*****
Унылая пора: все месяцА на "бр-р-р"
оканчиваются. И я кладу имбирь
для запаха в глинтвейн.
Не пряник нужен - кнут,
чтоб голубых кровей
дни подстегнуть, вернуть.
Ей-ей.

Дождь кроется от глаз, кипит в листве.
Унылый этот час, мне скрась глинтвейн.
Сей час, когда собак
грех гнать за дверь.
Вливаю я коньяк,
читая:"Ерь..."

Злащеный эполет наклейки на стекле
за столько стерся лет, что и в тепле
осталось "юбилейн.."
тепло армян.
Согрей меня, глинтвейн,
зажги кальян.

Луна свой променад среди аллей,
как сотню лет назад, начнет; елей
свой будет лить на грязь.
И в луже - нимб.
Дома стоят светясь
боками рыб.
	
А дождь, как волоса ночных ундин,
как спицы колеса. Ихь бин один.
Да вот, еще луна
со мной не спит,
как немец-гувернант,
лицом оспист.

Вне тяготения Земли, страны:
не показалось ли? - с той стороны
луны, ее холодного огня,
он тоже видит сны.
И в них - меня. 

Как я сижу без сна. И не сочти за бзик,
покойся, гувернант, но свой язык
теперь крою навырост,
втихаря,
из снегиря я вырос 
в стихаря.

И потому "болейн" я  по теплу.
Согреет чуть глинтвейн - и льну к стеклу.
Свищу с луною-Пятницей
с тоски
осенней каракатице
на дне реки.

	ххххххххххххххх