начало четвёртого. Я уже вдоволь набродилась и «надышалась», успела даже немного перекусить, когда позвонил Олег.

     — Я освободился, где ты находишься?

     — Тут неподалёку.

     — Ну, что предпримем? — он помолчал, видимо что-то прикидывая в уме. — На трамвайчик мы уже не успеваем, так что давай сразу в «Харрэдс», потом ужинать в «Айви», я уже и столик заказал. Идёт?

     — Идёт. Хотя речной трамвайчик… это было бы так романтично!

     — Романтика у нас с тобой будет сегодня после «Айви».

     Мне было жаль и речного трамвайчика, и экскурсии, на которую я не пошла, но я решила «не брать в голову», как учит меня Олег, и довольствоваться тем, что имею, как учила меня моя мама.

     — Тут, оказывается, есть магазин мебели! — я восторженно крутила головой в разные стороны, когда мы оказались в «Харрэдс». — Пойдём посмотрим! Хочу составить представление об ассортименте.

     — Ой, да брось ты! Неужели тебе на работе не надоела эта мебель?

     — Как «надоела»? — растерялась я. — Мне это нужно для расширения профессионального кругозора.

     — Что тебе действительно нужно, так это «Обувной рай»!

     — Какой такой рай? — сразу забыв о необходимости расширения своего профессионального кругозора, навострила ушки я.

     — Сейчас увидишь, — ответил Олег и взял меня под локоток, увлекая за собой на эскалаторе на самый верх, в поднебесье, где Её Величество Обувь всех цветов и фасонов от всех известных дизайнеров мира правит бал.

     Очутившись на самом верхнем этаже здания, мы действительно попали в самый настоящий обувной «рай», который, к слову, именно так и называется: Harrods Shoe Heaven²

     На бескрайних белоснежных просторах помещения площадью почти в четыре тысячи квадратных метров, где стенды с обувью причудливо сменяют друг друга и теряются где-то на горизонте, графично выделялся потолок, отдававший дань стилистике всего помещения, которую я определила как ар-деко (в каком же ещё стиле создавать «рай»? ). Как я узнала позднее, это интерьерное творение стало лебединой песней дизайнера Дэвида Коллинза.

     — Ну что, желает леди что-нибудь приобрести? — со сдержанной улыбкой спросил Олег.

     — Ещё как желает! У леди на этот случай как раз припасено одно желание. Вот только…

     — Думаешь, тут чего-то нет? — со снисходительной иронией спросил Олег.

     — Просто это так называемые «голые сандалии», — и, видя непонимание в глазах Олега, добавила: — Это летние босоножки. А сейчас осень.

     — Ну что ж, есть только один способ узнать. Пойдём и спросим.

     И Олег решительным шагом направился к продавцу.

     Когда двадцать минут спустя мы покидали этот волшебный магазин, я, прижимая к груди босоножки нужного цвета и размера, счастливо подумала, что если обувной рай существует, то именно так он и выглядит.

     В отеле я приняла душ и облачилась в чёрное платье в стиле «модерн»: с глубоким треугольным вырезом, с нашитой ярусами длинной кисеёй в тон, которая привлекательно колыхалась при малейшем движении. К платью прекрасно подошла обновка — «голые сандалии». Длинная нитка жемчуга, дважды обёрнутая вокруг шеи, и чёрная сумочка, расшитая бисером, дополнили мой образ. Волосы я уложила в ретро-манере марсельской волной.

     «Дыша духами и туманами», я спустилась в бар, где меня поджидал Олег.

     — Выглядишь потрясающе. Пойдём, такси уже ждёт нас.

     В «Айви» нас сначала проводили к барной стойке, которую я бы скорее назвала барным «островом», со столешницей, выполненной из оникса. Людей было много, одеты все изысканно.

     Не скажу, чтобы меня сильно впечатлил интерьер ресторана. Здесь, как и в «Харрэдс», во всём, от светильников до мебели, чувствуется влияние стиля ар-деко. Но в «Харрэдс» это современное прочтение стиля, а здесь — классическое. Особенно не понравилось оформление окон. Своими наблюдениями я поделилась с Олегом.

     — Отсутствие портьер на окнах и витражи а-ля Арлекин вместо стёкол, на мой взгляд, лишают помещение уюта.

     Олег сдержанно промолчал. Вот вечно лезу я со своим профессиональным мнением. Я поспешила исправить оплошность.

     — Но, надо отдать должное владельцам (а ведь их, за более чем сто лет существования ресторана, сменилось немало), они сохранили дух начала прошлого века, богемную театральную атмосферу.

     Олег никак не отреагировал на мои слова. По-моему, он вообще пропустил их мимо ушей. У него светились от счастья глаза, и он беспрестанно шарил ими по залу в поисках селебрити, которые частенько здесь бывают.

     — Представляешь, — воодушевлённо сказал Олег, когда нас наконец пригласили за столик, — за этим самым столиком могли сидеть Лоуренс Оливье с Вивьен Ли, а за тем — Марлен Дитрих?

     — Представляю, — улыбнулась я, — и Марлен Дитрих подслушивала, как они любезничали.

     — В смысле «подслушивала»?

     — Ну столики стоят так близко, что я могу посчитать все бриллианты на кольце леди справа.

     — А ты не смотри по сторонам. Мне, например, нет никакого дела до бриллиантов леди справа, — сказал Олег почти с вызовом.

     — Олег, — я взяла его за руку, — ну хорошо, я буду весь вечер смотреть исключительно на тебя. А в тарелку смотреть можно?

     Олег криво улыбнулся, и в этот момент подошёл наш официант.

     Одно за другим блюда сменяли друг друга. Мастерство повара было выше всяких похвал.

     И вот подошло время десерта. Когда передо мной поставили тарелку с заказанным мною The window to The Ivy³, я прыснула от смеха. Их фирменный паттерн а-ля Арлекин с витражей перекочевал не только в цветовую гамму мебели, но и украшал столовые приборы, салфетки и даже вот оказался у меня в тарелке с десертом.

     — Слушай, какой-то перебор с арлекинами, — тихонько посмеялась я.

     — Ну почему ты такая? — раздражённо ответил Олег.

     — Какая? — опешила я.

     — Неблагодарная и ограниченная.

     И поскольку я в непонимании молча смотрела на него, Олег менторским голосом продолжал:

     — Многие почитают за честь побывать здесь! Это культовый ресторан, интерьер которого, между прочим, выдержан в лучших традициях времени его создания. Тебе как дизайнеру это должно быть интересно!

     — Насколько я знаю, тут изначально была «культовая» итальянская пиццерия, — попыталась пошутить я.

     — С меня довольно, — Олег бросил салфетку на стол и красивым жестом подозвал официанта, — вечно ты всё испортишь!

     — Олег, извини, пожалуйста, я не думала, что…

     — Вот именно, — резко перебил он меня, — ты никогда не думаешь!

     Я не знала, что ответить. Только сидела красная как рак, с поникшими плечами и, теребя салфетку, тоже с фирменным, арлекиновым паттерном (будь он неладен!), судорожно пыталась подыскать какие-нибудь слова, чтобы как-то сгладить ситуацию. Но слова как-то не находились.

     Олег расплатился. Пытаясь, несмотря ни на что, быть до конца комильфо, он с оскорблённым видом подошёл и помог мне встать из-за стола.

     В такси, по дороге в отель, вжавшись в угол, я чувствовала себя полной дрянью, оскорбившей хорошего человека в лучших чувствах. Олег же с отрешённым видом смотрел в окно, по которому змейками стекала дождевая вода.

     Я попыталась помириться, положив руку ему на плечо, но он, не поворачивая головы, движением плеча скинул её, оставив лежать на сиденье в одиночестве.

     «Ничего не понимаю. Надо срочно выпить чайку».

     Пока закипала вода в чайнике, я смотрела в окно и анализировала. После приезда, чтобы разобраться с «новым видением», я через Эдуарда предоставила заказчику фотки различных интерьеров с возможными вариантами замены сланца и попросила отметить то, что понравилось. И вот сегодня утром мне наконец удалось получить «обратную связь». Эдуард прислал мне фото, только не мои, а совсем другие, скачанные из интернета. Второй час я их анализирую и чувствую, что начинаю впадать в ступор.

     Дело в том, что у заказчика голубые глаза. Нет, тут надо рассказать подробнее.

     За годы работы я выработала собственную методику определения оптимальной цветовой гаммы интерьера для каждого клиента, основывающуюся на том, что у каждого человека — своя нативная цветовая палитра: цвет кожи, глаз, волос.

     Стилисты и визажисты используют эту палитру для формирования индивидуального облика своего клиента. Я же пошла дальше. Ведь те же принципы работают и в интерьере. Например, мои кареглазые клиентки предпочитают тёмную древесину, а в интерьере им приятно видеть что-нибудь пыльно-розовое или бордовое. Обладатели глаз «цвета пива» предпочитают бронзу, природные оттенки земли, древесины, зелени. И если человек идёт по своему природному пути, а не повторяет за знакомыми, не копирует интерьеры из интернета, ему в своём доме потом будет психологически комфортно. Сложнее, когда заказчики, чаще муж с женой, с разным цветотипом, но тут у меня, как говорится, свои секреты.

     Для моего голубоглазого заказчика, с его природной склонностью к синей, серой цветовой гамме, мы спроектировали современный функциональный интерьер. Серый фон стен там является фоном для чёрной графики светильников и элементов интерьера из американского ореха и сланца.

     И сейчас мне предлагается заменить всё это, на что бы вы думали? На дуб, бежевый мрамор и фисташковые обои! То есть на нечто совершенно противоположное.

     Наблюдая, как чаинки вальсируют во французском прессе, постепенно отдавая напитку весь свой вкус и аромат, я размышляла, что же мне делать.

     Конечно, самое правильное сейчас было бы обсудить всё с Александром Петровичем, как мы делали это раньше. Но теперь я вынуждена довольствоваться Эдуардом. Да и то он только доводит до моего сведения то или иное пожелание заказчика, и всё, «дальше разбирайтесь сами».

     Тут зазвонил телефон.

     — Привет, Миш, — обрадовалась я.

     — Привет, Поль, как Лондон?

     — А ты откуда знаешь?! — оторопела я.

     — Поступила информация.

     — Ну да, ну да, — как я могла забыть, — улыбнулась я.

     С Мишкой мы дружим ещё со времён студенчества. Он делал попытку перевести нашу дружбу в новый статус, но я почему-то не поддержала его инициативы. И вот студенческая жизнь позади, все мы разлетелись кто куда, но с Мишкой связи не потеряли.

     Ещё учась на «юрфаке», он подрабатывал юристом в частном охранном предприятии, а позже он создал свой маленький, но крепкий ЧОП.

     — Встретила кого-нибудь из Даунтона?

     — Конечно! Всех, в полном составе! Они кричали мне «Ура!» и в воздух чепчики бросали.

     — Судя по твоему язвительному тону, в Лондоне тебе не понравилось.

     — И да и нет. У меня тут просто сложности с заказчиком.

     — Какие?

     — Александр Петрович уехал за границу, и авторский надзор я веду с его представителем. Я не знаю почему, но проект претерпевает странные изменения.

     — Почему «странные»?

     — Сложно пока сказать определённо. Понимаешь, новые требования, которые идут вразрез со старыми, какие-то новые материалы, которые мы не обсуждали. И всё это в несвойственной заказчику цветовой гамме и стиле. Это меня ставит в тупик.

     — Почему с самим заказчиком не обсудишь? Он сейчас в стране, более того, в Новосибирске.

     — Как?! Откуда ты… А, ну да.

     — Я его сегодня мельком видел в банке.

     — А я смогу с ним встретиться?

     — Попробуй!

     — Мишечка, спасибо! Ты настоящий друг!

     — Только «друг»?

     — Старый друг лучше новых двух, — нашлась я.

     — Ой, только не надо этой вот «народной мудрости»!

     — «Дружба крепка не лестью, а правдой и честью», — решила я его «добить».

     — Ладно, честная моя, — рассмеялся Мишка, — лови своего заказчика, до скорого!

     Интересно, почему Олег мне ничего не сказал о приезде Александра Петровича? Он же знает о моих трудностях. Правда, после того похода в «Айви» мы практически не разговариваем. Вернулись домой как чужие люди.

     И меня в который уж раз за последнее время «накрыло» волной раскаяния. Ну кто меня за язык тянул, кому было нужно моё «профессиональное мнение»? Ведь я видела, что для него это особое, знаковое место, да ещё и распиаренное его деловым партнёром. Он готовился, бронировал заранее столик.

     В общем, я решила написать ему.

     Вот, у меня с Олегом всегда так. Как на американских горках: то вагончик мчится вверх, и ты чувствуешь себя на вершине блаженства, то неожиданно летит вниз, до холодка под ложечкой.

     Что ж, придётся обойтись без помощи Олега. Попробую связаться с Александром Петровичем сама.

     «Всё страньше и страньше», — по дороге домой мне вспомнились слова Алисы.

     Я отправила Александру Петровичу несколько текстовых и голосовых сообщений. Он получил их все до одного, но никак не отреагировал. Что это может означать?

     Я подъехала к своему дому. Всегда люблю возвращаться домой. Я живу в отдельной двухкомнатной квартире в «сталинском» доме, в «тихом» центре. Большая парадная с входами с улицы и со двора и высокие потолки, к сожалению, не подразумевают больших комнат. Но я всё равно люблю свой дом, за его помпезный внешний вид в стиле сталинский ампир, за зелёный тихий двор. Сам дом отремонтирован, двор чистый, а соседи — сплошь научная интеллигенция прошлых лет.

     В результате небольшой перепланировки я объединила кухню с соседней комнатой, получив приличных размеров кухню-гостиную. Другая же, изначально бóльшая по площади комната, стала служить мне спальней, в которой я устроила просторную гардеробную.

     Квартира мне досталась от бабушки. Вместе с квартирой в наследство мне досталась и мебель в стиле модерн: обеденный круглый стол со стульями и буфетом работы начала XX века, а также кровать с туалетным столиком.

     Моя бабушка, коренная ленинградка, девушка из аристократического рода (об этом обстоятельстве в нашей семье всегда говорили полушёпотом и всегда с намёками на неизвестные обстоятельства), влюбилась по уши и вышла замуж за простого студента-сибиряка. Не задумываясь, она поехала за ним жить в Сибирь. И, по её собственным словам, ни разу об этом не пожалела.

     В качестве своего приданого она и привезла эту мебель. Правда, из шести стульев до Новосибирска доехало лишь четыре (двум «приделали ноги», как выражался мой дед).

     Само собой, дизайн всей квартиры я постаралась выдержать в том же стиле, сделав, пожалуй, исключение для характерных для модерна витражей, так как просто не люблю витражи.

     Конечно, мебель я уже реставрировала: перетягивала ткань на сиденьях стульев, а от кровати, по сути, остался один каркас с витиеватым изголовьем. На смену старому матрацу пришёл ортопедический, а пришедшее в негодность основание я заменила отдельно стоящим, и тоже ортопедическим.

     Открыв свои высокие двухстворчатые дубовые двери и пройдя в прихожую, я с наслаждением сняла туфли и размяла ноги. Потом смахнула с туфель пыль, протёрла подошвы влажной губкой и поставила их на своё место в гардеробной.

     «Как там говорила Лиля Брик? — вспомнила я. — Надо внушить мужчине, что он гениальный, а остальное сделают хорошие туфли и шёлковое бельё».

     Хорошие туфли и шёлковое бельё. Именно хорошую обувь я любила больше всего. Она занимала добрую половину моей гардеробной: красивая и добротная, в моей цветовой палитре. Я носила каждую пару несколько лет, предпочитая модели, которые долго не выйдут из моды. Особое удовольствие мне доставлял также процесс ухода за обувью. В специальном ящике гардеробной у меня было великое множество кремов, восков, пропиток и щёток, призванных сохранять мою обувь в порядке.

     С шёлковым бельём же дело обстояло так. Его было тоже много, и я всё время покупала что-то новое. Но вот носить шёлк каждый день, а тем более спать в нём я не могла, хоть тресни. Тонкий и скользкий шёлк был красив и приятно ласкал кожу, но не давал чувства уюта и защищённости, так необходимого мне во сне. Я возилась с боку на бок, пытаясь уснуть. А стоило снять шёлк и надеть тёплую, мягкую трикотажную пижамку, как я сразу засыпала и сладко спала всю ночь. Я заставляла себя полюбить шёлк, считая себя недостаточно рафинированной и утончённой. Но мне это не удалось.

     Для Олега я, конечно же, облачалась в шёлковые «доспехи», производя требуемое впечатление.

     Олег… он знает о моей страсти к хорошей обуви, он даже в шутку называет меня «башмачная маньячка». Именно поэтому он повёл меня в «Обувной рай» и купил это чудо. С грустью я провела пальцем по тонким ремешкам своих новых босоножек. Я решила отвести им почётное место в гардеробной, впрочем, они этого заслуживали.

     Грустно вздохнув, я закрыла гардеробную и пошла на кухню ужинать. Пока я обжаривала на сковороде готовые овощные котлеты, мои мысли вновь вернулись к работе.

     «Новое видение» фактически состояло в замене современного интерьера, что называется, классическим, с пилястрами, картушами и ламбрекенами. Это требовало, по сути, переделки дизайн-проекта. Шутка ли, менять стиль интерьера?

     Заказчики зачастую не осознают, что интерьерный стиль — это не только про то, какая люстра или мебель будут в вашем доме. Если бы всё было так просто!

     Подчас интерьерный стиль диктует свои законы в планировке помещения. Так, например, классические стили в идеале предполагают особую планировку помещения, где можно выстроить симметрию, и высокие потолки.

     Так вот, классика не «ляжет» на планировку дома Александра Петровича, если не сделать серьёзную перепланировку, которая может затронуть конструктивные элементы здания. А изменение планировки подразумевает изменение расстановки мебели, которое, в свою очередь, тянет за собой изменение электрики, потолков и много ещё чего.

     «Как же мне всё это донести до Александра Петровича? — я в задумчивости водила вилкой по уже пустой тарелке. — А ответ простой. Надо во что бы то ни стало попытаться встретиться с ним лично».

     Было ранее субботнее утро. Проснувшись, я лежала в кровати, наблюдая, как за окном стайка воробьёв затеяла перепалку на растущей под окном берёзе.

     В любую другую субботу я бы, не торопясь, оделась, накрасилась и отправилась на неспешный завтрак в моё любимое кафе. Там я, жмурясь на солнышко, пробивающееся сквозь ветви сосен, выпила бы большую чашку капучино, съела бы обязательный омлет, порцию сырников или оладушек. И под конец — тирамису. Правда, потом я бы поехала в офис, разгребать скопившуюся за неделю «текучку».

     Сегодня же у меня были другие планы. На повестке дня было припереть к стенке, ну или к чему там получится, Александра Петровича и получить, наконец, внятные объяснения по поводу «нового видения». Благодаря Мишке я знаю, что он в городе.

     Я решила, что осуществить задуманное я смогу, подловив его во время обязательной утренней пробежки, которая, как я знаю, в субботу у него начинается в девять часов.

     Поэтому я загодя подъехала к парку, где он бегает, и «окопалась»: заняла удобную наблюдательную позицию, попивая капучино, который я предусмотрительно купила в кафе навынос. Я решила не сильно отходить от традиций.

     Но вот уже часы показывали почти десять, а одетого в треники Александра Петровича, бегущего трусцой, не наблюдалось.

     Я уже допила свой кофе, пожалев, что не купила два стакана, когда раздался звонок телефона. Звонил Славик, знакомый прораб. Нас связывало долгое взаимовыгодное сотрудничество. Познакомившись и результативно поработав на каком-то объекте, мы стали активно рекомендовать друг друга. Да и вообще между нами сложились почти дружеские отношения.

     — Привет, Слава!

     — Привет! — прогремел в трубку он. — Как дела?

     — Как сажа бела.

     — В смысле?

     — В смысле, в моей жизни бывают взлёты и падения.

     — А сейчас что? — перебил он. — Падение?

     — Ну… да. А у тебя как, всё стабильно?

     — Вроде того. Слушай, у меня тут объект нарисовался. Большая трёшка в пригороде. Заказчик — владелец стоматологической клиники. Хочет «дорого-богато». Я сразу подумал про тебя.

     — Слав, я, наверное, сейчас не смогу, у меня такая запарка! Тем более пригород.

     Видимо по опыту зная, что неприкрытая лесть — лучшее средство в общении с творческим человеком, Славик добавил:

     — Слушай, я тебя уже прорекламировал, журналы с твоими интерьерами показал, ссылку на твой сайт и соцсети дал. Сказал, что если нужно «дорого-богато», то это только к тебе.

