Мир - это сон,
Но мне так далеко до
Амида-будды.
(с)Ятаро Кобаяси.
I
Мальчик склонил голову к плечу и, прищурясь, посмотрел на закат. Закат был красив. Красно-оранжевый. Мальчик где-то слышал, что если смотреть на закатное солнце, то глаза будут зоркими. Солнце постепенно превращалось в большой оранжевый сугроб на горизонте. На планету опускались сумерки.
Задумчиво загребая ногами, одетыми в легкие сетки, сухой зеленый песок, Стась неспеша побрел домой. До возвращения отца оставалось еще три дня, а делать уже было совершенно нечего. В Мире, конечно, и не должно быть особо весело - он не для того создается, чтобы детей спасать от скуки. Понятное дело, всегда можно найти какое-нибудь развлечение - особенно, если тебе девять лет. Можно побегать наперегонки с ветром или слепить поющих песчаных лягушат, да мало ли всего! Ему нравилось создавать что-то своё, непохожее на то, чем был наполнен их с папой Мир. Но больше всего мальчику нравились Цветочные Горшки. Он не понимал, почему, но эти бесполезные детали папиных экспериментов - необычно зеленые цветы и черная, влажная, непривычная его рукам земля - манили невысказанной тайной. Даже не то, чтобы тайной, а запахом тайны - манящим и щекотлявым. Таким же загадочным, как запретная зона папиной лаборатории.
Лаборатория была единственным местом, где категорически не приветствовалось появление его веснушчатого носа. Она располагалась в особом боксе с отдельным входом. Указатели и объявления там сверкали холодными серебрящимися оттенками синего и красного, а унылый отблеск ламп жидкого света отпугивал даже крутиканов, которые в изобилии водились во всех остальных частях Дома. Стась шел домой, засунув руки в карманы свободных штанишек, и размышлял, чем бы новым занять оставшиеся три дня - повторять старые игры было скучно. Задумался он так глубоко, что не заметил, как зеленый песок сменился булыжной водой, а затем - сверкающей льдом поверхностью пола. Очнулся же он тогда, когда увидел рядом со своей ногой толстую волосатую колонну. Тут же в нос ударил резкий незнакомый запах, а голый живот обожгло теплое дыхание. Мальчик в ужасе замер. У входа в блок, где помещалась лаборатория, стояло огромное ушастое и волосатое чудище с двумя хвостами, один из которых торчал прямо из морды в обрамлении страшных клыков. Маленькие красные глазки смотрели хмуро и задумчиво - как на мираже, что показывал ему отец. Он говорил, что это Страж - чудовище, способное распознавать по запаху всех, кроме него, папы, чтобы потом поддеть их на клыки и отправить в кишащий зубатками рот. Что такое зубатки, сын прекрасно знал: однажды отец показывал их, уступив просьбам любопытного мальчишки. Эти жутковатого вида и странных пропорций создания с золотистой кожей (ч е ш у е й - так назвал это папа) и до отвращения зубастой пастью питались мясом, как песчаные крокодилы. Они метались в большой лоханке с водой, время от времени с плеском взлетая над поверхностью...
Чудовище, взмахнув толстенным "передним" хвостом, издало трубный гул, и волна холодного страха мурашками накрыла мальчика - бежать было некуда. Папа говорил, что Страж способен даже летать с помощью громадных, словно морские лопухи, ушей. Стась затравленно глядел на неспешно топающего к нему великана. Загнутые кверху клыки отливали матовой желтизной, уши-крылья чуть колыхались - наверное, чудовище готовилось взлететь, если его добыча попытается спастись...
Стась почувствовал, что его ноги стали слабыми и мягкими, будто те облака, которые он пытался сделать - но так и не смог научить их летать. Теперь и не сможет уже, с обидой сообразил мальчик - и теплые, обжигающие глаза слезы намочили щеку. Чудовище было уже рядом, равнодушно-неумолимое, страшное. Мальчик заворожено глядел на покрытого бурой шерстью гиганта, не в силах сдвинуться с места. Вот совсем рядом опустилась, заставив землю вздрогнуть, великанская нога. Метнулся к нему толстенный намордный хвост - х о б о т, вспомнил Стась его название, и, чувствуя, как исчезают смытые страхом и слезами мысли, крепко зажмурился...
