Выдвигается на номинирование в литконкурс "Тенета-2002"
в категорию Рассказ".
ПЕРВЫЙ ПОЦЕЛУЙ
Женщина прильнула к Паше, прикрыла глаза и приблизила губы для поцелуя. Она была приятная, чистая, давно и явно благоволила к Павлу и, как теперь выяснялось, была готова на большее.
Паша нежно прижал женщину покрепче и, отклонив голову, потерся ухом о маленькое ушко через её нежно скользящие между их кожей тонкие волосы.
Женщина ласково передвинула ладони по Пашиной спине ближе к лопаткам и каким-то странным образом - не сведя локтей, - расположила пальцы обеих рук вертикально. Потом сделала кругообразное движение подбородком, еще раз обдав Пашу мягким шёлком волос, и попыталась опять найти его губы своими.
Паша потерся носом об аккуратный женский носик, дотронулся до него губами, слегка лизнул его кончиком языка и снова скользнул головой влево, отводя лицо в безопасное положение.
Женщина запрокинула голову, с видимой неохотой открыла глаза и шепнула:
--
Что-то не так?
--
Всё чудесно, - искренне ответил Паша, улыбнулся, разжал руки и, стараясь не сдвинуть ласковые ладони возле своих лопаток, расстегнул верхнюю пуговку её кофточки.
--
Почему ты меня не целуешь?
--
Я не люблю.
--
Меня?
--
Целоваться.
--
Со мной? - Лукавинка пробежала в её глазах.
--
Вообще.
--
Ага!
Женщина хитро прищурилась и резким движением попыталась попасть губами в Пашины губы, но попала в его скулу.
Может, ей стало немного больно, а может - просто обидно, но убрав руки с его спины и слегка отодвинувшись, она внимательно посмотрела на Пашу и подёргала пальцем свою нижнюю губу. (В детстве, - мелькнуло в голове у Паши, - мы так дёргали губу и на выдохе получалось: бр-бр-бр. Как давно это было. Уже и по отчеству называют.)
--
В чем дело?
--
Я, правда, не целуюсь.
Паша посмотрел на недоумённо вскинутые брови и добавил, как ему показалось, успокаивающе:
--
Никогда.
Увы, приближение близости - удалялось.
Женщина уселась в кресло, поджав под себя ногу так, что её почти не стало видно, и помотала другой ногой.
- В "АиФ" был какой-то бред про особую привлекательность одноногих женщин, - подумал Паша. Он постоял мгновение и сел напротив.
Женщина выглядела разочарованной, но умела держать себя в руках. Она потянулась за сигаретами, закурила и улыбнулась, пытаясь вернуть прежнее настроение.
--
Так отчего же ты не любишь целоваться? Поцелуи продлевают жизнь, я читала. И очень её украшают.
Она опять улыбнулась.
--
Тоже мне украшение, - попробовал отшутиться Павел. - Эпителиальным слоем по эпителиальному слою водить. А микрофлоры-то разные!
--
Глупости, поцелуй так сближает!
Женщина мечтательно подняла глаза кверху.
--
Много чего сближает, - вспомнил Паша фразочку, которую не стоило бы повторять.
--
Ну, например? - как нарочно спровоцировала его собеседница.
--
Например, директор института, в котором я когда-то работал, говорил: "Если дать женщине в руку, это сближает".
Дама хихикнула, потом нахмурилась - нечего, мол, грубить, - и, выигрывая время, затянулась.
Будь мы попроще, - подумал Паша, - как бы могла помочь эта шуточка. Всего-то сказать: "Давай попробуем".
Женщина курила и была как бы при деле. А Павел вообще не курил и чтобы прервать молчание, продолжил вслух:
--
Помнишь, у Грэма Грина: "Он потерял счастливое свойство простых натур - отделять от любви удовольствие".
--
Нет, это откуда?
--
По-моему, из "Моста короля Людовика святого".
--
Здорово.
Женщина взглянула на сигарету и решила курить дальше.
--
Что же у тебя, все-таки, с поцелуями случилось?
Паша посмотрел на женщину почти умоляюще.
--
Давай не будем об этом. Ничего приятного. И вспоминать неохота.
--
А может, наоборот, как в дианетике сделать: докопался до сути - и очистился? Попробуй.
Женщина затянулась и добавила ненужно:
--
Я все прощу.
Павел прикрыл глаза.
* * *
--
Ну, давай, пошли, - тянул Пашу Лёшка "Майдан" (в классном журнале - Майданников), Пашкин одноклассник и лучший друг.
Пашка с сомнением посмотрел на приятеля.
--
Может, не надо, а? Я ж её не знаю совсем.