     — Ну не знаю…

     — Просто съезди и посмотри. Не понравится — откажешься. И вся любовь.

     — Ну если только посмотреть…

     В этот момент я заметила объект своего преследования, но не в трениках, а в деловом костюме, стремительно выходящим из своего подъезда.

     — Всё, мне надо бежать, — торопливо проговорила я, — пиши всю инфу в Ватсап.

     Нажав на «отбой», я выскочила из машины и бросилась в погоню.

     — Александр Петрович, здравствуйте! — подбегая к нему, крикнула я.

     Он приостановился, озадаченно глядя на меня. Ни один мускул не дрогнул на его лице, а в глазах не было и тени узнавания.

     — Я Полина, ваш дизайнер, вы меня разве не узнаёте?

     — Здравствуйте, Полина! Извините, я спешу, не могу уделить вам время.

     Я удивилась, но решила не терять времени и выпалила на одном дыхании всё, что терзало мой ум в течение последних дней.

     — Вы прислали мне фото с «новым видением» дизайна вашего дома. Но оно кардинально отличается от того, что мы с вами обсуждали, и на основе чего я сделала проект, который мы с вами согласовали. Переделка в соответствии с новым видением потребует времени, месяца как минимум, и будет в рамках другого договора, как вы понимаете.

     — Да, да. Я понимаю.

     — Прораб тоже давит на меня. Ему нужна документация. Когда мы сможем с вами встретиться и всё обсудить?

     Его, казалось, обрадовал поворот разговора.

     — Да, да, я вам позвоню, и мы договоримся о встрече.

     И он тем же стремительным шагом направился к поджидавшей его машине. Я же осталась стоять со смешанным чувством незавершённости и какой-то нереальности происходящего. Как во сне. С одной стороны, мне удалось его подловить, и мы даже условились о встрече, с другой — что-то было сильно не так, но пока я не понимала, что именно.

     Когда я отъехала от его дома, зазвонил мой телефон. Олег. Сердце, как всегда, сделало кульбит и забилось чаще от приятного волнения.

     — Тебе больше заняться нечем?! — с места в карьер начал любимый.

     — В смысле? — оторопела я.

     — Зачем ты подстерегаешь человека, вторгаешься в его личное пространство?

     Сказать, что я была в шоке от этой отповеди, это значит ничего не сказать.

     — Олег, да ты что?! — растерянно пробормотала я. — Мне нужно было с ним обсудить его новые пожелания, а на сообщения и звонки он не отвечает. Я побоялась, что он опять уедет из страны, а стройка простаивает. Да я сильно его и не задерживала.

     — Ну у него сейчас слишком много забот, чтобы ещё о такой ерунде думать, — проворчал Олег.

     — Ну знаешь, — я начинала закипать в праведном гневе, — для меня это не «ерунда»! Время идёт, у меня нет никакой ясности, и простаивающие строители уже тоже, знаешь ли, «вторгаются в моё личное пространство»!

     — В любом случае он не доволен и скоро уезжает. Так что, думаю, тебе всё же придётся общаться с Эдуардом.

     — Я не спрашиваю о причинах такой твоей осведомлённости в его делах, но тут ты не прав, мы с ним договорились, что встретимся и всё обсудим. А он обычно держит слово.

     — Я не понимаю, что ты землю роешь, что тебе спокойно не живётся?! Прислали тебе фотки, вот и работай, не дёргай человека.

     — Откуда ты знаешь про фотки?

     — Ну, — замялся он, а потом продолжил более уверенно: — Ты мне сама говорила!

     — Я тебе этого не говорила! Я бы вообще ни с кем не стала это обсуждать, не переговорив предварительно с заказчиком.

     — Ну я уже не помню, может быть, это он мне сказал.

     Я хотела прервать этот странный до нелепости, обидный разговор, так как голос мой начинал предательски дрожать, и я почувствовала наворачивающиеся на глаза слёзы.

     — Олег, извини, я не могу больше разговаривать, въезжаю на «кольцо», — и отключилась.

     В голове и душе был полный сумбур. Обида жгла мои глаза и по щекам покатились-таки слезинки, прокладывая две чёрные дорожки от размазанной туши.

     «За что он так со мной?! — в который раз я уже задавала себе один и тот же вопрос. — Как будто он не на моей стороне. Ну обиделся, я понимаю, он и раньше обижался. Мог игнорить меня неделю, пока я, мучимая раскаянием, сама не знаю в чём, не делала первый шаг к примирению. После этого он снисходил и прощал меня».

     Сейчас же он не просто обижен. Он стал чужим, каким-то равнодушным. Мне стало так горько и так одиноко. Дорога расплывалась от застилавших мне глаза слёз, поэтому я постаралась взять себя в руки.

     Снова зазвонил телефон. Мама.

     Выйдя замуж, она, как и бабушка, переехала жить в другой город. Но личная жизнь у неё не сложилась. Отец ушёл от нас, когда мне было тринадцать. Повторно замуж мама так и не вышла. Сейчас она живёт вместе с моим младшим братом.

     С мамой у меня всегда были непростые отношения. Поэтому я расшиблась в лепёшку, но поступила в Архитектурную академию в Новосибирске и навсегда покинула отчий дом. Здесь, в Новосибирске, я жила с бабушкой и дедушкой до самой их смерти.

     — Здравствуй, Полина.

     — Привет, мам!

     — Ты ещё узнаёшь мой голос? — с вызовом начала мама.

     Нет, только не сейчас! Я не готова выслушивать ещё и мамины претензии. Хотя надо признать, что в данном случае они обоснованны: я действительно ей очень редко звоню. Поэтому я применила проверенный временем приём: не поддаваться на провокацию и перевести разговор в позитивное русло.

     — Мам, как хорошо, что ты позвонила! Мне сейчас так важно поговорить с родным человеком.

     — С родным? А разве с родным человеком, тем более с матерью, так поступают?

     — Что ты имеешь в виду?

     — То, что ты совсем забыла о моём существовании! Может быть, мне тоже важно с тобой иногда поговорить! Или я больна или у меня какие-нибудь другие проблемы!

     — Мам, но ты же знаешь, как я занята на работе! Тем более сейчас, — я перевела дыхание, — на меня столько всего навалилось!

     — Чего там у тебя опять стряслось? — ворчливо спросила мама.

     — Так, проблемы, — я с досадой почувствовала, что не получу здесь никакой поддержки. Как всегда.

     — На работе или…

     — И там и там, если честно.

     — С Олегом поссорились? Что ты опять «выкинула»?

     — Будучи в Лондоне, не одобрила интерьер ресторана, который он выбрал. Потом…

     — В Лондоне?! А вот я никогда не была в Лондоне, — перебила меня мама. — Вот вечно ты выпендриваешься! Не была бы такой норовистой, давно была бы замужем! И детей нарожала.

     — Зачем?

     — Как это «зачем»? В этом состоит счастье женщины, глупая!

     — А разве замужество и дети гарантируют счастье? У тебя было и то и другое, но разве ты была счастлива?

     — Мне просто попался не тот человек.

     — Вот я и хочу быть уверена, что Олег — тот человек. А потом уж свадьба и дети.

     — Тебе сколько лет? Поди, «не шешнадцать»! Детей ты на пенсии собираешься заводить?

     Вот поэтому я очень редко ей звоню. Любую тему она умудряется перевести на этот вопрос.

     — Ладно, мам, какие-нибудь ещё новости есть?

     — Нет, кроме того, что Андрея уволили с работы.

     В который уж раз. Вот уж кто действительно выпендривается.

     — А что случилось? — спросила я ради приличия, хотя причина была всегда одна и та же.

     Голос у мамы мгновенно изменился. Обличительные интонации уступили место оправдательным.

     — Да у него такой дурак-начальник! Представляешь, другим зарплату повышает, а Андрюше — нет! Ну вот Андрей ему взял всё и высказал.

     — В своей обычной хамской манере, разумеется.

     — Почему в «хамской»?! Просто он от такой несправедливости не сдержался. Ну, в общем, сейчас он ищет другую работу.

     — Мам, на другой работе будет всё то же самое. Пока Андрюша не поймёт, что он стóит столько, сколько ему платят. Если хочет больше, надо повышать свою «стоимость».

     — В смысле?

     — В смысле — повышать свою квалификацию, пройти какие-нибудь курсы по специальности, выучить, наконец, английский. А ещё лучше — китайский. И поумерить гонор.

     — Зачем ты на него наговариваешь? Нормально у него с гонором. Это у других…

     — Тут нормально, там нормально, а в результате — опять выгнали с работы. Ладно, мам, мы это уже тысячу раз обсуждали. Передавай ему привет!

     — Хорошо, раз у тебя нет времени дольше со мной разговаривать…

     — Мам, я за рулём.

     — Что ж, более не задерживаю.

     — Пока, мам. Береги себя.

     Всё как всегда. Но задачу мама свою выполнила. Я отвлеклась, и слёзы мои высохли.

     В сгущающихся сумерках я лежала на кровати, свернувшись калачиком, и чувствовала, как такой же мрак сгущается и в моей душе.

     Почему в моей жизни всё так оборачивается? Я всегда была послушной, ответственной, отлично училась и ничего для себя не требовала. А те немногие мужики, что у меня были, встречаясь со мной, будто оказывали любезность. Но я и тут была понимающая и ничего не требовала.

     А троечницу и халявщицу Проклову, дочь маминой подруги, которая всё детство и юность «выносила» родителям мозг, мужики «носят на руках»! И уже теперь им она, в свою очередь, «выносит» мозг. И уж точно не лежит вот так и не рыдает в темноте. Может, конечно, и рыдает, но точно не от одиночества.

     И ведь не скажешь, что она красивее меня. Сексуальнее, быть может, увереннее. А я просто удобная. Удобная для всех. Для всех, кроме себя. Как там в песне поётся? «Хорошая девочка плачет у окна». Или сильная? Не помню точно.

     Тут зазвонил мобильный. Мишка.

     — Алло, Миш, — всхлипнув, проговорила я, — слушаю тебя.

     — Поль, привет, ты что, плачешь? Что случилось?!

     — Да так, накатило что-то, — от его участливого голоса слёзы покатились с новой силой.

     — Что произошло, ты можешь объяснить?!

     — Всё просто. Я — удобная девочка, которая никому не нужна

     — Ты мне нужна, — дрогнувшим голосом сказал Мишка.

     — …а мужикам подавай стерву, — не слушая его, уже проревела в голос я.

     — Слушай, давай я сейчас приеду. Бутилированную «терапию» привезу, а?

     — Ну приезжай, — без особого энтузиазма ответила я, — хотя не уверена, что это поможет.

     — Вот приеду, мы и посмотрим! Жди.

     — А я и жду. Хотя чего? У моря погоды?

     * * *

     Мишка приехал через час, привёз бутилированную терапию в виде коньяка, виноград и коробку конфет. Неплохо.

     — Ну что, терапию заказывали? — раздеваясь в прихожей, бодро спросил он.

     — Ага, — вяло протянула я, шмыгнув носом.

     Я вдруг как-то вся обмякла, как бывает, когда идёшь-идёшь долго куда-нибудь и вот наконец приходишь. И можно расслабиться.

     Почему-то в присутствии Мишки мне всё время хотелось расслабиться. Может, это из-за его характера, а может, дело во внешности. Он был невысок ростом, на лице выделялись умные карие глаза, а в широких, крепких плечах чувствовалась недюжинная сила. Именно на эти плечи мне вдруг захотелось сейчас переложить все свои проблемы.

     — Ну, рассказывай.

     Мы сидели за столом на кухне. Я помыла виноград, прибавив к принесённому угощению мой любимый сыр бри с белой плесенью, включила подсветку под кухонными шкафами, создав тем самым идеальную атмосферу для задушевных посиделок.

     — Всё плохо.

     — Это я уже понял, — ответил Мишка, разливая коньяк по бокалам. — А конкретнее?

     — Стройка встала, проект переделать не могу, не обсудив с заказчиком, а он обсуждать не торопится. Олег на меня злится.

     — За что? — удивился Миша.

     — Я пыталась лично встретиться с Александром Петровичем, подловила его сегодня, мы даже вроде договорились созвониться. А Олег потом «наехал» на меня, мол, я не должна приставать к человеку!

     — А Олегу-то что за печаль?

     — Не знаю. Может, Александр Петрович пожаловался, что я его «домогаюсь», — невесело предположила я, — и вообще как-то всё странно…

     — Что именно?

     — Понимаешь, Александр Петрович всегда был готов к диалогу, мы все вопросы с ним решали быстро. А после того, как он уехал, ерунда какая-то началась. Приставил этого Эдуарда, от которого одни проблемы. Но главное, это «новое видение».

     — Какое «новое видение»?

     — Хочет кардинально поменять концепцию всего интерьера. Был современный стиль, а сейчас просит классику.

     — А что в этом необычного? Разве раньше твои клиенты стилей не меняли?

     — Настолько кардинально — нет. Понимаешь, прежде чем прийти к концепции интерьера, я заказчика тестирую, сканирую своими маленькими внутренними «датчиками». Я выясняю о нём и его семье всё, что поможет составить картину их образа жизни: от роста его жены до любимого блюда на завтрак.

     — А как блюдо на завтрак и тем более рост жены могут повлиять на интерьер?! — Мишка весело поднял брови.

     — Легко! Если он любит кофе, то я добавляю лишнюю розетку в зону кухонного гарнитура. А если бюджет позволяет, то вношу в проект встроенную кофемашину. А если его жена низкого роста, то я никогда не спроектирую цоколь на кухне высотой сто пятьдесят миллиметров и верхние шкафчики не расположу высоко.

     — Эргономика? — уважительно спросил Мишка.

     — А как же! Я создаю комфортную среду для их жизни.

     — Ну хорошо, что же тебя настораживает в данном случае?

     — Кроме смены стиля (тут я ещё могу допустить, что жена подключилась, такое частенько бывает), поменялся цвет!

     Я нанизала на зубочистку кусочек сыра, затем виноградину и отправила всё это в рот, закрыв глаза и наслаждаясь вкусом.

     Мишка задумчиво почесал подбородок.

     — А разве так быть не должно, ведь стиль же сменился?

     — Нет. Цвет глаз-то у них остался прежний!

     — В смысле?!

     — Оба заказчика голубоглазые, на этом и строилась вся цветовая схема интерьера. А сейчас он предоставил картинки с тёплыми классическими интерьерами.

     — Слушай, я сейчас умный вещь скажу, только ты нэ обижайся! — со смешным грузинским акцентом проговорил Мишка. — При чём тут голубые глаза?!

     Я встала, подошла к окну. На улице уже совсем стемнело и лишь тёплый свет от уличных фонарей обозначал предметы: тротуар, берёзы, припаркованные машины. Я повернулась лицом к Мишке.

     — Я тебе как-то рассказывала про свою методику определения подходящей цветовой гаммы для интерьера клиента.

     — И зависит она, как я помню, от цвета глаз.

     — Не только. От цветотипа и психотипа личности. Голубоглазый холерик, любитель лофта и минимализма вдруг, ни с того ни с сего захотел респектабельный зелёно-коричневый классический интерьер с пилястрами и ламбрекенами?

     — Ты говорила, что жена могла повлиять.

     — Да, но не в этом случае. Она тоже голубоглазая. И никогда не любила «всякие рюшечки», как она говорила.

     — Ну ты же понимаешь, цвет глаз в данном случае «к делу не пришьёшь».

     — Понимаю. Но в моей работе это как отпечатки пальцев.

     Мы помолчали.

     — Ты сказала, что заказчик обещал назначить встречу.

     — Обещал. Только Олег сказал, что тому некогда «заниматься этой ерундой и вообще он уезжает».

     Былая обида вновь заставила мои глаза наполниться слезами.

     — Слушай, а откуда Олег знает Александра Петровича?

     — Я не в курсе. Возможно, по работе познакомились. Олег же мне его и подогнал.

     Мишка подошёл и встал рядом, глядя в окно.

     — Ну а других поводов для печали нет?

     — Ты считаешь, что этого мало?

     — Я считаю, что всё это — рабочие моменты.

     — А Олег? Это тоже «рабочий момент»? Он никогда так со мной не разговаривал. Какой-то грубый, чужой.

     Мишка некоторое время молча глядел в окно, засунув руки в карманы. Наконец он заговорил.

     — Что ты хочешь от меня услышать? Что Олег плохой? Не водись с ним?

     — Ну не так по-детски, конечно, но, может быть, какой-нибудь дружеский совет дашь.

     — Дружеский?! — горько усмехнулся он. — Нет, в таких делах я тебе не советчик. — Он сделал движение, чтобы отойти, но я успела схватить его за руку.

     — Ну что ты? — ласково спросила я. — Опять на «друга» обиделся?

     — Да что мне на тебя обижаться? — он попытался высвободить руку. — У вас, у баб, ведь как? Если козёл какой, так «любовь всей жизни», а как хороший парень, так «просто друг».

     — Ты намекаешь на то, что ты — «хороший парень»? — придвигаясь ближе и игриво толкая его бедром, спросила я.

     Он отреагировал мгновенно. Крепко прижал меня к себе, обняв за талию. Горячо дыша мне в ухо, он срывающимся от волнения голосом прошептал:

     — Зачем ты дразнишь меня?

     — Я? Я не… — пролепетала я.

     Он рукой провёл по моему позвоночнику, заставив меня по-кошачьи выгнуться вперёд и прижаться к нему грудью.

     Всё это порядком взволновало меня, и в моей, уже порядком затуманенной коньяком голове даже мелькнула мысль, что у меня, как пишут в женских романах, внизу живота затрепетали вдруг «бабочки». Мишка тем временем нежно целовал меня в ключицу, продвигаясь выше по шее, одновременно сильнее прижимая меня к себе. От этого мои «бабочки» захлопали крыльями и взмыли вверх, и уже я сама прижалась к нему.

     — Любимая моя! — прошептал Мишка и одним рывком поднял и усадил меня на подоконник. И я, не отдавая себе отчёта в том, что творю, находясь от его шёпота в состоянии сладкого гипноза, раздвинула вдруг ослабевшие колени.

     Расстёгивая на блузке пуговичку за пуговичкой, он жадно целовал меня, опускаясь всё ниже и ниже, доставая из самой глубины моей истосковавшейся души звуки нестерпимого блаженства.

     «Что ты делаешь, пьяная дура?» — вдруг возник в моей хмельной голове на редкость трезвый вопрос.

     Вздрогнув, я остановилась. Медленно приходя в себя, я легонько отстранила его, поправляя кофточку.

     — Почему? — срывающимся шёпотом спросил Мишка.

     — Не надо… мы не должны.

     — Кому? И чего «не должны»?

     — Это неправильно, — уже совсем приходя в себя, продолжала я, — друзья не должны…

     — Друзья?! — вскрикнул Мишка, разгорячённый и ещё плохо владевший собой. — Разве ты не знаешь, как я к тебе отношусь уже столько лет?

     — Миш… я никогда не…

     — Конечно! Ведь я всего лишь «друг» для тебя. И всего лишь жду, когда ты перестанешь выбирать козлов и обратишь внимание на «хорошего парня».

     Я слушала его опустив голову. Что-то в его словах показалось мне созвучным моим собственным мыслям, но, что именно, мой уставший от бурных эмоций мозг не в силах был сейчас осознать. Мишка тем временем уже совсем взял себя в руки.

     — Если я тебе буду нужен — звони, — уже почти официально проговорил он, направляясь в прихожую, — друг всегда придёт на помощь, — добавил он уже со своей обычной иронией.

     Когда дверь за Мишкой захлопнулась, я сползла по стене на пол. Тело гудело от неудовлетворённого желания. Сидя на полу, я расплакалась, дав наконец выход эмоциям, накопившимся за этот долгий день.

     После того как я немного успокоилась, мне в голову пришла мысль: «Что это сейчас было?» — за ней вторая, которая меня встревожила: «Почему мне это так понравилось?»

     — Поленька, ну у меня просто глаза разбегаются! Мне нравится и это кашпо, и это! Давайте купим оба!

     Я улыбнулась. Мне был по душе восторг этой милой женщины.

     — Да, Татьяна Сергевна, выбор хороший. Но, к сожалению, оба кашпо мы с вами покупать не станем. В наш интерьер подходит только это.

     Я указала на превосходное кашпо с каннелюрами.

     — В наш классицизм это то, что нужно, — продолжила я, — возьмём все пять кашпо этой серии.

     — Ну хорошо, хоть с одним попала в точку, — иронично улыбнулась Татьяна Сергевна.

