Ночью все легли спать вповалку на полу, предоставив единственную кровать её хозяйке, которая, видимо, по старой привычке, абсолютно не стеснялась в присутствии большого количества мужчин в комнате. Только долго пользоваться таким гостеприимством не представлялось возможным, несмотря на покладистость и доброжелательность хозяйки. Михаил утром собрал всех за столом, чтобы принять решение, что им делать дальше. Всем было понятно одно - нужны деньги. Без денег в Москве, до которой ещё нужно было добраться, делать было нечего, но где их взять было непонятно.
Нина тем временем пожарила на постном масле куски чёрного хлеба и заварила хорошего чая, видимо оставшегося ещё с прошлых времён. Она долго извинялась, что не может угостить гостей, как в былые времена, по причине бедности. Невольно услышав весь их разговор, она вдруг, обратившись к Сергею Краснову, сказала: "Деньги, Серёжа, в городе есть, только нужно знать - у кого?".
"С этого места, Нинон, давай-ка поподробнее. Ты что-то конкретное имеешь в виду?" - спросил её Сергей. "Видите ли, богатые люди, о которых знали все, давно уехали из города. Но остались те, кто особо не афишировал своим богатством. Есть, например, скромно живущий в нашем районе, ювелир Штильман. У него всегда была небольшая ювелирная лавка в центре города. На первый взгляд, он не представляет собой ничего особенного. Но если бы только кто знал, какие деньги проходили через Льва Давидовича, тот сильно бы удивился. Этот престарелый ловелас однажды сватался к одной из моих подопечных и, наверное, в порыве страсти взболтнул ей, что имеет миллионы рублей в золоте и бриллиантах. Даже по тем благословенным временам это были огромные деньги. Я не думаю, что он их добровольно сдал Колчаку или Советам" - уверенно ответила Нина.
"Да ладно! Может старикан просто приврал по пьянке, чтобы выглядеть посолиднее, и уговорить вашу подопечную" - вдруг усомнился Михаил. "Заметьте, молодой человек, Лев Давидович не пьёт и никогда не пил вообще. Нас, бывало, что угощал, и щедро, но сам - никогда. Даже не сомневайтесь, то, что вам нужно, у него есть и в большом количестве".
"А ну-ка, Нинон, черкани нам адресок этого "скупого рыцаря". Не оставлять же нам, в конце концов, такое счастье большевикам. Да и хозяину с ним по нынешним-то временам столько хлопот и неудобств, что просто беда. Ведь он, как я понял, человек в годах, ему нервы надо беречь" - с иронией в голосе сказал Сергей. "Да какой там адресок, у него крайний домишко с мезонином на нашей стороне улицы. Лавку свою он давно прикрыл, не те времена, залёг старик на дно, а живёт один, и почти всегда дома, особенно по вечерам" - пояснила Нинон.
Вечером, как только стемнело, в двери ко Льву Давидовичу Штильману громко постучали. Нельзя было сказать, что для Льва Давидовича этот стук являлся полной неожиданностью. Подсознательно чего-то подобного он уже давно ждал по многим причинам, можно сказать, всю свою сознательную жизнь. Но всё ж таки, то, что это случилось именно сегодня, привело его в некоторый ступор. Он застыл неподвижно в своём старом потёртом кожаном кресле, ещё робко надеясь, что произошло какое-то нелепое недоразумение, или глупая случайность, и кто-то просто перепутал адрес, постучав не в те двери.
Но стук настойчиво повторился и раз и два, с каждым разом усиливаясь. Поняв, что чуда уже не случиться, старик медленно поднялся с кресла и обречённо пошёл к дверям, нервозно шаркая ногами в потёртых стоптанных тапочках по обшарпанным, крашеным деревянным половицам. "Кто там так поздно? Я уже давно лёг спать" - промолвил он дрожащим голосом, подойдя вплотную к двери. "Откройте, мы из ЧК!" - раздался громкий голос снаружи. Это был самый плохой ответ, из всех, которые ожидал услышать Лев Давидович Штильман. По его сутулой спине пробежал холодок, а на лбу появились капли холодного пота при этом магическом слове: "ЧК".