Мягкое прикосновение к выгоревшим на солнце волосам было ласковым, иногда отец тоже трепал его по голове - это бывало редко, и мальчик потом долго вспоминал такие случайные прикосновения. Остро пахнущий теплый ветерок дунул в лицо. Стась, в ожидании СТРАШНОГО, замер, боясь пошевелиться - может, чудище подумает, что он крутикан и не будет его трогать? Ведь крутиканы носятся по всему Дому, наверняка и в лаборатории иногда бывают - надо же кому-то убираться там? Что-то мягкое коснулось его щеки, а потом вновь дрогнула земля, заставляя мальчика сжаться. Тяжелые шаги протопали рядом, за спиной вновь загудел голос чудовища... отдаляясь?.. Стась осторожно приоткрыл один глаз - сквозь туман ресниц отчетливо сверкал прямоугольник запретной двери. Стража перед ней не было. Стась, понимая, что лучше он нарушит запрет, чем его растопчет многохвостое чудище, рванулся к двери. В висках ударила кровь, его друг - ветер весело свистнул в ушах, а исчерканный запрещающими надписями проем двери рывком скакнул навстречу мальчику и больно ударил в выставленные вперед ладошки. Дверь и не подумала открываться. Судорожно колотя кулаками в равнодушную твердь, Стась оглянулся - Страж, высоко подняв хобот, рысью бежал обратно к нему, и его уши развивались по ветру. Хруст - и не успевший увернуться из-под огромной лапы крутикан превратился в плоский блин - но ему-то что, крутикана нельзя сломать, они са-мо-вос-ста-на-вли-ваю-щиеся, вспомнил мальчик трудное слово. А он - нет!!! Прижавшись мокрой от пота спиной к холодной двери, он смотрел на Стража, который вновь замедлил свой бег. Похоже, всё. Папа вернется в Мир и вместо сына найдет мокрое пятно на пороге его драгоценной лаборатории... Слезы вновь потекли по щекам.
Страж стоял перед мальчиком, помахивая ушами и обоими хвостами, почему-то не нападая и не поддевая его клыками.
--Фырр, - сказал Страж и поглядел на мальчика.
--Ну и... что? - замирая от собственной смелости, спросил Стась.
--Фррр - ух, - чудовище требовательно протянуло хобот.
--Я просто гулял тут и случайно заблудился... Можно, я уйду? - тихо спросил мальчик.
Страж задумчиво глянул на него круглым глазом.
--Фрр-хрр-ууу! - хобот приглашающе махнул в сторону.
Стась сделал шаг в сторону. Страж наблюдал за ним, но попыток растоптать или проткнуть клыками не делал.
--Ну... я пошел? - уточнил Стась, делая ещё один шаг.
--Ууу! - согласился Страж.
Мальчик мелкими шажками двинулся в сторону. Гладкая и холодная поверхность двери сменилась теплой шершавостью каменой стены. Крепче прижимаясь к надежной опоре, ощущая, как возвращаются спугнутые страхом силы, Стась все дальше отходил от Стража, который спокойно провожал его глазами. 'Ещё три шага - и отлепляюсь от стены,' - решил Стась. Почему-то шершавый монолит придавал уверенности. 'Раз' - начал считать он, - 'два', 'т...'.
Вместо надежности камня спина встретила пустоту. Стась вскрикнул от неожиданности, куда-то проваливаясь. Острой болью кольнуло затылок.
-- Акцесс сольвд, - непонятно прошелестело рядом.
Мягкий зеленоватый свет окружил Стася, а упруго пружинящий пол поддал по попе, будто наказывая за "неподобающее поведение", как иногда выражался папа... в определенные воспитательные моменты.
-- Добро пожаловать! - шелестящий голос шепнул в ухо.
-- Кто тут? - озадаченно спросил мальчик, оглядываясь.
Место чем-то напоминало папин кабинет - стол, заваленный бумагами, информшары на стенах, огромное кресло с высокой спинкой... Но ведь там не водились шипящие невидимки!
-- Сын Руководителя Проекта, доступ условно разрешен, право воздействия ограничено, - непонятно прошелестел голос.
--Сын - это я, - Стась поднялся с пола и оглянулся стараясь понять, откуда с ним разговаривают, - а ты кто?
-- Сервисная Система Управления, можно просто "Си", - голос опять шептал прямо в ухо, несмотря на то, что Стась беспристанно крутил головой, осматривая место, в котором столько времени проводил его отец.
-- Я - Стась, - вежливо представился мальчик.
Он подождал ответа, но в помещении царила тишина.
--Ты тут? - спросил он.