     После того как мы уложили кашпо в багажник её машины, Татьяна Сергевна с облегчением вздохнула и предложила:

     — Поленька, я так утомилась, а не выпить ли нам с вами кофейку?

     — С удовольствием! Здесь на первом этаже есть прекрасная кофейня, и в ней подают прекрасные эклеры с заварным кремом.

     — Замечательно! Пойдёмте скорее.

     Я наслаждалась эклерами, которые оказались действительно прекрасными, кофе, который был тоже выше всяких похвал, и обществом этой чудесной женщины.

     — Съёмка назначена ориентировочно на четверг следующей недели, — сказала я Татьяне Сергевне.

     — Ох, Поленька, вот и заканчивается наша с вами одиссея. Так грустно! Я уже так привыкла получать от вас сообщения, что-то с вами выбирать, а теперь всё это закончится.

     — Мне с вами тоже было очень приятно работать, — не осталась «в долгу» я.

     — Да что вы, Поленька! — Татьяна Сергевна зарделась от удовольствия. — Вечно я предлагала всякую ерунду!

     — Одно дело предлагать, это многие делают, а другое дело — прислушиваться к совету дизайнера. Это, к сожалению, делают единицы, полагая, что лучше знают, что подходит в их интерьер. А вы сами убедились, как легко можно всё испортить, особенно на финише.

     — Да, когда не знаешь всех нюансов, кажется, что тут сложного? Покупаешь понравившуюся вещь, приносишь домой, а она вообще ни с чем не сочетается! С разочарованием возвращаешь в магазин или даришь кому-нибудь.

     — Кстати, с одеждой то же самое. Надо знать и дополнять свою «капсулу».

     — Какую «капсулу»?

     — «Капсулу» своего гардероба. Это подобранная в вашем стиле и цветовой гамме одежда. И, покупая что-то новое, вы лишь дополняете её.

     — О боже, да это целая наука!

     — Да, этим занимаются стилисты.

     — Доберёмся в своё время мы и до них! А пока я бы хотела обсудить с вами такой вопрос. Мы планируем купить сыну квартиру, вы нам с ней поможете? Я бы хотела, чтобы вы навели там такую же красоту!

     — С удовольствием, но, я думаю, Константин захочет видеть своё жильё более современным.

     — Да, он что-то говорил то ли о гаражном, то ли о чердачном стиле.

     Я улыбнулась.

     — Вы имеете в виду стиль лофт?

     — Да, по-моему, он так говорил. Так я могу на вас рассчитывать?

     — Хорошо, я буду иметь вас в виду. А кстати, как у Константина дела? Как жизнь молодая?

     — Ох, Полиночка, жизнь бьёт ключом и всё почему-то по голове! — сокрушённо сказала она, воздев очи горе.

     — А что такое? Вы как-то говорили, у него всё хорошо. Проблемы с личным?

     — Как там в песне поётся? «Вот только с личным — привет».

     Она рассмеялась, а потом продолжила:

     — Знаете, какая меня недавно посетила мысль?

     — Какая же? — заинтересовалась я.

     Она задумалась, неторопливо помешивая ложечкой в чашке кофе.

     — Видите ли, воспитывая сына, находишься как бы в «другом окопе». То есть смотришь на отношения мужчины и женщины с позиции мужчины.

     — И что же вы в этом «окопе» увидели?

     — Я часто слышу, мол, нет сейчас хороших мужиков!

     — «…и ботинки у всех нечищеные», — процитировала я фильм «Москва слезам не верит».

     — Да, да, да, — улыбнулась Татьяна Сергевна. — Так вот, мне кажется, плохих мужиков делаем подчас мы, женщины!

     — Это почему же?!

     — Да потому, что какие функции у мужчины? Добывать пропитание, защищать. И он должен, как рыцарь, завоёвывать свою даму сердца. Функции женщины — дарить мужчине свою любовь, содержать дом, воспитывать детей. Но это — идеальная ситуация, «заводские установки», так сказать.

     — Так как же женщины портят мужчин?

     — Выполняют мужские функции.

     — Сейчас многие с вами не согласятся. Женщины многого достигли со времён рыцарей. Да и где они, эти рыцари?

     — Их на самом деле очень много! Только, чтобы мужчина вёл себя по-рыцарски, женщина должна вести себя по-женски. А девушки, вооружившись статьями из глянцевых журналов и образами из фильмов, как одержимые стараются свою женственность искоренить. Тогда на какое рыцарское отношение к себе они рассчитывают?

     — А в чём же, по-вашему, состоит женственность?

     — В слабости, — мудро улыбнувшись, ответила Татьяна Сергевна.

     — Рыцарские качества, мне кажется, закладываются ещё в детстве. Вот вы Константина воспитывали рыцарем?

     — Мой Костик всю свою жизнь воспитывался на примере своего собственного отца.

     — Вашему сыну повезло. Ваш муж — прекрасный пример. Он очень трепетно относится к вам.

     Татьяна Сергевна, скромно опустив глаза, с улыбкой кивнула.

     — И Костик, — продолжала она, — это отношение перенял и так же пытается относиться к девушкам. Но девушкам сейчас это не нужно. Они сами могут о себе позаботиться и всячески это демонстрируют.

     — Может быть, это оттого, что они стремятся быть более независимыми?

     — Именно! Только я вам так скажу. Женщина со своей независимостью больше проигрывает. Об этом говорил ещё Жан-Жак Руссо.

     — Да? И что же он говорил?

     — Он говорил, что, когда женщина бывает до конца женщиной, она представляет больше ценности, нежели когда она играет роль мужчины. И если она развивает в себе мужские свойства, пренебрегая присущими ей качествами, она действует себе во вред.

     — Так что же, по-вашему, удел женщины — Kinder, Küche, Kirche, Kleider? [1]

     — По-моему, истина, как и всегда в жизни, где-то посередине.

     Интересная точка зрения. Надо будет на досуге её обдумать.

     — И что же Костя? Он встречается с кем-нибудь?

     — Встречается. Но пока не с теми.

     — Может быть, он не там ищет? Женственные барышни обычно обитают в библиотеках филологических факультетов университетов или в концертных залах филармоний.

     — Надо будет ему подсказать, — улыбнулась она, — но боюсь, что тут дело не в образовании, а скорее в самоощущении женщины.

     — Я думаю, со временем он обязательно встретит свою девушку.

     — Да, я на это надеюсь, — вздохнув, сказала Татьяна Сергевна.

     За разговором мы не заметили, как за окном стемнело.

     — Засиделись мы с вами, Татьяна Сергевна, — сказала я, взглянув на часы.

     — Да, — улыбнулась она, — пора и честь знать.

     Мы уже вышли на улицу, когда она, внезапно вспомнив что-то, спросила:

     — Полина, я всё забываю вас спросить, с вами связывалась некая Ирина Петровна Дубцова?

     — Нет, — удивилась я, — а кто это?

     — Это какая-то знакомая моего мужа. Она была у нас в гостях где-то месяц назад. Ей очень понравился интерьер моего дома, и, что вполне понятно, она заинтересовалась вами. Она директор крупной строительной фирмы из Красноярска, приехала в Новосибирск расширять свой бизнес, как она выразилась. Я ей показала также нашу прошлую публикацию в журнале. Короче, она просто в восторге. Я дала ей ваши контакты.

     — Ну, наверное, у неё что-то поменялось, потому что пока она мне не звонила.

     — Конечно, всякое может быть. Ну что ж, тогда до четверга?

     — Да. Накануне созвонимся!

     [1] Дети, кухня, церковь, платья (пер. нем.).

     Я стояла на перекрёстке дорог и ждала владельца стоматологической клиники. Мы условились, что дальше мы с ним поедем друг за другом «паровозиком». Владелец опаздывал уже на двадцать минут. Больше всего на свете мне сейчас хотелось взять и уехать отсюда, закатиться в какое-нибудь кафе, выпить кофе с пироженкой. Но я торчу здесь и жду, потому что обещала Славику «посмотреть».

     Я тяжело вздохнула, мыслями опять уносясь в свою безрадостную личную жизнь, когда вдруг заметила машину владельца, огромный дорогой внедорожник. Он тоже меня заметил и, поравнявшись с дверью моей машины, резко затормозил, как будто пришпорил коня. Потом он опустил стекло и поздоровался:

     — Здравствуйте, Полина!

     — Здравствуйте, Вадим Анатольевич!

     — Ну что, поехали?

     — Поехали! Я за вами.

     Симпатичный. Молодой. И, о Господи, опять голубоглазый! А как хочется сделать «тёплый» интерьер! Но даже по статистике в Сибири голубоглазых, сероглазых и кареглазых жителей — подавляющее большинство.

     Мы подъехали к новому трёхэтажному дому из коричневого кирпича. Я вышла из машины и осмотрелась.

     Жилищный комплекс находился в прекрасном месте, где вокруг, сколько хватало глаз, простирались берёзовые леса.

     «Осенью здесь красиво, наверное» — подумала я.

     Однако тихое лесное безмолвие то и дело нарушал резкий грохот перфоратора. Повсеместно шёл ремонт. В некоторые уже отремонтированные квартиры заносили мебель. Жаждущие новоселья жильцы спешно обустраивали свои «гнёзда», чтобы по сложившейся традиции новоселье случилось аккурат под Новый год.

     — Ну что, пойдёмте? — Вадим Анатольевич тоже вышел из своего внедорожника и подошёл ко мне.

     Мы поднялись на верхний этаж.

     — В целом я бы хотел сохранить первоначальную планировку помещения. А вот этот предбанник, — он указал на небольшой коридорчик у своей входной двери, — я планирую «прихватизировать», — он довольно посмеялся над своей шуткой.

     Зайдя в квартиру, я сразу оценила плюсы этой «прихватизации». Из общего коридорчика можно сделать небольшую прихожую и, снеся перегородку, получить альтернативный вход в квартиру. Из существующей же прихожей получится прекрасная гардеробная.

     — Мысль хорошая. А застройщик знает о ваших планах?

     — С застройщиком я уже договорился, — он опять довольно хохотнул, сверкнув рядом ослепительных виниров, — сертификат на оказание стоматологических услуг быстро решил дело.

     — А БТИ ещё не измеряло квартиру?

     — Нет, не успело, — он опять сверкнул винирами. Видимо, это была его фишка.

     — Понятно.

     Мы прошлись по квартире. Это была просторная трёхкомнатная, площадью сто двадцать квадратных метров, квартира с окнами, выходящими на юго-восток и северо-запад. Прекрасный вариант расположения зон бодрствования и отдыха.

     — Вадим Анатольевич, расскажите, пожалуйста, кто будет жить в квартире.

     — Я, жена и двое детей. Ещё тёща будет.

     — Дети разнополые?

     — Да, старшая дочь двенадцать лет и сын-дошкольник. Для каждого ребёнка мы планируем свою детскую.

     — Санузел изначально достаточно большой по площади. Это хорошо, можно с ним «поиграть».

     — А что там можно сделать? — он скептически поднял брови. — Поставить ванну и унитаз. Ну раковину ещё.

     — Первое, что приходит в голову, — его можно разделить. Вы бы хотели свой личный санузел с входом из спальни? Если слева от санузла расположить спальню, а справа детскую, то санузел можно поделить на частный и общественный, с входом из коридора.

     — Даже не знаю, а зачем такие сложности?

     — Поверьте, это очень удобно. Ваша жена за личный санузел только спасибо скажет.

     — Даже не знаю, надо подумать.

     — А сейчас у вас дома ванна или душевая кабина? Хотя если в семье дети, то, скорее всего, ванна.

     — У нас ванна. Мы все очень любим принимать ванну.

     — Отлично! Я это учту. А вот вам ещё пища для размышлений. Здесь, — я указала в правый угол помещения, — можно разместить небольшую сауну. Финскую или хамам, на ваш выбор.

     — Серьёзно?! Я так всегда мечтал о сауне! Обязательно со стеной из соляных блоков, — он по-новому посмотрел на помещение санузла. — Надо же…

     — Так, давайте посчитаем, — я начала загибать пальцы. — Кухня, спальня для родителей, две детских. А где у нас будет гостиная?

     — А зачем гостиная? Мы любим каждый у себя находиться, можно и без гостиной обойтись.

     — А где будет центр сбора семьи, ну там с большим диваном, телевизором и обеденным столом? Где семья будет встречать Новый год?

     — На кухне, — улыбнулся он.

     Класс! Покупать отнюдь не дешёвую квартиру, делать «дорого-богато», а потом толкаться впятером на кухне. Вот оно, постсоветское мышление.

     — Вадим Анатольевич, квартира у вас просторная, и я думаю, мы постараемся более удачно её спланировать, найдя для всего место. Да, кстати, а где будет жить бабушка?

     — На лоджии! — чрезвычайно довольный собой, провозгласил он.

     Я в непонимании уставилась на него.

     — То есть как это — на лоджии?

     — Я всё продумал, — воодушевлённо начал он. — Мы перенесём туда батарею, сделаем тёплый пол…

     — Вадим Анатольевич, мы живём в Сибири! А стена, разделяющая улицу и лоджию, всего в полкирпича. Вы хотите там положить спать пожилого человека? В мороз? Признавайтесь, чем вам не угодила старушка? — я попыталась перевести всё в шутку.

     — Я вполне серьёзно, в интернете я видел, есть такие откидные кровати…

     — Простите, у вас сейчас есть лоджия?

     — Ну есть, а почему вы спрашиваете?

     — Тогда вы должны знать, что зимой там холодно и никакая батарея и тёплый пол не помогут. И я уже молчу о нарушении теплового контура здания и потенциальных судебных исках по этому поводу.

     — А что тут, собственно, такого? Все ведь так делают, — он неодобрительно уставился на меня. — А тёща, так она не против. Она у нас и сейчас на кухне живёт.

     «Как собака», — хотелось добавить мне. Как это, наверное, страшно на склоне лет жить вот с такими детьми.

     — Вадим Анатольевич, а давайте детям отдадим одну большую комнату, я знаю прекрасные приёмы зонирования помещений! Им обоим, даже с учётом возраста и пола, будет вполне комфортно.

     — Это не обсуждается, — в его голосе я услышала «сталь». — У каждого ребёнка должно быть своё, личное пространство.

     Вадим Анатольевич посмотрел на часы.

     — Вы по телефону сказали, что вам необходимо обмерить помещение? Может быть, вы уже начнёте? Я сегодня, к сожалению, ограничен во времени.

     — Такой вопрос. Какие вы предполагаете сроки? Когда планируется начало ремонта?

     — Чем быстрее, тем лучше.

     — Вот как… на полный дизайн-проект этой квартиры понадобится два с половиной, тире три месяца. И это если бы я сейчас начала работу. Но в настоящий момент работы у меня много, поэтому…

     — Вячеслав меня предупредил, что вы очень востребованный дизайнер.

     Мне показалось или он сказал последнюю фразу с иронией?

     — Давайте так, Вадим Анатольевич. Я посмотрела объект, составила представление о ваших пожеланиях. Теперь я всё взвешу и напишу вам письмо, где укажу стоимость своих услуг и время, когда я смогу начать. Кроме того, я прикреплю бланк стандартного договора для предварительного ознакомления. Исходя из этого вы решите, будем мы дальше работать или нет. И вот тогда уже будем обмерять помещение.

     — Я понял. Тогда прошу письмо написать как можно скорее, чтобы я успел найти другого дизайнера. Готового работать.

     Что ж, больше мне тут делать нечего.

     — Всего доброго, Вадим Анатольевич.

     — До свидания, Полина. Обратно дорогу сами найдёте?

     — Конечно.

     Едва я села в свою машину и завела мотор, как раздался звонок телефона.

     — Ну что, как всё прошло? — даже не поздоровавшись, начал Славик.

     — И тебе добрый день! Прошло так, как и должно было.

     — А именно? Судя по твоему тону, прошло так себе.

     — Думаю, мы не сработаемся с твоим Вадимом Анатольевичем.

     — Почему?! Он ведь денежный мужик.

     — Если всё измерять только деньгами… Понимаешь, в работе деньги — ещё далеко не всё.

     — А что ещё? Бизнес есть бизнес.

     — Но не для меня. Понимаешь, создавая интерьер для заказчика, я на несколько месяцев становлюсь как бы членом его семьи. Погружаюсь в его мир. Мы становимся, по сути, одной командой. И вот тут важно, чтобы все члены команды были на одной волне.

     — А с Вадимом Анатольевичем вы не на одной волне?

     — Боюсь, что нет. Понимаешь, с опытом ко мне пришло умение сразу видеть, «мой» это заказчик или «не мой».

     — И чем он тебе так не понравился?

     — Просто я бы не хотела стать на несколько месяцев членом его семьи.

     — Как у вас всё сложно, мадам!

     — В большей степени, чем ты думаешь, — улыбнулась я.

     — Ты ему уже отказала?

     — Официально — нет. Но он не глупый, и так всё понял.

     — Что ж, жалко. Где я теперь возьму на этот объект другого такого же талантливого дизайнера? — горестно протянул он.

     — Славик, не начинай!

     — Ладно, до связи. Если у тебя будет какой-нибудь объект, я всегда готов. Даже стать членом семьи.

     — Как только, так сразу.

     Закончив разговор со Славиком, я написала электронное письмо Вадиму Анатольевичу, в котором деликатно отказалась от дальнейшей работы, сославшись на занятость и удалённость объекта.

     «Теперь кофе с наполеоном!» — постановила я, и уже пять минут спустя я мчалась по пригородному шоссе в сторону Новосибирска, поднимая за собой на дороге вихри снежинок.

     В ресторане во время бизнес-ланча было, как всегда, многолюдно. Официанты сновали туда-сюда, внося в атмосферу заведения приятное оживление. Голоса посетителей объединялись в один приглушённый гул, но, как это ни странно, этот гул действовал умиротворяюще.

     Олег сидел напротив меня с виноватым выражением лица. Не один день уже он закидывал меня сообщениями с просьбой о встрече. Я поначалу отказывалась, но сегодня моя «крепость» пала.

     — Малыш, ну не обижайся. Понимаешь, на работе завал! Торчу до позднего вечера в офисе, устаю, плохо сплю. Даже бегать утром перестал. Вот и сорвался на тебя.

     Я слушала его, потупив взор и теребя салфетку. У меня было стойкое ощущение дежавю. Сколько раз вот так же он сначала втаптывал меня в грязь, а потом замаливал грехи. И я всегда его прощала.

     — Он просто позвонил мне сразу после вашей встречи, — продолжал он, — поднял крик, мол, эта твоя протеже мне проходу не даёт!

     — Мне как-то странно это слышать, так как со мной он разговаривал вполне спокойно, даже осторожно. В конце мы договорились, что он мне позвонит и мы всё обсудим.

     — Наверное, у мужика много дел, всё нужно успеть до отъезда. Может, некогда этим заниматься.

     — Ты знаешь, если всё-таки он заинтересован в продолжении стройки, придётся заняться.

     — Ну что ж, подожди звонка.

     Видно было, что Олег уже утратил интерес к этому разговору. Он, видимо, посчитал, что раз я пришла на встречу, разговариваю с ним, то уже не обижаюсь. Сейчас, по традиционному сценарию наших примирений, на сцене должен «появиться» какой-нибудь подарок.

     — Да выкинь ты его из головы! У меня для тебя сюрприз, — Олег загадочно улыбнулся и взял меня за руку, — благодарный клиент подогнал два билета в Оперный на «Баядерку»! Партер, четвёртый ряд. В пятницу в восемнадцать тридцать.

     У меня перехватило дыхание! «Баядерка»! Я уже давно хотела увидеть этот спектакль! Я столько слышала восторженных отзывов о нём.

     Олег, как прирождённый артист, сделал эффектную паузу, дабы насладиться произведённым впечатлением на зрителя.

     «Значит, плохо спит, — подумала я, — поэтому хамит мне и я должна опять это ʺпроглотитьʺ?!»

     — Извини, Олег, но на пятницу у меня уже есть планы, — гордая собой, я выдернула свою руку из его руки. При этом я нечаянно смахнула лежавшую на краю стола папку с документами Олега. Все документы разлетелись по полу.

     — Ой, прости, — сказала я, бросаясь их собирать.

     — Ну какая же ты! — Олег покраснел от сдерживаемого гнева.

     Мы вместе собрали документы и уселись опять за стол. Ну что же я такая неуклюжая! Да ещё в тот единственный момент, когда, наконец, решила показать характер. Повисшую между нами напряжённую тишину внезапно прервал звонок его мобильного телефона.

     «Скоро буду», — коротко ответил он звонившему.