"А не могли бы вы прийти завтра? Мне сегодня что-то нездоровится" - неуверенным испуганным голосом произнёс Штильман после длительной паузы. "Вот мы тебя и вылечим заодно! Открывай, давай, а то вынесем дверь! У нас ордер на обыск" - снова громко крикнули из-за дверей. Лев Штильман влажными дрожащими руками открыл дверь. В прихожую решительно вошли четыре человека. Один из них сунул под нос плохо видящего растерянного старика помятую бумажку с печатью. Это был всё тот же заполненный бланк с печатью читинского горсовета, по которому Сергей Краснов посадил своих товарищей в воинский эшелон на станции Гродеково.
"Это ордер на обыск дома, гражданин Штильман! Нам доподлинно известно, что вы прячете у себя в доме незаконно нажитые ценности, которые по праву принадлежат трудовому народу" - выпалил Краснов, не давая старику опомниться от неожиданного вечернего визита. "Товаришчи, здесь какая-то чудовишчная ошибка, у меня ничего такого нет. Я нишчь, как церковная мышь. Вас просто ввели в заблуждение" - ответил Лев Давидович, сделав удивлённую мину лица.
"Значит так, дядя, у тебя всего два варианта. Первый - хороший: ты добровольно сдаёшь всё своё неправедно нажитое добро трудовому народу, и мы, оставив тебе какую-то часть на безбедную старость, уходим отсюда и навсегда забываем о твоём существовании. Второй вариант - плохой: мы находим всё добро сами, а мы его непременно найдём, даже если придётся раскатать твою хибару по брёвнышку. Но тебя, дядя, в этом случае ждёт праведный суд военно-революционного трибунала, решение которого довольно легко предсказать. Выбирай, как ты решишь, так и будет" - доходчиво объяснил Краснов.
"А вы меня не обманете, товаришчи? Какие вы дадите гарантии?" - поплыл Лев Давидович. "Слово чекиста! Хотя торговаться в твоём безвыходном положении просто смешно. Так что ты решил, дядя?" - спросил Краснов с явной угрозой в голосе. "Там под буфетом тайник в полу" - тихо произнёс Лев Штильман и тяжело вздохнул при этом. "Давно бы так! Вот видите, товарищи, гражданин проявил благоразумие и, так сказать, патриотизм. Товарищ Иванов, вскрывайте пол" - обратился Краснов к Егору Медведеву.
Егор легким движением подвинул комод и вскрыл под ним пол трофейным австрийским штыком, который он достал из-за пояса. В открывшейся полости они обнаружили тайник. В нём был объёмный деревянный чемодан, который оказался доверху набит разными драгоценностями и николаевскими червонцами. Сергей взял из него горсть ценностей и положил на стол перед хозяином со словами: И. "Как я и обещал, дядя. Мы не какие-нибудь там грабители, мы чекисты, и данное слово держим твёрдо".
"А не могли бы вы дать расписку, что я всё сдал? Ведь от вашей "ЧК" может ещё кто-то прийти" - спросил немного осмелевший Штильман. "Кого надо, мы предупредим, чтобы больше тебя не тревожили. Расписка - это, конечно, хорошо, только, видишь ли, дядя, если давать расписку, то нам необходимо составить протокол изъятия с подробной описью ценностей. Тебе это надо, дядя? Ведь там, наверху, могут и спросить, где ты надыбал всё это счастье?" - ответил Сергей, показывая большим пальцем на потолок. "Я всё понял, ничего не надо" - понимающе кивнул старик.
Краснов забрал чемодан, и "чекисты" вышли из дома, даже не попрощавшись с хозяином. Штильман сидел на своём кресле, положив руку на жалкие остатки его состояния, оставленные "гостями". Из глаз его текли горькие слёзы досады и жалости к самому себе. Голубая мечта всей его продолжительной жизни - стать к старости не зависимым и состоятельным человеком, рухнула полностью и окончательно в этот злополучный декабрьский вечер.