--Да, - тут же откликнулся Си.
--А чего молчишь? - поинтересовался Стась.
--Не было вопросов, - равнодушно ответил Си.
--А ты что, только на вопросы отвечаешь? А что ты еще делаешь? - заинтересовался Стась.
--Сервисная Система Управления помогает управлять экспериментальными моделями, - пробубнил голос.
--Мне не нужно управлять никакими моделями, я домой хочу, - хмуро сказал Стась.
Раздался тихий звон, будто ветряные куранты встретили дуновение бриза, и в стене огненным зигзагом очертился проем. Странно - в том месте, где снаружи была дверь, стена оставалась абсолютно ровной. "Мираж," - понял Стась.
--Выход из лаборатории дальше, прямо по дорожке, - пояснил Си.
--Ага, "по дорожке", - передразнил его мальчик, - там чудовище!
--В Мире нет существ, опасных для Разума.
До Стася начало доходить. Каким же надо быть дураком, чтобы поверить, будто папа оставит его рядом с опасным зверем? Мальчик хихикнул, вспомнив, как до смерти перепугался Стража. И поинтересовался:
--А там, за дверью, волосатый - это кто?
--Мамонт Херон, уровень разумности - три процента, уровень агрессивности - ноль!
--А что этот Херон тут делает? - заинтересовано спросил Стась и подошел к столу, заметив на нем что-то яркое.
--Он тут живет, - последовал ответ, но мальчик его уже не слышал.
Мальчик растерянно смотрел на портрет, стоящий на огромном темном столе. В тонкой блестящей рамке жил мир - на фоне странных зеленых зарослей, непохожих на оранжевую растительность Мира, но похожей на Цветы, улыбался человек. Вернее, молодая ж е н щ и н а - так они называются, ему рассказывал об этих существах информ - учитель, и даже показывал, как они выглядят. Тогда ещё совсем маленький Стась даже пожалел их. Он помнил, как смеялся папа, когда сын рассказывал ему вечером об этом своем открытии - о бедных существах, не умеющих писать прицельно... Какой же он маленький был тогда!
Стась взял портрет в руки.
Одетая в нелепую синюю одежду женщина чуть улыбалась, хотя у нее были грустные, слегка припухшие глаза - как у Стася после того, как он иногда позволял себе поплакать. Обычная молодая женщина (он вспомнил, что правильнее говорить - д е в у ш к а). Почему-то ему не хотелось отводить от неё глаз...
--Кто это, Си? - спросил Стась.
--Портрет, - последовал ответ.
--Нет, на портрете? - уточнил мальчик.
--Нет информации, - после паузы ответил голос.
Стась смотрел на портрет. А ведь она ему кого-то напоминает... И с удивлением понял, что улыбка похожа на его собственную, ту, что иногда отражали зеркала Дома. Он задумчиво сел в огромное, кажущееся неудобным кресло. С легким шорохом спину приятно поддержала мягкая ткань, и осторожно, будто песчаные лягушата, толкнули руки подлокотники...
--Рабочее место активировано, доступ условно разрешен, право воздействия ограничено.
Мальчик поставил портрет на место - девушка все так же грустно улыбалась, глядя на него.
--Си, а что это? - Стась показал взглядом на огромный матовый шар, тихо вращающийся над поверхностью стола.
--ММ-21, - последовал непонятный ответ.
Мальчик поерзал в кресле, устраиваясь поудобнее, и кресло, подстраиваясь, послушно меняло свою форму.
--Си, а для чего он?
--Функция ММ-21 - моделирование миров! - как всегда быстро ответил голос.
Мальчик задумчиво протянул руку к шару, желая потрогать странную вещь. Рука прошла сквозь матовую поверхность, будто через клочок утреннего тумана, только вместо туманной свежести ладонь кольнули остренькие мурашки слабых электроразрядов. Стась отдернул ладошку.
'Интересно, а что скажет папа?' - спросил кто-то благоразумный внутри, но мальчик отмахнулся от этого зануды - ведь он же не хулиганит, просто 'познает мир', а это папа всегда только приветствовал.
--Я хочу смоделировать мир! - стараясь подражать голосу отца, приказал Стась.
--Доступ ограничен, - опять бормотнул голос, и пояснил, - разрешено только наблюдение и условный контроль за уже созданным миром.
--Давай! - азартно выкрикнул Стась.