     — Я вынужден тебя покинуть. Нужно вернуться в офис. Ну что ж, тогда до пятницы.

     Он расплатился и с достоинством удалился. А я продолжала сидеть, с досадой думая: «Ну как ему это удаётся? Повернул всё так, как ему надо. А мне оставил лишь чувство вины за свою косорукость».

     Мои горькие размышления прервала подошедшая убрать посуду официантка.

     — Ой, это ваше? — достала она из-под соседнего диванчика отпечатанный с обеих сторон лист.

     Это был один из тех документов Олега, которые я взмахом сказочной Василисы Премудрой отправила на пол.

     — Да, спасибо большое. Моё.

     Я уже протянула было руку к телефону, чтобы вернуть Олега, но, посмотрев мельком на документ и заметив знакомую фамилию, решила его прочесть.

     Это была копия договора подряда между фирмой моего заказчика, Александра Петровича, и некой фирмой Sib Advanced Development Limited на комплекс строительных работ на объекте, по которому недавно был громкий тендер среди строительных компаний. Насколько я знаю, мой заказчик его выиграл. Всё бы ничего, но сумма договора! От количества нолей у меня зарябило в глазах.

     «Интересно, а какова же вся сумма, раз только Sib Advanced Development Limited столько получит?»

     Сказала «А», говори и «Б». Я залезла в интернет. Через несколько минут я выяснила, что общая сумма средств, которую предстояло «освоить» строительной компании, победившей в тендере, практически совпадает с той, что указана в договоре подряда.

     — Миш, ну ты же видишь, что как-то всё не логично.

     — Что именно? — спросил Мишка тем полуофициальным тоном, который принял в общении со мной в тот злополучный вечер у меня дома.

     — Зачем ему отдавать с таким трудом заработанный кусок другой фирме?

     — Может быть, это его дочерняя фирма?

     — Ты можешь это проверить по своим каналам?

     Я просительно смотрела на него, закусив нижнюю губу. Мишка оторвал от неё взгляд и ещё раз пробежал глазами документ.

     Мы сидели вечером того же дня в его машине возле Нарымского парка. Сегодня уже я, приняв эстафету у Олега, полдня забрасывала Мишку сообщениями с просьбой о встрече «по очень важному делу». В конце концов он согласился, и мы встретились.

     — Ну хорошо, — сказал он наконец, — попробую что-нибудь разузнать.

     — Мишечка, ты — золото! Вот увидишь, интуиция меня никогда не подводила, — я на радостях захлопала в ладоши.

     Мишка сдержанно отреагировал на мои восторги и продолжал тем же мерзким тоном.

     — Учти, мне нужно для этого время. И то, я ничего не гарантирую.

     — Да, конечно, сколько необходимо.

     Я несколько поостыла от его холодности и официоза. И, судя по тронувшей его губы лёгкой усмешке, он это заметил. Тщательно сфотографировав обе стороны документа, он вернул его мне.

     — Как будут новости, — сказал он, заводя мотор, — я сообщу.

     — И это всё? Извольте «выйти вон»? — спросила я с иронией.

     — Ну, — он сделал вид, что серьёзно задумался, — мы можем пожать друг другу руки. По-дружески, — изображая энтузиазм, он протянул мне руку.

     В ответ я смерила его вместе с его протянутой рукой взглядом, «уничтожающим всё живое».

     — Тебе это, — я потрясла перед его носом листком, — уже точно не нужно?

     — Точно. Можешь вернуть Олегу.

     — Тогда до связи.

     И, не дождавшись ответа, я вышла из его машины. Решительно и независимо, походкой «от бедра» я направилась к своей машине, которую припарковала неподалёку.

     «Ну а что ты хотела? — говорила я сама себе по дороге домой. — Ты его отшила так, что любой другой мужик перестал бы с тобой даже разговаривать. И удалил бы тебя изо всех соцсетей. Сказала, что вы друзья, так успокойся сама и не морочь ему голову».

     Вернувшись домой, я набрала номер Олега.

     — Привет! — отозвался Олег таким знакомым, таким любимым мною голосом с хрипотцой.

     — Ты как?

     — Да торчу опять в офисе. Работы по горло, только на зарплате это никак не отражается.

     Я представила его с красными от усталости глазами, с лёгкой щетиной, к вечеру уже покрывавшей его лицо, сидящим в полупустом офисе, и меня затопила волна нежности, жалости и какого-то непонятного раскаяния.

     — Олежек, милый, представляешь, сегодня, когда я отправила твои документы в пике, — он устало засмеялся, — один лист спикировал под соседний диван. Его обнаружила официантка.

     — Какой лист?

     — Первый лист договора подряда. Кстати, между моим заказчиком и…

     — Чёрт побери, Полина! Мне очень нужен этот документ!

     — Хорошо. Успокойся. Завтра утром он у тебя будет. В десять утра устроит? Могу даже в девять, если нужно.

     — Нужно в одиннадцать, — после некоторого раздумья ответил он.

     — Ну вот и договорились. Не сердись, — добавила я примирительно.

     — Ты бываешь на редкость безалаберной!

     — Но ведь это с любым могло произойти, — тихо ответила я, — даже с тобой.

     — Я руками не размахиваю и чужие документы по полу не разбрасываю!

     — Олег, ты действительно переутомился, — ответила я, теряя терпение, — поезжай домой и отдохни. Спокойной ночи.

     Он, не ответив, положил трубку. И опять мой «вагончик» в который раз в одночасье скатился с горки вниз, подгоняемый неизбывным чувством вины.

     Сегодня с утра выпал первый снег, и столбик термометра упал до нулевой отметки. Конечно, это ещё только «проба пера», но всё же зима не за горами. Это факт.

     Собираясь на встречу с Олегом, я сидела в спальне за туалетным столиком и наводила красоту. Расчёсывая сто раз (как учила меня бабушка) свои длинные тёмно-русые волосы, я вдруг заметила среди них один седой.

     «Приплыли! — невесело подумала я. — С этими переживаниями я скоро совсем в старуху превращусь. И не дождётся моя мама внуков».

     Но, решив не зацикливаться, я осторожно выдернула его, ещё раз прошлась расчёской по волосам, соорудила свой фирменный низкий пучок «узел» и пошла одеваться.

     Принимая во внимание похолодание, я утеплилась. Надела кожаные ботильоны на каблуке, чёрное драповое пальто и горжетку из корсака. Немного подумав, я надела тёплую чёрную шляпу типа клош, перчатки и дополнила наряд коричневой кожаной сумкой с тиснением «под крокодила». Посмотрела на себя в зеркало и поняла, что выгляжу чудесно. Брызнув на себя в заключение свои любимые духи, я почувствовала, что готова «к труду и обороне».

     К банку я подъехала без пятнадцати одиннадцать, а когда меня пропустили в кабинет к Олегу, было ровно одиннадцать. По заинтересованным мужским взглядам и оценивающим женским я поняла, что время на внешний вид потратила не зря.

     Олег поспешил мне навстречу, помог снять пальто и усадил на диван. Как в кино. Образец современного топ-менеджера с респектабельной наружностью и светскими манерами.

     — Паулина, выглядишь очаровательно!

     Затем, обращаясь к вошедшей вслед за мной секретарше Анфисе, он добавил:

     — Два кофе. Для дамы — со сливками и сахаром.

     Анфиса, кивнув, выпорхнула за дверь.

     — Спасибо, — сдержанно ответила я, когда за секретаршей закрылась дверь. — А ты, я вижу, снова сменил гнев на милость?

     — Не обижайся, — он сделал виноватое выражение лица, — очень важная сделка. Я к ней столько готовился! Сейчас рычу на любого, кто попадает под горячую руку.

     — Вот только под руку попадаюсь всегда я. Но разве я «любой»?

     — Конечно нет, — он присел рядом со мной на диван и взял меня за руку, — ты же знаешь о моём к тебе отношении.

     — Боюсь, что не знаю. Расскажи.

     — Полин, сейчас не место и не время для подобных разговоров. Вот завтра после спектакля мы посидим в ресторане, и я тебе расскажу о своём к тебе отношении.

     В это время, предварительно постучав, в кабинет с подносом вошла Анфиса. Олег отпустил мою руку и принял формальный вид.

     Пока Анфиса сервировала кофе, я, терзаемая противоречивыми желаниями, молчала.

     С одной стороны, мне хотелось, наконец, показать характер и отказаться идти с ним, напомнив, что у меня завтра «планы». С другой стороны, я давно мечтала увидеть этот роскошный балет с индийской экзотикой, да ещё и с четвёртого ряда партера! Ну и, конечно, Олег напустил романтического тумана относительно второй части вечера и плотно меня им окутал. Ладно, пусть его, может статься, он и не расслышал вчера мои слова насчёт «планов». Поэтому, допив свой кофе, и дабы сохранить лицо на случай, если всё-таки расслышал, я проговорила:

     — Если бы съёмку не перенесли на следующую неделю, боюсь, тебе бы пришлось идти завтра без меня.

     — Так это я её и перенёс! — он подмигнул.

     Я уставилась на него, округлив глаза.

     Наслаждаясь моей реакцией, он посмотрел на часы и озабоченно добавил:

     — Боюсь, я вынужден тебя проводить. Через пятнадцать минут ко мне придут люди.

     — Исчезаю! — я улыбнулась, доставая из сумки злополучный листок. — Вот, возьми.

     — Буду считать его потерю, — Олег потряс листком, — лишь предлогом, чтобы лишний раз тебя увидеть.

     Стоя в лифте, я размышляла: ну почему Олег всегда не такой, как сегодня? В такие дни я ему всё прощаю, надеясь, что дальше он продолжит вести себя так же. И, как всегда, потом горько разочаровываюсь. Сейчас я прекрасно понимаю, что мой метафорический вагончик находится на горке и в скором времени неизбежно резко покатится вниз. В последнее время я всё чаще думаю, что уже устала от этих американских горок. Гораздо больше мне бы подошёл спокойный «поезд дальнего следования».

     Я спускалась по лестнице, погружённая в свои невесёлые мысли, и, не заметив, буквально нос к носу столкнулась со своим заказчиком. Александр Петрович шёл вместе с женщиной средних лет очень эффектной наружности. Она не была его супругой. Фото супруги я видела раньше. В лице незнакомки не было ничего примечательного, за исключением больших глаз цвета ореха и большого же крючковатого носа, как у Барбры Стрейзанд. На незнакомке был коричневый норковый жакетик-болеро. Под жакетом я успела разглядеть изумительную шёлковую блузку цвета топлёных сливок, с завязанным на шее элегантным бантом, которая прекрасно гармонировала с коричневыми в бежевую полоску брюками палаццо. Свою природную цветовую гамму она подчеркнула идеально. Такие женщины обычно заказывают респектабельные интерьеры в исторических стилях.

     — Александр Петрович, здравствуйте! — обрадованно сказала я. — Вот это встреча!

     Услышав мой возглас, оба резко остановились. Александр Петрович повернул ко мне своё лицо, при этом никаких эмоций прочесть по нему было нельзя.

     — Здравствуйте, э-э-э, — он замялся.

     — Полина, дизайнер, — подсказала я.

     В этот момент его спутница заинтересованно взглянула на меня.

     Решив не упускать такую возможность, я, поправ приличия, торопливо продолжала:

     — Александр Петрович, я не могу менять стилистику и цветовую палитру интерьера, не обсудив с вами важные детали. В том числе новый договор, в рамках которого я буду работать. Мы договорились, что вы мне позвоните.

     — Да, да. Я позвоню. Но сейчас мне нужно спешить. У меня встреча.

     — Я понимаю. Тогда я не предпринимаю никаких действий, связанных с этим объектом, пока мы с вами всё не обсудим?

     — Да, хорошо. До свидания, — и поспешно зашагал прочь вместе со своей спутницей. Я же столбом стояла на ступенях, глядя им вслед.

     «Что же это происходит?» — подумала я, уже сев в свою машину. Датчики моей интуиции мигали красным цветом и издавали тревожный сигнал. А я привыкла доверять своей интуиции. Меня не покидало ощущение нереальности происходящего. Как будто я попала в зазеркалье.

     Из задумчивости меня вывел звонок Данко.

     — Приветик, Паулина!

     — Привет.

     — Судя по тону, обрадовать тебе меня нечем?

     — Увы.

     — Наврал, значит, мой сегодняшний гороскоп, — грустным голосом проговорил Данко. — Наобещал поступление денежных средств и успех в любви.

     — И только-то?

     — Да, сегодня мне попрёт! — хвастливо парировал Данко.

     — Ну тогда, наверное, только в любви. А что, я твой единственный источник денежных средств?

     — Не единственный, но самый стабильный.

     — Лучше бы сказал, «самый любимый», — невесело сказала я.

     — Конечно, «самый любимый»! И как Паганини своей Паолетте, я посвящаю тебе свои лучшие творения!

     — За твой подхалимаж я тебе донатить не буду!

     — Попытка не пытка, — бровью не повёл Данко.

     — Пока «творить» нечего. Так что жди сегодня финансовых поступлений из других источников. Кстати, кто такой Паганини, я знаю, а кто такая Паолетта?

     — Ну, ты даёшь! — с чувством превосходства воскликнул Данко. — Полина Боргезе, его любовница. Дама не самого скромного нрава, кстати сказать.

     — Это сестра Наполеона, что ли?

     — Она самая! Красавица и развратница!

     — А ещё очень состоятельная и влиятельная особа, — добавила я, вспомнив, как была в Риме в огромном музейном парке «Вилла Боргезе».

     Поскольку разговор снова коснулся материального, Данко, вздохнув, спросил:

     — А что с тем коттеджем, где сланец отменили? Ты говорила, там будут переделки.

     — Да с этим коттеджем вообще не всё до конца ясно. Представляешь, заказчик хочет переделать всё в классику.

     — Так это ж всё заново делать! Он это осознаёт?

     — Редкие заказчики это осознают.

     — Это, по сути, новый дизайн-проект, который, кстати, должен оплачиваться.

     — Кто о чём, а вшивый о бане!

     — А о чём мне ещё думать?! С тебя станется задаром работать!

     — Никто не хочет работать задаром и без чётко поставленной задачи. Это я и хочу донести до Александра Петровича, а он от меня бегает.

     Тут в моём поле зрения снова появились вышеупомянутый Александр Петрович с той же женщиной. Выходя из банка, они спустились по ступеням лестницы и торопливо направились к своей машине, красному джипу. В моей голове мгновенно возник дерзкий план.

     — Ладно, Данко, мне пора. Будут новости, я тебе позвоню.

     — Хорошо, голубушка, я жду. Чао!

     Я на своей машине пристроилась за красным джипом с интервалом в две, иногда в три машины. Моя погоня мало чем напоминала погони, виденные мною в боевиках. Никаких бешеных скоростей, дрифтов, выстрелов по колёсам и прочих «экшенов». Мы просто мирно тащились в пробке по Бердскому шоссе.

     Когда через час мы свернули на второстепенную дорогу и я лишилась естественного прикрытия из соседних машин, мне стало страшно. В панике я чуть было не развернулась и не задала оттуда стрекача. Но тут мне на подмогу пришёл обогнавший меня огромный внедорожник, и я в его укрытии всё же продолжила своё преследование.

     Что сподвигло меня, законопослушную гражданку, попробовать себя в роли сталкера, я не могу объяснить даже себе. Это, конечно, был минутный порыв. Хотя, очень может быть, меня вела та неведомая сила, которая подчас необъяснимым образом ведёт всех нас. Скрытый же смысл действия этой силы мы узнаём, как правило, спустя время.

     Между тем мы продолжали свой путь, и я с удивлением обнаружила, что мы приближаемся к коттеджному посёлку, где находится мой многострадальный объект. Моя «эгида», увеличив скорость, вырвалась далеко вперёд, оставив меня без спасительного прикрытия. Но, на моё счастье, преследуемый мною красный джип вскоре действительно свернул в этот посёлок.

     Вполне очевидно, что они приехали на объект. Могли бы в таком случае и меня пригласить. Там бы всё и обсудили. Но, раз они этого не сделали, значит, меня им здесь видеть сегодня не хочется.

     Я беспрепятственно проехала через КПП, так как мою машину уже здесь знают. Подумав, я оставила её на соседней улице, чтобы не «светиться».

     Территория посёлка, как это часто бывает, поделена на прямоугольные участки. Участок справа от участка Александра Петровича был ещё не продан. На нём отсутствовал забор, зато во множестве присутствовали мачтовые сосны, а также чья-то бетономешалка.

     Утренний снег уже растаял, обнажив жёлтую пожухлую траву, усыпанную толстым слоем бурой хвои, ступать по которой было очень приятно.

     Пройдя бесхозный участок, я тихо подкралась к забору из евроштакетника, который означал начало владений Александра Петровича. От волнения и страха у меня начали дрожать руки. На всякий случай я придумала оправдание своему появлению под забором клиента осуществлением мною авторского надзора. Вот прямо «горю на работе»!

     Эмпирическим путём я нашла ту щель между штакетинами, где лучше всего просматривался припаркованный возле крыльца красный джип, и стала ждать. Вскоре из дома вышел Александр Петрович, достал из багажника два больших пакета с продуктами и, закрыв машину, скрылся в доме.

     А вот это уже интересно! Они что, пикник на бетонном полу затеяли? Там даже сесть негде. Для пикника можно было бы получше место найти. С другой стороны, это объясняло, почему не пригласили меня. Третий лишний, так сказать.

     Адюльтер со стороны Александра Петровича, признаюсь, меня немного удивил, так как во время работы над дизайн-проектом у меня сложилось благоприятное мнение об их с женой отношениях. Может быть, эти двое свили тут себе любовное гнёздышко и поэтому оттягивают ремонт? Но зачем же такие сложности? Можно было в городе снять или даже купить квартиру и встречаться себе на здоровье. Зачем же ездить в другой конец города?

     Минут десять ничего не происходило, у меня даже перестали дрожать руки, как вдруг они оба появились на крыльце. Быстро же они управились!

     — Не чеши! Опять поправлять придётся, — ворчливо сказала женщина.

     — Вы бы знали, как она мне уже осточертела!

     — Потерпи, немного уже осталось.

     Да, на воркование влюблённых мало похоже. Интересно, что он там чесал, что нужно потом поправлять и что «уже осточертело»?

     — Мы так с вами и не решили, что делать с этой дизайнершей. Путается всё время под ногами. Может, её тоже?..

     «Господи! Это они обо мне, что ли?!»

     — Нет. Я тебе говорила, что она мне нужна.

     И на этом спасибо!

     — А она ничего не испортит? Как заноза, ей-богу! Каждый раз выскакивает как чёрт из табакерки.

     — А что она знает и может? — насмешливо спросила женщина и, не получив ответа, сама себе ответила по слогам: — Ни-че-го. Поехали, а то скоро стемнеет, да и в пробке опять тащиться не хочется.

     Они уселись в машину и были таковы. А я как стояла с открытым от удивления ртом, так и продолжала стоять. И единственный вопрос, который вертелся у меня на языке, был: «А как же пикник?»

     На негнущихся ногах я добрела до своей машины и рухнула на сиденье. Мысли в моей голове хаотично двигались, ударяясь друг о друга, подобно молекулам в броуновском движении.

     Наконец я почти успокоилась, и, как следствие, мысли выстроились в более или менее стройную шеренгу, открыв предо мной неприглядную истину.

     У моего заказчика какие-то непонятные дела с этой долгоносой, и я ему в них мешаю. Чем же? Очевидно, тем, что хочу продолжить работать над реализацией проекта! А он, видимо, этого не хочет. Остаётся ответить на вопрос «Почему не хочет?». И почему мне прямо не сказать, что стройка приостанавливается? Я бы от него сразу отстала. И зачем я нужна его спутнице? Пока у меня не было ответа ни на один из этих вопросов.

     Взглянув на часы, я спешно завела мотор. Было уже начало четвёртого, и, если я хочу выглядеть сегодня вечером в театре шикарно, следует поторопиться.

     Мне удалось относительно быстро проскочить эту вечную пробку на Большевистской улице и вернуться домой с запасом времени на спокойные сборы.

     Обычно для меня сборы на свидание или, как вот сейчас, в театр — целый ритуал. Сначала — обязательная ванна с морской солью или пеной, по настроению. В ванне я обычно неспешно решаю, что надеть. Потом, исходя из этого, продумываю причёску и макияж. И всё это под музыку, которую я тоже выбираю под настроение.

     Сегодня я всё это делала «на автопилоте». И даже ванна с ароматной пеной не помогла мне расслабиться. Мне было страшно. Очень. Слова Александра Петровича «Может, её тоже…» звучали у меня в ушах. Что «тоже…»? Сама того не ведая, я вмешалась во что-то такое, во что вмешиваться не стоило.