--
Как это не знаешь? Да она же в соседнем от меня подъезде живет! Надька! Неужели не видел? В четвёртой школе в седьмом классе учится. Давай, одевайся!
Пашка нехотя натянул куртку и ботинки и вышмыгнул вслед за Лёшкой из квартиры.
Тёплый весенний день успел превратиться в промозглые ветреные сумерки.
Идти надо было недалеко, мимо нескольких домов, но шли долго, потому что Пашке было хоть и любопытно, но как-то страшно и муторно, и он еле тащился, не слушая, что тараторит приятель.
Лёшке-то было хорошо. Два месяца назад он заболел гепатитом и его, восьмиклассника, почему-то, положили во взрослую больницу. Майдан пробыл в больнице месяц и вышел оттуда другим человеком. Он гордо вытягивал очкастую голову на тощей шее, перестал обсуждать девчонок в классе и даже обращать на них внимание.
Зато Пашке он рассказывал такое, отчего у Пашки круглели глаза, и бурно ходила кровь по телу.
Сначала Пашка ничему не верил, но как-то Майдан по уговору прошёл под Пашкиными окнами, держа руку на талии у прыщавой десятиклассницы. Девочка лежала в больнице одновременно с Лёшкой и теперь они "встречались" у Майдана дома с разрешения Лёшкиной мамы. У Пашки голова шла от этого кругом.
И вот Майдан решил помочь другу. Он вёл Пашку - целоваться!
Ребята остановились перед подъездом.
--
Ты, главное, не трусь, - услышал, наконец, Пашка. - Берёшь её губы своими - и тяни.
--
А руками что? - обессилено спросил Пашка.
--
Чё, совсем дурной? - разозлился Майдан. - Обнимешь и к себе прижимай. Всё равно у неё сисек ещё нет - не то что у моей Таньки.
--
Так она ещё маленькая, седьмой класс ...
--
Да удаленькая! - сплюнул Лёшка. - Со всем двором перецеловалась. Сама мне хвасталась. Она даже засосы делала!
Пашке стало противно от этого "двора", но страх поубавился.
Мальчишки зашли в мрачную, тускло освещённую парадную, и Лёшка позвонил в дверь на первом этаже.
Дверь открыла сама Надька - худая невзрачная девчонка в застиранном платье. Пашка её раньше не видел или не замечал и она его, наверное, тоже.
--
Тебе чего? - спросила Надька Лёшку.
--
Выйди, дело есть, - не глядя на неё, буркнул Майдан.
Надька вышла на площадку и прикрыла дверь. Лёшка деловито оттиснул её в угол. Дверь парадной хлопнула и кто-то, неодобрительно ворча, прошёл мимо ребят по лестнице.
--
Ты чё? - оттолкнула Надька Майдана. Тот отодвинулся и пихнул Пашку в сторону Надьки.
--
Вот. Мой друг. Никогда не целовался, - сказал Лёшка.
--
Ну и чё? Мне уроки надо делать.
Надька попыталась протиснуться мимо Пашки, но Майдан нажал Пашке в спину и тот поневоле прижал Надьку в угол.
--
Вы чё привязались? - зло сказала Надька и толкнула Пашку в грудь.
Пашка дёрнулся назад, но Майдан давил в Пашкину спину крепко и Пашка так и остался стоять притиснутым к Надьке. Он даже почувствовал Надькины острые коленки. Пашке вдруг и вправду ужасно захотелось поцеловать Надьку, и он перестал выдираться из угла.
--
Ну, целуйтесь быстрее и пошли, - зашипел сзади Майдан, всё так же подпирая Пашку в спину.
--
Что же вы за люди такие? - печально сказала Надька.
Пашке стало ужасно стыдно. Больше всего ему теперь хотелось садануть локтем Майдана в живот и убежать.
Надькины бледные тонкие губы были совсем близко от Пашкиного лица.
Разозлившись на себя, а потом, почему-то, на Надьку, Пашка схватил руками Надькину голову и попытался поймать губами розовые полосочки на её мотающемся лице. Наконец, он ткнулся в узкую щёлочку под Надькиным носом и растерянно замер.
Надька всхлипнула и перестала втягивать губы. На миг Пашка почувствовал, что щёлочка стала мягкой, а потом вдруг Надькины губы сложились в мягкую трубочку и вытянулись вперёд.
У Пашки закружилась голова. Он нежно окружил эту трубочку своими губами и потянул ее в себя. И почувствовал, как в его рот сочатся тонкой струйкой Надькины холодные слюни.
Чувство жуткого омерзения охватило Пашку.
Он саданул, наконец, Майдана в живот, выскочил из подъезда и долго блевал в кустах, прячась от людей и самого себя.