И тут же задохнулся от восторга - шар на столе налился синевой, и, разрастаясь, будто птица-шар во время своего полета, надвинулся на мальчика. И вот уже нет комнаты, лаборатории вокруг него - лишь вращается в черном бархате космоса, истыканного булавками звезд, затянутый кисеей облаков шар планеты.
В ухо шепнул голос Си:
--Мир Управителя!
--А дальше что делать? - так же тихо шепнул Стась.
--Что ты хочешь увидеть? - поинтересовался голос.
Чего бы ему пожелать? Мальчик на минутку задумался.
--Хочу увидеть того волосатого, что напугал меня сегодня! - приказал Стась.
--Некорректная команда, - прошелестел Си.
--Подскажи, как надо, - чуть обиженно попросил мальчик.
--Показать мамонта, - немного погодя ответил Си.
--Показать мамонта! - повторил Стась.
Планета перед ним замедлила своё вращение, потом остановилась, потом бешено закрутилась в обратную сторону.
--Ретроспектива, - непонятно объяснил Си.
Стась, затаив дыхание, глядел на занесенную снегом равнину, где под низким белым небом величаво брели заросшие бурым волосом громады. Рядом с огромными ушастыми фигурами брели и ушастики поменьше, некоторые держались хоботами за хвосты более старших. "Так Херон - детеныш!.." - догадался Стась. Потом вспомнил клыки: "Подросший..."
Неожиданно несколько маленьких двуногих волосатых фигурок выскочили из-за огромных валунов и кинули какие-то тонкие длинные палки в маленького ушастика. Одна из палок попала детенышу в глаз. Крик боли ударил по ушам Стася.
--Прекратить! - закричал мальчик, - Пусть они его оставят в покое!
--Право воздействия ограничено! - мир, в котором маленькие злые фигурки скакали вокруг кричащего от боли мамонтенка, пропал в тумане, и вновь перед мальчиком неспешно вращалась планета.
--Они его... убили? - выдохнув, спросил Стась.
--Охота была успешной, - откликнулся Си.
'Для кого охота, а для кого - смерть', - зло подумал Стась. Его мучило смешанное чувство беспомощности и вины. Не очень понимая, чего он хочет, мальчик приказал:
--Показать мне любого моего ровесника на этой планете, - почему-то ему вспомнилась портрет на столе отца, и он добавил, - девушку.
--Прошу уточнить! На Планете слишком много д е в о ч е к равного с вами возраста! - занудил Си.
Стась не очень понимал, что именно хочет увидеть... Он вспомнил кричащего от боли ушастика... А потом уточнил:
--Первую же найденную девочку, которой плохо, НО, - мрачно заявил он, - только в том случае, если я смогу вмешаться.
--Право воздействия ограничено, - снова зашелестел голос Си.
'Вот зануда,' - решил Стась и вдруг вспомнил папину присказку:
--Ограничение - это все же не запрет.
--Принято к исполнению, - уважительно откликнулся Си.
Вновь закрутилась стремительной каруселью голубая планета...
II
--Анюта, обедать! - голос мамы привычно разлетелся по садовому участку.
В маленьком дощатом домике - точной копии их с мамой садового кирпичного дома - черноволосая девчушка лет девяти замерла, прислушиваясь.
--Фенька, меня зовут домой. Ты, давай, сейчас погуляй, а вечером приходи опять, ладно?
Здоровенный носатый еж Фенька недовольно зафырчал, когда детские ручки легко подтолкнули его к выходу, в заросли малины. Соседство блюдца с молоком ему нравилось больше. Впрочем, блюдце уже опустело, и еж решил пойти поискать чего-нибудь сьестного в другом месте.
Пообедав, Аня вновь вернулась к себе. Снаружи это был обычный детский домик, которые строят многие папы своим дочерям, чтобы те не убегали без спроса на речку, а спокойно играли в своем "логове" с подружками в куклы и рассказывали страшные истории. Правда, подружек по возрасту вокруг почему-то не было - соседи были преимущественно дряхлыми стариками, а их дети не привозили внуков на лето погостить. Домик Ани был особенным - изнутри деревянные стены были расписаны специальными декоративными красками. Девочка помнила, как вместе с папой они рисовали большую березу с густой кроной ("гривастую", как смеялся папа) на берегу озера, лохматые астры и изящные ландыши, растущие возле нее. В небе над деревьями проплывали пушистые облака, а над озером летели галочки - птицы. Они успели разрисовать только одну стену, а две другие и дверь так и остались пустыми. Незадолго до несчастья, папа провел синий витиеватый бордюрчик вдоль потолка, а больше ничего и не успел...