     Больше всего мне сейчас хотелось, чтобы кто-то сильный обнял меня и всё объяснил, а я с облегчением сказала бы: «Ах, вот оно в чём дело! А я боялась…»

     Но никого не было рядом со мной. Мишка после той встречи в машине больше не объявлялся. Видимо, информации у него пока нет. А звонить самой мне как-то не хотелось, памятуя о том, как мы расстались.

     Может, рассказать всё Олегу? Ведь всё происходящее его тоже может как-то коснуться. Но, представив, что я могу опять от него услышать про то, что «лезу не в своё дело», и каким тоном, я тут же оставила эту идею.

     Вода в ванне остывала, и я попыталась взять себя в руки, переключившись на предстоящее мероприятие. Скоро за мной заедет Олег, у нас будет прекрасный вечер, со второй, романтической, частью. Тем более нужно успокоиться и «навести марафет», как говаривала моя бабушка.

     Когда Олег позвонил в домофон, я была уже готова. Открывая ему дверь, я с удовлетворением взглянула на себя в зеркало. На мне было чёрное кружевное платье-футляр с открытой спиной, на бордовом подкладе, длиной ниже колен. Чёрные чулки со швом, тёмно-бордовые бархатные лодочки на десятисантиметровом каблуке и бархатный клатч цвета марсала довершали мой туалет. Прибавьте ещё к этому помаду бордового цвета, лак в тон и лихорадочный блеск глаз. Я выглядела на все сто!

     Открыв дверь, я отпрянула назад. Вместо Олега в створку двери проник букет бордовых роз!

     — Олег, спасибо ещё раз за цветы! Как ты догадался?!

     — Ты про цвет? — спросил он, снисходительно улыбаясь, и, оглянув меня с головы до ног, добавил: — Выглядишь сногсшибательно!

     — Спасибо, я старалась, — тронутая его оценкой, ответила я.

     Мы сдали верхнюю одежду в гардеробе и решили перед спектаклем прогуляться в фойе театра. Я тоже с удовольствием смотрела на своего спутника, да и не только я. Все встречные женщины обращали на него внимание.

     В Олеге всё было исключительно: от небрежной стрижки (уж я-то знаю, что эта «небрежность» достигается еженедельными походами в салон красоты), элегантного костюма индивидуального пошива из Италии до безупречных туфель оттуда же, которые у него почему-то остаются чистыми в любую погоду. Прибавьте к этому лёгкий флёр дорогого одеколона, и вы составите себе внешний образ Олега. Вместе мы смотрелись, должно быть, очень эффектно.

     Несмотря на пережитое сегодня днём, я чувствовала сейчас удивительный подъём в предвкушении исполнения давнишней мечты и предстоящей второй, романтической, части вечера.

     — Ты себе не представляешь, как я хотела увидеть этот… — и тут я замерла на полуслове.

     — Что? — Олег ждал окончания фразы.

     — Этот балет, — договорила я уже без прежнего энтузиазма.

     Олег проследил за моим взглядом. Навстречу нам двигались Мишка с какой-то грудастой девицей. Повиснув у него на руке, она с обожанием ловила каждое его слово. Мишка тоже меня заметил и поприветствовал сдержанным кивком головы.

     — Кто это? — спросил Олег.

     — Знакомый. Ещё со студенческих времён.

     — А-а, понятно. А девушка у него симпатичная, — и, подумав, добавил: — И влюблена в него по уши.

     Я промолчала в ответ. Мною владело ощущение, что меня обокрали. У меня был красивый воздушный шарик, а его подошли и проткнули ржавым гвоздём.

     — Знаешь, я уже нагулялась. Пойдём, — и, не дожидаясь, когда Олег последует за мной, направилась в зал.

     Когда мы заняли наши места в партере, прозвенел третий, последний звонок.

     Балет был прекрасен! Эстет и визуал во мне ликовал! Великолепное, яркое и красочное зрелище захватило меня целиком. Почти. Пока Золотой Божок кружил по сцене в удивительном по технике исполнения танце, мои мысли неустанно кружили вокруг той парочки.

     И с каких это пор Мишка заделался театралом, хотела бы я знать? Ещё и костюм надел!

     А когда Никия, в исполнении блистательной Ольги Гришенковой, танцевала свой великолепный танец на свадьбе своего возлюбленного Солора с дочерью раджи Гамзатти, каждым гениальным движением показывая страдание и душевную боль, я с грустью подумала, что в вопросе любви мало что изменилось со времён великих Моголов. Вот и Мишка, к примеру. Быстро же он утешился в объятиях этой «грудастой»! И вообще… что он в ней нашёл?

     По дороге в ресторан я угрюмо молчала и невидящим взглядом смотрела в окно.

     — Ну как, ты довольна? — снисходительно спросил Олег.

     Ну и пусть разговаривает высокомерно, пусть психует иногда, зато он «свой», он рядом и не предаст, как некоторые. Я повернула к нему голову, благодарно улыбаясь.

     — Да! Спасибо тебе! — и нежно погладила его по щеке, на что Олег самодовольно улыбнулся.

     Он привёз меня в ресторан, расположенный на последнем этаже высотного здания. Изюминкой этого места было панорамное остекление почти по всему периметру помещения.

     Нас проводили к столику. Вид, что открывался отсюда, был просто волшебный. Новосибирск лежал перед нами как на ладони. Миллионы огней вокруг. Да, Олег умеет выбирать локации.

     Когда официант поставил запотевшее ведёрко с шампанским и удалился, Олег поднял бокал.

     — Ну что, выпьем за сегодняшний вечер?

     С нежным хрустальным звоном наши бокалы соприкоснулись. Я посмотрела в глаза Олегу и, отпив глоток, поняла, что не могу больше всё держать в себе. Мне нужно хоть с кем-то поделиться. У меня были, конечно, сомнения по поводу его реакции, но я решила всё же рискнуть.

     — Олег, тут такое происходит… — я поставила бокал на стол, — я знаю, тебе это может не понравиться, и ты меня упрекнёшь, и справедливо, в назойливости. Но поверь, иначе я не могла поступить.

     Я сделала паузу, нервно теребя полотняную салфетку. Взгляд Олега, до этого благодушный и расслабленный, стал напряжённым, а глаза превратились в две ледышки.

     — О чём это ты? — резко спросил он.

     — Понимаешь, сегодня в твоём банке я встретилась с Александром Петровичем. Он был с какой-то женщиной. Он опять вёл себя более чем странно, ну и я, короче говоря, решила проследить за ним.

     — Что?! Проследить?! Ты вообще в своём уме?!

     — Представь себе, я сама от себя такого не ожидала. Это был спонтанный поступок, и, естественно, я это не планировала.

     По поведению Олега я уже видела, что зря затеяла этот разговор. Тем более в такой романтический момент. Но я всё же продолжила:

     — Ты знаешь, мне не давала покоя вся эта ситуация, и я просто поехала за ними следом, и всё. И представляешь, они приехали на объект! С сумками, полными продуктов!

     — Что ж тебе неймётся-то? Что ж ты лезешь-то куда тебя не просят? Я тебе уже запрещал совать свой пронырливый нос в дела моего клиента. Я уже очень жалею, что вообще свёл тебя с ним!

     Я остолбенела от такой его отповеди! Ну, знаете, это уже слишком! Даже для Олега.

     — Извини, конечно, — я чувствовала, как злоба закипает во мне, — но как ты можешь мне что-то «разрешать» или «запрещать»? Я взрослый, самостоятельный человек и…

     — Ты — взрослый человек?! — перебил он меня. — Да в твоём возрасте уже пора перебеситься. А это всё, — он повёл в воздухе рукой, — пубертатные гормональные всплески. И говорят они лишь о твоей эмоциональной и социальной «недозрелости».

     Я сидела, раздавленная его словами. И, как всегда, его точные формулировки лишали меня воли. Но тут я впервые почувствовала внутри себя что-то похожее на бунт.

     — Зачем же ты тогда встречаешься со мной, такой «недозрелой»? — тихо произнесла я, сделав акцент на последнем слове, и посмотрела на него в упор. — Или ты взял на себя почётную миссию вывести меня из пубертатных «дебрей» на свет божий?

     — Надо же с кем-то встречаться, — лениво протянул он, глядя мне в глаза.

     — Ну что ж, — я встала, бросив салфетку на стол, — зато честно. Знаешь, Олег, как-нибудь обойдусь без поводырей. Счастливо оставаться!

     Стоя на краю тротуара, я ловила такси. Я хотела как можно скорее покинуть это место и вернуться домой. И мне даже не пришло в голову вызвать такси, воспользовавшись приложением в телефоне. Руки мои дрожали, а слёзы двумя чёрными реками текли из глаз, смывая вместе с тушью радости и надежды сегодняшнего вечера.

     Вот наконец какая-то машина остановилась возле меня, и я, не раздумывая, села в неё. Какое-то бесшабашное равнодушие овладело мной. Могут ли чужие люди причинить большее зло, чем причинил близкий человек?

     Я назвала адрес и забилась в угол на заднем сиденье. Водитель оказался на редкость деликатным человеком. Не курил и не приставал с расспросами.

     Вернувшись домой, я увидела розы, подаренные Олегом, и хотела выкинуть их в окно и даже для этой цели открыла его. Но передумала. Розы ни в чём не виноваты, да и мусорить я не привыкла. Я просто отнесла вазу с цветами в подъезд и поставила там на окне.

     Дома я приняла душ, «смыв» с себя этот сумасшедший день, и легла спать, зная на собственном опыте, что утро действительно мудренее вечера.

     — Полиночка, как вам моя причёска? — Татьяна Сергевна взволнованным шёпотом спросила меня, поправляя уложенные рукой искусного парикмахера локоны.

     — Всё исключительно, Татьяна Сергевна! — я улыбнулась ей в ответ.

     — Она сегодня полдня в салоне наводила красоту! — в разговор включился муж Татьяны Сергевны, отставной полковник. — Думает, у неё будут брать интервью!

     — Ничего такого я и не думаю, а хорошо выглядеть надо всегда!

     Я смотрела на них и немного завидовала. Тому, с какой нежностью он смотрит на свою жену, прикрывая свою любовь солдафонской грубоватостью, и тому, как она прихорашивается перед зеркалом, чувствуя себя любимой и желанной.

     — Я думаю, вам как хозяйке обязательно зададут несколько вопросов об интерьере. Что нравится, что нет. Учтены ли были пожелания, ну и всё в таком духе. Так что пока можете продумать ответы.

     Татьяна Сергевна бросила победоносный взгляд на мужа, на что тот улыбнулся, шутливо подняв руки в жесте «сдаюсь», и пошёл во двор. А Татьяна Сергевна мне тихонько сказала:

     — Сам говорил, что не будет присутствовать! А сейчас его калачом отсюда не выманишь!

     Три дня мы готовили интерьер к съёмке. Клининговая компания вылизала дом до стерильности. Поскольку наш интерьер идёт в новогодний номер журнала, мы украсили дом новогодней атрибутикой, благо в магазинах уже с ноября продаются ёлочные украшения и звучат рождественские мелодии. Стол в столовой мы сервировали «к торжественному приёму».

     Татьяна Сергевна уже на свой манер «обжила» интерьер — привезла из квартиры свой накопленный годами декор: разномастные вазочки, статуэточки, коробочки, шкатулочки, коврики, салфеточки и так далее. И расставила всё это «добро» по всем поверхностям. Поэтому первое, что я сделала, — это полдня собирала эту «красоту» по всему дому и свозила на сервировочной тележке в кладовку. А потом расставляла нужный декор там, где ему должно стоять, мысленно прикидывая удачные ракурсы для съёмок.

     В день съёмок я забрала у флористов цветочные композиции (также в новогодней тематике) и ещё раз всё проинспектировала на случай, если что-то убрали или сдвинули. Дом сверкал и переливался, и я со счастливой гордостью своим мастерством поняла, что всё получилось.

     И вот уже шёл третий час съёмок, а мы отсняли только два помещения, ведь процесс интерьерной съёмки долгий и нудный. Фотограф ради эффектного кадра на один ракурс подчас тратит до получаса.

     Накинув на плечи шубку, я вышла на террасу и вдохнула свежий морозный воздух полной грудью.

     Вокруг царило безмолвие. Природа замерла, словно прислушиваясь к чему-то. На пороге зима, и здесь, за городом, это чувствуется особенно остро.

     Пока я готовилась к съёмке, мне по большому счёту некогда было думать об Олеге и Мишке. А если честно, я специально окунулась в работу, чтобы спрятаться от своих неудач на любовном фронте. Как ни крути, а я за один вечер, по сути, растеряла всех своих «ухажёров», как говорила моя бабушка.

     Надо сказать, мой метод «пряток» имел свои положительные результаты. Страсти поутихли, и теперь по зрелом размышлении у меня даже появились некоторые соображения относительно Олега и его роли в моей жизни.

     До меня стало доходить, что он потому на меня имеет такое влияние, что подобрал ко мне правильный «ключик». Для него было очевидно с самого начала, что я не уверена в себе. Потому что по-настоящему не люблю себя. Потому что, по сути, никогда и не знала любви.

     Зная эти мои слабости, он искусно «дёргал за верёвочки», манипулируя мной и топя в постоянном чувстве вины.

     Я когда-то читала статью об абьюзивных отношениях. Сейчас я думаю, что Олег и есть самый настоящий абьюзер.

     Выход я вижу для себя только один. Попытаться принять и полюбить саму себя. И тогда Олег «отвалится» сам собой. Я даже кое-что начала делать для этого. Избавилась от шёлкового белья!

     Он названивает мне каждый день после нашего похода в театр, но поскольку на его звонки я не отвечаю, он шлёт голосовые и письменные сообщения с мольбами о прощении. Суть их сводится к следующему тезису: «Вернись, я всё прощу!»

     Но возвращаться в этот раз я не спешила. Я поставила наши отношения «на паузу».

     А Мишка… Он не хочет быть «другом», он хочет любить и быть любимым. Вот и пытает счастье, «повесив» себе на руку «грудастую».

     Я грустно вздохнула.

     Оставшись один на один со своей жизнью, я вскоре с удивлением почувствовала растущую уверенность и внутреннюю силу. Оказывается, они всегда были во мне.

     И я решила сделать то, к чему настойчиво призывал меня мой внутренний голос: самостоятельно разобраться в том, что же всё-таки происходит на объекте Александра Петровича.

     Когда закончатся съёмки у Татьяны Сергевны, я ещё раз наведаюсь на объект Александра Петровича или, если повезёт, опять прослежу за ним.

     Мои мысли прервал фотограф, у которого появились ко мне вопросы, и я вернулась в дом.

     — Полиночка, как же здорово у нас всё получилось! — Татьяна Сергевна наливала мне свой «фирменный» чай с имбирём, корицей, мятой и мёдом (она его считала чудодейственным средством для укрепления иммунитета). Фотограф перешёл к съёмке последнего помещения, и Татьяна Сергевна предложила мне «попить чайку».

     — Да, получилось хорошо, — скромно ответила я.

     — Ну что вы скромничаете?! Вы — профессионал и большая умница. Я уже жду, когда мы с вами возьмёмся за квартиру сына.

     Я улыбнулась. Возле Татьяны Сергевны я себя всегда чувствовала как в удобном кресле у камелька, укутанной пледом.

     — Когда вы планируете приступить к ремонту?

     — Скорее всего, к концу марта, — подумав, ответила Татьяна Сергевна.

     — Хорошо, меня такие сроки устраивают. После Нового года я планирую уйти в отпуск, а по приезде займусь квартирой Константина. Как раз к концу марта, думаю, управимся.

     — Очень хорошо! А куда планируете отправиться, если не секрет?

     — На Бали.

     — Интересное место, мы с мужем там однажды бывали. Но лететь долго, и пляжи не все хорошие. Да ещё эти приливы и отливы… В целом, на мой взгляд, один раз посмотреть можно.

     — Я планирую жить не только на побережье, но и в Убуде.

     — Это городок в центре острова?

     — Да, культурный и ремесленный центр, и рисовые плантации спускаются террасами. Давно мечтаю там побывать.

     — В Убуде мы не были.

     — А ещё, — я усмехнулась, — ну это из разряда совсем уж смелых желаний. Хочу «встать на доску»!

     По лицу Татьяны Сергевны я поняла, что последний термин требует пояснения.

     — Мечтаю заняться сёрфингом.

     — Ну что ж, молодость — пора нехитрых желаний. Желаю вам хорошего путешествия в таком случае!

     Мой взгляд упал на два стеклянных подсвечника, которые недавно появились у Татьяны Сергевны и которые я не «забраковала» при подготовке к съёмке.

     — А где вы купили эти подсвечники?

     — Это подарок, — с довольной улыбкой ответила Татьяна Сергевна, — нам их подарила Ирина Петровна Дубцова. Я вам о ней рассказывала. Кстати, она вам уже позвонила?

     — Нет. А она планировала в скором времени со мной связаться?

     — Да, — озадаченно ответила Татьяна Сергевна, — она говорила, что у неё какой-то коттедж под отделку. И, увидев вашу работу и прошлую публикацию, она сказала, что вы — то, что ей нужно. А эта оценка дорогого стоит, так как это дама с отличным вкусом. Посмотрите, какой туалет на ней был, когда она была у нас в гостях.

     Татьяна Сергевна достала свой телефон и начала рыться в фотографиях. А я подумала, что ей, видимо, очень льстит знакомство с этой «мифической» Ириной Петровной, а также то, что та так высоко оценила её дом. Наконец она нашла нужную фотографию и протянула мне телефон. У меня перехватило дыхание. С экрана телефона на меня смотрела, улыбаясь одними губами, спутница Александра Петровича, с которой они ездили на объект.

     — Ну как, — Татьяна Сергевна восприняла мою реакцию за немое восхищение, — впечатляет?

     — Да, да, элегантная дама. А откуда, вы говорите, её знаете?

     — Нас познакомил с ней друг мужа, когда привёл к нам в гости. До этого я её не знала. Всё, что мне о ней известно, так это то, что она из Красноярска и затевает здесь расширение своего строительного бизнеса.

     Я вернула Татьяне Сергевне телефон, и в этот момент фотограф возвестил, что он закончил. Я посмотрела фото, что он отснял в последнем помещении, и осталась недовольна одним ракурсом. Пришлось заново снимать под моим бдительным руководством.

     Наконец, по истечении шести часов, съёмка была завершена. Я устала так, как будто пропахала целое поле. Да, однозначно пора в отпуск.

     Тепло распрощавшись с хозяевами, я отправилась домой. День клонился к вечеру, и на шоссе образовалась внушительная пробка. Но меня это вполне устраивало, давая возможность размышлять.

     Что же всё это значит? Оказывается, эта Ирина Петровна прекрасно знает меня, мои работы и хотела бы видеть меня своим дизайнером. Для этого я ей нужна? Уж не про коттедж ли Александра Петровича она говорила Татьяне Сергевне? Это объясняет их появление там, «новое видение», но не объясняет его слов про то, что я мешаюсь под ногами. Почему Александру Петровичу прямо мне не сказать, что он продаёт дом Дубцовой? И зачем они оставили полные сумки продуктов в пустом доме и уехали? Слишком много вопросов. И ответы на эти вопросы нужно искать там, в коттедже Александра Петровича. Только для начала нужно кое-что предпринять.

     Я уже подъезжала к центру, когда мой телефон издал звук входящего сообщения. Я посмотрела на экран. От незнакомого номера.

     Прочитав сообщение, я чуть не выронила телефон из рук и, если бы вовремя не нажала на тормоз, въехала бы во впереди идущую машину.

     Вот что было на экране:

     У меня заколотилось как бешеное сердце и вспотели ладони. События развивались слишком быстро для моей впечатлительной натуры. Господи! Во что же я действительно влезла?! Ещё две недели назад я спокойно жила себе, ваяла по мере сил «нетленку», имела какого ни на есть парня, а теперь, сама того не желая, влезла в криминал. Сейчас я уже точно уверилась в этом.

     Дома у меня совсем не было еды, и, хочешь не хочешь, надо заехать в магазин. Не станут же на меня нападать в полном народу магазине?

     Подъехав к магазину, я вышла из машины, подозрительно озираясь вокруг. Подозрительным было всё, от курившего на пороге магазина мужика до двух гориллообразных, сидевших в припаркованном неподалёку джипе. И номер ещё такой «весёлый», три шестёрки. Я побыстрее зашла внутрь.

     Магазин, роскошный супермаркет, был чуть ли не единственным крупным магазином в «тихом» центре. А поскольку, кроме продуктов, мне нужно было купить что-нибудь готовое, чтобы разогреть и съесть, и кое-что из бытовой химии, я заехала именно сюда.

     Оказавшись в тепле и свете супермаркета, в окружении большого количества людей, я немного успокоилась. Я уже наполнила корзину всем необходимым, добавив, как это обычно бывает, то, что и не планировала покупать, и подходила к отделу с готовой продукцией, когда почти нос к носу опять столкнулась с Александром Петровичем.

     На моё счастье, он не заметил меня, так как я молниеносно повернулась к стенду с элитными коньяками и принялась сосредоточенно изучать его содержимое. Он так напряжённо о чём-то разговаривал по телефону, что, казалось, подойди я и помаши перед его лицом рукой, он и то бы не заметил.

     Александр Петрович также двигался в сторону отдела с готовой продукцией, так что я, как тогда, на Бердском шоссе, пристроилась ему «в хвост» и старалась прислушаться к разговору. Слышно было не всё, до меня долетали лишь обрывки фраз. Я так старалась что-нибудь уловить, что чуть не «протаранила» своей тележкой милого старичка.

     Александр Петрович занял очередь в отдел с готовой продукцией. С интервалом в два человека заняла туда же очередь и я. Это стало уже моей «доброй традицией».

     Тут до меня долетела целая фраза Александра Петровича: «Это совсем не то, на что мы договаривались!» — а потом: «…я на это не подписывался» — и в заключение: «…тогда это уже будет дороже».

     Понятно. С кем-то о чём-то торгуется. Потом он долго молчал, слушая собеседника, и в конце, мрачно сказав: «До встречи!» — нажал на экране «отбой». Завершив покупки, он подошёл к свободной кассе, расплатился и покинул магазин.

     Я, как заправский детектив, бросила свою тележку вместе с содержимым в магазине и последовала за ним. Когда я появилась на стоянке, он уже отъезжал. Вслед за ним через мгновение тронулся и джип с «весёлым» номером.

     Не знаю, кто или что опять руководило моими действиями в этот момент. С несвойственным мне азартом я кинулась в погоню.

     По тому, куда ехали преследуемые мною машины, я поняла, что направлялись они к дому Александра Петровича. На последнем перекрёстке перед его домом нас разделил красный сигнал светофора. Даже в погоне я не могу нарушать ПДД.

     Когда я наконец подъехала к дому Александра Петровича и вышла из машины, там никого не было. Я разочарованно перевела дыхание и решила обойти дом вокруг.

     И вот тут, на пустыре, моим глазам представилась картина, от которой меня буквально едва не стошнило.

     Машина Александра Петровича стояла в сторонке, с раскрытой настежь дверцей со стороны водителя, сам он лежал на спине без движения. Но самое ужасное было не это. Его лицо, как бы потеряв свою целостность, разделилось на две части: «переднюю» и «заднюю». Причём «передняя» была вся в трещинах, а «задняя» вся в крови.

     Это что… маска?! Какое-то время я потрясённо смотрела на человека, распростёртого передо мной на земле. Что это за мистификация такая? Он умер?!

     А ведь те двое, на джипе, могут быть поблизости и вернуться. В животном ужасе я кинулась за его машину и спряталась за ней.

     Трясущимися руками, кое-как достав телефон, я набрала номер единственного человека на земле, который мне может помочь сейчас.

     — Мишечка, спаси меня! — сдавленным голосом пробормотала я, как только он снял трубку.

     — Что случилось?! Где ты? — воскликнул он.

     — У дома Александра Петровича. Он… его убили, — всхлипнув, прошептала я. — С него съехала маска. Что мне делать?! Приезжай!!! — выпалила на одном дыхании я.

     — Что?! Как «убили»? Какая ещё маска? Ты пьяная, что ли?

     — Пожалуйста, п-приезжай, мне оч-чень страшно!!! — промямлила, заикаясь, я, так как меня начала бить самая натуральная дрожь.

     — Хорошо, я обязательно приеду, — видимо оценив моё невменяемое состояние, мягко, как обычно говорят с болеющими детьми, сказал Мишка, — ты уверена, что он мёртв?

     — Я… ну я не знаю. Он лежит, не шевелится, весь в крови…

     — Можешь уточнить?

     — Я… я так боюсь… ну я попробую… только ты не уходи!

     — Куда ж я денусь? — со смешком ответил Мишка. Он ещё был в состоянии смеяться!

     Не отключая телефон, я осторожно выглянула из-за своего укрытия. Было тихо, и нигде ни души. Я на четвереньках (благо на мне были джинсы) подползла к телу. Человек лежал без движения. Я наклонилась к нему и прислушалась. До моего слуха донёсся слабый стон!

     — Он жив! — воскликнула я.

     — Хорошо, — деловито отозвался Мишка на том конце провода, — я уже выехал. Адрес какой?

     Я кое-как объяснила, где точно нахожусь.

     — Жди, сейчас буду. Скорую сможешь вызвать?

     — Не-ет!!!

     — Ладно, да не волнуйся ты так. Я сам всё сделаю. Накрой там его чем-нибудь, чтоб не замёрз.

     Я нажала на отбой и, стараясь взять себя в руки, пошла искать, чем бы накрыть Александра Петровича. Осторожно заглянув в его машину, я не нашла ничего подходящего. Тогда я сняла с себя шубку и накинула на него. Мне моментально стало холодно. Сейчас около ноля, долго я так не протяну.

     Когда спустя какое-то время на пустырь влетел на своей машине Мишка, я сидела на корточках, обняв руками согнутые в коленях ноги, и стучала зубами от холода. Сесть в машину Александра Петровича мне почему-то не пришло в голову. Подъехав, Мишка выскочил из машины и, бросив взгляд на тело, кинулся ко мне.

     — Поля! Как ты? — обнимая меня, спрашивал он взволнованным голосом.

     — Х-холодно, — медленно, в режиме энергосбережения, продолжая стучать зубами, отвечала я.

     Мишка сорвал с себя куртку, закутал меня и обнял.

     — Ну всё-всё, — торопливо сказал он, поглаживая меня по голове, — сейчас согреешься, а потом я отвезу тебя домой.

     От Мишкиного тепла, ласкового голоса и слова «домой» мне стало теплее и зубы перестали стучать. Я блаженно прижалась щекой к его груди, обтянутой тоненькой водолазкой, так что чувствовалось, как мускулы «играют» под ней от каждого его движения.

     — Ну что, согрелась? А о какой маске ты мне твердила по телефону?

     — Да там такое! Смотреть страшно!

     — Так давай посмотрим!

     Склонившись над телом человека, по-прежнему недвижно лежавшего на земле, Мишка сначала взял того за руку и пощупал пульс.

     — Живой, — удовлетворённо отметил он.

     Потом он включил фонарь на телефоне и, обращаясь ко мне, сказал:

     — Подержи.

     Я нехотя подошла и взяла у Мишки телефон. Не в силах смотреть на его манипуляции, я отвернулась.

     — Слушай, а ведь это действительно маска! Ну точь-в-точь лицо человека! Интересно, из чего она изготовлена?

     Мне тоже стало интересно, и я осторожно повернула голову. Он взял небольшой кусочек расколотой маски и стал изучать. Меня опять чуть не вырвало, поэтому я снова поспешила отвернуться.

     — Вроде бы пластик, но пластичный, наподобие силикона. Какой-то инновационный материал! — закончил свой анализ Мишка. — Возьму-ка я в качестве сувенира.

     Достав какой-то пакетик из кармана, он погрузил в него кусок маски.

     И тут на пустырь с мерцающей мигалкой въехала скорая помощь, а за ней вскоре и полицейская машина.

     — Да ладно тебе, Колян, ты же видишь, гражданка в полной «несознанке», — соответствующим своей «речи» тоном говорил Мишка, — вся трясётся от пережитого. Ты основное в протокол записал? Вот. А завтра мы подъедем, и она спокойно тебе всё расскажет. В деталях. Лады?

     Колян ещё раз оглядел меня, жалкую, закутанную в куртку, и, крякнув, ответил:

     — Вообще-то не положено, но так уж и быть, по старой памяти. Но чтоб до девяти часов были в отделении. До конца моего дежурства.

     — С меня причитается, — подмигнув ему, сказал Мишка, усаживая меня в свою машину. Мы обогнули дом Александра Петровича, я закрыла свою машину, которую второпях бросила открытую, и поехали ко мне домой. В машине мы ехали молча, и я, кажется, даже успела задремать.

     Когда я открыла глаза, мы уже стояли у ворот моего дома.

     Мы поднялись ко мне в квартиру.

     — Извини, — я развела руками, — мне тебя даже угостить нечем.

     Мишка, не обращая внимания на мои слова, стал разуваться. На мой недоуменный взгляд он беспечно ответил:

     — Не беда. Я не голоден.

     Пройдя на кухню, он сел за стол. Я послушно следовала за ним.

     — Ну а теперь, — он посмотрел на меня, — ты мне всё расскажешь. С самого начала и до самого конца.

     Была уже почти полночь, когда я во всех подробностях поведала ему о событиях этих дней и показала эсэмэску с угрозой. Только о размолвке с Олегом я не упомянула. Он слушал меня внимательно, иногда что-то уточняя.

     — Да… а ведь ты сталкерша! — после некоторого молчания проговорил Мишка, иронично улыбаясь. — Бедный мужик!

     Я опустила голову, ничего не ответив. Вот и откровенничай с ним потом.

     — Да ты не обижайся, я ж в хорошем смысле. Твоим способностям многие сыскари бы позавидовали! Шерлок Холмс нервно курит в сторонке! Ну согласись, не каждая девушка, тем более такая красивая, — подсластил он пилюлю, — самостоятельно затевает расследование. Всё-таки женщины — слабый пол.

     Я взглянула на него исподлобья.

     — Слабый пол — это гнилые доски.

     Мишка расхохотался.

     — Классно сказала!

     — Это сказала не я, а Фаина Раневская.

     — Не имеет значения кто, — и серьёзно продолжил: — Всё, что ты мне сейчас рассказала, плюс мои данные — основание для начала расследования. Как мне удалось узнать по своим каналам, фирма Sib Advanced Development Limited зарегистрирована в Гонконге. Кстати, угадай, кто является одним из её учредителей? — он сделал эффектную паузу.

     — Ну откуда я знаю? — я раздражённо дёрнула плечом. — Говори уже!

     — Твоя знакомая, Дубцова Ирина Петровна!

     — Что?! — я не поверила своим ушам. — Она подрядчик Александра Петровича? Через офшорную фирму?

     Я пыталась осмыслить полученную информацию.

     — Но кто тогда человек под маской? Александр Петрович? — продолжала вслух рассуждать я. — Или человек, его изображающий?

     — А ты часто встречалась с ним, когда вы работали над дизайн-проектом?

     — Лично — раза три. В основном мы общались по интернету.

     — То есть, по сути, видела ты его мало.

     — Ну можно и так сказать. Сейчас, с развитием интернет-технологий, необходимость в личных встречах уже не такая острая. Чаще с клиентом начинаешь видеться уже на этапе стройки и декорирования, да и то не обязательно.

     — Возможно, на это и был расчёт.

     — Ты знаешь, Миша, чем больше я обо всём этом думаю, тем сильнее убеждаюсь, что ответ на все вопросы находится в коттедже Александра Петровича.

     — Это почему? — удивился Мишка.

     — Считай, интуиция. Не зря они там вместе оказались. Опять же эти сумки с продуктами, которые они оставили в пустом доме. Странно всё как-то.

     — Может быть, может быть, — задумчиво проговорил Мишка, — а сейчас ложись-ка баиньки. Утро вечера мудренее. Нам с утра в полицию ехать, как ты помнишь.

     Я устало откинулась на диванчике, прикрыв глаза.

     — Если бы ты знал, как я устала уже от всего этого!

     — Пойдём-ка, я тебя провожу.

     Нежно поддерживая под локоток, он привёл меня в спальню, уложил на кровать и прикрыл пледом. Мне была так приятна забота, что я, как пай-девочка, безропотно подчинялась ему.

     — Вот так, — проговорил он с такой нежностью, что у меня защипало от подступающих слёз в носу, — поспи, моя… — он осёкся, но я, разумеется, это заметила, — отдыхай, силы тебе ещё понадобятся.

     Я взяла его за руку и прижала ладонь к своей щеке.

     — Мишка, спасибо тебе за всё, — и всхлипнула.

     Одна слезинка тут же покатилась по моей щеке. Он указательным пальцем нежно вытер её.

     — Стресс начал «вытекать», — сказал он вроде бы шутливо, но я чувствовала, что за словами он прячет душевное волнение.

     Тут у него зазвонил телефон.

     — Не знаю, поздно уже, — отвечал он в трубку, а потом добавил: — Завтра позвоню. Пока!

     — Как её зовут? — догадавшись, с кем он разговаривает, спросила я.

     — Бэлла.

     — Ей подходит. Вы вместе работаете?

     — Да.

     Было заметно, что его тяготил мой допрос. Чтобы его прекратить, он встал, постучал по карманам брюк, словно проверяя, не забыл ли чего.

     — Ну ладно, ты спи, а я поехал.

     И, быстро обувшись, он ушёл, аккуратно захлопнув за собой дверь. А я ещё долго не могла успокоиться. Потом я то проваливалась в сон и мне снились какие-то грязные подвалы, то резко просыпалась от того, что бешено колотилось сердце. Наконец я решила выпить успокоительного, после чего через некоторое время крепко уснула.

     Наутро, в восемь часов, как и договаривались, мы приехали в полицию. Там мы узнали, что «человек в маске» находится сейчас в больнице, без сознания.

     Потом я опять отвечала на те же вопросы, что и накануне. Исходя из этого, никаких дополнительных сведений я сообщить не смогла. Почему-то больше всего их интересовало, каким образом я оказалась на месте преступления. Но Мишка ещё в машине меня предупредил:

     — Ты на пустыре оказалась случайно. Лишнего не говори.

     Теперь же, когда вся процедура осталась позади, он привёз меня домой.

     — Миш, я хочу осмотреть дом Александра Петровича.

     — Так, отставить самодеятельность! Я беру это дело под свой личный контроль, а ты поступаешь в моё полное распоряжение. Сейчас домой, отдыхать. Сидеть дома и не высовываться.

     — Продукты можно пойти купить?

     — Закажи доставку.

     — Есть, товарищ командир! — я «взяла» под козырёк. — Разрешите идти?

     — Пошли вместе.

     Я думала, что он проводит меня до двери квартиры, но он, отстранив меня в сторону, вошёл внутрь квартиры и быстро осмотрел все помещения.

     — Чисто! Вот теперь заходи, разувайся, надевай тапочки!

     — Ты всё шутишь, — я укоризненно глянула на него, заходя внутрь.

     Мишка, видимо, задерживаться не собирался, поэтому деловито сказал:

     — Давай ключи от своей машины, я пригоню её сюда.

     — Мишенька, ты — золото!

     — Нет, ты должна была сказать «настоящий друг». Обычно так.

     Я уклончиво промолчала, и он, заметив это, заинтересованно спросил:

     — Или что-то изменилось?

     — Не знаю, — также уклончиво ответила я.

     — Так, ну я поехал, — он, видимо, решил не развивать эту тему.

     Выходя из квартиры, он процитировал слова Николая из фильма «Москва слезам не верит», правда, не совсем верно:

     — Никого не впускать и не выпускать. Если что, открывай огонь!

     Когда Мишка уехал, я через приложение в смартфоне заказала себе продуктов и, решив себя побаловать, добавила к списку любимых деликатесов.

     Ожидая доставку, я подошла к окну. Сегодня с самого утра с неба крупными хлопьями сыплет снег. Своим белым «одеялом» он уже накрыл всё вокруг. Я очень люблю этот первый постоянный снег. Мир становится иным. Свежим и чистым.

     Через двадцать минут милый молодой человек доставил мой заказ, и я наконец-то с аппетитом поела. Ведь сегодня утром, с трудом разлепив глаза и заставив себя встать с постели, я довольствовалась только чашкой чая с лимоном и печенькой, поскольку, погнавшись за Александром Петровичем, так и осталась без продуктов.

     За завтраком мои мысли всё время возвращались ко вчерашним событиям. Перед моим мысленным взором вставало обездвиженное тело с раскорёженной маской на лице. Брр! Меня опять передёрнуло. А вот интересно…

     Видимо, мне всё было мало! Надо признать, что Олег, в сущности, прав. Спокойно мне не живётся.

     В общем, я живо открыла ноутбук и запустила браузер. Потом я начала мучить поисковую строку разными фразами типа «маска», «маска из силикона», «пластиковая маска на заказ» и тому подобное. В результате у меня появились сведения о местах оптовых закупок защитных медицинских масок, несколько рецептов питательных масок для лица и тому подобная «ценная информация».

     Через полчаса тщетных поисков, съев целое лукошко голубики, я вдруг наткнулась на статью об одном китайце, который путём сканирования лица человека выполняет на 3D-принтере маску, затем «печатает» на изготовленной базе высококачественное фото лица. Эта база чуть больше оригинала. Таким образом, любой человек сможет его потом «носить». Предприятие у него поставлено на «широкую ногу». У него уже есть магазин в Гонконге, где любой желающий может продать ему своё лицо за тысячу долларов или купить чужое. Правда, у маски есть и минусы: она частично блокирует мимику и в ней трудно дышать.

     Я задумалась. Не в этом ли магазине была куплена маска? Но, если верить статье, чтобы изготовить основу, нужно сканировать лицо живого человека. А может быть, Александр Петрович был в ней с самого начала? Я начала вспоминать, была ли у него здоровая мимика во время наших немногих личных встреч. Вроде бы да, улыбался он вполне нормально, иначе бы я сразу это отметила. Стало быть, маску изготовили уже позже, сканируя его лицо. От мысли, при каких обстоятельствах это могло быть сделано, у меня всё похолодело внутри.

     Я решила результаты своих изысканий немедленно отправить Мишке. Он позвонил мне через час.

     — Мисс Марпл? — продолжал издеваться над моими детективными «потугами» Мишка.

     — Она самая! Что скажешь по поводу китайца?

     — Предположение интересное. Но нужно же всё проверить, сама понимаешь.

     — Так проверяйте, сколько мне ещё дома сидеть?

     Он пропустил мою «шпильку» мимо ушей.

     — Не желаешь сегодня сопроводить меня в коттеджный посёлок к дому Александра Петровича?

     — Неужели?! Желаю, конечно!

     — Я приеду к тебе на твоей машине в три. На ней и поедем.

     — Договорились!

     Мы благополучно миновали пост охраны и въехали на территорию посёлка.

     — Поставим машину там, где я её в прошлый раз ставила?

     Подумав, Мишка кивнул, и я свернула на параллельную улицу. Пока мы двигались по посёлку, никто не попался нам навстречу, за исключением такси.

     Когда мы подъехали к нужному, всё ещё пустующему участку, я тихо охнула. Конечно, я была готова к тому, что выпал снег и за городом его, как правило, должно быть больше. Но действительность превзошла мои ожидания. Снег «выровнял» ландшафт участка, и мы с Мишкой с трудом пробирались, постоянно проваливаясь в скрытые ямки и рытвины.

     Наконец мы достигли забора, смежного с участком Александра Петровича, и осторожно заглянули через него.

     Всё было тихо. Заходящее солнце уже скрылось за верхушками сосен, окрасив самую кромку неба над ними в розовый, переходящий в багряный цвет. Я осматривала абсолютно пустынный, покрытый снегом участок, когда Мишка дотронулся до моей руки, сделав знак «молчать», указал куда-то вниз, на землю. Я долго всматривалась, пока наконец не разглядела на снегу свежие следы от крупных ботинок. Я кивнула Мишке в знак того, что тоже их увидела.

     — Пошли, — прошептал Мишка.

     Мы проделали свой трудный путь обратно, обогнули забор и зашли на участок Александра Петровича через настежь открытую калитку. Мишка пошёл рядом с теми следами и показал знаком мне следовать за ним.

     Поднявшись на крыльцо, мы обнаружили, что и в дом дверь была открыта. Очень интересно, уж не бомжи ли тут обосновались? И это — в охраняемом элитном посёлке?!

     Зайдя внутрь дома, мы остановились и прислушались. Было очень тихо и сумрачно. Мишка опять показал мне знаком следовать за ним. Наши осторожные шаги жутким эхом отдавались в пустом, со следами начатых отделочных работ, доме. Когда мы уже прошли почти весь первый этаж и подошли к лестнице, ведущей вверх, то снизу, из подвала, раздался какой-то неясный шум. Мы тут же замерли, ожидая, что будет дальше.