Тонкий лучик скрытого ветками солнца светил в маленькое окошко домика, оставляя пятнистый след на полу. На улице была жара, середина дня, когда вся природа словно погружается в знойный сон - птицы почти не поют и даже ветер не колышет деревья. Дачники в такие часы не выходят на свои огороды, смолкают их радио и магнитофоны, и вокруг наступает особая, яркая и солнечная, жаркая тишина. В домике, стоящем под сенью огромных кустов черноплодной рябины, с открытыми настежь дверью и окном, жары совсем не чувствовалось. Анюта сидела на большой диванной подушке, которая служила ей вместо настоящего дивана, и задумчиво вертела в руках толстую кисточку с густым ворсом. Папину кисточку. Одной было скучно и боязно рисовать - обычно папа делал основные линии, а она потом все раскрашивала. Второе лето кисточка стояла на табуретке, выполняя функцию "композиции на столе"...Про композицию - это тоже была фраза папы...Была...
Девочка не заметила, как уснула на подушке в обнимку с мягкой, пушистой и как будто живой кисточкой...
Когда-то давно папа рассказал ей придуманную им самим сказку, про то, что хорошим людям всегда снятся добрые, красивые сны. Эти сны живут в своем Мире - там зайцы дружат с лисами, а серые волки собирают грибы и поют веселые песни в компании с поросятами. В этом мире нет зла. А ночами оттуда приходят добрые, волшебные сказки - про танцующих на зеленых лужайках зайцев, про смешных веселых гномов, красивых принцесс и благородных пиратов...
Вот и сейчас закружились где-то в других измерениях бешеные хороводы сверкающих огней, зазвучала странная музыка, которую многие слышат во сне, но не могут вспомнить, проснувшись. Аня улыбнулась, ожидая, когда ей приснится новая сказка...
И сказка приснилась. В огромной, похожей на кабинет мудрого волшебника, комнате сидел мальчишка. Сразу было понятно, что это не совсем обычный мальчишка, хотя и веснушки на шелушащемся от солнца носу, и выгоревшие добела волосы делали его похожим на почти что любого из ее одноклассников. Но Аня понимала, что в сказочном сне простые мальчики не встречаются. Тем более, что этот мальчик гордо восседал в странного вида кресле, за массивным столом, заваленным какими-то бумагами и непонятными штуковинами... Аня с интересом огляделась - таких снов она ещё не видела. Казалось, что её домик увеличился, и странная комната стала продолжением её убежища. Аня поудобнее устроилась на подушке и решила начать разговор:
--Здравствуй, а меня зовут Аня!
Он внимательно посмотрел на неё и непонятно спросил:
--Си, она меня видит?
Потом прислушался к чему-то, будто рядом с ним что-то шептал невидимка и застенчиво поздоровался:
--Здравствуй, а меня зовут Стась! - и, будто испугавшись чего-то, поспешно добавил, - я тебе снюсь!
--Стас? - переспросила девочка, ожидая, когда же произойдет что-нибудь сказочное - ведь не ради разговора с мальчишкой снится ей это все.
Что интересного в мальчишке, пусть и волшебном?
--Стась, - застенчиво буркнул мальчик и почесал голый живот. Аня помолчала, не зная, что ещё сказать. Мальчик тоже молчал, с интересом разглядывая что-то за её стеной. Потом шмыгнул носом и спросил:
--А они у вас все зеленые?
--Кто зеленые? - удивилась девочка.
--Ну, - мальчик замялся, - Цветы...Растения!
--Конечно! Хотя...- Аня слегка замялась, - В городе на площади у нас растут голубые елки, но они какие-то особые... А осенью деревья желтеют и краснеют...
--А у нас все растения всегда оранжевые! - радуясь, что сумел заинтересовать её, сказал Стась. И задал мучивший его вопрос:
--А кто это всё... - он задумался, не зная как красивее назвать, - сделал?
--Что, домик? - переспросила Аня.
--Ну, домик, наверное, крутиканы, а вот это, - он пальцем показал куда-то за её спину,- - большое лохматое растение и маленькие цветные, а ещё воду...
Аня засмеялась - ей начинал нравиться этот мальчик, вежливый и смешной, не то, что хулиганы из её класса.
--Нет, домик сделали не критиканы, а разрисовали папа и я, нравится?
|