     Мишка начал спускаться вниз первым, опять знаком показав следовать за ним. Так мы тихо миновали один пролёт лестницы, когда услышали чьи-то голоса. Моё сердце от страха заколотилось как бешеное. Мишка остановился, прислушиваясь, я — вслед за ним. И тут до нас донёсся злобный голос… Олега?!

     — Да что вы там для меня сделали? Это вы, прячась в соседней комнате от отца-алкоголика, делали за меня уроки? Вы ночи напролёт не спали, готовясь к поступлению в универ? Вы подрабатывали то курьером, то официантом, а то и грузчиком, чтобы были хоть какие-то деньги помимо нищенской, хоть и повышенной стипендии? А после универа?

     — Ты забыл, что это я рекомендовал тебя управляющему банка, моему другу, как перспективного специалиста? — голос другого человека был мне знаком.

     — Когда мы с ним познакомились, для скромного паренька «из области» я и так уже многого добился. Я сделал себя сам.

     — Да. Это верно. В банке ты теперь большой человек, зарабатываешь большие деньги. Но тебе этого мало.

     — Мало?! — вскричал Олег. — Да, мало! Это у неудачников есть «планка», выше которой они никогда не прыгнут. Как там у Горького? «Рождённый ползать летать не может». Успешный же человек так устроен. Ему всегда «мало». И он передвигает эту планку каждый раз выше и переходит на следующий уровень.

     — Переходит, видимо, по головам неудачников? Вроде меня?

     Мы с Мишкой стояли и слушали, затаив дыхание.

     — Вам сразу предлагали отдать всё тихо и мирно. Взамен предлагали кругленькую сумму. Видимо, вам тоже этого было «мало»?

     — Отдать труд всей моей жизни? Хоть и за «кругленькую сумму»? С какой стати?

     — Да какая теперь уже разница, — устало ответил Олег, — меня это уже не интересует.

     — Значит, я пошёл «в расход», чтобы ты ещё передвинул свою «планку»? Что эта баба тебе наобещала взамен? Пост заместителя председателя правления? А ты уверен, что она обладает для этого необходимыми ресурсами? И не пустит и тебя «в расход» так же, как меня и этого придурка с моей физиономией? Где он, кстати?

     — В реанимации. Тоже не понимал по-хорошему.

     — Может быть, ему тоже было «мало»? Олег, ты не понимаешь, это она «передвинула планку», в том числе и за твой счёт. А ты до сих пор так и остался наивным пареньком «из области».

     Раздался какой-то шум и приглушённый угрожающий ропот.

     — Что, опять вколете нам эту хрень? Не смей! Пожалей хотя бы мою жену!

     Мишка метнулся вниз по пролёту лестницы и стремительно ворвался в подвал. Я, уже не ожидая от него «знака», поспешила следом.

     Картина, представшая перед нами, до конца дней будет стоять у меня перед глазами.

     Олег с перекошенным от злобы и покрасневшим лицом, растрёпанными волосами, со шприцем в руке. На полу, на старом матраце, лицом к стене, со связанными за спиной руками, лежащая женщина. А в центре комнаты — сидящий на стуле Александр Петрович, мой заказчик, и тоже со связанными за спиной руками.

     Ворвавшись в подвал, Мишка подскочил и одним ударом свалил Олега на пол. Тот рухнул, выронив шприц.

     — Что за… — Олег поднял голову, пытаясь встать на ноги, и тут его взгляд упёрся в меня. Он оторопел, потом выражение его лица изменилось и стало обычное, высокомерно-снисходительное. Он усмехнулся. — Ну здравствуй, любимая! Рад, что вы со своим «знакомым», — он интонационно выделил эти кавычки, — заглянули к нам на огонёк.

     — Олег, что здесь происходит? — в ужасе спросила я.

     Мишка подошёл помочь Александру Петровичу, и я тоже нерешительно вошла внутрь. Свет здесь давала лампа на длинном проводе, та, что отделочники используют при штукатурке и окраске стен. Кроме двух матрацев на полу и стула в центре, я разглядела небольшой холодильник, что обычно встраивают под столешницу, и нехитрый набор столовых приборов. А ещё на холодильнике сверху лежали какие-то пузырьки с лекарством и пачка одноразовых шприцев.

     — А происходит здесь то, куда ты всё-таки сунула свой пронырливый нос, хотя я тебе и запрещал, — он усмехнулся, — даже эсэмэска не помогла. Идиот! Пытался тебя защитить.

     — Так это ты мне её послал?! — я просто не могла поверить. — Да я из дома боялась выйти! Я ночью плохо спала из-за этого! Так ты пытался меня защитить?!

     — Но ты же по-хорошему не понимаешь, — презрительно крикнул Олег, — ты вообще никогда ничего не понимала и не ценила моего к тебе отношения. Только тупила всё время.

     — Твоего ко мне отношения?! Да твоё отношение всегда как кафтан с барского плеча — носить неудобно, да отказать не выходит.

     — Помнится, мои «кафтаны» тебе всегда впору были, и ты никогда от них не отказывалась.

     — Потому что ошибочно принимала их за проявление твоей любви…

     Я вдруг как-то разом выдохлась, будто из меня ушла вся моя энергия. А Олег, напротив, почувствовал себя увереннее, ему даже удалось встать с пола. Опять он проделал со мной свой обычный «фокус».

     Ну уж нет! Хватит «плясать под его дудку»!

     — Знаешь, Олег, как называют таких людей, как ты?

     Он с высокомерным интересом поднял голову.

     — Абьюзерами.

     — Кем?!

     — Обидно чего-то не знать? А отношения наши самые что ни на есть абьюзивные. А что это значит, погугли на досуге, ведь, судя по всему, его у тебя в ближайшие годы будет много.

     — Ах ты, сучка неудовлетворённая! Давно тебя не… — он не успел договорить, так как я со всего размаху залепила ему пощёчину.

     — Ну вот, теперь я вполне удовлетворена!

     Олег схватился за щёку, выкрикивая ещё какие-то мерзости в мой адрес, но я уже не вникала. В этот момент в подвал ворвались полицейские, и вскоре я на подкашивающихся ногах вышла на улицу.

     Уже стемнело, но всё вокруг освещали мигалки от полицейской машины и скорой, что стояли во дворе. Вдоль забора выстроились несколько привлечённых шумом соседей.

     — Что, убили кого? — спросили соседи.

     — Нет, — я улыбнулась своим мыслям, — не успели.

     — Ну ты как, немного успокоилась? — Мишка дотронулся до моей руки.

     Он вёл мою машину, лихо лавируя в потоке.

     — Миш, а можно ехать немного помедленнее? Нам сегодня ещё в аварию не хватало попасть!

     — Так точно, товарищ ефрейтор!

     — О, меня повысили, — горько усмехнулась я.

     — Да, за мастерское раскрытие преступления я лично произвожу тебя из рядовых в ефрейторы.

     — Мне сейчас как надо ответить? «Служу России»?

     — Ну можно и так. А ездить медленно я не умею, ты уж извини. Сказывается «гоночное» прошлое.

     Когда всё закончилось, видя моё полуобморочное состояние, он вызвался отвезти меня домой. Я действительно была не способна сама вести машину.

     Некоторое время мы ехали молча. Я «прокручивала» в голове все события сегодняшнего вечера.

     — Что ж, должен признать, — прервал наше молчание Мишка, — не подвела тебя твоя интуиция!

     — Чему я действительно научилась в жизни доверять, так это своей интуиции. Но вот только почему она мне даже не «намекнула» про Олега?

     — Потому что здесь ты её не слушала. Не хотела слушать.

     Я задумалась. А ведь Мишка прав. Были «звоночки», и неоднократно. Но я всё отмахивалась от них и упорно держалась за «идеального» Олега. Я не хотела честно признать, что Олег — честолюбивый деспот, токсичный человек и мне с ним плохо. Мне было проще прощать его каждый раз, ничего не меняя.

     — Что ж ты бросил меня одну с ним там, в подвале?

     — Не хотел мешать вашей душещипательной беседе, — Мишка немного сбросил скорость и ехал теперь почти по правилам, — да и что могло произойти? Он же не идиот, чтобы нападать на тебя? Тем более я был рядом, в соседней комнате. Вызывал подкрепление.

     — Получается, ты всё слышал?

     — Ну не всё, так, в общих чертах, — невинно улыбнулся Мишка, давая мне понять, что слышал каждое слово.

     Мы помолчали.

     — У меня сегодня как будто путы разрезали, — наконец сказала я.

     — Понимаю. Он подавлял тебя. Так «переводится» на нормальный язык твой «абьюзер»?

     — Ну в целом да, — я засмеялась, — я, как Татьяна Ларина, «надела» на Олега «костюм идеального мужчины» и заставила носить.

     — Не сотвори себе кумира, — задумчиво произнёс Мишка.

     Звук входящего сообщения вывел его из задумчивости. Он посмотрел на экран телефона и, нахмурившись, сказал:

     — Я тебя сейчас завезу и поеду дальше. Ты как, в порядке?

     Я, изо всех сил стараясь скрыть своё разочарование, ответила:

     — Конечно. Спасибо тебе. Дальше я справлюсь сама.

     На прощание он крепко обнял меня.

     — Ложись-ка ты спать! Всё почти закончилось.

     «Всё почти закончилось», — с этими словами и блаженной улыбкой я, вопреки перенесённым в этот день волнениям, которые обычно означают, что я буду крутиться в кровати без сна до утра, уснула сразу же, едва моя голова коснулась подушки.

     Через две недели после описываемых событий мне позвонил и пригласил в ресторан Александр Петрович. Настоящий.

     — Полина, — начал он торжественно после того, как официант, разлив по фужерам шампанское, удалился, — мы в неоплатном долгу перед вами! Ведь если бы не ваше профессиональное чутьё и неравнодушный характер, то не сидеть бы нам с Верой, — он обнял сидевшую рядом жену, — здесь, за этим столом.

     — Даже страшно представить, что с нами могло бы быть, если бы не вы и Михаил! — поддержала своего мужа Вера Григорьевна. — Мы его тоже приглашали сегодня, но он почему-то отказался.

     Я улыбнулась, потому что знала причину. Мишка по жизни — ужасный скромник и предпочёл, чтобы все заслуженные «лавры» достались мне.

     — Я понимаю, что мы никогда не сможем в полной мере отблагодарить вас, — продолжил Александр Петрович, — но всё же примите от нас этот небольшой подарок.

     И он поставил передо мной небольшую алую коробку с логотипом всемирно известной фирмы.

     — Ну что вы! Какие могут быть подарки?!

     — Полина, — серьёзно обратилась ко мне Вера Григорьевна, — вы спасли нам жизнь. Неужели искренняя человеческая благодарность ничего не значит для вас?!

     Что я могла возразить? Я с замиранием сердца открыла коробку. На тёмной бархатной подушечке лежали часы с корпусом из розового золота, коричневым кожаным ремнём и заводной головкой, украшенной сапфиром.

     Я ахнула, инстинктивно прижав руку к груди.

     — Мы решили, что именно эта вещь будет достойна вас и будет напоминать о нас, — крайне довольный моей реакцией, скромно сказал Александр Петрович.

     — Мы долго определялись с моделью, — дополнила его супруга, — и остановились на этой, так как думаем, что она идеально впишется в ваш стиль.

     — Спасибо вам огромное! Вы угадали и с моделью, и со стилем. Я скажу вам больше, это была моя давнишняя мечта! И именно с коричневым кожаным ремешком.

     Потом мы ещё долго сидели, обсуждая ужасные испытания, которые выпали на их долю.

     — Ирину Петровну я знаю уже давно, ещё по строительному институту.

     — Всё дело в том, что она всегда имела виды на Александра Петровича, — вклинилась Вера Григорьевна, — а он был к ней равнодушен.

     — Да ну брось ты, Вера!

     — Ложная скромность, Саша, здесь неуместна. Тем более когда у этой истории такой финал.

     — Вы хотите сказать, — я не верила тому, что слышу, — что она пыталась лишить вас бизнеса, чуть не лишила вас двоих жизни, и всё из-за неразделённой юношеской любви?!

     — Теперь по зрелом размышлении я думаю, это тоже сыграло свою роль. Ну да Бог с ней, — он махнул рукой и задорно посмотрел на меня, — вот что мне действительно интересно, так это то, как вы почувствовали неладное? Ведь организовано у них всё было превосходно.

     — Я заподозрила «неладное», когда Эдуард озвучил «новое видение». Видите ли, голубоглазый холерик, любитель минимализма и всевозможных инноваций, никогда не захочет консервативный классический интерьер с пилястрами и ламбрекенами в тёплой цветовой гамме.

     Я почти слово в слово повторила сказанное мною Мишке. Александр Петрович сидел, переваривая услышанное.

     — То есть вы хотите сказать, — начал он, — что вы тогда сразу поняли, что это не я?

     — Ну, такого предположить никто бы тогда не мог. Я просто пыталась с «вами» встретиться и всё обсудить. А «вы» бегали от меня как чёрт от ладана. Это было очень странно, особенно на фоне «нового видения».

     — Да… а нас тем временем заперли в тёмном подвале, как страховку на непредвиденный случай.

     — Какой случай?

     — Если с «маской» выйдет прокол. Через Олега она пыталась от моего имени ещё и кредитов набрать. Раскрутить меня, так сказать, на полную катушку.

     — А мы считали, что вы на Средиземноморье. Они даже постили в соцсетях с ваших аккаунтов. Виды разные красивые. Мол, вы отдыхаете. Все вопросы к Эдуарду.

     — Мне, конечно, не совсем понятно, зачем она вообще приставила к вам этого Эдуарда. Ведь куда проще было сообщить, якобы, от моего имени, что коттедж пришлось продать, поэтому и договор на авторский надзор необходимо расторгнуть.

     — Да. Это и было её роковой ошибкой. Ей просто приглянулся ваш дом со мной в качестве дизайнера в комплекте. Дело в том, что она ранее воочию видела мою работу именно в классическом стиле. Ей она очень понравилась, ну и она тоже так захотела. А Эдуарда приставила, чтобы он время потянул, пока она обстряпывает свои делишки. И это ему, надо сказать, прекрасно удавалось! Более нудного типа сложно найти.

     Тут Вера Григорьевна подняла свой бокал.

     — Давайте выпьем за то, что всё это закончилось!

     — И чтобы все в конечном счёте получили по заслугам! — дополнил её муж.

     Три хрустальных бокала, наполненных шампанским, с мелодичным звоном соприкоснулись, и этот звон послужил своеобразным сигналом оставить всё плохое в прошлом и взглянуть на будущее с надеждой.

     Декабрь был на излёте, неумолимо приближался Новый год. Жизнь постепенно вошла в свою колею, и мне иногда казалось, что всё случившееся со мной не более чем страшный сон, после которого проснёшься в ужасе и с облегчением подумаешь: «Ведь приснится же такое!»

     Я ехала в такси по предновогоднему городу и с интересом смотрела по сторонам. Как и любой автомобилист, за рулём я смотрю на дорогу, и возможность вот так поглазеть выпадает нечасто.

     Улицы Новосибирска переливались яркими огнями, и разноцветные блики от них отражались на снежных сугробах, уже прочно обосновавшихся на улицах города до весны.

     На одной из улиц я увидела сразу трёх Дедов Морозов, спешащих, видимо, на многочисленные корпоративы, так что для полноты ощущения приближающегося праздника сейчас не хватало разве что знаменитой песенки из рекламы про то, что праздник к нам приходит.

     По радио передавали «Снег над Ленинградом» Микаэла Таривердиева, музыку, увековеченную в кинофильме «С лёгким паром». Эта прекрасная мелодия удивительно гармонично «легла» и на моё настроение, и на город с его яркими огнями и предновогодней суетой.

     Я направлялась на ежегодную предновогоднюю вечеринку, устраиваемую для архитекторов и дизайнеров Новосибирска. В этот раз вечеринка эта намечалась в стиле Гэтсби.

     Идти туда мне совершенно не хотелось, но главная устроительница и идейный вдохновитель праздника, моя хорошая знакомая Вика пообещала сюрприз и буквально взяла с меня слово, что я приду. К маме я решила не ехать, да и сам Новый год я тоже решила не праздновать. Разрыв с Олегом оставил в моей душе больший след, чем можно было ожидать. Мне был нужен покой, чтобы «зализать раны», и расспросы мамы я выдержать была ещё не в состоянии. Посижу дома, поем вкусненького, посмотрю телевизор и завалюсь спать. Таков был мой план.

     Прибыв на место, я сняла светлую шубку с капюшоном в гардеробе и пристроилась возле огромного зеркала рядом с группой оживлённо щебечущих и хихикающих девушек. Мне предстояло прикрепить к своей голове бархатную ленту с пером. Лента была цвета слоновой кости и тон в тон совпадала с цветом платья на узких бретелях с заниженной талией, украшенного замысловатыми узорами из бисера в стиле ар-деко. Волосы я уложила марсельской волной, макияж же я выполнила в технике смоки айс. Мои ноги украшали атласные лодочки в тон к платью на высоком каблуке с ремешком, украшенным крупными продолговатыми камнями в огранке октагон.

     Наконец я успешно водрузила перо на свою голову, подхватила свой украшенный бисером клатч и оглянулась. Повсюду царило веселье и предвкушение праздника. Девушки с бокалами шампанского, уже явно ударившего им в голову, небольшими группами или поодиночке порхали, подобно диковинным райским птицам, шутили и смеялись. Замечательно передав своими нарядами и причёсками стиль той эпохи, многие из них преобразились до неузнаваемости. Совершенно обычные в реальной жизни, эти девушки превратились в роковых соблазнительниц. Из этого я сделала печальный вывод о том, что сегодняшняя мода не даёт женщине такой блестящей возможности подчеркнуть свою красоту и женственность.

     Постепенно проникаясь волнующей атмосферой, я шла, направляясь в банкетный зал, то и дело салютуя знакомым дизайнерам бокалом шампанского, который мне на блестящем подносе преподнёс элегантный официант.

     Тематика двадцатых годов была поддержана несколькими интересными фотолокациями: казино с игральным столом, где мужская часть гостей фотографировалась, держа в зубах толстую сигару, ростомер, где каждый желающий мог сделать свой mug shot⁴, «живой» Дон Корлеоне, сидящий в кресле, укутавшись пледом, и многое другое.

     Меня посадили за большой круглый стол, где я встретила много знакомых. Угощение было отменным, шампанское лилось рекой, все весело шутили и непринуждённо смеялись, так что неразрешимые проблемы, обручем сковывавшие меня последнее время, постепенно отступали назад, выпуская на волю радость и беззаботность.

     Уже была середина праздника, когда ведущий объявил, что жюри, состоящее из спонсоров мероприятия, готово объявить самый лучший образ сегодняшнего вечера. И к моему великому удивлению, назвал моё имя. Я в это время разрезала ножом кусок мяса и собиралась уже отправить кусочек в рот. Все повернулись ко мне в ожидании. Я отложила вилку, покраснела как помидор (кто бы сомневался) и, стараясь идти элегантно, как учила нас героиня Лии Ахеджаковой — походкой пантеры перед прыжком, — пошла на сцену.

     — Поздравляем вас, Полина, с заслуженной наградой, — с полупоклоном произнёс ведущий, тоже одетый в стиле двадцатых, но только как простой парень — в кепку, рубашку и штаны на подтяжках.

     Потом он повернулся ко всему залу, опустил глаза и с философским видом произнёс:

     — Как сказал Омар Хаям, кто рождён в красоте счастья лик созерцать, — он повёл рукой в мою сторону, — тому мир будет множеством граней мерцать. Друзья, я призываю всех чаще замечать в этой жизни красоту.

     В зале раздались аплодисменты.

     — Позвольте вручить вам, Полина, этот символический приз, — добавил он, протянув мне бутылку испанского вина.

     К этому моменту я уже успокоилась и чувствовала, что мои щёки приняли свой обычный цвет. Это добавило мне уверенности и даже игривости.

     — Спасибо большое! — ответила я с улыбкой, а потом после небольшой паузы лукаво добавила: — Обычно мне всё удаётся в жизни, для других дней есть красное вино!

     И подняла бутылку вверх. В зале опять раздались аплодисменты.

     — Круто! Сами придумали? — ведущий, казалось, был впечатлён.

     — Нет, это «придумала» Рэйчел Бермингем, — улыбнулась я и собиралась было уже пройти к своему столику, но ведущий остановил меня.

     — Постойте, прекрасная Паулина! Мы просим вас, как самую стильную даму этого праздника, открыть танцевальную часть вечера. Вашим партнёром по танцполу сегодня станет Мигель!

     Он махнул рукой в сторону кулис, и в тот же миг оттуда, вихляя бёдрам, вышел этакий чернокудрый жиголо. Он продефилировал до центра сцены, медленно повёл рукой, изогнув свой перекачанный и почерневший в солярии стан. И всё это с непроницаемым выражением лоснящегося лица. Видимо, это у него означало приветствие публике и было частью сценического образа. Я узнала этого Мигеля. Весь сегодняшний вечер он слонялся среди гостей с томным, скучающим видом. Я ещё подумала, что не припомню в среде дизайнеров и архитекторов этого субъекта.

     В этот момент раздались звуки танго Por una Cabeza, хорошо известного по фильму «Запах женщины» с Аль Пачино. Я сразу поняла, о каком сюрпризе мне толковала Вика.

     Я посмотрела на неё, на мгновение злобно прищурив глаза. Но та, лишь пожав плечами, невинно улыбнулась. Предательница! Принудила меня танцевать с этим фанфароном! Ну что ж, show must go on!⁵

     Поэтому я взяла себя в руки, с улыбкой решительно повернулась к Мигелю и сделала кабесео,⁶ на что тот снисходительно улыбнулся уголком рта. Потом он подошёл, решительно обнял меня левой рукой за талию, придвинув к себе ближе, чем требовалось, и взял правой рукой мою левую руку. Руки его были сильные, горячие и очень опытные. Я с трепетом покорилась этой силе, откинув голову назад, чуть в сторону, и прикрыла глаза.

     Мы поймали такт, и он повёл меня в ритме танго по сцене в бесконечной череде променадов, твист-поворотов, корте — всего того, что составляет этот страстный, чувственный танец.

     Надо признать, он был очень хорош в танце, этот Мигель, или как там его на самом деле. Я впервые в жизни танцевала с партнёром такого уровня мастерства. В глазах его горел чертовской огонь, рукой я чувствовала, как играли мускулы его спины, а щекой — его горячее дыхание. Завелась я не на шутку, что не удивительно, учитывая момент и количество шампанского, которое я выпила до этого.

     Я вся отдалась волшебству танца. Почему-то вспомнилось танго с Олегом, отчего на глазах моих выступили слёзы, слёзы лёгкой грусти по тому, что ушло безвозвратно.

     — Неплохо танцуешь, — снисходительно процедил Мигель, тем самым вернув меня из воспоминаний в реальность.

     — Спасибо, — я в некотором непонимании уставилась на него.

     — Я срисовал тебя ещё в самом начале, когда ты пялила на голову этот петушиный хвост, — он улыбнулся, продемонстрировав ряд лошадиных зубов.

     Я сдержанно промолчала. Если моё перо и было в чьём-то хвосте, то никак не в петушином.

     — Слушай, давай свалим с этой милонги⁷ и продолжим где-нибудь, где будет выпивки побольше, а одежды на тебе поменьше, а? Что скажешь? — продолжал он как ни в чём не бывало.

     Потом, подмигнув, он неожиданно наклонился вперёд и, крепко придерживая под спину, откинул меня назад. Я оказалась в беспомощном положении. Он же на мгновение навис надо мной, ухмыляясь. Волшебство танца исчезло без следа. Дальше я уже танцевала машинально, без вдохновения.

     Всё как всегда. Как же я устала от разочарований! Как хочется, чтобы рядом был чуткий, добрый, надёжный человек. Такой, как… Мишка. От этой неожиданной для себя мысли я даже протрезвела. Ну, конечно же! Я начала вспоминать всю историю нашего знакомства. На кого я могу положиться с закрытыми глазами? Кто любит меня все эти годы? Только я всегда воспринимала это как должное и высматривала на горизонте принца на белом коне. Потом я вспомнила тех бабочек внизу живота и его страстный шёпот: «Любимая моя!»

     Мои щёки покрылись румянцем. Господи! Какая же я была дура! Если бы я не тратила время на всяких Олегов, то уже давно была бы счастлива.

     Под самый конец нашего танца, буквально под последние аккорды, повернувшись в кольгаде,⁸ я прямо посмотрела ему в глаза и ответила:

     — Я предпочту продолжить там, где любви и верности будет побольше, а эгоизма и тупости будет поменьше.

     И, коротко кивнув, под шквал аплодисментов пошла прочь.

     Прошло несколько дней. Вышел журнал с интерьером Татьяны Сергевны. Из издательства мне, как всегда, завезли несколько экземпляров. Один из них я оставила ей в подарок. Через несколько дней она устраивает новоселье и пригласила меня как почётную гостью. Вместе с журналом я планировала подарить традиционный «подарок новосёлам». Всегда на новоселье я дарю своим клиентам предмет интерьера. В магазине я долго ходила между стеллажами, мысленно «примеряла» ассортимент в интерьер Татьяны Сергевны, но окончательный выбор ещё не сделала. И тут вдруг я заметила Мишку. Он с озадаченным видом крутил в руках вазу.

     «Ага, — подумала я, — подарок Бэлле выбирает». Сталкиваться с ним мне совершенно не хотелось, и я юркнула в соседний торговый ряд, где стоял мужик и с таким же озадаченным видом разглядывал подсвечники. Все мужики, в сущности, одинаковые. Ну или почти все.

     — Миш, иди сюда, может, ей это понравится? — крикнул второй.

     Как интересно, они что, «хором» подарок Бэлле выбирают?

     И не успела я опомниться, как Мишка, поспешив на зов, появился в «нашем» торговом ряду. И, конечно, сразу заметил меня.

     — Поля?! — удивился Мишка. — Что ты здесь делаешь?

     — У моей клиентки новоселье. Вот пришла купить традиционный подарок в интерьер.

     Мишка представил мне своего спутника. Это был его сотрудник по имени Иван.

     — О! — воскликнул Иван, и тут же предложил: — Так, может, вы и нам поможете?

     Я замялась, на ходу придумывая, как бы поделикатнее отказать. Но тут Ивана поддержал Мишка.

     — У нашего бухгалтера юбилей, пятидесятилетие. Вот покупаем подарок. Вернее, пытаемся.

     — Что-нибудь в её новую квартиру, — вставил словоохотливый Иван.

     — Ну конечно, — совсем другим тоном ответила я, — это же совсем другое дело!

     — В смысле «другое»? — не понял Мишка.

     — Ну, — я прочистила горло, — я имела в виду юбилей — это совсем другой повод, не такой, как свадьба, например.

     Я продолжала выкручиваться, а мужики в некоторой растерянности молча смотрели на меня.

     — Так что же вы приглядели? — я постаралась побыстрее увести разговор в безопасное русло.

     — Ну у нас два варианта. Либо ваза, либо подсвечник.

     Они показали мне свой выбор. Подсвечник был чисто минималистическим, а вазон был выполнен в псевдоклассической манере.

     — А в каком стиле её новая квартира?

     — Ну, — Мишка почесал в затылке, — да кто его знает?

     Он посмотрел на Ивана, ища его поддержки. Тот стоял, виновато улыбаясь.

     — Всё ясно. Выбирать подарок, не зная стилистики интерьера, — это «тыкать пальцем в небо».

     — Так что же нам делать?

     — Купите ей качественный текстиль без уклона в какой-либо стиль.

     И, видя, что они затрудняются с трактовкой слова «текстиль», я добавила:

     — Скатерть и салфетки.

     Мы подобрали прелестный набор из скатерти и шести салфеток, изготовленных из тончайшего белого льна прекрасной выделки. Мужчины сочли, что «это как-то маловато», и я прибавила к набору комплект из шести металлических колец для салфеток. Всё было выполнено в нейтральной стилистике, поэтому будет уместно в любом интерьере.

     — Ну вы и выручили нас, а то бы мы ещё час бы здесь пыхтели и купили бы какую-нибудь ерунду. Михаил Владимирович, я подожду вас в машине, — сказал Иван и чуть заметно ему подмигнул.

     Я вспыхнула от такой «деликатности» и демонстративно полезла в сумочку «проверить телефон».

     — Как поживаешь? — спросил Мишка, делая вид, что ничего такого не замечает.

     — Да нормально в целом.

     — Суд в январе, в конце. Нас обязательно вызовут как свидетелей.

     — Хорошо, что в конце. Успею съездить в отпуск.

     — Поль, — замялся Мишка, — мне сказали, что Олег просил свидания с тобой, но ты не приходила ни разу?

     Я стояла, опустив голову.

     — Для чего? Мы и так всё уже сказали друг другу. Между нами всё кончено.

     — Кто кончил, ты? Олег, по всей видимости, ещё не кончил.

     — Что-то мы с тобой двусмыслицами говорим, ты не находишь? — я иронично посмотрела на него.

     Мишка рассмеялся, оценив комизм ситуации.

     — Это, конечно, тебя не касается, — продолжала я, — но, так и быть, скажу. Наши отношения закончила я.

     — Так уж и «не касается»?

     — Ну… — протянула я, не зная, что ответить.

     — Не жалеешь, что порвала с ним?

     — Единственное, о чём я жалею, так это то, что не сделала этого раньше.

     — Смелый поступок. Правда. Намного смелее, чем многие думают.

     Я всматривалась в выражение его лица, ища там иронию. Но он был серьёзен, даже задумчив.

     — Выйти из зоны комфорта и взять на себя ответственность за свою жизнь не каждому по плечу.

     — Скорее из зоны дискомфорта, — с печальной иронией добавила я.

     — А ты изменилась, — с полуулыбкой заметил он.

     Тут зазвонил его телефон, и он, выслушав абонента, коротко ответил: «Скоро будем!»

     Он помедлил, засовывая телефон в карман, но потом сказал:

     — Ну что, мне пора! Спасибо за помощь!

     — Да не за что, — скромно ответила я.

     — До скорой встречи! — и зашагал прочь, а я стояла, грустно смотря ему вслед, пока он не скрылся из виду.

     Под Новый год природа одарила сибиряков на редкость прекрасной погодой. Был лёгкий морозец, с неба крупными хлопьями падал, кружась, пушистый снежок. Детвора, вырвавшаяся, наконец, из детских садов и школ, с весёлыми криками каталась с горки. Казалось, что сам воздух наполнен волшебством и ожиданием чуда.

     Я подъехала к своему любимому супермаркету, где уже на улице всех встречала приятная рождественская мелодия, создавая праздничное настроение.

     Прохаживаясь между рядами, я придирчиво разглядывала разнообразный товар, который уже одним своим видом вызывал слюноотделение. Я специально приехала сюда пораньше, пока было не так многолюдно. Как очень занятому человеку, мне очень нравится современная «мода» покупать к праздничному столу готовые салаты и закуски. Тем более такие вкусные, как здесь.

     Я помню, как в детстве мы с мамой весь день тридцать первого декабря «стругали» салаты, готовили горячее и пекли торт, до которого порой очередь доходила только на следующий день. И в результате к моменту встречи Нового года мы обе, обессиленные, клевали носом. Какое уж тут веселье!

     В своей взрослой жизни я отказалась от этой «порочной» практики. Поэтому сегодня я, во-первых, хорошо выспалась. И это тоже приобретённый опыт взрослой жизни. Здоровый сон — основа основ. Потом я под фоновое сопровождение фильма «С лёгким паром» навела марафет и отправилась в магазин.

     Моё приподнятое настроение «подогревал» вчерашний визит к Татьяне Сергевне. Я до сих пор улыбаюсь, вспоминая события вчерашнего вечера.

     Я подъехала на такси к её дому, когда было уже совсем темно. Был такой же лёгкий морозец, как и сегодня, и я немного постояла на улице, наслаждаясь тишиной.

     Когда я позвонила, дверь мне открыла хозяйка.

     — Полиночка, как я рада вас видеть! Проходите, пожалуйста, гости ещё собираются.

     Она проводила меня к креслу у камина и, предложив аперитив, убежала на кухню, где они вдвоём с помощницей заканчивали колдовать над угощением.

     Тепло от огня согрело мои озябшие ноги, и впервые за долгое время у меня было опять тепло и на душе. От бесхитростной радости этой милой женщины, от уюта и доброжелательности, царивших в её доме, а позже вечером — от бесконечных здравиц в мою честь и от прекрасного, тонкого вина, которым нас угощали.

     Мой подарок (в результате я остановила свой выбор на изысканной вазе для фруктов) гармонично вписался в сервировку и вызвал всеобщее восхищение у гостей.

     Под конец вечера у меня было сразу два новых потенциальных заказчика, а с квартирой сына Татьяны Сергевны, получается, три. Так что после отпуска я буду занята вплоть до лета.

     Под конец вечера Татьяна Сергевна, улучив минутку, отвела меня в сторонку и «страшным» шёпотом спросила:

     — Полечка, вы знаете, а Ирину Петровну-то арестовали! — она сделала эффектную паузу. — Обвиняют в мошенничестве.

     — Что вы говорите?! Надо же. А что ей инкриминируют?

     — Муж особо в подробности не вдавался. Так что, по всей видимости, не будете вы работать над её интерьером.

     — Ну что ж, не судьба.

     — Ничего, не расстраивайтесь, мы вон вам сколько клиентов за один вечер подогнали, как мой сын говорит! То ли ещё будет!

     По дороге домой я мысленно улыбалась. Клиентское «древо», как я это образно называю, продолжает расти. Вот и от этой «ветви» пойдут вверх новые. От некоторых клиентов нет «поросли», а от некоторых вырастает целое «дерево».

     Моя тележка уже ломится от всевозможной снеди, а я всё кладу в неё новые вкусности. Здравый смысл подсказывает мне, что одна я не осилю всё это, даже за несколько дней. Тем более третьего января у меня самолёт. Но интуиция подсказывает мне продолжать, а я привыкла слушать свою интуицию.

     Когда я, вернувшись домой, подняла в квартиру последний пакет с продуктами, то почувствовала, что окончательно выдохлась.

     Теперь — ванна! Неторопливая и ароматная.

     Щедро насыпав в воду морской соли, я с удовольствием подумала, что скоро буду купаться в настоящем океане.

     Я целый час нежилась, попутно отправляя и получая поздравления «С Новым годом!». В ванне меня так разморило, что, выйдя из неё и облачившись в тёпленькую пижамку, я прилегла на кровать.

     Разглядывая в окно снег, падающий крупными хлопьями, я вдруг почувствовала, что, вопреки новогоднему настроению и недавнему шопингу, на меня опять волной накатывает рефлексия.

     Я вдруг подумала, что успешная карьера, дорогие подарки, привлекательная внешность и даже ароматная ванна — это всё хорошо. Но в результате-то я всё равно одна. Я никому, по сути, не нужна. И Новый год я буду встречать одна, хотя и за богатым столом. Да, я обменялась поздравлениями с множеством людей. Но это по большому счёту просто дань традиции, а не живое человеческое участие.

     Несмотря на общительность и эмпатию, которые необходимы при моей профессии, я по большому счёту интроверт. С семьёй я не особо близка, друзей — раз-два и обчёлся, да и с личной жизнью — полный провал.

     Я как-то привыкла очень много работать, чтобы обеспечить себя, поскольку мне не на кого больше положиться. Поэтому на человеческое общение вне профессии времени, сил, да и, честно говоря, желания, практически не остаётся.

     С этими невесёлыми и совсем не новогодними мыслями я неожиданно уснула.

     Разбудил меня звонок. За окном была уже кромешная тьма. Спросонья я сначала даже не сразу поняла, что именно звонит, и схватила телефон. Но на экране было только несколько новых сообщений. Раздался ещё один звонок, и, осознав, что звонят в дверь, я пошла открывать.

     На пороге стоял Мишка. В костюме Деда Мороза.

     — Ну что, девочка, — сказал он нараспев «дедморозовским» голосом, — вот и Дедушка Мороз! Он подарки тебе принёс!

     Я стояла, ещё не совсем отойдя ото сна, и хлопала глазами.

     — Ну так что, пустишь ты меня или нет?

     — Порядочные девочки на ночь глядя всяких неизвестных дедов в дом не пускают, — включилась я в «игру», наконец окончательно проснувшись.

     — Ну что ж, — продолжал он тем же голосом, — тогда пойду поищу непорядочную. И отдам ей твой подарок.

     — Обойдётся! Ладно уж, заходи. Стишок тебе расскажу. На табуретку залезать?

     — Если бы на тебе была короткая юбочка и гольфики, как это полагается «порядочным» девочкам, тогда — да. А в этой безразмерной пижаме, думаю, не стоит.

     — Всё-таки поторопилась я тебя на порог пускать, дедушка.

     — Да уж, одними стишками ты у меня не отделаешься! — и уже нормальным голосом: — С Новым годом, Поля! Всего тебе самого хорошего в будущем году! А теперь — быстренько переодеваться, будем праздновать! Новый год скоро!

     — В короткую юбочку, я полагаю?

     — Ох, и дерзкие девочки нынче пошли, хоть и порядочные!

     Я с высокомерно-ироничным взглядом удалилась в спальню. Там я присела на краешек кровати и вдруг… неожиданно расплакалась. Он пришёл. Ко мне. Мы вместе будем встречать Новый год. И бессмысленно сейчас отрицать, что я надеялась и ждала этого. Втайне даже от самой себя. Именно этим объясняется моя сегодняшняя «оргия» в супермаркете и недавняя покупка соблазнительного красного коктейльного платья в пайетках.

     Наконец я успокоилась и привела себя в порядок. Ну в относительный, конечно. Нос у нас с Дедом Морозом будет теперь одинаково красный. Ну и пусть. Мишка тем и ценен, что ему ничего не надо объяснять. Он как будто знает обо мне всё, даже больше меня самой.

     Я облачилась в своё новое платье, которое открывало тела больше, чем прикрывало.

     «Пусть Дед порадуется, глядя на мои коленки». Теперь — шпильки в тон платью, алая помада и капелька духов. Ты неотразима, детка!

     Когда я пришла на кухню, Мишка там уже вовсю орудовал. Сняв «дедморозовский» прикид и облачившись в передник, он жарил на сковороде антрекоты. Стол ещё не был сервирован. Видимо, он оставил это хозяйке, то есть мне.

     Мишка предложил мне бокал вина. Отпив глоток, я начала сервировку. Закончив дурачиться на тему Деда Мороза, мы оба неловко помалкивали. Причём я так и не поняла, оценил он моё платье или нет. Но, судя по тому, с каким сосредоточенным видом он переворачивает мясо, думаю, что оценил. И не только платье.

     Доставая с полок тарелки, салфетки и бокалы, я нет-нет да и ненароком касалась его. Мои передвижения по кухне напоминали древний как мир ритуальный танец соблазнения.

     Мишка внешне никак не показывал своих чувств, и только излишне сомкнутые губы говорили об истинном положении вещей.

     «А ведь я веду себя с ним как настоящая стерва, — вдруг пришло мне в голову. — Тема Бэллы ещё официально не снята с повестки дня, а я вовсю тут с ним заигрываю!»

     Эта мысль была настолько новой для меня, что я даже остановилась с тарелкой в руке. Получается, что стерва всегда жила внутри меня и только с Мишкой она «вылезла» наружу.

     — Миш, а Бэлла не обидится, что ты не с ней встречаешь Новый год? — вероломно спросила я.

     — С Бэллой мы расстались.

     — Прости. Я не знала.

     От жарки мяса в кухне стоял дым коромыслом и я, подойдя к Мишке вплотную, потянулась, чтобы включить вытяжку, естественно дотронувшись до его плеча грудью.

     Как и в тот раз, он среагировал молниеносно, обхватив левой рукой мою талию, а правой снял с плиты сковороду с антрекотами.

     — Снова дразнишь меня! — прошептал он мне в ухо так, что миллион мурашек покрыл всё моё тело. — Надеюсь, ты не против мяса medium rare.

     Он одним движением освободил моё правое плечо от бретельки платья и покрыл поцелуями мою шею. Я, подобно сомкнутой до сих пор пружине, «разжималась» вслед за его губами, опускающимися всё ниже.

     — Я всецело «за»! — в беспамятстве шептала я.

     Он посмотрел мне в глаза и, как всегда, без лишних слов понял меня. Легко подхватив под колени, он отнёс меня в спальню.

     Моё тело ликовало и желало этого мужчину! Оно всегда было мудрее моего разума. Всё было правильным. Его движения, его запах, его упругие мускулы под моими руками. С ним я узнавала себя. Вот она я. Настоящая.

     А за окном под бой курантов фейерверк окрашивал разноцветными огнями небо, и всё это разноцветное великолепие, кружась, опадало на землю разноцветными снежинками. И были в этом радужном, сверкающем мире только он и я.